Сестра милосердия

          Этим летом Сашка заболел, и его, пятнадцатилетнего подростка, положили во взрослое отделение городской больницы. В палате, кроме него, лежит Андрей, которому тридцать лет. У него больное сердце, и как он сам признаёт, виной тому разгульный образ жизни, страсть к выпивке. Считая Сашку достаточно взрослым, Андрей порой откровенно рассказывает ему о своих холостяцких похождениях. В этом возрасте Сашку, конечно, интересовали девчонки: он вздыхал по однокласснице, в которую был тайно влюблён, подглядывал со сверстниками на озере за переодевающимися купальщицами, ходил с друзьями на железнодорожный полустанок, где жила тихая простодушная девица, позволяющая щупать свои большие груди, а поэтому соседа по больничной койке он слушал с интересом, удовлетворяя тем самым своё мальчишеское любопытство.

          Медсестра Римма, стройная брюнетка, окончившая недавно медучилище, с первых же дней взволновала сердце мальчишки. Когда она заходила в палату, Сашка смущался и не знал, как себя вести. Заметив это, Андрей подшучивал:

          – Не тяни время! В следующий раз оставлю вас наедине – закрывай двери и – вперёд!

          Слова взрослого мужчины, хоть и сказанные в шутку, пугали Сашку и одновременно вызывали в нём сладостное волнение. Воспитываемый бабушкой, которая огораживала внука от общения с взрослыми ребятами, имеющими шалопутную репутацию, он был убеждён: чтобы добиться от женщины того, о чём говорил Андрей, мужчина должен за ней долго ухаживать и даже жениться, иначе на такое она никогда не согласится.

          По графику дежурств Римма периодически выходила в ночную смену. После ужина, когда из медперсонала в отделении оставалась только она, Сашка наведывался к ней в процедурный кабинет. Ожидая, когда Римма закончит раскладывать по мензуркам таблетки и пакетики, садился на кушетку и, стараясь не глядеть на открытые коленки девушки, рассматривал висевшие на стенах медицинские плакаты. Закончив работу, Римма ставила мензурки с вложенными в них картонными полосками с номерами палат и фамилиями больных на металлический столик с колёсиками, и Сашка развозил лекарства по адресам.

          Поздно вечером Римма приходила к ним в палату. В такие минуты Андрей преображался: рассказывал забавные истории, анекдоты, пародировал врачей, отчего, прикрывая рты, чтобы не быть услышанными другими больными, они все от души смеялись. Когда Римма уходила, Сашка, засыпая, вспоминал улыбку девушки, выбивающиеся из-под шапочки завитушки тёмных волос, очертания застёжки и лямок бюстгальтера под тонкой материей белого халата…

          На очередном врачебном обходе Сашку обещали выписать. Возвратившись в посёлок, он ещё долго бы вспоминал Римму – «нашу сестру милосердия», как называл её Андрей, и мечтал, когда станет взрослым, встретить такую же добрую девушку и между ними обязательно будет любовь. Однако понятие о любви, в которую Сашка по-мальчишески верил, однажды в одночасье изменилось, и причиной тому послужило следующее.

          Ввиду поступления тяжёлого больного и нахождения в отделении дежурного врача из другого корпуса, Римма не смогла зайти к ним вечером, но обещала это сделать позже. В её ожидании Сашка долго читал книгу и, так и не дождавшись, заснул. Проснулся от какой-то возни. «Не надо… пожалуйста, не надо… – услышал он сдавленный шёпот Риммы, – не делай этого…» и одновременно голос Андрея, повторяющего, как заклинание, её ласкательное имя. Понимая, что на соседней кровати происходит что-то запретное, Сашка медленно повернул голову. Первое, что бросилось в глаза, согнутая в колене обнажённая нога девушки. Не желая ничего более этого видеть, Сашка отвернулся. Какое-то время до него ещё доносились звуки возни и шёпот двух людей, затем кровать резко звякнула своей стальной конструкцией, вслед чему послышались равномерные постукивающие звуки, сопровождаемые тихими стонами девушки.

          Проснулся Сашка рано. Глядя на неплотно завешенное окно, через которое пробивались лучи летнего солнца, вспомнил произошедшее ночью. «Почему у Андрея получилось «это», «почему она не смогла его прогнать?» – с горечью спрашивал Сашка сам себя и не находил ответа. В какой-то момент он даже решил, что на самом деле ничего не было, ему всё показалось. Однако слишком живо вспомнилась и полусогнутая в колене обнажённая нога, и слабые, терзающие его сердце постанывания, чтобы не верить в увиденное и услышанное ночью.

          Предстоящая встреча с Риммой волновала юного Сашку. «Наверное, после случившегося она сильно переживает?» – думал он и даже представил бледное лицо девушки с виноватыми грустными глазами, отчего ему стало её жалко. Попытка разбудить Андрея на завтрак ни к чему не привела: буркнув в ответ, что хочет спать, тот накрыл голову одеялом и отвернулся к стенке. Пришлось Сашке идти одному, как на этот раз ему и хотелось.

          В больничном коридоре никого не было. Пройдя медицинский пост в виде стола, за которым обычно находилась дежурная медсестра, Сашка подошёл к столовой, когда услышал позади насмешливый голос:

          – А кто не хочет укол делать?

          Оглянувшись, Сашка увидел стоящую возле процедурного кабинета, мимо которого только что прошёл, Римму.

          – Следуйте за мной, молодой человек, – игриво скомандовала она и кивнула головой на дверь.

          В кабинете, в ожидании последнего перед своей выпиской укола, Сашка исподтишка смотрел на Римму, отмечая, что ночное происшествие никак на ней не отразилось: она не страдала и душевных мук, как предполагал, не испытывала. Подавленный вид мальчишки не остался без внимания медицинского работника.

          – Ты не заболел? – и, приложив ладонь ко лбу, добавила: – Какой-то ты сегодня не такой.

          Убедившись в отсутствии у пациента температуры, Римма отошла к шкафу с лекарствами. Свет в окне, напротив которого она остановилась, просвечивая халат, позволял Сашке видеть очертания женского тела. Наверное, в такой же схожей ситуации известный русский писатель когда-то сказал: «Формы женского тела мучительны своей непостижимой прелестью». Мучительны были они и для юного Сашки.

          В какой-то момент Римма перехватила его взгляд и, по-видимому, обо всём догадалась. Она подошла, положила ему руки на плечи:

          – Ты, Саша, расти… у тебя в жизни столько всего будет… – и, нагнувшись, поцеловала в щёку. И в этот самый момент от ощущения близости женского тела Сашку охватило желание прижать Римму к себе, и целовать, и целовать эти недавно целованные другим мужчиной губы!

          – Успокойся, – донёсся до него вкрадчивый шёпот Риммы, похожий на тот шёпот, что он слышал ночью, и, убрав от себя его руки, с какой-то долей торжества, как ему показалось, добавила: – Уходи, сюда могут зайти.

          Так и не поставив укол, Сашка вышел из кабинета.

          С тех пор он никогда не видел Римму. Сменившись с дежурства, она ушла домой, а на следующий день его выписали из больницы. Долгие годы Сашка ничего не знал и про Андрея, да, собственно, и не стремился к этому. Однако после службы в армии, оказавшись случайно по делам в посёлке, где жил Андрей, Сашка спросил у местного жителя – завхоза общежития, знает ли он такого человека. Завхоз знал такого человека, более того, приходился дальним родственником. Оказалось, Андрея давно нет в живых: тяга к спиртному, как он сам когда-то признавался, стала тому причиной.

          – Крепкий мужик был Андрюха, – сокрушался дальний родственник, – да вот водочка сгубила!

          Слушая завхоза, Сашка вспомнил историю, рассказанную Андреем о своей женитьбе.

Со своей будущей женой Наташей Андрей познакомился, когда после окончания техникума она приехала в посёлок, и с первых же дней в неё влюбился. Вскоре они стали встречаться, но, кроме поцелуев, девушка ничего ему не позволяла. Весной Андрей сделал Наташе предложение, на что она согласилась, но с условием, что свадьба состоится осенью, то есть через полгода. Наслушавшись о разгульном образе жизни будущего супруга, Наташа заявила, что за этот период его поведение должно быть безупречным, в противном случае свадьбе не быть. Как бы там ни было, но жених установленный срок выдержал и в назначенное время молодые зарегистрировали свой брак. «Веришь, Сашка, – говорил Андрей, – у меня с Натальей ничего не было – женился на невинной девушке».

          Свадьба проходила в клубе. После выпитого шампанского Андрея потянуло на более крепкие напитки, и в конечном счёте он изрядно опьянел. В раздевалке, когда доставал из плаща сигареты, подошла его бывшая, как он выразился, «профура» и стала упрекать в том, что он забыл всех своих друзей. Доказывая, что это не так, пьяный Андрей прижал «профуру» к стенке, стал целовать. В этот самый момент он и услышал голос своей жены: «Тебя уже ничто не исправит!»

          Возвратившись к гостям, Андрей узнал, что Наташа ушла со свадьбы, и, досадуя на самого себя, окончательно напился. Спустя несколько дней он пошёл к Наташе, но, оказалось, она уехала к родителям, то есть в другой город. Заказанный междугородный разговор тоже не принёс желаемого результата: Наташа выслушала его объяснения, но возвращаться отказалась. «Почти год, как женатый, – рассказывая об этом, признавался Сашке Андрей, – а кому сказать, что с женой ни разу не спал, не поверят».
         
          На вопрос, было ли такое на самом деле, завхоз ответил, что сам присутствовал на той свадьбе, и всё, что рассказал Андрей, правда.

          – Жил человек, ни о чём не думал; женщин любил, как и они его, а вот семью так и не создал. Никто о нём уже и не вспоминает.

          Завхоз посмотрел на Сашку:

          – Ты откуда его знаешь? По возрасту он намного старше тебя. Если спрашиваешь, значит, запомнился чем-то? Чем? Хорошим или плохим?

          Ответил Сашка уклончиво. Да и что было отвечать? Он часто вспоминал Римму, а, вспоминая, невольно вспоминал и Андрея. Так, ни хорошим, ни плохим…