Письма-треуголки

Я с детства увлекался марками и постоянно посещал в Москве многочисленные клубы филателистов. Однажды я познакомился в таком вот клубе (назывался он клуб имени Горького) с одним крупным коллекционером - Юрием Николаевичем, который сказал мне, что собирает марки и письма периода Великой Отечественной войны. Особенно его интересуют письма - треуголки, то есть письма в виде сложенного треугольником листка бумаги с адресом и штемпелями с номером части, а также печатью с текстом «Проверено военной цензурой», которые приходили с фронта от солдат и офицеров. Я слышал раньше о таких треуголках военного времени, но никогда их не видел и понятия не имел, что их ещё и коллекционируют. Он показал мне одно такое письмо и сказал, что особенно ценятся треуголки с чёткими, хорошо читаемыми штемпелями и наклеенными марками с изображением солдат - солдатская полевая почта не требовала марок, но какой-то очень маленький процент из миллионов писем с фронта был с марками, как правило, их клеили на письма любители филателии и именно эти письма считаются наиболее коллекционными. Добавил, что у населения таких писем находится огромное количество, но приобрести их не так просто - не все хотят с ними расставаться по понятным причинам.
Меня эти треуголки заинтересовали, да и Юрий Николаевич пообещал хорошо мне за них заплатить, если я на них где-нибудь набреду. Я стал спрашивать о таких треуголках у всех моих знакомых коллекционеров, но ни у кого их не было и в помине. Летом я поехал в геологическую экспедицию в Якутию, на Алданское нагорье и моим сотрудником оказался тоже коллекционер - геолог Слава, который собирал редкие монеты. Он сказал мне, что надеется пополнить свою коллекцию в Якутии, там, мол, у местных жителей была раньше мода на монисты из старинных серебряных монет и иногда среди них попадаются редкие коллекционные экземпляры. Слава оказался очень энергичным парнем и в свободное время мы с ним в посёлках заходили на рынки и он не стесняясь спрашивал у всех торгующих там бабок о монистах. Заодно с ним и я стал их спрашивать о треуголках. Одна из таких бабок сказала нам, что от её недавно умершего мужа остались и серебряные монеты и письма - треуголки с войны.
Мы поехали к ней домой. Сначала она показала нам монеты. У Славы просто глаза на лоб вылезли, когда она вытащила из-под лавки сундук заполненный царскими серебряными рублями. Сначала он предположил, что напал на простодушную дуру и предложил ей купить все монеты оптом, надеясь, что она отдаст их по дешёвке. Но бабка оказалась совсем не простой и назвала их реальную рыночную стоимость, по которой разумеется покупать Славе эти монеты не было никакого смысла. Тогда он долго их рассматривал и отобрав себе несколько сравнительно редких монет заплатил ей довольно приличную сумму. Потом очередь дошла до писем и бабка принесла пачку треуголок грубо перевязанную верёвкой, что их здорово помяло и существенно снижало стоимость. И опять она запросила за них какую-то немыслимую сумму. Я с ней долго торговался, Слава мне тоже помогал разными доводами и в итоге я всё-таки стал обладателем этой пачки писем, заплатив по 1 рублю за штуку.
Вернувшись в Москву, я долго возился с этими треуголками подолгу разглаживая их утюгом. В итоге мне все-таки удалось привести письма в более или менее божеский вид и я отправился на встречу с Юрием Николаевичем. Он очень удивился, увидев у меня в руках такое количество треуголок и тут же выложил мне за них круглую сумму (получилось примерно по 10 рублей за каждое письмо). Окрылённый своей удачей, я переключился на дальнейшие поиски треуголок и по методу Славы стал расспрашивать о них у всех подряд в самых разных местах. Пословица «на ловца и зверь бежит» сработала для меня самым неожиданным образом.
Однажды зимой, я поехал от работы на экскурсию в Ленинград на несколько дней и в перерыве между посещениями Эрмитажа, Кунсткамеры, Русского музея и других достопримечательностей попал в местный клуб филателистов. Там опять я стал приставать ко всем с вопросами о треуголках и мне указали на одного паренька - Володю, который вроде бы тоже ими занимается. Володя сказал мне, что его отец был крупным собирателем марок и работал до пенсии на ленинградском почтамте. Там в подвалах долгие годы хранились в мешках так называемые «блокадные письма» - треуголки отправляемые с фронта защитниками Ленинграда, которые (по каким-то не совсем ясным причинам) не доставили по адресу и они так и остались на почтамте в первозданном виде. Когда на почтамте решили от них избавиться, то сначала предложили их военному архиву, но там сказали, что такого добра у них и так хватает в избытке и отказались их принимать. Их уже решили сжечь за ненадобностью, но отец Володи сумел выпросить себе у начальства огромное количество писем с наклеенными на них марками, надеясь отмочить эти марки себе в коллекцию. Но рука у него не поднялась погубить такие интересные письма и он долгие годы их систематизировал по разным штемпелям и даже создал нечто вроде каталога блокадной корреспонденции. Кое-какие письма ему удалось продать, но дальше дело не пошло и все они достались Володе в наследство.
Он показал мне несколько большущих коробок забитых сотнями военных писем, а также толстенный альбом с самыми лучшими треуголками - это была настоящая историческая коллекция. Все треуголки были в идеальном коллекционном состоянии с чёткими печатями полевой почты и отметками военной цензуры. Создавалось даже впечатление, что это какая-то мастерски сделанная подделка. Я внимательно рассматривал письма, разворачивал их и читал написанные там волнующие душу тексты и в итоге решил, что сомнения в их подлинности напрасны - такое подделать невозможно. Мы с Володей долго торговались и в итоге драгоценный альбом поменял хозяина. Договорился с ним, что и дальше буду приезжать в Ленинград из Москвы покупать у него оставшиеся треуголки. Грело меня и то, что эти оказавшиеся никому не нужными весточки из прошлого продолжат жизнь в среде настоящих коллекционеров и станут участниками многих филателистических выставок, на которых их смогут увидеть тысячи людей. Мне не терпелось увидеть лицо Юрия Николаевича, когда покажу ему этот поистине уникальный альбом.
Когда мы с ним встретились в клубе и он увидел альбом, то я даже испугался, не хватит ли сбледнувшего с лица Юрия Николаевича кондрашка. Трясущимися руками заядлого коллекционера он брал и разглядывал треуголки, а когда наконец пришёл в себя и услышал мой рассказ о происхождении этой находки, то оказалось, что он слышал о существовании блокадных писем, но никогда ещё их не видел. Он заплатил мне за альбом баснословную по тем временам сумму и потом ещё долгое время я гонял за этими треуголками в Ленинград к Володе – у него их там было какое-то нескончаемое количество. Меня посещала мысль о том, что это не совсем достойно обогащаться за счёт весточек из далёкого прошлого, но, с другой стороны, эти годами прозябавшие в коробках письма увидели наконец-то свет именно благодаря мне и возможно когда-нибудь они все-таки попадут в руки потомкам солдат.