Namaste. Эссе

«Что бы ты ни сказал, говори это так, словно называешь божественное имя. Говори только так. Говори только о Божественном, или не говори вообще. Ты можешь обойтись без разговоров, но если ты говоришь, пусть это будет о Божественном».
- ОШО -

Namaste.

В святая святых своего существа мужчины и женщины одинаковы, но их проявления очень различны.
Их образ бытия, способ смотреть на вещи, стиль мышления и утверждения не только различны — противоположны.
Между ними огромная разница, и эту разницу не следует разрушать.
Разделение должно сохраняться всегда, потому что в этих различиях сам сок жизни.
Пусть красное будет красным, а зеленое — зеленым.
Именно поэтому красные цветы цветут на зеленых деревьях.
Зеленые цветы на зеленых деревьях не были бы красивы; красные цветы на красных деревьях не смотрелись бы как цветы.
В предельной реальности мужчины и женщины — одно.
Но в существовании, в проявленном, их выражения разнятся.
И эта разница очень красива.
Не нужно стирать эту разницу; ее нужно усиливать!
Нам следует не стереть различия между мужчиной и женщиной, но увидеть скрытое в них внутреннее единство.
Когда ты начинаешь воспринимать в них одну и ту же ноту, не разрушая различий, — лишь тогда у тебя есть глаза.
Мир красив из-за этого единства и гармонии в разнообразии!
Музыкант один, музыкальный инструмент один; одни и те же струны создают звук, одни и те же пальцы касаются струн — но может возникнуть такое множество тонов.
Мужчина один из этих тонов, женщина другой; они не только различны, но они противоположны.
Именно поэтому они так привлекательны друг для друга.
Они очень отличаются, и потому столь интенсивно стремление узнать, открыть, исследовать тайну друг друга.
Когда мужчина становится просветлённым, внезапно на него нисходит очень женственная мягкость.
Скромность — женственное качество; оно очень тонко.
Терпение и выносливость — это женственные качества.
У мужчины нет терпения.
Мужчина очень нетерпелив и всегда торопится.
Если бы мужчине пришлось растить детей, они не выживали бы в мире; у мужчин нет такого терпения.
Если бы мужчинам приходилось вынашивать детей в утробе, в мире были бы только аборты; ни один мужчина не согласился бы вынашивать ребенка в своем чреве.
Кто сможет ждать девять месяцев.
Мужчина торопится, подгоняет и остро осознает время.
Женщина живет в вечности, мужчина живет во времени.
Присматривать за детьми — такое мучение!
У нас нет такого терпения.
Вырастить ребенка очень трудно; пока ребенок встанет на ноги, пройдет двадцать лет.
Терпение легко для женщин; для мужчин это дисциплина.
Женщина чувствует, что, если в ней нет скромности, все потеряно.
Скромность — это ее природа.
Если женщина и должна что-то практиковать, то это нескромность.
Скромность для нее естественна.
Скромность для женщины — как листья для дерева.
Трудно найти скромного мужчину.
Столь же трудно найти нескромную женщину.
А если женщины теряют скромность, то только под влиянием мужчин.
Если мужчины и становятся скромными, то под влиянием женщин.
То, чего мужчина достигает с помощью великих практик, женщина получает от рождения.
Если женщина хочет стать солдатом, она должна пройти через тяжкую тренировку, но, чтобы стать монахиней, ей не требуется никаких усилий.
Если женщина должна идти на войну, ей приходится долго готовиться, долго тренироваться, но, если она идет в храм играть, поклоняться и предлагать подношение, ей не нужно ни у кого учиться.
Приведи маленькую девочку в храм, и ты увидишь: она будто бы от рождения умеет кланяться.
Но если ты приведешь маленького мальчика, то увидишь, что он не поклонится, даже если его заставить.
Ему не нравится кланяться.
Ему хочется заставить других кланяться себе, но он не хочет никому кланяться сам.
Для мужского ума естественна борьба, соревнование.
Мужской ум знает только один способ побеждать: в борьбе.
Женский ум знает другой способ побеждать: в капитуляции.
Мужчина может потерпеть поражение, даже когда побеждает, а женщина побеждает даже в поражении.
Такова разница между ними — и это красиво.
Они движутся в противоположных направлениях, и все же между ними царит великая гармония.
Противоположности встречаются и дополняют друг друга.
Цветы женственных качеств расцветают в мужчине, когда он подходит к просветлению очень близко.
А когда женщина приближается к просветлению, в ней расцветают цветы мужественности.
Будет хорошо, если вы это поймёте.
Когда женщина приближается к просветлению, в ней расцветают мужественные качества.
А когда мужчина приближается к просветлению, в нем расцветают женственные качества.
Чтобы это понять, нам придется понять нечто о человеческом уме.
И те, и другие качества присутствуют к каждом человеке: женщина скрыта внутри мужчины, мужчина скрыт внутри женщины.
Так и должно быть, потому что мы рождаемся от двоих: половину вносит мать, половину — отец.
Ты не можешь быть только женщиной или только мужчиной; ты — союз мужчины и женщины.
Они встретились, слились воедино, и из этой встречи происходишь ты; поэтому ты наполовину женщина, наполовину мужчина.
В мужчине мужчина на поверхности, а женщина остается скрытой; женщина глубоко внутри, а мужчина — на периферии.
В женщине же женщина на поверхности, а мужчина остается скрытым.
А когда ты просветлен безусловной любовью сердца разума, когда твое сознание возвращается в свой молчаливый центр, тогда то, что до сих пор было скрыто, становится проявленным.
То, что до сих пор было не проявленным, что до тех пор было скрытым, тоже проявится.
В этом есть и более глубокое значение.
В этот момент внезапно ты обнаружишь, что ты по-прежнему мужчина или женщина, но происходит нечто новое — внутри открывается новая дверь, которая до сих пор была закрыта.
И естественно, когда не проявленное становится проявленным, это приносит огромную свежесть.
На уже проявленном собралось столько пыли — ты это прожил, это стало частью твоего опыта; новизна утрачена.
Когда внезапно проявляется скрытое, когда женщина проявляет себя в мужчине, который близок к моменту просветления, близок к центру своего существа, она совершенно скрывает мужчину.
И мужчины-будды становятся женственными, потому что женское закрывает мужское.
В просветленной женщине возникает великое мужество, внезапно проявляется скрытый мужчина.
Это происходит вблизи центра, когда до просветления остается только шаг.
Это происходит не в самом центре; остается еще шаг, некоторое расстояние.
Теперь ты больше не на периферии, но не достиг еще и центра; ты приблизился к центру.
Ты ушел с периферии, и то, что раньше было скрытым, стало проявленным.
В предельном состоянии ты не будешь ни мужчиной, ни женщиной.
В центре оба они исчезают.
Тогда ты будешь только одним цветом — сияющим белым.
Ты не будешь ни красным, ни зеленым; тогда радуга цветов исчезнет.
Когда радуга исчезает, исчезает и мир.
Тогда остается лишь одно.
Выражение женственного ума принадлежит не медитации, но безусловной любви.
Женщина достигает не в медитации, но в любви.
Она познала медитацию лишь через посредство сердце любви.
Она насыщена безусловной любовью.
Для нее название медитации — любовь, молитва.
Мужчина может жить один.
Фактически, мужчина хочет жить один.
Эго ума не хочет общаться, потому что в общении придется в чем-то уступить, несколько поступиться своим упрямством.
Ты должен подстроиться под уровень другого.
В этом смысл дружбы — мы считаем друга равным себе.
Но значение любви в том, что мы считаем другого высшим.
Поэтому борющийся ум мужчины не готов к дружбе.
Любовь для него очень трудна, а молитва — невозможна.
Молитва означает, что ты кладешь свою голову к ногам другого.
Даже если мужчина склоняет голову, он делает это не от всего сердца, но по принуждению.
Он склоняется, когда нет другого выхода, когда чувствует себя беспомощным.
Он склоняется не из силы, но из слабости.
Он склоняется не когда побеждает, но когда проигрывает.
Он не чувствует никакого блаженства, склоняя голову; вместо этого он чувствует дискомфорт
Все слова, выражающие преданность, ненасилие, доброту, молитву, поклонение, женственны.
Все, что тонко и грациозно, мы назвали женственными словами; они содержат некое женственное качество.
Мужчина агрессивен, воинственный; женщина восприимчива; она сдается.
Для мужчины легка медитация, йога и аскетические практики; для женщины — любовь, молитва, поклонение, жертвенность.
Мужчина придает большое значение абстрактным, несущественным, туманным словам, а не реальным вещам, которые можно «потрогать».
Нет, он говорит об отдаленном, он говорит о небе.
Между человеческими существами много различий, между мужчинами и женщинами много различий.
Мужчина говорит «родина», женщина говорит «наш дом».
Мужчина говорит «человечество»; женщина говорит «мой сын, мой муж, мой брат».
Границы женщины определяет семья.
Женщина подобна маленькой свече, которая освещает пространство вокруг.
Она светит семье.
Мужчина как прожектор: он не светит вокруг себя, его лучи светят вдаль, и ему не терпится увидеть то, что далеко.
Мужчина смотрит в даль, женщина смотрит только вокруг себя.
Это значит, что, когда мужчина говорит о Боге, женщина говорит о мастере — потому что Бог очень далек, а мастер очень близок.
Женщина говорит: «Если Бог хочет встретиться со мной, пусть придет ко мне в форме мастера — я не могу оставить мастера. Бога находят, не отбрасывая мастера, но в самом мастере».
Это реалистичная точка зрения, потому что мастер так близок и реален.
У него такое же тело, что и у тебя, у него такие же глаза.
Он — гораздо большее, чем ты, но все же он такой же.
Он — нечто большее; в нем есть некое сокровище.
Он — нечто большее, чем ты, но, несомненно, он все же точно такой же.
Бог совершенно не такой, как ты.
Не важно, насколько он больше, его нельзя воспринять, невозможно прикоснуться к его реальности.
Если послушать слова мужчин, они говорят о не проявленном, бесформенном, бес свойственном.
Никто никогда Его не видел, никто никогда Его не слышал, никто никогда Его не касался.
Даже слова Его не достигают, не говоря уже о том, чтобы коснуться Его рукой!
Его нельзя увидеть глазами, потому что Он не объект, не материя и не имеет формы.
Он — бесформенное, без-свойственное существование.
Не спрашивай, где Он; Он везде.
Для женщины это просто пустые слова.
Всего лишь слова, великие слова, но, кажется, в них нет никакой истины.
Женщина говорит: «Богу стоит доверять, только если у него есть форма. Если у него есть форма, лишь тогда мы можем верить», — потому что женщина хочет любить, а не медитировать.
Поймите эту разницу.
Если ты МЕДИТИРУЕШЬ на что-то, подойдёт даже бесформенное.
Фактически, любая форма будет препятствием для медитации.
Но если ты хочешь любить, как можно любить того, у кого нет формы.
Как его обнять.
Как прижать его к сердцу.
Он бесформен.
Слово «бесформенное» просто пусто.
Оно не вызовет в тебе никакой любви, никакой преданности.
Оно так велико, что невозможно его воспринять.
Ты можешь в нем утонуть, но как тебе его любить.
Ты можешь в нем исчезнуть, умереть, но как в нем жить.
Именно Творец принял формы цветов, деревьев, гор, водопадов.
Женственный ум не решится идти за пределы форм — нет и такой необходимости.
Мужской ум чувствует, что форма его ограничивает.
Попытайся понять одно: мужчина чувствует рабство даже в любви, женщина в любви чувствует освобождение.
Даже влюбившись, мужчина думает: «Зачем мне это рабство».
Когда женщина влюбляется, она говорит: «Эти цепи прекрасны, потому что именно они освобождают меня».
Этот язык, эти два языка принадлежат разным мирам: для женщины любовь несёт освобождение, для мужчины — рабство.
Женщины никогда не говорили о топ что бы: бежать, скитаться, идти в Гималаи.
Женщина пытается найти божественное вокруг себя, где бы она ни была.
Она пытается найти божественное рядом.
Именно поэтому мужчина смеется над женщиной, которая держит у себя икону или статую святого.
Слезы катятся у нее из глаз, и она танцует в экстазе — а мужчина смеется над ней, когда она танцует в экстазе.
Мужчина идет в лес, убегает и отрекается от всего.
Он сидит под деревом перед священным огнем, гордый и прямой.
Женщина чувствует, что он сошел с ума!
Но чувства обоих естественны, потому что их образ жизни и измерения различны.
Мужчины совершенно не любят строить дома.
Они не любят сидеть на одном месте.
Мужской ум очень непоседливый, он говорит: «Посмотри мир — езжай туда-то и туда-то».
Женщины просто не могут понять этой непоседливость и бродяжничества.
Дома создаются женщинами.
Вся цивилизация основана на женщине, потому что, если бы не было домов, не было бы и городов.
А без городов нет и цивилизации.
Мужчина и женщина — это два разных измерения.
Женщина более прямодушна.
Она не блуждает в длинных и двусмысленных сентенциях.
Она все говорит прямо; ее не опутывают сети логики.
Это прямое выражение сердца; понравится это Богу или нет, для нее не важно.
Женщина говорит определенно, по существу.
Мужчина тысячей способов прячет то, что хочет сказать, и скрывает то, что не хочет сказать.
Мужчина, даже в молитве Богу, скажет: «Освободи меня от эго» — потому что для мужчины страдание в эго.
Женщина скажет: «Освободи меня от привязанности».
Страдание женщины не в эго, страдание в привязанности — мой  сын, мой  муж, мой  дом, моя  одежда, мои  украшения — это чувство «моего».
Настоящая болезнь женщины не эго, но привязанность, «мое».
Для мужчины — «я», для женщины — «мое».
Если у женщины отнять «мое», «я» отпадет; если отпадает «я» мужчины, это удаляет и его «мое».
Пока мужчина не свободен от эго, он не может быть освобожден от привязанности.
Пока женщина не свободна от привязанности, она не может освободиться от эго.
И эти слова очень ясны и просты.
Мы рождаемся одни — нас не сопровождают никакие «наши».
Сама идея «моего» порождает мир.
Страданием, называется состояние, духовное состояние полной отсоединенности человека от божественного.
Быть здоровым — значит иметь центр тяжести в самом себе, в собственной природе.
Путь от состояния болезни к единению лежит через желание.
Иногда на долю секунды ты встречаешь божественное — короткая встреча, за которой следуют годы разлуки.
Физический секс сродни божественному блаженству; они рождаются из одной утробы.
В некоем глубоком оргазмическом состоянии секса, в то мгновение, когда теряются все мысли, весь контроль — когда тебя поймали руки божественного, и ты дрожишь и извиваешься в его руках, как листья деревьев под порывами урагана; когда ты не владеешь, не контролируешь, не делаешь — на это мгновение блаженство секса сродни божественному блаженству.
Но это происходит лишь на мгновение, и снова на много дней возникнет расстояние.
Поэтому желание иногда приближается к единству с божественным,
Когда ты испытываешь единение с божественным, божественной любовью, телесное желание исчезает из ума само по себе.
А когда желание исчезает, у тебя нет способа уйти от божественного.
Желание было путем, ведущим лишь к болезни: желание было транспортом, приводящим тебя к умственному и физическому нездоровью.
Когда исчезает желание, исчезает и нездоровье души.
Болезнь может случиться и с пробужденными, но они сами, душой, никогда не болеют.
Теперь тело отдельно, душа отдельна — все мосты между ними исчезли.
И из-за исчезновения этих мостов иногда тела тех, кто достиг крийя йоги, болеют больше, чем тела искателей удовольствий.
Это происходит потому, что тело перестает быть фокусом жизненной энергии.
Приток жизненной энергии перекрывается, и это беспокоит тело.
Но там, где находятся они, они свободны от болезней.
Для того, кто прервал связь с телом, есть связь с каждой душой — он становится единым с бесконечным.
Это единство называется йогой разума сердца.
Йога сердца означает связанность, единство.
Если двойственность исчезла и возникла недвойственность, болезнь невозможна — внутренняя болезнь.
Болезни тела по-прежнему очень вероятны.
Внутренняя болезнь возможна, лишь пока возможно желание.
Болезнь — это тень желания, побочное следствие желания, болезнь приходит, прячась за спиной желания.
Творец заставил людей ума блуждать в иллюзии действия!
Это очень революционное утверждение.
Попытайся глубоко его понять.
Обычно люди думают, что, когда с рабством желания покончено, человек становится свободным.
Но когда с рабством желаний покончено, на самом деле покончено и со свободой, потому что свобода тоже была частью рабства.
Когда цепи желания отпадают, отпадает и свобода.
Идея свободы возникает благодаря существованию рабства.
Рабство создаётся стремлением к свободе, поэтому рабство и свобода — это две стороны одной монеты.
Обычно человеческий ум мыслит в терминах противоположностей.
Ты думаешь: «Мир — это рабство, значит, где-то еще должно быть освобождение».
Ты думаешь, что, оставив мир желаний, найдешь освобождение — но в тот день, когда мир будет трансцендирован в любвииии, будет трансцендировано и освобождение.
И пока не трансцендирована эта идея освобождения, ты никогда не достигнешь настоящего освобождения.
Ты никогда не замечал — лишь когда ты болен, возникает желание быть здоровым.
Когда ты здоров, то не чувствуешь ни болезни, ни здоровья.
Можешь ли ты чувствовать здоровье.
Ты ощущаешь голову, только когда она болит; когда голова не болит, ощущаешь ли ты ее.
Бывает ли у тебя когда-нибудь чувство, что голова совершенно здорова.
Когда голова совершенно здорова, ты ее не чувствуешь, поэтому как ты можешь узнать, что она здорова.
Санскритский эквивалент боли — ведана.
Это слово «Ведана» очень важно.
У него есть два значения: первое значение «боль», второе — «знание».
Слово веда тоже происходит от этого корня; слова вид, видман, ученый, эрудит, тоже происходят от этого корня.
Первое значение — знание, второе — боль.
Ты осознаешь только боль, но замечаешь ли ты когда-нибудь счастье.
Вот почему это слово так ценно.
Когда голова болит, ты ощущаешь голову; если в ногу втыкается колючка, ты ощущаешь ногу.
Когда в жизни есть страдание, ты ощущаешь жизнь.
Если вся боль исчезает и нет никакого страдания, что тогда ты будешь ощущать.
Это совершенно здоровое состояние тела называется без-телесность.
Тогда ты совершенно не чувствуешь тела.
Маленькие дети не чувствуют тела, не знают, что тело вообще есть.
Постепенно начинают возникать проблемы, и появляется осознание тела.
Старик осознает тело.
Он осознает только  тело — вставая он его чувствует, садясь, он его чувствует, в дыхании он его чувствует.
Когда кто-то с ним разговаривает, он его чувствует, потому что его уши недостаточно хорошо слышат.
Когда кто-то стоит перед ним, он его чувствует, потому что его глаза недостаточно хорошо видят.
Старик чувствует только тело.
Ребенок вообще не осознает тела; нет и осознания здоровья.
Это восприятие тела, знание тела, тоже своего рода болезнь.
Это восприятие — часть болезни, потому что боль и знание — это две стороны одной монеты.
До тех пор ты не сможешь в истинном свете увидеть мастера.
Если ты не видишь Творца в своем мастере, тебе не хватит доверия.
Но невозможно, почти невозможно, чтобы это увидел мужчина; ему потребуются огромные духовные усилия.
Женщине это очень легко.
Именно поэтому в истории человечества величайшими мастерами были мужчины, а величайшими учениками — женщины.
Столько мужчин стало основателями религий, но ни одна женщина не основала религии.
Есть столько священных писаний — Коран, Библия, Гита — и все они написаны мужчинами, ни одна женщина никогда не говорила ничего подобного.
В этом должна быть какая-то глубокая причина.
Мужчине легко быть мастером, но быть учеником трудно, потому что для ученичества он должен быть скромным.
Мужчине очень трудно быть скромным.
Он может медитировать, но ему очень трудно молиться.
Он медитирует и медитирует, но в этой медитации он не сдает  эго, он уничтожает  эго.
Поймите разницу: мужчине трудно сдать эго, но нетрудно его убить.
Мужчина говорит: «Я убью эго».
Именно поэтому мужчина говорит: «Я умру, но не сдамся. Я сломаюсь, но не согнусь».
Он убивает эго.
Он разжигает огонь медитации разума и сжигает эго ума, но не склоняется скромно к чьим-то ногам.
Когда мужчина лишится эго ума, его емкость будет пуста; емкость женщины же будет полна до краев безусловной любовью, потому что она ничего не разрушает.
Она использовала эго ума, сдала эго, не разрушила его.
Она использовала, сделала его средством.
Женщина в самоотдаче чувствует себя как дома: именно поэтому женщины великие ученики, великие преданные!
Высоты ученичества достигаются женщинами, но высочайшая вершина мастерства для них невозможна.
Мужчина боится даже обнажить свою болезнь, потому что для этого нужно быть скромным — чтобы сказать, что не можешь уснуть, нужно признать, что ты должен чему-то научиться, — даже это им трудно.
Когда женщины приходят в Божественное, они не говорят о своих проблемах и беспокойствах; слезы катятся у них из глаз, и все их тело дрожит.
Им не нужно говорить, что они страдают, это очевидно.
Если вы видели картины, на которых Иисуса снимают с креста — его снимают три женщины; нет ни одного мужчины.
Только если достигнуто ученичество, можно узнать мастера!
Тогда можно увидеть его новую форму, бессмертную форму за пределами смерти, его воскрешенную реальность.
Женщина видит, у нее в сердце возникает волна, по ней проходит волна — и этой волны достаточно для доверия.
Эта волна сама себе доказательство.
Женщины становятся преданными, учениками предельных высот; им это легко.
Не думайте, что у мужчин есть какое-то особенное качество и благодаря ему они становятся мастерами.
Ученик настолько же велик, как и мастер!
Тотально быть учеником — значит достичь тех же высот.
Те, кто достигает путем медитации разуме, становятся мастерами; те, кто путешествует по пути безусловной любви, могут стать учениками, преданными.
Мастер — это тот, кто может показать путь другим, кто может обучить пути.
Поймите это: безусловной любви нельзя научить, медитации разума — можно.
Поэтому тот, кто достиг в медитации, может показать этот путь другим: обрубите эго таким-то и таким-то способом — вот так — и постепенно оно отпадет, и вы будете свободны.
Из медитации можно создать священное писание; медитация — это техника.
В безусловной любви не может быть священных писаний, потому что безусловная любовь — это не техника.
Если любовь происходит, она происходит; если она не происходит, ее нет.
И если в тебе возникает луч любви, не подавляй его.
Тогда тебе не нужно никакой медитации, любовь позаботится обо всем.
Если луча любви не возникает и ты — сухая пустыня, где не прорасти ни одному побегу любви, где ничто не может прорасти, выбери медитацию — тогда для тебя нет другого пути к освобождению, кроме медитации.
Те, кто прошел через медитацию разума, могут стать мастерами; те, кто прошел через безусловную любовь, могут достичь вершин ученичества.
Те, кто достиг путем безусловной любви, не могут учить других.
Это не дело учения — это не то, чему можно научить.
Любовь — это искусство, святая святых аромата жизни.
Храбрые однажды прибывают туда, потому что здесь дело не в учении, но в том, чтобы утонуть.
Если ты будешь учиться тонуть, через год ты никогда не сможешь утонуть, потому что, научившись тонуть, ты научился плавать.
Утонуть можно прямо сейчас, а чтобы научиться плавать, нужен год.
Медитация подобна плаванию — ей нужно учиться.
Любить — значит утонуть.
Чтобы растворить эго, требуется время.
Чтобы сдать эго, его можно сдать прямо сейчас.
Эго есть: дело просто в том, чтобы его сдать.
Женственный ум легко сдается.
Женщины как плющ, обвивающий деревья: для них гибкость легка и естественна.
Тотальное приятие означает, что принимается и отрицание.
Божественное принимает разные формы.
Сначала правильно распознай свою природу.
Тогда, в этом узнавании, позволь этой природе сделать все, что захочет пропустить через нее Творец.
Тогда стань просто пустым проходом.
Не пытайся установить себе образец, иначе он потревожит тебя.
В каком бы направлении ни нес тебя естественный поток, сделай это направлением своей жизни.
В конце концов, только истинная природа останется с тобой.
Все остальное останется позади.
Мы приходим в этот мир с истинной природой и покидаем его с истинной природой.
Все остальное в промежутке только история — она формируется, разбивается и исчезает.
Поэтому создай такой образ жизни, чтобы в нем могла быть гармония между твоей внутренней природой и внешней жизнью, чтобы не было противоречия между твоим образом жизни и внутренним потоком, чтобы было причастие, созвучие, гармония, ритм; чтобы твоя внутренняя и внешняя жизнь двигались в ногу.
Если внутри ты движешься на запад, а снаружи на восток, в твоей жизни будет напряжение: будут проблемы, беспокойство и тоска.
И в конце концов, в тебе не останется ничего, кроме страдания.
Ты, несомненно, не сможешь испытать опыт медитации.
Медитация — это такое состояние души, когда твоя внутренняя природа и внешняя жизнь в такой гармонии, что внешнее больше не внешнее, а внутреннее не кажется внутренним — когда внешнее становится внутренним, а внутреннее — внешним.
Когда есть такая гармония, что трудно понять, где кончается внешнее и начинается внутреннее, как раз в это мгновение, в само это мгновение единения, причастия на тебя нисходит божественная гармония.
Чем больше напряжения, тем труднее низойти божественному.
Чем больше гармонии, тем больше вероятности, что двери откроются.
То, как заканчивается твоя жизнь, показывает, правильно ли ты жил.
Если ты достиг просветления хотя бы в момент смерти, если ты достиг предельного осуществления хотя бы перед самой смертью, избранный тобою способ жизни оказался правильным.
Правильный путь — это путь, приводящий тебя к цели.
Конец пути есть единственное определение, единственный решающий фактор.
И на самом деле ты не должен ждать конца, каждое твое мгновение может быть доказательством.
Если в тебе есть гармония внешнего и внутреннего, каждое мгновение у тебя внутри будет звенеть сладкая мелодия, как колокола в храме.
Точно так, как, подходя к реке, ты чувствуешь прохладный ветерок, точно так же прохлада овевает тебя в то мгновение, когда наступает гармония между внешним и внутренним.
Точно так, как аромат цветов окружает тебя, когда ты подходишь к саду, так и когда в тебе есть гармония, аромат, неописуемый аромат возникает у тебя внутри.
Не нужно никуда ходить и никого ни о чем спрашивать.
Критерий того, движется ли твоя жизнь в правильном направлении, у тебя внутри.
Вопрос не в том, как ты живешь.
Образы жизни бесконечно различны, потому что бесконечно многообразие душ.
У каждой души собственная природа, собственная индивидуальность, собственная уникальность.
Эту уникальность не нужно стирать, этой уникальности нужно предоставить правильную атмосферу.
Теки с жизнью.
Куда бы поток жизни ни тек, где бы ты ни чувствовал радость и блаженство, продолжай течь в этом направлении.
Блаженство — это критерий.
Каким бы путем ты ни тек, там, где ты чувствуешь радость, где в твоей жизни возникает поэзия, где продолжается песня, где ты можешь танцевать, — это твой путь.
У каждого свой путь течения.
Всегда фокусируй внутреннее видение на собственном внутреннем критерии.
Твоя внутренняя гармония всегда подскажет правильный путь.
А если на тебя слишком влияет внутренний критерий кого-то другого, ты приходишь в замешательство.
Начав подражать кому-то другому, ты заблуждаешься и уходишь прочь от собственной души.
Пока ты продолжаешь следовать собственной внутренней гармонии, собственному сердцу и слушать собственный внутренний голос, ты никогда не заблудишься.
И тогда ты узнаешь, что твой путь не должен обязательно совпадать с путем кого-то другого.
Тогда ты отбросишь необходимость судить чужие пути.
Именно приближение Бога становится внутренним блаженством.
Блаженство — это критерий.
Любовь заставляла людей пасть; любовь возносила людей высоко.
Все зависит от того, что ты делаешь с любовью.
Любовь — это очень таинственное явление.
Ты тоже знал любовь — но каждый раз эта любовь, которую ты знал, была любовью, полной страсти и привязанности.
Твоя любовь не была настоящей любовью.
Твоя любовь была лишь завесой, скрывающей страсть, привязанность и секс.
Снаружи это называлось любовью, внутри это было что-то другое.
Заглянув глубоко вовнутрь, ты увидишь, что любовь — это только слово, а внутри этой любви пылает огонь сексуального желания.
Но выражать это пламя прямо неприемлемо; нужно немного дипломатии.
Поэтому ты говоришь женщине, телом которой хочешь наслаждаться, что любишь ее душу.
Не зная даже собственной души, как ты можешь любить душу другого.
Но люди, полные телесной похоти, говорят о душе.
Желание в том, чтобы наслаждаться телом другого, но они говорят о внутренней красоте.
Слово «любовь» мало что значит.
Любовь может стать и нектаром, и ядом — все зависит от тебя.
Любовь станет ядом, если в ней есть желание и привязанность.
Если ты делаешь любовь средством для исполнения своих сексуальных желаний, если в любви ты ищешь только удовлетворение тела, тогда ты найдешь, что любовь приносит конфликт и тоску.
Она приносит только боль и страдание.
Она приносит цепи.
У тебя было много мечтаний, но эти мечтания никогда не сбывались.
У тебя было много иллюзий, много миражей, ты видел великие радуги, но, когда подходил ближе, все исчезало.
Радуги рассыпались в грязь, и мечты оказались ложью.
Золотой дворец, сияющий на солнце вдалеке, оказался тюрьмой, когда ты подошел поближе.
Это произошло не по вине любви; под именем любви ты испытал что-то другое.
Это была фальшивая монета.
Поэтому любовь должна быть освобождена от привязанности.
Любовь не должна быть оковами, любовь должна быть свободой.
Освободи человека, которого любишь.
Если ты освободишь человека, которого любишь, тогда ты и сам не можешь быть порабощен; тогда никто не может тебя поработить.
Но ты хочешь порабощать людей, которых любишь, ты хочешь огораживать их стенами.
Ты хочешь сковать им руки цепями.
Но если ты скуешь им руки цепями, тем самым ты скуешь и собственные руки.
Никогда не забывай этой истины: то, что ты получаешь от жизни, — это то, что ты жизни даешь.
Вот и вся теория кармы, прошлых действий: что ты даешь, то и получаешь.
Если ты получаешь от любви оковы, это доказывает тот факт, что в любви ты хотел поработить кого-то другого.
Ведь твою любовь могли отвергнуть.
Тогда, мало-помалу, ты найдешь, что твоя любовь начала подниматься вверх; сексуальное желание осталось далеко внизу.
Тогда, выйдя из клетки сексуального желания, птица любви может воспарить вверх.
Тогда ты можешь расти в совершенно другом измерении.
Тогда твое сознание входит в новый мир.
Если одно семя может раскрыться и стать деревом, все семена могут раскрыться и стать деревьями.
Если они этого не делают, это другое дело — может быть, они в неправильной почве.
Существование никому не дает меньшего потенциала.
Само существование создает тебя, и оно не может создать ничего меньшего, чем оно само.
Божественное создало тебя и скрывается у тебя внутри как источник твоей жизни, твой потенциал.
Любовь может стать освобождением; это возможность каждой любви, это возможность каждого сердца.
Но ты должен осознавать — ты должен обрубить привязанности.
Вместо этого ты продолжаешь расширять сеть привязанностей.
Ты забыл, что такое любовь, ты стал называть любовью страсть.
Чем дальше вы идете внутрь, чем глубже входите во внутреннее, тем больше доступно золотых вершин, блаженства, золота.
Сексуальное желание — это только крыльцо любви: человек должен через него пройти, но не жить в нем.
Нет ничего плохого в том, чтобы войти в дверь, помни.
Тебе придется пройти в эту дверь, если хочешь войти во дворец, — но не останавливайся, не делай ее своим домом, не застревай в ней, не думай, что это все, что есть в жизни.
Конечно, пройди через секс — но пройди насквозь, чтобы выйти за его пределы, точно так же, как ты пользуешься лестницей или проходишь по мосту, чтобы куда-то попасть.
Чудесные возможности скрыты у тебя внутри.
Ты знал любовь как секс, страсть, привязанность.
Ты знаком только с адом жизни.
Подумай немного, иногда даже в этом аду случаются проблески блаженства.
Если даже в сексе ты получаешь некоторый проблеск блаженства, даже на пороге приоткрывается нечто от дворца!
Даже в сексе есть некое эхо просветления.
Даже в сексе есть некоторое отражение Божественного, но это не более чем отражение луны в озере.
Это лишь отражение: стоит слегка потревожить водную гладь, и отражение разрушено.
В нем нет ничего реального, но отражается все же реальное.
Секс — это отражение самой любви, которое возникло в озере… отражение в озере тела и ума.
Посмотри вверх, если ты находишь отражение в озере прекрасным, посмотри же вверх, на отраженную в нем луну!
Если от целого отнять целое, получится целое.
В божественном, даже если творения бесконечны, оно все же остается прежним, прежним целым.
Не меняется, не уменьшается его бесконечность.
И это творение так красиво, подумай немного!
Если столько удовольствия можно найти снаружи дворца, насколько лучше внутри!
Если случайно какая-то мелодия послышалась даже в любви, полной страсти и привязанности, вообрази, какой будет любовь абсолютно чистая, когда нечистоты страсти и привязанности отпадут, когда вся пыль, грязь и примеси сгорят и золото будет очищено.
Сама мысль об этом приведет тебя в трепет и наполнит радостью.
Она даст тебе новое приглашение, в тебе возникнет новый поиск.
Имя этого поиска — религия!
Стремление познать любовь в ее предельной чистоте есть религия.
И предельная чистота любви безусловной есть божественное!
Реализовавший себя человек тотчас же узнает, реализовал ли себя другой.
В этом нет ни малейшего затруднения.
Для этого понимания не требуется никаких усилий.
Когда ты повторяешь чужие слова, обязательно возникнут ошибки.
Нетрудно узнать слова богослова.
Богослова можно узнать немедленно, потому что он повторяет; сам он ничего не знает.
Как бы он ни пытался повторить точно, все же случатся те или иные ошибки, потому что внутри он полон замешательства, и это повлияет на то, что он хочет сказать.
Тот, кто повторяет, сам полон ошибок, и он неизбежно запутается в этих ошибках.
Такая разница всегда заметна между пустыми словами и словами, которые приходят из опыта.
Когда происходит встреча двух реализовавших себя существ, даже на расстоянии в сотни лет, они говорят на одном языке.
Есть язык реализовавших себя, язык разума, на котором говорят они все, и в нем нет ни малейшей разницы.
Они тотчас же узнают друг друга.
Если закрыть их в одной комнате, они немедленно узнают друг друга.
Они узнают по жестам, по глазам, по манере сидеть или стоять, по аромату жизни, по свету вокруг них, потому что они сами такие же.
Когда на кого-то нисходит Божественное, оно каждый раз нисходит по-новому; Творец совершенно не любит повторения.
Есть язык реализовавших себя, язык разума, на котором говорят они все, и в нем нет ни малейшей разницы.
Они тотчас же узнают друг друга.
Если закрыть их в одной комнате, они немедленно узнают друг друга.
Они узнают по жестам, по глазам, по манере сидеть или стоять, по аромату жизни, по свету вокруг них, потому что они сами такие же.
Женщины не спрашивают — вот их путь.
Они редко спрашивают.
Они больше пытаются понять и меньше спрашивают.
Мужчины больше спрашивают и меньше понимают.
Поскольку они больше спрашивают, может создаваться иллюзия, что они больше понимают.
Поскольку женщины спрашивают меньше, создаётся иллюзия, что они вообще не понимают.
Мужчина не может задать вопрос.
Причина в том, что в нем так много вопросов, и из-за этой толпы вопросов он не может задать вопрос.
Женщины не спрашивают, но не из-за толпы вопросов, но потому, что спрашивать нечего.
Если раскрыть голову мужчины, оттуда выйдет целый сумасшедший дом, и во все стороны разбегутся сумасшедшие.
Мысли будут прыгать и скакать, как выпущенные из тюрьмы привидения.
Даже если мужчины слушают, то слушают из головы.
И, пока им не отрубишь голову ума, к сердцу проникнуть никак невозможно.
В голове у женщины нет такого шума.
Ее сердце пульсирует, трепещет — женщин переполняют чувства.
Они меньше слушают и больше пьют.
Их глаза менее активны, мысли менее активны.
Именно поэтому женщины не создали никаких великих писаний, никакой великой философии.
Мужчины создали великие писания, великие секты, великие философии.
Может быть, вы удивитесь, узнав, что в сумасшедших домах женщин меньше, чем мужчин.
В тюрьмах много мужчин, а женщин почти нет.
Мужчины более подвержены умственным болезням.
Женщины не совершают самоубийства так часто, как мужчины.
Хотя много раз они говорят, что сделают это, но никогда не делают.
Женщина часто говорит: «Я покончу с собой!»
Иногда она даже принимает таблетки, но только в ограниченной дозе — наутро с ней все в порядке.
Она на самом деле не хочет умирать.
Даже если она говорит о смерти, это вызвано глубокой тягой к жизни — потому что жизнь устроена не так, как она ожидала, она готова умереть.
Но на самом деле она не хочет умирать.
Женщины очень глубоко укоренены в жизни.
Мужчина готов немедленно умереть за любую мелочь.
Когда мужчина что-то делает, он делает это с полным успехом — он просто умирает!
Он не совершает попыток спустя рукава, его расчеты полны и научны.
Он организовывает все так, чтобы исключить неудачу.
Если женщина говорит о смерти, не обращай большого внимания, не о чем беспокоиться.
Когда мужчина говорит о смерти, ты должен немного подумать.
Часто бывает так, что он даже ни о чем не говорит.
Женщины постоянно говорят о смерти и живут дальше.
Женщины и болеют физически реже мужчин, потому что их ум немного более спокоен и здоров, и тело становится более спокойным и здоровым.
Но из-за своей гордыни мужчина хочет быть в браке старше, чтобы чувствовать свое превосходство.
Он хочет быть лучше во всем; даже в возрасте он хочет превосходить — хотя, каким бы ни был его возраст, он не может превосходить женщину.
Каждый раз, когда он влюбляется в женщину, он начинает искать в этой женщине мать.
Он не взрослеет.
Самая маленькая девочка взрослее его, потому что в самых первых играх девочка играет в мать, она не согласна на меньшее.
Она одевает куколок, играет в материнство.
Самая маленькая девочка уже мать, а самый старый мужчина — только ребенок.
Мужчина — это ребенок.
Женщинам не нужно создавать картины, не нужно создавать статуи, писать стихи, им не приходится сочинять романы, пьесы, рассказы, снимать фильмы, не нужно в ракетах мчаться на Луну.
Им ничего не нужно делать, потому что существование дало им такое великое творчество, что это приносит им достаточное удовлетворение — их потребность что-то создавать удовлетворена.
Удовлетворенность может прийти в жизнь мужчины, только если он родит самого себя изнутри себя — как Будда, пробуждающий Разум.
Конечно, у мужчины и женщины разные пути.
Если мы можем понять эти пути правильно, многое станет легче, и путешествие станет легче.
Можно избежать ненужных блужданий и заблуждений.
Прежде всего, женщина не спрашивает — а если и спрашивает иногда, ее вопрос всегда прагматический, не метафизический.
Спрашивать, узнавать — любопытство мужчины.
Быть, жить — любопытство женщины.
Ты можешь увидеть разницу даже в маленьких детях.
Если девочки играют, их игры будут творческими, они будут что-то создавать.
Игры мальчиков будут разрушительными; в играх они будут что-то ломать.
Если мальчику дать игрушечную машину, вскоре он ее сломает, чтобы посмотреть, что внутри — любопытство знать, подвергать сомнению, увидеть, как это сделано.
Если ему дать часы, он их откроет.
Ты скажешь, что он все ломает, но бедный парень просто совершает научное исследование!
Он смотрит, как это устроено.
Ползет муравей — он раздавит его пальцем.
Это не насилие, в его намерения не входит насилие.
Муравей не сделал ему ничего плохого, он просто пытается посмотреть, что у него внутри, что приводит его в движение.
Мужчина любопытен.
Он хочет знать, он хочет исследовать.
Где бы он ни нашел завесу, которая что-то скрывает, он ее приподнимет и посмотрит, что за ней.
Любопытство женщины другое.
Ее любопытство не в том, чтобы знать, но в том, чтобы жить.
Это очень прагматическое любопытство.
Женщина спрашивает только о том, что абсолютно существенно для ее жизни.
Женщины не приходят и не спрашивают, существует ли Бог, существует ли рай и ад и кто создал Вселенную.
Все это мужские вопросы.
Есть вопросы, которые бессмысленны, но как бы они ни были бессмысленны, мужчинам они кажутся важными.
Есть осмысленные вопросы: какими бы они ни казались мужчинам будничными, обычными, в них есть великолепие.
В конце концов, любопытства недостаточно.
Нужен поиск.
Ничего не случится в знании об этом, что-то случается, только когда ты есть это.
Жизнь должна быть трансформирована.
Человек должен стать новым, полным света.
Человек должен зажечь незажженную свечу.
Есть разница между вопросами мужчин и женщин.
Но, если мужчина действительно вовлечен в трансформацию своей жизни, его вопросы тоже станут практичными вопросами женщины.
И иногда женщины тоже заражаются болезнью мужчин и начинают задавать себе такие же вопросы ума.
Спрашивай только о том, что может трансформировать твою жизнь, — осмыслен лишь такой вопрос, который может изменить твою жизнь.
Заботиться о будущем свойственно невежеству ума: что будет завтра, о том позаботится завтра.
Женщина не может освободиться путем медитации разума; он ей не подходит.
Она может освободиться только путем безусловной любви.
Когда ее сердце полно благодарности, лишь тогда она танцует в экстазе.
Женщина — это великое явление — она может изменить любой путь!
Путь медитации — это один путь, путь любви — совершенно другой.
Есть только эти два пути.
То, что правильно на пути любви, будет препятствием на пути медитации.
То, что правильно на пути медитации, будет препятствием на пути любви.
Пути должны оставаться абсолютно чистыми.
Творец живой разумной вселенной один, но у него много имен.
Истина одна, но ведущих к ней путей много.
Каждый путь эффективен; все зависит от того, подходит ли тебе этот путь.
Есть лишь два состояния сознания: состояние безусловной любви и состояние полного отсутствия любви.
Или, если вам больше нравится, называйте их состояниями пробуждения и сна, состояниями религиозности и не религиозности.
Не имеет значения, какими словами их назвать.
Сознание может быть в двух формах.
То, что ты называешь «мирским», — это состояние сознания без любви.
Если на существование смотреть без любви, оно кажется мирским.
Когда глаза полны любви — то, что до сих пор казалось мирским, внезапно на мгновение становится Божественным.
Мир — это не реальность, но попытайся понять, что Всевышний — это тоже не реальность; это только два способа смотреть на существование.
Мирское — это переживание глаз без любви, Божественное — это переживание глаз, полных любви.
Вопрос не в том, что  наблюдать, вопрос в том, как  наблюдать.
То, что ты видишь, не ценно, ценно то, как  ты видишь, потому что именно это определяет твое существование.
Если ты не видишь Божественного, не думай, что его нет, просто сознавай, что в твоих глазах нет любви.
Если для тебя очевидно мирское и только мирское, не думай, что больше ничего нет.
Пойми, что в твоих глазах нет любви, что они пусты.
Когда глаза пусты, когда в них нет любви, что бы ни пришло в твой опыт — это иллюзия, ложь, — потому что нет иного пути познать истину, как только через любовь.
Это все равно что пытаться услышать глазами, как кто-то играет на флейте  — ничего не будет слышно.
Глаза не предназначены для слушания, нельзя слышать глазами.
На флейте играют, музыка резонирует в тебе, но ты не слышишь, потому что не используешь тот проводник, который мог бы создать связь.
Музыку нужно слушать, ее нельзя увидеть.
Глухой может сидеть и наблюдать, как пальцы музыканта перебирают струны, но волшебства, происходящего между струнами и пальцами, он не услышит.
Нет способа слушать глазами.
Это все равно что пытаться увидеть цветы ушами.
Цветы цветут, их аромат разносит ветром, пчелы и бабочки это знают, послание понятно жукам, но тот, кто поднесет к цветку ухо, ничего не увидит.
Он не узнает, что бутон распускается и становится цветком, что его окружают облака аромата, и аромат рассеивается, и бутон превращается в цветок и сдается Вселенной; мгновение раскрытия наступает и уходит — ничто из этого нельзя воспринять ушами.
Для этого нужны глаза и нос; для этого нужны правильные средства .
Если ты говоришь, что не видишь ничего, кроме мира, это значит только, что твой привычный способ смотреть не позволяет тебе увидеть ничего другого.
Когда ты спрашиваешь, где Бог, на самом деле ты спрашиваешь, где Любовь, потому что есть ли другой Бог, кроме любви.
Ты ничего не говоришь о Боге, ты говоришь нечто о себе, и это показывает, что у тебя нет глаз любви.
Тот, кто знает любовь, знает и Божественное.
Нет Бога, кроме любви!
Любовь больше самого Бога, потому что никакой связи с Богом быть не может, если глаза не полны любви.
Твои уши важнее любой самой великой музыки, потому что без ушей музыка не будет существовать.
Глаза человека важнее самых красивых ламп.
Солнце мало в сравнении с глазами.
Не думай в терминах математики, иначе ты подумаешь, что твои глаза очень малы, а солнце — очень велико.
Твои глаза безграничны, а солнце очень мало — где было бы солнце без твоих глаз.
Миллионы солнц могут увидеть твои маленькие глаза.
И в маленьком пульсе твоей Любви может уместиться вся безграничность Божественного.
Твоя любовь безгранична.
Чем яснее ты понимаешь этот факт, тем больше он тебе помогает, потому что если первый шаг путешествия ошибочен, цель потеряна навсегда.
Если первый шаг правилен, половина путешествия позади.
Если ты начинаешь двигаться в правильном направлении, ты уже почти пришел; теперь дойти до цели нетрудно, это только вопрос времени.
Но если ты совершаешь неверный шаг, ты можешь идти жизнь за жизнью.
Сколько бы ты ни шел, как быстро бы ни бежал, сколько бы ни прилагал усилий и ни применял средств, ничего не получится.
Может быть, получится даже противоположное: чем больше ты пытаешься, тем дальше уходишь в сторону; чем быстрее бежишь, тем больше становится расстояние.
Никто не может достичь цели, если бежит в неправильном направлении.
Но достигают люди, медленно идущие в правильном направлении.
Те, кто знают, говорят, что, если направление абсолютно правильно, не нужно ни единого шага, цель прямо там, где ты находишься.
Не нужно никуда двигаться, потому что цель недалеко.
Цель в твоих глазах, в твоём способе видения!
Можно смотреть с любовью — это действует как волшебство, как алхимия.
При таком способе видения становится видимым то, что раньше не было очевидно.
Можно смотреть и без любви, но это способ видения слепого.
Таким образом человек видит то, что никогда не видят глаза любви.
Мир и Божественное никогда нельзя переживать одновременно.
Безусловная любовь называется предельным видением Вселенной.
Именно в мгновение любви наблюдающий и наблюдаемое становятся одним.
Сам смысл любви в том, что ты не отделен от того, что видишь.
Ты открыт, ты близок, ты доступен тому, что видишь.
Тот, кого ты видишь, тебе дорог, он не незнакомец.
Ты считаешь его продолжением себя, не кем-то отдельным; ты с ним един.
Любовь означает, что ты един с человеком, на которого смотришь, он не отделен.
Ваши сердца бьются вместе, твое и его дыхание движется в одном и том же ритме, и нет стен между твоим и его существом.
Это единственное реальное значение любви: все стены исчезли.
Тогда наблюдатель стал единым с наблюдаемым.
Ты видишь цветок.
Цветок там, ты здесь.
Постепенно вы оба должны исчезнуть, чтобы остался только опыт цветка.
Не должно оставаться ни цветка, ни переживающего его опыт; остаться должен лишь текущий между ними поток опыта.
Там, где исчезает наблюдатель и наблюдаемое, происходит Божественная Любовь.
Любовь предельна.
Нет другого способа знать, кроме любви.
Думал ли ты когда-нибудь, замечал ли, пробовал, узнавал, что самые драгоценные мгновения в жизни приходят как тень любви.
Ты можешь знать только человека, которого любишь.
Как бы ты ни пытался, ты будешь только ходить кругами вокруг тех, кого не любишь, — как люди ходят вокруг храма.
Это будет лишь периферия.
Ты будешь только бродить вокруг, но не сможешь войти внутрь, потому что возможность войти внутрь появляется, лишь когда ты готов утонуть и раствориться в любви.
Когда ты готов исчезнуть, другой тоже готов исчезнуть.
Твоя готовность создает эхо готовности в другом, как две капли, подходящие ближе и ближе друг к другу, — они сливаются друг с другом и становятся одной.
Стать одной каплей можно только в любви.
Тот, кто знает эту любовь, знает и Творца.
Эти слова очень просты и прямы, в них нет ничего сложного.
Но если для них не готов фон, ты можешь просто повторить их без понимания.
И простейшее может стать сложным, если нет фона для понимания.
Самое трудное может стать самым простым, если фон для понимания готов!
Когда ты смотришь на мир из ума, то видишь мироздание по частям, по кускам.
Мыслить умом — значит анализировать, разбивать на части.
Именно это делает наука — анализирует, чтобы знать.
То же самое невежество движет попытками понять человека.
Душа познается не в анализе мыслей, но в опыте любви.
Если ты когда-нибудь кого-нибудь любил, тогда ты знаешь, что этот человек — не только тело.
Вот критерий того, действительно ли ты любишь.
Если ты видишь только тело возлюбленной, возлюбленного, сына, жены или друга, ты не любишь.
Если бы ты знал любовь, то понял бы, что любовь — это не только тело; она безгранична, безгранично больше тела.
Тело это только мгновенное явление; то, что внутри, — вечно, бессмертно.
То, что внутри, это сама эссенция существования.
Это кульминация сознания.
Но, чтобы увидеть это, нужны глаза, видящие все целое.
Любовь видит целое — это взгляд с высоты птичьего полета.
Точно так же, если птица летит в небе и смотрит вниз, она видит все во всей полноте. Идя по дороге, ты видишь одно дерево, второе дерево, третье дерево, четвертое дерево: ты разделяешь.
Летящая в небе птица видит все деревья в одно и то же время.
Любовь дает такой подход.
Ты словно птица, летящая в небе, которая с высоты своего полета видит жизнь во всей ее целостности, на всем ее протяжении.
Это переживание Божественного.
Человек, который знает, знает целостность существования.
Человек, который знает только части, не может выйти за пределы мира.
Хотя все части принадлежат целому, это целое больше, чем просто полная сумма частей.
Пойми это правильно: все части принадлежат одному целому, но само целое больше сочетания всех своих частей.
Целое можно увидеть по частям, но оно на этом не кончается.
Оно внутри частей, но у частей есть ограничения.
Целое неограниченно.
Двойственность есть не-любовь, недвойственность есть любовь.
Дело в том, как смотреть на целое.
Чтобы смотреть на целое, ты должен подняться выше.
Не ходи по земле; ты должен летать в небе!
Чтобы узнать целое, ты должен отбросить эту привычку дробить на части.
Познание состояния не-мысли есть любовь, познание состояния не-мысли есть медитация. Бытие в состоянии не-мысли есть медитация, любовь.
В тебе не должно оставаться никаких мыслей.
Когда ты глубоко в любви, мыслей становится меньше.
Иногда ты сидишь радом с возлюбленной и чувствуешь, что тебя окружает молчание.
Ты становишься тихим, будто не осталось ничего, о чем можно говорить.
Или — нужно столько сказать, но как это сказать — это трудно вложить в слова.
Кажется, что вложить это в слова было бы ложью, грехом.
В проговаривании великолепие этого явления будет утрачено, разрушено.
Слова не могут выразить то, что начинает расти, кристаллизуется внутри.
Слова не могут это выразить, слова ограниченны.
Поэтому если два человека вместе сидят в молчании, знай, что они в глубокой любви.
Или, если два человека любят друг друга, ты увидишь, что они в глубоком молчании. Влюбленные становятся молчаливыми.
И, если ты научишься искусству быть молчаливым, тогда ты станешь влюбленным.
Тогда, если ты сидишь в молчании рядом с кем-то, ты будешь соединен любовью.
Если ты сидишь в молчании под деревом, ты будешь в причастии с деревом.
Если ты сидишь в молчании у реки, ты будешь в гармонии с рекой, а если ты сидишь и молча смотришь на звезды в небе, внезапно ты почувствуешь, что соединен со звездами.
Раскрылись какие-то невидимые двери, какая-то завеса сдернута.
Любовь видит целое.
Чтобы видеть целое, ты должен быть молчаливым, потому что только в молчании ты целый.
В любви человек становится Божественным.
Только в любви сохраняется Божественное — внутри и снаружи, сверху и снизу — во всех направлениях.
Тогда волны исчезают, и остается лишь океан.
Те, у кого в жизни нет любви, живут в мире материи.
Они сходят с ума из-за денег, власти, престижа, успеха, амбиций и тысяч других видов безумия — и все же в их жизнях нет любви.
И из-за этого начинает появляться все это безумие.
Тем, у кого в жизни нет любви, понадобятся другие амбиции, потому что какие-то амбиции необходимы, чтобы заменить любовь.
Иначе они будут совершенно пусты.
Когда любви нет, ты пуст, и эту пустоту нужно заполнить тем или иным мусором.
Иначе ты не сможешь жить, иначе жизнь станет невозможной.
Если в жизни возникает глубокое одиночество, жизнь начинает угасать.
Если нет любви, есть одиночество.
Это одиночество можно наполнить тысячей способов.
То, что вы называете миром, жаждой мира — это способ заполнить эту пустоту.
Ты можешь заполнить ее, зарабатывая деньги.
Считать деньги, сортировать монеты становится для таких людей единственной сладкой музыкой: держать в руках деньги, карабкаться на более важные посты кажется единственным удовольствием.
Если любовь не случилась в чьей-то жизни, он должен заполнить жизнь чем-то другим.
Иначе он умрет, покончит с собой.
«Мир» — это усилие заполнить пространство, которое может заполнить только любовь.
Власть никого не развращает, она просто привлекает развращенных.
Посты и троны никого не могут развратить — но развращенные люди безумно рвутся к этим тронам, как мотыльки к огню.
Власть никого не может развратить, не может.
Власть выставляет на обозрение уже существующую внутри развращенность.
У бедного человека недостаточно сил, чтобы быть развращенным; на это нужны какие-то деньги, это дорого, это роскошь.
Если бедный станет развращенным, его поймают, у него будут неприятности.
Чтобы быть развращенным, вначале нужна защищенность.
Сначала нужно иметь власть, чтобы потом, когда возникнут трудности, справиться с ними и спастись.
Прежде нужно создать защитную броню — нужен высокий пост, престиж, деньги, власть, успех, слава, имя, соревнование; все это действует как броня.
А если ты находишь, что бедный человек не развращен, не считай, что он не развращен внутри.
Это не обязательно так.
Реальность проявится, только когда у него появятся деньги.
Богатство — это испытание, высокий пост — это испытание: только тогда те, кто был действительно чист внутри, останутся неразвращенными — те, кто был чист, не загрязнен.
Чистым останется лишь один из миллиона, все остальные будут развращены.
Они будут развращены, потому что уже развращены, и вот представилась возможность, и это вышло на свет.
Бедность скрывает многие вещи, богатство их показывает.
Отсутствие власти служит завесой, скрывающей многое; власть же удаляет эту завесу и оставляет человека обнаженным.
Нет, власть никого не развращает — она приглашает развращенных и показывает эту развращенность.
Пока кто-то не достигнет власти, нельзя сказать, развращен ли этот человек.
Каждый против развращенности, пока у него нет власти; без власти каждый остается «слугой народа».
Они становятся императорами, только получив власть.
Если в жизни человека нет любви, в ней будет какое-то насилие, изнасилование.
Как ему компенсировать отсутствие Любви.
Он пуст.
Никакая музыка не отзывается в его сердце, и он удовлетворит слух звоном монет, он утешит уши этой музыкой.
Если бы он знал любовь, он знал бы и мастерство, в котором нет чувства владения.
Если бы он кого-то любил, он нашел бы империю в своем сердце, империю без императора.
Он достиг бы мастерства, в котором нет речи о том, чтобы быть мастером.
Он нашел бы близкое ему сердце, сердце, которое танцевало бы с ним, и в его жизни была бы радость: кто-то его любит, кто-то принимает его любовь.
Его душа была бы радостной.
Это было бы благодарностью: «Я не бесполезен».
Если бы тебя любил хотя бы один человек, если бы ты мог любить хотя бы одного человека, то ты бы нашел, что в твоей жизни есть смысл, аромат, благоухание, — тогда была бы удовлетворенность.
Когда такой удовлетворенности нет, ты пытаешься поработить людей — политикой, деньгами, властью.
Ты пытаешься поработить тысячи людей.
И странно то, что если бы ты любил хотя бы одного человека, то знал бы удовлетворенность, но в ненависти не будет никакой удовлетворенности, даже если ты подчинишь себе миллионы.
Придя к власти, человек осознает: теперь он добился власти, но не нашел покоя.
Он добился силы, но не удовлетворенности.
Он скопил деньги, но внутренняя бедность не уничтожена.
Он наполнил пустоту грязью и мусором, но сама пустота была чище этой грязи.
Человек, который безумен от любви, — что касается его, он пришел домой, и все его безумие исчезло.
Но весь мир назовет его сумасшедшим, потому что весь мир помешан на деньгах и власти, а этот человек не интересуется ни деньгами, ни властью.
Естественно, ты назовешь его сумасшедшим.
В толпе сумасшедших этот человек пришел в чувство; в толпе потерявшихся этот человек нашел дом.
Даже если он остановится на дороге и скажет тебе: «Я нашел дом», ты не сможешь ему поверить.
Ты скажешь: «Ты сошел с ума. Находил ли кто-нибудь покой в этом мире. Находил ли кто-нибудь удовлетворенность в этом мире. Наверное, ты под гипнозом. Наверное, ты что-то воображаешь, ты заблудился — проснись!»
Этому пробужденному человеку ты скажешь: «Проснись!»
Если ты станешь мирным, люди подумают, что с тобой что-то не в порядке.
Если ты станешь радостным, люди подумают, что ты сошел с ума.
Быть печальным нормально, быть радостным кажется безумием.
Какой же это безумный мир, если быть здоровым — значит казаться больным, а быть больным — значит казаться здоровым!
В жизни ты оцениваешь других согласно своим желаниям.
Если ты хочешь стать богатым, тогда ты будешь уважать богатых.
Ты будешь завидовать богатому человеку и вместе с тем уважать его.
Из того, что ты уважаешь и чему завидуешь, можно ясно заключить, в чем заключается твое желание.
Ты завидуешь тому же, что является объектом твоего уважения.
Если ты хочешь большой дом, ты будешь с завистью смотреть на большие дома и кланяться их владельцам.
Зависть будет сутью уважения.
Люди, которых ты уважаешь, дадут ключ к пониманию твоих амбиций.
Волнует тебя богатый человек или человеческое существо.
То, что тебя волнует, дает информацию о том, какие желания в тебе скрыты.
Глаза любви смотрят прямо тебе в глаза и видят тебя.
Глаза амбиции смотрят на то, что у тебя есть, не на тебя.
Любовь смотрит на тебя — прямо.
Амбиции, должности, состояние без любви смотрят только на то, что у тебя есть.
Для тех, кто сошел с ума в любви, исчезают каста и цвет кожи.
Бог — это просто Бог, без всякой расы, без всякой касты.
Для тех, кто сошел с ума в любви, исчезают каста и цвет кожи.
Те, кто познал любовь, познали и свою настоящую касту, касту самого существования.
Ты знаешь, что, если ты беден, очень немногие люди объявят, что они твои друзья.
Разбогатев, внезапно ты находишь множество новых, ранее незнакомых друзей, приходят даже друзья их друзей.
Каждый становится другом!
Ни у кого нет с тобой никакого родства — они смотрят на то, что у тебя есть.
Когда ты сходишь с ума, даже если близкие родственники встречают тебя на дороге, они переходят на другую сторону.
Кто хочет встретиться с сумасшедшим посреди улицы.
Если ты дружишь с сумасшедшим, значит, ты тоже сумасшедший.
Если это станет известно на рынке, ты лишишься своего дохода!
Для тех, кто сошел с ума в любви, исчезают каста и цвет кожи, и все, кто был рядом, бегут.
Теперь они одни, с ними никого нет.
Люди остаются с тобой, пока ты поддерживаешь их желания.
Люди не твои друзья и близкие, они друзья и близкие собственных желаний.
Пока ты действуешь как вешалка, на которую они могут вешать свои желания, они твои друзья.
Когда душа становится блаженной, это блаженство души излучается по всему телу.
Тело просветленного излучает его просветление.
Из каждой клетки тела просветленного существа начинает распространяться аромат его просветления.
Это становится очевидным, потому что тело так близко к душе.
Твоя ситуация прямо противоположна: от твоей души исходит запах тела.
Когда ты говоришь о душе, в девяноста девяти процентах случаев ты подразумеваешь тело.
Тела просветленных существ выдают аромат их душ.
Даже если они говорят о теле, в девяноста девяти процентах случаев они подразумевают душу.
Приходит время, когда внутри появляется осознанность — любовь означает осознанность, — когда твой внутренний светильник зажжён, тогда внезапно, куда бы ты ни поставил ногу, ты делаешь все правильно.
Теперь ты можешь танцевать, ни о чем не беспокоясь.
Теперь тебе не нужно быть осторожным, потому что теперь предельное заботится о тебе.
Человек, находящийся в позволении безусловной любви, человек, который перестал пытаться контролировать себя, обладает поддержкой существования — потому что это «я могу позаботиться о себе» тоже эго, чувство «я».
Когда человек говорит: «Я буду жить, как ты выберешь, я буду ходить, как ты выберешь. Если ты хочешь, чтобы я упал, я упаду — и буду благодарен даже за это. Если ты поднимешь меня, я встану. У меня не осталось никакого выбора», существование заботится.
Прямо сейчас в твоём уме — только мысли и совершенно никакого блаженства.
Когда мысли исчезли, тогда нисходит блаженство; блаженство — это отсутствие мыслей.
Ум умирает в любви; любовь — это смерть ума.
Ты полностью исчезаешь, от тебя не остается и следа — кто ты, чего хочешь добиться — вся тождественность стерта.
Теперь в уме нет мыслей, есть только радость и блаженство.
Пойми эту разницу.
Мы не говорим о том, что ты называешь удовольствием: и удовольствие, и боль — это части ума.
Блаженство — это когда в уме нет ни боли, ни удовольствия — когда ни удовольствия, ни боли не стало, когда в тебе не осталось идеи ни о хорошем, ни о плохом.
Ум блажен, тело пьяно восторгом.
Теперь блаженство наполняет все твое внутреннее небо, и даже тело блаженно.
Каждая часть твоего тела пьяна.
Внутри тебя есть осознанность, и каждая часть тела пьяна этим вином осознанности.
Богословы всегда говорят сложным языком.
Язык богослова не может быть простым, потому что он должен прикрыть свою бедность и неполноценность сложностью языка.
Он что-то говорит, ничего не зная.
Если бы богослов пользовался простым языком, было бы очевидно, что в его словах ничего нет.
Если язык прост, слова понятны, и в них нет глубины.
Поэтому то, что он говорит, должно быть по видимости сложным, чтобы ты никогда не смог проникнуть в глубину сказанного.
И чем менее ты способен заглянуть под поверхность, тем больше думаешь, что в том, что он говорит, должна быть скрыта какая-то великая тайна.
Язык богослова обязательно сложен, потому что в нем есть только слова, ничего больше.
Язык богослова подобен безобразной женщине, которая надевает украшения, дорогую одежду и красит лицо, чтобы скрыть свое уродство.
Язык видящего  похож на красивую женщину, которая просто стоит без всяких прикрас.
Точно как деревья стоят обнаженные, как обнажены луна и звезды, таков и обнаженный язык видящего.
Он лишён всяких прикрытий, потому что прикрытия только сделают его уродливым.
Никакое прикрытие не сделает слова видящего более  красивыми; они уже красивы по своей природе.
Не нужно никаких других украшений; их красота само очевидна.
Уродству не по себе: оно скрывается, прячется, подавляет.
Оно показывает то, чего в нем нет, и скрывает то, что есть.
В том, как богословы используют слова, есть сходство — в самой их сложности.
И если они производят на тебя впечатление, единственная причина в том, что у тебя нет проницательных глаз.
Если бы твои глаза были проницательны, уродство, скрытое за красивым прикрытием, было бы очевидным.
Именно поэтому богословы никогда не оставляют вечного впечатления.
Ученый, богослов очень влиятелен в свое время, ведь так много времени требуется, чтобы его понять.
Видящий обычно не может в свое время стать влиятельным, потому что он говорит такие простые вещи, что они тебе ясны, только если ты медитируешь.
С помощью мышления ума ты их понять не сможешь.
Если ты тоже молчалив, лишь тогда твое сердце бьется в одном ритме с сердцем видящего.
Ты дышишь в том же ритме, что и он, и тебя обязательно окружит атмосфера сладости.
Ты почувствуешь изысканный вкус, ты испытаешь опыт внутреннего нектара.
Если ты пьешь из того же колодца, в твоём голосе тот же резонанс и та же мелодия.
Ты найдешь, что все видящие  говорят одно и то же.
Как бы по-разному они это ни выражали, какие бы разные слова ни использовали, мелодия одна и та же.
Если не можешь услышать эту мелодию, ты создаёшь вокруг видящего  религию; если можешь услышать мелодию, ты растёшь в религиозности.
Богослов создает религию, видящий создает религиозное качество, культуру сердца.
Когда что-то кажется простым, только тогда это нужно понять.
Тайна скрыта в самой простоте.
Если все сложно, ты найдешь только слова.
Ты можешь создать сколько угодно сложности, но в конце ты найдешь только, что пришел с пустыми руками и уходишь с пустыми руками.
Помни это: если слова кажутся очень простыми, остановись — сама эта простота являет великую тайну.
Простота доказывает, что человеку было что сказать.
Сложность доказывает, что сказать было нечего: сеть слов необходима для того, чтобы прикрыть бедность содержания.
Если ты видишь сердцем, тогда в этой простоте ты найдешь такие тайны, которые никогда не могут быть разрешены.
Войди в это, утони в этом — ты потеряешься в этом.
То, что может быть познано, не имеет ничего общего с Божественным.
То, что остается непознаваемым вопреки твоему чувству знания, то, что остается незнакомым, несмотря на все твои усилия — чем больше ты пытаешься это схватить, тем быстрее оно ускользает; чем больше ты его преследуешь, тем более таинственным оно становится, — это неизвестное и есть Божественное.
Чем больше в твоей любви амбиций, тем более — в той же пропорции — твоя любовь становится ложной.
Чем меньше амбиций, тем более любовь истинна.
Помни, любовь нисходит только в такие мгновения, когда нет причины.
То, у чего есть причина, есть мир; то, у чего нет причины, — Божественное.
У мира есть причина, но Бог лишён всяких причин.
Те, кто добиваются успеха в жизни, — это люди, живущие без любви.
Любовь и успех не могут существовать вместе.
Потому что для успеха нужна твердость, а любовь не позволяет тебе быть твердым.
Любви и денег нельзя достичь в одно и то же время, потому что, чтобы добиться денег, необходимо насилие, а любовь не может потерпеть никакого насилия.
Не может быть никакой связи между любовью и властью, потому что для власти необходима такая безумная гонка, такое соревнование людей ума, которого не допустит любовь.
Этот мир любви совсем другой — в нем не может быть вычислений.
Если ты любишь с идеей об амбиции или выгоде, с желанием что-то приобрести или каким-либо другим мотивом, твоя любовь отравлена в той же пропорции.
Именно поэтому твоя любовь не приносит счастья, случается только страдание.
Вся ваша культура — это только видимость; внутри продолжается конфликт, внутри царит глубокая ненависть цивилизаций ума.
Больше того, в этой ненависти есть разочарование: «Ты меня обманул: мечты о любви, которые ты мне дал, не сбылись. Ты обещал мне путь, усыпанный цветами, но я получаю лишь шипы, ничего больше».
Отцы недовольны сыновьями, сыновья недовольны отцами, матери недовольны детьми, дети недовольны матерями.
Никто никем не доволен, потому что нет любви.
Эта так называемая любовь привязана только к другим мотивам, и эти мотивы порождают страдание.
Эти отношения создаются бессознательно и с обеих сторон полны ожиданий.
Их амбиции сталкиваются лбами, потому что никто не приходит в мир, чтобы исполнить амбиции кого-то другого.
У каждого есть собственные амбиции, собственные оковы кармы.
Каждый человек рождается, чтобы быть самим собой.
Если у тебя есть хоть малейшее ожидание относительно кого-то другого, оно отравит все.
Когда ты просишь чего-то большего, чем любовь, любовь исчезает.
Любовь очень хрупка.
А когда в жизни человека случается любовь, это такой блаженный опыт, что он больше никогда ничего не попросит.
Ты просишь других вещей, потому что этого опыта любви не происходит.
Как только случается любовь, у тебя появляется вкус — теперь ты будешь двигаться к молитве.
Молитва — это лишенные желаний отношения с существованием.
Но даже в молитве у тебя есть ожидания.
Даже в молитве ты чего-то требуешь.
Ты говоришь Богу: «Сделай вот это. Если ты сделаешь это так-то и так-то, я принесу тебе дары. Если ты это сделаешь, мы отправимся в религиозное паломничество».
Даже маленьким детям говорят: «Если вы не будете слушаться, Бог разозлится. Если вы будете слушаться, он будет доволен».
Если ты хороший — рай, если ты плохой — ад.
Кто хочет в рай, тот должен совершать хорошие поступки.
Именно это делают ваши святые и монахи.
Если они не хотят быть наказанными, не хотят страдать, хотят избежать ада, они должны совершать хорошие поступки.
Вот что делают ваши святые и монахи — они очень инфантильны.
Бедные ребята постятся, медитируют и поклоняются, но внутри их царит инфантильное желание угодить Богу, и тогда — небеса, освобождение.
Не совершив хороших поступков, они будут гореть в аду.
Они будут брошены в огромные чаны кипящего масла.
Они даже не умрут, но и не будут живы — они будут вечно страдать.
Чтобы избежать этих страданий, они изводят себя здесь, чтобы Бог обратил на них внимание: «Мы уже истязаем себя здесь, поэтому, пожалуйста, не посылай нас в ад.
Посмотри, как мы постимся, как умираем от голода, как не спим, как лежим на гвоздях, стоим в воде.
Посмотри, как мы истязаем себя, как наказываем себя за грехи — тебе не нужно посылать нас в ад».
Это их ожидание.
Оно не имеет ничего общего с религией.
Религия — это лишенные желаний отношения, где нет ни жадности к раю, ни страха ада.
Рай и ад — это верования идиотов.
Молитва ничего не просит, это не имеет с ней ничего общего.
Молитва — это сущая благодарность.
Молитва говорит: «Всего того, что ты дал, более чем достаточно; кажется, невозможно достаточно насладиться изобилием, которое ты мне дал. Ты излил на меня так много, как я могу содержать все это в таком маленьком теле. Все океаны, все озера мира наполнились бы нектаром, который ты излил на меня».
Молитва — это благодарность!
Но благодарность возникает, лишь когда ты можешь видеть реальность.
Если ты постоянно полон ожиданий и твои глаза устремлены на то, как все должно быть, а не на то, как есть, ты будешь продолжать просить большего.
Твоя любовь — это такое же прикрытие ненависти.
Ты называешь ненависть «любовью».
Ты привык использовать красивые слова, чтобы скрыть за ними уродливые факты.
Когда кто-то умирает, ты говоришь, что он отправляется в рай.
Использовать эти слова вошло в привычку.
Кажется неправильным просто сказать, что кто-то умер: «Он попал в рай» — как будто каждый попадет в рай!
Когда умирают ваши политики, они тоже попадают в рай!
Постепенно умрут все, и все как один попадают в рай — а кто же тогда попадает в ад.
Каждый, кто умер, попадает в рай.
Как только человек умирает, ты перестаешь говорить о нем плохое.
После смерти он внезапно становится святым.
Теперь его никто не заменит, и тебе приходится отдавать должное.
Ты прячешь смерть за красивыми словами.
Ты не сталкиваешься со смертью, ты не хочешь сказать прямо, что этот человек умер, потому что это создаст страх и в тебе: «Я тоже умру».
Ты говоришь: «Он отправился на небеса».
Это дает тебе удовлетворенность, что однажды, когда ты умрешь, то тоже отправишься на небеса.
Вы прячете смерть.
Вы прячете ненависть за любовью.
Вы стали очень искусными в том, чтобы прятать все под хорошими словами.
Разоблачи эти слова и увидь реальность вещей, потому что, когда ты видишь реальность, в твоей жизни начинается трансформация.
Не прикрывая ненависть любовью, ты не сможешь ненавидеть, потому что ненависть приносит только страдание: она, несомненно, приносит страдание другому, но по большому счету также и тебе.
Прежде чем заставить кого-то страдать, ты должен начать страдать сам.
Прежде чем начать разрушать жизнь кого-то другого, ты должен разрушить самого себя.
Когда ты кладешь шипы на дорогу для кого-то другого, они впиваются тебе в руки.
Тебе говорили другое.
Тебе говорили, что, если ты будешь класть шипы на дорогу другому, в будущем тебе придется самому на них наступить.
Но всё иначе, всё по другому!
Если ты кладешь шипы на дорогу другого, ты уже пронзен этими шипами.
Речь не идёт о будущем, потому что в будущем ты можешь найти способ бегства: кого-то подкупить, поклониться Богу, помолиться.
Здесь говорится, что если ты кого-то ненавидишь, то не пожнешь плоды этой ненависти в будущем: эта ненависть уже принесла плоды в твоём страдании, ты уже страдаешь.
Когда ты на кого-то злишься, ты уже сжигаешь себя в этом гневе.
Этим гневом ты уже создал раны в своем сердце, и не нужно ждать никакого будущего!
Если ты узнаешь реальность истин жизни, то найдешь, что, если ты хочешь заставить кого-то страдать, сначала ты обязательно должен страдать сам.
Прежде чем дать кому-то ад, ты должен сам его выпить.
Прежде чем кого-то убить, убийца должен убить себя.
Он уже мертв.
Поэтому ваша любовь, наверное, ложна, иначе этот мир уже был бы раем.
На Земле шесть миллиардов человек.
Если умножить это число на двадцать пять, получится, что на Земле сто пятьдесят миллиардов любовных отношений — Земля должна быть раем!
Там, где цветут сто пятьдесят миллиардов цветов любви, все должно быть покрыто цветами, все должно быть окутано ароматом.
Но ситуация кажется прямо противоположной — мир остается адом
В старых писаниях написано, что те, кто совершают грехи на Земле, попадают в ад.
Теперь нужно написать новое писание, в котором говорилось бы, что те, кто совершает грехи в аду, будут отправлены на Землю.
Теперь весь мир полон великих страданий — но вы этого не видите, потому что надели на глаза большие цветные очки.
Отбрось амбиции, и даже если останется небольшая доля любви, лишённой амбиций, она тебя спасет.
Амбиции тебя утопят; какой бы большой ни была лодка амбиций, она вся в дырах.
Любовь тебя спасет; даже если это маленькая лодочка, в ней безопаснее.
Любовь — это единственная защищенность, потому что она понемногу приводит тебя к Божественному — а это источник всей защищенности.
Ты уважаешь человека, в котором видишь удовлетворение своих желаний; что-то не случилось с тобой, но случилось с ним.
Ты чтишь человека, в котором увидел отражение своей истинной природы, не амбиции, но свою истинную природу; человека, который становится для тебя зеркалом и показывает то, кто ты уже есть, знакомит тебя с твоей истинной природой.
Почитание и уважение — это разные вещи.
Пойми это: уважение — это почитание, смешанное с завистью, почитание — это уважение, в котором нет зависти.
Что же такое тогда почитание.
Ты чтишь человека, в котором увидел эхо собственной истинной природы, и уважаешь человека, в котором видишь удовлетворение своих амбиций.
Ты уважаешь человека, в котором видишь удовлетворение своих желаний; что-то не случилось с тобой, но случилось с ним.
Ты чтишь человека, в котором увидел отражение своей истинной природы, не амбиции, но свою истинную природу; человека, который становится для тебя зеркалом и показывает то, кто ты уже есть, знакомит тебя с твоей истинной природой.
Амбиции можно удовлетворить в будущем.
Ты уважаешь человека, в котором видишь свое будущее, свершенное сейчас.
Этого не случилось с тобой, поэтому тебе одновременно и больно: это случилось с ним.
Таким образом, зависть и уважение идут рука об руку.
Если ты приходишь к просветленному человеку, в тебе возникает почитание.
Почитание означает, что просветленный показал тебе, кто ты на самом деле уже есть.
Теперь дело не в том, чтобы этого достичь, поэтому нет речи о зависти.
Уважение чувствуют к тому, у кого есть вещи, которые можно отнять.
Чтят того, у кого есть чему научиться.
Если у меня есть деньги, ты можешь меня уважать.
Если у меня есть положение, ты можешь меня уважать, потому что можешь отнять у меня положение.
То, что у меня есть сейчас, завтра может стать твоим.
И это также значит, что пока это мое, оно не может быть твоим.
Поэтому к уважению примешивается глубокая враждебность: ты хочешь достичь достигнутого мною.
Мое достижение означает, что я вырвал его у тебя или тебе помешал.
И, если ты хочешь достичь его сам, тебе придется вырвать его у меня или помешать мне.
Политики уважают друг друга, очень уважают — но внутри горит зависть.
Богатые люди уважают друг друга, но внутри горит зависть.
Почитание означает, что у меня есть нечто, что я не отнял ни у тебя, ни у кого-либо другого.
И, как бы ты ни пытался, ты не можешь у меня этого отнять.
Да, если хочешь, ты можешь этому научиться.
Помни, если ты уважаешь человека, то ему же и завидуешь.
А зависть означает, что объектом зависти становится вещь, которую можно отнять.
Но если ты уважаешь меня из-за медитации, это почитание — потому что медитацию нельзя отнять.
Даже если я захочу тебе ее отдать, то не смогу; даже если ты захочешь ее украсть, то не сможешь; даже если ты захочешь меня ограбить, то не сможешь.
Ты можешь меня убить, но не можешь коснуться моей медитации.
Ты можешь посадить меня в тюрьму, но не можешь сковать мою медитацию.
Медитация будет такой же свободной в тюрьме, как и под открытым небом.
Не будет никакой разницы.
Если ты меня уважаешь из-за медитации, не будет никакой зависти.
Для зависти нет причин.
Нет никакого соревнования, какая может быть зависть.
Напротив, любовь и почитание возникнут в тебе, если рядом со мной ты получишь проблеск такой же возможности.
То, что случилось со мной, в природе каждого.
И если ты понимаешь меня правильно, если твое почитание не остается лишь поверхностным — если оно идет глубоко и становится духовной дисциплиной, — тогда ты найдешь, что у тебя тоже есть то, что есть у меня.
Ты должен просто это открыть, не достичь.
Это не имеет ничего общего с будущим.
Это твое внутреннее сокровище.
Будь здесь и сейчас, и оно есть у тебя в это мгновение.
Почитание смотрит на существо человека, уважение — на его имущество.
Уважение ориентировано на то, что мне принадлежит, а почитание — на то, кто я такой.
На основе уважения ты создаешь неправильного вида отношения — в них ты никогда не сможешь достичь блаженства. Если есть почитание, ты предпринял правильный шаг — храм стал ближе, ты уже в храме.
Почитание приносит плоды в то же мгновение, уважение — желание в будущем.
Избегай уважения.
Неуважение, несомненно, противоположно почитанию, но уважение тоже противоположно.
Уважение — это стратегия ума, почитание — переживание сердца.
Если ты любишь, ты немедленно получишь ответ; ты получишь его в самой любви.
Ответ не зависит от другого, это эхо самой твоей любви.
Это резонанс твоей любви.
К тебе возвращается то же самое, что ты даешь.
Поэтому люди говорят: «Мы любили, но не получили никакой любви в ответ».
Реальность в том, что вы не любили; ваша любовь — это только притворство, обман.
Реальность была в том, что вы ожидали любви.
Без любви, просто говоря о любви, вы хотели получить любовь.
Вы только говорили о любви, а в ответ хотели получить сердце другого, самоотдачу другого, все его существо, но не смогли.
Другой делал то же самое, продолжая говорить о любви, писать стихи о любви — но ничем не делясь, — чтобы владеть существом другого.
Оба хотели получить все бесплатно, оба хотели получать, ничего не давая..
Именно поэтому так называемые влюбленные постоянно ссорятся.
В этом конфликте та же причина — оба хотят сделать другого средством.
А душа другого рождается как сама по себе цель, не как средство.
Каждый человек сам по себе цель, и он чувствует себя порабощенным, если кто-то использует его, наступает на него, как будто он — только ступень лестницы.
Секс — это самая низменная форма любви — когда ты просишь кого-то отдать все и ничего не даешь сам.
Сострадание — это высочайшая форма любви — ты даешь все и ничего не просишь взамен.
Лишь на предельной высоте любви ты отдаешь все и ничего не просишь.
Тогда ты делаешь другого целью, а сам становишься средством.
Это тайна жизни.
Это парадокс жизни.
Ожидающий человек умирает, не состоявшись, а сострадательный человек всегда удовлетворен, в каждое мгновение удовлетворен.
Потому что жизнь резонирует — ты получаешь то, что даешь.
В этом мире то, что ты получаешь, не зависит ни от кого другого, ты получаешь лишь то, что даешь сам.
Если ты попытаешься уничтожить вражду враждой, ты никогда ее не уничтожишь.
Если ты отвечаешь любовью, она уже уничтожена.
Это вечный закон, это вечная религия, это древний, вечный закон.
Ничто никогда не бывает по-другому.
Секс означает требование любви, сострадание означает отдачу любви.
Любовь находится в промежутке, где отдают и принимают поровну.
Никто никогда не чувствует себя удовлетворенным сексом, а в сострадании человек всегда удовлетворен.
Любовь находится в промежутке между сексом и состраданием, посредине.
Есть некоторая удовлетворенность, но сохраняется и неудовлетворенность, потому что любовь — это наполовину сострадание, наполовину желание.
Любовь состоит из обоих в равных пропорциях — поэтому в ней столько радости и столько страдания.
Секс — это самая нижняя ступень.
Большинство людей застревает на ней.
Секс приводит вас к сверх сознанию, — но если вы застреваете в нем, самадхи, сверх сознание, никогда не придет.
Сострадание — это цветение секса.
Тот же обычный бамбук, который ты считал совершенно бесполезным, — самое большее, им можно было проломить кому-то голову, — может стать флейтой и войти в чью-то душу.
Сладкие гармонии возникают в нем — неземные, небесные; они приносят вести о каком-то другом мире.
Цветы какого-то другого мира начинают цвести на этой земле в звуке этого бамбука.
Никогда не отвергай лестницу, даже нечаянно.
Творец не любит трусов.
Поднимайся — пусть жизнь будет путешествием, не бегством.
Поднимайся на одну ступеньку за другой.
Двигайся от секса к любви, и подует немного небесного ветра.
В этом будет и ад, но в твоём аду начнут появляться небольшие островки рая.
И, видя их, ты получишь надежду, что может случиться нечто большее.
То, что сегодня маленький остров, завтра может стать большим.
Поднимись еще немного над водой.
Продолжай двигаться вперед.
Постепенно отдались от требования и уделяй больше внимания тому, чтобы давать.
Делись, не проси.
Стань императором, не будь нищим.
Секс — это нищий, сострадание — император.
В тот день, когда ты можешь отдавать, ничего не удерживая, отдавать без условий, не торгуясь, даже не останавливаясь, чтобы услышать благодарность, — просто отдавать и идти дальше.
Ты отдаешь и уже благодарен, что другой это принял, что они это приняли.
Они могли бы отвергнуть.
Когда ты в таком состоянии существа, однажды ты узнаешь сострадание.
Вот стадии любви: секс, любовь, сострадание.
И все это разные уровни любви в жизни.
Безусловная любовь величественнее Божественного, потому что, поднимаясь в любви, ты достигнешь Божественного.
В тот день, когда твое сострадание таково, что ты перестаешь быть дающим, есть только отдача — когда не остается никого, кто мог бы давать, когда не остается чувства действия, — в тот день, только в тот день ты становишься Божественным.
В тот день эго отпадает, в тот день ты становишься Божественным.
Тогда не остается границ.
Тогда ты входишь в бесконечное, а бесконечное входит в тебя!
Но не начинай слишком много думать о Божественном.
Это лестница жизни: от секса к любви, от любви к состраданию.
За состраданием автоматически происходит прыжок, потому что больше ступеней нет.
Помни, лестницу можно оставить двумя путями: либо спуститься с первой ступени, либо прыгнуть за пределы последней.
Если ты спускаешься с первой, тогда, несомненно, ты не достигнешь Божественного и также потеряешь мир.
Если ты прыгаешь за пределы последней, то найдешь все.
Ты достигнешь Божественного и не потеряешь мир, потому что мир — это часть самого Божественного.
Когда ты увидишь целое, ты также увидишь в нем и мир.
Тогда это будет не просто мир, это будет Божественное творение.
Не беспокойся слишком о том, чтобы отделить внешнее от внутреннего — между ними нет разницы.
То, что ты называешь внешним, — это внутреннее, которое вышло наружу.
То, что ты называешь внутренним, — это наружное, перешедшее вовнутрь.
Нет границы между внешним и внутренним.
В прошлом есть много вещей, которые ты не смог сказать правильно.
Очень редко человек делает все правильно — только люди, говорящие из осознанности, всегда говорят правильно.
Они не оглядываются назад — дело кончено, и ничего не остается в уме.
Но ты не говоришь из не-ума, поэтому ты умственно готовишься заранее, потом отвечаешь.
Только впоследствии ты осознаешь, что в твоих ответах была какая-то ошибка, потому что ответы не совсем соответствовали вопросам.
Не обязательно будет задан тот вопрос, к которому ты готовился.
В жизни нет готовых ответов или готовых вопросов.
Иногда, просто по совпадению, заготовленный ответ подойдёт, но не всегда.
Ты даешь ответ, который не соответствует, и впоследствии, когда ты начинаешь об этом думать, это до тебя доходит.
Поэтому ты думаешь либо о прошлом, либо о будущем, и между ними проходит настоящий момент, а ты занят внутренними разговорами, которые продолжаются двадцать четыре часа в сутки.
Настоящий момент очень мал: будущее огромно, прошлое тоже огромно, и вся эта неразбериха происходит в это самое мгновение.
Но если ты перестанешь говорить снаружи, тогда и внутренних разговоров постепенно станет меньше.
Это случится не сегодня, на это потребуются годы; но если ты перестанешь говорить или будешь говорить только то, что существенно — несколько слов в день, — тогда нужно ли будет внутри готовиться, что сказать.
Мало-помалу ум согласится, что готовиться не нужно.
Теперь, когда не будет экзаменов, прекратится и подготовка.
Если не будет экзамена, не нужно будет и готовиться, и тогда ты не будешь раскаиваться в ошибках.
Тогда тебе будет не в чем раскаиваться, и это тоже прекратится.
Если человек три года сохраняет абсолютное молчание, ему ничего не остается делать — внутренний процесс мышления прервется автоматически.
Но очень трудно сохранять молчание три года.
Много раз будут моменты, когда ты почти сойдёшь с ума, потому что мышление будет происходить с огромной скоростью — ведь обычно у тебя есть для него клапан.
Ты расслабляешься, только когда с кем-то говоришь, но теперь все это будет продолжаться у тебя внутри.
Много раз придут мгновения, когда ты почувствуешь, что взорвешься, когда ты почувствуешь, что сойдёшь с ума; если ты сейчас не заговоришь, тебя охватит безумие.
Мышление сделало тебя слепым.
Мышление — это твоя слепота.
Освободись от мыслей, пусть твои глаза раскроются.
То, что ты видишь сквозь мышление, — это мир; то, что ты видишь без мышления, — Божественное.
Дело не в мире или Боге — дело в твоём восприятии.
Ясные глаза, пустые от мыслей и форм, могут общаться с бесформенным.
Ум, переполненный мыслями, обремененный аргументами и ограничениями, может видеть только толпу мыслей.
Если твой ум становится пустым от мыслей, наружный мир исчезнет.
Внешний мир — это только проекция твоих мыслей.
Если фильм у тебя внутри остановится, экран перед тобой станет пустым.
Ты видел это в кинотеатре.
Ты смотришь на экран, ты видишь фильм на экране, много раз ты плачешь, смеёшься, становишься счастливым, радостным, печальным — но экран пуст.
Это только игра света и тени, источник света и тени позади тебя — проектор.
Он спрятан за стеной.
Если кто-то закроет проектор от экрана, экран станет пустым.
Ты встанешь и скажешь, что фильм закончился.
Таким же образом, мир, который ты видишь снаружи, не такой, каким ты его видишь, это твоя проекция.
Ты видишь женщину.
Ты не можешь знать, какая эта женщина внутри.
Ты даже не знаешь, какой внутри ты.
Проектор мыслей и ума отбрасывает образ и проецирует его на эту женщину.
Женщина оказалась пустым экраном.
Много раз ты видел ее вчера, и она не создавала в тебе никакой музыки, никакие колокола не звонили, но сегодня внезапно эта женщина заставила тебя заболеть от любви.
Сегодня женщина появилась перед тобой в то мгновение, когда что-то происходило у тебя внутри, и эти мысли были присоединены к ней и спроецировались на нее.
Теперь женщина, которую ты видишь, не настоящая, это женщина твоих мечтаний; она иллюзорна.
Ты на ней женишься.
С каждым днем образ постепенно тускнеет.
Если ты использовал ту же мысль раз за разом, ты к ней привыкаешь.
Однажды вдруг ты снова видишь — будто у тебя внезапно раскрылись глаза, — что это просто обычная женщина.
Ты написал ей столько стихов, у тебя было столько мечтаний.
Но это обычная женщина, такая же, как все — ничто.
Экран стал пустым, процесс мыслей остановился.
Пока ты видишь ценность в деньгах, ты будешь видеть деньги.
В тот день, когда ты поймёшь, они станут просто грудой мусора.
Бриллиант кажется бриллиантом, потому что ты проецируешь бриллиант, иначе это просто камень.
 В тот день, когда проекция рассеется, ты найдешь, что это просто камень.
Шаг за шагом, когда мыслительный процесс подходит к концу, проектор перестает работать — проекция прекращается.
Экран мира становится пустым.
И имя этому пустому экрану — Творец.
Только тот мастер может спасти, который рядом с тобой и в то же время далеко.
Он будет по видимости близко, но на самом деле никогда не подойдёт близко.
Снаружи он будет тебе другом, внутри он будет в состоянии, которого ты однажды достигнешь.
Внутри он никогда не потеряет центра, но снаружи сможет показать, что он точно такой же, как ты.
Увидеть единство в многообразии — значит прибыть в храм Божественного.
Есть деревья, есть скалы и горы, и все они кажутся такими разными.
Но одно у них одинаково: горы существуют, и ты существуешь — факт вашего существования один и тот же.
Цветы цветут, и ты тоже иногда цветешь; цветы увядают, и ты тоже иногда увядаешь; поток течет к океану с песней и танцем, и ты иногда танцуешь и поешь.
Иногда поток становится очень грустным, как будто он никуда не течет, почти останавливается, то же самое иногда бывает и с тобой, когда ты становишься печален и кажется, что ты никуда не идешь, как будто твоя жизнь потерялась в пустыне.
Когда ты видишь что-то в жизни, ищи недвойственность.
Тогда постепенно ты найдешь, что различий много, но они только на поверхности; внутри единство.
В двойственности человек теряется, в единстве он спасён.
Единство — это берег реки, двойственность — стремительное течение.
Даже если ты заглянешь в своего врага, ты найдешь, что в чем-то вы едины — может быть, в вашей враждебности, может быть, в противостоянии, но в чем-то вы похожи.
И когда ты узнаешь это единство, враг будет на поверхности врагом, но внутри будет дружба
Когда видишь противостояние, ищи связующее звено; когда есть двое, ищи единство.
Когда есть двойственность, ищи внутри одно течение.
Рек много, океан один.
Форм много, но бесформенное, скрытое в формах, одно.
Пока ты видишь множество, знай, что ты в мире.
Когда различия внезапно исчезают и тебе становится ясно видно одно, в это мгновение ты найдешь, что вошёл в Божественное.
Иногда этот опыт происходит внезапно, и хорошо было бы понять его.
Может быть, когда-то ты это чувствовал: внезапно, идя по дороге или сидя молча, один, ты чувствуешь, что мир выглядит как сон — как будто все бессмысленно, как будто на мгновение завеса откинута, облака рассеялись, и ты видишь солнце.
Иногда, когда кто-то умирает и ты сидишь на кладбище, будто бы вуаль приподнялась с твоих глаз, и ты чувствуешь, что все это бессмысленно, тщетно, что все это иллюзия, сон.
Вскоре ты вернёшься в обычный мир, потому что это состояние очень пугающе.
Тотчас же ты начинаешь думать, говорить, обсуждать — может быть, этот опыт, состояние, которое ты пережил, — и в твоей болтовне это чувство забывается.
Когда ребенок рождается, у него нет языка.
Постепенно он учится языку.
Дети рождаются в молчании, у них нет языка — невозможно нарушить молчание.
Когда ребенок впервые открывает глаза, он видит вещи не такими, как видишь ты — это дерево, это камень, это дом, это женщина, мужчина; он видит не так.
Он не может видеть так, как ты, потому что не знает, что такое дом, а что такое дерево, зеленое дерево или красный цветок.
Ребенок не знает названий красного и зеленого.
Представь на мгновение, когда ребенок открывает глаза, как он видит вещи — ты не можешь этого даже представить.
Для ребенка все вещи слиты воедино, он видит их все вместе.
Именно это мы говорим о детях.
Ребенок понятия не имеет о различиях, он не знает и единства; он просто видит.
Все вещи — одно.
Красное еще не красно, зеленое еще не зелено.
Нет границ.
Все вещи соединены воедино, слиты друг с другом.
Потом рождается язык.
Язык создает различия.
Тогда собака отличается от кошки, дом от дерева; начинается мир различий.
Чем больше ребенок учится понимать, думать и пользоваться языком, тем больше возникает различий.
Ты называешь человека, который устанавливает тончайшие различия, великим мыслителем.
Но существование не-двойственно; язык создал все эти различия.
Именно поэтому все религии принимали важность молчания.
В молчании ты начинаешь видеть без языка, без слоев мысли.
Молчание просто означает видение существования без мыслей.
Немедленно различия начинают исчезать, и возникает единство.
Именно поэтому молчание — великая алхимия сердца разума.
И тот, кто не познал молчания, ничего не знает.
Называй это молчанием, называй это медитацией, называй это любовью — это одно и то же.
Даже в любви происходит молчание, слова исчезают.
Когда слова исчезают, происходит медитация.
Если ты полон медитации, начинает течь любовь.
Медитация и любовь — это две стороны одной монеты.
Медитация означает, что ты стал молчаливым.
Когда ты становишься молчаливым, ты находишь, что есть только единство, другого вообще нет.
А когда ты находишь, что есть только единство, нет другого, начинает течь любовь.
Ты мешал любви тем, что был «другим».
Когда ты находишь только «я», пульсирующее в каждом сердце, «я», цветущее в деревьях, «я», сияющее в звездах и луне, как ты можешь не любить.
Как ты можешь ненавидеть.
Как могут существовать ненависть и вражда.
Когда двух нет, враждебность исчезнет сама собой, и возникнет любовь.
Тогда никто не враг — не осталось никого, кто мог бы быть врагом.
Чтобы иметь врага, нужен по крайней мере другой, кто-то другой.
Основа в том, чтобы быть без двойственности.
Затем из этого возникает состояние не-враждебности.
Затем из состояния не-враждебности возникает состояние отсутствия желаний.
Тогда не с кем сражаться.
И когда ты знаешь, что нет двойственности, язык борьбы становится бессмысленным.
Тогда есть только одно — тут становится важным язык самоотдачи.
С кем тогда ты будешь сражаться.
Когда ты исчезаешь, кого ты будешь завоевывать.
И тогда поражение есть победа: «Если я — часть этого безграничного существования, нет причин бороться с ним.
И человек должен просто течь с ним, сдаться ему».
Человек, лишенный желаний, сдается воле существования.
Теперь ветры существования несут его, он просто поднимает паруса.
Куда бы существование ни несло его, это его цель.
В жизни есть два берега, два берега реки жизни.
Есть усилие, есть покой; есть пробуждение, есть сон.
Именно поэтому веки открываются и закрываются.
Именно поэтому дыхание входит и выходит.
Именно поэтому есть рождение и смерть.
Именно поэтому есть мужчины и женщины.
В жизни два берега — и тот, кто умеет поддерживать равновесие, переживает свою истинную природу.
Не держись за один берег.
Если ты держишься за один из них, ты выбрал.
Ты схватил одну половину, а вторую упустил — а эта вторая половина тоже божественна.
Ты не можешь жить наедине с собой, не можешь жить и с другим.
Тебе скучно с самим собой, и ты хватаешь другого, а когда ты хватаешься за другого, тебе становится скучно и с ним.
Если тебе скучно даже с самим собой, как тебе не заскучать с другим.
Подумай об этом — если ты не удовлетворен собой, как ты можешь быть удовлетворен другим.
Если ты не можешь достаточно любить самого себя, чтобы оставаться наедине с собой, как ты сможешь любить другого достаточно, чтобы быть с ним.
Сердце удовлетворено, не осталось ничего несбывшегося.
Человек полон самим собой, потому что Божественное не отдельно, это наш собственный образ.
Человек, который научился быть с самим собой, — ее пламя зажжено.
Теперь он не ищет другого.
Если кто-то приходит — он счастлива, если никто не приходит — он счастлив.
Единственное блаженство в мире — блаженство пробуждения.
Это радость сознательности, радость пробуждения, радость свободы от бессознательного.
Человек, который ищет, остается собой и пробуждается внутри себя.
Она пробуждает себя, вытаскивает себя из бессознательности и выносит наружу скрытое пламя.
Она стряхивает покрывавший ее пепел.
В блаженстве пробуждения возникает сознание.
Раскрывается внутренний глаз.
Она начинает жить в предельном блаженстве.
Мудрец пьет соки своей собственной природы.
Пока ты не пьян самим собой, твоя жажда не будет утолена.
Ни один колодец в мире не сможет утолить этой жажды.
Ни один напиток в мире не может удовлетворить этой жажды, пока ты не пьешь от самого себя.
Только выпив это вино, ты станешь свободным от всех поисков и всей жажды.
Жажда того, кто пьет воды своей собственной природы, утолена.
И он становится способен утолить жажду других, потому что может передать то же самое Божественное безумие — блаженство питья самого себя.
Религия заразительна.
Когда она возникает в человеке, если ты приближаешься к нему, если ты входишь в пределы досягаемости его вибраций, входишь в окружающий его климат, ты тоже будешь пойман.
Начнет возникать что-то и в тебе.
В блаженстве пробуждения, она пьет сок своей собственной природы.
Очень легко пить, очень легко утонуть в этой атмосфере, очень легко погрузиться в эти воды.
Это естественно, с этим ничего не нужно делать.
Это излияние без причины, ливень без облаков.
Только тот чего-то достиг, кто счастлив без причины.
Пойми это: если у твоего счастья есть причина, рано или поздно ты станешь несчастным, потому что твое счастье от чего-то зависит.
Когда есть причина, ты не хозяин своего счастья.
Хозяин тот, кто держит в руках причину счастья.
Когда есть причина, есть и зависимость.
Тогда ты теряешь свободу, освобождение.
Твое счастье скрыто у тебя внутри.
Пока ты ищешь его снаружи, ты будешь получать и счастье, и страдание.
В конце концов ты найдешь, что получил немного счастья и много страдания.
Ты получил много шипов и лишь изредка — цветы счастья.
И, оглянувшись на свою жизнь, ты почувствуешь, что, кажется, не было смысла страдать от стольких шипов ради таких редких цветов.
Кажется, все путешествие было пустой растратой.
Ты только страдал от шипов, а цветы были просто надеждой.
Надежда, что однажды ты получишь много цветов, была утешением, но ты получал только шипы.
Что бы ты ни получил, это всегда были шипы, а надеялся ты всегда на цветы.
Мертвые несчастны, живые несчастны.
Ты несчастен всю жизнь.
Люди ума очень несчастны.
Ты часто услышишь от людей, что они предпочли бы умереть.
Ты несчастен, пока живешь, ты часто думаешь о смерти, но, когда смерть приходит, ты дрожишь и не хочешь умирать.
Когда общество становится богатым, оно становится религиозным.
Бедное общество не может быть религиозным, потому что религия рождается лишь тогда, когда все надежды на жизнь стали бессмысленными, когда жизнь кажется только пеплом.
Лишь тогда ты поднимешь глаза к небесам и начнёшь искать Божественное.
Помните, бедный человек может стать религиозным — но для этого нужен огромный разум.
Богатый человек может стать религиозным, даже если он идиот: по крайней мере, он может увидеть, что у него есть все и все это не имеет значения.
Если бедный человек хочет быть религиозным, он должен иметь достаточно разума, чтобы увидеть тщетность даже тех вещей, которых он еще не достиг.
У него должно быть глубокое и проницательное восприятие.
Здесь не говорится, что бедный человек не может быть религиозным, но для этого нужен очень острый разум.
Богатый человек может стать религиозным, даже если он идиот.
Бедному человеку нужен очень острый ум, способность видеть далеко вперед.
Он должен сейчас увидеть тупик, пропасть — это трудно.
Видящий — это тот, кто в мире, но не от мира; кто стоит на берегу реки и в то же время посреди течения; кто стоит одной ногой в мире, другой — в Божественном.
Без двойственности нет вражды.
Именно поэтому просветленные часто отрицали многое, чего не хотели отрицать.
Им приходилось это делать только из сострадания к невежественным.
Но невежественный человек невежествен — он неправильно поймет даже сострадание.
Когда слово превращается в термин священных писаний, оно становится как скала, препятствие на пути духовного поиска; оно больше не может быть ступенью.
О нем начинают размышлять богословы, и мудрецы его отбрасывают.
Пробужденные не против кого-то — и не могут быть против, — потому что в пробуждении они переживают абсолютное единство.
Ночь принадлежит Богу, день принадлежит Богу.
Мы спим в Божественном, мы пробуждаемся в Божественном.
Это темнота ночи, это свет дня — оба великолепны.
Из страха частичный подход заставляет тебя говорить, что Бог подобен свету; это потому, что ты боишься темноты.
Бог — это и темнота.
А когда ты становишься молчаливым, ты находишь, что и у темноты есть своя слава.
У темноты есть своя красота; с ней не может состязаться никакой свет.
В темноте есть покой, в свете — радость; нет речи о сравнении.
Пей свет и темноту, потому что оба божественны.
Оба берега реки божественны!
Где бы ты ни отчалил, ты доберешься до другого берега, и даже если причала нет вообще, ты все равно его достигнешь.
Медитация — это транспортное средство; медитация — это цель.
Любовь — это транспортное средство; любовь — это цель.
Как средства, любовь и медитация отдельны, но они не отдельны как цель.
Это и средства, и цели: с помощью их ты достигаешь их же.
Если любовь становится тотальной, она выходит за пределы привязанности.
Если не-привязанность становится тотальной, через нее обязательно течет постоянный поток любви.
Смысл любви — свобода от привязанности.
Не-привязанность имеет такой же смысл.
Не-привязанность — это слово медитирующего, преданность — это слово влюбленного.
Это единственная трудность.
Мастер снаружи, но внешний мастер — это только средство привести тебя к внутреннему мастеру.
Когда ты тотально отдаешь себя, кладешь себя к ногам мастера, — открыв глаза, ты найдешь, что внешний мастер исчез.
Только потому, что ты смотрел наружу, мастер казался внешним.
Внезапно ты находишь, что та же гармония играет у тебя внутри.
Это не кто-то снаружи, кто-то говорит внутри.
Когда у тебя внутри возникает глубокая жажда Божественного, ты не найдешь Божественное снаружи: ты найдешь его скрытым в самой жажде.
Сама жажда становится молитвой.
Когда у тебя внутри возникает глубокий вздох, ты найдешь, что вся эссенция существования скрыта в самом этом вздохе.
Когда ты склоняешь голову перед мастером, что ты отдаешь.
Ты отдаешь свое видение и привычку смотреть наружу — экстраверсию, эго.
А когда ты встаёшь, поклонившись — если ты действительно поклонился, — ты найдешь, что мастер исчез снаружи и оказался у тебя внутри.
Теперь ты начнёшь постоянно слышать внутри его голос, он станет твоей внутренней виной .
Поэтому внешний мастер — это только инструмент, чтобы разбудить внутреннего.
Если ты сдаёшься, внешний мастер становится внутренним.
Кто такой мастер.
Мастер — это тот, в ком ты увидел проблеск собственной освещенной реальности.
Мастер — это тот, кем ты жаждешь быть.
Твое глубочайшее существо жаждет: таким ты должен быть.
Это тот, в ком ты видишь проблеск, в ком ты слышишь внутреннюю мелодию.
Ты услышал в его голосе то, что хотел сказать, но не мог.
И ты нашел в волшебном прикосновении его рук то, каким тебе хотелось бы иметь прикосновение твоих рук.
Ты посмотрел в глаза мастера и нашел то, что хотел бы иметь сам.
Тот, в ком ты нашел самого себя, собственное предназначение, — это мастер.
Если поклонение мастеру случилось, внутреннее путешествие началось, потому что на самом деле мастер внутри!
Именно мастер будит тебя и заставляет осознавать.
Мастер возвращает тебе самого себя.
Именно поэтому это внутреннее путешествие.
Не запутывайся в таких словах, как преданность и медитация.
Лучше вообще не путаться в словах.
Человек должен проснуться от слов, человек должен испытать без-словное.
Поэтому ты можешь использовать слова, но не делай из них цепи.
И всегда помни, что в мире религии слова кажутся противоречивыми, но, фактически, они не противоречивы, но дополняют друг друга.
Если случается любовь, если случается преданность, будет достигнута медитация.
Если случается медитация, будет достигнуто самадхи, сверх-сознательное состояние, затем — любовь и преданность.
Это две стороны одной монеты.
Если человек продолжает искать в жизни блаженства, он естественно становится моральным — потому что блаженство не расцветёт в аморальном поведении.
Страдание есть грех, блаженство есть добродетель.
Блаженство — это семя: спрячь его в глубине себя, на самом дне — оно прорастёт, оно будет расти.
Оно принесет великие плоды, оно расцветёт великими цветами.
Преданный исчезает в тот же день, когда исчезает его желание.
Тогда оба берега исчезают, и остается лишь текущий поток.
Имя этого текущего потока — преданность.
Влюбленный исчезает, возлюбленный исчезает — остается лишь любовь.
Медитирующий исчезает, объект медитации исчезает — остается лишь медитация.
То, что ты называешь не-двойственным, не значит, что остается только преданный или только Божественное.
Оба они части двойственности — преданный и Божественное.
Не остается ни преданного, ни Божественного.
Между ними что-то происходит, это и есть преданность.
В танце Творец исчезает со своей стороны, танцующий, его Творение — со своей.
Теперь преданность лишена желаний.
Пока существует «я», обязательно будет и какое-то желание.
Когда «я» исчезает, исчезает и желание.
И если желание тотально погашено, невозможно, чтобы осталось «я».
Вначале есть два вида преданности.
Преданность с желаниями не стоит того, чтобы ее называли преданностью.
Преданность без желаний состоит из двух шагов: первый, когда преданный не просит ничего, кроме Бога, — но это тоже желание.
Преданный говорит: «Я не хочу ни денег, ни власти, ни престижа — я хочу только Тебя».
Теперь желание стало совершенно очищенным.
В этом желании не остается никакой нечистоты, но желание — это все еще желание.
Сексуально-ориентированная любовь — это нижняя ступенька лестницы, любовно-ориентированный секс — это высшая ступенька лестницы.
Лестница одна и та же, но разница в направлении.
Если ты кого-то любишь, потому что хочешь удовлетворить какое-то желание, похоть, тогда любовь только предлог, повод; она не настоящая.
Ты сфокусирован на своем желании.
Есть соревнование в желаниях, в любви соревнования нет.
Когда ты начинаешь подниматься в любви, твое внимание привлекает не обыденное.
Ступеньки те же самые, ты поднимаешься по ступенькам той же лестницы, ты идешь вверх.
По тем же самым ступенькам другие идут вниз, но ступеньки одни и те же.
Это тоже возможно.
Помни, любовь должна быть первым приоритетом в твоей жизни.
Даже если появляется секс, он должен быть частью любви.
В жизни даже в физической связи с кем-то она должна быть только отражением связи ваших душ, не менее!
Если есть связь душ, даже физическая связь становится священной — она следует как тень.
Если физическая связь — это все в твоей жизни, а связь души — это только тень физических отношений, связь души тоже становится фальшивой.
Она тоже становится грязной и святотатственной.
Помни, важно направление.
В компании высшего даже низшее растет.
В обществе низшего даже превосходство начинает деградировать.
Всегда помни, что твое низшее должно быть поглощено кругом высшего, а не высшие качества должны быть поглощены низшими.
Спектр высших качеств должен быть достаточно просторным, чтобы включить низшие.
Что бы ты ни делал, всегда осознавай, как это впишется в более широкий контекст.
Что ты делаешь, не важно, важен смысл этого действия в более широком контексте — где оно в конце концов окончится, к чему оно придет и какими будут в конечном итоге его последствия.
Это важно.
Тогда много раз ты будешь делать вещи, которые другие считают неправильными, но ты знаешь, что они правильны, потому что они помогают тебе в путешествии, которое приведет тебя к высшему.
Тогда человек даже яд может использовать как нектар.
Тогда не важно, скажут ли другие, что это правильно или неправильно.
Есть понимание, восприимчивость.
Когда ты знаешь, что все, что ты делаешь, связано с высшим сознанием, страха нет.
Всегда действуй, имея в виду Бога, потому что нет более широкого контекста, чем Бог.
«Бог» это наше слово, обозначающее самый широкий контекст.
Даже если ты кладёшь, осознавая Бога, ты будешь добродетелен.
И даже если ты совершаешь добродетельное действие, чтобы подпитать свое эго, оно становится грехом.
Не будь привязан к меньшему, не будь привязан к низшему.
Низшее тебя топит, большее тебя спасает.
Если даже ты движешься в секс, помни, что твоя цель — самадхи.
Это должно быть искусством жизни — в которой обыденное тоже может быть очищено и освящено.
В жизни плохое можно тоже сделать хорошим, а зло и грех могут быть полезны.
Секс — это твое состояние, самадхи  — это возможность.
Если ты движешься шаг за шагом от секса к самадхи, лишь тогда ты сможешь достичь.
Если ты думаешь, что не может быть моста между сексом и самадхи, как ты пересечешь реку.
Конечно, между невежеством и мудростью должен быть мост, между обыденным и предельным должен быть мост.
Иначе обыденное всегда оставалось бы обыденным, как ему тогда подняться к предельному.
Конечно, должен быть мост между тобой и предельным.
Ищи любовь даже в сексе.
Даже в сексе придавай значение любви.
Все, чему ты уделяешь внимание, получает питание.
Внимание — это питание.
Попытайся увидеть хорошее даже в плохом, и это хорошее поможет тебе двигаться к трансценденции.
Есть огромная разница между сексуально-центрированной любовью и любовно-центрированным сексом.
Слова одни и те же.
В сексуально-центрированной любви есть три слова: секс, центр, любовь.
Те же три слова — любовь, центр, секс, — но разница огромна.
Одно создает мир, другое освобождает.
Лестница одна и та же: спустись — и ты в мире, поднимись — и достигнуто предельное.
Рока есть система видения, видение  не происходит.
Пока твой взгляд сфокусирован, пока у тебя есть образец видения — любого рода очки, — ты будешь придавать всему свой цвет и не увидишь того, что есть.
Ты увидишь лишь то, что сможешь — или захочешь.
Ты навяжешь себе это.
Только если ты освободился от всех систем видения, случается настоящее видение, реализация, в которой нет конкретного способа видения.
Это значит, что твои глаза становятся чистыми.
Когда ты больше не индуист и не мусульманин, не католик и не христианин, не индуист; когда твои глаза пусты и ты стоишь обнаженный перед предельным, абсолютно чистый, пустой, ты можешь сказать: «У меня вообще нет точки зрения. Я только зеркало, отражающее тебя как есть. Я ничего не добавляю, я ничего не отнимаю — мне нечего отнять или прибавить. Меня больше нет. Теперь есть только ты, а я — зеркало».
Страх становится жадностью.
Страх становится желанием.
Страх становится привязанностью.
Поскольку полный страха человек боится, он создает отношения привязанности.
Он продолжает создавать отношения с женой, мужем, другом, братом, матерью, религией, кастой, обществом, страной и так далее.
Все это расширение привязанности.
Ты боишься остаться один.
В одиночестве внутренний страх станет ясным.
Когда ты с кем-то, страх забывается в его обществе; ты топишь страх в отношениях.
Именно из-за этого внутреннего страха возникает сексуальное желание.
И это сексуальное желание означает, что ты пытаешься чем-то заполнить свою жизнь, чтобы избежать встречи с этим страхом.
Ты пытаешься накопить денег, добиться положения, престижа, любви, чтобы пустота, которая пугает тебя, казалась заполненной.
Эта попытка заполнить жизнь снаружи проявляется как привязанность, а попытка заполнить себя изнутри — как сексуальное желание.
Жадность тоже возникает из страха: ты не должен потерять то, что у тебя есть, и должен получить то, чего у тебя нет.
Ты будешь продолжать цепляться за свою собственность, ничто не должно быть отнято, и то, что еще тебе не принадлежит, должно быть тебе дано, не исключая ни малейшей вещи, которую ты хочешь.
На самом деле, отнять можно лишь то, что не твое по-настоящему.
Твое владение — это только иллюзия.
Когда кто-то подходит к тебе близко, ты боишься, что, может быть, он пришел что-то отнять, и из этого страха создаешь иллюзию, ощущение, что, наверное, у тебя что-то есть.
Божественное никогда не было посеяно и не может быть сжато.
Оно остается как слова в воздухе, смысла которых мы никак не можем понять.
Мы сеем привязанность и пожинаем привязанность.
Мы сеем жадность и пожинаем жадность.
Мы сеем страх и пожинаем страх.
Происходят эти отношения.
Снаружи и внутри нас окружает мир.
Он входит в нас во вдохе, выходит в выдохе.
В мире есть цепь причины и следствия — когда в небе облака, идет дождь.
И есть также внутренний мир сознания, где может быть дождь без облаков, где все происходит без малейшей причины.
Во внешнем мире все имеет причину и следствие.
Во внутреннем мире все случается без причины.
В тот день, когда ты входишь в беспричинное, — в тот самый день ты входишь и в Божественное.
Пока ты ищешь причину, ты останешься в мире.
Именно поэтому наука никогда не сможет выйти за пределы мира — потому что наука ищет причину.
Религия ищет беспричинное.
У них разные направления, разные измерения — не только разные, но и диаметрально противоположные.
Ты никогда не думал — случалось ли в твоей жизни что-нибудь без причины, что-нибудь, для чего ты не мог бы отыскать причины.
Нет, ты находишь причины почти для всего.
А там, где причины нет, ты ее изобретаешь, потому что без причин уму человека становится очень не по себе.
Если ты влюбился в женщину, и я спрошу тебя почему, ты скажешь, что у нее красивые глаза.
Ты хочешь сказать, что сначала увидел глаза, нашел их красивыми, а потом влюбился.
Правда ли это или это обходной путь — сначала ты влюбился, затем внезапно заметил, что глаза красивые.
Может быть, другие не находят глаза твоей возлюбленной красивыми; иначе они тоже влюбились бы в нее.
Твоя возлюбленная, может быть, кажется совершенно обычной, но для тебя она прекрасна.
Влюбился ли ты, потому что она прекрасна, или она кажется прекрасной, потому что ты влюбился.
Но человеческий ум хочет объяснить все и для всего находит причину.
Он говорит: «Я влюбился, потому что у нее красивое лицо, у нее красивые глаза. Посмотри, как сладок ее голос, как очаровательно ее тело, как пропорционально. Именно поэтому я влюбился».
Ты говоришь, что решил любовь, как математическую задачу.
Ты написал список причин — вот одна причина, вот другая, — и пришел к заключению, логическому заключению, что причины в этом; ладно, теперь я должен влюбиться.
Думаешь ли ты, что, если бы у какой-то другой женщины были все эти качества, ты влюбился бы в нее.
У многих других женщин есть все эти качества.
Есть женщины с лучшими качествами, но в них вы не влюбляетесь.
У любви нет причины.
Ты не принимаешь отсутствие причины, потому что боишься; беспричинное уводит тебя за пределы мира.
Для любви нет причины, она просто происходит.
Все причины для нее изобретаются позднее.
С первого взгляда, в первое мгновение ты уже любишь другого человека, или человек уже любит тебя.
Ты никогда не видел его раньше.
Это поиск причины.
Если ты не находишь причины в этой жизни, ты начинаешь искать ее в прошлых.
Ум удовлетворяется, лишь найдя причину.
Есть разница между религиозным умом и не религиозным: не религиозный ум не может представить что-то, не имеющее причины.
Ты думаешь, что, поскольку существует мир, его создал Бог.
Ты не можешь даже Бога принять без причины.
Ты думаешь, что ты религиозный человек, ты говоришь, что принимаешь существование Бога, потому что должен же был кто-то его создать.
Если есть горшок, должен быть и гончар — ты сделал Бога гончаром.
Ты совершенно не религиозен.
Доверие не имеет причин.
Любовь не имеет причин.
Существование не имеет никаких причин.
Причины есть у обыденных вещей, но как может быть причина у Божественного.
Обыденные вещи соединены друг с другом причинной цепью.
Предельное одно, оно не часть никакой цепи, оно достаточно само по себе.
Если ты нуждаешься в причине, это означает, что тебя самого по себе недостаточно.
Если бы твои отец и мать не встретились в момент глубокой любви, твое тело бы не родилось.
У тела есть причина, тело есть мир.
Но твоя душа не была рождена во встрече матери и отца, она была до их встречи.
Она была всегда.
Душа это портал, мост из мира Творца в мир материальный.
Мост - портал, по которому Творец, передаёт своему Творению энергию жизни.
Душа, существо не рождается — рождается только тело.
И только тело умирает, душа не умирает.
Душа существует без причины, она просто есть.
В этом мире только то, что без причины, вечно.
Только дождь, который идет без облаков, есть нектар.
Все, что имеет причину, исчезнет, потому что оно будет продолжаться, лишь пока его поддерживает причина.
Подними камень и брось его; он полетит — не дальше чем позволит сила, с которой ты его бросил, — двести шагов, триста шагов, затем упадет.
Ты дал ему причину, он получил от тебя энергию.
Когда энергия закончится, он упадет.
Ребенок рождается, чтобы прожить семьдесят лет: мать и отец дают ему жизненную энергию, за семьдесят лет она закончится, и он умрет.
Но этот мир продолжается.
Бесконечное количество миров случилось, исчезло и снова родилось, но существование продолжается.
Земли рождаются и умирают.
Звезды и луны рождаются и исчезают.
Ученые говорят, что в каждое мгновение рождаются новые солнца, и старые умирают.
У существования нет причины, иначе оно не было бы вечным.
Все, что значительно, не имеет причины.
Этот мир — его часть, и он никогда не был создан.
Эти волны, эти формы, которые ты видишь, это части океана, который вечен.
В существовании все случается без всякой причины.
Именно поэтому религия — это тайна.
Наука это не тайна: наука объясняет, ищет причину.
И именно поэтому наука говорит: «Мы не сможем принять существование Бога, потому что, даже если мы встретим Бога, нам придется найти причину, и только тогда мы сможем Его принять».
Ничто не случается без причины — вот верование науки.
Все, что происходит, беспричинно — вот опыт религии.
Каждый хочет свойств Бога, но никто не хочет исчезнуть в Боге.
Каждый хочет свойств Бога, но никто не хочет самого Бога.
И это единственная разница между религиозным и не религиозным человеком.
Не Религиозный человек хочет свойств Божественного — власти и силы.
Религиозный человек хочет Божественного, не его свойств.
И между этими двумя направлениями революционная разница.
Если ты хочешь свойств Божественного, ты желаешь ради эго, а когда ты желаешь предельного, ты в путешествии потери эго.
Если ты хочешь свойств, то должен укрепить эго: ты хочешь трон.
А если ты хочешь предельного, тогда ты должен склониться, ты должен сдаться.
Разумный человек не может заинтересоваться политикой, потому что его не интересует власть.
Разумный человек — это тот, кто познал само Божественное у себя внутри; теперь ему не нужно власти.
Желание власти означает, что кто-то, у кого нет опыта Божественного, пытается достичь власти.
Власть — это ложный заменитель опыта Божественного.
Чем более пустым внутри чувствует себя человек, тем больше он стремится заполнить эту пустоту снаружи.
Если в твоей жизни нет любви, ты заполнишь пустоту деньгами.
Если в твоей жизни нет опыта Бога, ты заполнишь эту пустоту деньгами.
Если в твоей жизни нет опыта Божественного, ты заполнишь пустоту властью.
Если в твоей жизни нет внутреннего света, ты заполнишь ее внешней моралью.
Тот, кто пуст внутри, украсит свою жизнь снаружи, чтобы, по крайней мере, обмануть глаза других, трудно обмануть самого себя.
Но если другие обмануты, тогда постепенно человек начинает обманывать и себя.
Он начинает верить в то, что говорят другие.
Есть два способа высоко подняться: один иллюзорный, второй настоящий.
Один способ — позволить неполноценности остаться внутри и создать высоты снаружи.
Неполноценность останется подавленной, и никто о ней не узнает.
Ты сам забудешь, и эта ложь, повторенная столько раз, будет выглядеть как истина.
А когда ее повторят тысячи голосов, ты тоже поверишь.
Это один путь, путь, который выберут девятьсот девяносто девять из тысячи.
Этим способом ты добьешься денег, власти, престижа, успеха, славы — но все это тщетно.
Ты умрешь таким же, как и пришел.
Низость, неполноценность в тебе не исчезнут; они будут подавлены, но не исчезнут.
Есть другой способ распрощаться с внутренней неполноценностью.
Не пытайся компенсировать ее снаружи, расстанься с ней внутри.
Искорени ее полностью.
И в тот день, когда она полностью искоренена, не будет иметь никакого значения, считает ли тебя великим весь мир.
Когда она тотально искоренена, у тебя внутри возникает новый свет.
Ты узнаешь изнутри.
Если кто-то знает об этом свете — хорошо, если никто не знает, — все в порядке.
Ты не заботишься об этом.
Ты не заботишься о мнениях других.
Какой бы власти и какого бы положения ты ни добился, сколько бы богатств ни скопил, ум всегда расщеплен.
Ум всегда остается разделенным.
Нет спокойствия в сердце, и сердце постоянно дрожит.
Внутри продолжается постоянный страх, и, пока Всевышеий не осознан, страх не может исчезнуть.
Страх не исчезает, если ты достигаешь свойств Творца, страх исчезает, лишь когда ты есть Творение и Творец одновременно.
И тогда возникает бесстрашие.
Есть только две альтернативы: либо ты тонешь в Божественном, либо тебя смывают желания.
Либо волна желания унесет тебя из потока Божественного, либо Божественное поднимет тебя вверх.
Секс или сверхсознание — вот два направления, два образа твоего бытия.
Ум всегда расщеплен; нет спокойствия в сердце.
Если ты следуешь волнам страсти, вот результат: волны сексуальных желаний смывают плоды Божественного.
Либо ты пробуешь плод Божественного вспоминания, либо тонешь в море желаний и теряешься.
Либо ты знаешь настоящую луну в небе, либо лишь ее отражение в озере.
Радость, которую ты получаешь от секса, подобна отражению луны в озере: кажется, что что-то достигнуто, — но ничто не достигнуто.
Ты никогда этого не получаешь — оно дрожит на грани исчезновения.
Свойства Бога подобны золоту.
Бог подобен философскому камню.
Если бы этот камень и слитки золота положили перед тобой, ты выбрал бы золото, потому что ты не знаешь, что этот камень не обычный: коснувшись любого металла, он превращает его в золото.
То, что выбрал ты, выглядит как золото, но не может превращать в золото железо.
Божественный философский камень все превращает в золото; он существует в сердце духовно богатого.
Те, кто пережил Божественное, приобрели философский камень: чего бы они ни коснулись, все превращается в золото.
Каждое слово и действие становятся золотом.
Куда бы они ни шли, пыль под их ногами становится золотой.
Где бы ты ни чувствовал себя в аду, если туда придет человек с философским камнем, он станет раем.
Божественный философский камень все превращает в золото; он существует в сердце духовно богатого.
Лишь те, кому очень повезло, могут узнать Божественное.
И наоборот, если кто-то приходит к знанию Божественного, ему очень повезло.
Нет величайшей удачи, чем эта, — только он богат.
Не запутывайся в других богатствах.
Без Бога все богатства бедны.
Пока ты не реализовал Бога, ты голый.
Ты напрасно стоишь с мечом, чтобы защитить себя от воров, у тебя ничего нет.
Тот, кто не может его знать, беден: философский камень прямо перед ним, а он выбирает золото.
Он легко теряет то, что всегда доступно, и бежит за тем, чего у него никогда не было, сколько бы он за этим ни гнался.
Существование всегда доступно; желание трудно удовлетворить.
Существование сейчас и здесь — дело только в том, чтобы открыть глаза.
Желания никогда не сбудутся, даже если ты ищешь жизнь за жизнью, потому что природа желания такова, что оно никогда не удовлетворяется.
Желание никогда не приносит удовлетворенности.
Желание всегда не исполнено, это его внутренняя природа.
Божественное всегда доступно, это сама его природа.
Первое — это только бесконечная погоня, второе ухе здесь.
Когда ты прекращаешь бежать и расслабляешься в своем существе, ты узнаешь.
Помни Божественное таким образом: переживай его в сердце.
И не нужно никому говорить, потому что желание рассказать другим возникает из комплекса неполноценности.
Желание показать другим, что ты религиозен — ты ходишь в храм, мечеть, никогда по воскресеньям не пропускаешь церковь, — это желание, чтобы мир знал, — мирское.
Совершенно не нужно выставлять напоказ опыт Бога.
И, в любом случае, как ты покажешь его слепым.
Те, кто гонится за сексом, как они смогут увидеть твою Божественность.
Если ты покажешь ее им, они скажут: «Оставь себе, нам это не нужно. Какая от этого польза. Зачем ты принес нам этот камень. Философский камень — это только история, в реальности его не существует. Отойди, мы идем за золотом!»
Никому не демонстрируй его.
Он не имеет ничего общего с демонстрацией, его нужно пережить внутри.
Божественность — это не шоу-бизнес, не мир.
Если у тебя есть деньги и ты не показываешь их, какой тогда смысл их иметь.
Если у тебя есть бриллианты и драгоценности и ты прячешь их, — каково их назначение.
Их нужно выставить напоказ.
Ты должен по каждому поводу надевать их — на свадьбе, в храмах, в клубах, в тех или иных местах, где ты можешь показать их другим.
Иначе в чем их цель.
Если ты прячешь бриллианты и никто не знает, — какая тогда разница, камни ли это с морского берега или действительно бриллианты.
Не проси ничего у мира, лишь тогда ты сможешь познать Божественное.
Не принимай никакой награды здесь, лишь тогда ты сможешь получить награду там.
Мир не должен знать об этом.
Если знает только Творец, этого достаточно.
Ты помнишь это в обычной жизни: любовники встречаются в уединении, не на рыночной площади.
Если любовники встречаются на рыночной площади, они забывают о ней, есть только они.
Именно поэтому любовники встречаются в таком месте, которое становится для них молчаливым.
Любовники хотят встречаться в тихих местах, потому что для любви нужно уединение.
Нужно ли что-нибудь показывать миру.
Молитва безусловной любви — это очень частное дело.
Нет ничего более личного, чем молитва безусловной любви.
Она глубже глубочайшей человеческой любви.
Это сердце любви, душа любви.
Ты тоже часть мира.
То, кто ты — твоя личность, твое эго, — это тоже часть мира.
Нет необходимости в том, чтобы эго знало.
Это последнее, высочайшее: пусть знает только Бог.
Тебе не нужно вовлекать больше никого.
И когда знает Бог, чудесный философский камень нужно прятать.
Его нужно прятать так, чтобы никто о нем не знал — хотя люди его и заметят.
Божественность — это очень заметное явление.
Да, если ты попытаешься ее скрыть, она станет видимой, а если ты попытаешься ее показать, значит, у тебя ее совершенно нет.
Предоставь все Богу, а со своей стороны скрой ее.
И если она станет видимой, что ты тогда можешь сделать.
Если она видима, она видима.
Как иначе ты узнал бы Будду.
Когда в ком-то в этом мире происходит опыт Божественного, они изо всех сил пытаются его скрыть, но все усилия тщетны.
Божественное у них внутри узнаваемо.
А те, кто не познал, даже если они изо всех сил пытаются его показать, им нечего показывать.
В своих усилиях показать они только показывают свою глупость.
Их усилия показать его обнажают их ложь.
Когда они это показывают, люди лишь чувствуют их полную пустоту.
Сейчас ты видишь то, чего нет, — то, что проецирует твой ум, то, что твой ум добавляет к существованию.
Сейчас ты видишь свои верования; верования эти иллюзорны.
Везде ты видишь лишь то, что способен увидеть.
Когда ты смотришь с осознанностью, все эти вещи выглядят по-другому.
Если ты слушаешь оскорбления без осознанности, ты готов будешь бороться с этим человеком.
Если ты слушаешь оскорбления с осознанностью, ты поблагодаришь этого человека.
Тогда все жизненные ситуации изменятся.
Есть два способа смотреть на жизнь: один из ума, второй из медитации разума.
Жизнь, видимая из ума, есть мир.
Тот же самый мир, видимый из медитации, есть Бог.
Творец и мир — это не две разные вещи, это два способа видения.
Даже в момент смерти в твоём уме будет лавка.
Если лавка была всей твоей жизнью, это естественно.
В момент смерти выйдет на поверхность только то, что ты практиковал всю жизнь.
Смерть поможет тому, что было в тебе драгоценного, выйти на поверхность.
Ты должен проснуться от этого сна разума.
Ты должен внести в него осознанность.
Внезапно ты понимаешь, что Божественное нельзя потерять, точно как рыба в океане не может потерять океан — она рождается в океане, живет в океане, умирает в океане.
И все же рыбу можно в любой момент выбросить из моря — но тебя нельзя выбросить из существования.
Ни одна волна не может тебя выбросить, потому что снаружи существования нет берега, на который она могла бы тебя выбросить.
И никакой рыбак не может тебя вытащить, потому что нет другого рыбака, кроме Бога.
Тебя не может выбросить на песок, потому что песок есть Бог, океан есть Бог.
Нет ни пространства, ни времени, ни пути выйти за пределы существования.
Быть внутри существования — это единственный способ быть.
Тогда как тебе удалось забыть это.
Как тогда ты это упустил.
Конечно, должно быть, это твоя идея.
В своем воображении, мысли, бессознательном ты потерял Творца.
Нет необходимости использовать жестокие методы.
Твое эго как мыльный пузырь, который можно проткнуть даже иглой.
Малейший укол, и он лопнет.
Удивительно, как тебе удается его поддерживать.
Удивительно, как он не лопается прямо сейчас: он может лопнуть, но ты его защищаешь.
Ты защищаешь тонкую поверхность этого шара.
Как тебе удается защищать его всю жизнь, это просто чудо.
Те, кто испытал Божественное, ничего не достигли.
Они только открыли заново то, что уже было.
Те, кто потерял Творца, — их достижение поразительно, это чудо, потому что они хотят добиться того, что нельзя потерять.
В ихних душах паника, они в страхе, страх лезет наружу, у них панические атаки.
Ты просто создал иллюзию, что потерял его!
Сказать, что это - достигнуто, неправильно.
То, чего не было, было утрачено, а то, что есть, стало очевидным.
Человек заблуждается только потому, что у него есть потенциал подняться к предельному.
Животные не заблуждаются, потому что не могут подняться высоко.
С возможностью подняться к предельному открывается и возможность заблудиться.
Только тот поднимается, кто может упасть.
Тот, кто не поднимается, не может и упасть.
Когда маленький ребенок ползает по земле, он не падает, но когда он начинает ходить, он начинает и падать — и разбивать коленки.
Тот, кто встаёт, рискует упасть.
Но радость стояния стоит того, чтобы рискнуть.
В животных нет притворства, потому что у животного нет достаточной осознанности, оно не может даже показать другим, кто оно такое.
Оно не знает себя, оно живет в абсолютной темноте.
Оно никогда не думает о том, что могут подумать о нем другие.
Человек выпрямляется, и, выпрямившись, он видит других.
Человек проснулся из животного состояния!
Проснувшись, он смог узнать мир внешнего.
И все же должно быть еще одно пробуждение, в котором он узнает себя.
Первое пробуждение — выйти за пределы животного.
За ним следует второе пробуждение — выйти за пределы человеческого.
Это тотальное  пробуждение.
Проснуться из животного состояния — половина пробуждения.
Проснуться из животного состояния означает, что ты начинаешь познавать других, но все же не знаешь себя.
Ты все еще на полпути к выходу из сна.
Теперь свет падает на других, но он еще не обратился на тебя самого.
Если ты продолжаешь просыпаться, свет обратится и на тебя.
Ты не только услышишь голоса других, ты осознаешь и себя.
Эта осознанность дает человеку возможность быть религиозным.
В животных нет притворства.
Они не носят ни украшений, ни одежды, не наряжаются на вечеринки.
Они не знают, что другие их видят, и эти другие прихорашиваются, чтобы выглядеть лучше.
У них нет такого опыта.
Они спят в глубоко бессознательном состоянии.
Есть определенное сходство между животными и мудрецами.
Сходство в том, что животные спят в глубокой бессознательности, которой ничто не противостоит — есть только бессознательность и еще большая бессознательность.
В мудреце тоже нет противоположного течения — есть только осознанность и еще большая осознанность.
Животное не заинтересовано в том, чтобы выставлять себя напоказ, потому что оно не сознаёт других.
Мудрец не заинтересован в том, чтобы выставлять себя напоказ, потому что познал себя.
Человек висит в промежутке между ними двумя: половина его животна и темна, половина пробуждена и полна света.
Из той половины, которая пробуждена, он видит других, видит суждения в их глазах.
Кто-то счастлив, видя его, а иногда ему кажется, что его ненавидят: «Что мне делать, чтобы меня не ненавидели. Что мне сделать, чтобы я не чувствовал обиды, чтобы люди уважали меня».
Он смотрит на других.
Животное — это своего рода блаженство — но это блаженство бессознательно.
Они сами не знают, что блаженны.
Мудрец пребывает в великом блаженстве — он знает, что есть блаженство, только блаженство и больше ничего.
Животное спокойно, мудрец тоже спокоен.
Человек находится между ними, и он беспокоен.
Он наполовину животное, наполовину Бог — это его беспокойство.
Внутри человека огромное беспокойство, потому что половина его как камень тянет его вниз, к бессознательному, а половина хочет подняться вверх, в небеса.
Вес не позволяет ему летать.
И из-за этой тяги к полету он не может наслаждаться и весом камня.
Камень не шевелится, он блажен.
Птица летает, она блаженна.
Вообрази птицу, которая наполовину птица, наполовину камень, — она будет страдать, ты увидишь, что она страдает, у нее нет покоя.
Если бы она была камнем, то лежала бы в тени дерева; она бы спокойно видела сны.
Если бы она была полностью птицей, она летала бы в небе, стремилась бы к солнцу.
Но наполовину птица, наполовину камень не может летать.
Ни покой, ни полет не возможны.
И она страдает в этом беспокойстве, она бьет крыльями.
Это ситуация человека.
Есть два пути: либо вернуться к животному состоянию, стать полностью камнем, либо разбудить ту часть, которая не совсем как камень, и позволить ей найти крылья и летать как птица.
Большинство людей склонны становиться камнем, хотя этот выбор невозможен, это просто самообман.
Дорога никуда не ведет.
Алкоголь и медитация.
Есть сходство между животными и мудрецами — и то же сходство есть между алкоголем и медитацией.
Алкоголь — это движение назад, медитация — движение вперед.
Алкоголь значит приятие камня, медитация — превращение камня в птицу.
Поэтому все медитирующие были противниками алкоголя; другой причины нет.
Медитация — это тоже алкоголь: это алкоголь осознанности.
Медитирующий движется, танцует в опьянении — пьяный тоже движется, тоже танцует — но в танце медитирующего ты найдешь аромат неизвестного, аромат истины.
В танце пьяного ты найдешь гнилой дух бессознательности, сна, отупения.
Есть огромная разница.
Пьяный похож на гниющий цветок.
Медитирующий похож на бутон, который пришел к полному цветению.
Когда в доме зажжена лампа, свет сияет сквозь окна, сквозь двери, сквозь каждое отверстие.
Издалека люди увидят, что в доме зажжена лампа.
Даже в темноте этот свет осветит им дорогу.
Когда внутри растет сознание, поведение меняется автоматически.
Это свет движется наружу.
Но ты делаешь прямо противоположное: твоя лампа не зажжена, но ты помещаешь какой-то свет на внешние стены и окна, чтобы люди думали, что в доме есть свет.
Но так темнота внутри не исчезает; напротив, кажется еще темнее.
И ты продолжаешь тонуть в тревоге, твоя жизнь становится адом.
Нет, стремление стать красивым хорошо, но оно приняло неправильное направление.
Ты хочешь быть красивым в глазах других — это неправильное направление.
Это видение не религиозного человека.
Религиозный человек тоже хочет быть красивым, но не заботится о других.
Он закрывает глаза и смотрит внутрь на красоту предельного.
Он тонет в ней, он погружается в нее.
Хорошо, что вы не остались в животном состоянии.
Но если вы останетесь такими, как есть, то позавидуете даже животным, потому что теперь старый дом остался позади, а новый еще не найден.
Радость животности потеряна, а блаженство Божественного еще не достигнуто.
Ты просто висишь между этажами.
Хорошо, что ты покинул старый дом — теперь создай новый!
И не думай о том, чтобы вернуться к старому — никому еще это не удавалось.
Не Религиозный человек — это неудачник.
Он никогда не может добиться успеха.
Его процесс не гармоничен с существованием, не со настроен с вечным законом.
Он пытается стать молодым; если он молод, он пытается стать ребенком — но это значит пятиться назад.
Он никуда не сможет пойти и потеряется в этом усилии.
Ты счастлив в том, что осознаешь красоту.
Позволь этой осознанности расти; попытайся быть красивым внутри, не в украшениях, но во внутреннем существе.
Тогда ты изменишь не одежду, тогда ты изменишь внутреннее сознание.
Ты забудешь о том, что говорят другие.
Тогда радость бытия самим собой будет такой глубокой, что тебя не будут заботить мнения других.
У тебя есть бриллиант.
В обществе часто происходит так, что люди, которые осуждают характеры других или поднимают большой шум вокруг чьего-то характера, — это те, кто хочет сам спрятаться в этом шуме.
Если ловят проститутку, толпа, которая бросает в нее камни, часто состоит из ее собственных клиентов.
Теперь они боятся, что, если они не пойдут и не бросят в нее камень, другие люди в округе подумают, что они ее клиенты!
Поэтому среди первых, кто бросит камни, вы найдете ее главных клиентов.
Жизнь очень сложна: ваши судьи часто величайшие преступники.
Ваши политики часто те, кто должен сидеть в тюрьмах.
Но у них хорошо подвешен язык, они очень умные умом.
И они знают трюк: изо всех сил осуждать других за то, что хотят делать сами.
И никто не подумает, что они сделают такую вещь.
Показать другим, объявить что-то перед другими — это способ спрятаться.
Ты хочешь что-то скрыть, тогда ты объявляешь другим: «Я человек характера, я от всего отрекся, я много знаю», и ты попытаешься что-то спрятать.
Кто бы ни объявлял о знании, он пытается скрыть свое невежество.
Кто бы ни объявлял о том, что отрекся от мирского, он пытается скрыть свою распущенность.
Выставлять что-то напоказ — просто значит пытаться скрыть противоположное!
Но от Бога ничего нельзя скрыть.
И какой смысл скрывать что-то от людей.
Завтра ты станешь пылью, и те, от кого ты что-то скрывал, тоже станут пылью.
В их взглядах нет предельной ценности; у их мнений нет важности, в их суждениях нет смысла.
Говорят ли они о тебе хорошо или плохо, это не имеет значения.
Суть в том, кто ты в собственных глазах.
Если ты действительно мудр, загляни внутрь себя.
Не пиши против других черные буквы.
Смотри в себя — ты увидишь там недостатки.
Твоя сила мала, а время уходит.
Разрушь собственный порок — проснись!
Человек поднялся от животного уровня.
Это счастье.
Теперь он должен подняться от человеческого уровня.
Человек становится полным, только когда превосходит человеческое состояние.
В мире есть три типа людей: первые, которые пытаются стать животными; вторые, которые пытаются стать людьми, и третьи, которые не удовлетворятся ничем меньшим, кроме как стать Богом.
Стань человеком третьего типа, потому что только тогда жизнь расцветёт в предельное.
Лотос жизни со всем его ароматом отдастся небу.
Религиозный поиск тоже начинается с цели — но религиозный опыт случается, лишь когда цель отброшена, когда ты становишься свободным от всех целей.
Попытайся понять это.
Поиск начинается с причины — иначе как начнется поиск.
Тебе надоедает мир, или ты начинаешь видеть бессмысленность мира, тогда ты начинаешь искать смысл.
Ложность мира становится очевидной, и тебя начинает интересовать истина.
Желания тела становятся бессмысленными, тогда ты начинаешь искать душу.
Ты думаешь, что, раз не нашел блаженства там, может быть, ты найдешь его здесь.
Ты не нашел покоя там, может быть, ты найдешь его здесь.
Все, что ты нашел там, было мгновенным — может быть, здесь у тебя появится контакт с вечным.
Конечно, ты начинаешь поиск с цели; ты можешь начать поиск только с цели.
Сам смысл поиска в том, за ним стоит какая-то цель.
Ты в поисках чего-то: это значит, что ты начал с какой-то жажды, стремления чего-то достичь.
Есть жажда.
Начать поиск таким образом абсолютно правильно — у него есть причина — но поиск закончится только тогда, когда не будет причины.
В поиске и исследовании однажды наступает момент, когда ты осознаешь, что сам поиск стал преградой.
Ища и исследуя, ты приходишь в такое место, где обнаруживаешь, что сам поиск блаженства является причиной отчаяния. «Мы искали блаженства в мире и не нашли его.
Теперь мы ищем блаженства в Божественном, и не находим и здесь» — но это понимание озаряет тебя только после многих опытов, — что поиск блаженства, жажда блаженства, желание блаженства само по себе является причиной отчаяния.
Однажды случается это понимание, и поиск прекращается.
В этот день ты станешь продолжать искать, а поиск будет отброшен.
Мирской поиск уже отброшен, теперь отброшен и поиск Божественного.
И в тот момент, когда поиска нет, внезапно ты находишь, что возникает музыка блаженства.
Ливень без туч, теперь облаков нет, но идет дождь.
Тот, кто не ищет, никогда не находит, но и тот, кто продолжает искать, тоже никогда не найдет.
Пойми эту трудность: тот, кто ищет, может найти, а как может найти тот, кто не ищет.
Но тот, кто ищет, в конце концов не находит из-за поиска; только когда он его отбросит, поиск закончится.
Поэтому поиск нужно начать, а затем отбросить.
Пойми это так: ты должен взобраться на лестницу, а затем отбросить лестницу.
Только тогда ты войдешь в новое измерение.
Поиск религиозности начинается с цели, но опыт религиозности случается, когда цели нет.
Те, кто очень уверен в том, почему они сюда пришли, — сама их уверенность становится препятствием к тому.
Будь немного более текучим, не будь таким застывшим, не будь таким определенным.
Ты ничего не знаешь.
Каким-то образом, ощупью, мы сюда пришли.
Не ясно, куда мы идем.
Не ясно, зачем мы пришли.
Мы даже не знаем, почему мы остановились здесь, а не стали двигаться дальше.
Мы ничего не знаем, потому что мы бессознательны.
Это очень красивое состояние.
Что-то может случиться в этом состоянии, потому что в этом состоянии эго тебе не лжет.
Эго просто сообщает тебе факт, что ты внезапно обнаружил себя здесь.
Если ты пришел с какой-то формой, ты будешь застывшим.
Твоя форма не позволит тебе быть гибким, не позволит тебе течь.
Когда религия становится старой, люди присоединяются к ней, потому что в мертвой религии уже не нужно меняться.
Любовь к медитации сердца забыта, и священные писания становятся важнее.
Поэтому мастер потерян, и теперь у них в руках осталась только книга мастера.
Это происходит во всех религиях.
Если ты исчез, как могут сохраняться твои верования.
Как ты можешь быть религиозным, как могут сохраниться священные писания.
Как могут сохраниться индуистские, мусульманские, христианские ярлыки.
Если ты растворился, лишь тогда ты узнаешь, что такое предельная реальность.
Пока ты есть, Бога нет.
Когда есть Бог, тебя быть не может.
Когда тебя нет, есть предельное.
Обычно ты думаешь, что не религиозный человек сомневается, а религиозный верит.
Но и религиозный человек сомневается, и не религиозный верит.
Религиозный человек живёт с верой Творцу и сомневается в сансаре, обычном обыденном мире; не религиозный человек верит в сансару и сомневается в Боге.
Количество веры и сомнения в них одинаково, различны только направления.
Если вера имеет неправильную направленность, человек может заблудиться.
И даже в сомнении, если оно имеет правильную направленность, человек может испытать опыт истины.
Ты не испытаешь истину только в вере, ты не заблудишься, сомневаясь, — все зависит от направления.
Все религиозные люди сомневаются в реальности мира, все не религиозные люди верят в эту реальность.
Поэтому не думай, что ты можешь узнать только в вере, иначе узнали бы даже атеисты.
И не думай, что заблудишься, сомневаясь, иначе заблудились бы даже теисты.
Ни сомнение не препятствует, ни вера не приводит тебя к предельному.
Даже сомнение, правильно направленное, поможет тебе прибыть, и даже вера, неправильно направленная, поможет тебе только заблудиться.
В конечном счете роль играет именно направленность.
Атеист и теист — люди одного и того же типа: атеист стоит на голове, теист стоит на ногах.
Атеист стоит вверх ногами — он верит там, где нужно сомнение, и сомневается там, где нужно доверие.
Именно поэтому в любой момент атеист может стать теистом, а теист — атеистом.
Быть атеистом значит верить в преходящее и не доверять вечному.
Это правильное использование сомнения.
Тебе нужно сомневаться, не поклоняться какому-то Богу.
И ты не найдешь лучшего объекта для сомнения, чем окружающий тебя мир.
Сначала усомнись в нем.
Ученые соглашаются, что время относительно, и твой опыт времени меняется каждый день.
Когда ты счастлив, время проходит быстро.
Когда ты печален, время идет медленно.
Когда ты счастлив, ты не осознаешь, что прошли часы — они кажутся секундами.
Когда ты несчастен, когда жизнь кажется бременем и ты печален — мгновения идут как часы.
Время вообще не движется, ночь кажется бесконечной.
Время зависит от твоего ума.
Чем более ты бессознателен, тем больше снов у тебя в уме — в той же пропорции.
Чем более ты сознателен, в той же пропорции, тем меньше тобой владеет снов.
Если бессознательное глубоко, за мгновение тебе могут присниться многие годы.
Если осознанность глубока, тотальна, время исчезает.
Нет никаких лет; время исчезает!
В в опыте самадхи, в опыте божественной любви, время исчезает.
В состоянии тотальной удовлетворенности времени нет.
Время есть в состоянии глубокой бессознательности — бесконечное время.
И ты где-то в промежутке — иногда бессознательный, иногда осознанный; иногда счастливый, иногда несчастный.
Время кажется бесконечным, когда ты печален.
За одно мгновение сна может пройти пятьдесят лет.
Но думал ли ты когда-нибудь, что то, что ты называешь пятьюдесятью годами, кто знает, может быть, во сне это одно мгновение.
Это придает сомнению правильную направленность.
За одно мгновение сна может пройти пятьдесят лет.
Пятьдесят лет твоей жизни — это не более чем мгновение сна.
Сколько людей прожили эту жизнь.
Бесчисленное количество людей побывало на этой земле.
Им снились такие же сны, что и тебе.
Как и тебе, им приходилось гнаться за властью и престижем.
Они сражались, они умирали.
Они испытали удовольствие и боль, приобрели друзей и врагов, и тоже все делили на свое и чужое.
Все это исчезло.
Мы не слепые верующие.
Мы образованные, интеллектуалы.
Мы изучали логику и не можем поверить в существование Бога.
После пробуждения человек осознает, что гнаться за деньгами или властью — иллюзия ума.
И когда у тебя открываются глаза, ты узнаешь, что все это было ложным.
Такова жизнь в теле  — именно так устроена жизнь в теле.
Жизнь в этом теле кажется реальной, только пока глаза закрыты.
Когда глаза открываются, ты понимаешь, какие сны и иллюзии ты носил, какие иллюзии ума принимал за реальность.
Все это волны мыслей, просто вибрации мыслей — они пришли и ушли.
Теперь от них не осталось и следа, как будто кто-то что-то написал на воде; надпись на воде — она еще не окончена, а уже исчезла.
Если тело кажется тебе реальным, покажется реальным и мир.
Обе реальности идут вместе.
Если ты сомневаешься в мире, ты усомнишься и в реальности тела, потому что тело — часть мира.
Если ты сомневаешься в реальности тела, ты усомнишься и в мире, потому что мир — это продолжение тела.
Когда-то этого тела не было, это определенно.
Однажды этого тела не будет, это тоже определенно.
Только волна между двумя пустотами, маленькая волна, и ты веришь, что эта волна реальна.
Ты никогда в ней не сомневаешься.
И существование, спрятанное за всеми этими волнами, — называй его Творцом, называй его душой, называй его освобождением, — в нем ты сомневаешься.
Если ты пытаешься держать воду в ладонях: ладони наполнены, но скоро вода начнет просачиваться сквозь пальцы.
Не прошло и мгновения, а руки пусты.
Когда ты чувствуешь, что все достигнуто, руки начинают пустеть.
Посмотри глубоко на преходящее — это первый шаг к тому, чтобы познать вечное.
Тот, кто узнал мгновенное, нашел критерий узнавания вечного.
Тот, кто не узнал мгновенного, никогда не сможет узнать вечное.
Ты должен научиться узнавать мгновенное.
Посмотри глубоко на то, что приходит и уходит, что проявляется и исчезает.
Цветок расцветает утром и увядает вечером.
Смотри внимательно на мгновенное: сейчас есть красота, завтра красоты не будет.
Молодость была и прошла.
Постепенно тем, кто внимательно смотрит на мгновенное, становится ясно одно: искать здесь истину — это безумие.
Как может быть истина в том, что не продлится.
Определение истины — это то, что есть всегда.
Определение истины — это постоянный, непрерывный поток.
С ним ничего не может случиться.
Он всегда такой же, как и был, неизменный.
Ничто не может разорвать его непрерывность.
Но чтобы это узнать, ты должен глубоко увидеть мгновенное.
В узнавании, что мгновенное мгновенно, понемногу начинает возникать узнавание вечного.
Видя тщетное, постепенно ты начинаешь видеть и проблеск важного.
Видя неправильное, ты узнаешь правильное.
Нет другого пути.
Когда глаза раскрываются, все это ложно; такова жизнь в теле.
Не соглашайся немедленно, потому что тот, кто согласится немедленно, не получит собственного опыта.
Если это твой собственный опыт, он приведет тебя к истине.
Ничего не случится благодаря заимствованному опыту.
В определенном смысле ты тоже слышал, что мир мгновенен, но это не помогло тебе узнать что-то о вечности истины.
Ты не видел мгновенности, ты только слышал о ней.
Ты не осознал ее, ты поверил в нее.
Кто-то другой это сказал, это заимствовано, мертво.
Так говорят писания, так говорят мудрецы, но это не пришло из твоего собственного опыта.
Это не зрелый опыт.
Ты не познал это, проходя через опыт сам, ты это предположил.
Никто не познает истину, предполагая.
Познание есть опыт.
Верование, самое большее, прикроет твое невежество; оно не исчезнет.
Ум никогда не говорит тебе, что поражение в самой природе желания.
Ум приводит причины и говорит, что ты потерпел поражение по этим причинам:
Если бы приложил больше усилий, то добился бы успеха.
Но ты не приложил таких усилий, недостаточно потрудился, а конкурент был хитрее, умнее.
Ты простой человек: ты тоже должен быть немного хитрее.
Ты должен был использовать правильные средства, тогда ты бы тоже был хитрее.
Ум найдет тысячу и один повод для своих неудач.
Но он не позволит тебе увидеть одно — поражение в природе желания, желания никогда не сбываются.
Он дает тебе поводы.
Он говорит: Не совершай ту же ошибку в следующий раз, в следующий раз лучше подготовься к соревнованию.
Нет другого способа поймать тень.
Если хочешь поймать тень, ее можно поймать только внутри самой тени.
То же самое с миром: если ты пытаешься ловить вещи, они начинают раскалываться.
Если ты пытаешься держать их в кулаке, они становятся как ртуть и выскальзывают у тебя из рук.
Только когда ты тотально побежден в жизни, ты поворачиваешься и начинаешь смотреть на Божественное.
Когда жизнь становится сплошной неудачей и ты падаешь навзничь, лишь тогда твои глаза поднимутся к небу.
Иначе ты будешь продолжать пытаться вытащить луну из колодца.
Когда ты не можешь ее поймать, ты думаешь, что все, что тебе требуется, — это еще немного искусства.
Но отражения луны нереальны, хотя и кажутся реальными.
Именно поэтому мудрецы назвали мир майей, иллюзией.
Божественное есть реальность, а мир — это его отражение.
Это отражение истины называется майя, иллюзия.
Но пока не совершен первый шаг путешествия к Божественному,
Бог остается только словом.
Пока мир не стал тщетным, Божественное не может быть важным.
На поверхности это кажется совершенно правильным, что ты должен быть успешным и в том мире, и в другом, — но пока ты видишь успех в этом мире как успех, ты не будешь искать успеха в другом мире.
Проснуться — значит увидеть, что гнаться за вещами этого мира не значит получить настоящую луну.
Если ты должен быть в этом мире, будь в нем.
Если там будет толпа, будь в толпе, в этом нет ничего плохого.
Какой смысл напрасно расстраивать толпу.
Но ты должен проснуться для истины, что успех в мире — это совсем не успех.
Весь этот так называемый успех — только трата усилий.
Весь этот так называемый успех — пустая трата времени.
Весь этот успех означает, что ты продаешь себя, чтобы купить мусор.
Однажды ты найдешь, что купил и принес домой весь рынок, но ты сам  потерялся где-то в этом рынке.
Все спасено, кроме тебя самого.
Если тебе становится ясна мгновенность мира, твои глаза поворачиваются к Творцу и открываются.
И эти глаза могут видеть то, что со свойствами или без,
Бог один.
Ты видишь, что, со свойствами или без них,
Творец один.
Бог индуистов, бог мусульман, бог христиан становится видимым как одно.
Те, кто видит разных богов, — знай, что их глаза еще не видят Божественного, потому что Творец один.
Луна одна, колодцев тысячи.
И в тысячах колодцев тысячи разных отражений.
Один колодец мусульманский, и в нем мусульманское отражение.
Другой колодец индуистский, и в нем индуистское отражение.
В одном колодце грязная вода, в другом чистая, и все отражения разные.
Один колодец построен из мрамора, другой из обычной грязи и даже не обложен камнями.
Эти различия могут создать и различия в отражении.
Но то, что отражается, всегда одно.
Отражений может быть много, но истина одна.
Творец и Творение, и более нет сил во Вселенной, всё остальное майе, иллюзия, игра в игре.
Многие продолжают думать о Боге, но мышление ни к чему их не приводит, потому что мышление — это только паутина ума.
То, что постигается умом, является миром.
Стараться постичь Божественное мышлением — это все равно что пытаться поймать тень и продолжать ее упускать.
Никто никогда не переживает предельное путем мышления.
Предельное познается в медитации.
Медитация — это состояние не-мысли.
Когда все движение ума останавливается и возникает не-мысль, когда озеро абсолютно спокойно и погружено в глубокое молчание, ты соединен с предельным.
Сама мысль — это тень.
Как можно поймать истину тенью.
Ум должен быть пустым, без единой мысли — вот в чем смысл медитации.
Никто никогда не переживает предельное путем мышления.
Предельное познается в медитации.
Медитация — это состояние не-мысли.
Когда все движение ума останавливается и возникает не-мысль, когда озеро абсолютно спокойно и погружено в глубокое молчание, ты соединен с предельным.
Некоторые люди пытаются познать истину мышлением.
Они не могут ее познать.
Они становятся философами, они создают философию, они обсуждают великие философии.
Если говорить с ними о мышлении, они распространяют великую сеть мыслей, но в сети мыслей никогда не ловится рыба Божественного.
Как бы ни была велика их сеть, рыба никогда не попадается.
Понимание приходит с опытом жизни.
В жизни бесконечное множество опытов, и сущность всех опытов — понимание.
Молодой человек хочет познать Бога мышлением, старый человек хочет познать Бога пониманием.
Человек должен быть свободен как от мышления, так и от понимания.
Мысли питает образование.
Именно поэтому каждый выходит из университета, полный великих мыслей.
Одна жизнь проживается по книгам, другая переживается на жизненном опыте.
Из книг ты можешь получить идеи, но не понимание.
Понимание достигается в плохих и хороших опытах жизни.
В этом разница между знанием и мудростью, между мышлением и пониманием.
Мастер не дает тебе мысли.
Или, если он дает мысли, он делает это, чтобы помочь открыть глаза.
Не дает мастер и понимания — но, если он дает понимание, то лишь для того, чтобы поддержать в тебе то, что может открыть глаза.
Самое существенное — открыть глаза.
Глаз, который видит мир, отличается от глаза, который видит Божественное.
Поэтому, каким бы ясным ни было твое понимание и знание мира, ты не сможешь познать Творца теми же глазами.
Это другое измерение.
И что-то может случиться, лишь если твои глаза откроются.
Одна жизнь проживается по книгам, другая переживается на жизненном опыте.
Из книг ты можешь получить идеи, но не понимание.
Понимание достигается в плохих и хороших опытах жизни.
В этом разница между знанием и мудростью, между мышлением и пониманием.
Если бы предельное могло быть познано через мышление, его познали бы все мыслители.
Но кажется, его не достигают ни старики, ни мыслители, ни молодые люди.
Значит, нужно третье.
Мастер не дает тебе мысли.
Или, если он дает мысли, он делает это, чтобы помочь открыть глаза.
Не дает мастер и понимания — но, если он дает понимание, то лишь для того, чтобы поддержать в тебе то, что может открыть глаза.
Самое существенное — открыть глаза.
Глаз, который видит мир, отличается от глаза, который видит Божественное.
Поэтому, каким бы ясным ни было твое понимание и знание мира, ты не сможешь познать Творца теми же глазами.
Это другое измерение.
И что-то может случиться, лишь если твои глаза откроются.
Как открыть глаза.
Помощь мира может быть только негативной помощью.
Не добившись успеха в мире, ты можешь узнать тоску, ты можешь узнать страдание, и через это страдание, тоску и чувство поражения в твоём уме может возникнуть жажда искать то, что за пределами мира.
Только такую помощь можно получить от мира.
Путем мышления ты можешь усомниться в мире, но так ты не найдешь доверия к Божественному.
Но, усомнившись в мире, легко будет перейти к доверию к Божественному; это будет естественно.
По крайней мере, ты свободен от несущественного, и есть пространство для осмысления.
Точно так же, если кто-то хочет создать сад, сначала он выпалывает сорняки и вырывает траву.
Затем он копает яму и бросает в нее ненужные корни.
Таким образом не создашь сад, но теперь становится возможным создать сад.
Если ты оставишь сорняки и попытаешься создать сад, он будет разрушен, потому что сорняки растут быстрее.
Неправильное всегда обгоняет правильное.
Если ты оставишь траву и сорняки и посеешь какие-то семена, ты никогда не узнаешь, где посеяны семена цветов.
Если хочешь посадить сад, сначала нужно совершить негативную подготовку: вырвать траву, выкорчевать корни и расчистить почву.
Но сад еще не готов, это только начало работы.
Теперь придется посеять семена.
Мышление и понимание могут это сделать — могут заставить усомниться в мире, вот и все.
Но даже если случится только это — это удача.
Нет предела глупости так называемых мудрых людей.
Иной молодой человек рискует и становится на путь безусловной любви сердца; старые не могут набраться храбрости.
Поэтому ты не можешь достичь при помощи только мышления или только опыта.
И мышление, и опыт мира бесполезны.
Да, это может случиться: используя то и другое, ты можешь прийти к пониманию того, что в тебе есть глаз, который закрыт, третий глаз, который закрыт.
Если он откроется, может быть, ты сможешь получить проблеск Божественного, может быть, ты сможешь получить проблеск истины.
Мастер дает тебе возможность видеть своими глазами.
Если ты пытаешься познать предельное своими усилиями, ты никогда его не познаешь.
Даже если ты приложишь усилие, оно будет неправильным, потому что неправилен ты .
Даже если ты движешься, то по неверному пути.
Ты полон ложных желаний, и, что бы ты ни делал, все неправильно, потому что неправилен ты.
Как может правильное родиться из неправильного.
Если бы было возможно, чтобы правильное рождалось из неправильного, не нужно было бы искать правильное.
Поэтому, что бы человек ни делал, он не сможет познать истину только своими действиями.
Итак, есть два пути.
Это может случиться милостью и благословением Божественного — но ты совсем не знаешь Божественного.
Даже если его милость изливается, ты не знаешь, как ее использовать.
Даже если бы перед тобой зажгли светильник, ты так слеп, что продолжал бы стоять с закрытыми глазами.
Если оно постучит в твои двери, ты скажешь, что, наверное, дует ветер.
Ты не сможешь его узнать.
Милость Бога уже постоянно изливается на тебя, но ты не можешь ее узнать, ты не можешь ее принять.
Ты не можешь увидеть его, как рыба не может увидеть океан.
Именно поэтому мастер так важен в поиске истины — мастер видим для тебя.
В определенном смысле мастер — это чудо.
Он чудо, потому что в одном смысле он точно такой же, как ты, и все же совсем не такой.
Бог совершенно не похож на тебя — не может быть никакого моста.
Он не проявлен, ты проявлен.
Он бесконечен, ты ограничен.
Он не-мысль, ты мысль.
Он везде, ты где-то.
В мастере происходит чудо.
Он как ты, и все же не как ты.
С одной стороны, мастер — капля росы, с другой — океан.
Именно поэтому мастер — самое чудесное явление в этом мире.
В определенном смысле он человеческое существо, и в то же время это не так.
С одной стороны у него есть такие же стены, как у тебя, с другой стороны, его двери открыты, он — открытое небо.
С мастером могут быть отношения.
И с помощью мастера постепенно может произойти связь с Божественным.
Мастер есть тайна.
Ты понимаешь его и все же не можешь его понять.
Именно поэтому те, кто думают, что понимают мастера, ошибаются; и те, кто думают, что вообще не поняли мастера, тоже неправы.
Лишь те, кто чувствуют, что понимают немного, и в то же время немного остается за пределами их понимания, связаны с мастером.
То немногое, что ты понимаешь, придаст тебе уверенности.
То немногое, чего ты не можешь понять, выведет тебя за пределы самого себя, и в этом случится трансценденция.
Быть естественным значит, что теперь нечего изображать.
Ты счастлив таким, какой ты есть.
И в тот день, когда ты счастлив и доволен своим существом и поглощён своей природой, — в тот день ты поглощён Божественным.
В тот день рыба находит океан.
Океан был всегда, дело было только в том, чтобы стать с ним одним.
Когда рыба знает себя, она знает океан, потому что действительный факт в том, что рыба есть  океан.
Чем более ты естествен, тем более ты становишься человеком, тем, кто достиг.
Быть естественным — значит состояться.
Но ты хочешь прославить свои достижения.
Ты хочешь, чтобы случались чудеса.
Естественно, что, когда ты становишься простым, на идиотов ты не будешь производить впечатления.
Лишь те, кто сам движется к простоте, будут интересоваться тобой.
Чтобы производить впечатление на идиотов, нужны особые методы.
Если их глупые умы удовлетворены, это их впечатляет.
Ищи естественного, потому что в нем скрыто Божественное.
Оно совершенно естественно.
Оно естественно, как растения, птицы, животные, луна, звезды, горы и водопады.
Если ты находишь кого-то, кто естествен, не покидай его присутствия.
Не беспокойся о его ауре и не ожидай от него никаких чудес.
Будь естественным.
Будь грациозным.
Если ты становишься естественным, ты становишься правдивым.
Понимай слово «естественное» как синоним «Божественного».
Если нет твоей неестественности, нет никаких болезней, нет никаких обманов, нет никакой сансары  — колеса жизни и смерти.
В тот день, когда ты становишься естественным, в твоей жизни будет дождь нектара, дождь без облаков.
Истина близка, ближе самого близкого.
И в то же время далека, дальше самого далекого.
Она близка, потому что это твоя природа, и далека, потому что это природа всего существования.
Капля — это океан и в то же время не океан.
Капля — это океан, потому что то, что есть капля, в большем масштабе есть океан.
Капля не океан, потому что у капли есть ограничения, но есть ли ограничения у океана.
Однажды духовный поиск приводит тебя к точке, в которой кажется, что все достигнуто, и все же ничто не достигнуто.
Если ты посмотришь на себя, то почувствуешь, что все достигнуто; если смотришь на истину, то чувствуешь, что путешествие еще даже не началось.
И это хороший опыт, это показывает, что ты достиг очень ценной точки.
Те, кто чувствуют, что все достигнуто, и одновременно не чувствуют, что ничто не достигнуто, используют эти достижения как питание для эго.
Те, кто чувствуют, что ничто не достигнуто, и одновременно не чувствуют, что достигнуто все, — они испытывают разочарование эго.
Если эго успешно, оно говорит, что все достигнуто; если оно разочаровано, оно говорит, что все потеряно.
Но язык эго — это либо достижение, либо утрата, оно выбирает одно из двух.
В мгновение отсутствия эго, когда ты становишься пустым, достижение и потеря имеют одинаковый смысл.
Лишь тогда происходит опыт великой тайны жизни.
Когда происходит этот опыт, не бойся.
Назови его счастливым мгновением.
Танцуй, будь полон благодарности.
Ты можешь также почувствовать, что путешествие даже еще не началось.
Прекрасно чувствовать это, потому что как может начаться путешествие к Божественному.
Все, что начинается, должно прийти к концу.
Когда ты начинаешь путешествие к Божественному, это означает, что ты заинтересован в том, чтобы довести его до конца.
Начиная путешествие, ты тем самым устанавливаешь ему предел.
Ты начал с одного конца, а другого достигнешь в какой-то день; это только вопрос времени.
Но ты, несомненно, устанавливаешь предел Божественному.
Если ты чувствуешь, что прибыл, тогда, может быть, ты к чему-то и прибыл, но это не Божественное.
То, что ты держишь в кулаке, не может быть запредельным.
То, что можно держать в кулаке, в словах, в пределах ума, то, что становится твоим опытом, не может быть Божественным.
Это может быть твое воображение или умственная концепция.
Это может быть Кришна, Христос, Будда или Махавира — плод твоего воображения.
Это может быть твоя философия о теории души, вселенской душе и брахмане, но не истина.
Истина уже достигнута.
И никогда не бывает так, что ты чувствуешь, что полностью ее познал.
Ты можешь испытать ее вкус, но голод никогда не кончается.
По мере удовлетворения голода он становится все сильнее и сильнее.
Точно так же, если кто-то льет гхи , очищенное масло, в огонь, с одной стороны, кажется, что жажда огня удовлетворена, с другой — что эта жажда все время растет.
Именно поэтому влюбленный в Божественное кажется абсолютно безумным.
С одной стороны, он говорит, что Божественное здесь и сейчас, с другой — совершает усилия, чтобы его достичь.
Мирскому человеку это кажется нелогичным: если Божественное уже достигнуто, прекрати все эти разговоры о том, чтобы его достичь!
И если это твоя внутренняя природа, его никогда нельзя найти.
Как ты можешь найти то, чем не являешься.
Мирским людям религиозный человек кажется абсолютно безумным.
Он пытается достичь в будущем того, что, как он говорит, у него уже есть, или пытается достичь того, чего нельзя достичь полностью.
Он отправляется в путешествие, которое, кажется, имеет начало, но не имеет конца.
Когда ты начинаешь переживать такие мгновения, чувствуешь, что тебя окружает этот аромат, будь счастлив, что у тебя есть оба эти чувства.
Не выбирай.
Единственная функция мысли — это понять тщетность мысли.
Единственная мудрость понимания — понять, что понимания недостаточно.
Точно так же, как ты удаляешь один шип за другим, ты можешь удалить одну мысль за другой.
Это можно сделать.
Никто не может достичь истины мышлением.
Мышление — это препятствие к переживанию истины.
Если ты удалишь это препятствие, ты можешь сказать в определенном смысле, что мышление тоже помогло: теперь препятствия больше нет, оно удалено — это помощь именно такого рода.
Обычные мыслители остаются запутанными в мыслях.
Великие мыслители освобождаются от мышления.
Когда мышление идет глубоко, вскоре становится ясно, что невозможно познать истину путем мышления.
Подумай: ты не знаешь Бога, у тебя нет опыта истины, нет никакого понимания о том, что такое жизнь, — что ты будешь делать в мышлении.
Как ты будешь думать об этом.
Как ты будешь думать об этой истине, которой ты совершенно не знаешь.
Ты можешь повторять заимствованные писания, чьи-то слова, но можно ли назвать это мышлением.
Это просто повторение.
Как ты сможешь прибавить к этому что-то новое.
Мышление никогда не оригинально.
Мышление всегда старое и застывшее.
Мышление никогда не ново и не может быть новым.
Для мышления существенно знать!
Если что-то уже познано, лишь тогда может начаться мышление.
А если ты уже знаешь, какая необходимость думать.
Какой смысл думать о том, что ты уже знаешь.
А о неизвестном думать нельзя.
Поэтому мышление похоже на жующего жвачку: мышление ума  — это жвачка.
Ты что-то читаешь в книге, что-то от кого-то слышишь и теперь пережевываешь это.
Но не рождается ничего нового.
Все мысли мертвы, из них не прорастает никакая жизнь.
Творец — это непостижимое.
Ты ничего не сможешь узнать путем мышления.
Путь к познанию — не-мышление.
Отбрось мышление, отбрось все, чему научился, забудь о том, что когда-нибудь слышал.
Очисти ум от всего, что понял.
Будь чистым, как зеркало, и смотри в лицо миру без всякой ряби мысли на поверхности ума.
Что бы ни отразилось в этом неподвижном зеркале, это образ предельного.
Мышление может помочь уничтожить другие мысли.
Шип мысли извлечёт другие шипы мысли, которые уже утвердились в тебе.
Мышление — это препятствие.
Чтобы его удалить, прими новые мысли.
Используй их как колючку.
Это не значит, что ты должен выбросить свои мысли и заменить их новыми — это было бы глупо.
Тогда ты вытащил бы одну колючку и воткнул другую в ту же рану.
Обе колючки должны быть отброшены.
Мысли, которые твои, и мысли, которые новые, — выбрось и то, и другое, чтобы стать без мысленным.
В этом польза мышления — другой пользы нет.
Его польза негативна.
Разумный человек использует мышление для отрицания.
Идиот, неразумный человек, использует мысли позитивно — и из-за этого позитивного использования запутывается в мыслях.
Ты можешь выйти за пределы, только используя мысли негативно.
Если ты бежишь от мира, пока еще незрел, пить из гималайских источников будет невозможно, если только сначала ты не сделаешь их грязными.
Поэтому узнай мир правильно.
Спешить некуда.
Познай рыночную площадь правильно, чтобы в тот день, когда ты повернешься к ней спиной, ты даже не вспоминал о ней, чтобы не было желания оглядываться назад.
Не должно быть желания оглянуться даже раз, с этим должно быть полностью покончено.
Это достижение не происходит волевым решением.
Это достижение случается  в глубоком опыте, познании.
Такое понимание осеняет тебя, только когда ты это прожил.
Человек, который свободен от мира, свободен и от санньясы.
Это покажется тебе несколько трудным для понимания, потому что не соответствует математике и логике.
Ты думаешь, что санньясин  — это тот, кто отрекся от мира.
Человек — это такая болезнь, что, если ему помочь с одной стороны, это повредит ему с другой; если ему помочь с другой стороны, хуже станет с первой.
Человек на самом деле не заинтересован в духовных практиках, он только хочет показать, что ими занят.
Это часть человеческого эго.
Если есть возможность показать это, ничего не делая, — это очень дешево.
Медитировать трудно, но перебирать четки легко.
Что общего имеет медитация с перебиранием четок.
Четки ты можешь перебрать очень легко, в медитации же будет трансформирована вся твоя жизнь.
Тогда медитация случится внутри, и никто даже об этом не узнает.
Поэтому радость, которую могло бы почувствовать эго, если бы люди подумали, что ты великий медитирующий, будет невозможна.
Тысячи и тысячи людей заинтересованы в том, чтобы показать, что они в духовном поиске, хотя не имеют никакого настоящего интереса к поиску.
Либо ты показываешь, что ты религиозный человек, каким на самом деле не являешься, либо притворяешься, что ты религиозен внутри, и поэтому об этом никто не знает.
Есть два типа людей, которые познают предельное: люди великого разума и преданные.
Мудрые говорят: «Мы познали, потому что были достойны».
Преданные говорят: «Мы познали его милостью».
Именно сердце преданного создает концепцию милости.
Ум мудрого говорит об усилиях.
Мудрый подсчитывает, преданный не ведет никакого счета.
Преданный говорит: «Я не достоин, и все же ты продолжаешь изливать на меня свою милость».
Если ты внимательно наблюдал человека знания, ты найдешь, что он отрицает существование милости и отрицает существование Бога.
Мудрый говорит: «Я получил опыт предельного тяжкими усилиями, отречением, добродетелью; не бесплатно, не из-за чьих-то благословений, я его заработал».
Он предъявляет на него права.
Преданный говорит: «Я молился, поклонялся, танцевал, пытался упросить и убедить Тебя, Бог, я недостоин, поэтому я танцевал, чтобы доставить Тебе радость, я пел песни, прославляя Тебя, я доставил Тебе радость, и Ты был вне себя от счастья, тебе было так приятно, что в интимное мгновение любви Ты отдал мне всего себя, я был недостоин, но получил Твоей милостью».
Это два разных пути.
Есть третий путь, скрытый между ними, который содержит сущность обоих.
Обычно о нем не говорят, потому что о нем трудно говорить.
Есть путь медитации сердца, который между двумя первыми.
Он очень тонок, самый тонкий.
Очень трудно понять медитацию сердца, но все же попытайся.
Человек знания говорит: «Я познал, потому что был достоин», преданный говорит: «Я познал милостью», но оба они соглашаются — они достигли.
Медитирующий говорит: «Я никогда не терял».
Медитирующий говорит: «Нет вопроса о том, чтобы достичь. Все уже здесь. Это сама наша природа. Потеря была только иллюзией. То, что ты что-то потерял, было только твоей идеей» — точно как рыба забыла, что она в океане, точно так же.
Она есть  океан.
Ты живешь, дышишь, просыпаешься, спишь, сидишь, стоишь, рождаешься и умираешь в Творце.
Ты никогда не можешь быть от него отделен ни на мгновение, потому что Творец означает все существование.
Творец означает эту безбрежную энергию, эту тотальность.
Медитирующий говорит: «Прежде всего, я никогда не терял Бога, поэтому оба подхода неправильны: найти его в усилии или в милости. Он никогда не был потерян».
Ты просто просыпаешься и находишь его.
Пока ты спал, он казался потерянным, когда ты проснулся, становится ясно, что ты никогда его не терял.
Когда ты спишь, тебе кажется, что ты потерял, — но и тогда ничто не было потеряно, ты просто спал.
Точно как когда ты засыпаешь с горящей лампой — лампа продолжает гореть, твой сон ее не гасит.
Хотя в твоих глазах собираются сны, никакие сны не могут погасить лампу.
Ты заблудился, ушел далеко прочь, забыл, что есть лампа.
И все же, когда глаза открываются, ты находишь, что лампа по-прежнему горит.
Скажешь ли ты, что снова нашел лампу.
Она никогда не была потеряна, поэтому сказать, что она найдена, неправильно.
Лампа была всегда.
А то, что есть всегда, и есть Творец Божественной Любви.
Медитирующий говорит: «Я только заснул, я никогда его не терял» — потому что, если что-то действительно потеряно, пережить это невозможно.
То, что можно потерять, не может быть твоей внутренней природой.
Тогда это было бы словно что-то у тебя в руке, что ты теряешь; ты можешь это найти и снова потерять.
Можешь ли ты потерять биение своего сердца.
Даже сердце может остановиться, но внутреннее качество твоего сознания не может быть потеряно.
Когда ты засыпаешь, ты все равно существуешь, хотя и не знаешь, что существуешь.
Проснувшись, ты узнаешь.
То, что скрыто во сне, возвращается в пробуждении.
То, что забыто во сне, вспоминается в пробужденном состоянии.
Медитирующий говорит: «Творец не был потерян, я только забыл его. И вспомнить его достаточно. Медитации достаточно».
Поэтому в видении медитирующего Божественное переживается не потому, что он его достоин, — потому что оно уже с тобой.
Каким бы ты ни был недостойным, оно уже пульсирует у тебя внутри. Поэтому нет речи о том, чтобы быть достойным  его.
Не может оно быть достигнуто и милостью, потому что нет «другого», чтобы давать из милости.
Есть только ты.
Ты и получающий, и дающий.
Ты и искатель, и искомое — ты оба.
Ты и путь, и цель, ты и то, и другое.
Медитирующий говорит очень глубокую истину, но ее очень трудно выразить.
Когда преданный достигнет, он поймет, что медитирующий говорит правду: предельное уже доступно внутри.
И мудрый тоже поймет, что это открыто, обнаружено, но не создано.
Так, лежит камень, и приходит скульптор и создает статую — статуя была скрыта внутри камня.
Медитация безусловной любви сердца — это чистое выражение религии.
Знание — это выражение через ум, преданность — это выражение через сердце, медитация — это ни сердце, ни ум.
Знание — это ум, любовь — это сердце; медитация за пределами обоих.
Медитация — это трансценденция.
Мастер у тебя внутри.
И даже если ты принимаешь кого-то как мастера, прими только того, кто пытается разбудить мастера у тебя внутри, не того, кто говорит о том, что доставит тебя куда-то в другое место.
Просто примите себя.
Как вы есть, вы хороши, вы красивы, вы есть истина.
Как вы есть, вас достаточно — будьте благодарны за то, какие вы есть.
Ничего не нужно делать, просто примите свое существо.
Такие, как вы есть, вы хорошие, вы красивые.
В это самое мгновение вы там, куда хотите попасть.
Если идея куда-то попасть отброшена и ты расслабляешься в этом мгновении, ты прибыл .
Если ты держишься за идею куда-то попасть, тебе придется бежать целую вечность.
Это история бесконечных жизней; это твоя агония; беги, есть цель, которой нужно добиться в будущем!
Пока ты ее не достигнешь, ты беспокоен.
Ты никогда не достигнешь, потому что, чего бы ты ни достиг, это породит цель в будущем, еще дальше.
Это как горизонт.
Это мираж.
Медитация сердца разума за пределами и преданности, и знания.
Медитация сердца разума — это душа преданности, медитация — это душа знания.
Преданность — это одно тело, знание — другое, но душа их обоих — медитация безусловной любви.
Преданный становится медитативным в молитве.
Человек знания становится медитативным в своей духовной дисциплине.
Любовь – это роза в вашем существе, но подготовьте свое существо.
Разгоните тьму и бессознательное.
Станьте все более внимательными и осознанными, и любовь придет сама по себе, в свое время.
Вам не нужно беспокоиться о ней.
И всякий раз, когда она приходит, она всегда совершенна.
Любовь – это духовное переживание, она не имеет ничего общего с полами, не имеет ничего общего с телами, но имеет отношение к внутреннему существу.

Россия. Брянская обл. г Жуковка.