Случай на стрельбище

        Шел тысяча девятьсот шестьдесят… какой-то год. Остров Русский. Школа связи. Инструктор учебной смены, где готовят будущих радистов, страсть как важных и секретных назначений, старший матрос Миша Хворостов, на этот раз речь свою толкал дольше обычного. Вроде как даже с оттенком некой торжественности. Видимо, чтобы сидящие перед ним  двадцать шесть курсантов вверенной  ему смены, вчерашних “гавриков”, всего лишь месяц назад впервые надевшие матросскую робу, также прониклись торжественностью предстоящих событий.

      -  Ну, что, орёлики мои, я поздравляю вас! Вот и отслужили вы, с горем пополам, свой первый, самый тяжелый для вас месяц, из  тридцати шести вам уготованных. Вы, быть может, возомнили себя уже полноправными членами нашего славного Краснознаменного Тихоокеанского флота? Разочарую вас, товарищи курсанты, если есть такие, кто так думает. Вы пока, как бы помягче выразиться, еще матросы не совсем настоящие. Рановато, потому как. А почему, я вас спросить хочу?

      Мишка Хворостов мнил себя чуть ли не “годком” перед курсантами своей смены. Этаким просоленным морским волчарой. Он считал, что именно в таком тоне он и должен разговаривать со своими подопечными. Хотя, у него самого, между нами говоря, это всё лишь первый опыт инструкторства, и всего лишь полгода назад был наш Миша таким же зеленым “чилимом”.

        - Да, за первый месяц своей службы вам немало удалось постичь. Вы научились, худо-бедно, ходить строевым шагом, опять же, наряды тащить. Каждый из вас сумел неоднократно разобрать и даже собрать обратно автомат Калашникова. Да, многому вас здесь научили, что на гражданке вам и не снилось. Но чтобы стать настоящим защитником своей Родины, вы что обязаны сделать? Совершенно верно! Вы обязаны дать присягу на верность ей, Родине нашей. Союзу Советских Социалистических Республик. Текст воинской присяги вы все выучили наизусть. Хотя, вообще-то, будете присягать, читая эту присягу.

      - Но, перед принятием присяги вам предстоит всем “отстреляться”. То есть, выпустить из автомата по мишени целых двенадцать пуль. Три пули одиночными, а оставшиеся девять, постараться выстрелить короткими очередями. Вот завтра мы в пешем порядке выдвигаемся на стрельбище, где и будем это демонстрировать. А на следующий день вы примите воинскую присягу. И вот только тогда вы станете настоящими моряками нашего Краснознаменного флота Тихоокеанского.

      До самого отбоя рота гудела, что пчелиный улей потревоженный. То тут, то там, только и слышны были разговоры о предстоящих, завтрашних стрельбах. Только один курсант из смены Хворостова, был не только не рад предстоящим событиям, он до ужаса боялся, когда этот день наступит. Даже втайне мечтал, чтобы его и стрельб этих совсем не было. Это был курсант Александр Туранов, тихий, скромный, парень. И чтобы бояться предстоящих стрельб, у парня были весьма веские причины.

      Отбой. В казарме включили приглушенный, зеленый свет. Кроме дежурной службы, сон, кажись, сморил уже всех ее обитателей. Ан, нет. Не спит, знакомый нам, курсант, по фамилии Туранов. Воспоминания из детства нахлынули на парня с такой силой, будто снова всё наяву происходит с ним. Даже свет зеленой лампочки подыгрывает воспоминаниям Сашкиным. Как луна светила им с дедом Абрамом в ту злополучную ночь.

      Было Саньке в ту пору (когда произошел это случай) лет двенадцать, да, в аккурат он пятый класс окончил. Дедушка к внуку относился благосклонно, научил рыбачить удочкой. А весной, когда шел разлив речушки, всегда брал с собой саковать, т.е. ловить рыбу с помощью сака. Подтянет дед сак к берегу, а там, иногда, попадалось до нескольких штук рыбешек. Разные были рыбёшки: чебачки, окуньки, иногда и щучки жаловали. Так вот Сашкиной обязанностью было носить матерчатый мешочек с пойманной рыбой.

       В своё время на этой речке была построена водяная мельница, к которой от запруды был прорыт канал  шириной метра три-четыре и глубиной, наверное, около трёх метров. По этому каналу поступала вода на лопасти колеса, которое крутило жернова. Мельницы уже давно не было, а канал этот, почему то звали старицей. И вот, однажды, Абрам Петрович позвал Сашку с ним на ночную охоту за щуками на эту самую старицу.

       Взял он с собой  ружьё одностволку, несколько патронов, а внуку вручил фонарик и ведро, для сбора "трофеев".  Пришли на старицу при лунном свете, правда дед еще подсвечивал фонариком дорогу, пока шли. А потом передал  фонарик внуку, наказав светить  вдоль берега в воду. Сам же, зарядив ружьё, пошел следом. Дело в том, что щуки ночью подплывают к берегу и стоят у поверхности воды, и в свете фонарика их хорошо видно.

       Прошли дед с внуком метров двадцать, обнаружили щуренка. Дед сказал, свети на него, а сам нацелился и выстрелил. Удачно попал, щуренок вверх брюхом всплыл, только голова вся была раздроблена. Забрали в ведро его. А вот на следующем произошло то, что Сашке основательно подпортило жизнь молодую. Нашли рыбаки еще один экземпляр, который по виду был поболе первого и лежал поглубже.

     - Дед, а дед. Ну, дай мне ружьё. Пожалуйста. Я тоже как ты, хочу бабахнуть. Я же пару раз стрелял уже.

    Эх, Сашка, Сашка! Сжалился дед Абрам над любимым внучонком, дал ружьё. А зря. Не рассчитал парнишка, может от радости, а может и поспешил. Слишком низко опустил он ствол ружья, и совсем не заметил, что конец дула опустился в воду. Раздался выстрел, из воды поднялся фонтан брызг, а конец дула превратился в "ромашку". Разорвало ствол.

    Да, уж! Бабахнуло действительно сильно. Но главное не в этом. Что-то после того злосчастного выстрела, видать в Сашкиной черепушке или  щелкнуло, или перемкнуло чего-то. Или то и другое случилось одновременно, но с тех пор мальчишка, а потом уже парень, стал просто панически бояться звуков выстрелов. Категорически не брал в руки не только ружьё, но даже школьную “мелкашку”. В городском тире, как ни уговаривали  его товарищи, из “воздушки” пульками стрельнуть по зверушкам, отнекивался всячески.  Вот такой, как говорится, “сдвиг по фазе” произошел у парня после того выстрела.

     Но если раньше у парня была возможность держаться подальше от всех ружей и стрельбы из них, под разными благовидными предлогами, то тут этот номер уже не прокатит. Толком, не выспавшись, Сашка угрюмо шагал в строю к месту, где что-то обязательно должно с ним произойти. Он чувствовал это всем своим существом. Хотя, что может на этот раз случиться, Сашка пока не знал.

    Как назло, обстановка на стрельбище усилила Сашкину тревогу и нервозность. Во-первых, было много незнакомых офицеров и сверхсрочников, что стояли и сидели позади деревянных лежаков, с которых курсантам предстояло стрелять. В конце декабря в тот год было много снега на острове и в этот снег были воткнуты десятки красных флажков по периметру стрельбища.

     - Как волков загнали за флажки, - невпопад подумал Сашка.

    Ложить курсантов на лежаки для стрельбы принялись по списку. Сашка, как назло, оказался в первой группе. Совсем не было времени у парня, хоть как-то немного освоиться, в новой обстановке. Сбить хотя бы чуть-чуть противный “мандраж”, который был к этому моменту уже “выше Сашкиной крыши”. От руководителей стрельб, а это, оказывается, они стояли позади лежаков, последовали команды. Сначала команда “примкнуть магазины”, и следом “одиночными - пли”. В ответ с лежаков раздалось несколько длинных очередей. Не переставив переводчик огня автомата на одиночные выстрелы, пара горе-стрелков, выпустили свои дюжины патронов в белый свет, как в копеечку. А что мелочиться! Гулять, так гулять! Правда, хоть в сторону мишеней очереди прошлись. А чьих мишеней то? Да бог с ними. Не хватало еще разборки нам тут устраивать.

    - Ну, не трусь, Сашка! Побори, наконец, свой дурацкий страх, покажи всем, на что способен, - приказал себе курсант Туранов и нажал на курок.

   Последнее, что успел зафиксировать Сашкин мозг, это оглушительный звук взрыва, яркая вспышка в мозгу и кромешная темнота.

    Не сразу заметили руководители стрельб, что один из курсантов не стреляет. Лежит неподвижно, уткнувшись головой в приклад автомата. Лишь после истошного крика одного из курсантов:

       - Полундра, мужики! Кого это угораздило Сашку убить?

      Незамедлительно скомандовали командиры, чтобы курсанты прекратили стрельбу и бросились к неподвижно лежащему Александру. Перевернув парня на спину, стали бить по щекам, чтобы тот поскорее очухался и пришел в сознание. Наконец, тот, открыв глаза, спросил:

    - Что, опять, как в детстве, у меня ствол автомата разорвало? Я же слышал взрыв. А я как? У меня всё цело, или…?

    - Живой, салага? Живой, хоть и несёт что попало. Ну, ты парень, даёшь! – пожилой сверхсрочник, с усами, как у Тараса Бульбы, склонился над Сашкой.

    - Это же я, старый дурак, петарду вам сзади подбросил. Вроде, как на жим-жим вас, салажат, проверить хотел. А оказалось, что это ты меня на это самое жим-жим и проверил. Испужал, ты, паря, меня. Здорово испужал. Если бы ты и впрямь окочурился, меня бы точно за цугундер прихватили, чтоб впредь шутковал где-нибудь в другом месте.

      Вот надо же было такому случиться. Сашка жмет на курок, а в это время взрыв петарды и в Сашкиной голове опять это проклятое замыкание происходит. Не стали больше испытывать судьбы свои командиры и начальники, что были на стрельбище в этот день. И петарды больше “Тарас Бульба” под ноги курсантам не подбрасывал. Допёр старый вояка, что под старость лет, легко можно и под “фанфары загреметь”.

      А Сашку больше к автомату на этих стрельбах не подпустили. Посчитали, что себе дороже может получиться. Оформили. Где надо, поставили галочку, что отстрелялся парень на “удовлетворительно”. И здравия желаем! Как нельзя, кстати, пожелание Сашке в этот момент. Дождавшись в сторонке, когда вся смена отстреляется, Сашка вместе со всеми, двинулись строем в обратный путь.

     Самое смешное, что ребята даже не пытались зубоскалить и подначивать товарища. Ни по пути в казарму, ни в самом помещении. Видимо, когда ахнула петарда или что-то подобное, не зря ведь некоторые товарищи длинными очередями враз стрельбу свою закончили. А потом в мишенях своих, дырки от пуль долго искали. Не найдя ни одной, искренне удивлялись. А в свою ли мишень мы стреляли? Не в соседскую, ли? Сосед, тот сам в полном недоумении. Не может тоже проклятые дырки найти. А Санька, что Санька? Малость, слабее оказался. Вырубился невзначай. С кем не бывает. Тем более, что для большинства ребят эта стрельба из автомата была первой и последней за три года службы. Помните, ведь это будущие радисты. Радисты, страсть каких важных и секретных назначений. Вроде как ОСНАЗ и СПЕЦНАЗ. Ну, это строго между нами. Т-с-с-с! Вражина может подслушать!

          *** фотография Эльвиры Буреевой-Неизвестных из группы ШКОЛА СВЯЗИ ***