Без остатка

- О, Серинг Сонам! Все к вашим ногам! Только не оставляйте нас!
Громче всех кричала именно эта женщина по имени Нима с длинными тугими косами, завернутая в многослойные одежды цвета восходящего солнца. Ее губы обледенели и приобрели нездоровый пепельный оттенок.
Он бы мог посоветовать ей завернуться в еще один слой лучезарной ткани или разжечь больше ритуальных костров, но промолчал.
Серинг Сонам был еще довольно-таки молод, но уже достиг такого положения, при котором воспрещалось сотрясать воздух пустословием. На него возлагали надежды, его искренне почитали, ему даже поклонялись.

Он окинул громко причитавшую женщину вопросительным взглядом. Согласно традиции, она обязана была взять его за руку и сопроводить к телу усопшего.
Далекая и невообразимо холодная лиловая дымка окутала величественные горы, раскаленный шар солнца еще несколько часов назад растворился в густом всепроникающем тумане. Неотвратимые сумерки, подобно сиропу, липли к коже и придавливали к заледеневшей земле. Все женщины этой большой многоуважаемой семьи собрались рядом с ритуальным алтарем и, громко завывая, тянули нараспев траурные песни-причитания о своей потере и невосполнимой утрате.
- Ваши горестные причитания- цепи для его души. Вам ли не знать?- обратился к женщинам Серинг.
И почти сразу все они почтительно замолчали, за исключением самых старших. Некоторые из них были настолько старыми, что выглядели как живые мумии. Они продолжили свои заунывные трагические песнопения, их полуслепые глаза ничего не выражающим взглядом всматривались в пустоту.
Та самая женщина, что встретила Серинга Сонама неистовыми рыданиями, наконец собралась с духом и взяла его за руку.
- Я проведу вас к нему.
И он последовал за ней мимо зажженных ритуальных костров, изысканных благовоний, золотых статуэток и изображений незримых божеств, под ногами снежные покровы были щедро усыпаны разноцветными цветочными лепестками, которые все еще оставались теплыми, словно не осмеливаясь покрываться льдом. С наступлением сумерек холод стал более ощутимым, острым и беспощадным. Многочисленные родственники усопшего переминались с ноги на ногу и жались к друг другу, стараясь согреться. Тысячи свечей мерцали подобно звездам.
- Это наш семейный храм. Санму... Он... там.

Серинг Сонам молча последовал за женщиной.
Санму Дава, ее муж и один из главных управляющих местной общины, внезапно и скоропостижно скончался три дня назад. Он спускался по лестнице, как вдруг бездыханно упал, словно подкошенная трава или срубленое дерево. Ни его жена, ни дети сначала никак не могли осмыслить факт его смерти. Потом наступило принятие неизбежного. Большой просторный дом до сих пор сотрясался от неистовых рыданий.
- О, Серинг Сонам! Прошу, даруйте ему Полное Освобождение!
Женщина почтительно поклонилась.
- Вы уверены, что не хотите его возвращения в поток вашего рода? 
- Я сделала выбор...
 Нима, жена Санму, опустила свой взор. Ее глаза были наполнены слезами, но она сдерживала их, не желая давать им выход.
Пару дней назад в семье произошел раскол из-за несогласия по поводу дальнейшего пути Санму. Большинство людей обычно принимало решение призвать душу своего родственника в очередную земную жизнь и воплотить ее в новорожденном теле, причастному этому же роду. Это считалось самым правильным решением, хотя жрецы и монахи были убеждены, что только Полное Освобождение было наивысшей формой дальнейшей трансформации. Были еще и другие варианты: отпустить душу восвояси, позволив ей самой выбирать другие пути или же течь в потоке дальнейших жизней, полностью доверившись высшим силам. Была возможность призвать душу в новое земное воплощение, но уже не в пределах того рода, к которому она принадлежала, а также направить душу в иные миры, реальности и состояния. Позволить подобные духовные наставления могли далеко не все. Монахи из других монастырей взымали высокую плату за проведение ритуалов. Серинг Сонам знал это, поэтому часто помогал семьям, которые не могли позволить себе этот обряд, поскольку не обладали способностями к материализации и манифестации. Он помогал и тем, кто владел несметными богатствами, и тем, чей дух находился в упадке. Он всегда стремился на зов молящих о помощи, полностью посвятив себя служению другим. Почти каждый день его приглашали на проведение церемоний и ритуалов. Чаще всего- обрядов для ушедших душ. Успешное пробуждение душ после физической смерти и Полное Освобождение в частности могли быть достигнуты несколькими способами, в числе которых значились чтение священных текстов и безмолвная работа с энергиями. И, конечно же, самым действенным способом являлось прямое взаимодействие.

На высоком ритуальном каменном алтаре под почти что королевской аркой древнего достопочтенного рода, украшенной витиеватыми сакральными символами, увенчанный пурпурными и золотистыми тканями, с лепестками цветов и зажженными свечами у изголовья лежал усопший Санму Дава. Его глаза были по-прежнему широко открыты, как распахнутые настежь окна. Первым делом Серинг закрыл его глаза.
- Было нелегко материализовать столько цветов, особенно в такой холод,- смущаясь, тихо произнесла Нима.
Серинг Сонам одобрительно кивнул.
- Совсем скоро вы сможете пригласить всех родственников в храм для проведения церемонии.

 Снаружи завывал ветер, небо и далекие горы приобрели гипнотический черно-лиловый оттенок. Этот оттенок казался ядовитым, беспредельным и не подвластным пониманию. Словно бездны вывернулись наизнанку и окутали собой горные вершины. Одинокие снежные хлопья растерянно залетали внутрь храма и опадали на обездвиженное тело.
- Мы живем на вершине мира, мы открыты всем ветрам. Нас легче всего забрать,- в некоторой прострации произнесла Нима, пристально вглядываясь в жреца.
Ее голос будто бы доносился из-под толщи воды, казался настолько приглушенным, что его было нелегко расслышать.
Пламя костров разгоралось все ярче. Снежные хлопья вспыхивали паром и тотчас рассеивались, мгновенно сгорая словно легкокрылые мотыльки.
Серинг Сонам, поправив свою белоснежную тунику, лег рядом с телом Санму на поверхность каменного алтаря, холодную, неласковую и покрытую многолетними трещинами.
Нима склонилась над ним непозволительно низко. Его обожгли ее слезы. Он не ожидал, что они будут настолько горячими, словно внутри ее глаз располагались раскаленные печи.
- Прошу, даруйте ему Полное Освобождение. Меня будут годами осуждать за то, что я отлучаю его душу от нашего рода, но я... знаю, что это самый правильный выбор.
- Вы должны понимать, что я лишь помогу ему пробудиться и осознать себя. Покажу нужное направление. Но не мне решать. И не вам. А теперь вы можете позвать родственников, но пусть никто из них не подходит близко к алтарю. Наблюдайте со стороны, но не зовите меня по имени и не пытайтесь пробудить во время церемонии. Не шумите и постарайтесь не проливать напрасных слез.
 Нима в восхищенном благоговении взирала на жреца. Как тонка была его белоснежная туника! Никто бы из местных жителей не отважился облачиться в настолько легкое одеяние в разгар лютой зимы. И как молод был он сам! Как бледен и тонок! Словно первый иней, хрупкий и прозрачный. По долине ходили слухи, что раньше Серинг Сонам был намного выше ростом, но с годами многочисленных священных церемоний он стал постепенно уменьшаться. Он растрачивал себя в попытках помощи душам и из-за этого таял, как восковая свеча. Ниме хотелось знать его историю, из какой он был семьи и к какому роду принадлежал, но прошлое жрецов всегда было туманным, как потайные горные ущелья. Хотелось ей и узреть тот храм, в котором он обитал. Обычно никто из жителей долины не был настолько безрассуден, чтобы рисковать жизнью в попытках достичь дрейфующие небесные храмы. Храмы материализовались в этой реальности лишь частично, постоянно меняя свое местоположение, то исчезая, то вновь появляясь. Нима не знала ни одного человека, которому удалось бы достичь этих храмов в надгорном поднебесье. Но не раз она слышала истории о сгинувших безумцах, которые посмели посягнуть на недостижимое.
 Нима неохотно отошла от алтаря и направилась к толпившимся у храма людям, чтобы пригласить их внутрь.

 Серинг Сонам ощутил, как к нему возвращаются такие знакомые ощущения: неистовый водоворот затягивал его душу в сияющую ослепительно неземным синим цветом воронку лобовой чакры, после чего он в мгновение покинул свое тело.
За годы практик он должен был уже привыкнуть к поражающим воображение проекциям собственного ума, цветным, ярким, красочным, восхитительным и ужасающим, но все же, вновь столкнувшись с ними, он был обескуражен. Каждый раз, когда он помогал душам осознавать свою истинную природу и природу всего сущего- он сам прозревал. Порождения его собственного сознания, реалистичные и предельно живые иллюзии, химеры и миражи уже долгое время не вызывали ошеломительное чувство страха и трепета. Но порождения и проекции других сознаний порой заставали врасплох. Еще большую растерянность вызывали коллективные проекции, колоссальные и грандиозные ментальные формации, особенно такие, что укоренялись в сознаниях людей веками. Каждый раз, когда Серинг Сонам выходил на контакт с очередной душой, его окружали немыслимые калейдоскопы проекций, пестрый безумный карнавал метаморфоз, самых причудливых и диких, порой до боли прекрасных и вызывающих чувство священного трепета. Демоны и божества, тени и отголоски ушедшей жизни, проблески жизней возможных и потенциальных, визуализированные внутренние страхи, надежды, принципы и архетипы. Порой Серинг Сонам и сам сомневался в том, что это- всего лишь иллюзии. Он ощущал в них искру жизни, большинство из них являлись лишь тенями сознаний, их породивших, но имелись и такие, что были предельно проявлены и самодостаточны, но и их формы были всего лишь умелой иллюзией, поскольку они сами по себе не имели форм. Все состояние проявленности- это одна большая и сложная иллюзия. В нем можно остаться и пройти бесчисленное количество путей и дорог, меняя образы и формы, но можно и выйти из него, вновь вернувшись в первичную всенаполненную пустоту непроявленного. Это и считалось Полным Освобождением.
Серинг Сонам был маяком, путеводной звездой, что помогал душам пробудиться, осознать себя после физической смерти и достичь освобождения.

 Санму Дава, слушай меня внимательно. Твое физическое тело погибло. Все, что ты знал и чем жил- осталось навсегда позади. Ты не первый и не последний. Эта участь ожидает абсолютно каждого. Твое время пришло. И сейчас ты должен пробудиться, чтобы в полной ясности продолжить свой путь. Я рядом с тобой, чтобы помочь тебе прозреть. Сосредоточься и будь бдителен.

Серинг Сонам, казалось, нашел ту самую духовную нить, тонкую, золотистую и почти неощутимую, что вела его к душе Санму. Сам Санму выглядел как расплывчатое желто-коричневое пятно с размытыми очертаниями, но вскоре начал приобретать антропоморфный образ. Он пребывал в сильной растерянности и испытывал страх, что зелено-коричневыми густыми волнами стал исходить от него во все стороны, словно круги на воде от брошенного камня. Вокруг него сгустились непонятные существа ярко красного цвета, их пластичные гибкие тела были текучими и на глазах кардинально меняли свои формы. Птицы превращались в драконов, драконы- в рыб, рыбы- в дивных животных. Границы размывались, множились и развертывались в самых неожиданных комбинациях.
Санму Дава наконец приобрел очертания человеческого тела, отдаленно напоминающего его недавно умершее физическое тело.

 Успокой свой разум. Разгони тени и шум. Настрой духовное зрение.

Я- умер? Я- УМЕР?!

Серинг Сонам ощутил волну его нарастающей болезненной паники. Искаженные всплески, ментальный шум и помехи.

Но как же моя семья? Мои жена и дети? Мой дом?
Где я? Что происходит?

И все начинать сначала. Остановить безумные метания. Успокоить. Объяснить про этапы духовного пути, про состояние проявленности и временную иллюзорность форм. Как же тяжело многим душам это принять! Они продолжают называть себя своими прежними именами, испытывать привязанности к своим родственникам и материальным вещам, к своему положению и статусу в обществе. Они продолжают себя определять в рамках привычной им земной жизни. И из-за этого надолго застревают в промежуточных состояниях. Чем дольше пребывание там- тем коварней забвение. На полное осознание и принятие может уйти много времени, но Серинг Сонам должен помочь душам пробудиться как можно быстрей.
Жена Санму пожелала Полного Освобождения, но хочет ли этого сам Санму? Дальнейшие пути многочисленны. И обусловлены самыми разнообразными факторами, включая желания индивидуальной души, закон причинно-следственных связей, и самый главный фактор- волю изначального животворящего Духа. Несмотря на весь пережитый опыт, Серинг Сонам осознавал, что реальность непознаваема и непостижима, нет не только финальной цели, но и финального знания. Нет каких-либо границ вообще. То, что известно и подвластно лично ему- не говорит о его исключительных знаниях или способностях. Он- тоже на пути к обретению себя. Как и все остальные души.
Бывало и так, что рядом с душой усопшего появлялись явные не-проекции и не-порождения его сознания. Это могли быть родственные души, разнообразные существа и духи иных сфер. Серинг Сонам давно научился отличать их от просто проекций. Как и все остальные сознания, они могли порождать свои собственные проекции и вводить ими в заблуждение других душ, особенно незнающих. Были и те, кто намеренно пытался сбить недавно умерших с пути пробуждения.

Потребовалось время, чтобы успокоить Санму Дава, беспорядочные красочные образы поутихли и залегли на дно. Появилось окно подключения к физической реальности. Серинг Сонам показал ему их тела, лежащие на каменном алтаре рука об руку. Многочисленные родственники и гости сидели на мягком ворсе расстеленных ковров в дымовой завесе благовоний, кто-то беззвучно плакал, кто-то шептал слова молитв, а кто-то молча раскачивался из стороны в сторону. Тысячи свечей отбрасывали отблески на их посиневшие от холода лица. А воздух был наполнен переливчатым звоном золотых колокольчиков, сошедшей с горных вершин свежестью и ощущением неизбежного обновления.

Моя благочестивая жена!- воскликнул Санму при беглом взгляде на Ниму.

Ему хотелось любоваться ею вечность, ему хотелось ослепить себя, чтобы больше никогда не видеть ее родное лицо. Хотелось навеки забыть, хотелось навеки запомнить, и нахождение в мучительном промежуточном состоянии причиняло невообразимые страдания.
Санму попытался коснуться своей жены- но безуспешно. Затем он предпринял несколько попыток вернуться в свое посиневшее тело- но попытки оказались тщетными. Тело, окаменелое, холодное, было недоступно более, оно готовилось к часу своего распада. Это была настоящая пытка. Словно исполинские горы стиснули его в своих объятиях, придавили и погребли под каменными завалами.

Серинг Сонам предостерег Санму, что тот еще надолго может застрять в этом состоянии, превратиться в беспокойного духа, неприкаянно летать над землей, городами, горами и морями, будучи никем не услышанным и не замеченным, будучи изувеченной и израненной душой, всеми забытой, бессловесной тенью, вечно одиноким скитальцем, если не возьмет контроль над своим собственным сознанием и не освободится от привязанностей и эго. Он должен осознать, что этот этап его пути закончен и подготовить себя к последующим этапам. Это неизбежно и неотвратимо, не только для него, но и для всех душ. Таков закон трансформации. На дальнейшем пути может встретиться множество как проекций его собственного сознания, так и коллективных, и намеренно созданных другими душами проекций. Он должен понимать, что все формы по своей природе иллюзорны, они не определяют его путь, если только он сам безвольно не отдаст себя им, в том числе посредством своего неведения.

Ты жил в неведении все эти годы, но теперь ты знаешь. Это- первая ступень к Освобождению.

Почему он узнал обо всем этом только сейчас, зависший между жизнью и смертью? Почему раньше никто не предупредил его о подобном исходе? Санму был зол, растерян от своего незнания и неведения, а также поражен тем, что его собственная жена решилась отлучить его от рода. И от каких-либо земных воплощений вообще. Помимо его воли.

Отлучаясь от рода, ты перестанешь себя воспринимать как конкретную личность, тем самым избавляя себя от своего эго. Просьба твоей жены- не проявление ненависти или безразличия, но проявление безусловной любви.

Серинг Сонам усилием воли создал проекцию-визуализацию родового потока Санму, подключившись к нему напрямую. Перед ними выросло могучее бело-золотистое древо со множеством ветвей, оно мерцало и переливалось, словно внутри себя содержало свечение солнца. Сильный крепкий процветающий род.

Я могу разорвать энергетические привязки и помочь тебе пересечь порог.

Санму заметно успокоился. Казалось, за эти пару часов он переосмыслил не только всю свою жизнь, но и все существование вообще.

Я когда-нибудь встречу мою жену и моих детей вновь?

Серинг Сонам честно признался, что не знает. Но все может быть.

Какое оно- состояние непроявленности? Без каких-либо форм, тел, конкретики, привязанностей и эго?

Серинг Сонам вновь честно ответил, что не знает.

Мне не хочется быть обезличенной пустотой и вездесущим ослепительным белым светом.
Я хочу быть конкретной личностью, иметь тело, у меня нет желания избавляться от привязанностей и эго.
Санму делился своими опасениями, но при этом помимо воли ощущал, как неотвратимо все же отдаляется от своей привычной личности, идентификации и всего того, что все эти годы считал центром своего существа.

Не только ты желаешь оставить все, как есть. Страхи фундаментальной изначальной природы сознания присущи почти всем. Не обязательно именно сейчас стирать себя из состояния проявленности. Ты можешь воплотиться в новом теле. Можешь стать неприкаянным духом. Или заложником коллективного ментального миража. Моя задача- рассказать тебе о возможностях. Помочь принять осмысленное решение. Путей- бесчисленное множество.

Санму попросил дать ему время подумать.

 Перед тем, как очнуться в своем теле Серинг Сонам вновь ощутил ИХ присутствие. Группа потерянных душ. За все эти тысячелетия одурманивающих бесконечных скитаний они проросли друг в друга как корни близлежащих деревьев. Почти что слились, став единым неразделимым сознанием. Серинг Сонам уже не раз встречал их на своем пути. Они порой выглядели как те самые лиловые облака на вершинах гор, иногда принимали образ цветочного вихря, антропоморфных богов с сине-фиолетовой кожей, множеством голов и рук, по чьим телам струились реки темно лиловой и почти что черной крови. Они могли выглядеть как огромный хищный цветок, чей бутон раскрывался, зеву подобный, а оттуда вываливались покрытые синяками и язвами языки. Они могли выглядеть и как дивные птицы, покрытые блистающей змеиной чешуей сиренево-пурпурных оттенков, и птицы эти всегда летали в перевернутом виде, а их крылья были сложены за их спинами, словно склеенные черным мазутом. И каждый раз, ощутив присутствие Серинга Сонама, они старались подобраться к нему как можно ближе, что-то шептали, и голоса их разносились многоуровневым эхо, нестройным хором, словно отраженным от стен искривленных пространств. Единственное, чего они желали- освобождения. Они предпринимали попытки вселения в тело Серинга Сонама, когда он осуществлял помощь душам недавно усопших и покидал свое тело. Но попытки эти были неудачными, что приводило их в еще большее отчаяние и исступление. Вот и в этот раз они явили себя. Предстали в образе ярко лилового гейзера, который бурным потоком вырвался из растрескавшейся земли, разорвав ее в клочья.

Дай нам тело.
Воплоти нас. Освободи нас.

Серинг Сонам открыл глаза. Но еще долгое время не мог прийти в себя. Мир вокруг вращался с бешеной скоростью, постепенно замедляя свой ход. Обеспокоенная Нима стояла в стороне, и глаза ее были широко распахнуты. Прошло уже более двух часов, гостям подали крепкий чай с молоком и специями, а также традиционные сладости. Ночь вошла в свои права, а свечи стали гаснуть одна за другой. Придется материализовать больше свечей. И больше цветов. Ведь все те цветочные лепестки, коими были усыпаны снежные покровы, превратились в ледяную труху.
Нима выжидательно всматривалась в черное небо, стараясь скрыть свое нетерпеливое волнение. 
- Потребуется еще некоторое время. 
Серинг Сонам старался придать спокойствие своему голосу, но очевидное отчаяние заблудших душ вывело его из равновесия. Он знал, что они так просто его не отпустят. Он должен найти способ их освободить. Обычно жрецы в таких случаях обращались за помощью к тем монахам, которые с самого детства готовили себя к состоянию Пустого Сосуда. Но настолько самоотверженных людей с каждым годом становилось все меньше и меньше. Это требовало полного отречения как от своей личности, так и от земной жизни. Пустые Сосуды все еще существовали, но в основном в самых отдаленных и труднодоступных высокогорных поселениях, до которых было очень нелегко добраться. Серинг Сонам понимал, что ему, скорей всего, в скором времени придется отправиться в долгие скитания в поисках нужного Пустого Сосуда. Либо самому этим сосудом стать.

- Пришу, примите наши подношения, о, уважаемый Серинг Сонам!- перед ним склонились несколько женщин семьи, они принесли еду, горячий чай и сладости.
Он поклонился им в ответ, взял предложенные дары, но к еде не притронулся.
Его взгляд невольно остановился на одной девочке лет шести. Она была одета не по погоде, слишком легко для такого неистового холода. Ее глаза имели необычный желто-зеленый оттенок и напоминали кошачьи. Одна из женщин крепко сжимала ее плечи, словно бы в любой момент девочка могла убежать и не вернуться. Сама же женщина выглядела крайне обеспокоенной. Она суетливо оглядывалась по сторонам, ожидая, когда наконец закончится ее время в качестве надсмотрщика. Ее утомляла обязанность быть начеку. Через какое-то время другие женщины увели девочку в дом с глаз долой. Их пальцы словно когти хищных птиц впивались в детские костлявые руки.
В этот же момент Серинг Сонам ощутил легкое прикосновение к своей собственной руке.
- Это была моя дочь Джолма.
Санму сам вышел с ним на контакт.
- Я все обдумал. Раз моя жена пожелала для меня Полного Освобождения, то я согласен принять твою помощь, жрец. И отправиться в пустоту неизвестности, оставив все позади. Но прошу, пообещай мне, что позаботишься о моей младшей дочери Джолме. Забери ее в свой монастырь и опекай ее. Научи ее всему, чему сможешь. Она- необычный ребенок. Она может парить высоко в небесах, как бумажный воздушный змей. Нам с женой пришлось с ранних лет привязывать ее цепью к кровати. Когда Джолме было три года, она чуть не улетела в небо, и мы вылавливали ее всей семьей. Наши сердца все это время обливались кровью, но все же мы были вынуждены запирать ее в доме и лишать свежего воздуха и полноценной жизни, чтобы защитить от неминуемой гибели. Моя жена все поймет. Поговори с ней.

После этого Серинг Сонам вновь лег на каменную поверхность алтаря рядом с телом Санму. И покинул свое собственное тело, тотчас переместившись внутрь летучих сверкающих миражей. Золотое могущественное дерево рода Санму выглядело еще более мощным и излучало ослепительное сияние. В его наполненных энергиями ветвях гуляли лучистые сгустки мыслеформ, а богоподобные существа с золотой кожей и большими черными глазами с заботой и покровительством взирали на тех, кто посмел их потревожить. Проекция рода имела своих защитников и своих божеств, которые образовались в результате повышенной концентрации локальных ментальных энергий. Этим существам подарили жизнь многочисленные потомки этого древнего рода силой своего разума. От души Санму тянулась ярко золотая нить и вливалась в одну из ветвей словно река в океан.

 Я чувствую себя под защитой рода. Что будет со мной, когда ты обрубишь эту нить, жрец?

Ты вернешься к своей истинной природе, избавившись от иллюзий проявленного мира и всех возможных форм. Но как именно это произойдет- я не знаю.

Серинг Сонам увидел, как благодаря его мысленной концентрации материализовался золотой тонкий и изящный кинжал.
 
Я лишь помогаю тебе отсечь все привязанности. И пойти дальше.

Дай мне слово, что выполнишь обещание и позаботишься о моей дочери Джолме. Больше никто не сможет разобраться, к чему ей был дан этот проклятый дар летучести.

Я обещаю.

Серинг Сонам мысленно представил, как кинжал обрубает золотистую нить, связывающую душу Санму и дерево рода. Мгновение- и нить разрублена.

И что теперь?

Еще потребуется время, чтобы изжить привязанности. Придется провести несколько дней среди блуждающих проекций, а также в местах твоей прошлой жизни. Ты можешь навестить всех, кого знал и любил, попрощаться с ними. Я зажгу огни в храме, и они будут твоими маяками. Мы будем поддерживать с тобой связь, и когда придет время твоего освобождения- я помогу тебе совершить переход. А сейчас я возвращаюсь в свое тело, чтобы рассказать твоей жене о просьбе.

Санму обрел невиданное спокойствие, которое сопровождалось глубокими раздумьями о природе сущего, о своей участи и о судьбе дочери. Он стал как холодная зеркальная поверхность вечернего озера, как темная и остывшая вода.

Серинг Сонам уже почти открыл глаза, как его ослепили фиолетовые пятна густого плазмоподобного вещества. Группа неприкаянных душ не собиралась оставлять его в покое. Волна потусторонней дурноты захлестнула его, и он какое-то время не мог встать на ноги. Если так будет продолжаться- это тело может вскоре прийти в полную негодность. Или еще хуже- заблудшие души могут атаковать местных жителей своими неумелыми попытками подселения. Необходимо как можно быстрее найти Пустой Сосуд.
Но перед этим- выполнить просьбу Санму.

Все женщины семьи склонились перед ним в низких поклонах, кто-то целовал промозглую землю у его ног. Он пытался убедить их подняться с колен, но женщины были упрямы в своем неистовом желании поклонения.
Нима принесла еще несколько золотых чаш горячего чая и сладостей, но Серинг жестом показал ей, что в этом нет необходимости.
- О, Серинг Сонам, но того требует традиция! Вы помогли душе моего мужа найти путь, и вся наша семья выражает наивысшую благодарность.
Некоторые мужчины принялись тушить свечи голыми руками и готовиться к погружению во тьму ночи.
- Санму еще здесь, и потребуется несколько дней, чтобы наконец освободиться. Я помогу ему совершить переход. Но есть одна просьба...
 Нима вновь упала к его ногам.
- Все, что угодно, уважаемый!
Серинг Сонам не знал, как лучше озвучить просьбу. Поэтому он просто пересказал их разговор с Санму и предоставил Ниме возможность самой принять судьбоносное решение относительно дочери.
Услышав эту историю, Нима долго лежала у его ног, глотая раскаленные слезы.
- О, великий Серинг Сонам! Поистине ваш дар неоспорим! Я преклоняюсь перед вами! Санму рассказал вам наш главный секрет. Поэтому я не стану препятствовать воле мужа и выполню его просьбу. Забирайте Джолму прямо сейчас.

Джолма, которая долгое время пряталась в темных углах, скрываемая тенями, неуверенно протянула свою хрупкую полупрозрачную руку и с надеждой посмотрела в глаза матери.
- Мы будем навещать друг друга.
Нима приобняла дочь и громко всхлипнула.
- Уважаемый Серинг Сонам! Я отдаю вам мою младшую дочь, как того хочет мой муж. Забирайте ее к себе на вершину горы, в белоснежный храм, открытый всем ветрам и взору богов, пусть с вами она будет ближе к небу.
Нима в очередной раз поклонилась.
- Вы можете остаться на ночь и отправиться с рассветом.
- Мы найдем путь,- произнес Серинг и взял Джолму за руку.

 Они направились в самую гущу ночи, беззвездной и безлунной. Черные силуэты гор слились воедино с угольно черными небесами, и лишь протяжное завывание диких ветров напоминало о том, что они пересекали пустые пространства. Когда они были на пути к восхождению, Серинг Сонам почувствовал, как рука девочки начала плавно подниматься в воздух, а вскоре и сама девочка взмыла ввысь. Ветер трепал ее из стороны в сторону, словно кусок обветшалой ткани, но она с новыми силами впивалась в протянутую ей руку.
- И как часто ты взлетаешь?
- Всегда по-разному. Иногда это длится несколько дней, поэтому меня привязывали цепью к кровати.
- Ты можешь научиться это контролировать. 
- Вы не отпустите меня в небо?
- Если только ты сама этого не захочешь.

Так они и шли. Продираясь сквозь плотную завесу тьмы и ледяного ветра, в стране снегов и белоснежных вершин, в краю небожителей и чудотворцев.
В самом сердце метели, неистовом и бурном, перед глазами Серинга Сонама пронеслись вспышки из его предыдущей жизни, то, что было начисто стерто из его памяти и забыто. Он также блуждал во тьме и ледяной метели, затерявшись между грозными пиками гор, между жизнью и смертью, напуганный сгущающимися тенями и жадными густыми и липкими сумерками. Он был совершенно один, наедине с вечными льдами и многовековыми горными массивами, он не имел ни малейшего представления о том, где он находился и в каком направлении нужно было двигаться. Ощущение полной потери себя ослепляло и окутывало сознание ледяным туманом. Но чей-то голос пробил тьму, а затем разорвал ее в клочья. Чей-то голос, надежный, уверенный и знающий. Вместо повсеместной тьмы обрушилась неистерпимая белизна, а следом за ней вспыхнули безумные хороводы цветастых безликих существ. Но голос упрямо продолжал вести его сквозь дебри пестрого хаоса, не менее мучительного, чем беспросветное одиночество ночи. Кто-то невидимый и благородный также учил его тонкому и изысканному искусству умирания, терпеливо и преданно. Серинг Сонам, наверное, и сам когда-то лежал в объятом морозным воздухом зале, и его оплакивали родные и близкие, и над ним читались священные тексты, к нему взывали и его наставляли те, кто находился по ту сторону. Он этого не помнил, лишь обрывочные лоскуты воспоминаний периодически всплывали в памяти.
И вот он здесь, среди заснеженных недостижимых горных вершин, где воздух настолько чист и свеж, что кажется кристальным, где горные озера словно небесные зеркала, безмятежные и величественные, где всеобъемлющий дух проявляет себя во всем своем многообразии и многоликости, где приходит осознание бездонности собственной души.
Его пробудили ото сна, и вот теперь он вновь оказался в очередном сне, наполненном знаками, потайными смыслами, сакральными песнопениями. Он учит других искусству смерти. Но кто научит его искусству жизни?
Джолма покорно держалась за его руку.
Только не отпускай, беззвучно молило тщедушное создание.

 Они оказались на залитых рассеянными лучами предрассветной дымки вершинах перед восходом солнца. Бесконечные белоснежные покровы простирались до горизонта, насквозь пронизанные острыми пиками. По ним словно густой сироп медленно растекались оранжево-персиковые жидкие лучи восходящего солнца.
Джолма к этому времени вновь вернулась в путы гравитации, и ноги ее коснулись снегов. Она восторженно ахнула, узрев небольшой, но прекрасный храм, такой же белоснежный, как и окружающие его бесчисленные снега. Снежный храм нетронутой чистоты. Робкие несмелые лучи новорожденного солнца придавали этой девственной белизне теплые оттенки. Этот храм- словно небесный корабль, рассекающий потоки ветра и направляемый ввысь силой духа. Джолма была заворожена неземной красотой храма и окружающими видами гор, но сам Серинг Сонам пребывал в волнительном состоянии, поскольку заметил у подножия храма несколько необычных фиолетовых цветов, чересчур ярких, по-хищному красивых, и определенно- ядовитых. Они цвели в разгар зимы вопреки законам природы. Они не желали зла. Но они требовали помощи, они кричали о ней уже много долгих лет, а, может, и тысячелетий.
Серинг Сонам силой мысли настежь распахнул врата, и храм наполнился гулом ветров. Внутри все также было ослепительно белым. Чистый белый цвет- символ всенаполненной пустоты.
Он взял Джолму за руку и объяснил ей необходимость зажжения огней-маяков для души ее отца. Он окружил храм белоснежными чашами с золотой гравировкой, поднес руки к каждой них- и чаши наполнились живительным пламенем.

- С самого начала жизни мы должны постигать искусство смерти. Это неизбежные этапы и циклы, которые предстоит пройти каждой душе. Необходимо подготовиться. И постичь искусство умирания в полном осознании. Чтобы когда придет время перехода- достойно его осуществить, не оказавшись в плену неведения и заблуждений.
Пребывая в этом высокогорном храме, мы сознательно отрекаемся от земной жизни. Наши тела учатся преодолевать привычные законы физического мира, жить без еды, без сна и без болезней. Восхождение к этому храму дается тяжело, и не каждому будет доступно.
- Значит, вам не нужна еда? Вода? У вас даже нет кровати?- не переставала удивляться Джолма.
- Все, что у меня есть- лишь ветер перемен.
- Тогда я такая же, как и вы. Мне не нужна еда. Мне не нужен сон. И на холоде я могу находиться без одежды. Мои родители всегда боялись меня. Но я их не виню.
- У тебя врожденная склонность к жизни на вершинах гор. Это жизнь, полная одиночества и уединения.
- Моя жизнь была наполнена одиночеством и уединением с самого детства. Я намного старше, чем это может показаться.
- Тогда для тебя не будет сложным научиться управлять своим состоянием левитации.
- Научите меня. Но больше всего я хочу слышать мертвых и направлять их после смерти их тел.
- Самое ценное- умение слушать и слышать. Но сначала необходимо полностью принять свою природу. Время пришло, твоя семья больше не ограничивает тебя страхами беспредельности и неготовностью пересечь черту.
 
 Совершенно неожиданно, словно вынырнув из небесных чертогов, и, казалось бы, из ниоткуда, появилась красная лисица, подбежала к Джолме и в ожидании легла у ее ног.
Красная, словно свежая кровь, разбавленная родниковой водой. Красная, как ядовитые ягоды горных кустарников, обрамляющие долины.
 Серинг Сонам ощущал, как необходимость найти Пустой Сосуд бешеной пульсацией разносилась по всему телу. Как лихорадка, как болезнь.
- Вы желаете что-то отыскать?- проникновенно спросила Джолма.
- Мне нужно помочь блуждающим душам пересечь порог. Самый действенный способ- временно вселить их в чистое неоскверненное тело Пустого Сосуда, а затем....
- Умертвить сосуд,- закончила за него Джолма.
Слишком прозорлива для ее возраста.
- Да, это поможет заблудшим душам наконец пойти дальше.
- Не понимаю, как именно это может помочь. Но я могу быть Пустым Сосудом.
Слишком самозабвенная жертвенность.
Серинг Сонам не нашелся, что ответить, как Джолма начала медленно взмывать ввысь.
- Скорее! Привяжите меня веревкой к основанию храма!- крикнула Джолма, хватаясь за все возможные выступы. Серинг схватил ее за выцветший и обветшалый подол юбки.
Он помог ей ухватиться за один из резных выступов, а в его ладони тотчас материализовалась веревка.
- Не бойтесь, мне не будет больно.
Красная лиса выжидательно наблюдала за тем, как Серинг Сонам привязывал Джолму к одному из каменных изваяний. Глаза лисы переливались всеми цветами радуги, они были предельно разумны и сосредоточены. Серинг знал, что в теле этой лисы- отнюдь не одна душа, а, возможно, тысячи душ, слитых воедино. Веками томившихся в стагнации. Изголодавшихся по изменениям, движению, эволюции.
Помоги нам,- читалось в радужных глазах красной лисицы. Не то мольба, не то вежливая просьба, не то приказ.

- Должен быть другой способ. Я найду его,- произнес Серинг.
Джолма, казалось, своими детскими тонкими руками-прутьями обнимала небо.
- Времени осталось мало. Если мы не поторопимся- красные лисы наводнят город подобно рекам крови невинно убиенных. Разве этого вы хотите?
- Ты так стремишься постичь искусство умирания, что совсем не уделяешь внимания искусству жизни. Иногда я и сам задаюсь вопросом, в правильном ли направлении двигаюсь. Может, все эти люди, которые живут в долинах и пребывают в блаженном неведении- на самом деле правы? Посмотри на зверей и птиц. Они просто есть, и каждое их движение наполнено волей к жизни. Может, смысл не только в том, чтобы научиться осознанно умирать, но и в том, чтобы научиться жить здесь и сейчас? Каждое мгновение нашего существования ведет нас к неизбежной трансформации. Каждый миг рождаются новые версии нас. Перед тобой- непройденный путь. Ты можешь достичь Полного Освобождения, будучи в этом воплощении, в этом теле и этом состоянии. Ты не обязана прерывать свою непрожитую жизнь.
- Мне бы хотелось прожить эту жизнь, Учитель. Я хочу радоваться солнечным бликам, обнимать бескрайние синие небеса, разговаривать с птицами, ощущать прикосновения ветра, слушать шепот теней и потерянных душ, возжигать огни и касаться губами высокогорной росы. Но вы и сами знаете, что если я не возьму на себя временную роль Пустого Сосуда- то тогда кровавые реки затопят долины. Времени искать другие способы нет.
 Красная лиса посмотрела на Серинга Сонама усталыми глазами, которые вмиг утратили цвет и краски.
- И еще прошу, позвольте мне помочь вам провести моего отца на ту сторону. Как он достигнет особождения- я смогу стать Пустым Сосудом.
Девочка сама казалась летающим призраком на фоне глубокой небесной синевы и белоснежных снегов.

 Джолма висела в воздухе больше недели. За это время Серинг Сонам уже несколько раз спускался в долины для свершения обрядов и в попытках отыскать другие способы помощи заблудшим душам. Каждый раз, когда он возвращался- Джолма по-прежнему парила в восходящих потоках. Среди зарождающегося пламени зари, бездонной синевы, в густых туманах, среди блистающих звезд, в созвучии со стаями пролетающих мимо птиц и блуждающими небесными огнями.
 Со всех сторон храм окружили большие пестрые красные и фиолетовые экзотические цветы, голодные, ненасытные, нетерпеливые. Словно синяки и пятна крови на белоснежном чистом теле. Необходимо было действовать. Серинг Сонам знал, что Джолма была одухотворена некими высшими силами, поэтому он доверился этому животворящему незримому духу и внимательно вслушивался в шепот пустоты.
И вскоре вечные огни неистово вспыхнули и поднялись почти до уровня храма, объяв его стены своим несокрушимым пламенем.
Это Санму Дава наконец обрел готовность совершить переход.

- Дух отца прибыл в Храм,- возвестила Джолма и плавно спустилась на землю, подобная невесомому перу,- Прошу, помогите мне выйти из тела и встретиться с ним.
Серинг Сонам отвел ее внутрь храма и положил на ледяной пол, обдуваемый всеми ветрами.
Взял ее за руки.
- Ничего не бойся. Сейчас ты покинешь тело и увидишь его со стороны. Серебряная нить будет связывать тебя с ним, и ты сможешь вернуться назад.
Джолма покорно протянула свои хрупкие руки навстречу неизвестности.
Через пару мгновений она ощутила, что ее словно начал засасывать гигантский водоворот, а затем ее выбросило из тела через глаза, в результате чего создалось впечатление, будто ее глаза вытекли, а душа утекла вслед за ними. Она увидела свое истощенное тщедушное тело на белоснежном полу, связующую с ним серебряную нить и Серинга Сонама. Он глядел прямо на нее. Затем он лег рядом с ее опустошенным телом и тотчас покинул свое собственное тело. Джолма увидела, как яркая белая звезда приблизилась к ней.
Учитель?
Затем сонмы проекций их сознаний заполонили собой образы физического мира. Дымообразные абстрактные фигуры, преломляющие свет и изломанные многогранные призмы, текучие пульсирующие потоки и сложные мандалы, несущие в себе вселенскую гармонию. А затем всепроникающая белизна поглотила собою все.
- Я больше не воспринимаю себя собой,- раздался тихий голос Джолмы,- Я не узнаю свой голос. Меня удивляет, что у меня есть голос. Это так не соотносится с тем, кем я становлюсь.
- Давай вернемся к привычным проекциям, так тебе будет легче воспринимать,- услышала она голос Серинга Сонама.
А затем она вновь увидела свой знакомый образ тела, образ Серинга Сонама, а затем и своего отца, который вошел в одурманивающую белизну сквозь огненные врата.

Отец!

Он стоял перед ней в образе своего умершего физического тела.

Джолма?

Он протянул к ней руки, и они попытались обнять друг друга, но вместо объятий их охватило чувство пустоты- они обнимали мираж и дым.

Все формы- это миражи. Которые временно кажутся нам незыблемыми и которые временно являются настоящими.

Серинг Сонам со стороны наблюдал за прощальной встречей отца и дочери.

Я попрощался с твоей матерью, с твоими братьями и сестрами, со всеми родными и близкими, с дорогими моему сердцу местами и с домом. Я провел много времени в раздумьях. Пытался обнять твою мать, твоих братьев и сестер, прикоснуться к ним- но моя рука прошла сквозь них, пытался поговорить с ними, даже кричал- но они не слышали. Но ты, Джолма, видишь меня и слышишь, словно я по-прежнему жив.

Но отец, ты действительно жив. Мертво лишь тело.

Я-то жив, но с мертвым телом я ощущаю себя мертвым. Все, что было мне дорого- больше недоступно. Я должен уйти в пустоту.

Санму Дава, просто доверься потоку, и поток вынесет к последующим этапам твоего пути,- произнес Серинг Сонам, - Теперь ты обрел осознанность, поэтому можешь не только осознанно умирать, но и осознанно жить. Самое главное- не забывай осознанно жить.

Наверное, это конец,- смиренно и даже несколько обреченно сказал Санму.

Нет, это- продолжение,- возразила Джолма.

Мне не нужно ни продолжение, ни новое начало без вас.

Может, мы еще встретимся в иных состояниях, отец.

Мне не нужны иные состояния. Я больше всего боюсь не смерти и не пустоты, а расставания с вами, потери всего, что мне дорого.

Но это не нам решать, отец. Таков закон жизни и смерти.

Я чувствую, как меня уносит ветер.

Нас всех унесет ветер.

Пора прощаться, дочь,- Санму пристально всматривался в ее образ, поражаясь возможности зрения после смерти тела и неистовой тоске, всецело охватившей его.
А белизна начала его обволакивать. Стирала словно ластик. Обезличивала. Растворяла. Молочный туман, сияющий и неизбежный, ласково и безвозвратно поглощал.

Серинг Сонам принялся читать священные тексты Освобождения:

Рассекается самосохранение эго, и ледяной каркас покрывают шрамы,
Высвобождается первозданный духовный океан
Потоки восходящих жизней раскинулись перед тобой, вечный Путник
Благородный дух, разрушительные энергии преобразуются в животворящие
Всеобъемлющей лучезарностью становясь
Чистой пустотой, лишенной вещественности, форм
И блистающих огней иллюзорных сфер
Ты на пути своем к Освобождению
Ты есть сияние
Сохрани свой лучистый свет и незмутненную ясность
Ты не рождаешься и не умираешь, неразделимость ясности и пустоты
В чистой сущности своего обнаженного сознания
Найдешь свое продолжение

Белизна становилась все более густой и неистовой. Образ Санму почти что растворился полностью.

Позаботься о Джолме, жрец!

Это была последняя мысль Санму перед тем, как он окончательно исчез из вида.

Где оказался мой отец, Учитель?- спросила ошеломленная расставанием Джолма.

Но Серинг Сонам не успел ей ответить, как они оба переместились в свои тела и очнулись в предзакатном густом мареве.

 Серинг Сонам почти не чувствовал тела, оно было парализовано чем-то гнетущим. Он знал, что пора было совершать ритуал вселения заблудших душ в Пустой Сосуд, чтобы наконец даровать им долгожданое Освобождение. Но в долине жители усердно готовились к похоронам Санму, поэтому стоило подождать еще несколько дней. Но действительно ли у них были эти несколько дней перед тем, как оглушенные пленительным забвением слившиеся воедино души окончательно не просочатся в физический мир? Если это случится- равновесие будет нарушено, многие души сойдут с орбит и сгинут в пучине беспорядочных переплетений своего существа. Им будет гораздо сложней постичь повсеместную иллюзорность временных истин состояния проявленности.

 Следующим утром они с Джолмой спустились с гор в долину. Она послушно летела за ним, и тонкая шелковая нить связывала их и не давала ей унестись в небесные кущи.

- Вы становитесь все более прозрачным, Учитель,- заметила Джолма, но Серинг Сонам ничего не ответил, и весь их путь прошел в задумчивом молчании.
Они спустились в долину, чтобы попросить семью Санму провести похороны на день раньше.
Нима оказала им теплый и восторженный прием, поклонилась жрецу и крепко обняла свою дочь. В ее глазах на протяжении всех этих дней блестели слезы. Она призналась, что совсем недавно золотые чаши и вазоны обрушились на пол в одночасье, и ей показалось, что это Санму таким образом попытался привлечь к себе внимание. Нима также обеспокоенно заметила, что Серинг Сонам порой становился полупрозрачным. Ее же дочь, наоборот, словно наполнилась какими-то потусторонними силами и духовным огнем.
Джолма попросила мать провести похороны отца на день раньше. Но Нима согласилась только тогда, когда Серинг Сонам озвучил ту же просьбу.
- Все будет сделано, уважаемый!
И она припала к замерзшей земле в очередном низком поклоне.

 В этот же день Нима принялась усердно готовиться к похоронам. Почти все основные приготовления были завершены, и тело Санму ждало своей благородной кремации в продуваемых всеми ветрами стенах семейного храма. Согласно обычаям горной долины, на похоронах обычно собирались все жители. Это было массовым событием, отчасти трагическим, отчасти радостным. Горечь потери близкого в привычном всем состоянии и форме смешивалась с чувством радости от последующих жизней души в иных реальностях.
На главной площади был возведен величественный алтарь со статуями божеств и небесных духов, вылепленными из белой глины и украшенными яркими благоуханными цветами. Это было местом для благородного и священного ритуала кремации. Тело усопшего клали на белоснежные поверхности алтаря, заворачивая в белые невесомые шелка и окружая изображениями божеств и высших духов. В этот день семье Санму необходимо было осуществить манифестацию огромного количества пестрых цветов, чтобы на своей родной голой, бесплодной, вечно промерзшей и каменистой земле воссоздать образы неиссякаемого изобилия. Гостей угощали традиционным чаем со специями и сладостями. Каждый из гостей во время зажжения огня и начала кремации должен был подойти к покойному и бросить пригоршню снега в огонь. Это символизировало процессы трансмутации элементов и таинство алхимии. Снег был твердым состоянием жидкой воды, а, соприкасаясь с пламенем, становился паром, что также означало эфемерность бытия и текучесть форм и всего сущего.
Все родственники покойного должны были облачиться в белоснежные одежды, подобные монашеским рясам и повторять за жрецом священные тексты, исполняемые во время обрядов финального перехода. Серинг Сонам готовился провести эту завершающую погребальную церемонию и зачитать тексты. Тексты читались до тех пор, пока тело не превращалось в пепел. Как только тело сгорало- прах смешивали с медом, молоком и зерном и скармливали горным птицам.
На главной площади уже начали собираться люди. Приглашены были все жители поселения от мала до велика. Каждый приносил живые цветы- это считалось самым ценным подношением в разгар зимы. На площади были установлены урны с благовониями и позолоченные статуи со множеством свечей. Реки огня пылали посреди остывшего ледяного безмолвия. Тысячи маленьких золотых колокольчиков висели в воздухе, издавая сонный одурманивающий звон.
Когда площадь заполнилась людьми, тело Санму торжественно поднесли к алтарю два его старших сына. Нима заливалась слезами. Серинг Сонам стоял у подножия алтаря. Он принялся зачитывать священные тексты, как только тело Санму погрузили на алтарь и осыпали цветами. Все родственники Санму, включая Джолму, выстроились в стройный ряд, повторяя священные тексты слово в слово. К этому времени на площади собралась уже большая толпа, одни наблюдали за церемонией с любопытством, другие- с благоговением. У большинства жителей все же в глазах плескался страх и, выплескиваясь из их глаз, бился о лед и камни, наполняя воздух единственной крамольной мыслью: "Как хорошо, что это случилось не с нами!".

 Серинг Сонам поднес руки к основанию алтаря- и алтарь вмиг вспыхнул огнем, поглотив как мертвое тело Санму, так и окружавших его глиняных божеств. Эти божества и небесные духи- кто они? Объективно ли существующие души? Или же и эти обитатели высших сфер- тоже иллюзия, порожденная коллективным сознанием проекция? А, может, и он сам- лишь чья-то проекция? И все, что его окружает, все эти люди, их жизни и смерти- тоже всего лишь тень, отбрасываемая чьим-то беспокойным умом?
Ненасытное очищающее пламя вновь некстати пробудило мерцающие вспышки воспоминаний. Серинг Сонам на какое-то время закрыл глаза. Вот она, его собственная кремация. В сопровождении пестрой цветастой процессии. Толпы, должно быть, когда-то знакомых ему людей, родных и близких, словно полноводные ручьи текут по горным ущельям. Их лица скрыты за красочными масками, их человеческие тела спрятаны за завесой запредельного маскарада, за образами существ непостижимых глубин и состояний, за образами проекций, искаженных и недолговечных. Они оплакивают его. Они предают его бездыханное тело всепрощающему огню. Увидеть бы хоть одно из этих лиц!
После того, как чей-то голос вывел его из тисков надвигающихся гор и ослепительного мрака, наполненного танцующими вспышками и забвением, после того, как всепоглощающая белизна приняла его в свое лоно, явились пылающие огненные колеса и перенесли его в новую реальность. Он оказался высоко над горами, которые выглядели до боли знакомыми. Он ощутил великую внутреннюю пустоту, и чувство потери казалось неизмеримым. Но он лишился привилегии даже помнить о том, чего лишился. Он почему-то знал лишь о том, что кто-то очень долгое время оплакивал его предыдущую смерть и тосковал по нему. Эта чужая тоска когда-то самой близкой души порой превращалась в тяжесть ледяного камня.
Он парил над заснеженными горными пиками. И постепенно его новое физическое тело материализовалось из воздуха. Было ли оно похоже на его предыдущее тело? Было ли это тело телом или же всего лишь временной видимостью?
Затем большая белоснежная птица рухнула с небес на одну из горных вершин. Из ее ярко алой крови и ослепительно белых перьев за несколько мгновений появился храм, распахнутый всем ветрам. И Серинг Сонам спустился с заоблачных высот в этот храм, став его продолжением. Перед ним раскинулись поразительные по своей красоте горные вершины, а бесконечное небо звало и притягивало в свои бездонные недра. Кем он был до этого- уже не имело значения. Высокогорные ветра наполняли его и несли вести со всех концов света. Затем в храме материализовались и другие монахи и жрецы. Они учили его пробуждению, освобождению и постижению природы великой пустоты. Он вспомнил свое имя, но так и не вспомнил свое прошлое. Монахи появлялись и исчезали, оставляя его один на один с новообретенным знанием. А затем настало время наконец спуститься в долину, чтобы начать помогать душам в обретении осознанности и осмысленного становления, чтобы обучать их искусству умирания. Серинг Сонам не знал, сколько прошло времени с момента его появления в этом мире.

Сердце Нимы сжималось не только при взгляде на сгорающее тело ее любимого мужа, но еще и при взгляде на Серинга Сонама.
Так молод, так бледен, так тонок. Совершенно один на вершинах гор. Без семьи, без родных и друзей. Без родителей, без жены, без детей, без братьев и сестер. Без дома. Без общины. Одинокий и неприкаянный дух. Он, определенно, становился все более прозрачным. Он постепенно исчезал. Ей хотелось стать ему матерью, поделиться своим теплом и безусловной любовью. Заботиться о нем и защищать от этой безжалостной обезличенной пустоты, в которую он годами отправлял других душ и в которой он сам был обречен существовать пожизненно. Есть ли у него в этом мире хоть одна родная душа? Неужели ледяные вершины гор и безликие выбеленные пустоши- это все, что ему дано? Она понимала, что он был горным жрецом, и поэтому категорически воспрещалось как-то затягивать его в перипетии мирской жизни. Но сердце ее не знало покоя. У нее было лишь одно утешение- теперь Джолма была рядом с ним.

Сама Джолма за эти дни научилась немного сдерживать свою летучесть. Но она была уверена в том, что уже очень скоро ей предстоит сгинуть в небесах. Она долго всматривалась в бледное лицо Серинга Сонама сквозь огненную завесу, что превращала в прах тело ее отца. Ей хотелось бы впитать в себя все его знания, его духовную мудрость. Ей хотелось получить его одобрение и благословение. Ее душа жаждала полного отречения и самопожертвования на благо других.
 
 Джолма вздрогнула, заметив, как красно-оранжевые языки пламени смешались с фиолетовыми. Казалось, никто из присутствующих не обратил на это внимание. Только она и Серинг Сонам обменялись обеспокоенными взглядами.
Церемония кремации постепенно подходила к концу. Когда тело Санму полностью сгорело, его сыновья бережно собрали пепел и, смешав его с медом, молоком и золотистыми зернами, отправились на вершины гор, чтобы осуществить финальное развенчивание тела.
Все физические тела- временные сосуды. Временные аватары. Джолма ощутила, как ее собственное тело накалилось.
Гости принялись расходиться во все стороны с приходом темноты. Благодаря мерцающему пламени тысяч свечей они превращались в длинные изогнутые тени, и процессия теней струилась по заснеженной поверхности площади подобно черной реке, полной заблудших призраков. Нима была занята приемом большого количества достопочтенных гостей. Но перед тем, как всецело посвятить себя им, она вплотную подошла к Серингу Сонаму и, положив руки ему на плечи, проникновенно поблагодарила его и пригласила в дом на чай. Ей была невыносима мысль о том, что он останется совсем один наедине с холодной тьмой ночи и сгоревшим алтарем. Он старался вежливо отклонить ее приглашение, но Нима проявила невиданное упрямство. Она взяла его за руку и силой повела в дом. На их пути возникла Джолма.
- Нам необходимо завершить еще один ритуал, - твердым и непреклонным голосом оповестила она мать.
- Это так,- произнес Серинг Сонам.
И Нима, тяжело вздохнув, отпустила его руку.
Как же ей хотелось пригласить его в свой безопасный теплый и озаряемый светом дом! Как хотелось присвоить его себе хоть на пару мгновений, окружив его своей удушливой заботой. Она поймала себя на мысли, что злится на собственную дочь за то, что та помешала это осуществить.
- Тогда я жду вас после свершения ритуала. Отказ не принимается, уважаемый Серинг Сонам!

Когда Нима наконец вернулась в свой шумный дом к многочисленным гостям, Джолма быстрым шагом направилась к сгоревшему алтарю.
- Прошу, Учитель, проведите ритуал вселения сейчас. Потом будет поздно!
Серинг Сонам в сомнениях и некоторой растерянности окинул взглядом обугленную белизну алтаря, перекошенные и частично оплавленные лики божеств и небесных духов. За время своего пребывания в этом мире он потерял счет годам, обрядам, ритуалам и церемониям, и тем душам, которым он помог пересечь черту и принять свою смерть. Он уже долгое время знал, что рано или поздно наступит момент, когда придется решиться на отчаянный шаг и напрямую столкнуться со сгустком сплавленных воедино потерянных душ. Каждая из этих душ когда-то была индивидуальностью, личностью, со своим эго, конкретикой, вереницей форм и образов. Но в какой-то момент все эти души сбились с пути и погрязли в зыбучих песках и лабиринтах изнаночной стороны своих сознаний, в результате чего иллюзорные проекции превратились в клетки, надвигающиеся стены узких ограниченных комнат. В этих закрытых и обособленных ментальных клетках они бились, ломали крылья, срывали голоса, пока не натолкнулись друг на друга, и в качестве благостного утешения с жадностью не бросились в объятия друг друга, будучи зеркальными отражениями. Они ныряли вглубь своей собственной природы, все больше погружаясь в спутанные переплетения проекций своего ума, и принимая эти образы как данность, как неизбежность, как истинную реальность. Время и пространство замерли и забальзамировались, возможность идти дальше исчезла из вида, им оставалось лишь поглощать друг друга, порождать еще больше проекций, нырять в них с головой, спутывать себя ими.
Серинг Сонам обладал знаниями о том, как наиболее безопасно провести эти души, ослепшие, оглохшие и обезумевшие от своего заточения, в тело Пустого Сосуда, позволить им вновь обрести слух, зрение, а также все остальные чувства. И после этого подвести их к осознанию и пробуждению, а затем позволить Пустому Сосуду провести их дальше и открыть для них двери.

 Обугленный алтарь взорвался лилово-фиолетовыми цветами, они прорастали сквозь толстый слой глины и камня, сквозь остатки пепла и черную сажу. Они поднимались из земли, и их жажда к жизни была непреодолимой. Затем со всех углов и щелей набежали полчища красных лис, они напрыгивали друг на друга и сливались воедино, цветы прорастали сквозь красные лисьи тела, а лисы поглощали цветы, и все смешивалось, соединялось, превращаясь в однородную красно-лиловую аморфную массу, теряя свою плотность и телесность, становясь закрученным в спираль дымом.
Серинг Сонам мысленно призывал всех заблудших душ, которых только мог призвать. Он знал, что будет неистерпимо больно. Он лег на заледеневший снег и тотчас увидел, как у него на груди сидит безликое громоздкое существо со множеством закрытых глаз. У существа вмиг появились острые когти, и оно опустило их в его солнечное сплетение. Серинг Сонам почти потерял сознание от обрушившейся на него боли. Невообразимо мощный поток потерянных, отчаянных и обреченных, сломленных и отверженных душ с бешеной скоростью наполнял его тело. Необходимо было встать и передать этот поток Джолме. Далекие звезды серебряной пылью мерцали на черном полотне неба, тонкий острый полумесяц словно скальпель завис над алтарем. Издалека доносились громкие голоса гостей.

Наверное, все же он и сам сможет выполнить роль Пустого Сосуда. Если бы он только мог... Если бы готовился к этому в отведенное ему время...
- Учитель!
Голос Джолмы вернул его в сознание. Он заставил себя встать, внутри все пылало от нестерпимой боли. Серинг Сонам понимал, что не сможет стать Пустым Сосудом для этих душ. Он был временным каналом для их проведения. Не более. Но без него они бы не смогли найти путь в тело Джолмы. Был лишь один единственных выход. Все складывалось так, как и должно. Они все были взаимодополняющими элементами полотна, которое простиралось в вечность.
- Приготовься,- из последних сил промолвил он, обратившись к девочке.
Несокрушимый и неиссякаемый мощный лиловый поток продолжал вливаться в его солнечное сплетение, Серинг Сонам склонился над распластанным телом маленькой Джолмы и положил ей руку на лоб.
- Я готова, Учитель. Чтобы со мной ни случилось- я благодарна вам за все!
Джолма покорно закрыла глаза.
- Я готова помочь этим заблудшим душам обрести Освобождение.
Серинг Сонам посмотрел на нее с огромной жалостью, с благодарностью и восхищением. Имел ли он право просить эту маленькую хрупкую девочку о такой услуге? Имел ли право пользоваться ее светлой душой? Это было его задачей- помочь всем этим душам, но все же он принял ее добровольную жертву. Простит ли он себя за это? Был ли иной выбор?
Его горячая рука лежала на ее холодном лбу.
- Будет больно.
- Я не боюсь боли.
И вмиг весь этот бешеный пульсирующий поток заблудших душ ринулся в тщедушное тело девочки. Ее глаза закатились, а тело начали сотрясать судороги и конвульсии. Серинг Сонам почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Впервые за многие годы его целиком охватило чувство огромной потери и невосполнимой утраты.
Перекошенные и частично покрытые сажей лица божеств словно расплылись в приветствующей улыбке, зашевелились, засияли.
Джолма не кричала. Но он знал, что она испытывала гораздо более мучительную боль, чем он сам.
Когда ритуал вселения был окончен, Серинг Сонам без сил рухнул на ледяную землю. Звездный свет был невероятно ярким, они были живыми, эти звезды, и он мог ощутить, как духи звездного света снизошли. Джолма какое-то время лежала неподвижно. А затем, когда звезды замерцали и заискрились, тело девочки с тысячей многовековых вселенцев внутри, плавно поднялось в воздух и начало свое необратимое движение ввысь. Серинг Сонам, ощущая непередаваемую боль внутри, попытался по привычке схватить Джолму за край одежды, чтобы удержать, и схватил, но потом его пальцы невольно разжались, в то время как ее тело, временный сосуд, продолжило свое бесшумное восхождение.
Серинг Сонам долго всматривался в то, как крохотное тельце Джолмы постепенно растворяется в ночных небесах, полных блуждающих звездных огней, его щеки были мокрыми от слез, а внутри по-прежнему пылал огонь, который, казалось, полностью выжег его изнутри. Серинг Сонам потерял сознание. Перед тем, как погрузиться во мрак небытия, он краем глаза увидел подбегающую к нему Ниму, но так и не расслышал, что она ему кричала на пределе своих легких.

Когда он открыл глаза, то обнаружил, что лежит в просторной незнакомой комнате на очень большой кровати под теплым пуховым одеялом. Вокруг него горели свечи, и его окружали молитвенные золотые чаши и благовония. Он попытался встать, но каждое движение давалось с большим трудом, а внутри все еще полыхали отголоски боли. Он вновь провалился в беспамятство, а когда вновь очнулся, то увидел склонившееся над собой лицо Нимы. Она заботливо протирала его лоб прохладной тряпкой.
- Наконец вы очнулись, достопочтенный Серинг Сонам! Я так беспокоилась, думала, что потеряла вас.
Его вновь обожгли ее горячие слезы. Ему показалось, что по нему она горевала гораздо больше, чем по Санму и Джолме, вместе взятым.
- Джолма... Она... - он не смог найти слов, чтобы объяснить Ниме смысл произошедшего.
Она нежно погладила его по щеке.
- Не нужно объяснений. Джолма исчезла. И я понимаю, что это было решением великого Духа.
- Ваша дочь совершила благородный поступок.
- И все это благодаря вам.
- Нет, это было именно ее решением. Джолма- возвышенная и чистая душа.
Нима положила руку ему на грудь.
- Вам стоит отдохнуть. Вы были в глубоком обмороке больше недели. У вас был сильный жар.
- Мне нужно вернуться в храм.
- Никуда вы не пойдете! Я сейчас принесу вам чай.
Серинг Сонам был не в силах не только куда-то идти, но и хоть как-то пошевелиться. Он беспомощно откинулся на подушки и закрыл глаза.
Нима смахнула свои горячие слезы, еще раз обратив внимание на то, что Серинг Сонам гораздо чаще стал становиться полупрозрачным. Это могло означать лишь одно- очень скоро он и вовсе исчезнет. Она с жадностью хваталась за те мимолетные мгновения, что могла провести вместе с ним. Сейчас он рядом с ней, слабый и угасающий, в ее полном великодушном подчинении, под ее любящим навязчивым контролем. Пусть хоть на миг- но он всецело принадлежит ей. Она крепко сжимала его руки, гладила его по лицу и перебирала его черные волосы. Все эти дни, когда он был в лихорадочной коме- она лежала рядом, крепко его обнимая и в душевном смятении произнося отрывки из священных текстов, которые ей удалось запомнить.
Кто поможет его душе найти путь после смерти? Кто зачитает тексты освобождения над его мертвым телом? И нужен ли ему проводник?

Она принесла ему чай, но он отказался. Тогда она смочила его губы родниковой водой. Он мерцал, порой совсем исчезая.
Внутренним зрением он видел летящую среди звезд Джолму и всех тех душ, что ей удалось освободить. Видел он и огненные колеса, дивные эфемерные храмы обитателей высших сфер, растворенного в молочном тумане Санму.
Он видел и прекрасный яркий свет, что был сиянием всех осознающих себя сознаний, которые преодолели преграду жизней и смертей. Он знал, что пришло время присоединиться ко всем осознающим. Пришло время окончательного Пробуждения и Великого Освобождения.

На следующий день Нима обнаружила, что кровать была абсолютно пуста. Серинг Сонам полностью исчез, неотвратимо и безвозвратно. Нима долгие часы безудержно рыдала, обнимая одеяло, которое укрывало его все эти дни подобно снежному покрову.
И с этими рыданиями из ее груди вырвались все не до конца выраженные чувства скорби от утраты Санму и Джолмы, невыносимая вселенская тоска от быстротечности бытия, от неизбежности потерь, прощаний, необходимости отпускать, текучести и изменчивости всего сущего, перехода и новых этапов, от восхищения чистотой возвышенных и самоотверженных душ, от непонимания сложной и противоречивой природы реальности, непостижимой и непознаваемой, от прекрасного света незамутненных и пробужденных сознаний, от вечного сияния единого первозданного Духа. Она рыдала навзрыд от имени всех когда-либо живущих, в ее раскаленных слезах была выражена многовековая коллективная боль от невыносимости бытия, мучительных попыток постичь непостижимое и достичь недостижимое.
Она не знала, но именно в этот самый момент белоснежный храм на вершинах гор бесследно исчез из этой реальности. И невесомые снежные хлопья еще долго после этого умиротворенно падали с небес.