Нам всем не хватает убеждения

15 марта текущего года исполняется 100 лет со дня рождения писателя – фронтовика, продолжателя  традиций классической отечественной литературы – Бондарева Юрия Васильевича. Не стану произносить  высокопарных слов о его титулах, наградах, премиях. Подобные словесные восхваления  в адрес современных «гениев» обесценили значение этих понятий, набили оскомину, воспринимаются с недоверием.  Самой лучшей  наградой писателю является  вдумчивое знакомство с его творчеством, которое  не устарело и сегодня, поскольку в нем поднимаются вечные темы о взаимоотношениях людей, поисках истины, смысла жизни, нравственного выбора.
Перечитывая  роман Ю.В. Бондарева  «Берег»,  который вышел в 1975 году,   обратила особое внимание на диалог господина  Дицмана,  главного редактора крупнейшего издательства «Вебер»,  и советского  писателя-фронтовика Вадима Никитина. Сам Дицман назвал его «откровенным диалогом между Востоком и Западом, между восточным писателем и западным журналистом». В этом диалоге  обсуждаются   острые проблемы мировой действительности  того времени, они и сегодня   остаются такими.
  Дицман  так характеризует  Западную  действительность: «Западная Германия после войны зажралась так, как свинья, и мозги ее все больше заплывают жиром. Обыватели живут в одурманенном мире товаров и превращаются в бездушные машины потребления»…….. «Современному миру машин не нужны ни Шекспир, ни Толстой, ни Достоевский……. Современные немцы много думают о мерседесах, загородных домах, нет духовной жизни и духовной веры…..Прагматизм подчиняет все истоки и модель – Америка».
«Любовь в современном мире лишена ложных предрассудков и свободной цивилизацией опрокинуты ложные сигналы «стоп», эти, пожалуй, архаичные запреты, которые сковывали свободу человеческих чувств между ним и ею.., между ним и ним, или ею и ею.. Каждый свободен в выборе портнера»- говорит Дицман…..  Старые Боги и добродетели умерли, их нет и нет уже понятия прежней семьи, любви, брака……Западный мир продолжает держаться на 3 китах – спорте, сексе, телевизоре….Мы живем в эпоху сексуального взрыва, когда сорваны все покровы с человеческого тела и существует полная свобода выбора для задавленных прежде комплексов».
            «Боюсь, господин Никитин,   что через несколько лет, в Советском Союзе тоже исчезнет духовная жизнь".  – говорит Дицман Никитину. Никитин: "Вряд ли, хотя знаю, что нас тоже ждет испытание миром вещей".
«Ваша вера – коммунистический оптимизм, вы материалисты и идеалисты одновременно, вы еще хотите говорить о человеке, неких идеалах и смысле жизни. А в послевоенном Западе этой веры в идеалы нет. Все изверились в евангелистическом добре и в человеке» - продолжает Дицман.
В другом романе Юрия Васильевича, «Игра» вышедшим в канун перестройки, реальность мира предстает в еще более темных красках: «Очень многие живут под знаком крушения человека, которое несет эта ложная цивилизация….Все безнравственно, когда технический прогресс безнравственен.  Он против человека и превращает человеческую душу в пустыню…….Все эти американские моды в архитектуре, моде, музыке, да во всем – это бытовой и интеллектуальный концлагерь, который распространяется по миру. Впрочем, многие хотят этого американского концлагеря. Мирового обывателя прельщают мишура, красивая упаковка, его легко обмануть».
Прельстила и нас эта мишура,  и  мы сделали выбор в пользу такого вот Западного мира, о котором откровенно говорилось в романах Бондарева.  Мне очень хочется их назвать  романами – предостережениями, наполненными тревожными предчувствиями.   Это испытание миром вещей, о котором говорит Бондарев в романе «Берег», в конкретный исторический период мы не выдержали. Случайно  ли это? 
Вспоминаю,  как в последние годы Советской власти  все больше мы отходили от духовной жизни, хотя по инерции продолжали еще читать, покупали и доставали по блату книги, украшали ими свои стенки. Наши мысли   были поглощены  материальными предметами,  мы все более превращались в обывателей, мечтающих приобрести ту или иную вещь. Погоня за  вещами стала приобретать все более массовый  и захватывающий характер. Однажды я знакомилась в архиве с перепиской солдата с сестрой. Тогда, в конце Великой Отечественной войны, сестра писала: «Я вижу вокруг себя людей, которые очень хотят пожить вовсю». Это желание пожить «вовсю» с годами становилось все  сильнее.  Люди, пережившие войну, испытавшие все ее тяготы, хотели, во что бы то ни стало, чтобы их детям не пришлось испытать того, что довелось им, чтобы они жили в комфорте и достатке. Да, вполне понятное желание, но оно обернулось тем, что материальные ценности стали в новых поколениях все более и более превалировать над духовными, превращаясь в самоцель, смысл жизни. Опасность была в том, что ради их приобретения люди  готовы были пожертвовать многим: своим прошлым, тем, что строилось и создавалось большим трудом, и даже будущим.
Помимо этого, вспоминая перестроечный период, все яснее чувствую,  что народ как бы преднамеренно подводили к рыночной экономике, западной ориентации. С приходом гласности  печать безжалостно разрушала все устои советского общества, глумясь и издеваясь над прошлым.  Потом опустели полки магазинов (сегодня говорят о преднамеренности этого явления). Как единственный выход – рыночная экономика, западные ценности и, главное, магазины с сотней видов колбасы, и так называемая любовь, «снявшая с себя все покровы». Как тут не вспомнишь речь Лахновского  в фильме «Вечный зов», (по роману А. Иванова).  «Запад не даст распространиться коммунизму по Европе…Мы разрушим ваш коммунистический фанатизм… Есть только одна идеология всех времен и народов – жить как можно дольше и жрать как можно слаще….Как не воспитывай, остается один закон – своя рубашка ближе к телу…. За нами идеологическая машина всего мира…Мы найдем союзников внутри – деньги сделают все…. Войну за души людей мы выиграем». По этому сценарию и развивались события.
 Были слова предостережения, кроме Ю.В. Бондарева, как ни странно,  они шли,  от писателей диссидентов, уехавших на Запад или изгнанных из Советского Союза, например, В. Максимова,  А. Зиновьева, но кто их тогда слушал. Земные блага оказались сильнее идеалистических представлений о равенстве, братстве, совести.  «Ты обещал им хлеб небесный, но может ли он сравнится в глазах слабого вечно порочного и вечно неблагодарного людского племени с земными благами?» - говорит инквизитор Христу в земном обличье. (Ф.М. Достоевский:  «Легенда о великом инквизиторе)
«К сожалению, не произошло увеличения любви, братская жизнь не наступила, а мы так неистово ждали ее после войны. Сытость, соблазн и владение материальными благами не сделали многих из нас лучше. Кто виноват? Мы все. Мы слишком заботились о легкой жизни и забыли о главном – во имя чего дана нам жизнь. …….Почему все-таки не произошло совершенствование? Война? Выбита лучшая часть нации? Вернее всего: мы до сих пор не заделали бреши. Куда исчезли нравственные правила и устои, без которых Россия немыслима?» - вопрошает Крымов в романе «Игра».
Увы,  сознание наших людей  было готово к принятию западных ценностей, что подтвердила перестройка. В этом кроется один из ответов на вопрос, почему наш народ не встал на защиту Советского строя. Сегодня многие говорят о том, что были обмануты.
Юрий Васильевич Бондарев в романе «Берег» ставит вопрос о смысле жизни человека, о цели человеческого общества.  «Революция? В чем ее последняя суть - опять цель – холодильники для всех?» - вопрошает Дицман.  По Никитину «Это – отрицание безнравственности и утверждение нравственности, то есть вера в человека и борьба, и, конечно, совесть, как руководство к действию. А вы сами сказали, что веры и идеалов на Западе нет. Я думаю – что вера – это эмоциональное отношение к надежде и истине. Если ее нет, выхода не вижу».
  Пока торжествует первое, но что нас ждет в будущем? Хочется  верить в то, что духовная основа не исчезнет в нашем народе, и мы все же избавимся от одурманивающего влияния мира вещей.  Россия без духовности – это не Россия.  Пока огоньки впереди не мелькают, только искры в воздухе проносятся, подавая слабую надежду на перемены в сознании людей. Эти искры сегодня проявляются  и в том, что люди все чаще стали вспоминать советское прошлое, где,  не смотря ни на что, были идеалы, культивировалась вера в человека, уверенность в завтрашнем дне, развивалась культура, которая составляет основу общества.  Недавно прочитала публикацию о том, что, оказывается основу человеческого счастья, составляют взаимоотношения между  людьми. Чего нам сегодня особенно не хватает.  Не хватает единения, уважения, понимания и сострадания. Могут ли быть добрые, открытые, человеческие отношения в расколотом, торгашеском  мире?
Не хватает нам сегодня и положительных героев, как в жизни, так и в литературе. Советская литература нам демонстрировала таких героев.  В романе «Берег» это, конечно же, лейтенант Княжко. «Княжко был смелее нас всех. И погиб потому, что был лучше нас» - восклицает с горечью Никитин. К сожалению, тогда многие перестали их воспринимать всерьез, сегодня,  до отрыжки нахлебавшись материальных ценностей, начали по ним тосковать.
 «Я верю в революцию и диктатуру пролетариата, потому что новая общественная формация – познание человечеством самого себя» - заявляет писатель Никитин в романе «Берег». Эти слова вероятно можно отнести и к автору романа.
Перечитывая романы ю. В. Бондарева невольно задаешься  вопросом – были ли у него  примеры, кумиры, которые питали его взгляды, служили  духовной опорой. Ответить на этот вопрос помог его роман «Игра». В нем главный герой кинорежиссер Крымов с вечера и до глубокой ночи читал дневники Льва Толстого. «Но всякий раз в дневниках он находил то, что успокаивало Толстого убеждением и возбуждало страждущей верой в усовершенствование мира посредством обращения к самому себе ради увеличения любви друг к другу, любви не плотской, не физической, а духовной. В ее обнаженной, даже насильственной разумности он видел ключ ко всей нравственной жизни великого человека в последние его годы, и, натыкаясь на следующей странице на сострадающую всему человечеству фразу: «Как же мы можем кого-нибудь не любить, когда знаем, что все приговорены».
В этом же романе «Игра» Юрий Бондарев обращает свой острый писательский взгляд на протопопа Аввакума.  «Это был памятник протопопу Аввакуму, неистовому правдолюбцу, сожженному в Пустозерске царским повелением в семнадцатом веке, умерщвленному огнем в страданиях за неистовый бунт против всемогущего патриарха Никона.   – Экими мы тут кажемся жалкими, – сказал оператор и в нерешительности опустил киноаппарат, погладил шершавый камень. – Страдалец. А какая у него силуха была и убеждение!
   – Нам всем не хватает убеждения, – сказал Крымов. – К сожалению.
   – Мы просто не знаем, где истина, – усмехнулся оператор.
– Променяли на  модный галстук  и  модную юбчонку    с   иностранной наклейкой на заднице.   
Они стояли перед камнем, читая на нем слова о непокоренном страданием и смертью протопопе, страстотерпце непоколебимом, никакой властью не наделенном, но поднявшем себя во имя своей правды и веры против царя всея Руси Алексея Михайловича и властолюбивого патриарха Никона. И Крымов с болью вообразил, как он, привязанный, горел вот здесь, в подожженной с четырех сторон палачами избе, проклиная изменников, предателей веры, уже вконец обессиленный, но неистощимый в духовной страсти, – и, сняв шапку, глядя на камень, мысленно просил у него сил, одержимости в режиссерском деле своем, зная, что других сил в помощь, кроме собственных, не будет».
В обоих случаях автор  акцентирует внимание на слове «убеждение», которого, по его мнению, нам всем не хватает, а также силы, одержимости. Подумалось: как хорошо, что такие примеры в нашей истории есть, они не дают погаснуть надежде.   Таким примером является и творчество Юрия Васильевича Бондарева.