Доктор Маша и Высоцкий, часть 8

День прошел мгновенно. Я сосредоточенно выполняла все процедуры, ходила на терренкур и в мастерские.


У нас в санатории, в  то время, была  трудотерапия. Мы, женщины, как правило, ходили в швейную мастерскую, где шили и ремонтировали спецодежду, постельные принадлежности, а в свободное время мы шили себе наряды. Среди нас ведь были не только учителя и директора, были и модельеры. Это поощрялось врачами по трудотерапии, нашими психологами, поскольку они считали, если женщина вышла из стресса и стала красить губы, пользоваться косметикой и шить себе наряды, чтобы сходить на танцы и понравиться противоположному полу, это значит дело идет к выписке. И мы старались, да и интересно было просто научиться шить красивую одежду и другие вещи. Мужчины занимались, как правило в мастерской ремонтом мебели и благоустройством территории. Что это давало нам?Да  очень много. Мы не расслаблялись, не теряли навыков в работе и режиме, а еще знали и понимали, что жизнь продолжается, и если, в связи с нашим диагнозом, мы утрачивали, так сказать, основную  профессию, то вполне можно и приобрести новую, не связанную с тем, чтобы не было возможности не пройти медосмотр или допуск, в связи с этим заболеванием. Мне это очень пригодилось. Из общепита я перешла в машиностроение, и не сколько, в последствии, не пожалела.


Мы целый день трудились, как пчелки. Я еле дождалась ужина. После ужина я сбегала в соседний магазин, купила простеньких карамелек к чаю и тортик и мы пошли в гости к доктору Маше.


Когда мы пришли к ней в кабинет, то как такого кабинета мы не увидели, он превратился в больничную палату интенсивной терапии. Стояла кушетка, рядом капельница, сестринский столик с медицинскими принадлежностями и препаратами. Пахло лекарствами.


- Проходите, Проходите… Я так рада, что вы пришли. Я немного приболела, но думаю, что это временно. Вон там за ширмой чайник и посуда, можно чайный стол сделать на моем рабочем столе. Проходите, не стесняйтесь - пригласила нас доктор Маша, указывая на ширму и стулья у стены:


- Присаживайтесь.


- Да, мы все сейчас сделаем, вы не волнуйтесь. Мы так за вас напугались… Что с вами, доктор Маша? - спросила ее Ирина, наливая в электрический чайник воду, чтобы поставить вскипятить доя чая.


- Да, вы присаживайтесь. Там за ширмой есть шкафчик, там есть чашки и ложки и еще сухофрукты, больше ничего нет, да и не могу я есть ничего после химии. Да...  Дожила до химиотерапии. Не думала, что доживу, до  такого состояния, надеялась, что все  обойдется. Нет, не обошлось. Вы не переживайте, это все закономерно. Я всю жизнь курила, это война подарила мне эту привычку, вот и результат… - тихо вздохнула она.


- Доктор Маша, а как вы сейчас себя чувствуете, мы вам не помешаем? Вам сейчас после химии необходимо лежать, да и покой нужен? Я же операционная сестра, я могу вам помогать, если нужно - предложила Этери.


- Спасибо, Этери. Мне ничего не нужно, просто дни мои сочтены, я это понимаю. Я очень благодарна вам и моим коллегам, что в эту трудную минуту для меня вы со мной рядом, это дорогого стоит. Я сейчас часто вспоминаю всю свою жизнь и как сложно было работать порой. Какие сложные и больные приезжали люди, а какие счастливые уезжали домой, для меня это было счастьем, знать что еще кому - то я смогла помочь. Были конечно и утраты и смертельные случаи, что делать, недаром говорят у каждого доктора есть свое маленькое кладбище, есть оно и у меня, я бы так хотела на него подняться еще раз, оно там в горах, еще с войны стоит, там моя мама, отец, мой муж Алеша и мои близнецы, два сыночка, и мои пациенты, если не трудно, может, в вы со мной сходите на это кладбище,  и я вам покажу и расскажу о том времени, о войне, с которой я живу до сих пор, в мой памяти, и отпустить не могу, она мне снится почти каждую ночь. Да, я была замужем всего один год, этот год мне подарил столько счастья и горя, что мне этого хватило на всю оставшуюся жизнь. Я встретила моего Алешу. Его привезли к нам в госпиталь почти мертвым, я его выхаживала, поила и кормила из ложечки, расписаться мы не успели, он переехал ко мне. Мы любили друг друга и мечтали прожить всю жизнь рядом, но однажды утром он не проснулся, догнала его война, тромб оторвался и сердце во сне остановилось. Осталась я одна. Война. Папа болел уже сильно и к тому же я ждала, как потом оказалось - двойняшек. Родились два мальчика, вскоре после смерти отца. Как я выжила не знаю. Но выжила и выходила малышей, не смотря на то, что они родились недоношенными. Роды были преждевременными, но на втором году жизни случилась корь. Прививки не было возможности поставить, тогда много детей умирали и мои сыновья ушли один за одним… И я осталась одна. Вот и с тех пор здесь и живу и работаю. Вот, если вкратце, моя судьба, но я не об этом хотела рассказать.. Как там чайник? Вскипел? Давайте пить чай и я вам расскажу как я влюбилась в Высоцкого, вернее в его песни.


Мы разлили по чашкам ароматный чай и розовыми лепестками и нарезали торт, поудобней расслоить кто куда смог примоститься, и стали слушать эту интересную историю.


- Где - то в семидесятых годах, наш санаторий решили перепрофилировать и сделать  противотуберкулезным, оставить только один профиль. В эти годы почему - то было очень много больных туберкулезом. В медучилищах и вузах целевым заказом стали обучать инфекционистов и фтизиатров, пульмонологов, а к нам их присылали на практику. Присылали целыми группами по 15 - 20 человек. Наша задача была их обучить и соединить полученные ими знания с действительностью, о которой они и не догадывались. А действительность была, так сказать - плохая, много было больных с открытой формой туберкулеза и с выделением туберкулезной палочки. Чтобы лишний раз студентов не инфицировать, мы их поселили в бывших конюшнях, вон развалины еще сохранились. Их видно их моего окна. Студенты навели порядок там, сами
 отремонтировали конюшни, и им даже нравилось там жить. Они днем работала и дежурили по ночам, а в свободное время от практики, жарили шашлыки, жгли костры, пели, слушали музыку и устраивали танцы. Мне это не нравилось. Особенно не нравилось, когда они включали магнитофон и слушали песни Высоцкого. Я долго не могла понять, что может нравится в этих хрипах молодым девчонкам и парням. Я ходила к ним, делала замечания, но это на них не очень производило впечатление. Вечерние бдения продолжались все лето. Я постепенно привыкла и не стала обращать внимания. В то время, сложное время я была здесь главным врачом, забот у меня хватало. Однажды, я ездила в Ялту на совещание и зашла в магазин, где продавали пластинки. Я очень любила классику и старалась покупать интересные экземпляры пластинок и слушать, силя в кресле, у окна. Музыка меня наполняла и успокаивала. В магазине толпилось много народу, я пробила чек и протиснулась к прилавку, протянула чек, мне продавец завернул в пакет три, выбранные и оплаченные  мною, пластинки и я уехала домой. Придя домой, я решила включить проигрыватель и послушать музыку. Каково же мое было удивление, что вместо оперетты и Мусоргского, я  услышала хрипатый голос Высоцкого. В тот день в магазин завезли пластинки Высоцкого. А цена пластинок примерно была одинаковой и продавец в спешке,выдала мне их, вместо оплаченных мною трех других пластинок. Я расстроилась. На одной пластинке была оперетта Кальмана «Летучая мышь», моя любимая оперетта. Я хотела выключить, пластинку и потом обменять ее, в следующую поездку в Ялту, но что - то мне помешало. Наверное любопытство. Мне вдруг захотелось узнать, почему моим студентам, так нравится этот исполнитель, а мне - нет. Да и их записи были заезженные, а здесь звук чистый и голос слышался иначе. Я налила себе чаю, как мы сейчас, села в кресло и включила на полную мощь звук. И случилась магия, его голос, виртуозная игра на гитаре заворожила меня, и вибрации музыки проникали в самое мое сердце, вдруг стало, так больно, захотелось заплакать, не тихо, а просто вторя ему, вслух и выкрикнуть всю мою боль, выкинуть ее наружу, так я почувствовала его боль и его муки, и счастье, что еще возможно петь. Я прослушала все три пластинки, я не могла успокоиться. Его энергетика пробивала камни, все камни, десятилетиями накопленные мною за мою жизнь. Мне хотелось кричать, орать и вторить ему. Вот тогда я и поняла, что такое энергетика, его бешенная энергетика, которую закрыли в нем и не дают выхода. Нельзя закрыть то, что должно свободно жить, дышать и рождать в людях силу и давая смысл, сказанным словам… А ему это запрещали, как жаль, но те, кто запрещали - сами его слушали, и боялись. Прослушав все три пластинки я вдруг поняла, что усталость прошла, голова больше не болит и я готова снова к работе. Одним словом магия, магия перевоплощения и щедрость Высоцкого, с какой он дарил  мне и другим свою энергию. Целительная энергия музыки - это сила. С тех пор, где бы не была, куда бы не ездила, я везде и всегда ищу его пластинки и записи. Когда я болею, то всегда слушаю их, и мне становится легче, боль проходит, силы возвращаются. Теперь я понимаю, почему он пил и наркотики употреблял, потому, что иначе было нельзя жить, только в таком состоянии он мог быть собой. Вот так мои студенты, сами того не зная, сделали меня поклонницей Высоцкого. После , много позже, некоторые после ординатуры были направлены к нам в санаторий работать и рассказали, что мои студенты про меня сложили песню, я вам ее сейчас спою. Этери, подай там в шкафу гитару.


Этери открыла шкаф и увидела шестиструнную, старую гитару и розовым бантом, на деке.


- Ну, вот, послушайте. Я сейчас редко пою, а ранью очень это любила.


И доктор Маша запела. Ее голос был уверенным и сильным.


Я вновь болею, я вновь болею,
В дурдоме ночью тишина, ну как в гробу,
Я так жалею, я так жалею,
Что жить иначе, я иначе не могу.

Зима метет снега, она хлопочет,
И сердце мое бьется, там в снегу,
А доктор колет, он снова колет,
И жить я без уколов не могу.

Лежу болею, лежу болею,
А за окном, зима опять метет снега,
Мечтать не смею, мечтать не смею,
И от уколов этих кругом голова.

А на окне решеточки в дурдоме,
И доктор Маша снова на посту,
А я опять, скучаю я о доме,
А доктор Маша - кушай колбасу.

Лежу болею, лежу болею,
В дурдоме нынче тишина, ну как в гробу,
Я так болею, я так жалею,
Что жить без доктор Маша не могу.


Доктор Маша сыграла еще несколько аккордов и сказала:


- А ведь они тогда были правы. Я когда приходила отчитывать студентов, всегда говорила, что ни там развели дурдом, и что с этим пора заканчивать… Как я была не права. Как вам песня? Мне нравится, все понимается со временем иначе.


- Да, вы правы, спасибо вам за интересный рассказ и песню.


- Да, не за что. Я и сейчас, как болею слушаю Высоцкого и боль отступает. Ладно, вы идите, мне сейчас надо уколоться. Вера, крикните мою медсестру, еще увидимся - сказала доктор Маша и застонала.


На крик прибежала Вера, с наполненным шприцем, и сделала укол.


Мы вышли и молча пошли в свой корпус.

Продолжение следует…