Табор

Фото из Интернета


          Сегодня, в преддверие торжественного события – свадьбы любимой дочки, племянницы, внучки, вся родня словно с ума посходила. Звонки, посещения, беготня…
Хорошо, у нас всё давно готово, расписано. Мы с Сонечкой забираем бабушку с дедушкой и вечером в город к Галине с Владимиром. Туда на утро уже пригласили специалистов, что женщинам причёски сделают, ногти поправят. Даже договорились за мальчиков, в смысле височки подравнять и чёлочки.

          Наши Ксюша с Сашей заезжают в отель для молодожёнов. Там у них все приготовления, наряды, макияж, фотосессия.

          Сваты, понятно, на месте. Принимают родственников со своей стороны. Для других сняли квартиры на двое, кому на трое суток. Большая часть приглашённых соберётся у ЗАГСа, а уже оттуда молодёжь на лимузинах по городу, а «старички» автобусом до банкетного зала репетировать программу с тамадой.

          Одним словом, чего воду мутить, когда всё под контролем ответственных мам и пап брачующихся.

          Чтобы не слушать «охи» да «ахи» телефонных разговоров супруги, идём с Василием во двор. Надо масло проверить, скаты пощупать, как-то отвлечься и успокоиться.

- Вася, тебе что привести со свадебного стола?

- Мя?! – словно удивляется друг.

- Нет, ты с нами не поедешь. Я тебе потом фотографии, может, видео покажу.

- Ма-а-у-у-уййй!

- А куда тебя? Ты со шлеечкой и поводком не ходишь, в переноске не сидишь, а если потеряешься?

- Мыр-р-рауя-я-яу! – трётся об мои ноги.

- Вот и договорились!

- Вкусняшку для тебя сам выберу. Тебе чего рыбного или…

- Мя! – кот присел и облизнулся.

- Хорошо! На моё усмотрение.

- Сосед, привет! Ты с кем это речи ведёшь? – над забором нависла голова Сергея.

- Стихи повторяю, чтобы не опозориться, – выхожу на улицу, жмём кисти, тренируясь, кто кого пережмёт. – Мы с моей решили музыкальный номер показать перед напутственными словами и подарками.

- Молодцы! – мужчина отпускает мою руку.

- Мы с Леной у Дворца вас ждать будем. Поздравим и поедем обратно…

- Чего это? А за столом посидеть?

- Да тут такое дело, волнуюсь я…, – присаживаемся на лавочку.

- Темнишь что-то…

- Видел, у нас в крайний дом, что Соловьёв строил полгода, как цыгане въехали?

- Конечно! Люди оседлые, хорошие. Здороваются. Детвора в садик и школу пристроена. Их много, но я… Подожди! Это о чём?

- Соседи с той стороны говорили, что их молодёжь по участкам шарилась.

- Поверил сплетням? – мне смешно.

- А ещё ходят и к машинам, что на улице народ оставляет, присматриваются.

- Серёжа, у тебя случайно не мания преследования, – прикладываю ладошку тыльной стороной к его лбу.

- Варлаам, тебе всё шутки, а я переживаю. Вот уедем с женой, приедем, дома что-то пропало…

- Так ты поэтому свою «Волгу» зимой во двор загонял и в гараж ставил под замок? А я то подумал, наверно, аккумулятор слабенький, на морозе садится… Да-а-а-а… То есть мы уезжаем и ничего… Лучше отмазку не придумал?

          Я даже обиделся: «Вот значит, товарищ и друг не хочет в мероприятии торжественном поучаствовать. Мы его дочь три дня обмывали, он меня везде за собой, как трезвого водителя таскал, а теперь в кусты?». Посмотрел я на него оценивающе, встал, махнул и в калитку направился.

- Чего обиделся? Я их с детства боюсь…

- Так, всё-таки маничка…, – я даже выдохнул. – А давай я тебя успокою. Нет, конечно, если вы не останетесь, ваше дело. Заодно и за нашим домом присмотрите…

- И Васю покормим, – подхватил улыбающийся сосед.

- По рукам!

- Обожди! Ты же хотел мне что-то рассказать?!

          Почесал я себе за ухом, чихнул душевно, глянув на солнышко.

- Мне дядька мой рассказывал, что в Крыму жил, такие вот то ли сказки, то ли байки… Цыгане народ своеобразный, но неплохой. Песни у них хорошие, коней всегда любили, даже сейчас на железных засматриваются. Мужчины все серьёзные, гордые. Женщины статные, красивые.
 
          Не без греха, как и всё человечество. Есть нечистые на руку, есть на язык. Так вот. Дядька мой в оккупацию под немцами жил в деревне, а как Советская Армия освободила полуостров, переехал с мамкой, братьями и сестрами в село, где начали восстанавливать совхоз. На прежнем месте голодуха, а тут… Ему тогда лет десять было. В то время уже взрослый мужик! Пристроили его в МТС, трудодни считали, кое-какая копейка перепадала. Отец из партизанского отряда в армию записался… Так и сгинул где-то под Будапештом.

- Ты мне решил историю Отечества пересказать? – Сергей от нетерпения коленки зачесал.

- Я тебе про те годы, чтобы проникся в суть произошедшего. Ближе к осени на холме у села табор остановился. Мужики и бабы с рассвета до заката на работах, а детишки одни. Стали их закрывать в хатах. Боялись, что украдут цыгане. Во времена были.

- Так я их поэтому и стал бояться. Малым был, когда тетки в разноцветных юбках у нас по деревне ходили. К нам во двор зашли, батя на них с граблями прогонять. И как вкопанный встал. Мать выскочила тоже в крик, а тётка с ней говорит, провела по воздуху рукой, и матушка, словно изваяние, застыла. Они меня с собой и увели. Правда, недалеко. Соседи отбили.

- Да-а-а-а, сочувствую. А я тебя повеселить хотел.

- Продолжай. Слушаю.

- Люди с табора приходили в село. Где у кого что-то и пропало, но так – мелочи. Однако дальше разговоров не пошло. Может, приврали, а вот концерты с песнями под гитары и танцами устраивали. И народ к ним попривык. Кто-то из цыган даже на работы полевые пошёл, кто-то в садах трудился. Да и концерты стали платными. Селяне приносили в благодарность продукты.

          Лошади тогда на вес золота. Колхозники посетовали в разговоре с ромалэ на эту проблему, а те, мол, у нас есть прекрасный конь, правда он кроме брички ничего не таскал, отдадим за зерно. Сговорились. Мужики прикинули, к двум, что есть третья, это уже приличное подспорье, зерном скинутся, да и председатель чем поможет.

          Через несколько дней табор переместился за холм, а после обеда, выходной был, устроили цыгане концерт. Когда начали расходиться, выскакивает мальчонка и кричит: «Я могу сказать, что будет через двадцать лет!». Народу интересно, а пацанчик: «Сбрасывайтесь копеечками и всё вам поведаю как на духу!».
 
          Девочка, видно его подружка, пробежалась со шляпой и упорхнула. Взрослых из табора уже не было. Как дядька потом смеялся: А этот стервец отошёл чуть дальше и портки до колен опустил, смотрите, говорит, мой крючок и не видать, а через двадцать лет вот таким будет, и развёл руки в стороны. Натянул штанишки и дёру».

          Селяне пришли в себя, хотели на разбор идти, тут коня ведут. Высокий, красивый, искрится в лучах заходящего солнца и пританцовывает, гарцует. Грива и хвост жгучая смоль. Колхозники окружили, трогают, хлопают, причмокивают. А конь старается, копытом землю бьёт. Правда, в зубы посмотрели и засомневались. Там должен быть старый, однако щеголяет ровными боками – молодость на лицо. А ромалэ, поясняют, у немца отбили, когда те драпали, питание было в таборе скудное, вот и вид челюсти такой неприглядный.

          Что поделаешь, лошадь в хозяйстве нужна. Хлопнули по рукам, сделка состоялась. Отдали зерно в обещанном количестве. Мужчины помоложе взвалили их на плечи и быстро в сторону своих кибиток ушли. Двое в возрасте ещё побыли, поднесённые чарочки самогона опрокинули и были таковы.

- И всё? – сосед привстал.

- Всё наступило утром. Зашли в конюшню, вместо красавца доходяга худющая. Грива и хвост нарощенными оказались из женских волос. Сам коняка был покрашен, но так, что и не понять сразу. Копыта также выкрашены. А рот и зубы своими оказались.

- Так он же гарцевал? – Серёга прищуривается. – Что-то твой дядька не договорил тебе.

- Не поверишь. Через несколько лет он у других цыган выпытал, в чём дело, когда этой историей поделился. Они, оказалось, вставляли шланг в… сам понимаешь куда, и всем табором надували животное, а потом забивали кукурузным початком отверстие. Видно, в ночь «пробка» выскочила и «шарик» сдулся, – смеёмся уже вместе с другом.

- Варлаам, вот за что я тебя уважаю, умеешь поднять настроение и так рассказать можешь, что правду от байки не отличишь! Пойду жене на уши «присяду».