Зыбкая явь сновидений. Часть 2. Гл. 5

 - А я все-таки граммофончик сторговал. Переплатить пришлось, конечно, но вещь того стоит. - Митрич прикрыл ногой дверь, ловко поддев её пяткой, будто центровой на футбольном поле, отбрасывающий мяч на левый фланг.
  - Натренировался, - одобрительно хмыкнул Граф. - Почти без стука закрыл. А граммофон-то нам зачем?
  - Ну как это зачем? Будем к культуре приобщаться... Винил слушать. Без культуры сейчас никак... - начал было он ёрничать, но передумал и сказал серьёзно: - антиквариат - это наша визитная карточка, поскольку оттеняет происхождение.
  - Будто бы кто-то здесь бывает...
  - Не многие удостоены аудиенции. И это тоже стиль! Тем лучше. Потому что загадочней и оригинальней.
  Он аккуратно переставил чашки с подноса на круглый, то ли банкетный, то ли журнальный столик - этакий широкий почти плоский барабан на причудливо выгнутых массивных резных ножках монстр. Как утверждал добывший его невесть где тот же Митрич, антиквариат происходил напрямую из апартаментов графа наследного. И, по его мнению, вполне возможно, что граф, служивший его императорскому величеству, приходился прапрадедушкой Графу-профессору. Но профессор Бестужев, если и верил в своего сиятельного почти мифического предка, то считал, что после того, как другой, более близкий во времени дед, поладивший с советской властью, публично отказался от своих корней, заниматься генеалогическими изысканиями было бы несолидно. Отказались и отказались. Всё.
  Митрич с ловкостью вышколенного лакея разлил чай, добавил в чашки бальзаму, приоткрыл сахарницу, разложил печенье и только после этого пристроился на стуле, как шутил по поводу этого мебельного раритета Лев Евграфыч, "из гарнитура Мадам Петуховой". Смирившись с утратой родового титула, профессор не отказывался от созвучного неофициального прозвища, или, как уважительней будет сказать по отношению к столь уважаемой особе - титулования. Против того, чтобы в кругу ближних называться Графом, будто бы исключительно в силу созвучия с отчеством он никогда не возражал, хотя и никак не поощрял такого рода обращения. Тем более он, хотя для вида и ворчал на Митрича, в принципе не возражал и против изысканной роскоши, предпочитая оригиналы современным подделкам, благо мог себе это позволить.
  - А вот, Лев Евграфыч, по коньячку! - предложил Митрич, выставляя на стол фигурную бутылку со строгой этикеткой и высокие хрустальные бокалы.
  - А по какому поводу, позволь поинтересоваться, банкет? - Приподнял тот лохматую бровь. Знал, что, если в ход пошел коньячок, то разговор непременно будет интересным.
  - Очень точное замечание, - обрадовался догадливости шефа Митрич, - именно так: в России без повода не пьют. А прозывают в народе оглашение повода тостом. Вот, не поверите, если кончаются тосты, то тамада тут же закрывает бутылку, сколько бы там не осталось, а гости переходят на какао. Да. А если опрометчиво налили лишнюю, а выпить уже не за что, то сливают из рюмок все обратно в бутыль.
  - Видимо поэтому у нас в народе такая тяга к сочинительству, - усмехнулся Граф, - на тостах натренировались. Ну, что ж, угощай. - Последняя фраза прозвучала довольно двусмысленно.
  Митрич начал с угощения гастрономического. Первую выпили почему-то по-западному - не чокаясь. При этом Граф чуть пригубил и оставил бокал греться в ладонях, Митрич же залихватски опрокинул в себя содержимое, пожевал губами, прислушиваясь к послевкусию, и, ощутив расплывающееся в гортани тепло, удовлетворенно кивнул.
  - Коньяк пьешь, как самогон, - осуждающе пробурчал Граф.
  - Так ведь, это вам, благородным, положено страдать от этикетов, а мы - люди простые и потому привыкли в свое удовольствие, - объяснил Митрич и потянулся было за бутылкой, но взглянув на почти полный бокал, согревающийся в руках Графа, выкрутил пальцами причудливую фигуру, словно гасил таким образом инерцию движения, опустил руку и вздохнул под ехидным взглядом профессора.
  - Емкость не соответствует глубине души? Ну, налей себе еще, выпей и рассказывай. А то, вижу, истомился весь.
  - Так и есть же чем истомиться! Такой коньяк и такими наперстками!
  Митрич налил себе полную, взглянул вопросительно на Графа, мол, а не поправить ли и ему бокальчик, но, поняв, что этого не требуется, снова осушил свою емкость залпом, как и в первый раз, подождал благодатной вспышки тепла в гортани и только после этого отломил от плитки шоколада. Но как только растер коричневый квадратик мелкими крепкими зубами, словно уплотнился телом и напружинился. Глаза стали жесткими, черты лица обострились.
  - Ну что, так оно и есть, - сказал он тихо и уже без дурашливых интонаций. - Изгой наш не успокоился. Готовит группу на нуль-сомнус. В группе трое. Проводник, само собой. Хорошо девица ходит. Грамотно. Я за ней посмотрел. Общая подготовка слабая, но специальная на уровне. Доведет. Еще двое - не пойму только, зачем они ему там. Один - крафтер. Непростой парень.
  - Непростой это как?
  - А по-всякому. Талантлив шельмец - такие натюрморты мастерит! И портреты... Но главное - маски...
  - Ты о чём? О перевоплощении что ли? - заинтересовался Граф.
  - Именно. Имидж и создаёт качественно и держит крепко. Не плывёт морда лица-то совсем, - и добавил уважительно, - если сравнить по умению, так только с Вашей светлостью. Других таких умельцев и не встречал. Мельком навести имидж многие умеют. Да хоть бы и я, а, чтобы остаться в образе, таких: раз, два и обчёлся. Хорошо, что дома сидит всё время, а то бы я его в межсонье в раз потерял... Ну и темпераментен. Просто Виктор Олсон какой-то! - добавил он зачем-то и тут же пожалел об этом.
  - Какой ещё Олсон? Что ты со мной загадками разговариваешь?
  - А посмотрите на досуге в Интернете. Желательно, чтобы посторонних при этом не присутствовало.
  - Ладно, это его личное дело. Или ты его на живца решил ловить? - Вдруг среагировал на оговорку Митрича Граф.
  - Думаю фантома ему подсунуть, - попробовал запутать ситуацию Митрич.
  - Ты мне голову-то не дури. Фантомов, как я понял, он и сам мастерить горазд. Смотри там, не заиграйся...
  Митрич гордо вскинулся и ничего на это не ответил, потому его молчание можно было понять как нежелание обсуждать столь неприличное предположение. Выдержав паузу, продолжил.
  - Третий, которого они берут с собой, субъект странный и таинственный. У него редкостное умение - создает запахи, а, может, даже и вкус. Но про это точно сказать не могу: нюхать нюхал, а пробовать не пришлось.
  - Запахи? Был у нас когда-то один такой. - Задумчиво откликнулся Граф, - Саша Лебедев. Мастер запаха и вкуса. В яви работал поваром в институтской столовой и готовил, скажу тебе, скучновато. Во сне же обслуживал золотых на торжественных приемах. Редкий был талант. А больше из таких и не знаю никого...
  - В том-то и дело... Зачем он им? Не на пикник же собрались. А так он никакой. Только морока с ним. Ходит плохо, видит ещё хуже.
  - А сам он что думает по этому поводу? - спросил вдруг Граф, бросив на Митрича насмешливый взгляд.
  - Ох, глаз-алмаз! - воскликнул тот с преувеличенным восхищением. - Насквозь всё видите, в корень зрите. А ничего он не думает. В том смысле, что думать-то он думает. В основном о благах земных, но вот как раз по интересующему нас поводу сам находится в крайнем недоумении.
  - Это зацепка, возможно. Неужели больше ничего этот твой ароматизатор не умеет?
  - Ничего.
  - Ну ладно. А куда направятся, намётки есть?
  - Пока нет. Кавказец наш окончательно задачу не ставит. То ли чувствует, что протекает у них, то ли сглазить боится.
  - То ли слежку почувствовал, - вставил Граф...
  - Мою слежку?! - Вскинулся в удивлении было Митрич. Но что-то такое при этом проскользнуло в его взгляде, что заставило Графа посмотреть на него испытующе. Однако Митрич взгляд выдержал и даже выразил ответным взглядом удивление и некоторое недоумение по поводу недоверия шефа.
  Хотя было, было от чего запнуться. Правда, не Рубена это касалось. А другого - того молодца, которого он сравнил с Олсоном и с которым давеча экспериментировал в поезде. Митрич не покривил душой, когда утверждал, что слежка его замечена не была. Но и выражать возмущение по поводу слов Графа было бы в данном случае не совсем честно. Самолюбие его было задето тем, что этот желторотик вообще увидел его в вагоне. А ведь не должен был. Никак не должен! Но ведь проявил его изображение, выделил из антуража. Понятно, что Митрич подстраховался, и потому сработал второй слой защиты, который выдал картинку, где представил его в виде фантома. И даже не в том дело, что малый этот затронул своей проницательностью его самолюбие. А придётся где-нибудь столкнуться - во сне ли, наяву, - ведь опознает. Ничего, ладно. Пока отойти в сторону. А потом заняться им плотненько.
  - Что ещё? - спросил Граф, закругляя тему.
  - Всё наготове. Маячки расставлены. Три наиболее вероятные точки под присмотром.
  - Три? А сколько их всего, ты знаешь? Уверен, что он на них нацелен?
  - Не уверен. Но это наиболее вероятные объекты. Когда с нами работал, крутился около них.
  - Это он так в журнале отмечал. А где он ещё бывал? Нелегально?
  - Этого никто не знает.
  - А зачем ты мне тогда нужен, если ты себя в категорию этих "никто" зачисляешь? А вот прошёл бы по его маршрутам. Поискал бы ментальный след.
  - Так ведь затоптано, а что не затоптано, то выветрилось.
  - А раньше где был? Да и прежде тебя временной фактор не останавливал. Что, совсем уже к старости нюх потерял?
  - К старости мы все меняемся, - насупился Митрич. - И способности притупляются, и характер портится.
  - Ну, извини, Митя, - сбавил тон Лев Евграфьевич, и даже немного сконфузился, - беспокоюсь я. Это ведь не шутки. Не зря ведь нуль-сомнусы запрещены не только к посещению, но и к исследованию вот уже почти пятьсот лет. Потому и информация закрыта. Думаешь, Рубен в архив не рвался, ознакомиться с материалами? Точная дата и место - вот что мне надо. Три участка. Да знаешь ты, сколько их на самом деле, оставшихся в относительной целостности после смерти сновидцев?! Вдруг он еще где-то нашел? А мы будем около тех трех ждать понапрасну.
  - Когда группа выйдет на маршрут, я точно узнаю, куда они направятся, - ответил Митрич. Он был явно смущен.
  - Ох зря ты, Митя, вторую чекушку-то выпил. Не заработал. Или авансом взял? Как узнаешь-то?
  - Может, чего воспитанница ваша скажет, - загадочно выговорил Митрич и посмотрел испытующе, словно ожидал реакции.
  - Диана? Ну, знаешь. Вот её ты в эти дела не впутывай. Да и откуда ей знать?
  - Так ведь была она там надысь.
  - Знаю. Ну и что?
  - Отчиталась? А всё ли рассказала? Или только то, в чём им помощь нужна была?
  Граф пожевал губами. Задумался, словно что-то сопоставляя. Затем пристально взглянул на Митрича.
  - А ты уверен, что она к нему из-за этой их экспедиции ездила?
  - Нет, не уверен. Но о том, что они собрались прогуляться - знает. А тебе ведь, Лёва, она этого не сказала...
  - Не сказала.
   - И не скажет...
  - Для этого у меня ты есть. А у неё задачи другие. Я же не поручаю тебе людей лечить? Вот и не впутывай её в то, что тебе делать положено.
   Несколько секунд Граф сидел в задумчивости и вдруг проговорил, с нескрываемым восхищением:
  - Нет, ну ты подумай! Как он их только распознаёт, где находит? А здесь целый штат сидит на выявлении, и толку...
  Митрич сразу понял о чём речь и деликатно возразил:
  - Ну, не только он. Диану-то вы нашли. А она, ого...
  - Вот именно, что ого. Поэтому в любом случае её не трогать и ни во что не впутывать!
  - Да ни боже мой! Только, а вдруг она сама уже впуталась? Например, согласилась сходить с желторотиками?
  - Например или согласилась?
  - Пока не знаю.
  - А не знаешь, так и не говори пустого. Она девочка разумная. Самое большое, что может себе позволить, так это частную, так сказать, целительскую практику, - вступился за любимицу Лев Евграфович. - А даже если и согласилась, не твоего это ума дело. Я сам с ней разберусь.
  - Но... - попытался возразить Митрич, и был оборван.
  - Другого целителя такого уровня у нас нет, - жёстко сказал Граф, - Даже если Рубен втянул её в авантюру... А тебе я задачу облегчил. Вижу, тяжело тебе за молодыми успевать.
  - Это как? - насторожился Митрич.
  - А вот так. Я к ней риттера приставил. Чужого. Чтоб ты поменьше вокруг неё тёрся. Есть у Исабеллы парнишка один толковый. Для охраны, понятно, приставлю, а не для контроля. Но при нём она не очень-то отвлекаться на глупости станет.
  Митрич вздохнул, словно говоря, плохо вы её знаете, но смолчал. А Граф его красноречивый вздох комментировать не стал. Однако и не стал больше распространяться на эту тему, а спросил:
  - Есть ещё что-нибудь интересное?
  - По Рубену? Есть. Ищет он усиленно слабину в защите, что вы вокруг его участка соорудили.
  - А если найдёт?
  - Обязательно найдёт! Я уж позаботился. А мы его и прихватим на этом. Мол, нарушил волю Совета, посиди-ка, милок, взаперти. А про участок ни гугу.
  - Ты хорошо подумал?
  - Всё просчитано...
  - Я не о том... - поморщился Граф, - ты подумал о том, что он имеет право попытаться вырваться? Моральное право. А если вырвется, значит, мы слабаки. Целый совет золотых с одним серебряным не справились. Себя же и высечем.
  - Ну не вырвется же. Встретим на выходе.
  - Я вот думаю, а, может, ему вообще закрыть выход в сон?
  - Ну, теоретически можно, наверное. Хотя, сами представляете его уровень... Трудненько будет. И скандал может выйти. Это уже вне всяких правил. А нажалуется он Исабелле, что тогда? Думаете, она не воспользуется возможностью протянуть нам братскую руку помощи, чтобы помочь вернуться к правовым и моральным эталонам Сеттории? И золотые именно ей это поручат. А кому ещё? Кто, кроме неё, может вам соответствовать по уровню? Репутационный ущерб... - на мгновение Митрич притормозил, а после паузы закончил не так, как подразумевалось, - сектору.
  - Да уж, она своего не упустит. Хуже то, что получит право забрать этого смутьяна к себе на перевоспитание. А специалиста такого уровня потерять жалко, а уж уступить конкурентам...
  - Надеешься, Лева, на возвращение блудного сына?
  - Не надеюсь... А ты смотри, не прозевай мне их вылазку! Тебе помощь нужна или своими силами справишься?
  - Справлюсь.
  - Хватит об этом. По делу Митрофанова есть новости?
  - Можете писать в прокуратуру положительный ответ. Пускай выдавливают из него чистосердечное признание, коли улик нет. Сознался голубчик-душегуб во всем. И в разбое, и в двойном убийстве. Поначалу упирался, как водится. То ли есть у него способности к работе со снами, то ли так уж крепко себе внушил, что отрицать надо всё и всегда. Однако и мы не лыком шиты. Нашли подходец.
  - Как же ты его провёл? - заинтересовался Граф.
  - Покопался у него в подсознании, нашёл дружка закадычного, от которого он секретов никогда не держал и который уже в мир иной отошёл, принял его образ и явился с душеспасительным разговором. Он струхнул и всё выложил.
  - Тебе только опером работать. Ладно. Я им сам напишу. Там всё как следует?
  - А то как же! Фирма веников не вяжет. Все жужжало и мигало. Датчики-счетчики щёлкали, индикаторы светились. Любой скажет - научное обследование. Три дня на расшифровку данных. Высококвалифицированный научный коллектив лаборатории, проделав большую и трудоёмкую работу...
  - Мне-то не заливай, - отмахнулся от его трескотни Граф. - И помни, что я говорил: не все обследования должны иметь результат. Подозрительно будет, если на все запросы мы будем давать точный ответ, да и завалят работой. Невиновных, которые на подозрение правоохранителям попали, это не касается. По ним всегда следует отвечать.
  - Ну, так ведь прокуратура денежки платит за экспертизы-то. Пускай заваливают. Повысим раскрываемость в стране.
  - Основные деньги нам даёт клиника. Эти деньги благородные. Там мы спасаем тех, от кого врачи отступились. А преступностью пусть силовики занимаются. Хорошая у них жизнь начнётся, если мы будем за них работу делать, а они будут забирать львиную долю её оплаты.
  - Э, нет, Лева, ты львиное никому не отдашь. - хмыкнул Митрич. И, не став дожидаться реакции на сомнительную остроту, спросил, - а если ФСБ попросит о помощи, неужели откажем?
  - Не попросит. У них свои ониреты, я думаю, есть. Не очень-то они нам позволят в мозгах, где государственные тайны сокрыты, копаться. Тем более, что их наш односложный ответ "да" или "нет" не устроит. А других мы не даем. Что еще?
  - Пока все.
  - Ну, тогда давай-ка кончать чаевничать. Надо еще отдохнуть перед сном, - усмехнулся Граф, - работы там сегодня много...