Воспоминания

          Альянаки Александр

                Воспоминания

    (Имена и фамилии некоторых действующих лиц изменены) 

                Детские воспоминания

По национальности я – караим. Караимы имеют иудейские корни, они являются потомками  древних евреев, исповедовавших иудаизм караимского толка (караимизм). Крымские караимы, это уже не евреи, это отдельный этнос, сформировавшийся в Крыму. Есть такая версия, что часть хазар приняла караимизм и древние иудеи растворились в массе единоверцев-хазар. Другая же часть  хазар приняла талмудический иудаизм, - так появились крымчаки – крымские евреи. И те и другие потом переняли быт и обычаи от хазар, а потом от татар. В итоге, караимы гораздо ближе к крымчакам, чем к евреям. Сейчас караимы уже, большей частью, не считают себя иудеями, а, скорее, потомками хазар и восточных кочевых народов. Само слово «караим» в переводе с древнееврейского языка означает  «читающие» (окончание «им» в иврите обозначает множественное число). Читающие, потому что караимы признавали только письменную Тору – «Пятикнижие Моисея», основа которой десять заповедей. Караимы отвергли Талмуд, как ложное учение – человеческое мудрование. Они, по сути, оказались ближе к христианству, так как не только чтили Тору, признаваемую христианами, но и никогда не возвышали себя над другими народами, особо почитая книгу «Левит» (Из Пятикнижия Моисея), а из нее в главе 19 параграфы 18 и 34: Люби ближнего твоего, как самого себя. Пришлец, поселившийся у вас, да будет для вас то же, что туземец ваш; люби его, как себя; ибо и вы были пришельцами в земле Египетской. Царская династия Романовых всегда с уважением относилась к караимам, они получили все привилегии, как русские дворяне. Здесь могло сыграть роль еще одно любопытное обстоятельство. Есть серьезное основание полагать, что царь Петр I имел караимские корни по матери, Наталье Кирилловне Нарышкиной.  Великий князь литовский Витовт совершил поход в Крым, разбил крымских татар в 1392 году и, не взяв караимскую крепость вблизи Бахчисарая Чуфут-Кале, попросил стать своей личной охраной 300 караимских воинов за их доблесть и храбрость и, конечно, верность. Среди них был караимский воин Нарышко. Есть исторические сведения о его потомках, вплоть до матери Петра I. 
Патриарх Алексий II защищал караимское вероучение перед раввинами Нью-Йорка. Кроме того, крымские караимы признавали Христа, как пророка, так же, как и Магомета. Для караимов всегда были характерны строгое соблюдение заповедей, неподкупность, воинская доблесть и честь. Я составил свое древо, примерно, на 500 человек, и по мере его изучения всё более проникался восхищением и уважением к своему народу. Потом написал:

               Караимы

Спасибо, род мой, верный и прямой,
Не знающий измены и коварства,
Ты верил То;ре многовековой
И память чтил Израильского царства.

Ты в каждом сердце трепетно носил
Священные Заветы Моисея,
Ты милости Всевышнего просил,
Любил и чаял, взращивал и сеял.

И каждого любил ты, как себя,
Ведь все когда-то были пришлецами,
И жертвовал собою, всех любя, -
Есть Вера в нас, и есть Закон над нами!

Газзан в кена;се звучно распевал
На древнем языке псалмы Давида,
И пели хором, и Алтарь сиял,
Молились скрыто женщины, все видя.

Читали зе;хер в скорбные часы,
И плакали по воинам убитым,
И воспевали девушек красы,
Даре; внимали быстрым звонким ритмам.

И пели агава;ты, конушму;,
Как, пальчики оближешь, выпекали,
Задорно танцевали хайтарму,
И бешено, горячие, скакали. 

Спасибо и родителям моим,
И дедам, что Отчизну защищали,
Тебе, забытый старый караим,
Чей памятник разбили и украли.

Не каждый смог осуществить мечту,
Но были, все же, Господом хранимы,
За доблесть, неподкупность, доброту,
Народ мой славный, честный  – караимы!

В Талмудизме же явно есть духовные нарушения. Например, в Кицур Шулхан Арухе (учебнике рационального иудаизма) написано (я читал его на русском языке в Израиле), что только еврей имеет духовную душу, а все остальные животную, и что ближний твой только еврей. И только отдельные праведники могут достигать уровня новорождённого еврея.
Такое мудрование, порождающее гордыню, и разделение на евреев и гоев, возникло оттого, что талмудисты богоизбранность народа перевели в родовое наследование. Это, несомненно, порождает многие беды. Караимы с евреями веками на религиозной почве спорили и даже враждовали.
Фамилия Альянаки состоит из двух слов (Ал Янак) и с караимского языка  переводится как краснощёкий. До революции фамилию писали Альянакъ. После присоединения Крыма к Российской Империи  в 1783 году остро встал вопрос переписи населения, новых подданных России.  Для этого, в частности, около 1785 года караимам стали давать фамилии. Часто это были клички и прозвища, связанные с характером и внешним видом старшего родоначальника, также они давались по роду деятельности и месту рождения.
Родился я в день осеннего равноденствия 23 сентября 1957 года в Феодосии, в здании, где сейчас краеведческий музей (музей Древностей). До революции это была гостиница Генуэзская, а в середине 20-го века там был роддом. Если смотреть со стороны набережной, то я родился на втором этаже за вторым окном слева. Вскоре после моего рождения семья переехала к родителям отца на ул. Буденного 16 (ныне ул. Нахимова 50). Настояла на этом мать отца – бабушка Сара, она очень любила Савву, может быть даже слишком, как всякая еврейская мать, да еще и пережившая оккупацию, и чудом избежавшая расстрела вместе с семьей. Родители же моей мамы (Елены Борисовны Коген) жили в Бахчисарае. Моя мама при большом авторитете своего  отца Бориса Петровича (вообще-то Берахи Итровича), дошедшего артиллеристом с боями до Берлина, тем не менее, воспитывалась в вольнолюбивом духе. Поэтому жить в одной квартире с патологически ревнивой свекровью ей было очень тяжело. Окно выходило на улицу на первом этаже и, иногда, она даже в него выпрыгивала, чтобы прогуляться и сбросить отрицательную энергию. У меня была молочная сестра Вита, вернее сказать, молочная тетушка. Дело в том, что бабушка мамы по отцу Соня Азарьевич была самой старшей из 11 детей – 1874 года рождения, а ее сестра Лея – 1890 г. рождения, была бабушкой Виты. У мамы Виты не было молока, и моя мама её кормила, так как у неё молока было в избытке. Надо сказать, что мама эту традицию продолжала всю жизнь, она всегда стремилась накормить всех, кто приходит в дом, эта особенность в какой-то степени передалась и мне. Отец работал в это время директором Дома Пионеров, который находился на территории нынешней гостиницы «Лидия». Результат выдающийся, если учесть, что ему было тогда 25 лет. У него были связи в Исполкоме и родителям дали квартиру на ул. Чехова 39 (ныне ул. Чехова 36). Там и прошло моё детство. Деревянные ворота, общий двор. От ворот шёл спуск вниз, с левой стороны была лестница на второй этаж. Вначале большая веранда. Вверху ее были узорчатые совсем маленькие окошки, по сути это была деревянная решетка с окошками. Все они были из разноцветных стёкол, и когда солнце было на юге в зените, то свет попадал на них, и вся веранда освещалась веселыми разноцветными лучами. Потом шёл вход в комнату, из которой прямо дальше был вход на кухню с печкой. Посреди комнаты налево шёл вход в еще одну комнату. Удобства были на улице. В туалете был черпак из немецкой каски. Во дворе бегали крысы. В квартиру они тоже попадали, и мама, однажды, засекла большую крысу на спинке моей кроватки. В общем-то, она могла меня загрызть. Вызвали санинспекцию. Нам дали большую клетку-ловушку, которую поставили во дворе. Попасть туда можно было только внутрь. Когда там набралось достаточно крыс, то пришедшие инспекторы стали заливать их кипятком. Не знаю, что испытывали при этом те и другие, но зрелище и звуки были ужасные. К счастью, я этого не видел. Поскольку тогда давалось только два месяца на свой счёт после декретного отпуска, а кормящим мамам  предоставлялись только дополнительные перерывы для кормления во время работы, мной занимались в остальное время разные бабушки.
Однажды меня оставили на ночь на мамину сестру тётю Соню, которой было всего 10 лет, и в полночь я стал истошно кричать: «Апа, дай ди, пись-пись!». Кричал целый час, пока не пришла соседка тётя Клава и не успокоила меня своей опытной рукой. А означало это: «Тетя, дай воды и хочу писать». Так что первые свои слова я сказал и на караимском языке.
Меня постоянно передавали с рук на руки разным бабушкам. Немало из них оставались старыми девами, они занимались шитьём и вязанием караимских лоскутных одеял, наволочек и скатертей. Им подкидывали для пригляда малышей. Меня относили на караимскую слободу в дом справа от Фонтанной площади. Там работали сёстры Коген, поздние дочери моего пра-прадеда, занимавшегося овцеводством, Давида Авраамовича (1820-1885), его называли из-за высокого роста «Узун-Даудом» длинным Давидом. Он же был сыном газзана Авраама Когена. В детстве Сара (1867), Назлы (1869) и Эстер (1872) жили в доме отца (ныне на месте дома ул. Караимская 7). Долее всех прожила очень добрая бабушка Назлы, скончавшись в возрасте 98-ми лет в 1967 году. Так вот, я ползал по комнате со строчащими машинками «Зингер» и, однажды, таки подставил палец под иглу. Уж крику-то было. Нянчила меня также дочка их брата Самуила (1875-1944) Вера (Девора) Ходжаш (Коген). Называли её ещё Верой Архангельской из-за ссылки на север, где выжили только она и отец, а мать и старшая сестра погибли от голода и холода. Своих детей из-за этого она так и не смогла завести. Сейчас в ее квартире феодосийское караимское общество.  Но тогда в конце пятидесятых она жила со своим мужем Исааком в небольшом домике напротив могилы Айвазовского, куда меня и приносили. Чуть повыше были террасы с частными домами.
Мой прадед Абрам Альянаки (1860-1915) был человеком добрым и мягким по натуре, жена же его Бьяна Халач (1872-1942) , как это нередко бывает у таких мужей, была с сильным характером. Караимская молодежь в конце века очень увлекалась картёжными играми на зеленом сукне в кофейнях. Род Альянаки был достаточно обеспеченным, занимались коммерцией, но при этом они были людьми чрезвычайной честности, недаром отец Абрама Шаббетай был габбаем (старостой, ведающим хозяйственными делами общины). Тем не менее, страсть к игре была сильной, играли, в основном, в кофейнях на зеленом сукне в «Макао» и «Иллюзион», и прадед проиграл подряд в карты два дома, второй, желая отыграться. Один из них был чуть ближе ко входу в порт от нынешнего кафе «Антресоль», а другой напротив, через улицу. После революции Бьяна с детьми Ксенией и Марком жила у родственников Халачей в доме выше могилы Айвазовского. Её младший брат Гелель Халач, 1879 г.р. в 1911 году там купил еще дом с террасами на ул. Мариупольской.  Дом находился прямо выше по склону нынешнего караимского музея метров на 150. Там теперь пятиэтажки. Внизу был сенник, а вверху каретный сарай. Посреди двора был колодец. Работал Гелель в Заготзерне на Сарыголе экспедитором.  Работал он хорошо и его даже премировали шифоньером. В 1941 году после десанта немцы всех из города выгоняли, и Гелель отправил на подводах семью к родственникам в Старый Крым, а сам уезжать отказался. Осталась и Бьяна. Когда он отлучался, то во время оккупации из дома многое было украдено, ухитрились утащить даже пианино. Дом Бьяны разбомбило, и осталась одна воронка. Бьяна скончалась в 1942 году во время оккупации, ей было 70 лет. После войны был сильный голод, Гелель стрелял воробьев, собирал улиток, но все равно сидел у своего дома опухший от голода и умер в 1947 году. После войны туда вернулись дети Гелеля Халача со своими детьми. Ниже по ул. Ленина жила в двухэтажном доме бабушка Аня Карга (Мичри). Она была сестрой моего дедушки Бори Когена. Её муж Семен Мичри погиб на фронте в 1941 году. Она была по натуре бойкой и весёлой женщиной и вышла замуж после войны за Ефима Карга. А от Семёна  осталась дочка Алла, ровесница моей мамы. С ее сыном Игорьком мы дружили. Напротив дома бабушки Ани был летний кинотеатр, и любимым занятием у нас было залезть на дерево и поверх стены смотреть кино. Также в шестидесятых годах мы ходили собирать садовую крупную чёрную до 4 см. шелковицу к Халачам. Тогда она росла почти в каждом дворе огромным размашистым деревом, чрезвычайно ароматная и очень полезная, особенно от давления. Но настолько же она пачкала весь двор и всё тело при сборе ягод.  Поэтому собирали ее всегда в трусах. Синие же пятна на всём теле оттирали зеленой незрелой шелковицей, а потом шли под летний душ. Однажды вернулись с шелковицей домой и нам сказали, что только что умер дедушка Ефим. Был 1970-й год.
Я любил ходить с родителями на караимские праздники, было весело, интересно и очень много вкусностей. Там был один очень крупный караим, кажется из рода Хафузов, по прозвищу «Змей Горыныч». У него был огромный нос и он умел по-особому таращить и вращать глаза, в общем, из того разряда,  которым говорят, что мол, друг, сними противогаз, химатака уже прошла, а он отвечает, что его и не надевал. Так вот, этот «Змей Горыныч» как-то показал мне Москву, подняв за уши, и мне это так «понравилось», что я этот прием повторил в караимском спектакле «Яшка», правда, в 19-м веке показывали Стамбул. Бабушки постоянно играли в разные игры, из которых больше всего мне нравилась игра в домино «пять-пятнадцать», где надо было приставлять доминошки ещё и так, чтобы сумма была кратна пяти. Ещё я обожал ходить к бабушке Вере, младшей сестре моего деда Бори, на улицу Роза Люксембург, так  как там собиралась большая веселая компания и готовились совершенно необыкновенные вкусности. Запомнились мне маленькие слоеные пирожки с тертыми орехами и медом, запекавшимися на топленом масле и трёхслойный торт с белым и какао бисквитом, с вкуснейшим кремом с жареными орешками. И если в детском садике у меня самым нелюбимым блюдом была холодная манная запеканка с киселём, я до сих пор содрогаюсь при мысли о ней, то более всего я любил домашние эклеры с заварным кремом. Напротив, рядом с конечной остановкой Тимирязева, до сих пор сохранилось маленькое причудливое здание, где еще до войны продавали воду по 2 копейки за ведро, а сама эта квартира со старинными ставнями и огромным трюмо имела давнюю историю. Когда вначале войны немцы наступали, то мой дед Борис заведовал документами военкомата в Керчи. Ему приказали срочно эвакуировать документы. Они вместе с шофёром погрузили всё на полуторку и понеслись к морю, но последняя баржа только что отошла и на их глазах ее потопили налетевшие «мессеры». Тогда, согласно приказу, они подожгли машину с документами, а немцы уже въезжали в город. Они спрятались, а потом ночами Борис стал пробираться вдоль берега в Феодосию, отлёживаясь в светлое время в оврагах. Так вот, он добрался именно до этой квартиры, из которой во время оккупации практически не выходил. Когда же приходили с проверкой, то он прятался под кроватью своей матери Султан (моей прабабушки Сони). Она ложилась сверху, а полицаям объявляли, что она больна тифом и они быстро ретировались. Промышлял же он шитьём и ремонтом обуви, чем и кормились. И досталось же в жизни моей прабабушке. Вначале они с мужем Итро Когеном и маленькими детьми жили в Семи Колодезях (ныне Ленино), где у него был магазин и амбар для ссыпки пшеницы, а в 1912 году они переехали в Феодосию, где он построил два дома в дачной местности на углу Рукавишниковской и Ольгинской улицы. Сейчас они на территории санатория  министерства обороны. Он успел их застраховать перед революцией в обществе «Русский Лойд» и у нас сохранились страховые свидетельства. Второй дом был для старшего сына Давида, который был юнкером у барона Врангеля.  После окончания гражданской войны в 1921-м году в Феодосии собирали списки всех, служивших у Врангеля. Итро не подал данные на него в органы власти, хотя это был большой риск. Так Давид чудом спасся, так как все зарегистрированные были расстреляны в Симферополе, либо на Карантине в Феодосии. Умер же Итро от холеры в 1920-м году на ступенях своего дома. На той же ступеньке я сфотографировал его внучку – мою маму. Соня же осталась одна с маленькими детьми на руках. Она была совершенно непрактичной, не знала цен. В 1922-1923 годах был сильный голод и она ходила на базар, где за бесценок отдавала скопленное золото за еду. Ее там прозвали «золотой бабкой». Но детей от голодной смерти она спасла. Тогда же на Давида напали, пытались отобрать хлеб. В него бросили камень и повредили Давиду ногу. В 1927 году он женился, родилась Ирочка. Но потом, вследствие той давней травмы, у него развился костный туберкулез, от которого Давид и скончался в 1931 году.   
  Первый телевизор появился у нас дома в начале шестидесятых годов. Он был  с очень маленьким экраном и огромной полой линзой перед ним, которая заполнялась водой. Более новый телевизор Неман-3 (просто удивительно, как я мог запомнить название) купили около 1964 года. Экран у него был уже побольше, около 30 с чем-то см., и его залепляли цветной пленкой со всеми цветами радуги. Внизу был красный цвет, вверху голубой.
 Родители мои были учителями, мама – физики и математики, отец – географии и истории, кроме того моя тётя, сестра матери, Соня, была учительницей русского языка и литературы, а старшая сестра моей бабушки Нюси Гулеф была учительницей начальных классов. Ее семью репатриировали в 1944-м году вместе с татарами, так как они были единственными караимами в татарской деревне Тохтаба и никто разбираться в их национальности в тех обстоятельствах не стал. Сутки на сборы и всё. Так они и прожили всю жизнь в Алма-Ате.
Ах, добрейшая бабушка Гуля. Она приезжала в Феодосию в последний раз в конце семидесятых годов, ей было уже под 80 лет. Она была совершенно беззубой, помню, что внизу слева у нее торчал один зуб, но всё её лицо светилось, глаза лучились, и всегда казалось, когда она разговаривала, что вся ее душа улыбается тебе. Всю свою жизнь она дарила себя всем вокруг,  а особенно детям.
Я рано выучился читать, был острым на язык, поэтому меня время от времени лупили, бывало даже, что я забирался под кровать с бутербродом, откуда меня пытались достать шваброй.
Однажды я надерзил, и мать сказала, что даст мне перцу съесть, так я сам схватил большую горсть черного перца, засунул себе в рот и проглотил. 
Тем не менее, в передвижениях своих я был весьма свободен, как и многие мои сверстники. Тогда не было такого страха детей куда-то одних отпускать, и мы сами уже в семь лет уходили в горы, на Тепе-Оба за шпионами. Так мы называли, горящие ярким красным и желтым цветом пионы, расцветающие «букетами» в мае за горой с чудесными видами на Орджоникидзе и Коктебель.
На склоне горы мы вырыли небольшую пещеру и смотрели из нее на искрящееся в лучах заката море. Однажды, зимой мы пошли в горы на ставок, стали ходить там по льду, я повалился под лед, но глубина была по пояс. Минут через 15 штаны на мне замерзли и стали колом, было очень холодно, мы пошли к нашей пещере, но она была обвалена сверху мальчишками, остались стены, за которыми мы спрятались от ветра. Регулярно бывали сильные ливни, после которых мы находили старые монеты, подхваченные с гор, нередко это были дореволюционные пятаки.
Мы конечно играли и проказили. За ворота клали какую-нибудь угрожающую табличку из фанеры с надписью типа: «Кто здесь пройдёт, тот умрёт» и подглядывали снизу ворот за реакцией людей, получая удовольствие, когда кто-то реально пугался и обходил, или клали кошелёк, привязывали к нему ниточку, и утягивали, когда кто-то пытался его поднять. В горах в местном лесочке играли в ловитки и прятки. Помню, как я перелезал довольно высоко с одной сосны на другую, ветка обломилась, и я полетел вниз. Хорошо помню мелькавшие передо мной ветви, когда я падал. Упал на спину, было больно, но всё обошлось. Меня всегда что-то удивительно хранило. Однажды я упал с бетонного парапета моста в генуэзский ров, было около пяти метров высоты, упал на спину между двух камней и все обошлось. Ходил я в детский садик «Тополёк» на конечной остановке ул. Тимирязева, туда же ходил и брат Борис, а потом мои дети. Во дворе в детском садике  был какой-то сарай, и мы играли в Бармалея и людоеда, мне как-то расплющило палец качелями, но кость не раздробило. Вообще я в жизни никогда ничего не ломал, хотя причин тому было очень много. Я дружил с Витей Дьяконовым и Лёней Рутилевским. Лёня жил на ул. Циолковского, а Витя на ул. Шмидта на подъёме. Напротив наших ворот был военный гараж и однажды вечером мы с Витькой подошли к его входу. На посту стоял совсем молоденький новобранец. Мы стали разговаривать, он предложил нам посидеть в «Козлике», и мы, конечно, согласились. Вдруг в это время пришел сменный патруль. Было уже темно, солдатик сказал, чтобы мы залегли на пол и не шевелились. Там был офицер с разводным часовым. Во дворе гаража было много машин, офицер, светя фонариком, подошел к нам, высветил нас в «Козлике» и вытащил наружу. Наш солдатик стоял навытяжку, и офицер стал методично бить его по щекам. Испуганное лицо постового дергалось от ударов в луче фонаря.  Хотя мы были с Витькой одного возраста, но он был на голову выше, поэтому меня отпустили, а Витьку посадили в машину и сказали, что сейчас повезут домой, чтобы его наказали родители. Помню, как я прибежал домой и молча лёг на кровать к стенке за мамой. Витьку, конечно, отпустили, а того солдатика мы больше не видели. 
Помню, как внесли впервые в квартиру моего брата Бориску. Было это в феврале 1965 года. Внесли в дальнюю комнату и положили на двуспальную кровать, свернутого в одеяло маленького человечка. Это было как чудо, вдруг непонятно откуда взявшееся. Мама очень хотела девочку и до трех лет делала иногда Бориске косички, а он был очень красив, с большими глазами и все думали, что девочка. 
В Доме Пионеров у отца был театральный кружок, и он приносил домой иногда разные костюмы, мы наряжались и играли. Помню себя в костюме петушка, а соседскую девочку в костюме лисички. 
А однажды отец принес домой настоящую лису из «Живого уголка» дома Пионеров, ее закрыли в сарае, она там металась и лаяла по-своему, ее было очень жалко. Потом ее отнесли назад. 
  Отдали меня учиться в шесть лет во вторую английскую школу около Дома Офицеров. Идти до нее было 25 минут через разные дороги, но уже в первом классе я ходил сам. В центре, где сейчас Укртелеком, была автостанция, после ливней там образовывалось озеро по колено и приходилось идти вброд, снимая обувь и закатывая штаны. Я ходил в школу с ранцем за плечами. Ещё везде в больших жёлтых бочках продавали пиво и дешёвое сухое вино, а также вкуснейшие довольно большие длинные и круглые жареные пирожки с ливером нашего мясокомбината. Пирожок с пылу и жару стоил 4 коп., и если взять четыре штуки, то был сыт весь день.  Однажды я надел ранец, который стоял на тумбочке с ковриком, и этот коврик оказался зажатым между мной и ранцем. Так я и шел через весь город с болтающимся под ранцем ковриком, и никто не остановил меня и не сделал мне замечания, наверно считая это какой-то национальной традицией. Учёбу мою контролировали строго, так как родители тоже преподавали во 2-й школе.
Хоть я и ходил в английскую школу, где язык учили с первого класса, но поразительным образом так его и не освоил. Он пытался войти в меня, а я как-то изнутри отбивался, строил баррикады, это загадка, наверно, любви не было, мне как-то скучно было запоминать все эти слова и времена, мысли всё время уходили куда-то в сторону, а вот цифры при этом я прекрасно запоминал.
 Когда же я был во втором классе, то заигрался допоздна на улице и не сделал уроков. Мама сказала, что завтра я получу единицу. А воспитывался я, надо сказать, особенно,  в учебе,  довольно строго,  вокруг одни учителя. Тогда я решил в три часа ночи встать и сделать уроки. Спал я на диванчике в промежуточной комнате, а на дальней стене висели большие старинные часы начала века. Часы эти принадлежали раньше тётушке моего отца Ксении. Она была соседкой выдающегося художника Константина Богаевского, тогда много бомбили, переезжали, и часть вещей Богаевские передали ей. В картинную галерею мы с папой в дар отнесли ломберный резной столик и перламутровую шкатулку его жены Жозефины Густавовны. Насчет часов не знаю, но не исключено, что и часы могут быть его. Так вот, я проснулся под бой часов, они били три раза. Я встал и пошел на кухню, разложился и начал работать, но так как со сна был неуклюж, то опрокинул на пол чернильницу-непроливайку, и она залила пол, вот и верь в непроливайки.  Это был кошмар, я нашел какие-то тряпки, стал вытирать пол, но вряд ли сделал это хорошо.
Сейчас нет чистописания, а тогда в первых классах до пятого это был один из главных и сложных предметов. Шариковую ручку в этом предмете можно сразу выбросить, ей эту красоту сделать невозможно, так как вся суть была в правильном нажиме на перо, чтобы все вертикальные линии были широкими, а горизонтальные – тонкими. Это было искусство.
Потом я кое-как доделал уроки и как раз лёг спать, когда кто-то из родителей пошёл в туалет. Утром мы пошли в школу с мамой,  у нее тоже в это время были уроки. В начальной школе нас вела Екатерина Андреевна, хорошая, добрая учительница. Мама сказала ей, что поставьте ему кол за несделанные задания, а я тут же заявил, что всё выполнил. Помню это свое радостное состояние. Надо сказать, что сделано всё было со сна довольно не аккуратно и напоминало каракули, но учительница меня похвалила перед всем классом за такое ночное усердие.
Надо сказать, что мне потом было очень стыдно от одного случая. Много позже, когда я был воспитателем в интернате для слабослышащих  детей, я как-то встретил ее, и она попросила меня помочь с дровами. В начале девяностых всем было туго с деньгами, и я только узнал и сказал ей телефон, куда ей надо позвонить, а ведь надо было напрячься и просто купить, и привезти ей дров. А вскоре она умерла, я пошел с цветами, и помню мучительный стыд, когда стоял перед гробом. Многое, очень многое в жизни надо преодолевать и, верно сказано, что восходим мы своею душой не от победы к победе, а от поражения к поражению.
  На улице за воротами в квартире с крылечком жили немые соседи, и у них была дочка Света с нормальным слухом. Когда она выросла, то стала учительницей русского языка и литературы, более того, пишет стихи и руководит клубом авторской песни. Очевидно, что у нее произошла гиперкомпенсация.
С детства я был мечтателем, просто обожал читать сказки и приключения, и не любил большие массы и скопления народа, мне всегда была чужда какая-то шумиха и общее веселье. А вот природу очень любил. Когда родители выезжали с друзьями в лес на пикник, то это я обожал, у меня всегда были какие-нибудь луки из орешника, я стрелял по мишеням во дворе, а позже я научился делать самострелы, но не пороховые, а на резинке. Спусковой крючок привязывался внизу к резинке и был одновременно скобочкой прижимающей наверху согнутый гвоздик, который и был пулькой, натягиваемой другой резинкой сверху. А в шумных детских компаниях я чувствовал себя потерянно и неуютно.
В свои десять лет я уже обожал искусство, по вечерам во дворе собирал народ и показывал для них детские диафильмы, пуская проектор на большую белую стену. Помню, как детям и взрослым всё это нравилось.
Любимым праздником был Новый Год. У нас была большая белая старинная табуретка, которую переворачивали, а внутри закрепляли ёлку. Ёлку очень богато украшали, на верхушку надевали большую пятиконечную красную звезду из стеклянных трубок, а табуретку обертывали простынёй. Рядом ставили большого деда Мороза из ваты, на фанерной площадке. Самым вожделенным было утро 1 января, когда все лезли под ёлку доставать подарки от деда Мороза. А табуретка сохранилась и, думаю, еще лет сто простоит. 
 У отца была возможность доставать путевки и меня с детства отдавали в разные лагеря. В шесть лет я был летом в пионерском  лагере «Молодая гвардия» в Анапе, конечно в самой младшей группе. Я впервые был так оторван от родителей и дома, и душевное состояние мое было ужасным при всём внешнем благополучии. Помню большие пески-барханы на берегу. Было какое-то глухое одиночество, я ни с чем и ни с кем не мог соединиться и часто потихоньку плакал. А к Новому году папа достал билет на кремлёвскую елку в Москве, и там всё было очень ярко и красиво. Помню, как долго мы стояли на морозе в огромной километровой очереди в мавзолей Ленина, и с каким страхом я смотрел на восковое лицо в гробу, подсвеченное матовым освещением.
Драться я совершенно не умел и не хотел, ко всему еще был самым маленьким в классе. Во втором классе я повздорил из-за чего-то с одноклассником Сережкой Шадриным. Еще запомнилось, что я читал тогда «Незнайку на луне» Носова, я обожал эту книжку. Так вот, мой дружок  Витька Дьяконов повёз меня на заднем сиденье своего велосипеда на драку. Я стоял перед Сережкой и смотрел на него, потом он ударил меня кулаком в живот, а я ему не ответил. Так и стоял. Потом мы уехали. Было стыдно, но я ничего не мог с собой поделать. Хотя Сережка был выше меня почти на голову, но во мне не было страха. Я не мог ударить его не из-за страха, а из-за чего-то другого, из-за невозможности вообще ударить, я просто не мог ударить человека. От этого в душе была какая-то сильная ломка, ведь я же должен был ударить, как мальчишка, но не мог. Преодолевать мне это пришлось годами. Я с детства просто обожал всякие мистические и страшные истории, и вообще не боялся и даже любил темноту. Почему-то врезалась в память одна, конечно же, фантастическая история. Во время войны какая-то маленькая группа солдат попала за границей в какое-то село, и надо было остановиться на ночь. Но никто их не брал к себе, и им указали на дом на окраине села, где было много места. Но предупредили, что живыми не все оттуда возвращаются. Жила там старуха-ведьма, как ее называли. Встретила она их, ворча, и очень неприветливо. В доме было несколько свободных комнат, и дальняя комната была совершенно пуста, а в углу стояла арфа. Комната была покрашена в черный цвет и выглядела очень мрачно и угрожающе. Никому не хотелось в ней находиться, но один солдатик вдруг на спор решил в ней переночевать. Он сказал, что если появится какая-то опасность, то он один раз дернет струну на арфе, если опасность будет ближе, то два раза и если дело совсем плохо, - то три. Остальные солдаты разместились в соседних комнатах. Глубокой ночью вдруг они услышали один резкий звук арфы, а потом сразу три. Они вскочили и побежали в ту комнату. Солдатик был мёртв, но никаких ранений на нем не было. Они выскочили из дома, заперли дверь и подожгли дом. Когда дом горел, то в нем слышались какие-то ужасные крики. 
После четвертого класса папа устроил меня в пионерский лагерь «Лесная поляна» за Старым Крымом. Там жизнь была, практически, в лесу и это было здорово. Готовили вкусно: утром непременно кубик сливочного масла, хлеб без особого ограничения и каша, на полдник часто вкусная творожная запеканка, молоко, еще запомнился вкуснейший компот из сухофруктов, который я до сих пор очень люблю, особенно груши, они почему-то в этом компоте вкуснее свежих. Были разные игры, особенно я любил футбол.
 Я там был лидером некоторых проказ, - над дверью мы закрепили ведро с водой, которое опрокидывалось при открывании кем-то снаружи двери, при этом дергая за веревочку, мы отключали свет.   
А в пятом классе мы перешли в среднюю ступень обучения, и русский язык у нас вела Ольга Викторовна. Никого я так не боялся, и думаю, что не только я. Она была статная, со строгим взглядом. Сейчас вдруг подумал, что чем-то она была похожа на Анну Ахматову. Когда она вела пальцем по журналу, чтобы кого-то вызвать, то стояла мёртвая тишина, в которой почему-то очень громко, почти громогласно жужжала муха. При этом крылья носа у Ольги Викторовны слегка шевелились, то раздуваясь, то опускаясь. Всех охватывал какой-то мистический ужас и каждый думал: «Только бы не меня».
В пятом классе у нас вышел конфликт с преподавательницей украинского языка. Дело было не в языке, а в отношении к нам, в какой-то доле национализма, которую она стала проявлять. И мы стали протестовать, но протест был оригинальный – ногами. Сидя за партами мы все стали топать ногами, она не выдержала и выбежала в слезах жаловаться директору. Позже нам разрешили по желанию не изучать украинский язык, а только литературу.
Историю у нас преподавала Таисия Марковна, и я сразу влюбился в древнюю Грецию, она рассказывала не по учебникам, а как-то свободно и очень красиво. В один из Новых годов мы с друзьями Витей и Леней остались дома одни и играли в спартанцев. Я обожал знаменитую книгу Николая Куна «Легенды и мифы древней Греции». А позже я увлекся слайдами по искусству, среди них было много картин о мифах древней Греции, особенно Никола Пуссена, и я в 15 школе делал лекцию со слайдами для детей.  В более старших классах историю преподавал инвалид войны Бельман, у него не было одной руки, а биологию вела крупная собою, очень авторитетная и строгая Алла Петровна. Мне очень запомнилось, что в шестом классе она стала, вызывая нас,  называть каждого на вы, и почему-то это было нелепо и пугало, вроде как к тебе уже имеют претензии, как ко взрослому, которым ты вовсе не являешься. В начале 6-го класса к нам пришла новенькая – Таня Плаксина и я сразу влюбился в нее. У нее был низковатый бархатный голос и большие карие томные глаза в пол-лица. После шестого класса летом наша классная руководительница договорилась с каким-то интернатом в Москве, и наш класс поехал смотреть Москву. Вечером в поезде, когда взрослые легли спать, мы начали играть в бутылочку. Ее клали на пол и крутили в центре круга одноклассников, и когда она останавливалась, то два конца указывали на тех девочку и мальчика, которые должны были целоваться за сделанной для этого ширмой. Я, конечно, мечтал поцеловаться с Танечкой. И вот этот счастливый миг настал.
С необычайным трепетом я уединился с ней за ширмой. Конечно, не могло быть и речи о целовании в губы, но всё равно, когда я потянулся поцеловать ее в щеку, то ожидал чего-то совершенно ошеломительного, потрясающего всего меня, но от поцелуя ничего не произошло, совсем ничего, я ничего не почувствовал и весь мир как-то померк для меня.
Я не помню, что мы тогда видели в Москве, но в интернате произошел такой случай. У Кости Соколовского долго лежала на подоконнике приличная упаковка творожной массы с изюмом, рядом была батарея отопления, и эта масса, в конце концов, испортилась. Он, недолго думая, открыл окно и, не глядя, запустил ее вниз. И надо же, как раз в это время внизу проходила работница интерната, которой он угодил прямо по голове, и вся это подпорченная масса растеклась по ее лицу и одежде. Ее возмущению не было предела, нас чуть не выселили. Был большой скандал, общее построение, и выговор, всем было очень стыдно.   
Замечательным человеком был у нас бывший фронтовик, учитель физкультуры Ростислав Степанович Лихотворик. Многие годы он был руководителем турсекции, стал известным краеведом и выпускал исторические иллюстрированные книги о Феодосии, составил  топографическую опись всех захоронений старого кладбища, где похоронено много выдающихся людей и по которому теперь водят экскурсии. Я набирал на компьютере эту опись. Об этом кладбище был издан мемориальный альбом «Феодосийский некрополь», где было и мое стихотворение:

             Память сердца

У сердца нашего есть свой особый ум,
Который наш обычный ум понять не может,
И более всего лелеет и тревожит
Нас память добрая сердечных наших дум.
Проходит все, но только эта нежность,
Ласкавшая когда-то нас так тихо,
Сильнее всякого бушующего лиха,
Летит она на крыльях в нашу вечность,
И, может быть, она лишь нас спасает,
Когда крушится все вокруг и умирает.

Еще особым удовольствием в детстве у нас было ходить по  выступу около 40 сантиметров в середине волнореза вдоль моря, где сейчас набережная. О волнорез билась волна, а выступ был местами разрушен, это было рискованное приключение. Там же мы ловили сачками и усиков (маленьких крымских креветок). В сентябре в школе мы сдавали плавание около концертного зала в конце набережной. Там было два пирса на расстоянии друг от друга около пятидесяти метров, эту дистанцию на скорость мы и проплывали. Концертный зал был довольно большим, вытянутым вдоль с наклоном к рампе. Там выступали Алла Пугачева и Филипп Киркоров, который в середине концерта обычно велел открывать двери и пускать даром всех снаружи, кто без билета.
Близко же был и большой городской пирс, по нему всегда гуляли горожане. С его перил мы прыгали в воду, но это было страшновато, высота была не менее 5 метров. В конце пирса справа и слева можно было спуститься по лестницам вниз, где были малые пирсы для причаливания прогулочных катеров. Мы же залезали по сваям прямо под пирс и в самом его конце ловили на закидушки бычков и барабульку, правда, часто попадались зеленушки, которых бросали обратно в воду.
Но в начале восьмидесятых годов пирс зимой в шторм сильно обледенел и обрушился под тяжестью и ураганным ветром, потом его разобрали и так и не построили новый. Во всех поселках рядом большие пирсы есть, а в городе пирса нет уже около 40 лет.   
 Напротив второй школы жили в 4-х этажном доме на верхнем этаже родители отца - дедушка Мара и бабушка Сара. Она была еврейкой из Павлодара, и было у нее еще 4 старших брата. Мать скончалась, когда ей было 4 года, потом она получила начальное образование, а когда ей было 12 лет, то отца Абрама посадили в тюрьму за какую-то растрату в банке, он взял из кассы деньги и вовремя не вернул. Ее взяла к себе украинская семья и переделала ее фамилию из Мошевич на Машевич (от имени Мария). А позже ее отправили к брату в Феодосию, где она устроилась торговать в ларёк. Там-то она и познакомилась с Марком, который был инспектором по ценам. Они влюбились друг в друга, но весь караимский род поднялся против брака караима с еврейкой. Тогда к Марку пришли четыре ее брата и сказали, что не годится ему уступать и бросать сироту, и тогда он женился. Во время войны одного из братьев расстреляли вместе с четырехлетней дочкой Галочкой.
Отец же в детстве чувствовал себя неполноценным полукровкой среди караимов, и как-то жался у родственников сбоку.
Я заходил к бабушке и дедушке после школы, но накормить меня было пыткой, я почти ничего не ел. Единственное, что я любил – это чёрную (гречневую) кашу с молоком и с сахаром. Помню, как бабушка Сара пыталась меня накормить, рассказывая сказку про Людоеда и белочку (наверно из «Волшебника изумрудного города»). От входа в квартиру в нос сразу шибали запахи софоры и мази Вишневского – дедушка лечил свои тромбофлебитные ноги. Он был очень добр, любил петь песни, особенно «Степь, да степь кругом» и с тех пор я тоже люблю ее петь. В восемь часов вечера на старом большом радиоприемнике, с проигрывателем наверху и на  ножках, я слушал «Спокойной ночи малыши», а ночью по потолку пробегали полосы света от фар машин, проезжающих по ул. Советской.   
Умер дедушка в день Рождества Богородицы в 1969-м году, почти накануне моего дня рождения. Мне запомнилось, как я сидел около подъезда в жигулях Ивана Ильича, бывшего в войну летчиком, а тогда кинооператором Дома Пионером. Он, пытаясь отвлечь меня, рассказывал какой-то анекдот про охотников и медведя. А когда я поднялся наверх в квартиру, то увидел на подоконнике носки и перочинный ножик с красивой голубой ручкой. Мне сказали, что это дедушка приготовил мне в подарок ко дню рождения. И я горько заплакал. Сейчас, когда я думаю, что если бы я вдруг попал в прошлое, то хотел бы увидеться именно с дедушкой Марой. Я бы ходил с ним по городу и расспрашивал обо всей прежней жизни караимов Альянаки, кто где жил и чем занимался. В ночь после похорон дедушки я спал там на старой железной кровати с бабушкой Сарой, по потолку всё время пробегали полосы света от машин и мне было страшно.
Каждый год осенью нас возили на сбор винограда. В основном, были винные белые и чёрные сорта. У каждого было по два ведра и секатор, виноград мы ссыпали в баки, около которого стоял учётчик, от количества ведер зависело, сколько потом можно взять домой. Липким от сладкого сока было всё: руки, лицо, одежда. Среди винных сортов попадались иногда и хорошие сорта на продажу, чаще крупный чаош и молдова, их то мы и откладывали для себя домой. К счастью, были баки с водой, где можно было умыться. Однажды я был в опытной лаборатории, где выводились сорта винограда, и пробовал «Бычий глаз». Одна кисть была около полуметра, ягоды не кучковались, а росли отдельно, горя бардово-красным цветом, и каждая была огромного размера, не менее 3 см., что еле влезала в рот. Напротив школы был винзавод, в который на самосвалах возили собранный виноград. Перед воротами самосвал притормаживал, и вот в этот-то момент особой лихостью считалось запрыгнуть сзади в самосвал, накидать в сумку винограда и успеть спрыгнуть назад, пока шофёр не поймал.. Если он замечал, то старался резко затормозить, чтобы пацан упал вперед в холодную липкую массу, из которой легче было его извлечь с очень крепкими выражениями, перед тем, как здорово надавать по «кумполу».

                Карадаг

Я очень любил Коктебель (тогда пос. Планерское) 60-70-х годов моего детства и юности – он был тогда еще почти Волошинским, - пустынный берег, тишина по вечерам с плеском волны. На берегу только дом Волошина, да пару небольших кабачков. На территории дома Волошина было много маленьких коттеджей, где каждое лето отдыхали писатели. В какое-то лето там жили мои родственники Барулины и они рассказывали, что рядом с ними жил Евгений Евтушенко, и его регулярно по вечерам выкликали гулять: «Жэка, Жэка, выходи!». 
Мама была классной руководительницей в 9-м классе, я же был лет на пять младше и однажды мы пошли с ночевкой на Карадаг. Вначале прошли Лягушачью бухту, потом еще пару бухт, а потом был большой мыс, вокруг которого надо было проплыть, чтобы попасть в Сердоликовую бухту. На надувные матрацы положили рюкзаки и, толкая их, поплыли. Это можно было делать только пораньше утром или уже вечером, так как днём поднималась волна. В Сердоликовой бухте со скалы лился небольшой водопад, там была идеальная стоянка. Бухта оправдывала свое название, тогда еще можно было находить в ней желтые и красно-оранжевые сердолики, а также дымчатые халцедоны. В скалах же прятались кристаллы горного хрусталя с мерцающим фиолетовым аметистом внутри. У меня был такой с Карадага. У меня есть книжка конца пятидесятых годов про путешествие на Карадаг, где на обложке нарисован геолог, разрубающий большим ледорубом карадагские скалы в поисках горного хрусталя.
Летом после третьего класса я был в пионерском лагере в Планерском. Лагерь располагался на возвышении близко к Карадагу. Там были деревянные бараки, обнесенные забором и сеткой. Тогда впервые я научился плавать на глубину. Метрах в пятидесяти от берега были буйки, купались мы группами по свистку. Я поплыл к буйку, а плавать я умел только по-собачьи, и было очень страшно, я помню это состояние. Вожатым у нас был демобилизовавшийся пограничник, в сущности, еще мальчишка, но какие же замечательные истории он нам рассказывал по вечерам. Однажды, когда мы уже лежали на большой веранде в кроватях, глядя на встающую из моря луну, он начал свой рассказ. 
В начале двадцатого века в очень крупный порт на западе, кажется, Амстердам, заходило средне тоннажное судно. Корабль зашёл в бухту, стоял тихий солнечный день. Берег был в нескольких километрах. Вдруг береговая служба получила по азбуке Морзе сигнал SOS и еще сообщение: «Все погибают и я сейчас тоже…». Катера из порта устремились к кораблю. Поставили лестницы и забрались на борт. Вокруг стояла мёртвая тишина, и валялись тела в разных позах. В живых на корабле никого не было. Поразительным было одно – на всех лицах были маски ужаса. В каюте капитана была еще теплая чашка кофе и дымилась трубка. Все вещи были в полном порядке. Собака рядом с капитаном  тоже была мертва, и в ее оскале тоже был какой-то ужас. Комиссия по расследованию так и не нашла никаких улик преступления. Смерть всего экипажа осталась в истории абсолютно загадочной и непонятной.  История была реальной. И только недавно появилась достоверная версия произошедшего – инфразвук. Где-то далеко в океане образуются большие волны, которые формируют инфразвуковые волны. Они могут пройти узкой полосой, не затрагивая всего пространства. Их особенностью является то, что их частота около семи герц совпадает с собственной частотой костей человека, происходит резонанс, и кости ломаются. 
А когда я был уже в 10-м классе, я взял с собой на Карадаг младшего брата Бориса. Мы проплыли вокруг мыса и вышли на гальку Сердоликовой бухты. Из нее выход по скале наверх был только через, так называемую, Чёртову трубу. Мы полезли по скале, и через некоторое время стало понятно, что назад нам уже не спуститься, ведь приходилось кое-где подтягиваться, цепляясь за выступы камней, но когда лезешь наверх, хоть это и очень трудно, но ты всё видишь, а спускаться же вниз головой точно не будешь. И вот мы добрались до этой трубы. Она представляла собой узкую тропку вдоль отвесной скалы, причем местами с наклоном в пропасть. Шла она немного, метров 20, вокруг же нигде никого, и назад дороги нет. Меня охватил страх, а про Бориску и говорить нечего. Можно было, конечно, как отец Фёдор из «Двенадцати стульев» сесть и выть, но у него хоть была колбаса, у нас же не было ничего. Я, одолевая страх, пошёл по тропе, да, уж недаром она называлась Чертовой трубой. Но я прошел туда, а потом обратно за Бориской, он упирался, но я взял его за руку и мы прошли этот маршрут. Наверху виднелась еще вертикальная скала – Чёртов палец, а вокруг был еще Мёртвый город, называемый так из-за нагромождения скал, похожих на дома. Кроме того, там было много расщелин, куда иногда проваливались и погибали люди. А если пройти немного дальше в сторону Биостанции, то можно было спуститься к Золотым воротам, под которыми проезжали прогулочные катера, глубина там была приличная, 6-8 метров, а на дне много монет, которые бросали с катера на память туристы.
Когда мы уже учились на первых курсах института, Игорь Кириленко приехал в Крым с очередной своей девчонкой в короткой белой юбочке и поселился в пос. Курортное за Биостанцией. Эти девчонки ему просто пачками вешались на шею, ему ничего для этого не надо было делать, - такая уж у него была не только крупная белокурая наружность, но и невероятное обаяние и добродушие. При этом он никого не соблазнял, и никому ничего не обещал. Я ему сколько-то завидовал тогда.
А мы с другом Олегом Долининым были в Феодосии, и вот нам вдруг сообщают, что Игорю надо ехать назад на сутки раньше. А связи-то с Игорем никакой нет. И мы вечером, уже по темноте поехали в Планерское, а оттуда пошли пешком через Карадаг в Курортное. Хоть и светила луна, но освещение было слабое, мы заплутали, чуть не провалились в какую-то пропасть, но всё же уже довольно поздно добрались до Игоря и спасли его в этой ситуации с поездкой.
Игорь, несмотря на многочисленные любовные приключения, наверно, благодаря большому добродушию, потом удачно женился, имел детей, огромную квартиру в С.- Петербурге, хороший бизнес и дога, которого выгуливал. А сейчас оба моих друга умерли.   

                Жизнь на улице Гарнаева
   
 После смерти дедушки Мары эти две квартиры – на Чехова и на Советской, поменяли на одну на ул. Гарнаева 68 (Юрий Гарнаев – летчик-испытатель, герой Советского Союза). Помню, как мне в первый и единственный раз показали на смежном балконе мальчишку – предводителя нашего двора, на следующий день он подорвался на снаряде. Тогда это было частым делом. Также разорвало на части одного из близнецов в нашем классе. Он в квартире ковырял крупный патрон, а другие дежурили.
Над нами жила семья Реслеров – Михаил Семенович, бывший фронтовик, очень энергичный человек, аккордеонист, директор второй музыкальной школы, которую по сути создал в городе. Жена его умерла, жил он с матерью и детьми,  – двойняшками Геной и Галей, на год младше меня. Я с ними быстро сдружился. Во дворе было много детворы, мы играли в казаки-разбойники, в ловитки, но любимая игра была в осла-хозяина. «Осёл» наклонялся и обхватывал столб, «хозяин» стоял рядом, задачей же остальных было запрыгнуть на «осла», чтобы до него не дотронулся хозяин. Если хозяин был нерасторопен, то на осла запрыгивала куча-мала, человек пять мальчишек и девчонок, пока он не сваливался. А если хозяин кого-то доставал, то тот становился «ослом», а «осёл» «хозяином». Были еще двойняшки – Вера и Надя Рощины, у Нади были очень пронзительные глаза, и я был сколько-то в нее влюблен, кроме того, хотя я и хорошо бегал, но только от нее не мог убежать, Надя занималась легкой атлетикой, и у нее был разряд.
Сейчас такого в многоквартирных домах нет, а тогда под каждой пятиэтажкой был подвал, где у каждой квартиры был свой сарай. Если кто-то и боялся темноты, то я ее просто обожал, мы лазили по этим подвалам и прятались в незапертых сараях.
Все время происходили драки между группировками мальчишек. Город был поделен пацанами на зоны, в которые не следовало ходить. И если до революции это были зоны по национальному признаку, то после войны уже, в основном, по территориальному, сформировался советский человек со стёртыми признаками национальности. Были группы «Центр», «Карантин», «Сарыголь», сформировалась и «Крымская», она была большая и сама еще поделилась на зоны между дворами. Однажды какая-то группа повела меня бить за дом, мальчишек было около семи и почти все были крупнее меня. Но у меня нередко случалось какое-то бесстрашие в особых обстоятельствах. Я спокойно стоял, смотрел в глаза главарю и он почему-то не смог меня ударить, и отпустил. Но всё же, так дальше продолжаться не могло, надо было учиться драться. Мы с Генкой решили учиться боксировать. Попросили его бабушку сшить нам варежки для работы (конечно, мы не сказали, что для бокса). А из чего ей было делать выкройки? Она уже была старенькая и, недолго думая, взяла из гардероба брюки Михаила Семёновича и из задней части выкроила нам большие варежки, которые мы набили внутри ватой. Мы были очень довольны и пошли в подвал драться. Там сразу поднялась неимоверная пыль, из-за которой было невозможно дышать, да и почти не было  видно противника.
Некоторое время спустя эти подвалы загорелись, и был сильный пожар, который долго не могли потушить. Весь дым снизу полез в подъезды и комнаты, я угорел, и это оказалось одно из самых неприятных ощущений, которые я испытывал. Если ты, например, чем-то отравился, то можно вырвать и полегчает, но при угаре тебя все время мутит, а вырвать ты не можешь, и так долгое время. Я потом стал очень уважительно и сочувственно относиться к пожарным. 
А тогда мы с Генчиком переместились для упражнений боксом в санаторий Министерства Обороны, тогда туда можно было пройти свободно, и было достаточно свободных полянок между деревьями. Мы бросались друг на друга в надежде сбить соперника, но регулярно получали ответно в лоб, что нас озадачивало, но не останавливало.
А Михаил Семенович вскоре обнаружил эти брюки с большими вырезами на заднем месте. Оказалось, что это были его любимые брюки, а характер, надо сказать, у него был довольно-таки взрывной, он и без повода мог закипеть и наговорить всяких гадостей. Михаил Семенович надел эти брюки с вырезами и пришел к нам домой, спустившись с третьего на второй этаж. Он устроил большой скандал, периодически  поворачиваясь к нам  задом и наклоняясь, демонстрировал вырезы,  и что-то кричал с пеной у рта, а все стояли вокруг, совершенно сконфуженные, возразить было нечего.   
Прямо напротив нашего дома, там, где сейчас 17-я школа, было приличное болото. Мы с Генкой соорудили плот и катались по этому болоту, отталкиваясь шестами и иногда проваливаясь под воду.  Потом болото засыпали и начали довольно быстро строить школу. Когда же образовался ее каркас, то в основании были большие подвалы, которые мы активно использовали в своих играх. Мы набили на палки пустые консервные банки, а в них клали березовую кору, которая хорошо горела, и с этими факелами устраивали в подвалах всякие штабы для «военных» сражений. В тот же период, в 7-м классе я влюбился в Галку Реслер, у нее была фетровая желтая шапочка, и она замечательно пела песенку про оленя: «Вернись, лесной олень, по моему хотенью – умчи меня, олень, в свою страну оленью…».
Помню, как мы разговаривали с ней под звёздами на крыше недостроенной школы. Я бы, может быть, даже потом и женился на Галке, во всяком случае, думал об этом, но они жили прямо над нами и у них в квартире регулярно происходили какие-то скандалы с криками. Галя часто ругалась с бабушкой, я представил себе этот ужас у себя дома и мысли мои переменились.   
В строящейся школе были сторожа, которые нас гоняли, однажды сторож бросил в убегавшего Генку камень, и у него потом долго болела спина. Еще у нас во дворе был Сережка, с которым не дружили, так как он был трусоват. Через дорогу во дворе других домов была котельная, при которой довольно высокая труба. Я сказал Сережке, что если он после меня залезет на эту трубу, то я буду с ним дружить. Труба была кирпичная, в нее были вбиты железные скобки без ограждения, то есть страховки не было. Я полез наверх, помню, что мне было страшно, но я все же одолел страх, дотронулся до верхней скобы и спустился.  Потом полез Сережка, но через несколько ступенек он стал ныть и выть, словно бы прощался с жизнью, но всё же долез до конца, а когда спускался, то вдруг стал петь какие-то весёлые песни. Дружить я с ним все-таки не стал, но к его чести надо сказать, что он потом пошел на бокс и достиг уровня КМС (кандидата в мастера спорта).
А потом, уже к десятому классу у нас с Генкой была операция, которую мы назвали «Победа». Я предложил залезть на крышу только что выстроенной пятиэтажки, а оттуда спуститься по балконам вниз. И вот, однажды вечером, мы пролезли сквозь люк подъезда на плоскую крышу. А оттуда спустились на верхний бетонный козырек над балконом пятого этажа. Слева от козырька шла донизу вертикально по стене металлическая полоса заземления, выкрашенная в красный цвет, шириной около 7 см. я предложил Генке спускаться с правой стороны, где ничего не было, иначе, какая же это победа, если за что-то можно уцепиться. Генка сел в середине козырька, уцепился за что-то в стене и выдвинул ко мне левую ногу для хоть какой-то страховки. Я лёг на край козырька на живот и стал медленно съезжать вниз, и вдруг поехал вниз быстрее. Я стал пытаться уцепиться правой рукой за бетонный острый край козырька, но там была пыль и бетонная крошка, рука не зацеплялась, конечно, и Генкина нога ничего не давала. Это была секунда, когда я подумал, что это конец, я никогда не был так близко от смерти, ведь внизу под балконами был строительный мусор и какие-то камни, при падении шанса выжить не было. И в последнюю долю секунды я все же судорожно уцепился за край козырька вначале правой, а потом левой рукой. Я повис на козырьке и встал на железный парапет, ограждение балкона пятого этажа. Я стоял и не шевелился, наверно, никогда в жизни до того я не испытывал такого блаженства, такого острого осознания жизни, - я жив, я буду жить. Я стоял так около минуты, продлевая наслаждение, потом раздался робкий со страхом голос Генки, он не знал, что со мной. Я, совершенно счастливый, спрыгнул на балкон пятого этажа, и помог Генке спуститься со стороны, где была железная лента. Нас заметил сторож и стал кричать, но нам уже было всё равно, следующие этажи вниз мы уже прощёлкали, как семечки и убежали.

                Бокс

В 10-м классе я пошел на бокс. Спортивная школа была в одноэтажном здании во дворе самой старинной,  8-9-го века, действующей ныне церкви «Введения во Храм Пресвятой Богородицы». Сейчас там актовый зал и хозяйственные помещения церкви, а с правой стороны со входом снаружи и до сих пор работает зал гимнастики. А в 90-м году, когда моему сыну Юре было 6 лет, мы отдали его заниматься гимнастикой, а зал гимнастики тогда был прямо в церкви, где стены были забелены, а между мощными сводами были вбиты гимнастические трубки. Занятия вёл довольно интеллигентный и культурный татарин. Сегодня, 4-го декабря, когда я это пишу, как раз храмовый двунадесятый праздник, и я ходил туда молиться. Но в то время еще ничего особенно не шевелилось во мне.
Занятия боксом вёл известный в городе тренер Ефимов, в зале было сооружено два ринга. Тренер время от времени выпивал, тогда он аккуратно шел к себе вдоль стеночки, придерживался за нее, и говорил:
- Сегодня без меня.
Мне выдали красные спортивные трусы, на которых были тёмные потёки крови, кровь при ударах часто текла из носа. У меня не было спарринг-партнёра соответствующего моему щуплому телосложению и мне дали здорового толстого парня выше меня на полголовы. Я юрко пытался наколотить его в живот и отскочить, он же не был столь проворен, глубоко и размеренно дышал, голова и грудь его при этом слегка вздымались, потом он наносил один удар, от которого я отлетал к канатам. Классически при стойке ступни чуть вогнуты вовнутрь, подбородок почти на груди с прижатой к нему правой рукой и выдвинутой вперед левой. Вообще, хорошего боксера еще определяют ноги, они должны постоянно и неожиданно порхать, и надо сказать, что они у неопытного боксера уже через несколько минут делаются ватными. Выйдя на ринг на свой первый реальный бой, я понял, что долго не выдержу, либо добью сразу, либо потом меня уделают по полной. Я ринулся в атаку. Зал, набитый пацанами, неистово кричал: «Убей его, убей его!». Тогда так было принято. Я таки добил его в первом раунде. Но в другом бою мне достался более опытный боксер, и я схватил пару хороших нокдаунов в лоб, поплыл и проиграл. Однажды я шел с тренировки и ко мне пристали два пацана, один сказал: «Пять копеек». Я переспросил, потом ударил его в челюсть, но не сильно. Другой схватил меня сзади за руки, а первый подбежал бить спереди, но я поднял ноги и ударил его в грудь. Здесь же рядом оказался какой-то мужик, который одобрительно подбодрил меня:
- Дай им еще!
Они бросили меня и ушли.
А как-то младшего брата Бориску ударил какой-то старший пацан, брат пожаловался, мы догнали пацана на велосипеде, я сделал серьезное внушение, но без драки, и Бориску оставили в покое.   

                Бахчисарай
 
  С моего раннего детства мы ездили с мамой в Бахчисарай к ее родителям. Жили они недалеко от центра. Был длинный спуск вниз, где стояла колонка, затем улица направо и вход в большой общий двор. Потом сквозь двор прямо и деревянная лестница на второй этаж. Веранда, столовая с печкой и дальше две сквозных комнатки. Туалет был на улице и однажды соседский мальчишка провалился туда и его чудом спасли. Мой дед Борис умер совсем рано, в 55 лет. Он много курил папиросы, в начале 1962 года заболел гриппом, потом пошло осложнение, и 3 февраля он скончался. Я был первым и единственным в его жизни внуком. Помню, как стол был выше меня, и подавали в гостиной борщ, а когда он лежал больной, я взял с пола коврик и накрыл его. Вообще, я был очень упрямый спорщик, даже уже понимая, что я не прав, часто продолжал настаивать на своем. Иногда, еще с детства меня периодически охватывал какой-то страшный гнев. При этом все предметы и люди вдруг делались маленькими и уходили дальше. Как-то из противостояния я решил смешать все виды съедобных жидкостей – соленых и сладких в один стакан и выпил, это было очень противно. Бабушка Нюся (вообще-то Ханеш, но все называли ее Нюсей) работала санитаркой в Скорой.  Помню этот ее маленький кабинет, куда привозили больных и травмированных. Она курила папиросы «Беломорканал» штуку за штукой, а, надо сказать, это были весьма крепкие папиросы. В Бахчисарае я много бывал в детстве. Научился там впервые кататься на двухколесном Сонином (сестры мамы) подростковом велосипеде, скатываясь вниз с горки к колонке, из которой все брали воду, почти всегда была очередь за водой. Помню, как к этой колонке подошла корова, все отступили, и она выпила полведра воды. Мы иногда ходили в Чуфут-Кале и там еще жили его последние смотрители Дубинские, мы заходили к ним в гости. Как-то нас застал там проливной ливень, а Чуфут-Кале, по сути, – сплошная скала и было ощущение смешения двух стихий – воды и камня.

                Отец и мать

Отец очень любил маму, меня и брата и много делал для семьи, но, кроме того, он бы выдающимся педагогом и организатором. Многие заслуженно считали его лучшим директором в городе. А начинал он еще пионервожатым в своей родной школе №2 в 1949-м году. Потом служба в армии, учеба в Симферопольском пединституте на факультете географии.
Работа педагогом-воспитателем в детском санатории «Волна». А с 1960-го по 1969-й год он был директором феодосийского Дома пионеров и школьников. А потом директором средних школ №15 и №17. Он организовал в городе первую детскую киностудию, клуб юных моряков, по его инициативе создана комната-музей пионера-партизана Вити Коробкова. Одной из первых школа №15 перешла на кабинетную форму обучения, стала работать в режиме пятидневки, в ней начались применяться сдвоенные уроки. Папа стоял у истоков создания городского отделения МАН (Малой Академии Наук) Искатель (где и я состоял) и был в какое-то лето в пионерском лагере МАН в селе Фрунзенское на Южном берегу. Под его руководством в школе№15 были созданы музеи филателии и природы, истории совхоза – завода «Феодосийский». У него была одна из лучших в городе коллекций марок, приезжали даже филателисты из других стран, например из Чехии. Школьники шефствовали над детским домом, ветеранами Великой Отечественной войны, ухаживали за могилами погибших, вели раскопки. Однажды они раскопали останки, где были личные данные. Это оказался солдат из Грузии из города Телави. Приехали оттуда родственники, а потом пригласили школьников к себе в гости. Отец взял меня с собой тоже, хотя я был младше классом. Поехали автобусом. Какая чудесная была поездка и как же тепло нас там принимали. Правда, вначале, когда мы въехали на автобусах в Грузию, то ночевали в палатках у реки, где купались местные мальчишки, и почему-то мне врезалась в память их звонкая грузинская речь, перемежающаяся русским матом.
В Телави нам каждому дали по раскладушке, застеленной белыми простынями. А вечером началось гуляние, и что это был за грузинский пир! Несметное количество яств, а еще разных вин. Поначалу наша полноватая учительница возражала, чтобы дети пробовали вино, но ее очень быстро напоили так, что она замолчала, и не могла уже говорить, ну а потом ее подняли под руки танцевать, раскочегарили и она вовсю плясала в кругу с горящими глазами. Нас же хозяин повел в подвал, где в земляном полу был закопан гигантский глиняный кувшин, литров на 500. Сверху выступал только расширяющийся круг диаметром около 30 см. Хозяин взял огромный черпак литра на полтора, с ручкой около 70 см,  опустил в кувшин и дал каждому из него пить душистое белое сухое вино. Там я впервые в жизни пил вино.   
 17-я школа заняла первое место в республике по предупреждению правонарушений среди учащихся. Сколько ребят отец спас от тюрьмы, беря на поруки, беседуя с родителями, он никогда не проходил мимо никакой беды. Были случаи, когда он принимал в 17-ю школу детей, которые должны были ходить в другую школу, только потому, что здесь надо было переходить одну дорогу, а не две. Он организовал  в 17-й школе первый в городе технический центр. В каждом классе был телевизор и из этого центра вещались разные образовательные программы. Его школы почти всегда занимали первые места в соцсоревновании. Конечно, он был достоин звания заслуженного учителя, но, как он говорил, что фамилия подвела, вот если бы была украинская, тогда бы совсем другое дело. Отец также имел отношение к получению нашей караимской комнаты. Очень важную роль сыграл мой дядя – Юрий Борисович Коген - председатель ассоциации «Крымкарайлар». Я дяде Юре также многим обязан, у него не было сыновей, и он относился ко мне, как к сыну, не забуду его летчицкую куртку, которая согревала меня в студенческие годы в Ленинграде. Когда директор порта Большаков боролся за то, чтобы забрать эту комнату для порта, но узнал, что за нее также ходатайствует мой отец, то он отступился, так как очень его уважал.
Во время оккупации мама со своей мамой Нюсей жила в доме напротив, где жил отец с отцом, мамой и братишкой.  Ей запомнилось, как однажды во время бомбежки в их окно влетела овчарка, а еще когда они шли с мамой по дороге, то немецкий офицер, шутя, направил на нее пистолет и сказал: «Бух!», и она упала в обморок.   
Так вот, во время облав она бегала и предупреждала полу-еврейскую семью отца, за что потом получила звание «Праведницы Украины».
У мамы с папой не было ровных отношений, пожалуй, он любил сильнее и ревновал. Еще одной из причин ревности была Соня. Мама была старше сестры на 13 лет и, фактически, была ей в раннем возрасте, как мама, Соню часто оставляли на нее, у них сложились особо близкие отношения, наверно, Соню мама любила больше, чем мужа и он очень ревновал, с Соней у папы сложились напряженные отношения. Всё как-то изменилось уже незадолго перед смертью, папа сильно болел, чувства его обострились, да и Соня стала к нему мягче. 
Когда я спросил маму про счастье, которое она в жизни испытала, то она сказала, что это было три раза. Первый раз, когда отец вернулся с фронта, она и младший братик Юра бежали ему навстречу, а он подхватил их обоих на руки. Второй раз, когда я родился. А в третий раз, когда отец признавался перед смертью ей в любви. Он вдруг столько стал ей говорить таких слов, которые никогда в жизни не говорил. 
У меня было такое стихотворение:

             Благодарение

Питают корни дерево и крона
Стремится к солнцу шумною листвою,
В мерцании ночном под властью Купидона
Воркуют листья о любви между собою…
Но опадает лист, озолочённый светом,
Пропитанный слезами и ветрами,
Пожухнет и землею станет где-то,
Душа его встречается с корнями
И озаряет светом солнца их, -
Так возблагодарим родителей своих!

                Старшие классы

 После 7-го класса я был в туристическом лагере в Алуште. Мы ходили в походы на Демерджи и у нас регулярно устраивались разные соревнования. Помню, как было состязание между тремя командами, перед каждой из которых было задание проползти, как в туннеле под семью прутиками, воткнутыми дугами двумя концами в землю. Расстояние между дугами было сантиметров по 70. Я бросился вперед и пополз, и вдруг с меня слезли штаны, а попробуйте-ка натянуть штаны, лежа на животе и когда нет возможности приподняться, чтобы не коснуться дуги. Меня охватил ужас и я, кое-как, извиваясь змеей и держа штаны одной рукой, дополз до конца. Мне было стыдно, зато все смеялись. Когда мы уже возвращались в Феодосию, то поехали в троллейбусе на Алуштинскую автостанцию. Из Феодосии было также две девчонки, я решил помочь, и на выходе из троллейбуса прихватил большой и тяжелый чемодан. Когда же мы приехали в Феодосию, то хозяйки чемодана не оказалось, а девчонки думали, что это мой чемодан. Пришлось ехать в центр и волочь его в милицию. Чемодан открыли, там оказалась куча женских вещей, документы и деньги. Милиционеры посмеялись и сказали, что если хозяйка еще жива после хватившего ее удара, то ей вернут чемодан. Удивительно бывает в жизни, что, если вдруг захочешь специально украсть такой огромный чемодан, то ничего не выйдет, а вот так, по доброму  душевному порыву, выходит запросто.   
А после 8-го класса я был в лагере в специнтернате для слабослышащих, там же работала учительницей математики и физики  мама. Мы весело играли в разные игры. Тогда одним из самых популярных фильмов среди ребят был «Неуловимые мстители» и вот к нам в гости вдруг пришел Яшка-цыган, он был безусловным кумиром, все облепили его и у меня есть общая с ним фотография. 
По ночам мы обычно мазали друг друга зубной пастой, а то и особо вредным могли сделать тёмную и «велосипед». Ну, тёмная – понятно, накидывают сверху одеяло и все бьют, а «велосипед» делался так: Спавшему негоднику между большим и средним пальцем каждой ноги вставлялись кусочки газеты и поджигались. Он дико орал и крутил ногами. А однажды ночью мы решили измазать пастой девчонок. Я был заводилой и пошел вдоль длинного коридора к их двери, а все пацаны смотрели, выйдя в коридор. Стал открывать дверь в палату девчонок, а она не открывается, как будто там кто-то тянет молча назад, но я был упрямый и дернул изо всех сил. Тут раздался страшный грохот, и мы все бросились назад в свои кровати. Естественно, были разбужены не только девчонки, но и все взрослые. Как оказалось, они поставили тумбочки одну на другую и привязали их какими-то резинками к ручке двери. Всех девчонок выгнали в коридор, выстроили и «чихвостили», мы же лежали, сладко улыбаясь, в своих кроватях.      
А потом вышла драма. После смерти дедушки Мары в 1969 году, у бабушки Сары постепенно начала развиваться шизофрения, видимо на почве неврастении от многих переживаний, а Марочка, как она его называла, был для нее большой психотерапией, она не могла жить без него. У нее пошли навязчивые мысли о самоубийстве. Ее коротко остригли и отправили в психиатрическую больницу в Симферополь, а потом она вернулась и жила с нами на Гарнаева. Своими тайными мыслями она больше делилась со мной в мои 14-15 лет. То она хотела утопиться и просила, чтобы я повёл ее на берег, но потом вдруг говорила, что наверно я или еще кто-то ей там помешают это осуществить. Потом просила меня достать ей крепкую веревку. Я не воспринимал всё это серьезно, иногда даже шутил, как о глупости, да и родители между собой говорили, что если человек вслух высказывает такие мысли, то в реальности этого никогда не совершит. 
В тот летний день 1972 года мне что-то очень надо было взять из дома, и я из интерната пошёл на Гарнаева, около 20 мин. пути. Я позвонил, но бабушка не открыла мне дверь. Квартира наша была на втором этаже, и я часто лазил домой через балкон. Вначале залезал по газовой трубе на козырек над подъездом, а потом по этой же трубе, которая шла уже горизонтально, цепляясь за железный подоконник окна кухни добирался до балкона. Я зашел в квартиру и пошел в дальнюю комнату, стал что-то рассматривать у себя на лице в зеркало, а потом пошел через большую комнату на кухню, по дороге заглянул в ванную. Бабушка висела на змеевике отопления, привязанная веревкой вплотную лицом к стене. Она не шевелилась. Наверно, если бы она шевелилась, то я бы что-то предпринял, позвал бы на помощь. Но мне вдруг стало очевидным, что она не жива. Оставив открытой дверь в ванную, в каком-то оцепенении, я открыл защелку двери, вышел на площадку, захлопнул дверь, спустился и пошел в интернат.
Я подошел к маме и сказал: «Бабушки Сары больше нет». Она схватила меня за руку и спросила:
-  Как нет?! Дома нет?!          
- Совсем нет…(и добавил тихо) Она повесилась.
Мама кинулась звонить отцу в школу, он приехал со знакомым на машине в интернат. И тут оказалось, что ни у кого почему-то нет ключей. Они взяли меня. Дома я снова залез в квартиру через балкон, открыл всем дверь и опрометью бросился в дальнюю комнату, лег на диван и заткнул уши, мне было страшно. Спустя минут десять-пятнадцать я открыл уши, было тихо. Я встал и пошел из комнаты, и вдруг в следующей большой комнате передо мной на полу стали вырастать белые ноги лежащей на ковре бабушки. Я закричал и бросился обратно в свою комнату. Спустя часа полтора, из Симферополя приехал дядя Женя, он был с сильным характером, но, всё же, увидев мать на полу, зашмыгал носом. Была предсмертная записка, написанная очень неровным почерком о том, что простите меня, я больше так не могу и в конце: «Марочка! Мой Марочка!». Хоронили бабушку в центре на Всесвятском кладбище рядом с могилой дедушки Мары. Когда ехали на катафалке по кладбищу, дорога была неровная, лицо бабушки Сары затрясло, вдруг затрясло и отца, он всхлипнул и сказал: «Ну, вот и всё…».
Спустя полгода у нас летом как-то жила бабушка Нюся, она вышла в проём двери, а я возился с обувью на полу в коридорчике; поднимаю голову, и в метре от меня открываются такие же, как те, белые ноги. Я закричал, и меня отбросило назад. Бабушка Нюся стала смеяться: «Трус! Ты трус!». Я почувствовал себя глубоко униженным и оскорбленным, закричал, что сейчас выпрыгну с балкона и побежал на балкон, но потом что-то меня всё же остановило от прыжка. Вообще, было как-то такое желание  и много позже. Стою на балконе какого-то высокого этажа и вдруг мысль: «А вот сейчас возьму и прыгну вниз, дело ведь одной секунды, ну чего стоит, взял и перепрыгнул перила». Но всё же меня охватывал страх, я в волнении вздыхал и отходил.      
Как-то с клубом Карадаг я пошел в категорийный поход по Крыму. Если в спелеологии по Крыму можно было получить мастера спорта, пещеры здесь очень глубокие и сложные по проходимости, то в спортивном туризме из-за невысоких гор, не достигнуть более второго разряда. Но даже его получить было совсем не просто, надо было пройти по горам около полтораста километров. Благо, в то время, в отличие от нынешнего, в горах были хорошо организованные туристские приюты, где весь сезон работали ребята, организующие стоянку человек на 25, дрова, костёр, да и накормить могли кулешом. В походе нас было человек 15,и шли мы целую неделю. Мы шли по горам через стоянки Маски, Ворон, Чигинитра, Караби-яйла, Ай-Алексий с выходом к самому водоносному водопаду Крыма Джур-Джуру. Все дни нас сопровождал дождь, одежда не успевала просохнуть, нередко мы шлёпали по грязи, и вечером, вымотанные, падали спать. Но всё равно, мы были счастливы. Помню, как мы вброд по пояс переходили какой-то бурно разлившийся ручей. А еще на нас напали клещи и у одного парня из интересного места его вытаскивали.         
В школе я очень полюбил элементарную математику, более всего геометрию и стереометрию. Увлечение это началось не сразу, а в седьмом классе, когда начали проходить геометрию. Треугольник я начал воспринимать, как нечто живое, я срастался с его линиями и углами. Для меня в этом было нечто поэтическое.
Я завёл себе толстую тетрадь, которую назвал: «Кое-что о треугольнике». Там я высчитывал разные отрезки и испытывал при этом неизъяснимое наслаждение. Как-то я вычислил по трём сторонам площадь и очень обрадованный этому, показал нашей хорошей учительнице по математике во 2-й школе Фриде Марковне. Она была уже в возрасте, в своё время она преподавала математику в этой же школе моему отцу. Она сказала, что я опоздал на две с лишним тысячи лет, что эту формулу открыл ещё древнегреческий математик  Герон, чему я был очень огорчён. Потом в середине девятого класса я перешёл учиться в 17-ю школу рядом с домом, которая открылась год назад. Я попал в самый сильный 9-а класс с физико-математическим уклоном. Физику у нас преподавала мама, а математику Алла Георгиевна, наш классный руководитель. Маму я изводил каверзными вопросами, а ребятам давал  списывать решения задач по физике и математике, о чём спустя годы они с благодарностью вспоминали. По этим предметам было два лучших ученика – Гена Марченко (Генчик) и я, а вообще лучшей ученицей по всем предметам была Оля Малуха, которая потом вышла замуж за нашего одноклассника Володю Нападия. Во второй школе все учились вместе с первого класса, и там даже в голову не приходило в кого-то влюбиться из одноклассников, слишком они были свои. А здесь вдруг все неожиданно соединились в свои 15-16 лет. Многие мальчики и девочки повлюблялись друг в друга, кто-то удачнее, кто-то нет.
Но это было исключено для меня и Гены Марченко. Когда на переменах ребята отдыхали, то мы с Генчиком, как ненормальные, могли подраться деревянными треугольниками из-за какой-то формулы. Как-то мы ездили на областную олимпиаду в Симферополь, но там ничего не заняли. Генчик был способнее меня. Но я просто очень любил элементарную математику и умел концентрироваться. Помню, что я перерешал все задачи дополнительного учебника Сканави. Потом в десятом классе Гена ушёл в 10-ю школу, чтобы улучшить себе выходной балл для поступления. В десятом классе мне настолько доверяла Алла Георгиевна, что позволила несколько раз провести вместо себя уроки с правом выставлять оценки, что в те времена было не слыханным.  Интересно, что никто не сбежал с этих уроков и ребята как-то очень ответственно себя повели, я выставил ряд оценок. Особый случай произошёл на окончательных выпускных экзаменах после 10-го класса по математике в июне 1974 года. Сдавали его в большом спортивном зале сразу три выпускных класса, около 80-ти человек. Ох, уж этот спортивный зал, я любил его. Там в старших классах у нас вёл волейбол замечательный тренер Владимир Патрихалко, только вот волейбол, при всей моей любви к нему, был источником моих комплексов, я был маленького роста и не мог высоко выпрыгивать и забивать мяч над сеткой. А однажды я бежал сквозь зал, забыл о сетке, она отбросила меня на пол, и я сильно ударился о пол лицом. Я любил по вечерам смотреть с балкона на этот ярко освещенный зал, где раздавались возгласы ребят во время игры в волейбол или баскетбол.   
 А тогда, во время экзамена, слева от входа в зал стоял стол, где сидели учителя. Они вскрыли конверты с задачами и написали их на доске. По мере решения я забыл какую-то формулу и сходил домой посмотреть её в справочнике. Оля Малуха шла на золотую медаль, и мы были двумя лучшими учениками по математике. В задаче по стереометрии надо было найти какой-то отрезок внутри пирамиды, а стереометрию я любил более всего, наверно из-за многомерности и красоты, какая-то она очень вкусная была. Учителя математики за своим столом тоже решали эти задачи. Понятно, что недопустимо было, чтобы выпускной экзамен был провален, поэтом учителями было решено распространить решения на всех экзаменующихся. Алла Георгиевна посмотрела Олин чертёж, ее решение совпадало с решением учителей.  Это решение распространили на весь зал и все переписали его. У меня же был другой чертёж и другой ответ. Ко мне подошла мама, увидела ответ и сказала, что у меня где-то, наверно, ошибка. Уже был конец экзамена, и надо было сдавать работу. Но я наотрез отказался принять решение Оли Малухи и Аллы Георгиевны, говоря, что у меня всё верно. На меня стали давить. Я взял склонённую над чертежом голову в руки и перестал реагировать. Было сильно стрессовое состояние. Ситуация была критическая. Всё-таки окончательный выпускной экзамен, который не сдал лучший ученик по математике в школе. Мама побежала в учительскую и стала звонить в другие школы города, ища такую же задачу. В нескольких школах такой задачи не было. В первой французской школе экзамен по математике уже закончился и учителя собрались в учительской. Там была хорошая учительница по математике. У них оказалась такая же задача по стереометрии, и мой ответ оказался верным. Мама побежала и сказала об этом Алле Георгиевне. Тогда она ещё раз внимательно стала смотреть чертёж  и поняла, что  них всех была ошибка, там была ловушка в проекции. Ситуация была скандальная ещё и потому, что теперь у всех в зале был одинаковый неверный чертёж с неверным решением, что чётко указывало на списывание. Спортивный зал срочно заперли на ключ и всем дали в течение получаса возможность всё переписать заново. Так мама, фактически, спасла ситуацию.
 А в начале августа я решил поступать в МЭИ (Московский энергетический институт).  В Москве у нас жила мамина двоюродная сестра с семьёй – Ирина Давыдовна Барулина (Коген) 1928 года рождения, та самая дочка старшего сына моего прадеда Итро Давида, о котором я писал ранее.
Муж Ирины – Николай Барулин, 1923 г. р. воевал, имел награды. Какая же это была чудесная семья! Дядя Коля часто шутил, а тетя Ира великолепно готовила. С ними также жил Шурик, мой троюродный брат, он был на год младше меня, и тоже был чрезвычайно добродушен, Шурик увлекался тогда тяжелой атлетикой. Я обожал читать и более всего любил приключения и фантастику. У них дома оказалось полное собрание сочинений, 12 томов Александра Беляева и я забыл обо всём, включая поступление. За месяц я перечитал все 12 томов. При поступлении в институт я провалился именно на экзамене по математике, что было особенно позорно и обидно. Сделали два раздельных конкурса – для москвичей и иногородних, мотивируя это тем, что мало мест в общежитии. На экзамене оказались, практически, олимпиадные задачи, которые я не смог решить. Помню, как я после экзамена спускался по очень широкой лестнице с большими мраморными овальными белыми перилами. На мне была белая шёлковая рубашка с длинными рукавами и почему-то с расстегнутыми  запонками. Я шёл вниз, как в прострации, с опущенной головой. Было состояние какого-то жизненного краха. Мне потом дали посмотреть вариант для москвичей, и я его решил минут за 20. Спустя много лет родители сказали, что дело было не в моем иногородстве, а в том, что я караим, а для приемной комиссии это было всё равно, что еврей. А для евреев были очень жёсткие ограничения по приёму, ведь этот институт подчинялся военному ведомству. Не знаю, вполне может быть.

                Оптический завод

В конце августа 1974 года, в свои 16 лет я устроился учеником токаря на Феодосийский Оптический завод. Как говорил в то время мой дядя Женя: «Держись за заводскую трубу – не пропадешь!». Да, труба там тоже была, а на проходной – резкий громкий непрерывный звонок, разделяющий людей на «до и после», когда они становились нарушителями режима.  На заводе производили, в основном, микроскопы. Их делали в большом цехе. Меня же определили в БИХ (бюро инструментального хозяйства). Небольшой одноэтажный цех БИХ находился в дальнем правом углу завода. Мне дали мастера-наставника Василия – мужчину средних лет, покладистого и довольно симпатичного по внешности и характеру. Василий захотел получить 6-й разряд и ему дали такое задание: он должен был изготовить на своем токарном станке латунный полый шар диаметром около 10 см. Толщина стенки шара должна была быть 1-1,5 мм, а по всей поверхности шара отверстия около 15 мм. Внутри этого шара должен был быть второй такой же шар около 8 см, а внутри второго шара еще третий шар около 6 см. А уже внутри третьего шара восьмиугольная коническая звезда. Все эти четыре фигуры должны были быть независимы друг от друга, то есть никак друг к другу не прикреплены. И Василий это сделал! Это было такое чудо, которое я запомнил на всю жизнь. Вышла этакая звенящая погремушка, я как завороженный смотрел на нее и, казалось, что сделать такое на токарном станке абсолютно невозможно, как если бы мыльные пузыри оказались вдруг один внутри другого. Ему дали 6-й разряд.
В цеху было около 10 станков. Мы изготовляли всякие вспомогательные детали для ремонтных работ, и было очень интересно, так как ни разу ничего не повторялось. Резцы были с разными твердосплавными напайками, а иногда сделанные цельно из рапида (твердой прокаленной стали) для работы с более мягким металлом. Чем выше было содержание титана в напайках, тем легче они резали металл, но они были более хрупкие и крушились при ударной нагрузке, а напайки с вольфрамом и кобальтом были устойчивее к переменным нагрузкам. Ах, что это было за наслаждение, видеть, как льется стружка, по ходу закручиваясь и приобретая фиолетовые и бардовые тона, а ее особый горелый запах с тоненькой струйкой дыма казался сладким. А заточка на алмазном круге резцов с выработкой точной канавки и летящими, словно в космос звездами искр и так же с ни с чем не сравнимым запахом. Легче всего было точить дюралюминий, а тяжелей всего алюминий, который страшно залипал к резцу. Иногда тебе неожиданно бросали в руки только что выточенную заготовку, а она, естественно было очень горячей, и когда ты со вскриком ронял ее, то усмехались:
- Что, тяжелая?
 Станки были шестидесятых годов высокой степени надёжности, которые потом исправно работали еще и тридцать лет спустя. На обычных станках на лимбах была минимальная риска 0,05 мм, а на прецизионных – 0,02 мм. Надо было дать остыть детали до 20 град., чтобы правильно измерить диаметр микрометром.  А на координатном станке вообще на лимбе было 5 микрон (0,005 мм). На них работали уже супер мастера. В большом цеху на таком станке работал отец моего одноклассника Сережки Пугачева. Однажды я взялся ему помочь, поскольку хорошо знал элементарную математику. Ему дали растачивать сложную большую деталь, а на чертеже не было одного из важнейших размеров, от которого ему надо было базироваться. И я высчитал ему этот размер, и он сумел правильно расточить все отверстия, о чем до сих пор я вспоминаю с большим удовольствием. Первую свою зарплату ученика я получил 17 рублей и торжественно ее отдал маме. С чулочной фабрики нам привозили ветошь для уборки, это был брак от всяких чулков и носков, обычно, длинные, сросшиеся между собой, неокрашенные белые носки из хлопка. Напротив меня за станком работал Шура, парень на несколько лет старше. В каких-то перерывах в работе мы набивали ветошь внутри стружкой и бросали друг в друга, прячась за станинами. При уборке использовались щётки, допускалось немного масла, но, конечно, нельзя было использовать воду, станины были из чугуна, на котором сразу бы появились ржавые пятна. А вот при точении твёрдых металлов, например, нержавейки, для охлаждения на заготовку лилась специальная эмульсия белого цвета с очень специфическим запахом, вычищать ее потом было довольно трудно и неприятно. Недавно, спустя 45 лет после тех событий я увидел Шуру на каком-то немыслимом старинном велосипеде. На руле у него была огромная автомобильная круглая фара, а велосипед крепился толстенной старинной собачьей цепью. Перед входом в цех слева была довольно большая душевая с рядом кабинок и просторной раздевалкой в центре. Она была одновременно для мужчин и женщин по разным часам. В час, когда мылись женщины, целая группа мужчин собиралась перед дверью. Внизу двери по центру было неприметное, заботливо просверленное отверстие. Каждый по очереди в сладком предвкушении ложился и приникал на минуту глазом к этому отверстию, поднимаясь потом с блаженной улыбкой и выражением на лице, что жизнь задалась. Действительно, как мало надо для счастья, как будто бы все эти женщины были сразу твои. Был такой анекдот о расценках в публичном доме, что за половой акт - 100 долларов, посмотреть на половой акт – 200 долларов, а посмотреть на того, кто смотрит – 500 долларов.
В дальней части завода была столовая, она заменяла там собой забор и работала, как для завода, так и для всех снаружи  в разные часы. В ней довольно вкусно и дёшево кормили. А рядом было помещение электриков. Там у меня произошел неприятный инцидент. Муж моей тети Сони Виктор, лет на 10 старше меня, работал там электриком. Он был из пьющей семьи и сам тоже выпивал, дома случались регулярные скандалы, тем более, что тогда только родился их маленький сын Сережа, а жили они вместе с мамой Сони бабушкой Нюсей, женщиной с довольно сильным и резким характером. Я бывал в центре событий и, наслушавшись осуждающих разговоров Сони и бабушки, однажды пошел и нецензурно обругал публично Виктора. А потом многие годы мне было стыдно. А после они развелись, Виктор спустя лет двадцать совсем спился и умер, но квартиру всё же завещал Сереже. Я запомнил Виктора, как доброго, симпатичного, но бесхарактерного человека. Может быть, оттого мне и стыдно. Наверно, легче всего обругать, а вот спасти? Соня вышла за него замуж в 27 лет, она была девушкой яркой и своеобразной красоты. Торжественные бракосочетания тогда проводились в большом зале Дома Культуры на 2-м этаже. В зале были ковры, на стенах поздравительные надписи и украшения. В центре зала стоял стол. Соня отвечает на главный вопрос «Да» и идёт ставить свою подпись. И вдруг ее охватывает неудержимый смех, она не может расписаться. Наверно, ей стало смешно, что она выходит замуж за Виктора, ведь, скорее всего, любви у нее не было, но ей очень хотелось ребенка. Потом она всё же справилась с собой и расписалась.
  Через полгода работы я получил 2-й разряд токаря. А весной тайно выточил из дюралюминия подзорную трубу системы Галилея, он был первым, кто вообще изобрел такую трубу простейшего типа. Система там такая, что впереди, как объектив, ставится большая круглая очковая линза со слабым увеличением, а сзади, в окуляр, напротив, маленькая, сильно уменьшающая линза. При этом труба выходит с довольно большим увеличением, у меня, как и у Галилея вышло 32 крата. Недостаток такой трубы один – очень слабая апертура, то есть угол поля зрения. Он оказывался всего несколько градусов, и чтобы найти что-то вдалеке, то надо было хорошо поискать. Тем не менее, это была настоящая подзорная труба с резьбовой наводкой окуляра. Я перекинул ее в ночную смену через забор, а дома сделал штатив,  фантастически увлекательно было рассматривать кратеры на Луне. Потом, в конце лета я подарил эту трубу в кружок астрономии 15 школы села Ближнего Боевого, где отец работал директором.
 Я решил поступать в ЛИТМО (Ленинградский институт точной механики и оптики) и просил дать мне направление от завода, его не дали, но дали хорошую характеристику.

                ЛИТМО 

ЛИТМО – это был замечательный институт с прославленными профессорами и мощным производственным объединением ЛОМО (Ленинградское оптико-механическое объединение). Большое красивое здание первых курсов было на ул. Саблинской, метро Горьковкая. На первом этаже была большая столовая, где на столах порезанный хлеб, соль и горчицу можно было брать бесплатно. В железных высоких ящиках из прутьев привозили в тетрапаках молоко по 12 коп., правда, тетрапаки были из картона с проклеенной плёнкой, они протекали и под ящиками почти  всегда были лужи молока. Я обожал его пить с дешевыми пирожками с картошкой и капустой. Рядом через дорогу был кинотеатр Великан и зоопарк. Там не было раздельного конкурса на поступление, и я легко поступил, но, практически, не давали  общежития, для его получения необходимо было иметь менее 36 руб. в месяц на человека в семье. У нас было больше. Я завидовал тем, кто правдами и неправдами попал в общежитие, но что делать? Родители договорились, чтобы в первый год меня взяла к себе семья Фёдоровых. Родственницей там была тётя Галя из рода моего пра-прадеда газзана (караимского священника), почетного потомственного гражданина Севастополя Авраама Азарьевича.
Она была дочкой Марии – самой младшей из 11-ти детей, 1900 г.р., старшей же была  Султан (моя прабабушка Соня) 1874 г.р., так что между ними была разница в 26 лет. В итоге, сын Гали и Володи Федоровых Кирилл, который был младше меня  на 4 года, оказался мне дядей. Тетя Галя была крупная, выше среднего роста женщина, энергичная и весьма смешливая по натуре, а дядя Володя относительно нее маленький, порядочный, но довольно въедливый и мелочный. Он остался без матери и был детдомовцем, которого опекал отчим, погибший в войну, Володя его любил. Это была малосовместимая пара, они постоянно о чем-то спорили, тетя Галя цеплялась к мужу, он же ответно взрывался и потом долго не мог успокоиться, предъявляя всё новые и новые аргументы в свою пользу. Было что-то печальное, а с другой стороны  комичное в этих отношениях. Оба были добрыми людьми, но только держать их надо было друг от друга на расстоянии, и всё было бы хорошо. Позже они развелись. Владимир Семенович был кинооператором на Ленфильме и провёл меня в Дом Кино на первый кинопоказ романтичного фильма о декабристах «Звезда пленительного счастья». На рубеже века он спрятал в свой собачий пояс от радикулита скопленные за жизнь 7000 долларов и поехал в Феодосию. Конечно, он здорово рисковал на границе, но вёл себя непринужденно и его пояс не проверили. На эти деньги он купил квартиру в Феодосии недалеко от моря. Много общаться с ним было трудно, так как он мог долго и нудновато говорить о здоровье и житейских мелочах, но к его большой чести надо сказать, что он разыскал-таки на Украине братское захоронение, где был похоронен его отчим и добился чествования его памяти, за что я очень его уважал. Когда он умер, то Кирилл кремировал тело отца, а часть праха развеял вечером в море с феодосийской буны. 
Кирюша был покладистый и добродушный, он занимался фехтованием и достиг уровня КМС (кандидата в мастера спорта). Находилась их квартира в пятиэтажке за городом, от метро еще надо было ехать более получаса на электричке. Зато вид из окна 5 этажа был чудесный, детская площадка, а вдали за железной дорогой – лес. Постоянный грохот и гудки проносящейся электрички создавали ощущение быстро несущегося куда-то времени. Ездил я на электричке с одногруппницей  Леночкой Дерновской, у нее были большие красивые глаза, она смотрела на меня, вспархивая ресницами и, видимо, чего-то ждала, к чему я был совершенно не готов, потом она вышла замуж за милиционера. Стипендию дали 40 руб., что-то подкидывали родители, но на жизнь явно не хватало. Хотя я посчитал, что на эту стипендию можно было тогда полететь на самолете из Ленинграда в Симферополь, там покутить в ресторане и вернуться так же обратно. Билет по студенческому билету стоил 17 руб., итого 34 руб., ну и 6 руб. вполне хватало на ресторан. 
  Я устроился мусоросборщиком в ближайшем многоэтажном доме. Народ сбрасывал мусор в специальную трубу с люками на этажах, а я внизу, всё что рассыпалось, забрасывал в контейнеры. Ко мне регулярно прибегали люди с круглыми от ужаса глазами и спрашивали, не находил ли я какое-то золотое кольцо, документы или деньги, случайно ими выброшенные, но находил я что-то такое редко. Вообще, я постоянно ходил в летчицкой куртке (тех. состава), которую мне подарил дядя Юра, выдали мне и спецодежду. От меня шел соответствующий запах, к которому сам привыкаешь, но не окружающие люди. Тетя Галя, ворча, впрочем, добродушно, регулярно стирала мне верхнюю одежду.    
В конце сентября нас отправили, как водилось в то время, на «картошку». Это была небольшая, но крепкая деревня, нас поместили в барак, мальчиков и девочек отдельно. Погода была сырая, нам выдали на копку картошки сапоги, которые наполовину утопали в грязи. В бараке в свободное время мы резались в карты, в основном, в тысячу. Как-то напоили кота валерьянкой и он носился, как сумасшедший по всему бараку. А однажды мы решили наворовать яблок, колхозного яблоневого сада там не было, а у частников росло, хоть отбавляй, особенно большие красные «джонатан». Мы, человек 5 пацанов, перелезли через забор и стали рвать яблоки в сумки, и вот тут-то объявился здоровенный мужик-хозяин. Мы кинулись обратно через забор, половину яблок растеряли и побежали по дороге. Бежать в сапогах было тяжело, хотя бегал я хорошо, тем не менее, топот сзади меня не отставал, и ощущение страха усиливалось, что вот сейчас догонят, накостыляют, да еще за дело.  Спустя километр я, наконец, оглянулся и обнаружил, что бежит-то за мной Васька, а хозяина нет, что меня очень обрадовало. Но Васька потерял там шляпу с большими полями, больше похожую на женскую, поэтому утром на сборе чихвостили наших девочек, а мы скромно молчали.   
Спустя несколько месяцев я начал всё больше скучать по маме, ведь я впервые в жизни так надолго уехал из дома. Тогда я написал свое первое стихотворение:

           Маме

Мама ласковым туманом
Стелет мысли мне,
Грезится со мною рядом
В нежной тишине.

Тронет теплою ладонью,
Скажет что-нибудь,
Сразу на сердце спокойно,
Ровно дышит грудь.

А в глазах ее – обитель,
И не нужно слов, -
Мама, мама – ты хранитель
Детских сладких снов.

Знаю что сердца родные
Бьются в унисон,
Как шумят дубы лесные,
Слившись мощью крон.

Тихий, кровный, днём и ночью
Слышу сердца стук,
Вечный верности источник
Мама на посту.

Вообще, годы были очень разгульные, народ пускался во все тяжкие в любовные приключения, но надо прямо сказать, что любви было мало, а греховной страсти много. На Новый год один из мальчишек ленинградцев позвал нас на свою пустую квартиру (его родители ушли в гости). За всё свое время в школе, включая 10 класс, я не выпил ни грамма вина и не выкурил ни одной сигареты, хотя ребята уже вовсю баловались всем этим делом, курили больше наш феодосийский «Золотой пляж» и пили пиво.  А одна девочка из нашего класса забеременела, что в те годы было неслыханным событием, которое все обсуждали. А здесь в Ленинграде вдруг все стали абсолютно свободны, ни от кого никакого контроля. Дешёвая водка в зеленых бутылках была 3 р.62 коп, но она была противная, а получше – пшеничная – 4 р. 12 коп. портвейн был еще ничего, а самый противный был дешёвый вермут, рубля 1,5 за бутылку, от него буквально выворачивало. Часто мы варили «гымзу» - дешёвое сухое вино, добавляя туда сахар и специи. Ребята где-то, как они сказали, сняли девчонок (конечно не из нашего института). Вначале все прилично напились, потом разделись догола и стали танцевать в комнате, потом того больше, комнату перегородили ширмой, за которой стали по парам заниматься сексом. Я был пай-мальчиком и ни в чем этом не участвовал, я делал вид, что ничего не замечаю, как будто всё так и надо, вроде бы как я на каком-то представлении. Тем не менее, мне не хотелось совсем уж выпадать из коллектива, и поэтому я стал изображать из себя курение. Курить я не умел, я не знал, что надо затягиваться, я брал сигарету за сигаретой и просто ее раздувал, пока она не сгорала. На полке я нашел здоровенный том Шекспира и параллельно с таким курением листал его. Под утро я на этом томе и заснул, положив на него голову. В 5 утра нас выгнали на морозный воздух родители. Со мной же ничего такого любовного не случалось, хотя мне было немного завидно, что я этого не умею, я ведь даже ни разу, по настоящему, ни с кем не целовался.  «От сессии до сессии живут студенты весело, а сессия всего два раза в год».   
Зимой мы с Игорем Кириленко съездили на поезде в Таллин (он писался тогда с одной буквой «н»). Это стоило по студенческому билету всего по десятке (по пять туда и обратно). Вечером садишься и рано утром ты в Таллине. Это оказалось фантастическим зрелищем.
В мягких лучах рассветного солнца, сквозь рассеивающийся туман выступили причудливые старинные здания в узких улочках и остроконечные вершины костёлов. Мы так и пробродили весь день совершенно завороженные, пообедав недорого в каком-то пещерном и уютном подвальчике.
Главным предметом для ребят оказалось военно-морское дело.
Девочек какое-то время учили санитарному делу, а потом освободили от занятий. Для ребят же учёба шла все пять лет и была строгой. Преподавал у нас капдва (капитан 2 ранга) товарищ Пыхов. Он был сухопар, выдержан и строг. По пятницам он ничего не ел для здоровья. Если по другим предметам можно было что-то списать, то здесь точно нет. У каждого была толстая общая тетрадь, пробитая у корешка в двух местах сквозь все страницы. Сквозь отверстия была продета верёвка, концы которой были запечатаны на обложке сургучной печатью. Любое выписывание из записанных лекций, и, не дай Бог, повреждение и вырывание листов каралось безусловным исключением из института. Тетради хранились в сейфе у преподавателя, и при получении и сдаче после лекции каждый ставил свою подпись. Всю теорию надо было знать на память, и этот предмет вызывал наибольший страх. В первый год большой упор делался на строевую подготовку, маршировали мы на плацу. Очень интересно шла отработка поворотов на ходу всего строя по четыре человека  в ряд нале-во, напра-во и кру-гом. Практиковались и стрельбы по мишеням на стрельбище из автомата Калашникова очередью и одиночными и из пистолета Макарова. До этого я только раз стрелял на военной подготовке в школе из автомата лежа на стрельбище в Старом Крыму. Были у нас соревнования на озере на больших лодках восьмёрками. На каждом огромном весле было по два человека и на корме рулевой, отдающий команды. Готовили нас на военно-морских офицеров, специальность была командир БЧ-2, - морская артиллерия. Практику же мы проходили в Балтийске перед пятым курсом. Нас провели на небольшой военный корабль, находящийся в ремонте. Одели в матросскую форму, в которой с автоматом наперевес мы на палубе принимали присягу. Служили в 70-х годах на флоте 3 года (до этого было 4). Когда русских моряков во время войны называли «чёрная смерть», то это не было преувеличением. Корабль и суша отличаются одной главной особенностью, - на корабле некуда сбежать. Поэтому каждый человек на виду, зависимость друг от друга выше, никакая подлость даром не пройдёт, да и погибают, идя под воду, все вместе. Оттого нравы на флоте куда круче, одоление страха перед смертью обычное дело. На корабле было две пушки – на баке и на юте (на носу и на корме). Пушка имела 2 ствола, автоматический и ручной режим, в случае выхода из строя автоматики в результате обстрела. Пушки были скорострельные, и главным их назначением было сделать завесу огня, когда на тебя летят самолеты или ракеты. В ручном режиме они управлялись из рубки наверху при помощи сельсинов. Никогда не забуду, как я взял в рубке штурвал, как у самолета, потянул его на себя и тут же стволы пушки, находящейся далеко внизу на баке, с каким-то звуком, напоминающим вой, резко пошли вверх и, чуть качнувшись, застыли. Так же с помощью штурвала можно было развернуть верхнюю часть орудия со стволами влево и вправо. Но тогда у нас корабле была относительная расслабуха, всё же это был ремонт, а не боевое дежурство. Мы должны были отдирать старую краску внутри со всего корабля. Нам дали большие скобы буквой «П» с двумя ручками, которыми мы и орудовали, сдирая краску. Мы все с ног до головы были в этой ободранной краске. Во время любых перерывов, а то и просто, пока нет начальства, народ часто дрых, залезая в любую щель. Кто-то залезал под стволы двуствольной пушки, кто-то в люльки для снарядов. Под стволы залезать было опасно, если кому-то бы вздумалось в этот момент опустить специальной вертушкой стволы, то они раздавили бы незадачливого курсанта. Спали все в больших кубриках. Внизу, на рундуках, чаще спали салаги, а над ними были подвесные на цепях железные кровати с проволочными сетками. Утром, если кто-то вовремя не вставал, то могли снять цепи с крючков, кровать откидывалась к стене, и матрос летел вниз.
В выходные по вечерам трещащим кинопроектором с пленкой 16 мм давали кино. Особым спросом пользовалось, конечно, кино с красивыми женщинами, всегда шли восторженные восклицания. А как-то показывали концерт Аллы Пугачевой и была очень бурная реакция. Хотя матросам и подмешивали в еду бром для снятия возбуждения, это не очень помогало. Утром на простынях бывали сплошные результаты поллюций. Также в свободное время резались в карты, а мест, где на корабле спрятаться было очень много. Бывало, что залезешь уж в такую глухую шхеру, а в ней есть еще люк, открываешь, а оттуда торчат чьи-то ноги. А как-то я проиграл в карты матросу и он стал давать мне по лбу щелбаны  средним и безымянным пальцами с большой оттяжкой. Пальцы у него были какие-то очень крепкие и толстые, и после первого же удара моя голова резко покачнулась, а он всё продолжал бить, старательно оттягивая пальцы. Удары были большой силы, можно сказать, профессиональные, видно было, что он имел большую практику, самоутверждался на этом и получал удовольствие, а я получил лёгкое сотрясение мозга. Денег у нас, практически, не было и мы между собой играли на раздевание. И вот, как-то, когда уже совершенно голый неудачник снова проиграл, то ему пришлось под всеобщий хохот кое-чем стучать по столу. Коком был ара (армянин), как-то он проворовался и его побили. Некоторые ловили на закидушки рыбу, рано утром я видел, как на соседнем корабле вытаскивали из воды большого угря, он был похож на извивающуюся толстую змею.         
В конце первого года на сессии у меня было три пятёрки – конечно, по физкультуре и по труду, где я запросто всё вытачивал на токарном станке, а ещё по максистско-ленинской философии. Стипендию давали, если было не более одной тройки на экзаменах. Но даже если бы у меня было 2 тройки, то за меня, к счастью мог замолвить словечко наш тренер по вольной борьбе Семен Гликин, он своих ребят-борцов вытаскивал из беды. В ЛИТМО училась ещё его дочка Роза, она была очень нерадива и ее не исключали только из-за него. Насколько я обожал в школе элементарную математику, для меня это была, по сути, поэзия, настолько был равнодушен к высшей математике, даже не знаю почему. На экзаменах в конце первого курса у многих были, так называемые «крокодиловые» пиджаки. Внутри такого пиджака пришивались с двух сторон большие карманы под размер тетрадных листов. Отдельно составлялась мелким шрифтом шпаргалка-каталог с номерами и названиями билетов. Потом на экзамене надо было просто по номеру билета в каталоге тайно пересчитать и найти нужные листы в кармане пиджака. Обыкновенно мы с моим другом Олегом Долининым, у него и кличка-то была «Друг» (а меня в институте называли Шурой), всю ночь перед экзаменом писали эти «крокодилы», по несколько страниц на каждый экзаменационный билет и утром с воспалёнными от усталости глазами шли на экзамен. У меня не было своего пиджака, и мне дал свой здоровенный клетчатый светло-коричневый пиджак Коля Хандога, я наверно в нем выглядел, как орангутанг, этот огромный размер и длинные рукава  было видно метров за сто, тем более в сочетании с моими маломерными синими джинсами. Мало того, во время экзамена, я раздавал еще «крокодилы» другим, в частности, еще одному моему другу – Игорю Кириленко. В итоге, ему поставили на экзамене по математике 4, а мне 3, что мне было очень обидно, ведь я хоть что-то знал, а он вообще ничего. Но очевидно, что глядя на меня в этом пиджаке, наш замечательный преподаватель, кажется, армянин с вдумчивыми глазами, никак не мог мне поставить больше.
А позже на каком-то курсе был еще такой случай. На экзамене надо было находить правильные ответы, нажимая кнопки на пульте. Мы изобрели систему, когда правильный ответ находили с помощью батарейки, проводков и лампочки, которую прятали за пазухой.
 По особой схеме мы тыкали проводки в контакты и лампочка загоралась на верном ответе. И вот я, довольный, после сдачи экзамена, вхожу в огромный зал библиотеки, а у меня лампочка вылезла вниз ниже пояса, проводки замкнулись, и она на самом интимном месте горит. Все, конечно, в хохот, а я был очень смущен, потом, правда, тоже засмеялся.       

                Стройотряд

После первого курса в июле нас отправили на два месяца в стройотряд. Кто-то из наиболее ушлых ребят сумели попасть в более злачные отряды с дальними выездами, особенно, в Тюмень, а всех остальных послали в село Тихковицы в Ленинградской области строить свинарники. Стройка шла из неотесанного кругляка сосны и без гвоздей. Бревна пилились в размер двуручными пилами. Потом надо было обтесать кору большими острыми скобами, сделанными буквой «П» с двумя деревянными ручками. А после на бревне топором делались косые насечки вдоль бревна с одной стороны и рядышком такие же с другой стороны. А потом топором вырубались вдоль бревна полукруглые выемки, где-то на треть глубины бревна. На краях бревна выпиливали прямоугольные выступы. Эти бревна служили горизонтальными стенами, а вставлялись они в вертикальные бревна с прямоугольными вытесанными пазами с двух сторон. Один конец их смолился и закапывался в землю. Между горизонтальными брёвнами прокладывали для утепления паклю, а то и просто мох. Сверху тесаные бревна, доска, толь и двускатная шиферная крыша. Работали от зари до зари по 11 часов. Там впервые в жизни я узнал, что такое голод. Дело в том, что на питание выделялось на студента фактически 55 коп. в сутки. Думаю, что предусмотрено было больше, а остальные деньги просто воровались. Нам говорили идти вечером на поля и выкапывать себе картошку, которая была уже собрана. Ничего из этого толком не выходило, удавалось набрать немного полусгнивших картофелин. Хлеба тоже вдоволь не давали. Я помню, что через неделю такой изнурительной работы почти без еды не было сил ни на что и все шутки тоже закончились. У Игоря был магнитофон и он включил модную тогда группу «Юрайя хип». Это была какая-то космическая музыка. Я упал во время дневного перерыва на спину на траву, слушал, смотрел на летящие облака, и как будто растворился и исчез, почему-то это очень врезалось в память.      
 Однажды во время обеденного перерыва устроили конкурс танца «Цыганочка». Раздвинули столы, и со всего отряда вызвалось на танец три человека, среди них был и я. Танцевал я очень яростно и выиграл конкурс. Мне дали банку варенья, которую я торжественно отнес на свой стол. Вообще, почти до своих 18 лет я был крайне избалован в еде, я не ел борщ, каши, не пил кефир и многое другое.
 А здесь вдруг, однажды, спустя недели три такой работы, я узнал, что такое счастье просто поесть и наесться.  Меня послали с местным шофёром нагрузить машину опилок и когда я ее накидал большой фанерной лопатой, то шофёр завез меня к себе домой пообедать. Его жена налила мне большую тарелку наваристого борща. Прошло 45 лет, но этот борщ я помню до сих пор. Нам была дана старая кобыла Козюля с небольшой телегой для подвозки материалов. Однажды шёл небольшой дождик, мне дали плащ из дерюги и под вечер послали поставить эту кобылу в свое стойло. До того я никогда с лошадьми не общался. И хотя лошадёнка была совершенно спокойная, чего-то я всё же опасался. Мне на бумажке нарисовали план маршрута до конюшни. Едем мы себе, едем, вожжи в руки я, собственно, и не брал, и вот, наконец, я смотрю, что согласно плану, надо поворачивать налево, беру вожжи и начинаю их дергать. Кобыла только слегка мотнула головой и ноль внимания, идет себе мимо дальше. Я занервничал и стал дергать еще и ругаться, а она, не обращая на меня никакого внимания, идет дальше. Я вдруг понял, что я с ней не справлюсь, в конце концов, у нас очень разные весовые категории. Я был уставший, крапал дождь, мне не хотелось никакой борьбы, я плюнул и отдался во власть судьбы. А старая кобыла сама повернула там, где надо (я ошибся с поворотом) и доплела до конюшни. Я чувствовал себя гораздо глупее нее. Где-то я прочитал: «Чем глупее человек, тем легче его понимает лошадь».
Не знаю, может быть. Я пошел в конюшню и нашёл там самое лучшее, как мне показалось стойло, прибрал его, еще подкинул сено. Но теперь передо мной встала другая проблема – распрячь кобылу, чтобы завести в конюшню. Это только кажется просто, а там было целый ряд намокших сыромятных узлов к хомуту и к оглобле. А я еще и не знал, что развязывать. Я мучился не менее получаса, после чего облегченно вздохнул. Моя Козюля сама пошла в конюшню и стала в совершенно другое стойло. 
Мы таки построили эти свинарники, были все ободранные, но всё равно довольные, нам дали по второму разряду плотников. Правда, оказался один умник, который начал спиливать край доски на крыше, сидя на нем, пока доска не сломалась, и он не полетел вниз, к счастью он не поломался, а только ушибся. По традиции к концу работ поснимали друг с друга свитера и прибили их 150 мм  гвоздями к бревнам. А потом отдирали с большими дырами. За два месяца работы я получил 257 руб. , что было очень мало по сравнению с другими стройотрядами. Зато после стройотряда у меня появился зверский аппетит и ел я уже всё подряд.

                Келья

У родителей была еще знакомая учительница в Ленинграде, которая жила в коммунальной квартире на Синопской Набережной Невы. В ней сдавал комнатушку один местный «алкаш». Мы сняли ее по десятке с каждого на пару с Витьком Воробьевым из параллельной группы нашего потока. Алкашом я назвал хозяина потому, что первое, что он сделал, так это выпил наши одеколоны, я впервые в жизни столкнулся с таким делом и был просто изумлен пустыми флаконами от одеколонов. Квартира представляла из себя общую кухню с несколькими столами, общий туалет, длинный коридор с рядом комнат налево и направо, наша комнатушка была в конце прямо, потом коридор загибался направо и там была еще комната. На самом деле это все были бывшие кельи монашек Александро-Невского собора, находившегося метрах в пятистах. Келья была где-то три на три метра с полукруглым окном со стеной около полуметра и огромной высотой, более 4 метров, то есть высота была больше, чем ширина и длина. Вскоре мы обнаружили клопов. В Крыму их практически не бывает, я их никогда раньше в жизни не видел. Это замечательное по выживаемости насекомое (около 5 мм) может не один год существовать в анабиозе в сухом виде между страницами книг или за обоями, и «воскреснуть» в благоприятных условиях. Напившись крови, клоп может вырастать до 1 см. Ради справедливости надо замолвить словечко за клопов. В отличие от комаров и вшей они вводят в тело жертвы анаболик, так что человек не чувствует, когда из него пьют кровь, что весьма гуманно. Мы спали с Витьком на раскладном диване, который оказался просто нашпигован клопами. В конце концов, мы не выдержали и отнесли этот старый диван на мусорку. Так и хочется сказать, что клопов было столько, что они пытались внести диван обратно, но мы отбили эту атаку. Мы приобрели узкий диванчик и пару ночей один спал на нем, а другой дремал скрючившись на столе, а потом добыли еще раскладушку в радости предвкушения счастливых снов, но не тут то было. Оказалось, что везде за обоями у клопов были массовые лежбища, и они были гораздо хитрее нас. Чтобы не изнурять себя заползать вверх по гладким алюминиевым трубкам раскладушки, они поступали гениально просто – ночью ползли вверх, потом по потолку, а оттуда на своих маленьких крылышках парашютировали на нас. Ночью я инстинктивно бил себя по всему телу и ногам, потом в состоянии какого-то священного ужаса вскакивал, и оторопело смотрел на многочисленные пятна крови на простынях. Когда это милое животное, наполненное кровью, раздавливаешь, то распространяется очень резкий и специфический запах, кто-то считает, что он схож с запахом коньяка, ну уж нет, разве что какого-нибудь суррогата.
Дальше так жить было невозможно. Нам посоветовали отодрать и выбросить обои и сделать гремучую смесь карбофоса с хлорофосом, которой обработать стены. Мы начали отдирать обои и забыли вообще обо всём. Обои оказались толщиной около 2 с лишним сантиметров и к стене были прилеплены газеты второй половины 19-го века, с оглавлениями и картинками: «Парижские моды, царские указы и многое другое. Мы, как ошалелые, сидели среди этой груды обломков обоев по всей комнате и, забыв про клопов, читали и читали. Если же удавалось разломить пополам какой-то кусок, то там оказывались газеты начала 20-го века и потом уже тридцатых годов. Часть этого «чуда» я даже привез домой и еще долго эти обломки памяти о великой империи лежали на антресолях.   
Тетя Галя работала горничной в гостинице «Москва», находившейся через площадь от Александро-Невского собора. Однажды она провела меня туда на «шведский стол», вот уж где был когнитивный диссонанс, глаза разбегались, я брал побольше всего, хотелось отъесться на неделю и взять еще с собой, но и то, и другое было, увы, невозможно. Она мне там раздобыла настоящие американские голубоватые джинсы Levi Strauss из толстого мягкого хлопка, которыми я единственный раз в жизни сфарцевал в институте, навар был, правда, небольшой. От нее же мне перепадали первые большие американские полиэтиленовые пакеты с очень яркими картинками, они были предметами вожделения многих студентов. В Ленинграде бывало тогда много подвыпивших финнов, дома они не могли так разгуляться. Однажды я такого встретил на Синопской набережной. Его покачивало, и по видимому он прогулял все деньги, так как стал мне почти даром предлагать красивую ручку, чтобы доехать на метро, я взял у него. Финна качнуло, и он дотронулся до своих шикарных очков, я смотрел на него и наверно кивнул головой, он понял это по-своему и протянул мне эти очки в придачу. Это оказались настоящие поляризованные очки, такие я видел впервые. При ярком свете они темнели, а в сумерках светлели, для меня это было чудом. 
Прожили мы в этой «келье» несколько лет. В следующий Новый год я взял бутылку водки, соленые огурцы и поехал к ребятам в какие-то дальние новостройки. А их уже там не оказалось, они уехали гулять в другое место. У меня, конечно, страшно испортилось настроение. Оставалось минут 15 до Нового года. Я зашел в какой-то подъезд и слушал, как за дверьми люди радуются жизни, вовсю гуляют и смеются. Потом раздались хлопки пробок от шампанского и поздравительные крики. Я открыл бутылку водки, отхлебнул и закусил огурцом, это было очень противно. Я потом долго не мог пить водку и есть огурцы. Вышел на улицу и побрел к метро. Оно работало в Новый год до 2 часов. Доехал в почти пустом вагоне ближе к своей стороне, а потом сел в какой-то трамвай. Вскоре в нем началась драка, я выскочил на остановке и более часа шел домой. Дверь в квартиру была закрыта, и я свернулся калачиком на подоконнике в подъезде, где меня под утро разбудила соседка и отпаивала потом на кухне чаем. А следующий Новый год я поехал отмечать в нашу общагу, но там не было близких друзей, я танцевал в большом зале вместе со всеми, но мне было очень одиноко. Я вообще всегда как-то не любил больших компаний. Вдруг в комнату вошла девушка, которая была очень красива, от нее было не оторвать глаз. Потом у меня написалось такое стихотворение:

                ; ; ;
Ночь новогодняя в права свои вошла
И закружила всю общагу, понесла.
С полуночи до часу целовались,
Потом кутили, танцевали и смеялись.
Смотрел я телевизор у друзей
И тут открыл я рот, как ротозей.
Вдруг девушка вошла особой красоты,
То девушка была моей мечты.
Тиха, стройна собой, стыдлива,
Что это было просто диво,
Такой у шеи поворот,
Что каждый, как и я, замрёт,
И я так взгляд ее просил,
Кровати спинки винт крутил
И телевизор я смотрел,
Смотрел хоккей и дико млел.
Она жила в общаге с мужем,
Да мне и не достать к тому же,
Хоть стану я в сто раз умнее
До поворота чудной шеи,
И я всю ночь гулял с другой,
А поутру ушел домой.

Вообще, все ребята вокруг гуляли напропалую и очень запросто, но я как-то так совсем не умел, а желание было сильное, даже хотелось просто понять, в конце концов, могу ли я быть мужчиной. До этого я в свои 19 лет как-то раз впервые целовался  вечером на 1-м городском пляже со своей любовью в 7-м классе Галей Реслер. Было  возбуждающе и смешно, и ничего больше. И вот, наконец, когда мне был уже 21-год, я на танцах познакомился с симпатичной и незатейливой девчонкой. Она где-то штукатурила на стройках и была простовата и косноязычна. Мне до сих пор стыдно за всю эту историю, ведь любви никакой не было. Мне просто хотелось проверить себя, как мужчину. Я был чрезвычайно простодушен и всё ей так прямо и сказал. Чем-то я ей понравился, к тому же у меня были тогда длинные, вьющиеся до плеч волосы и она пошла со мной. Называла она меня Шурёна. Еще надо сказать, что перед этим ее кто-то изнасиловал, и она его посадила-таки в тюрьму. Но мне почему-то было все равно и ничто меня не смущало. И вот я вечером провел ее сквозь длинный коридор коммуналки в нашу келью. Витёк лежал на диванчике справа от входа, мы же устроились в центре на раскладушке и вскоре занялись тем делом, ради которого пришли. Не знаю, как Витька, но нас почему-то совершенно не смущало его присутствие. Раскладушка была на пружинках, которые довольно сильно скрипели, что нам опять-таки было все равно, но, помнится, что Витёк тоже постоянно ворочался и совершенно не мог заснуть, может быть, ему мешал этот скрип или ненужные фантазии. У меня  же даже мысли не возникло как-то предохраняться, спасло другое – несмотря на все «упражнения» у меня так и не произошло эякуляции. Уже гораздо позже я подумал, что, наверно, что-то свыше меня хранило. Ведь если бы родился ребенок, то я непременно бы женился, такая установка у караимов была очень сильной. И, конечно же, такой брак не был бы хорошим. Тем не менее, я так же простодушно дал ей свой адрес в Феодосии и она написала. Надо сказать, что у меня всегда была какая-то органическая ненависть ко всякой лжи, конечно, бывали и исключения.
Родители увидели это письмо и были просто в шоке не только от того, что было написано, но и оттого, как это было написано, там было множество грамматических ошибок на каждой строчке. Вот тогда я оказался в сильном смущении. Они написали ей, что у меня уже есть девушка, и что поэтому я не могу с ней быть. Стыд за всё это не проходит во мне до сих пор, ведь она, скорее всего, влюбилась, и выходит так, что я использовал ее.
Спустя несколько лет хозяин нашей комнаты обгорел на пожаре в их доме неподалеку ниже по набережной. Он пришел за деньгами с забинтованными руками и лицом, а, спустя полгода, он пьяный упал с набережной в воду и утонул, а нас выгнали на улицу из нашей кельи.
Вообще, ребята часто меняли  жилье по разным причинам. Ребята рассказывали, что они потеряли жилье и договорились о снятии комнаты с какой-то бойкой женщиной, дали аванс. Пришли туда вечером, а там всё было закрыто. Стали стучать, но бесполезно. Тогда они влезли в окно, которое оказалось незапертым. Там была коммуналка со многими комнатами, что-то они опрокинули в коридоре, и вдруг начался переполох, - из комнат начали выскакивать голые мужики и женщины с криками: «Облава!». Ребята опешили, а потом сказали, что они не из милиции, а свои. Тогда все расползлись по своим комнатам. Это оказался подпольный публичный дом. Они бросились к хозяйке, но та упёрла руки в боки и заявила, что денег нет, а берите, если хотите, ее натурой, и им пришлось ретироваться не солоно хлебавши.   

                Жизнь в Ленинграде    

Я считал Лениниград своей второй родиной.
 Многократно, многими часами я бродил по Эрмитажу, это было почти бесплатно, 10 коп. по студенческому. Помню, как удивляли меня маленькие мягкие расшитые туфли Петра I, при его росте 203 см, они были 39 размера, как у меня, при моем 164 см. Инбридинг, что поделаешь. Мне нравилось задерживаться в подвальном помещении, где были золотые серьги из наших феодосийских раскопок, ну и конечно залы с великолепной царской каретой, диковинными часами, совершенно живые картины великих мастеров, смотрящие в тебя сквозь столетия. Долго бродил я по Русскому музею с бесконечными галереями русских мастеров, там была какая-то непередаваемая атмосфера ощущения Руси сквозь века. С удивлением, ужасом и отвращением смотрел на уродцев, собранных Петром I в Кунсткамере.
Приятно было пройтись от Московского вокзала по всему Невскому проспекту с его неповторимой архитектурой, мимо коней Клодта,  Дома Книги, Казанского собора и до Адмиралтейства с его горящим золотым шпилем, а в 12 часов слышать выстрел пушки из Петропавловской крепости. Я бродил часами в белые ночи, глядя на открывающиеся и закрывающиеся мосты, если кто-то опаздывал проехать до развода, то домой в эту ночь ему уже не суждено было попасть. 
Очень любил кушать во всяких маленьких дешевых кафешках и столовых. Эти маленькие мягкие и воздушные с большой дыркой внутри горячие пончики, посыпанные сверху сахарной пудрой. Обычно берешь четыре, а если до отвалу, то шесть штук с кофе с молоком. Любил маленькие пельменные, пельмени там лепились не такие, как сейчас продаются, а в виде продолговатых камешков, как на булыжной мостовой, зато мяса в них было много, и они имели особый аромат. Одна порция стоила 36 коп., но это маловато, обычно я брал полторы и конечно с юшкой, которая наливалась бесплатно. На столах всегда стояли соль, перец, горчица и уксус. К этому придавался эрзац-кофе из жареного ячменя с молоком, и он тоже был очень вкусным.  Иногда я брал кислые щи, у нас таких не бывает. В них клался тонкий кусочек сала с прожилкой мяса посередине. Но королевским супом была солянка, стоящая 55 коп. Она наливалась в большую тарелку и в ней непременно была курица, колбаса, кусочки мяса и маслины. Солянка была очень жирная и сытная, и я наедался ей на весь день. Как-то я взял еще бутылку пива, и оно в меня уже не лезло, так много было солянки.      
Я обожал ездить в ленинградском трамвайчике, это был самый романтичный вид транспорта, неспешный, слегка раскачивающийся, как-то нежно позванивающий, словно разговаривающий с тобой.
Трамвайчик, нередко, «плыл» в мороси сквозь века архитектурного праздника и раскидистых липовых и кленовых аллей.  А через мост и выше по реке от Синопской набережной еще несколько километров рабочих и заводских кварталов жил брат моего деда Бориса Абрам. Я регулярно ездил к нему. Он поехал учиться в Ленинград в конце двадцатых и поступил в текстильный институт. Закончил он его в 1932 году и пошел работать на фабрику сукна им. Володарского.  Потом работал там главным инженером. Там же познакомился с простой ткачихой Марусей и женился на ней в 1933 году. В 1934 году родился сын Толя. Абрам был талантлив, у него было 47 авторских свидетельств по улучшению технологии швейного производства. В войну пошел на фронт и воевал на Ладоге в пехоте. Был ранен, жизнь ему спасла сапёрная лопатка, и ее с дыркой хранили дома как семейную реликвию. У него было много орденов. Был он внешне лыс, высок, сухопар, по характеру же интеллигентный, добрый и выдержанный человек. Хотя Маруся была совершенно простая, малообразованная, ширококостная русская женщина, они хорошо ладили, скандалов я не видел. Мы часто играли в шахматы, приходил сын Толя и играл с отцом, Толя играл лучше всех. Помню, как мы ловили у него дома на большом старом радиоприемнике радиостанцию «Свобода», и я впервые услышал рассказ Солженицына «Один день Ивана Денисовича». До сих пор помню этот глуховатый с акцентом, как бы потусторонний голос - это было сильное впечатление, но слишком многое оставалось неясным.
Дед Абрам в 1979 году долго и мучительно умирал от рака. Его кремировали в Ленинграде. Помню, как мы с Игорем ходили на опознание в морг. Там был широкий и очень длинный коридор с рядом больших и толстых металлических дверей по обе стороны, за которыми находились огромные морозильники. Мы зашли в дверь с правой стороны, там было десятки окоченевших тел и по бирке на ноге нашли деда. Почему-то мне запомнилось, что при этом молоденькие мальчишки – работники морга, шутили, посмеивались и жевали какие-то бутерброды. Еще помню, как перед кремацией гроб стоял на каком-то постаменте и после произнесенной траурной речи вдруг под ним открылись дверцы, и гроб на цепях поехал куда-то вниз и попал на уходящую вдаль ленту конвейера. Раньше в крематории родственникам разрешали смотреть процесс кремации сквозь толстое стекло, но при сгорании у тел натягивались сухожилия и они начинали дергаться, некоторые люди падали в обморок, и тогда смотреть запретили. Урну с прахом Абрама привезли в Феодосию и захоронили на старом Всесвятском кладбище в центре города рядом с могилой брата – моего деда Бориса.
Друг Олег Долинин был из Мурманска, родители сняли ему однокомнатную квартиру и я нередко ночевал у него. Он курил, в основном, иностранные сигареты, элитными тогда считались «Мальборо». Я тоже стал покуривать, правда, никогда более 5 сигарет в день не курил. Однажды ему из Мурманска прислали большую посылку в фанерном ящике. В ней был копченый палтус и клыкач. Он был настолько жирным и ароматным, что пахли даже стенки ящика. Запах копченого палтуса ни с чем не сравним, это самая вкусная копчёная рыба, которую я ел. При этом этот его жир течет у тебя по лицу и по рукам. Мы брали три литра пива в бутылёк, варили картошку, смотрели футбол и заедали палтусом. А клыкач называли морским салом, толстые мягкие куски балыка без костей.
Однажды мы с Другом взяли бутылку водки, два одеяла и поехали на ночь на Ладогу на рыбалку. Вот уж мне запомнилась эта ночь. Там были просто тучи москитов. Мы разожгли костёр, накинули одеяла, но это не помогло, мы задыхались от дыма костра, а вся спина была облеплена комарами, которые жалили нас сквозь одеяло. Ко всему еще было и холодно. Не спасла и водка. Рыбу мы, конечно, не поймали и всю ночь скакали вокруг костра, а на рассвете бежали с опухшими лицами и руками.
А вот наш одноклассник Сергей Цыцаров пригласил нас к себе на Ладогу более удачно. Он нас по несколько человек на лодке с мотором перевез на остров, где мы ловили краснопёрку, а потом делали уху. Он был старше и опытнее всех, но любил водочку, работал потом начальником цеха, но и там пьянка его подвела.
 Я всегда очень любил собирать грибы. В Ленинграде, даже недалеко от пятиэтажек в лесополосе народ собирал горькушки, три дня вымачивал их, как грузди и солил, а в сосняке мокрухи, особенно красивы пурпурные. Также я как-то ездил по грибы. Вечером надо было доехать на электричке до какой-то станции, там на полу ночевать и на рассвете нестись в лес. Настоящий грибник поджарый с длинными ногами в сапогах и со специальным грибным коробом за спиной. На рассвете он очень быстрой спортивной ходьбой уходит от преследователей на свое потаённое место. Больше, конечно, попадались сыроежки и обабки (подберезовики) с рыхлой шляпкой и жесткой несъедобной ножкой. Леса больше березовые, ольховые, ясеневые, а если заблудился, то ориентация на линии электропередач, по которым можно выйти к железной дороге по просеке. 
В какой-то год приехали родители с Бориской, и мы поехали в Петергоф, смотреть дворец и фонтаны с золочеными статуями.
Там в нескольких местах были площадки с полукруглыми булыжниками, по которым кто-то всё время прыгал и в какой-то момент на него обрушивался фонтан воды из торчащих вокруг трубок. Ему и всем вокруг казалось, что он наступил на какой-то особый камень, открывающий воду. Но фокус был в том, что если он ещё раз прыгал на него, то вода не шла. Был непонятен принцип включения воды, и находились упрямцы, уже мокрые с ног до головы, но всё прыгавшие в попытке понять секрет. Как-то минут десять мы наблюдали такого мужчину с горящими глазами, с которого всё текло, а он все скакал и скакал. Мама сказала уважительно:
- Инженер, наверное.
А секрет открыл Бориска, ему было тогда лет 12. Вокруг площадки были деревья и плотные кусты. Так вот он за кустами обнаружил высокую закрытую будку. В ней-то и сидел «фокусник», открывающий воду, и сквозь узкую щель смотрел на площадку. Борька туда пробрался и посмотрел в щель, а потом в возбуждении прибегает к нам и говорит:
- Я ему прямо в глаза заглянул.
Еще у нас в группе был Леша Фрязин, он был индивидуалистом и аккуратистом. Он снимал квартиру на первом этаже в колодце. Колодцами в Ленинграде называли сомкнутые по окружности пятиэтажки с внутренним круглым двором, в который с улицы вел  туннель. Пятиэтажки были высокими из-за очень высоких потолков, принятых в дореволюционное время. Дома эти были еще времен Достоевского, который, если можно так сказать, «воспел», хотя зачастую и скорбно, эти Петербургские катакомбы. В двадцатых годах в этих входных туннелях нередко разбивали кому-то очки, борясь с сословиями и считая очкариков ненавистными интеллигентами. А в семидесятых годах на этих замкнутых площадках со многими подъездами вокруг располагались мусорные баки. В этом каменном цилиндре-мешке не бывало солнца и ветра, и совершенно нечем было дышать от этого мусора, который периодически еще и горел.
А Лёша был страстен и любил девочек. Но как ее затащить в такой жуткий колодец? И он придумал, - у него в кармане всегда был надушенный платок, который он, входя в колодец, прикладывал к носу очередной подруге.
Еще мы периодически ездили на овощебазу перебирать капусту и картошку, среди которых было много гнилья, и весь пол в больших деревянных хранилищах был завален этой разлагающейся массой.  После работы там же прилично выпивали и закусывали. Посреди овощебазы была огромная глубокая лужа. И вот Леше там предложили утопить только что родившихся, еще слепых четырех котят, и он запросто, даже как будто с удовольствием, это сделал. Он забросил котят в середину этой лужи. А они, слепые, поплыли, быстро перебирая лапками, но, не доплывая до берега, тонули. Во мне что-то сильно содрогнулось, и мне Леша стал как-то очень неприятен.
Я всегда был страстным книгочеем, но в то время популярные книги, за редким исключением некоторой классики, было невозможно купить в магазинах, а только у перекупщиков за приличные деньги. Иногда «выбрасывали» что-то в Дом Книги на Невском проспекте, но что при этом творилось. Хорошо помню очередь на улице перед Домом Книги в сотни метров, она загибалась за здание и уходила в переулок, да еще была по 4-5 человек в ширину. «Давали» Пикуля «Пером и шпагой». Ее можно было часов за 5 отстоять, но книги могли кончиться. 
Был еще один способ добычи книг – через сдачу во вторсырье макулатуры. Один талон на книгу давался за 20 кг макулатуры. Но не думайте, что можно было вот так просто собрать кипы старых газет и журналов, связать их по 5 кг в 4 пачки веревками, дотащить, корячась, до пункта вторсырья и сдать, получив заветный талон. Как бы не так, таких умников было много. Обыкновенно там уже была большая очередь, и часто не было вожделенных талонов. В надежде что-то получить, занимать надо было с ночи. Помню, как по темноте перед рассветом я доволок две огромные сумки до пункта вторсырья, где всё равно уже был народ, но немного, и там мне объявили «радостную» новость, что здесь нужные мне талоны кончились еще вчера. Тогда я поволок макулатуру в другой пункт километрах в двух оттуда. Там мне повезло, отстояв три часа до открытия, я смог взять за свою макулатуру талон на Дюма «Двадцать лет спустя».
Был еще один способ, который я использовал. Я устроился грузчиком на книжную фабрику. Работа была на конвейере. Пачки по 20 книг, обернутые в грубую коричневую бумагу и стянутые крестом тонкими пластиковыми лентами, двигались по чёрному конвейеру, и надо было быстро укладывать их в стеллажи. Лента до крови резала пальцы, если почему-то ты был без перчаток. Скреплялась лента металлическим зажимом, иногда он срывался, и книги рассыпались вокруг. Я испытывал неизъяснимое наслаждение от запаха свежей типографской краски, может быть из-за того, что какие-то из книг могли мне перепасть. Там некоторые дефицитные книги можно было купить просто так, да еще бывало и со скидкой. И иногда, в радостном возбуждении, я выносил за проходную несколько приобретённых книг, издающих свежий типографский аромат.      
 Некоторые занятия у нас бывали в группе, а часть в потоке в больших аудиториях, где соединялось несколько групп нашего оптического факультета. На малозначащих лекциях мы иногда играли в шахматы с Игорем Панаиоти, который тоже был из Феодосии.
Еще я дружил с очень добродушным Володей Гайдуковым. Он был весьма колоритен. Всю его фигуру можно было назвать очень крепко сбитой и мощной, а лицо словно бы вырубленное топором, как будто вытесать его успели, а аккуратно доработать руки не дошли. Володя был невероятно силён. Он мог идти рядом и вдруг подхватить меня правой рукой и так нести, не меняя скорости и положения, как бы вовсе не напрягаясь. На турнике он делал выход наверх просто так без всяких размахов и мог подтягиваться одной рукой, чего я вообще ни до, ни после никогда не видел, а двумя запросто подтягивался, когда я на нем висел. Я же в то время максимально мог подтянуться 17 раз, а сколько он мог двумя руками без привесу, я даже не знаю.
Был у нас с ним такой интересный случай. Мы сидели на лекции за одним столом в большой аудитории, где было несколько групп, в нескольких рядах от преподавателя. Надо сказать, что бывали у нас предметы более-менее понятные, бывали сложные, как сопромат и теоретическая механика, а бывали для большинства вообще непонятные, от слова совсем. Именно на такой лекции мы и присутствовали. Предмет назывался «Планирование эксперимента».   
Вёл его очень необычный преподаватель, сейчас я думаю, что, может быть, он был шизофреником, а может быть неврастеником, каким-нибудь истерическим типом. Вся его фигура была тонкой, можно сказать, змеиной, вытянутой вверх и чрезвычайно гибкой, кроме того у него была очень подвижная мимика лица, он неожиданно перемещался и как-то резко, я бы сказал, патетически, взмахивал руками и восклицал какие-то фразы. При этом он ухитрялся в промежутках, поворачиваясь спиной, что-то быстро писать мелом на доске. Он был в этом органичен и очевидно, что очень любил свой предмет, наслаждался  собой и всем, что он делал. Проблема была в том, что я, как и большинство в аудитории, не понимали абсолютно ничего, - ни что он говорил, ни то множество формул, вдруг возникавших на доске. Причем, парадокс, что если я в какой-то момент напрягался, пытаясь что-то понять, то чем больше я старался, тем меньше понимал, как будто упирался умом в какую-то незримую стену. Конечно, при этом мы старались всё записывать, хорошо понимая, что сдать этот предмет, как китайский язык, абсолютно невозможно, не сделав очень крепких «крокодилов».
И вот где-то в середине лекции, я как бы впал в медитацию, ничего не соображая, тупо старался успеть всё записать, а потом вдруг, как бы впервые, всмотрелся в преподавателя. Он в это время вошел в раж, в какой-то экстаз, он прыгал, махал руками, лицо его делало какие-то естественные для него эмоциональные гримасы, а за запотевшими очками, точно также прыгали в разные стороны глаза. Я, оставаясь в своём затмении, перевёл взгляд на сидящего слева Володю. Он, также, как и я, неподвижно упёрся взглядом в преподавателя. Я смотрел на Володю во все глаза, и вдруг в меня стало входить это его ничего не соображающее, но совершенно неподвижное с остановившимся взглядом, топором вырубленное лицо. И в этот момент что-то случилось со мной. Я, еще ничего не понимая, вдруг стал сползать под стол, потом скрючился там и у меня начались какие-то спазмы, это было нельзя назвать смехом, все-таки смех жизнетворен, а я начал глотать воздух, как рыба на берегу. Наверно в других обстоятельствах я бы дико захохотал, но мое сознание страшно жгла мысль, что достаточно только одного громкого звука, и я никогда в жизни, ни при каких обстоятельствах не сдам этот предмет. Не сдам вплоть до исключения из института, потому что степень обиды именно этого преподавателя при его характере была бы запредельной, и он всё бы сделал, чтобы отомстить. Я скорчился калачиком на полу под столом и почти безнадёжно пытался глотать воздух. Никогда ни до, ни после со мной такого не случалось, это был пароксизм. Ужасно, когда смех хочет взрывом вырваться из тебя, а нельзя издать ни звука. Я начал синеть и думаю, что мог бы умереть в спазматических попытках глотнуть воздух. В это время Володя в полном недоумении упёрся в меня взглядом. Так он смотрел секунд 10 и вдруг каким-то шестым чувством всё понял, он также медленно и тихо стал сползать вниз, потом также скорчился и стал пытаться глотать воздух. Все это продолжалось с нами минуты три, постепенно воздух стал входить в меня и я смог вздохнуть, как и Володя, потом мы так же тихо выползли наверх. К счастью, преподаватель ничего не заметил.            
Как-то в ноябре мы с Володей устроились работать дворниками на спортивную базу по гребле на лодках и каноэ. Смешно было то, что мы дольше туда добирались, чем там работали, потому что в ноябре листьев уже нет, а снега еще нет, это была полная лафа, так мы месяц и прокайфовали.
А однажды Володя поехал на велосипеде в Новгород, а это около 300 км и по дороге его сбила сзади машина. Велосипед всмятку, его пошкарябало, а шофёр убедился, что он жив и нет переломов, и быстро смылся. Володя был в шоке и даже ничего не смог сказать. После института он звал меня на западную Украину на свою свадьбу шафером, но у меня не сложилась эта поездка и я больше никогда его в жизни не видел, один раз спустя несколько лет написал ему, но ответа не было, а жаль.
Как-то я ехал в трамвае, где завязалась свара между двумя нетрезвыми мужиками, один был толстый и крупный, другой помельче. Мы вышли на одной остановке, где они стали драться. Я разбежался и ударил толстого головой в живот, и он сел в какую-то грязь. Второй же мгновенно исчез, но для мужика, сидевшего в грязи, это было уже неважно, у него появился другой объект для выхода его обиды на жизнь. У меня было время сбежать, но я, как завороженный смотрел на него, возможно еще из-за какого-то противостояния, а он, выпучив глаза и вперившись в меня, что-то нащупывал руками возле себя. Это оказался приличный булыжник. Он поднялся и с возгласом: «Ах ты, жидовская морда!», широко размахнулся. Я вдруг как-то инстинктивно понял, что если я развернусь бежать, то он угодит мне булыжником в спину или в затылок, и я замер, впившись в него глазами. Он бросил булыжник, и мне хватило этих полсекунды, чтобы резко присесть, и булыжник просвистел у меня над головой, а потом люди его схватили за руки.
Однажды летом я устроился в Феодосии электриком в детский садик. В общем, работа была ерундовая, так, лампочки поменять, да вкусить тройную порцию диетического питания. Мне запомнилось, как высокая и очень крупная воспитательница нависла, как большая туча, над маленьким несчастным существом и говорила протяжно и очень внушительно низким голосом: «Е-е-шь! Е-е-е-шь!». А он, от страха почти вжавшись лицом в тарелку, судорожно глотал ненавистную пищу. Но не всё коту масленица. Однажды я взялся ремонтировать на кухне силовой  автомат и попросил старшую выключить рубильник, а она, видно, выключила что-то не то, меня так шандарахнуло, наверно, 380 вольт, что я отлетел, а потом меня трясло, и я долго отходил.          
 Мы с ребятами из группы время от времени ходили в баню. Там были мужское и женское отделение, в каждом парилка и большой предбанник – раздевалка, на входе сидел банщик, брал билеты и накалывал на вертикальный металлический штырь, а если почему-то его не было, то люди сами это делали. Обыкновенно, шли под душ, потом парились и затем шли обратно в раздевалку, где были скамьи, и начиналась гулянка. Пили водку, чем-то закусывали, потом пили пиво с рыбой. Некоторые делали «ерша», подливали водку в пиво, я попробовал, но это было очень противно. Однажды закончилась водка, мы были мокрые, а на улице мороз. Меня народ послал за водкой, я сказал, что у меня совсем лёгкая одежда, и я мокрый замерзну. Тогда Цыцаров дал мне номерок от своей дублёнки, и я пошел. Мне долго не давали эту дубленку, так как она была раза в полтора больше меня, но я долго объяснял и уговорил. На первом курсе бывало, что меня рвало от алкоголя, я не знал меру, но потом научился. Банщику тоже наливали и подкармливали, за это он парил березовыми вениками народ в парилке, а однажды до того набрался, что зашел туда в одежде и его стали в шутку парить вениками.   
 Учебный корпус старших курсов был недалеко от метро «Площадь мира» и института им. Плеханова. А вокруг несколько пивных ларьков.
Пиво стоило 22 копейки. Зимой на морозе после занятий стоишь в очереди, здесь же снуют мужики, предлагая за 3 рубля фирменные часы, а когда доходит очередь, то говоришь: «С подогревом и повторить». У продавца две трубочки – холодного и горячего пива, он из обоих наливает, делая тёплое, а повторить подходишь вне очереди. Перед тем, как сделать первый вожделенный глоток, сдуваешь душистую пену. Первая кружка пилась быстро, вторая тянулась долго и, я бы сказал, несколько торжественно и философски с мыслью, что жизнь задалась. А как-то после экзамена мы с другом зашли в шашлычную рядом, взяли бутылку полусладкого грузинского вина «Иверия» и шашлыки, это было недорого и очень вкусно. А ближе всего к институту был пивбар «Застава», но это было нечто. Находился он в большом полуподвале с длинными дубовыми столами и скамьями.  Там всегда стоял гомон с перемежающимися возгласами и регулярными выяснениями отношений. Сквозь тусклое освещение прокатывались клубы дыма, курили почти все, и стоял тяжкий дух перегара в смеси с табачным дымом. Редкие женщины отваживались заходить туда, они были уже больше похожи на мужиков, развязные и с хриплыми голосами. Там практиковались конкурсы на количество выпитого пива. Я-то, вообще, более четырех кружек выпить не мог, но бывали уникумы, один мужик выпил за несколько часов 26 кружек пива, а это, всё-же, 13 литров. А в некоторых пивбарах практиковались закрытые туалеты для большей проходимости клиентуры. Там шутили, что счастье – это просто пописать, когда  долго не можешь сходить в туалет после много выпитого пива. Я где-то читал историю, что у какого-то хозяина был очень лохматый чёрный терьер, у которого так свисали лохмы, что было сразу не понять, где у него перёд, а где зад. Так вот этот терьер сильно пристрастился к пиву и однажды хозяин взялся на спор соревноваться с ним в этом благородном деле – кто кого перепьёт. Спустя время хозяин свалился под стол, а терьер, упершись четырьмя лапами в землю, продолжал пить.      

                Красная Бавария
   
А однажды мы с Другом (Олегом) устроились работать на Ленинградский пивоваренный завод «Красная Бавария». Это был большой завод со многими цехами, построенный, наверно символически, из красного кирпича. Друга куда-то увели, а меня привели в небольшое помещение на первом этаже, где-то 7 на 8 метров. По центру шел конвейер с чёрной лентой, а со второго этажа тоже шёл конвейер, по которому спускались пластмассовые ящики с пивом. Их надо было укладывать в штабеля у стены. Причём ящики были разной формы и цвета, одни чешские, а другие русские, и понятно, что их надо было составлять в разные штабеля. На бетонном полу была какая-то полужидкая смесь из битого стекла и грязи. Меня поставили напарником к очень крепко сбитому здоровенному мужику. В каждом ящике было по 20 бутылок пива, то есть ящик весил с учетом веса самих бутылок и ящика около 15 кг. Мужик как-то равнодушно посмотрел на меня, видимо, много таких здесь бывало, но я решительно включился в работу. Первый час у меня всё шло, более-менее, нормально, всё же я был тренирован на вольной борьбе, а потом начались проблемы. Если бы ящики шли на некотором расстоянии друг от друга, то еще бы ничего, но они шли большей частью вплотную, вперемежку, и их надо было вырывать из сцепленного потока и укладывать синие в синие, а белые в белые. Основная нагрузка шла на передние мышцы рук от плеча до локтя и через час такой ударной нагрузки мышцы стали вначале болеть, а потом просто перестали работать. Мужик же вырывал из конвейера и кидал ящики в штабеля одной рукой, работая то правой, то левой, причем делал это так ловко и естественно, что казалось, почти не затрачивал сил. Мне же уже ничего не оставалось, как подталкивать еле вырванные ящики коленями вверх.  Я скрипел зубами, кусал губы, вырывал ящики из последних сил. Штаны на коленях у меня были изорваны и начались кровоподтеки. К счастью, в этот момент на конвейере начался затор, ящики наползли друг на друга, и полетели вниз, бутылки бились и растекались, я же просто блаженствовал, когда мои руки бессильно повисли, как хвост у коровы. В любой, хоть маленький перерыв, мы пили пиво, а мужик доливал немного водочки, делая ерша. Вообще-то я был упорным парнем и не привык сдаваться перед обстоятельствами, но к концу смены, я представлял собой очень жалкое и даже, я бы сказал, убогое существо. Вся одежда на мне была изорванной, а на руках и ногах были кровоподтеки.
 Нельзя сказать, что я был уставший, я был просто полутруп, но пытался изображать из себя кривую улыбку. Еще в середине смены я уже твердо знал, что никогда в жизни ноги моей больше на этой работе не будет. Но бросить работу, не доработав смену, я тоже не мог, я бы считал себя ничтожеством, а так я, несмотря ни на что, всё же выходил победителем. Я не знаю, сколько я выпил бутылок пива, но точно помню, что ни разу за 8 часов не сходил в туалет, и, трудно поверить, но мне не хотелось, всё, наверно, ушло в пот. Тот, кто не был в похожей ситуации, ни за что не догадается, чего мне больше всего хотелось после смены. Мне страшно хотелось пить, но не просто воду пить, а жутко хотелось лимонада. Когда я вылетел  во двор, то встретил Друга и оказалось что ему очень хочется того же самого. Мы зашли в лимонадный цех и выдули по несколько бутылок вожделенной сладкой газировки. На следующий день мы пришли на завод за расчётом. Перед заводом стояла бочка с пивом и была очередь, так как давали со скидкой. Но мы-то были уже свои, заводские, и мы прошли через вертушку и пошли за расчётом. Мне дали 5 с полтиной рублей. Но это было еще не всё. Всё выстраданное в предыдущий день кипело в душе, было ощущение, как будто я год здесь работал. Мы пошли в пивной цех, набрали в сумки бутылок по пять пива и пошли назад через проходную. Я уж не знаю, какой у нас был вид, но в нас была какая-то страшная нахальность и самоуверенность, как будто мы клали первый кирпич в основание «Красной Баварии», и нас никто не тормознул на вертушке. Мы с улыбкой и снисходительно посмотрели на «лохов» в очереди за пивом и поехали отмечать получку.   

                Вольная борьба

В институте была секция вольной борьбы, которую вел мастер спорта, еврей по национальности, Семён Гликин. Он был небольшого роста с цепким взглядом и руками, по-борцовски слегка сутулый, когда он шёл, слегка покачиваясь, и как-то подгребая руками, то было ощущение, что он не просто идет, а вот сейчас неожиданно зацепит кого-то и кинет через себя. Вообще, хорошего борца видно по очень короткой стрижке с хорошими залысинами на темени и затылке, и по ушам, они у него непременно сломанные и поджатые, это дополняло вид Гликина. Я был маленький, чернявенький, тощий и жилистый. Таковым он меня и высмотрел, ему нужны были «мухи» до 48 кг, я вполне соответствовал.
У нас в городе на аллее недавно установили большой бронзовый бюст великому борцу, чемпиону чемпионов, как его называли, Ивану Поддубному. Он работал в начале 20-го века в Феодосии грузчиком в порту и вызвался в цирке помериться силами с зарубежными спортсменами. Он обладал чудовищной силой и, не зная приемов, всех положил, и отсюда начался его славный путь. Тогда в моде была греко-римская борьба, целью которой является только при помощи захватов руками уложить соперника на лопатки. Ноги же никак не должны участвовать в борьбе и брать их руками тоже нельзя. Это наиболее силовой вид борьбы. В вольной же борьбе задача та же, но при этом можно полностью использовать ноги, бороться ими и хватать за них. Вообще, с целью победить противника, задача положить его на лопатки смысла мало имеет, ведь в ряде видов противостояния можно биться с противником, лежа на лопатках, и отбиваться поднятыми ногами.
Но уложение соперника на лопатки – это древняя классика. Вольная борьба - одна из самых травматичных видов борьбы, потому что «работают» с голым телом. Например, в самбо можно хватать за одежду, которая в чем-то смягчает броски, а здесь контакт напрямую, всё идет навыверт и вылом. Я приобрёл красное трико и вписался в тренировки. Нет, никакого удовольствия от всей этой борьбы я не испытывал, всё это противостояние, запах пота, капающего с носа, были не по мне. Но деваться было некуда, назвался, как говорится, груздем…
Периодически практиковалось борцовское регби, еще более жесткое, чем традиционное. В нем было что-то веселое, - эта страшная куча-мала, из под которой с пыхтением пытался кто-то выползти с мячом, но его непременно хватали за ноги. 
Чаще всего в борьбе вывихивался плечевой сустав, там всего один очень подвижный во все стороны шарнир и связки. Недаром дыба была очень болезненной пыткой. К счастью, я этого избежал. А можно было и погибнуть, бывали такие случаи, особенно при броске назад суплетом. Тебя хватают сзади двумя руками за пояс и бросают через себя назад на лопатки. Если при этом ты не успел подогнуть голову к груди, то можно воткнуться головой и сломать шейные позвонки.
Промежуточная победа – постановка в партер (на четвереньки), а потом идет всякое заламывание рук и ног с целью перевернуть на лопатки. Часто при этом нижний борец выгибается дугой, становясь на голову, и если у него сильная шея, то его никак не удается разогнуть, чтобы он коснулся лопатками пола. Отсюда и сплошные залысины на голове. Бывало, что делаешь и делаешь один и тот же прием, например, подсечку ногой, а она никак не идет. Гликин говорил, что если правильно сделаешь прием тысячу раз, то уже ногу по-другому не поставишь, и соперник «улетит». Одними из лучших борцов бывали кавказцы – очень цепкие.         
Регулярно мы ездили на сборы, проводились они в Латвии, в Краславе и в Саулескалнсе. Ездили мы 6 раз, и выходит, что полгода провели в Латвии. С нами бывали и художественные гимнастки из нашего института, так что было весело. В Краславе в книжном магазине продавались дефицитные книги, тот же Пикуль «Разгром конвоя PQ – 17» и другие. Мы стали их расхватывать и тогда в книги стали вставлять в нагрузку открытки, но всё равно это было намного дешевле книг на чёрном рынке. В бочках на улице продавали пиво «Сенчу» по 20 коп., оно было по вкусу легче, чем в Ленинграде.
Ребята у нас были внушительного вида, особенно больших весовых категорий, поэтому, когда мы пошли в Краславе на танцы, нас никто не тронул, но и мы не лезли на рожон. Сыграли с местной командой в футбол, не избежали применить там часть борцовских приемов и, в итоге, вышла ничья.
А Саулескалнс оказался очень романтичным местом. На горе стоял большой пансионат, рядом корчма, а вокруг леса и озёра. В корчме мы иногда пили кислое темное пиво, оно было дорогое, по 28 коп. А по озёрам катались на лодках, там были острова, первый остров смородиновый, а второй малиновый, там действительно были заросли этих чудесных ягод. Как-то там у нас были соревнования по бегу на стайерскую дистанцию, километров на семь вокруг леса, и я ее выиграл. По вечерам играли в номерах в карты и чудили. Помню, как двое проигравших ездили друг на друге по длинному коридору, один был лошадью, а второй королем с вазой на голове. А однажды, проиграли одного борца в рабство девушке на танцах. Пошли вечером на танцы и сказали об этом выбранной красавице, но она решилась только с ним потанцевать.
Еще мне очень врезалось в память, как в каком-то другом пансионате, нам в столовой разносила еду какая-то высокая пышная молодая женщина, от нее исходило какое-то невероятное обаяние и тонкий аромат, она слегка улыбалась, я каждый раз замирал и млел при ее приближении, очень хотелось просто раствориться в ней. Много позже я видел фильм классика французского кино Патриса Леконта «Муж парикмахерши», наверно со мной было нечто подобное.
Всё бы ничего, а вот выбираться из Латвии в Крым было делом непростым. Прямого билета на плацкарт из Риги не было, и я взял билет до Феодосии с компостированием его в Вильнюсе. А там на вокзале творилось что-то невообразимое, в кассы стояли толпы народа. Можно было попробовать заплатить проводнику, но у меня было всего 50 копеек. За полдня я всё же отстоял эту очередь, но билетов на плацкарт не было, и я согласился на общий вагон без места. Влезть же в общий вагон подошедшего поезда было почти невозможно. Многие заплатили еще проводникам, которые тоже пускали без места. Площадки были забиты и люди лезли в окна поезда, помогая друг другу. Пробившись каким-то чудом в вагон, я обнаружил, что одна багажная полка под потолком  была еще не занята, и забрался туда, конечно, матраца не было. В нашем шестиместном отсеке вагона было 17 человек. Пробивалась еще одна крупная женщина, но у нее ничего не вышло. А ехать надо было более суток. Худо-бедно отправились а, спустя время, я ощутил сильный голод, так как давно не ел. Вспомнил про свои пятьдесят копеек и добрался до вагона ресторана. Суп как раз стоил 45 коп., а хлеб, к счастью стоял на столе, я как-то быстро съел его и официант с усмешкой принёс еще. Окна были, как обычно, задраены на зиму, но и летом не открывались, и стояла страшная духота, но всё же мы добрались. У меня на этой третьей полке выпал из кармана паспорт, но спустя несколько дней мне пришло сообщение из милиции, и я сходил и забрал его.   
К концу пятого курса Семен Гликин сказал мне, что у меня 1 разряд, но я подумал, что наверно и до него недотягиваю, уж очень как-то все эти схватки и всё это противостояние было мне чем-то неприятно. По своему складу я больше искал объединения всех на основе чего-то возвышающего душу.

                Наташа      

Комсоргом у нас в 10-А классе была Наташа Ковылина. Она была крупная, белокурая, хороших форм и не то чтобы красивая, а какая-то очень приветливая и обаятельная. Вообще, часто мужчину притягивают женщины близкие по энергетике к его матери или сестре. А мама у меня была гиперактивная. Наташа поступила в Ленинград в институт культуры на библиотечное дело. Снимали комнату они с Лизой в одном из переулков влево от начала Невского проспекта, если идти от Московского вокзала. Там же рядом жил и Михаил Боярский, и они нередко вечером встречали его, идущего домой слегка навеселе.
Как-то я переночевал у Наташи и Лизы в комнате. У них была одна огромная кровать, занимающая большую часть комнаты. Я лег с краю, а Наташа в центре и вдруг она чем-то помазала руки и лицо. Это был запах, похожий на детский крем, но я чуть не сошёл с ума от этого запаха. Вообще сильно влюбиться можно во всё: в низкий бархатистый голос, смеющийся разрез глаз, в невероятно влекущее движение головы, ноги или руки. Как Достоевский написал в «Идиоте»: «У нее была мучительно тонкая стопа». Конечно же, запах был дополнением к самой замечательной Наташе, но он оказался сильным катализатором. В 80-м году я сделал ей предложение, она согласилась. А потом я попал на 8 марта в женское общежитие, где она тогда жила. Там был еще один парень на всё общежитие. Это было нечто. На танцах мы были нарасхват, много фотографировались, а поздно вечером нас с Наташей, как жениха и невесту, отправили в отдельную комнату. Конечно, об интимных отношениях до брака не могло быть и речи. Несмотря на довольно развратные нравы студентов, в случае брака, всё же, часто соблюдались какие-то этические нормы. Мы легли на разные кровати в комнате. Но спать, конечно, не могли. Вдруг Наташа встала, подошла ко мне, легла сверху и стала меня целовать, а потом ушла и легла на свою кровать. Во мне, конечно, всё дрожало, а потом отпустило, и я счастливый заснул. Я был тогда на преддипломной практике, более-менее, свободен, поехал из Ленинграда в Москву и остановился у Барулиных. И вдруг мне звонит Наташа и говорит, что хочет приехать ко мне в Москву. Я обрадовался и стал ждать ее. Вскоре она приехала, я ее встретил, и мы пошли гулять. Неожиданно, она как-то странно посмотрела на меня и сказала, что не будет выходить за меня замуж, что она поняла, что я не ее половина. Со мною что-то жуткое случилось в этот момент, всё вокруг как-то застыло и померкло, я впал в какое-то небытие, в шок. Я совершенно не мог ее видеть, я повернулся и пошел, куда глаза глядят. Наверно, у меня был такой вид, что она не догнала меня. Она поехала, так как решила сообщить мне об этом при личной встрече. Но это была ошибка. Когда встречаешь человека на крыльях любви, смотришь на него, любуешься им, строишь планы, и он вдруг отрекается от тебя, то это слишком большой удар. Если бы она написала, то это тоже был бы большой удар, но не настолько.  Лиза потом упрекала меня, что как я мог оставить ее одну в Москве, ей пришлось звонить родственникам в Подмосковье и ехать к ним. Да, конечно, это вышло всё нехорошо, но я просто физически не мог находиться рядом, это было слишком больно. Но потом вышло еще хуже, у меня стала расти сильная обида, я вдруг подумал, что она тогда в общежитии уже знала, что не будет со мной, но всё же целовалась, как-бы используя меня. И я отомстил ей. В Феодосии я вызвал ее в подъезд, где я обхватил ее и насильно поцеловал, мстя ей. Она заплакала и убежала. Потом мне было очень стыдно, но такая уж тогда сильная страсть была во мне. Я потом написал:

              ; ; ;
Зачем, любимая, зачем
Так был обманут я тобой?
Благоговению взамен
Ты разговор вела пустой.
Не слыша, что ты говоришь,
Я слушал музыку без слов,
Внимать тому, как ты молчишь,
Тая дыханье был готов.
С одной тобой бывал я нем,
Окутывал покой как сон.
Зачем, Наташенька, зачем
Теперь развеян пеплом он.

А много позже я понял, насколько мудр Господь, мы были слишком разные и брак не был бы удачен, Наташа всё почувствовала верно, она вышла замуж и родила двоих детей. Потом, после родов она, правда, сильно располнела, занималась диетами и упражнениями, но всегда была такой же доброй, приходящей  всем на помощь. 
В том же году летом папа взял путевку в какой-то пансионат в Северной Осетии. Мы поехали втроём, был еще брат Борис. Там были очень красивые горы и шумная, пенящаяся речка. Помню, как мы пошли с Борькой на танцы, где я пригласил местную черноглазую красавицу осетинку, стоящую среди местных ребят. Но Восток – дело тонкое. Во время танца они стали как-то враждебно смотреть на меня, переговариваясь между собой. После танца я повёл ее к ним  возвращать и, видимо, они уже сговорились меня бить. Но я вдруг, неожиданно для самого себя и для них, спросил который час и, не дожидаясь ответа, взял руку главаря, поднял ее и посмотрел на его часы. Наверно, это было настолько нахально и необычно, что они совершенно опешили и не тронули меня. 
Среди туристов была девушка-музыкант, я общался с ней и тогда решил для себя, что хочу жениться только на девушке, связанной с музыкой.  А еще мне там очень понравился один местный обычай. Оказывается, перед свадьбой для невесты выбирают «Друга», который потом в жизни должен спасать ее в разных сложных обстоятельствах, в том числе, защищать ее и от мужа, если он проявляет агрессию. Должность «Друга» считалась очень почетной, но далеко не каждый мог стать достойным ее, всё-таки необходимо было иметь для этого высокие моральные качества, но многим, конечно, хотелось стать «Другом».    

                ФПЗ 

После института самым лучшим выпускникам предложили идти работать на ЛОМО, а другим предоставили список разных городов. У меня была мысль ехать в Новосибирск, но потом я передумал, а Друг отправился на Украину в Изюм, где изготовляли линзы и очки. Там специалистов ставили на очередь на жилье, мне же сильно захотелось домой, но проблема была в жилье, на очередь ставили только, если дома было менее пяти метров на человека, у нас было больше. Игорю Панаиоти удалось попасть в общежитие и стать в очередь на жилье.       
ФПЗ (Феодосийский Приборостроительный Завод) был основан в 1978 году для выпуска оптико-электронных приборов и систем автоматического регулирования. До революции это был чугунно-литейный завод братьев Ивана и Христофора Бедризовых, где работало всего 16 рабочих. На заводе делали колодезные люки, системы водопровода и канализации, и всевозможное художественное литье. До сих пор в центре города сохранилось несколько люков Бедризовых. После революции завод был национализирован и переименован в артель «Механик». В шестидесятые годы в обиходе его называли арматурным заводом. В полуподвальный литейный цех можно было заглянуть с улицы. Хорошо помню, как я завороженно смотрел на солнечно льющийся металл, становящийся при остывании кроваво-красным, который выхватывали огромными щипцами распаренные рабочие. И представьте себе преобразование такого производства в точное оптико-электронное. Здесь уж хоть плач, хоть смейся.
Народ поговаривал, что такой завод решили организовать именно в Феодосии, чтобы начальство могло ездить в командировки, а заодно хорошо отдохнуть на курорте. Я пришел на завод в 1980-м году на преддипломную практику. На третьем этаже было конструкторское бюро, где я и чертил на кульмане (большом чертежном приборе) свою разработку цветного фотоувеличителя для аддитивной печати. Там было три оптических волокна соединяющихся в одно. По ним пускались в разной интенсивности  красный, синий и зеленый цвета, и на выходе можно было получить любой цвет и изображение. Диплом с отличием я защитил вначале 1981 года и в марте пришел на завод. Моя специальность полностью соответствовала – оптико-электронное приборостроение. Ну, естественно, и прямой путь в конструкторское бюро. Но мне совсем туда не хотелось по нескольким причинам. Во-первых, зарплата тогда была 115 руб. у конструктора и 90 у технолога. Но еще важнее хотелось стать настоящим специалистом, а это невозможно без серьезной практики. Когда из молодой советской республики к Форду отправили на практику наших конструкторов, то он отправил их разбирать битые машины и несколько лет не подпускал к производству. Я очень скоро убедился, как это верно. Но на сборке и настройке приборов была сдельщина по рабочей сетке, и прорваться туда конструктору было непросто. Меня вызвали для проработки в горком партии. Второй секретарь Гахов начал увещевать меня, что я негоже поступаю, не для того меня учили пять лет, чтобы я устроился  рабочим. Я старался объяснить свою позицию, и тогда он спросил, вы что, не согласны с линией партии? Я сказал, что да, с такой линией в отношении себя не согласен. В поздне-брежневское время уже был некоторый либерализм в этом отношении и меня оставили в покое.   
Меня зачислили юстировщиком 4-го разряда и отправили в сборочный цех. Юстировка – точная настройка оптических приборов, что полностью соответствовало моей специальности. Отдельного помещения не было, рядом были станки и на столах слесари собирали приборы.
ФПЗ был замечателен тем, что это, по сути, был экспериментальный завод. Новые разработки приходили из разных городов страны.         
Первый прибор у меня был ЮТ-9, он имел вертикальную конструкцию и предназначался для центрировки линз. Возился я с ним в углу цеха. Было страшновато, ведь помочь в настройке мне было совершенно некому, и я зачастую терялся в разных догадках. Ко всему еще, в чертежах бывали всякие ошибки, которые на ходу исправляли. Но это был захватывающе интересный процесс, как будто я шел первопроходцем по тайге, да и зарплата была в два раза выше, чем у конструктора. Конечно, для юстировки должно было быть отдельное помещение с особой чистотой и тишиной, ведь я чистил и собирал линзы, потом точно настраивал прибор, а вокруг стояла пыль, подчас ругань и удары молотками. Этих приборов оказалась малая серия, а затем мне всё-таки дали небольшое помещение за кабинетом начальника сборочного цеха Бориса Ивановича. Он был добропорядочным человеком. Рядом был большой цех пайки электронных плат, где работали, в основном, женщины, а с другой стороны от нас бы цех сборки и настройки электроники, где работали регулировщики, а за ними еще цех сборки роботов для серийных разнообразных простых операций. В цеху пайки давали за вредность бесплатно молоко, а нам был положен кефир и я им завидовал, так как молоко любил больше.
 Напарником ко мне в конце лета 1981 года пришел Сергей Васильев. Он закончил Симферопольский университет и был преподавателем – физиком. На заводе в производстве вышла драматическая ситуация. В 80-м году на заводе сделали серию оптико-электронных приборов. Прибор назывался 4041 и имел не только точную механическую часть, но настроенную (отъюстированную) оптическую систему и осциллограф. Предназначался для точной установки и вальцовки линз в оправах фотообъективов. Их отправили в Ленинград на очень серьезное Ленинградское Оптико Механическое Объединение ЛОМО.
Так вот, когда в Ленинграде открыли ящики, то приборы даже не стали доставать. Достаточно было взглянуть на торчащие в разные стороны винты из крышек. Их сразу отправили обратно. Собирали эти приборы слесари, которые до этого собирали чугунные задвижки, и это было ужасное зрелище, некоторые плохо идущие винты могли вообще забить молотком. Вот эту-то серию, около 20 приборов, мы должны были восстановить до хорошего качества. Нам понадобился для этого целый год. Главный инженер Иванов иногда заходил к нам только с одним вопросом: «Когда вы это говно сдадите?!».
Для протирки линз у нас стоял трехлитровый бутылёк спирто-эфирной смеси. Спирт был основным чистящим средством, а для его быстрого испарения в него добавлялся эфир. В фильме Леонида Гайдая «Операция «Ы» именно этим эфиром успешно усыплялся народ. Нередко в конце смены мы были как в тумане и нас пошатывало.
Параллельно на заводе разворачивался еще один драматический процесс. Начальством делались так называемые приписки, комплектации заказывалось гораздо больше, чем было нужно и средства на излишки похищались. Кроме того, из части этой комплектации стали изготовлять и продавать магнитофоны, прообразом которых служили японские. Дело кончилось плохо. Часть электронной комплектации, которая оказалась лишней, закопали на хозяйственном дворе, находящемся в нескольких километрах от завода. Но всегда рядом бывают чьи-то глаза и уши. Мальчишки стали раскапывать эти тайники, добывая бесплатно себе всякие транзисторы и тиристоры. Всё это просочилось в прокуратуру, которая в 1982 году с энтузиазмом взялась за работу, благо следствие было достаточно простым. Директору Лопатину дали 12 лет, а главному инженеру Иванову 8 лет. Одним же из организаторов производства «левых» магнитофонов был главный конструктор Александр Мирошник .
С первого же момента знакомства он произвел на меня отрицательное впечатление. Сразу же сказал, что такие, как я, мало что знают и понимают, и вообще мало кому нужны. При встрече с малозначащим для него человеком, он никогда не пожимал ему руку, а, не глядя в глаза, давал подержать свою чуть согнутую мягкую потную ладонь, как бы подчеркивая некоторую снисходительную презрительность. Тем не менее, он окончил когда-то школу с золотой медалью и вообще был отличником. Регулировщики же говорили, что в практической работе он мало разбирался.
Когда его следователи взяли в оборот, это оказалось для него страшным ударом, у него всегда была завышенная самооценка, и для него немыслимо было попасть в тюрьму. Он выпрыгнул вниз головой из окна кабинета следователя на втором этаже. Сразу он не погиб, ему сделали трепанацию черепа, но потом, всё-же, скончался. У него осталась вдова с двумя несовершеннолетними детьми. И, несмотря ни на что, было как-то очень жаль его, и его семью, все это была какая-то одна большая глупость.    
Вообще, на заводе было немало занимательных личностей. Слесарем работал недавно вышедший из тюрьмы инвалид с одной ногой Федя, он регулярно крепко выражался и скакал на костылях, приговаривая: «Скок, скок, скок, скок, - я весёлый гонокок!».
Еще у нас был парень по кличке Плохиш. Он был весь, как на ходулях, с чёрными, как смола волосами и горящими бегающими глазами, чего бы натворить. Однажды я видел, как он не смог раскрутить патрон большого сверлильного станка, чтобы извлечь сверло, тогда он взял большой молоток и стал бить по патрону. Это увидел довольно крупный по конституции, неожиданно  вошедший в цех мастер Барлет. У него отнялся язык, он схватил Плохиша и стал трясти его как грушу, наверно, надеясь вытрясти остатки неправильных мозгов. А однажды Плохиш заскочил в небольшой, забитый всем склад, где в этот момент Борис Иванович наливал из большой ёмкости спирт в бутылёк, у него дрогнула рука и часть спирта пролилась на пол. Плохиш мгновенно чиркнул спичкой и бросил ее на пол, начался пожар. Скорее всего, у него при этом не было вообще никаких мыслей, а он поддавался зову какого-то инстинкта. К счастью, пожар удалось погасить, а Плохиша уволили. После смены домой я ходил по узенькому тротуару вдоль бетонного забора. И вот, как-то, иду и слышу сзади грохот большой машины, я обернулся. Это был самосвал, несшийся на меня. Я даже не успел, как следует испугаться и просто вжался спиной в стену. Самосвал пронесся сантиметров в тридцати от моей груди и сразу раздался визг тормозов. Я стоял недвижно, в состоянии какого-то оцепенения. Из кабины выглянул Плохиш и весело закричал: «Привет!». Я тупо смотрел на него и молчал. Он загромыхал дальше, и больше я о нем не слышал. 
А прибор-то наш, который мы с Серегой целый год переделывали, спас харьковский завод ФЭД от больших неприятностей.
У них возникла идея сделать фотоаппарат ФЭД типа «Рыбий глаз», то есть объектив с большой линзой, дающей широкий обзор. Они осуществили эту задачу и подарили первые 50 фотоаппаратов делегатам 26 съезда партии КПСС в 1981 году. Часть этих аппаратов оказалась бракованной, т. к. давала нерезкое изображение. Вышел скандал, «полетели головы». А наш прибор как раз и предназначался для решения этой задачи. Большая передняя линза была очень чувствительной к децентрировке, то есть оптическая ось линзы должна была быть строго параллельной ее металлической оправе, и соответственно перпендикулярной к изображению в фотоаппарате. Отклонение на 1 градус давало уже нерезкое изображение. А наш прибор ставился на станину токарного станка, в патроне которого была линза в оправе. Прибор посылал луч света на линзу, а от нее этот луч отражался, возвращался назад и фокусировался на пластине, электронно связанной с осциллографом. Если отраженный луч не был строго параллелен вращающемуся шпинделю станка, то он описывал на осциллографе окружность. Специальными винтиками на оправе надо было поворачивать ее, чтобы свести эту окружность в светящуюся точку в осциллографе, а потом подрезать резцом вращающуюся оправу. Точность была высокой. Я ездил в Харьков на завод ФЭД и настраивал там прибор, они смогли устранить все децентрировки. Потом я получил 5 разряд оптика-механика. 
Вообще, на нашем заводе организация производства и питания, и досуга была хорошей. В большом цехе, мастером которого стал Игорь Панаиоти, было множество токарных, фрезерных станков, станков с ЧПУ, а в конце цеха было еще отдельное помещение для элитных координатных станков. Они были очень большие и дорогие, с меткой на лимбе 0,005 мм, там работали особо опытные мастера-расточники. На первом этаже была метрология, за ней оптический цех. На выходе во двор слева гальваника, а дальше столовая. И не просто столовая, там работали повара-искусники, они устраивали дни национальных кухонь народов СССР. А утром около 9 часов еще выпекали массу вкуснейших пирожков - жареные беляши и чебуреки, с капустой и картошкой, печеные с разной сладкой начинкой, выносили во двор на лотках и продавали за копейки, со скидкой от профсоюза, и мы бегали за ними в перерыв. У нас был даже свой заводской оркестр, игравший на торжествах и праздниках, которым руководил очень чувствительный по натуре еврей, типичный меланхолик. Потом с ним произошла трагедия. Днем у всех на виду он спрыгнул с крыши над 4 этажом на бетонный двор и погиб. У него был какой-то крах личных отношений и сложности на работе. Он был хороший человек и очень жаль, что не оказалось рядом мудрого друга.   
На заводе бесплатно или с большими скидками предоставлялись разные путевки по СССР и за границу, в страны соцлагеря. Югославия уже считалась полу-капиталистической страной, и туда попасть было сложно, а вот Серёжку Васильева не пустили по путёвке даже в Болгарию, так как посмотрели на его хитрую специальность юстировщика очень косо, и соответствующие органы на всякий случай зарубили ему поездку. Вот был бы слесарем, тогда запросто бы разрешили. Также к праздникам народ бесплатно вывозился в разные ближние однодневные поездки и с ночевками в пансионатах. Запомнилась мне поездка на три дня в гостиницу «Ялта» с открытым бассейном. Была зима, и над большим бассейном во дворе стоял пар, температура в нем была 27 градусов. Мы бегали по снегу и прыгали в воду. На заводе у меня был друг Володя Башкин, родом с севера из какой-то деревни в архангельской области. Его внешность и поведение нередко вызывала улыбку. Он был высок и тощ, подвижен и неугомонен, то с очень острым и резким, то со смеющимся взглядом, с короткой стрижкой, всегда торчавшей ежом. Всегда его, как будто что-то жалило и кусало, его редко можно было видеть в уравновешенном состоянии. В гостинице «Ялта» в номере на каком-то высоком этаже мы прилично выпили и затеяли игру в «Крокодила», где надо было без слов изображать разные слова, которые все должны были угадать. И вот, Володя задумал какое-то слово и стал его показывать. Он стремительно выбегал на балкон и хлопал дверью, а потом бежал в туалет и спускал воду. Потом в уверенности, что мы все поняли, замирал и вопрошающе смотрел на нас. Делал он это всё как-то яростно, повторяя и повторяя свои действия, и все более свирепея, что мы не можем догадаться. При этом он размахивал руками, корчил рожи, но мы не понимали ничего, и через пять минут нас вдруг охватил какой-то дикий и неугомонный смех, мы попадали, кто на кровать, кто на пол и тряслись в хохоте просто до слез. Володя вначале кричал и возмущался, а потом его тоже охватил неудержимый смех.
Я был членом комитета комсомола на заводе и заведовал спортивным сектором. Мы организовали футбольную команду, где я был тренером представителем, и у меня дома складировалось множество футбольных бутс, маек и трусов, закупленных на деньги профсоюза. Особых успехов мы не проявили. Если я, например, мог еще поиграть в какую-то обводку, то совершенно не обладал, сильным ударом, пробивной способностью, массой и ростом. Это со стороны всё кажется достаточно просто, но мне лично даже просто нормально пробить угловой удар не доставало силы. В команде были, конечно, ребята и посильней, но не было сыгранности и опыта. Помню, как в селе Насыпном мы крупно «продулись» местной команде и один из их игроков сказал, что ничего, мол, поиграли в свое удовольствие, на что я мрачно заметил, что это да, - вы поиграли в свое удовольствие, а мы в ваше удовольствие.   
Я вступил в кандидаты в члены КПСС, а потом стал членом партии. Это было не по каким-то идеологическим соображениям, тогда уже в коммунизм мало кто верил, да и не по карьерным, а просто невозможно было активно участвовать в жизни завода, не будучи членом партии, ведь все основные решения принимались на собраниях членов КПСС.
Правда, в конце восьмидесятых годов в числе первых я положил свой партийный билет на стол, это было уже вопросом совести, тогда стали везде говорить и печатать о многих преступлениях, совершённых партией, в частности о больших репрессиях. Я вдруг тогда подсчитал, что на партийные взносы мог купить цветной телевизор.
Металлические детали приборов протирали спирто-бензиновой смесью, но выпить тоже хочется всегда, и народ изощрился отделять спирт от бензина, которые имели равный удельный вес и хорошо перемешивались. В дне бутылки алмазным сверлом делалось отверстие, а потом залеплялось. Бутылку наполовину заливали смесью,  доливали воду и ставили отстояться. Спирт смешивался с водой, делался тяжелее бензина и оказывался в нижней части бутылки, а наверху плавал бензин. Достаточно было отлепить отверстие и вылить водку в стакан. Конечно, она отдавала запахом бензина, но это уже мелкие издержки производства, пить можно. Я, правда, такое не пил, меня от этого воротило. А вот уж в последние сутки месяца народ отказывался выходить, если Борис Иванович не выставлял три литра спирта. Чистый спирт ректификат я пил, так как это считалось достоинством для данной профессии. Он сильно обжигал гортань и желудок, более трети стакана не выпьешь. В последнюю ночь была более свободная атмосфера, в коридоре ставили теннисный стол, где все резались в перерывах в работе, летом полуобнаженные. Но когда шла настройка прибора, то в рот нельзя взять ни капли алкоголя. В каких-то работах можно, но только не в юстировке. Где-то я слышал, что лесорубы в Сибири утром перед работой выпивали по сто граммов водки, и тогда работа шла «на ура». Но если в юстировке даже пригубить алкоголь, что вообще может быть незаметно, а вот линию при настройке уже не поймаешь, возникает расслабление зрения, а там нужна сильная концентрация внимания. Помню, как мы делали небольшую серию приборов для контроля оптики разработки минских конструкторов. Прибор имел ряд недостатков технических и теоретических. Предназначался он для цехов, где работали, в основном, женщины.
А русские женщины, это не какие-нибудь француженки, они обладают хорошим размером груди, а отдельные очень хорошим. Так вот у этого прибора спереди стоял трансформатор, а окуляр располагался выше и дальше него. Когда женщина пыталась посмотреть в окуляр, то упиралась грудью в трансформатор и не могла глазом дотянуться до окуляра. Женщины на конвейере ругались, а некоторые в избытке чувств, ломали приборы, так как не могли выполнить норму. Кроме того в приборе была электронная часть, которая выходила из строя от трещащих стартеров сотен ламп дневного света, зажигаемых на потолке цеха. Был еще теоретический недостаток. При контроле белый свет разлагался в радугу, и было не понятно, какой цвет совмещать с контрольной риской. Чтобы сдать прибор ОТК (отделу тех. контроля) мы на внешнем лимбе справа от прибора царапали контрольную риску и, делая вид, что смотрим в окуляр, подглядывали на нее, совмещая с другой риской. Спирт пили, конечно, уже после сдачи приборов утром, но есть могли ночью за работой и регулировщик Вовка Петровский сказал, что задремал, и забыл огрызок пирожка внутри прибора.   
На регулировке работали большие таланты, например, Костя Чумакос или наш Володя Коптяев, тоже закончивший ЛИТМО, а бывали и оригинальные кадры. Когда одного регулировщика спросили, все ли платы он проверил, а они лежали у него высокой стопкой, то он сказал, что все хорошие, особенно которые сверху. Я тоже как-то работал на регулировке, когда не было нашей основной работы, хотя мало что в ней понимал, но мне дали простую работу, проверять исправность плат. Если что-то где-то не контачило, то надо было найти неисправный транзистор или резистор, распаять, вынуть и впаять новый, мне нравилась эта работа, напоминающая работу следователя. Иногда взрывались большие белые конденсаторы, если их неправильно впаивали, или на них была неверная разметка. Это было опасно, как взрыв патрона, но, к счастью, оболочка была все-таки алюминиевой, а не стальной.      
А в конце 1983 года в работе завода наступил новый большой этап, мы приступили к производству ЛЭФ – лазерного эллипсометра фотоэлектрического. Это была разработка новосибирской академии наук. В то время начиналась бурная эра компьютеризации, основа же любого компьютера - микросхемы, а основой, в свою очередь, микросхемы была кремниевая плата, на которой, собственно и разворачивались все действия этой сложной  и занимательной игры. На кремниевую пластинку наносилась  микропленка, в которой и разыгрывались комбинации 0 и 1 – главных действующих лиц компьютерной игры. Так вот ЛЭФ предназначался для исследования главных параметров этой микропленки, толщины и коэффициента преломления. Лазерный луч падал на плёнку и сквозь нее на подложку и исследовался отраженный луч на разных углах. Лучи отражались от подложки и от пленки и интерферировали между собой, а результаты считывались и анализировались, как ручным, так и электронным способом. Но самое главное – чувствительность метода была невероятной, - доли ангстремов. Как говорили, если макушечки атомов выступали над другими, то прибор это чувствовал.  Внешне прибор выглядел, как птица, начинающая взлёт. Было основание с рукояткой, которой поднимались два крыла, а в центре эта самая кремниевая пластинка, из одного крыла падал лазерный луч и после пластинки попадал во второе крыло. Кроме сложной и точной механики, в ЛЭФе был лазер и много оптики, - зеркала, призмы, маленькие микроскопы, шкалы, а самое главное – поляризационные призмы из исландского шпата. Комплектация шла, как говорили, со150-ти предприятий СССР, а исландский шпат добывался специальными экспедициями где-то в Сибири. Когда смотришь сквозь две призмы на свет и начинаешь одну из них поворачивать, то свет гаснет, а потом опять усиливается, это было как волшебство.
Меня отправили в Новосибирский Академгородок на теоретическое обучение и освоение настройки ЛЭФа. Сам Новосибирск мне запомнился, как огромный с широким размахом город, частично напоминающий Ленинград, но только не его шикарную архитектурную часть, а больше заводские окраины. По обеим берегам Оби, было множество среднего размера домов и заводских цехов с высокими дымящими трубами. А в Академгородке запомнился мороз в 25 градусов и скачущие по соснам белочки, которых можно было кормить из рук.   
Начинали мы изготовлять ЛЭФ в углу цеха, где производились технические роботы. В них всё гремело и пшикало от пневматики. По сути это было подобие руки, которая брала какую-то деталь, поворачивалась и подставляла ее под пресс. Всё время что-то не клеилось в работе из-за многочисленных регулировок.
Конечно, нам работать нормально в такой обстановке было невозможно, и потом нам выделили отдельное помещение на первом этаже. С нами работали также сборщики слесари. В отдельном небольшом помещении стояли большой сверлильный и прецизионный токарный станок с отметкой 0,02 на лимбе. Кроме работы на станках мы освоили многие точные работы, например, притирку двух деталей до 0,005 (5 микрон). Надо было запрессовывать каленый вал в дюралюминиевый корпус. Для этого вал клали в морозилку, а корпус в печку. Потом смазывали вал, и надо было быстро и точно вставить его в корпус, ошибка исключалась, так как после выравнивания температур вынуть вал из корпуса уже было невозможно. На станке вальцевали маленькие линзы микроскопа в оправы. Как-то брат Борис попросил выточить ему небольшой вал для фуганочного станка, и я сделал это в вечернюю смену. Работа на заводе, как принято у русских, велась аврально. Месяц шла раскачка, всякие разговоры и доработки, но кушать то хочется, а для этого нужен план и в конце месяца начинался аврал, так как при невыполнении плана завод лишался премии. В последние два-три дня шло нагнетание обстановки и в последние сутки сборочный цех с завода не уходил.  А был случай, когда ЛЭФ, этот сложнейший прибор, стоивший десятки тысяч долларов, уже в первых числах месяца собирали у меня на квартире, чтобы застраховаться от проверки на заводе, где все лишились бы премии. Есть фото, где моего маленького Юрчика поставили по центру сверх крыльев ЛЭФа, как будто он летит на большой птице.
За заводом через дорогу была так называемая «страна дураков». Собственно это был маленький лесопарк. Туда мы иногда ходили что-то отмечать после работы. У нас был слесарь Витёк, он был старше всех, но какой-то очень подвижный и несуразный, было в нем что-то смешное и над ним подшучивали, иногда могли даже налить из чайника воду ему за шиворот. И вот, наступил его юбилей – 45 лет. Дело было осенью. Мы пошли после работы в «страну дураков». А утром прошел крепкий дождь и было грязно. Мы разложились и прилично выпили, кроме одного, бывшего за рулём жигулёнка. А вот Витёк набрался «до бровей». Было весело, он вошел в кураж, что-то сбивчиво рассказывал, кричал и махал руками, а чтобы его лучше было видно, забрался на вал канавы, не удержался и свалился в нее. Пришлось его вытаскивать, на нем не было живого места от глины, да еще было темно и мы сами вымазались. Витёк  жил в самом центре города, через площадь от ЖД вокзала. Посадить такого в машину было невозможно, но ведь и бросить юбиляра было нельзя. Тогда мы перевалили его в багажник жигулёнка и поехали в центр. Заезжаем на площадь, а в это время был какой-то праздник, народ гулял, танцевал, вокруг стояла милиция. Открываем мы багажник, а Витек там заснул, пришлось его растолкать и разбудить. Спросонья он ничего не соображал, ему помогли выкарабкаться из багажника, откуда он еще извлёк свою кепку. Он представлял собой один сплошной кусок глины, причём лица тоже видно не было, но глаза его загорелись, когда он узнал родную площадь, которая была ярко освещена фонарями. Площадь вокруг него внезапно замерла, причём не было ни возгласов, ни смеха, это была какая-то оторопь, или ступор, который иногда от неожиданности охватывает толпу. Витёк огляделся вокруг себя, потом посмотрел вниз на себя и на свою кепку. Милиционеры сделали к нему шаг. Внезапно, Витек поднял высоко над головой свою кепку и со всего размаху ударил этим куском глины себе по колену. Во все стороны далеко полетела грязь. Народ вскрикнул и отскочил, включая милицию. А Витёк зашагал широким шагом через площадь к себе домой. Все молча расступились, и перед ним образовался широкий коридор. Он поднялся на свой этаж и позвонил в дверь. Жена давно всё наготовила и уже устала ждать его для поздравлений, она находилась в нервном возбуждении, и ожидании чего-то худшего. Предчувствия ее не обманули. Когда она открыла дверь, Витек во всём своем великолепии расставил руки, сделал реверанс и произнёс:
- А вот и я!
 Марина была ударной в волейбольной команде, она несколько секунд пыталась вглядеться в его лицо, но кроме глины ничего не увидела, потом вдруг она сжалась, как пружина, подпрыгнула и с размаху врезала Витьку по темени, как забивают мяч над сеткой. Удар вышел, как говорится, в очко, и сразил Витька наповал. Но Марина была добрым человеком, впрочем, как и Витёк, и вскоре она уже тащила его в квартиру, а потом завалила его, не раздевая, в ванну отмокать, о чем он с большим удовольствием рассказывал.   
  Вершиной всего была для меня юстировка ЛЭФа, - это была ювелирная работа точного прогона красного лазерного луча сквозь всю оптическую систему с многочисленными регулировками разными винтиками, и это было истинное эстетическое наслаждение и казалось каким-то чудом. Случались разные технические ошибки, и приходилось серьезно поломать голову, иногда решение приходило после ночи, как бы во сне. У нас в бригаде все работали с высшим образованием и нашу бригаду почему-то на заводе называли «французами». Конечно, тяжело было сутки, не переставая, работать, здесь было главное именно работать, тогда входил в какой-то ритм и почти не уставал. Если вдруг случалась остановка, то можно было сразу заснуть. А было и такое, что мы не уходили с завода двое суток. Тем не менее, работали мы с высоким качеством, ящик с прибором мог упасть при перегрузке и ничего в нем не ломалось. За десять лет работы мы сделали около 300 приборов и нам  не смогли выставить ни одной рекламации.
У меня было личное клеймо №33, и поэтому мою работу не проверял технический контроль.
 В 1987 году было новое веяние демократии, на стене вывесили большую ведомость с зарплатами на заводе всех, включая директора.
По этой ведомости у меня вдруг оказалась самая большая среднегодовая зарплата по заводу, что-то под 600 рублей, это были большие деньги. Конечно, начальство получало деньги не только по ведомости. Тогда же мне дали звание ударника 12 пятилетки. 
А где-то к 90-му году прибор получил серебряную медаль качества в Англии и мне сказали, что хотели её присвоить на мое имя, но потом дали главному инженеру Куксову.
ЛЭФ собирались продавать в Китай и другие страны, был план полностью автоматизировать его, но с распадом Великой страны все разрушилось, было разворовано и пошло на металлолом, особенно почему-то мне было жалко очень дорогие и, можно сказать, элитные в производстве, координатно-расточные станки.         

                Командировки

С 1984 по 1990 годы я бывал во многих городах по настройке ЛЭФа.  Конечно, такой сложный прибор применялся только в серьёзных производствах и институтах, за редкими исключениями, бывшими только в больших городах.
Одной из интереснейших командировок была у меня в Ташкент летом  1984 года. Прилетел я на самолете утром, поехал в центр города  и сразу попал, в так называемые, Еврейские ряды, где шла бойкая торговля всем подряд, но, самое главное, в эти дни там проходила всесоюзная книжная ярмарка. А для меня это всё равно, что «пустить козла в огород». Перед входом за копейки из большой бочки продавали муст (свежедавленый виноград). Ни до, ни после я такого не видел. Я взял большую пол литровую кружку и еле выдул эту густую темно-красную очень сладкую и даже приторную массу. На ярмарке у меня разбежались глаза, продавалась масса книг Ташкентского издательства, которые у нас было не купить «днём с огнем». У нас иногда продавали дефицитные книги только на украинском языке, которые мало кто брал. Я с вожделением бродил целый час и купил 39 книг. Запомнилась мне большая книга «Маугли» с очень красочными картинками. Я приобрел верёвку, завязал книги крест-накрест в стопку высотой около 50 см, и совершенно счастливый пошел на остановку троллейбуса, чтобы ехать в институт.  Сел я в троллейбус, стал просматривать одну из книг, проехал несколько остановок и вдруг обнаруживаю, что у меня нет с собой моего коричневого дипломата. А в нём было абсолютно всё, документы, большая часть денег, приспособления для настройки, а, самое главное – справка о секретности, всё же приборы наши использовались больше для военного производства. Меня прошиб холодный пот, как наверно бывает перед расстрелом. Последствия предстояли мне самые тяжелые. Я дико закричал, водитель остановил троллейбус, и я пулей вылетел из него. Выскочил на дорогу и перегородил путь такси, вид у меня был такой, что никто не кричал и ничего не спрашивал. И вот такси приезжает к Еврейским рядам на ту остановку, где я садился, а мой дипломат стоит на скамейке на остановке и рядом нет ни души. Прошло, я думаю, минут 10-15, а меня предупреждали, что Ташкент – город воров. Наверно, тогда я впервые поверил в Бога, так как произошедшее было совершенно невероятно.
Я до сих пор помню, как я смотрел на этот дипломат – это было счастье, если бы я выиграл миллион, я бы так не радовался.      
После оформления в институте, меня поместили в какой-то высокой гостинице. В первый и последний раз жизни я спал на бязевой простыне, она была желтого цвета из грубоватого не плотно пригнанного волокна,  со щелями, сквозь которые можно было смотреть. За окном был большой круглосуточный базар, ночью на бахчах спали узбеки в тюбетейках. Более всего в институте мне обрадовался Рустам - начальник отдела, куда поставили прибор. Такой важнейший контрольный прибор измерения тонких плёнок для микросхем был единственным на весь Узбекистан, и он надеялся на нём хорошо заработать, в то время коррупция в Узбекистане была «выше крыши». Поэтому Рустам очень радушно ко мне отнёсся и всячески старался  ублажить, чтобы я ему раскрыл как можно больше секретов. Он повёз меня на своей волге в центр религии и духовенства Средней Азии, потом в шикарный ресторан, где все снимали обувь и сидели на полу на коврах, а ели с маленьких столиков, высотой сантиметров 30.
Мы пили пиваси (пиво) с самсой в маленьком кафе «Архор» над городской речкой и смотрели, как мальчишки прыгали в неё с моста.
 А потом Рустам пригласил меня к себе домой. У него было много детей и большой двор. По обычаю, он для каждого сына строил во дворе отдельные дома, а дочки, как птички, улетали в дома мужей. Он специально для меня стал делать настоящий узбекский плов, это было кулинарное искусство. Говядина клалась целым куском, как и чеснок, большими головками, там был особый узбекский рис, а главное – жёлтая морковь, у нас такой не бывает. Она использовалась специально для плова и гораздо раз твёрже красной, чтобы не разваривалась. Готовил Рустам, как и положено, на живом огне в большом широком медном казане. Перед едой поднял две руки к лицу и прочитал молитву, ели мы плов руками. Я в Ташкенте ходил в чайхану, где перед входом под деревянным навесом в таком же тазе на дровах готовили плов с уткой. С уткой выходит очень вкусно, она более плотная и дает особый привкус. В чайхане были только коротко стриженые мужчины в халатах, которые также перед едой читали молитвы. Каждому к большой миске плова, которая стоила 65 коп. давалась горячая лепешка за 10 коп. и фаянсовый разукрашенный чайник с крышечкой, которая была привязана веревочкой к чайнику, а в нём был зелёный несладкий чай, примерно на 5 стаканов. Этой порцией наесться можно было на весь день. Прошло почти сорок лет, а я до сих помню наслаждение от запаха и вкуса этой еды. В центре города фонтаны били прямо на широкий тротуар, я никогда такого не видел. И все шли сквозь этот искусственный дождь, который высыхал на одежде через 10 минут, такая стояла жара. Когда я улетал, как раз начались большие посадки по коррупционным делам. Не знаю, избежал ли Рустам этой участи.   
 Командировка в Минск мне запомнилась цехом с особо чистым производством. Перед ним был цех, где все ходили в обычных белых халатах, а потом переодевались в специальные полностью закрытые комбинезоны с плотными капюшонами и масками, причем все мужчины одевались в голубые комбинезоны, а женщины в розовые, и только так их можно было различить. В боксе, где я настраивал ЛЭФ, допускалась только одна пылинка на кубический метр.
А еще в Минске я зашел в большой магазин холодильников, выбрал себе холодильник «Минск» средних размеров, написал свой феодосийский адрес, оплатил, и он пришёл в Феодосию поездом, как почтовая открытка, а здесь я погрузил этот холодильник в коляску своего мотоцикла и привез домой. В то время качество холодильников было на высшем уровне, и работал он у меня много лет. И кому, спрашивается, всё это мешало.   
В Киев мы ездили с Володей Сазоновым, настраивающим электронную часть прибора. Ходили в Дальние пещеры Киево-Печерской Лавры, где в выдолбленных в стенах нишах лежали мощи святых. Там все проходили мимо молча, какой-то разговор казался кощунственным, и чувствовалось, что все думают об одном и том же.
Смотрели в кино на большом экране «Конан – варвар» со Шварценеггером, он играл киммерийца, а мы-то были как раз из Киммерии, и этот фантазийный фильм произвел на меня довольно сильное впечатление. 
А когда пошли в гостиницу на свой второй этаж, то там, в длинном коридоре была одна сплошная синтетическая дорожка. Было довольно сумрачно, подходим мы к двери нашего номера, Володя подносит ключ, и вдруг раздался хлопок и посыпались искры, он с криком отскочил. Оказалось, что он накопил статическое электричество, пока шел. Для снятия стресса мы неплохо выпили.
Вообще, чаще я летал на самолетах, чем ездил в поездах, и нередко, попадал в города ночью, что очень неудобно. Идти платить за номер в гостинице не хотелось, и я старался переждать на вокзале. Это было не всегда удачно, в Харькове оказались жесткие кресла из толстой фанеры с подлокотниками, гнутыми из железной трубы и лечь было невозможно, да еще надо контролировать свой дипломат. Но и это не всё, каждый час ходила милиция, будила и проверяла документы.
А вот в Кишиневе в этом плане было хорошо. Там в аэропорту были соединённые по четыре штуки кресла с синтетической красной обивкой и деревянными подлокотниками. Половина из них, к счастью пассажиров, была выломана, и можно было лечь сразу на три кресла, а дипломат положить под голову. В Кишиневском институте нашему заводу пытались выставить рекламацию и поэтому меня послали с Гринчиком, работником ОТК.  Начальник отдела научный сотрудник Нарусевич, который должен был работать на приборе, включил прибор, не нашел лазерного луча и доложил начальству о неисправности ЛЭФа. Они послали рекламацию на наш завод. Я довольно быстро настроил прибор и научил Нарусевича простой настройке. Он попал в сложное положение. С одной стороны прибор работает, и претензий нет, но он не может об этом вот так просто доложить начальству, потому что получается, что он не разобрался в ситуации и выходит дураком. Мне пришлось изобретать для него версию сложной неисправности, которую он не смог бы устранить, но у меня после долгих мытарств получилось. Для него стало важным потянуть время, чтобы показать начальству, что он частично прав. Тем временем мы с Гринчиком прогулялись по магазинам. Я снова впал в свою книжную страсть. Оказалось, что кишинёвское издательство выпускает замечательные популярные книги, правда, не в самом лучшем качестве, но всё равно, у нас такого не купить. Я купил с десяток книг, а потом Гринчик потащил меня в фирменный винный магазин. Он был уже в возрасте, лет под шестьдесят и раньше работал в «органах» в спецохране. Мы купили три больших красиво оформленных бутылки «Букета Молдавии». Я взял бутылку домой, ему же не терпелось его попробовать. Вечером взяли закуску и поехали в гостиницу. Вино оказалось сладковатое с сильным ароматом. У меня никогда не было привычки пить вино и, тем более, водку сразу стаканами. Я цедил свои треть стакана, Гринчик  же сразу выпил стакан, оживился и налил себе еще. При этом он ходил из угла в угол и рассказывал о своей жизни. Мне уже хотелось спать, но он только распалялся. Движения его стали более резкими, временами прорывался смех, или он удрученно махал головой, но продолжал ходить, периодически останавливаясь и жестикулируя руками. У меня дома спокойно мог стоять алкоголь, к которому я не прикасался, и я не знал, что в обыкновенной привычке Гринчика не успокоиться, пока он не увидит дно последней бутылки. Но вина было много, спать мне было неловко, я сидя дремал, а он всё ходил, пил и говорил почти до утра. Мне сквозь сон запомнилось, как он с жаром рассказывал, что он сидел в охране в лесу около трассы Симферополь – Ялта, когда по ней должен был проехать Брежнев. И что, мол, оказался там какой-то злоумышленник, Гринчик бежал за ним по лесу и кричал, чтобы тот остановился, а потом стал стрелять, и что, якобы, отстрелил у него кое-что ниже пояса.
Нарусевич тянул и тянул, нам никак не подписывали документы, а ночные возлияния Гринчика продолжались, пока у него не кончились деньги. Он решил занять у меня, но я сказал, что у меня тоже кончились, хотя у меня еще сколько-то было, но мне не хотелось ему давать, так как я не мог спокойно спать уже несколько ночей. Так тянулось с неделю, Гринчик стал ужасно мрачен, так как уже не мог ни выпить, ни похмелиться с утра. Фамилия нашего начальника отдела института из Нарусевича у нас превратилась в «Насруевича», и вот, однажды нам сказали, что, наконец, подпишут документы о приемке. Мы понеслись в институт, но пропуска у нас уже не было, и мы долго ждали на проходной, а он всё не выходил. У Гринчика был настолько несчастный и смешной вид, что я не выдержал и спросил, а не поцеловал ли бы он этого Насруевича в одно место, чтобы тот скорей подписал, и Гринчик разразился долгими ругательствами. Мне было от всего этого весело, но я не показал виду. Всё закончилось хорошо.   
Я бы сказал, романтичными у меня были командировки в Устинов (ныне Ижевск ). Меня летом поселили на даче руководителя отдела. Там была речка, сад и мансарда. В саду я промышлял всякие ягоды и фрукты, а в мансарде оказался книжный рай. Там было множество книг, как на полках, так и грудами на полу. От них шел немножко прелый запах, я лежал, глядя на реку, читал и ощущал себя в другом мире и веке, это было потрясающе. 
А как-то, будучи в командировке в Москве, я заглянул в ЦУМ, а там «давали» итальянскую обувь, был ажиотаж. Нужные мне шикарные туфли для жены были только ярко жёлтого цвета, я мучился, под что же их носить, а потом решился и взял. И попал в точку, таких туфель здесь ни у кого не было, и она носила их много лет.
У меня было несколько командировок в Баку. В центре, недалеко от моря росли высокие пальмы, огромные  длинные листы которых регулярно колыхались от бриза, а в улочках на первых этажах и в полуподвальных помещениях были магазинчики, заваленные коврами и дешевыми хлопчатобумажными одеждами всех видов. Я почти даром, за 16 рублей, купил жене замечательный, почти воздушный  лёгкий вязаный ажурный летний костюм светло-бежевого цвета из кофточки и юбки. Вообще, в Азербайджане психология города и окружающих деревень отличалась. В деревнях были более традиционные, националистические, порою, дикие нравы, а в Баку многие из интеллектуальной элиты учились в Москве, были секуляризованы, отличались советским духом и были пропитаны русской культурой. Меня пригласили на ужин домой к начальнику отдела, это была интеллигентная семья. Специально приготовили национальное блюдо - кюфта-бозбаш с бараньими ребрышками , нутом и черносливом. Никогда, ни до, ни после, я такого не ел, это было очень вкусно.
Как раз тогда начались волнения в Баку, я улетал почти последним самолетом перед блокировкой аэропорта. По улицам бегали с криками какие-то люди. В Баку тогда поживало около 300 тысяч армян, многие были выброшены из окон и вырезаны, включая женщин и детей.
И кому они так сильно мешали жить? Хорош только культурный национализм, чтящий традиции, и ужасен лик национализма, утверждающего свою нацию над другими, и религиозного фанатизма.
А в командировке в Тбилиси я жил у тети Инны Азарьевич. Она, тетя Галя, о которой я писал ранее, и Стеша были двоюродными сестрами, а их самой старшей тетушкой была моя прабабушка Соня. Формально они были, конечно, мне бабушками, но по возрасту ближе к моей  маме. Тетя Инна жила в типичном Тбилисском общем дворике с длинными деревянными балконами по кругу и высокими прохладными комнатами. А на окраинах города были скалы с «ласточкиными гнездами» - прилепленными к ним и, зачастую, нависающими над пропастью домами и домишками. Мы пошли с ней в кино на тенденциозный фильм Тенгиза Абуладзе «Покаяние», он произвёл сильное, но гнетущее впечатление. Потом тетя Инна эмигрировала в Израиль и жила у Стеши, где скончалась в возрасте 93 лет. 
А однажды мы были в командировке в литовском Шауляе, со мною отправили для практики моего одноклассника Гену, который устроился тогда к нам работать. В Шауляе был длинный, очень широкий, спускающийся вниз пешеходный проспект с деревьями, растущими по центру. Мы зашли в пивной бар, который ни в какое сравнение не шёл с Ленинградской «Заставой», там было всё очень цивильно, как в ресторанчике. Если для нас типично есть вяленую рыбу к пиву, то в Прибалтике это считалось дурным тоном, в баре подавали сухарики и сыр, не курили, и туда запросто можно было привести культурную девушку.      

                Алла

Через пару лет после Наташи у меня наступила сильная жажда любви, причём всякой. С одной стороны хотелось понимания и чего-то возвышенного, но и попросту очень хотелось интимной близости. Я жил с родителями, и последнее было почти невозможно без брака.
Я встречался с разными девушками, и на меня уже такое нашло, что я готов был жениться без особых раздумий, как говорится, «на длинных ногах и ресницах», а остальное потом приложится. Я встречался, ходил на танцы, но если меня не слишком физически влекло кдевушкам, то отношения быстро охлаждались. Запомнилось, как встречался с одной девушкой, которая в танце на каждый разворот полу приседала, это было нелепо и смешно, а разговор не очень клеился.
А был такой случай, что меня сильно повлекло к девушке, я пошел с ней на прогулку через гору в нашу двухъякорную бухту, она так называется из-за таких сильных ветров, что корабли в ней надо было ставить на два якоря. И вдруг там, у пенящихся волн, предложил ей замуж, причем необходимость какого-то душевного созвучия меня не очень заботила, мне просто очень  ее захотелось. Но, слава Богу, она тогда отказалась. Ничего бы хорошего из этого не вышло. А однажды меня пригласила к себе домой одноклассница Марина, которая мне нравилась, у нее был добрый жизнерадостный характер и красивые завитые каштановые локоны, но отношений у меня с ней никаких не было. Я пошёл с какой-то затаённой надеждой. К моему ужасу и сокрушению, она решила, не спросив меня,  у себя дома свести меня с маленькой чёрноволосой евреечкой. Но со мной нельзя было так поступать. Я сидел за столом, как на иголках, и не знал куда деться, у меня было ощущение, словно меня случают, почти как какую-то собаку. И при уходе я вдруг сказал Марине, что никогда не женюсь на еврейке, но сказал недостаточно тихо, это услышала и девушка, и все это было ужасно и стыдно. На самом деле я никогда не был антисемитом, но здесь что-то сыграло во мне, наверно, обида, что меня обманули, а еще это многовековое противостояние караимов с евреями талмудистами. 
Летом 1983 года мама где-то раздобыла мне туристическую путёвку в Закарпатье. Помню, как я сидел с сумкой в скверике рядом с вокзалом в ожидании поезда и читал очередную увлекательную книжку. Из Феодосии нас оказалось четверо, как раз, два парня и две девушки - учительницы. Мы быстро распределились по парам и все живо общались. Саша был с Машей, а я с Дашей. Наш маршрут был полуспортивный, то есть планировалось не только осматривать разные города, но и ходить в походы. Меня сразу назначили старостой группы, наверно, я был самый бойкий. В нашей группе было еще человек семь разного возраста, лет до пятидесяти. Побывали в очень красивых и ухоженных городках с западным ажурным архитектурным стилем, в Мукачево и Яремче. Мне очень понравилась там большая деревянная корчма, сделанная в форме чума. В центре была печь с трубой, а по кругу скамейки со столами, это было очень эргономично и уютно, а уж про вкус еды на живом огне и говорить нечего.   
А потом мы на несколько дней приехали в Хуст на турбазу. Она располагалась на горе, рядом с полуразрушенным старинным замком и кладбищем. А внизу в долине был рынок с множеством закарпатских поделок, и шумно текла живописная речка. На следующий день нам дали несколько больших четырехвесельных лодок и устроили проверку на прочность, надо было сплавляться на этих лодках несколько километров. Спустя километр, вдруг речка раздвоилась, и нас стало нести в более узкую протоку. Глубина была по пояс, я выскочил и потащил лодку в более широкое русло, вымок с ног до головы, но всё это оказалось смешно, так как это был остров и потом русла снова соединялись. 12 июля, в последний день перед отъездом вечером в большом фойе устроили танцы. Мои ребята пошли в бар, а я не захотел пить и остался в фойе. Народу было достаточно много, соединилось несколько групп, которые потом ехали в разных направлениях. Часть народа танцевала, а часть сидела на деревянных креслах, составленных длинным рядом у стены. Я осмотрелся и увидел сидящую в середине симпатичную круглолицую девушку, пригласил ее на танец. Динамик выдавал песню Юрия Антонова «Под крышей дома твоего». Танцевать, как обычно, почти никто не умел, и просто топтались, медленно нарисовывая круги. Так мы молча изображали из себя танец и вдруг она меня спрашивает:
- Скажите, а вы откуда приехали?
Я задумался, так как забыл название предыдущего по маршруту города, но что-то надо было сказать, и я задумчиво изрёк:
- Не знаю, мы много городов проезжали.
Она секунд десять всматривалась в мое невозмутимое лицо, и вдруг её затряс неудержимый беззвучный смех, она не смогла дальше танцевать. Мне было это непонятно и стало интересно, что, собственно было смешного, каждый может забыть эти закарпатские названия.  Оказывается, она спрашивала, откуда я вообще приехал, а я понял всё по-другому. Мы вышли из турбазы прогуляться, а куда там идти? Пришлось идти на кладбище. Кладбище было необычным для меня, не было оградок, надписи были снаружи от могил, и на некоторых из них горели плошки. Алла оказалась из Тарту, она закончила там музыкальную школу, потом училище. А потом училась в консерватории в Таллине по хоровому отделению, где у них были даже специальные шапочки, похожие на тюбетейки с вертикальными бортами. Она преподавала в музыкальной школе фортепиано, ей оказалось уже тридцать лет, что меня несколько смутило, но выглядела она гораздо моложе. А на другой день нам надо было уже разъезжаться в разные стороны. Я сидел утром в фойе и вдруг смотрю, как она идёт через весь зал ко мне. На ней были черные вельветовые брюки, с красочным поясом, имеющим зигзагообразный рисунок и белая футболка с розовыми оборками на шее и рукавах, у нее была хорошая фигура, довольно пушистая причёска каре и мне показалось, что она, как будто плывёт, слегка покачивая широкими бедрами. Она предложила мне пойти на базар покупать сувениры, но я был равнодушен к этому и не захотел. Я успел ее сфотографировать на слайдовую пленку, и мы обменялись адресами. А потом наша группа уехала в Межгорье, очень живописное место, окруженное горами со смешанным лесом. И вот лежим мы с Дашей в каком-то стогу на большой поляне и беседуем, а все мысли мои об Алле. В конце концов, они стали невыносимы, как наваждение, мне так захотелось её увидеть, что я бросил свою группу и поехал обратно в Хуст узнать, куда поехала их группа, я не подумал спросить об этом у Аллы. Приезжаю я на турбазу и задаю свой вопрос администратору, а она на меня как-то странно смотрит, и молчит, а потом называет какой-то город. Я подошел к большому зеркалу, посмотрел на себя, и всё понял. У меня было небритое лицо, совершенно растрепанный вид, и какой-то полусумасшедший горящий взгляд. Да, я понимаю, что такому правду сказать нельзя, что, глядя на меня, администратор решила, что я хочу Аллу преследовать и непременно задушить в приступе ревности, и, конечно, дала мне неверный адрес её маршрута. Мне пришлось догонять свою группу. 
У меня потом было такое стихотворение:

         Знакомство

Знакомства час и потрясенье,
Богиня милая, ну что в тебе нашел?
Застыли слёзы от волненья,
Нет ничего, оцепененье,
И тишина, и сладкий сон пришёл.
Сон наяву, ну что в тебе нашёл?
Какое скромное величье
И правда без начала, без конца,
В твоих глазах мечты девичьи
Достойны истин мудреца.
Без хитрости, без умысла, без звука
Взяла ты в плен, сгораю и молю,
Но ты лишь взглядом жжёшь, какая мука,
Как страстно в этот миг люблю.

А потом из дома я написал ей письмо, прошло более недели, а ответа не было. Тогда я написал второе письмо, в котором предположил, что у неё, наверно, кто-то есть и пожелал им всего наилучшего. И вдруг приходит благожелательный ответ, написанный таким же круглым и аккуратным почерком, как её лицо и волосы. У нас началась интенсивная переписка и, как потом Алла говорила, она влюбилась в меня по письмам, они были грамотны и интересны.   
Работа у меня была тогда очень напряжённая, но всё же я уговорил дать мне 5 дней отпуска и в октябре полетел в Таллин. А как раз в этот день Алла хотела поехать на концерт гастролировавшего скрипача Владимира Спивакова, она давно об этом мечтала, ей пришлось это отменить, и она поехала встречать меня в аэропорт. По дороге в поезде из Таллина в Тарту, я отрывал от кисти огромные виноградины «бычьего глаза» и вкладывал ей в рот, испытывая от этого больший вкус, чем она.
Интересно, что Тарту имеет прямое отношение к древней Руси. В XI веке дружина киевского князя Ярослава Мудрого присоединила часть земель эстов к Киевской Руси, и князь основал на этих землях город Юрьев. С ХIII века последующие сотни лет город был под немецким владычеством и именовался Дерптом. А после взятия Петром I стал частью Российской империи. В 1802 году по указу Александра I был открыт Императорский Дерптский университет. Через город протекает живописная речка Эмайыги  (мать-река). 
Мы приехали в их трехэтажный старинный деревянный дом на ул. Бурденко. Это был не дом, а песня. Когда-то там жил брат Ленина врач Дмитрий Ульянов, удивительно, но он также жил и работал в Феодосии. В подъезде на первом этаже располагалась венерологическая клиника, семья же Веселовых жила в огромной пятикомнатной квартире на третьем этаже. До революции квартиру занимала одна семья, потом же квартира стала коммунальной. Таких квартир я в своей жизни ни до, ни после не видел. От входа в прихожей прямо был туалет, а направо была одна комната, где жил, Пюксинёп – алкоголик. А раньше после войны там жил неженатый регент церкви, к которому всё время ходили воздыхательницы и обожательницы, только ли они с ним молились неизвестно. Далее направо была большая неотапливаемая комната, которую использовали как склад и холодильник. А далее уже, собственно вход в квартиру. Огромная зала-гостиная с высоченными потолками под четыре метра, в центре которой стоял большой белый рояль. Папа Аллы Василий Варфоломеевич  1921 года рождения, был довольно талантливым пианистом и педагогом. Менее, чем он, военного человека было трудно себе представить. Во время войны он попал в ополчение и их бросили на Балтике в десант, где он чуть не погиб. Он был уравновешенным, интеллигентным меланхоликом с чуть грустными голубыми глазами, большими, чуть нависшими бровями, худой, чуть согнутый, с плавными движениями и тихим, казалось, задумчивым голосом. Общаться с ним было одно удовольствие, он, как правило, не допускал резкости и лицо его, иногда, озарялось мягкой улыбкой.
Мама же Аллы, Ирина Сергеевна, была полной противоположностью. Очень энергичная и, нередко, категоричная, с сильными эмоциями, далеко не всегда позитивными, в молодости она играла в любительском театре. Алла всегда была под сильным контролем, подчас, деспотическим. Уже, будучи взрослой, она не могла вернуться домой на полчаса позже установленного времени. Впервые в жизни она поцеловалась в 28 лет. Из замечательных качеств Аллы можно выделить честность, воспитанность, деликатность и полное отсутствие лицемерия. Но власть в доме принадлежала Ирине Сергеевне. 
Направо от гостиной была комната бабушки Лиды, маминой мамы, которой было более девяноста лет. Она ходила в байковом халате, была уже полуслепа, плохо двигалась и нуждалась в уходе. В центре гостиной была большая печь, которую топили дровами и прямоугольными с закруглениями с краёв торфяными брикетами с буквой S посередине, они давали меньше тепла, чем уголь, особенно антрацит. 
Далее была еще одна комната со своей печью в конце, где меня и поместили. У окна гостиной  стоял большой стол, а налево выход в кухню, из которой налево вход в ванную и далее туалет. То есть, чтобы Пюксинёпу пронести к себе в комнату из кухни в сковородке яичницу, надо было пройти сквозь ванную и туалет, постаравшись по пьяному делу не уронить в унитаз сковородку. Из кухни же направо был запасной чёрный ход во двор и наверх на чердак.   
Недалеко был холм Домберг со старинным замком, а вокруг аллеи, по которым мы гуляли. Там же впервые мы поцеловались на одной из скамеек.
Я ходил в её школу и смотрел, как она дает урок по фортепиано на эстонском языке. У меня возникло ощущение чего-то неземного, инопланетного, совершенно мне неизвестного, но увлекательного.            
   За столом у Веселовых соблюдался строгий этикет, всегда были нож и вилка, всякая нарезка, бутерброды, и все молча ели, что для меня было довольно трудно, так как я очень люблю беседу во время еды или чаепития. Спали мы, конечно, в разных комнатах. Однажды вечером перед сном, когда я уже лежал и читал книжку, Алла зашла ко мне в желтом халатике, обхватила мое лицо двумя ладонями и стала внимательно смотреть мне в глаза. Мне вдруг стало очень неуютно, как будто я нахожусь под микроскопом, а ей хотелось впервые глубже всмотреться в меня, чтобы, может быть, даже сильнее влюбиться, как в свой судьбоносный выбор. Драма и комедия состояла в том, что у нас, практически, не было времени. Мы общались в Хусте всего два часа, потом переписка, а после я летел туда, уже внутренне решившись, какой-то отказ ощущался бы поражением. И вот, на пятый день я беру шампанское и мы отмечаем помолвку. А на другой день Алла меня провожает в Таллин на самолет, который вылетал следующим утром. Алла родилась  в Таллине, там был очень красивый парк Кадриорг, по которому мы гуляли. А потом идём мы  по тротуару, она идет так ровно, размеренно, как бы недвижимо, и вдруг мне стало нехорошо, чисто энергетически, захотелось оббежать вокруг неё и куда-то убежать дальше. Возможно, это было оттого, что мама у меня была очень энергичная и жизнерадостная, и я привык питаться этой спасительной жизнетворной энергией. Я внутренне испугался, а что же дальше?
Тогда в Хусте, когда утром она шла ко мне сквозь всё фойе, покачивая бедрами, она показалась мне очень энергичной и жизнерадостной, как мама, и вдруг здесь всё наоборот, какая-то пассивность, какой-то внутренний пессимизм.  Оказалось, что теперь я должен был быть своей мамой в смысле заряда оптимизма, а во мне тоже не хватало этой энергии. Любовь ведь это передача какой-то энергии, которая тебя животворит. Мы более всего любим в другом человеке попадание в себя самого, как в свою мечту. В какой-то мере это было, это был другой неизведанный мир особой необычной красоты, а особенно классическая музыка, как откровение. Но чисто энергетически мне стало нехорошо. Мы ночевали у тетушки Аллы, она без всяких экивоков постелила нам одну широкую кровать.
 Это была ужасная ночь. Мы лежали рядом на спине и не касались друг друга. Конечно, мы, практически, не спали. Объяснить кому-то это невозможно, если он это не испытал. Это какое-то энергетическое отталкивание, не попадание друг в друга. Перед расставанием в аэропорту я сказал, что не понимаю, что происходит, что мне как-то тяжело, что я выгляжу, конечно, подлецом, ведь уже выпили за помолвку, но лучше уж расстаться сейчас, чем после свадьбы. Что я должен пережить это и что-то понять, что я позвоню через несколько дней, если смогу в себе это переварить и победить. На душе от всего этого было нехорошо. Ведь у нас не было времени для более глубокого знакомства, я стал думать, что, может быть, это не судьба. В Феодосии в общежитии нашего завода жила Верочка, у нее были глаза в обрамлении густых бровей потрясающей красоты и очень стройная фигура. Я вдруг подумал о ней. В общежитии как раз случились танцы, я пошел и танцевал с ней. Но во время танца я  почувствовал пустоту, это была красивая оболочка, я неудержимо стал думать об Алле. Верочка потом вышла за моего друга Володю Вершинина, но там потом случилась драма, родился ребёнок даун, а много позже еще была автокатастрофа, где жена и ребенок погибли.
А я, спустя несколько дней, позвонил Алле и сказал, что всё хорошо, и чтобы теперь она приехала к нам. Эти несколько дней она пережила очень тяжело. У нее даже и мысли не могло быть о том, чтобы что-то сказать родителям, они бы этого не пережили, она слишком их хорошо знала. Она пыталась спасаться работой, и была уже на грани, слава Богу, что я вовремя позвонил. И в ноябре она взяла билет и полетела из Таллина в Симферополь. Отец договорился со знакомым грузином встретить ее на его белой Волге. Но он всё не подъезжал, а время уже поджимало. Тогда я не выдержал и поехал в аэропорт на своем мотоцикле с коляской Иж–Юпитер-4. А грузин подъехал минут через 15 и они тоже поехали с отцом в аэропорт, обогнали меня и не заметили.
 Я не успел к прилёту самолета, а они не знали, как Алла выглядит. Тогда они изощрились таким образом. Стали с двух сторон от выхода и стали каждой девушке говорить: «Веселова, Веселова!». А надо сказать, что выглядели они весьма внушительно, оба крупные, толстые и с большими носами. Когда Алла отреагировала на свою фамилию, то они цап ее чемодан, а она их испугалась и тянет его назад, и так продолжалось молча несколько секунд пока они не разобрались. А тут уже я влетаю в аэропорт и бегу навстречу. Надо ехать назад, а мотоцикл у меня заглох. Тогда они цепляют его на буксир к этой Волге и мы поехали. Алла сидела на заднем сиденье и все время оглядывалась на меня. Я же страшно замёрз, так как забыл взять перчатки, но добрались благополучно. Побыла она у нас с неделю и мы договорились о свадьбе на 5 января. Я очень помню, как потом я открывал шкаф, где Алла оставила свою чёрную плиссированную юбку, которая была хорошо надушена какими-то духами . Я вдыхал этот запах и исчезал в нем.      
А к свадьбе там у них случилась драма. Алла была единственным ребёнком, и расставание с ней оказалось сильным потрясением для родителей. Ирина Сергеевна сломала ногу, а Василий Варфоломеевич слёг с температурой. И вышло, что никто из родственников с Аллой не полетел, а полетела подруга, маленькая кругленькая симпатичная Таня.
Я встречаю их в аэропорту, а у Аллы наперевес на левой руке большая белая простыня. Я тактично сделал вид, что не удивляюсь, мало ли какие обычаи бывают на Земле. Но это оказалось свадебное платье.
Свадьба была два дня, для родственников и для друзей. Алле сделали шикарную причёску, и в этом платье она была очень красива. Всё было хорошо, но как-то внутри у меня не было той радости, которая должна была бы быть. Я никак не мог ощутить ее частью себя, она была словно какой-то заморской царевной, прекрасной, но другой, из совсем иного мира. Я будто бы уже не принадлежал вполне себе, а должен был стать кем-то наполовину другим, не очень мне органичным, и мне было как-то страшновато. Но Алле было ничуть не легче, а еще трудней, ведь я всё-таки был дома, а она ко всему еще входила в совершенно чуждую ей другую среду обитания. От меня требовались совершенно особенные такт и терпение, которыми я не обладал. Шафером у меня был Володя Башкин и он влюбился в эту Танечку. Аллочка осталась, а она улетела. Володя впал в противоречие, он был высок, около 180 см, а Таня очень маленькая, где-то 155 см и была ему по грудь. Я с ним тогда работал в узком и длинном помещении, и запомнилось, как он мерил его своими большими шагами, мучился и всё время рассуждал, жениться или нет.
В конце концов, он решил жениться и уехать жить в Тарту. Он был из какой-то деревни под Архангельском, и родственников здесь у него не было. Он взял с собой огромную сумку, в которую, кроме всех его причиндалов, положили вещи и подарки для Аллы. Она тогда была на побывке у родителей, а я остался работать в Феодосии. Была плохая погода и в аэропорту надолго задержали все рейсы. Толпы народа не знали куда приткнуться, не хватало мест. Ночью, измученный Володя завис на каком-то балконе и приснул. Тут-то и вышло счастье лиходеям, они вытащили у него из-под ног эту сумку, и с концами. Улететь навстречу к своему счастью он всё-таки смог, документы и билет были в кармане куртки. В Таллине он смог предъявить только свои неповторимые торчащие ежиком волосы, и ему вспомнилась поговорка: «Только то, что съел, то твоё». Больше всех возмущалась Ирина Сергеевна. Но всё же он женился, и у них родилось двое сыновей.      
У Аллы была очень хорошая фигура и осанка, она никогда не спала на перинах, а можно сказать, на жестком ложе, почти на досках. Но хотя она и воспитывалась строго, всё же была, в определенном смысле неженкой и не очень-то спортивной. Бегала она смешно, на цыпочках, и как большинство женщин, отбрасывая руки в стороны. Слышал версию, что это чтобы сохранять равновесие, так как у женщин более высокий центр тяжести из-за грудей. Мама же у меня была спортивная, сам я занимался грубыми видами спорта, и однажды, недолго думая, решил доставить Алле удовольствие,  прошёлся по ее спине, делая массаж, как у нас было на тренировках. Она же это не оценила, была в шоке, мелко затряслась, и у нее вырвались рыдания. Да уж, она была гораздо воспитаннее меня, самое большое ругательство у нее было – «редиска». От моего развития в музыкальной области она была в ужасе, дальше Высоцкого на магнитофоне и популярных песен я продвинут не был. Как-то в Тарту давали оперу «Евгений Онегин» и она потащила меня на нее, но уж к операм я был совсем не готов, и ждал, когда, наконец, Онегин застрелит Ленского. С полгода мы жили у родителей и спали на узеньком диване. Однажды летом папа утром вышел в больших семейных трусах, что у нас в Крыму обычное дело. Алла просто онемела, это было бы совершенно недопустимо в Эстонии.
На работу она устроилась во вторую музыкальную школу к Реслеру, он бывал очень груб, и у нее случались слёзы. Алла была талантливым педагогом, причем не только по технической части, а что не менее важно, по человеческой, у нее было очень внимательное и доброе отношение к ученикам. Ее любили и многие просились к Алле Васильевне.
Недалеко от центра, на Форштадте, жила сестра моего дедушки по маме бабушка Аня. Ей было 76 лет и она болела. Родители сделали родственный обмен, заплатили ее дочке тете Алле 2000 рублей, она забрала ее к себе в Киев и нам досталась ее небольшая квартира с частичными удобствами в общем дворе. При входе были дома дореволюционной постройки с потолками под 4 метра, а это была уже пристройка 1958 года, построенная работниками железной дороги и доставшаяся железнодорожнику, а когда его не стало, то ее получил сын бабушки Ани Шура Карга. Он работал сцепщиком вагонов, и ему очень нравилась моя мама. Две маленьких смежных комнаты, печка, вода и туалет были в доме. 1 октября родился Юрчик и его принесли в эту квартиру, положили на стол и первое, что он сделал, поднял свой маленький писюнчик и пописал вверх фонтанчиком, попав Алле в лицо. За воротами шла вверх, практически, всегда разбитая улица Циолковского. Я говорил, что это специально для того, чтобы машины разгонялись и взлетали в космос. В полвосьмого утра приезжала мусорная машина и мусорщик звенел своим колоколом. Со всех квартир сбегался народ, а мусор часто уже стоял в вёдрах за воротами, за тех, кто был уже на работе, выбрасывали соседи. Воду часто отключали, могли без предупреждения дня на три. Алла к такому была совершенно не готова, бегала растерянная к соседям, которые, позевывая, говорили: «А кто ж его знает, когда дадут». Все давно к этому привыкли.   
8 августа 1987 года родилась Анюта. Она мне показалась не очень похожей на нас, и я даже смутился, но потом Алла показала мне ее мизинец, который так  же, как у нее, чуть изгибался вовнутрь. Анюта развивалась очень быстро и в два года уже по памяти декламировала Евгения Онегина. Еще и в восемь лет Юрчику трудно давалось чтение, а Анюта в свои пять уже читала наравне с ним.   
Алла потом говорила, что эти несколько лет до распада СССР были самыми счастливыми. И действительно, я имел высокий и стабильный заработок, у нас были двое хороших деток. Алла возила их в одной коляске, вверху лежала Анечка, а внизу в металлической сетке сидел Юрчик. Зимой, правда, ей доставалось. Я рано уходил на работу, а ей надо было, пока дети смотрят сказку, сходить за углем в подвал и растопить печку, которая, зачастую, никак не разгоралась, и шел дым. А однажды вообще дверь завалило снегом, и она не могла ее открыть. Бывало, что когда несколько дней не было воды, то мы ходили по городу искать воду. Зимой вообще все обледеневало, и воду найти было трудно. Ездили мы с остовом старой коляски, в которую вставляли дюралюминиевый большой бидон от молока.
Зимой на Новый год, когда Анюте было четыре с лишним месяца, мы полетели в Тарту на Ан-24. Несколько чудных лет до развала Союза был прямой рейс Симферополь – Тарту, теперь в такое даже не верится. Помню, как нас болтало в воздушных ямах. Мы несли вечером Анютку на Бурденко, в свете фонарей кружился снег, а маленький Юрчик с трудом одолевал заметенную дорогу. На одной площадке с Веселовыми жил знаменитый пушкинист профессор Юрий Михайлович Лотман с женой Зарой Григорьевной Минц, тоже профессором филологии. Когда Лотман вёл свои передачи о русской культуре, то у телевизора собирались даже многие домохозяйки Советского Союза. Он настолько был погружен в эпоху, что казалось, будто он только что выпивал с Пушкиным в каком-нибудь кабачке за милой беседой. В Тартусском университете он создал семиотику – науку о знаковых системах.
У них было трое сыновей, Леша, Миша и Гриша. Леша стал биологом и уехал жить в заповедник, Миша – филологом, а Гриша – художником. Как-то он расписывал купол церкви, сорвался и покалечился, ходил плохо. У него была самая большая в Тарту коллекция грампластинок. У Лотманов была такая же пятикомнатная квартира с тремя печками. Гриша жил в маленькой комнате, и мы пришли к нему с маленьким Юрчиком. Гриша стал рассказывать, чем импрессионизм отличается от экспрессионизма. А как раз перед этим мы читали «Волшебник изумрудного города». Юрчик посчитал эти слова ругательными и тут же заявил, что у него тоже Гингема есть. В гостиной у Лотмана висела огромная картина метра три длиной, подаренная ему в Голландии. Называлась она пословицы и поговорки,  сотни которых были отображены на полотне с большим натурализмом и юмором, да еще каждое изображение сопровождалось надписью, я никогда такого не видел. Почему-то запомнились мне две белые попы, сидящие, прижавшись, над одной дыркой уличных удобств.
Кабинет Юрия Михайловича, как его называли ЮрМиха, был совершенно забит книгами и бумагами, и стол тоже. Он высвобождал себе на нем маленькое место для писания. Телевизора и телефона у него не было, чтобы посмотреть по телевизору передачу с самим собой, он ходил к Веселовым. Еще жила у них дома большая, почти чёрная, немецкая овчарка, лай которой слышен во время его культурных программ. Домработницы у них не задерживались, так как невозможно было уследить за всем беспорядком, натопить печки и наготовить. Ко всему еще Гришка особым методом изводил не понравившуюся ему домработницу. Он брал большое ведро с золой и начинал вращать его перед ней, как колесо обозрения, при этом внимательно смотрел ей в глаза. А потом с самодовольной улыбкой аккуратно ставил перед ней это ведро. И хотя зола не рассыпалась, этот фокус мало кто выдерживал. 
Особым местом был чердак, это было огромное высокое деревянное помещение над всем домом со всякими вертикальными и горизонтальными балками, и какими-то конурками. Летом от нагретой крыши там стоял запах прелой древесины, и он мне очень нравился. Летом во время дождей там сушили белье на веревках, натянутых по всему чердаку. Василий Варфоломеевич оборудовал там себе одну из конурок неправильной формы и со скошенным потолком , куда прятался от всех своих женщин. Он там лежал на диванчике и читал, а на стенах были картинки с красивыми актрисами. На чердаке я нашел связки книг Юрия Лотмана, очевидно, уже не нужные ему и отобрал себе «От двух до пяти» Корнея Чуковского. Однажды в дождь я там рубил дрова, рядом стоял Юрчик, отлетела щепка и ранила его между бровью и переносицей, сильно пошла кровь, я прибежал с ним домой, было много охов, но всё обошлось, правда, у него так и остался маленький шрам. В сарае во дворе у тестя было шесть кубов осиновых чурок, надо было их порубить колуном, который я видел впервые, так как в Крыму колунами обычно не орудуют. В отличие от острого топора он тупой и имеет форму висящей капли на очень длинном топорище. Дрова с лучшей теплоотдачей березовые, а осина, как говорится, не горит без керосина. Внутри круглых чурок мягкая сердцевина, а то и попросту труха, колоть их не трудно, но все же чурок было очень много, я вошел в раж. Невдалеке сидел на чурке вышедший покурить Леша Лотман. И вдруг я смотрю, он упал на землю, катается по ней и корчится от смеха. Я ничего не понял, а потом оказалось, что это из-за меня. Дело в том, что человек может внутренне соединяться с какими-то неодушевленными предметами, в том числе с техникой. Все опытные шоферы, любящие свои машины, знают, что если за руль сядет кто-то другой, то очень вероятно, что что-то в ней сломается, причем неожиданно и то, что не должно бы ломаться. Так вот, когда я рубил эти чурки, то вошел в какое-то особое нечеловеческое состояние, я как бы слился с ними, при этом лицо у меня принимало разные экстатические выражения, так как я стал получать наслаждение от процесса, совершенно забыв об окружающем. Но сочеталось это еще с каким-то натиском, атакой и восторгом, как от победы над врагом. Я вдруг увидел это всё со стороны и тоже стал смеяться вместе с Лешей. Как-то мы все гуляли по городу, и я что-то спросил у прохожей пары людей в возрасте. Они сделали вид, что не слышат и тогда Василий Варфоломеевич на эстонском языке сказал им: «Когда спрашивают, надо отвечать!». Они очень удивились и возмутились, и женщина сказала мужу по-эстонски: «Ты подумай, что он говорит?!» Им было поразительно, что эстонец может заступиться за русского. В эстонском языке все ударения на первый слог, он очень певучий и считается вторым по плавности после итальянского. В Тарту есть огромное певческое поле с большой сценой и крышей в виде раковины, там бывают массовые хороводы и пение, это очень красиво. Но вообще, в любом языке запоминаются, прежде всего, почему-то самые экспрессивные выражения. Я сразу запомнил, как тёща выругалась по чьему-то поводу: «Вана кере, ситта куккия!», что означало: «Старое тело, навозная куча!».  Эстонки высокие и угловатые со средним размером ноги 39 размера, одеваются очень серо и неприметно, Алла была поражена яркими одеждами в Крыму, подчас, правда безвкусными, а когда привыкла здесь к этой яркости, то там вдруг стала удивляться серости нарядов. У меня возникло ощущение, что это ударение на первый слог как-то влияет на характер, энергия как-бы падает к концу слова, возникает какая-то скрытность, интроверсия, недостает силы и доминантности, и от этого легче впадение в пессимизм. В Эстонии по статистике было больше всего алкоголиков «йодиков» на единицу населения. У них в принципе не могло бы случиться Наполеона, в отличие от французов, где ударение в языке на последний доминантный слог.
Гастрономические вкусы у нас весьма отличались. Однажды в Тарту сварили суп и в конце варки в него вылили несколько яиц, для меня это было ужасное зрелище, они растеклись и застыли хлопьями, напоминающими что-то нелицеприятное. Я тут же оконфузился, ляпнул в своей прямой манере, что это похоже на сопли, что, конечно, было в высшей степени бестактно, хотя, по правде говоря, они действительно напоминали сопли, вытекшие у ребенка и застывшие на морозе. Другой мой серьезный кулинарный ляп случился, когда Алла решила сделать мне подарок и угостить фирменным своим Наполеоном. Она его делала полдня с большим старанием и любовью. Рецепт ее состоял в том, что на коржи после натурального крема из молока, яиц и масла, добавлялся еще слой красного кислого варенья из клюквы. Это было очень красиво, но вот какая для меня вышла проблема. Мама тоже регулярно делала Наполеон, который я обожал. Делала его много и сверху, как водится, посыпала жареными орешками. Но если почему-то едоков было мало, то случалось, что где-то на 4-5-й день остатки от Наполеона скисали, так как скисало молоко в креме. И это было ужасно для меня в детстве. Когда я попробовал этот фирменный Наполеон Аллы, то всего меня пронзила страшная детская память от скисшего Наполеона. Конечно, это был не тот самый вкус, но для меня он был именно тот, что я немедленно и высказал. Можно представить себе степень обиды Аллы, ведь она так для меня старалась. Непонимание, помноженное на неделикатность всегда взрывоопасно. Вообще, Алла, безусловно, хорошо умела готовить, особенно всякие пироги и сладости, а потом усвоила и нашу караимскую кухню. Был период, когда в Феодосии мы пекли караимские пирожки и носили с рекламой продавать их к фонтану Айвазовского, у нас они были без обмана и шли нарасхват. 
Веселовы варили кисель из красновато-зеленых стеблей ревеня, в Крыму он не растет, и это так себе. А вот кисель из черники – это песня, вот, о какой ягоде я бы мечтал здесь. Помимо большой пользы для глаз, он еще необыкновенно вкусен.   
Делали также эстонские блюда – Мульги Капсед (свинина с тушеной капустой) и Пик Пойс (длинный мальчик). Он представлял собой огромную длинную котлету по диагонали жаровни, запекавшуюся в камине и подсознательно вызывавшую у меня неприличные мысли, так как уж очень этот Пик Пойс был похож на фаллический символ, да еще таких размеров.   
Более же всего я обожал ходить в Тарту в большой книжный магазин, там регулярно бывал привоз дефицитных книг, продававшихся просто так, которых у нас было днём с огнём не сыскать. У меня каждый раз трепетала душа и дрожали руки, когда я перелистывал эти красиво иллюстрированные издания, потом покупал и нёс домой как самые большие сокровища.   
 Веселовы были коренными русскими в Эстонии, хорошо адаптировались, и психология у Аллы была наполовину русская, а наполовину, может быть даже не эстонская, а западная. У меня была к Аллочке сильная влюбленность, в 1984 году я писал стихи:

; ; ;
И вынешь всю душу, и скрутишь,
Заставишь всё тело дрожать,
И это лишь взглядом, ты шутишь?
Мне нечего больше отдать.

; ; ;
Мыслями забита,
Будешь не умыта.
Если в мыслях слякоть,
Будешь тихо плакать
И слезами мерить
Прошлых лет потерю.
Но услышь счастливый
Детства колокольчик,
Слышишь, как он милый
Бьется между строчек.
Зазвенит, и, статься,
Будешь улыбаться.
Улыбнись с надеждой.
Я у ног твоих.
Отозвавшись нежно,
Колокольчик стих.

; ; ;
За окном метет поземка
И сосет тоска одна,
Эх, родная незнакомка,
Позабытая жена.

Расставанья, расстоянья,
Время между нами,
Но как сбудется желанье,
В нежности растаем.

; ; ;
Глухота-тишина
Замерла у окна.
Слепота-темнота,
Крепко сжаты уста.
Я молю: пусть пока
Будет ночь коротка.
Лишь пока далека
Так желанная ты
От виска до носка,
От пупка до соска,
До святой простоты
Так любимая ты.

И тогда в Киеве в командировке с Володей Сазоновым ночью у меня поднялась температура и я писал:

; ; ;

Я болен тобою,
Тобою одною,
Болезнь блуждает
И душит, и давит.

Ты воздух, вдыхаю
Тебя и страдаю.
Ты мука и нежность.
Маня, исчезаешь.

Мгновенье и вечность,
И яд, и блаженство,
Улыбки беспечность,
Цветка совершенство.

Фантазией может
Своей околдован,
Обманут, и все же,
Я снова и снова,
Робея, ласкаю,
Немею и таю,
И замки мечтою
Воздушные строя,
Я болен тобою,
Тобою одною.

Десятая школа, спец-интернат,  хлебокомбинат и подработки
 
В июне 1991 года я уволился с разваливающегося завода, и папа помог мне устроиться трудовиком в десятую школу на Карантине. Тогда еще можно было так устроиться без педагогического образования.
Я с некоторой опаской вошел в большую мастерскую с двумя рядами более двух десятков верстаков, большими окнами во внутренний двор, учительским столом и классной доской на возвышении. Рядом стояла большая и высокая железная тумба, наверху которой лежало несколько внушительных булыжников. Я как-то растерянно посмотрел на них и спросил директора Марию Ивановну (звали ее Марь Иванна):
- Что это?
Марь Иванна имела крупный и авторитетный вид и плохо выговаривала букву «В». Она как-то буднично и равнодушно сказала:
- А, это уещдоки (вещественные доказательства), прежнему трудовику ребята окна били, ну он и собирал эти «камешки», потом у учительскую приносил, это так, ничего, уже остатки.
Остатки были сладки, размером с большие кулаки.
Рядом лежала очень большая указка в человеческий рост, вызывающая уважение. Я спросил:
- А как он начинал урок?
Марь Иванна помялась, потом сказала:
- С помощью указки. Чтобы остановить дикий шум и грохот детей, он бил с размаху указкой по столу и кричал:
- Молчать, козлы!
Увидев мое смущение, она улыбнулась:
- Ничего, усё будет хорошо. Вы должны дать им заготоуку и пусть они ее пилют. 
С девочками рукоделием занимались в других мастерских, а я должен был преподавать у мальчиков средних и старших классов, среди которых особо выделялся класс «придурков», как называли его учителя.
В конце класса была кладовая инструментов, наполовину разворованная.   На Карантине, старой части города, всегда жило более бедное и неустроенное население, там не было канализации, и воду давали по часам. Соответственно было пьянство, наркомания и безотцовщина. Я понимал, что более года здесь не выдержу, но год это тоже немало. Класс «придурков» сразу дал себя знать. Ворвались они в класс, не глядя на учителя, у одного шкета в обоих карманах  были карты, и часть из них сразу принялись в них играть, сгрудившись над одним из столов. А толстый рыжий Левуцкий (как я потом узнал), схватив молоток, взялся бешено и с криками гоняться за кем-то вокруг столов. Среди них был и подросток, изнасиловавший собственную сестру. С трудом мне удалось обратить на себя их внимание. Но что мне было делать с этими двадцатью обалдуями? Инструментов почти не было, и пилить было нечего. А остатки инструментов они пытались украсть. Вытаскивая  из портфелей на выходе после урока плоскогубцы или клещи, я спрашивал:
- Куда это ты?   
Мне с удивлением объясняли, как маленькому:
- Как куда? Домой надо.
Используя всё свое красноречие, постепенно мне удалось установить с ними какой-то контакт. Позже, закупив наборы для резьбы по дереву, мне удалось даже наладить изготовление подарков к 8 марта, благо для этой трудоемкой работы достаточно было дать по дощечке. Также из шпона мы плели и склеивали подносики. Была в школе и мастерская с токарными станками по металлу и по дереву, к счастью, на них я умел хорошо работать и мог научить. Уроки были сдвоенными и спасением для меня были уходы на нашу гору Тепе-Оба. Осенью и в конце весны купались на пруду, и главное было пересчитать головы. А в мае они меня научили делать дудочки из стеблей бузины. Внутри они полые, внизу срезались в самой толстой части, а вверху в месте раздвоения. Потом делался прорез и отверстия для закрывания пальцами. Дудочка вполне себе хорошо дудела. Каким-то чудом я выдержал этот год, но позже, всё равно жизнь у многих ребят из этого класса добром не кончилась, кто-то погиб, кто-то был взят на гоп-стопе (грабеже) и попал в тюрьмы. Но были и позитивные примеры. Например, мой ученик из старшего класса Леня Ильченко попал в наше караимское общество и стал активнейшим членом религиозной общины.
В 1992 году я устроился работать трудовиком в Спецшколу интернат для слабослышащих детей. А через год стал воспитателем и проработал еще пять лет. Мне по моей натуре вообще трудно работать с детьми, для меня крайне важен какой-то интеллектуальный контакт, глубокий разговор, а с детьми надо всё-таки уметь быть на их уровне, любить их такими непосредственными, и чем это выходит органичнее, тем талантливее воспитатель. Я же мыслями всегда куда-то улетал, единственное, что еще более-менее могло выходить – игры, в шахматы или подвижные, особенно футбол и волейбол. В интернате был хороший спортзал, куда перешел преподавать волейбол из 17-й школы мой учитель Владимир Патрихалко. Он организовал тренировки на столь высоком уровне, что его ребята из интерната попали в паралимпийскую сборную Украины. Помню, как один из ребят тренировался с прикрепленными железными грузами на коленях, под килограмм каждый, и выпрыгивал с ними над сеткой. В интернате классы были по трём степеням нарушения слуха, - с небольшими, с сильными, и с глухотой. Нарушение слуха нарушает и речь, человек не слышит не только других, но и самого себя, и коверкает слова. Подбегает мальчик к воспитателю и жалуется:
- Он меня «культурой» обозвал.
Воспитатель обрадовался благородному слову и благодушно ему объясняет, что культура – это хорошее слово, а не ругательство, но постепенно разъясняется, что это слово было не культура, а *уй дура.
Общение между ребятами было больше на языке глухонемых, которым они владели лучше воспитателей, поэтому могли часто тайно и безопасно общаться. Помимо сложностей общения с детьми и контроля над ними, особенно вечером перед сном, была у нас еще очень придирчивая старшая воспитательница. Она твёрдо и догматично старалась добиться выполнения всех предписаний. При этом любви от неё не исходило. Если она оказывалась рядом, то работа превращалась в пытку, всякое творческое проявление, которого нет в инструкции, могло быть осуждено. В этом был парадокс – человек, который должен руководить процессом воспитания и развития, более всего ему мешал.
Она могла, зайдя в класс, вдруг обнаружить, что я сижу не на стуле, а на столе и устраивала мне разнос, но у меня же это было не намеренно, я что-то интересное рассказывал и увлёкся, и дети слушали с большим интересом. Причина у нее была в полном отсутствии эмпатии, возникали как бы параллельные миры. Она была для всех каким-то ярмом со своим уставом, но объяснить ей этого было невозможно, потому что она всё старалась делать по инструкции. У Ежи Леца есть такое изречение: «Всегда найдутся эскимосы, которые выработают для жителей Конго инструкции, как вести себя во время жары».
Я на этой работе уставал больше психически, чем физически, но всё же с ребятами у меня были, в основном, хорошие отношения, и даже со старшим выпускным классом я пошел с ночёвкой в лес, никто так не решался. Мы заплутали, потом нашли место, и в целом всё было хорошо, ребята постарались меня не подставлять. Перед выпускным я нарисовал огромную газету на склеенных ватманах формата 24 во всю стену, где был изображён каждый из моих ребят в соответствии с их склонностями, а под рисунками написал юмористические стихи. Газета провисела только одну ночь и была кем-то из ребят украдена, а жаль.         
В 1998 году я устроился охранником на феодосийский хлебозавод. Работали мы парами, надо было проверять машины на выезде и на эстакаде при погрузке лотков с хлебом. До нас в охране была милиция и воровали много. Хотя, надо сказать, что больше всего воровала администрация – тоннами. Директор Тамара Максименко была замужем за серийным убийцей. Он заказывал такси, выезжал в пустынные районы, таксистов убивал, а машины продавал. Потом его взяли, и она срочно развелась. Баллотировалась на мэра города. Мэров у нас обыкновенно убивали, - Шайдерова, Бартенева, следующего, Щепеткова, правда, только посадили за взятку, возможно, это была подстава, перед взятием Крыма он носил футболку с надписью «Дякую тобi Боже, шо я не москаль». Были голодные годы, и председатель совета ветеранов Аида Алексеевна Касаткина пошла просить Максименко дать пару десятков булок хлеба для ветеранов. С проходной ей позвонили, и узнав, кто пришел, Тамара сказала передать Касаткиной, что ее нет. Но на проходной у Аиды Алексеевны были знакомые, ее пропустили. Она поднялась и подошла к двери большого кабинета, услышала, что Максименко у себя, то есть обманула ее, чтобы не дать хлеб. Касаткиной стало настолько стыдно за нее, что она тихонько ушла. Тогда я написал и распространил анонимно на заводе стихи:

 * * *
Всё, что мы недолюбили,
Болью обернется,
В чем любви не проявили,
Отстрадать придется.

Словно наших отраженье
Совестных терзаний,
Недолюбленное тенью
Следует за нами.

Мы же, тихо ненавидя,
Зеркало завесим,
И тогда, себя не видя,
Снова куролесим.

Жизнь с весельем и размахом
Пьяной тройкой мчится,
Но чем дальше, с большим страхом,
Будто что случится.

Всё, что мы недолюбили,
Болью обернется,
Всё равно, что не дожили,
А дожить придется.

Для нас главное было, чтобы лотками не воровали, а после вечерней смены мастера, конечно, выносили сумки, но это считалось в пределах нормы. Хлеб из брака всегда можно было взять есть, да на ужин из цеха и яйца давали. Вывоз хлеба начинался в 4 утра, на эстакаде работницы, вышедшие покурить, обычно матерились, но при мне стеснялись. За хлебом на своем красном жигулёнке приезжал батюшка, настоятель храма св. Екатерины, бывший летчик, отец Алексий, брал лоток.
Я, бывало, покуривал, и он, увидев, на выезде вылезал из окна и кричал:
- Что, хвост сатаны прикуриваешь?! 
Тяжело было только с двумя начальниками, бывшими военными. Один был очень агрессивным, и всё время орал, а другой очень хороший человек, но он сутки не спал и не ел, кажется, даже не пил, и с ним было не прикорнуть ночью. Там же работал его сын, но потом покончил с собой (залез в гараже в машину, включил мотор и отравился отработанными газами), в жизни не лады пошли с девушкой, с деньгами, а он был без царя в голове. Очень жаль мне было того начальника.   
А самая элитная работа была на втором хлебозаводе, ближе к центру города. Небольшая закрытая территория, собака «дворянского» происхождения, два цеха, один выпускал чёрный хлеб, другой торты. На территории еще разные плодовые деревья – черешни, вишни, орех. Это была полная «лафа», а не работа. Отдельная комнатка на выезде с телевизором и кушеткой. Работали там только бывшие начальники, например, бывший директор оптического завода. Я попал на месяц на подмену. Это была очень классная работа, может быть, сравнимая только с несколькими днями работы сторожем склада в апельсиновой роще в Израиле. Сам себе хозяин, никакого начальства, ночной директор, как кум королю. Вечером ворота закрыл и делай что хочешь. На ужин яичницы, торты, еще и домой что-то можно взять, в небольшой мере это не возбранялось. Сутки так в кайф отработал и трое суток дома. А ночью за тебя собака охраняет территорию, так, пару раз за ночь обошел территорию и всё. Начальником охраны там был очень добропорядочный интеллигентный еврей, мы хорошо ладили. 
После хлебозавода я еще несколько месяцев проработал сторожем на угольном складе, там было тяжело психологически из-за собак. Их там было с десяток и их надо было кормить, я варил много каши с дешевой рыбой. А тяжело было из-за огромного количества клещей, заживо съедающих этих собак, я ничего не мог поделать, особенно жалко было щенков. Мы работали попеременно с одним парнем, который хвастал, что он крутой каратист, и именно в его смену залезли воры с мешками за углем. Он ввязался в драку и его крепко побили, на него страшно было смотреть. Меня, к счастью, такая участь миновала.
Взялись мы как-то продавать билеты на большие прогулочные катера, «Юрий Гарнаев», «Иван Поддубный» и другие, это была ничего себе работа, даже от иностранцев валюта перепадала. А однажды мне предложили вести экскурсию на таком катере, и это обернулось кошмаром. Поднялась приличная волна, а меня сильно укачивает, и вскоре я уже ничего не мог, как только исторгать из себя всё, свесившись за борт со многими пассажирами. Экскурсию пришлось проводить помощнику капитана, крутя при этом еще штурвал. 
В восьмидесятых годах от завода давали дачные участки за кладбищем и очистными сооружениями, и я тоже взял четыре сотки с гледичиями, усеянными огромными багровыми иглами. Их пришлось корчевать бульдозером. Земля там была солончаковая, поэтому деревья с глубокой корневой системой часто погибали. Дачная действительность оказалась прямо противоположной моим утопическим представлениям. У нас никогда не было не то, что дачи, но и участка, так что дачу я представлял так, как видел в кино про девятнадцатый век, например, как в моем любимом фильме Никиты Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино». Барышни в кисейных платьях катаются на качелях и на лодках по озеру, играют на рояле, а утомившись, возлежат в гамаках, читая любовные романы и слушая признания в любви. Вокруг цветы и лес с грибами и ягодами. А на деле всё оказалось моим личным адом. Успеть на дачу надо было вовремя, так как воду для полива давали по часам. Рано утром становишься в огромную очередь на автобус №40, где очень целеустремленный народ стоит с ведрами, граблями, лопатами и саженцами. Потом, нередко с криками и руганью, начинается штурм; пробиваешься вовнутрь, чтобы в искривленной позе, за что-то зацепившись, стоять на одной ноге, так как вторую поставить некуда, разве что на свою же. Вспомнился мультфильм о резиновом автобусе, куда можно было набить сколь угодно народа, так как автобус раздувался во все стороны. Потом водитель кричал: «Ну что, все влезли?!», а затем включал пресс, автобус сжимался, и можно было снаружи наблюдать на сплющенные перекошенные лица, вжатые в стекла окон. Когда же добираешься до дачи, то начиналась вторая часть «Марлезонского балета». В постепенно усиливающемся зное, на участке, огороженном колючей проволокой, надо было копать землю и вырывать сорняки. Днем зной делался совершенно нестерпимым, и надо было уже уходить, чтобы мокрым от пота с головы до ног, снова штурмовать автобус. И всё это для того, чтобы что-то посадить, а потом съесть. Мне почему-то была невыносима именно сама эта мысль, что все эти адовы муки для того, чтобы потом это всё съесть. Меня очень ругала Алла, что я мало работаю на даче, а она вынуждена вытягивать последние жилы на своих пианистических руках. А я ехал туда на несколько часов, как в бой. Так у нее фамилия бабушки была Крестьянинова, а нашей семья никогда не было дачного участка. Интересно, что когда у меня уже оказался свой домик с палисадником и красивыми картинами природы на стене, то я с удовольствием ухаживаю за виноградом, малиной, смородиной, крыжовником, инжиром и хурмой. Ее оранжевые мягкие очень сладкие  плоды висят у меня еще зимой, бывает, что уже присыпанные снегом. Как-то на Рождество налетела большая стая скворцов и вмиг склевала последние, я вначале рассердился, а потом подумал, что ведь и для них тоже должно быть Рождество. Когда-то у нас рос ароматный белый ранний персик, но персиковые деревья сильно болеют и живут мало. Была у нас и огромная вишня, но она треснула пополам, пришлось ее спилить и посадить виноград – Молдову, Лидию, Аркадию и Кишмиш, правда, потом мощная Молдова стала, по сути, деревом и «съела» Лидию (смесь Муската и Изабеллы). Но из Изабеллы и Лидии вино делать сложнее, при брожении надо удалять косточки, так как в них много синильной кислоты и потом от такого вина болит голова.
В общем дворе растут абрикосы, персики, черешня, гранаты и сейчас я посадил, бывшее веками главное дворовое дерево в Крыму – садовую чёрную татарскую шелковицу. В конце 20-го века ее повсеместно выкорчевали, она сильно пачкает двор, но насколько же она ароматна и полезна, особенно от давления. 
А как-то мы здесь закупили много чеснока, ялтинского сладкого лука, лавровый лист, полетели в Тарту и с успехом продали там всё это на рынке, окупив поездку. 
А на нашей даче выгнали двухэтажный каркас дома, но я смотрел на него с какой-то затаённой тоской, я не хотел там жить. В конце концов, спустя годы, мы с другом Олегом Разумеевым, разобрали этот каркас, перекрытия продали, а белый плотный и тяжелый альминский камень из карьера под  Бахчисараем увезли на Тепе-Оба, где выгнали каркас дачи для Олега. Потом мы вдвоем в селе Береговом выгнали длинный каркас частной гостиницы, мне пригодился опыт юстировки, я на глаз клал из ракушняка ровные стены. А потом Олег помог мне разобрать мою тяжеленную крышу из татарской черепицы, балки под которой уже прогнулись от времени, а под крышей оказались скелеты котов с разинутыми перед смертью пастями. Мы по моему чертежу сделали деревянную  мансарду, разделенную на уютные три комнатки.
Вспоминается мне разговор с одной проектировщицей.
Только я взялся пить пиво и смотреть детективный сериал «Мосгаз», звонит женщина из Горгаза и говорит, что сейчас приедет, но только чтобы я оплатил ей такси. Я внутренне как-то содрогнулся. Четыре месяца назад, в июле, после оформления газового договора, я вознамерился там же, в другом кабинете зарегистрировать свои газовые приборы – котёл и плиту. После этого за их обслуживание пришлось бы платить около 3000 в год, но писали, что это необходимо сделать. Мне тогда сказали, что проект не соответствует реальному размещению оборудования и его надо переделать. Я оставил заявление и уже забыл про него, и очень порадовался, что про меня забыли, так как мне всё это расхотелось делать.
Женщина приехала явно на автобусе и стояла у калитки. Она была вальяжна и мила. Я предложил ей кофе и поговорил о грибах. Она от кофе отказалась, сказав, что пьёт его один раз в день. Потом она сказала, что потолок в прихожей, где находится котел, низкий и его надо бы приподнять до 2,5 метров. Я говорю, что как же я его подниму, для этого надо полдома разобрать. Но она как-то так поднимала руки вверх и говорила, что ничего, в общем-то, сложного нет, потом еще, и еще поднимала и опускала руки ладонями вверх, пытаясь объяснить, что мол, что вам стоит это все приподнять и будет порядок. Еще надо продолбить дырку и добавить трубу выше второго этажа. Впрочем, в ней чувствовались сомнения, в ней колебался этот порядок с желанием заработать. Она хотела за проект 7000, которые я должен был завтра заплатить. Я ей говорю, что зачем мне  вообще всё это нужно? У меня неделю назад на трубке от котла прорвало воду, я соседа попросил, он сварку привез и быстро всё сделал. А если всё это будет оформлено, то я все равно также в следующий раз к соседу обращусь. Ну не стану же я ходить по инстанциям,  писать заявления о поломке и ждать два месяца без воды и тепла, да еще доплачивать всё равно тем, кто будет всё это официально делать. И зачем же я буду тогда платить эти 3000 в год? Она говорит: да, конечно, но вы же не станете бороться с системой? Я подумал и кивнул, что да, с системой я бороться не стану. Она сказала, что мне надо переделать проект дома в БТИ тоже тысяч за семь, а потом к ней. Мне вдруг как-то так сразу полегчало, я обрадованно сказал, что да, конечно, конечно, я так и сделаю, что давайте пока отложим наше дело, и она написала на проекте: «Клиент не готов». Она сказала, что вы не тяните с БТИ, это все просто и быстро можно сделать, а потом ко мне, я же должна заработать, у нас частная контора. Я подумал, что старая колонка у меня работала 50 лет, что, этот котел работает 10 лет и, может быть, еще лет 20 проработает. Я говорю, что вот третью мировую войну обещают, что надо подождать. Она, говорит, что да, конечно, но ей же надо заработать. Я ей заплатил за такси 250 рублей, и она ушла пешком, ходьбы до ее работы было максимум полчаса. Я давно так облегченно не вздыхал.
В Феодосии, как и во всех курортных городах, всегда был криминал, как местный, так и заезжий, крупный и мелкий. Хотя какие-то разборки были редки, все же, сюда больше приезжали больше спустить деньги и отдохнуть, в том числе и «воры в законе». Они бывали, как правило, умны и уравновешены. С одним таким я как-то встречался, по особой, не криминальной теме. У него на груди висел большой золочёный крест, и он писал стихи.  Помню, как на автостанции я подошел к напёрсточникам, они тогда лихо разводили народ. Они давали выиграть своему же, чтобы завлечь в игру «лохов». Я впервые это все увидел и тоже чуть не попался, но потом как-то интуитивно почувствовал эту группу поддержки обмана, они переигрывали. Крупным криминалом у нас заправлял «Белый» (Макаров). Он был как-то связан с сильными мира сего и откупался. Жил он в Орджоникидзе, у него была яхта и катер, а в Феодосии работало «бандитское» кафе у рынка. Вот туда-то я и носил свои караимские пирожки. Классически они должны делаться с бараниной и тесто на бараньем жире. Для пробы я носил пирожки любовнице «Белого», которой он купил квартиру. Пирожки понравились и дело пошло. Но один раз вышел прокол, видно, баран был не кастрированный и был резковатый запах. Мне сделали серьезное замечание, и тогда я нарушил традицию. Баранина, конечно, самое вкусное и полезное мясо, но имеет и недостатки. Во-первых, раньше она была самой дешёвой (у моего пра-прадеда Давида паслось много баранов на Тепе-Оба), а теперь она стала самой дорогой. А во-вторых, когда бараний жир застывает, то делается твердоватым, есть его невозможно, в отличие от свиного, тем более, что свиной внутренний жир можно взять за копейки. «Белый» «заведовал» рядом бухт, среди которых была бухта Лаваш, удобная тем, что попасть в нее можно было только морем, над ней высились неприступные скалы. И у его «гоп-компании» возникла идея дополнительного заработка – шоу дикарей в этой бухте. У нас быстро образовалось несколько актеров и актрис и мы отрепетировали свой сценарий. От водной станции снарядили катер, на котором мы с кухонной бригадой и с отдыхающими плыли в эту бухту.
Потом мы уходили на край бухты за холмом, где нас не было видно. Там мы наряжались в совершенно дикарский «прикид» с набедренными повязками в виде водорослей и делали боевую раскраску. У вождя висела на груди огромная кость. А потом с луками и копьями со страшными криками мы «нападали» на загорающий народ. У нас были разные конкурсы – стрельба из лука, пролезание в танце с отклонением тела назад под снижающимся горизонтальным копьем, вращение хула-хупов, конкурс танцев с выбором жены вождя. Также мы танцевали и пели песню, которую я написал:
               
                Песня аборигенов бухты Лаваш

Если одолеет скука,
Если всюду невезуха –
В бухту Лаваш
Сделай вираж,
Здесь найдешь ты друга.
Станешь своим,
Будешь живым –
Вот какая штука.

Дети солнца, дети моря,
Мы живем, не зная горя,
В бухте Лаваш
В цель не промажь,
Будь веселым в споре.
Но не хитри,
Здесь дикари
Кровожадны в ссоре.
 
За дополнительную плату было подвешивание красивых девушек на горизонтальных копьях, при этом мы входили в раж и немного кусали их за ноги, а они визжали. В нормальном состоянии, конечно, такого не сделаешь, но с такими рожами, как у нас это было естественно. Однажды одна девушка пожаловалась своему амбалу, что ее укусили, и он подступил к нам со своими кулаками-кувалдами, но когда вблизи глянул на наши рожи, круче любых битых, то ударить не смог, махнул рукой и отступился. Там же в бухте на огромном широком казане делался на дровах плов с мидиями и рапанами, к которому неограниченно давалось сухое вино, так что мы наедались и напивались до отвала. Последним шоу было ватерполо дикарей против отдыхающих. По разным сторонам в море ставились ворота -  хула-хупы, привязанные к большим камням на дне. Призом служил большой арбуз, но потом мы стали лениться и просто привязывали победителям большие булыжники на шею. Периодически мы видели «Белого», который глиссировал по бухте на своем белом катере на подводных крыльях с высоко поднятым носом, контролируя свои угодья. Однажды, когда мы только раскрасились и намазались килом -голубой лечебной глиной, которая на теле становилась почти чёрной, начался дождь. А в середине бухты на холме стоял недостроенный туалет, деревянная коробка была выгнана, а ямы не было. Мы побежали и залезли в эту вертикальную будку. Мы оказались прижатыми друг к другу в очень малом пространстве, и когда вдруг вблизи увидели свои дикие рожи, то стали просто корчиться от смеха, упали бы и катались по песку, но упасть было некуда. А после возвращения на берегу мне давали деньги, которые я распределял поровну.  Да, пожалуй, что это была самая «лафовая» работа в моей жизни, чтобы за столько удовольствия еще и хорошо платили!
               
                Театр

Вся жизнь – игра любви и смерти,
Но больше жизни есть искусство,
Когда над этой круговертью,
Над мыслью суетной и чувством
К нам тихая приходит радость,
Как ощущение полёта,
Покой в душе и благодарность,
И всех объединяет что-то,
Такое ясное, как зори,
И бесконечное, как море,
Как неземное дуновенье…
Но вот, как молния, мгновенье,
И  словно капли, зову внемля,
Мы вдруг летим с небес на землю,
В потоке бурном мы сольемся,
Поет все наше естество,
Мы снова плачем и смеемся,
Театр – это волшебство!

На феодосийском приборостроительном заводе работала Светлана Маврина, которая уже несколько лет играла в нашем заслуженном народном театре, и в 1989 году она предложила мне попробовать себя в качестве актера. Театр организовала в 1953 году Розалия Исааковна Белянова, человек незаурядных способностей, бывшая фронтовичка и профессиональная актриса. Она была сторонницей классического репертуара и не только талантлива, но и очень энергична. Театр был лауреатом разных фестивалей народных театров и получил звание заслуженного. Театру помогали разные предприятия города и даже школы. Когда ставили «Вишневый сад» по Чехову, то школьники изготовляли бумажные белые цветы. Когда открылся занавес, то зал ахнул. Вся сцена была цветущим вишневым садом, и еще до начала спектакля раздались крики «браво» и долгие аплодисменты. Розалия Исааковна была ярким и в чем-то амбивалентным человеком. Категоричность ее в искусстве была беспредельной, и самым большим ругательством для нее было слово самодеятельность, она его терпеть не могла, у нее был исключительно профессиональный подход: «Что вы здесь самодеятельность устроили!». В режиссуре она была диктатором, из-за чьей-то плохой игры могла крикнуть: «Я тебя ненавижу!». Но она  могла быть и исключительно мягкой, заботливой и душевной, с очень обаятельной улыбкой. Она была человеком военной закалки и исключительной честности.
 В то время ставился спектакль «Про Федота стрельца, молодого удальца» по Леониду Филатову. И мне предложили роль дикаря, в которой было одно слово: «Yes!», что я с успехом и произнес со сцены. Потом была постановка «Обыкновенного чуда» по Шварцу, где я играл 1-го министра. Спектакль вышел в классическом стиле с глубокими и трогательными интонациями.   
Когда я только начал репетировать, то не знал, куда девать руки. Из-за внутренней закомплексованности всегда возникает и внешняя скованность. Она сказала про меня: «Что-то в нем особенное есть, но как бы это вытащить и раскрыть?». Шла жесткая работа над каждым словом, интонацией, жестом. Даже из не очень способных актеров она выжимала всё до конца и удивительным образом человек начинал добротно и качественно играть. Еще Розалия Исааковна была человеком исключительно культурной речи и требовала это от каждого, а еще любила мои караимские пирожки. Как-то незадолго до смерти она мне позвонила и мы очень задушевно, пожалуй, как никогда, разговаривали с ней.
Потом был спектакль по пьесе Константинова и Рацера «Женихи по объявлению», который мы играли с большим успехом около 10 лет. Я играл моряка, который, выпив за столом, пел:

Чайка смело пролетела над седой волной,
Окунулась и вернулась, вьется надо мной.
Ну-ка, чайка, отвечай-ка, любит, или нет?
Ты возьми-ка, отнеси-ка милому привет.

Одним из главных актеров театра был тогда Николай Ульянов, - талантливый, веселый, мягкий и добрый человек, выразительной внешности. Он был рослым, а мне его надо было бить кулаком по голове и приходилось для этого высоко прыгать. Как-то позже я ему написал ко дню рождения:

Глаза лучатся то ли светом,
Иль грустью тайною полны,
Какая песня не допета
За обаяньем седины?
Какая горькая кручина
Куда-то мысли унесет
И кажется душа повинной
И распрямиться не даёт.
Но вдруг опять глаза искрятся
Какой-то детской добротой,
Готов смеяться и влюбляться,
Как тот мальчишка озорной.

В «Докторе философии» мне запомнился казус на сцене. Одна актриса заболела и ее пришлось заменять Розалии Исааковне, а она обыкновенно суфлировала. В это же время один из актеров на сцене оказался нетрезв, он был из новых, и регулярно принимал свою дозу, но его не успели раскусить. И вот, Розалии Исааковне надо выходить с маленьким Пепиком на сцену (а его играла пятилетняя дочка Светланы Надежда Маврина), а Розалия Исааковна забыла, так как суфлировала. На сцене между двумя актерами повисла пауза. Один из них в растерянности говорит: «Ну, где же эта…? (он запнулся)…да и Пепик куда-то запропастился…». А второй - нетрезвый, вот уж здесь он ничего не играл, ему вообще всё это уже было «до лампочки», и он, слегка покачиваясь, произнес последнюю в своей актёрской жизни фразу: «Да пошел ты со своим Пепиком!». В это время вылетает на сцену Розалия Исааковна с Пепиком, отдав свое суфлирование Гене Лисину, а он должен выходить следом, о чем, конечно, забывает и начинает за сценой ругаться, почему на сцену не выходит следующий актер, и вдруг Гена осознает, что это же должен быть ОН – Гена. Как ошпаренный,  выбегает на сцену, забыв свой текст, и говорит: «Вам телеграмма из Зальцбурга», хотя она должна быть из совсем другого места, тогда он, сообразив, называет другую страну и город. Все это вместе в продолжении нескольких минут оказалось настолько смешно, что мы скрючившись от колик за кулисами, судорожно глотали воздух. 
Очень запомнилась в театре возрастная актриса Валентина Осипова. Она была крупных форм, громогласна, и при этом могла феноменально держать паузу в самом нужном месте, это был особый дар. К ее 75-летию я написал:   

Зал замер, что-то ожидая,
Но тишина, и вдруг из глубины
Является, как будто вырастая
И всё, вокруг собою заполняя,
Фигура необъятной ширины.
И пауза, её значенье
Важнее слов любых и мнений.
Как много в ней всего такого
Необъяснимо громового.
А напряженье возрастает,
Секунда, семь и зал сдаётся,
Повержен он, и возникает
Разряд такой величины,
Как десять молний засверкали
И грохот, будто рождены
Сто жеребят, и ускакали.
Оркестр, водимый дирижёром,
Какая музыка звучит,
И, кажется, запел бы хором
Весь зал, но он молчит,
Предчувствуя, что за фигурой
Душа огромная стоит.

В комедии «Гусар из КГБ» Константинова и Рацера у меня была роль миллионера из Америки. Там же играл Василий Бергалин – это был очень характерный актер. Ему было уже за семьдесят, но вел он себя, как будто ему двадцать лет. По национальности татарин, он был совершенно взрывного, зажигательного темперамента и по натуре очень компанейским человеком, а уж в отношении к женщинам – восхищение и просто какая-то несгораемая страсть и остроумие. Перед спектаклем он выпивал рюмочку коньяку для куража. На нем в этом спектакле был костюм, который теперь я надеваю в роли мистера Пендлтона в «Поллианне».
В комедии «Генералы в юбках» по пьесе Жоржа Ануя, где женщины захватили власть и судили мужчин, верховодила Рита Субботина. Колю Ульянова прикрутили к позорному столбу, а у меня была оригинальная роль его адвоката-кастрата Лебеллюка, и я должен был говорить тонким фальцетом. И вот, однажды, на гастролях в Симферополе в Украинском театре у меня вышел казус. В театре была летняя вечерняя духота, и когда я вышел на сцену, Коля стоял привязанным спиной к столбу, руки за столбом. А надо сказать, бывает, что когда от жары по лицу скатывается капля пота, она превращается словно в раскаленную каплю, невыносимо жгучую, и обыкновенно мы сразу смахиваем ее. На репетициях женщины тоже обтирали его лицо. Сейчас же он этого сделать не мог и сильно мучился. Я всё это вдруг увидел в луче прожектора и совершенно забыл текст, я вообще как-то выпал из пространства, может быть, мне передались его страдания, и я хорошо помню свое состояние ужаса от этого моего оцепенения. В огромном полном ожидания зале я пронзительно смотрел на него и застыл в жутком молчании. Капля продолжала медленно стекать всё ниже и ниже по щеке, я в ужасе следил за ней, а он мучился и злился всё больше и больше, и вдруг как-то судорожно начал совершенно не по тексту ругаться на меня. Нет, это не была нецензурная брань, но точно какие-то неприличные слова,  самым мягким из которых было «мерзавец». Я от этого очнулся и начал говорить с какого-то другого места. Ситуация как-то была спасена, хотя Розалия Исааковна потом тоже очень ругалась и не только по этому поводу.
Вообще, театр, безусловно, магичен, в том смысле, что он воплощает в реальность даже какие-то подсознательные желания. Во французской комедии «Блэз» по пьесе Клода Манье уж я по полной программе насладился четырьмя красивыми женщинами, которые и обнимали, и лупили меня «почем зря». Я был бедным художником, и мы с любовницей придумали план, что я женюсь на Лауре – совершенной дуре, но дочери очень богатого человека. В горничные пришла деревенская девица Мари, которая в итоге оказалась более талантливым художником, чем я. Смешная комедия положений.
Тогда на конкурсе я был дипломирован, как актер лучшей мужской роли. Еще бы, когда играешь с таким наслаждением. Лаура выходила на сцену в шубке, накинутой на полуголое тело, скидывала шубку, садилась ко мне на колени, пыталась меня совратить, говоря при этом: «Я хочу вас попробовать до брака!»
А жена Алла смотрела из зала, смеялась и вовсе не ревновала, а ревновала к тем, к кому у меня не было влечения, а был профессиональный и духовный интерес, кому мне надо было помочь. В 1999 году я играл Пушкина на его 200-летие. У меня его рост, а Натали играла манекенщица Лена Корнеева, на голову выше меня, как раз та самая Лаура из «Блэза», в жизни она была умница, играла на гитаре и писала хорошие стихи.
Лена выиграла поэтический конкурс со стихотворением, посвященным А. Грину:

Брожу по гриновским местам,
Сбегаю по ступенькам к морю,
Где след «Бегущей по волнам»
Теряется в седом просторе.

Где крики чаек стерегут
Рыбачьи шхуны у причала,
И девочка на берегу
Все ждет и ждет свой парус алый…

И оживает профиль строгий,
И голос слышен сквозь туман:
 - Не скучно ль, не темно в дороге?
Не сбейтесь с курса, капитан!

Романтик, вечный пилигрим,
Певец таинственных морей,
Спасибо, Александр Грин,
За сказку юности моей.

Вид у нас был то, что надо – чёрный смокинг, цилиндр, бакенбарды, роскошное платье начала 19-го века. Мы ездили в Кировское открывать памятник Пушкину. Все нас привечали, угощали вином и всякой вкуснятиной. Иду я там по тротуару со своей Натали и вдруг, словно выпал из пространства, как будто я действительно из того пушкинского времени. Я помню, с каким недоумением и ужасом я стал смотреть на окружающих с их совершенно бесстыдным внешним видом.
Несколько раз я снимался в эпизодах в кино, кинематографисты любят Феодосию и окрестности. В фильме «Фото моей девушки» Алексея Колмогорова я должен был играть главного бомжа, для этого меня жутко одели, как чучело, а в конце фильма я должен был выпить остатки вина из бутылки и сказать: «Конец фильма». Но что-то не пошло и эти эпизоды вырезали.
Часть сериала об Афганистане Кандагар Андрея Кавуна снималась у нас на горе Агармыш под Старым Крымом, там местность очень похожа на Афганистан. Нас с актером и лучшим экскурсоводом города Андреем Корнилецким одели моджахедами и вывели под автоматами из глинобитных хижин. Режиссер сказал, глядя на меня:
- Этому бороду лучше сделали.
На что я отвечаю:
- Конечно, у меня же настоящая.
Потом там всё взорвали.
А в мини-сериале Марш-бросок Владимира Янковского мы были заложниками в отеле в Судаке. Сидел я на полу рядом с братом Олега Янковского народным артистом СССР Ростиславом Янковским. Он был весь перевязан взрывчаткой. Ему было уже 83 года, и это была его последняя роль в кино. Перед этим, когда мы ели там в ресторане, ворвалась группа террористов и стала палить из автоматов Калашникова. Надо сказать, что в закрытом помещении это был такой грохот, что нам ничего играть было не надо, все автоматически согнулись пополам и зажали уши руками.      
Потом для меня пришло время играть более одухотворенные роли и однажды, после моего очередного возвращения из Израиля в 2005-м году, мне около Крымского рынка встретился наш режиссер, тогда Женя Дубинин, который, загадочно улыбаясь, предложил сыграть роль Диогена, тоже по пьесе Константинова и Рацера. Это оказалась для меня очень знаковая роль, которая во мне что-то изменила. Всё-таки, двенадцать лет играть роль человека, готового бескомпромиссно идти на смерть ради убеждений, это немало. Александр Македонский почитал философов и как-то, находясь в Синопе, рано утром подошел к Диогену, который, как обычно, сидел на берегу в своей бочке. Он сказал Диогену:
- Я великий царь, проси у меня, чего ты хочешь?
Диоген взглянул на него, помолчал, и изрёк:
- Отойди, ты мне заслоняешь солнце.
Надо было иметь невероятную смелость, чтобы так сказать.
Я же, по своему характеру, гораздо мягче. Это как вылезание из кожи.
Диоген был киником (человеком, отказавшимся от вещей). Он сидел, практически голый и у него не было кружки, воду он пил из ладоней. Но Константинов и Рацер, к счастью, его охристианили, он провозглашал в пьесе идеи любви и доброты. В конце спектакля Диогена все окончательно предавали, и он погибал, но не сдавался. Женя по своему характеру был чисто комедийный актер и режиссер, но я настоял, чтобы роль Диогена была настоящей, чтобы в ней не было фарса, и это было верным решением.
Отец видел один раз этот спектакль в 2007-м году по приезду из Израиля, и мама сказала, что у него текли слезы, ему было жаль меня. Это была эмпатия. 
А Женя, можно сказать, погиб на работе. У него в институтах учились дочери, денег не хватало, кроме театра он работал в клубе «Интеллект» в туристическом кружке, да еще и на стройке. Мало того, он еще подрабатывал дедом Морозом перед Новым годом. А у него была стенокардия, скакало давление, он курил и регулярно пил пиво. И из последних сил он прыгал в 10-й школе дедом Морозом и упал на пол. Вместо того, чтобы не трогать его, а вызвать скорую, его стали поднимать, чего категорически нельзя было делать, и сердце не выдержало. Вот так он хотел заработать побольше денег, но не стало ни их, ни его самого.
А «Диогена» запретили, как и «Хануму», которую мы собирались ставить. После смерти отца, его сыну Дмитрию Константинову перешли права на драматургию, но в наше время сыновья часто больше любят деньги, чем искусство. Диме рассказали, как здорово в Феодосии играют спектакль «Диоген» и он взбудоражился, - а где мои деньги? Позвонил нашему режиссеру Григорию Данелюку с требованием денег. А то, что это народный театр и актеры вообще никогда ни копейки не получали, его мало интересовало. 
Есть актеры, которые могут играть всё и им это попустится свыше, но не всем актерам можно всё играть. Связано это с концентрацией энергии внутри души. Я уже достаточно много лет ежедневно молюсь и работаю как психотерапевт, мне противопоказаны роли с явно отрицательной энергией, так же, как и бранные слова, меня просто начинает психически разрывать. Но этого совершенно невозможно объяснить тем, кто так не делает. Это можно только испытать. Например, когда я начал репетировать роль бухгалтера-женоненавистника из Чеховского «Юбилея», то мне становилось очень плохо после репетиции, я буквально заболевал.  Так же я  сейчас не могу участвовать в дискуссионных клубах, так как это энергия разделяющая, а не соединяющая людей на основе любви, и мне тоже делается плохо и одиноко от такого «спорного» общения. Играть лучше всего те роли, которые взращивают душу, при этом, конечно, можно играть и отрицательные роли, как сублимацию скопившейся отрицательной энергии. Но если человек уже в значительной степени избавился от этой энергии, то очень вредно играть такие роли, так как они могут отрицательно сказаться на здоровье и судьбе. 
60-летний юбилей театра в 2013-м году открывали «Калхасом» («Лебединой песней») по Чехову, где я играл этого старого актера, уснувшего и забытого всеми ночью в театре.   
Важнейшим спектаклем для меня оказалась «Поллианна» по книге американской писательницы начала 20-го века Элионор Портер.  Я посмотрел английский фильм и загорелся. Я писал стихи, но не знал в себе способностей к прозе и драматургии. Попросил местную писательницу и корреспондента Лену Карелину написать пьесу, и она сделала попытку, но материал вышел куцый. А потом Лена вообще уехала в Киев славить националистов, но поскольку была искренней, это в ней потом перегорело. Желание у меня было сильным, и тогда я сам взялся за дело, написал большую пьесу, песенку к ней:

         Песенка Поллианны

Радуйтесь, взрослые, радуйтесь, дети!
Радуйтесь жизни, и солнцу, и морю!
Радуйтесь, есть же ведь дружба на свете,
Делим с друзьями мы радость и горе!

Радуйтесь снегу, дождю и цветенью,
Ночи безмолвной и звёздному небу,
Неугомонному птичьему пенью,
Детскому смеху и дому, и хлебу.

Радость дарите вы всем на планете!
Радость спасает в любое ненастье!
Радуйтесь, есть же любовь ведь на свете,
С нею всегда мы найдем наше счастье!

А потом несколько лет уговаривал Данелюка  поставить пьесу, и, в конце концов, дело увенчалось успехом. Спектакль получился сильным, на 6 мужских и 6 женских ролей. Он оказался очень психотерапевтическим для души. Зрители писали замечательные отзывы, одна девочка написала: «Теперь я знаю, как надо жить». 
В мае 2016 года мы поехали с Поллианной  на X Международный православный пасхальный фестиваль в  г. С-Петербург. Поездка была на автобусе, а я терпеть не могу спать сидя, сделали бы дальнорейсные автобусы двухъярусными, как в поездах. Но у нас всё было здорово. Народу 16 человек на большой автобус, сзади декорации. Мы кинули матрацы и лежали поперек автобуса, с собой Григорий Александрович  взял канистру коньяку. Жили в гостинице во дворе Александро-Невской Лавры. В ней же жили тогда монахини  и паломницы, а столовая одна. Но актеры – это актеры, и далеко не все понимают и соблюдают политес. В столовой коньяк, от некоторых пошли нецензурные выражения, а тут же паломницы. Я сказал, что достаточно от них одного заявления, и мы отсюда пробкой вылетим, тогда стали пить и есть в номерах. Рядом было старинное кладбище и там могила издателя и журналиста Алексея Суворина, чья дача в Феодосии на берегу была разрушена во время войны и теперь это место называется «Суворинские камни». Спектакль играли мы в православном драматическом театре «Странник» на самых заводских задворках города. На стене там был барельеф Мао Цзэдуна, который менял свои краски от серого до багрового в лучах закатного солнца.    
На фестивале мы были единственным народным театром среди лучших двенадцати профессиональных театров, и получили два диплома. Один  за лучшее прочтение  в духе православия зарубежной классики, и второй за исполнение лучшей женской роли. Мы разделили первое место с московским театром, игравшим спектакль «Сверчок за очагом» по рождественской сказке Диккенса.
Больше года мы репетировали пьесу «Деревья умирают стоя» испанского послевоенного драматурга Алехандро Касона.
Пьеса необычная, духовная, ставили ее многие театры. Чудаковатый доктор Ариэль, имеющий большие средства, придумал духовную благотворительность и организовал фирму.  Какой-нибудь мальчик воришка кошелек украдет, а нанятый вор профессионал идет следом и крадет у него с наставлениями, мол, больше так не делай. Или жестокосердный судья любит выносить смертные приговоры, но у него есть одна слабость, он обожает пение птиц. Нанимается талантливый имитатор, и вот, в момент подписания приговора, вдруг под окном начинает петь соловей, и судья не может под это пение подписать смертный приговор. Параллельно происходит другая история. В счастливом благополучном семействе в автокатастрофе погибают муж с женой, а их несовершеннолетний сын остается на попечение бабушки и дедушки, которые души в нем не чают. Но мальчик пошел по косой дороге, воровские шайки, грабежи, азартные игры. В итоге, ночью он влезает в кабинет дедушки и крадет драгоценности, дедушка застает его и бьет по щеке. В обиде и ярости 15-летний  мальчишка убегает и уезжает в Америку, где становится профессиональным бандитом. А дедушка Бальбоа (его играл я) очень любил жену Эухению, которая стала угасать после бегства внука. Прошло 20 лет, Бальбоа не выдержал и стал писать подметные письма, как будто от внука, который совершенно изменился к лучшему. Бабушка, словно воскресла, и стала жить этой счастливой перепиской. И вдруг Бальбоа узнает, что внук возвращается, а он следил за его жизнью из газет, которая стала еще ужаснее. Если они встретятся, то это смертельно для бабушки. Бальбоа обращается в фирму, чтобы директор сыграл их внука, а по внешности он похож. Но потом они всё равно встречаются, и выходит большая драма, внук требует больших денег, а бабушка не дает, так как это совсем погубит его душу. Получается, что она выбирает Дух, а не род. Так вот актер Андрей, который играл этого настоящего внука, заявил, что это бабушка с дедушкой виноваты, что он такой, хотя дедушка говорил, что единственная их вина в том, они не были достаточно строги. И он уничтожает спектакль, изображая покаяние. А ведь бабушка только об этом и мечтала все годы, она должна тогда упасть и плакать вместе с ним, а по пьесе она говорит обличительную речь и выходит, по сути, стервой. И все сдались перед этим актером, так как Духа не ощущали, а в Андрее было одержание каким-то бесом. Для меня это было уничтожением всего духовного смысла спектакля, я никогда в жизни так не кричал в театре, и даже стучал кулаком по сцене.
Я написал письмо Данелюку:

Григорий Александрович, я чувствую, что обязан написать, что Андрей не должен падать на колени. Мне видится, что было бы естественным для него потрясенно и дрогнувшим голосом сказать: «Бабушка!». Но только не падать на колени, он не настолько талантлив, чтобы изобразить мнимое покаяние, фарс. И реально это выглядит ужасно, как бы не играла после этого Рая, она всё равно в значительной мере выглядит стервозной старухой перед коленопреклоненным внуком. Ведь Андрей изначально ставил задачу обвинить во многом бабушку с дедушкой, и он последовательно этого добивается. Вы действительно хороший режиссер и мне было бы очень жаль, если вы поддадитесь в этом принципиальнейшем вопросе. Мне очень жаль потраченных больших сил, но я чувствую здесь слом всего спектакля, всего его главного смысла и тогда, к большому сожалению, не смогу участвовать. Простите. 
--
Александр Савельевич, я всё-таки склонен, после долгих анализов событий разворачивающихся в доме, что после падения внука на колени... и не должно быть отпущено ему прощения за всю его мерзкую жизнь! Если бы это случилось, общество в котором мы живём, поощряло бы грабежи, убийства, бандитизм и т. д. Она  же нашла в себе силы, чтобы положить на алтарь кровные узы! И здесь она никакая не стерва, как бы он не ползал у её ног! Здесь как раз её духовная сила! Даже если он и искренне раскаивается, падая на колени! И, мне хочется заставить ползать его, и в то же время бабушка должна устоять! Мы выворачиваем фрагмент гнилого общества, которому не должно быть прощения - даже от родных. Пересмотрите, ещё раз проанализируйте. Мы должны идти по такому пути. С уважением.
Данелюк Григорий.

Григорий Александрович, это проблема не душевная, а духовная. Это Новый Завет, а не Ветхий. Одно из важнейших утверждений Христа в Евангелии, прочитайте: (Мф. 18:21-22). «Тогда Пётр приступил к Нему и сказал: Господи! Сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? До семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз». В этом глубочайший смысл. И это было бы страшное ее духовное поражение, а не сила, если бы, когда он упал на колени, не дать ему возможности хотя бы капли покаяния, хотя бы начать говорить с ним перед лицом смерти обоих. Это надежда на спасение его души. Хотя по всему ходу спектакля очевидно, что он не способен на покаяние, слишком много было уже сказано, это была бы ложь. То есть Андрей сотворяет ложь, я так чувствую. Он не готов к покаянию. В православии это самое главное — если есть хотя бы надежда на покаяние, то надо всё сделать, чтобы хоть один лучик Света появился в душе. Она выбирает Дух, а не род, потому что во внуке лучика не появилось, если же он упадет на колени, то появляется лучик, если в ней есть хоть капля Духа, она должна всё сделать, чтобы глубже пробудить его. Реально же было бы так, что она упала бы рядом и ее сотрясли бы глубокие рыдания, и она стала бы вспоминать его младенцем и может быть плакать вместе с ним. И даже не важно, что дальше.
Мне очень горько и больно, но я вынужден вообще уйти из театра, хотя там была большая часть моей жизни. Вы даже не представляете, сколько боли от этого всего во мне. Я больше не могу это переносить, я нужен еще многим людям. Простите и спасибо Вам за всё, я действительно очень благодарен Вам за всё доброе и большое, что Вы делали, буду молиться о Вас. Сегодня уже не приду. 
 
Мне пришлось уйти со спектакля. Его так и не поставили. А когда спустя почти два года ушел этот актер Андрей, я всё же играл в «Деревьях…» и спектакль вышел сильный, Саша, актер, заменивший Андрея сыграл очень хорошо настоящего негодяя. Сыграл с удовольствием для себя и для жены в зале, что казалось удивительным, так как в жизни они весьма симпатичные люди.         
Я написал две пьесы на караимскую тематику. «Ага думпа» (господин перевернулся) о спасении джамаата караимов в Кафе в 17-м веке, мы поставили ее в нашем караимском обществе, значительную часть там занимали молитвы, большей частью псалмы Давида.
«Яшка» по запискам караимского школьника Арона Катыка в конце 19-го века. Один раз поставили у меня дома с друзьями , где я сам сыграл этого маленького Яшку, а женщины играли мужчин, мы записали спектакль, как кино, и это была умора. Потом поставили уже, как положено, в караимском обществе и играли в библиотеке, и ездили со спектаклем в Евпаторию, где играли его в Школе Искусств. 
Также мы создали свой православный театр-студию, репетировали у меня дома в гостиной. Режиссер вообще-то из меня не получается. Дело в том, что режиссер должен контролировать и организовывать весь процесс, а у меня просто не хватает на это энергии, я начинаю нервничать и раздражаться, а кроме всего постоянно выпадаю из пространства, я могу носить в руке роль и искать ее. Поэтому у нас бы ничего не вышло, если бы в караимском обществе не двигали процесс руководитель религиозного общества Олег Айваз с женой Мариной, а в православной студии экскурсоводы дома музея Волошина в Коктебеле Ирина Коновалова с мужем Вадимом Шушуновым.
Я написал несколько пьес и мы их поставили. Маленькую пьесу «Яблонька» мы играли в доме музее Марины и Анастасии Цветаевых. Яблоньку играла и танцевала грациозная Айше. «Сказание о Святом Николае и трех девицах» играли в библиотеке. Довольно большую пьесу «Ия» я написал по мотивам рассказов «Следователь» и «Село Кряжи» из сборника «Отец Арсений».
Ию замечательно играла регент Храма Святой Великомученицы Екатерины Ольга Лесниченко. Она пела песню:

Ох, судьба моя судьбинушка, куда пойдет?
Может завтра уже солнышко и не взойдет.
На твою лишь милость, Господи, надеюсь я,
Матерь Божия, Ты, грешную, помилуй мя.

Боже, дай мне силы тяготы перенести,
Лишь с любовью и молитвою мой путь пройти,
Помоги смиренно выстоять мне в эти дни,
Уповаю и молю, спаси и сохрани.

Кто предаст из малодушия, уйдет во мрак,
А свершивший волю Божию, да будет благ,
До конца же исполняющий любви закон
В книгу жизни будет занесен в конце времен.

Мы поставили ее в библиотеке, в доме музее Волошина в Коктебеле и во втором здании церкви в селе Насыпное «Во имя иконы Богородицы Всех Скорбящих Радости».
Там же поставили пьесу «Дядюшка Яков» (по мотивам рассказов «Удивительный день папаши Панова по Рубену Сальену» и «Где любовь, там и Бог» Льва Толстого). Она так понравилась священнику, что он даже потом приобнял меня. Я написал к ней песню, которую мы пели в конце:

        Дядюшка Яков

Шил башмаки одинокий старик,
Как-то в сочельник к окну он приник,
Голос вдруг ясный услышал сквозь грусть:
Жди, к тебе завтра придет Иисус…

Чудно мерцала звезда  в вышине,
Ясени в снежном стояли во сне,
Так в Рождество расцветает мечта, -
Дядюшка Яков ждал в гости Христа.

Многим заботу свою подарил,
Всех обогрел, накормил, напоил,
И, привечая, не ведал о том,
Что у него каждый гость был Христом.

Доброе сердце – основа основ, -
Нет одиночества там, где любовь.

Я написал большую пьесу-феерию о Феодосии из семи частей со множеством актеров, но, к сожалению, поставить ее не удалось. Там была ангел-душа Феодосии. Часть ее «Феодосия 20-й век» пытались поставить в доме музее Волошина, но сил не хватило. Небольшую часть только поставили в музее Марины и Анастасии Цветаевых.  В конце пьесы была песня на мои стихи, которую пела грам-при Цветаевского фестиваля Елена Голентовская:

             Феодосия

Как, Феодосия, люблю брести
В весеннем я твоем благоуханье,
Прости меня, за все меня прости,
Я не плачу, как ты, великой данью.

О, как судьба твоя многострадальна,
Ты помнишь боль утрат и унижений,
Но твой залив манил кольцом венчальным,
И снова возрождался добрый гений.

Душа нежно лучистая твоя
Гостеприимна и миролюбива,
Родная благодатная земля,
Ты вся – неиссякающая нива.

Целительные встречи, воздух, море,
А сколько древних тайн тобой хранится?
С Россией ты и в славе, ты и в горе -
Ее большого сердца ты граница.

Искрится и чуть плещется волна,
Как в детском сне, ласкающем и тихом,
На счастье наше Богом ты дана, -
Ты - скрипка в чудном хоре многоликом.

Ты, как Ассоль, мечтая, в море входишь
И с трепетной надеждой ждёшь рассвета,
Заботы и любви от нас ты просишь,
Ты соткана из Радости и Света!
               
У меня понимание искусства  близкое к  древне-греческому - оно должно воспитывать душу. Это невероятное ощущение, это счастье, когда зал плачет и смеется, а потом кричит «Браво!» и у всех светятся глаза. Театр может быть разным, но в нем не должно быть пошлости, а пошлость по моему разумению – это претензия бездуховного временного в жизни на вечное, а духовность – утверждение вечного во временном.

             Душа актера

Так чудно, удивительно, так просто,
Что я могу быть счастлив и любить,
Я звездочка средь звездочек, я остров,
И многое могу в себе открыть;

Что сколько бы я в жизни не учился,
Такое же я малое дитя,
Что с чем-бы не встречался, не простился,
Вначале буду так же, все пройдя.

В театре в разных душах воплощаясь,
Живу я много жизней за одну,
И вновь, и вновь, страдая и влюбляясь,
Я всех ввожу в чудесную страну,

Где искренность и честь всего дороже, -
Я так на плахе сцены обнажен,
Все страсти, я прошу, прости мне, Боже,
За радость в зале, слезы, смех и стон.

В конце уже пути, не зная срока,
Доверчиво ища судьбу, как мать,
Я никогда не буду одиноким, - 
Рождаться лишь во всем и умирать.

         
                В походах по Крыму

                * * *
Влечет, как в сказку, на природу,
Целит гармонией она, -
Как чудно серебрятся воды,
Когда ласкает их луна,

Как щедро ландыш источает
В лесу весеннем аромат,
Зари вечерней в дымке тает
Последний жизнетворный взгляд,

Холмов пушистые вершины,
Как груди матери нежны,
И как цветущие долины
Благодарением полны.

Любовь нас всюду окружает,
Безмолвный хор поет вокруг
Нас так лелеет и спасает
Природа – наш великий друг.

Но следуют так мало люди
Законам этой красоты,
И распинают на кресты,
Границы строят, мстят и судят.

Мы родину свою забыли,
И оттого так сладок сон,
Что нас купает в звездной пыли
Блаженно-золотых времен.

И в колесе житейских буден
Вдруг солнцем вспыхнет иногда,
Как счастья миг, что неподсуден,
В душе – далекая звезда.

Каждый человек имеет какое-то свое особенное энергетическое питание. Бывают визуалисты, ищущие разные формы красоты, аудиолисты живут миром звуков, например, Алла со своим абсолютным слухом не могла выйти на набережную, заполненную народом, любой звуковой диссонанс ранил ее душу. А бывают кинестетики, живущие тактильными ощущениями, в доме может быть полный бардак, а ему хорошо, так как он уютно лежит под каким-нибудь плюшевым пледом. Мама питалась энергией семьи, ей вообще было всё равно, где жить, лишь бы рядом была семья и кухня. Бывает питание от людей, от власти и, конечно, от природы.
Крым удивительно сочетает в себе почти все виды природы, он идеален для семейного туризма. Большая часть людей любит море, кто-то лес, а моя близкая знакомая только степь. Вскочить на коня и скакать на зарю среди бескрайних цветущих просторов. 
На нашей горке сбор грибов бывает до начала января. Как-то в середине ноября погода стояла замечательная. Рано утром я съездил на ул. Панова за грибами. В сосновом лесочке не было никого, только на подстилке из сухих сосновых иголок, дремал, свернувшись в клубок, ежик. Грибы только начинались после дождей. Я набрал сереньких (мышат), как называют рядовку феодосийцы, несколько однобочек, маслят, синичек, мокрух, но более всего лисичек  желтоватых, которые народ не знает и не берет. Добираться в этот лесок очень удобно, в 7.10 автобус №8 везет на конечную ул. Панова, а в 10.10 назад. А между делом там же написал песенку об осени:

       Царица-осень
 
Чарует нас царица-осень
Являя все свои красы:
На изумрудных крыльях сосен
Искрят жемчужинки росы,
 
И греет мох пушистой  вязью
Янтарные бока маслят,
И алою прощальной страстью
Глаза шиповника горят.
 
А скумпия ему навстречу
Зарделась огненным кустом:
- Ах, как же я тебя привечу,
И так неважно, что потом.
 
Кружатся листья в вальсе дивном,
В последнем танце над землей,
Свободном и неповторимом,
И обретут они покой.
 
Зевнув под пестрым одеялом,
В истоме осень ждет зимы, -
Все лучшее дается даром,
Вдали от всякой кутерьмы.
 
Ее наряд так мил и чуден,
Что размечталось вдруг о том,
Как я, в леса сбежав от буден,
Усну одним с царицей сном.
 
Походы у нас обычно начинаются вдоль моря, там не страшно и невозможно заблудиться, но есть одно но – невыносимая жара днём. Народ с более северных широт, впервые бывающий в Крыму, мгновенно сгорает, особенно с розовато-белой мягкой кожей. Выпить пивка днем, лечь загорать и заснуть – это классика, тело горит и облезает, может быть и температура, причем еще легче сгорают те, кто постоянно охлаждаются в море, а потом опять загорают, так они сгорают незаметнее для себя. А потом лежат и стонут обмазанные сметаной. Легко схватить и солнечный удар – температура, головокружение и тошнота. Поэтому в походы по морю я предпочитал ходить с вечера до утра, лучше всего в поселок Орджоникидзе. Можно коротенький маршрут, пройти через горку и в бухты, ходили мы, обычно, без палаток, только на ночь надо одевать лыжную шапочку, ранним утром ветер тянет. Иногда, правда, могут комары испортить всю ночь. А в августе особенно красиво, когда море всё светится, флюоресцирует мириадами микроорганизмов (планктоном). Плеснешь руками и расплескиваешь звёзды, и над тобой всюду звёзды. Крымские ночи очень чёрные и видно хорошо, совершенно исчезаешь в этом космическом пространстве, а в соединении с морем это еще усиливается, ты между двух бескрайних стихий.
А значительно дольше идти по берегу в Коктебель, там много бухт, где обосновались старожилы из больших городов и у них своя культура, живут по пять месяцев в палатках, создавая даже свою архитектуру, - глиняные скульптуры всяких божков. Там много нудистов  и нудисток, среди которых ощущаешь себя неловко в одежде, как будто они свободнее тебя. Что у них хорошо, так это минимум агрессии, все, в основном, добродушны, как в бане.
Идти лучше в кроссовках, крупная галька и скалы, много осыпей и обвалов глинистых нависающих крутых гор. Обыкновенно мы шли до пятой бухты, последний мыс надо огибать по воде с глубиной выше колена по подводной тропке из мягких водорослей салатного цвета. Лучше идти в кроссовках, иначе можно поскользнуться и угодить в море с рюкзаком. Пройти вокруг мыса можно только утром и вечером, так как днем поднимается волна. С собой я брал еще дрова для шашлыка, так как в бухте для растопки только перекати-поле, высохшие каперсы, да еще древесные остатки, вынесенные волнами на берег. А дальше через несколько мысов Тихая бухта, где в море небольшой островок. Мы как-то поплыли туда с братом, не предупредив, а Алла стала нервничать, вся извелась и уже пошла искать лодку, чтобы нас искать. Так что до Коктебеля  удается добраться на следующий день только к обеду уже по жаре. Но там очень красивые виды. Под водой среди камней попадаются крупные темные каменные крабы до 20 см. песчаные крабы помельче, они светлые и не более 10 см. рыбаки ловят бычков, ставриду и барабульку, а в отдельных местах и пиленгаса, закидывая со спинингов далеко в море грузила с крючками с морским червем. Всегда можно было набрать на подводных камнях мидии, а дальше на глубине рапаны, потом выжаривать их на жаровнях. Как-то в Феодосии мы поплыли на лодке ловить ставриду на самодуры с блесной, крючков по десять, когда идет косяк, то ловятся сразу по 3-5 штук, этих серебристых рыбок, но меня страшно укачало и я уже ничего не хотел. 
Я выучился на курсах аквалангистов и плавал с аквалангом в мокром гидрокостюме, который надевают при температуре воды выше 10 градусов. А если ниже, то сухой гидрокостюм. Если в него вдруг набирается вода, то образуются огромные тяжелые пузыри вместо ног. На пояс надевали специальные грузы, иначе для погружения нужны значительные усилия. 
Когда у меня был мотоцикл Иж-Юпитер-4 с коляской мы ездили на Сиваш за лосиками ( маленькая камбала). Это очень солёное и такое же мелкое, по пояс, озеро на Арабатской стрелке. Лосиков набивали маленькими копьями и подводными ружьями. Теперь их уже нет. Также на Азове всегда ловили на закидушки много бычков.    
Любимыми были у нас походы на Эчки-Даг (Козью гору) за пос. Щебетовка (бывшие Отузы). Там стоянка с хорошим родником, а повыше на Кокуш-Кая (скале голубых птиц) глубокая пещера «Ухо земли». Действительно, как ухо, узкий лаз, в который не каждый протиснется. А внизу Лисья бухта, где еще в советское время женщины из клуба Игоря Чарковского рожали в воду детей, считалось это самым правильным способом, ребенок переходит из одной водной среды в другую, минимальный стресс. И он научается плавать и нырять раньше, чем ходить, так что такой ребенок уж точно не утонет.
 Я как-то пришел на Эчки-Даг, где мой уже взрослый сын Юрчик был на каком-то продвинутом психологическом семинаре. Парни и девушки там были все голые, а пока мы спускались с горы, меня вдруг стала целовать какая-то симпатичная девица. Потом они все стали  разрисовывать в бухте друг друга, включая интимные места, а после танцевали. Не знаю, чем они там занимались по ночам, я ушел.
В общем, «классный» семинар.
Когда я работал на ФПЗ, то мы ходили в походы. Специально заказанный автобус отвозил нас в любую точку Крыма, откуда мы начинали маршрут, а через несколько дней забирал из указанного нами места. Помню, как нашу группу, человек из десяти вел Саша Штарк. Мы прошли мимо какого-то загона свиней, и ушли в горы, шли мы целый день, но всё не приходили к месту назначения, видно Саша заплутал, и вдруг, к вечеру вышли обратно к этим же свиньям. Все были вымотаны и сначала ругались, а потом стали хохотать до упаду.
С нами был мой пятилетний сын Юра и помню, как мы из последних сил забрались на какую-то гору и упали на траву, а он, как ни в чем не бывало стать звать всех дальше еще выше на гору.
А однажды мы поехали в Красные пещеры с походом потом по Долгоруковской яйле на Демерджи. Около пещеры мы неожиданно услышали зов о помощи, доносившийся откуда-то сверху. Высоко в скале была небольшая пещера, куда нельзя было забраться без специального снаряжения, и в ней оказалась девушка. Мы забрались наверх скалы и скинули ей веревку, по которой вытянули наверх.
Оказалось, что Жанна приехала погулять по Крыму, познакомилась в Симферополе с двумя парнями, предложившими ей приключения со скалолазаньем. Они все залезли по веревке в эту пещеру, провели там день, а потом сказали ей, что поедут в Симферополь за продуктами, вылезли и забрали веревку. Прошли уже сутки, а они не вернулись. Мы взяли Жанну с собой, она оказалась весьма симпатичной и внешне, и по характеру, шла в одном красивом купальнике и пела нам песни, многие влюбились в нее.      
В восьмидесятых годах у меня после мотоцикла появился зелёненький Москвич-2140. Дядя Юра был тогда крупным начальником в Бахчисарае, заведующим дорожным хозяйством и устроил нам пропуск к роднику за водохранилищем Счастливым над Ялтой. Мы взяли с собой семью Прокопенко с двумя сыновьями. Геннадий работал воспитателем в интернате и состоял еще в службе спасения, а Светлана вела секцию борьбы. Помню, что они взяли с собой несколько кг сахара, россыпи которого мальчишки всё время забрасывали себе в рот и все съели. Оттуда мы пошли в однодневный поход в Большой Каньон Крыма с обратной стороны и в некоторых местах нам пришлось спускаться по веревке. В каньоне можно искупаться в довольно глубокой «Ванне молодости», в нее можно даже прыгнуть с небольшой скалы. А если подняться на Ай-Петри, то можно спуститься в Ялту к «Поляне Сказок». Сверху очень красивый вид и слышно гул города. Сейчас там уже построили канатную дорогу.
А с Прокопенко потом случилась большая драма. Оба они были людьми неверующими и с категоричным характером, жили всё время, как коса на камень. В итоге позже получилось, что старший сын влюбился и у него вышел разлад с девушкой, а поделиться своей бедой было не с кем. Он ушел в феврале один в горы почти без одежды и погиб там. Практически, это было самоубийство. Очень жаль, ведь всё могло быть иначе, только бы немного больше любви.   
 Также хороши были у нас походы в Новый свет за Судаком. От него мы раньше шли пешком пять километров по узкой извилистой дороге с нависающими над нами скалами. Внизу было много бухт, где тоже можно было остановиться, но воду надо брать с собой. В Новом Свете, в отличии от Феодосии, горы прикрывают северные ветра и климат субтропический. Скала с гротом Шаляпина, где он пел и Царский пляж с изумрудной водой, днем там надо было прятаться в скалах под можжевеловыми деревьями, либо под соснами Станкевича с огромными иглами, причудливо скрученными стволами  и каким-то чудом пробивающимися сквозь скалы корнями.   
И всё-таки настоящий, самый мой любимый Крым – это горный лесной Крым. На море хорошо медитировать, оно дает ощущение вечности, а лес – благодати, он живой и кажется намного мудрее людей, так как жил еще до них миллионы лет, жертвуя собой для всего подвижного живого вокруг. Как только я попадал в лес, во мне все более возрастала радость, как от свидания с близким другом. 
Я написал оду лесу.

           Ода лесу

                1.

О, как же мне в лесу отрадно
С шатром шумливым надо мною,
Где каждый лист тысячекратно
Своей кивает головою.

Куда-то вдаль, за мягким светом
Брести, утратив счет годам,
Отдавшись с радостью при этом,
Во власть и думам, и мечтам.

В лесу таинственная сила
Меня питает и живит,
Шепчу: «Спасибо, друг мой милый»,
А ручеёк в ответ журчит.

Вот брызнет солнышко сквозь ветки,
Мне всё покойней  и теплее,
Как будто, вырвавшись из клетки,
Любовь всё выше и сильнее.

Какою благостью великой
Душа моя напоена,
И с бессловесною молитвой
Теперь в наш мир летит она.

                2.
О чем мечтаешь, друг прекрасный,
В своей звенящей тишине,
Когда-то шумный, пестрый, страстный,
Сейчас же сонный, безучастный, –
Доверь лесную думу мне.

С тобою сладостно сливаюсь,
Шурша сопревшею листвой,
И к голым кронам обращаясь,
Словами нежными прощаюсь, –
Поговори, мой друг, со мной.

Я слёзы вековые вижу
В твоей таинственной глуши,
И в сне твоем я стоны слышу,
Но даришь вновь себя, и дышим
Любовью всей твоей души.

Твое молчание столь полно
Какой-то тайны неземной,
С тобой издревле связан кровно,
Дыхание, как в храме, ровно,
Я знаю,  ты – Учитель мой.

                3.

Мой чудо-лес – целитель-лес,
Мне так близка твоя чащоба,
Сквозь зелень – золото небес
И воздух – сладкий, словно сдоба.

Я ощущаю твой покров
Смиренной негой надо мною
И слышу тихий, древний зов…
Я вспомнил всё, – я был тобою…

Сцепляясь кронами в одно,
Молился солнцу я и звёздам,
Мне было знание дано,
Что весь наш мир любовью создан.

Корнями землю я держал,
А листья-очи рвались в небо,
Я человеком после стал, –
Поклонником огня и хлеба,

Но каждый вздох мой – это ты,
Благословен будь, кровный родич,
Пусть правят на Земле мечты,
А я – твоя любовь и горечь.

                4.

Вошли мы в лес и смолкли постепенно,
Он словно обнял нас пушистыми ветвями,
И стал ласкать, так нежно и смиренно,
Как будто встретился с сердечными друзьями.

Целил ручьями и благоуханьем,
Развеселил, в окошки зайчиков пуская,
И тишью услаждал, и щебетаньем,
Игрался в прятки он, подарки  рассыпая.

Росли в нас радость и благодаренье,
И время  вдруг остановилось во мгновенье
Созвучья с лесом расцветающего духа,
Где, исчезая, возлюбили мы друг друга.

Я очень люблю Старый Крым и окрестности, какое-то благостное место. В нем музеи любимых моих писателей Александра Грина и Константина Паустовского, которые жили здесь, а Грин провел свои последние дни и над его могилой статуя «Бегущей по волнам».
Воздух настолько целебен, особенно для астматиков, что за городом в сосновом бору после войны был выстроен туберкулезный санаторий.
Старый Крым находится на возвышенности, в нем всегда на несколько градусов холоднее, чем в Феодосии и с него, практически, начинается Крымский лес, а на восток до Керчи леса уже нет. Родники, бегущие прямо в городе. Справа от дороги, поросшая лесом и кустарником  гора Агармыш с пещерой Лисий хвост, а слева в предгорье часовня Святого Пантелеймона с целебным источником. Над ним с горы чудесный вид на Старый Крым и много терна, из которого вкусная наливка и боярышника Пояркова, он крупный желто-оранжевого цвета, мучнисто-сладкий и полезен от давления. Попадаются и однобочки – грибы-эндемики, похожие по вкусу на лисички. Также на полянах, образуя ведьмины круги, бывают маленькие беленькие луговые опята.  А в другом конце на возвышении в лесу Сурб-Хач (Святой Крест) - армянский действующий монастырь 14 века, очень уютный с музеем внутри и хорошими родниками. По пути конеферма и заросли кисло-сладкой ежевики. Через горку от часовни Святого Пантелеймона поляна Десантников с ручьем вокруг, или, как раньше ее называли, поляна слётов, там, в окружающем лесе у нас были соревнования по  спортивному ориентированию. А за туберкулезным санаторием справа от дороги я как-то участвовал в соревнованиях по ночному ориентированию. Бегали в парах парень с девушкой. По лесу были всякие метки с разноцветными карандашами. Сам бы я ничего не нашел, но бежал в паре с кандидаткой в мастера спорта. Она с развевающимися черными волосами бежала впереди в полной темноте, освещая тропку фонариком, и в коротких остановках для ориентировки я успевал только развернуть спортивную 250-метровую карту (в сантиметре 250 метров). Таких карт было не купить, они считались военными. А сейчас не купить и того, что продавалось раньше – 500-метровых карт по горному Крыму.
В первый свой маршрут я искал тропу от Св. Пантелеймона через хребет Туар-Алан в Водяную Балку и потом сквозь виноградники  в Щебетовку. Я много плутал, выходя совсем не туда, пока с третьей попытки нашел нужные тропы. Карта не совпадала с родниками и тропами, после часа подъема в глубине леса без тропы был родник Фундук-Бунар. Там был водопой кабанов. Когда шла на них охота, то они уходили на заповедный Карадаг, где их не трогали. Ходили они по лесу ночью, а днем залегали, я видел там матку с кабанятами на рассвете. Особую осторожность надо соблюдать в апреле-мае, в период размножения, чтобы не нарваться на вепря, крупного самца, от него не уйдешь. По пути много физалиса в чудных узорчатых ярко-оранжевых коробочках с такого же цвета большой ягодой внутри, очень напоминающей по вкусу аскорбиновую кислоту. В горах лес больше дубовый, грабовый и буковый, иногда попадается осина, ясень и липа, бывает местами корабельная сосна. По тропе вверх были необычной формы деревья, которые у меня имели названия: бук - «Разведчик сказочного леса), дуб – главный страж «сказочного леса» с большим дуплом, и так интересно разветвленный, что в него можно было залезть и обнять. Я говорил, что кто не обнимет, того он дальше не пустит, и все влезали, обнимались со старым дубом и фотографировались. Потом по тропе вбок была смотровая площадка с видами на Карадаг, Коктебель, Орджоникидзе и Феодосию.
А дальше по тропе был «Сказочный лес». Назвал я его так из-за совершенно удивительных форм деревьев, возможно, что они так сформировались от сильных горных ветров. Там был заграждающий путь огромный дракон, трон короля с министрами вокруг,  деревья замершие, словно в танце и с большими круглыми отверстиями, как окошки. Я много раз там ходил, проводил друзей, но почти никогда не встречал людей. Еще по дороге была другая смотровая площадка с троном королевы над пропастью и чудным видом на гору «Спящая красавица», там скалы действительно создали лежащую на спине царевну, - профиль лица, груди, носки. Сидеть на троне было страшно, но я говорил, что могут исполниться желания, и девушки залезали и смотрели, мечтая, вдаль, а ветер трепал их волосы.   
Потом спуск в Водяную балку, где мы сделали чудесную стоянку над ручьем и ванной для окунания. И рядом еще небольшое лесное озеро с ужами и лягушками, где мы плавали обнаженные, так как людей там почти никогда не бывает. А на пути в Щебетовку осенью обеспечен джимболос (сбор после сбора), там много разных сортов винограда, больше винных. 
Традиционно из Старого Крыма ходят Гриновской тропой в Коктебель, но я не очень это люблю, там ближе к Коктебелю открытые пространства и бывает жарко. Следующий мой маршрут был из Старого Крыма через горы в Кизилташ (Краснокаменку) – это удивительное место, очень похожее на страну Оз, куда занесло домик  Элли из «Волшебника Изумрудного города». Окруженная с трех сторон скалами маленькая долина с озером. В VIII веке там в пещере в скале была летняя резиденция местно-чтимого святого Стефана Сурожского. В те времена в Херсонесе были гонения на христиан, почитавших иконы, а на востоке Крыма их не трогали, и основная его резиденция была в Суроже (Судаке). В скале из камня с красноватым оттенком пещера с источником, где Стефан и молился. А в XIX веке в ней жила Параскева. Когда в середине века там стали создавать Стефано-Сурожский мужской монастырь, она ушла молиться в Топлы (Тополёвку), где под ее началом и создался Топловский женский монастырь. В XX веке начались гонения, и эту укромную территорию монастыря заняли военные. Берия взорвал монастырь, в скалах провели железную дорогу и поставили ракеты с ядерными боеголовками. Так и сейчас военные занимают большую часть территории бывшего монастыря, но всё же началось постепенное восстановление, сейчас построили деревянную церковь Серафима Саровского, а на верху скал стоят два креста. Немного в отдалении на территории около огромного дуба хороший колодец с вкусной водой. Был такой, немного курьёзный случай. Еще когда там почти никого не было, мы как-то с одним местным художником Владом быстро разделись догола и, крестясь, окатили друг друга из ведра ледяной водой. И в этот момент вдруг из кустов выходит обнаженная девушка со словами: «Я вас не смущаю?.. А меня можно окатить?». Я говорю: «Вставай!». И окатил ее сверху из ведра со священными словами. Было и такое.
Возмечталось мне соединить монастыри через горы, пройти горным маршрутом от Топловского монастыря к Кизилташскому. Задача оказалась непростой, там несколько дней пути, и тропы не везде есть. Самая дальняя купель Топловского монастыря – трех святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустова, идти к которой по лесной тропе от предыдущего источника и купели Георгия Победоносца надо 4 км. Эта дальняя купель была необорудованной, и выхода на хребет от нее не было. Я попытался взять гору в лоб, и это оказалось очень трудным делом. Тогда я стал складывать маршрут из кусочков разных троп, идущих зигзагами, а на деревьях ставил краской метки, первая была крестом. В лесу очень много развилок троп и можно легко заплутать. Я не раз попадал в разные лесные ловушки, идешь долго, бывало даже и по хорошей тропе, уже силы на исходе, и вдруг пропасть и тупик. А ведь ты один с рюкзаком, мобильник в горах не работает, если ногу подвернул, то помочь некому, я много молился, и каким-то чудом пробивался через скалы.   
По дороге была старинная землянка времен войны, с печкой и родником, где вполне можно жить, а после памятник партизанам и хорошая стоянка Эски-Юрт с родником у корабельных северных сосен. На спуске к селу Лесному чудесная березовая роща. Дальше в горах над селом я пытался найти, указанный на карте родник, но его не было. Когда стал просить в лесничестве показать за плату его, то отказались. Измучившись, я заночевал внизу, на полянке в лесу близ села. И там, вдруг ко мне пришли строки переложения известной канонической молитвы из Молитвослова:

                Молитва
(По мотивам ежедневной молитвы свт. Филарета Московского).

Я не знаю о чем мне просить Тебя, Господи?
Только Ты, что потребно душе моей ведаешь,
Как Ты любишь меня, даже грешного, в ропоте,
В неоплатном долгу я за все, что Ты делаешь.

Ни креста не прошу я и ни утешения, -
Устремляю к Тебе мое сердце открытое,
Сотвори все со мною во имя спасения, -
Порази или дай исцелиться молитвою.

Перед Волей Святою я в благоговении,
Лишь исполнить ее – нет другого желания,
Приношу себя в жертву Тебе со смирением, -
Сам молись во мне, Господи, в тихом сиянии.

После я каким-то чудом нашел родник совсем не в том месте, где он был указан. Там в лесу было много косуль, попадались мне и черепа с рогами. Жаль, что их в то время отдавали по лицензии на отстрел итальянцам. Уж очень они красивые и грациозные животные. Мне кажется, что если человек может убить такую косулю, то и человека ему убить не так уж сложно. А однажды меня напугала косуля. Было время гона, и крупный самец гонялся за самкой и с шумом пролетел мимо меня, даже не глядя, метрах в полутора, это было страшновато.
Сколько я не ходил, то почти никогда не встречал людей, бывало, что слышишь пилы, это на Камазах выезжали за лесом, или изредка, такие же чудаки, как я, а случалось увидеть семью – муж, жена и ребенок, решивших попытать счастья в горах. Плохих людей ни разу не встречал, им там делать нечего, они к жилью жмутся, где можно поживиться. И мусора, практически, в горах не бывает, когда пропотеешь несколько дней под рюкзаком, то разве бросишь бумажку, от труда и тягот уважение возникает к горам и лесу. Вот там, куда можно добраться на машине, всегда мусор, человек не потрудился, и уважения у него нет. А в горах всегда все здороваются, это совсем другое отношение к людям и природе. На стоянках в укромном месте соль и чистота. А как-то мы попробовали пойти из Топловского монастыря в Кизилташский босиком, но одолели так только половину пути, очень больно идти по раскрытым колючим коробочкам для буковых семян, которые всюду, и по щебенчатым тропам.   
Дальше по пути к Кизилташу был скрытый родник в ущелье и открытая гора с видом на Судак и все окрестности, там очень романтичная стоянка.  А потом по пути дикая скала, нависающая над лесными горами. Пробраться на нее можно по узкой тропке, с обеих сторон которой пропасти. Место это я назвал «креслом языческого бога» из-за явно неприличной формы окончания этой скалы внизу перед тобой. Однажды я повел туда Олю Олейник, - регента церкви св. Екатерины в Феодосии и она ползла по этому перешейку, но сказала, что это не от страха, а оттого, что у нее голова может закружиться. А потом она очень красиво пела «Отче наш» и «Богородицу». От того места можно было пробиться и на Старый Крым, но, практически, уже без троп, там очень пересеченная горная местность.
Когда я уже был уверен в себе, то начал водить людей по горам, но не за деньги, а близких по духу. Один раз меня попросили провести за деньги и я пожалел, что повел. Там оказались люди, которые курили, могли материться, и это было ужасно. Я лес ощущаю, как Божий природный храм, и для меня очень важной стала молитва в лесу. Но глубоко к этому я пришел не сразу.
Мы с Алой познакомились с писателем Олегом Веремеевым и его женой Наташей, и я повел всех в лес. Неожиданно, Олег разделся догола. Вначале нам было неловко, а он вел себя совершенно непринужденно и, спустя некоторое время, у нас возникло ощущение, словно он одет, а мы раздеты, и тогда мы тоже разделись. Так мы стали жить в лесу на стоянках, а при переходах одевались. Довольно быстро это стало обыденным, мало того, в этом не было какого-то эротизма, влечение гораздо больше возникает к полураздетой, а не к обнаженной натуре. Но бывало и смешно. Как-то уже в темноте женщины окунулись в лесной купели и стали подниматься вверх по тропе к стоянке. Я посветил фонариком и вверху передо мной поднимались две ярко белые округлые оконечности. Эта жизнь в обнаженном виде вдруг сняла какие-то психологические блоки, мы обрели большую целостность, простоту и мягкость в обращении. Ко всему еще я оказался страстным грибником.
В Крыму, практически, есть все грибы, что и в более северных широтах, редки только чёрные (темно-зелёные) грузди и красноголовики (подосиновики). Также очень редки красные мухоморы, а в основном всюду пантерные, тоже красавцы, но более ядовитые. Лисички в Крыму бывают трех видов, настоящие летние крупные, до 12 см шляпка. У нас на Тепе-Оба до зимы растет лисичка желтоватая (так в книге), а на деле она скорее оранжевая, а под Кизилташем я собирал чёрную лисичку, она как немного скрученные листочки. Поддубовики же просто огромные, как камни на дороге, по 30 см шляпка и быстро синеют на срезе. Зимой растет довольно вкусная фламуллина бархатистая (зимний опенок), она предохраняет от развития раковых клеток.
Есть и эндемики. Это, прежде всего, знаменитый белый чаудинский гриб, растущий только на мысе Чауда, замыкающий с восточной стороны феодосийский залив. Он настолько вкусен, что подавался к императорскому столу во время пребывания в Крыму Екатерины II. Туда можно было добраться исключительно на машине. Как-то нас повез мой брат Борис, но он, пока мы собирали грибы, даже не вылез из машины. Он выставил ноги в траву – мокро, и убрал их назад в машину. Также в полях другой эндемик – однобочки, похожие по вкусу и виду на лисички, только у них светло-коричневая рябоватая шляпка,  смещенная вбок от ножки. Один из замечательных местных многодневных маршрутов из Кизилташа в Водяную балку по кругу через Старый Крым. Это полное погружение в лесную сказку на неделю, причем не сидение на одном месте, а в движении. Мне больше нравится не спортивный, а легкий семейный туризм.   Это когда полдня идешь порядка 10-12 км, а полдня отдыхаешь на стоянке. Лучшие походы в лес в мае-июне, может быть, включая первую декаду июля. Много воды, зелени, цветов и растений, и моих любимых грибов. После молитвы в монастыре входишь в лесную благодать и идешь вдоль ручья до небольшого водопада, где делаешь первую стоянку. Я как-то в мае варил там суп из сморчков с крапивой. Строчки тоже собирал, но они все-таки считаются полу-съедобные. Много веселки обыкновенной, лечебного, но несъедобного красивого гриба с резким запахом. Также повсюду ятрышник (девясил). Под землей раскапываешь маленькие клубни, обычно два, по вкусу, как картофель с топинамбуром. Съедаешь, и они явно добавляют сил. Готовку в лесу я предпочитаю на камнях, которых очень много. Идеальная группа где-то 7 человек, можно до девяти человек с двумя палатками. А идеальный маршрут – 3-4 ночевки. На третий день входишь уже в состояние леса, становишься природным человеком, и возвращаться в цивилизацию не хочется, но все же, на пятый день бывает уже нужно помыться, и заняться другими делами.  Поскольку поход для меня всегда праздник, то в первый день можно ни в чем себе не отказывать, вкусно вечером сделать шашлыки с вином. Если большой маршрут без цивилизации, то уже в ход идут каши, изюм, галеты и сухари. Раньше в моей молодости мы ходили с огромными рюкзаками, набитыми хлебом и консервами с весом по 25 кг. А сейчас у меня небольшой рюкзак с палаткой маскировочного цвета на 4-5 человек, спальником, водой и едой, всего – 10-12 кг. Иногда я люблю часть маршрута идти и без троп по хребтам, так менее жарко и можно собрать грибы. В июне начинаются колосовики – белые, белые польские, поддубовики и много очень пахучих благушек (лесных шампиньонов). На обнаженной горе собираешь на чай ароматный, но с резковатым запахом чабрец, с нежным запахом сиреневую душицу и мочегонный ярко-желтый зверобой. Потом идут искусственные посадки молодой крымской сосны. Именно там однажды Алла заносила в ноты музыку к моему стихотворению:         
      
              Странник

Влекущая дорога в неизвестность, -
Люблю твою и радость, и печаль,
Вечерних незабвенных встреч сердечность,
И одиночества сиреневую даль.

Лаская невесомым опахалом,
Колышется мелодия во мне,
Как в страннике задумчиво-усталом,
Приснувшем тихой ночью на челне.

Мерцающая лунная дорожка
Поведает нам тайну о былом,
Осталось уж пройти совсем немножко, -
В лучах рассветных долгожданный дом.

А потом спускаешься в ущелье к незаметному сверху роднику Фрэнк-Мезер, где растет самый толстый бук в три охвата.
Я очень люблю буковый лес. Это тишайший лес, я бы назвал его лесом духовной музыки Баха. Кроны настолько мощные, что там практически не растет трава, и не слышно пения птиц, но это могучая тишина, с какой-то захватывающей тебя величественной энергией. Буковыми семенами питаются многие животные и птицы, Их называют «буковыми орешками» — они съедобны, хотя содержат в себе большое количество горького на вкус танина, поэтому для употребления их надо вымачивать. Кроме того они содержат в себе ядовитый алкалоид фагин, разлагающийся при поджаривании. На Карпатах, где много бука, пекут, так называемые «буковины», хлеб с добавлением муки из семян бука.
 Когда после Фрэнк-Мезера доходишь лесными тропами в сторону Старого Крыма до туристической стоянки «Лесная Глушь» – это особенно понятно. Там развалины армянского монастыря начала XIV века Сурб-Степаноса, сохранились кое-где стены и алтарная часть. Он был разрушен землетрясением, и монахи ушли оттуда поближе к Солхату (Старому Крыму) строить Сурб-Хач. 
 В «Лесной Глуши» так благодатно, что не хочется уходить, там мы стояли несколько дней. По вечерам слышно только потрескивание костра, а ни один листик не пошелохнется. Там написались стихи:

              * * *
Бывает тихая погода,
Что каждый листик недвижим,
Как на картине, вся природа
Замрет мгновением одним.

Но странно это ощущенье,
Какая сила скрыта в ней?!
Она в своем оцепененье
Еще живее и мощней.

Вот так и мы в молчанье долгом
Такую силу обретем,
Что победим одним лишь словом
И взглядом с внутренним огнем.

И там одно из самых грибных мест, бывает много сладкого груздя или рюмочки, любимого гриба жителей Старого Крыма. Классически - это большая белая говорушка. Этот плотный, упругий, кремового цвета гриб, когда маленький, то напоминает рюмку, а вырастает до 20 см. Он в сыром виде сладковатый на вкус и очень хорош в маринаде. Я многие грибы пробовал на вкус, сырыми вкусны еще только белый гриб и гриб-зонтик, вырастающий до 40 см в диаметре и с полметра высотой. Ножка у него жесткая и ее не едят, а вот шляпку можно обмакнуть в кляр и на сковородку, это объеденье, напоминает чем-то свиную отбивную. А самый большой гриб,  бывающий в Крыму – гигантский дождевик, растущий только на Караби-яйле. Он напоминает огромное яйцо, больше страусиного, диаметром около 70 см и весом до 10 кг. На Караби вообще очень красиво, вокруг много глубоких пещер со снегом и льдом внутри даже в самую жару наверху. Только там по цветущему горному плато бродят стада благородных оленей, среди которых особо выделяются крупные самцы с широкими раскидистыми рогами.
А от «Лесной глуши» потом идешь тропой до старокрымских казанков, так называют лесные купели, некоторые из них бывают по грудь, крепко студеные, особенно близкие к роднику. Немало белых грибов, только у нас белые дубовые с темной шляпкой, а не сосновые, много разных видов моховиков и очень вкусна грибная капуста (гриб-баран), растущая большими охапками на поваленных ветрами  стволах, также и вешенки, а попадается и лечебная печеночница. Вдоль ручья синички и синеножки, еще в лесу попадается гигантская рядовка серая (по 20 см шляпки), рядовка фиолетовая и строфалия, вкуснейшая в супе зеленая сыроежка, а вот красная часто горчит и лучше ее не брать, разве что с бардовыми шляпками. Но самый горький гриб бывает видом, как белый, но с розоватой ножкой и губкой, с ним сравниться по горечи может только гриб с ярко лимонной губкой. На казанках я как-то коснулся большого сатанинского гриба, уж очень он был красив, с красными прожилками на ножке и красной губкой, а сверху белесый. Я забыл помыть руки, и меня рвало весь вечер, в сыром виде он крайне ядовит. На казанках под Старым Крымом можно стоять несколько дней, сходив туда за продуктами. Заодно набрав в июле вишни, которая сплошь растет вдоль улочек, а осенью там очень много грецких орехов. В лесу же много кизила с ароматной кисло-сладкой мякотью. Однажды в первой половине июля за Старым Крымом было невероятное количество грибов, и чтобы их сохранить, я отваривал их, пересыпал солью и складывал в большие пакеты. Сушить обычно не удавалось из-за большой влажности. Отравиться легче всего шампиньонами, не все могут заметить желтоватые пятна на ножке рыжеющего и ощутить чуть карболовый запах тёмночешуйчатого с крапинками шампиньонов. В этом смысле безопаснее всего благушка, ее ни с чем не спутаешь. На засол обычно осенью я набираю груздей в смеси с очень ароматными с трубчатой ножкой валуями. 
А после уже через хребет Туар-Алан, стоянку Фундук-Бунар и сказочный лес спускаешься в «Водяную балку», где вдоль ручья осенью очень много опят. Так можно идти и жить в лесу неделю и никого не встретить. В этом большое преимущество восточно-крымского леса, где гораздо меньше туристов. В лесу можно с удобствами жить долго, устраивая парилки. Делают хороший костер, закладывают камнями, которые раскаляются, а потом над ними ставят из тонких стволов треногу, накрывают ее полиэтиленом, и залезают вовнутрь. 
Один из красивейших маршрутов мне предложил режиссер нашего театра тогда Женя Дубинин. У него маршрут начинался, как вообще у всех туристов, от Радостного, я же провел его также от Топловского монастыря. Потом тропа уходила не на Эски-Юрт налево, а вверх мимо нескольких родников красивейший цветущий хребет Хамбал, откуда открывались многие виды, включая Медведь-гору. А уже оттуда спускаешься к тур. стоянке Ай-Серез в березовой роще. В конце июня там большое поле земляники, которую некому собирать, так как на обычной машине туда не добраться, а туристов мало. Можно хоть ложиться и ртом собирать ароматные кисло-сладкие ягоды. Рядом течет ручей. Оттуда можно спуститься в балку Карагач и вдоль ручья пройти в Судак, но интереснее после ночевки ранним утром  подняться на хребет Орта-Сырт, я бы назвал его лежащим драконом, или ящером, местами там острый скальный гребень с высотой 777 метров и идти по нему совсем непросто. Виды почти на весь Крым потрясающие, правда, часто ветер, а один раз я попал там в грозу и ливень, и это было реально страшно, могло снести в пропасть.  Ранним же рассветным утром там очень хорошо, - разнотравье и разноцветье, чабрец и лимонник на чай, всюду пахучая и горькая полынь и бескрайне колышется под тобой серебристое море ковыля. Там я написал свою песенку о счастье:
      
   Песенка о счастье

Серебрится ковыль в горах,
Прибивается ветром вниз,
У любви крылья вяжет страх,
А она все стремится ввысь.

Припев:

Любим мы кого-то больше, чем себя,
Иль себя считаем выше многих ростом,
Иль страдаем только, вовсе не любя,
Чья ж любовь, как океан, счастливый просто.

Дождик капает за окном,
Ходят старенькие часы,
Тихо сердце стучит о том,
Что всё ставится на весы…

Припев.

Вот меня уж давно и нет,
Но бредет кто-то по песку,
Он с надеждою ждет рассвет, -
Растворить в нем свою тоску.

Припев.

 Путь по Орта-Сырту длинный, по дороге влево длинная извилистая дорога на Судак, пройдя же вправо 2 км вдоль тропы сосновый лесок, где можно заночевать, но там нет воды, поэтому лучше спуститься в село Веселое, где мощные родники и можно запастись продуктами. А потом идти вдоль горы на берег моря, собирая по дороге хворост для костра. В уютной бухте можно заночевать под звездами, а потом, опять-таки ранним утром, чтобы не прихватить жару, крутой подъем на одно из самых красивых мест Крыма – Караул-Оба за Новым Светом, там просто фантастически красивые виды на мыс и Царский пляж, и бухту, в которой снимался фильм «Пираты 20-го века». А высоко в горах запрятана Таврская лестница, которой более 3000 лет, она вырублена в скалах и можно спуститься по ней к стоянке древних тавров, хотя это страшновато. Там они приносили в жертву чужеземцев своей кровавой богине Деве, насаживая их головы на колья, ограждающие их жилище. Я потом применил миф об Ифигении в своей феерии «Феодосия». Оттуда можно спуститься на Царский пляж и окунуться в море. Было время при Украине, что он был закрыт, а перед подъемом на Караул-Оба криминальные структуры, сращенные с властью, брали деньги. По Царскому пляжу ходили охранники с дубинками. Тогда мы прятались от жары в горах над Царским пляжем в тени кряжистых сосен и можжевельников. Однажды, я с женой Олега Наташей поплыл через бухту к сквозному гроту в мысе с тропой Галицына и гротом Шаляпина, где он громогласно распевал свои арии. Мы поднялись по скале к гроту, который был зарешечен, но под решеткой была щель, куда мы пролезли. Это был тот самый грот, из которого красавец Ихтиандр выплывал в море в фильме «Человек-амфибия». В нем стоял очень специфический и резкий запах помета летучих мышей, полчища которых висели на потолке пещеры вниз головами. Мы их вспугнули, и они стали летать по гроту, иногда задевая нас своими крыльями. Я сказал Наташе, что эти мыши могут напасть и пьют кровь, хотел просто пошутить, но шутка не задалась, - Наташа стала  визжать от ужаса. Мне стоило больших трудов ее успокоить, что она большая и всю кровь у нее не выпьют.
Из Нового Света надо было идти в горы к роднику «Святой Анастасии», а перед этим мы на остановке купили мороженое. Теперь уже я испытал ужасную обиду, когда Алла не дала мне откусить от ее мороженого. Сам не понимаю, но это была какая-то жгучая обида, которую я держал несколько часов и не мог отпустить. Может быть, психологически это было связано с тем, что я потратил столько сил и столько искал эти тропы, а она не дает мне мороженое откусить.
Подъём идет мимо знаменитой отвесной скалы Сокол, где еще в СССР тренировались скалолазы. Мы заплутали и у нас кончилась вода. Стояла сильная жара, и когда мы всё-таки нашли родник, то я не помню в своей жизни более вкусной воды, да, всё-же, вкуснее воды ничего не бывает. Потом мы поднялись еще выше в горы, и там был еще родник, о котором не многие знают. Невдалеке сделали стоянку, и ночью звезды казались особенно яркими. Ранним утром надо подниматься на Перчем-Кая, так как летом там стоит страшная жара и можно получить тепловой удар. А оттуда уже можно идти сосновыми борами на Судакскую автостанцию. В идеале такой поход на четыре ночевки. 
Один из красивейших и романтичных маршрутов через Малый каньон Крыма, я бы его назвал водным маршрутом с семью озерами, водопадами и купелями, что редкость в Крыму. Начинается он, если от Феодосии, с поворота на Синекаменку, не доезжая до Богатого. Три километра идешь до села, где можно ни одного человека не встретить, иногда только коровы. Впереди, чуть правее над тобой гора со скалой Кокташ (Синий камень), славящийся у эзотериков, как место силы. Сразу за селом озеро, где купаешься, можно и голяком, так как никого там нет. Однажды я там чуть не утонул. Пошел с Олей Лесниченко и татарочкой  Айше. Спрашиваю ее, умеет ли она плавать, и она ответила как-то неопределенно, ну, мы и поплыли к середине озера. Оказалось, что она хорошо умеет плавать, но только в одну сторону, то есть вертикально. Она сразу вцепилась в меня, и мне стоило больших трудов вырваться из смертельных объятий и вытолкать ее на берег. А Оля, как ни в чем не бывало, плавала вокруг, думая, что мы так резвимся.   
Потом подъем в гору сквозь лес. Вскоре налево по тропке внизу хороший родник и небольшая стоянка. Там лучше остановиться, если приходишь вечером. А утром лучше идти дальше в гору по тропе вокруг Кокташа. Там еще есть родничок и можно остановиться. Однажды мы с Аллой, Олегом и Наташей встретились у озера с двумя лесниками на мотоциклах с колясками, и они вдруг предложили подвезти нас в гору до поворота вниз направо вокруг Кокташа. Лесники были немного подшофе и навеселе. Они погнали вверх по этой очень плохой дороге с двумя колеями от большегрузных машин и колдобинами посередине. Мы с Олегом скакали, как на лошадях с трудом удерживаясь сзади лесников, а женщины были в колясках. В то время у нас еще не было палатки, и мы ходили по лесам с полиэтиленом, который в случае дождя накидывали на веревку, натянутую между деревьями. Так вот, этот полиэтилен от тряски вылез у Олега из рюкзака и терся о колесо, и когда мы его развернули, то он весь был в дырах, как от крупнокалиберного пулемета. Дело было в июне и вокруг было много белых грибов. Там у второго родника мы заночевали, а утром вышли из леса на поле всё в маках и ромашках. За ним оказалось довольно большое озеро, где мы плавали без одежды, людей там не было. А потом вышли в село Поворотное, примечательное отсутствием людей, зато большим количеством свиней повсюду, живущих сами по себе, кто-то хрюкал от удовольствия в лужах, а кто-то бродил по ромашкам, выискивая что-то съедобное. Свиньям там разбегаться некуда, да и незачем, народа в деревушке почти нет, и никто ничего не украдет. В общем, они гуляли сами по себе, как хотели. За деревушкой был ручей, вдоль которого мы пошли вверх по каньону. Вскоре оказалась хорошая стоянка с кристально чистой запрудой и родником, где мы и заночевали. Неожиданно мы увидели, как по тропе над нами свиньи шли из леса в деревню с полосатенькими поросятами. Очевидно, что они сами уходили в лес, где скрещивались с кабанами, а потом с приплодом возвращались. 
По пути вверх по каньону с обильным ручьем было еще много купелей, а потом водопад с «Ванной Молодости», где мы купались, правда, в очень холодной воде. По мне так Малый каньон  лучше Большого, высота скал там не намного меньше, зато людей почти нет. Так мы вышли на гору к Верхнему Кокасану с хорошим родником и стоянкой. А на другой день мы мимо толстенных буков, кряжистых грабов и дубов вышли на хребет с видом на Зеленогорье – Арпаты. 
Мы пошли напрямую по какой-то тропке, которая уперлась в отвесные скалы. Идя вдоль них, нашли разлом, сквозь который стали спускаться по очень крутому склону, местами приходилось одолевать скальные стены, передавая рюкзаки. Кое-где, буквально, ехали на «пятой точке», потом шутили, что Наташа там порвала трусы. Так мы спустились к совершенно дикому роднику без троп. Сильный поток воды бил прямо из середины скалы и, может быть и неприлично, но надо сказать, что  это удивительно напоминало писающую женщину. Было жарко и там мы приняли ледяной душ. А потом стали спускаться по ущелью, в котором были ванны с водой, где мы окунались. Так мы добрались до водопада, где уже были люди в купальниках, встающие под струи падающей  воды. А ниже был уже большой глубокий бассейн, где можно было хорошо плавать, там вода была уже не такой ледяной. Мы вышли в Зеленогорье, сразу за которым было большое озеро со стоянками и родником. Над озером был натянут трос, и можно было прокатиться на тарзанке над ним. Озеро было между скал, в которых на доступных только им тропках, паслись козы. Мы поставили палатку на холме, и ночью нас чуть не снесло, там оказалась аэродинамическая труба между скал, были сильные порывы ветра, всю ночь мы боролись за выживание и у меня там даже сломались складные палки для палатки. А утром через горы мы пошли в село Морское мимо еще нескольких озер, где купались. В Морском же вышли к храму Иоанна Кронштадского, где помолились. А оттуда уже на автобусе в Судак и домой.  Походы – это совсем другой мир и другое состояние души.      
 
          Песенка чудака

Я живу в каком-то своевременье, -
С ритмом нашей жизни невпопад,
Удивляют всех мои намеренья, -
Если все вперед, то я назад.

Смотрят на меня с недоумением, -
Не от мира этого - чудак,
В общем, я - лишь недоразумение –
Все во мне устроено не так.

Я не лезу к счастью вверх по лестнице,
Больше раздаю я, чем коплю,
Я могу мукою стать на мельнице,
И сказать всю правду королю.

А такая жизнь мне просто нравится,
В мир необычайный я попал, -
Глазки строит  радуга-красавица,
Старый дуб мне тайну прошептал.

На рассвете я встречаю солнышко,
Песенку ему свою дарю,
А оно смеется, - пей до донышка
Ты любовь лучистую мою.

Ночью звездочку привечу милую,
А она на родину зовет,
- Погоди чуть-чуть, покуда силы я
Накоплю на дальний перелет.

Я живу в каком-то своевременье,
С нашей жизнью вовсе невпопад,
Только каждый странник в моем времени
Встретиться со мною очень рад.

Более всего походов я сходил с Олей Лесниченко. Она была регентом храма Св. Екатерины на междугородной автостанции Феодосии. Это один из самых красивых храмов. Настоятелем его много лет был отец Алексий, бывший военный лётчик, с соответствующим характером, тот самый, который меня обругал за курение, о чем я писал ранее. Он очень много сделала для храма, включая разные постройки. Он был настоящим священником, но были у него, я бы сказал, некоторые перегибы в представлениях. При переходе Крыма в Россию он не захотел взять российский паспорт, мотивируя это личным номером, который якобы начинает управлять человеком, также он был против СНИЛСА, индивидуального номера, без которого нельзя устроиться официально на работу.  Это имело фатальные последствия.  У него отобрали настоятельство и передали отцу Вадиму, который оказался раскольником с Украины. Он писал магические книги. Он учинил репрессии и изгнал паству и хор, мало того, у людей пропал весь стаж работы, он заявил, что они вообще там не работали. С ним пришлось судиться и только через Симферополь удалось доказать его криминальную сущность, но настоятелем он остался. Будучи очень обаятельным и хорошим дельцом он всегда умел сыграть хорошую партию перед начальством. К сожалению, бывает и такое.
Ольга же замечательный, жертвенный и очень искренний человек. Мы сходили более, чем в 50 походов, я начал все более влюбляться в нее, но это было лишним, у нас была слишком большая разница в возрасте. Как-то у нас вышла размолвка, я очень страдал, но потом она проявила милость ко мне, душа моя взлетела, как на крыльях и тогда я написал:   

* * *
Кто-то думает, что жизнь во времени длится,
Но жизнь – это из мгновений страница,
Мгновений разных,
Но не пустых и праздных,
А заряжённых какой-то большою силой,
Будь то страх, утрата или улыбка милой,
Или тем, что за пределами чувства, -
Ощущение Бога или искусство.
Да, да – жизнь времени не имеет,
Как счастье, как ветер веет,
Как вне времени песня поется,
Как встает и заходит солнце.
Это не кажется, это правда, что в старости мы как дети,
Мы одиноки и ищем ласки, а опыт лишь знание о зиме и лете.
А любовь – звездная пыльца на крыльях этих мгновений,
Она  - свет первоначала, - и миф, и гений;
Когда она есть, - ее нельзя взять руками,
Она исчезает меж пальцев и не меряется шагами, -
Она - радуга, радость и дуновенье, -
Любовь - память о лучших на странице жизни мгновеньях. 

                * * *
Смерть больше жизни, потому что у нее больше времени
и она знает о жизни больше, чем жизнь о смерти.
Она сильнее жизни, когда в ней недостает любви.
Но чем больше в жизни любви вне времени,
тем она возрастает,  становится сильнее смерти
и побеждает ее, становясь бессмертной.
Если мы счастливы, то нас делается очень много.
Мы, как солнце, расплескиваем свои лучи повсюду.
Кто-то купается в них, кто-то завидует и ненавидит,
но нам все равно, так же, как ручью, дарящему глоток,
воздуху, дарящему вздох, цветку, дарящему аромат.
Счастье – это способность любить, а если кто-то полюбит в ответ, то это сверхсчастье – оно безмерно и безвременно,
оно рождает молитву без слов в улыбке всей душой. 


                Встречи с Израилем


Эрэц зава;т хала;в у дваш
(Страна, текущая молоком и медом)   

               * * *
Настанет золотое время, -
В мгновенье стянутся века,
И опыт их, вбирая, семя
Ростком прорвется в облака,
И станут вещими зарницы, -
Созреет солнечный народ,
И будет там рекою литься, -
Не кровь, а молоко и мед. 

У моего брата с женой не получалось родить ребенка, и они решили попытать счастья в Израиле, где медицина была на гораздо большей высоте. Да и, надо сказать, на рубеже тысячелетий было сложное экономическое положение. На теплоход брат взял камеру и делал по пути съемки, которые оказались золотыми. По прибытии с него взяли большой налог за эту камеру. Выживать там одним тоже было непросто, и они предложили эмигрировать родителям. Пособие репатриантам-старикам в Израиле дают с 65 лет. Маме было 66, а отцу 68. Им дали где-то под три тысячи шекелей (доллар был 4 шекеля). Так как они были с Украины, то украинскую пенсию им платить перестали, в отличие от россиян, которые российскую пенсию продолжали получать. 
Как я уже писал, караимы с евреями веками на религиозной почве спорили и даже враждовали.
Даже сейчас, когда отец уезжал в Израиль, один из старых караимов отнесся к этому крайне отрицательно. Тем не менее, в Израиле караимов признают иудеями.
Осенью 2000 года я провожал родителей, которые отплыли на теплоходе из Одессы в Хайфу. У меня была какая-то потерянность, мне не хотелось, чтобы уезжали родители, и сам я совершенно не хотел эмигрировать. Мама радовалась новым впечатлениям, для нее всегда главным в жизни были семья и родственники. У отца же было гораздо менее радужное настроение, его знало полгорода, он был директором Дома пионеров, потом одним из лучших директором школ, активным общественником, корреспондентом, многим помогал,  его уважали и любили. Оправдывал он себя тем, что его мать Сара была еврейкой. Она чудом избежала расстрела в Феодосии во время оккупации.   
В конце 2000-го года я крестился. Конечно, никто в роду у меня от несмешанных браков крещеным не был, но я как-то естественно и искренне уверовал в Христа. Крестил меня в храме в честь Иверской иконы Божией Матери замечательный священник о. Георгий. Позже я написал:

                Мой Крым
   
Задумался я, древний караим,
Каков же ты, мой друг сердечный, Крым?

Я ощущаю лик твой в складках гор, -
Есть мудрость в их молчании великом,
И слышу твой неспешный разговор
Я в плеске волн, ласкающем и тихом.

На мысе одинокая сосна
Всю жизнь в скалу вгрызается корнями,
А яйлы, пробудившись ото сна,
Стремятся к солнцу горными цветами.

Мне дорог каждый камень вещий твой,
Так бережно хранящий чью-то память,
Полуденный истомы полный зной,
Костра в ночи искрящееся пламя.

А эти звёзды! Как они близки,
Как обнимают, как с собой уносят,
Поют вокруг цикады и сверчки,
Дорожка лунная на море в гости просит,

И запахи акаций, чабреца,
Варенья и горячих чебуреков,
Смотрящий вглубь куда-то взгляд отца,
Лелеющий черты другого века. 

Мой Крым, душа широкая твоя
Гостеприимна и миролюбива,
Родная благодатная земля,
Ты весь - неиссякающая нива.

А помнишь, сколько боли и утрат
Ты пережил, склоняясь головою?
А как бывал ты безмятежно рад
Рождениям, улыбкам и покою?

Ты выстрадал священную печаль,
Таящуюся в горечи полыни,
Но любишь ты, и ничего не жаль:
Любовь останется - всё остальное минет…

О, не случайно, именно в тебе
Крещенье принимала Русь Святая,
Ты – узел в русской праведной судьбе,
Доверены тебе ключи от рая.

Поэтому к тебе так ищут тропы
Всегда и свет, и тьма сверх всякой меры,
И оттого терзаем Севастополь
Как город испытанья русской веры.

Мы, караимы, часть твоей судьбы,
Твои воспоминанья и молитвы,
Леса и море, счастье и гробы,
Лоза янтарная, и детский смех, и битвы.

С татарами дружили мы давно,
Язык их большей частью переняли,
Но тору чтили, пили и вино,
и честь блюли, служили и не крали. 

Себя мы никогда не возносили,
Как дети самозваного талмуда,
Мы скромно и благонадёжно жили,
Любя и веря в воскрешенья чудо.

Когда же я уверовал в Христа,
В груди моей воспламенилось Слово,
Всё чаще стал сгорать я от стыда,
Я падал, полз и возрождался снова.

Во мне всё больше появлялась радость
От ощущенья льющегося Света,
Испытывать за всё стал благодарность, -
Нет в истине вопроса и ответа. 

Свобода - не победа над другими,
А избавленье от своих страстей,
Служенье на земле небесной сини,
Свобода есть распятье на кресте.

Как, русская душа, ты человечна,
Отзывчива в своей безмерной шири,
Вмещаешь все народы ты извечно,
И к каждому спешишь на помощь в мире.

Любой замшелый национализм
Так чужд тебе, наверно, оттого,
Что выше разделений и харизм
Любовь Святая Бога одного.

Господь все испытанья посылает
Славянам за предательство Руси,
Он ждёт нас всех и к каждому взывает:
Молись и кайся, веруй и проси!

И сколько нашу Русь не предают,
Все Кравчуки, Клички и Тягнибоки,
Сыны её в одном строю встают
На Севере, в Крыму и на Востоке.

Всех с русским духом любит так Россия,
Придёт ваш час, Печерские Святые,
Все минут в лету нехристи лихие,
Из пепелища воссияет Киев!

Восславим же Святой Руси единство,
В молитве тихой русских душ соборность,
Несокрушимое Святое материнство,
Рождающее к подвигу готовность! 

Мой Крым родной – ты место единенья
Народов разных в истине простой:
Мы дети Божьи – всех нас ждёт спасенье
В любви и дружбе – мы идём домой!

Ты, как Ассоль, мечтая, в море входишь
И с трепетной надеждой ждёшь рассвета,
Мой Крым родной, любви от нас ты просишь,
Ты соткан весь из Радости и Света!

                Израиль
                (Начало)

У меня нет способности к языкам, но я, всё же, пошел на курсы по ивриту. Любопытно, что, вероятно, как наличие в письме только согласных букв, так и написание справа налево, могло быть обусловлено простой причиной. Высекались надписи на камнях, занятие это тяжелое, и экономия на буквах естественна. Большинство людей правши, а когда берешь в левую руку долото, а в правую молоток, то направление удара справа налево. С интересом узнал, что жаргонное слово «шмон» произошло от еврейского «шмонэ» – восемь, так как в царское время евреев в Одессе начинали «шмонать» в восемь утра. А слово халява от еврейского хала;в – молоко, которое богатые евреи раздавали бедным бесплатно. 
Работы в Феодосии у меня толком не было, а туристическая виза не давала право на работу, и я решил взять гражданство. Когда я пошел с документами в отделение «Сохнут», то ответственный работник по отправке на историческую родину, узнав о моем крещении, и имея уже надо мной определенную власть, ткнул в меня пальцем и торжественно произнес: «Ты – враг своего народа!». Надо сказать, что при собеседовании в посольстве при принятии гражданства ставился вопрос о вероисповедании, часто крещеные люди прятали крестик и говорили: «Верую в единого Бога». Этого было достаточно. Так же сказали и родители. Особо строгий был подход в этом смысле к евреям по Галахе (с еврейскими мамой и бабушкой).
А вот мой двоюродный брат, на тот момент ортодоксальный христианин, начал спорить о христианстве, и ему в гражданстве было отказано.
Я забрал документы и решил лететь туристом с визой на три месяца. В марте 2001 года я летел прямым рейсом, Это было дорого, позже я летал через Турцию. Однажды там у меня был смешной случай, что я, не разобравшись при пересадке, куда надо идти (опять бедный мой язык), вышел с толпой в Стамбул, и чтобы вернуться в аэропорт мне пришлось снова платить за визу 30 долларов.
  Из продуктов при проверке спрашивали про мясо и рыбу, проходящие ветеринарный контроль, у меня же была водка и соленые огурцы. А вообще всегда в Израиле очень ждали настоящий чёрный ржаной Бородинский хлеб, с этим там была проблема, а из Крыма – малосольную хамсу. Пролетая над морем, записал:

                * * *
Назад бросая взгляд прощальный,
И боль, и радость ощущая,
Ждать, в неизвестность улетая,
Не знаем ада или рая,
Но всё снесем в дороге дальней
Тепло лишь сердца сохраняя.

Под куполом в здании аэропорта Тель-Авива летали воробьи. Это было единственное место в Израиле, где они обитали, прилетев «зайцами» на самолётах, в Израиле вместо них везде попугаи и колибри. Багаж народ клал в большие корзины на колесах, которые были повсюду в здании аэропорта, потом вывозил на площадь к автобусам и там тележки оставлял, что сделал и я. Автобус был с очень высоким и сквозным багажным отделением, так что забирались мы, практически, на второй этаж. Ехал я к родителям в Нетанию. Посередине автобуса в проходе, прижавшись лицом к полу, лежала девочка лет четырёх в белом платьице. В первое мгновение я испугался, но никто не реагировал на неё, лишь иногда ее приподнимали, если переступить было невозможно, а потом опять аккуратно возвращали на пол. В Израиле воля ребёнка почти священна, если только он не делает совершенно недопустимых вещей.
Нетания, молодой модный курорт на побережье средней части Израиля, была основана в 1920-м году. В переводе означает «Богом данная», так же как моя Феодосия, только с древнегреческого.  Среди жителей ходила такая история ее основания. Два предприимчивых еврея в Америке раздумывали о том, где бы им раздобыть денег на строительство в этих полупустынных берегах, с длиннющей, накатывающих на них, средиземноморской волной. И однажды, сидя в «кабачке» за бутылкой виски, увидели в газете заметку о богатом еврейском бизнесмене по имени Натан. Разыскав его, они предложили ему вложить деньги в строительство города, а взамен назвать город его именем. Так началось бурное строительство Натании, и к этому бизнесмену не раз еще обращались за деньгами. Наконец, ему это все надоело, и он отказался платить. Тогда в отместку название было заменено с Натания на Нетания. В герб города вошли эндемики - чёрные ирисы, очень красивые высокие цветы, расцветающие в феврале-марте только в этой местности (вообще-то они темно-темно-синие). На следующий день я вышел на заходе солнца во двор, и у меня возникло ощущение нереальности происходящего от фантастических красок, особенно, от озаренных заходящим солнцем диковинных огромных красных цветов на голых ветках, никогда не виденных мною раньше. И написались такие строки:

              * * *
Мир неосознанных желаний
В минуты гаснущего дня, -
Какой поток очарований
Несет куда-то вдаль меня.

На что не брошу взгляд – прекрасно,
Вдыхаю чудный аромат,
И лишь со временем неясно,
Куда влечет – вперед, назад?…

То негу детства ощущаю
В розовогрудых облаках,
И их нектар я выпиваю
У Неба лежа на руках,

То Неба сказочные звуки
В одну гармонию слились,
И вверх протянутые руки
С Его руками вдруг сплелись…

Минуты с вечностью свиданий,
Так нежно любящей меня, -
Страна сиреневых мечтаний,
Наверно, Родина моя!

Надо было искать нелегальную работу. Дело рискованное, так как запросто могут «кинуть», прав то у тебя нет никаких. В израильских газетах на русском языке – «Спутник», «Вести», «Еврейский камертон» были объявления от разных фирм о такого рода услугах. Такую полулегальную фирму еще жаргонно называли хеврой. Их много было в Тель-Авиве и окрестностях. Женщинам устроиться было легче, их брали в дом на «никайо;н» (уборка) и «метапе;лет» (уход за престарелыми, больными и детьми). И то можно было «пролететь». С тётушки в Тель-Авиве за обещание дать работу взяли 140 долларов и обманули, информация была «липовой». Она кричала, звала «миштару» (полицию), но кто она такая? Туристка. А «миштара» вся была из «кавкази» (кавказских евреев), и имела долю от хевры. Только посмеялись. Но это уж совсем «дутые» конторы, обычно работу все-таки давали и деньги вперед не брали, просто с хозяина брали деньги за работника, которому платили мало. Мужчинам найти работу было сложнее, в дом их не брали, скорее на стройке. Спасало, как ни странно, то, что в то время было много терактов, арабов боялись, им стали отказывать в работе, а ведь официально их в Израиле было много, около четверти. Но столько же было и «русских», понятно, что русскими называли всех русскоговорящих, и их брали безбоязненно. В то время я уже постоянно молился и думаю, что это мне помогло. В Герцлии в хевре меня связали с «хозяином». Это был Михаил из «кавкази» с напарником, говорящим только на иврите. Их работой была чистка гигантских бетонных ёмкостей. Это были накопительные резервуары для воды на случай какой-то серьезной аварии или теракта. Для каждого района города предназначалась своя ёмкость размером около 12-15 метров в высоту и таким же диаметром. Из неё спускали воду, а потом через люк наверху спускались по приставной лестнице на бетонный пол. Включали мощный фонарь. Несколько раз в год надо было счищать слизь со стен. Делали это брандспойтом. Надо было по этой приставной лестнице залезать с брандспойтом наверх и сбивать мощной струёй воды слизь. Потом переставлять лестницу по кругу метра на три, и все заново. Лестница шаталась, а страховки не было. Кроме того, от напора воды и удара ей по стене, лестница начинала раскачиваться, порой довольно сильно. Михаил с напарником сидели внизу, напряженно смотрели на меня и ждали. И вдруг я понял, что если я сорвусь сверху на бетонный пол, то это, почти наверняка, смерть. Я нигде официально не числюсь, мобильного у меня не было, родители тоже не знали, где я. Мой труп просто выкинут куда-нибудь, вот и все. И я стал очень усердно молиться, залезая каждый раз наверх с довольно тяжелым брандспойтом со шлангом. Слава Богу, все обошлось. Михаил относился ко мне хорошо, а его напарник не скрывал своего презрения, думаю, что я был для него недочеловеком, ведь я даже не знал языка, хоть и имел несколько высших образований.   

                О менталитете       

В Израиле очень «разношерстное» общество, еще гораздо более, чем в нашем многонациональном Крыму. Бо;льшая часть евреев – ашкеназы – европейцы, их вообще более всего в мире, часть – сефарды, потомки испанских евреев, потом прошедших ассимиляцию с народами более южных стран и они более темнокожи.
Около четверти «русских» евреев, выходцев из бывшего СССР. Рассказывали историю, что когда первая волна «оли;мов» (репатриантов) из Союза в конце восьмидесятых прибыла в Израиль, то многие по прибытии держали вверх раскрытыми буквой V указательный и средний палец, что означало Vivat – победа! А надо сказать, что среди них было много высокообразованной интеллигенции – профессура, доктора наук и т.д. И местные евреи испугались, что они будут вытеснены гораздо более конкурентоспособной массой со своих насиженных мест и решили, что символ V означает требование – Вилла, Вольво.
Вообще классически считалось, что знание иврита гарантирует работу на 30%, иврита и английского – на 50%, а иврита, английского и русского – на 100%. Русский особенно стал важен в конце века, когда из бывшего СССР хлынула огромная масса народа пенсионного возраста. Пенсию они, конечно, не получали, только пособие, которое в несколько раз меньше, но им частично компенсировали оплату съемного жилья. И они, в силу возраста, не могли уже выучить язык, поэтому в магазины преимущественно стали брать русскоговорящих продавщиц. С ивритом вообще интересно, он механически выстроен и довольно простой в освоении. Ударение, как и во французском, чаще всего на последний слог. Самый типичный возглас на улице: Ма нишма;? (Как дела?) Ако;ль бэсэ;дэр (все в порядке), или мецуя;н (отлично), тов (хорошо). А на стройке: бо (пошли), по (здесь). Красиво звучит слиха; (извините), тода; раба; (спасибо большое), бэ вэкаша; (пожалуйста). До свидания (лентрао;т) русским иногда слышится, как три литра в рот. Распространенное же ругательство - бен зона; (сын проститутки). Бывали смешные случаи. Женщина ехала в полной мони;те (маршрутке) и около базара захотела сойти. На иврите сойти - ляреде;т. Но она не выговаривала букву «р» и сказала ляледе;т, что означает «рожать». Когда таксист услышал, что она хочет здесь и сейчас рожать, то он испугался и вместо остановки, не оборачиваясь, дал газу в направлении больницы. Она же, возмутившись его «хамским» поведением, стала истошно кричать: Ляледе;т! Ляледет! И тогда таксист, выпучив глаза, помчался на красный свет. К счастью, не случилось аварии, он благополучно домчал до больницы, и только все были страшно перепуганы.
В иврите слово может иметь несколько значений, а конкретность формируется уже в предложении. Например, слово «низ» и обозначение заднего места у человека звучит одинаково. Слабо владеющая языком женщина входит в аптеку и просит лекарство на нижней полке, а для молоденького продавца это звучит, как дайте мне лекарство «в зад». Он смущается, но она настаивает, и тогда он дает ей свечи от геморроя.    
Классически, гражданство даётся по двум основаниям – по женской линии, т.е. маме и бабушке, и по религии. Марокканцы и эфиопы попали по иудаистскому вероисповеданию. Относительно эфиопов ходила такая грубоватая шутка их попадания в Израиль. Что когда завозили из Африки пальмы, то забыли их струсить, и таким образом завезли. Эфиопы хорошо приспособились в торговой сфере, например, в супермаркетах. А вот с мусором беда. Русские, хоть и бывают неряхами, но до мусорного бака как-то дотащат свой мусор, а вот африканцы могут его просто кинуть, а попал или нет мусор в бак, им все равно. Потом все это с запахами разносится ветром.   
Марокканцы очень вспыльчивы по характеру и могут «взорваться» по незначительным поводам, также и для арабов бывает характерна огненность натуры. Видел я темнокожих женщин с колоссальной пятой точкой, видимо, это были принявшие иудаизм женщины из африканского племени готтентотов.
 В Израиле было достаточно много русских и украинцев по национальности, прилетевших туристами, а потом нелегально оставшихся, либо осевших, как супруги евреев. Бежали тогда многие от разрухи, безработицы, нищеты и пьянства в разных уголках Великой России. Часть из них для получения гражданства, чаще женщины, пыталась пройти «гиюр» (обращение в иудаизм), что совсем непросто, нужно не только хорошее знание языка, но и всех тонкостей веры, в частности, 613 заповедей-предписаний (мицва) иудаизма, которые еще ко всему каждый год перетолковываются мудрецами. Бо;льшая часть израильтян – атеисты, но соблюдающие праздники и обычаи. Интересны и типичны психологически были друзья родителей в Израиле из Союза – Роза и Павел. Очень душевные, при этом прагматичные и полные атеисты, они совершенно за всю жизнь в Союзе не слились менталитетом с русскими людьми, как капля жира с водой. Они любили только еврейские песни и обычаи. Вот таким людям, пожалуй, наиболее уютно в Израиле. А вот если носишь крестик, то далеко не каждый возьмет тебя на работу. Вообще, характерно, что часто еврей, попадающий в какую-то компанию, заполняет собой все уголки пространства, его как-то делается много. Евреи очень общительны по натуре, но многозначны. Часто говорят одно, думают другое, а подразумевают третье. А уж когда их много в одном помещении, то это бывает «нечто». Хочется привести несколько поэтических замечаний Бориса Губермана: 

Всегда еврей легко везде заметен,
еврея слышно сразу от порога,
евреев очень мало на планете,
но каждого еврея — очень много.

Раскрылась правда в ходе дней,
туман легенд развеяв:
евреям жить всего трудней
среди других евреев.

Один еврей другого не мудрей,
но разный в них запал и динамит,
еврей в России больше, чем еврей,
поскольку он еще антисемит.

Вечно и нисколько не старея,
всюду и в любое время года
длится, где сойдутся два еврея,
спор о судьбах русского народа.

И действительно уровень противоречий в Израиле велик и одни евреи могут весьма не любить других. Многие критически относятся к «датишным» - хасидам, ходящим в черных костюмах, с высокими шляпами с большими полями, и с длинными пейсами. У них серьезные льготы, включая освобождение от службы в армии, чем многие недовольны. В связи с разнообразными формами антисемитизма в мире в евреях веками вырабатывались способы выживания почти без ничего, и в этом народ стал очень талантлив. Вечно гонимый народ, что с собой мог взять? Профессии, которые всегда и везде нужны, деньги и драгоценности. Поэтому наиболее талантливыми были еврейские финансисты, ростовщики, лекари, зубные техники, музыканты. Кстати в царской России черта оседлости снималась для врачей, зубных техников и евреев с высшим образованием. В ходу был анекдот: один еврей – торговая точка, два еврея – чемпионат мира по шахматам, а много евреев – русский симфонический оркестр. 
Но при этом и высок уровень разнообразного мошенничества. Поскольку евреи талантливы, то часто и самыми лучшими людьми бывают евреи, но, к сожалению, и самыми худшими тоже, как, например, Яков Свердлов, люто ненавидевший русских людей, и, особенно, Святую Русь, и проливший много крови. Для меня в оценке человека всегда было важно понять, а пошел ли бы я с ним в разведку, не предал ли бы он меня в критической ситуации, тащил ли бы на себе раненого. Очень важно, насколько мы можем доверять человеку. У меня были такие строки:
         
           * * *
Как нам важно доверие -
Эта искра огня,
Что с любовью и верою
Ждет тебя и меня.

Но змея искушения
Сладко лжет языком,
А за ним совращение
Вслед крадется тайком.

Возникает предательства
Малодушная тень,
И под маской приятельства
Ночь рядится, как день.

Тихо плачет доверие
Серой рябью дождя,
По дороге безверия,
Уходя, уходя.

Но хотя у караимов были серьезные разногласия из-за веры, я не выношу никакого насилия над человеком,  люблю многих евреев, у меня есть друзья евреи. Еще у меня сформировался такой взгляд, что лучшие евреи – это как раз православные евреи, соединяющие в себе еврейскую душевность и русскую духовность, как например, священник Александр Мень. Мне крайне неприятен, как антисемитизм, так и сионизм, и вообще, любой национализм, возвышающий один народ над другим, это и есть начало нацизма. У меня было такое шуточное стихотворение:

                Из речи антисемита

Во всяком
          «правильном»
                народе
Антисемитизм
                в моде,
Поскольку
                вредные
                идеи
Всегда
              исходят
                от евреев,
И уж, простите,
                все в говне,
А он
               на беленьком коне,
Куда не плюнешь,
                всюду жид
Вновь
         по веревочке
                бежит.
Христианином
                просто стать, -
Везде
           «иуду»
                распознать
И именем
                Христа
                Распять!
Вколотим
              в душу его 
                вновь
Христову
                веру
                и любовь!

Вот именно этого не должно быть, и если уж человек считает себя христианином, то должен стремиться соблюдать заповедь: «Возлюби ближнего, как себя». И еще более того: «Любите врагов ваших и благословляйте проклинающих вас». Правда, здесь надо сделать маленькую поправку, которая была упущена при переводе Евангелия с древнегреческого языка. Любите «личных» врагов ваших, но не «общественных», это существенно меняет смысл.   
В целом для евреев характерна хозяйственность, бережное отношение ко всему. Замечательные дороги, парки, везде бесплатные площадки со многими тренажерами. А деревянные городки, тоже бесплатные, - скорее города, большие трехэтажные деревянные строения, где может долго карабкаться и бродить взрослый человек. А на входе табличка, что это дар такого-то еврея, чаще из Америки. На машинах привозится в рулонах готовая трава с землей и встроенными пластиковыми трубочками для капельного орошения, изобретенная когда-то русским инженером. Поэтому при дефиците воды в Израиле везде зеленая трава и под каждое дерево проложена такая же трубочка, и автоматически по времени производится полив. На крыше каждого дома, включая многоэтажки, стоят чёрные железные змеевики, закрепленные к черным прямоугольным стальным панелям, а спереди закрытые стеклом и повернутые к югу. Рядом расположены баки. И круглый год в доме бесплатная горячая вода
 А ведь это так просто и недорого можно было сделать у нас в Крыму, огромная экономия. В каждом подъезде во включатели света встроены «микрики», через три-четыре минуты свет автоматически выключается, это большая экономия в масштабах города.
Из высоких деревьев, в основном, пальмы и эвкалипты, большинство евреев в кипах, закрепленных на волосах специальными скрепками, а один хитроумный еврей запатентовал кипу для лысых на присоске. Как у евреев, так же у караимов и мусульман не положено входить в храм и совершать богослужение без головного убора, а у христиан, напротив, надо мужчинам непременно снять головной убор. Интересно, что это делается по одной и той же причине. У первых головной убор над головой символически означает верховенство Всевышнего и постоянное напоминание о Боге, поэтому религиозные евреи вообще не снимают кипу, идя в общественные места. У христиан же, это очевидно, дань особого уважения и почитания. Ведь, входя в дом и уважая хозяина, мы снимаем шапку. Насколько же еще более уважительно мы должны относиться к Христу, Деве Марии и Святым.   
Конечно, в Израиле, как у нас, не пойдешь в поход в лес с кострами, все максимально цивилизованно. Шаббат начинается в пятницу вечером, а арабы-мусульмане вообще в пятницу не работают, у них священный день, ну и, конечно, суббота, а первый рабочий день «йом-ришо;н» в воскресенье. У мамы соседка шаббат соблюдала строго, ничего делать нельзя, в том числе  включать свет и зажигать огонь. Но кушать-то хочется, и она звала домой маму, чтобы та включала ей плиту разогреть пищу. Новый год (Рош ха-Шана;) празднуется в новолуние осеннего месяца тишрей, чаще в сентябре, караимский же, обычно, на неделю смещен относительно еврейского, как и другие праздники. Наш Новый год они не отмечают и первого января с утра на работу, но русские, нередко, стараются взять отгул. Почти у каждого машина, а часто и по две. Выезжают с мангалами на разные площадки и через каждые два-три метра гуляют с вином и шашлыками. Зимой, при температуре 15-20 градусов, женщины могут ходить в длинных сапогах, - денег много, хочется помодничать, ну и Бог с ней, с погодой. Вообще, иудаизм максимально приспособлен для рая на Земле. Все практично и удобно, даже банановые пальмы карликовые, размером метра полтора, чтобы было удобно собирать, а на землю для выращивания клубники расстилается чёрная пленка с отверстиями, в каждое из которых сажается рассада, а вот сорняка уже не будет. Клубника огромная, правда, почему-то безвкусная, у нас гораздо ароматнее, особенно мелкая.   
Я как-то подумал, что если бы всем миром владели евреи, то в нём не было бы нищеты и голода, но было бы как-то душно дышать. 
Характерно внешнее законопослушание. Например, дорога, перекресток, три часа ночи. Вообще нет машин. Молодежь, которая где-то крепко гуляла и пила, выезжает на этот перекресток, - водитель будет стоять и ждать зеленого света, даже если нет никаких камер слежения.  Хотя в Израиле смешение очень многих народов и традиций, но активно прививалась западная, особенно американская система ценностей. С детского садика детей приучают «закладывать» сотоварищей и ябедничать. Именно тому, за что у нас всегда били, так как в русском менталитете справедливость над законом. Оправдывается доносительство правильностью, ведь воспитатель и учитель лучше знает, как наказать виновника. Это же и во взрослой среде. Сосед может показаться тебе лучшим другом, вы могли долго и душевно общаться, но он может донести на тебя, если ты сделаешь что-то юридически не так, или выскажешь не те, то есть неправильные мысли. 
Учеба в школе очень слабая в нашем понимании, американская система образования. Математика, где в 9-м классе изучают то, что у нас в пятом, языки – иврит и английский (английский они лучше нас знают), литература Израиля и основы иудаизма. Вот и все. Никаких там химий, физик, биологий, география в очень усеченном виде. Большинство народа не имеет среднего образования, а направляется сразу в какие-то узкие профессии. Я встретил в супермаркете человека, не умеющего вообще считать. А среднее, и, тем более, высшее образование, получают уже немногие. Все очень практично, может быть, гораздо более, чем у нас. Как говорится, когда одни стремятся к корням, то другие успевают дотянуться до плодов. Узкая специализация имеет плюсы и минусы, с одной стороны человек может глубоко изучить какое-то направление, но с другой, совершенно не способен состыковать это со смежными специальностями. Например, дизайнер по приборам не знает что такое резьба, человек неспособен на нестандартные решения задач, характерным является негибкое, ригидное мышление. Любой шаг в сторону – и провал. Русские же (в широком смысле) отличаются гибким живым умом, всегда готовым к изменениям и поиску необычных решений. Но их не брали на руководящие должности, а только на вторые роли, во главе должен быть коренной израильтянин. Самые же опытные, «тёртые» – «ватики» - это народ из бывшего Союза, но проживший в Израиле уже более 20 лет. Они хорошо знают всех – и тех, и других, их не проведёшь. Мне в голову приходила аналогия в животном мире – волк-собака, как самый опасный зверь, знающий психологию дикой природы и человеческую. Мой брат Борис оказался на порядок выше по уровню знаний и умений, и, по привычке, бескорыстно и просто все делал. Все поражались, но посмеивались над его непрактичностью, уж они бы при таких способностях содрали с начальства кучу денег. Он, например, говорит, давайте эту штуковину, которая для пола, применим к потолку, для него естественно гибко мыслить, а для них - невероятное открытие. В Крыму у него была фирма, которая все делала под ключ, а там каждый отвечает только за свое, а в целом спросить не с кого. Он так организовал работу в Израиле, что оказался незаменимым, и все хватались за голову, если он брал отгулы. А потом устал от всего этого, все равно рулить будут коренные израильтяне, стену не пробьешь.      
Есть существенное свойство, которое объединяет всех евреев в Израиле – патриотизм. Израиль – воюющая страна и патриотизм очень высок, думаю, что выше, чем в России, во всяком случае, в конце 90-х и начале 2000-х годов. Кроме периодических военных действий еще постоянные теракты, я сам видел последствия, но бывало, что и специальный робот детонировал какой-то пакет со взрывчаткой. Пожалуй, самый мягкий вид ислама в России, в нем вообще, практически, не применяется сура Корана, где разрешается убивать неверных в не священные дни. А уж православные в их толковании все неверные, они же идолопоклонники, так как почитают иконы. Террористов в той же Палестине готовят с детского сада, их убеждают, что чем больше они уничтожат неверных, тем больше их заслуги перед Аллахом, и на небесах их будут обслуживать 33 прекрасных гурии. В Израиле, как сейчас на Донбассе, у каждого есть пострадавший от войны и террора, родственник, друг или знакомый. Служат одинаково юноши и девушки, и нередко видишь, что какой-нибудь клерк в костюме и галстуке везет на своем «лимузине» на «войну» подругу в камуфляжной форме и с американской винтовкой М-16. Да, там никогда мужчина не подаст руку женщине, сходящей с автобуса, не накинет ей на плечи плащ. А мне нравится, когда мужчины – это, все-таки, мужчины, а женщины пусть будут женщинами, чтобы она всегда искала в мужчине какую-то силу, а мужчины ощущали какую-то слабость в женщине, и старались помочь ей. Мне понравилось выражение, что мужчине очень важно, чтобы женщина его любила больше, чем он сам себя любит, а женщине очень важно чувствовать себя защищенной. У очень многих израильтян оружие, на входе в каждое кафе вооруженный охранник, я сам как-то подменял охранника с проверочным индикатором на бомбу. Каждая сумочка на входе открывается и проверяется. На срочной службе солдат неделю служит, неделю с винтовкой дома, а если «старики» (ближе к окончанию службы), то и больше дома бывают. На танцах солдаты могут пирамиду составить из винтовок и танцевать. Кто-то едет в кипе на работу на велосипеде, а из заднего кармана торчит пистолет.
Война со стороны Палестины политически подогревается антисемитами всех мастей, ведь на самом деле до терактов все было хорошо и всем выгодно. Евреи вообще-то, по натуре, не агрессивны, во всяком случае, в драку точно не полезут, как у нас, могут очень ругаться, но не ударят, это табу. Палестинцы многие работали в Израиле, это всем было выгодно, а Израильтяне ездили в Палестину за более дешевыми продуктами и услугами, например, услуги врачей там стоили намного дешевле. Конечно, и в Израиле «ответка»  ветхозаветная - «око за око, зуб за зуб». Хотя, наверно, в политике это может быть оправданным. 

                Новая работа

Чтобы больше заработать, я продлил визу на 2 месяца, для этого отец взял справки о своих заболеваниях. Надо сказать, что медицина в Израиле на высоте, особенно хирургия. Отцу, благодаря страховке, сделали бесплатно «центур» (шунтирование, чистка сосудов), хотя, вообще, операция стоила 17000$
Уже тогда она была самой рядовой, он смотрел на экране, как чистят его сосуды, а утром уже был дома. Сказали, что без этого он прожил бы еще не более полугода, а так продлили ему жизнь на 6 лет. Отец тосковал по Родине, но, все же, стал искать себя, начал писать статьи в «Еврейский камертон». Я написал ему на день рождения в конце марта:

В стране Богов обетованной,
Средь древностей руин,
Живёт один довольно странный
Еврее-караим.
Как будто перейдя границу
Второго бытия,
Порою первое всё снится,
То я, или не я.
И вроде бы давно итоги
Уже подведены,
С трудом переставляя ноги
Вдоль сказочной страны,
Проснется вдруг ребенок малый
В светящихся глазах,
И пропадает вид усталый,
Тоска, печаль и страх.
И бьётся, бьётся сквозь границу
Двойного бытия:
Пока огню во мне не спится,
То буду жив и я.

Хотелось работы с меньшим риском для жизни, и так я попал к Мареку, о котором у меня остались наилучшие впечатления, и которому я всегда буду благодарен. Хоть он и брал на работу туристов, но никогда никого не обманывал, но мало того, он еще был заботлив, культурен и обходителен. Мы почти подружились, доверяли друг другу, он мне мог даже деньги вперед дать, и я ему подарил свою «музыкальную аптеку» - избранную классическую музыку. В 2001-м году еще туристов брали на стройку, потом, после увеличения количества терактов, начались повальные проверки на стройках, и уже туда нельзя было попасть.
Оформиться, конечно, можно было только на чужую фамилию, человек получал стаж, а ты за него работал. Со стройки хевре платили около 30 шекелей в час, турист же получал первый месяц 17 шекелей, последующие – 19. В месяц выходило около 800$. Первая моя работа на стройке была самая тяжелая.
Молодым «олимам» в Израиле было легче, они проще усваивали язык, их охотнее брали на работу на заводы и в разные фирмы. А что было делать русской интеллигенции, разным инженерам после пятидесяти лет, но не достигшим пенсионного возраста. Им для выживания пришлось осваивать новые специальности, в частности, плиточников. Работа, на самом деле, довольно тонкая и нелегкая, с учётом наклонов, узоров, фигурных вырезов и т.д.
Это только кажется, что в Израиле все время тепло. Да, это правда, с марта начинается жара и уже до глубокой осени дождей не бывает, а ребенка в школу без литра воды вообще не выпускают, он может потерять сознание от обезвоживания. Потом я полетел в Израиль в ноябре, а зимой, и, особенно, на открытых стройках бывает довольно холодно, температура около 10 градусов, дожди и насквозь продувающие тебя ветра. На стройках заправляли, как правило, русские «кабланы» (прорабы). Особенно тяжелой была закладка большими плитами (около 40 см) огромных неразделенных балконов, идущих по периметру всего этажа «высоток». Вот туда-то меня подсобником и взяли, так как официально на эту работу никто идти не хотел. Я был не только под чужой фамилией, но и под чужим именем – Наум, своё имя надо было забыть. Записал тогда саркастическое:

               * * *
Еврей по имени Наум
Был изворотливый на ум,
Своё продавши Саше имя,
Зовётся он жидом отныне.

Хотя, на самом деле, я благодарен был этому Науму и, тем более, Мареку. Разгадал меня только один «турист» с Украины, нелегально живший там уже более года. Посмотрел на меня внимательно и сказал: «Да какой ты Наум? Ты такой же Наум, как я – балетмейстер!». Я, естественно, промолчал.
В мои функции, как подсобника, входило быстро принести мешок цемента (50 кг), размешать часть его на большом листе жести с песком и с добавлением жидкой извести для пластичности. Потом ведрами разнести по балконам трём-четырём  плиточникам, и бегом назад. Проблема была в скорости, у них работа была сдельная, это у меня она была повременная, я ничего не получал сверх того от надрыва сил, а раствора надо было очень много и быстро. Через несколько часов такой изматывающей работы силы мои заканчивались, меня начинало шатать, и я тяжело дышал. Заменить меня было некем, на такую работу даже туристы шли далеко не все, а комплекция моя была мелковата. Тогда плиточникам приходилось помогать мне таскать цемент, так как я уже не мог поднять мешок. Они отрывались коленами от своих прорезиненных ковриков, откладывали резиновые киянки для подбивания плит, и шли мне помогать. Делали они это, кряхтя и поругиваясь, впрочем, незлобиво, так как видели, что я не притворяюсь. Все они были из бывшего Союза, с высшим образованием и обладали достаточным уровнем культуры. Бывало, что в перерывах я с ними спорил о Христе, иногда весьма эмоционально. Терять мне было нечего, я находился в самом низу социальной пирамиды. Это, наверно, глупо – спорить о Христе с атеистами, но я не мог себя сдержать. Они относились ко мне  снисходительно, как к полубольному, говорящему глупости. Вообще, бо;льшая часть израильтян – люди светские. У многих отношение к Христу просто как к заблудшей овце, и им даже жалко по-человечески, что Его распяли. Ну, нёс себе чудак ерунду всякую, ну пусть Он и был себе лжемессией, мало ли всяких говорунов и мечтателей, не убивать же их. Но вот Израиль, пожалуй, единственная страна в мире, где есть консолидированная часть общества именно ненавидящих Христа. Я с этим столкнулся и был поражен степенью этой ненависти. Обосновывают они это тем, что из-за Него более всего пострадал еврейский народ, что Он внёс раскол и противостояние. Я как-то задумался, а кто более всего из людей во все века ненавидел Христа? И подумал, что это, наверно, был первосвященник Каиафа, возопивший и разорвавший на себе одежды с призывом распять лжепророка. Христос отнимал у него духовную власть над народом, а нет, пожалуй, чернее чувства, чем духовная зависть.
Еще помню на стройке араба-мусульманина с голым смуглым торсом, покрытым каплями пота. Он что-то говорил отрывисто и страстно. От него исходила какая-то животная сила. У меня было сильное ощущение, что он мог бы легко в порыве отрубить мне голову, а дальше так же что-то говорить своё, что моя жизнь для него очень мало значила. Потом я пошел к окну кричать вниз на корявом иврите: «ани царих мелет а;рба кума;!» (мне нужен цемент на 4-й этаж).
 В начале 20-го века на месте Нетании были только пески, обрывами спускающиеся к морю. Тогда часть богатых евреев за бесценок скупила эти земли. В конце же 20-го века эти пески стали золотыми. Потомки тех евреев на этом западном берегу стали строить элитные коттеджи. В каждом дворике непременно была древнегреческая амфора (отлитая, конечно, по заказу) с отколотым большим куском, лежащим рядом, экзотические деревья, с яркими цветами и обязательно карликовые апельсиновые деревца, с апельсинчиками размером с небольшую сливу, они без косточек и кушают их с очень тонкой кожурой, добавляющей пикантность ко вкусу. Все везде выложено плиткой и всюду вдоль тротуаров специальные бачки для сбора собачьих экскрементов. В Израиле хозяин непременно собирает «отходы» своей собачки пластиковым кульком и выбрасывает в эти бачки с соответствующим графическим рисунком. В одной из этих элитных вилл я и подсоблял моим плиточникам. Наблюдал такую картину. Неделю мы выкладывали террасу и двор большими красивыми плитами из натурального камня. Это не наша дешевая плитка, сделанная из бетона с красителем. Это были очень дорогие натуральные плиты, завозимые из Италии. Вдруг приезжает хозяйка и устраивает скандал с выволочкой каблану (прорабу). Ей не нравится расцветка плит. Она требует всё разбить и найти плиты другого тона. Помню, как бурчали мои плиточники, еще несколько дней разбивая свою работу, а плиты были красивые, зеленовато-бежевого тона с переливами, она же хотела красные. Очевидно, что за счет продажи земли хозяйка стала мультимиллионершей и для неё это были копейки.   
Я сильно уставал на работе из-за рваного ритма, когда должен был, надрываясь, бежать с ведрами раствора, потому что им надо было скорей, чтоб заработать деньги. Хорошо помню, как я отдыхал, нагружая машину с песком. Удивительно, но действительно отдыхал, потому что меня никто не подгонял, мне дали возможность спокойно в своем ритме работать.
Однажды, вот так, торопясь, я наступил на большой гвоздь, торчавший из доски. Он пробил мне стопу насквозь, у меня же был еще усиленный вес – два ведра с раствором. Наскоро перебинтовав, меня отвезли домой, а дома родители  вызвали скорую. Они имели право бесплатно вызывать скорую для одного гостя. На скорой был доктор медицины из Союза. В Израиле очень трудно попасть в медработники, тем более, во врачи, это высокооплачиваемая работа и надо много чего сдавать на иврите. И наши «светила» высшей квалификации работали на скорой. Зато и спас он меня по высшему разряду, все сделал очень грамотно, и нога, относительно быстро зажила. Ребята взяли себе более крепкого парня, и после выздоровления Марек оформил меня в целую бригаду подсобных рабочих.
Большой девятиэтажный дом в элитном районе на берегу Нетании уже был построен, шли завершающие работы и уборка. Это было, конечно, намного легче, чем в одиночку обслуживать плиточников. Руководил работами русский каблан,  очень холеричный по темпераменту. Временами он так орал и брызгал слюной, что находиться к нему ближе трех метров казалось страшно. Вообще, крыш в Израиле в нашем понимании нет. Так как нет снега, то не нужны наклонные поверхности, а для стока воды есть отверстия. Мало того, в высотках самой элитной квартирой считается именно крыша. По всему периметру этой около 300 кв. м. площади идет бетонный парапет. В середине строятся жилые помещения, а вокруг насыпается земля, в нее сажаются деревья и цветы. Начальник стройки, очевидно, был довольно жадный, он не дал нам, рабочим по уборке, даже ручной лебедки. Представьте себе, таскать горы строительного мусора с девятого этажа вниз нам приходилось ведрами, спускаясь по лестницам (лифт не работал). А однажды я отбивал отбойным молотком лишний бетон с какого-то козырька на 8-м этаже и видел в городе взрыв, наверно, был очередной теракт. Водостоков вокруг дома, как у нас, нет. На крыше есть около 10 отверстий с заглушками, но не по краям, а на расстоянии нескольких метров от края, и сливные трубы находятся внутри здания. А внизу они уже выходят на высоте полутора – двух метров по периметру. Причем, чтобы понять какое отверстие на крыше, какому отверстию соответствует внизу, надо копаться в чертежах. И вот, однажды, после смоляной гидроизоляции крыши, ее заполнили около половины высоты парапета водой для проверки качества изоляции. Мне дали высокие болотные сапоги и послали на крышу проверить работу сливных отверстий. Помещения в середине крыши были наглухо закрыты и я влезал в воду через окно. Глубина было где-то сантиметров 50. Я должен был ходить по воде и по команде каблана, который кричал снизу (мобильного телефона у меня не было) открывать заглушки, а он потом делал себе отметки на чертеже. Надо сказать, что это довольно романтично, - ходить по крыше, заполненной водой, при этом видеть море и весь город, как на ладони. Но тут я услышал такие маты, о которых читал только в морских романах. Наш холеричный каблан не очень-то, видно, разобрался в чертежах и перепутал соответствие сливного отверстия вверху и внизу. Он ожидал слива воды где-то сбоку, а вода пошла под большим напором прямо ему на голову. Конечно, он заорал не сразу, а только, когда смог отплеваться и отдышаться. Даже я испугался, но я же не был виноват. Еще хорошо, что это была вода. Дело в том, что туалета для рабочих в здании не было и все ходили мочиться вниз, где был огромный гараж под всем домом. И вот, однажды, мне дали ведра, метлу, швабру, воду. Я должен был все подмести и убрать мочу. И целый день я занимался этой замечательной работой. А перед этим я что-то убирал на крыше и смотрел на море. И вот в этом-то подвале, как ни странно, я писал стихи. У меня всегда в кармане рубашки был маленький блокнотик и карандаш. Стихи приходили абсолютно неожиданно, иногда в самых неподходящих условиях. Так вот там я писал маленькую сказку: 

Сказка о несчастной Луне

Море с Небом целовались,
В горизонт губами слившись,
И лишь на ночь расставались,
Наслажденьем утомившись.

Утром Солнышко встречало
Их ликующим Рассветом,
Но, завидуя, страдала
Бедная Луна при этом.

И, однажды, с Ночью вместе,
Неразлучною подругой,
Подкупили Ветер лестью,
Обернуть их счастье мукой.

Он и рад свой дух мятежный
Проявить в дали безбрежной…
Плачет Небо, Море злится,
Только Ветер веселится.

Так приятель разгулялся,
Что ему и дня уж мало -
Страстно с Ночью целовался,
А Луна опять страдала.

Вот устал и сном забылся
Легкомысленный бродяга,
Вновь дитя-Рассвет умылся
Чистою морскою влагой.

Снова, радостно сливаясь,
Море с Небом целовались,
Перед всеми обнажаясь,
И нисколько не стеснялись.

И холодным, бледным оком
Глядя сверху одиноко,
Все Луна любви искала,
Но тепла не излучала.

               
                Моя полупустыня

Я был в Израиле 6 раз, в общей сложности около полутора лет.
 Родители жили не в самой Нетании, а в пригороде, - Кирьят–Нордау, находившемся севернее на 12 км. За 9 лет пребывания в Израиле родители трижды меняли съемные квартиры. Но все он находились недалеко от банка «Апуалим», супермаркета, «русских» магазинов (обслуживающих, в основном, русских пенсионеров, не знающих языка) и центра медицинского обслуживания «Маккаби», где по телефону они могли записаться на приём к своему семейному доктору, очень внимательной Жанне Ройзман. У моего отца - Савелия Марковича была масса заболеваний – и тромбофлебит, и диабет, и гипертония, и сосудистые заболевания, дающие одышку. А у мамы – Елены Борисовны, начиналась болезнь по типу Паркинсона, как следствие микроинсульта, полученного еще в Крыму.
Большинство жителей Израиля жилье снимают вместе с мебелью, поэтому переезд с места на место относительно лёгок. Квартиры стоили от 400 до 500$, дешевле, чем в Нетании. Это были трехкомнатные квартиры, две спальни и большая гостиная. Приличная кухня, душ, туалет. Всякие счётчики находились не в квартире, а за домом, в отдельных запертых металлических ящиках, к которым у каждого были свои ключи. На правом косяке двери большинства израильтян мезу;за (специальный футляр с молитвами). Ее положено касаться с краткой молитвой перед входом.
 У родителей за эти годы сменились три «метапелет», бесплатно предоставленных от государства женщин, помогающих по хозяйству.
Мне было довольно одиноко в Израиле, я недавно крестился в православии, а родители, хоть и были очень добрыми людьми, и любили меня, но понять вполне не могли, они были неверующими, светскими людьми, и, конечно, некрещеными, как и весь мой род. Церкви в Нетании не было, а я хоть и не был очень воцерковленным, но мне так иногда хотелось подойти к иконам, с мерцающими от горящих лампад дорогими ликами. Зашел я как-то в одну секту на квартире, но все это было очень куце и убого. Вообще, чем более тонко организован человек, тем меньше людей его могут понять, а уж Христа никто не мог понять, может быть, несколько больше любимый, самый молодой Его ученик, - сердечный Иоанн, и Лазарь, который был Там, за пределами жизни, и вернулся. Эта тонкая граница между духовным и материальным миром, ее нельзя пощупать, но как же сильно она ощущается в общении. Разговаривая со светскими людьми, вдруг, как будто ощущаешь нехватку воздуха, словно тебя втягивают в какой-то двухмерный мир, где нет вертикальной координаты, пространства и полета. Нет той безусловной высшей любви, над родом и временем. Я как-то разговаривал с руководителем нашего еврейского центра и сказал, что помогать надо не по родовому принципу, только своим, а тем, кто больше нуждается. Она резко сказала: «Да кто так делает?!». Я ответил, что я так делаю, что если будут рядом просить подаяние еврейская и русская бабушка, то я подам той, которая, как я почувствую, больше нуждается. После этого мы стали как-то бесконечно далеки друг от друга. Ну а еврейская гордыня, она еще бывает какой-то особой, может ощущаться даже в специфическом резком тембре голоса, в назидательности и снисходительности, еврей подчас как бы сверху, со знанием своей абсолютной истины верховенства бытия над сознанием, корысти над Духом. Здесь очень многое определяется уровнем внутренней культуры, я бы сказал, интеллигентностью. Этим и определяется восходящая ось от жидовства к человеку, поднявшемуся своей душой над родом, а в высшей ипостаси к высоко духовному верующему православному еврею. Глубоко интеллигентными были пушкинист Юрий Лотман, мои земляки – наш театральный режиссер Розалия Исааковна, поэт Семен Пивоваров, и ныне здравствующий, заслуженный работник культуры певец Ефим Заславский. Нередко же бывает, что еврей очень душевен и общителен, и пуговицу у тебя на рубашке крутит, и в глаза заглядывает, но как-то вдруг чувствуешь, что последнюю рубаху не снимет.
Интересен психологический, а может быть, духовный феномен. Когда я вернулся после первой пятимесячной поездки из Израиля в Феодосию, то мне вдруг захотелось как-то приобнять почти каждую встречную бабушку, она мне казалось близкой и родной. Я думаю, что причина в разном Духе, именно Духе. Даже во многих неверующих русских людях каким-то таинственным образом укоренено в глубине души православное мироощущение. Причем, я не имею ввиду русских по национальности. Во мне нет ни капли русской крови, но я русский социо-культурно. Ну, конечно, еще и православный. Социо-культурно русскими могут быть мусульмане, буддисты и атеисты, но мне так думается, что в наивысшей степени русская душа раскрывается именно в православии.   
А уж в части бизнеса евреям равных нет. Сидят рядом два нищих, собирая милостыню, один – русский калека с орденами, а рядом в двух метрах, грязный еврей в лохмотьях. И все подают только русскому. Наконец, один из прохожих говорит еврею: «Ну что ж ты, Абрам, дурак, рядом с героем сел, кто же тебе подаст?». Когда он уходит, Абрам говорит «русскому»: «Мойша, и это он будет нас бизнесу учить?». Они работали на контрасте, потом делились.
Да, я чувствовал себя очень одиноко, не было ни одного человека, который бы меня по-настоящему понимал. Ко всему еще, тяжелая работа, подчас на пределе сил. Тогда написались строки:

                * * *
Я жил  в чужих огромных жерновах,
Меня моловших так бездушно,
Испытывал такие боль и страх,
Когда, что знаешь, вдруг, не нужно,

И где-то, глубоко внутри, кричал,
Что задыхаюсь я, нет мочи,
И лишь успокоения искал
В объятиях немой богини ночи.

Как бесконечно одиночество,
Когда теряем мы себя,
И жить тогда совсем не хочется,
Ведь все равно же нет тебя.

И тщетно ищем мы спасения,
Пытаясь чем-то заменить,
Простое вроде ощущение –
Собою настоящим быть.

Но что же, что же это значит?
Какая тайна скрыта в нас?
Как безутешно сердце плачет,
Когда наш лучик вдруг погас?

Тот путеводный луч прозренья,
Когда на радость и беду,
Я так, как чаю воскресенья,
Всегда вослед за ним иду.

О, сколько раз, влюбляясь вновь,
Мы в жизни говорим – «люблю»,
Но счастлив тот, кто хоть одну любовь,
Как Свет, пронес сквозь жизнь свою!

И в самом безысходном мраке,
Когда надежды больше нет,
Падут, как цепи, наши страхи
Когда сияет этот Свет!

Спасала меня моя полупустыня. Позже она стала активно застраиваться, но тогда, в 2001-м году, в нескольких минутах ходьбы от родителей, за дорогой на Нетанию, начиналась сказка. Перед дорогой был сквер, где собирались мои родители с друзьями, беседовали, разгадывали кроссворды, рядом народ резался в «козла», была детская площадка, потом одноэтажная квадратная белая плоская синагога, куда утром в субботу шли мужчины на молитву. А вот за дорогой начиналась полупустыня, где все было так же, как при Христе – глубокие пески, перемежавшиеся мелкими кустарниками, и ведущие к морю. Муравьи были огромными – около полутора см, вокруг ползали черепахи, сантиметров двадцати, они совсем не боялись человека. На закате часто торчали уши моей знакомой лисы, выходящей на охоту в своих угодьях. Справа простиралась заповедная долина символа Нетании – чёрных ирисов. Я стал молиться в определенном месте по вечерам после работы, и только там переставал чувствовать себя одиноким, я растворялся в красках и запахах моей полупустыни. Сразу пошли стихи:

              * * *
Вот и снова я в пустыню
Восхожу проститься с другом.
Как издревле, так и ныне
Буду просто нищим духом.

И, обнявшись на прощанье,
Друг подарит из заката
Ожерелье – завещанье, -
Стать свободным как когда-то.

                * * *
Прозренье радостно, в унынье веры нет,
Тоска всегда в безверие одета,
Кто видит всюду первозданный свет,
Тот сам и состоит из света.
 
                * * * 
Войдет молчанием прибоя,
И песней солнечного света,
И горизонта полосою,
Несбывшейся мечтой поэта…
И будет мною, мною, мною…
А назовут любовью это.

Там было еще русло высохшей реки с крутыми берегами красноватого цвета. На иврите красный цвет – адо;м, земля – адама;, а Адам – первый человек, вылепленный из красной глины. Потом, ближе к морю появлялись большие песчаные холмы с  крутыми красно-глинистыми высокими обрывами в сторону моря. Израильтяне часто бегали там по тропам с какими-то датчиками, в глазах у них читалась железная воля с выполнением конкретной задачи, например, согнать вес. Периодически с рычанием носились большие джипы. Это был досуг в выходные дни, они пробивали себе новые трассы, карабкались, рыча, в песчаные горы. Какой-нибудь джип непременно застревал, и тогда главным развлечением было его вытаскивать. Вначале пытались вытянуть тросом, который обрывался. Потом, наконец, появлялся на большой машине самый крутой джипсмен. У него была автоматическая лебёдка. Она медленно под одобрительные возгласы вытягивала из песков неудачника.
Для меня же самым главным делом было помолиться и проводить солнце.
Я садился на обрыве и упивался невероятно красивой картиной. Огромный раскалённый диск медленно погружался за горизонт, подкрашивая в розовый тон бурлящую пену длиннющих двухметровых волн, по которым скользили сёрфингисты и над которыми парили парашютисты на летающем крыле. 

                Заря

Я на обрыве, а внизу шумит волна
И гребни на закате золотятся,
Купаюсь в красках я и море пью до дна,
Как хорошо, не хочется прощаться.

Но ведь не только из-за внешней красоты
Люблю я так вечернюю зарю,
Я в глубину души ее смотрю, -
Таятся в ней мои сердечные мечты,

Прощаюсь с другом я и у него учусь
Дарить себя вот так же без остатка,
Я от душевной черствости лечусь,
В минуты эти горестно и сладко.

Так человек над бездною живет,
Стремится ввысь и страсти в нем рокочут,
Но, может быть, он вовсе не умрет,
Если зарею очень сильно стать захочет.

Это высохшее устье, заполняемое зимой дождевыми потоками, выходило к морю. Потом по берегу можно было идти до Нетании, либо вылезти раньше через расщелину в песчаных фьордах и идти по красивой дорожке вдоль обрыва, выложенной плитками, перемежающейся скамеечками, смотровыми, игровыми и тренажерными площадками. Как-то я взял маму с собой, тогда она еще могла ходить. Позже у нее все более стала отключаться «автоматика». Когда мы ходим, то делаем шаги автоматически, не задумываясь, при мозговых же нарушениях этот автомат отключается и нужно усилием воли заставить себя сделать шаг, что часто не получается и человек падает. Любопытно, что по лестницам мама ходила хорошо, в роли автомата выступала ступенька, заставляя ее делать шаг. Тем более, что когда-то, еще в школе, она была чемпионкой Крыма по бегу и ноги у нее были сильные. Когда мама падала, я спереди упирался стопами в ее стопы, брал за руки, отклонялся назад, и она поднималась на своих ногах. Это потом много раз спасало меня. Потом, еще ко всему, у нее пошла разбалансировка вестибулярного аппарата, и она стала падать во все стороны, что принесло потом много бед и тяжелых травм. Но тогда она еще шла размеренно и грузно, как танк по пустыне, я иногда специально ей не помогал, давая возможность бороться с недугом. Однажды она встала одним коленом на песок и не могла встать. Вокруг никого. Я ждал, наблюдая со стороны. Вдруг бежит израильтянин и предлагает ей помощь, но мама жестом отклоняет ее, она была очень упрямой. Спустя несколько минут мне все же пришлось ей помочь.
Бывали и опасности. Когда я, спустя год, пошел по своей любимой тропке, то навстречу выскочил агрессивный питбуль и не дал мне пройти. Рядом я увидел некое подобие жилища из каких-то коробок и досок. Я попробовал сделать шаг и тогда он стал, рыча и бросаясь, припадать к моей стопе. Я понял, что еще несколько секунд, и он бросится на меня. Я застыл, начал с ним мягко разговаривать, а потом, не разворачиваясь, медленно пятиться назад, и избежал схватки. Он охранял свою территорию. Вообще, нищие и бомжи в Израиле – это совсем не то, что у нас. Они могут быть неплохо обеспечены. В шаббат в пятницу после 12 часов на рынке уже все начинает сворачиваться и многое можно получить, практически, даром. А уж на мусорке за месяц можно набрать полную обстановку квартиры, не только всю мебель, но и рабочие холодильники, стиральные машины, телевизоры, компьютеры и т.д. Израильтяне богаты и постоянно обновляют все в доме, а старое выносят к мусорке. Бомжи путешествуют часто на машинах, с целой горой барахла на крыше, нередко дежурят около мусорок. Зимой там, в принципе, можно обходиться без жилья: обложился картоном, фанерой, сверху накидал пластика от дождей. Мне думается, что там бомжи, скорее были призванием, чем необходимостью.
Да и музыканты, играющие на улицах за деньги, весьма гордые люди. Я видел, как одному музыканту бросили полшекеля, может быть, это был какой-нибудь олим без всякой задней мысли, так этот скрипач вскочил и, что-то крича, побежал вслед и швырнул эту монету в обидчика. Для него было личным оскорблением, что ему мало дали денег.         
Я любил по устью бывшей реки с красноватыми берегами выйти к морю и брести по берегу. Этот пустынный песчаный берег был удивительным, я все время находил что-то необычное. Туши выброшенных рыб и животных оставим в стороне, а вот больших красивых ракушек, каких не бывает в Чёрном море, было много. Но самыми удивительными были камни. У нас в Чёрном море камни водой скругляются, там же волны каким-то странным образом, завихрениями, делали из камней разнообразные фигурки, еще может оттого, что камни там были ноздреватые, не такие плотные, как у нас. Я даже привёз домой фигурку, словно, Богоматери с Младенцем. Как-то я брел по песчаному длинному и пустынному берегу, с маленькими скалками в море и опять, неожиданно, написал:

                * * *
Великий Отче наш, насколько же Ты благ!
Как многомилостив Ты к нашему ничтожеству.
И ближе всех Тебе, кто кроток, нищ и наг,
Кто может духом побеждать свое убожество.

И даже лучик доброты сквозь тьму страстей
С какой лелеешь материнскою заботою,
И как же рад, что от такой любви Твоей,
Тебе от нас вернется часть хотя бы сотая!
 

Купание в нашем море мне показалось приятнее, во-первых, бывает по утрам штиль и безмолвие, а во-вторых, у нас солёность воды 18 промилле, что близко к солёности плазмы крови, раны заживляются, в Средиземном же солёность 38 промилле и ранки жгут от соли. Кроме того, купание бывает опасно. Я как-то оказался в конце ноября в Нетании на пустынном пляже, поодаль сидела только маленькая компания из нескольких французов. В это время в Израиле уже мало кто купается, хотя вода около 20 градусов. В море шла, как обычно, очень длинная двухметровая волна. Надо сказать, что довольно страшно под нее подныривать. Но я неплохо плавал и поплыл подальше, поднырнув под ряд волн. И вот тут-то я обнаружил, что вернуться назад не получается, - волны или течение каким-то образом уносили меня в море. Кричать было бесполезно, никого нет, да и рев моря все заглушает. Я стал молиться и размеренно грести к берегу, очень устал, но все-таки спустя где-то с час, одолел волны и упал без сил на берегу. Там были предупреждающие таблички, но я плохо знал язык. Немало народу там так утонуло. После переживаний и молитв шли стихи:

                * * *
У жизни, смерти и любви один источник,
Держащий с нами связь из скрытой точки,
В которой наши время и пространство
Сливаются в Святое постоянство.
И мы, скорей того не сознавая,
Туда стремимся, словно в двери рая.
А дверь открыта, верьте, иль проверьте,
Лишь в миг любви, рождения и смерти.

Потом моя полупустыня все более застраивалась многоэтажками и сейчас от нее, наверно, уже ничего не осталось. А жаль.   

                Лёва и «звёздочка» Лена

В очередной приезд я с помощью Марека попал подручным к Лёве. Это был сухощавый, цепкий, небольшого роста человек 57 лет с несколько едким, подчас колючим взглядом, как будто с какой-то скрытой обидой. Лёва эмигрировал из Евпатории, он был высококвалифицированным строителем, прошедшим серьезную школу, бывал и мастером, и прорабом, мог выполнить любые виды работ, изобрел собственный рисунок укладки плиток. Он периодически брал «туристов», так как тяжело уже было самому все таскать, и было много подсобной работы. Он брал заказы от частных лиц на капитальный ремонт любой сложности вилл и квартир. Ездил на машине с большим багажным отделением, но, все же, старенькой, с ручным переключением передач. Вообще, большинство израильтян уже тогда ездили на «автоматах». Дело в том, что в Израиле очень большое движение, ближе к Тель-Авиву бывает по 6 полос в одну сторону, и все равно, в часы пик постоянно возникают гигантские пробки, иногда можно и два часа ехать какие-то сорок километров. Практически, у каждого есть машина, иначе на работу не добраться, она нередко от дома в радиусе до ста, а то и больше километров. Кстати, если где-то ошибешься на автостраде с нужным тебе поворотом, то потом можешь, подчас, сто километров ехать, не найдя разворота.
  В пробке же на ручном переключении передач – это просто кошмар, каждую минуту надо делать перегазовку. А метро в Израиле так и не сделали из-за опасения терактов.
В багажнике у Лёвы чего только не было, - большие удлинители на барабанах, пайлы для раствора, кувалды, отбойные и обычные молотки, дрели, болгарки, цемент, клеи, шпаклёвки, мешки для мусора и много чего другого. Строительный мусор в мешках мы выкидывали тайком в разные контейнеры, так как могли оштрафовать. Прежний подсобник у Лёвы с Украины не мог выполнять точных работ. Я же был специалистом по настройке точных приборов и Лёва убедился, что мне можно доверять разные деликатные работы, например, подведение верхней линии при покраске стен, обрезание плитки в размер, всякого рода сверления. Помню, как мы работали на большой вилле в элитном районе пригорода Тель-Авива. Хозяин, Бару;х, грузный типичный еврей, с большим носом и несколько лопоухий, работал охранником в самолете и получал хорошие деньги. Жена его, Блума, обыкновенно, сидела в кресле-качалке под мандариновым деревом и читала английский любовный роман, а красавица дочка Нава порхала и благоухала с приподнятым носиком и независимым видом в полупрозрачном наряде с оголённым плечом. Большой гараж с двумя машинами, двухэтажный дом с террасами, балконами, множеством комнат, везде ванны и санузлы. Как Лёва чертыхался, устанавливая какой-то суперунитаз за несколько тысяч долларов со всякими прибамбасами. На работу во дворе для прокладки каких-то труб они взяли человек 5 китайцев. Вдруг Лёва куда-то уехал, а меня оставили управлять этими китайцами, они не знали не только иврита, но и английского. Я разнервничался и махал руками, пытаясь им что-то объяснить. Потом взмок и плюнул, захотел пить.  А я вообще путался в языках, и, бывало, когда волновался, пытался фразу выразить сразу на трех. Говорю и изображаю: «Ани роце go выпить water» (я хочу пойти выпить воды). Они поняли и показывают на свою пластиковую бутылку с водой. Ну, я, недолго думая, взял, да и отпил из горлышка. Боже мой, что тут началось! Они стали возмущенно кричать и махать руками. Для них это был чуть ли не смертный грех, теперь они после меня не могли пить из этой бутылки. Им и в голову не могло прийти, что я не налью в какой-нибудь свой стаканчик. Это, вообще, буддистская манера – крайней индивидуализации посуды, я и не знал, что у китайцев то же самое. Вообще – беда не знать языка страны, где живешь. Однажды ночью я чудом добрался до аэропорта. Надо было сесть на электричку на ночном полустанке. Никого на перроне не было. Время – 2 часа ночи. Что-то объявляли на иврите, но я ничего не понял. Подошел поезд. Там надо нажимать кнопку на вагоне, чтобы дверь открылась, ну, я нажал, зашел в тамбур и в вагон, там было несколько человек. На путаном языке спрашиваю про аэропорт и вдруг понимаю, что поезд идет в другую сторону. Я со своими сумками за секунду до отправления под громкие возгласы вылетаю на перрон. Оказывается, объявляли о смене расписания и, конечно, если бы я не выскочил, то на самолет бы опоздал.         
 Лёва был из Евпатории, из бедной, да еще неполноценной еврейской семьи, отца у него не было, только мать. Однажды, в благословенных шестидесятых годах, когда ему был 21 год, в жаркий июльский день он подошел к автомату газированной воды. Ах, эти чудные автоматы, как я по ним скучаю. Три прорези с кнопками, две по три копейки для сладкой газированной воды, с малиновым и лимонным сиропами, и кнопка с простой газировкой за копейку. А еще я скучаю о горячих длинных пирожках с ливером за 4 копейки, четыре штуки съел и весь день был сыт. Перед Лёвой стояла девушка в голубом, в белую горошку сарафане с большим желтым чемоданом. Она растерянно смотрела в свой кошелек, у нее не было монетки. Жара же была несносной и, казалось, что она сейчас расплачется. Лева вздохнул и по-джентльменски отдал ей свою последнюю монетку. Она быстро взглянула на него, слегка улыбнулась, и совершенно покорила Леву, - это был, словно, удар молнии. Лена приехала из Красноярска на несколько недель к своей тетке, жившей в маленьком белом домике на окраине.  Ей было девятнадцать лет. Лева нес её нелегкий чемодан, но ему казалось, что он не шел, а парил над землей. Такое было с ним впервые в жизни, все разделилось на «до» и «после». Тетка Лену не встретила, так как перепутала время прихода поезда и очень убивалась по этому поводу. Лева уже тогда тяжело работал, они договорились встретиться на следующий день вечером. У них обоих случилась первая любовь. Лена так же влюбилась в Леву с первого взгляда, что в жизни, вообще-то, бывает редко. Они стали встречаться почти каждый день по вечерам, и вскоре уже не мыслили жизни друг без друга.
В тот день они бродили допоздна, на небе ярко светили звезды.
Смотри, комета, - воскликнула Лена. А ты успела загадать желание? – спросил, улыбнувшись, Лева. Она не ответила, а только как-то по-особенному взглянула на него. Лева посмотрел на небо, и вдруг ему показалось, что одна звёздочка светит особенно ярко. Он показал ей эту звездочку и прошептал: «Это твоя звёздочка, я называю ее Леной». И Лёва признался ей в любви. На следующий день, 4 августа, она уезжала, и при расставании они поклялись друг другу обязательно встретиться в этот день через год. А потом они стали писать письма друг другу. Но вот, что случилось. Отец Лены в Красноярске был директором крупного завода, и когда он услышал от дочери эту историю, то, как умный человек, конечно, промолчал. Но с женой они решили, что категорически нельзя допустить такого брака Лены. Во-первых, Лёва был еврей, а, во-вторых, ко всему еще и  бедный еврей из неполной семьи, и не имеющий положения в обществе. У них были совершенно другие планы на свою дочь. И они стали тщательно контролировать почтовый ящик. Все письма от Левы они забирали и прятали. А матери Левы «добрые» люди посоветовали задуматься о своем будущем. Ведь если они поженятся, то Лева непременно уедет в далекую Сибирь к лучшей жизни  и останется там жить, а когда она его еще увидит потом? Мать же очень не хотела покидать родной город, рядом жили все ее близкие, здесь были похоронены ее родители. Лева был единственным ребёнком и смыслом ее жизни. Она очень испугалась и стала прятать письма от Лены. И Лева, и Лена очень переживали, что нет ответа на письма, но продолжали отчаянно писать, признаваясь в любви друг другу, и умоляя написать хоть строчку. Это было невыносимо.
Спустя несколько месяцев родители Лены придумали новый ход, они написали Леве подложное письмо от Лены, что она выходит замуж. У Левы все стало валиться из рук, целый месяц он ходил и молчал, совершенно убитый, он перестал есть. Мать очень страдала из-за его состояния, но, что же делать? Показать письма теперь было смертельно опасно для нее. И тут снова помогли «добрые» люди, они предложили ей хорошую партию для Левы, добропорядочную евреечку, учительницу Розу, чуть старше него. Их познакомили, и от обреченности Лева стал с ней встречаться, она действительно была доброй и симпатичной девушкой. Для Левы же жизнь потеряла смысл, он ни в чем не проявлял никакой инициативы, но Роза как-то скрашивала его глухое одиночество, постепенно он привык к ней.   
Наступило лето, и вот, бывают же в жизни такие совпадения, именно на 4 августа была назначена их свадьба. А Лена, эта милая «звёздочка», несмотря ни на что, приехала. Видимо, сила ее веры и любви была велика. Она приехала 4 августа и сразу с чемоданом пошла к Леве домой, она не могла ни минуты ждать. Был полдень, стоял сильный зной, Лена, измученная, еле дошла и стала стучать, но дверь никто не открывал. Вышли соседи и сказали, что сегодня у Левы свадьба. Лена упала в обморок, соседи вызвали скорую, и она ее увезла. Больше Лева ее никогда не видел. Свадьба была допоздна, молодым сняли жилье, узнал Лева обо всем только спустя несколько дней. Можно представить его состояние, он снова получил удар молнии, только уже сокрушительный. Он таки потом добился от матери правды, но дело было уже сделано. Поначалу он возненавидел было Розу, но Лева был, все же, добрым по натуре, она ведь ни в чем не виновата, надо было как-то жить. Потом появились дети, а еврейские мужья – одни из лучших мужей, они очень заботятся о семье.
Прошло 25 лет, и Лёва с Розой и детьми эмигрировали в Израиль. После его рассказа мне стала понятна его противоречивая натура, в нем стало жить словно бы два человека, один – добродушный, заботливый еврей, а второй – желчный, язвительный, озлобленный на судьбу человек, и было совершенно неясно, какой стороной он к тебе повернется в следующее мгновение.
Но это была еще не вся его история. Незадолго до нашего знакомства с ним случился третий удар молнии, может быть уже не такой силы, но, все же, это был удар. Неожиданно, он встретил девушку очень похожую на Лену. Миле было 28 лет, она работала в гипермаркете и у нее была такая же светлая улыбка, пронизывающая время. В Лёве все всколыхнулось вдруг. Он думал, что все давно в прошлом, но оказалось, что ничего подобного, все было очень живо и только затаилось болью внутри. Конечно, он понимал, что это самообман, иллюзия, но как же она была сладка, как упоительна. Он прекрасно осознавал, что между ними ничего не может быть, но вся душа его устремилась к этой сказке. Под благовидным предлогом он познакомился с Милой, которая была не замужем. В кафе он рассказал ей всю правду, Мила прониклась сочувствием к нему, а Лева попросил разрешения хоть иногда, хоть чуть-чуть видеться с ней.
Он стал тайком от семьи откладывать какие-то «левые» деньги и делать Миле маленькие подарки. Наверно, это все было нехорошо, но для Левы оказалось свыше сил отказаться от этих встреч. И вот, как-то во внеурочное время, он попросил меня одеться поприличнее, и заехал за мной. Он купил огромный букет каких-то разнообразных очень красивых цветов, и мы поехали в гипермаркет. У Милы был день рождения, а Леве было неловко самому дарить их при таком количестве людей, его мог кто-то узнать. Он на листочке написал мне фразы на иврите русскими буквами, которые я и высказал служащему на входе. Он ушел и, спустя некоторое время, по громкой связи было сделано объявление, а еще через несколько минут сквозь взгляды многих людей Мила шла ко мне. Даже я испытал определенное смущение, букет был велик, а Мила прекрасна. Она, как-то неловко улыбаясь, приняла букет, и было видно, что она явно смущена.
В жизни бывают ошибки, решающие нашу судьбу, которые уже нельзя исправить. 
Вскоре я уехал и никогда больше Леву не видел. Но во мне навсегда осталось чувство какого-то сожаления и сострадания о несостоявшейся единственной, может быть, большой любви.   

                * * *
О, эта горькая потерянность
Средь сладких жизненных пиров,
Бывает твердая уверенность, -
Мне счастья нет среди миров.

Но присмотреться, все несчастные,
Как одинокая слеза,
Хотя у них и беды разные,
У всех погасшие глаза.

И как похожи все счастливые,
Сквозь испытанья многих лет, -
Душевной радостью красивые,
На все собой дают ответ:

Любовь – не жажда обладания,
Чтоб наслажденье получить,
Она сильней огня желания,
Любовь – способность Свет дарить.

Поездки и маленькие истории

Самые необычные поездки (если это можно назвать поездками) у меня были на инвалидной коляске - «мерседесе», как я ее называл из-за удобств. Что это была за коляска – чудо (она и сейчас у меня, потрепанная и подломанная, но я люблю ее и храню, как реликвию). Вообще-то она называлась sunrise – утренняя заря. Я больше нигде таких колясок не встречал. Легкая, из дюралюминия, но достаточно прочная. Она в 2 раза легче наших железных. Ее запросто можно было занести на 5 этаж. Ручки с идеальным наклоном, а еще, что очень важно – два уступа сзади, на которых можно было нажимать и брать практически любые препятствия (до 40 см). Попробуйте с нашими колясками преодолевать приличные бордюры, это будет невыносимое зрелище, а ведь, к сожалению, это бывает нередко необходимо. А на моей sunrise запросто. Я много лет возил маму и несколько лет отца. Не просто возил, а по многу километров, так не делал никто. Например, я регулярно ездил из Кирьят-Нордау в Нетанию (12 км), обратно, да еще там около пяти, всего под тридцать. Но самый бывал прикол, когда мы ехали вместе с мамой, да, да, уж такого израильтяне отродясь не видали. Когда случался небольшой наклон, я становился на эти выступы сзади, и мы гнали вниз. Что тут начиналось вокруг, все кричали: «Ма корэ;?!» - что случилось?! Но я махал рукой, не обращал внимания, и мы мчались дальше.
По дороге из Кирьят-Нордау в Нетанию красивейшая береговая линия, виды на море, в некоторых местах мы останавливались и молились. В начале пути я еще запускал маму в гигантский деревянный городок из нескольких этажей и длиной под 100 м, и она, цепляясь за всякие поручни, проходила его весь, руки у нее были крепкие. В одном месте по дороге была площадка, с которой народ прыгал с обрыва с летающим крылом (тип парашюта) и потом долго парил над волнами. Помню, как откуда-то подлетел парашютист, а он, видимо был в ссоре с кем-то, кто был на площадке. И вдруг он начал выкрикивать какие-то оскорбления и ругательства. На земле он никогда бы так не кричал, это точно. Именно оттого, что он был в небе над нами, он стал с каким-то даже наслаждением кричать и издеваться. Думаю, что он почувствовал себя сверхчеловеком, тем более, что его нельзя было ударить.
В Нетании был огромный лифт, человек для 12-ти, для спуска с обрыва на пляж.
К нему шел небольшой мост, а на входе, как обычно, охранник, проверяющий детектором каждого на предмет бомбы. На пляже большая площадка с разнообразными бесплатными тренажерами. Чего там только не было. Мне нравилась имитация лыж – каждая нога на отдельной качели, а руки на качающихся палках, причем кататься так могут одновременно двое с противоположных сторон. Раздевалок таких, как у нас, нет. Они совмещены в одноэтажном здании с туалетами и душами. Ну, конечно, еще дополнительно души на пляже. Песок мельче, чем у нас, как на рижском взморье. Кстати, вернуться из Нетании можно было и на автобусе, где, почти в каждом специальные выдвигающиеся и наклоняющиеся площадки для заезда детских и инвалидных колясок. А еще я видел, как инвалид подъехал к своей легковой машине, сел в нее за руль, взял какой-то пульт, а потом вдруг из багажника  машины вылез специальный кран с несколькими коленами, развернулся, поднял его коляску и занес назад в багажник.
Как-то мы закинули мамину коляску в багажник автобуса и поехали в Тель-Авив, а оттуда на коляске по берегу в его пригород – древнейшую Яффу, которой около 4000 лет. Это было очень красиво, всюду необычные цветущие деревья, - сиреневые жакара;нды, ярко-красные птицы феникс (деревья - пожар), высокие пальмы вдоль берега. Везде на пляжах площадки с тренажерами, а в море множество яхт. Потом пошли разные церкви и соборы, но православного храма, к сожалению, не было.
Чаще же мы ездили на коляске к одному из любимых мест отдыха, - озеру с утками, окруженному огромными эвкалиптами. Эфирный аромат от них разносился на много метров, я привозил пучки с целебными листьями домой. 
Бедная моя коляска – «мерседес». Однажды, в Феодосии предложили спустить маму в коляске с наружной лестницы библиотеки. Мы с одним мужчиной взялись по бокам, а другой крупный мужчина взял за ручки сзади. И вдруг он в середине лестницы отпустил эти ручки, как-то они соскользнули у него. Мы полетели вниз, а он таким большегрузом упал сверху на нас. Мы все отделались ушибами, а его увезла скорая. Коляска, конечно, была всмятку. Я потом долго ремонтировал ее, выгибал, вставлял стальные стержни, теперь она с трудом раскрывается, но все- же я даю ее людям, она еще послужит.
А в Израиле наши поездки надолго прекратились из-за трагического случая. Ближе к концу маминого пребывания, она стала больше падать. Однажды рано утром, она закипятила для чего-то большую кастрюлю воды, литров на шесть. Вдруг, стала падать вперед и толкнула плиту. А сзади плиты была откинута высокая крышка для нее. Крышка оттолкнулась от стены, упала на кастрюлю,  а кастрюля опрокинулась на маму. Я был в другой комнате и услышал сильный крик. Мама сидела на полу и кричала. Почти все тело было обварено. Я начал заливать ее холодной водой из ведра. Потом ее увезли в больницу. У нее было обварена значительная часть кожи. Здесь бы она не выжила, но там ее спасли. Она лежала в разных больницах. Маму оборачивали в специальные материалы, пропитанные мазями. Под конец пребывания в Израиле отец начал терять память. Это было страшно для него, так как он был педантом, и каждая бумажка бывала у него на месте. А тут вдруг он как-то незадолго до отъезда из Феодосии говорит: «я не знаю, где деньги и билеты». Мы их трое суток искали в квартире. Они оказались в дальнем углу кладовки в старом чемоданчике. Так вот, отец захотел навестить маму в больнице, а мне надо было на работу. Тогда я еще не осознавал, насколько он болен. Я ему подробно все нарисовал и написал. Он же, выйдя из автобуса, пошел в противоположную сторону. Мне звонит возмущенный мужчина, который ему помог и говорит, что сейчас позвонит в полицию и меня отправят в тюрьму. Я испугался, это был бы крах. Еле его уговорили не звонить. В Израиле особое отношение к старикам и детям. Отца мне было возить на коляске тяжелей, он весил более ста килограммов.
Конечно, я не мог не поехать в Иерусалим в Храм Гроба Господнего.
Мы приехали в Иерусалим в шаббат (в субботу), поэтому торговали только арабы. Купили по праздничному набору свечей – 33 шт. белого цвета. Гологофа, на которой был распят Иисус, находится прямо внутри храма, и мы по крутым ступеням поднялись на нее. Меня поразила скульптура Марии из белого мрамора, сделанная очень натурально, с совершенно живым страдающим лицом и грудью, пронзенной кинжалом. Потом мы спустились к камню, на который было положено тело Иисуса после снятия с креста. Снаружи склепа, в котором получает православный священник священный огонь на Пасху, были какие-то железные строительные леса. Как пояснили, их строили для ремонта после пожара около 80 лет назад, а оставили из-за возникшего конфликта между конфессиями – кто будет снимать? Вход в склеп узкий и очень низкий, чтобы войти, каждый должен наклониться. Очередь большая, входят по одному, и, действительно, испытываешь какой-то особый трепет в ту минуту, когда там, в этой маленькой пещерке, находишься один. Снаружи Храма есть одна колонна с трещиной и рассказали такую историю, случившуюся в начале 20-го века. Мусульмане, сидевшие на высокой стене за Храмом, стали насмехаться над православными, говоря, чтобы они показали, где их Бог. И тогда вдруг раскололась колонна, и из нее появился огонь. При виде этого мусульмане с ужасом стали прыгать со стены, ломая себе ноги, и многие из них потом приняли православие. К сожалению, православная зала в этом Храме была продана католикам революционным правительством после 1917 года, так же, как и зала в Храме Успения Богородицы, находящимся глубоко под землей, можно сказать, под слоем многих веков. Там до сих пор висят люстры с царскими орлами.
Самое глубокое место Храма Гроба Господня, куда надо спускаться по ступеням, это место нахождения в 4-м веке Креста Господня царицей Еленой, престарелой матерью императора Константина. Большие четырехгранные гвозди при распятии вбивали, конечно, не в кисти, как по традиции написано на иконах, а в запястья, иначе тело бы сорвалось. 
Еще был такой случай. Арабы–христиане очень эмоциональны. Они ожидают в Храме Священный Огонь перед Пасхой не так сосредоточенно и спокойно, как другие. Они кричат, шумят, смеются, многие садятся на плечи друг другу, машут руками, в общем, ведут себя, как дети. И однажды их из-за этого выгнали из Храма. И Священный Огонь не появился, пока арабов обратно не впустили в Храм. Во дворе Гефсиманского сада растет маслина, которой 3000 лет. Прямо из середины огромного древнего ствола растет молодое дерево. Под этой маслиной еще сидел Христос с учениками, и тогда оно уже было древним. Такого дерева нигде больше в мире нет. Про Иуду сказали так, что он был членом секты кинжальников и идейным человеком, иначе бы он не швырнул эти тридцать сребренников на землю. В то время ведь евреи боролись с римскими оккупантами и для многих Варавва, убивший римского сотника, был понятнее Христа, призывавшего подставить вторую щеку. Старейшины убедили Иуду выдать Христа, так как он, по их мнению, раскалывал истинную веру, и обещали не предавать его казни. Повесился же Иуда, поняв, что его обманули, и, не выдержав осуждения народа, любившего Христа.
Я был в Сионской Горнице, - месте Тайной Вечери, открытом крестоносцами в 12 веке. Экскурсовод сказал, что преломлял Христос не хлеб, а мясо козленка, так как хлеб перед Пе;сахом запрещен. Есть можно было только мацу;. Кстати, караимская маца, которую делала мама, мне больше нравилась. Это были толстые, сантиметра в два, круглые лепешки без соли, с рисунком солнца, покрашенным желтком.  А путаница могла произойти, так как на арабском языке мясо – лахэ;м, а на иврите хлеб – лэхэ;м. Хотя, все-таки это, вероятнее, был хлеб, так как Христос утверждал Новый Завет, и хлеб, как Его тело, был символом бескровной жертвы. Обычай мыть ноги перед едой существовал потому, что во время еды возлежали и ноги были у головы соседа.
Был я также из уважения у стены плача. Перед входом на площадь нас проверяли металлоискателем, а потом бесплатно выдавали на голову кипу. Все вкладывали записки с нематериальными желаниями в щели стены, упирались в нее головой и руками, потом молились.
Ездили мы в южный город Израиля Ашдод, там было много феодосийцев, но он и больше обстреливался. Там была и караимская кена;са (от байт кне;ссет – дом собрания). Перед посещением кенасы, где службу должен вести караимский газзан, неожиданно перед нами выступил еврейский раввин со своей проповедью, в которой меня очень резанули слова: «Христос – главное зло Израиля». В Крыму никогда бы таких слов среди караимов не прозвучало, а там караимы явно подвержены ревизионизму. И в кенасе я как-то благодати не ощутил.
Очень интересен большой морской порт на севере Израиля – Хайфа. Еще севернее него леса и природа больше похожая на природу Крыма. А в Хайфе много храмов, в том числе православные. А на большой горе с террасами внутри города великолепный бахайский дворец. Там все очень ухожено и за туристами по пятам следуют работники, подбирая любую бумажку. Бахаизм, я бы сказал, крайне либерален – нет священников, все равны и должны содействовать миру, добру и процветанию. Ну что ж, тоже хорошо, во всяком случае, душевно.
Однажды я поехал на Мёртвое море, где раньше были города – Содом и Гоморра. Рядом со мной сидел очень милый мужчина, с которым мы разговорились, он как-то был даже слишком обаятелен. Он оказался гомосексуалистом, и тогда стал мне неприятен. Но, все же, я выслушал его историю. Он жил нормальной жизнью с женщиной, а потом его в какой-то компании изнасиловали мужчины. Он испытал такой силы наслаждение, что больше не мог быть с женщиной и теперь постоянно ездил на слеты своих собратьев в Голландию, где их было очень много. Когда я пытался как-то увещевать его, то он делал вид, что слушает, а на лице его разливалась какая-то маска своего сладострастия, и это было неприятно видеть. Утонуть в этой пересоленной рапе Мертвого моря, конечно, невозможно, тело наполовину над водой, но упаси Бог иметь ранку, жжёт страшно. По тропе к воде по сторонам какая-то очень вязкая глина, я, в виде эксперимента, сделал несколько шагов в сторону и стал медленно погружаться в трясину, меня с трудом вытащили двое мужчин.

                Лики и изнанка Израиля    

Нигде в жизни я не испытывал большего контраста. Я все время где-то глубоко в душе ощущал какой-то восторг, что я в земле обетованной, где ходили Христос и ученики, Матерь Божия. Это упоение после молитв расцветало стихами.   
   
     Полюби себя.

Полюби себя сказочной
Неразгаданной тайной,
И зарею, и радугой -
Станешь феей желанной.

Просыпайся росинкою,
Нежной песенкой лейся,
Стань своею улыбкою,
Над собою посмейся.

Ощути, как рождаешься
Чем-то новым прекрасным,
И для всех появляешься,
Словно, солнышком ясным.

Полюби себя вечную –
Станешь все понимающей,
Чьей-то болью сердечною,
Как детей, всех прощающей.

Есть великая истина
В твоем сердце горящем,
Беспредельном и искреннем,
Без остатка дарящем.

Просто так полюби себя,
Как созданье чудесное,
Так, как любят и ждут тебя,
Ведь ты чадо небесное.

И любовь твоя светлая
Всюду радостью станет,
Пусть почти незаметная,
Но она не обманет.

       Несмотря на все противоречия, большинство израильтян готово прийти на помощь ближнему, помочь и всячески поддержать в трудную минуту. Вещи, которые не нужны, могут выносить в мешках не только на мусорку, но и вывешивать при в ходе в подъезды. У многих, соблюдающих традиции, большие семьи, чаще у эфиопов и хасидов. 7-9 детей, идущих вереницей за матерью, не редкость. Полицию и армию народ очень уважает. Зарплаты в полиции высокие и взяток они не берут, так же, как и в государственных учреждениях. Некоторые из олимов, особенно с Украины, по привычке, пытались давать взятку для решения какого-то вопроса, но это бесполезно.
У меня бывало несколько самых «классных» работ. Какое-то время я бывал на разных подменах. Однажды Марек повез меня на сутки охранять какой-то большой склад вдалеке от населенных пунктов. Оказался он в апельсиновой роще. Я лежал в этой роще, усыпанной упавшими апельсинами, и читал какую-то увлекательную книгу, за это мне еще платили неплохие деньги. Конечно, я быстро ими объелся и уже не мог на них смотреть. В Израиле бывает их перепроизводство, этими апельсинами кормят даже свиней, но и они зачастую воротят свои морды. А на ночь я лег спать в какой-то деревянной беседке, чем не рай?
А однажды он привез меня вечером на ночь охранять какой-то магазин, который находился на открытой площадке второго этажа. А работники уже ушли и все заперли. Вокруг был забор, а выше балкон. Марек говорит: «Залезай!». Ну, я и полез. Что тут началось, откуда-то набежала толпа, в которой раздались крики, что надо вызывать «миштару». Я смотрел сверху, как Марек махал руками и пытался их перекричать. Насилу он успокоил народ, заверив, что я не вор, а охранник. Там я тоже чудесно устроился спать под звездами, имея с собой спальник. Но не все бывало так гладко. Один раз Марек привез меня убирать мусор в каком-то строящемся детском садике, и уехал. А тут неожиданно случилась облава, они регулярно устраивались полицией для ловли всяких потенциальных террористов и нелегалов. Куда деваться? Мне пришлось закопаться в этом мусоре за перегородками и, к счастью, меня не обнаружили. 
Ездил я по всему Израилю на большом джипе подручным у Ади, ему надо было обустраивать полками стены разных магазинов. Как-то попали мы на «датишный» (иудаистский) юбилей с кучей угощений, где все были очень стильно одеты, включая 8 детей. А оттуда поехали работать на палестинскую территорию. Потом Ади пришлось от меня отказаться, так как от него стали требовать платить за меня подоходный налог.
Ну вот, я и подошел к двум своим большим последним работам в Израиле – в «Arcaffe» и гигамаркете «Ikea».
На юг от Кирьят-Нордау в сторону Нетании через мост была большая промзона. Там делали оптико-электронные приборы большей частью эмигранты – выходцы из моего инcтитута ЛИТМО (Ленинградского института точной механики и оптики). А я был достаточно опытным юстировщиком (точная настройка оптических приборов) и оптиком-механиком. Устроившись туда, я получал бы хорошие деньги, около 3000 долларов, а может быть потом и больше. Нужно было гражданство.  Я устал от тяжелых работ, и дай, думаю, в Израиле оформлю. Мы с отцом вместе поехали в Нетанию и пошли по какому-то адресу, но нам его неверно дали, а на другой день я передумал, - не судьба. И правильно сделал, потом замучился бы с документами при возвращения на Родину. А самое главное, Бог миловал меня, ведь, скорее всего, я мог его и не получить, так как не прошел бы собеседования, я бы не снял крест и на прямой вопрос прямо бы и ответил. 
На запад же от Кирьят-Нордау также находился большой мост через железную дорогу. Там была зона супермаркетов и кафе. Самое большое называлось «Arcaffe». Кем меня могли туда взять, как низшее социальное звено? Да, конечно, мойщиком посуды, уборщиком и мусорщиком. Но это было для меня все равно повышение по социальной лестнице, по сравнению с подсобником на стройке, наверно, за годы я этого заслужил. Кафе было огромным, вытянутым в длину, с несколькими залами, столиков на 50, да еще снаружи перед входом была терраса столиков на 20. То есть заполненным кафе вмещало более 250 человек. У меня была моечная машина, но все равно многое приходилось делать вручную, кроме того, иногда, она выходила из строя. Думаю, что я перемыл там посуды больше, чем дома женщина за свою жизнь. Обычно посуду мне приносили официанты, но иногда приходилось выходить за ней в зал, поэтому у меня была белая рубашка, приличные брюки, а в мойке я надевал фартук и резиновые перчатки. Руководил кафе «ватик», он хорошо все понимал, был деловит и не заносился, и с ним было приятно общаться при необходимости. Израильтяне, вообще очень любят кафе, гораздо больше, чем у нас. Ведь у них американский образ жизни с несколько восточной закваской. Дома готовить не принято, жена не будет тебя ждать с вкусным ужином, в лучшем случае быстро приготовит какой-нибудь полуфабрикат. Рано утром кофе с булкой и на работу, днем, зачастую, никаких тебе обедов, супы они обычно не едят, а гамбургер, или что-то второе горячее в кафешке, вечером опять гамбургер, потом, бывает, что надо кому-то заехать к любовнице, ну а к позднему вечеру домой спать. В «Arcaffe» публика была очень разношерстная. За дальними столиками обыкновенно шли деловые разговоры за кофе с сигаретой, за отдельным столиком какой-нибудь мужчина среднего возраста работающий в ноутбуке. Это, как правило, холостяк или разведенный, ему было тоскливо сидеть дома одному, а в кафе все же была некая иллюзия общества, ты как будто бы не один, а в компании. Многие мужчины в кипах, хотя кафе было светским, но по заказу могли подать и кошерное. Несколько столиков сдвигали для всяких празднеств и юбилеев. Позднее всего собиралась молодежь, гудела и танцевала до 2-х ночи, а в шаббат до 3-х, а потом была наша уборка до 4-х утра. На входе, конечно, уже в возрасте, охранник из русских с пистолетом и металлоискателем, любую дамскую сумочку положено было просматривать. Не один раз это приходилось делать и мне, когда я оказывался рядом, и посуды было немного, а он хотел в туалет или перекусить. За мойкой находилась кухня, потом длинный коридор и выход на задний двор с мусорными баками.
А теперь о моем первоначальном шоке. После как-то привыкаешь ко всему, но вначале…
«Arcaffe» было элитным и дорогим. Чашечка кофе могла стоить несколько долларов. Поэтому они держали марку. Ночью, в конце рабочего дня все оставшееся кофе, намолотое за день, высыпалось в мусор. А надо вам сказать, что это были особые, лучшие сорта, запах стоял за метр. Но на другой день молотый кофе оставлять уже было не положено. А его бывало много, подчас около килограмма. Я забирал его домой, потом увозил на родину, и оно пахло у меня еще спустя несколько лет. На кухне же такая картина. Достается большая головка сыра высшего сорта, диаметром около 30 см, с плоскими основаниями и высотой около 10 см. Так вот, большим ножом отсекаются края сантиметров по 5 в толстой части и выбрасываются в мусор, так как это не кондиция формы. 
То же самое делается с большим кругом ветчины. Так же мне приходилось выливать все оставшееся молоко, горячий шоколад. Бутерброды же делали явно не кошерные. Хасидов, наверно, вывернуло бы наизнанку, когда бы они увидели эти гигантские бутерброды с ветчиной, сыром, зеленью и майонезом (в иудаизме категорический запрет на соединение молочного с мясным). Они оставались ночью в большом количестве, и их тоже надо было выбрасывать. Еще там пекли особый свой хлеб – огромные караваи с зеленью и всякими орешками и семечками внутри. Самым страшным для меня было, что все эти караваи перед Песахом надо было выбрасывать в мусор. Мой троюродный брат служил в Израильской армии. Вечером там выбрасывались сотни килограммов оставшейся еды. А за сеткой с колючей проволокой находились истощенные палестинские дети с голодными глазами. И однажды вечером из армейской кухни вывезли за сетку высокую тележку с продуктами (около 2 метров высотой). Продукты, конечно, стали расхватывать. А потом солдаты увидели, как мальчик постарше ударил молотком по голове мальчика помладше и забрал продукты. Больше они тележек не вывозили. 
Так вот, многое из продуктов я не выбрасывал. Ночью набирал в большие пластиковые мешки и меня подвозили по дороге через мост. Это, конечно, было не положено, но на меня смотрели сквозь пальцы, - это была моя привилегия, как па;рии, как мойщика посуды и мусорщика – низшего социального звена. Утром приходили разные пенсионеры нашего района, знакомые папы и мамы, и разбирали продукты. Нередко я шел пешком через мост, когда не было попутной машины и «товара» было меньше. Случались и травмы. Однажды, уже ночью при уборке посуды со столов, я несся с подносом и провалился ногой в сливное отверстие около 20 см в диаметре. Они были закрыты решетками, но ночью я их открывал для чистки, торопился и забыл. Я ободрал ногу, было очень больно, но, к счастью, не сломал. Заправляла кафе молодежь. Помню, как ночью в Песах, управляющая кафе девушка залезла на стол и танцевала. Ну что ж, у нее были на это силы и задор, а я к ночи уже бывал без сил. А еще израильтяне, практически, не едят курицу со шкуркой. Рядом с «Arcaffe» был магазин, где все то, что у нас стоит приличные деньги, например крылышки, отдавалось хоть мешками за бесценок, и мама у меня все это вкусно готовила. В минуты краткого отдыха после выброса мусора на заднем дворе, я ложился на какой-нибудь картон, поднимал ноги вверх и упирал их в колонну. Дальше был пустырь и железная дорога, а над головой звёзды. Там ночью я написал песню:      
   
В радуге наши весны

У звезд своя великая печаль, –
Им никогда друг друга не обнять,
И, может, оттого себя не жаль, -
Светить для всех и жертвенно сгорать.

Не грустите так, Звезды,
Я вас благодарю,
В радуге мои весны,
Синюю вам подарю.

Земля когда-то девственна была
Душистый ублажал ее покров,
И по небу счастливая плыла,
Не видела она кошмарных снов.

Льют во мне твои слезы,
Дорогая Земля,
В радуге мои весны,
Зеленая будет твоя.

Измаянный тоскою, человек,
От жизни потерявший все ключи,
И день так долго тянется, как век, -
Взгляни на пламя тихое свечи.

Вступим в ранние росы,
Бо;сые, - ты и я,
В радуге наши весны, -
Вместе – одна семья.

Иногда Марек отправлял меня на подмену мойщиком посуды и уборщиком в другое кафе в городке в сторону Тель-Авива. Оно было небольшим и там было, конечно, легче. В нем я познакомился с репатриантом с Украины Михаилом, работавшим на кухне. Мы подружились. Однажды Михаил говорит: «Пошли в выходной на берег моря жевать кат». Это слегка наркотические пучки листьев кустарника йеменских евреев, они будоражат и поднимают тонус. Берется большой пакет пучков этих листьев, человек набивает, сколько сможет, себе за щеку, медленно пережевывает, сплевывает, затем новая порция, а потом он балдеет. Кат не запрещен. Мы с Мишей сидели на пустынном песчаном берегу, засовывали себе за щеки эти листья, медленно жевали и смотрели на море. Так продолжалось где-то с полчаса, я устал жевать и сплевывать, было какое-то задубение во рту, но никакого задубения и кайфа в голове я не почувствовал.
Еще как-то Миша говорит: «Знаешь, у моей жены беременность и плохие анализы». Я ему говорю: «Пошли на море молиться». Михаил: «А как же мы будем вместе молиться, я же ведь иудей?». Но он был, все же, какой-то особенный иудей, он признавал Христа, как пророка. И я сказал, что подберу нужные слова для совместной молитвы, которые бы не противоречили нашим верам. И мы молились. Спустя пять дней у его жены анализы выправились.
Михаил сильно разругался по какой-то этической причине с начальником и собирался уходить, но сама работа его очень устраивала. Тогда я стал все время молиться за него и начальника, и, спустя несколько дней, совершенно необъяснимым образом их отношения улучшились, а потом они стали даже дружескими. Также в «Arcaffe» у меня как-то испортились отношения с одной из кухонных работниц, а я в определенной степени зависел от нее, к тому же у меня была очень тяжелая работа, и всегда было к чему придраться, да еще я был нелегалом, работу бы я мог больше не найти. Мне было тягостно, но я решил поступить по-христиански, то есть ответить добром на зло. Дается это всегда очень трудно, но я стал молиться о ней, и, опять же, самым чудесным образом, спустя неделю, она стала там моим лучшим другом, и потом, напротив, покрывала мои недостатки в работе. Еще до того у меня был случай в Феодосии, когда я пошел работать на тяжелую работу грузчиком, - таскал керамическую плитку, разгружал лопатой бетон, счищая с машины и т.д. Там был какой-то здоровый парень, который все время притеснял меня, толкал, обзывал, на то были определенные причины, я слабо справлялся с работой, у меня не хватало сил. Но все равно было очень обидно и хотелось как-то резко осадить его. Но я вздохнул, сдержал себя, и стал молиться о нем про себя, прямо там, таская плитку. Спустя пятнадцать минут, ему что-то попало в глаз (там было много пыли). Я подошел и помог ему вынуть соринку из глаза. Практически сразу он стал ко мне очень хорошо относиться, но все равно мне потом пришлось уволиться, так как я не справлялся с работой, не мог выполнять ее с необходимой скоростью.
А еще иногда смирение творит чудеса. Я вообще-то всегда мало отличался этим качеством, но все-же как-то был такой случай. Я прилетел из Израиля в Симферополь и поехал на автостанцию с большой сумкой. Там ко мне подходит милиционер и спрашивает, мол, откуда и куда? Я все сказал, тогда еще вопрос, есть ли у меня деньги и сколько? Я и говорю, что есть 2000 долларов. Ну-ка, он говорит, пошли, и завел меня в свою комнату при вокзале, где было еще двое милиционеров. Они спрашивают, есть ли у меня декларация на эти деньги? А я ее не оформлял. Говорю, что нет. Ну, тогда, они говорят, мы у тебя эти деньги изымем. И здесь произошло что-то совершенно необычное, что, наверно, бывает вообще очень редко. Я ведь тяжело зарабатывал эти деньги несколько меяцев. Но вдруг как-то выпал из пространства и неожиданно для себя и для них говорю очень спокойным голосом: «Ну что-ж забирайте, значит судьба такая». Видимо, они совершенно не ожидали такой реакции, люди вели себя совсем по-другому.  Воцарилось молчание. Потом старший не выдержал и говорит: «Иди, иди отсюда!». Они не смогли через что-то переступить, выросла какая-то стена. 
В последнем 2009-м году моего пребывания в Израиле, я уже работал одновременно на двух работах, даже самому было удивительно, как я справлялся, видимо появилась хорошая сноровка и какое-то минимальное знание языка. Это уже было незадолго до смерти отца, я успел помочь ему дописать книгу о его военном детстве в оккупации - «О том, что помню», где он описывал, в частности, как их возили на расстрел, но они чудом спаслись.   
Я устроился в бригаду уборщиков в гипермаркет недалеко от «Arcaffe». Это была не такая тяжелая работа, как мойщика посуды, там я был один, а здесь все как-то распределялось, и даже было время поесть. Зал был гигантским с любыми съедобными и промышленными товарами. Мы ходили следом за покупателями, подметая и моя полы. Тяжело было убирать разбившуюся трехлитровую бутыль постного масла. На лужу с осколками насыпали кульки соли, или, что лучше, муки, она хорошо впитывала масло. Неожиданно, даже парадоксально, там написалось стихотворение:

                * * *
Мой Боже, есть на свете только Ты,
Все остальное призрачно и тленно, -
Являешься нам в формах красоты
И мы Тебе внимаем упоенно,

Когда грозишь нам праведным судом,
То в ужасе священном замираем,
Когда ж лавровым чествуешь венком,
Тебя благодарим и восславляем,

Влюбленным даришь свой заветный стих
И шепчешь вдохновенно их устами,
Склонившись над могилами родных,
Ты плачешь покаянными слезами,

И это Ты руками матерей
Качаешь в колыбели сыновей
И зарождаешь первые мечты, -
Есть только Ты, мой Боже, только Ты!


На работе в Израиле (за исключением стройки) нет разницы между мужчинами и женщинами, и мы мыли женские туалеты, куда без всякого стеснения заходили женщины. Но интересно, что там было много разного начальства, которое не ладило друг с другом. Например, я говорю начальнице: «Вода течет в туалете», а ей наплевать, так как в том отделении другой начальник. И здесь тоже самым тяжким для моей души оказалось возить на мусор огромные, выше человеческого роста прямоугольные корзины-тележки с продуктами. Называли их агала;. Они были полностью загружены клубникой и другими фруктами, замороженными курами и много чем еще. Все это надо было выбросить в мусоросборник, а потом включить трамбовочную машину. А ведь продукты были вполне съедобными, но прошедшими срок годности, например, тушки кур уничтожались через три месяца после глубокой заморозки. Вот оттуда ничего выносить уже нельзя было, а только что-то съесть. Все это была не тяжелая, но мучительная работа. Гораздо веселее было на улице, где на  огромной площади находилась стоянка для машин. Ведь на автобусах туда, практически никто не ездил. Покупатель вывозил большую корзину на колесах с продуктами и катил к своему авто, и там корзину бросал. Везде рядом с машинами были закреплены горизонтальные металлические  трубы (около 5 см в диаметре) на высоте около метра, куда закреплялись корзины. В каждой корзине был ящичек с прорезью, чтобы ее отцепить от трубы и взять в гипермаркет, надо было бросить монету в 5 шекелей. У нас же были специальные ключи, вставлявшиеся в прорезь. Были разные ключи к разным корзинам, но у меня со временем появился универсальный ключ, которым я очень дорожил. За доставку же из магазина корзинки к авто нам платили чаевые, иногда очень приличные. Рядом же был еще огромный четырехэтажный магазин с эскалаторами, куда тоже забирали корзины. Еще там была многоуровневая автостоянка, и на плоской крыше тоже было много автомобилей. Везде надо было ходить и искать корзины, это было развлечение. С 8 утра до 16 часов я работал там, а с 17 часов до 3 ночи в «Arcaffe», которое было недалеко. По дороге был забор с начинающейся стройкой, там под деревьями я падал и отсыпался час между работами. Мне надо было уже улетать и меня решили в этом гипермаркете «кинуть» на деньги, как «туриста». Разбираться было некогда, и я улетел. Тогда отец поехал в этот гипермаркет и заявил, что он израильский корреспондент. А отец был крупный, с палкой, и у него был очень внушительный и авторитетный вид. Он сказал, что напишет про все их художества в газету, а материала о всяких нарушениях я мог ему предоставить немало. Они испугались и срочно привезли ему домой мои деньги, да еще с компенсацией за моральный ущерб.
Отец часто задыхался из-за воды в легких и спал в последний год своей жизни, сидя в кровати, так было легче дышать. Добавлялась еще психосоматика, когда он думал, что сейчас умрет, то задыхался еще сильней. Тогда я молился, кладя ему руку на голову, и ему становилось легче. Тогда же мы видели небольшое землетрясение. Я сидел у столика с компьютером, а отец рядом на диване. И вдруг столик стал ощутимо раскачиваться. Я автоматически бросил взгляд на отца с вопросом: «что ты делаешь?», но вдруг понял, что нога его далеко от столика. Нам стало страшно. К счастью, продолжалось это около минуты.
Отца возить к морю на коляске было трудней, он весил раза в полтора тяжелей мамы. Мы делали с ним у моря гимнастику и молились.   Второй раз я летел в 2009-м году в Израиль 27 октября. Когда я стоял в Бен-Гурионе в 23.30 в очереди на проверку документов, позвонила мама и сказала, что папа несколько часов назад скончался. Я ее как-то потом спросил, когда ты была в жизни счастлива, так чтобы это было сильным, острым ощущением. Она сказала, что первый раз, когда ее отец Борис в 1944-м году вернулся с фронта и подхватил на руки ее и маленького братишку Юру. Второй раз, когда я родился, а третий раз, когда мой отец, ее муж Савва перед смертью признавался ей в любви. Таких слов она никогда в своей жизни не слышала.    


                * * *
О, сколько боли есть в утрате
Любимых наших навсегда,
И для детей, и на закате
Так мало значат здесь года.

Застынет время нежной вязью
Таких к нам добрых глаз и рук,
Когда и в счастье, и в несчастье
Незримый рядом милый друг.

И верится, что так же любит
Из неразгаданных высот,
И сострадание в нас будит,
Своей любовью в нас живет.

Как все, что в памяти священно
Нас охраняет от беды,
И в свете том душа нетленна
Над миром лжи и суеты.


Прилетел брат с женой. Отец непременно хотел быть похороненным на родине, где его любили, ведь он был таким человечным. Но как? Везти гроб с телом никаких денег не хватит, надо кремировать. А вот здесь-то была и проблема. Для верующих евреев кремация была запрещена, как память о геноциде. А если где-то в Израиле появлялись крематории, то хасиды их старались запретить, поджечь и разрушить. С большим трудом на окраине удалось найти какой-то полулегальный крематорий. Потом брат с женой улетели с урной с прахом, а я остался с мамой. Когда в аэропорту проверяющая девушка спросила брата, что это за урна? Он, не задумываясь, ответил: «Это папа». Она шарахнулась в сторону.  На третий день смерти отца, вдруг я сильно ощутил его перед собой. Я почувствовал всё его какое-то тяжкое состояние и у меня написались стихи: 

На третий день смерти отца.

В меня вдруг вошла грусть отца -
Его безысходность последняя,
Его ожиданье конца,
Его невозвратность осенняя:

 «Меня расстреляли в тюрьме
И детская песнь недопетая,
Бреду наугад я во тьме,
О, где же моя память светлая?

Где мама моя? Где жена?
Погладьте меня, дети милые.
Осталась душа вдруг одна.
Одна пред своею могилою.

О, край мой далекий родной!
Как жить без корней может дерево?
Лишь там обрету я покой,
Закончилось все, что отмерено.

В какой цепкой власти любовь
Пугающего подсознания,
Но умер и в свете я вновь,
Люблю вас и верую, с вами я!

Развязаться с Израилем оказалось совсем непросто. Там все опутаны невероятным количеством каких-то кредитов и обязательств. Например, у родителей валялись какие-то навороченные для того времени мобильники, которые им навязали в кредит рекламные агенты. Они были очень дорогие, родители, конечно, не сумели ими пользоваться из-за сложности, а потом, вообще, после гарантийного срока они вышли из строя, а платить еще за них надо было долго. Многое, связанное с медициной тоже было в кредит. Хорошо, что у брата один из добрых знакомых был банкиром. Выплатить все было невозможно, хотя там не было ничего такого, типа квартиры, машины или мебели, он посоветовал просто уехать, вот и все. Что мы с мамой и нашей коляской-мерседесом и сделали.
У меня была какая-то щемящая смесь радости и горечи от всего испытанного и предстоящего. Все-таки, наверно, где родился, там и пригодился.       
         
                * * *
Я прощаюсь с тобой, Израиль,
Наверное, навсегда!
Как много телом моим ты правил,
Но духом же – никогда!

Как одиноко в тебе мне было,
Средь автострад и цветущих долин,
Как сердце мое кричало и ныло,
Закон твой – неумолим.

Но я благодарен тебе за море,
Где пламенел, сгорая, закат,
Я затерялся в его просторе,
И не вернуться уже назад.

Я благодарен тебе, Израиль,
За то, что душу мою взрастил, -
Я Бога истинного прославил,
И понял евреев всех, и простил.

                За гранью

В 1992 году я устроился работать трудовиком в специнтернате для слабослышащих, меня приняли, как имеющим высшее техническое образование (позже вышел запрет на такую возможность, надо обязательно было иметь пед. образование). Но чтобы тогда работать воспитателем, нужно было еще дополнительно психологическое образование. Я с юности увлекался психологией. Любимым психологом был у меня Владимир Леви и его книга «Я и мы». Там был такой эпизод, когда человек стал вдруг рассказывать своему собеседнику о прошедшем мимо них человеке такие подробности, которые никак нельзя было знать. Тот изумленно спросил: «Да как ты можешь это знать?». И тогда он сказал: «Я понял это по повороту его шеи». Это можно назвать чувствознанием – это больше, чем разгадки Шерлока Холмса, так как его выводы были основаны на дедукции, вполне научном методе. Здесь же было что-то гораздо большее, -интуиция и мгновенное ощущение человека. Не знаю, насколько Владимир Леви был верующим, но у него были такие стихи:

Безмолвие

И море будет спокойно,
и вечер прозрачен и тих,
По городу сонным безмолвьем
 пройдет вереница слепых,
И солнце опустится в море,
 песку отдавая тепло,
Не будет ни скорби, ни боли,
забудется все, что ушло.
И с башни часы будут мерно
 отстукивать каждый твой шаг,
И тронутый взглядом неверным,
 застынет опущенный флаг.
Безмолвие…
О, дай мне силу ветра
 и прозорливость цветка,
Прямолинейность метра,
 мудрость сетей паука.
Безмолвие…
О, дай мне веру камня,
 вечную жадность огня.
И горизонт сольется с морем
 в задумчивом сне,
И свет остывшего солнца
 мелькнет одиноко в окне,
Лишь луч, ушедший в пространство,
Не встретив препятствий, летит,
Убитый в стремительном танце,
 нашедший разгадку пути.
Безмолвие…
О, дай мне силу ветра
 и прозорливость цветка,
Прямолинейность метра,
мудрость сетей паука.
Безмолвие…
О, дай мне веру камня,
 вечную жажду огня,
Безмолвие, я знаю, ты слышишь меня…
Безмолвие…

В 1993 году я поступил в Харьковский университет на психологию. Это был платный (относительно недорого) укороченный заочный курс на основе первого высшего образования. Помню, как профессор Григорий Середа рассказывал о реконструкции установки. Если человек имеет чёткую и неправильную жизненную позицию, то невозможно его прямо, «в лоб» переубедить. Между вами вырастает стена, и что бы вы ему потом не говорили, то всё будет вызывать в нём внутренний протест. Есть две стадии реконструкции установки. На первой – вы должны принять человека таким, как он есть, не пытаясь его переделать. Надо проявить к нему эмпатию, вместить его душу в свою. Он должен почувствовать, что вы его друг, его второе «Я». Если это получится, то он начинает вас слышать, а потом вы можете начать изменять его мнение, как бы изнутри него, ведь вы же уже часть его.
С самого начала обучения начались некоторые странности.
 В общежитии рядом с нами была комната девчонок Кати и Вали, мы сдружились, иногда выпивали вместе. На потоке было более 80-ти человек. И вот однажды преподаватель вызвал к доске двух желающих – парня и девушку. Я смело вышел, так как имел уже актерский опыт, вышла и Катя. Преподаватель решил проверить степень нашей закомплексованности. Он предложил нам на глазах всей аудитории начать тереться спинами друг о друга. Я, как актер стал это делать вполне свободно, но умеренно. Катя же стала тереться неистово, извиваясь всем телом. После у нее в течение учебы обнаружилась шизофрения, и ее забрали в больницу.
 В то время в обучении допускались любые новшества. Педагогическую психологию доцент Мельникова нам стала преподавать на основе нумерологии. Это было настолько необычно и даже невероятно, что у многих было какое-то шоковое состояние. Конечно, основная профессура университета отнеслась к этому весьма скептически, и тем не менее.
Еще Пифагор когда-то изрек: «Мир построен на силе чисел».
Когда самый известный астролог СССР Сергей Алексеевич Вронский прочитал в 1974-м году на кафедре физмата ЛГУ лекцию по нумерологии, то она вначале была воспринята студентами весьма скептически. Каково же было потрясение студентов, когда потом, проведя собственную проверку по данным методикам, они убедились, что они работали на 89,7%. 
Пифагор, его ученики и последователи сократили все числа до цифр от 1 до 9 включительно, поскольку они являются исходными числами, из которых могут быть получены все другие.
Рассматривая любую важную дату, мы можем получить соответствующее число, ее характеризующее. Например, число дня рождения. Надо сложить все цифры до однозначного числа. Если взять мое: Получаем 2+3+9+1+9+5+7=36  3+6=9
Число дня рождения неизменно и имеет большое значение, т.к. человек, действующий против своих природных склонностей, заключенных в нем, встретит явные препятствия.
1 – число цели, которое проявляется в форме агрессивности и амбиции – всего, что начинается с «А», первой буквы алфавита. Соответствует энергии Солнца.
2 – число антитеза с такими крайностями, как день и ночь. Оно стоит за равновесие и контраст и поддерживает равновесие, смешивая позитивные и негативные качества.
Символизируется  Луной.
3 – означает неустойчивость и символизируется треугольником, который представляет прошлое, настоящее и будущее. Оно объединяет талант и веселость и символизирует собой приспосабливаемость. Соответствует Марсу.
4 – означает устойчивость и прочность. Его надежность представлена квадратом – сторонами космоса, временами года и элементами «огня», «земли», «воздуха» и «воды».
Это самое примитивное число. Планета Меркурий.    
5 – символизирует риск, достигая своего окончательного результата через путешествие и опыт. Отсутствие в нем стабильности, с одной стороны, может привести к неуверенности, но, с другой стороны, это число является и самым счастливым, и самым непредсказуемым.
Планета Юпитер.
6 – символ надежности. Оно находится в гармонии с природой. Это идеальное число, которое делится как на четное число 2, так и на нечетное – 3, объединяя таким образом элементы каждого. Планета Венера.
7 – символизирует тайну, а также изучение и знание как путь исследования неизвестного и невидимого. Это семь правящих планет, семь дней недели, семь нот гаммы. 7 объединяет целостность1 с идеальностью 6 и образует собственную симметрию, делающую его действительно психическим числом. Планета  Сатурн   
8 – число материального успеха. Оно означает надежность, доведенную до совершенства, поскольку представлено двойным квадратом. Разделенное пополам, оно имеет равные части (4 и 4). Если его еще разделить, то части будут тоже равными (2,2,2,2), показывая четырехкратное равновесие. Планета Уран
9 – символ всеобщего успеха, самое большое из всех элементарных чисел. Оно объединяет черты целой группы, что делает его контролирующим фактором, если оно развито в полной степени. Как трехкратное число 3, число 9 превращает неустойчивость в стремление. Планета Нептун.
Есть еще два дополнения. 
11- указывает на инициативу, обычно отсутствующую в вибрации числа 2, к которому оно сокращается. Также 11 усиливает решимость, отсутствующую у числа 2. В остальном разницы между ними практически не существует. Планета Прозерпина.
22 - придает стойкой основе числа 4 сильный оттенок мистицизма, преобладание внутреннего мира над внешним, светским. Чем это обернется для данного человек – добром или злом, пользой и выгодой или вредом, - все зависит от его личности, преобладающих качествах характера, нрава.
В общем, все мы погрузились в мир чисел и это было более, чем странно. Мало того, надо было сдавать экзамен по этим числам.
На выпускных экзаменах по общей психологии предложили темы на выбор и свободную тему. Занявшие первые три места освобождались от экзамена. Я любил фантазировать и придумал себе тему – почему между людьми нет телепатии и что случилось бы, если бы она была.
 Писал совершенно свободно, что хотел, и даже стихи. Работу назвал по строчке В. Высоцкого «Лучше гор могут быть только горы…».
И вдруг при объявлении результатов мою дипломную работу назвали лучшей, наверно это было слишком необычно для профессуры.   
Вообще, по природе, у меня научный склад ума, но при этом художественный вкус, что подтверждает борода. Она совсем не случайна, ее чаще носят люди романтичные и обладающие тяготением к искусству. Я стал на практике исследовать соответствие этих чисел реальной жизни. Но потом меня утомила сухость цифр, и я головой погрузился в классическую астрологию. Там всё было очень реально, красиво и наглядно. Весь этот круг планет, с углами между ними, раскрашенными разными цветами – красными, синими и зелёными, - это было романтично. Казалось невероятным, чтобы это могло иметь какой-то реальный смысл, отображающий душу.
И, тем не менее, в значительной степени это оказалось так. Любопытно,  что глубоко занимался астрологией Ньютон. Законы движения космических тел Кеплера были следствием его астрологических исследований. Когда шёл конкурс на памятник Эйнштейну в Америке, то самым интересным оказался памятник, где Эйнштейн изучает свой гороскоп, он серьёзно занимался астрологией, но научная общественность против этого взбунтовалась. Я не менее его был поражен точностью и глубиной своего гороскопа, вычислил время своего рождения до секунды, что кажется невероятным, если не понимать теорию резонансов.
Вообще, для меня это было время открытий и духовных исканий. Расскажу о «Камышовом коте».

                * * *

Облака на земле, может статься,
Рождены, чтобы ввысь устремляться,
Устремляться в поисках счастья.

Возвращаться на землю с песней
В легкой капле дождя небесной,
Возвращаться в поисках счастья.

Эта жизнь нам только снится,
Нам бы с каплей дождя той слиться,
Мы так часто, взывая: «Боже!»,
Просто ищем одно и то же, -

По земле и в тишь, и в ненастье
Мы блуждаем в поисках счастья.

А оно с нами где-то рядом,
То ль пронижет нас чьим-то взглядом
И останется в сердце искрой,

То ль дыхание чье-то близко
Станет нашим единым вздохом,

Иль сбираем его по крохам,
Чтобы чья-то душа согрета
Стала нашим сердечным светом.

Как то на пороге квартиры оказался тощий высокий мужчина средних лет, в национальном индийском наряде и шапочке, босиком.  У него было интеллигентное удлиненное лицо, светящееся мягкой улыбкой. Представился он странствующим фотографом по прозвищу «Камышовый кот». Сын известного скрипача из Москвы. Звали его Саша Горелик. Довольно таки добродушный и приятный в общении, правда, ощущалась в нем какая-то плохо скрываемая сильная страсть, неожиданная агрессия и неуравновешенность. Саша имел натуру очень увлекающуюся и взрывную. Работал когда-то кинооператором на Мосфильме. Говорит, что за него сватали дочку Юрия Соломина, но он уклонился, и была обида. Было в нем достаточно странностей. По юности он крепко «закладывал», но потом завязал. С 20-ти лет стал вегетарианцем, с женой развелся оттого, как он говорил, что она тайно ела колбасу. Я сам могу есть довольно быстро, но никогда в жизни не видел такой скорости поедания пищи, и такого количества, которое он мог сразу поглотить. Причем мы давали ему еду на мясном бульоне и он этого не замечал. При этом любил говорить: «Так бы и поубивал этих мясоедов!».
 У него было нарушение обмена веществ, какие-то желваки по всему телу, лечился он выпаренной своей мочой – натирался и пил ее. Как-то он вздумал у нас дома на Циолковского выпаривать свою мочу, запах в доме стал совершенно невыносимым, и я попросил его делать это в лесочке. 
В Москве он сдавал квартиру монашкам кришнаиткам и на эти деньги много путешествовал, как по бывшему Союзу, так и за пределами.
У него было много замечательных фотографий.
Расскажу несколько историй от его имени, дословно, как он описывал.

                Экзорцизм

Одно из первых моих путешествий было к отцу Андриану в монастырь в Печорах около Пскова в мае 1991 года. Прослышал, что там есть несколько монахов, занимающихся экзорцизмом («отчиткой», изгнанием бесов). Приехал в монастырь, добился аудиенции у отца Андриана. Вечером полчаса говорили в его келье. Передо мной сидел старичок 80-ти лет. На столе стояли какие-то пузырьки, бутылочки. На мой вопрос об «отчитке» сказал: «Да, гоню беса. Читаю древние книги. Пост плюс молитва и такая сила мне дана – когда бес «грызет» нервную систему – гоню, в других случаях советую обращаться к врачам. Утром приходи в 6 часов – увидишь». Да, увидел, на службе было около 100 человек. Отец Андриан читал молитвы, махал кадилом, кропил Святой водой. С некоторыми людьми стало твориться вот что – они начали хрюкать, мяукать, лаять, белая пена пошла изо рта, падали на пол в судорогах, кто-то головой вращал, кто-то рукой крутил, как в спортзале. Такое происходило с 20-ю людьми из ста, служба продолжалась с 8 утра до 13 часов. Отчитывал он один раз в неделю. Тягостное зрелище и к концу службы отец Андриан устал очень.
 Провел я в монастыре 2 недели, слушал хор, общался с монахами. В храме ощущалась благодать, там было все намолено за 500 лет. Жил у иеромонаха отца Пантелеймона, страдавшего астмой. Купался в бане с монахами, очень понравился мне напиток, настоянный на 40-ка травах в двух бадьях – кисловатый и сладковатый.
Сильное впечатление произвел на меня отец Андриан и «отчитка».

                Ведьма фиолетовой магии

Летом 1992 года судьба свела меня с ведьмой фиолетовой магии Катей из Кемеровской области. Было ей тогда 26 лет, а выглядела на все 55. Дикая, глаза навыкате. Через слово ругается матом, ест руками, сморкается в подол платья, которое у нее до пола. Она ведьма в 6-м поколении. Ее бабка вышла из «Ордена», но в Сибири вольный дух, еретиков любят и на потомках это не отразилось. У ее родителей рождалось до этого несколько детей, но их всех умерщвляли. Ее одну оставили в живых по особым знакам на ладонях и стопах.
Знала она всё, что ни спросишь. Например, спрашиваю про Олю, с которой познакомился год назад в трамвае, взял телефон и забыл про нее, а Катя смеется - она, говорит, устроилась в НИИ на работу, т.к. отдалась замдиректору. Всё подтвердилось, так же подтверждалось и про других знакомых. Про книгу Инститориса «Молот ведьм» сказала, что писал дилетант. Обладала огромной информацией. Зашли в музей народов Востока, где она прочитала лекцию о камнях и коврах. На одном ковре было написано «Узбекистан», она тут же сказала, что не Узбекистан, а северный Таджикистан.
Дома бегала за мной обнаженная, желая сексуальной связи, и я насилу избавился от нее через 11 дней.

                Лжепророк Виссарион
      
30 декабря 1992-го года у своих приятелей познакомился с женщиной, только что вернувшейся из Минусинска и рассказывавшей о чудесах Виссариона. Ехать решил сразу же. 31-го в 12 часов сел на поезд Москва-Красноярск. Новый год провел в вагоне, благо сам не пью и шумные празднества не люблю. 4 суток в дороге. Добрался до общины, встретили хорошо: умыли, накормили и поселили в фотостудии местного фотографа, не выходившего на работу по причине очередного запоя. Сибирь понравилась – мороз 40 гр., народ простой, открытый, бесхитростный, гостеприимный. Виссарион был бородатым мужчиной в красном балахоне с отработанными жестами и мимикой. Раньше он работал милиционером в Краснодаре – вел школу боевых искусств. Дал мне новую молитву последнего завета, которую я выучил наизусть. Сказал, что в прошлой жизни был Иисусом Христом. При нем в Минусинске целый штаб, ведающий его делами. Свои апостолы и Мария Магдалина. Выступал за единство всех религий под его эгидой. Женат, двое детей и жена беременна третьим. Тут у меня сломался фотоаппарат, я помолился его молитвой и…аппарат заработал. Удивлению моему не было предела. Публика около него довольно жуткая – какие-то все психиатрические. Но есть и простые, доверчивые, обманутые люди. В общине около 1000 человек. На меня стала нажимать Мария Магдалина – «Ты живешь в уникальное время, пришел Господь, твоя фотография никому не нужна, продавай квартиру, давай нам деньги, бери лом и лопату, и строй храм единой религии». На следующий день я уехал – не мог более выдержать религиозный психоз.
В Москве его молитва еще два раза меня выручила. В театре на досках на Юго-Западе, я снимал спектакль и аппарат сломался. Помолился искренне и…он заработал. Позднее на работе в одной из комнат закрылась дверь – была пятница. Сидеть до понедельника не особенно улыбалось. Два часа пытался открыть и безрезультатно, устал, пот градом пошел. Сел, успокоился, помолился молитвой Виссариона и…открыл через полминуты своим ключом неизвестный замок. Позднее мне таким же образом помогала молитва «Отче наш…» и крестное знамение, только надо все делать искренне. Думаю, что Виссарион – сильный экстрасенс и колдун.   

                Ведьма зелёной магии.

В апреле 1996 года я заехал в заповедник на Кавказе. На ночлег устроился к женщине 36 лет, живущей с тремя детьми. Работала Вера на самой низкооплачиваемой должности, чуть ли не уборщицей, прежнюю должность ее сократили. Мужа у нее не было и трое детей от разных мужчин, а на Родине под Волгоградом – старший четвертый с первым мужем. Участок земли, корова, двухэтажный дом. Гостеприимная, добрая, бессребреница. Рассказала о своей судьбе, своих поклонниках. Кто-то в отшельники пошел, кто-то повесился, кто-то утопился. С тобой, сказала, будет, между прочим, то же самое. Все в нее влюблены, бросают жен, детей. Стала показывать семейные фото, а также свои фото в обнаженном виде 24 на 30 черно-белые, снимал заезжий фотограф. Счастья нет у нее в жизни. Все ее любят, спят с ней, а счастья нет. По словам одного из мужей она представляет собой дорогой инструмент, который настроили, а играть никто не умеет. Повела меня в баню, истопила, помыла меня. Кормила, потчевала чаем, пирогами. Очень хорошо подружился с этим семейством и их котом. Вечером приехал ее приятель Сергей из Армавира – 30-ти лет, спортивного вида, с рюкзаком. Стал доставать ей подарки – и колбасу, и шпроты, и ветчину, конфеты, печенье. Когда Вера ушла на второй этаж навести порядок, то он мне сказал, что, побывав у нее, никакого Фрейда не надо. Приехал преодолевать свои комплексы.
Отвела Вера меня спать в дом приезжих. Дала мне одеяло, белье, истопила печку. А они остались вдвоем. После большого количества выпитого чая, я часто выходил на улицу. Была предгрозовая погода. Полная луна. Облака, то закрывали, то открывали ее. Сверкали молнии. Думал, как это можно снять на фото. С помощью комбинированных съемок в кино я знаю, как это делается, но фото – это совсем другое…
Под утро мне приснилась зеленая молния, входящая в мое сердце, под углом около150 гр.  Утром Сергей уехал. Я помылся в горной реке, потом пришел к Вере на кухню, где она готовила и сказал ей, что люблю ее и жить без нее не могу. Просто стал целовать за ней следы. Ранее такого я никогда не делал. Днем показывала мне свои наряды, сказала, что всё будет ночью. Рассказывала, как она голая гуляет в лесу с детьми. Как ее отец развратил ее в пятилетнем возрасте. Как ее любил президент одного из сибирских храмов общества сознания Кришны. У них обязанность два раза в день читать Махамантру по 108 раз. Бросил он читать Махамантру. Бил в себя в грудь и кричал: «Любил ли ты когда-нибудь женщину?!»…Ночь с ней описывать не буду! На следующий день уже были с ней, как муж и жена. Пошли копать картошку. Очень тяжело было, т.к. не выспался.
А на вторую ночь в 4 утра убежал от нее. Рассказывала мне про своего знакомого 25-ти лет. То она сходится с ним, то расходится, а у него есть девушка 18-ти лет. Сказал Вере: «Что ты молодому парню морочишь голову – отпусти его, у него есть девушка…Всем ты ломаешь жизнь!» И ушел. 15 км шел ночью в горах. Снег выпал.
Уехал и целую неделю не мог успокоиться. Думал, что поседею, сердце разорвется – как это такую любовь на фотоаппараты променял!

                Сила молитвы (мантры)

В ноябре 1996 года был в Калмыкии. Узнал, что в 10 км от Элисты – столицы Калмыкии, есть источник целебной горько-соленой воды. Решил до него дойти. По пути к источнику сфотографировал святое 1000-летнее дерево. Нашел два родника, вода очень невкусная, для питья не пригодная, но для лечебных целей годится.
На обратном пути пошел другой дорогой, мимо фермы. Скотоводы уже живут в домиках, а не в кибитках. Неожиданно на меня выбежали два здоровенных пса «чабанской» породы. Волков и воров они не боятся. Со здоровенными головами и зубами. Атаковали меня. Хорошо, что у меня была в руках фотографическая сумка из крепкой свиной кожи.
Целый час подставлял сумку в зубы одной, а вторая собака пыталась схватить меня сзади. Чабана не было - лаяли собаки громко, так что он или отсутствовал, или был пьян.
Что было делать? Степь – камней нет, палок нет, бежать бесполезно, кричать и звать на помощь тоже. Сколько еще я так продержусь?
Главное не терять спокойствия и твёрдости духа. На безымянном пальце тогда у меня был перстень с изображением Сатья-Саи-Бабы.  Был я несколько лет назад у Саи-Бабы в Индии, где из рук его струился священный пепел, материализовались разные драгоценные камушки и колечки, у людей же начинали течь слезы, всякая слизь и выходили все негативы. Мне же он тогда прямо на глазах материализовал и подарил этот перстень.
Я его поцеловал три раза и прочитал три раза «Харе Кришна мантру», и три раза пропел «Саиша шаранам, шаранам саиша» (из Бхаджана, посвященного Сатья-Саи-Бабе). Бхаджан – духовное песнопение, исполняемое несколькими людьми на молитвенном собрании…и, почему-то, через 5 минут собак не стало – исчезли куда-то, как все равно, что за горизонт убежали. Не знаю, отчего так произошло. Тут я вспомнил, что когда человек затрачивает хотя бы 5% усилий, то 95% - ему Бог поможет. Главное что-то делать, под лежачий камень вода не течет, и при этом еще попросить помощи у Бога.

Саша Горелик приезжал и останавливался у нас несколько лет, привозил и дарил книжки, фотографии, даже сапоги Алле подарил, но потом произошла неприятная история. Он оставил у нас на Циолковского на зиму свой рюкзак с книгами и аппаратурой, а кто-то залез через окно и украл его довольно дорогую аппаратуру. Он потом обиделся и больше мы не общались. Рассказывали, что в 2005-м году он 40 дней голодал на берегу моря, пил только воду, пытаясь так исцелять себя.

Был у меня такой длительный период, когда я искал своего духовного учителя, потребность была очень сильной, казалось, что у меня не хватает почвы под ногами. Большие надежды у меня были в 1997-м году на Людмилу Михайловну Шишкинскую.
Как то в июле я беседовал с одной женщиной о ее карте в скверике около Солнечного, где сейчас стоит фонтан Доброму Гению. И вдруг к нам подходит сухопарая женщина в возрасте, которая услышала несколько астрологических терминов. Она оказалась известным астрологом из Москвы – любимой ученицей знаменитого Сергея Вронского. А это было как раз время, когда он являлся для меня самым большим авторитетом, поскольку я только что отправил дипломную работу по астрологии в Москву Het Monster –у (Колесову Евгению Николаевичу), руководителю на тот момент московской академией астрологии. Назвал он так себя, потому что у него два зуба выделялись, как клыки. И смешно и грустно. Я благодарен ему за всё. Дипломное задание было в одну строчку – дата рождения человека, женат, двое детей. Надо было подробно описать его характер и два года его жизни. Это был реальный человек, я выполнил работу и мне дали диплом бакалавра астрологии.
В Феодосии до того набирали группу людей для учебы по астрологии, но все побросали, - кто книги распродал, кто сжег, уйдя в религию, кто просто оказался неспособен и бросил.
Шишкинская имела большой опыт и отточенный дар астролога. Кроме того, обладала парапсихическими способностями – видела ауру, органы, могла летать в астрале, читала мысли, правда, от этого ей было плохо. На моем генеалогическом древе, начерченном на 24-м формате, где было более 100 человек, она сразу выделила моего дядю - Юрия Когена и спросила: Кто это? И действительно, он был значительной фигурой, - депутатом Верховного Совета Украины. Занималась она также с людьми ребёфингом (голотропным дыханием). Был как-то случай, что она меня и Виктора Ивановича на Циолковского вогнала в транс. Мы лежали на полу в большой комнате, и мне стало нехорошо после этого частого дыхания – бросило в жар, всё тело и руки скрутило так, что я не мог ими пошевелить, а была только мелкая дрожь и очень неприятное ощущение оцепенения, почти паралича. Потом я потихоньку вышел из этого состояния, а Виктор Иванович лежал недвижно 1,5 часа, потом рассказывал, что видел какие-то фигуры и образы, но все без осмысленной картины. Сказала, что у меня брак по Черной Луне (Лилит), помолчала, потом: «Ну что-ж». Каждому свое. У меня Лилит в середине знака Рыб, а у Аллы Солнце в конце, и всё равно это работает, то есть отношения на каком-то глубоком плане омрачаются, нет глубинного и духовного понимания. Мы с Аллой так и не смогли это преодолеть, несмотря на попытки.  Шишкинская вела с людьми себя очень жёстко, больше действовала методом шоковой терапии. Несмотря на большие эзотерические знания, она была обидчива и резка. Я никак не мог принять такую ее работу, я не чувствовал в этом любви.  Мы расстались как-то жёстко и холодно, я страдал от всего этого, и мне было жаль. Тем не менее, я также ей за все благодарен.
Был как-то давно случай, я познакомился с Аверьяновым – бывшим регентом какой-то церкви. Он видел ауру и занимался какими-то колдовскими практиками. Судя по карте, в прошлом воплощении был монахом. Однажды он мне «очищал» помещение на Циолковского – наговорил чего-то на иголку, потом сломал ее и велел понести и выкинуть на мусорку, но только ни с кем нельзя при этом было заговорить. Я помню, что когда нес эту иголку, меня не покидало ощущение чего-то смешного и нелепого – ощущение дурака. Я боялся, что мне встретится кто-то из знакомых, и мне надо будет здороваться. Он хотел организовать свои практики у меня, я отказался, тогда он сказал, подняв палец в небо: «Встретимся там!». Больше мы не виделись.
Еще приезжала читать лекции какая-то «Гуру» с Алтая - Татьяна, ночевала у нас дома.
На лекции было много народу, она «сыпала» многочисленными эзотерическими знаниями, но после лекции, когда Оля Денисенко сказала, что у нее ломит голову, то она затребовала какую-то сумму за лечение, и всё у меня оборвалось внутри.
Еще как-то я ходил на горку в группу к Альбине. Духовные семинары вела Надежда из Евпатории. Это была целая сложная система построения «Магнитных Кристаллов» с призыванием энергии разных Архангелов, с кучей всяких схем и лучами всяких цветов. Мы исписывали целые толстые тетради. Позже я понял, что все эти сложные конструкции – ловушки энергии человека. Всё было, кроме любви.
Бывал я также в группе, занимающейся по католическому розарию Девы Марии.
В центре трансмутации сознания было намешано все вместе – и Рерихи, и Майтрейа, и Мория и разные учителя. Помню, как вели собрание супруги Главатские, прошедшие, так называемые, священные огни, возгорание чакр. Неожиданно, во время выступлений, жена Главатского встала, подняла руку вверх и объявила, что принимает послание Учителей, которые приветствуют всех и дают свои наставления. Но при всем этом я не ощущал от нее энергии любви и уж вовсе не ощущал благодати. Также вовсе ее не исходило от группы, объявившей Григория Грабового новым святым. Надо сказать, что ощущение у меня от Грабового было довольно таки тяжелым. Еще бывал я в группе, исповедующей эзотерическое христианство Ольги Асауляк. Ее стихи, особенно ранние, когда только ей пошли откровения, мне нравились, особенно эти:

На ладонях Вселенной

Всё едино: уйти и вернуться,
Утонуть в беспредельности мига,
На ладонях Вселенских очнуться,
Задыхаясь в безмолвии крика.
В этот миг неземного блаженства
На пределе страданья земного
Не спугни ни дыханьем, ни жестом
Пелену золотого покрова.
Просветленным сознанием помни,
Воскресая в Божественном Свете,
 Как держал свое сердце в ладони:
Пирамидку из боли столетий.
Как водимый незримой рукою,
Отдавая себя на служенье,
Осознал в бесконечном покое
Беспредельную скорость движенья...

1994 г.

* * *
Уйду как в детстве с вечера
В боры, леса звенящие.
Святому Духу вечному
Доверчиво щемящее
Открою сердце с просьбою,
Да грусть, тоску не выгрущу,
Как песнь, молитву звёздную
Себя на волю выпущу.
В тиши огней блуждающих
Пути - дороги встретятся,
Зажгу душой оттаявшей
Костер на роге месяца.
Бежит огонь по хворосту,
К дрожащим звездам тянется,
Душа не знает возраста,
Душа не может стариться.
Лишь первый свет затронется
Вспорхнувшими ресницами,
Останется, запомнится
Полет свободной птицею.
Поутру буду каяться,
Ругая сердце вольное –
Доколь же будешь маяться,
Уймешься, не довольно ли.
Лишь в области фантастики
Живут гиперболоиды!
…Играет дочка в классики
Кусочком астероида.

* * *
Умоляю тебя, исполни,
Если слышишь меня Всевышний,
Наведи на меня семь молний,
Не могу на земле быть лишним.
Суждено мне на свет родиться
В человечьей бескрылой стае
Научи как с душою-птицей,
На земле прожить, не летая.

Вели группу двое супругов, при наставлениях Виктор поднимал при этом вверх правую руку, с открытыми средним и указательным пальцем. Там была сложная многоступенчатая система со всякими посвящениями. Атмосфера была неплохая, но благодати я не ощущал. 
Надо рассказать несколько об академике (как он теперь называет себя) Вячеславе Бронникове и его системе. Познакомились мы в конце восьмидесятых, когда мы привели к нему на ул.8 марта маленького Юрчика, интересуясь развивающими занятиями. Позже я обучался трем ступеням по его системе в группе у инструктора - ведуньи Натальи Пащенко. У Бронникова использовалась техническая часть даосской йоги для открытия Аджны (третьего глаза) и т.н. биокомпьютера. Сам Бронников по молодости работал на кладбище, где про него рассказывали не очень лицеприятные вещи. Он всегда бывал падок на деньги и временами на прекрасный пол. Человек, который с ним работал, рассказывал, что он черной магией также занимался. Например, ему кто-то не вернул ценную книгу и вскоре этот человек умер, а Бронников сказал, что организовал это с помощью магии. В карте у него есть четкий выбор, он мог пойти и по светлому пути. Речь его всегда была какой-то косноязычной. Любил говаривать, что всё равно кому служить – Богу или Дьяволу – везде сила. Еще мечта у него была – завладеть жезлом Гермеса-Трисмегиста, который якобы где-то закопан в Феодосии, создать сверхчеловека из сверхспособных девочки и мальчика и управлять миром. Это будут люди шестой расы, а неугодные и сопротивляющиеся, стоящие ниже по развитию гомосапиенсы будут при случае уничтожаться с помощью особых лучей, идущих из глаз. Этакий неофашизм на астральном плане. У детей, занимающихся у него, быстро перекрывалась Анахата, вырастала гордыня, ребенок нередко начинал видеть в родителях уже более низших существ по уровню развития. Потом часто биокомпьютер уже начинал управлять человеком, а не он им. Несколько инструкторов находятся в психбольницах, а часть людей лечится в Православном Целительском Центре в Москве, как и многие другие, пострадавшие от экстрасенсорного воздействия. У меня были руководители центра Бронникова из Новосибирска, очень обеспокоенные тем, что вдруг начало происходить с их детьми. Это гигантский спрут, как и многие другие направления, в частности Сайентология. Интересно, что если человек добр по своей сути, но не обладает духовными знаниями, то метод Бронникова ему вполне может помочь со здоровьем, т.е. беда не в самом методе, являющимся техникой, а в том, на какую платформу его помещают. Я знал такого токаря, очень доброго и бескорыстного человека, вполне подлечившего себе глаза этими техниками.
Открытая  же Аджна при закрытой Анахате (сердце) – это самый типичный черный маг.
Помню, как я, только начав заниматься астрологией, познакомился с братом Бронникова – Лешей. Он увлекался индийской астрологией, рисовал какие-то огромные круги, связанные с планетами и лунно-солнечными циклами. Вдруг он мне сказал, что настоящие координаты Феодосии засекречены с целью безопасности от ракетного удара и они вовсе не 45 гр.02 мин. с.ш. и 35 гр. 23 мин. в.д., как пишут, а совсем другие.  Я заволновался, и мне удалось узнать данные из военных карт, где были именно эти координаты. Позже Леша стал спиваться и кодировался.
Вообще, ознакомление с началами даосской йоги может быть полезным. Научаешься измерять биополя, чакры. Выравнивая биополе можно быстро снять, например, головную боль. Но нельзя этим слишком увлекаться, так как важнейшим условием исцеления является покаяние. 
Как-то я выступал перед группой старшеклассников в библиотеке, прочитал стихи, поговорили о любви, а потом я вдруг говорю: «Хотите, я вам сейчас докажу, что Бог есть?» Конечно, в этом была какая-то доля шутки, но не совсем. Я отобрал выборочно человек семь и померил рамкой их биополя и коронную чакру над головой (Сахасрару), отвечающую за духовный канал. Поля их были около 3-5 метров, а над головой маятник либо стоял, либо вращение было небольшое и искаженное.
А теперь, говорю, давайте совершим небольшой духовный поступок. Встанем все в круг, взявшись за руки, искренне мысленно покаемся в своих грехах, потом простим всем обидевшим нас и пошлём всем близким и друг другу свою любовь и благодарность. Не все это совершали искренне, девочки были больше готовы к этому, чем мальчики. Поэтому и результаты были разные. Но у тех, кто это делал искренно, биополя увеличились в несколько раз и маятник над головой стал очерчивать ровный круг по часовой стрелке. А у одной девочки, которая оказалась из верующей семьи, я не смог померить биополе, оно было за пределами зала, то есть более 20 метров. Она как-то вся раскраснелась, и было любо смотреть на неё, благодатная энергия от неё ощущалась буквально физически и её даже стали обнимать.
Кстати, в эзотерическом исламе – суфизме, суфии вращаются в танце против часовой стрелки для набора энергии, ведь для них тогда всё вокруг вращается по часовой стрелке. В православной церкви до Никоновской реформы, влияние которой церковью сейчас признано вредным, крестный ход вокруг церкви совершался по часовой стрелке, а не против, как делается теперь. Да и древнее знаменное пение было более боговдохновенным, сейчас старообрядческая служба разрешена при решении церковной общины.
Потом я такие молитвы в кругу стал практиковать. При общении с Ангелом-Хранителем было сказано, что это хорошо, потому что мы физически соединяем кольцо и внутри образуется столп Света. Чем больше люди объединены мировоззрением и чувствами, тем сильнее это действует. Бывало, что люди, о которых мы молились, исцелялись сразу. Лучше всего у меня это выходило с православными людьми. Начинал я с трёх молитв – «Отче наш…», Иисусовой и Богородичной, а позже добавил Трисвятое, Символ Веры, Святому Духу, ну и, конечно вступительную молитву «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа. Аминь». Когда выступал в доме престарелых, то мы там так молились с покаянием, около тридцати человек, взявшись за руки. Помимо духовного оздоровления, это очень объединяет людей.
На каком-то глубинном, тонком уровне, мы все едины. Такая же тонкая и незримая связь есть во всём мироздании. По выражению Гермеса Трисмегиста: «Что вверху, то и внизу». Как написал шотландский поэт Томсон Джеймс:

И связь всеобщую вещей
Открыв, легко мы подытожим:
Когда касаемся цветка,
Звезду далёкую тревожим.

Однажды к Бронникову пришел особый человек, кажется, тибетец и предупредил его. Тогда Вячеслав срочно начал искать церковную основу под свои методики. Фундамент заложил отец Феодор. Я был неплохо знаком с ним, мы тесно общались. Официальное звание его таково:
Магистр Великого Капитула России ордена «Святого Грааля» и ордена «Белого Орла», профессор Парижского института парапсихологии, кардинал Святого Престола, архиепископ Санкт-Петербургский и Сергиево-Посадский Феодор. Российская Православная Кафолическая Церковь. Параклитско-Единоверческая ветвь. Разумеется, что отношение его с обычной православной церковью было очень напряженное.
Сразу у меня было большое искушение, и я подумал, что вот, наконец-то, это мой Учитель. Как раз то, что мне надо – совмещение Православной веры с астрологией и парапсихологией. Надо сказать, что он ко мне, как-то особо проникся и очень тепло принимал меня и мои стихи, что, признаюсь, мне льстило, хотя внутри себя я ощущал какую-то неловкость и в чем-то ложь. Еще изначально настораживало то, что Феодор регулярно пил красное вино и много курил, утверждая, что курение запретили только нынешние церковные апологеты, а раньше оно не возбранялось. Но настоящее охлаждение наступило после одной истории.
Я сдавал как-то летом жилье на Циолковского двум довольно приятным женщинам с Западной Украины, одна из них была врачом. Случился в то время такой сильный ливень в городе, что было наводнение. Эта женшина-врач, добираясь домой, попала в водоворот около Финансово-Экономического Института и сломала ногу. Она сидела в воде и не могла подняться. Спасли ее местные «алкаши», как она сказала. Вытащили, дали выпить стакан водки и вызвали скорую. Потом она уже сидела с «гипсом» дома. Я не смог найти ей костыли и стал их мастерить, чтобы она могла потом уехать. Она рассказала, что сын ее психически не здоров и никак не могут его вылечить. А отец Феодор говорил мне про свой целительский центр в Москве. Он утверждал, что только три человека в мире ведут т.н. службу сербских старцев изгнания бесов или экзорцизма – Митрополит в Иерусалиме, Архиепископ Стефан в Сербии и он – отец Феодор. Кроме того, говорил, что за 25 лет попыток кого-либо обучить, - ничего не вышло, т.к. священники при проведении службы просто теряли сознание, что для результата необходимо соблюдение обязательных условий – наличие мощей раннехристианских Святых и мощная собственная энергетика. Я ей дал адрес этого центра, а уже, спустя время, от нее узнал, что с нее запросили за целительство, за церковные службы, какие-то немыслимые деньги и она с сыном не поехала. Потом неожиданно скончалась Лужникова – приятная и добрая по натуре женщина. Она длительное время сотрудничала с Бронниковым и, обучившись его методикам, решила сделать целительский центр в Санкт-Петербурге по адаптации слепорожденных детей с помощью открытия у них «третьего глаза». Она очень быстро сгорела от рака и не помогли, находившиеся с ней рядом ясновидящие дети. Так же недавно умерла от неизлечимой болезни известная целительница из Ялты. Духовные законы при работе в тонком мире необходимо строго соблюдать.
И все же нельзя выплескивать вместе с водой и ребенка, несколько историй из его лекций хотелось бы поведать.   
Он рассказал любопытную историю, произошедшую с ним в отрочестве, в начале 60-х. Буду повествовать от его имени.
По одной из легенд на острове Валаам в какой-то пещере в давние времена был закопан клад из золотых монет и драгоценных камней. Мы со школьным другом Сергеем решили найти его. В то время туда раз в неделю, по выходным, ходил экскурсионный катер. Утром доставлял туда людей, а вечером забирал их обратно. И вот, мы, двое 14-ти летних мальчишек, никому ничего не сказав, рано утром в воскресенье отправились в эту экскурсию. С собой мы взяли саперные лопатки, несколько консервов, хлеб, свечку, маленькую резиновую лодку. Было лето и о теплых вещах мы особенно не задумывались. План у нас был поискать этот клад и вечером вернуться на катере обратно.
На острове, потихоньку уйдя в лес подальше от  группы, мы дошли до речки, сели в лодку и поплыли по ней. У нас захватывало дух от таинственности происходящего и предвкушаемой радости. Был хороший денек, солнечные блики играли на воде и на наших лицах. Проплыв некоторое время, мы наткнулись на грот, где и решили начать раскопки. Взяв лопатки и бросив лодку со скудным имуществом на берегу, мы принялись за работу.
Мы были очень увлечены и забыли о времени. Вдруг сильно зашумели деревья, стало смурнеть, потом резко всё стихло, спустилась мгла, и хлынул такой ливень, какого мы не видели в своей жизни. В гроте стала прибывать вода, потом мы были уже грязные и мокрые. Стало очень холодно. Ко всему прочему, оказалось, что берег затопило и лодку унесло. Дождь продолжался, стало совсем темно. Положение наше было критическим. Нам вдруг стало очевидно, что катер уже ушел, а следующий будет только через неделю. Еды и теплой одежды у нас не было, спички промокли. Сколько-то часов мы так дрожали, сидя, практически в воде, идти было некуда. Потом забылись или потеряли сознание, я не знаю. 
Я очнулся, но думал, что пребываю еще во сне. Было непонятно, где я нахожусь, но вокруг лучился мягкий свет, мне было хорошо и спокойно. Вдруг я увидел как будто подплывающую ко мне лодку, но в форме большой кувшинки или цветка лотоса. Я залез в нее, а у Сергея была такая же своя. Я не мог понять, нахожусь я во сне или нет. Тогда я сильно ущипнул себя и вскрикнул от боли. Потом
посмотрел на одежду и поразился тому, что она была чистая и сухая, и еще больше тому, что на моих штанах, которые за несколько дней до того были сильно порваны и мама их зашила – не было шва, всё было гладко. У Сергея было такое же шоковое состояние. Потом мы в этих «кувшинках» вплыли в какой-то туннель, идущий куда-то вниз, хотя вплыли нельзя сказать, т.к. вокруг воды не было, поэтому скорее влетели, только медленно, а потом вдруг стали ускоряться и ускоряться, и скоро уже летели с бешеной скоростью.
Потом оказались мы в большом помещении, где были люди, но только не вполне такие, как на Земле. Они были очень большого роста – около 3-х метров, у них были приятные улыбающиеся лица с золотистой кожей. На них была облегающая одежда мягких тонов безо всяких застежек. Разговаривали они с нами телепатически, но мы всё понимали. Они сказали, что мы остались живы только потому, что этот грот служит у них одним из каналов выхода на земную поверхность для взятия проб воды и воздуха. Потом один из них по-доброму улыбнулся и сказал, что мы, очевидно, голодны, но что их пища нам не подходит, что мы привыкли к более плотной пище. Он попросил открыть наши ладони, закрыть глаза и мысленно представить себе что-то очень вкусное, что более всего хочется, но только представить как можно чётче и точнее. У Сергея ничего не получилось, а я же просто обожал лепёшечки, которые в деревне пекла моя бабушка и с большою силою представил себе их. В то же мгновение ладонь мне обожгли две горячие лепёшки, как говорится – «с пылу, с жару». То же самое было и с питьем. Потом, когда мы отдохнули, нам сказали, что здесь все трудятся, никто не лоботрясничает, но, поскольку мы не можем выполнять их работу, то они нам покажут историю Земли. Нас оставили одних в небольшом помещении, где был большой экран, на котором стали разворачиваться ошеломительные события. Я многого не помню (сейчас объясню почему), но там были пришельцы из других цивилизаций, лемурийцы и атланты. После нам сказали, что нас отправят обратно наверх на Землю, но мы всё забудем, а вспоминать мы будем много позже, по мере открытия этих тайн на Земле. Нас оставили наверху около грота, указали нам направление на катер и исчезли. Мы в тот же миг обо всём виденном забыли. Память об этом стала возвращаться только недавно. Дома было много и слёз, и радости.
Еще отец Феодор рассказал следующее:
Аутосимбионт - любая мыслеформа, сформированная из навязчивых мыслеобразов, начинает жить, как самостоятельная, самоосознающая себя сущность и никто ее обнаружить не может, т.к. она совпадает с несущей частотой тонких тел человека, т.е. аутосимбионт нельзя определить. Если они не развоплощающиеся, то становятся внутренними энергетическими вампирами. Человек истощается.
Фантомосимбионт - такая же сущность, но наведенная со стороны. (Как примеры – порча и сглаз).
Нельзя совмещать одновременно восточные и христианские энергетические практики. (Или только под хорошим руководством).
Дело в том, что в традициях йоги одной из основных практик является поднятие энергии Кундалини по позвоночному столбу, а в христианстве же напротив – энергии призываются по нисходящей, - сверху вниз. Например, одной из важнейших высших практик в православном мистицизме с конечной целью – обо;жения, – исихазме, является опускания ума в сердце до состояния умной молитвы и жизни с этим.
Например, кто-то много лет практиковал подъем энергии Кундалини с выдохом через чакры. Потом он решил, что достиг определенного совершенства и решил перейти в христианство и активно начал молиться. Подсознательно инерционно  прежняя энергия подъема  Кундалини продолжала у него идти по позвоночному столбу, и она встретилась с энергией, идущей сверху вниз.  Два плазмоида встречаются в позвоночном столбе и происходит разрыв чакр, как правило 5-й и 6-й, -  Вишудхи (горловая чакра, отвечающая за речь и творчество) и Аджны.  Целый ряд таких людей сидят в «Александровке» с умопомрачением, объявляя себя то Буддой, то Христом. Чаще всего, чакры восстановлению уже не подлежат.
Позже я научился оценивать человека, прежде всего, не по его знаниям и умениям, а по ощущению Света и Благодати, исходящим от него. Это стало главным критерием для меня. Наиболее сильными эти ощущения были у меня во время постов и совместных молитв, от чудотворных икон и от старцев, бывших при них. Помню непередаваемый тончайший аромат, исходивший от чудотворной иконы, к которой я приложился в Екатерининской церкви. Она не была канонической, но исцеляла. Называлась она, кажется, «Возрождающая Русь». Помню, после того, как я к ней приложился и встал в сторонке, будто луч Света пронзил меня и на любые мои вопросы тут же были ясные ответы. Я очень хорошо увидел всю гордыню, бывшую у меня на тот момент.   
Если бы в астрологии не было здравого начала, то она бы не просуществовала  тысячелетия. По сути, астрология – это космобиология, биоритмология, связанная с воздействием на нас ритмов солнца, луны и других космических объектов. Также влияют на нас энергетические зоны Земли. Есть наука – эниология, изучающая энергообмен человека с окружающим миром.
Информация о чём-то не является грехом, грехом является насилие над душой с помощью информации. Кроме того, эта информация не абсолютная, а вероятностная, это модель, некая проекция души. Но наука о душе и не может быть точной. Ведь всё переменчиво каждую минуту. Эйнштейн об этом сказал: «Когда математические законы ссылаются на действительность, то им недостаёт определённости, а когда они точны, то не соотносятся с действительностью».
Астрология, как наука, как космобиология и биоритмология, конечно, имеет право на существование и может принести немало пользы, углубляя и расширяя наши знания  о человеке. Прежде всего, это астропсихология - она помогает сделать глубокий психоанализ.  Жажда понять себя и этот мир – это насущная потребность человека. «Ищите, и откроется вам».
У меня получалось с помощью астрологии помочь многим глубже понять себя и найти правильную дорогу, и даже начинать путь к вере, так как при анализе карты явно становилась видна не случайность происходящего. Если бы волхвы (древние маги и астрологи) не были благочестивыми людьми, то Бог не разрешил бы им первым поклониться Спасителю. В Мельхиоре, Каспаре и Вальтасаре было много мудрости и пророческого знания, их дары говорили как о земном пути Христа, так и о Его небесном значении. Золото было принесено в дар, как истинному Царю, принесшему свет истины, ладан – как Богу и священнику, а смирна, как прообраз великой и смиренной жертвы Христа своей жизнью для человечества.
Грехом астрология может становиться, если астролог жёстко закрепляет в сознании человека ещё не свершившиеся события. Звёзды могут помогать, но не должны управлять, есть свобода совести и свобода выбора.
В натальной карте (карте рождения) отображается расположение планет в момент рождения. Эта карта запечатлевается в душе как некая матрица и потом, когда по небу проходят разные планеты, то они взаимодействуют и резонируют с этой матрицей. Рассматривают аспекты (угловые расстояния) между планетами на небе и планетами в карте. Наиболее сильно влияют соединение и противостояние планет. Кроме того, одни и те же аспекты между планетами влияют по-разному, в зависимости от уровня развития души. Например, когда я больше грешил, мало молился и верил, то напряжённый аспект (соединение, 180°, 90°) между Луной и Сатурном достаточно жёстко воздействовал на меня. Могло случиться что-то явно нехорошее. Когда же я больше стал стремиться к духовной жизни, то те же аспекты стали положительными для меня – просто в это время я с большей концентрацией и силой выполнял свои задачи. Я меньше стал цепляться за материальный мир, и начались чудеса. Я в центре рынка забывал на прилавке кошелек, возвращался минут через 10, а он лежал там же, словно его никто не видел. Я забывал пристегнуть велосипед, уходил на полдня, и его не крали. А уже на духовных уровнях астрология, особенно в прогностическом плане, практически, перестаёт работать. Это наука о душе, но не о Духе. Дух свободен, и летает, где хочет. Поэтому Бога она никак не заменяет и занимает своё место в парапсихологии. Астрология – это, в некотором смысле, рентгеновский снимок души человека. Главная задача её не в том, чтобы предсказывать, что будет впереди, а в том, чтобы, увидев, что было позади, осмыслить это, глубже понять себя, свои главные проблемы и способности, осознать цель своего воплощения, найти точку приложения сил для эволюционного роста к высшему своему назначению.  Она помогает, гармонизируя ритмы микро и макрокосма, глубже осознать свой путь.
Заниматься ей надо осторожно. Необходимо очистить свою душу от всякой корысти, страстей и гордыни, иначе будет происходить резонанс всего тёмного внутри тебя с тёмным, которое ты видишь в гороскопе другого человека. Может быть искушение власти над душой, поэтому главное – полюбить человека, обратившегося за помощью. Астрология может помочь найти дверцу в стене, в которую до этого ты бился лбом. При этом любопытно, что можно быть академиком, сделать открытие, но всё равно оставаться в плоскости своих представлений и отвергать даже возможность другого, неведомого тебе пространства. Как, например, нобелевский лауреат по физике Виталий Гинзбург был очень возмущён, что в телепередаче «Культурная революция» стали рассматривать такую чушь, как астрология. Да, труднее всего понять то, что тебе не хочется понимать. Я убеждён, что элементарные знания о космобиологии должны быть у каждого, так как она очень влияет на нашу насущную жизнь. Большую роль играют фазы Луны, особенно новолуние и полнолуние. В дни перед новолунием нельзя начинать никаких важных дел, ни в коем случае нельзя спорить и ссориться, - это дни уединения, молитв, душевных и сокровенных бесед, переосмысления и построения планов. В лучшем случае бывают озарения, а в худшем - депрессия, увеличивается количество самоубийств. А к полнолунию, напротив, бывает большой прилив жизненных сил и поэтому опасность при агрессии. Важны и лунные транзиты (прохождение Луны по активным точкам натальной карты). Положение в карте Луны и Асцендента (востока в момент рождения) часто играет не меньшую роль, чем положение Солнца, а в индийской астрологии Луна считается главной планетой. В Евангелии от Матфея волхвы говорят: «Мы видели звезду Его на востоке, и пришли поклониться Ему». С глубокой древности многое в характере родившегося человека определяли по тому, какая планета или звезда оказывалась на востоке в момент рождения. В наше время статистические исследования, проведённые в Европе, подтвердили правоту древних знаний. Если на востоке в момент рождения находится Солнце, то мимо такого человека не пройдешь, он дышит царственной солнечной энергией. Если Луна, то он мягок, податлив и переменчив, Марс даёт чрезвычайную активность и неуёмность, вспышки агрессии, а если на востоке Венера, то это сплошное обаяние и сексапильность, как у женщин, так и у мужчин. Авторитетный Юпитер раздувает человека даже внешне, а Сатурн, напротив, может склонять к уединённости  и сосредоточенности, - это работоголики. Нептун совершенно завораживает, если у женщины особый магический взгляд, то весьма вероятно, что у неё Нептун на Асценденте.
В астрологии используется метод медленной прогрессии, отличающийся поразительной точностью. Строится он по принципу – один день равен одному году. То есть сутки прохождения планеты в транзите приравниваются одному году жизни. Эта ритмическая аналогия возникает оттого, что Земля, проходя в течение года вокруг Солнца, проходит всё космическое пространство. Так же и любая точка на Земле в суточном ее вращении проходит всё космическое пространство. Указание на этот метод можно найти в Библии «По числу сорока дней…сорок лет, год за день…» (Библия. Ветхий завет. Четвертая книга Моисеева. Числа. Глава 14, стих 34). 
 У меня в карте Солнце 0 град. Весов, а Венера 10 град. Скорпиона, между ними 40 град. И когда Солнце дошло до Венеры в 40 лет, со мной произошли важнейшие события – я пришел к вере. Это не было связано с религией. Я смотрел на закат и вдруг исчез, растворился в нем, - я стал всем, а всё стало мной, и тогда я понял, что такое любовь. Тогда у меня впервые начали писаться духовные стихи.

             ; ; ;

Жизнь и смерть в истоке тайном
Есть одно.
В этом мире и за гранью
Суждено
Нам надеяться, и верить,
И любить.
Тайны этой ни измерить,
Ни раскрыть.
Но когда никто на свете
Не помог,
То спасет какой-то милый
Огонек.
Если ищешь ты и любишь
Свой исток,
Никогда уже не будешь
Одинок.

       Луч
Я пришёл по лучу,
По лучу и уйду.
Всё, что я получу,
Будет пусть на виду.

Если вера пришла,
Значит страхам конец,
Благодать снизошла
На терновый венец.

Смерти нет, только тлен –
Это низкая страсть,
Это зависти плен,
Это алчности пасть.

Всё едино вокруг
От звезды до цветка,
Есть у каждого друг,
Лучший друг на века.

Ты к лучу устремись,
Ты его позови,
Озарится вся жизнь
Светом вечной любви.
 
Силы Света от Сил тьмы ещё и этим особо отличаются – они только мягко рекомендуют, но не навязывают пути человеку.
Также очень любопытна фиктивная планета - Чёрная Луна или Лилит.  Астрономически она представляет собой второй, незанятый фокус лунной орбиты (первым является Земля). Период обращения Черной Луны вокруг Земли 8,85 года (8 лет и 310, 5 дней). Ключевые слова: страх, образ врага.
В иудейской демонологии Лилит – злой дух женского пола. Имя ее восходит к именам трёх шумерских демонов: Лулу, Лилиту и Ардат Лили. В еврейской традиции она овладевает мужчинами против их воли с целью родить от них детей. Поэтому Талмуд (Шаббат, 1516) не рекомендует мужчинам ночевать в доме одним.
Лилит была первой женой Адама. Бог, сотворив Адама, сделал ему из глины жену и назвал ее Лилит. У Адама с Лилит сразу же возник спор о главенстве. Лилит утверждала, что они равны, так как оба сделаны из глины; не сумев убедить Адама, она улетела. В красном море её настигли три ангела, посланные Богом. Лилит отказалась вернуться и заявила, что создана для того, чтобы вредить новорождённым. Ангелы взяли с неё клятву, что она не войдёт в дом, в котором увидит их самих или их имена. Она приняла на себя наказание – отныне будет умирать сто из её детей. Потом она всячески старалась помешать союзу Адама и Евы, вступила в брак со змеем, да и райские кущи всё равно не подходили для неё, она предпочла ад. Лилит не способна ни на малейший компромисс и представляет собой непреодолимое желание. Она женщина-соблазнительница, искусительница, женщина-нож, обладающая дьявольскими чарами, которую всегда будут бояться мужчины, а она завладевать ими, пока в них сохраняется хоть какая-то сексуальность. Она моделирует наиболее тёмные проявления личности, символизирует глубинную неосознанную эмоциональность, подавленные комплексы, кошмарные сны, страхи, животную сексуальность, рок. Через неё наказываются все злоупотребления в жизни – властью, сексом, разрушительными желаниями. Она совращает человека, например, вступить в страстный брак и мучиться потом всю жизнь. Преломляясь в знаках и домах, Лилит показывает источник искушения злом. Проявления её часто судьбоносны. Дает чёткие указания на грехи по роду и по своим прошлым воплощениям.
В «Юнговской» психологии она соответствует принципу тени.
Положение планет в знаках Зодиака и их взаимодействие с другими планетами и звёздами определяет в значительной степени характер, склонности, способности и комплексы человека. Есть ещё, так называемые, дома гороскопа, которые определяют направление действия, точки приложения его сил и способностей. Их тоже двенадцать. Они обусловлены суточным вращением Земли вокруг своей оси. Вершины главных, угловых домов, - это восток, запад, зенит и надир. Гороскоп многосложная вероятностная структура, которую надо обязательно коррелировать с духовным и жизненным опытом человека.
Угловые дома играют большую роль и планета или звезда, в соединении с которой вершина дома, может стать ведущей в жизни. На этом основана астрокартография, связанная с местом рождения человека. В разных местах на Земле включаются разные энергии для человека, на вершинах домов в его карте оказываются разные планеты и звёзды. Я это очень хорошо знаю по себе. При рождении у меня был Нептун над головой, резонирующий с энергией молитв,  идеалов, откровений, поэзии. Когда я, особенно по горизонтали на Земле, куда-то уезжаю, то резонанс пропадает; как будто была натянутая струна, которая играла, и вдруг она ослабла, звуки исчезли, она стала какой-то вялой, как-то уменьшается тонус, жизненная сила. И это ведь никому не объяснишь, кто так же не чувствует. Астрокартография показывает точки приложения сил человека в разных местах на Земле.
Бывает ещё структурный гороскоп, разработанный Григорием Квашой – по годам рождения, знакам Зодиака по восточному календарю, где особенно любопытно Векторное кольцо, взаимоотношения типа хозяин – слуга. На себе и на многих проверял – это действительно работает, конечно, не абсолютно, это модель, и даже кажется всё это странным, но работает. Векторное кольцо (на первом месте  хозяин): Крыса — Лошадь, Лошадь — Кабан, Кабан — Дракон, Дракон — Кот, Кот — Петух, Петух — Собака, Собака — Бык, Бык — Тигр, Тигр — Коза, Коза — Змея, Змея — Обезьяна, Обезьяна — Крыса. В браке возникают вихревые отношения, как энергетическая буря, где всё непредсказуемо, и трудно достичь гармонии, но возможно, если есть достаточно юмора и творческой энергии. Лучше всего удаются в векторном кольце творческие союзы, как, например, у Ильфа и Петрова.
Гадание – это один из способов извлечения информации, но поскольку это вероятностная информация о ещё не свершившемся событии, которое, тем не менее,  фиксируется, то гадание является насилием над душой. Рассмотрим реальный случай. Человек, такой, как он есть, со всеми его достоинствами и недостатками приходит к профессиональному гадателю (на картах Таро, кофейной гуще и т.д.) или к ясновидящему. И тот в своём прогнозе закрепляет какую-то информацию.
Здесь надо понять суть явления. Душа имеет своё прошлое. Представим его в виде каньона со всеми причинно-следственными связями, грехами и заслугами. Хороший гадатель или ясновидящий видит этот каньон и вероятное его продолжение, и говорит то, что видит. Но ведь это только план развития событий. Человек пришёл духовно не очищенный и, согласно его прошлому, видно его будущее, зачастую весьма прискорбное и неутешительное. Человек уходит, загруженный этой информацией, и это событие весьма вероятно с ним случится, и даже с большей вероятностью, чем если бы он не приходил, потому что он ко всему ещё утвердил его в своей душе, создал мыслеобраз, который потом воплощается в действительность.
Но что случится, если человек не хочет такого развития событий, если он, удручённый и измаявшийся, воззовет к Богу в покаянии и просьбе о прощении и помощи? Случается чудо, человек приходит через неделю к тому же ясновидящему, но уже очищенный, осветлённый в душе своей, и тот вдруг ничего уже видит, что видел раньше. Судьба стала совсем другой, более благоприятной. Но тогда получается, что в первый раз, закрепив негативное событие, гадатель «сработал» как чёрный маг. Когда же нагадают что-то очень хорошее, то это тоже может обернуться неприятностью. Человек прикладывал много сил, чтобы достичь цели, как в истории про лягушку, которая не могла выбраться из кувшина с молоком, но очень хотела жить, взбила его своими лапками в масло и выпрыгнула из кувшина. А так человеку сразу говорят, что он станет «кумом королю» и что из этого может выйти? Был такой случай, когда человеку нагадали, что он станет начальником отдела в порту, а он и мечтать об этом не мог. На крыльях своего счастья он капитально напился, и его вообще выгнали с работы.
У меня тоже был случай. Как-то мой знакомый предложил поехать на его машине в Топловский монастырь помолиться и искупаться в купели. Мне в тот день не хотелось никуда ехать, но он меня уговорил. С нами была ещё его жена. А надо сказать, что лада у него с женой и, особенно, с тёщей явно недоставало. Когда мы возвращались, то неожиданно ему позвонила тёща. Он на несколько секунд отвлёкся от дороги, ища мобильник в кармане и «схватил» обочину. Когда он это увидел, то слишком нервно выкрутил руль влево, и нас понесло на встречную полосу, и наискосок дальше. Нас пронесло за секунду от встречной машины, потом мы перелетели кювет и мягко приземлились в поле. Жена сидела впереди рядом с ним, на коленях у неё был трёхлитровый бутыль с водой. А он, когда мы летели по воздуху, кричал, что тормоза не работают. Было бы удивительно, если бы они в полёте работали. Вероятность спасения была весьма невелика с учётом местности, столбов и встречных машин. Мало того, в этот же день, на этой же машине он решил везти свою тёщу в Симферополь. Я отговаривал его, но это было бесполезно. Тогда я стал молиться за него, и в молитве мне было сказано, что всё обойдётся, но ему будет дан знак. Когда он на приличной скорости ехал с ней в Симферополь, то стал обгонять какую-то Волгу. И всё бы ничего, но вдруг мужчина в Волге с какой-то дьявольской усмешкой посмотрел на него и стал увеличивать скорость, не давая себя обойти. Навстречу нёсся Камаз. Как он мне потом рассказал, что все три машины поравнялись, и он смог проскочить каким-то чудом, расстояния с обеих сторон от его машины были сантиметров по пять.
Вернёмся к ясновидению. В чём же разница между обычным ясновидящим и пророком, живущем в Духе Божьем? Ясновидящий и гадатель не способствуют очищению души, закрепляя зачастую худший, негативный вариант развития судьбы. Кроме того, он не может считать информацию с человека, который выше него по духовному уровню. А пророк, духовный человек, видит лучший вариант развития судьбы человека. В основе всего лежит любовь. Как сказал Апостол Павел в «Послании к римлянам»: «И как по данной вам благодати имеем различные дарования, то, имеешь ли пророчество, пророчествуй по мере веры». Насколько в нас есть предопределение? Насколько однозначна судьба наша?
Судьба мира в целом предрешена ещё в «Откровении Иоанна Богослова», предрешены многие глобальные события и известны свершившиеся предсказания, но судьба отдельного человека, чаще всего, не предрешена, есть свободная воля каждого, только он сам делает выбор между добром и злом. Это как Броуновское движение, где каждая частичка вроде бы неясно, куда вдруг направится, но все вместе они имеют направление и структуру.
Бывают, правда, особые случаи, когда судьба человека слишком вовлечена в судьбу народа, тогда в ней тоже возникает предопределённость. Вещий монах Авель по просьбе Павла ; предсказал «судьбу державы российской» вплоть до правнука его, то есть Николая II, пророчество было вложено в конверт и запечатано, оно хранилось в небольшом зале Гатчинского дворца. На конверте была надпись «Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Моей кончины».
Утром 11 (23) марта 1901 года, в столетнюю годовщину смерти ПавлаI, царь НиколайII и царица были очень оживлены и веселы. Им предстояло вскрыть вековую тайну, и это почему-то их забавляло. К поездке в Гатчину они готовились как к праздничной интересной прогулке, обещавшей доставить незаурядное развлечение. «Поехали они веселы, но возвратились задумчивые и печальные».
Когда Николай II вскрыл конверт, то он прочитал вещие слова: «На венец терновый сменит он корону царскую, предан будет народом своим, как некогда Сын Божий. Война будет, великая война, мировая…Накануне победы рухнет трон царский. Кровь и слёзы напоят сырую землю. Мужик с топором возьмёт в безумии власть и наступит воистину казнь египетская…».
Что такое свобода? Истинная свобода – это не произвол, не разнузданность, это не свобода жить по страстям своим, ибо какая же это свобода, если ты раб своих страстей, а это освобождение от них. Истинная свобода равна истинной любви – это соединение своей воли с волей Божьей, - это служение безусловной любви. А любовь всегда творит, поэтому свобода – это зависимость только от Любви и Творчества.
Если прошлое и настоящее – это каньон со всеми его безднами и высотами, то река, текущая по каньону – это наша любовь. Когда она заполняет каньон, то может растекаться вширь, заполняя собою всё пространство. Чем больше человек любит, тем более он свободен. Закон можно выразить просто – люби высоко и делай, что хочешь. Чем меньше человек любит, тем больше и предопределена его судьба, тем меньше у него свобода выбора, так как страсти, боль и голод гонят его по коридору судьбы, как быка на убой. Любовь – самая большая энергия в этом мире.
У Святых любая утверждённая мысль достаточно быстро исполнялась, потому что велика энергия в них воплощения мысли в реальность, вплоть до прямой материализации, как Христос пятью хлебами и двумя рыбами накормил всех.
Духовное целительство бывает только в одном случае – при безусловной любви к Богу и к человеку, которому ты помогаешь. А также такой же любви человека, которому нужна помощь. Как-то в Америке задались вопросом, почему психотерапия часто неэффективна. Клиент ходит к психоаналитику годами, выговариваясь снова и снова, потом уже привязывается к самому психоаналитику, а толку мало, хоть он и профессор. И вдруг какой-то человек, не владеющий вообще никакими методами, достаточно быстро помогает ему избавиться от проблемы. Оказывается, что этот человек его просто любит, и его любовь творит чудеса. Никакого интереса при духовном целительстве быть не должно – ни материального, ни душевного. Не должно быть никакой страсти – ни эмоционального или сексуального влечения, ни, тем более, жажды власти над душой. Это и есть высший уровень сатанизма – власть над душой. Поэтому самая чёрная энергия – это духовная зависть. Более всех в истории ненавидел Христа первосвященник Каиафа, у которого Христос забирал власть над душами народа, и именно он и добился Его распятия. Должна быть только любовь к Богу и друг к другу. Целители сплошь и рядом нарушают этот закон и оттого начинают болеть и даже погибают. Нельзя исцелить человека больше, чем он покаялся и уверовал. Иначе ты берёшь на себя его грехи. Бывает, что этот закон нарушают и священники, которые берутся исцелять и тоже начинают болеть, когда человек неискренне раскается. Внешнее биоэнергетическое воздействие на человека без его покаяния, без осознания им своих грехов, без его веры и любви, наносит только вред. Когда целитель энергетическими методами выравнивает биополе человека, то человек вначале себя чувствует очень хорошо. Но ведь его биополе не случайно было искажённым. Оно было нарушено от неправильных мыслей и чувств. Спустя некоторое время биополе опять принимает прежние формы, только делается большим и искаженным. Про это Христос и говорил, что в очищенный дом семь бесов войдут. Такое воздействие с молитвами может быть полезным для людей уже слишком охваченных бесами, когда осознание невозможно. Но экзорцизм (изгнание бесов) особый дар, мало кому данный, и только в монашестве, при очень аскетическом образе жизни.
Итак, главная цель трансформации – достижение в нас высшей, безусловной, божественной любви, Святого Духа. В людях, достигших при жизни духовных высот, в Святых людях, это состояние постоянно. Но во всех остальных людях это может быть мгновенным, спонтанным, кратковременным состоянием. Мы ощущаем это состояние, как благодать, ни с чем несравнимое блаженство, оно может быть дано нам духовным миром, в ответ на какое-то сильное проявление нашей безусловной любви. Это состояние невыразимого блаженства потом проходит, но память о нем остаётся с нами и спасает нас в самые трудные минуты. Как-то в гостях, в компании я спросил, испытывал ли кто-то в жизни ярко осознанное счастье? Одна женщина сказала, что это было при рождении сына.
А другая, доктор медицинских наук, Лариса Васильевна, рассказала такую историю:
Много лет назад, в конце шестидесятых годов, она с детьми поехала отдыхать на Волгу. Жили они в какой-то деревушке, достопримечательностей в ней не было, но стояла там полуразрушенная церковь. Вокруг валялись осколки каких-то плит и камней. Дети нашли чашу с узорами по кругу и спросили у матери, можно ли взять её с собой? Она не была тогда верующей и разрешила. Чаша много лет пропылилась в квартире на шкафу, а в девяностых годах Лариса Васильевна неожиданно наткнулась на неё. Духовный мир её был тогда уже совсем другим и вдруг жгучий, мучительный стыд пронизал её. Она решила разыскать эту церковь и вернуть туда чашу. Делом оказалось это совсем не простым. Она не помнила точно места расположения  деревни. После недельных скитаний по Волге в окрест того района, она вспомнила местность. Та деревня оказалась через реку, моста не было, и плавали к ней на яликах с мотором. Она переправилась и когда подошла к церкви, то она была еще не восстановлена, хотя ремонт уже шел, вокруг церкви были леса.
 Лариса Васильевна  растерялась и не знала, что ей делать. Вдруг она увидела старика, который с трудом ковылял по единственной дороге. Она заговорила с ним, и он пригласил её в дом, приветил и накормил, предложил ночлег. Колено его плохо сгибалось, было опухшим, и спина тоже была не в порядке, он не мог её разогнуть. Старик сказал, что работал лесорубом и на работе подорвался. Аптечка была у неё с собой, она предложила помощь. Растерла мазью колено, а в спине был подвывих, который она вправила, сделав специальный массаж. Старик полежал, а к вечеру вдруг стал танцевать и смеяться, как ребёнок и всячески старался ублажить Ларису Васильевну нехитрыми деревенскими вкусностями. Он сказал, что церковь сейчас реставрируют казаки и её скоро откроют. Рассказал, что когда её разрушали, то многие в деревне разнесли иконы и другие церковные принадлежности по домам и при открытии вернут всё в церковь. Она оставила ему чашу. Старик предоставил ей свою кровать, а сам лёг на печи, но спала она немного. На рассвете проснулась и пошла в лес неподалёку. Всё вокруг было залито розоватым сиянием, а травы серебрились от росы. Она набрала отливающих маковым цветом подосиновиков и нашла несколько белых грибов. Потом она вышла из леса. Солнце только встало и какая-то радостная волна начала подниматься в её душе. Неожиданно для себя, она легла на пригорок и слегка вздремнула. Вдруг всё её тело и, казалось, всю душу её пронизало какое-то, неведомое никогда ранее, необычайной силы наслаждение. Неописуемый, непонятно откуда взявшийся восторг охватил её с такой силой, что она боялась, да и не могла пошелохнуться, и вся вдруг словно расширилась и исчезла в этой зелени, сини и тёплом свете, пробивающемся сквозь закрытые ресницы…
Господь дал ей в благодарность за два добрых дела ощутить, что такое благодать. В самые трудные минуты жизни необходимо устремиться к Богу, Он обязательно поможет.

                * * *

Когда вам Богу нечего отдать,
Преподнесите боли и пороки,
И со стола хоть птицам бросьте крохи, -
Вы ощутите Божью благодать.

Потом это состояние может пройти, но мы уже ЗНАЕМ об этом. Истинно верим мы только в то, что сами испытали, и эта вера, потом превращается в нас в знание об этом. Но беда бывает от слепой веры. Ежи Лец об этом сказал: «У слепой веры - злые глаза!» Истина лежит на стыке веры и знания, ибо вера без знания слепа, а знания без веры не имеют крыльев.
Рост души соответствует мере нашей любви и жертвы. Чем больше в человеке любви, тем больше душ он может вместить в свою душу и помочь им расти в своей любви. Этой мерою он и меряется в духовном мире. Наши убеждения стоят ровно столько, какую цену мы готовы за них заплатить. Как писал А.П.Чехов в дневниках: «Человек, который, судя по наружности, ничего не любит, кроме сосисок с капустой».
А вот другие примеры. Максимилиан Волошин написал:

Если ж дров в плавильной печи мало,
Господи, - вот плоть моя!

Или Борис Чичибабин:

И тучи кровью моросили, -
когда погибло пол-России
в братоубийственной войне, -
и эта кровь всегда на мне.

 А Александр Солодовников, потерявший ребенка, много лет сидевший в лагерях, но не утративший веры и любви:

              * * *
Как Ты решаешь, так и надо.
Любою болью уязви.
Ты нас ведешь на свет и радость
Путями скорби и любви.
Сквозь невозвратные утраты,
Сквозь дуновенье черных бед
В тоске взмывает дух крылатый
И обретает в скорби свет.
Из рук Твоих любую муку
Покорно, Господи, приму.
С ребенком смертную разлуку,
Темницу, горькую суму.
И, если лягу без движенья,
Когда я буду слеп и стар,
Сподоби даже те мученья
Принять, как благодатный дар.
Как Ты решаешь, так и надо.
Любою болью уязви.
Ты нас ведешь во свет и радость
Путями скорби и любви.

Готовность пожертвовать собой ради ближнего своего, ради Родины и народа – одна из главных составляющих высшей любви. Предательство начинается с малого - с обособленности, с хитрости, лукавства и лжи, когда жертвуют кем-то и чем-то ради своего удовольствия и выгоды, а потом это вырастает в большое предательство. Во время войны на Украине показали мальчика в больничной палате. У него от снаряда оторвало ноги и правую руку, он ослеп, он лежал и левой рукой гладил крестик на груди. Тогда у меня написалось стихотворение.

       Предательство

Есть много уровней предательства –
Отечества, друзей, родных,
Предательства, как невмешательства,
Предательства себя самих.

Мы смотримся в кривое зеркало
И привыкаем к этой лжи,
Которая нас исковеркала,
К эрозии своей души.

О да, конечно же, предательство,
И быть противно подлецом,
Но были ж, были обстоятельства,
И вскоре новое лицо

С лощеной маской лицемерия
Уже несем мы, словно флаг,
И нашу честность и доверие
Сменяют выгода и страх,

И искренность, и простодушие,
И нашу детскую любовь,
Меняем мы на малодушие,
Уже успех для нас король.

От чьей-то жизни разрушения,
В которой молкнут голоса,
От чьих-то стонов, от прошения
Мы прячем уши и глаза.

Да это вовсе не предательство,
А лишь уменье выживать,
Ведь были ж, были обстоятельства,
Ведь надо нам себя прощать.

Но наша совесть только наша ведь,
Ее не купишь, не продашь,
А сколько стоит, скажет только смерть –
Судья и искупитель наш...

Глазами выжжено незрячими
Мальчишка в небеса смотрел,
В домах за окнами горящими
Кровавый бой вокруг кипел.

Увидел он Христа распятого,
Его Божественную Мать,
И святость слова благодатного,
В нем начала вдруг воскресать.

Смешались смерть в нем и рождение,
И было счастье в этот миг,
И миг, и вечность воскрешения
Вдруг он душой своей постиг.

Да, это все-таки предательство,
Ведь в Духе времени же нет,
И не спасут нас обстоятельства,
Ведь предаем мы этот Свет,

И остаемся в одиночестве,
Мы, предавая все вокруг,
На нас отечество и отчество
Так горестно посмотрят вдруг,

И пепел от любви сожжения
Настигнет нас в конце пути, -
Настигнет ужас отречения,
И от него нам не уйти.

О, истинное одиночество –
Богооставленности тьма,
Когда отдать себя так хочется,
Но нет в нас сердца и ума,

Того ума, который радостью
Как этот Свет, наполнит нас,
И сердца любящего с благостью,
В последний час, как в первый час.

Чем больше человек накапливает Дух в себе, тем больше этот Дух вытесняет его маленькое «Я», тем больше внутренняя сила человека, тем более он самодостаточен и надёжен, тем больше он способен противостоять чуждому внешнему воздействию, и тем больше можно на него опереться. Как высказался Блез Паскаль: «Опираться можно только на то, что сопротивляется». Тем менее этот человек подвержен всякой информационной лжи, его нельзя обмануть, так как считывает он не слова, а мысли и чувства того, кто лжет. 
Теперь возникает вопрос. В какой степени и для кого возможен духовный синтез? Насколько возможна совместная молитва людей разных конфессий и с разными восприятиями Бога, и насколько она будет действенна и воспринята в духовном мире? Очевидно, что чем больше люди накопили в себе высокой любви, тем больше они могут найти общий язык в совместной молитве.
Она непременно должна включать покаяние (признание ошибок и грехов, своего несовершенства и просьбу о прощении), отпущение грехов всем обидевшим нас, и посыл своей любви и благодарности Богу и людям. К Иоанну Кронштадскому обратилась мусульманка за молитвенной помощью о своём сыне и говорит ему, что наверно, вы не можете мне помочь, ведь я же мусульманка. Но он сказал, что ты молись по-своему, а я буду молиться по-своему о твоём сыне. И сын исцелился. У меня был случай в Израиле, когда я молился с иудеем о его беременной жене, подбирая слова, не противоречащие его и моей вере, и плохие анализы выправились. Ведь Бог всех посылает в этот мир с молитвой и любовью. Это наглядно продемонстрировал в своих опытах японский исследователь Масару Эмото, сфотографировавший бластеры (группы молекул) воды в момент кристаллизации, в зависимости от воздействия на воду разной информации. Так вот, кристаллы воды взятой у младенцев, и намоленной воды, имеют одну и ту же конфигурацию. Бог всех посылает в этот мир со своей любовью. Так же самыми красивыми оказались кристаллы воды, на которую посылалась энергия любви и благодарности, а также воды, на которую посылалась музыка Баха, Моцарта, Бетховена. И напротив, разрушенными, бесформенными оказались те структуры, где на воду посылалась негативная и разрушительная информация, и музыка тяжёлого рока.  Благословение и проклятие – реальная сила и нужно быть очень осторожными со своими  мыслями и словами. Всё к нам возвращается.
Бывает живая и мёртвая вода. Все мы знаем благотворную силу крещенской и освящённой воды, которая может долго стоять и не портиться.
Вода – это основа жизни и она, как оказалось, обладает памятью и способна передавать информацию. Как-то в лаборатории, где проводили опыты над мышами, лаборантка случайно уронила колбу с дистиллированной водой, которой поили мышей, в бутыль с ядовитым раствором. Она испугалась и достала колбу, которая была герметически запечатана. Потом она проверила, что химический состав воды не изменился, и напоила им мышей. Но мыши все погибли. То есть информация о яде с помощью лаборантки передалась воде. Поэтому реальной силой обладают знахарские заговоры и негативные заклятья, сделанные на воду.
Поэтому так важно молиться перед едой, просить Бога благословить пищу, которую мы принимаем и никогда при еде и питье не ругаться. Всё в окружающем мире пропитано информацией, поэтому опасно надевать рубашки от умерших людей, если они болели и как-то нехорошо окончили свою жизнь. А если всё же мы носим чужие вещи, то надо их простирать и с молитвами окропить святой водой.
К аналогичным выводам исцеляющей силы молитвы пришел в результате долгих исследований руководитель лаборатории нейро и психофизиологии Санкт-Петербургского Психоневрологического НИИ им. В. М. Бехтерева доктор биологических наук, профессор Валерий Слёзин.
У новорожденного младенца имеется только первичный дельта-ритм головного мозга (2-3 Гц). В этот период главное для малыша – ощущение безопасности рядом с мамой. И если мама спокойна, он надежно защищен. По мере взросления появляется второй уровень мозговой активности – семейный (до 7 Гц). В это время ребенок общается только со своими близкими, а в мир родители его выводят за руку. Сам он не ориентируется, ему очень важна рука взрослого – как опора не столько физическая, сколько психологическая. Семья – это оранжерея, где вырастает малыш. И здесь главное – любовь родителей. Ребенок из неполной семьи чувствует свою ущербность, и это отражается на его психике. По мере взросления появляются и быстрые альфа и бета-ритм головного мозга (до 12 Гц и выше) – социальный уровень. Эти ритмы часто и становятся определяющими, в ущерб первичному и семейному уровням. Так вот, в состоянии глубокой молитвы у человека также начинают доминировать эти дельта-ритмы, как у младенца, появляется сознание как бы вне мозга, т.е. человек уходит от земного.
До сих пор было принято выделять три основные фазы работающего мозга — быстрый сон, медленный сон и бодрствование. Каждой из них свойствен свой ритм биотоков. Но вдруг выяснилось, что во время молитвы ритм биотоков мозга замедляется настолько, что становится возможным говорить о существовании четвертого состояния сознания — медленного, или молитвенного, бодрствования.
 Мозг фактически выключается, прекращается активная мыслительная деятельность, сознание начинает существовать вне тела.
 Причем сильнее всего это проявлялось у православных верующих.
Когда записывали ЭЭГ (электроэнцефалограмму) у католического священника, то такого полного отключения коры головного мозга  не наблюдалось, хотя тенденция сохранялась. Сам он признал, что православные христиане более сильные молитвенники, что только у них сохранилась практика (непрерывной) Иисусовой молитвы среди монашествующих. Исследовались и знаменитые колдуны, экстрасенсы – ничего особенного не происходило, видимого замедления ритма не обнаружилось. Во время настоящей молитвы происходит уход от обычной реальности, что приводит к разрушению патологических связей. Уходя от мира, от образов патологии, человек способствует своему выздоровлению. Четвертое состояние – это путь к гармонии.
 Изучали также состояние сознания мусульманина во время намаза. Видимых изменений ЭЭГ не обнаружили, но спектральный анализ показал, что мощность его альфа-ритма явно снизилась. У дзэн-буддиста картина была сложнее: сначала подъем ритма, а затем его значительное снижение.
 Совсем другая картина наблюдается в мозгу во время медитации. Частота альфа-ритма, наоборот, возрастает — как будто человек решает сложную задачу. Человека, постоянно практиковавшего медитацию, и даже основавшего духовную школу попросили прочитать «Отче наш». На энцефалограмме пошли разряды как перед эпилептическим припадком. И Валерий Слёзкин сделал вывод, что, выходит, Бог против медитации. Именно в православной молитве наблюдался уход от суперЭГО. В остальных случаях была активация социального уровня сознания, т.е. коры головного мозга на уровне альфа-ритма. Очевидно, что при медитации происходит концентрация нашего ума на чем-то, и мы не можем войти в духовное состояние, а в глубокой молитве наш обычный ум отключается, мы с детской доверчивостью обращаемся за помощью ко вселюбящему Отцу, славим и благодарим Его, и это воздействует на нас наиболее исцеляющим образом.
Предаваясь молитве, верующий отдаляется от социального уpовня сознания и пеpеходит на духовный, что гармонизирует личность, делает ее ближе к Богу и более человечной, а следствием этой гаpмонии может явиться и телесное здоpовье.
  Мы не можем переделать этот мир, но можем изменить себя, и тогда мир начинает меняться вместе с нами. Оптинский старец Амвросий писал: «С помощью Божией умудряйся устраивать себя так, чтобы возможно было держаться внутреннего подвига, который по апостольскому слову, состоит из четырех частей: Будьте долготерпеливы ко всем. Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За всё благодарите, ибо такова о вас воля Божия (1 Фес.5, 14, 16-18). Начинать должно с последнего, т.е. с благодарения за всё. Начало радости – быть довольным своим положением». 
Иоанн Кронштадский, проходя по подворью, упрекнул истопника, не выполнившего своих обязанностей. Вечером в храме он вёл службу, было много народа, он был уже весьма известен и почитаем. И тут, в дальнем углу храма он увидел этого истопника и почувствовал, как он удручён и обижен. Иоанн не смог продолжать речь. Он сошел с амвона, прошёл сквозь весь храм и упал на колени перед истопником со словами: «Прости меня многогрешного, что я явился причиной твоей боли и обиды». Это возымело сильнейшее воздействие на человека, он даже упал в обморок от потрясения, но потом это послужило причиной его глубинного покаяния.
Однажды жена Махатмы Ганди, очень устав от нищих, просящих подаяния, не подала одному из них хлеба. Тогда Ганди, взяв всю вину на себя, стал голодать 21 день, и как его ни уговаривали, и как жена ни просила прощения, он выдержал этот срок, что имело очень большое воздействие на жену.
В науке отражением прорыва в эти духовные сферы является теория торсионных полей – полей вращения, разработанная академиками Геннадием Шиповым и Анатолием Акимовым. Это информационные поля, мгновенно распространяющиеся во вселенной и подтверждающие духовные законы. Подобное в них притягивает подобное. Они соотносятся с теорией чакр.
При правостороннем вращении происходит повышение уровня энергии, при левостороннем понижение, т.е. с помощью измерения этих полей можно проверять психическое здоровье человека и его духовный уровень, открытость к восприятию высших энергий. Не случайно свастика, связанная с культом солнца у многих древних народов, вращалась по часовой стрелке, а фашисты переняли этот символ у тибетской секты чёрной магии Бонпо с вращением против часовой стрелки, то есть символизирующий разрушение.
Верующий и целостно гармонично развитый человек имеет все чакры открытыми и с равномерным вращением по часовой стрелке.
Прорыв в будущее человечества сейчас делает лингвистико-волновая генетика, созданная на стыке молекулярной биологии и квантовой физики. В России ведущим специалистом в ней является академик Пётр Гаряев. Конечно, как и во все века, эта наука отвергается консервативным научным сообществом.  Открытия в ней ведут к медицине даже не 21-го века, а последующих веков. Оказывается, геном имеет волновой эквивалент и информацию о нём можно с помощью торсионных полей передавать на любое расстояние мгновенно. Эксперименты в ней потрясают. Переданная информация с помощью торсионного генератора от одного биологического объекта к другому полностью меняет его структуру. Реально можно омолодить и восстановить любой орган человека. Информация, снятая с дёсен младенца, у которого резались зубы, была направлена на дёсны беззубого старика, и у него стали расти зубы. Был вылечен рак 4-й степени с помощью информации, направленной от здоровых органов. Эффекты сильного омоложения и исцеления всего организма были получены с помощью информации, направленной на человека от собственной его  фотографии в детстве. Естественно, что все лекарства становятся не нужными, а ведь это колоссальные деньги, поэтому развитие этой науки повсеместно блокируется, как, например, и производство двигателей на водороде, полученном от разложении воды на водород и кислород, которые давно созданы. Кроме того, в связи с низким эволюционным уровнем развития человечества, создаются закрытые лаборатории, в которых разрабатывается с помощью торсионных генераторов новое оружие. Но благо, что не удастся воздействовать с помощью этого метода на массы людей, так как по закону обратной связи всё возвращается к тем, кто послал негативную информацию. Эта наука доказывает возможность мгновенной телепортации биологических объектов на любые расстояния. Она научно объясняет духовное целительство, создание двойников и возможность воссоздания на Земле любого аналога из духовного мира. Ещё очень интересно было услышать музыку из созвездия Плеяд. Информация оттуда была превращена в музыку с помощью компьютерной обработки. Это была космическая музыка сфер, несколько напоминающая музыку Баха. Сильно ощущалось её благотворное влияние. Возможно, что часть человечества имеет свою родину именно там.

В классе у сына Юры было два двойняшки – Иванюки. Как-то обращается ко мне их мать и говорит, что с мужем большие проблемы, крепко пьет и дошло уже до рукоприкладства, чуть ли не за топор хватается, а вообще по натуре добрый и хороший человек.
Смотрю, и вижу в его карте большую опасность, практически у него одержание и вижу день, когда может случиться непоправимое. Вначале говорю жене, что в эти дни надо его изолировать, связать, сдать в больницу – что угодно. Потом встречаюсь с ним и начинаю беседовать о том, что это не он на самом деле такое вытворяет, а какая-то темная сущность завладевает им. А сам он – добрый, хороший, мягкий и любящий человек. Он соглашается. Тогда даю ему Иерусалимскую свечку, опалённую Нерукотворным Огнем в Храме Гроба Господня и говорю возжигать ее и молиться Иисусовой молитвой три раза в день и просить о помощи. Все обошлось хорошо, он бросил пить.
Обычно я не вмешиваюсь без просьбы людей, но однажды это сделал, когда увидел день, в который могло случиться непоправимое между уже разведенными Анной и Володей Трофимовыми. Встретился с ними обоими, все рассказал и просил его, если уж он не готов молиться, то хотя бы не встречаться в этот день. Я же молился за них. Он не пошел к ней в этот день, правда, крепко напился и его побили, но остался жив.   
 
  В середине 90-х в Феодосии был создан Центр Духовного Восхождения. Две самые большие активистки были Люда Паршина и Галя Дашко – очень милые и бескорыстные женщины. Правда, как это нередко бывает, с мужьями было не всё ладно, - они выпивали. Собирались мы в ДК Восход. Там были, как обычно, у начинающих, разом все направления – и Рерихи, и «Наука Разума», и «Нью-Эйдж», и Христос, и что угодно, развивающее человека. Было много интересных встреч, бесед и совместно, бравшись за руки, мы посылали всем свою любовь. Потом это всё как-то распалось, и каждый выбрал свое узкое направление. Людмила руководила организацией женщины Крыма, потом социальным центром для реабилитации пенсионеров, идеологически же полностью ушла в православие. Как-то отец Георгий ей помог молитвами с болезнью и с того времени она всё остальное отвергла. Для Гали авторитетом стал приезжий миссионер – отец Павел из Прибалтики.
Я нередко выступал у Людмилы в этом Центре, организованном в Детском Садике на конечной 5-ки и 6-ки. (Как я говорил – у бабушек). Стихи, беседы. Моей ошибкой, пожалуй, страстью и гордыней, было то, что я не мог удержаться, чтобы не рассказать о реинкарнациях, астрологии, а это было лишнее, в голове только кашу дает для  людей, имеющих малый духовный опыт. Потом это неизбежно привело к разногласиям и отчуждению нас с Людмилой. Она запрещала своим работникам читать газеты «Тайная Доктрина» и т.п. Однажды я решил собрать у себя представителей разных конфессий и посмотреть, как они смогут договориться между собой. Собралось 23 человека. Это было Рождество Богородицы 21-го сентября 2003-го года. Наиболее лояльным и мягким там оказался сторонник восточных учений, друг Надежды Зайчук (руководителя местного центра трансмутации сознания) – Владимир. Самой жёсткой оказалась Людмила Паршина, которая заявила, что всё это она уже проходила и всё это ерунда, а истина только в православии. Были там также психологи, поклонник Ошо Олег Ернев, поклонница Кальки (и не только) Елена Дверницкая, изучающий Рэйки – Николай Иванович и представительница атеизма моя тетушка Соня, которая всё время иронизировала. Кончилось тем, что Николай Иванович стал предлагать Людмиле свои сеансы Рэйки и она поспешила вообще уйти.
Николай Иванович – колоритная фигура. Шестидесяти с лишним лет, похож внешне на Льва Толстого. Ярый борец за свою правду, что символизировалось соединением Солнца с Лилит,  да еще с Сатурном в 9-м доме, символизирующим жесткие формы идеалов. Судится со всем портом за всякие их беззакония. Собрал большую эзотерическую библиотеку, которая одно время хранилась у меня. Человек широкой души с узкими понятиями. Как-то поехали в Симферополь на книжный рынок, он оплачивал поездку и говорил мне, чтобы я только показывал, что покупать, я всё возьму, часть книг подарил, и пока не растратил на книги 500 гривен, не успокоился. К женскому полу отношение сугубое, - искал женщину, но найти не мог, так как попадались всё время духовно не созревшие и уж конечно не знали и не хотели понимать Рэйки. Но мне кажется, что больше всего в жизни он любил уточек, живших у него на даче. Дача его была несколько несуразным и небезопасным строением, в котором не знаешь, откуда на тебя что обрушится. В общем, как говорила Аллочка, - похожа на него самого. Но уточки, уточки…Он вытягивал из своей головы, с торчащими в разные стороны клочками оставшихся волос, трубочкой губы и выговаривал с любовью: «У-тю, тю, тю…»
Лицо его преображалось и насколько он до того он мог говорить жёстко и нелицеприятно о бездуховных женщинах, настолько же глаза его сейчас лучились беспредельной нежностью и нельзя было оторвать от него взгляда.
У Людмилы Паршиной работала в Центре социальной реабилитации Наташа Трепетная и была у нее дочка Машенька. У нее с детства был церебральный паралич, она плохо ходила и говорила, но интеллект был в норме и ее определили в 17-ю школу. Что она там перенесла, и сколько было выплакано слез, можно только догадываться. Из обычных выражений в отношении нее было, что таких уродов надо в детстве убивать, чтобы они не размножались. Нужно сказать, что она не отвечала злобою в ответ, а только плакала и прощала. В карте ее указания на яркое проявление индивидуальности и духовный путь.
Духовно она была на порядок выше сверстников, может быть, оттого еще, что в ней, практически, не было гордыни и самости. Она много молилась, стала срисовывать иконки и от ее несовершенных рисунков исходила сильная положительная энергия. Мечтала поступить куда-нибудь в монастырь учиться иконописи. 
Не раз выступал я также в «Кругозоре» у Аиды Алексеевны Касаткиной и в библиотеках.
Аида Алексеевна много значит и делает для Феодосии. Она – председатель совета ветеранов, всесторонне культурно и духовно развитая женщина, обладающая большой жизненной энергией. В узком кругу она с группой молится на Бруно Грёнинга – немецкого целителя, жившего в середине 20-го века, практиковавшего еще до войны. Это был бескорыстный и любвеобильный человек, шел он через Христа и многих спас. Перед смертью пообещал помогать всем, кто будет к нему обращаться. К сожалению, многие священники в православной церкви относятся очень нетерпимо ко всякому инакомыслию.
Был случай, что Аиду Алексеевну отец Александр публично выгнал из Введенской церкви во время отпевания ее усопшей подруги. Она очень переживала это, и я успокаивал ее, что надо все же относиться к людям, не обладающим достаточной культурой, как к детям, не ведающим, что творят. Очень многое в этом мире было разрушено с именем Бога на устах.
Нередко мне приходилось сталкиваться со смертью, в том числе с убийствами и самоубийствами.
Хозяевами кафе «Рандеву», что было напротив Главпочтампта, в конце 90-х были Саша и Людмила Ковылины.  Саша, как хороший компьютерщик, открыл службу знакомств по интернету, главным образом, знакомя наших женщин с иностранцами с последующим браком и выездом. Люда же вела кафе. Было у них трое детей.
Женщиной она была очень обаятельной и миловидной – Венера в Тельце на AS.
Но со временем, особенно к 40-ка годам, ее все меньше стала удовлетворять эта работа, она испытывала какую-то тоску по чему-то более важному, всё больше ее стали раздражать жующие нетрезвые люди, которых она обслуживала.
В ее карте были яркие указания в  необходимости прихода ей в жизни к духовной программе. В начале лета 2000 года она пришла ко мне в сильном беспокойстве.
Я говорил ей о том, что для нее наступило время качественных изменений ее жизни, необходимости все более посвятить себя духовно-культурному пути развития, что у нее прогрессивное Солнце стало в квадратуре к Узлам, Луне и Нептуну, требуя радикальных изменений. Я дал ей на прощанье свою любимую книжку «Река жизни» об Эдгаре Кейси. К сожалению, она не смогла изменить свою жизнь, необходимость денег и работа в кафе отбирали все силы. 27 октября наступила внезапная смерть от инсульта, когда Солнце с Луной  стали  на     важнейшую ее планету, отвечающую к тому же за 8-й дом  смерти  –  Нептун. Ей было 42 года, очень жаль. Дети остались сиротами. Как часто мы продаем свою вечность.
Многократно я убеждался, что смерть – это только переход и если в эти узловые моменты своей жизни мы качественно изменяемся в сторону своей настоящей любви, то нас оставляют в теле, только душа делается уже другой – озаренной Светом.
Еще был случай, о котором мне жаль вспоминать. На встречу со мной в скверике Пушкина пришли женщина с подвыпившим мужем. Разговаривать с ним было сложно, и я попросил его прийти, когда он будет трезвым. А дней через пять он покончил с собой.
Перед смертью ему нравилось смотреть на фотографию знакомой девушки, которая была на черном фоне, и лицо ее полностью было закрыто волосами. Проблема самоубийц в том, что они ничего не любят в тот момент, перед ними только чернота и боль, от которой хочется избавиться, и им кажется, что они уйдут в небытие и избавятся от боли.
Если бы они только знали, насколько ошибочны их представления и чувства, насколько в еще более тяжелой ситуации они оказываются после смерти, испытывая ужас сразу всех самоубийц, но не в силах уже что-либо изменить. Их уже только несет тот поток сознания и мрачной бездны страстей и эгоизма, который они создали, они не могут остановиться, а стали собственным хаосом и только уже мечтают о новом воплощении, чтобы искупить тяжкий грех, но сколько же мучительнейших лет потом ждать в очереди, чтобы воплотиться в еще более неблагоприятных условиях, часто в теле инвалида.
На Земле же, находясь в своем теле, обладая свободной волей, всегда, даже в самой тяжелой ситуации, можно обратить свой взор не в мрачную бездну, а к звездам, рассвету, листочкам на деревьях, обездоленным и несчастным вокруг нас – отдать им свое сердце, вместо того, чтобы погубить самое драгоценное - свою жизнь, свою свободу и любовь.    
У нас в заслуженном народном театре, руководила которым много лет Розалия Исааковна Белянова был замечательный звукорежиссер Саша Магомаев. У него не только была одна из самых больших фонотек, но он обладал талантом в подборе музыке к спектаклям, кроме всего отличался большим душевным теплом и тактичностью во взаимоотношениях. После спектакля он мог подойти и сказать: «Вы знаете, вы сегодня очень хорошо играли, но если можно, то хотелось бы сделать маленькое замечание». В общем, настолько душевного человека в жизни редко встретишь. И вот, он то и погиб в сентябре 1994 года в автокатастрофе. Погиб, оказывая другу помощь в бизнесе. Эта была большая потеря, как для нас, так и для семьи с двумя несовершеннолетними детьми. Я как-то по особому к нему относился, и тогда же написал стихи:

За туманом времени
Тает твоя улыбка,
Голосом человеческим
В сердце рыдает скрипка.
И вертушка вертится
Иногда со всхлипом,
Только в смерть не верится –
Это была ошибка.
Бережно и с нежностью
К душам обращаясь,
С музыкою в вечности
На один общаясь,
Ходишь неприкаянно
Меж землей и небом,
И молишь отчаянно –
Не дожил, как не был.
Мы теряем первыми
Кто на помощь рвется
Обнаженно, нервами,
Кровью отзовется.
В человечьем племени
Золотая рыбка,
Тьма в тумане времени
Свет в твоей улыбке.

 В карте его была выражена  духовная задача, ему же больше приходилось жить, пытаясь обеспечить семью, что было обусловлено кармой рода и сложными взаимоотношениями с родственниками. На то время сформировался крест между Солнцем, Сатурном и Лилит,  к тому же было новолуние. Эта смерть не была фатальной, там можно было многое отмолить и избежать ее.
Потом как-то у меня его дочь Татьяна в трансе общалась с ним, она особенно его любила.  Он был улыбающийся, весь светящийся и показал все духовные нарушения в их семье, большую обиду матери Татьяны Светланы на судьбу, всё это надо было отмаливать, что мы тогда все вместе и сделали у них дома. Освятили все помещения и хорошо везде помолились. Это потом помогло гармонизации.
Как правило, все неожиданные смерти, несущие большое страдание окружающим, связаны с духовными нарушениями по роду и собственным реинкарнациям.
Как-то пришла ко мне женщина из нашего подъезда на Гарнаева.
 У нее было множество личных проблем и не меньше страстей и гордыни. Отец повесился, но регулярно приходил к ним из низшего астрала и его негативное влияние было столь велико, что к утру у них с матерью появлялись на теле синяки. Дочь не была готова к духовному очищению, потом я уехал, а когда через год вернулся, то ее уже не было в живых, она сгорела от рака.
Был у меня как-то одноногий Юрка. Бездетная женщина взяла его таким из роддома и воспитала. Но он много баламутил. Несмотря на инвалидность, смог неплохо жениться, завести двух детей, но потом развёлся, много пил, участвовал в местной шайке воров.
К нему окружающие относились весьма отрицательно.
И вот, у меня дома он неожиданно стал рыдать, говорить, что любит своих детей, живущих в Старом Крыму, которых он забросил и не видит. Потом в состоянии расслабления он увидел Христа, его трясло от рыданий, обещал бросить пить.
Но, к сожалению, было всё очень запущено. Через неделю он умер от цирроза печени. 
Бывали и необычные случаи. Пришла как-то тетушка Ольги Денисенко – Борисевич Любовь Петровна по поводу смерти в июле 2005-го года своего сына Павла. Ей сказали, что было самоубийство, но она не верила. Павел родился под знаком Овна и рос очень спортивным парнем, руководил турсекцией. Потом стал инженером-строителем, уехал в Сибирь, женился, родился сын, но семейная жизнь не заладилась, и хоть жена и ходила по всяким бабкам с целью наладить отношения, но они все равно развелись. Душевно он воспрянул после развода, обстановка в браке была угнетающей. Уехал работать в Киев, руководил на заводе отправкой стройматериалов. Было немало друзей, его считали душой компании. Вообще был оптимистом и говорил, что не понимает, как это человек может сам уйти из жизни. На Петра и Павла (12 июля) они пошли в ресторан, погуляли, он много не пил, всего несколько рюмок. Утром же его нашли повешенным на трубе в квартире. Всё это было очень странно. В карте были указания на большой интерес к истории, самоуглублению и самоисследованию.
В день гибели его состояние было замечательным, даже повышенно эмоциональным, на тягу в эту ночь к необычным ощущениям. Когда после смерти его фото показывали «видящему» из Киево-Печерской лавры, то он и смотреть не стал, отвернулся и сказал: «Это не ко мне!». Вечером после ресторана в 23 часа Павел позвонил другу и стал с ним обсуждать книгу новомодного Михаила Веллера, которую только что он читал. Они стали обсуждать свет в конце тоннеля, который видят люди в состоянии клинической смерти. Павел очень заинтересованно разговаривал. Потом он принял душ, привязал вверху веревку к вертикально идущей в углу комнаты трубе отопления. Потом сел рядом с ней, обернул шею полотенцем, а сверху накинул веревку. Задачей он себе поставил постепенное уменьшение доступа кислорода для вхождение в измененное состояние сознания. Дело в том, что одна из основных методик измененного состояния сознания – холотропное дыхание как раз основана на учащенном дыхании и кислородном голодании. Павел не учел маленькой детали – при асфиксии пережимаются на шее центры, отвечающие за координацию движений. Когда-то два психиатра опробовали на себе опыт самоубийства с целью исследования этого состояния. Конечно, с условием, что их через несколько минут освободят и откачают. Так вот оказалось, что они всё осознавали после повешения, но не могли найти руками веревку, чтобы освободиться. Когда же у Павла пережалась сонная артерия и он начал терять сознание, то тело стало падать и веревка затянулась сильнее. Но всё-таки – это был несчастный случай, а не сознательное самоубийство, что меняет картину. На глубинном плане причина произошедшего еще и в том, что ни он сам, ни за него не молились,  - у него не было защиты. И делал он это не в состоянии любви к Богу, а просто из интереса. Опасно вторгаться в тонкий мир без состояния глубокой любви и крайней необходимости.      
Самое главное - это найти человеку в жизни, что он может любить всем сердцем и следовать этому, тогда он будет жить. 
Работал я как-то охранником на хлебокомбинате, а туда приходило много всяких торгашей, брали большей частью женщины из планового отдела. Однажды я пропустил к ним цыганку с какой-то галантереей, назад она возвращается, а навстречу наша железная леди – начальница отдела кадров. Стала ругаться, что я пропустил, но с ней у меня были хорошие отношения, больше как-то на цыганку, а та и говорит, обращаясь почему-то ко мне: «Да ей жить-то осталось один день, смотри у нее лицо симметричное (а так обычно перед смертью), а все еще чего-то хорохорится!». И пошла себе. Начальница побледнела, явно испугалась и ко мне: «Что делать?» Я говорю: «Вы вечером сядьте тихонько, помолитесь и начните просить у Бога прощения за грехи». Через два дня она приходит, какая-то изменившаяся и рассказывает, что когда прощения начала просить, ее трясти стало, пот пошел. А на другой день ехала с шофером на машине и попали в аварию, машину крутило и разбило, но на ней ни царапины. Она была очень благодарна.
Еще как-то Олег Головков забежал рано утром перед работой, говорит, давай помолимся.
Мы помолились. Потом едет от Белого Бассейна вниз и вдруг голос внутри него: «Обгони машину!». А едет-то спокойно, около сорока, чего обгонять. Голос опять. Он и обогнал, а через пару секунд в машину, которую он обогнал, врезалась другая машина.

Ряд лет я также занимался хорарной астрологией (от  hour – час). Она отвечает, как правило, на конкретные вопросы, помогает найти людей и предметы. Карта составляется на момент задания вопроса. Удивительно, но почти на любой вопрос действительно можно получить сразу ответ, если, конечно, вопрос не праздный и по-настоящему волнует. Как высказалась  научный руководитель института мозга Наталья Бехтерева: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!. Но это было со мной!»

Жена нередко спрашивала, как ей поступить в конкретной ситуации и ответы были точны. Например, говорит, что ей предлагают стать завучем в музыкальной школе. Стоит ли на это соглашаться? Ответ отрицательный, так как она повесит на свою шею много проблем не по своим способностям. Но как отказаться? А она Рыбка по гороскопу и сказала, что смотрите, вот мол, Горбачев – Рыбка, и я Рыбка, и что случилось со страной? От нее отстали. 

Из Москвы позвонила женщина и спрашивает: «Беременна я или нет?». А интимная близость у нее была только вчера, ответ же даю точный и сразу, находясь в Феодосии.
Неоднократно помогало это мне разрешить свои конкретные проблемы, узнать, где сейчас находится мой ребенок и что с ним. Жена Алла спрашивает: «Беспокоюсь об Анюте, уже поздно, где она?». Я составляю карту на момент вопроса и говорю: «Не беспокойся, она на Карантине у подруги, скоро будет».
Вопрос: «Стоит ли связываться с такой-то фирмой?». «Не стоит, они жулики и скоро разбегутся», как потом и подтвердилось.
Как-то мужчина спросил на работе, будут ли мои дети в безопасности в поездке? Они отправились отдыхать к бабушке под Перекоп. Я увидел, что через три дня они могут заболеть, но сказать ему не смог, так как он ушел, и связи не было. И только потом я узнал, что через три дня дети сильно простыли и долго болели, но предупредить, видимо, я его не должен был, т.к. событие было уже предрешено, его нельзя было изменить, оно было кармически необходимо. Такое случалось неоднократно.
На хлебокомбинате обратилась женщина с просьбой найти ее кольцо, сказала, что это подарок матери и оно ей очень дорого. Оно точно где-то в ее трехкомнатной квартире, всё перерыла, но вот уже десять лет найти не может. А дома я у нее никогда не был. Предложил ей взять компас, пойти по азимуту, там будут такие-то предметы, таких- то цветов. Она нашла кольцо, и была весьма благодарна, коньяк подарила.
Однажды ко мне обратилась Галина Михайловна Павленко, 1927-го года рождения и хотя ей было лет под восемьдесят,  брови у нее были  густые, черные, а лицо имело яркие очертания, говорящие о былой красоте.  Что, спрашивает, случилось с моим другом 50 лет назад. Мы должны были пожениться, он меня очень любил, но уехал на Северный флот по службе и пропал. Сколько я не писала, мне никто ничего не ответил. А из карты очевидно, что погиб он там на подводной лодке, да ей, конечно, правду не могли сказать. А у нее вся жизнь как-то под откос. Я говорю, а вы начните для людей жить, в вас много любви нерастраченной.
Потом у нее все изменилось. Про болезни забыла, валидол уже для других стала носить. Стихи и прозу стала писать, выступать перед людьми. Под конец жизни жизнь ее закипела, стала радостной и гармоничной. 14 октября 2009 года вел я как-то в библиотеке на Крымской очередную лекцию с видеопоказом по мировой культуре. Было поздравление с днем Покрова Богородицы, небольшое вступление и показан фильм Бергмана «Земляничная поляна». А после фильма подходит ко мне с благодарностью Галина Михайловна, и сказала, что с нашей встречи более 10 лет назад начался ее творческий путь  И подарила мне одну из лучших своих заметок в газете «Победа» от 29.03.2008 г.:

                Спасение от газовой атаки

Мой отец, Михаил Антонович Павленко, был старшим сыном в многодетной семье Павленко, состоящей из отца, матери и четверых детей – Михаила, Александра, Анатолия и младшей сестры Зины.
  В первую империалистическую войну после окончания керченской гимназии, отец в 18 лет был призван простым солдатом. Попал под газовую атаку немцев на Днепре. Немцы впервые применили отравляющее вещество – хлорпикриновый газ. Отец не только сам остался живым и здоровым, но, благодаря его находчивости, спасся весь полк.
Немцы загнали полк в глубокую балку склоном к Днепру и по краям балки зажгли хлорпикриновые шашки. Солдаты молились и прощались с жизнью, потому что газ уже стекал на дно балки, так как был тяжелее воздуха. Михаил крикнул, чтобы все моментально лезли на самые высокие деревья на дне балки. По его совету все закрыли лица портянками, смоченными мочой, и дышали через них, привязав себя ремнями к ветвям деревьев.
Так весь полк спасся из, казалось бы, совершенно безвыходного положения. Вот тогда-то поверили, что мой отец был замолен перед рождением в Киево-Печерской Лавре. Три его предыдущих брата умерли в младенческом возрасте по неизвестным причинам. У бабушки моей, Екатерины Ивановны, начались проблемы с психикой. Они жили в тот момент на станции Хорол, где дед после окончания железнодорожного училища служил заместителем начальника станции. По совету здешнего священника дедушка возил лечить жену в Киево-Печерскую лавру. Она жила там при женском монастыре, молилась возле нетленных мощей святых старцев и постепенно пришла в себя. Дедушка привез ее после лечения домой, на станцию Хорол. Там же через полтора года родился их первенец Михаил – мой будущий отец. Родился  «в рубашке» к удивлению всех. Священник сразу сказал, что семья будет еще больше и что будущие дети замолены в Киево-Печерской лавре.

Мой знакомый спрашивает: «Когда пойдет дождь?» Ему это очень было нужно знать в связи с работами на даче. Планеты, отвечающие за эти события, соединялись через 7 градусов, т.е. 7 дней. И действительно, через это время были сильные дожди со снегом. 
Интереснее всего понять, почему так происходит, ведь спрашивающий ничего не знает о планетах и их расположении друг относительно друга. Получается, что планеты как будто многое знают о нем. Выходит, что он, во многом, словно, и есть эти планеты и звезды.
С помощью астрологии многие атеисты приходили у меня к началу веры в Бога. Часто бывают столь яркие показатели событий в карте, что человек с первого раза начинает видеть через эту символику энергии нас окружающие и осознавать, что мир устроен намного глубже, что действительность вообще совсем другая, чем ему думалось до того, или чем его учили в школе. 
Ничего не понимая в бизнесе, получалось давать довольно точную оценку деятельности  разных фирм и партнеров.
Бывало немало людей с отклонениями или морально весьма ущербных.
Пришла женщина, которую, как она утверждала, в 16-м веке сожгли на костре и теперь, в этом воплощении, она искала воплотившихся вместе с ней обидчиков, чтобы им отомстить. Бывали раньше у меня и женщины, желающие мстить мужьям за измену, со всякими порчами, чтобы их снять.
Всем говорил, что без готовности к катарсису, нет смысла общаться, не будет толку, все вернется назад к человеку, только еще хуже, как говорил Христос – семь бесов вместо одного придут.
У некоторых людей поле было настолько «сбито», что начинало ломить голову, они говорили, что у всех такое от них, но готовности измениться также не было, - это всегда самая большая проблема, - готовность изменить себя, люди готовы переделать весь мир гораздо скорее, чем себя самих.

Вскоре после получения диплома я подумал, что могу зарабатывать астрологией, дал объявление и стал назначать небольшие суммы за гороскопы. А однажды, ко мне обратился  бизнесмен, который собирался открывать астрологический центр и предложил управлять им. Это было искушением для меня, т.к. работы не было, а знания хотелось применить. Но у него проскальзывали нецензурные выражения и я отказался. К тому же он заявил, что посадит девочку на компьютер, который будет электронной свахой, сводить и разводить разные пары через астрологические программы и на этом можно хорошо заработать. Потом такой центр был им создан на Крымской. Там работали гадалки, экстрасенсы. Развалился он после того, как одного из «магов» – Бахадыра, посадили за совращение несовершеннолетних. У него не получалось детей и он очень хотел разрешить с помощью клиенток свои проблемы. Ко всему прочему, у него нашли пистолет.
Потом я почувствовал, что мне как-то нехорошо, нет радости от этой моей астрологической работы за деньги. Я стал это делать просто от души, стараясь помочь человеку, более всего занимаясь не прогнозированием, а астропсихологией.
Еще я занимался подбором дней и даже часов зачатия, чтобы ребенок был определенного пола, как желали родители. Действовал я по методикам многолетних астрологических исследований в роддомах Чехословакии и по методикам Сергея Вронского. Вероятность – 87%.  Все достаточно просто. Чтобы родился мальчик, надо, чтобы во время зачатия Луна находилась в мужском знаке и наоборот. Дополнительный усиливающий вероятность зачатия фактор – угловое расстояние между  Луной и Солнцем в момент зачатия должно быть таким же, как и в момент рождения самой матери. Еще в дополнение, я использовал Арбор – прибор, помогающий увидеть степень кристаллизации слюны. Годится и обычный микроскоп. Раньше готовность яйцеклетки к оплодотворению определяли по анализу слизи из влагалища, но можно это делать и по слюне. Максимальная кристаллизация соответствует наибольшей готовности к оплодотворению. Проводил собственные исследования – все подтвердилось. Несколько детей соответствующего пола родились в Феодосии по моим рекомендациям. 
Бывают судьбы, когда человеку противопоказано заниматься бизнесом и вообще накопительством, просто необходимо идти в культурно-духовную сферу, иначе происходит крушение.
Одна учительница увлеклась бизнесом, в надежде поправить свое положение, а в карте у нее была так называемая секира, конфигурация предупреждающая о большой опасности такого пути. Она заняла крупную сумму денег, которую потом отдала знакомому для вложения, а он скрылся с этими деньгами. Теперь ее считают пропавшей без вести, ситуация же очевидна, криминальный мир, у которого она занимала деньги вначале ее пытал, пытаясь их вернуть, а потом уже, конечно, в живых не оставил. Ребенок остался без матери.
Интересно, что в половине случаев пьянству мужей в семьях вольно или невольно способствуют жены. Все-таки так заложено, что мужское начало олицетворяет собою Дух, а женское – поддержка этого Духа. Я намеренно не говорю - мужчина и женщина, так как в каждом из них есть и то и другое, и бывает подчас, особенно в последние десятилетия в женщинах больше мужского, чем женского. Чуть отвлекаясь, скажу, что в начале 20-го века Отто Вейнингер, умерший в 23 года, в своей гениальной работе «Пол и характер» вывел формулу максимального притяжения между мужчиной и женщиной. В каждом человеке есть сколько то мужских и женских качеств, так вот ищет он всегда дополнение к своим частям мужского и женского до идеального целого, т.е. до андрогина. То есть, его второй половинкой является человек, дополняющий его до идеального мужского и женского в нем.    
 Еще из астрологической практики – женщина влюбляется в такого мужчину, какой у нее Марс в карте, а мужчина в такую женщину, какая у него Венера. Например, если у нее Марс в Овне,  то она сама, будучи активной, ищет еще более активного мужчину. Если у мужчины Венера  в Овне, то чувства его поверхностны и наскоком, влюбляется он в «амазонку», при этом часты ранний брак и расставание. Если же Венера у обоих в Близнецах , то ведут себя, как евреи – говорят об одном, думают о другом, а подразумевают третье (или третьего).
  Женщина, по своей природе, никогда не полюбит мужчину слабее себя, она может ужиться с таким мужчиной, жалеть его, но не полюбит. Сильная женщина полюбит только еще более сильного мужчину. Это трагедия нашего времени – мало сейчас сильных мужчин и много сильных женщин. Но зачастую, женщина вместо того, чтобы полюбить, взрастить Дух мужчины, который рядом, начинает топтать не созревший росток. Тогда мужчина псевдокомпенсирует свой комплекс неполноценности через деликвентное поведение и пьянство. «Ах, я плохой?!» Тогда буду еще хуже. Раз нет любви, то жить не хочется, а убить себя сразу страшно, включается медленный способ самоубийства.   

Надо сказать об очень интересных и важных показателях в астрологии – Восходящем  и Нисходящем Лунных Узлах, в восточной традиции - Раху и Кету - Голова и Хвост Дракона,
Астрономически они соответствуют точкам пересечения Луной плоскости эклиптики. То есть Луна вращается вокруг Земли не в той же плоскости, как Земля вокруг Солнца, а с небольшим наклоном, и в двух точках пересекает эту плоскость эклиптики. Мифология же такая.
Когда бог Вишну раздавал другим богам напиток бессмертия – амриту, то к ним подкрался змееподобный демон. Пользуясь весельем и рассеянностью богов, он подполз к столу и отхлебнул чудесного напитка. Это заметили бог Солнца и богиня Луны. Они позвали Вишну. Разгневанный Вишну выхватил меч и рассек демона пополам, но тот уже стал бессмертным и меч не принес ему особого вреда. Однако, с тех пор две его половины – Голова и Хвост, живут порознь, враждуя с Солнцем и Луной. Когда Солнце или Луна одновременно приближаются к Голове или Хвосту Дракона, то наступает затмение.
Нисходящий узел показывает в карте прошлое, набранную чашу, наработанную карму, которую необходимо искупить, а Восходящий – путь, по которому надо идти в этой жизни. Это важнейшие точки, показывающие смысл воплощения, жизненную задачу. Мало того, если какая-то планета оказывается в соединении, например, с Восходящим узлом, то по ее энергии человеку и надо более всего идти в жизни. У меня это точно совпадает – Венера в соединении с Восходящим узлом в Скорпионе. Вообще такое положение Узла очень показательно. Это означает, что человек в прошлом имел материальный приоритет (Нисходящий Узел в Тельце) и в этой жизни уже не должен стремиться слишком к накоплению материальных благ, а больше уделить внимание к пробуждению Духа в себе и к духовному развитию. Это конечно приоритетно и для каждого человека, но с такими Узлами особенно. При явных нарушениях человек теряет все. Приведу примеры из жизни у людей с такими Узлами. 
Однажды пришла женщина очень обаятельных форм. Надо сказать, что когда AS (восток) попадает в  знак Рыб или Нептун у него на AS, то это «Нечто». Вдруг, ты исчезаешь и погружаешься в этого человека, как будто бы он не имеет вообще форм, а что-то вроде теплого и ласкового моря, в котором начинаешь купаться, плескаться, сознание почти отключается, и губы расплываются в мягкой улыбке от наслаждения просто находиться рядом.
 Нет, - это не то чтобы постоянное ощущение, потому что характер ведь его при этом может быть очень разным, и вполне может вскоре разрушить всю прелесть этого исчезновения. Но вот эти первые мгновения незабываемы…
Да…так вот, она рассказала, что в последние годы у них в семье все идет как-то наперекосяк. То крушится материальное положение, то они болеют, то дочку на санках вынесло на дорогу, и она чуть не погибла под колесами. Она сказала, что муж ее очень любит и во всем старается ее обеспечить и «упаковать». Занялся бизнесом, а когда-то в юности мечтал быть лесником…Она, по мере своего рассказа, сама вдруг всё поняла и сказала, что, может быть, это всё из-за ее эгоизма происходит. На самом деле, она его самого никогда не любила, а любила удовольствие от него. У человека духовная программа, а жил он не своей жизнью.
 
Я уже писал раньше об однокласснике Гене Марченко, с которым мы были лучшими математиками в 17-й школе. Генчик был, по сути, маменькин сынок. Мама опекала его и носила ему до десятого класса в школу  пирожки и прочую снедь. Он поступил в очень престижный МФТИ (моск. физико-технический институт). Но очень скоро его, то, что называется, «понесло». Наконец-то он вырвался из-под опеки мамы, нерастраченных страстей было выше крыши, а самостоятельности и устойчивости близко к нулю. Он ударился в разгул, и вскоре его смогла женить на себе Роза - женщина с двумя детьми, старше его лет на семь, хорошо бы добропорядочная, но этим, как раз, и не пахло. Из-за такой личной жизни Генчик запустил учебу и его в конце концов отчислили. Его изловил военкомат и отправил «Родину любить». Поскольку у него было плоскостопие, и ходил он всегда такой интересной походкой, как ходит человек, который только что наделал в штаны, - расставив ноги, уверенной и торопливой походкой к намеченной цели, но так, чтобы не раструсить; так вот, этой незабываемой походкой он отправился в «престижные» войска – в стройбат.
Там началась его взрослая жизнь. Его много били, особенно, как он говорил, «чурки», выправляя в нем неправильные представления.            
 После армии, он, очертя голову, бросился в бизнес. Стал торговать колбасами из Финляндии, приезжавшими в больших «фурах». Чтобы распродать в каком-то городке этот товар, он брал чемоданчик денег мелкими купюрами, чтобы их казалось побольше, и шел к начальнику управления торговли. На язык Генчик был мастер, взятка «работала» и на другой день его товар уже развозился по магазинам вне конкуренции. Возил он с собой телохранителя ,«шкафа» метра два ростом, кулаки с голову, про которого говорил, что его легче убить, чем прокормить. Скопив вскорости такими «благими» делами капиталец тысяч в десять долларов, он поехал на родину покупать квартиру. Но у Генчика сильно играл адреналин в крови. По дороге, в Москве, через одноклассника «чекиста» познакомился с влиятельным человеком из министерства, который ему предложил дело.
На севере Крыма есть завод «Титан», производящий краски, главным образом белила. Работа шла на нем ни шатко, ни валко, он почти «лежал», а надо было его поднять и не просто поднять, а «почистив костюмчик», отправить за границу, - сделать продукцию экспортной. Связи с заграницей министерский человек обеспечивал и дал все бумаги по заводу.
Генчик взялся за дело с размахом. Он приобрел себе шикарный костюм, нанял в Феодосии за приличные деньги Мерседес, загрузил в него ящик коньяку и поехал общаться.
Поил он в бане всю администрацию на уровне ниже директора и смог их убедить в больших перспективах.
Пробный маленький контейнер с образцами краски отправили за границу, и тут оказалось, что степень белизны не соответствует Евростандартам. Необходимо было срочно делать переоборудование завода. Надо сказать, что к тому времени Генчик уже капитально «вложился» в это дело, - он не только потратил все свои деньги, но и занял у местных «бандитов» тысяч пять «зелёных». Отступать было некуда, предприимчивости ему было не занимать и он смог договориться в коммерческом банке о ссуде.
И вот в этот-то важнейший момент всё и рухнуло, - в Крыму поменялась власть, пришел Мешков и все банки «затаились», всякие активные дела прекратились в напряженном ожидании. Всё в один миг разрушилось, как карточный домик.
К Генчику стали заглядывать ребята с короткой стрижкой и интересоваться, насколько хорошо он выглядит. Он же мог только высунуть язык и вывернуть карманы. Ему для начала сломали несколько ребер и выбили зубы. Но он сказал, что можете меня убить, но денег нет. Убивать же смысла не было, с паршивой овцы хоть шерсти клок. 
Интересно, что к тому времени он уже поменял достаточно женщин и даже точно не знал, сколько у него детей. На все случаи у него всегда были прибаутки, типа:
«Самогонку с курочкой, да на печку с дурочкой». Матом он, в принципе, не выражался, а разговаривал. Работал на всяких черных работах, например, в канализационных сетях. Потом он начал крепко пить, - до двух бутылок водки в день. При этом мог ничего не есть и нередко запивал водочку сладкой газировкой, что привело к фатальным результатам. У него вышла из строя выводная система в организме. К счастью, одна из подруг заплатила за операцию и его спасли. Для вывода сделали трубку из живота, к которой приладили мешок. Началась новая жизнь. Потом он как-то восстановился, пить, конечно, бросил, но половина денег уходит на лекарства. 

Другой одноклассник с Восх. Узлом в Скорпионе – Игорь Воинов также имел отношение к криминальным структурам. Они занимались недвижимостью, и у него была кличка «Сыч». Он чудом остался жив и избежал тюрьмы, но потерял все деньги, начал крепко пить, потом развелся, мечтал о своем компьютере, т.к. обладал способностями, но пешком ходил из центра 7 км в свои Ближние Камыши, т.к. у него не было 1 гривны на маршрутку. Потом, правда, бросил пить, и жизнь как-то наладилась, хотя вследствие нарушения здоровья, пережил клиническую смерть, но выжил. 

Одноклассник Сережка Богачев был весельчаком с хорошо подвешенным языком, по гороскопу Рыбка, мягкий, обходительный, общаться с ним  было одно удовольствие. Отслужив три года на Балтийском флоте, поступил в мой институт Литмо, потом женился и уехал в Орджоникидзе на Кавказ. Родилось двое детей. А потом всё не заладилось, они успели до военных событий обменять квартиру на Ростов на Дону, но с работой у него нормально не пошло, развелся, вернулся сюда, подрабатывал, всё о деньгах говорил. А дальше всё хуже и хуже, стал занимать деньги, небольшие возвращал, а потом занял у меня 3000 руб. и исчез. Также занял у других одноклассников 10000 руб. и не вернул, так они нашли его дочку в Испании, был скандал, и она прислала деньги. Он стал запойным алкоголиком, чуть не спалил квартиру сестры и его выгнали на улицу, он стал бомжом. А потом он покончил с собой, в сильно нетрезвом состоянии ночью разбежался и прыгнул с крыши пятиэтажки. Скорблю, потому что перед глазами его бодрый вид, смеющееся лицо и добродушный говор, он всегда всех собирал на мероприятия. Не пробудившийся дух и потеря совести – страшное дело. 

Наташа Ковылина, о которой я писал выше, была влюблена в одноклассника Игоря Сергеева, но не сложилось. Он стал врачом и потом работал в Феодосии на Скорой помощи. Был случай, что он спасал мою жену. У Аллы была гипотония, и она теряла сознание на жаре. Однажды, около дома, она вдруг прошептала, что теряет сознание, я успел подхватить ее на руки и занес на 4-й этаж, потом вызвал скорую. Приехал Игорь, сделал ей укол. А потом случилась трагедия. 9 марта они летели на Скорой по Симферопольскому шоссе, везя роженицу. Светофоры не работали, но они были на главной дороге. А снизу по Чкалова поперек им летела машина СБУ - шника Анисимова и врезалась им прямо в бок. Он с друзьями был нетрезвым. Игорь вышел из машины, помогая выбраться роженице, которая к счастью лежала в машине и не пострадала. Потом он пощупал свое отбитое легкое, которое хлюпало в животе, сделал фатальный диагноз и потерял сознание. Скончался от внутреннего кровотечения по дороге в больницу. Погибла также молоденькая медсестра – татарка, у нее сиротой остался ребенок. Анисимова «отмазали», сказали, что, мол, он ехал на зеленый свет, а анализы на алкоголь подменили, предупредили врачей, что при оглашении правды, они будут уволены.   

Мой напарник на Приборостроительном заводе, о котором я писал ранее, Сережа Васильев, влюбился в миниатюрную, тоненькую Ирочку с «монтажного» участка. Голубые глаза, как озера, и ниспадающие белые волосы. Женился. Жили они в однокомнатной квартире на пятом этаже. Он увлёкся бизнесом. Повсюду назанимал денег, включая друзей Ирины. Потом его «подставили» и всё разом рухнуло. Он лишился квартиры, жена его бросила, и остался должен астрономическую сумму, которую в принципе отдать было невозможно, т.к. все время «росли проценты». Жив, как он говорит, остался только потому, что его православные родители все время молились за него. Хотя сам к вере не пришел, но первый шаг сделал, - из опыта заключил, что всякое зло к человеку возвращается. Когда же я ему сказал, что добро тоже, то к такому открытию он еще готов не был. Теперь родители его умерли и он остался один. 

В конце восьмидесятых годов, в Доме Культуры в большой театральной комнате был какой-то вечер и мы танцевали. Ко мне подошла руководитель центра детского творчества Стельмах и сказала, что у меня приоткрыт «третий глаз». Потом мы, как-то, пришли к ней на ул. Фурманова, ныне ул. Караимская, с сыном Юрой, которому было лет пять. Неожиданно она сказала, что Юрчик, в основном, со Светлым Духом и что он прирожденный биолог. Потом вдруг сказала мне закрыть глаза и смотреть его органы, и мне казалось, что я действительно видел что-то, хотя и сомневался. Относительно дочки Анюты сказала, что в ней силен дух противоречия и темный дух может нередко побеждать светлый, будет серьезная борьба. Юрка же действительно с детства замечал такие подробности во всяких букашках, какие никому и в голову не приходили, я купил ему микроскоп.  Впоследствии он стал талантливым ветеринаром.   
Юрчик очень хотел котенка, однажды мы проходили мимо рынка, где торговали животными. Котиков разобрали, и оставалась одна трехцветная кошечка, совсем еще котенок, от нее невозможно было отвести глаз, ему очень захотелось ее взять и мы купили ее за 50 копеек. Алла вначале была ошарашена, но котенок был настолько мил, что мы очень быстро привыкли к нему и назвали Милкой. Она оказалась очень умна и хоть и с независимым, но ласковым нравом.
У отца был одноклассник Аркадий Степанов, который жил с женой Татьяной в центре города в высоком послевоенном четырехэтажном доме на последнем этаже. Это были большие дома, соединенные в квадрат  между собой, но почему-то этот комплекс стали называть «пентагоном». В начале 90-х годов они уехали на север в Мурмаши, где Аркадий работал энергетиком, и отец с ним договорился, чтобы они сдали нам бесплатно эту квартиру (только за квартплату). Квартиры в этом доме делались для особого контингента, там всё было «как для себя». Высоченные, более трех метров, потолки, большой широкий коридор с тремя раздельными комнатами с двумя балконами и огромной кухней. С одной стороны вид на горы, а с другой был Вечный огонь с прилегающим большим сквером, где мы даже играли с детьми на одной из аллей в футбол. Вообще, мне всегда нравилось играть в футбол с женщинами, когда им выкладываешь для удара мяч, они очень визжат от эмоционального всплеска. Заведующей Домом-музеем Максимилиана Волошина тогда была близкая знакомая отца, учительница русского языка и литературы Тамара Яковлевна Бочковская. Она была довольно неординарным человеком с довольно свободными взглядами, чем не очень угождала начальству. Она помогла нам выжить в те «весёлые» годы. Через нее я получил разрешение торговать своими караимскими пирожками около Фонтана Айвазовского на краю сквера. Пирожки по старинному рецепту мы пекли дома и выносили «с пылу, с жару». У нас их мгновенно разбирали, так как они были очень вкусны и начинки столько, что, как говорится, без обмана. Когда мы переезжали с ул. Циолковского в этот «Пентагон» на ул. Назукина, то куда-то пропала Милка, мы не смогли ее найти. И вдруг, спустя недели две она сама нас нашла и сидела под нашей дверью на четвертом этаже. С ней еще раз был такой фокус, спустя лет десять уже на ул. Гарнаева. Она пропала на год с лишним и пришла прямо на свадьбу Юрчика с одногруппницей по ветеринарной академии Людмилой. Милка сидела под дверью, когда молодожены поднимались по лестнице отмечать свадьбу.
На ул. Назукина у детей была своя комната с двухэтажной кроватью, которую смастерил в подарок мой брат Борис, он тогда серьезно осваивал столярное дело. Я в середине 90-х увлекался больше западной литературой и читал детям перед сном разные сказки и истории. Помню, как я прочитал им страшную «Венеру Милосскую» Проспера Мериме и они потом долго не могли заснуть. Это, конечно, был перебор. У меня бывал порой жёсткий и непримиримый характер. У Анюты тоже был, похожий на мой, очень упрямый нрав. У нас регулярно бывали конфликты. Однажды, когда она не сделала какое-то задание, я ударил ее по лицу, обида была у нее на это много лет. Конечно, так резко мне не следовало себя вести, и я потом не раз извинялся. Но всё же у нас было какое-то постоянное внутреннее противостояние. Я прекрасно знал элементарную математику, но за помощью она принципиально обращалась к Алле и я помню, как сильно я тогда ревновал ее к  жене.
Вообще, Алла потом говорила, что счастливое время в жизни со мной были несколько лет после рождения Анюты в 1987 году и до распада страны в 1991 году. Действительно, я тогда наиболее соответствовал ее идеалу – была семья с двумя детьми, машина, я прилично зарабатывал и был неплохим мужем и отцом.
Алла ходила работать во вторую муз. школу по набережной, а потом поднимаясь по кипарисовой аллее мимо дачи Стамболи. Более всего она любила играть седьмой вальс Шопена и «фантазию экспромт», очень романтические произведения. Потом у нее был лучший ученик Паша Мингалёв, как она говорила, что не задашь, сразу сделает, и сколько ни сложнее было бы новое задание, то снова сделает. Он стал лауреатом международных конкурсов и близким Алле человеком. Она вообще талантливый педагог, к ней всегда просились дети, она умела ладить с самыми не простыми детьми, после нее у детей не складывалось с другими педагогами.
Потом у нас, да и у многих пошли трудные времена, а с середины и, особенно, к концу 90-х годов, наметился какой-то раскол. В моем гороскопе есть интересные показатели – Нептун над головой в момент рождения и Восх. Узел с Венерой в Скорпионе в 10-м доме цели. Это означает постоянный поиск высшего смысла с основной задачей не домашней и семейной, а с духовной самоотдачей себя в мир. Я пришел к вере и ощутил свой смысл в духовной и психологической помощи людям. 
Когда я работал охранником на хлебокомбинате, то ранним утром на эстакаде считал лотки с хлебом, нагружаемые в грузовые и в легковые машины. Однажды за хлебом приехал на своей машине настоятель храма им. Иверской Божией Матери на Карантине отец Георгий. В ожидании хлеба мы разговорились. У него были большие «телячьи» глаза и какая-то особая вера и искренность. Я сказал, что увлекаюсь астрологией, но он вовсе не осудил это, как обычно делают священники.  Он и сам до рукоположения увлекался Белой этикой. В его больших глазах ощущалась способность любить и верить. В прежней жизни Первушин был инженером, увлекался и белой этикой, но потом твердо ушел в православие. Отец Георгий стал говорить мне о крещении и вдруг я поверил ему. Я не собирался креститься, так как считал, что раз я верую во Христа, то зачем эти формальности и крестик, это казалось узким и не нужным для меня. Хотя перед отъездом в Израиль ко мне неожиданно подходило несколько незнакомых человек, которые говорили, что я должен креститься. Я поверил отцу Георгию и вся душа моя устремилась ко крещению. 25 декабря 2000 года на обряде присутствовали только жена и дочь. Это был день Рождества по западному стилю и мой астрологический день рождения. (; на AS).Помню, как во время крещения я ходил, закатив штаны за отцом Георгием со свечами по церкви и единственный раз в жизни в алтарную часть. Когда я спросил, сколько я должен денег за крещение, он сказал, что как хотите, что крестил он не за деньги, а ради, и во имя Христа. Когда я крестился, в церкви никого не было, только еще жена Аллочка и дочь – Анюта. Думаю, что он был тогда лучшим священником в городе.
Ему было неуютно здесь в церковной среде. Как то его, то что называется, подставили. Он уехал в отпуск с семьей подлечиться на Кавказ, но к Троице не мог не приехать и 500 км. летел, как на парусах, на своем жигулёнке. А в это время церковное начальство поставило по родственным связям другого священника в Иверскую – более практичного и хваткого. Это был большой удар для него, он попросил тогда о возможности хотя бы исповедовать людей, которых хорошо знал и которые любили его. Потом люди смогли отстоять его, но что-то в нем подкосилось, он начал болеть и потом молился, чтобы его перевели в Россию. Сейчас он в Подмосковье, но многие помнят и любят его, как лучшего священника в городе. Он был единственным, кто занимался отчиткой. Перед отъездом в Израиль я был у него дома, подарил ему стихи, а он мне иконки на дорогу. 

В Израиле, как-то, довольно крупный бизнесмен спросил, на какой бизнес ему больше ориентироваться, в России или в Америке, в последнее время у него появились разные препятствия, какие-то враги. Я сказал, что следует начинать с этики, в последние годы он все более нарушал духовные законы, поступая не всегда честно, кроме того,  тайно завел себе любовницу.
Я проверял там меру своих способностей. Однажды меня позвали к слепому человеку. Я подумал, что раз я верую во Христа, то, может быть, могу ему помочь. Я держал руки над его глазами и молился, было жжение в глазах, но он не прозрел. И слава Богу, так как это могло бы взрастить во мне гордыню.
Алла сказала, что не чувствует молитву, ничто как бы не входит в нее. У нее не было внутренней потребности в храме и молитве, хотя она могла зайти в храм, но мало что при этом ощущала. У нас постепенно стал нарастать какой-то внутренний раскол. Хотя и я нечасто ходил в храм, но энергию молитвы ощущал и стал регулярно молиться. Но при этом продолжал заниматься астрологией и психотерапией. Алла ревновала, порою сильно, к женщинам, которые приходили за помощью. Я ощущал, что чтобы им помочь я должен был их по человечески и по божьему любить, я должен был уединяться с ними в своем кабинете, а Алла часто ревновала. С ней энергетически объединилась Анюта, которая по гороскопу Лев и обладала сильной биоэнергией. Началось какое-то противостояние. Это было ужасно. Я не мог не следовать своему призванию, но не ощущал любви и поддержки от самых близких. То есть, меня любили, но как мужа и отца, но не как человека, устремляющегося к Духу и Любви. Это было очень тяжело. Моя душа всё более была на разрыве. Сложность была еще в том, что мой духовный путь был совершенно нетрадиционен и для многих вовсе непонятен. Ко всему еще во мне была раздвоенность, амбивалентность, с одной стороны духовная устремленность и подвижничество, а с другой, достаточно много страстей  - и гордыня, и гнев, и сексуальность. Я не был целостен. И все же вот эта внутренняя программа духовной и психологической помощи людям была во мне сильна, как смысл жизни. Мое увлечение астрологией Алла в целом поддерживала и было такое, что даже нарисовала несколько карт (у меня тогда не было компьютера и я всё рассчитывал и рисовал вручную).   
После смерти папы в 2009-м году в Израиле я забрал маму в Феодосию и 6 лет ее здесь досматривал. Это было трудное время, у мамы было заболевание по типу Паркинсона.
Когда человек ходит, то он не задумывается о том, какую ногу ему передвигать, всё делается автоматически. Здесь же автоматика была нарушена, надо было отдавать команду ноге, мама топталась на месте, потом падала. Ко всему еще был нарушен вестибулярный аппарат, и она могла упасть в любую сторону. Нарушена была моторика (она не могла писать) и речь, трудно было разобрать хотя бы слово. При этом интеллект был в норме, она хорошо разгадывала кроссворды. У мамы были сильные ноги, она вставала и с помощью ходунков пыталась ходить, потом падала. Избавиться от всех углов в доме, практически, невозможно, она падала спиной, затылком и лицом, что-то разбивала и распарывала себе, я заматывал разные углы, но она находила новые, распорола себе спину о стеклянную дверцу вешалки. Всё было полито кровью, можно было и погибнуть, а я отвечал за нее оформил опеку. Конечно, ездили зашивать в больницу. Кроме того у нее началось недержание мочи и кала, порою, когда я возвращался из магазина, то она лежала недвижно в крови и фекалиях, и неясно, была ли жива. Ко всему еще у нее была гипертония, а она любила достаточно солёную пищу, когда я не замечал, то могла кинуть дополнительную ложку соли в суп, который я делал малосолёным. Я хватал всю эту кастрюлю борща, который несколько часов готовил и выносил на помойку. Постепенно у меня начался психоз, а может быть уже и невроз. Она залезала подкрутить старинные часы, а сзади бывали подставки на столе, о которые можно было забиться, я кричал и тащил ее назад. Тем не менее, бывали и светлые часы и минуты. Я возил ее на коляске на набережную, она ходила вдоль парапета, держась одной рукой за заграждение, а второй толкала коляску перед собой, правда, иногда падала. На море я сажал ее в большой круг, который привязывал в воде к линии заграждающих буйков, и так она долго бултыхалась на небольших волнах. Интересно, что по лестнице она могла ходить, так как ступеньки служили заменой автоматической команде ногам. Поэтому мне удавалось периодически доставлять ее на концерты в музыкальной школе, она поднималась на третий этаж, а потом я сажал ее на коляску и отвозил в зал. Мама была очень доброй, всегда радовалась гостям, которых можно чем-нибудь попотчевать. Ко мне приходили верующие люди, мы молились и хотя мама не была такой верующей, но попросила сделать на стене иконостас, глядя на который мы молились, иногда взявшись за руки. Она стояла вместе с нами и улыбалась, наверно, это можно назвать душевной молитвой, ей было приятно быть вместе со всеми. С какой большой радостью я катил маму на коляске через весь город под дождём 18 марта на референдум о вхождении Крыма в Россию. Далеко, потому что мы прописаны были в другой квартире. Мы были счастливы.
Была еще такая история, я решил окунуть маму в мир ее детства – свозить в Бахчисарай. Когда-то ее мама бабушка Нюся просила меня свозить ее в Ак-Монай, чтобы попасть в свое детство, но у меня это не сложилось. Мы поехали в Бахчисарай на автобусе, маму укачивало, ее вырвало по дороге. Остановка была на автостанции около ж-д. вокзала Симферополя. А после приезда к дяде Юре в Бахчисарае вдруг обнаружилось, что у мамы нет вставных зубов, вместе со рвотой они выпали в полиэтиленовый пакет, который я выбросил на автостанции в Симферополе. Я рванул назад на автобусе в Симферополь, где стал лазить по урнам, ища ее челюсти. Обнаружилось много сочувствующих. Перебрав все урны я ничего не нашел, потом мне сказали, что мусор уже увезла машина. Делать было нечего, я вернулся. Но без этих вставных зубов жить было невозможно. Дядя Юра договорился со знакомым татарином – протезистом и он за сутки сделал маме новые протезы. Я возил маму в коляске по всему Бахчисараю, аж до Чуфут-Кале и она была очень довольна. 
Купал я маму в специальной глубокой жестяной лохани (для большой ванны не было места). Потом случилась драма. Было 13 декабря 2015 года. Я на втором этаже разговаривал по скайпу, пока мама купалась, потом спохватился и пошел к ней. Спускаюсь и вдруг вижу, что голова у нее под водой. Такой ужас в жизни я испытал до того только один раз при виде повешенной бабушки. Я закричал, вытащил (можно сказать вырвал) тело из ванны (в обычном состоянии это было бы почти невозможно). Я положил маму на спину пол. У нее были синие губы и ногти. Я сильно закричал, что она не должна так умереть, стал делать ей массаж сердца, но это не помогло. Ни до ни после я не испытывал такой степени крика души, врагу не пожелаю этого состояния. Я еще раз закричал, что мама, ты не можешь так умереть! Я интенсивно стал делать искусственное дыхание, и вдруг она задышала, хотя это казалось уже невозможным. У нее порозовели губы и ногти. Это было счастье. Я перетащил ее на диван и вызвал скорую. В сознание она не приходила, но дышала. Маму увезли в реанимацию. В принципе, на меня должны были завести уголовное дело. Но потом в реанимации проверили ее легкие, в них не было воды. Это означало, что вначале у нее произошел инсульт, а потом она потеряла сознание и ушла под воду, то есть моей прямой вины в утоплении не было. В больнице ее положили в довольно душную переполненную палату. В носу у мамы были трубки и катетер. 
19 декабря, в день Николая Чудотворца, было назначено два спектакля. Один в библиотеке по пьесе, которую я написал «О Святом Николае и трёх девицах», а позже в Доме Культуры надо было играть «Поллианну». Я не хотел играть, ведь мама лежала в реанимации. Потом я стал молиться и услышал голос, что я должен играть, так как спектакли не развлекательные, а духовные. И вот я играю в библиотеке Атамаса – отца этих девиц, которых спас от рабства Святой Николай (его играл священник). Потом иду к маме в больницу, и вдруг она начинает сжимать мне крепко руку – это было чудо, я воспринял это как подарок от Святого Николая за то, что я написал и играл в этой пьесе. Радость моя была невероятной. Я стал просить, чтобы у нее сняли хотя бы температуру, что я рад ее забрать домой и смотреть там за ней. Это была как радость жизни над смертью, пусть такой жизни, но всё же жизни, я так остро ощутил тогда смысл жизни, во мне поднялась такая любовь, которую не объяснишь никому, кто такого не испытал. А на другой день я приезжаю к маме, а ее там нет, ее перевели в особую реанимационную палату, где было всего два человека, работал кондиционер и не было духоты, но и мама стала совсем другая – она стала какая-то сжавшаяся и сухонькая, из нее ушла полнота жизни бывшая вчера. А 22 декабря она скончалась. Хоронили ее 25 декабря рядом с могилой отца.
После Нового года Алла взяла путевку на несколько дней в пансионат Ай-Даниль под Ялтой рядом с Гурзуфом. Там был бассейн, в виде большой круглой чаши, висящей над морем ,и плавал в нем каждый день километр. Однажды я спускался там по кипарисовой аллее, и вдруг мама стала летать вокруг меня. Видел я ее каким-то другим зрением, лицо ее было видно, а остальное было каким-то светлым вихрем, как метелица. Она смеялась и обнимала меня. Продолжалось это в реальном времени не более 10 секунд, но казалось что дольше. Я растерялся и стал просить у мамы прощения за то, что ругался с ней. Она сказала, что всё хорошо понимает, как мне было трудно, сказала, что любит меня. Она была невероятно радостной, я еще подумал, что, конечно, еще бы, после такой несчастной недвижимости как счастливо летать над Землей куда угодно со скоростью мысли и видеться с кем хочешь. Потом я еще общался с мамой спустя год на кладбище, спросил, как она там, общается ли с папой? Она сказала, что может видеться с ним, когда возникает такая потребность, но что там совсем другой мир и каждый начинает жить сообразно своему развитию и своим задачам, что крещение ей сколько-то помогло, но не очень, так всё же она не христианка и не вошла в эту энергию. Позже меня просили уже маму не беспокоить, так как она пошла на другое воплощение.   
Душа, как правило, тянется к людям сердечным, относящимся к нам с эмпатией, и отталкивается от эгоцентричных и чёрствых людей. Как-то в Феодосию приехал московский корреспондент и режиссер – документалист. Более страшного человека я в жизни не встречал. Он целенаправленно ставил задачи разрушения психики людей. Насколько он делал это осознанно, а насколько он был шизофреником, трудно сказать. Он создавал документальные фильмы, максимально расшатывающие психику.  Вначале, в течение пяти минут показывалось интервью с каким-нибудь замечательным человеком, например, с Александром Менем. И вот, когда ты был уже полностью захвачен тем, что он говорит, всё это резко обрывалось и на экране начиналось что-то ужасное, к примеру, показывались голодающие, уже на грани смерти голодающие дети в Африке, и так тоже около пяти минут, а потом резко снова что-то очень интересное и хорошее. И так весь фильм шло чередование через короткие промежутки чего-то прекрасного и ужасного. Я психологически подготовленный человек, но помню, как через 15 минут такого просмотра во мне началось неимоверное раздражение, какой-то страх и беспокойство, хотелось чем-то запустить в телевизор и разбить его. У него были засняты километры таких плёнок. Также у него не было никаких личностных границ и моральных запретов. Ему нужен был билет в Москву, а на ж-д вокзале стояли большие очереди в кассы. Он заходит в вокзал и кричит: «У меня мать умерла!», и рвет на себе рубашку. Все расступаются, и он берет билет. Он едет в своей машине, в которой был я и Ирина Благова, и неожиданно говорит ей: «А можешь ли ты совершить поступок, и сейчас взять и уехать жить со мной в Москву?». При этом расписывает ей всякие прелести и чудеса. Она, впечатлительная и одинокая женщина, неожиданно для себя самой соглашается. Мне стоило большого труда ее отговорить. Укоротил он жизнь и Тамаре Яковлевне Бочковской. Она была уже в возрасте и ухаживала за больной матерью. Неожиданно он стал признаваться ей в любви и делал это очень рьяно, а много ли надо одинокой женщине на закате лет, жаждущей любви. Она поддалась его колдовским чарам. Потом одновременно скончалась ее мать и он ее резко бросил. Это был сильный и точный удар. Спустя короткое время после этого она скончалась.   
Обратным примером человека большой жертвенности и любви была Вера Алексеевна Боровикова. Она была певицей с особым сердечным «серебряным» голосом, она выигрывала конкурсы и ее очень любили слушать, ее пение всегда лилось в самое сердце. У нее была дочь – имбецил, которая только мычала. Обычно такие дети долго не живут, но благодаря любви и заботе Веры Алексеевны она дожила до 46 лет. Они спали в одной кровати, и это было самое близкое ей существо на Земле, хотя ни одним словом нельзя было с ней перемолвиться. Но мало того, скончалась сестра Веры Алексеевны и она взяла к себе на воспитание двух ее дочерей. У них была очень тяжелая генетика. Как ни старалась вложить в них свою душу Вера Алексеевна, но одна стала проституткой, а другая страшной лентяйкой, которая искала только развлечений. Вера Алексеевна устроила ее библиотекарем в военной части, где сама работала заведующей, и эту дочку не увольняли только из любви к Боровиковой. Помимо всего, она еще еле ходила, переваливаясь на костылях и душевным облегчением и спасением для нее было только пение. Она любила петь романсы на мои стихи, написанные ранее –
«В радуге наши вёсны», «Странник», а также:

                О любви

В лучах бездонных глаз растаяв,
                воспарить, -
Став тайной их немеркнущего света,
И на закате тихо петь -
                благодарить, -
В морщинках выстраданных став поэтом,
Молиться  в храме легкокрылых,
                высших чувств,
В волшебных снах мечтами расцветая,
А на краю своих затмений
                и безумств,
Просить прощенья, голову склоняя,
И уходя совсем,
                навеки уходя,
Веками снова, снова возвращаться -
То лаской ветерка,
                то капелькой дождя -
И больше никогда не расставаться.

 Перед иконой Божией Матери

Я пред иконою стою,
Смотрящей так проникновенно,
Всю душу видящей мою,
Зовущей за собой смиренно.

И из мирского бытия,
Какой-то силою великой,
Уносит, словно, ввысь меня
За Богородичной молитвой.

О, чудотворный образ Твой
Ко мне из вечности взывает,
Надежду дарит и покой,
И на любовь благословляет.

Когда мне стыдно, отвожу
Я от Тебя свой взгляд смущенно,
Но так Ты ждешь, и восхожу
К Тебе я с сердцем сокрушенным.

Какое счастье ощущать,
Что на мольбу Ты отвечаешь,
И даришь, даришь благодать,
Что веришь, любишь и прощаешь.

И слезы катятся мои
За покаянными словами,
Зови меня, всегда зови
Неугасимыми глазами.
   
                Истории прошлых жизней

А потом вдруг, после астрологии, у меня пошла новая волна, еще более мощная и чудесная, как огромное окно в неизведанный мир. Здесь очень уместно задать вопрос, а насколько это всё соответствует действительности, а не является представлением, воображением или галлюцинацией. Ведь многие выдающиеся умы, включая очень уважаемых и верующих людей, довольно убедительно говорят о том, что этого явления нет. У меня аналитический склад ума, и я точно так же подвергнул это всё сомнению, впал в когнитивный диссонанс, ведь я же верующий православный человек, а любой священник скажет вам, что всё это ересь и бред, а то и вообще отнесёт к бесовщине. Мне понадобилось много времени, чтобы глубоко осмыслить это всё, согласовать и уравновесить в своей душе, найти убедительные теоретические и практические обоснования и доказательства. Если это явление реально  существует, то вполне понятно, почему оно закрыто для многих священников и верующих людей – чтобы не внести раскол в их души, это может привести к расколу внутри церкви, чего нельзя допустить. Но я не могу не говорить  о том, что пережил, это значительная часть моей души и моего мировоззрения. Радостным для меня оказалось и то, что не так давно признанный святым Николай Гурьянов в частной беседе подтвердил это явление, добавив, что это не обязательно так случается, что и в одной жизни человек может достичь таких духовных высот, когда ему не придётся возвращаться.
В большом здании Дома пионеров у нас проходило собрание поэтического общества под руководством Тамары Яковлевны Бочковской. Она была учительницей русского языка и литературы, известным литератором, писала хорошие рассказы, а также общественным деятелем, ряд лет была директором музея Волошина в Коктебеле. Проводила она эти поэтические собрания в своей обычной учительской, несколько авторитарной форме. Она сидела за столом учителя, а мы сидели напротив за столами, как ученики, и вела она собрание, как урок, распоряжаясь, кто, как и за кем должен выступать. Когда собрание закончилось, и мы уже шли по длинному коридору второго этажа к выходу, одна из поэтесс вдруг услышала, что входная дверь внизу заперта. Ей сразу стало плохо, она схватилась за горло, побледнела и стала задыхаться. Это был сильнейший приступ клаустрофобии (боязни замкнутого пространства). Она просто металась, задыхаясь на полу. Мы не знали, что делать, но, спустя несколько минут кто-то прокричал, что дверь на выход из здания открыли. Потихоньку её судороги ослабли, она пришла в себя и успокоилась. Спустя неделю я встретил её в автобусе, она работала кондуктором. И вдруг она говорит мне, что помнит своё прошлое воплощение. В обычной жизни такое спонтанное метафизическое знание бывает редко. Тем более, что она ничего об этом не читала и не знала. Она сказала, что помнит себя, жившей в Симферополе во время войны. Она была красивой молоденькой девушкой с длинными светлыми волосами. Город бомбили. Она помнит, как бомба попала в клумбу и все цветы с землёй были размётаны вокруг. Они жили в небольшом частном доме, и однажды, когда город бомбили в очередной раз, спрятались в погреб под домом. Но бомба попала в дом, и они все оказались заживо погребёнными.

 Жил в Феодосии Виктор Иванович, человек, может, не очень верующий, но вполне искренний и ищущий. И вот, однажды, в конце 90-х годов, он погрузил меня в состояние транса в какое-то моё давнее прошлое, но не этой, а какой-то другой жизни.   
Воспринимается это поначалу довольно странно, потому что, на первый взгляд вовсе не соответствует нашей обычной жизни. Кажется, что всё это происходит просто в кино. Но это только вначале, пока тебя не захватил поток переживаний. Да, так, иногда, бывает и в кино, когда сущность героя настолько соответствует твоим чувствам, что ты отождествляешь себя с ним, могут быть сильное волнение и слезы. Так вот, могу сказать, что переживания от своего собственного воплощения могут быть в десятки раз сильнее и не сразу, а только потом понимаешь, насколько же точно, гениально точно это соответствует проблемам твоей души.
У меня с детства, по крайней мере, с 12-ти лет точно, когда я впервые влюбился в 6-м классе в новенькую одноклассницу - Танечку Плаксину, была некоторая проблема, впрочем, довольно распространенная, но в разной степени. Я таял при мысли о ней, но как-то не мог почувствовать себя на равных, было нечто мазохистское в моих чувствах. Мне хотелось целовать ее ножку в красном сапожке, но никак не возвышаться до равного положения с ней, мне нравилось именно, чтобы она была надо мной, повелевала мной, и от этой мысли я получал наибольшее наслаждение. Это сладкое мучительство, но здесь важно еще то, что если бы это вдруг случилось по настоящему, т.е. физически, то я бы уже вовсе этого не хотел. Та степень стыда, которая бы при этом была, намного бы превышала всякое искушение. Именно, причем, стыда духовного, т.е. ощущение того, что я совращаю ее душу, а не исцеляю и не возвышаю ее, не способствую ее настоящей любви, а вместе с ней падаю в бездну пагубной, разрушительной страсти. И эта внутренняя мучительная борьба между страстью и Духом, рвущимся к высокой и чистой любви, была потом во мне много лет.   
В трансе я увидел себя, стоящим на лугу, и вдруг передо мной появилась прекрасная светловолосая девушка-ангел в голубоватой полупрозрачной ткани. Она, с какой-то светоносной улыбкой, феерически, в течение нескольких секунд, летала передо мной и вокруг меня и исчезла. Потом были обрывки каких-то видений, связанных с чем-то восточным и диким. То я был в свите какого-то хана-кочевника в ранге прорицателя, дающего советы по военным выступлениям.
То вдруг увидел себя каким-то ближневосточным воином, летящим на коне в битву, в которой меня сразили ударом чего-то очень тяжелого.
Потом, наконец, увидел более целостное воплощение. Это было во Франции в 17-м веке. Я увидел небольшой замок, окруженный крепостными стенами и рвом. Правила им красивая, яркая, молодая женщина со своевольным характером. Я был там астрологом, жил в высокой башенке, где мог рассматривать ночное небо, там же у меня было и много каких-то тайных книг. Это был мой путь с юности, я был совершенно одинок. Помню, как во рве за крепостной стеной купались мальчишки, разбрызгивая отраженные лучи солнца. Еще помню благодать леса, где я очень любил бродить, собирая что-то, или просто так. Лес я ощущал, как самого большого своего друга. Я был безнадежно влюблен во владелицу замка, она же играла и насмехалась надо мной. Однажды она приказала мне явиться, но я, находясь в какой-то обиде на нее, отказался, и тогда стража схватила меня, притащила и бросила к ее ногам, а она ударила меня в лицо своим красивым красным сапожком.
В меня же была влюблена одна из бедных молоденьких девушек в замке. Она любила приходить ко мне в башенку, тихонько сидеть и слушать какие-нибудь мои рассказы. Мне кажется, что ей всё равно, что было слушать, ей просто нравилось находиться там и рядом со мной. Я был много старше нее, у нас не было никакой интимной связи, и я настоял, чтобы она вышла замуж за паренька, который ее любил. В таком же одиночестве жизнь моя и закончилась.
Потом душа моя поднялась высоко-высоко и я оказался там, в тонком мире. Скорее всего, это было поднебесье или девакхан (место между жизнями, согласно восточной традиции). Я был там активным участником какого-то театрального действа, хотя находился, словно, в каком-то большом зале. А на сцене передо мною танцевали в легких воздушных белых накидках три  прекрасные девушки. При этом они были не вполне плотные, а как бы полупрозрачные и очень легкие, как, бывает, хотят сделать в балете, но только там всё было по-настоящему, т.е. так, как в балете можно только мечтать, они почти летали. У меня было очень приятное, радостное состояние. Неожиданно справа появились фигуры. Это был, как я ощутил,  какой-то Святой в простом белом одеянии, стянутом на поясе веревкой, и с очень мягкой улыбкой, а сзади него стояли три фигуры в чёрных мантиях с накинутыми на голову капюшонами, так, что лиц их не было видно. Я совершенно спокойно воспринял их всех, как само собой разумеющееся. Святой подошел ко мне и слегка, по доброму, похлопал мне по плечу. Пора! Я улыбнулся и кивнул, мы хорошо понимали друг друга. Пора было возвращаться на Землю в следующее воплощение. Три фигуры в черном были символами моих грехов, которые мне надо было искупить.

Потом я решил попробовать провести собственные опыты. Здесь необходимо сделать очень важное замечание. Начинал я это делать просто как исследователь, без духовной защиты и сопровождения, еще не осознавая всей опасности и ответственности своего вторжения в тонкий мир. Осознание пришло гораздо позже.
 
Одно из первых погружений, которые делал я, было с Ксюшей – несколько взбалмошной девочкой-амазонкой 15-ти лет. Она с детства лихо ездила на лошадях в семье родителей фермеров. Они жили на мысе Чауда, откуда был сбит Украиной в 2001 году самолет, летевший из Израиля в Новосибирск. Поскольку там школы не было, то мои родители взяли к себе жить и учиться семилетнюю Ксюшу.
К сожалению, я тогда этот сеанс погружения не записал, а он был впечатляющим. В течение двух с лишним часов Ксюша металась, плакала, кричала, рассказывая удивительные вещи. Тогда я впервые поверил в реальность происходящего. Такое нельзя было придумать. Помню только отрывки этой истории. Происходило всё в средневековье. Началась история на севере Европы в небольшой хижине. Ее, молоденькую девушку, всю трясло от рыданий, т.к. скончалась ее мать. Было решено отправить ее вокруг Европы и Средиземное море в какую-то Южно-европейскую страну, где проживал ее дядя, достаточно обеспеченный человек. Она побаивалась его, и ехать ей не хотелось. На корабле с ней происходили эмоциональные срывы, иногда она кричала: «Верните мне мою любимую лошадь!» Но потом дядя ей понравился, он был достаточно добрым человеком, и она даже полюбила его. Однажды в их дом внесли окровавленного человека и попросили спрятать его. Это был гугенот, и они долго выхаживали его. Она вышла замуж и имела детей, правда взаимоотношения с мужем были сложные.

Еще в тот период мне запомнилось погружение Елены-Лауры из спектакля Блэз, о которой я писал выше.  Она увидела себя нищим странником, бредущим с сумой на плечах по лесам и деревням, проповедующим истину и живущим подаянием за проповеди.
Интересным был сеанс с философом и физиком Еленой Дверницкой, когда она неудержимо вдруг полетела на свою родину, в совсем другую звездную систему. Состояние радости по мере приближения к своей планете у нее усилилось, а покой и блаженство наступило, когда она оказалась среди близких ей по духу высоких и красивых людей очень развитой цивилизации, на порядки выше нашей, где люди живут разнообразным творчеством, и там не было какого либо разделения между душами. Каждый принимал другого с любовью.

Выше я писал о двойняшках Вере и Наде Рощиных.
У Веры были проблемы в личной жизни, у мужа была психиатрия, и они развелись, кроме того, проблемы с деньгами. Я решил провести с ней сеанс (в дальнейшем такие погружения я буду называть сеансами). Было это в конце декабря 1999 года. У Веры в карте Сатурн находился в 12-м доме, что явно указывало на недостаточно проявленную любовь в прошлом, человек становится заложником своих долгов по любви, нередко «козлом отпущения». Одной из главных задач в этом воплощении является вырабатывание в себе безусловной любви.

                Сигизмунд

Начало 19 века. Европа. Граница между Германией и Францией. Увидела себя стройным мужчиной около 30 лет. Был он в смокинге и с цилиндром на голове. Шикарный бал. Женщины Сигизмунда не особенно интересовали, в свои годы он уже успел нагуляться, а на бал пришел ради развлечения. Потом картина сменилась, как-то он поехал с друзьями на охоту. Охота прошла неплохо, настреляв дичи и выпив вина, они, разгоряченные выехали на опушку леса. Неожиданно они увидели девушку-крестьянку около 15 лет, собирающую в лукошко ягоды. Ничего особенного в этом не было, но что-то очень привлекло в ней внимание Сигизмунда. Какие-то утонченные и совершенно не крестьянские черты лица, что-то воздушное и ангельское в фигуре и движениях. Неожиданно в его хмельную голову взбрела дикая идея похитить эту девушку и увезти к себе в имение. Нет, это вовсе не было каким-то похотливым желанием, а смутной мыслью, что здесь ей не место, что он может дать этому небесному, пропадающему в глуши созданию воспитание и образование. Человеком он был решительным и несколько взбалмошным. Тут же, шутя, заключил пари с друзьями, что осуществит свою затею. Подхватив девушку и перекинув ее через лошадь, он пустился в галоп в свое имение. Но надо сказать, что затея оказалась слишком рискованной. Девушка очень испугалась, пережив шок, и от испуга лишилась дара речи. Так она тенью и бродила в имении под охраной, но вскоре неожиданно заболела и через три месяца скончалась от чахотки.  Полдня простоял в доме ее гроб, украшенный цветами, а затем было тайное захоронение, т.к. дело все-таки было уголовно наказуемым. Надо сказать, что Сигизмунд испытывал сожаление по случившемуся, но не слишком глубокое. Он с головой ушел в бизнес и довольно таки крупный. Удачно скупал акции строящихся железных дорог в разных странах, активно играл на биржах и нажил крупный капитал. Прошло много лет. У него был большой дом-усадьба, много слуг. Друзья как-то создали семьи и устранились. Он же так и не женился. Он любил сидеть перед большим красивым камином в кресле, с накинутым на ноги пледом и смотреть на огонь. Глубокое одиночество и память. Материально было все более чем благополучно, но в душе была какая-то пустота. Надо сказать, что по жизни он был человеком незлобивым и даже добродушным, мог пожертвовать крупные суммы на детские приюты и церкви. Почему-то с годами он все больше с какой-то грустью вспоминал ту крестьянскую девушку, почти еще девочку. И вообще думал о несостоявшейся в жизни любви и семьи. Умер он глубоким стариком в благополучии.

Спустя пять лет в декабре 2005 года я повел еще один сеанс с Верой. К нему долго готовились, за неделю проходили исповедь и причастие. При подъеме вверх астрального тела Вера увидела Ангела-Хранителя, он светился золотистым светом, за спиной были крылья. Лица видно не было, но ощущалась строгость. Вначале на молитвах стали прочищать чакры. Красным цветом Свадхистану (пошел сильный разогрев), зеленым – Анахату, фиолетовым - Вишудху и голубым – Аджну. Потом зеленым цветом прочистили все тело (все шло под руководством). Позвали отца, он умер несколько лет назад. Выглядел он глубоким стариком и чувствовал себя не очень уютно. Видно было только верхнюю часть его тела. Тогда стали молиться за него. Он весь красочно засветился, заискрил, помолодел, заулыбался и стал виден во весь рост. Потом стали рассматривать дочку Веры Асю. Свадхистана у нее хорошо работала, расцветала красивым цветочком, другие же чакры были слабоваты. Было рекомендовано очистить сердце молитвами и потом развивать Вишудху – пойдет очень нужный ей поток хороших слов и пения. Затем было рекомендовано посмотреть одно из воплощений Веры.

                Инга

 Она оказалась в лесу на поляне, в окружении деревьев женщиной лет тридцати с длинными развевающимися каштановыми волосами, в длинном почти белом платье, поверх которого был зеленоватый плащ, на ногах мягкие сапожки, в руках палочка, вроде посоха. Она общалась с деревьями, -  буками и грабами, как с родными существами. Звали ее Инга. Стали смотреть ее жизнь с детства. Англия, начало 18-го века. Родители - достаточно богатые помещики, молодые и красивые, большой дом и подворье, много детей. Инга с детства любила гулять по лесу и однажды наткнулась на избушку, где жила бабушка-знахарка, которая стала понемногу обучать ее своему искусству, начиная с самых простых травок и цветов. Потом Ингу отдали учиться в город, в колледж. Там изучали обычные предметы, язык, математику, но были также танцы, живопись, музыка. Она училась играть на арфе. Лет 12-ти она влюбилась в сверстника, очень красивого мальчишку и стала писать ему письма, на которые он практически не реагировал, в то время его интересовали совсем другие игры. Потом случилось дома несчастье. Загорелся дом, в котором погибли родители. Ингу забрали опекать родственники, а мальчик этот остался какой-то сладкой мечтой. Лет в 16 ей было сказано, что пора уже приобретать устойчивость в жизни, а это давал только брак. Ее выдали замуж за Роберта, мужчину значительно старше, с укоренившимися интересами и привычками. Между ними не было любви. Инга рожала и воспитывала детей (была, конечно, и прислуга), а Роберт сразу установил дистанцию между собой и семьей. По роду деятельности он много путешествовал, поэтому по году и более мог не бывать дома, а когда и бывал, то запирался часто в своем кабинете, где делал много каких-то записей. Впрочем, Инга не ощущала себя одинокой, она взаимно любила детей, много играла с ними. Кроме того, серьезно занималась знахарством, у нее везде сушились травы и готовились какие-то смеси, многие люди обращались к ней за помощью. К тому же, у нее было увлечение живописью, она неплохо рисовала и создала собственную художественную галерею. В доме часто крутились разные живописцы, у которых она приобретала картины. Детей было трое с разницей между младшим и старшим около 10-ти лет. Однажды, в одном из путешествий в южных широтах, корабль, на котором был Роберт, застигла буря. И перед тем, как шхуну поглотила морская бездна, она почему-то видела Роберта на корабле уже одного, насквозь промокшего и с разметанными волосами. Она виделась потом с человеком, в которого была влюблена в юности. Это был респектабельный глава большого семейства, один из родоначальников зарождающейся буржуазии, занимающийся торговлей какими-то механизмами. Умерла Инга глубокой девяностолетней старухой в окружении любимых детей и внуков. Но перед смертью все же с грустью думала о том, что так и не реализовала свое истосковавшееся женское начало, так и не познала настоящей мужской любви и ласки. Ангел-Хранитель защитил ее своими крылами и поднял в поднебесье.

В этой жизни тот человек тоже воплощен рядом, он живет в Феодосии и она его хорошо знает. У него семья и свой бизнес, но духовно он в течение ряда воплощений почти не развивался, а только ментально и технически. Вот и сейчас он глубоко материалистичен, но поскольку уже назрела его духовная программа, всё складывается у него далеко не безоблачно, сплошные проблемы, как в семье, так и в бизнесе, и в здоровье. Большие темные дыры в ауре. Но у него много самости и гордыни и он вовсе не воспринимает Веру в истинном виде, как впрочем, и свою жизнь. Также у Веры есть соседка Валя с мужем Гариком, который изводит жену и Веру постоянными пьянками и тяжелым роком, совместно со своим сыном. Валя тяжело и постоянно болеет, у нее темные пятна на позвоночнике, ее таскают по разным клиникам и приводят домой всяких ворожей, тратя на это значительные деньги, но толку от этого нет. Когда-то в 19-м веке она была гувернанткой у Гарика и питала к нему сильную страсть без взаимности. И сейчас, в этом воплощении, эта страсть осталась неудовлетворенной, она съедает ее душу, у Гарика же есть какой-то свой неопределившийся женский идеал, который он так и не нашел. У него множество нереализованных способностей в искусстве, - и в музыке, и в живописи, но из-за грубого материализма и страсти к деньгам, он идет чужой для себя дорогой, которая все время крушится, что он и запивает алкоголем, добавляя крепкие выражения и мучая жену. В бизнесе, как раз, больше способностей у Вали, а от болезней ее давно бы уже избавило систематическое плавание, собственная реализация и свободный танец тела под гармоничную для нее музыку. Для Веры, и в этой жизни не реализовавшей себя в любви, были рекомендации учиться большей простоте и душевности, особенно во взаимоотношениях с мужчинами.
Потом я задал несколько вопросов о себе. Аура у меня была ярко насыщенная золотистым сиянием, Ангел-Хранитель Веры поблагодарил меня за проводимую работу и даже, улыбнувшись приобнял крыльями, я также был ему очень благодарен.

                Сеансы с Игорем Столяровым

Однажды, осенью 1999 года у меня в квартире на ул. Циолковского появилась очень живая, сухопарая женщина средних лет и эмоционально стала рассказывать о том, как ее сын общается с инопланетянами. Я нередко сталкивался с психически нездоровыми людьми и невольно скрестил руки на груди. Но когда она стала читать свои очень душевные стихи о природе, то я смягчился. Вопрос состоял в том, насколько это его общение было галлюцинацией, а насколько соответствовало какой-то реальности. У ее сына 14-ти лет была неизлечимая генетическая болезнь – миопатия (усыхание связок). На теле практически не было мышц, он мог только ползать и делать что-то руками, не требующее усилий. Жили они с матерью Наташей в селе Южном – бывшей ханской ставке, - село с тяжелой энергетикой, практически построенное на черепах, многие вокруг спивались, были нередки самоубийства. По гороскопу я понял, что у мальчика большой духовный потенциал и часть видений – правда, а какая-то часть является игрой астральных сил. В карте Игоря тяжелая карма проявлялась в соединении Сатурна в Скорпионе в соединении с Нисх. узлом  во 2-м доме. Задачей же стояло неукоснительное проявление любви, что символизировалось Венерой в соединении с Восх. узлом в 8-м доме. Наташа ряд лет занималась медитациями и мантрами, имела посвящение в миссии Рамакришны. По ее утверждению Игорь два года общается с высокоразвитой цивилизацией Зилсья и последнее время они мечтают и ждут, когда их заберут в этот рай с нашей грешной планеты. Зилсьяне очень красивы, с золотистой кожей и очень высокого роста (около 2,5 м). У них высокое духовное развитие и отношения строятся только на любви. Если один из них увидит, что другому напекает голову, когда он отдыхает, то подойдет и накроет его платком, а задев какое-то растение, обязательно с любовью поправит его. В их мире не бывает ревности, если кто-то, находясь в супружеской связи, обнаруживает человека, с которым большая сходность вибраций и возможность расцвета души, то другой с радостью отпускает его, т.к. количество и качество любви будет возрастать. Кроме того, у Игоря был контакт с его Ангелом-Хранителем Нитой. Конечно, все это выглядит очень фантастично, но просто я описываю то, что видел и слышал. 
Мы решили попробовать погружения в изменённые состояния сознания.

                Сеанс 06.02.2000 г.

После введения в транс увидел в большом пространстве золотую спираль. Возникло 3 луча, устремившихся к разным виткам, он полетел к нижнему витку. Потом увидел, как распустился цветок розы, но спустя какое-то время на лепестках появлялась гниль и ножницы срезали розу. Так повторялось 5 раз. И последнее видение было таким, что снова распустилась роза и снова начиналась гниль, и ножницы уже занесены над розой. На этом транс прервался. Тут же снова был введен в транс и полетел, вылетел из своего физического тела и перестал слышать мой голос. С громадной скоростью полетел в темной трубе, которая поворачивала то влево, то вправо. На одном из поворотов вдруг врезался в золотую решетку. Сильно вскрикнул (но я этого крика не слышал). Сразу в центре вспыхнул огонь, который залил все видимое пространство. Затем увидел какие-то светящиеся шары, наполненные какой-то прозрачной жидкостью. Потом вышел из транса. Состояние было очень хорошее, много энергии вечером. Произошел процесс гармонизации Свадхистаны. Резкий подъем творческих способностей. Слепил 20 очень удачных фигурок из глины. Сгармонизировалась деятельность мозга. Было указано через внутреннее видение, что надо 7 таких сеансов. 
Потом  процесс временной гармонизации стал разрушаться. К 5-6 апреля разгармонизация стала очень значительной. Через внутреннее видение получил запрет на пение мантр.

                Сеанс 06.04.2000 г.

До этого приехать Наташе с Игорем не получалось и не случайно. Именно 6 апреля Луна попала в 8-й дом Скорпиона (очень часто ко мне приходили люди, когда Луна у них в карте была в 8-м доме другого мира) и вместе с Марсом, Юпитером и Сатурном  стала на Венеру с Восх. Узлом, подчеркивая задачу.
При чтении молитв Ангел-Хранитель Игоря Нита поправила меня. Я читал: Яко Царствие Твое есть и Сила, и Слава. Она сказала, что нельзя разделять эти три слова, надо читать: Яко Твое есть Царство и Сила, и Слава.
В трансе Игорь увидел молодого человека, одетого в запыленные остроносые кожаные сапоги с тонкой подошвой, в несколько загрязненной рубашке без рукавов и с круглым вырезом у шеи. На нем был кожаный пояс с металлическими украшениями. Он сидел. Рядом с ним стояли 4 человека. Старший – старец, одетый в халат с широкими рукавами и три юноши, одетых в такие же рубашки без рукавов. Ощутил себя сидевшим молодым человеком, который понуро и сосредоточенно смотрел на кончики своих сапог. Старик что-то гневно говорил молодому человеку, которому было очень тяжело на душе. Трое других стояли молча. После гневной речи старика, парень поднялся и понуро пошел по дорожке, окаймленной подстриженным кустарником. День был солнечный, яркий, было жарко. Он шел по парку с пышной растительностью. Потом в порыве отчаяния ударился головой о ствол дерева. Видение смазалось. Вдруг из пространства бросилась змея. Отпрянул, она исчезла. Потом увидел изогнутый меч. Все исчезло. И вдруг у Игоря перед глазами (его внутреннего зрения) пошел текст: «Наказан за нарушение законов духовной организации». Позже Нита сказала, что было это в 7-м веке на Тибете в какой-то буддистской организации. Этим парнем был Игорь, а одним из трех других молодых людей был я. За какое серьезнейшее нарушение он был изгнан, она не ответила. Архиепископ катакомбной православной церкви отец Федор предположил, что это был гомосексуализм, но мы в этом не были уверены.

                Сеанс 07.04.2000 г. утро.

Уже в начале введения в транс увидел себя на вершине горы. Яркое солнце, но не греет. Очень холодно. Рядом летательный аппарат непривычной формы, напоминающей летающую тарелку. В нем трещина. Ощущение сильного холода. Картина смазалась, и у Игоря, как на экране пошел текст: «Он погиб».

                Сеанс 07.04.2000 г. вечер.

Увидел себя в какой-то полупустыне. Перед ним был мужчина с черной бородой лет сорока. На голове его был колпак фиолетового цвета с опушкой внизу и камнем в области лба. Одет он был в халат золотистого цвета, расшитый какими-то знаками. Он был похож собою на какого-то мага. (Это был я). Солнце садилось и бросало длинные тени на песке. Вдруг Игорь почувствовал себя очень сильным человеком с хорошо развитой мускулатурой. В первый момент, когда он оказался «внутри» этого человека, то почувствовал себя очень уверенно, ничего не боялся. Было состояние равновесия. Потом вышел из этого человека и посмотрел на себя со стороны. Он был высокого роста (около 1м 80см), атлетического телосложения, намного моложе мужчины-мага. Его тело обнаженным, на нем был только ярко блестящий, весь в чеканке узоров, серебряный пояс и набедренная повязка, как у воинов. Лицо очень волевое с сильно выделяющимися скулами. Волосы черные в локонах. Глаза черные, излучающие сильную волю и властность. Они пошли ко входу находящегося рядом храма с колоннами, по архитектуре напоминающего греческий стиль. Первый семенил впереди, другой же властной походкой шел сзади. У входа стояли два воина с локонами и коротким копьями. Мужчина-маг начал искать какой-то завиток на колонне, но другой быстро нашел его и нажал. До этого с фронтона храма лилась лучистая энергия, преграждающая вход, потом она исчезла и мы вошли. Первым вошел маг. Через некоторое время вышли два мальчика в белых длинных тогах с бритыми головами, опустились на одно колено и жестом рук предложили пройти внутрь храма. Входя в проем, властный человек щёлкнул пальцами, и служки замерли, как статуи. Мы вошли в длинный коридор, освещающийся факелами, установленными в нишах. На стенах было много изображений львов из желтого металла. По небольшой лестнице поднялись наверх, в более освещенное помещение. В нем на роскошной подушке сидел маг. Главный подошел к магу и стал за его спиной. Через некоторое время в пол сверху ударил перевернутый конус ослепительного бело-голубого света. В центре помещения находился небольшой равносторонний треугольник. Свет ударил в центр треугольника, и он засиял таким же светом. Я заглянул в треугольник и был поражен тем, что увидел там. Главный же и так знал, что там видно. После этого я (маг) заговорил умоляющим тоном, главный же отрывисто что-то сказал и маг замолчал, склонившись. Затем главный подошел к треугольнику и произнес небольшую речь объясняющим и прощальным тоном. Затем одной ногой вступил в центр треугольника и через несколько мгновений произошел взрыв света и тело исчезло. Главный (Игорь) стал видеть все сверху. Он видел, как маг уходил из храма и по дороге на него напали из засады. Был брошен короткий клинок без ручки. Маг был убит. Потом пошел текст: «Это было ошибкой, нельзя было уходить в тонкий мир, бросив на произвол судьбы мага». Позже, с помощью Ниты, нам удалось кое-что уточнить. События происходили около 9 тысяч лет назад в развитой цивилизации, находящейся несколько восточнее современного Израиля. Мы оба знали о грядущей гибели этой страны в результате катаклизмов и (Игорь) хотел переждать катастрофу в тонком мире, но не должен был бросать свой народ во время беды.

                Сеанс 09.04.2000 г. Утро.

Видение началось очень быстро. Почувствовал и увидел себя в образе женщины верхом на быстро скачущей лошади, причем стояла она на коленях на спине лошади. Внутри было чувство ужаса. Он быстро вышел из образа женщины и стал наблюдать со стороны. Молодая женщина с очень темным цветом кожи с большими глазами и арабским типом лица. На ней были темные шаровары из бархата. Поверх тела прозрачная накидка и короткая кофточка. Волосы были прямыми и не убраны в прическу. К седлу был приторочен прямой меч. Она уходила от погони. Домчалась до подножия крутой скалы, на скаку соскочила с лошади, сорвала меч и стала карабкаться вверх. Добралась до вершины и стала ждать своих преследователей. Через некоторое время появились всадники в богатых одеждах, по краям расшитых звездами и тюрбанах. Первый из них стал лезть на скалу, где была женщина. Она была его наложницей. Вынув меч из ножен, женщина остановила его, а затем начала что-то говорить жестким и презрительным тоном. Наконец, швырнув ножны и меч в разные стороны, прыгнула вниз со скалы. Последнее, что увидел Игорь – это как он поднимался вверх, как если бы камера поднималась над землей. Пошел текст, что она не должна была совершать самоубийство, а должна была выстрадать свою карму.
Потом были еще два небольших видения – фрагмента. В первом, всадник на скаку задавил человека, а во втором, был произведен взрыв в каком-то здании, где было много воды, и погибли люди, и в тот момент Игорь воскликнул: «Чего только я не натворил!» 
 Еще в ходе сеансов я делал запросы относительно себя и своей миссии. Отвечала Нита. Вначале, улыбнувшись, она сказала, что ей еще не приходилось вести двоих одновременно. Обо мне было сказано: «Сущность с большим духовным потенциалом, поставлен на испытание. Управление седьмым каналом, правая ветвь. Иисус Христос». На вопрос о моей миссии, был показан канатоходец, идущий через пропасть по канату и держащийся за другой канат. Затем была взята в рамку часть каната, за который он держится и пояснено, что миссия моя – помощника другим людям на пути восхождения.

                Сеанс 10.04.2000 г. Утро.

Это был особый день, - энергетический пик  – Луна в соединении с Солнцем в 9-м доме Духа. Поэтому я  ожидал особого сеанса и мы решили втроем (еще была Наташа) выйти к существам Света. Для выхода на такой уровень энергии провели более глубокое очищение, также я вылил на себя перед выходом ведро холодной воды. Был случай, когда 9 апреля вечером мы не смогли совершить сеанс, т.к. не сделали омовения. Игорю была показана губка с водой, выливающейся на человека, а потом губка в полиэтилене, т.е. дали понять, что для поднятия энергии нужно омовение. Ощущение энергии было весьма сильным, у Игоря трясло все тело, а по позвоночнику катался огненный  шар. Игорь сидел, накрывшись одеялом, он не мог лежать из-за инвалидности. Вдруг тело его отбросило назад, в глаза ударил ослепительный свет, как будто открылись какие-то ворота, и вышло 5 существ Света в виде силуэтов, объятых сильным свечением. Один светился ярко золотистым цветом, другие имели золотисто-голубоватое свечение. Среди них была его Ангел-Хранитель Нита. Они сказали, что нам повезло, что мы их увидели, что это возможно в какие-то особые «праздничные» дни для Игоря. Еще они поблагодарили того, кто помог Игорю их увидеть. Нита сказала, что Игоря может спасти только сильная безусловная и безответная любовь, а тяжелейшая болезнь – это благо для его души в этом воплощении – это помощь на пути к Свету. Я спросил - как мне двигаться к Свету, и был ответ: «Натягивая лук, не порви тетиву».

Сеанс 01.02.2001 г. с Игорем Столяровым

Многое, что происходило, трудно поддавалось обычной логике, были сомнения, не является ли это игрой астральных сил или какой-то галлюцинацией.
Зная, что в астральном мире имя значит очень многое, там ничего нельзя скрыть, поскольку там мысль является действием, я, прямо проверяя Ниту, спросил, может ли она поклясться именем Христа распятого, что она существо Света?
Нита ответила, что клянется не только распятым, но воскресшим Христом, что она существо Света.
Тогда я спросил, могу ли я просить о чем-то в молитвах, у меня всякого рода трудности, в том числе с работой и материальные. Тогда Нита задала мне вопрос: скажите, а за секунду до смерти о чем вы подумаете? Я запнулся и не знал, что сказать, потом ответил – о любви. Она сказала: вот ни о чем больше в молитве не надо ни думать, ни просить – все остальное приложится.
Помню, как раньше она улыбалась еще оттого, что впервые ведет троих сразу.
Я спросил ее о Люцифере и она сказала, что он сделал выбор в пользу сохранения индивидуальности, а не растворения полностью в Свете и служении. Рано или поздно, каждый должен сделать свой выбор. Отдав предпочтение индивидуальности, Люцифер спустился сразу на много ступеней вниз и стал Сатаной (противником), лишенным главных качеств Божественного Света – Любви и животворящего, Святого Творчества. Прося у Высших сил чего-то, кроме Высших Духовных качеств (Любви, Духа Святого) – вы сразу попадаете в руки собственной индивидуальности и служите Сатане.
Активно занимаясь такими практиками, безусловно, мы притягивали отнюдь не только Высший духовный мир. Это большая энергия. Соответствие притязаний обязательно проверяется. Низший астральный мир очень заинтересован в такой энергии. Но получить он ее может, только проверив на прочность человека, сорвав его в страдания. Соответственно, Силы Света также заинтересованы в проверке, а готов ли человек так активно двигаться вверх? Поэтому, потом были кармические удары по всем нам троим. С Наташей случилось одержание (к счастью временное). Ей стал управлять какой-то голос, она начала вести себя неадекватно. Случилось это с ней во время резкого перехода из эгрегора Рамакришны в христианский, когда она как бы зависла между мирами и была ослаблена. Игорь очень испугался и попросил срочно его забрать. Его поместили с помощью соседа-врача Барашьяна в детскую больницу, где с ним произошел спонтанный телекинез. Он слепил красивый корабль из пластилина, прополз на коленях и поставил его на подоконник, находящийся метрах в трех, потом вернулся и сел на кровать и стал смотреть на свой корабль. Неожиданно в дверь в противоположном углу заглянула медсестра, а потом сразу вышла.  Игорь  резко повернул туда голову, и корабль влепился в противоположную стену, я потом собирал кусочки пластилина с этой стены. Он же тогда испугался и никому ничего не сказал, мы это потом отмаливали с ним. Позже еще был такой случай, когда у него был отец Алексий из Екатерининской церкви и вел беседу о всяких бесах, и в это время медсестра принесла Игорю манную кашу и поставила тарелку на табуретку метрах в двух от них. Игорь почти не слушал отца Алексия, так как ему очень хотелось есть, он смотрел все время на кашу. Потом он неожиданно перевел взгляд с тарелки на пол, и вдруг значительная часть каши ляпнула на пол. Священник как-то вздрогнул, изменился в лице, быстро и молча собрал свои книги и ушел. По мне же удар мог произойти 2 марта, как я понял по гороскопу. Тогда обо мне молились несколько людей, и я сам молился, и 2 марта мне принесли визу в Израиль, где я почти 4 месяца довольно тяжело работал, подчас с риском для жизни.
Здесь очень важны пояснения. Когда мы видим  каким-либо способом в энергоинформационном поле человека возможную будущую смерть – это еще вовсе не обязательно означает физической смерти. Правильнее это назвать проверкой на дороге или кармическим узлом. Здесь предпочтительнее «восточный» язык, он более научен. Когда нити дхармы (судьбы) сплетаются в тугой узел на пути. Путь (время), - это энергия причинно-следственных связей. Причина порождается желанием и действием во имя желания. Промежуток между причиной и следствием мыслей, желаний и действий, называется временем. В состоянии высочайшей Божественной любви нет причин, нет  желаний, и время исчезает. Поэтому нет его у Ангелов-Хранителей, или, во всяком случае, время сильно изменено. 
Кармический узел, являющийся резонансным колебанием накопленных во времени греховных деяний, можно растянуть в линию путем духовного очищения и просьбы к духовному миру.
Астрологическая карта – этот рентгеновский снимок души, или голограмма, включающая всю генетическую наследственность, отражает опыт души во времени, но в ней самой времени нет – время спрессовано в опыт. По мере нашей жизни происходят резонансы окружающих нас энергий, звезд и планет с нашей голограммой, тогда и случаются какие-то значимые события. Конечная задача пути, за редкими исключениями, у всех одинакова – это путь к высокой и чистой любви, путь к служению Богу и людям своими способностями и талантами – в этом счастье. Но скорость восхождения в пределах кармического коридора – это и есть свобода воли. Как одна женщина попросила: «Господи, дай мне поскорей прийти к тебе!»  Тут же она стала хромой, слепой и нищей на улице, отрабатывая все грехи рода и своих воплощений. Тогда уж она взмолилась, что не готова к такому крутому восхождению. Поэтому надо быть благодарными за тот крест, который несем, Бог лучше знает, чем мы сами, что нам по силам. Поэтому и желать ничего не нужно, а только молиться о ниспослании любви и твердости Духа в восхождении, пусть все будет по воле Божьей, а все остальное приложится. И о здравии надо молиться, прежде всего, о духовном и душевном, и только потом о физическом, т.к. физическое здоровье без духовного и душевного часто только во вред идет.   

Была еще такая история с Игорем: духовный мир решил поддержать его, и у него отняли негативную память. В то время он вел себя, как Ангел, у него была еще повышенная любовь к животным. Это было невероятно, я с каким-то трепетом смотрел на него. Мы выходили через него на контакт с Нитой, его сознание при этом отключалось. Было рекомендовано увезти его куда-то, но это не получилось, и тогда к нему постепенно вернулась память, о чем он очень сожалел, потом начал курить, и утратил контакт с Нитой.

           Сеанс 11.04.2000 г. с Наташей Барышевич

Молодая, симпатичная, полная женщина 27-ми лет. Когда-то мы уже виделись. Я ей предсказывал возможность появления ребенка в 1999-м году, что и произошло в ноябре. Ребенка рожала она для себя, т.к. знала, что ее партнер – пьяница. Надеялась, что после родов ребенка жизнь облегчится, а она стала еще невыносимее. Мать стала пить вместе с отцом ребенка и требовать, чтобы он их посещал, несмотря на нетрезвое состояние. Кроме того, он в пьяном виде учинил скандал в доме ее подруги. Она стала его выгонять, и тогда он кинулся на нее с ножом. К счастью, обошлось небольшими повреждениями. Но, всё же, она написала заявление в милицию и теперь ему может грозить срок. Наташа должна была быть свидетелем и не знала, что ей делать. Когда я ввёл ее в состояние маятника, сверхсознание сказало ей, что надо сказать правду и, хотя будет ей от этого плохо, но так надо сделать. Пришла она ко мне почти плачущей, с сильно искаженной аурой. Спереди поле очень слабое. Выровнял поле, потом сделали пранаяму (дыхательные упражнения).

         История Исмаила и магической книги-талисмана

При введении в транс Наташа увидела человека в чёрном балахоне, с длинными волосами, который склонился над ней и хотел сделать какое-то насилие, ей было очень страшно. Потом вдруг ее проглотила какая-то пасть, и она стала проваливаться в тёмную трубу, ей было жутко, она тряслась от страха и плакала. Потом еще увидела чёрного мага, который хотел открыть какой-то светящийся люк и не мог. Затем она увидела старика – белого мага,  молящегося в каком-то помещении с лампадой, и тогда успокоилась, ей стало хорошо.
Я резко поднял уровень энергии в ней для гармонизации и уже хотел возвращать назад, когда она вдруг увидела вдалеке город. Она была молодым мужчиной верхом на верблюде в составе небольшого каравана, приближающегося к городу. На нем была белая одежда, на голове тюрбан, на ногах плетеные сандалии. Он ехал из другого крупного города в двух днях пути по поручению отца продать кое-какие товары, в основном книги. С ним был слуга и несколько друзей. Это была какая-то арабская страна Ближнего Востока. Вокруг были пески, но при въезде в город забурлила жизнь. Ах, эти великолепные восточные базары с изобилием всего, громкими выкриками торговцев и танцами. Они прошлись по городу и зашли в церковь – именно церковь с крестом и очень красивым убранством внутри, множеством расписанных икон и большой иконой Христа. И хотя, как мусульмане, они не молились, но с уважением постояли там и вышли. Потом, когда они продавали на базаре книги, к Исмаилу вдруг подошла весьма красивая девушка с широким разрезом глаз и ярким завлекающим взором. Они разговорились, и девушка очень заинтересовалась одной книгой, которая была у Исмаила. Это была редкая толстая и красивая книга по магии. Дело в том, что как-то давно купцы продали отцу за большую цену эту старинную и очень редкую книгу. И она служила в их  доме словно бы талисманом. И хотя Исмаил особенно не верил в эту «ерунду», но на всякий случай взял ее без спроса с собой для более удачной торговли. Девушка завораживающе подействовала на него и пригласила к себе домой. У нее был небольшой дом, но внутри очень оригинально и богато украшенный. Она заигрывала с Исмаилом, ему с ней было весело и интересно, она же все время очень интересовалась этой книгой по магии. Вдруг, он, в каком-то порыве влюбленности, сам от себя не ожидая, подарил ей эту книгу. Ушел он от нее в середине ночи, с утра был совершенно не выспавшийся. Потом, когда они проходили перед отъездом по базару, Наташе показали, как она следит за ними издали, сжимая рукой позолочённую рукоять кинжала. Было видно, что она очень хитра. После, когда они завтракали в таверне, она незаметно зашла, хитро улыбнулась и вышла, и следила за ними, пока они не уехали из города. 
Через день они по дороге заехали в небольшую «деревушку» и Исмаил зашел к знакомому дедушке, который был знахарем и магом. Когда он узнал о книге, то начал очень сердито выговаривать молодому человеку. Исмаил вначале не хотел и слушать, смеялся и говорил, что это все глупости, но по мере углубления в тему начал беспокоиться. Старец сказал, что это колдунья, занимающаяся чёрной магией, и с помощью этой книги она может принести гораздо больше зла, что она загипнотизировала его. Расстроенный, Исмаил поехал домой и когда отец всё узнал, он очень рассердился, накричал на него и сказал, что пусть он домой не возвращается без этой книги. Исмаил пытался искать такую книгу, или похожую на нее в городе, но не нашел и тогда поехал советоваться к тому дедушке – белому магу. Он посмотрел на свой перстень с большим белым камнем, который менял цвет и сказал, что такой книги он не найдет и ему надо ехать к ведьме вызволять книгу. А на дорогу надел на него амулет. На нем было изображено какое-то животное с большими рогами. Исмаил один на верблюде поехал к ведьме в тот город. Добрался к вечеру. Стал к ней стучать. Дверь открыла какая-то старуха и сказала, что девушка здесь не живет. Попросился на ночлег он к бедным людям в доме напротив. Они рассказали про злодеяния этой ведьмы и посоветовали обратиться к одной женщине белому магу за помощью. Та женщина загримировала его под нищего, и он снова пошел к колдунье. Она открыла дверь и, увидев нищего, сказала, что у нее ничего нет ему дать. Но ему удалось всё же протиснуться в коридор, а потом он бросился в ту комнату и увидел на столе свою раскрытую книгу. Колдунья сразу всё поняла, закрыла дверь и стала из другой комнаты осыпать его страшными проклятиями. Ему удалось выбраться через окно и бежать. Но с тех пор жизнь у них в семье пошла под откос. Отец начал сильно болеть, стала разваливаться торговля и, в конце концов, они разорились. Отец умер. Потом Исмаил тоже стал болеть, потом нищенствовать и так и умер, где-то бродяжа от голода и холода.
Позже Наташа с мужем разошлась, его всё-таки не посадили, дали условный срок. Жизнь ее с ребенком стала более гармоничной, потом она работала в Зеленхозе.

                История Наташи Масленниковой

Познакомились мы с Наташей в 2000-м году. Она работала переводчицей в лингво-клубе и собиралась выходить замуж за Диму. Я подбирал им более удачную дату бракосочетания. В октябре 2000 года состоялся брак, и довольно скоро образовались проблемы во взаимоотношениях с матерью Димы. Потом дело дошло до сильного дискомфорта в ее присутствии, у Наташи было недомогание, ей делалось плохо, даже чисто физически и, несмотря на молитвы, ситуация продолжала ухудшаться.
Дима был единственным ребенком в семье, воспитывала его бабушка, мать же он как-то боялся с детства, любви и гармонии между ними не было. После брака свекровь стала очень навязчивой. Наташе делалось плохо от пищи, которую она приготовляла, будто еда была отравлена. После рождения ребёнка ситуация еще более обострилась и стала опаснее. Наташа находилась в постоянном стрессе и страхе. Мальчика назвали Васей, по имени дедушки, очень доброго человека, хотя и с трудной судьбой.
В трансе Наташа увидела очень старую женщину, сидящую у реки в состоянии глубокой тоски и одиночества. Стали смотреть ее жизнь с детства. Жила она в России и звали ее Светланой. В возрасте 5-ти лет при каких-то обстоятельствах Светлану потеряли родители и два года она жила, как нищенка, голодала, мерзла под дождем и т.д. Она очень обиделась на родителей и вообще невзлюбила весь белый свет. Когда ей было 7 лет, родители ее нашли, но в сердце ее не было ни капли любви. Она ненавидела людей за то, что они могут радоваться жизни и любить, и презирала даже этих людей, считая вообще способность любить слабостью, презирала и ненавидела также свою сестру – жизнерадостного и впечатлительного ребенка.
Светлана выросла и вышла замуж, но не любила вовсе своего мужа и не любила даже родившегося у нее ребенка. Она все время искала силу, с помощью которой можно управлять людьми и однажды ей попалась книга по магии. Она изучила ее и стала активно заниматься черной магией. Светлана стала вершить судьбами, но счастья это не принесло – люди все больше боялись и ненавидели ее, и к старости она осталась абсолютно одна, всеми нелюбимая и покинутая. Бывали периоды, когда она пыталась обратиться к Богу и даже покаяться у священника, но он не выдержал, увидев всю черноту ее души.
Так она и ушла в мир иной с этой тяжелой ношей. Было сказано, что это одна из прошлых жизней ее свекрови, что она ненавидит маленького ребенка, т.к. его душа знает ее тайну (его душа связана с душой дедушки, хорошо знавшего эту тайну).
Свекровь же работала детским врачом, и в ней было светлое начало, но теперь уж вовсе подавленное сильным и темным духом. Всё это происходило с ней на почти бессознательном уровне. Она питалась энергией людей. Дети, к которым она приходила, как врач, потом заболевали еще сильнее, но не сразу, - так, что было непонятно, что она была причиной тому. Было сказано, что Наташе и мужу надо ее простить, молиться о ее душе и, спасая ребенка, бежать в Германию, потом взяв туда Наташину маму, папу и брата. 
История эта, к сожалению, продолжалась не так хорошо, как бы этого хотелось. Мать Димы любым образом пыталась попасть к ним домой, чтобы общаться с ребенком. Если это случалось, то Васе делалось потом плохо, он начинал болеть. Наташа стала регулярно его носить причащаться, это несколько помогало, но и там, иногда она натыкалась на свекровь. У Наташи был уже постоянный невроз, она боялась оставить ребенка даже на минуту. Диме особенно не рассказывали такие вещи, да он бы и не поверил, но постепенно начал сам убеждаться, что мать негативно влияет на их семью и ребенка, стал относиться к ней еще хуже. Я беседовал с ним, говорил о ревности матери, о том, что ей не хватает его любви, о том, что он должен простить мать и проявить к ней внимание. Как-то мы ходили вместе на горку и молились обо всем – это принесло некоторую гармонизацию и облегчение, но не разрешило вопроса. Отъезд их в Германию не сложился, они уехали с Димой в Киев, но потом вдруг я увидел Наташу в Феодосии, и она сказала, что с Димой они расстались.
Этот случай был в значительной степени болезненным и результат не был явно положительным. Я потом осознал, что это оттого, что я вторгся в тонкий мир без своего и ее покаяния и молитвы.

              Сеанс 28.03.2000 г. с Леной Веснянской

Однажды ко мне пришла красивая женщина тридцати лет, я сразу почувствовал к ней какое-то сильное притяжение. 
Ее муж уехал искать благополучия в Аргентину, с целью потом попасть в США, но там оказалось еще хуже. При нелегальном переходе границы с Мексикой его арестовали. Пришлось здесь родственникам собирать выкуп около 1000 долларов для его вызволения из тюрьмы.  Потом ему всё же удалось попасть в США и даже получить там вид на жительство. Прошло 4 года со времени его отъезда, они уже несколько раз изменяли друг другу и вообще были духовно не близки. Он достаточно жёсткий прагматик и материалист (Сатурн в Тельце в 9-м доме), ее же более интересовал мир души. Он и ее родители зомбируют ее дочку 8-ми лет на то, чтобы уехать жить в Америку. С этой основной проблемой она и пришла.
В карте Лены крест между Солнцем, Венерой, Сатурном, Юпитером и Лилит, причем она в 4-м доме, что говорит об очень серьезных кармических проблемах, но и о значительном потенциале их разрешения.

Вначале транса Лену стало трясти, у нее было сильное волнение и глубокие рыдания, потом она несколько раз с облегчением произнесла: «Отошла, отошла!». Ничего было непонятно. Стали раскручивать историю по порядку.
Начало 16-го века (время потом определяли по костюмам). Север Европы. Она – молоденькая служанка Эльза в феодальном замке. Круглая сирота, с длинными белокурыми волосами, очень хороша собой. Жила она в замке и работала помощницей кухарок. Носила она белую юбку, подвязанную под грудями, черный верх и деревянные башмаки.  Курфюрстом, - владельцем замка, был мужчина лет тридцати. По моде на шее у него было жабо и высокие приподнятые плечи. Несколько лет назад с ним приключилась неприятная история. Он проиграл на рыцарском турнире, где призом была богатая и красивая невеста из дальнего замка. Причем проиграл довольно постыдно, неудачно упав с лошади, при этом еще большую боль, чем физическую, он испытал, услышав смех прекрасной девушки. С тех пор глубокая обида затаилась в нем. Он стал женоненавистником. Какая же буря чувств взыграла в нем, когда в Эльзе он увидел ту самую прелестную барышню, Эльза оказалась очень похожей на нее. Уж теперь он вволю смог отыграться. Он грубо овладел ею и изнасиловал. Потом ее, уже беременную, регулярно били, таская за волосы. Сразу же после родов девочку отобрали и унесли, а Эльзу выбросили за ворота замка, где ее, окровавленную и почти без чувств, подобрали крестьяне близлежащей деревушки, носившие в замок оброк в виде продуктов. Она чудом выжила, долго и тяжело болела и только через несколько лет травяными настоями ее поставили на ноги и она смогла работать, но находилась при этом в каком-то полубессознательном состоянии. Курфюрст же приказал охране в замок ее не пропускать. Интересно, что к дочери своей, которую также назвали Эльза, он отнёсся хорошо, ее одевали в красивые платьица и сытно кормили, и в дальнейшем он дал ей достойное воспитание и образование того времени. Однажды, когда девочке было около 5-ти лет, служанки замка ей сказали, что у нее есть мать, которую она сможет увидеть. Они красиво нарядили Эльзу и поставили в окне высокой башни. А их знакомые из крестьян по договоренности в условленное время привели ее мать с обратной стороны крепостной стены за рвом. Окно было выше стены и Эльза с дочерью могли видеть друг друга. Так вот, оказалось, что первые рыдания Елены были связаны именно с этим моментом, она не так обрадовалась увиденной дочери, как испугалась, что она выпрыгнет из окна, ей не было видно, как Эльзу держали за талию сзади, и она успокоилась только, когда дочку увели. Нередко вначале выплывают самые эмоциональные моменты прошлой жизни. Лена так рыдала, что надо признаться, я тоже, не выдержав, плакал вместе с ней. Вроде бы все закончилось хорошо, но потом, вместо радости встречи, случилось обратное - вдруг в Эльзе появилось нежелание жить. Она вдруг поняла, что никогда не сможет обнять своего ребенка. Эльза решила утопиться в реке. Она пошла в лес, добрела до реки и долго сидела на берегу, смотря, как вода играет камешками и вдруг поняла, что не может покончить с собой, что она нужна девочке даже на расстоянии. Каждый день она стала ходить к стене и смотреть на башню, и иногда, по уговору, ей удавалось видеть дочку. Жила она потом уже в хижине в лесу, у нее была коза, которую Эльза очень любила. Была она очень одинокой и жила только мыслями о дочке. Однажды, когда дочке было 12 лет, она появилась в окне с красивым веночком в руках, сплетенном ею из цветов. Ветер был в сторону матери, и ей удалось, сильно размахнувшись, перекинуть веночек, через стену. Эльза была безумно счастлива, она потом долго танцевала с этим веночком в лесу. В 16 лет дочку посватал наместник из дальнего замка. Он влюбился в красивую белокурую Эльзу. Потом мать увидела ее только, когда ее, разряженную и счастливую, увозил жених в карете, Эльза тоже влюбилась в него. Прошло несколько лет, жизнь для Эльзы-матери как-то потеряла всякий смысл, она стала всё больше болеть и потом совсем слегла. Находилась она уже в очень плохом состоянии, когда вдруг в хижину вошла статная прекрасная дама в длинном белом платье, на голове ее была красивая прическа и украшения на груди. Она кинулась к лежащей женщине и стала покрывать ее поцелуями, плача и говоря, что всегда о ней помнила и любила, рассказывала, что у нее уже двое детей. Потом она стала с любовью рассматривать убогую глиняную утварь. Мать, как будто только и ждала всю жизнь этого мгновения, она скончалась у нее на руках и душа ее, поднимаясь вверх, еще долго видела свое бездыханное тело с лежащей на нем рыдающей дочерью. Душа ее была счастлива и спокойна.   
После сеанса у нас сразу возник вопрос, а зачем же ей все это показали? И вдруг к нам пришло озарение - эта прошлая жизнь, как будто подсказывала, что сейчас между матерью и дочкой снова может вырасти крепостная стена. Лена вряд ли уживется с мужем, и вообще Америка была не для нее, а вот дочка Лены, как раз останется в Америке, хотя и будет конфликтовать с отцом. В итоге, Лена решила не ехать за границу. Это оказалось верным решением.   

            Сеанс 23.01.2003 г. с Леной Веснянской

                Афанасий, Настя и Василиса

Я назначил встречу в 10 утра, но у нее это как-то вылетело из головы и потом оказалось, что неслучайно, сеанс начался в 12 часов, когда у нее был энергетический резонанс  в карте. Ее Десцендент (запад в момент рождения) точно соединялся с ее ведущей планетой – Нептуном, - в карте он у нее тоже на Десценденте.
После погружения, Лена увидела, как молодая, сильная и властная женщина зашла в хату, села за стол и стала из кружки пить молоко. Ее переполняли чувства раздражения и злобы. Потом она пнула ногой какой-то котелок под столом. На печи лежал дед и спокойным, мягким взглядом смотрел на нее. Неожиданно, она встала, резко подошла к нему и плюнула ему в лицо.
Все события происходили в пределах нескольких деревушек на Украине в 19-м веке. Молодой и красивый парень Афанасий влюбился в молодуху Настю, недавно вышедшую замуж. Знали и нравились они друг другу и раньше, но тогда отношения не сложились, да и не дали бы им сойтись, как крепостным. А вот сейчас  в них вдруг сильно взыграли чувства. Они стали тайно встречаться. Потом она забеременела от любовника и стала уговаривать его бежать с ней куда-нибудь далеко. Афанасий же убоялся этого и не решился на такой шаг. Вместо этого он пошел к местной ведьме, жившей неподалеку в лесу, и купил необходимое снадобье, дал выпить его подруге и у той случился выкидыш. После всех переживаний, у нее вышло сильное нервное расстройство, перешедшее в помешательство рассудка. Для окружающих это событие было непонятным, никто так и не узнал истинной причины ее сумасшествия.
Прошли годы, Афанасий никому не рассказывал о своей тайне, хотя и очень раскаивался в содеянном. Он не женился, стал постепенно человеком верующим и искусным травником.
В соседней деревне парень из зажиточных крестьян влюбился в бедную девушку. Его мать была очень против этого брака, но он добился своего и женился на ней. Мать же все больше ненавидела невестку, т.к. хотела совсем другую партию для своего сына. Когда ей исполнилось года полтора, свекровь заставила свою служанку похитить ее и бросить в лесу. Девочка бежала по лесу вслед за служанкой и плакала, но женщина скрылась от нее. Ее мать очень горевала, ей сказали, что девочку украли цыгане. Но Василиса, так звали девочку, не погибла. К счастью, в то время Афанасий как раз собирал в лесу травы и увидел плачущую девочку, одетую в дорогое белье. Он подобрал ее, взял к себе и стал воспитывать. Когда она подросла, он начал обучать Василису травному делу. К нему приходили разные люди, то по хворобе, то по размолвкам. Жил он в глиняной мазанке с соломенной крышей, а рядом был сарайчик, где и сушились разные травы. Потом он варил их и настаивал, настои заговаривал и давал людям, перекрещивая их. Они расплачивались разными продуктами. Но Вася скорее ненавидела его, чем любила. Это были очень сложные чувства. С одной стороны, она жить без него не могла, а с другой, страшно ревновала его ко всем людям, которые к нему приходили. Она хотела, чтобы он принадлежал только ей, а он любил всех и всех понимал и прощал. Она ненавидела этих людей, а заодно и его любовь к ним. Он же все прощал ей, жалел ее, чувствуя, что это кара за его грех. Она выросла статной, яркой красавицей, властной и самоуверенной, но очень эгоистичной и с какой-то внутренней большой и злой силой. Однажды, она в лесу повстречалась с  уже сильно постаревшей, той самой ведьмой. В ее избушке дурно пахло всякими снадобьями и прыгали лягушки, но, несмотря на отвращение, Василиса стала брать уроки у ведьмы и преуспела в этом деле. Жила она потом уже отдельно и многие к ней обращались за всяким зельем. Приходили, в основном, женщины, но побаивались ее все, и мужчины еще больше. На базаре многие старались ей бесплатно что-то дать, заискивающе заглядывая в глаза. Ее дед Афон, как его называли, уговаривал Василису бросить это дело, пойти покаяться в церкви, но она чувствовала, что не может переступить порог местной церквушки. Был еще один человек, который не только не боялся, а, можно сказать, любил и жалел ее. Это был местный, достаточно богатый крестьянин Федор. Он ходил в красивой, национально расшитой рубашке, смотрел на нее влюбленно, все понимая, прощая и жалея, как на маленького ребенка. Она не могла переносить его взгляда, очень злилась, что он не боялся ее вовсе и, одновременно, ее неудержимо влекло к нему. Она чувствовала, что не может взять власть над ним и любя, ненавидела его. Все кончилось плохо. В деревне она принесла уже достаточно вреда колдовством и многие невзлюбили ее. Однажды ее подстерегли братья Федора, напали на нее и стали избивать палками. Она практически не сопротивлялась, испытывая какое-то жгучее облегчение, несмотря на боль. Когда прибежал Федор, потом дед Афон, она была еще жива. Федор взял ее на руки, послал за священником, но было уже поздно. Последними словами ее было: «Простите меня за все…» Умирая, она впервые в жизни ощутила какое-то незнакомое ей ранее чувство легкости, тепла и какого-то внутреннего очищения. Они же долго плакали над мертвым телом.
 Эта история произвела на меня такое сильное впечатление, что я написал по ней поэму. Для введения правильных названий того времени я дословно изучил четыре тома словаря В. Даля.
 
Второе рождение

   Часть первая

          Настя

Во что мы верим, тем живем,
Что отберем – с лихвой вернем,
Что предадим, то понесем,
И что посеем, то пожнем.


 
Мы любим разную природу,               
Ища созвучье нашим душам,
А на закате шепчут годы:
Всего важнее сердце слушать.

Дитя степей свободу ищет,
И для него всего милей,
Когда веселый ветер свищет,
Играя гривами коней.

А гордый горец, звучным эхом
Любимой имя повторив,
Счастливым станет человеком,
Свою вершину покорив.

А мне же так в лесу отрадно
С шатром шумливым надо мною,
Где каждый лист тысячекратно
Своей кивает головою.

Куда-то вдаль, за мягким светом
Брести, утратив счет годам,
Отдавшись с радостью при этом,
Во власть и думам, и мечтам.

В лесу таинственная сила
Меня питает и живит,
Шепчу: «Спасибо, друг мой милый»,
А ручеек в ответ журчит.

Вот брызнет солнышко сквозь ветки,
Мне все покойней  и теплее,
Как будто, вырвавшись из клетки,
Любовь все выше и сильнее.


Такою благостью великой
Душа моя напоена,
И с бессловесною молитвой
Потом в наш мир летит она.

Однако же начну. Когда-то,
Прошло тому уже лет двести,
В таком лесу был хутор спрятан.
Вначале повесть о невесте.

Собой стройна, тиха, пуглива,
Лицом не то чтобы красива,
Но глубиной озерных глаз
Куда-то уносила вас.

Росла она полусироткой –
При родах матушка ушла,
Тепла в судьбе своей короткой
Почти изведать не смогла.

Но сколько нежности скрывалось
В ее стыдливости мимозы,
С цветами Настенька шепталась,
Им доверяя смех и слезы.

В замужестве по уговору,
Который сделан был давно,
Потом уже не место спору –
Принять иль нет, что суждено.

Все больше Настюшка молчала,
И хоть жених ей не был мил,
Отца любила, почитала,
Перечить было свыше сил.


Одна ее терзала тайна
Каким-то сладостным мученьем,
Подчас охватывала крайне
Сердечко девушки томленьем. 

Давно уже забыть бы надо,
Но вот как раз и не могла,
От одного лишь только взгляда
Вдруг вырастали два крыла.

Назад тому примерно с год
Впервые это испытала
Она на празднике Купала,
Когда водили хоровод.

Ходила жаром вся объята,
В тот миг был вид ее прекрасен.
И без вины, а виновата –
Всему причиной – Афанасий.

В судьбе случаются мгновенья,
Что ей вершит прикосновенье,
Какой-то взгляд без всяких слов,
А раствориться в нем готов…

Что ж, дело сделано. Ах, свадьба!
Под медовуху пироги.
Когда вот так еще сплясать бы?
Блестели смальцем сапоги…

Бежало время и вначале,
Как будто ладили неплохо.
Работой гнали все печали,
Ну, а потом, была бы кроха.

Но вот проблема – нет ребенка,
Хотя прошло уж года два.
Все неуютнее в избенке,
Все чаще бранные слова.

И раньше суженый не ласку,
А больше норов проявлял,
Теперь пошли за встряской встряска,
Стал побивать и осерчал.   
 
Замкнулась Настя, тихо плача,
Веретеном своим спасаясь,
А все могло бы быть иначе,
Оно жужжало ей, вращаясь…

Однажды давние подружки
Грибы позвали собирать,
И, повстречавшись на опушке,
Вошли в лесную благодать.

Лисичек время проходило,
Обабков , белых мало было,
Но чудно как под птичью трель
Собрать черники на кисель.

И молодуха  раскраснелась,
Исчезли страхи и обиды,
Легонько Настюшка распелась -
Есть в каждой что-то от Киприды .

Все дальше, дальше уходила
Она тихонько вдоль ручья,
Все выше солнышко всходило,
И сохла от росы земля.

Когда бы мы, что в жизни вдруг
Произойдет, узнали прежде,
Тогда лишились бы надежды,
Для нас врагом мог стать бы друг.

Да, да, конечно, Афанасий
Ей повстречался синеокий,
И взгляд его был нежно-страстен.
Секунда - вечность, вздох глубокий…

О, никогда таких рыданий
Не вырывалось из груди!
Огонь несбывшихся желаний
Сжег все преграды на пути.

Над ними сосны закружились,
Ковер душистый ложем стал,
И в наслаждении забылись –
Блажен, кто это испытал.

В любовном пламени сгорая
И ощутив блаженство рая,
Уж больше нечего желать,
Но счастья миг не удержать…

Меж ними в тайне все осталось,
А там и осень подошла.
О чем безудержно мечталось?
Две жизни Настя понесла.

Не передать ее метаний,
Совсем чужим казался дом.
Настюша друга на свиданье
Окольным вызвала путем.

Был лес охвачен буйством красок,
Свисали ожерелья-ветки,
У осени есть много масок,
Как у стареющей кокетки.

- Афося, милый,- лишь сказала,
И бросилась ему на грудь:
- Невмоготу совсем мне стало,
Давай бежим куда-нибудь.

Бежим скорее, прочь сомненья,
Твое же чадо ведь во мне.
Готова я на все лишенья,
Найдем мы счастье в стороне.

Стоял Афоний онемевший,
Смотрел в лицо, не видя взгляда.
Стоял, как вихрь отшумевший.
Сказал потом: “Подумать надо”.

Был из крестьян он небогатых,
В кафтане прятались заплаты,
Но по натуре незлобив,
Умел на дудочке мотив

Сыграть затейливый какой-то.
Но вот, куда-то, вдруг, бежать?!
Да, в нем пылала раньше страсть,
Но будто выгорело что-то

В душе его…Вначале холод,
А после страх, все больше, цепче
Охватывал…Еще так молод –
Крутились мысли. Может, легче

Придумать что-нибудь другое…
И ноги сами понесли…
Туда… А сколько зелье стоит?
Не больше холмика земли.

Для нас услуги на потребу –
Кому испить, кому поспать,
Кому же и не надо хлеба,
А только дай заколдовать.

Поросши мхом, ушедши в землю,
В глухом лесу изба стояла.
В ней над лоханью черной тенью
Заклятья ведьма восклицала,

В чащобу к ней Афон пробрался,
Дрожа, отраву получил,
Он тенью сам себе казался…
Ту склянку Насте он вручил.

Проговорил, потупив очи:
 - Ты знаешь, я ведь беден очень.
У каждого своя судьба,
И не посильна мне борьба

За счастье в стороне далекой.
Нам надо жить лишь с тем, кто сужен.
Прости, жене быть нужно кроткой,
Смирись и кайся перед мужем…

Домой дошла, себя не помня,
На сердце холод, мозг пылал,
Березку, вырванную с корнем,
Настюшин вид напоминал.

Потом пришло оцепененье
И безразличье ко всему:
К побоям мужа и прощенью,
Все были мысли к одному –

Вниманье к зелью все сводилось,
И даже стала гладить склянку –
Последнюю Афоси милость.
И, наконец, как на гулянке

Мы пьем излюбленный напиток,
Как поцелуй последний свой,
Все выпила… Нет больше пыток,
Пришел желанный к ней покой.

Свою работу ведьма знала,
Хоть Настя стала, словно тень,
Но выжила, и через день
Она ребенка потеряла.

Однако ж появилась странность,
Как будто в голове туманность, -
То вдруг не слышала вопрос,
Терялся гребень от волос,

То не могла разжечь лучину,
Так сильно всю ее трясло,
Тем паче что-то передвинуть,
Из рук валилось ремесло.

А позже стал какой-то голос
Ей что-то тихо напевать,
То ласку проявлять, то строгость,
И вдаль ее куда-то звать.

И вышло, что в житейском море
Лишь призрак Настеньки остался.
Пугал собою он, и вскоре,
Конечно, брак ее распался.

Но ничего не замечала
Уж наша Настюшка почти,
И никого не узнавала,
Все спрашивала, как пройти

В далекую страну, где в сказке
Она красивой будет жить,
И много нежности и ласки
Сыночку милому дарить.

Настюшу привечали люди,
Кто тюрю  даст, кто сердобольный
Ночлег в тепле, кулеш  и студень.
Безумный вид смягчал невольно,

И пробуждал во многих жалость.
Все от кого-то ей досталось –
Из лыка лапти дал Степан,
А Дуня старый сарафан…

Совсем одна осталась Настя –
Отец давно в лесу пропал,
Никто секрет ее несчастья
Так до конца и не узнал.



       Часть вторая

         Афанасий

Нет счастья - есть покой и воля?
Но к воле путь – через неволю,
И не дает никак покоя
Нам ощущенье чьей-то боли.
 Когда-то время к нам приходит
В судьбе на место все поставить,
И каждый шаг оно рассмотрит –
С кого возьмет, кому подарит…

Что ж Афанас русоголовый?
Все было на его глазах.
В душе смятенье, как оковы.
Охватывал сначала страх,

Потом его сменила жалость,
Но подойти никак не смел.
За нею вслед пришла усталость,
Что ничего он не хотел.

Как будто жизненная сила
Ушла куда-то безвозвратно.
Нет, лес рубил, траву косил он,
Другое что-то непонятно

Внутри него переменилось.
Он, например, никак не мог
Сказать кому-то, что просилось,
Рвалось подчас; он изнемог,

Он ночью вскрикивал, метался,
Себя работой изводил,
Но все же, как он ни старался,
Никак покой не находил.

На Святках только, вот, бывало,
Хмельной, танцует, уж раскован,
И тут, как будто время стало,
Куда ни взглянет – снова, снова

Безумный взгляд лишь Настин видит,
Его он люто ненавидит,
Но больше нету ничего
Перед глазами у него…

Как зверь он раненый носился,
К тем соснам в лес он побежал,
Упал, кричал, рыдал и бился,
В конце умолк и застонал…

Ко всем покаяться взывая,
По речке вверх, неподалеку,
Белела церковь небольшая.
Туда, как к чистому истоку

Однажды занесло Афосю,
И он притих и оробел,
С надеждой и немым вопросом
На светлый лик Христа смотрел.

И Батюшка, уж лет преклонных,
Там исповедовал его,
И ниц упал перед иконой -
Пошла молитва из него.

Он стал ходить туда к Воскресне -
В душе настраивался лад
Среди теплящихся лампад,
И от Евангелийской песни.

Афон из знахарского рода,
Сказать здесь надо, исходил.
Любил он жизнь, любил природу,
И то, что Настю погубил

Сильнее все его терзало.
В молитве сердце вдруг сказало:
Казниться хватит, что не дюж,
Спасти ты должен сотни душ.

Взгляни – страдающих так много,
И чтобы заслужить прощенье
За тяжкий грех свой перед Богом,
Отдай себя траволеченью.

Лечи бессребренно, полушки
С крестьян не станешь даже брать,
И будешь в маленькой избушке
С молитвой хворых принимать.

Грехи есть в прошлом у Святого,
У грешника ж надежда есть –
Достигнуть Царства Неземного,
С любовью понеся свой крест…
   
Ох, время, чем его измерить?
Хотя с тех пор прошло лет двадцать,
Афося, можете поверить,
Моложе, словно, стал казаться.

Он как-то кротче стал, добрее,
Улыбкой мягкой озарен,
На помощь всем спешил скорее,
И поспевал повсюду он.

Не объяснить, какую радость
Всегда Афоний излучал,
Когда он видел благодарность,
Кого-то к жизни возвращал.

И все вокруг к нему тянулось,
В нем тайнознание проснулось,-
Надев сермяжный  архалук ,
Он по росе спешил на луг,

Где разговаривал с цветами,
Язык животных понимал,
Любвеобильными глазами,
Казалось, мир весь обнимал.

Конечно, давняя заноза
В его душе осталась жить,
Но знал, что не помогут слезы –
Вину лишь можно искупить.

Оставим мы его пока
Под сенью девственной природы,
Где очень мало значат годы,
Когда с ней добрая рука.

Одна история случилась
В краю благословенном том –
Крестьянка Маша полюбилась
Володе-баричу, причем

Влюбился с первого он взгляда.
Бывает в русской красоте
Смесь стати, мягкости и лада,
И глубина при простоте. 

Владимир барыней-вдовицей
Воспитывался в строгих нравах,
Его судьбой распорядиться,
Считающей себя по праву.

В его влюбленности сказалась
Тоска по ласке и казалась
Ему Мария детским сном –
Мечтой в тумане золотом.

Но вовсе не был он наивен,
И знал, что матушка никак,
Сколь Машин вид не будет дивен,
Не даст согласия на брак.

Все время в мыслях были рядом,
Но лишь украдкою встречались,
А вскоре, обманув преграды,
В церквушке тайно обвенчались.

Еще одно здесь любопытно –
Им дядька все сокрыть помог,
Гусар, известный волокита,
Драчун, кутила и игрок.

Когда же мать через дворовых
Узнала все – озлилась, страх!
Но дело быстрое влюбленных –
Была уж Маша на сносях.

И вот, дочурка появилась,
Светлее в доме словно стало,
А барыня все пуще злилась
И на прислуге зло срывала.

Никак ей не было покоя,
Что сына девка увела,
Их разлучить любой ценою,
Она лишь случая ждала.

Однажды летом, крепостная
Пропала на три дня, гуляя.
Ее за косы оттаскав,
И зуботычин надавав,

Сказала, со свету сживет,
Но будет все же ей прощенье
И даже с милым обрученье,
Когда ребенка украдет,
В глухом лесу в болото бросит.
Аж девку затрясло в тот миг.    
Впилась в глаза ей: жить ли хочет?!
Одна лишь жизнь на двоих!

Представился удобный случай,
И девка выкрала дитя.
Об этом знали только тучи,
Печально по небу летя.

Дрожа, несла и в глушь попала,
Но в тину бросить не решилась –
Года кукушка засчитала,
Живое что-то в ней пробилось.

Девчушке было больше года,
Бежала, падая, за ней…
Стояла чудная погода
Богатых жизнью летних дней.

Сказали Маше, что цыгане
Украли дочь и увезли.
Вчера плясали в балагане,
Теперь пылят себе в дали.

Она от горя онемела,
Два дня проплакала, не ела,
На третий в церковь ту пошла,
Склонилась в ней, шепча слова:

“О, Матерь Божья, Пресвятая!
Молю Тебя, дитя спаси!
Как Ты когда-то, я страдаю…”
И Маша тут лишилась сил…

Влечет, как в сказку, на природу,
Целит гармонией она, -
Как чудно серебрятся воды,
Когда ласкает их луна,

Как щедро ландыш источает
В лесу весеннем аромат,
Зари вечерней в дымке тает
Последний жизнетворный взгляд,

Холмов пушистые вершины,
Как груди матери нежны,
И как цветущие долины
Благодарением полны.

Любовь нас всюду окружает,
Безмолвный хор поет вокруг,
Нас так лелеет и спасает
Природа – наш великий друг.

Но следуют так мало люди
Законам этой красоты,
И распинают на кресты,
Границы строят, мстят и судят.

Эх, всем жилось бы много лучше!
Так, намотав свои онучи ,
Подумал наш бобыль , вздохнул,
И ноги в сапоги втянул.

Привык он чем-то жить незримым,
Что для иного невдомек,
Прекрасным, но неуловимым,
Дающим для него урок.

И под иконкою в киоте ,
Когда молился на коленях,
И где бы ни был на природе,
Всегда в нем было ощущенье

Чего-то доброго, большого,
Повсюду и внутри него,
О чем никак не скажешь словом,
Но охранителя всего,

Что прорастало, расцветало,
И жаждало слиянья с ним…
Однако за окном светало.
Он также жил своим простым,

Но делом очень даже нужным,
И в нем незримое скрывалось.
Прохладой веяло снаружи.
Кряхтя, водой облился малость,

И в лес подался за далихой ,
Свое местечко знал одно.
Да, к счастью, есть не только лихо,
И исцеление дано.

А заодно хотел брусники,
Грибов набрать и земляники.
Вот в глушь забрался, и в тот миг,
Когда к березке он приник,

Внутри, как что-то оборвалось –
Какой-то странный всхлип услышал,
Иль, может, это показалось,
Потом еще один, потише.

Он обомлел, когда увидел.
Схватил, скорей к груди прижал,
И больше ничего не видел –
Назад с ребенком побежал.

Дитя выхаживал он долго,
Простуда сильная была.
Спасения просил у Бога,
Но удивлялся, как могла

Малютка в дорогой одеже
Попасть в сырой и дальний лес.
Видать, кого-то спутал бес.
“Но что мне дальше делать, все же?”,-

Давно он понял, что случайным
Нам мнится что-то потому,
Что слепы и не знаем тайны
Восхода к сердцу своему.

Спалил он платье дорогое,
А из понитка  накропал.
Оставил жить ее с собою
И Василисою назвал.

         Часть третья

            Василиса

Свободно Дух Святой летает –
Не схватишь, сразу исчезает,               
Не купишь, злато презирает,
И лишь любовь он привечает. 
 
Мы в малом познаем большое,
Когда, целуя детский пальчик,
В ребенке вдруг себя откроем,
И видим мир уже иначе.

Не ведал даже Афанасий,
Что столько есть в нем от дитя –
Он от души смеялся с Васей,
Ласкал, играя и шутя,

Гулял, рассказывая сказки,
За нею нянькою смотрел,
Когда же закрывала глазки,
То, убаюкивая, пел:

“Мое сердечко дорогое –
За лесом солнышко укрылось,
Зато вечернею порою
На синем небе появилась

Звезда, чье имя Василиса,
И свет ее хранит тебя.
И ночью деточке приснится,
Как унесет она, любя,   

В страну волшебных сновидений,
Где счастье Васеньки живет,
И легким взмахом добрый гений
Живую сказку создает…”

Бежало время год за годом,
Афоний с Васей трудно жили –
В крестьянстве все дается потом,
Питались скудно и постились.

Коренья в клети  сохли, травы.
Чтоб все больные стали здравы,
Кому ревень , кому насон ,
Крестя, вручал наш дед Афон.

В благодарение давали
Яичек, хлебца, молока.
Не знали бы они печали,
Но было странно, что пока

В избушке люди пребывали,
Васюша хмурилась сурово,
И как приветить ни старались,
Не говорила даже слова.

Когда же уходили, будто
В нее бесенок залезал –
Не умолкала ни минуты,
Бесенок весело скакал.

Мы сами для себя загадка:
Подчас от ерунды хандрим,
Смеемся же, когда все шатко,
И не поймем, чего хотим.

Но здесь Афон причину знал –
Душила Василису ревность,
Ко всем рождала в ней враждебность,
Кому он чем-то помогал.

Хотелось ей, чтобы всецело
Одну ее отец любил,
В ней что-то злилось и кипело,
Когда он всем себя дарил.

Афон страдал и разрывался,
Задобрить и ласкать пытался,
Но ласкою нельзя помочь,
Когда душою правит ночь.

Она росла и расцветала.
С влекущей, яркой красотою
Красавицею вскоре стала,
Какие не дают покоя,

В каких влюбляются мгновенно,
И, пребывая в полусне,
В объятьях сладостного плена,
Сгорают в жертвенном огне.

Высокий рост, густые брови,
Как смоль, горящие глаза
О страстной говорили крови,
В которой пряталась гроза.

Но суть ее маскировалась
В обилье шуток и веселья,
И иногда лишь раскрывалась
В оттенке легкого презренья

Ко всем, кто таял, размягчался,
Мечтал, томился и вздыхал,
И речь терял, когда влюблялся,
Ну, в общем, слабость проявлял.

Напротив, прибавлялось словно
Какой-то властной силы в ней,
Когда любовный взгляд покорно,
Страдая, следовал за ней.

Кому ж дарилось вдруг спасенье
Инстинктом самосохраненья,
Дивился после, как он мог
Легко так проглотить крючок.

К Афонию ж, подчас, кидалась,
Целуя в бороду его,
В смеющихся глазах купалась.
Казалось, больше ничего

Кроме тепла ей не хотелось –
К груди прижаться, замереть,
Впитать в себя Афонью нежность,
Любовь его, и умереть.

Но знала втайне, про себя,
Что ей в нем что-то неподвластно,
Чего она желала страстно
И ненавидела, любя.

Вот, как-то, есть за стол садится,
Но аппетит совсем пропал,
На что-то начинает злиться,
Афон же на печи лежал.

Как зверь внутри скребется, бродит,
И, кулаком разбив яйцо,
Вскочила, вдруг к печи подходит,
И плюнула ему в лицо.

Нежданно полюбив кого-то,
Иль ставши чьей-то, вдруг, мишенью,
Всегда встречаемся мы просто
Со светом со своим и с тенью.

И кротко посмотрел Афоний,
И понимал он все, и помнил,
Всю боль ее в себя вбирал,
Невидимое прозревал.

Искала силу Василиса,
Которой можно управлять,
Которой человек боится,
Которой можно подчинять.

Так к ведьме в лес она попала,
Жива была еще старуха.
Совсем избушка волглой  стала,
В ней жабы прыгали на брюхе.

Вокруг кокорины , колоды ,
Вначале тальник , дальше топь,
Немало гибло в ней народа,
Сошедшего с болотных троп.

Одолевая отвращенье,
Вошла в избу, зажавши нос:
 - Хочу приняться за ученье.                -  Наследство примешь? В чем вопрос!

С тех пор она желанной силой
Все более овладевала,
Иль сила та ее водила
И ею хитро управляла.

К ней больше бабы обращались –
То приворот, то отворот,
А мужики ее боялись –
Глядишь, и душу отберет.

Наряд ее теперь был важен,
Карминной  вышивкой украшен.
Любила ездить на базар,
Покрасоваться, взять товар.

Заискивая перед нею,
Старались даром что-то дать.
Бывает слаще меда власть,
И ярко светит, да не греет.

Жила она уже отдельно,
Афон же сильно горевал:
“Ох, Вася, колдовство смертельно”.
Ее, как мог, увещевал:

“Сходи в церквушку ты, покайся”,-
Но рядом стать уж не могла.
Афоний высох, исстрадался,
Перед лампадкой дума шла:

Чего хотим, о чем мечтаем,
О чем, склонясь, в молитве просим,
Как часто мы не понимаем,
Что счастье только в сердце носим.

Спор пуст – что истинно, что ложно,
Что Бог живой не убедить.
Но убедиться в том возможно,
Начав лишь действенно любить…

В деревне кроме Афанаса
Лишь Федор так смотреть умел –
Ее не только не боялся,
Как малое дитя жалел.

В расшитой ситцевой рубашке,
И кудри – русые барашки.
Открытый добродушный взгляд
Располагал и всем был рад.

О, как ее к нему тянуло,
Притом, на части вся рвалась –
Та сила не пускала, гнула,
Другая ж сила поднялась,


Как будто что-то в ней рождалось
Неведомое до сих пор,
Какое-то томленье, радость.
Кусала губы – это вздор!

А взгляд его был мягок, нежен,
И, силой духа сострадая,
Был он пронзителен, безбрежен,
До дна ей в душу проникая.

К тем временам, сказать особо,
Пропало несколько парней.
Ходили слухи лишь, но злоба
Все больше проявлялась к ней.

И братья Федора, однажды,
В лесу ее подстерегли,
И многих ненависти жажду
Они здесь утолить смогли.

Наотмашь били батогами –
Не нужен больше разговор,
Пришел твой срок, окончен спор,
Поплачь кровавыми слезами.

Васюша не сопротивлялась,
И каждый ей удар, казалось,
Не убивал ее, не злил,
А облегченье приносил.

Афоний с Федей прибежали,
Она была еще жива,
В крови вся, на руки подняли,
И прошептала им слова:

- За все…за все меня простите…
За лесом солнышко садилось.
Куда ж вы, лебеди, летите?
За ними вслед душа просилась.

30.03.2003 г.   

Словарь редко употребляемых слов:

1. Обабки – подберезовики.
2. Молодуха – молодая замужняя женщина.
3. Киприда – одно из имен Афродиты.
4. Тюря – крошеный хлеб в квасе.
5. Кулеш – жидкая пшенная каша.
6. Полушка – самая мелкая монета.
7. Сермяга – грубое некрашеное волокно.
8. Архалук – род короткого кафтана.
9. Онучи – обмотки для ног под сапоги или лапти.
10. Бобыль – безземельный крестьянский бедняк.
11. Киот – остекленная рама для иконы.
12. Далиха – грудная трава.
13. Пониток – крестьянское полусукно.
14. Клеть – чулан, сарай.
15. Ревень – лекарственное растение, корень идет на слабительное.
16. Насон – дикий мак. Применялся от сглаза, порчи, скорби.
17. Волглая – сырая, влажная.
18. Кокорина – коряга.
19. Колода – павшее толстое дерево.
20. Тальник – небольшая ива в виде кустарника на болотных местах.
21. Карминный – ярко алый.

 
                Вольф


Потом я с молитвами попросил показать воплощение, где мы встречались с Леной.
Она увидела высокого мужчину, сильного и властного воина, слезшего с коня с предохраняющими щитками на морде, у стен монастыря. На нем были черный плащ, сапоги и меч. Воина звали Вольф, он достаточно много денег тратил на этот монастырь и приехал в очередной раз пообщаться с близким ему по сердцу монахом. В тихой небольшой келье с длинным узким оконцем они повели неторопливую беседу, как обычно, на философские и религиозные темы. Монах Бенедикт был одет в простое черное одеяние, перевязанное веревкой. Он высказал мысль, что превыше всех философий поступки по любви божьей. Эти беседы приносили большое облегчение Вольфу – начальнику воинского отряда на службе у королевы. Это был 14-й или 15-й век, какая-то северная страна в Европе, воевавшая с еще более северной страной. Но Вольфа уже давно тяготила военная служба. С годами он все более ощущал всю суетность этого мира. Защищая кого-то, он еще испытывал удовлетворение, но терпеть не мог никакую агрессию и убийства. Как-то, не так давно, его оскорбил один из воинов и, требуя поединка, стал кричать, что он трус, но Вольф только смотрел как бы сквозь него, вовсе не испытывая никакого гнева и даже никаких чувств, а лишь какую-то усталость. Ему вообще уже хотелось бы уйти в монастырь, но он чувствовал, что не может бросить воинов, которые верили ему и любили его.
Перед последним большим сражением, он в беседе с монахом сказал, что он молится, чтобы Бог забрал его, на что монах сказал, что на все воля Божья. В битве Вольф погиб и его тело осталось лежать с распоротой мечом грудью среди множества других тел.
Вольфом была она, а Бенедиктом – я.

            Сеанс 07.10.2003 г.  с Леной Веснянской

Мы поставили задача – духовный подъем и очищение. После выхода тонкого тела, я стал просить появления существа большого тепла и любви, и она увидела своего Ангела-Хранителя. Это была девушка с золотисто-рыжими волосами, а золотистый ореол вокруг ее тела освещал окружающее пространство. Она была в тонкой голубой мантии. Звали ее Ева и она нежно улыбалась, источая тепло. В руках она держала золотящийся шар, от которого исходило тепло. Ева подошла к Лене и вложила этот шар ей в грудь. В тот же момент из Свадхистаны была будто вынута с неприятным ощущением какая-то энергия, как киста. Стало необыкновенно тепло, и вдруг появилось какое-то особое состояние. Если когда-то, на первом сеансе было ощущение экстаза, радости, хотелось плакать, смеяться, то здесь было совсем другое, намного сильнее и глубже, - единение со всем вокруг, состояние глубокой успокоенности, но не равнодушия, а тепла. Это было состояние осознанности  и озарения, - единство добра и зла, жизни и смерти, любовь ко всему и ко всем была равномерной и одинаковой. Где-то там, внизу, что-то менялось и бушевало, а это был океан в своей гармонии, в своей первозданной целостности – это было состояние просветления.
Ева сказала, что работу втроем надо не только начинать, но и завершать с молитвами. И главное не слова, а состояние любви, при этом надо взяться за руки и ногами (стопами) коснуться друг друга, чтобы замкнуть энергию. Тогда образуется мощный энергетический столб. Вокруг него Лена вдруг увидела летающие души знакомых и друзей, которые улыбались и насыщались этой энергией. Потом мы спросили, можно ли Лене посмотреть какую-то свою светлую реинкарнацию на Земле. Ева снисходительно улыбнулась, в том смысле, что если хотите, то можете поиграть в это, давая понять, что на самом деле, все это уже не имеет важности и значения.
Лена увидела себя крестьянской девушкой с распущенными волосами, лежащей на лугу среди цветов. Звали ее Полина, - она была очень добродушной, смешливой и жизнерадостной. Полина родилась незаконнорожденной от матери-крестьянки и помещика Александра. Отец был очень хороший человек, доброжелательный и интеллигентный, с тонкими чертами лица. Полина очень любила его, как и всех вокруг. Всю себя отдавала дарению радости, - она была замечательной певицей и танцовщицей в усадебном театре, где, тем не менее, были хорошие подмостки и много зрителей. Она так и не вышла замуж, потом похоронила отца, продолжала жить, воспитывая детей своих близких.
 Еще я попросил Еву показать Елене что-нибудь красивое и интересное. Неожиданно, она оказалась на Красной площади в Москве. Перед ее взором появился Храм  Василия Блаженного, а потом она увидела Куранты. Они стали все больше и больше приближаться. На Курантах было 15 часов 05 минут. Когда я глянул на часы, то оказалось, что у нас в тот момент было 14 часов 05 минут (с разницей в один час с московским временем) , т.е. она действительно была своим астральным телом на Красной площади, т.к. никак не могла знать столь точное время, находясь около двух часов в трансе.

Сеанс 27.10.2003 г. с Леной Веснянской

Цель: выход на Ангела-Хранителя Еву, получение духовной поддержки и информации.
Когда она расслабилась, то уже видела вверху окошко, где Ева ждала, когда она поднимется.
Вопрос: является ли Ангел-Хранитель свободным существом и у каждого ли человека он есть?
Ответ: ваши представления об Ангелах Хранителях условны. Это просветлённые существа, находящиеся на служении силам Света сознательно и с любовью и есть у любого человека на Земле. Достаточно ему послать лучи любви и идет поддержка, и не важно относится ли он к христианству.
Вопрос о крещении.
Ответ: настоящее крещение – огненное и бывает высоко в тонких энергиях, где Лена увидела представителей разных конфессий – и монаха, и девушку в холщовой рубашке, и мужчину в тюрбане. Обычное водное крещение является очищением и поддержкой на пути к Свету, но все дальше зависит от самого человека.

Потом стали рассматривать чакры и ауры. У Лены на шее показали змею власти, которую надо спускать по руке (символически было указано злоупотребление Вишудхой – совращение через слово и движение) – надо отдавать власть другим.
 У меня стрела в сердце, которую надо обломить, а то, что в груди, провести постепенно сквозь тело и рана будет зарубцовываться по мере прохождения. Т.е. новую карму в виде страстей не набирать, а то, что есть постепенно пережить, не вырывая из себя. Из Свадхистаны сгустки черной энергии постепенно выпускать в землю, из которой будут потом произрастать цветы. В подруге Светлане Златовой увидела потоки черного страха, выходящие из глаз, т.е. необходимо все ее страхи ей увидеть, осознать и отпустить.

                Гия и Нана

Потом она увидела в нашей знакомой Татьяне Валентиновой одержание в виде бесенка, который внутри нее и никакие сеансы ей не помогут, т.к. она на самом деле не хочет от него избавляться, хотя ей бывает очень больно и плохо. Татьяна была редактором местной газеты, куда я писал «Заметки астролога» и «Израильские зарисовки». Сам рисовал картинки к историям прошлых жизней. Знакомство Елены с Татьяной было особенным, знаковым, можно сказать, ярко кармическим. Оно произошло у нас на ул. Циолковского, когда Лена со Светланой Златовой проводили психологическую практику по художественной арттерапии с небольшой группой. Там была Татьяна, и между ней и Еленой сразу возник какой-то острый конфликт. Татьяна стала нападать на Елену, подвергать сомнению ее способности, причем так явно, что она напрашивалась на ответные действия против себя, - в этом было что-то мазохистское и непонятное, необъяснимое логически, потому что причин для нападения не было. На Лену это произвело довольно таки подавляющее впечатление.
Так вот, мы решили посмотреть их совместное воплощение.
Дело оказалось в Грузии в 19-м веке. Елена была Гией - молодым человеком знатного рода, влюбленным в бедную крестьянскую девушку Нану. У них были тайные отношения. Но, всё же, потом он ее бросил, не видя перспективы в дальнейшей связи. Ему посватали богатую невесту, на которой он вскоре и женился. С Наной же вышла трагедия. Она от него забеременела. Ее родственники всё-таки прознали об их связи и выгнали Нану из дома, как обесчещенную. Она стала побираться и погибла от голода и холода, так и не родив ребенка. Гия узнал подробности ее драмы позже, уже после женитьбы и гибели Наны. Жизнь вдруг ему стала совершенно невмоготу,  и он, хотя и раньше не проявлял особых чувств, но теперь и вовсе невзлюбил свою жену и стал всячески изводить ее. Он выливал на нее всю свою ущербность и ненависть к самому себе за предательство любви. Она же всячески старалась угодить ему, обихаживала его, даже сама снимала с него сапоги и унижалась перед ним, чтобы только заслужить его любовь. Но он от этого только еще больше ненавидел и мучил жену. Он не хотел жить, но смелости покончить с собой у него не было и он втайне, даже до конца этого не осознавая, хотел, чтобы жена его убила. В конце концов, ему все же удалось довести ее до крайности, и в порыве полного отчаяния она его отравила. Его женой и была Татьяна.      

 Здесь нужно рассказать еще одну историю. У Лены в семье была сложная ситуация. У брата, человека очень неуравновешенного, склонного к агрессии в разных формах и к алкоголю, был серьезный конфликт с матерью. У нее была квартира, и было бы хорошо ее продать и дать ему часть денег на приобретение своей собственности. Но из-за обиды на сына она решила лишить его вообще наследства через суд. Он же стал угрожать расправой, как матери, так и Лене. Изучив их карты, я понял, что дело серьезное. Настал день, когда к Лене приезжала мать, и в тот же день собирался прийти брат для выяснения отношений. Могло случиться непоправимое, вплоть до убийства именно в этот день. Утром я пришел к Лене со свечами и святой водой, мы стали отмаливать и освящать ее квартиру. Неожиданно пришла подруга Лены Светлана Лобода и участвовала в этом процессе. Также принимала участие дочь Лены – Настя. Только мы успели все сделать, как приехала мать Лены, и спустя 10 минут вдруг пришел брат. Им нельзя было с матерью встречаться. Нам удалось завести ее в кухню, а брата в дальнюю комнату, а потом мы смогли незаметно вывести его из квартиры. Конечно, полностью избежать кармических последствий не удалось, слишком было много накоплено. Настя сломала руку, а брата ее крепко побили,
но когда это случилось, то я обрадовался, - значит, худшего уже не случится. В дальнейшем все удалось разрешить наилучшим образом. Удалось уговорить мать продать квартиру и часть денег отдать сыну, он смог купить «хибарку» в поселке у моря. Уверен, что решающим были не наши манипуляции, а сама молитва и очищение. Мать была очень удивлена, что всё так к лучшему разрешилось и была очень благодарна Лене за устранение конфликта. 

          Сеанс 22.11.2003 г. с Леной Веснянской

Цель: прояснение некоторых вопросов у Ангела-Хранителя Евы.

1.При вопросе о Рэйки Ева как-то сморщилась и отвернулась. (Очевидно, что символизм Рэйки ведет не к накоплению любви и раскрытию сердца, а к погоне за энергией и накоплению гордыни. У меня был как-то мастер Рэйки Сергей, который не мог разрешить проблем личного характера).
2.Крещение действительно очищает тёмные пятна в тонких телах человека, но не навсегда. Оно действует временно. Человек должен сам каяться и очищаться.
3. Сан и посвящение в священство не играют большой роли, вся суть в глубине любви и веры самого священника и людей, приходящих в церковь. К каждой церкви посылается духовным миром луч Света, но поддерживаться он должен искренней молитвой. Самые сильные лучи в этой местности над церковью Иверской Божьей матери, также над храмом «Всех Скорбящих радость» в селе Насыпное.
4. При вопросе о Майтрейе показали закрытый тёмный кокон, сквозь который пробивается тонкий лучик. Очевидна ментальная клетка, ставящая Христа на второй план и только слабый лучик любви к Богу вообще пробивается сквозь какие-то догмы.
5. Условие духовного целительства одно – глубокая любовь к Богу и к человеку, которому помогаешь, также и от человека. Всё должно быть вместе, одним потоком, никакие посвящения здесь не нужны и только вредны. Поток энергии идет на все тела, включая физическое.
6. Время у Евы отсутствует и вопрос о том, как она воспринимает земное время, вызвал недоумение. Как отвечать на то, чего нет? Так же и пространство.
7. Не надо специально создавать точки Света. Сама мысль об этом далека от Света. Надо просто нарабатывать состояние любви, раскрывать сердца – все остальное приложится.

                Йохан и Франц

Потом Лена посмотрела совместное воплощение со Светланой Златовой, с которой была более всего дружна.
Первая мировая война. Лена была старшим немецким офицером Йоханом, Наташа - младшим немецким офицером Францем. Они командовали отрядом и разрабатывали военную операцию. Франц отговаривал двигаться по пути, который отстаивал Йохан. Они спорили. Йохан настоял, иначе они могли потерять много людей. Они пошли и в первом же бою Франц был убит в горло. Перед смертью он не мог говорить и только укоризненно смотрел в глаза другу. Чувство вины навсегда осталось в Йохане. Ко 2-й мировой войне он имел весьма высокий офицерский чин, но не хотел войны, томился и страдал от этой мысли. Йохан неплохо знал английский, во время войны связался с англичанами и стал работать на английскую разведку. Он стал разрываться внутри себя между совестью и честью кадрового немецкого офицера. Очень страдал от этого раздвоения личности. Сведения он передавал в порту на севере. Позже он погиб от бомбы и избавился от душевных мук.

                Григориан и Луциссия

Увидела Елена и еще одно совместное воплощение со мной. В средние века она была красивой молодой замужней женщиной, по имени Луциссия, и ходила ко мне, отцу Григориану, на исповедь. Мы влюбились друг в друга, и, расслабившись вином, занимались в келье замка с ней весьма свободной любовью, чего только не вытворяли, она даже стала смеяться в сеансе, а заодно, потом я ее исповедовал. Все было очень удобно, - можно согрешить и сразу покаяться в содеянном, никуда лишний раз ходить не надо.

Зато в этом воплощении из-за того греха на нас было наложено табу на сексуальные отношения, взаимоотношения должны были быть исключительно духовного и душевного характера.
Я был влюблен в Лену, мне очень хотелось ее, и был такой случай, что она ночевала у меня дома, мы были одни и легли спать в разных комнатах. Я сказал себе, что если Дух разрешит, то пойду к ней.
А Дух не разрешил. 

           Сеанс 12.12.2003 г. с Леной Веснянской

                Жан, шаман и Ханс

В это время Луна соединялась в ее карте с Лилит в 4-м доме рода, поэтому практику посвятили проработке (очищению) рода. Елена хотела помочь своей сестре Людмиле, которая жила довольно тяжело и болела. Связи толком у Лены с ней не было, жила она в то время где-то в Москве, снимая жилье, мужа у нее не было и она «тянула» еще двух детей.
Во время сеанса Лене стало вдруг как-то нехорошо, не по себе. Она не могла увидеть ауру Людмилы, все было черно. Тогда я поднял ее к Еве, и она сказала, что необходимо посмотреть несколько тяжелых реинкарнаций Людмилы, тогда процесс пошел.
Вначале Лена увидела виселицу на площади французского города 17-го века. Понемногу народ собирался на казнь. Наконец, на подводе привезли преступника. Это был молодой человек знатного рода в красивой белой рубашке. Он был связан, а рядом с ним находилась стража. Палач ждал у виселицы. Судья зачитал приговор, в котором было обвинение в измене Франции и королю, и на Анри накинули петлю. Ему было очень горько, ощущение глубокого одиночества и предательства не покидало его. Так случилось, что Анри был любовником одной знатной дамы и его «подставили». Муж дамы – вельможа высокого ранга, алхимик, астролог и колдун Жан (им была Людмила), был приближенным короля. По натуре – большой интриган и очень жестокий человек. Уничтожить неугодного ему человека, Жану не составляло особого труда, в ход часто шли яды, но нередко он использовали более оригинальный способ – «подкладывал» под свою красавицу-жену опасных для него людей, могущих в дальнейшем составить ему конкуренцию перед королем. Она была, по сути, невольной соучастницей Жана, но не знала, что способствует убийству своих любовников. Жан вел себя тонко и хитрил с ней.   
Но прошли годы и жена все поняла. Она прокляла мужа. Погиб он уже в возрасте в своей лаборатории от укуса змеи.
В другом своем воплощении в глубокой древности, еще до Новой Эры, Людмила была в Мексике шаманом, совершавшим человеческие жертвоприношения. У него была боевая окраска и диадема на голове. Вооружено племя было, в основном, пиками и дротиками. Наконечники были не из железа, а из какого-то другого металла. Жертву опаивали специальным зельем, клали на жертвенник и шаман протыкал ему сердце копьем. После ритуального танца, кровь собирали, потом сливали ее на вершине своей усеченной пирамиды и взывали к своему кровожадному черному богу с просьбами о помощи в битвах с другими племенами. Во время одной из таких войн шаману отрубили голову.
Третье воплощение, которое показали, было тоже очень тяжелым. Это был нацистский врач Ханс – мужчина в концлагере в Польше. Он ставил запланированные эксперименты, вводя узникам разные препараты. С людьми начинались припадки, судороги. Ближе к концу войны он уже устал от этого, понимая бессмысленность экспериментов. После атаки Союзных сил и освобождения заключенных, его смогли схватить, судили и повесили.
Во время всех этих трех реинкарнаций, Елене делалось очень плохо, ее охватывал страх и ощущение, что сейчас ее парализует. Но Ева каждый раз поддерживала, успокаивала ее и говорила, что она очень хорошо поступила, берясь отмаливать и очищать энергетически сестру, что она тоже при этом очищается. Для поддержки Ева взяла ее в кокон Света, в котором Лене было очень хорошо.
Только после всего этого, она увидела Ауру Людмилы. Внизу цвет был оранжево-красный, а в Анахате зелёный – все же она очень любит дочерей и все для них делает. Пораженной оказалась печень, было рекомендовано пить настои трав – полыни, зверобоя, какой-то мелкой красной ягоды – морозника, пить алоэ с медом. Кроме того, необходимо Людмиле отмаливать все это.
Около месяца у Елены не было никакой связи с Людмилой, потом неожиданно она позвонила из Москвы. Конечно, рассказывать все это было ей невозможно, но Елена сказала ей главное – о необходимости духовного очищения, о ее заболевании и средствах, которые помогут исцелению. Людмила была, как рассказывала Лена, в шоке от этих сведений, т.к. оказалось, она только что проходила длительное обследование в клинике. Наша информация о лекарствах оказалась очень точна, но в целом, оказалась намного глубже. 

            Сеанс 19.09.2003 со Златовой Светланой

Миловидная молодая женщина – инвалид (искривление и хрупкость костей, каждое случайное падение заканчивалось переломами). В глазах часто появляется плохо скрываемый страх. Лилит на Асценденте в Скорпионе в соединении с Ураном подтверждают множество страхов и большую жажду самоутверждения. Учится на психолога. Целью практики был выход на контакт с Ангелом – Хранителем для очищения и получения информации об операции на пятке. Но контакт вышел слабым, были лишь небольшие ощущения тепла и света и тогда мы решили исследовать прошлую жизнь, которая будет способствовать духовному росту.

                Исидора

Вначале увидела себя монашкой, идущей по лесу к замку, но потом мы стали все смотреть в хронологическом порядке.
Исидора росла в католической европейской стране в 17-м веке. Молоденькой девушкой ее отдали в монастырь, и там ей было спокойно. Но после дом, в котором она жила с родителями сгорел и родители погибли. Она страдала и много молилась, отмаливая их души. Так  прошло много лет. Когда Изольде было уже около 50 лет, то скончалась настоятельница монастыря, и ее место заняла другая, - Изольда – монашка с властным и недобрым нравом. Однажды она отправила Исидору в путь с каким-то свернутым в трубку и перевязанным свитком из грубой бумаги. Свиток ей передали через кого-то из монашек с поручением отнести его в соседний замок, где они нередко бывали. Хорошо знакомая дорога шла через лес и к замку она подошла уже к вечеру. В высокой крепостной стене была небольшая калитка. Это был какой-то запасной вход. Ее хорошо знали в замке. Стража долго вела Исидору по длинному коридору, держа перед собой факелы. В небольшом помещении к ней вышел священник, какого-то достаточно высокого ранга. У него был острый, даже колючий взгляд. Он взял свиток и вышел. Стража стояла рядом с ней. Вдруг она поняла, что сейчас произойдет что-то нехорошее, т.к. перед уходом он как-то косо кивнул на нее страже. Она вся задрожала. Стража опять повела ее по какому-то длинному коридору. На Исидоре был надет длинный чёрный балахон с капюшоном. Ее завели в небольшую камеру, где были только мокрые холодные стены и такой же мокрый каменный пол. Высоко над головой в стене было маленькое окошко. У Исидоры вдруг появилось ощущение полной безысходности. Потом ее повели в камеру пыток. От нее хотели узнать, кто был хозяином свитка, который оказался чрезвычайной важности. Кроме того, ей не верили, что она не читала его, не верили и в то, что она не знает, кто его писал. Ее положили на какой-то деревянный крест, руки закрепили кожаными ремнями и стали растягивать. Она сильно кричала, потом потеряла сознание. Ее облили водой и продолжали пытку. Потом кто-то сказал, что она действительно не знает, кто дал свиток, ее отнесли в камеру и бросили, в живых ее бы не оставили уже в любом случае. Исидоре хотелось только одного - скорей умереть. Пить и есть ей не давали, тело было искалечено. У нее было какое-то отупевшее состояние, но она не держала зла на ее палачей, Исидора не могла простить настоятельницу ее монастыря Изольду, - ведь она знала, что посылает ее на смерть. Она думала о том, что Изольде, может быть, было все равно, кого послать и просто ей выпала такая судьба, но за что? Это была глубокая обида на нее, и на судьбу. Перед смертью к ней зашел священник – исповедать и перекрестить. Это был обычный священник, взгляд его был добр. Она так и умерла с непрощённой обидой. Это мы и отмаливали в конце сеанса.   

         Сеанс 15.10.2003 г. с Натальей Златовой

                Александр

В начале сеанса увидела себя мужчиной средних лет, который смотрит на горящий дом. Потом мы стали смотреть все по порядку.
Александр родился в России в 18-м веке в семье дворян со средним достатком. В детстве его воспитывала няня, с родителями близости у него не было, они жили своими делами и развлечениями. Потом с ним занимались гувернеры и учителя, Саша был очень одинок, т.к., практически, был лишен общения со сверстниками. В 17 лет его отдали в военный корпус, где началось его знакомство со светской жизнью. Потом, Александр довольно удачно женился, он любил жену Лизу, а она его. У них родились двойняшки – мальчик и девочка. Он был очень привязан к семье, восполняя годы одиночества.
Но, однажды, Александр отправил семью в путешествие на Кавказ, где случилась катастрофа. Повозку занесло на горной дороге, и она упала с обрыва. На мгновение мелькнуло лицо жены с горящими от ужаса глазами. Она с детьми погибла.
Поскольку семья была для него, практически, единственным смыслом жизни, то он стал совершенно опустошенным, потом начал пить. Дальше – больше, стал много играть в карты, часто проигрывал. Со службы его выгнали, большей частью он пребывал в кабаках, но еще у него был оставшийся в наследство родовой дом, стоявший вдали от всех селений, на опушке. Однажды он проиграл крупную сумму денег, платить было нечем, он оттягивал время и только обещал. Когда он, как-то вечером, пил в своем доме, неожиданно, к нему пришел человек, которому он должен был деньги. Завязалась ссора и, в порыве гнева, Александр схватил нож со стола и убил этого человека. Он бы, конечно, выстрелил, но пистолета тогда у него уже не было, он пропил его раньше. Заметая следы преступления, он поджег свой дом, думая при этом, что сжигает все свое прошлое, но боль нисколько не утихла, ему стало еще горше, тем более от осознания того, что он убил человека. Так как застрелиться было нечем, он пошел к реке, думая утопиться, но не смог и этого сделать. Никто не узнал об убийстве, т.к. не видели, как к нему приходил этот человек. Он начал пить опять, живя в каком-то ветхом строении. Там же он и повесился после очередной пьянки в порыве белой горячки.

            Сеанс 13.11.2003 г. со Светланой Златовой

                Мари

Увидела себя молодой красивой женщиной, лежащей на диване. Она была обнажена, накрыта покрывалом и смотрела на огонь в камине.
Мари жила в 19-м веке в Париже. Рано оставшись сиротой без средств существования, ей пришлось податься с отрочества в уличные Парижские проститутки, где она познала все «прелести» этой жизни. Потом ее взял к себе в любовницы Грегори. Она переехала жить к нему в большой особняк, оставшийся в наследство. И сейчас она ждала его.  Грегори вошел какой-то смурной, подошел, не глядя на Мари, к столику, налил себе вина и выпил его. Она поняла, что что-то случилось. После смерти родителей, Грегори остался вдвоем с братом, который был человеком крайне неуравновешенным, склонным к игре и выпивке, но Грегори всегда выручал его. Однако на этот раз брат натворил что-то очень серьезное. Мари накинула халат, пошла за Грегори на второй этаж и обняла его сзади.
Она побаивалась своего любовника из-за ревности и вспыльчивости. Понадеявшись на какое-то подобие любви и просто уюта, она просчиталась, оказавшись в золотой клетке.
Душевного тепла от Грегори не исходило, всё больше проявлялись приступы ревности и какой-то злобы. Мари, практически, не могла выходить из дому, и ей очень не хватало контактов с внешним миром, с подругами. Дальше события развивались всё хуже и хуже. Он стал всё время пить и бить ее, в доме все было продано и, однажды, в четыре утра, Мари, в своем черном плаще и узелком вещей в руках, бежала оттуда. Ей пришлось идти к Сьюзи, проститутке постарше нее лет на 10, живущей в маленькой каморке. Сьюзи приняла ее, но сказала, что Мари должна работать, чтобы прокормиться, и ей опять пришлось выйти на панель. Она не испытывала ненависти к мужчинам, знала что все они очень разные, но всё больше и больше опустошалось ее сердце. Бывали случаи, когда пьяные мужчины избивали ее ногами, вымещая на несчастной свои комплексы. Грегори же уже тогда не было в живых. Она опускалась всё ниже и ниже и, в конце концов, в сорок лет умерла от лихорадки в той же каморке.
Когда она поднялась над своим телом, то долго не могла прорваться к Свету, ее не пускали выше, и только спустя время ей удалось пробиться наверх, где она ощутила блаженство и любовь.
После этого сеанса Наташа перестала осуждать проституток и пьяниц.

           Сеанс 10.12.2003 г. со Светланой Златовой

Было тягостно от предыдущих воплощений и хотелось в этот раз просто поднять в ней энергию любви и благодати. Была просьба показать какое-то позитивное воплощение.
Наташа ощутила рядом с собой огненный шар, от которого шло большое тепло.
В прежней жизни увидела себя прелестной девочкой рядом с мальчиком – двойняшкой и няней в большом поместье в Англии в конце 19-го века. Это была богатая, благополучная семья. Отец был намного старше матери и работал на бирже. Дети росли в достатке и радости, девочка научилась хорошо играть на пианино и выступала с классическим репертуаром в гостиных. Позже она  вышла замуж, имела троих детей – девочку, мальчика и еще девочку, и жизнь ее прошла вполне благополучно. Скончалась в возрасте около 60-ти лет, но после смерти к Земле ее долго привязывали слезы близких и еще что-то нереализованное в жизни. Она ощущала, что потенциал ее был выше, и она могла стать талантливой пианисткой.

Это была последняя практика, которая не удовлетворила Наталью. Ей отнюдь не хотелось умиротворенных и просветленных состояний. Ее  Лилит и Уран в Скорпионе призывали к самоутверждению через более жёсткие состояния. Наташа в жизни пошла, в основном, по пути психоаналитики отягощенных жизненных психических ситуаций. Как она потом говорила – эти практики помогли ей не осуждать людей духовно павших и с преступными наклонностями.

Сеанс 25.10.2003 г. с Натальей Кувшинкиной

Симпатичная, хорошо сложенная молодая женщина, в которой, тем не менее, чувствовалась какая-то неуверенность в себе. Училась на психолога.

                Андриан

 Увидела поле с порубленными деревцами. Вокруг лежали убитые люди. Она стояла в форме воина-рыцаря в доспехах и шлеме, на груди доспехи были сделаны чешуей. Звали его Андриан и он был в очень удрученном и опустошенном состоянии. Уже много лет они вдвоем с Томасом, который был главным, командовали небольшим отрядом, защищающим от набегов близлежащие деревни. Сейчас же все они, около 40-ка человек – были убиты. Андриан остался жив, т.к. Томас послал его на разведку. В это время на их отряд напало войско, около 200-т человек, в котором все были одеты в чёрный цвет и лошади тоже, в основном, были черными. Андриан вдруг почувствовал глубокую обиду на Томаса. Зачем он его отослал? Лучше бы он лежал сейчас убитым вместе со своими друзьями-ратниками. И что ему вообще теперь делать? Чувство какой-то слабости охватило его. Надо было ехать в деревню и сообщить о случившемся. Когда он въехал на своем белом коне в лес, то его стало трясти, он рыдал от горя и одиночества. Был еще страх и того, что ему не поверят и подумают, что он предал своих друзей, бросил их в беде и потому остался жив. В деревне было всё очень мирно, играли дети, женщины занимались обычной работой. Он подумал: «Кто теперь будет защищать их?» В деревне практически не было мужчин, лишь старики и подростки. Он вошел в избу старейшин и все были поражены его подавленным и опустошенным видом. Его не осудили, было решено, что он поедет по деревням собирать новое войско, но настояли, чтобы до вечера он отдохнул, т.к. вид его был совсем плохой. Андриан оставался самым опытным воином и понял, что необходимо строить городище вместо разрозненных деревень, иначе их не защитить. Советом старейшин все это решено было сделать. Но прошёл еще долгий срок, прежде чем это было осуществлено. К сожалению, это не спасло их положения. Городище взяли в осаду, начался пожар. Сражались все – старики, женщины и дети, но врагов было слишком много. В бедро Андриана попала стрела, но думал он о других, все погибали вокруг, и в нем стала возрастать обида на Бога за такую несправедливость. Так он и погиб, но поднявшись своей душой над пепелищем, долго не мог покинуть это место, будучи привязанным к побоищу своими страданиями. Потом ему всё-таки удалось взлететь выше, в более чистые слои энергий и, внезапно, он ощутил радость и блаженство. Он встретил Томаса и других ребят, которых любил и насыщался всецело их любовью, пропали всякие мысли о Земле и боль. Выше же были еще более мощные потоки света, от которых исходило непередаваемое тепло и благодать. 
Когда Наташа вышла из транса, у нее было состояние некоторой растерянности, она не знала, что же теперь делать с такой любовью.

      Сеанс 02.12.2003 г. с Натальей Кувшинкиной

Здесь нужно предварительно сказать, что Лилит у Наташи в карте на куспиде (начале) 4-го дома, что всегда говорит о каких-то чёрно-магических грехах по роду или своим воплощениям.

                Мариам

События происходили в 16-м веке на Юге Франции. Мариам жила в небольшой деревне в крестьянской семье. Неожиданно начался тиф,  ее родители и брат умерли, тиф также выкосил большую часть деревни. Мариам была яркой красивой девушкой с длинными черными волосами и с очень своенравной натурой. Когда ей было 15 лет, она влюбилась во владельца замка Антония, который был чуть старше ее, и стала всё делать для того, чтобы заинтересовать его собой. Хотя она была очень бедной девушкой, но у нее был сильный и властолюбивый характер. Антонию она нравилась, и он бывал приветлив с ней, но Мариам хотела стать его женой и владелицей замка. Она связалась с ведьмой в лесу и стала ей прислуживать, чтобы изучить искусство привораживания. Потом она завела знакомство с кухаркой Антония, стала лечить травами ее детей и очень привязала ее к себе. Мариам стала давать кухарке зелье,  чтобы она подсыпала его в еду Антония. Кухарка соглашалась и брала зелье, т.к. всё время пользовалась услугами Мариам, но потом тихонько выбрасывала это зелье, страшась его подсыпать.
Прошло несколько лет, Мариам было уже около 20-ти, и тут вдруг она узнала, что Антоний собирается жениться на девушке из другого замка. Лютая ненависть к нему обожгла ее сердце, и она решила его убить. Однажды, в ночь полнолуния, она прошла во двор замка сквозь маленькую и скрытую, увитую плющом калитку. Это был тайный ход. Потом Мариам пошла через пустынный двор ко входу в сам замок.
Ее роскошные длинные волосы и ровное платье из грубой серой суконной ткани отбрасывали тени в лунном свете За пазухой у нее был кинжал. Кухарка заранее позаботилась о том, чтобы не было стражи, она позвала их на кухню, не подозревая, конечно, что Мариам хочет не просто так увидеть Антония. Мариам прошла наверх по ступенькам, неровно освещаемым факелами на стенах, потом по длинному коридору и вошла в большую спальню, в которой горела одна свеча. Антоний лежал в глубине спальни на большой кровати с балдахином. Лежал он почти на спине, полуобернувшись к ней лицом.
Мариам сжала кинжал за спиной, хотя ее никто не видел, но почему-то ей было страшно держать кинжал перед собой. Она медленно подошла к кровати и стала всматриваться в лицо Антония. Буря чувств стала овладевать ею, когда она  всматривалась в его лицо. Вдруг теплая волна глубокой нежности и любви к Антонию прокатилась по ней. Он же безмятежно спал, улыбаясь во сне и, наверно, видел себя сейчас в объятиях своей принцессы. Внезапно Мариам поняла, что не сможет убить его, тогда ей захотелось в этот момент убить себя, но тут она поняла, что и себя убить не может, т.к. слишком себя любит для этого. Медленно и тихо она вышла из спальни, спустилась вниз, прошла сквозь двор и вышвырнула кинжал, который жёг ей руки, за угол. Всю ночь Мариам провела в лесу. Она была босая, но было довольно тепло. В душе ее была апатия и пустота, ощущение утраты всякого смысла жизни. У нее не было никого из близких людей, в деревне знали о ее занятии, и все, в том числе и брат, не любили ее. Стало светать и она, вдруг ощутив сильный голод, пошла к старухе-ведьме. Старуха всё хорошо знала, именно она посоветовала убить Антония. Когда Мариам вошла, то старуха, бросив взгляд на нее, всё поняла, но продолжала молча заниматься своим делом.
Мариам стала дальше жить у нее. Змей и мышей старуха ловила сама, а пауков и травы собирала Мариам. Постепенно она стала искусной в приготовлении зелья и в наговорах. Они никому не отказывали. Чаще всего люди приходили по всяким хворям, они ничего специально не просили, крестьяне сами приносили яйца, молоко, хлеб, лепешки. Когда продуктов бывало слишком много, то они их даже не брали. Много приходило девушек с целью приворожить полюбившихся парней. Бывало и немало случаев чисто чёрной магии, когда кому-то требовалось устранить родственника, чтобы получить наследство. У ведьмы была старинная толстая книга по магии. Когда Мариам было около 35 лет, старуха, умирая, оставила ей всё в наследство. Надо еще сказать, что недостатка в мужчинах Мариам, практически, не знала, всё время приходили парни, с которыми она забавлялась в лесу, а как избавляться от беременности она знала хорошо. Она работала давно уже в приличном платье, с шалью на плечах, волосы были завязаны сзади в узел. Конечно, ей пытались не раз отомстить за чёрную магию, но она заранее чувствовала, кто и как хочет это сделать, и с этими людьми что-то случалось. Ее боялись. Приворот на смерть у нее стоил дороже. Среди других, применялся и такой метод. Она давала отраву, в которой надо было вымочить рубашку и человек мучительно умирал, словно от непонятной болезни. К старости к ней прибилась девочка лет десяти, сирота, страдающая припадками, от которых Мариам ее спасала, - ей она и решила передать свое ремесло.
Умирала она одна, девушка в это время, была в лесу на сборе трав. Пред Мариам пронеслась вся ее жизнь. Ей было горько, ей вдруг очень захотелось вернуть прошлое и изменить его, - прожить простой бабой, рожавшей детей, имеющей мужа. В ее жизни было многое, кроме главного, - не было любви.
После смерти она попала в какое-то очень тяжелое тёмное пространство. Было ощущение, будто на ней лежит плита, не давая ей вздохнуть. (Такая казнь описана в романе Виктора Гюго «Человек, который смеется»). Ей было очень плохо, - она не могла ни вернуться назад на Землю, ни пробиться наверх к Свету.
Я стал молиться за ее душу, и постепенно тьма рассеивалась, и потом она попала в умиротворенное спокойное пространство. Потом уже Наташа ощутила тёмное место в районе Свадхистаны, связанное с обидами на отца и бывшего мужа, она стала прощать их и просить прощения. Вокруг меня увидела золотящийся ореол, в своей же ауре зеленоватый оттенок.    

               Сеанс 28.01.2004 г. с Натальей Кувшинкиной

Наталья попросила подобрать ей более удачный день свадьбы, и я выбрал, как более гармоничный – 19 марта, но у нее много сомнений и вопросов. Жених работает в милиции, она же учится на психолога, душевной близости и понимания между ними нет, они мало совместимы, но она твердо хочет за него замуж.
В трансе увидела своего Ангела-Хранителя в виде ребенка и даже удивилась, что он назвался не по-детски – Михаилом. В этот день Солнце было в оппозиции к Сатурну и Луне и Луна в соединении с Лилит.  Поэтому Михаил благословил ее на духовную проработку прошлых проблем.

                Марк

Воплощение оказалось в начале 20-го века в Америке. Она увидела идущего по улице респектабельного самодовольного молодого мужчину лет тридцати в шляпе и с тростью. Он был слегка «подшофе» и направлялся к очередной своей женщине. Хелена была у него дольше предыдущих женщин, уже года два. Марк был в благодушном настроении не только от предвкушения приятного свидания, но и вообще от прочности и устойчивости своего положения. К своему возрасту он был уже удачливым лесоторговцем. Хелена очень обрадовалась ему, стала всячески его ублажать и обихаживать. После замечательного секса, она в который раз стала говорить ему о ребенке и нормальной семейной жизни, о чем давно мечтала. Но в планы Марка отнюдь не входило закабалить себя этой обузой. Он много разъезжал по стране с коммерческими делами и вообще свою свободу и удовольствия ценил превыше всего.
Потом они расстались с Хеленой, она вышла замуж, а он продолжал прежний образ жизни. С годами, однако, его настроение становилось все сумрачнее. Приятели завели семьи, а он оставался один и к старости превратился в страшного брюзгу и зануду, третирующего свою прислугу из двух человек. Так Марк и ушел из жизни с ощущением опустошенности и бессмысленности всего.

Потом я поднял Наталью к Свету и мы решили посмотреть ее совместное воплощение с Сергеем.

                Алёна и Иван

Она оказалась простой крестьянской русской девушкой Алёной 16-ти лет, одетой в сарафан и лапти. У Алёны была длинная чёрная коса и в руках лукошко. Под видом сбора в лесу ягод, она спешила на свидание у речки с Иваном. Это был сын помещика лет 25-ти. Приехал он на коне и был по-щегольски одет.  Алёна была неграмотна, Иван же был весьма умен, начитан, обходителен, много и красиво говорил о своей любви к ней. Интимной связи между ними все же так и не произошло. Алёна полностью жила только Иваном, но через некоторое время стала замечать охлаждение с его стороны. Потом он вообще пропал, и она узнала, что Иван женится. После этого она как-то потерялась в жизни, всю работу делала автоматически, внутри нее наступила пустота. Она была красивой девушкой и многие крестьянские ребята к ней сватались, но от нее всем был отказ. Она осталась одна. Было пережито очень много  горечи, обид и разочарования. С Иваном они больше не виделись. Умерла она рано, лет тридцати, от болезни. Все перед смертью ему простила и пожелала счастья. 

Наташа не вышла замуж 19 марта (человек предполагает, а Бог располагает), а вышла в конце апреля, когда ее Солнце было в соединении с Лилит в 4-м доме – брак был кармическим. Она была уже беременна, но осенью ребенок родился и сразу умер. Это было очень тяжело для нее (мне тоже было тяжело от этого). С мужем осталась жить. Больше мы с ней не виделись.

Необходимо сделать некоторые замечания о Елене Веснянской,  Светлане Златовой и Наталье Кувшинкиной.  У них у всех сильно акцентированная Лилит на угловых точках. Практика показала, что это дает сильную кармическую отягощенность и жажду личностного проявления. Душа при этом не готова активно идти к Свету, отказываясь от своего Эго. Слишком велико значение собственного Я, а состояния любви не хватает, оно не достаточно наработано. Впоследствии высшие центры прикрываются, и работа в мире идет больше на ментальном теле, энергии Свадхистаны и Манипуры. И все равно практики даром не проходят, остается память об этом, она тревожит и в минуты сильного страдания выводит из пропасти, указывает путь.
Кроме того, необходимо сказать, что в процессе всей работы я совершил некоторые нарушения духовных законов. Прежде всего, это заключалось во всё возрастающей моей эмоциональной зависимости от роли спасателя, учителя, дарителя. Потом возник эгоизм дарения, - когда тебя уже ни о чем не просят, а у тебя всё больше и больше потребность отдавать и вести дальше. Мы начали вместе заниматься астрологией, мы молились. Ко всему прочему, я начал испытывать страсть как мужчина к женщине к Елене В. Интересно, что любил я при этом не столько ее саму, а ту самую Эльзу, я любил создаваемую собой же сказку, идеал. В процессе сеансов сила переживаний бывала иногда столь сильной, что я плакал вместе с ней. И хотя между нами не было интимной близости, но у меня была определенная зависимость. Всё это в дальнейшем привело к сильным страданиям и, практически, к разрушению тех сказок или той мечты привести всех к Свету. Никуда нельзя привести человека больше и дальше, чем он сам стремится всей душой своей. Тогда мне казалось, что можно закрепить эти состояния и человек пойдет всё больше и больше к Свету. Это было иллюзией, и это был хороший урок для меня. Каждый пошел потом своей дорогой. Всегда надо чувствовать ту тонкую грань, где сам человек просит о помощи и поддержке, сам готов каяться, прощать и дарить свою любовь и нельзя переходить за эту черту, иначе он будет скорее ненавидеть и бояться тебя. 

У моей тетушки Соне, о которой я писал выше, в 1974 году родился сын Сергей, она после развода с мужем Виктором, воспитывала его одна, очень любила и опекала. После школы он поступил в Симферополе в медицинский институт, окончил его по специальности хирургия (при асценденте в Скорпионе нередко тянет в «острые» профессии, бывают еще следователи, полицейские и т.д.). Дядя Юра помог ему устроиться на работу, но он в профессии не задержался, увидел слишком много незаконных материальных благодарностей от клиентов, что его по этическим соображениям не устроило. Серёжа с головой ударился в религию, для ярой атеистки Сони это оказалось страшным ударом, она считала это помешательством, как будто у нее отобрали сына. Родственники ее порыва не поддержали, и она обиделась, у нее начались нервные срывы. У меня с Сережей тоже начались напряжения, поскольку я в его глазах был еретиком.  Он кричал: «Назови имя твоего Бога». В карте у Сережи поражённый Сатурн в 9-м доме идеалов в Раке, Бога он воспринимал через страх, как карающую десницу, он всё время пугал Богом, у меня возникло какое-то устойчивое ощущение, что когда-то он был инквизитором. 
Мой сын Юрчик поступил в ветеринарную академию за Симферополем. Это было бы невозможно, если бы не Соня. У него была врожденная неграмотность. Он писал, как слышал, а правильное написание не мог запомнить. Он мог зазубрить, десять раз написать правильно, а на одиннадцатый все равное написать с ошибкой. При поступлении было сочинение, и меньше 20 ошибок бы он не сделал. Соня подстраховала, заплатив взятку кому-то в приемной комиссии на экзамене по сочинению 140 долларов. Я бы, пожалуй, так не смог. Я потом так размышлял об этом, что с одной стороны, конечно, взятка – грех, а с другой, - ведь Юрчик стал талантливым ветеринаром, а он ни за что бы не поступил из-за сочинения, которое, наверно, не настолько нужно собакам и кошкам.
У Сережи дома хранились деньги – 300 долларов на жизнь для Юры и еще 200 Сониных. Квартира его была на пятом этаже девятиэтажки, вначале железная дверь, а внутри еще две квартиры, - направо соседи армяне, а налево железная дверь Сережи. Днем случилась кража, подобранным ключом вскрыли Сережину дверь и были взяты только эти 500 долларов, которые лежали в ящике стола.
Он обвинил Юру, хотя ни одной явной улики не было. Он мотивировал это тем, что Юра с другом из академии были у него дома, что Юра рассматривал ключ от двери и знал где деньги. Сережа сказал, что будет звонить в милицию, где скажет, что Юра украл у него деньги.   

А незадолго до того, произошла трагедия с Наташей Столяровой, о которой я писал выше. Наташа много рисовала и медитировала.
Я подарил ей велосипед, и она из села Южного ездила в пос. Орджоникидзе купаться на море – около 5 км. И вот однажды мне звонит Игорь и говорит, что мама пропала, должна была вернуться с моря и не приехала. Заявили в милицию, ее стали искать и нигде не могли найти. Я составил хорар, но сделал ошибку. Поскольку Игорь явно вопрос не задал, то я составил его от себя.
Наташу нашли через несколько дней. Она лежала обнаженной слева от дороги в канаве и была задушена собственными шнурками. Изнасилования не было, велосипеда тоже. Интересно, что когда я составил хорар от Игоря, как будто вопрос задал он, то он указал на точное место нахождения Наташи. Потом я порадовался, что ошибся, меня бы замучило следствие, если бы я точно указал место преступления. Не в том смысле, что меня бы обвинили, а могли втянуть бы меня в другие расследования, а я очень бы этого не хотел.
Дело повесили на местного пьянчужку и вора, оно явно было сфабриковано, он давал очень путаные показания, да и никогда не был ранее замечен в каком-то насилии. Его крепко запугали и, вероятно, истязали, за каждое удачное расследование следствие получало хорошие деньги.  Я тогда подумал, что вероятнее всего произошло следующее. Дорога из Южного в Орджоникидзе очень мало езженая, в «Орджо» многие гуляли и выпивали, когда Наташа вечером возвращалась домой, то ее могла сбить машина сзади. Она могла упасть, потерять сознание. Других машин не было и никто этого не видел. Они испугались уголовного наказания, утащили ее через дорогу в канаву, раздели и задушили, инсценировав изнасилование маньяком, а велосипед забрали. Косвенно это еще подтверждалось и тем, что она никогда не медитировала с левой стороны дороги, а только в холмах с правой стороны.
Если говорить о духовной стороне вопроса, почему это могло произойти, то надо сказать, что Наташа тогда явно отошла от христианства, раньше она всё-таки молилась. Она говорила, что докажите мне действенность молитвы, я не верю. Да и за нее никто не молился, тогда у меня еще не было такого обычая.

А теперь возвращаюсь к краже. Родители тогда были в Израиле, и когда Сережа позвонил и сказал, что идет заявлять в милицию, то отец закричал  в телефон: «Ты что, крови хочешь?!!!». Сережа испугался и не пошел заявлять. А у меня перед глазами стояло это ложное обвинение в убийстве. Сережа мог сказать о косвенных уликах, по которым бы сына обвинили, и судьба его была бы разрушена. Здесь интересно еще одно обстоятельство, у Юрчика в Феодосии Сатурн в 12-м доме, а это нечто – человек часто попадает в тяжелые обстоятельства жизни, больница, тюрьма и т.д. На него много грузят, как на осла, без спасибо и пожалуйста. Понятно, что в духовном плане всё может быть полезно, но в человеческом очень тяжело. Я поехал тогда к Юрчику в академию, там была аллея с берёзами, я позвал его туда. Спрашиваю, что может быть это не ты сам, может это друг твой придумал «взять» эту квартиру? И вдруг в этот момент я поймал какой-то затравленный и со слезами на глазах взгляд сына, я вдруг явно почувствовал, что если я сейчас ему не поверю, то его может не быть в живых, он что-то может  с собой сделать. Я обнял его и сказал, что верю ему. Психика Юрчика была очень лабильной, за несколько лет до того, в свои пятнадцать лет, он обнаружил в Тарту в подвале в петле дедушку, так же, как и я в свои пятнадцать лет – бабушку. Его суицид был трудно объясним, никаких внешних причин не было. Видимо, у него возникла какая-то особая тоска, его Лилит стала на свое место. Надо сказать, что тёща нередко нагоняла тоску, она как-то сильно акцентировала страхи и негативы. Когда моя мама там жила, а она была большой оптимисткой по натуре, то потом говорила, что чуть с ума не сошла от этого нагнетания какой-то безысходности. Они остались там одни, были очень привязаны к дочери и, может быть, он думал, что если он уйдет из жизни, то мы возьмем Ирину Сергеевну к себе. Ему было 79 лет. Мы смогли это скрыть от нее, подделав свидетельство о смерти.      
Друг Юрчика Саша был немного баламутом и весельчаком, но никогда не был замечен в каких-то кражах, да и зачем Юре красть 500 долларов, 300 из которых принадлежали ему, кроме того, это всё достаточно профессиональная работа. 
Потом Лена Веснянская увидела в трансе, как всё было на самом деле. К соседям армянам пришли знакомые им ребята, которые промышляли такими кражами, соседи не знали об этом. Один из них был с бородкой. Они сказали, что мать Сергея в квартире напротив ездит в Израиль на заработки, и ребята подумали, что стоит «взять» эту квартиру. Они знали, когда армян не будет дома, сделали еще контрольный звонок Сереже (у них были знакомые в узле связи, где, по адресу они могли узнать телефон). При вскрытии у них были некоторые сложности, замок был подпорчен. Когда они проникли в квартиру, то быстро нашли деньги в ящике стола и решили, что не стоит рисковать, еще вытаскивая аппаратуру, куш и так был неплохой. Они провели в квартире не более 5-ти минут и быстро ушли.
Я потом понял, что для Серёжи было важно обвинить именно Юру в краже, так как я был его духовным оппонентом, ему важно было доказать, что у такого человека сын обязательно должен быть вором.
Потом Алла с Юрой ездили к Серёже в Симферополь, пытаясь разъяснить всю эту ситуацию, он вел себя как прокурор и ждал покаяния в преступлении. Соня и, к сожалению, мама поддержали Серёжу в обвинении, для мамы было очень важно всегда во всем поддерживать Соню. Я не поехал тогда с ними, заранее зная, как поведет себя Серёжа. Когда же я говорил Соне, что нельзя никого обвинять без суда и следствия, тем более, когда нет ни одной достоверной улики, то она поначалу соглашалась, но потом эта мысль была слишком невыносимой для нее. Она вдруг свирепела, ругалась и однажды даже ударила меня в ярости кулаком по лицу, тогда я сказал, что бей еще, но она как-то больше не решилась. Все равно, я Соне за многое благодарен. 

Сеанс 07.12.2003 г. в 16.00. с Татьяной Валентиновой

Везде в жизни, где Татьяна проявляла большую активность, то это только вело к разрушению. Соединение  Солнца и Марса с Нисх. узлом явно указывает на злоупотребление в прошлом силой и властью, которые в этой жизни отнимаются. Кроме того, у нее сформировались какие-то даже мазохистские наклонности.

Вначале, когда шло покаяние, была как в голубом коконе, ей было очень хорошо в нем и не хотелось возвращаться.
В начале сеанса увидела себя маленькой девочкой на лугу, танцующей и собирающей цветы. Было очень хорошо, но это была как будто не земля, а рай.
Потом увидела себя в 12-м веке охранником городища в ранге сотника. На нем был шлем, кольчуга и работа ему нравилась.
В 18-м веке в Европе была мужчиной по имени Диас. Он с раннего возраста стал сиротой, воспитывался у разных людей. Познакомился с сыном богатых людей, который был шалопутом по жизни, они дружили. Потом Диас женился на красивой женщине вдалеке от тех мест, а работал на хозяина – своего бывшего друга. Был дровосеком, охотником, но про свой брак хозяину не говорил, т.к. хозяин был беспутен – пил, гулял, и Диас бы волновался за свою жену. Хозяин, в общем-то, вел себя, как и все вокруг, – это было в норме для того времени.
Еще в одном воплощении была женой американского фермера-ковбоя. У них было много коров, она хлопотала по хозяйству и занималась воспитанием детей. С индейцами они жили дружно, каждый занимался своим делом. Жили счастливо, но к концу жизни на них был совершен побег – все сожгли, и она сокрушенно смотрела на пепелище. Закончила свою жизнь в одиночестве.   

        Сеанс 15.02.2006 г. с Татьяной Валентиновой

                Мари и Роберт

Пришла она вся  в растрепанных чувствах. Конфликты с людьми на работе, с мужем и с сестрой, везде чувствует себя виноватой, очень устала от всего этого. Я попросил показать то воплощение, которое наиболее духовно поддержит ее. Перед тем, как обычно, мы много молились о ее близких и родных.
В сеансе увидела себя женщиной 30-ти лет, идущей по лесу к роднику. Звали ее Мари. Примерно 17-й век, где-то на границе Германии с Францией. На ней было длинное серо-белое платье, на ногах кожаные башмаки без каблуков, волосы убраны под шапочку. Шла она к роднику за разрешением какого-то своего вопроса. Мари давно привыкла общаться с природой, находила в ней успокоение, а глядя на журчащую воду в родничке, ей нередко приходили правильные мысли. Она давно была замужем, Роберт был на 8 лет старше. Родители ее были из зарождающегося в то время сословия буржуа среднего достатка, и выдали ее замуж по уговору. Мари было почти все равно. Удивительно, но она никогда особенно не влюблялась, как-то жила с детства чем-то другим, остальной мир ее не понимал. Роберт был человеком очень прагматичным, интересовали его только деньги, охота и гулянки с друзьями. Его родители были тоже среднего достатка. Носил он обыкновенно сюртук, широкие штаны, переходящие в чулки, башмаки и шляпу, модную по тем временам. Занимался торговлей, причем ездил не сам, а распределял работу людям. У них не было взаимопонимания между собой, но и особых скандалов тоже не было. Каждый занимался своим делом. Подрастали трое детей – два мальчика и девочка, - восьми, десяти и двенадцати лет. У детей были няни, гувернеры, всё как положено. Мари любила вышивать картинки на тему природы. В последнее время ее больше стало беспокоить непонимание между ней и мужем, и оттого она шла к родничку. Она всегда чувствовала себя одинокой. Еще немного могла поговорить о том, что ее волнует, со священником в церквушке, но далеко не обо всем. Остальное она доверяла родничку, соснам и березкам, нежно приветствующим ее шелестом листьев и чем-то еще незримым, но, может быть, самым важным для ее души, и, посидев полчаса, глядя на неиссякающий запас сверкающей, радостной, жизнетворной энергии, какая-то уже успокоенная, шла домой.
Дети выросли, завели свои семьи и разъехались кто куда.
Муж умер после 60-ти, что было неудивительно при таком безалаберном образе жизни, неумеренности в пище и вине.
И тогда вдруг, решительно, как само собой разумеющееся, она ушла в монастырь, отдав туда все накопленные средства, оставшиеся от мужа. Настоятельница Луизиана была доброй старой женщиной. У Мари была келья, где не менее трех часов в день при свете двух подсвечников с разных сторон, она переписывала на латыни библейские книги. В остальное время был строгий распорядок дня. Практически, она ни с кем не общалась, встречаясь только на общих молитвах, да и говорить было не о чем. Несколько раз дети привозили к ней показать внуков, у них была своя упорядоченная жизнь, но совершенно чуждая для нее.
Скончалась она тихо и умиротворенно. Ее отпевали и похоронили в родовом склепе. После смерти она попала в какой-то мягкий туман, а вверху были все усиливающиеся потоки Света.
После сеанса Татьяна сказала, что приходила именно за этим, что она всё поняла, как себя вести, слова были не нужны, вся энергетика ее было хорошо сгармонизированной, она была уверенной и спокойной.    

        Сеанс 09.10.2003 г. с Олегом Разумковым
                День Святителя Иоанна Богослова

Олег был мужчиной крупного и крепкого телосложения, возрастом тридцати с небольшим лет.  Во взгляде его было что-то магически притягивающее, и, одновременно, несколько отталкивающее, нахальное и нагловатое. Детство и юность он провёл в Луганске, где имел связь с бандитскими группировками, потом прогремевшим на всю страну своими разборками и убийствами (так называемое «Луганское дело»). И хотя сам он активного участия в них не принимал, среди этих ребят у него было много знакомых и приятелей.  Потом большая часть из них оказались в тюрьмах или были убиты. Сам он нередко дрался в юности. Его часто, только ориентируясь по внешнему виду, вдруг останавливала на улице милиция и начинала проверять документы. Легко и много заводил знакомства с женщинами, был брак, позже распавшийся, детей не было. Имел два высших образования – машиностроительное и экономическое. Ко мне его привели ряд странных событий, сопровождавших его в последнее время. Он никак не мог удачно устроиться на работу, обрести нормальную семью, у него было острое ощущение того, что всё он делает что-то не так, движется куда-то не туда. Всё, что он не начинал делать, как-то вдруг разваливалось. У Олега стало складываться какое-то странное ощущение полного неудачника во всем и это при том, что он, по натуре, достаточно сильный и оптимистичный человек, не склонный к унынию. Ему было как-то одновременно и тревожно и смешно от всего происходящего, но последнее время всё больше тревожно, чем смешно, как будто он не живет своей жизнью. Он был и у ясновидящей Екатерины Иванченко, и у занимающегося картами Таро Фролова, но от него почему-то все отказывались, словно, как от прокажённого и никто ему не мог помочь. Ранее как-то мы уже пробовали делать с ним сеанс, но ничего не получилось. Сейчас его желание понять происходящее с ним, наконец, было очень сильным. Олег неделю усиленно молился и постился перед встречей, да и срок был самый подходящий – Нептун стал в Зенит,  Уран и Марс в соединении с Солнцем. Все говорило о необходимости серьезных перемен в его жизненном пути, особенно в целях и ориентации. Нептун недвусмысленно призывал к открытию в себе духовных устремлений.

                Джордж

В начале сеанса, Олег был насыщен и пронизан теплом, идущим от Ангела-Хранителя, и ему несколько раз было сказано, что необходимо освободиться от низменных мирских желаний.  Было одобрено рассмотрение предыдущей жизни.
Он увидел себя молодым мужчиной, весьма крепкого телосложения, вошедшим в кафе. На нем был безукоризненный костюм и шляпа. Происходило все это в начале 1930-х годов в Чикаго. Звали его Джордж и он был главарем одной из Чикагских банд, раньше он профессионально занимался боксом. Он пришёл на переговоры с другим главарем – «толстым свиньёй», как его называл Джордж. Он приехал на машине только с охранником, который стоял у входа в кафе и собирался только расставить точки над «i». Но когда он сел с конкурентом за столик, в нем вдруг начала пробуждаться злость, вместо прагматичной беседы, в Джордже лихорадочно начали бродить мысли, - выстрелить в него сейчас или нет. Ему вдруг очень захотелось унизить «толстую свинью» в его же кафе. Джордж выбил стул у него из-под ног, тот упал, из внутренней двери выскочили два охранника с короткими автоматами. Джордж стал стрелять, - он убил «толстую свинью» и одного охранника. Другой же испугался и стал просить перехода в банду Джорджа. Он хотел убить и второго охранника, но в револьвере кончились патроны. Джордж был очень зол еще и потому, что его охранник, стоявший на выходе, сбежал, ведь стрельба не планировалась, и он подумал, что Джорджа убили. Он перенёс злобу на охранника «толстой свиньи», нокаутировал его мощным ударом, сказав, что предателей не принимает.  У него было ощущение своей силы и могущества. Но положение было опасным. Он слышал, как вызвали полицию. Джордж выбил окно, выскочил на улицу и побежал к своей машине. Дверцы почему-то были открыты. Он, страшно ругаясь, перемотал окровавленную правую руку, которая была не только порезана стеклом, но и прострелена в районе предплечья. Вся рука была красной от крови, только теперь ему стало очень больно. Очень обозленный, он подъехал к своему кафе. У дверей стоял его рассыльный, которого он двинул в зубы. Джордж был раздражен неудачным ходом дела, он не собирался на этой встрече убивать, и из-за того, что не сдержался, еще более злился. Ребят никого не было, они все поехали на подмогу, узнав о перестрелке. Он забрал из ящика стола пачку долларов, наспех перевязанных какими-то веревками, и приказал срочно ехать к «адвокату» - это была кличка одного из главных корешей в банде, улаживающих дела с людьми. Необходимо было отдать деньги родственникам убитых. Джордж очень досадовал теперь, что ударил второго охранника, т.к. в его планы входило взять под свое руководство ребят «Толстой свиньи». Он также стал переживать, что ребята взяли в спешке только стволы, а не автоматы. Потом он взял другую машину, которых несколько стояло около кафе, и поехал к своей Натали – эмигрантке из России. Он подъехал к крупному двухэтажному серому особняку и пошел к дому. Натали выбежала ему навстречу, испуганно причитая. Джордж же, бравируя, пошутил, что ему не очень нравится ее прическа. Вызвали врача, который сказал, что рана навылет и не опасна. Джордж, позируя, не хотел делать даже перевязки. Он позвонил «адвокату», который все уладил с деньгами и договорился с ним утром ехать в банк, который контролировал «Толстый свинья». Джордж сказал Натали, чтобы она налила ему виски из булки, на что она возразила, что это же товар для отправки. Джордж сказал: «Плевать!». Тогда она, разломив булку, достала для него зелёную бутылку виски. Был сухой закон и они таким образом в хлебной машине возили товар. Ночью, когда они занимались с Натали любовью, она целовала его рану и говорила, что мечтает, когда он бросит все это свое страшное занятие и они купят где-нибудь далеко маленький островок, она родит детей, и они будут там жить и воспитывать их. Джордж рассеянно поддакивал ей, сам при этом думая о завтрашнем дне. Утром они вчетвером – он, Натали, «адвокат» и еще один боец, поехали в банк. На Джордже был безукоризненный белый костюм. У входа стоял полицейский. Джордж сунул ему свой пистолет, сказав, что теперь он работает на него и чтобы он охранял пистолет. Парень с испугом взял его. В банке, практически, никого не было, все в страхе разбежались, узнав о гибели «Толстой свиньи». Джордж приказал «адвокату» набрать других служащих. У него была задумка отдать этот банк банде Джека – другой самой крупной группировке, чтобы задобрить его и разделить сферы влияния. Он не хотел больше крови.
Встреча с Джеком была назначена на кладбище. Вперед проехало пару машин охраны и, спустя 15 минут поехал Джордж. Но Джек был старым и опытным главарем, Он распланировал всё по-своему и сделал удачную засаду. Началась бойня. Джорджа ранили в то же плечо, он взвыл от боли, потом его ранили еще в бедро. Он подумал еще о том, что обиднее всего то, что теперь он не сможет боксировать. Истекая кровью, он старался влезть в машину. Какой-то придурок, как он его назвал, еще бегал от машины к машине и поджигал их, бросая пакеты с бензосмесью. Так он и умер, а потом сверху увидел свое тело, лежащее окровавленным поперек машины. Он ощутил необыкновенное блаженство и легкость. У него вроде бы и была какая-то форма, но не жесткая, а полупрозрачная и меняющая очертания. Внезапно, тысячи искр наслаждения пронзили Джорджа. Он увидел в таком же виде, как и он сам, рядом «адвоката» и других убитых ребят, им было очень хорошо, они посылали друг другу лучи тепла и испытывали непередаваемое наслаждение, даже выше всяких сексуальных удовольствий. Он не мог думать сейчас ни о чем земном и ни о чем не сожалел. Поодаль был «Толстый свинья», но не мог навредить ему. К наслаждению добавлялись посылы любви от Натали, которая переживала его смерть. И ослаблялось ощущение только, когда веяло холодом от мыслей родственников убитых им людей. Внезапно он ощутил себя очень неуютно, он должен был вернуться обратно в тело Олега Разумкова, но не мог хорошо войти, внизу живота что-то болело и пришлось молиться и выравнивать энергию. Потом он с трудом шевелил ногами и руками, ему было трудно встать. Когда он полностью пришел в себя, то оказалось, что он ничего не помнит из того, что рассказывал, т.к. был в очень глубоком трансе. Надо сказать, что когда он говорил, то вся его мимика, интонация и движения полностью передавали все, о чем он говорил. Это был у меня единственный случай, когда человек вообще ничего не помнил, обычно я вводил в лёгкий транс.

           Сеанс 26.11.2003 г. с Олегом Разумковым
                День Св. Иоанна Златоуста

                Пасек

Увидел себя молодым человеком в лесу, в длинном одеянии, перевязанным веревкой, с вязанкой дров в лесу. Недавно в его племени случилась трагедия. С моря в своих ладьях пришли викинги, напали на деревню и всю выжгли. При этом погибли и родители Пасека. Но еще больнее было для него, что они забрали с собой его невесту Ануру, которая что-то кричала, но Пасек не слышал, он видел все, спрятавшись за стволами деревьев, его спасло лишь то, что он во время нападения был в лесу. Все в деревне или погибли, или попали в рабство.
Пасек стал один жить в лесу в избушке и накапливать провиант, чтобы отправиться на поиски Ануры. На дереве у него висела волчья шкура, волк попался в ловушку. Это была специально вырытая яма, со дна которой торчали остро заточенные колья, сверху присыпанные ветвями и землей. Мясо волка он отмочил в соленой воде и развесил вялить на деревьях. Также он стрелял птиц из лука, тетива которого была сделана из особого кустарника, вымоченного в воде и скрученного специальным способом. Он сшил деревянной иголкой и нитью из этого же волокна себе одежду, а теплую сшил из шкуры волка, потом сложил вяленое мясо в кожаный мешок, перетянул его веревкой, перекинул через плечо и пошел. На ногах Пасека были сшитые из кожи мокасины. Он пошел на берег реки, втекающей в их северное море. Берег был пустынен, и не у кого было что-то узнать.
Пасек долго брел по берегу, пока не добрёл до племени предков – Шэвов. Они очень обрадовались ему, хорошо приветили. У них, практически, не было мужчин, все утонули в большой лодке в последней битве с викингами. Пасек остался жить у Шэвов, решив весной продолжить поиски. Но пришла весна, а он никуда не отправился, ему некуда было идти, всё это были только иллюзии. Он занимался строительством лодок, домов, потом ему приглянулась девушка, по имени Сива, похожая на Ануру, и он стал жить с ней. У них родился сын, которого Пасек потом учил стрелять из лука. Так он мирно и прожил там свою жизнь, хотя так, как любил Ануру, он уже никого не любил. В конце жизни он был «Старым» в совете старейшин из трех человек, умер тихо и мирно в кругу родных, рядом были Сива и его сын.
Еще Олег увидел маленькую часть совместного воплощения с Леной В. Они были вместе в гусарском отряде офицерами – приятелями.
В минуты духовного подъема с ним рядом находился огненный шар, поддерживающий его своим теплом.

                Сеанс 01.11.2002 г. с Татьяной Гудковой

Яркая, несколько пышная женщина со взглядом, пронзающим тебя какой-то внутренней страстностью и силой. Работала она директором торговой базы. Родилась Татьяна между двумя мертвыми детьми. У нее было два брака, оба мужа умерли. Второй был светлый по душе человек, именно через него начало меняться ее сознание.
Раньше она работала старшим следователем, на людей давила и любила наслаждаться властью над ними, уничтожая их. Бывало, что они говорили ей: «Лучше бы ты ударила меня, чем так смотришь!». Сейчас у сына была жена, за жизнь которой она боялась. Она интуитивно чувствовала, что череда смертей не случайна и что с ее невесткой тоже может что-то случиться.

В трансе показали, что свекровь ее матери Варта хотела другую невестку – богатую и принадлежащую к привилегированным кругам. Она всячески препятствовала браку, а потом, когда ее невестка (мать Татьяны) была беременна, взяла ее платье, разрезала на животе косым крестом и присыпала землей на свежей могиле. Первый ребенок родился мёртвым. Когда же родилась Татьяна, то бабушка ненавидела ее, пыталась бросить в колодец, утопить в луже и девочка чудом спасалась. Мать Татьяны сказала мужу, что надо бежать, чтобы спасти ребенка. Варта была чёрной колдуньей.
Потом Татьяна в трансе увидела какую-то медную кованую дверь, запечатанную крестом. Именем Христа я вскрыл эту дверь, и оттуда вдруг потекла какая-то страшная  жижа, зеленая слизь, черви и сразу ей пошел текст – двери срочно запечатать! Что я тут же и сделал. Потом к Татьяне пришел из астрального мира ее бывший коллега – самоубийца и с укором стал говорить ей о том, что она не поставила за него свечу в единственный специально отведенный для этого день в году, хотя она обещала это сделать. Было сказано, что можно поставить свечу завтра перед иконой трех Святых.
Сын Татьяны жил в Симферополе и в трансе было сказано, что он должен в семи храмах отстоять молебен о здравии его жены и помазать ей лоб миром. Колдунью же Варту отмаливать молитвами к Святому Касьяну. Татьяне же самой жертвовать деньги на восстановление церкви в Грушевке, да милостиво отнестись  там к чёрному служке, ведущему себя не всегда пристойно.
Эта пятница, в которую произошла наша встреча, была знаменательной. На один день в город привезли чудотворную икону Почаевской Божьей матери в церковь Всех Святых, куда мы сразу и пошли после сеанса. Мы приложились к этой иконе. Не забуду очень тонкое благоухание, исходившее от нее.
Когда сын Татьяны помазал миром лоб жене, то в ту же ночь ей приснилась ее гибель под колесами самосвала. Ее всю трясло, но, конечно, ее не могли посвятить в эту страшную тайну, было рекомендовано мягко и понемногу приучить ее к молитве.

Сеанс в ноябре 2002 года с Ольгой Михайловой

 Ольга работала закройщицей в ателье и была очень хорошим мастером. Когда сошьет костюм, то пожелает чего-то доброго, и люди потом говорили, что у них даже судьба начинала меняться к лучшему. И вот, как-то появился клиент – пенсионер, заказавший костюм, который остался очень недоволен работой и стал всячески оскорблять Ольгу. Причем было достаточно свидетелей, что костюм был сделан хорошо. Клиент подал в суд иск на возмещение морального ущерба, и судья Безазиева присудила 1000 гривен морального ущерба, даже не видя костюма. Потом она востребовала костюм, но Ольге посоветовали отдать его в канцелярию суда и запротоколировать его, что она и сделала, на что судья очень вознегодовала. Ольга пошла к адвокату, но он сказал, что боится этого судьи, тогда она подала на апелляцию в Симферополь, где суд должен быть в январе.
В трансе стали смотреть истинную причину произошедшего.
В 1913 году родилась ее бабушка. В 1929 году она вышла замуж, но мужа сразу репрессировали (дело было в деревне и у них было какое-то хозяйство). Куда она ни обращалась, ей везде говорили, что он пропал без вести. Детей у них не было. Прошло 5 лет, она влюбилась в мужчину из дальней деревни и второй раз вышла замуж, но скрыла первый брак, ничего не рассказав второму мужу о первом, побоялась. У нее родилось двое детей. А перед самой войной неожиданно вернулся первый муж, его выпустили. Когда второй муж об этом узнал, то проклял ее, и это проклятие легло на их род. Теперь на руках у Ольги к тому же больная мать. Интересно, что человека, оскорбившего ее, как и второго мужа, звали тоже Иваном. Очевидно, что в Феодосии судья была подкуплена, но через Симферополь всё же удалось выиграть суд. Ольга отмаливала всё время вину рода и выигранный моральный ущерб должна была просто раздать нуждающимся, ничего себе не взяв. Правда, здесь дело потихоньку «спустили на тормозах» и оно окончилось ничем. Потом мы еще проводили с Ольгой сеанс, где она ощутила себя океаном, и это было очень важным и сильным духовным переживанием для нее.
В ее карте  Лилит в соединении с Восх. узлом, что означает постоянное столкновение со злой силой и задача человека стоит в прорабатывании и очищении этого зла в людях. В клубе «Карадаг» она столкнулась с сильным конфликтом при дележке власти, в который ей пришлось вмешиваться и помогать его разрешению. Появился конфликт с братом, который хочет отобрать у нее и ее детей квартиру, и этот процесс пришлось тоже отмаливать.

Сеанс в ноябре 2002 г. с Вадимом Богачевым

Познакомились мы в ноябре 2002 года. Молодой парень 21-го года, высокий, красивый, хорошо сложен и развит, имеет большой духовный потенциал. Занимался «Наукой разума» у Макарцева, восточными единоборствами у Виктора Петухова. На распутье, хочет заняться бизнесом.
В трансе увидел себя  очень крупным американским бизнесменом, на уровне руководителя корпорации, родившемся в 1910-м году. У него были жена и дети. Но жена пожертвовала потом собой ради его карьеры, т.к. совмещать семейную жизнь со столь интенсивной работой и разъездами было невозможно. У него были филиалы во многих странах, и он вел очень интенсивную и плодотворную деятельность. Хотя был очень богат, но, тем не менее, был человеком добрым по натуре, с философским складом ума. Потом он стал писать мемуары и размышления, но к концу жизни почувствовал, что все же не реализовался духовно. Интересно, скончался он незадолго до рождения Вадима.
Видел также Вадим картину своей жизни из средневековья, когда ощутил вдруг себя на горе в лесу – свободным и сильным человеком, не терпящим рабства ни в какой форме, - ни в духовной, ни в физической, неким прототипом Робина Гуда.
Потом увидел над собой луч Света, золотистого цвета, уходящий вверх, диаметром около15 см круглого сечения, а надо мной широкий луч прямоугольного сечения. Ему было сказано, что он должен активно очищать свои мысли и тело для принятия высокой энергии. Кроме того, было показано, что хотя наши лучи имеют разные каналы, потом, где-то вверху они соединяются в один мощный канал Света. С Макарцевым они в ДК создавали группу эстетического развития детей.
Для Вадима это был важный сеанс, утвердивший его в духовном направлении развития.
Сейчас они с подругой Ольгой живут в Симферополе и занимаются продажей развивающих методик и игр для детей. В перспективе у них план создания центра всестороннего развития детей.

               Сеанс 15.12.2002 г. со Степановой Анаит

Когда Анаит было 2 года, мать разошлась в Ереване с ее отцом (заслуженным певцом Армении) и уехала к родственникам в Крым. Отец женился снова. Потом Анаит видела его еще несколько раз, когда была уже взрослая, последний раз в начале 80-х годов. Хочет его разыскать и не знает, жив ли он. Она разведена с мужем и у нее взрослый сын.

                Жанетт

В трансе увидела себя красивой девушкой с длинными белыми волосами и голубыми глазами. Она стояла перед небольшим католическим храмом и была в монашеском одеянии. Ей было около 18 лет и звали ее Жанетт. Она была в нерешительности – войти в храм или нет, что-то мешало ей, как будто что-то тяжелое и неприятное было внутри храма. Всё-таки она пересилила себя и вошла. Этим неприятным оказались какие-то люди, а может они казались людьми, - лиц их видно не было из-за монашеского одеяния с накинутыми на голову чёрными капюшонами. Они сновали туда-сюда и, как будто мешали подойти к иконе Иисуса. Но всё-таки она подошла, встала на колени и молилась, чтобы эти тени исчезли.
Жанетт родилась в 30-х годах 19-го века в средней части Франции в предместье маленького городка. Родители ее были буржуа среднего достатка, имели хороший дом, небольшую прислугу. С раннего детства Жанетт между ее семьей и семьей их близких знакомых, у которых рос сын, был заключен договор о браке между детьми, когда они вырастут. С годами, по мере взросления, Жанетт поняла, что вовсе не хочет выходить замуж за этого злого и долговязого мальчишку. Делилась же она своими чувствами только с горничной, которая успокаивала ее, – «стерпится – слюбится». Близко к сроку бракосочетания Жанетт наотрез отказалась выходить за него замуж, но это был вопрос чести семьи, и отец за непослушание отдал ее в монастырь. Это была большая драма, если еще учитывать, что Жанетт была их единственной дочерью.
В монастыре Жанетт было очень плохо, все были какие-то строгие и холодные, не было тепла и любви и, однажды, она решилась бежать. Чудом не изорвав свое старое платье, она ночью перелезла через высокую стену и бежала по направлению на север Франции. Запомнилось ей ощущение свободы, когда она стояла на обрыве у моря и ветер развевал ее длинные волосы. Она устроилась жить у крестьян в небольшой избе. Вышила несколько картин в популярном тогда виде – домик, деревья, озеро. Хозяйке понравилось, одну она повесила у себя, остальные же отдала мужу на продажу. Он был зеленщиком, имел свое поле и огород, - немногословный и добрый по натуре человек. У них было двое детей и Жанетт стала их нянькой. Потом учила детей буквам, нарисованным на песке (книг и бумаги в доме не было). Так она и жила, никуда не выезжая, боясь обнаружить себя. И только годы спустя, попросила узнать что-то о родителях, через родственников зеленщика, живших в родных краях Жанетт. Лишь спустя много лет, когда не осталось в живых, сначала матери, выплакавшей много слез, а потом, одиноко и тоскливо закончившего свою жизнь больного отца, она поехала в родные места и посетила их родовой склеп.
В старости, после смерти хозяина и его жены, ее уже досматривали дети их детей. Все любили Жанетт и она отдавала им себя, так и не ставшую ни женой, ни матерью. Скончалась она в глубокой старости, в возрасте более 80-ти лет.

              Сеанс 11.06.2003 в 10.30 со Степановой Анаит

                Жанна

Жанна осталась сиротой в 16 лет, братьев и сестер у нее не было, взяла ее к себе тетка. Но, когда Жанне исполнилось 20 лет, тетка захотела жить своей жизнью и отправила ее в городок, укрепленный крепостными стенами и башнями, снаружи окруженный по периметру рвом. Вход был через мост. Состояние у Жанны было подавленное, ей было очень одиноко. Утешение она нашла у старого священника в светлом одеянии. Он просто, кротко и нежно смотрел на нее, гладил по голове. Слезы текли у нее из глаз. Он помог ей устроиться прислугой у господ, посоветовал ей больше молиться. На сердце стало спокойней и умиротворённее. Она периодически исповедовалась у него, поверяла свои боли и печали. Личная жизнь у Жанны так и не сложилась, был парень, но пропал куда-то.
После сеанса поле значительно увеличилось, пришло упокоение, большая уверенность в себе и знание того, что нужно делать дальше.

             Сеанс 21.11.2003 г. в 9.00 с Ириной Благовой

Однажды я познакомился с поэтессой Галиной Стекловой. Она была учительницей и уже пенсионеркой по возрасту. В ее жизни была трагедия. Сын проходил службу на Дальнем Востоке, где-то недалеко от границы с Китаем и однажды ей пришло известие, что он пропал без вести. Из всех подробностей, ей удалось узнать, что он ушел из части куда-то в лес и не вернулся. Были предположения, что, возможно, его съел тигр. Но она не очень-то в это верила. Из хорарной карты я увидел, что тигром там не пахло, а был какой-то личностный конфликт, и его нет в живых.
Я ввел Иру в лёгкий транс и она увидела всё в ярких красках. Виноват во всем был он сам. Агрессия, ссора, он сам первый напал. Произошло две драки – утром, а потом еще вечером, после принятия горячительного. Потом его били несколько сослуживцев и убили, а тело закопали ночью в лесу.
Драма, по сути, продолжалась в том, что, находясь в сильной агрессии, он попал после смерти в низший астральный мир, где испытывал большие мучения. Он там, к тому же, находился в большой обиде на мать за то, что вот уже двадцать лет она не отмаливает его, и он никак не может подняться выше, в более чистые слои энергии. Кроме того, на нее из-за этого может быть обратный удар и начаться неизлечимая болезнь. Было довольно трудно донести до Галины, что она должна молиться о его душе, т.к. у нее были убеждения, что каждый отвечает только за себя, и она не несет ответственности за близких. Я постарался, как мог это сделать.

Потом я спросил Ирину о себе и ей вдруг открылись мои воплощения.
Жена Алла была в прошлом воплощении очень богатой и знатной женщиной в Европе (на уровне фрейлины), вокруг было много придворных. Я был незначительным молодым придворным, влюбленным в нее. Ее статус был намного выше, и она снисходительно и иронично относилась к моим чувствам, иногда, с удовольствием играла моими чувствами. Конечно, не могло быть и речи о какой-то близости и через время, я ушел куда-то в сторону. Когда же она была уже в возрасте, то всё больше вспоминала обо мне, что никто так не любил ее в жизни, но время ушло и сожаление об утраченной любви осталось в ней.
С дочерью Анной история была аналогичная, но более жёсткого характера. Она жила где-то на севере Европы, ее статус был не ниже фрейлины, я также был значительно ниже по статусу. Здесь уже была явная насмешка и ирония по отношению к моим чувствам. 

Было тяжелое воплощение человека богатого, с высоким статусом, жившего в средние века на юге Европы. Звали его Григорием. Он очень ревновал свою красавицу-жену и, однажды, в припадке ревности, заколол ее кинжалом, и так надолго и остался в тонком мире с ножом, занесённым над жертвой. Мы помолились за него, и лик его прояснился, он был очень благодарен нам за это. Я в себе иногда ощущал раньше этого человека, порой у меня случались сильные приступы гнева, и страшно было смотреть на нож в тот момент.

Было также воплощение монаха-отшельника, отмаливающего свой род в скалистых горах, в пещере. Это был суровый человек, но и достаточно глубоко верующий, посвятивший свою жизнь отмаливанию тяжелой родовой кармы. Уединиться полностью ему не давали, приходили люди с просьбами помолиться за них, принять исповедь. В конце жизни за усердие Господь снял многие грехи с его рода.

С Ириной мы встречались в древнем Риме. Я был очень богатым, просвещенным человеком - патрицием. Она увидела меня, возлежащим в тоге на ложе. Вокруг были разные философы, поэты, а посередине она – гетера, возлежащая в красивом легком одеянии. Все мужчины были пьяны и страстно ее желали, она же ловко кокетничала и играла ими. Я регулярно устраивал такие собрания с обильными возлияниями.

Единственное женское воплощение у меня было очень красивой светловолосой девушкой в Аргентине. Она была высокого социального статуса, но полюбила юношу из бедного сословия. Брак между ними был невозможен и они очень страдали, она даже хотела покончить с собой, но не решилась на это, так и прожив жизнь в неутолённой любви.

В следующем воплощении это был бедный юноша, бывший близким к Шота Руставели. Он опекал и любил его. У юноши был дар нерастраченной платонической любви, воплощавшийся в поэзии, но так как юноша был беден и безвестен, то опубликовать это было нереально и тогда Шота Руставели часть его возвышенных стихов выдал за свои и печатал. (Не знаю, насколько это соответствует действительности, лирической поэзии Шота Руставели я не нашёл).

Еще я задал вопрос о посвящениях, которые дают учителя ряда духовных течений своим ученикам. Пошла информация, что посвящаемые отдают свою энергию, по сути, тем, кто их посвящает и о безусловной энергии любви при этом говорить не приходится, т.е. это одна из тонких уловок забора энергии и приобретения гордыни на духовном пути. 

Однажды, Нэля Ткаченко из Николаева рассказала о драматической ситуации в одной семье, где дочь – студентка, неожиданно бросила учебу и всё начала выносить из дому, -
деньги и вещи. Всё было непонятным, - она не пила, не наркоманила, но жила неизвестно где. Семья стала разрушаться, отец начал пить. Оказалось, что мать в одном из своих воплощений занималась колдовством, многие от нее пострадали и теперь дочь неосознанно спасает семью через потерю имущества. Следующий удар обычно идет уже по здоровью. Но хоть в какой-то мере это донести до современной деловой и прагматичной женщины, к тому же атеистки очень сложно. Я постарался вложить всю любовь в свои слова и хотя бы перестать отвечать злом на зло. Для нее вообще наиболее полезно было бы на месяц уединиться где-нибудь в монастыре и отмаливать грех. Надеюсь, что хоть чуть-чуть, хоть немного она поняла.
Ходили мы несколько раз небольшой группой с ночевками к озеру за Щебетовкой. Надо сказать, что этот лесной массив между Старым Крымом, Богатым и Судаком близок мне душевно, да и вообще весь горно-лесной Крым. Там Нептун еще более точно стоит у меня над головой. Так вот там, на горной круче над родничком мы молились, и Ира увидела воплощение моего сына Юрки пастушком, играющим на дудочке. Она сказала, что у него большая интуиция, еще больше, чем у меня и психологические способности. В тех же краях у меня в лесу написалось одно из любимых стихотворений – «Пока себя собою ощущаешь…». Помню, как я упал на пожухшую листву, меня стало трясти и потекли слезы – это был катарсис.

                * * *
Пока себя собою ощущаешь,
На самом деле нет еще тебя, -
Ты тень своя, но ты себя  не знаешь…
Родишься,  исчезая и любя,

Отвергнув ложь, душа твоя проснется,
В надежде, тихо каяться начнешь,
Прозреешь и огонь в груди зажжется,
И ты из тени в яркий Свет войдешь.

И только здесь поймешь свою гордыню –
Всю хищную и мелочную суть,
Все то, чем жил, гордился ты доныне,
Что называл страдальчески – мой путь.

Тогда поймешь, что нет тебя грешнее,
Ты самый грешный только оттого,
Что понял все, что стал мудрей, сильнее,
А как судил ты брата своего?!

Но нет тебя сейчас, шумит дубрава,
И льется сверху дождик золотой, -
Горя, шепнешь: “спасибо, Боже правый,
Что нет меня, но только Ты со мной”.

Как просто, ясно все, что нужно делать,
И каждый день, и каждый час земной, -
Даря себя, повсюду Правду сеять,
Служить во всем воскреснувшим собой.

Начнешь светить невидимой звездою
И петь беззвучной песнею цветка, -
Ты станешь той незримой красотою,
Которой мир хранится сквозь века.

 
Однажды ко мне пришла женщина – Нина и с первого мгновения я не мог оторвать от нее глаз. И не то, чтоб она была очень красива, но было даже нечто большее, что-то меня с большой силой притягивало к ней, может быть, это была какая-то особая мягкая улыбка. Надо сказать, что ее Луна в Тельце была точно на моем Нисх. узле, а это всегда сильная связь, мы хорошо раньше знали друг друга, причём были какие-то глубокие чувства. Кроме того, у нас была еще и векторная связь, дающая очень большие эмоции.  Когда я беседовал с ней, то вдруг почувствовал, что мне очень трудно продолжать духовную беседу, меня стало очень тянуть к ней, просто, как женщине, а это было недопустимо и мучительно. Тогда я предложил помолиться с ней, чтобы избавиться от этого сильного эмоционального состояния. В тот же момент раздался звонок в дверь, и пришла Ирина Благова. Это было настолько точное совпадение, что, конечно, не случайно. Надо сказать, что многократно такое бывало у меня – пока мы не заканчивали всех молитв, телефон не звонил и мог вдруг позвонить сразу после окончания.
Мы стали молиться вместе и тут Ира увидела, что мы встречались в одном из прошлых воплощений в северной европейской стране. Она была высокого ранга госпожой, а я был просто шутом у нее, причем влюбленным в нее шутом. Она, конечно, знала об этом и с иронией ко мне относилась.
Перед моим отъездом в Тарту у нас был духовный вечер и когда я читал стихи, то ей вдруг очень захотелось попросить у меня прощения за всё. Она крепко поцеловала меня на прощание. Потом она сошлась с каким то порядочным человеком и больше мы не виделись.

               Сеанс 1.02.2006 г. с Ириной Благовой

Решили проработать некоторые страхи, в частности страх земли, работы на земле. Ей всегда делалось страшно одной где-нибудь в поле, несмотря на красоту цветов, она всегда ощущала какую-то враждебность и отчужденность по отношению к земле.
Ирина увидела, как Дева Мария с огромным теплом и нежностью держит младенца на руках. Потом Дева Мария исчезла. У Ирины задрожали щеки и потекли слезы. Ей стало очень одиноко и неуютно. Она увидела, как семья бедных греческих ремесленников зачала ребенка, а позже в 7-ми месячном возрасте случился выкидыш, который также обыденно и просто закопали в землю. Недоношенный ребенок был весь маленький, скрюченный, очень жалкий, с поджатыми ручками и ножками. Ему было крайне неуютно, страшно, холодно и одиноко. Ирина заплакала опять. Это был такой большой контраст между любовью Марии и тем холодом и равнодушием, с которым она столкнулась на земле. Мы стали отмаливать эту боль и этот страх, прощали этих людей. Пришло осознание, что пора отпустить страх этого младенца, надо учиться любить Землю так же, как и Бога. Земля ни в чем не виновата. Надо не отчуждаться от нее и не бояться ее, а начать ухаживать за ней, выращивать что-то на ней с большой любовью.

            Сеанс 22.11.2003 г. с Ольгой Демидовой

Миловидная девушка с обостренной сенсорностью восприятия, даже определенной отгороженностью от окружающего мира, ощущением себя как бы «за стеклом». Кроме того, у нее всегда был страх воды.

Увидела себя маленьким ребенком, плывущей с матерью на шхуне в океане. Начался шторм и корабль стал тонуть. Во время катастрофы ее отняли от матери и бросили в воду с тонущего корабля. Мать ушла на дно с кораблем, а она утонула, задыхаясь и крича в ледяной воде, и душа оказалась обиженной на Бога. Долго не удавалось подняться над людским страданием, и только потом ее взяли выше, где рядом была и мама, и другие детки. Своеобразный детский садик, где было состояние любви и покоя. Оля очень плакала на сеансе, и мы отмаливали ее обиду. В дальнейшем она перестала так бояться воды.

            Сеанс 27.05. 2007 г. с Ольгой Демидовой

Ольга закончила Таврический Национальный Университет по специальности преподаватель украинского языка и литературы, но в школе работать не может из-за сильного страха выступать перед аудиторией, у нее начинается внутренняя паника при одной мысли о том, что она должна активно повести себя перед группой людей. Сейчас она индивидуально занимается с мальчиком, но более нигде не работает, так как круг приемлемых работ для нее резко сужен. Практику мы решили провести в Троицу. Перед этим постились, прошли исповедь и причастие в Иверской церкви.

                Наримана

В сеансе она увидела себя на улице Константинополя примерно в 13 веке. Звали ее Наримана. Она была женщиной около 30 лет в длинном одеянии, стояла среди толпы с двумя своими детьми и смотрела, как рабы проносят мимо носилки с ханом, которого несли во дворец. Наримана родилась в каком-то степном городе севернее Крыма и воспитывалась в среде торговцев среднего достатка, были они людьми культурными для того времени, мать ее обучила грамоте. Но когда ей было около 16 лет, случилась война, город захватили и ее взяли в плен. Она была продана в рабство турецкому хану, где потом и жила в крепости наложницей. Однажды был праздник, во время которого раз в году освобождали от рабства одного из рабов и жребий пал на нее. Наримана ушла из замка и стала жить сбором и продажей всяких трав и плодов на базаре, где и познакомилась со своим будущим мужем – горшечником. Потом они жили в маленьком домике, родилось двое детей, мальчик был старше на два года. Но после опять случилось несчастье, мужа забрали в ополчение и он не вернулся с очередной войны. Потом она бедствовала с детьми, занимаясь мелкой продажей, кроме того, очень страдала от тоски и одиночества, очень скучала по своей Родине. Когда детям было 9 и 7 лет, а ей за тридцать, то она скончалась от какой-то болезни. После смерти было состояние тяжести и страха, особенно за оставленных одних на Земле детей.
Все это мы стали отмаливать и очищать центры лучевыми потоками. Особенно просила Ольга голубой луч для очищения от тяжести в области головы и сердца. Но тяжесть долго не проходила, и вдруг около 13 часов из нее вышла какая-то тёмная энергия, и ей стало сразу легче. Очень хороша оказалась музыка Шри-Чин-Моя для проведения сеанса.   

           Сеанс 07.02.2004 г. с Еленой Кафтановой

Мы дружили семьями и ходили в походы. Ее муж Славик был кандидатом в мастера спорта по спортивному ориентированию, вёл в городе секцию, имел педагогическое образование и преподавал в школе физруком. Лена также имела образование учительницы младших классов. У них было трое своих сыновей и еще они взяли приемного сына, который в дальнейшем стал членом сборной Украины по ориентированию и стал призёром Европы. Замечательные по душевным качествам люди, но между собой они ладили плохо, была какая-то борьба, словно коса на камень. У Славика Сатурн был на Нисх. узле, что говорило о разрыве с отцом и недостатке мужской основательности. У Лены же Сатурн был в 7-м доме, что всегда напрягает брачные отношения (Где Сатурн, там и проблема).
Там же был и Восх. узел в Раке, указывающий на необходимость налаживания нормальной семейной жизни и проработки взаимоотношений с супругом.

Однажды мы пошли на горку с Леной и Ириной Благовой, где она вдруг увидела часть их совместного воплощения со Славиком.
Лена была воином на коне, избивающего кнутом бедного человека, который и был в нынешнем воплощении ее мужем.

В то время Лена была весьма активной, интересной женщиной сорока лет. Имела небольшой бизнес. В последнее время проблемы взаимоотношений с мужем еще более обострились. Он стал заводить себе любовниц. Причем Славик воспринимал это, как спасение этих женщин. Он выбирал женщин несчастных и страдающих и старался им помочь, помню, что одну из них муж бил и выгонял голую в холод на балкон. Славик вовсе не таил всех этих связей, а напротив, делал всё демонстративно, считая себя спасителем. Возможно, что в какой-то мере это так и было, но не стоило ему с ними спать, изменяя жене.
Он знакомил этих женщин со своими друзьями, приводил ко мне одну из своих любовниц, ему хотелось продемонстрировать свое мужское достоинство, что вот, мол, жена не ценит его, а эти женщины высоко ценят и любят. Но это было не так. Я спросил, что вот, Славик, ты готов собою жертвовать для этой женщины, а она так же готова жертвовать собой или нет? Повисло молчание, любовница смотрела в сторону, и стало очевидно, что она просто пользовалась великодушием и деньгами Славика.
Мало того, его демонстративная откровенность доходила до цинизма. 
Он мог лежать с Леной в кровати и рассказывать, как провел время с любовницей, как спасал ее, какие у него были с ней интимные отношения, утверждая, что жена должна понять его, ведь он же спаситель. Я не знаю, многие ли женщины такое бы вынесли, но Лена вместо категоричного неприятия такого поведения, взялась за конкуренцию. Она увлеклась Норбековым и стала заниматься восточными танцами, чтобы отбить назад  мужа и выглядеть в его глазах более соблазнительной, чем любовницы.
 
В трансе Лена увидела своего Ангела-Хранителя в виде мальчика. Когда спросили, полезно ли сейчас посмотреть какое-то воплощение для эволюции ее души, он улыбнулся.

                Айна и Джафар

Увидела себя в восточном городе женщиной в парандже лет 25-ти. Айна вошла в дом среднего размера. Из прислуги в доме была лишь кухарка, работы по дому она делала сама. Муж Джафар занимался торговлей, она не знала его дел. Между ними были нежные чувства, они стали заниматься любовью прямо на веранде у стола. У них родился сын, его тоже назвали Джафаром. Всё было хорошо, но со временем она поняла, что муж гуляет с женщинами, от него бывал чужой запах. Ей стало очень одиноко. Она ничего ему не говорила – это было не в обычае и не в праве женщины. Сын стал помогать отцу в его делах, но потом муж поехал через горы в другой город и пропал. Потом рассказывали, что его кибитка упала в пропасть в горах и он разбился.  Доживала Айна жизнь в одиночестве, хотя позже жила в кругу внуков и к концу жизни была уже в большей гармонии. Перед смертью она испытывала боль и вину. Она ощутила, что недолюбила мужа. Сейчас она остро чувствовала, что люби она Джафара сильнее, то он бы не погиб и всё было бы по-другому. После смерти она встретилась с Джафаром и другими родственниками, и им было радостно вместе.   
30 апреля 2006 года на своем жигулёнке Славик поехал в Симферополь на соревнования по спортивному ориентированию.
Когда он вечером возвращался назад, то у встречной машины неожиданно отвалилось левое переднее колесо, ее бросило на машину Славика. Погиб только он один.
На похоронах, Лену сильно трясло, она рыдала, а на больших поминках она вдруг заметалась по залу и трагически воскликнула, что Славик этой смертью сказал свое последнее слово, и она уже не может ему ответить. В своем слове друг Олег сказал, что у Славика была крепкая семья, сидевшая рядом бывшая любовница Славика, вдруг как-то скукожилась, а потом не выдержала, встала и ушла с поминок. Эта смерть не была фатальной, духовный потенциал Славика и Лены был выше, и если бы они оба правильно, достойно и этично себя повели, то трагедии бы, безусловно, не случилось. К тому же ни они сами не были верующими, и никто за них не молился, у меня тоже не была еще наработана эта привычка - молиться каждый день за всех близких. Очень жаль, он был замечательным человеком и хорошим другом.   

                Тарту

В 2003-м году как-то у нас усилились противоречия и напряжения в семье. Мама Аллы Ирина Сергеевна после смерти мужа осталась одна в Тарту. Мы тогда привезли ее сюда в 2000-м году в тяжёлом психическом состоянии, но она не прижилась, да и невозможно ей было остаться, так как приезжала она по туристической визе. Теперь она говорила, что ей там плохо и одиноко. И вот летом Алле неожиданно предлагают там работу в музыкальной школе, что было почти невероятно. Они собрались с дочерью Аней и поехали. Наверно, это неправильно, но я был тогда внутренне рад этому, какое-то психическое и духовное противостояние было очень сильным. 
У Анюты оказался большой дар к языкам, она смогла за год освоить сложный эстонский язык со множеством падежей, и сдала в школе его на отлично. Но искренние чувства с Аллой у нас не пропали. Напротив, пришло взаимное покаяние и какой-то обновленный поток чувств на другом уровне.  12 января 2004-го года я написал письмо, и началась переписка:

Дорогая Алюся! Пою песнь рождающемуся цветку твоего сердца. Прости, что я так больно вскапывал землю для него. Самый большой грешник - это я, ибо кто больше знает, а не следует, тот и больше виноват. Многое я уже знаю о Духе Святом, но недостает силы воли следовать во всем ему, потакаю своим слабостям, потом каюсь в них. Это то самое второе рождение, о котором поэма, и не у каждого оно бывает, да и взращивать этот цветок настоящей любви трудно. Можно сравнить с обучением музыки, как будто идешь ты в первый класс. Любовь эта не знает времени и пространства, поэтому страхи твои напрасны. Если искренне пойдешь по этому пути, то я всегда буду лучшим другом твоим (и мужем тоже). Открою маленькую тайну - большей частью не живу я по своей воле, руководит мною некая сила, которой я очень благодарен и которую очень люблю. Она управляет всем материальным бытием моим, можно сказать, что я у нее на службе, правда бываю подчас ленив и нерадив. Говорю это к тому, что не я сам как бы решаю, например, ехать ли мне в Тарту, а эта энергия. Если она посчитает, что я принесу больше пользы для очищения и осветления внутреннего и внешнего пространства в данный момент времени там, то все препятствия сами устранятся, и я там буду. Думаю, что зависит это во многом от роста твоего цветка. Перечитай стихотворение "Благодарение времени", ты сейчас можешь глубже его понять, твое внутреннее время начнет ускоряться, а внешнее наоборот замедлится, т.е. будет омоложение.

   Благодарение времени

Как трудно жить в душевной чистоте -
Охвачены мы духом вожделенья,
Любить, как мог распятый на кресте,
Не ведая обид и сожаленья.

И каждый в сердце знает правду всю,
Кричащую внутри безмолвным криком,
И будет время, ложь и боль свою
Возложит на алтарь пред светлым ликом.

Ох, это время, время – суета
Уносит сонмы призрачных видений –
То сладких грез утекшая вода,
Энергия побед и поражений,

Иллюзии покоя и страстей,
Слияний, расставаний, тайна гроба.
Что делаем с любовью мы своей,
Когда в плену у времени мы оба?

Страшнее не бывает, если в ком,
Как столб, остановившееся время,
Рука убийцы, занесенная с ножом,
Гордыни нераскаянное бремя.

Бежит оно веселым ручейком,
Во всех, кто доброй шуткой с болью спорит,
Кто смел и щедр, легок на подъем,
Кто любит степь и горы, лес и море.

Но понесется бурною рекой
В ком расцветает огненное сердце,
Ведя вперед заблудших за собой,
Давая всем в лучах его согреться.

Придет счастливый, долгожданный час –
Исчезнет вдруг ускоренное время,
И на прощанье руку нам подаст,
Взрастив Отцом посеянное семя.

Бледнеет, тает облачко вдали,
Я  радостен, я весь – благодаренье,
За то, что время у моей любви
Так долго и так преданно в служенье.

Послушай еще раз вечер "Мгновение и вечность", прочитай, не спеша, Евангелие, и ты сейчас много нового для себя откроешь. Все страхи отбрось напрочь, поверь этому теплу, идущему из твоей груди. Не молись о желаниях своих, а лишь устремляйся навстречу потоку и проси больше раскрыть твое сердце, проси достижения гармонии в себе. Всегда помни, что все то, что стремишься удержать, обязательно потеряешь, ибо создашь кумира из этого, а только  то, что отпустишь и отдашь, станет твоим. Пока не достигнешь гармонии и умиротворения в себе, то любить не начнешь - энергия страдания закольцуется внутри тебя, и ты не сможешь послать луч любви. Прости грешника за наставления, но они не от меня, а от горящего сердца моего. Не спеши ни с чем и ничего не бойся, страх один из главных врагов на пути любви. Постепенно энергия страдания все более будет превращаться в энергию благодарения, а потом придет ощущение тихой благодати. Целую, Саша.
12.01.2004 г.

Алла отвечала латиницей, так как у нее не было русского шрифта на компьютере, буду переводить:

sanechka spasibo za pismo i za to chto t; est
Санечка, спасибо за письмо и за то, что ты есть.

12.01

Дорогая Алюся! На такое я готов тебе отвечать каждый день. Чудеса все-таки бывают, и я ощущаю, что в тебе начало открываться сердце. Не торопи его. Просто ищи зарождающуюся тихую радость, тепло и гармонию. К гармонизации центров и тонких тел сейчас наилучшим образом приведет молитва, пост, насколько это возможно, молчание и чтение гармоничной, желательно духовной литературы.  Я ощущаю, что ты начинаешь меня любить и это очень важно, готов всячески этому содействовать, это намного важнее, чем тебе может даже казаться. Не желай ничего, но знай, что чем больше и искренней в тебе будет расти этот цветок - то единственное, чем ты действительно являешься, тем все более я буду с тобой и никогда "это" не унижу, а буду преклоняться перед этим, и нет в мире силы большей, чем эта. Не держи ни одной негативной мысли, как только хоть капля раздражения, обиды, злости начнет подниматься в тебе, то сразу начинай это отмаливать как грех. Если все это будешь делать регулярно и целеустремленно, то довольно скоро убедишься, что твое состояние все более будет уравновешиваться, но не от равнодушия, а напротив, в тебе будет расти тихая радость зарождающейся любви. Верь, верь в чудеса, возможно абсолютно все, во что ты искренне поверишь, но во всем этом не будет желания - это будет гораздо больше желания. Спасибо тебе ответно за то, что ты есть.

13.01.

Санечка, я как-то по-новому стала воспринимать тебя, что-то явно происходит. Эти два дня были очень трудными, не буду описывать, что происходило, но я очень хотела это превозмочь. Вчера был папин день рождения, и я пошла в церковь, молилась, поставила свечку, стало легче. Ходила на кладбище, молилась утром и вечером. Благодарна за всё, а за письмо отдельное спасибо. Я старалась стереть из памяти все обиды и сейчас у меня такое чувство, как будто я узнаю тебя заново и это узнавание радостно.

15.01.

Дорогая Алюся! Пишу в 6 утра перед работой. Сейчас я всё время, практически, один и это хорошо, идет медленный набор энергии. Сожми свою жизнь до нескольких секунд, и ты увидишь спираль, которая в проекции дает круг. Помнишь стихотворение "Круг"?

                Круг

Мгновение, вернувшееся в вечность,
И мудрость старца, и дитя беспечность -
Замкнулся круг, и некуда идти,
Повсюду свет туманный на пути.
Вдруг, растворившись в свете том,
Войдешь в давно забытый дом
И скажешь: "Здравствуй - это я!
Прошедши круги бытия,
К себе вернулся налегке.
Писал картины на песке
В стране теней и отражений,
Да смыло волнами прозрений".
С улыбкой мягкой и смиренно
Ты станешь жить обыкновенно,
Вновь обретая постоянство
И первозданное пространство,
Мгновение, вернувшееся в вечность,
Луч света, уходящий в бесконечность.

Ты еще можешь до конца не понимать, но уже предощущаешь это. Ощути, как ты начинаешь становиться все интереснее сама себе, это важнейший этап процесса рождения, внутри тебя начинают открываться миры, которые раньше ты искала больше вне себя. Сейчас в тебе может начать появляться не та сила, о которой ты говорила, а нечто совсем другое, процесс творчества находится в другом измерении, а начинается он с чистого листа, который надо подготовить - лебедь на болото не сядет. Целую, Саша.

16.01.

Санечка, позволь я заменю тебе и Лену, и Олега, я ведь и Рыба и Дева, мне кажется, я смогу, ведь я люблю тебя и душою и телом. Я понимаю, что была эгоисткой и, вероятно, плохой женой, раз так получилось. Я теперь верю в Бога, - что нет ничего случайного, и сейчас я только начинаю любить по-настоящему. Как?

 21.01.

Дорогая Алюся! Очень важно состояние равновесия и гармонии, только находясь в нем можно начать любить, при этом нет никаких желаний, просто идет мягкий, тихий радостный сердечный поток. Проблема была в том, что ты эмоциональностью и чувствами (не главное даже какими) сбивала у меня этот поток, и у меня появлялся страх потери психического равновесия, т. е. потери себя самого. Постарайся (мне кажется, у тебя это уже должно получаться) в состоянии глубокой молитвы выходить за пределы обычных чувств и начинать любить при этом. Это настолько выше чувственного состояния, что кто этого не испытывал, тому, конечно, не объяснишь. В гуманистической психологии это называется трансперсональной любовью. Ты уже поняла, что я уже давно по-настоящему люблю именно этой любовью, а просто чувства воспринимаю как некие вожделенные более низкие состояния, ведь они всегда чего-то хотят, настоящая же любовь ничего не хочет, это просто река, которая течет. Нет, от чувств ни в коем случае не надо отказываться, их обязательно надо переживать, иначе человек будет несчастен, но при этом очень важно помнить о настоящей любви. Блажен, испытавший это, ибо он становится вечным. Целую, Саша.      

21.01.

Я обещала вчера написать о любви, как я ее стала чувствовать сейчас. Я благодарна Богу за то, что Он соединил нас, я ощущаю тебя как часть себя, поэтому мне часто бывает больно, как будто режут по живому. Я верю тебе, как себе, и даже больше, потому что считаю тебя лучшей половиной себя, и я жалею тебя, как мама, и все прощаю, как ребенку. Мне хочется согреть тебя своим теплом, заботиться о тебе. Я хочу во всем поддержать тебя, я хочу искупить свою вину перед детьми, дать им почувствовать гордость за отца и нашу взаимную любовь, чтобы она распространялась на всех вокруг, чтобы родители могли спокойно уйти, видя нас счастливыми, а взамен мне бы хотелось, чтобы тебе это было нужно.

22.01.

Дорогая Алюся! Я прочитал твои письма и даже заплакал. Низкий тебе поклон, ибо всегда я буду поклоняться рождению Духа Святого в ком бы то ни было, а тем более в тебе. Но помни, что наш внутренний враг очень коварен и этот долгий и мучительный путь рождения только начат, но я очень счастлив просто тем, что ты рождаешься. Только одна есть у каждого истина и только одно устремление (именно устремление, а не желание) - это очищение своего сердца
и рост любви внутри себя, причем независимо от внешних обстоятельств, и даже наоборот, чем они трудней, тем прекраснее этот рост.  Пожалуйста, опиши (я хорошо понимаю, что это очень трудно, почти невозможно), как ты начала верить в Бога, что ты под этим понимаешь, как ты Его ощущаешь? Годятся любые
аналогии и описания, я все пойму, для меня очень важны любые проявления этого, ведь это единственное, что действительно существует в этом мире, все остальное по большому счету - иллюзия и игра форм. Еще раз низкий тебе поклон, здравия духовного, душевного и физического Ирине Сергеевне и Анечке,
целую твои следы, Саша.

23.01.

Дорогая Алюся! У меня появилась регулярная потребность общения с тобой. Последние годы этого не было, т.к. ты меня совсем не чувствовала. Духовная ткань - это такое нежное и хрупкое образование, особенно, когда оно зарождается, вот и последний раз ты съехала на обиду, думая, что я выбираю не тебя, а арттерапию, ты подумала, что я цепляюсь за нее, чтобы не ехать в Эстонию Ты знаешь - мне действительно теперь хочется увидеть тебя. Не буду лукавить - я боялся скорее твоего приезда, чем хотел его, т.к. ощущал, что ты приедешь с кучей желаний и страстей и сорвешь все мое состояние равновесия, в котором только я и могу любить. Вся суть гордыни - неспособность раствориться в Свете, чтобы получить вместо амбиций индивидуальность служения незримому и вечному, очень любящему нас, тоже вечных.  Целую,  Саша.

26.01.

Санечка, родной, ты был прав в том, что слишком много накопилось обид, и так просто они не сдадутся. Я вчера как будто работала в аду, так плохо мне стало, когда я отправила письмо, я поняла, что предаю то высокое, что рождается в душе, предаю веру и любовь, сама разрушаю это и падаю в пропасть. Наверно Бог решил наказать меня, я не молилась вчера утром первый раз за все дни, что я в Тарту. Я хотела поделиться с тобой тем, что было истинной причиной обиды, когда мы говорили с тобой в воскресенье, я скатилась на ревность, и как только она пробралась в мое сердце, я поняла, как она убивает любовь. Я почувствовала кожей, что ревность и любовь не могут жить в одном сердце. Ты тоже наказываешь меня, ну и правильно, я заслужила это. ПРОСТИ МЕНЯ родной за этот грех, я сейчас ясно понимаю, что даже если ты выбрал не меня, то я, любя тебя, не могу и не должна ревновать. ТЫ ВЕРИШЬ МНЕ? 

28.01.

Аллочка, дорогая моя! Никогда, разве что в самые первые дни знакомства, ты не была так близка мне, как сейчас, но сейчас это глубже. Я верю, верю тебе, и верю в тебя, ты обязательно победишь, Царство Божие силой берется. Я верю, что ты таким неустанным трудом и устремлением победишь, и я действительно обрету
верного друга, и тогда Дух позволит мне осенью приехать в Тарту. Молись обязательно каждый день, тебе придется еще весной выдержать духовное испытание. Не надо бороться со своей тьмой, тогда она просто смеется и растет, а просто устремляйся к Свету. Если будешь бороться, то начнешь ненавидеть часть себя, и не сможешь прийти к любви. Прими себя такую, как ты
есть, а ты замечательна. Просто устремляйся к своему Свету, а свою тьму прими, как пережиток прошлого, пожалей ее, твоей тьме это очень нужно. Победа дается не через уничтожение, а через сострадание и прощение, прости и полюби себя грешную, ведь Бог же любит, иначе не сможешь по-настоящему никого полюбить. Помни, что мы не рабы Божьи, а любимые чада, ведь раб никогда не полюбит хозяина, а полюбить можно только как часть себя, так Бог
любит, а мы можем Его любить, только ощущая себя Его частицами. Не сомневайся, и душою, и телом я с тобой как никогда ранее. Не казни себя слишком, ибо из гордыни впадешь в другую, не менее опасную часть рабства, постепенно научайся бесстрастному равновесному состоянию глубинной мягкой любви, именно так Бог и любит, и ждет нас. Целую, Саша.

28.01.

Санечка, родной мой, любимый! Вчера был какой-то особенный день, я получила твое письмо, в котором было столько веры и любви, и почувствовала наконец-то состояние гармонии и покоя, в нем не было обычного эмоционального всплеска, но было глубокое и божественное, как в музыке Баха. Мне даже стало страшно, как с этим состоянием жить в будничной жизни, его надо нести сосредоточенно и бережно, чтобы не расплескать, не разменять по мелочам. Еще я почувствовала себя ученицей 1-го класса, а тебя учителем, потом я была на концерте, все было так созвучно моему состоянию, и мне непременно хотелось, чтобы ты тоже послушал мессу, и я не могла не позвонить тебе вечером, и вдруг…Ты помнишь, что ты говорил вчера? Ради всего святого, ради наших детей, послушай свое сердце, может быть…я запуталась опять, я все могу простить, все понять, но я не хочу второй раз пережить то, что я пережила. ПОМНИ, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ и хочу видеть тебя счастливым.

30.01.

Дорогая моя Алюся! Бывали моменты, когда мы оба думали, что мы чужие друг другу из-за непонимания и не ощущения друг друга. Я уверен, что этого уже не будет. Знай, что нет на земле человека, который был бы ближе мне сейчас, чем ты. Да, я маму очень люблю и отца тоже, но они не ощущают того, что начала сейчас ощущать ты. Помни, что я также твой ученик и что в истинной любви мы
и отцы и матери, и дети и любовники друг другу. Я послушал тогда же
си-минорную мессу Баха.  Она несет состояние глубокого размышления, гармонии и покоя и я был полностью созвучен с тобой. У многих вера начинается  с осознания не случайности и закономерности происходящего – это часто первый шаг. Когда ты достаточно хорошо освоишь первый класс духовного мира, т.е сможешь при устремлении достаточно уверенно подниматься над эмоциональным состоянием и после достижения гармонии и покоя начинать любить по-настоящему  "не ведая обид и сожалений",
тогда перейдешь во второй класс - это класс вдохновения, важнейшей ипостаси духовного мира, я верю, что ты сможешь достичь второго класса, верю, потому что очень люблю тебя. В тот особый для тебя день Луна была на Юпитере в 8-м доме, а Солнце на восходящем узле, а ночью в начале тех суток (видишь, как мы
можем быть духовно синхронны) у меня написалось для тебя стихотворение:

* * *
Приотворенная калитка
В твой сад.
Зайду на миг, но не вернусь я
Назад.
Теперь отсюда все я вижу
Другим,
Сомненья муки растворились,
Как дым.
Здесь по-другому как- то пахнут
Цветы,
В венце из роз паришь на облаке
Ты.
И вдруг лечу я тоже рядом
С тобой,
Какой-то легкий, осветленный,
Другой.
Внизу зовут леса и горы,
Моря,
Вдали манит, чуть розовея,
Заря.
Вверху мерцает, приглашая,
Звезда,
Повсюду шепот нам – летите
Сюда.

31.01.

Санечка, это я так хожу на базар, но ноги сами идут в библиотеку, получила письмо и сижу плачу, так я не плакала давно, эти слёзы лечат душу, заживляют раны, слёзы от глубины веры и любви. Вечером мы идем с Аней в театр и тогда напишем большое совместное письмо, очень жду письма от Юры. Сегодня читала твои стихи в автобусе, многое в них теперь звучит для меня по-новому, и подумала с сожалением, что прошло то время, когда ты писал для меня, и вдруг стихи. Спасибо.

31.01.

Дорогая Алюся! Прости, если мое письмо показалось тебе назидательным, я вовсе не хотел этого. Все мы в этом мире ученики до последнего вздоха. Если бы ты только знала, как я хочу добрых и любящих отношений с Анютой. Пожалуйста, я сейчас сделаю очередной, уже в который раз первый шаг.
 Дорогая Анечка, я прошу у тебя прощения за все негативное, что исходило от меня когда-либо в отношении тебя, я прощаю тебя за любые негативы и обиды когда либо исходившие от тебя, я люблю тебя лучшую, быть может даже такую, какую ты и сама себя еще не знаешь, я всегда молился и буду молиться о том, чтобы Свет, чистота и радость были в твоей душе, чтобы никогда энергия обиды и
гордыни не заслоняла этот Свет. Аллочка ты же уже хорошо поняла, что даже шага нельзя сделать к духовности, т.е. к Божественной любви, что по сути одно и то же, без глубокого покаяния и  прощения. Это первый шаг на пути, которого я уже жду так долго от Анюты. Без глубокого покаяния в обидах на своего отца человек не будет счастлив. Я специально пишу о себе в третьем лице, чтобы подчеркнуть, что не моей самости нужно это покаяние, а моей
любви, что при этом думаю я не о себе, а желая счастья своей дочери. Сколько людей бывало у меня с этой проблемой, стоя уже в середине или конце жизни у разбитого корыта. Эта негативная энергия душит змеей человека изнутри, не дает ему дышать и любить открытой грудью, придавливает его камнем к земле, не давая лететь к звездам. Простите меня, но я не могу сухо, без энергии, если не духовной, то хотя бы душевной любви вообще общаться с кем бы то ни было в этом мире, а тем более со своей дочерью. С любовью и благодарностью за письма, Саша.

Здравствуйте, дорогие Аллочка и Анечка! Попробую сразу для вас двоих написать. Более всего мне всегда хочется говорить о любви и дружбе, т.к. выше этих энергий ничего нет. Как они зарождаются и почему, встретив одного человека, сразу начинаешь ощущать тот  самый поток тепла, который ни с чем не спутаешь, причем ведь и слова ни одного произнесено не было, а ты уже ощущаешь, что это родная твоя душа, и вы уже заговорщически улыбаетесь друг
другу. Зная же другого человека многие годы, и уже переговорив с ним обо всем, он не делается нисколько ближе, словно невидимая стена стоит между вами, и даже напротив, чем больше говоришь, объясняешься, тем больше, кажется, она вырастает. Что это за стена, из какого она материала? Есть сознание, а есть подсознание - та самая, гораздо большая, подводная часть айсберга, которая управляет нами в большей степени, чем наше сознание.
Подсознание - это по сути не только наша обычная, но и генетическая память обо всем, что было с нами не только в этой жизни, но и во всех наших реинкарнациях. Понятно, что там бездна любви и ненависти, страданий и обид, вожделений от нереализованного. Из-за этого мы и возвращаемся на землю. Есть ли что-то, что стоит за пределами сознания и подсознания, любви и ненависти, страдания и вожделения? Да, есть, если бы этого не было, то мир наш давно бы
уже не существовал. Есть тот самый Свет, который много выше всего этого. Когда в этом мире встречаются двое и между ними проскакивает искра, то она может быть разной силы и, я бы сказал, высоты и чистоты. Кто не реализовался своими страстями в прошлых воплощениях, здесь встречаются и между ними возникает красная молния, идет опыт их душ в страстях со всеми сопутствующими страданиями. Если же души готовы уже к большей высоте и
чистоте, то возникает золотисто белый Свет, окутывающий эти души и они начинают Бого-творить друг друга, происходит именно процесс творческого Боготворения, я не из книг пишу. Так возникает настоящая любовь и дружба.
Как очистить черную бездну подсознаниия, чтобы разрушить стену между людьми?  Беседами и разъяснениями? Да, это помогает, но, к сожалению, этого совершенно не достаточно. Спроси, Анечка, про мамин опыт, я думаю, она сейчас сможет что-то об этом сказать.  Жизнь - это переживание и можно только с помощью высшего переживания отрегулировать размер этой стены, да и
совсем убрать ее. Высшее переживание всегда начинается с покаяния, прощения и устремления к растворению в том самом Свете. Нельзя родиться, пока не умрешь всем, чем был до того, всей своей самостью. Нельзя забывать, что именно с этой самости начинался Архангел Сатанаил, он просто не захотел раствориться в Свете, служить ему, чтобы получить вместо личности индивидуальность. Я очень хочу, Анюта, общаться с тобой, но у меня есть
большая просьба. Если ты можешь, а сможешь, если захочешь, то вноси в это общение немного больше, если и не любви, то просто тепла, мне без этого очень плохо, я не могу общаться только на уровне мысли, мне как рыбе вода нужна энергия сердца. Целую, люблю, Саша.

Дорогая Анечка! Позвонила мама и сказала, что ты обиделась на что-то в моем письме. И я знаю на что. На то, что я затрагиваю глубины твоего сердца, которые весьма болезненны, не желая общаться "по верхам". Но ты знаешь, я не могу ни с кем общаться по верхам. Либо я иду сразу к сердцу, либо не буду общаться. А зачем общение, если не ощущается поток любви. Но поверь всему моему опыту, что невозможно рождение этого потока без глубокого раскаяния во всех своих предыдущих обидах и претензиях. Если только ты глубоко помолишься и заглянешь в свое сердце, то тогда поймешь, что любая обида - это всегда гордыня. К нам возвращается только то, что мы когда то совершили. Я уже как-то писал, что в одном из прошлых воплощений ты вела себя со мной высокомерно и надменно, если захочешь, то когда-нибудь увидишь все это. Только глубокое покаяние в состоянии молитвы может родить сердечный поток и вместо прохладного - привет папа, зла не держу, глядишь,
 и друзьями станем (ты ощутишь только в состоянии молитвы, сколько гордыни  в этом), может родиться совсем, совсем другое, хотя бы капелька, но совсем, совсем другая. К каждому в этом мире надо относиться как к другу (любите врагов ваших и благословляйте проклинающих вас). Только глубокое духовное покаяние и устремление может разбить вектор, который между нами. Я же со своей стороны еще раз искренне прошу прощения за все, за все и все заранее прощаю и буду ждать Тебя настоящую сколько угодно до конца дней моих. Посылаю тебе луч моей любви, папа.

Здравствуйте, мои дорогие! Возникла какая-то сильная потребность пояснить и расширить то, что я написал для Анюты. Анечка не принимай то, что я говорю за наставления и морализаторство. Просто грешник хочет поделиться скромным опытом о мире духовном. Когда ты будешь думать, что я тебя за что-то критикую, то между нами будет вырастать стена, которую я ощущаю физически. Очень интересно посмотреть на себя в состоянии «сатори». Это означает выйти ненадолго из самого себя и рассмотреть себя со стороны, т.е. стать совершенно  спокойным, бесстрастным, но все же доброжелательным наблюдателем самого себя. При этом ты, даже с юмором, наблюдаешь, как кто-то что-то делает, говорит, чего-то хочет, смеётся, негодует, обижается и т.д. Но вдруг обнаруживаешь, что это уже не совсем ты, т.е. вроде бы и ты, но уже скорее какая-то проявленная форма тебя, а ты сам уже совсем что-то другое, легкое и невесомое, хотя мыслящее и даже радостное, т.к. ветер какой-то незнаемой ранее свободы обвевает тебя. Это первый шаг к слиянию со своей душой, примерно так она нас контролирует и поправляет на контрольных пунктах. Вообще, почему гордыня считается самым смертным грехом, смертным, т.е. несущем смерть, т.е. остановку эволюции души? Это качество настолько тонкое и ядовитое, что человек до конца свою гордыню осознать, как правило, не может. Практически - это почти любое проявление нашего ЭГО, т.е. проявленной формы. Даже в покаянии может быть гордыня, например, ты можешь сказать себе и всем вокруг, что ты гораздо сильнее и лучше, чем о тебе думают, прочитать все молитвы и покаяться, но при этом в сердце может быть все та же гордыня, только духовная, т.е. именно желание стать лучше и сильней, а состояния любви как смиренного и благодарного растворения может вовсе и не быть. Именно поэтому, в любом ее проявлении нет любви к Богу, который как внутри, так и вне нас, что на самом деле одно и то же. Любопытно, что, прежде всего, страх потери самого себя, страх больше подсознательный, не дает часто человеку раствориться, ему кажется, что он исчезнет, его не будет, он унизится, станет никем. А ведь на самом деле - это главный во всем мироздании переход из антимира в мир божественной любви. Только после этого человек - Человеком становится, начинает служить  Неизреченному в своих способностях и талантах с целью отдать все Ему и людям . Только когда он ничего не желает, кроме этого растворения и роста своей Любви, он получает Все. Когда же он начинает растворяться, то с глубочайшей благодарностью принимает все, что проходит через него, а страдания, и нанесенные ему обиды с еще большей благодарностью, любовью и верой, т.к. именно при этом ощущает катарсис. Без распятия и Воскрешения не было бы Христа и пока каждый не распнёт свою гордыню, то Его не узрит ни в себе, ни в других, и не возлюбит ни себя, ни ближнего своего, целую, Саша.

12.02.2004 г.
   
Нет русских букв и точек тоже, пишу аброй с маминой работы. Читала твои письма. Почему ты мне не веришь? Мне трудно, все люди разные, может я такая и есть пустая и легкомысленная, ты вправе обо мне так думать, и даже хуже, но поверь, что я пишу искренне, верь мне. Я пишу «привет папа», потому что это самое родное и настоящее, но если это плохо, то скажи, как мне написать. Я напишу только веря, люблю тебя, ведь это так просто, пойми меня, но мне очень больно про это думать, я опять плачу. Если бы ты сейчас был здесь, я не смогла бы тебя обнять, прости, это будет, но не сразу, подожди, это все, что я прошу. 

16.02.2004

Здравствуйте, мои дорогие! Анечка, ты пишешь, что если бы я был рядом, то, хотя ты и любишь меня, но все равно не смогла бы меня обнять. Я все это очень хорошо знаю. А теперь ощути это все детально, ощути, что же на самом деле происходит с тобой, это очень важно, т.к. только потом может начать приходить осознание. Вот я стою рядом, искренне и с любовью смотрю на тебя,
ты медленно подходишь, тебе очень хочется погладить меня, прильнуть ко мне, тебе очень хочется, чтобы я нежно погладил тебя, сказал тебе слова любви, ты этого хочешь уже много лет. И вот ты подходишь, протягиваешь руку и ...
вдруг ее что-то отдергивает, ощути, что это? Ты любишь меня только как часть себя, и ненавидишь тоже как часть себя, иначе мы не можем. Эта обида и ненависть стоит комом в твоем подсознании, ощути ее. Нет, не борись с ней, просто ощути всю ее глубину и тяжесть, признай свою слабость перед ней, обязательно признай. Потом переключи все свое внимание на Свет твоей души,
на всё то чистое и высокое, что в ней есть, растворись в этом Свете и
посмотри на всю эту гордыню и обиду из этого Света. Делай это регулярно, медленно и глубоко, до тех пор, пока ты не станешь смешной сама себе. Потом вдруг пожалей свою гордыню и обиду, дай им немного своей любви. Пока ты не признаешь свою слабость, ты не начнешь становиться сильной. Только после признания, самой себе для начала хотя бы, в этой слабости, ты сможешь искренне начать каяться и молиться. Никакого мужчину ты не сможешь искренне
и нежно любить, пока не обнимешь с самыми искренними чувствами покаяния, прощения и любви своего отца. Нет, нет, ты только не подумай, что я что-то накликаю на тебя, но поверь, что я люблю тебя просто больше, чем ты сама себя любишь, поэтому, быть может, и знаю тебя лучше, чем даже ты себя знаешь. А ведь я ревновал тебя к маме, ты даже себе не представляешь, сколько я мог
бы тебе помочь, вернее даже, поддержать то, что в тебе самой рождается, я верю в тебя настоящую, ведь ты же страдаешь и значит Правда обязательно победит в тебе, целую, папа.

16.02.2004 г.

Санечка, здравствуй, родной! Я волнуюсь за Аню, сможет ли она воспринять тобой написанное, хочется ей помочь, все-таки она ещё ребенок. Ей хочется простых, естественных отношений, чтобы всё было без мучений, само собой, чтобы ты был сильный, большой и добрый, и всепрощающий, и ничего не требовал взамен, и ей хочется любить тебя легко и просто, нужно только начать делать шаги навстречу друг другу и всё придёт. Я слышала на днях, как моя ученица (Аниного возраста) разговаривала по мобильнику с отцом и позавидовала ей, ведь как всё просто – любить друг друга. Я ещё не знаю, как это произойдёт, у меня есть уверенность, что всё так и будет.

         К 8 марта

В сердце чистота и радость –
Вот она и правда вся.
Ощущаю благодарность,
Все мне в благо, верю я.
В этот день веселый, ясный
Только о любви пою.
Говорю всему я : «Здравствуй!»,
Славлю женщину мою –
Маму, дочь, жену и тещу,
Всех, кто щедр душой своей,
Чем вы ласковей и проще,
Тем и жизнь здоровей.

Здравствуйте, мои дорогие! Аллочка, без сердечности не сможешь ни прощать, ни верить. Только когда всем сердцем своим обнимаешь весь мир, Великой Русскою Душою своею, тогда и исчезают миражи. То, что я тебе и только Тебе все это пишу - это говорит о чем-то?!
Но никогда не пытайся забрать меня целиком, только когда я принадлежу всем и всему, как стихи и музыка, я счастлив. И только когда ты любишь меня такого и себя такую же, будешь счастлива и ты, т.к. сердца наши соединятся в небесах и рассыплются золотым
дождем на всех, и будет счастлив каждый, на кого упадет хотя бы капля.

               * * *
В одиночество вашего слова
Я тихонько сердечность волью,
Чтобы вы возродились и снова,
Улыбнувшись, сказали: "Люблю!",

Чтобы тайно небесные звуки
Истомившийся нежили слух,
А земные, уставшие руки
Целовал с благодарностью друг, -

И откроется все перед вами,
Пробудится невидимый взор,
И услышите сердца очами
Зов земли и сияющих гор.

У меня здесь под иконой стоит твоя фотография с корзинками земляники, там ты совсем такая, как я тебя в первый раз увидел - это удивительно. У меня часто так бывает, что вроде бы надо что-то
делать, но ничего не хочется, т.к. понимаешь, что это делание исчезнет без следа, а хочется жить в чем-то вечном, тихом и радостном, что всегда есть и никогда не исчезнет. Вот только руками это не пощупать, глазами не увидеть, но оно живое, оно есть, и часто ничего больше не хочется, и мне кажется, что ты тоже это ощущаешь, и что это и есть любовь между нами.

Алла не раз говорила мне, что я же пожертвовала собой, поехала жить в Феодосию, хотя мне было всё это очень трудно, а вот теперь ты должен пожертвовать собой и поехать жить в Тарту.
Я интуитивно ощущал, как душа моя противится этому, но одновременно во мне стало говорить какое-то чувство долга, что ведь Алла действительно во многом права, должен тоже пожертвовать собой, во всяком случае, попытаться сделать это. И вот, в начале осени 2004 года я поехал в Эстонию. На поезде до Киева, там брал визу, а потом на автобусе в Тарту через Белоруссию. Какая это была чудесная поездка. Автобус был двухэтажный, шофёр был внизу, а на втором этаже было огромное переднее стекло. Много часов мы ехали сквозь необъятный белорусский лес, который простирался по обе стороны дороги более всего начинающими желтеть березами, это было прекрасно.
В Тарту встречали меня Алла с Анютой, и мы поехали на ул. Равила, где ждала Ирина Сергеевна. Поначалу всё было вполне хорошо и благопристойно. Но потом начали появляться психологические трудности. В Феодосии я был многим нужен, как актер, поэт, психолог и т.д., а там я вдруг ощутил себя в каком-то вакууме. В Эстонии вообще был совершенно другой менталитет, там не принято было в свободной манере общаться друг с другом. У Аллы там было две тетушки, сестры отца – тетя Шура и тетя Клава. Тетя Шура была более общительной и жизнерадостной, а тетя Клава, которая вышла замуж за эстонца, но была уже вдовой – более замкнутой и сдержанной. В юности они хотели поступать в Ленинград в медицинский вуз, но отец запретил, они остались в Эстонии, и личная жизнь не сложилась, тетя Шура вообще не вышла замуж, а тетя Клава очень поздно и у обеих не было детей. От какого-то замкнутого личного пространства у меня начался стресс. К тому времени я не был в Эстонии давно. Я говорю Алле, что давай возьмем вина, пойдем к тете Клаве, поговорим. Она ей звонит и говорит: «Тетя Клава, мы с Сашей забежим к вам на минутку?». Я просто обалдел, я не видел ее более десяти лет, как это на минутку? У меня случился эмоциональный взрыв. В итоге мы приходим в большую трехкомнатную квартиру, начинаем беседовать, стол пустой. Спустя минут пятнадцать тетя Клава приносит маленькое блюдечко с вареньем. Проходит еще время, я «обнаглел» и попросил чай к этому блюдечку, который, к счастью, был потом торжественно дан. Так мы поговорили почти ни о чем не более получаса и ушли. А во мне же очень много всего, вулкан внутри, хочется с кем-то поделиться, а не с кем. Алла на работе, а дома бытовуха, ко всему еще Ирина Сергеевна не приняла меня всей душой, а как-то отделила от своих, вроде бы я как почти чужой. При мне дома нередко говорили на эстонском языке, я ничего не понимал, было тяжко на душе. Через дорогу вижу, как метет тротуар обычная русская дворничиха, я подошел к ней, мы разговорились. Потом я начал читать ей свои стихи, которые вдруг ей понравились, она заслушалась, говорит: «Я уже заканчиваю, иду домой, принесите мне почитать». Дала адрес. Я очень обрадовался, что кому-то нужен, бегу домой распечатать стихи, а Алла говорит, что этого делать нельзя, здесь не принято ходить по домам. Тут меня уже просто взорвало, как это нельзя просто общаться людям и дарить друг другу радость, а зачем же тогда вообще жить? У меня случился второй сильный эмоциональный взрыв. Мне было настолько плохо, что я вдруг совершенно ясно понял, что никогда ни при каких условиях не останусь здесь жить, что это хуже смерти. Но вот так, просто взять и уехать было стыдно, я решил, что должен год продержаться. Алла любила меня, хотела, чтобы я остался и адаптировался, старалась помочь, чем могла, и, действительно, человек ко многому может привыкнуть, но менталитет и обычаи, сложившиеся веками, не переменишь, мне было во всем этом невыносимо тяжко. Алла не могла меня понять, ведь она там родилась, и для нее все это было естественным, тем более, что она во многом понимала и принимала эстонцев, а у меня возникло ощущение ада. Меня действительно далеко не все могли в этом понять. «Ну чего ты ерепенишься, слишком много хочешь?! Есть крыша над головой, семья, живи и радуйся!». Там жили и работали многие русские люди, которые вполне адаптировались. И мне надо было работать. Устроиться на работу без гражданства было не просто. Я пошел на бетонный завод, который находился в 20-ти минутах ходьбы.      
Там посмотрели на мой диплом конструктора оптических приборов и решили взять на самый сложный участок – заливки многослойных плит. У них шло тогда расширение производства, а профессиональных работников не хватало. Работа оказалась для меня очень тяжелой во всех смыслах – техническом, психическом и физическом. Все чертежи были на эстонском языке, практически каждый день новое изделие. Это был высокий, около 15 м и длинный, около 200 м цех. Вначале шли вспомогательные складские помещения и цех для изготовления арматуры, а потом цех с огромными станинами, до 12 м длиной. В первой половине цеха работали русские, а дальше эстонцы. Бывали просто бетонные плиты с арматурой, из которых сложнее были подъездные лестницы и лестничные пролеты с большим количеством арматуры. А бывали большие трехслойные плиты с проёмами для дверей, окон и розеток, в среднем слое для экономии и облегчения клался пенопласт. Такие чертежи были сложные, и можно было сделать немало ошибок.
Технология изготовления этих плит была такая. После изучения чертежа надо было идти в столярный цех и заказывать борта для заливки, в которых рама была деревянная, а внутри ее закрывал толстый пластик. Высота бортов бывала до 40 см, а длина до 10 м. снаружи борта запирались огромными тяжелыми магнитами, лежавшими под станиной. Вес их был более 10 кг. После подъема магнита на станину, а она была около 90 см высотой, его приставляли к борту, а потом поворачивался специальный рычаг и магнит намертво притягивался к станине. Сила его притяжения была около 500 кг. Магниты по всему контуру ставились на расстоянии около 1,5 м. потом внутри всю станину внутри между бортами надо было смазать специальной белой эмульсией, чтобы бетон не пристал к станине. Потом у стены в начале цеха надо было найти по номеру чертежа свою арматуру и забрать ее. Это были сваренные каркасы из прутьев диаметром 6 – 8 мм, а также большие петли для подъема плиты диаметром 20-30 мм, в зависимости от тяжести плиты. Каркасы клались на специальные маленькие пластиковые упоры, чтобы высота прута надо станиной была около 1,5 – 2,5 см. Петли вставлялись внутрь каркасов. Потом каркасы и петли связывались проволокой с помощью специальных крючков, вращающихся внутри рукоятки, бывали крючки для начинающих и профессионалов, с более короткими и с меньшими углами, которыми было хоть и сложней закручивать проволоку, но зато гораздо быстрей. Потом надо было идти в диспетчерскую заказывать раствор с цементом 400 или 500 марки крепости согласно чертежу. За станинами с обеих сторон были прикрытые рельсы, по которым двигались огромные высокие лапы подъемного крана. Крановщица из кабинки наверху управляла большой емкостью с раствором, набиравшимся в другом конце цеха. Иногда приходилось долго ждать своей очереди. Во время заливки включался вибрационный режим стола. Вся огромная станина тряслась, чтобы раствор утрамбовался, и не было пузырей. Потом включался режим обогрева стола, чтобы раствор успел до утра затвердеть. Утром же работа начиналась со шлифовки этой затвердевшей плиты. О, это был бесплатный концерт, если плиту пытался шлифовать начинающий. Шлифовать ее надо было специальной машиной, весившей около 30 кг. Это был круглый и толстый шлифовальный камень диаметром около 50 см, заправленный на ось с электродвигателем и длинной, около метра рукоятью с двумя ручками, как у велосипеда. На эту машину с утра выстраивалась очередь. Если народ видел, что собирается шлифовать начинающий, то непременно собирался вокруг плиты, чтобы зарядиться на день позитивными эмоциями. Во-первых, эту машину было совсем непросто поднять на плиту, а если это удавалось, то наступала основная часть концертной программы. Конечно, надевались очки и соответствующий костюм, так как при шлифовке поднималась туча серой бетонной пыли. Но это всё ерунда перед разыгрывающейся на глазах публики драмой. Дело в том, что при включении машины и вращении этого большого камня, машина, казалось, летела, куда хотела она сама, но отнюдь не «шофёр» ее включавший. При любом самом малом наклоне рукояти в любую сторону, она выделывала неописуемые зигзаги и антраша, увлекая за собой находящегося в шоке и ужасе водителя. Случалось, что он летел вместе с этой машиной вниз с плиты, народ особенно пытался подхватить машину, так как она была одна, а «шофёра» в принципе можно было заменить. Искусству управления этой машиной надо было овладевать около недели, если у человека были крепкие нервы. 
Потом плита проверялась рулеткой по чертежам мастером, и если всё было в порядке, то она поднималась за петли краном, и ее надо было сопровождать в дальний конец цеха. Там ее устанавливали в специальные большие ячейки на деревянные брёвнышки-подставки, которые были нередко разбросаны, и их надо было еще находить. Но если обнаруживалась какая-нибудь ошибка в размерах, то плиту надо было после постановки допиливать под размер болгаркой, разумеется бесплатно, тратя драгоценные часы. Оплата была сдельная и особенность работы заключалась в том, что нельзя ее было сделать наполовину и оставить на другой день, непременно надо было залить бетоном хоть до вечера, всё равно, как нельзя быть беременной наполовину. В этом-то и заключался часто, во всяком случае, у меня, сильный стресс. Вначале меня поставили учеником к Михаилу, который был «Рыбой», а так как у меня в «Рыбах» Лилит, то он всячески ко всему прочему изводил и унижал меня. Потом я работал один, но от этого не стало легче, так как сильный стресс был от страха сделать ошибку и не успеть выполнить работу, я плохо разбирался в чертежах на эстонском языке, а ошибка могла стать катастрофой на стройке с гибелью людей и тюрьмой (каждая плита подписывалась работником). Я завидовал всем работникам, которые были не на заливке плит, готовили арматуру, или на улице расставляли плиты на отправку, у них была размеренная и спокойная работа. К вечеру я доходил до предела психической и физической усталости, и, поработав так несколько месяцев, помню, как распиливая какое-то «дерево» на циркулярке, у меня вдруг появилось сильное желание подставить под циркулярку руку, чтобы мне отпилило кисть, и я упал отдыхать. Слава Богу, я помолился и в ужасе отошел в сторону. Но всё равно даром такой стресс для меня не прошел. При постановке магнита я угодил под него безымянным пальцем левой руки, который весь разворотило. Помню, как мастера Юру передёрнуло от какого-то отвращения, видать, он не раз с этим делом сталкивался, и он, не глядя на мою руку махнул мне уходить в больницу. Кости, к счастью, остались целыми, мне зашили палец и несколько недель я с радостью передохнул. 
Одновременно на заводе я увидел людей, которые умели сливаться с бетоном, это было фантастическое зрелище. Напротив меня работал один здоровенный детина на своей станине, который заливал плиту и заканчивал всю работу до обеда, делая это совершенно играючи, с «матерком», пивком, а то и согреваясь парой рюмочек водочки. Было ощущение полного органического соединения его со всем, что он делал, из него словно бы лилась какая-то бетонная песня, плита как будто  улыбалась от наслаждения, появляясь на свет. 
Мастер Юра зарабатывал на нарядах на работу. Дело в том, что случались серии одинаковых плит, и тогда не надо было менять борта, вся работа делалась в два раза быстрее. Те ребята, которым он давал серию, платили ему контрибуцию в виде взяток, и так продолжалось довольно долго, у Юры появились свои любимчики на ряде станин. Но бесконечно так быть не могло, в конце концов, его вычислили остальные, которым сладко жить не приходилось. Юру поймали на взятке и «заложили», его выгнали из мастеров. Интересно, что такое было только у русских, у эстонцев всё было по правилам.    
Дома тоже было трудно. Господь склонял меня к смирению, но я не выдерживал. В Новый год вышла просто какая-то глупость. В Феодосии все жарили ставридку с хвостиками, они получались хрустящими и необыкновенно вкусными. Там же тёща стала жарить корюшку, отрезая хвостики, и когда я попросил не отрезать, так она как-то зло сказала, что не будет мне хвостиков. Я что-то резко в ответ сказал, при этом переносил тяжелый раскладной стол из кухни в большую комнату, чтобы накрывать его к празднику, я был сильно возбужден, стол сорвался у меня из рук и упал на мизинец ноги, который сильно поранился. Вызвали скорую, меня отвезли в травматическое отделение, где зашили мизинец, но ходить я почти не мог, потом долго ходил с палкой. Зимой отдушиной было катание с горок на лыжах, а весной лес. Меня не покидало какое-то тягостное состояние, как будто меня всё время что-то давит. У меня за всё время в Тарту написалось только одно стихотворение в лесу:

На Сретенье Господне

Когда отчаянье охватит целиком,
И одиночество, и силы на исходе,
Есть маленькая дверца в светлый дом,
Где ручеек журчит и солнце всходит.

Там все поймут и все простят,
И примут падшего, и воскресят надежду,
Водою Жизни раны оросят,
И полон сил, и взор горит, как прежде.

Спасибо, Господи, Тебе за каждый вздох,
За дар любви, живое все влекущий,
За радость тайны тайн вечных трех,
И голос мой, хоть робкий, но поющий.

Меня сильно потянуло к одной из подруг Аллы по музыкальной школе – Наташе Рощиной. Она была единственной, с кем у меня сразу возникли глубокие отношения, она понимала и принимала всё, что я говорил, я рассказывал ей ее натальную карту, читал стихи. Можно сказать, что я влюбился в нее. 18 марта, в день рождения Аллы был назначен традиционный русский бал, проходивший очень торжественно в большом зале концертного комплекса. Все были красиво одеты. Была и Наташа, с которой я разговорился в буфете перед балом. Мы так увлеклись разговором, что пропустили начало бала. Алла была очень обижена, и хотя я танцевал с ней, эта обида осталась глубокой. Да, всё как-то нехорошо вышло, но что делать, я был равнодушен к этим танцам, а беседа была совсем не светская, а о чем-то очень важном для души. Помню, как незадолго до моего отъезда назад домой мы сидели в парке втроем, и меня очень сильно потянуло к Наташе, в душе была тоска от невозможности любви.
К лету я уже устойчиво работал с русским напарником и как-то уравновесился в ожидании конца своего срока. Перед уходом в благодарность нескольким ребятам, по-доброму ко мне относившимся, подарил дорогое вино и вкусности. Я был счастлив вернуться на Родину, но всякая семейная жизнь практически на этом закончилась.   
      
 
           Сеанс 16.02.2006 с Аллой Белоозёрной

Знакомство с ней было интересным. Мы 10 лет жили на ул. Назукина 1 с телефоном 3-07-25, а когда съехали, то квартиру продали, телефонный номер забрало АТС, а потом этот номер достался Алле с семьей. Ей многие стали звонить и искали меня, и тогда ей самой захотелось познакомиться, но она долго не могла найти моего телефона. Алла была несколько полной женщиной средних лет с приветливым лицом. С мужем Сашей у нее были серьезные проблемы во взаимоотношениях. (Тоже любопытное совпадение – их, как и в нашей семье, звали Алла и Саша). Она не чувствовала любви и чуткости от него, он был довольно грубым материалистом, к тому же ревнивцем и часто обижал ее.
Но начал я свою работу с ее свекровью Зинаидой, старенькой женщиной со всякими хворями и уже мало ходившей. Жила она всю жизнь со своим мужем очень плохо. Он был страшным ревнивцем, много и нецензурно ругался на нее, потом начал пить, регулярно ее избивал, и под конец жизни Зинаиде было уже совсем невмоготу. Бежать же, как обычно, было некуда, одно небольшое жилье на двоих, да и жизнь уже прошла. Как-то, после очередного скандала, в сердцах, Зинаида взмолилась перед Богом, чтобы он забрал его от нее. И через несколько дней он перепутал водку в холодильнике с уксусной эссенцией и умер в тяжелых мучениях. Теперь ее грызла совесть за эту просьбу, и мы всё это отмаливали вместе с ней, я проводил с ней сеанс, потом освящали с молитвами квартиру. У нее был катарсис, она плакала, душа ее очистилась, смысл жизни стал ярче и радостнее, да и физическое самочувствие улучшилось. Но после она вскоре неожиданно скончалась, после покаяния ушла Зинаида в мир иной легко и спокойно. 
Потом еще уже у себя дома я проводил сеанс психотерапии с  молитвами с дочкой Аллы Ксюшей. Это была симпатичная девочка 14-ти лет. У нее значительно выросло и стало гармоничным биополе,  сеанс ей очень понравился.
И вот, спустя уже месяц с лишним, я позвал Аллу. Она давно просила, но я ждал резонанса энергий в ее карте, и теперь она была очень удивлена, как это так вышло, что она только всё время думала об этом, и я как раз позвонил, всё спрашивала, почему я именно сейчас вдруг позвонил. Еще интересно, что мы не раз с ней встречались в прошлых жизнях, ее Солнце с Сатурном  на  моем Нисходящем узле – это очень яркий показатель, - взаимоотношения были духовного характера. У меня не было задачи увидеть что-то из прошлого, просто хотелось помочь ее духовному очищению.
Делал я всё традиционно, по выверенной опытом методике, дающей исключительно положительный результат уже не один год. Все очень строго. Ряд дней мы постились и молились, утром приняли каждый у  себя дома душ с молитвами.
Теперь мы опять хорошо помолились под хоралы Баха. Моя Алла говорила, что лучше использовать православную музыку и песнопения к православным молитвам, но должен сказать из большого уже опыта, что эти хоралы действуют очень умиротворенно, эта музыка не несет того страдания, которое часто возникает от церковных песнопений, эти страдания резонируют с нами и начинают действовать как-то угнетающе. Эта же музыка ведет к глубокому покою и просветлению.
Потом я окропил всё вокруг, ее и себя Святой водой и мы оба про себя начали прощать, просить прощения и посылать свою любовь всем родным и близким. Потом я ввёл ее в состояние глубокого расслабления и стал молиться обо всех ее родных, как живых, так и ушедших в другой мир. Только потом уже открыл ей центры, поднял душу ее вверх к Свету и стал призывать Ангела-Хранителя.
Неожиданно она увидела белый замок, ярко и одиноко горевший в лучах солнца на фоне пышной зелени. Он был каким-то заброшенным  и неухоженным, вокруг было много травы, людей не было. Женщина лет сорока в красивом цветастом платье, с дорогим веером в руках стала подниматься вверх по лестнице внутри замка и ходить по залам. На голове ее была большая шляпа с перьями. Почему-то никого не было. Она с особым щемящим чувством замерла в большом зале. Волна эмоций захлестнула ее. Двадцать лет назад она играла здесь перед многими гостями Моцарта. И играла блестяще. Было это на ее собственной свадьбе. Слёзы полились из ее глаз. 
Катрин родилась в Германии в конце 19-го века. Родители ее имели хороший достаток и положение в обществе. Наибольшая душевная близость у нее была с мамой, в детстве нежно называвшей ее, почему-то Аговой. У нее был хороший пианистический дар, с какой-то своей особой мягкой и чувственной манерой исполнения. Она разъезжала с концертами и познакомилась с Михаэлем в одной из маленьких стран, рядом с Германией, после своего исполнения. Он был старше ее лет на пятнадцать, очень респектабельным, в безукоризненном смокинге с котелком и тростью. Михаэль был весьма состоятелен, торговал он мехами и заглянул на концерт случайно. Быстро закрутился роман, она безоглядно влюбилась, но родителям Катрин он почему-то очень не понравился, но они молчали, не мешая дочери сделать свой выбор по любви. На их свадьбе в родовом замке Михаэля родителей Катрин не было.
Потом жизнь у Катрин как-то пошла по нисходящей, всё было в памяти резко разделено на «до» и «после». Родители знали какую-то нехорошую тайну о Михаэле из его прежней жизни, он очень плохо поступил с какой-то женщиной. Но они ей ничего не сказали, так настояла мать, Михаэль был хорошей партией, она надеялась на лучшее и видела, как Катрин влюблена. Но всё было очень тяжело, он оказался циничным, жестоким человеком, постоянно ее оскорблял и изводил, у нее не просыхали слезы, и спасалась она только музыкой, она поняла, что он никогда не любил ее. К тому же у них не было детей. (Слезы текли из глаз Аллы, она вся дрожала в трансе).
Потом Катрин как-то понемногу стала заглушать свою боль алкоголем. Когда ей было за сорок, с ней произошла трагедия. В каком-то небольшом городке она, совершенно нетрезвая, переходила улицу и ее сбила большая черная машина.
После смерти она ощутила большое облегчение, как будто камень свалился с ее души.
Отец Катрин после гибели единственной дочери всё более стал укорять жену, что она не дала рассказать своей Агове всю правду о Михаэле. Может быть, дочь тогда не вышла за него и была бы теперь жива. Она и сама очень сокрушалась обо всём этом.
Михаэль продолжал вести прежний образ жизни, но к старости всё более и более ощущал пустоту в себе, всё более жалел о своем отношении к жене,  осознавая, что ведь никто же в жизни его так не любил, очень уже хотелось всё вернуть и что-то изменить, но было поздно.
Это было их предыдущее совместное воплощение с ее нынешним мужем Александром.   
Алла вдруг увидела причину такого отношения Михаэля (и нынешнего Александра) к Катрин и к женщинам вообще. Еще в более раннем воплощении его очень оскорбила одна женщина. Она была несколько старше него, они были любовниками и вот, однажды, будучи вместе весьма навеселе в шумной и большой компании, она со смехом сказала, что он плохой любовник и у нее есть любовник получше. Все посмеялись тогда над ним, для него же это был очень большой удар. С тех пор он возненавидел женщин и всячески мстил им за обиду. Больше он уже не мог любить никого.
Потом Алла посмотрела ауру своего нынешнего мужа и увидела, что он очень тёмный и в нем мало любви, только чуть-чуть приоткрывалась Анахата. Особенно тёмная аура была в районе спины и позвоночника. Мы стали молиться за него. Она хорошо осознала, что ни в коем случае нельзя его бросать, - это погубит его окончательно. Надо молиться и любить.
Алла увидела своего Ангела-Хранителя. Это был прекрасный юноша в легком одеянии весь светящийся золотистым Светом. От него шло очень большое тепло и любовь. Он подошел к ней и обнял ее, ей стало так хорошо, как очень давно не было, она таяла и улыбалась. Он поблагодарил также меня за помощь ей.
После она увидела ауру дочери Ксюши. В основном, аура хорошо искрилась разными цветами, но в районе горла и низа живота были тёмные пятна. И она сразу увидела причину этого. Когда Ксюше было три годика, она оставила ее с бабушкой, а сама с мужем уехала на месяц в отпуск в какой-то пансионат. Девочка очень просила не оставлять ее. Ксюше в тот момент казалось, что мама совсем ее бросает, она очень плакала, но родители всё же уехали, и с тех пор глубокая обида затаилась в ней на мать. И она теперь не могла никого просто и искренне любить. Внизу живота как раз чакра Свадхистана, отвечающая за состояние радости и простую любовь к людям, в том числе и сексуальную любовь. Еще в детстве мама очень ругала ее за то, что она рисовала на стенах. С этим связан блок в области горла, чакра Вишудха, отвечающая за творческое самовыражение. Теперь Алле надо было вместе с дочкой все это прощать и отмаливать.
В конце сеанса Ангел-Хранитель посоветовал добавить еще золотого Света в Свадхистану Алле, что я и сделал, как всегда с молитвами. Ей стало необыкновенно хорошо, она вся улыбалась и светилась. И в самом конце, как обычно мы очень поблагодарили все силы Света, которые помогали нам, Ангела-Хранителя и Бога просто за то, что они Есть, и послали им свою любовь.
Позже дома с Аллой был еще такой случай. В состоянии самопогружения она почувствовала Ксюшу в себе в виде зародыша, когда была ей беременна. Алла не хотела ее тогда, т.к. были конфликты с мужем. И теперь она стала посылать внутрь своего живота Свет и Любовь. Ровно через минуту вдруг Ксюша прибежала из соседней комнаты и стала обнимать и целовать ее. 

                07.04.2006 сеанс с Ксюшей Белоозёрной

Ксюше очень понравился предыдущий сеанс – у нее было состояние необыкновенного подъема. Сейчас мы поставили задачу проработать некоторые обиды, которые увидела в дочке Алла. Получилось хорошо это сделать. Ангела-Хранителя Ксюша увидела в виде яркого света, в присутствии которого было очень тепло и радостно.
Также она подробно рассмотрела ауры всех родственников и тут же  ставила диагнозы не только болезней, но и их психических причин. Самая тяжелая ситуация была у тетушки, живущей в Санкт-Петербурге и занимающейся чёрной магией. Там, практически, все чакры были перекрыты, она вся была тёмная – это же и отражалось на ее детях.
У тетушки Ольги в Феодосии была тёмной коронная чакра - из-за обид перекрыта Сахасрара. Вокруг меня Ксюша увидела желтый ореол, над головой светло-желтый, в области груди зеленый свет. У своего отца затемнение в области Анахаты – подтверждение диагноза матери. У нее было хорошее осознание того, что есть что в этом и в том мире. Видела разные красивые места на Земле. Все центры у Ксюши заработали очень активно, мы договорились, что энергию она постарается потратить на творчество.
Эти сеансы сильно подействовали на Ксюшу, после школы она решила уйти в монастырь, но потом увидела там многие духовные нарушения. Тогда она вернулась в «мир», стала заниматься иконописью. Потом вышла замуж за священника. У нее уже трое детей и она постоянно ходит с ними в Казанский собор.

Сеанс 30.11.2007 с Юлией Тишинской

Юля попросила меня помочь ей избавиться от страхов. В корне любого страха лежит, как правило, страх боли и смерти. Я предположил, что у нее была в какой-то реинкарнации нелегкая смерть, так и оказалось. Но вначале мы просмотрели страхи этой жизни. Один из них был как-то связан с чёрной кошкой. Однажды, когда Юле было около 10 лет, и она была одна дома, ей вдруг стало казаться, что какая-то большая чёрная кошка хочет пройти в дверь с лестничной площадки и Юля очень испугалась. Вообще, она Рыбка и Луна у нее в Скорпионе, очень впечатлительная. Еще, когда ей было 3 года, то на улице вдруг случилась сильная гроза, все люди испугались и побежали, папа с ней бежал на руках и ей передался страх от бегущего народа. Я попросил показать воплощение, в котором наиболее ярко проявился страх.
Она увидела себя в лесу ночью. Звали ее Анна, на ней было длинное бежевое платье и еще более длинная, в виде шарфа, чёрная накидка, каштановые волосы были  завязаны узлом на голове.
Это было в середине 19 века во Франции. Анна рано осталась сиротой и семи лет ее взяла к себе добрая женщина. У них был небольшой домик рядом с замком. Женщина воспитала ее, научила грамоте и рукоделию. Они делали коллажи из искусственных цветов, используя  природные материалы, и Анна продавала их на рынке. Неожиданно, ее стал преследовать один влиятельный и злой человек. Он был облечен властью и приближен к хозяину замка. Он жил неподалеку и хотел забрать Анну к себе, но любви в нем не было, он хотел совершать над ней какое-то насилие, видимо у него были большие обиды на женщин. Он ворвался в их домик, женщина пыталась загородить Анну, но он ударил женщину, она упала, еще ударившись обо что-то, и осталась лежать без движения. Анне удалось выскочить в дверь и бежать. Он стал преследовать ее, но ей удалось скрыться в сумерках, она побежала в лес. Была поздняя осень, листья почти уже опали. Настала ночь, ее бил озноб, но идти назад она не могла, идти было некуда, она была совсем одна на белом свете. И вот тогда от отчаяния она повесилась на своей длинной черной накидке. После смерти ее душа стала подниматься вверх над своим висящим телом в бежевом платье, бледно и печально освещенном полной луной. Но ей было спокойно. Она попала в тихое, уединенное и спокойное место. Господь по великой и милосердной любви своей упокоил душу несчастной сироты, совершившей от безысходности этот грех.
Следующее воплощение я попросил показать жизнеутверждающее.
Елизавета родилась в конце 19 века в Ирландии. У ее родителей  была большая усадьба, окруженная полями и лесами. Отец имел доходы с этих полей. У них был свой управляющий, работники по дому. У нее было еще трое братьев и сестер, двое из них были двойняшками. Лиза была старшей. Она хорошо играла на большом белом рояле. В 15 лет ее отдали учиться в женский колледж где-то в Англии. В этом колледже она получила хорошее воспитание и образование, но скучала по дому, по своим родным, домашняя атмосфера была ей больше по душе. По окончании колледжа родители сделали ей подарок – путешествие вокруг Европы на корабле. Там она познакомилась с Петером. Он был на несколько лет старше, и глубокая печаль была в его душе. Только что он потерял жену и ребенка, - она скончалась при родах. Елизавета, молча и сочувственно выслушивала его, но почти не проявляла при этом эмоций, она была воспитана в очень строгих пуританских традициях. Петер был достаточно богат, он заведовал рядом магазинов и ателье по пошиву и продаже разной одежды и галантереи. Он, по заведенному порядку, просил ее руки у ее родителей и получил согласие. Они поженились и жили в городке неподалеку. Потом у Елизаветы родились почти подряд две дочери. Жили они спокойно и счастливо, но затем началась первая мировая война и Петер, из патриотических побуждений ушел добровольцем, хотя мог и не делать этого. Оказался он в сухопутных войсках и погиб на этой войне. Елизавета взяла его дело в свои руки и хорошо управляла им, ей надо было быть сильной, чтобы поднять дочерей. Позже дочери вышли замуж, пошли внуки. Лиза была достаточно счастлива в окружении родных. Завершила она свою жизнь перед второй мировой войной в возрасте около 50 лет, но она не болела, а внезапно скончалась во сне от остановки сердца. После смерти было спокойствие и радость, она встретила своего любимого Петера и где-то вдалеке ощущала отца, с которым при жизни у нее была тесная эмоциональная связь. 
Потом я лучше открыл центры Юле, выровнял поле, страхи ее прошли, а главное, она поняла, что ничего бояться не нужно, и что смерти просто нет.    

Сеанс 10.10.2010 с Лидией Поликарповой

Обстоятельства моего знакомства с Лидией были необычны. Я был на свадьбе у Ксюши (той самой девочки-амазонки) 18 сентября 2010 г. Было человек 60. Справляли в кафе на берегу моря за первым городским пляжем, там же, где была золотая свадьба у моих родителей. Свадьба была уже в самом разгаре. Подали тарелки с горячим и объявили, что каждый должен поднять свою тарелку и у кого-то может оказаться календарик с наклеенной запиской – заданием. Всего было таких 7 заданий. У меня было написано: «Самый любвеобильный». Я помню, что в первые секунды, когда я ее прочитал, у меня было совершенно ошеломляющее ощущение подарка от Бога. Ведь это основная моя духовная задача – накопить в себе любовь и помогать людям осмысливать свою жизнь.  Тамада (исходя из моего возраста) хотела отобрать у меня это задание и передать кому-то другому, но я не отдал, тем более, что был уже разгорячен алкоголем. Согласно заданию, я должен был обойти всех женщин в зале, стать перед ними на колено, поцеловать руку и сказать им что-то важное, пожелать им что-то в судьбе. Учитывая приличный актерский опыт, у меня не было комплексов в этом плане, и я стал в точности выполнять задание. Женщин было больше, чем мужчин, не менее 40, к тому же еще обслуживающий персонал в кафе. Поэтому у меня ушло на всё это, наверно, более получаса. К тому же, я начал включаться в каждую женщину, пытаясь сразу, спонтанно, ощутить ее характер и судьбу. Лида была завпроизводством и находилась за барной стойкой, поэтому с ней я проводил эту процедуру уже скрытый от других глаз. Она была поражена точностью моих оценок противоречий ее характера и попросила отдельной встречи. Ей было за сорок лет, и у нее совершенно не ладилась личная жизнь.
Перед сеансом я почти неделю постился и прошел исповедь и причастие, Лида тоже была в церкви.
После молитв я погрузил ее в легкий транс и она ощутила себя пятилетней на руках у двоюродного дедушки. На голове у нее были бантики. Дедушка любил ее, и Лиде было очень хорошо. Его уже не было в живых и мы помолились о нем. Потом Лида оказалась высоко над землей, ощутила энергию ангела-хранителя и я решил попробовать сеансы прошлых жизней. Она почувствовала себя танцовщицей в индийском храме. Происходило это в древности, еще до новой эры. В храме находились только мужчины, как правило, уже в возрасте, находящиеся в состоянии медитации. В руках они держали какие-то символы жреческой власти. В глубине зала была статуя какой-то женщины – богини, которой был посвящен этот храм. Лидия ощутила себя молодой стройной девушкой, волосы на голове были заколоты в клубок, одета она была в длинное красное просторное сари. Она начала свой танец с кружениями и извивами тела, при этом ее руки были очень подвижны, колышась, как языки пламени.  Но состояние ее было каким-то очень тревожным. Она воспитывалась при этом храме и жизнь ее была посвящена этой индуистской богине. Беспокойство ее было не напрасно. Она остро ощутила страх и опасность и в какой-то момент на нее напали сзади. Потом была темнота и она ничего не ощущала, а еще спустя какое-то время почувствовала себя уже сверху, тогда ей стало легко и свободно. Очевидно, что ее принесли в жертву кровавой богине.
Всё же это воплощение мало что объясняло, и тогда я решил посмотреть еще одно, прося силы Света направить нас. Неожиданно она ощутила себя маленькой девочкой в простеньком платьице на ступенях какого-то дома. Звали ее Лизхен, и состояние ее было совершенно потерянным и несчастным. Какая-то женщина оказалась рядом, приласкала ее и повела за собой. Дело было в Англии в начале 19-го века.  Лизхен была брошенной девочкой, а эта женщина стала ее приемной матерью.  У нее было еще трое сыновей, но с какими-то неудачными судьбами. Старший был психически неполноценен, а двое других с дурным поведением – они пили, гуляли и были нечисты на руку. У женщины была своя швейная мастерская с какими-то громоздкими машинами. Потом Лизхен увидела себя весёлой 19-летней девушкой, работающей на одной из машин. Ее приемная мать решила оставить после себя свое швейное дело Лизхен, но судьба распорядилась по-другому. Лизхен вдруг увидела себя на венчании в соборе. На ней было очень красивое платье кремового цвета, спутник ее был во фраке. Она ослушалась мать и с конфликтом покинула ее, но сейчас была счастлива, они с женихом, человеком примерно такого же социального круга и достатка, любили друг друга. Потом они поехали куда-то на экипаже, это была какая-то горная дорога. Случилась трагедия, на повороте коляску занесло, и экипаж стал падать в пропасть, но муж успел спасти Лизхен, он вытолкнул ее в самый последний момент. И они только успели обменяться прощальным взглядом, в котором было всё. В этот момент Лида заплакала, было очень больно. Лизхен осталась одна над пропастью, было холодно, сыро и туманно. Первым и очень сильным желанием ее было прыгнуть вслед, но все же она не сделала этого. Она осталась жить и потом увидела себя уже в деревне, где она стала учительницей начальных классов. Жила она при школе. Дети и родители их любили ее, но она осталась одинокой, прожила достаточно долго там и в конце увидела гроб со своим телом, с цветами, окруженный любящими ее, но все же не родными людьми.
В этой жизни, тот погибший ее муж – это друг ее Влад, который любит ее, но никак не может соединиться с Лидией.  Когда-то, перед смертью отца, он дал ему обещание следить за своей сестрой и во всем поддерживать ее. Сестра же стала злоупотреблять его помощью, пользоваться ею совершенно неумеренно. Хотя у нее есть муж и ребенок, но она не отпускает от себя брата, используя его как источник дополнительного дохода. Лида увидела, что сердце ее закрыто, она очень эгоцентрична  и не знает сострадания. А у Влада же, словно путы на ногах, он связан этим долгом и никуда не готов двинуться, хотя ему очень тягостно и хотелось бы соединиться с Лидией. Мы молились о них всех. 
Еще я прокачал энергетически затемнение со стороны спины у Лидии. У нее в этой жизни очень сложные отношения с матерью, она никогда не чувствовала любви от нее и только в последнее время отношения стали какими-то более терпимыми и ровными. Лида по гороскопу Скорпион, у нее достаточно сильный и жёсткий характер и она сказала, что не помнит, когда она плакала в жизни последний раз. Нелюбовь матери очень закалила ее, и она потом была даже благодарна за это. Перед уходом она сказала, что словно бы камень упал с ее души и такого она никогда не испытывала.
Некоторое время спустя я встретил Лиду, и она сказала, что стала после сеанса видеть органы людей и заболевания, т.е. затемненные места, но что пользуется она своим умением только, когда ее попросят об этом. 

Поэтическое объединение «Лира»

В начале 2011 года ко мне домой пришла поэтесса Елена Ярмульская и предложила создать поэтическое объединение на православной основе. А я как раз мечтал о чем-то подобном, так как большинство поэтов неверующие или мало верующие люди. Но меня смутила в Лене какая-то чрезмерная настырность, и в душе моей было колебание. Но, обладая большой пробивной способностью, она уговаривала и настаивала, и усыпила мои сомнения. Лена оказалась из рода Феликса Дзержинского, и к ней вполне относились слова Николая Бердяева о Дзержинском, что у него были глаза фанатика. Осенью у меня стало собираться небольшое поэтическое сообщество. Особенно выделялся высокий молодой поэт с яркой внешностью Богдан Раевский, приходивший с красивой женой Людмилой. Он издал свой сборник стихов «Лунная радуга».

Сеанс 06.04.2011 с Людмилой Раевской

Его жена Людмила – чувствительная натура, Луна у нее в Рыбах, она играла на фортепиано, и я решил, что с ней всё должно пойти хорошо. На днях они проходили соборование. Мы все вместе втроем взявшись за руки помолились. Потом я начал сеанс, но он как-то не шел должным образом. Музыку я отключил по ее просьбе, но она ничего не могла увидеть, в голове был какой-то сильный блок. Я стал выяснять, с чем это связано, и Люда сказала, что это какой-то страх.  У нее стало усиливаться нервное возбуждение и потом оказалось, что связано это все с ранним детством. Когда Люде было 3 годика, она с родителями пошла в магазин, а маленький полуторагодовалый братик Миша был дома в кроватке. Но он смог выбраться, стал ходить по квартире и залез между шкафом и кроватью. Там было узкое место, он все дальше протискивался, и ему стало нечем дышать, сдавилась грудная клетка. Нашли его уже мертвым. Эта трагедия отразилась очень сильно на психике Людмилы. Она очень любила братика, а он ее. У нее появился сильный страх, депрессия, уныние и нежелание взрослеть, потому что тогда надо будет рожать детей, а она этого очень боялась, особенно мальчика, так как он может также погибнуть. Ее стало трясти в трансе, и она зарыдала. Я начал все это отмаливать и пропускать через нее лучи разных цветов. К ней явился братик Миша, он был с цветами и утешал ее, говорил, что ему хорошо там. Также рядом с ней был Ангел-Хранитель. Виноват был кто-то по мужской линии рода, там была какая-то магия. Мы отмаливали всё это более часа. Лучи проходили с большим трудом, но всё же в конце сеанса Люда успокоилась, ей сказали, что она родит в утешение хорошего ребеночка и можно не бояться, ее поддержат силы Света.
Она действительно хорошо родила.

В поведении Елены всё более стал проявляться какой-то радикализм. Она резко разделяла людей на своих и чужих. Периодически ее душу сподвигало на паломничества по монастырям, но после этих поездок в ней вместо благостности появлялась какая-то осатанелость, она начинала судить людей направо и налево со своей духовной высоты и намоленности. Например, она как-то публично осудила поэтессу  Галину Стеклову за ее неправославность, на что та ей ответила: «Дура!». Я стал стесняться этого поэтического объединения, своей принадлежности к нему, Лена же и Богдан словно бы шли со знамёнами православия против всех врагов, все остальные поэты в городе начали ими считаться ниже их по духу. Они нарисовали большой плакат (жена Богдана Люда была художницей) на котором всё наше объединение «Лира» во главе с Леной скакало на вороных конях с факелами, противостоя якобы всем силам тьмы вокруг.
Но выглядело это ужасно, с точностью наоборот, как сатанинское воинство скачет с факелами, сжигая всё вокруг, не согласное с ним. Показали мне этот плакат на дне рождения Богдана, я был в ужасе и смятении, но мне не хватило в тот момент духовных сил резко об этом высказаться и покинуть их, ведь внешне всё выглядело благопристойно, а шабаш был внутренний, в душах. Потом я жалел о своей духовной слабости.
Была еще такая история – я написал сценарий о Максимилиане  Волошине, его жене Маргарите Сабашниковой, Елизавете Дмитриевой (Черубине де Габриак) и дал роль Черубины Людмиле, а Маргариты художнице и поэтессе из Коктебеля Ирине Киселёвой. Людмила сильно приревновала, а Богдан вообще сказал, что Ирину надо исключить из объединения, так как я правил ее стихи. Я любил Ирину, искреннего и верующего человека, претерпевшего в жизни много трудностей. Да, стихи ее были технически несовершенны, но обладали духовной силой. Вот, например:

Вся мудрость в Духе есть Святом
Вся мудрость в Духе есть Святом,
Мудрец, кто жизнь Христом питает,
Ведь истин много не бывает,
У всех один небесный дом.

Не заблуждайся, поглощенный
Ты чтеньем суемудрых книг,
Вся наша жизнь короткий миг
Творений с Богом разлученных.

Ты всей душой стремись к Отцу,
Он жажду правды утолит,
Все тайны мира отворит, -
Возможно всё для нас Творцу!

Молись, и сердце чистым станет,
Молись, и ясным станет ум,
Свободным от греховных дум,
В душе прозрение настанет, –

Звучит в ней радостная весть,
Что счастье – Дух Святой и есть!

В связи с этим противостоянием на свой день рождения я позвал Ирину, а не Елену и Богдана, Лена тогда что-то наговорила на меня Богдану, он и Людмила перестали со мной здороваться, я воспринял это болезненно, так как немало для них сделал.
Была еще такая история – дом Елены был рядом с квартирой Ирины Благовой, Лена уехала в Киев и дала Ирине ключи приглядывать за домом, а потом по приезде обвинила Ирину якобы в краже каких-то книг, это был просто бред, приезжали какие-то родственники Елены, они могли и взять эти книги. Но Елена не просто обвинила, она забрала ключи у Ирины, и в доме Лены осталось множество красивой одежды Ирины, которой она лишилась. Лена разносила по городу гадости о ней. Потом после взятия Крыма они все уехали в Киев славить Юлю Тимошенко и майдан. Богдана и Люду я больше не видел, а Лену один раз видел через несколько лет на набережной. У нее был какой-то безумный взгляд, как человека с одержанием бесами, и она всё время кляла Россию и Путина.   

 
Сеанс 26.03.2011 с Леной Веснянской

Я был не вполне здоров, видимо, простыл, когда гулял с мамой без шапки на ветру. Голова была несколько тяжелая, как бы сдавленная, но сеанс, всё же, пошел. Лена хотела разобраться в личной жизни, так как полгода назад рассталась с человеком, и больше никого у нее не было. Лена увидела своего ангела-хранителя Еву и та посоветовала ей посмотреть еще что-то из прошлого. Она попала в 18-й век на север Европы. Увидела себя стоящей на обрыве перед морем тридцатилетней женщиной с развевающимися волосами. Дышала полной грудью и чувствовала себя очень хорошо и свободно. Грета была из семьи рыбака. Как-то, торгуя на базаре рыбой, она познакомилась с мужчиной много старше нее, и он стал обладать психической властью над ней. Это было тягостно, но она ничего не могла сделать. Более того, он подчинил себе и ее родителей, обладая магическими способностями. Грета стала жить в его большом и мрачном замке. Туда, где он занимался какими-то чёрно-магическими ритуалами, доступ ей был закрыт. Она боялась и не любила его, но ничего не могла с собой поделать. Неожиданно к нему приехал племянник, и они полюбили друг друга. Это был молодой жизнерадостный человек. Когда колдун узнал об их связи, то он с помощью своих методов убил его. И тогда Грета убила колдуна и почувствовала себя очень легко и свободно. Потом она работала по хозяйству в какой-то крестьянской семье и чувствовала себя спокойно и уравновешенно. Там она и закончила свои дни. Ева сказала ей, что ее мужчина уже идет ей навстречу в этой жизни и не надо ей беспокоиться. В моей ауре она увидела фиолетовые, желтые и зеленые оттенки и было передано, чтобы я стал мягче, перестал беспокоиться и гневаться,  и рекомендовано больше мыться под душем, особенно лить воду на голову и заднюю часть шеи. Это будет снимать гипертонию и улучшит общее состояние. Потом позвали на помощь моего ангела-хранителя Иветту.  Об Алле было сказано, что в целом аура светленькая и хорошая, но есть затемнения в левой стороне вокруг руки и туловища. Связано это с кармой женской родовой линии. Ее надо отмаливать. Также надо обратить внимание на суставы. Я стал спрашивать о Христе и об истории человечества. Было сказано, что Земля была выбрана поселенцами в качестве удобной колонии для проживания, когда на Земле биологическая жизнь была налажена и создались хорошие условия для жизни. Колонисты прилетели из центральных цивилизаций и в этом смысле Христос и был тем самым Адамом по откровениям Эдгара Кейси. Грех же Евы заключался в чрезмерном любопытстве, когда она постаралась узнать тайны, к которым была не готова, а это было опасно. Всё равно, что дать обезьянам играть с пультом запуска ракет. Обо мне было сказано, что я во времена его проповедей жил в Иерусалиме. Я был мужчиной , подрабатывал уборкой, мойкой посуды и т.д. Я с большим вниманием слушал проповеди учеников Христа и проникся ими. Лена увидела, как я сижу у ног Иоанна – евангелиста и внимаю его речам. Он был тогда совсем молодым. Когда позже начались гонения на христиан, я вступился за человека и меня убили камнем. Также рассказали про мое последнее воплощение в начале 20 века. В 20-х годах я успешно завершил медицинский курс и работал при Кремлевской больнице психиатром. В тридцатых годах я высказался относительно психиатрического диагноза Сталина, был сослан в лагеря в Сибирь, где работал на золотых приисках, где и скончался. Звали меня Иван. Святым, которого я видел когда-то в трансе, и который посылал меня из тонкого мира на это воплощение, был тот же Иоанн.  Интересно было рассказано про отца, что сейчас он проходит курс обучения помощи людям на Земле. Находится он достаточно высоко в поднебесном мире. Учитель работает с ним, обучая методикам работы с лучами, направление, концентрация их по конкретным людям на Земле, создание буферной, как бы полиэтиленовой пленки для предохранения от вредного воздействия. Время от времени он может попадать в специальные порталы и видеть нас оттуда, и оказывать поддержку.  И Гитлер, и Сталин сейчас воплощены на Земле, но в очень больных телах. Нам с Леной было сказано, что время от времени мы сможем так помогать людям, но это будут какие-то особые случаи и будет дан знак. Делать это надо полностью бескорыстно. Разных светоносных цивилизаций есть очень много во вселенной.  К астрологии, как к науке, отношение положительное. В ауре дочери Лена увидела заблокированную Вишудху, связано это с гордыней и осуждением. Я еще раз спросил про кражу у Сережи, было сказано, что я уже все знаю и подтверждено, что это сделали профессионалы со стороны. Человек после смерти может стать ангелом-хранителем. Это особый выбор и он проходит специальный курс обучения.

                Сеанс с Роговой Милой 25.08.2011

Собственно сеанс больше был с Еленой Краснянской, но работали по проблеме Людмилы.
Она учительница музыки с севера (за Мурманском). Они повезли детей на конкурс в Вену. Мила доверила свои вещи какой-то учительнице, а та не проследила, и все вещи украли. Беда еще в том, что в чемодане лежали все документы и общественные деньги. Мужчину, который все это украл, потом нашли, но он уже успел потратить деньги, а чемодан с документами и вещами сжег. Это был большой удар для Милы.
В трансе Лена увидела пригород Тулы до революции. Николай (дядя, брат матери) ударил девочку сапогом. Он был в военной форме, видимо, вернулся с первой мировой. Девочку звали Ефросинья, ей было 5 лет. Это и была Мила в прошлом воплощении.  Отец ее, Григорий был из интеллигенции, в хозяйстве неумелый и Николай считал, что он с сестрой растранжиривает наследство родителей, которое больше принадлежит ему. Ефросинья же стала защищать отца, поэтому он ее и пинал. У них регулярно были ссоры и побои со стороны Николая, больше он бивал сестру. Кончилось все тем, что однажды Григорий заколол его вилами. Дальше Лена увидела Ефросинью, занимающуюся воровством в шайке таких же беспризорников. Видимо, отца и мать посадили, а она подалась в бега. Она была самой умной и хитрой в этой шайке и умело организовывала кражи. Одна из краж существенно ухудшила ее карму. Она украла и продала платок, который был самой дорогой вещью для женщины – это был подарок любимого, который потом погиб на фронте, и она долго плакала от этой утраты и прокляла вора. Когда Ефросинья выросла, удачно вышла замуж за крупного министерского работника и жила в большой квартире и в хорошем достатке. Репрессированы они не были. Каким-то образом мужчина, укравший вещи был энергетически связан с той женщиной, он как бы забрал долг. Кстати, муж, с которым Мила развелась, тоже лишил ее многих личных вещей, и там тоже была какая-то связь. Она должна отмолить Николая и Григория, как то примирить их сквозь время и отмолить также свою вину. После этой кражи с ее ауры в целом долг снят.
У меня за спиной Лена увидела Юрку и сказала, что я должен перестать закрывать его, что надо дать ему большую самостоятельность, самодостаточность, обрести уверенность в себе. Он должен сам больше как мужчина утвердить себя в жизни.   

Сеанс с Ольгой Денисовой 3.05.2013

Ольга давно болела деперсонализацией. У неё было ощущение потери себя, как будто её нет в этом мире и душа её захвачена кем-то. Состояние невыносимое вплоть до суицидальных настроений. С ней работали психиатры, экстрасенсы, биоэнергетики, психологи. На них уже потрачено не менее 10000 гривен. Каждый день она принимала целую серию таблеток – антидепрессантов. Из неё явно откачивалась жизненная энергия. Она  часто лежала и не могла встать. 

16 век.  Воплощение - Лестар. Красивый молодой парень. Граница Украины и Польши. Красивая белая рубашка с небольшими цветными вышивками. Большой  цветущий сад. Лестар идет к дому, но Ольге почему-то очень не хотелось туда идти.  По характеру Лестар мягкий и спокойный. Он влюбился в Ульяну, очень красивую и своенравную девушку. Но потом, по сути, из-за своей гордыни, она утонула. Ей говорили, что нельзя купаться в водовороте, а она посмеялась и пошла. Было сильное течение, её унесло и затянуло. После смерти Ульяна завладела душой Лестара через сексуальную Чакру. Стала являться к нему в виде высокого привидения. Он молился в церкви, но помогало это мало, обращался к священнику, но тот говорил о бесах и молитве, но реально мало помог. От Лестара  отвернулась родня и люди, - все считали его ненормальным, и через пару лет он не выдержал и повесился  в своём доме. Обнаружила его девушка, которой он нравился, но он ни на кого не мог смотреть. Она принесла ему в деревянной чашке рис. А он уже висел. Она закричала, позвала на помощь. Его обернули в простыню и без гроба  похоронили вдалеке ото всех. Причитала на похоронах только мать. Её не пускали на могилу сына из-за его самоубийства, хотели, чтобы она забыла о нём. Но она принесла иконку Николая-Чудотворца и непрестанно очень молилась. Её молитвы помогли. После смерти Лестар попал как будто под тяжелую давящую плиту, его душа не могла подняться вверх. Эту плиту стал пробивать Николай-Чудотворец, пришедший на помощь. Он был огромный и долго ее пробивал сильными ударами. Потом разбил ее, и душа прошла вверх, ей стало легче, она могла уже как-то двигаться.

18 век.  Чехия. Зажиточные крестьяне.  Воплощение - Эфина.  Генис (в этой жизни Петухов) посватался за неё, и она вышла замуж.  У Эфины  была симпатия к Генису, но еще больше ее интересовало наследство. После замужества она поняла, что ей еще хочется погулять, а он мешал. Ей рассказали, как делать отвороты и она сделала отворот на него сама, который подействовал даже больше необходимого. Генис попал под телегу и скоро умер. А Эфина начала дальше гулять с мужчинами.

Середина 19 века. Мать  - Татьяна 40 лет и воплощение Оли её дочь Мила - 20 лет. Татьяна зарабатывала чёрной магией, и имела приличный доход. К ней обращались весьма состоятельные люди. У Татьяны был сундучок с золотом и монетами, который она любила часто открывать и рассматривать свои сокровища.  Ее боялись и не любили. К Миле посватался Родимир (35 лет). До этого Татьяна извела своего мужа. У нее заболели органы по женской части, и она стала энергетически выкачивать мужа специальной магией, чтобы себя вылечить. Муж Татьяны слег, но доктор никакой болезни не мог найти. А потом ее муж скончался. Ей понравился Родомир и она решила извести дочку. После обряда матери Мила упала в яму, поломала ноги и потом умерла.  От Брака Татьяны и Родомира родилась дочь Олена, которая была пра-бабушкой Оли по материнской линии.   
Грехи дали отрабатывать Ольге, так как она более сильна духовно и может отмолить свой род, а другие бы так не смогли, они бы не выдержали.

04.05.2013 Пошли в поход из Старого Крыма в Водяную Балку. Молились, Оля два раза окуналась в купели. Вечером пошли в Иверскую церковь. На Пасху ходили крестный ход вокруг церкви. С 1.30 до 2-30 5 мая провели еще один сеанс с молитвами. Попросили отрезать чёрную энергию взамен на служение силам Света своими способностями. На помощь пришёл Николай Чудотворец. Энергия была отрезана от Вишудхи с задней части шеи, сзади между лопаток и от поясницы. Залечивали раны зелёным светом, как зелёнкой. Потом дополнительно отрезали остатки красным цветом, гармонизировали белым, а потом фиолетовым цветом. Ночью опять была попытка атаки тёмных сил. Оля не могла спать. Потом задремала и ощутила себя во сне очень одинокой, на неё нападала толпа, кидала камни. Она шла по какому-то рву и не могла выбраться наверх. Я подал ей руку и  вытаскивал ее наверх с края обрыва. Было сказано, что очень важна молитва к Ангелу-Хранителю, чтобы установить с ним устойчивую связь и получать поддержку. Также очень важна молитва к Богородице. Лекарства надо отменить, оставить ещё психотерапию. Важны прогулки на природе. Главное укрепить веру, необходимы постоянные молитвы. 
 
Сеанс с Машей Трепетной 19.12.2013

В последнее время Маша стала всё больше задыхаться, несколько раз теряла сознание. Дыхание становилось учащённым, потом вдруг останавливалось. Давно ещё ей поставили диагноз – вегето-сосудистая дистония. Ей делали УЗИ, кардиограмму, которые мало что показывали, при последнем УЗИ, правда, было указание на неустойчивую работу клапана левого желудочка сердца и ей поставили диагноз – сердечная астма. Мама Маши Наталья считала, что у неё эти нарушения связаны с психосоматическими расстройствами и страхами. Я просто делал сеансы с молитвами и всё не решался уйти в метафизическое прошлое для поиска причин страхов, так как там могли быть тяжёлые для психики ситуации. Но Маша сама упросила меня, так как жизнь её стала невыносима, она каждый день ходила с мыслями о возможной скорой смерти и почти каждый день пользовалась спреем от сердечной астмы, впала в уныние.
Сеанс мы проводили в день Николая Чудотворца.
Маша увидела Святого Николая, и он дал разрешение просмотреть прошлое.
Я опустил Машу на Землю, и неожиданно она увидела большую богато обставленную комнату. В кресле сидел мужчина под шестьдесят лет в дорогой одежде. Перед ним стояла девочка 9-ти лет. Мужчина задыхался. Это был великий князь Константин Константинович Романов. Шёл 1915-й год. Дочь Вера с ужасом смотрела на отца, а ему было страшно смотреть на неё, он не хотел, чтобы дочь видела его смерть. Вера стала кричать и звать на помощь. Прибежал старый слуга, женщина в возрасте и пятидесятилетняя жена Елизавета. Так в кресле он и умер. Перед смертью пронеслась вся жизнь. Он не хотел умирать, так как боялся оставить свою семью, в которой на тот момент было семь детей, без поддержки, предчувствуя бедствия и революцию. С молодости у него был тайный смертный грех. Константин был бисексуалом и втайне имел интимные отношения с молодыми людьми. Это очень мучило его, так как Константин был очень набожен, но всё равно никак не мог победить свою страсть, и только последние десять лет уже этим не занимался. Но всё равно считал, что во младенчестве умершая Наталья и погибший на войне в 1914 году сын Олег на его совести, их смерть связана с его грехом.
Когда Маша об этом рассказывала, то накрылась одеялом с головой, ей было очень стыдно об этом говорить. Ещё она сказала, что именно поэтому сейчас не хочет иметь детей, чтобы их не пережить, не бояться об их судьбе и возможной смерти. Потеря сына Олега была слишком тяжела для души. Несколько месяцев назад Константин встречался со своим племянником по боковой линии 18-летним Владимиром Палеем, который пришёл к нему домой и читал стихи. Великий князь, хороший поэт и тонкий знаток русской поэзии, внутренне плакал, слушая стихи юноши, всё было так созвучно его душе.
После смерти Константин встретился там с сыном Олегом. Они летели друг другу навстречу и обнялись в безудержном счастливом порыве. Но еще три года Константина не пускали в рай за этот грех, и только потом он был отмолен своими близкими. Маше сказали, что ей надо смириться, почаще причащаться и молиться. Она уже умирала один раз, упав без сознания в аптеке, и видела уже своё тело сверху. Клиническая смерть продолжалась около минуты. Сейчас она услышала, как тогда Богородица сказала, что еще не время ей уходить, решение не было принято, но оно может быть принято в любое время и только Господь знает когда. Надо это принять, смириться и делать своё дело – писать книгу и иконы.
Необходимо сказать, что мне трудно принять за правду такое царственное воплощение Маши. Уж больно её облик не вяжется с обликом великого князя. Девочка, получившая ДЦП при родовой травме и жизненно весьма неприспособленная, мало похожа на генерала-инспектора военных академий и президента академии наук. Хотя пути Господни неисповедимы и для искупления и очищения такое воплощение возможно, я с этим встречался, например, когда Игорь Скляров был чернокожей рабыней.

Сеанс с Маргаритой Шиловой. 28.03.2014

Маргарита – одна из самых красивых женщин, с которыми я встречался в жизни. Она наполовину армянка, а полукровки часто обладают какой-то особой красотой. Они практически бежали с оперным режиссером Никитой от московской суеты и в нашем маленьком провинциальном мирке чувствовали себя вполне уютно, но даже и ещё более хотели бы уединиться в Старом Крыму.
У 27-летней Маргариты 5 месяцев беременности. Летом она накупалась в Коктебеле и, видимо, подхватила какую-то инфекцию. С тех пор у неё нарушена флора желудка, и она не может нормально питаться. Что она уже только не делала, опять же принимать химические препараты в связи с беременностью ей нельзя. Но было ощущение, что это нарушение не только физическое, а как-то связано с психикой. Она рассказала о семье.
Бабушка была простой деревенской женщиной с сильным характером, дедушка же всегда был неудовлетворён своей жизнью. Он очень любил музыку, но не мог ей заниматься, так как надо было зарабатывать деньги на заводе, бабушка его тоску не понимала и не чувствовала. От неудовлетворённости своей души он начал пить, у них пошли конфликты и разлады, но бабушка всё терпела и сносила, так прошла жизнь. Мать Маргариты 18-летней девчонкой загуляла с 19-летним армянином и от этой любви она и родилась. Жениться он не стал, нашёл себе потом другую девушку, мать Риты вышла замуж и Рита думала, что это её родной отец, от неё все скрывали. Настоящий же отец регулярно приходил и дарил подарки, но только к двадцати годам Маргариту прорвало наконец, - кто же этот мужчина, приходящий к ним в дом? Только тогда она узнала правду. Была обида на ложь, но потом прошла. Мать вышла в третий раз замуж, у Риты есть сводные брат и сестра. Детство она свое вспоминает, как тяжелый сон, всё время конфликты, склоки, раздоры. У Маргариты было несколько мужчин в жизни, Никита уже третий. Отношения с предыдущими партнёрами были очень страстные, было полное растворение и секс до изнеможения, до испепеления. Но главный психический разрыв в ее душе произошел в возрасте около двадцати лет, когда она пришла к вере в Бога. Во время сеанса она вдруг стала рыдать и говорить о расколе в своей душе. Придя к вере, она не могла уже жить по-прежнему, всё физическое стало каким-то грубым и тленным. Мало того, она стала внутренне ненавидеть свои страсти и страсти и несовершенства окружающих людей. Она хотела уйти в монастырь. Они с Никитой католики и как-то жили в монастыре, но там несовершенства стали только еще сильнее, искушения еще больше. Страсти монашек, на фоне молитв еще более стали зримыми и яркими, совершенно невыносимыми. Рыдая, Рита осознала, что неприятие несовершенной себя самой и окружающих людей ее грубая ошибка и даже гордыня. Ведь Бог же принимает всех и не судит, как же она смеет судить и считать, что Бог не прав, получается, что у нее появилось желание указать Богу на эти несовершенства, как бы упрекнуть Его в этом. Этот жесткий разрыв между идеалом и реальностью и привел к физическим нарушениям в кишечнике. Ведь еда – это тоже животное, а не идеальное. Неприятие грешной и страстной себя и окружающих людей с их грехами и недостатками привело к психическому разрыву, а потом к дисфункции желудка и нарушению его флоры. Она почувствовала, что ей надо в уединении на природе отмолить все это и прийти к гармонии, питаясь простой здоровой пищей на костре и пить травяные чаи.      

Сеанс с Машей Трепетной  18.02.2016

В последнее время у Маши было много беспокойства в связи с чувствами к командиру батальона «Сомали» на Донбассе Гиви. Она ревновала к девушкам, которые были рядом с ним. В День его рождения 19 июня он гулял в Донецке, а в это же время был бой в Марьинке, в котором участвовало 19 бойцов, пятеро из них погибло. Маша не могла себе простить, что она вместо молитвы ревновала в тот день и потом считала, что часть ее вины есть в гибели ребят и особенно горевала о Жене, молодом бойце 24-х лет.
В начале сеанса я попросил прийти на помощь ангела-хранителя, и она вдруг увидела Владимира Палея, и стала рыдать от переживания. Он был в белом светящемся ореоле, и от него исходила любовь. Маше стало очень хорошо и спокойно. Я спросил, можно ли ей что-то показать важное и полезное для ее души. Он ответил положительно, взял Машу за руку и они полетели на Донбасс. Вначале Маша увидела летний Донецк с гуляющими людьми, весело играли дети. А в это время в Марьинке шел жестокий бой. Палей в последнем воплощении и был этим Женей – простым Донецким парнем. Маше показали, как он погибает,  и душа его начинает подниматься над телом. Там он встретился с другими погибшими ребятами, которым в том мире оказалось трудней, чем ему, так как на земле остались жены и дети, а Женя был сиротой, жил с бабушкой. Они страдают там уже более полугода, будучи привязаны к семьям. Сейчас он хочет послужить для Маши ангелом-хранителем, кроме того Владимир (Женя) помогает многим людям на Донбассе, приходя им на помощь в снах и в мыслях. На ангела-хранителя необходимо учиться, есть силы Света, которые направляют и обучают Владимира. Маше он сказал, что Гиви (командира батальона «Сомали» Михаила Толстых) ей надо отпустить в своем сердце, это не ее судьба, а ее задача молиться и писать иконы и, может быть, когда-то стать монашкой в монастыре на Донбассе. Я спросил о других детях Константина Константиновича Романова (прежнем воплощении Маши). Он сказал, что его сын Олег (в своем новом воплощении) погиб в том же бою, нынешнее имя его знать неполезно, а дочка Вера сейчас живет на Донбассе девочкой 6-ти лет. Подробные знания о ней также не полезны для души Маши (очевидно, чтобы не разжигать ненужные страсти). Также я спросил, было ли у нее еще воплощение в 20-м веке и Владимир сказал, что она родилась 14 апреля 1941 года, но через несколько часов скончалась, фактически это была смерть при родах. Возможно, это требовалось для дополнительного очищения. Владимир Палей пришел к Маше в своем образе, а не в образе Жени (последнего воплощения, так как Маша Владимира хорошо знала и любила). Маше потом стало легко и хорошо, так как остро появилось ощущение, что смерти нет, а есть только любовь. Он сказал, что в трудных ситуациях Маша может обращаться к нему за помощью. Большую часть времени сейчас он проводит на Донбассе у ребят, помогая им из тонкого мира.   

Сеанс с Машей Трепетной 28.09.2016

В 6.30 утра мне позвонила Маша и была в истерике. Я позвал ее к себе. Она приехала в 7.30 в крайне неуравновешенном состоянии. Истерика продолжилась, из носа и рта все текло. Она говорила, что не хочет жить, что что-нибудь с собой сделает, выбросится из окна или напьётся таблеток. Связано это было с очередной ее агрессией рано утром по отношению к матери Наталье. Сама агрессия была обусловлена страхом того, что мать может ослепнуть, так как у нее обнаружили глаукому в начальной стадии. Невероятно сильным уже долгие годы в Маше является страх потери матери, или потери ей зрения. Это страх остаться одной. Одна из серьезных причин в почти полной несамостоятельности в следствие заболевания и неправильного воспитания. Находиться дома было невозможно, и на несколько часов мы пошли на горку, после чего состояние улучшилось. Сеанс начали около 11-ти часов. После молитв и расслабления я попросил прийти на помощь Владимира Палея, но пришел Женя, его последнее воплощение на Донбассе. Он погиб вместе с Олегом, который был перевоплощением сына Маши, тоже Олега. Маше было рекомендовано икон пока не писать, а как можно больше находиться в обществе, этому может помочь и какая-то работа по силам. Я задал вопрос о воплощении Маши, которое повлияло на этот страх, и было сказано, что несколько тысячелетий назад она родилась в Месопотамии, но мать сбросила младенца со скалы, так как это были тайные роды. Обида и страх потери матери до сих пор сохранились в подсознании Маши. Совместное наше воплощение было в древнем Риме, где я был философом, а она женщиной легкого поведения. Возможно, это было то же мое воплощение, что и с Ириной Боголюбовой, где она выполняла те же функции, что и Маша. Женя сказал, является сейчас Ангелом-Хранителем Маши и всегда в любое время суток готов прийти ей на помощь, надо только позвать. Было сказано, что за маму Наташу беспокоиться не надо, она проживет достаточно долгую жизнь, более 80-ти лет и только в конце жизни будет ослабление зрения, но не слепота. Про меня было сказано, что я был во время Христа в Израиле, видел и слышал его, но не подошел близко, так как не готов был к восприятию таких высоких истин, посчитал, что Он говорит, что-то несусветное. Однако в дальнейшем общался с Его учениками, проникся Его учением и уже в старости, в 60-х годах прятал у себя христианина, за что был дома убит. Также у меня было воплощение в начале 19-го века в Феодосии, я был ремесленником по изготовлению обуви. Проживу я очень долго, Алла так и будет ездить туда-сюда, но в конце жизни в глубокой старости мы все же соединимся. Мне необходимо больше внимания уделить духовным процессам и православию, больше исповедоваться и причащаться. Мой дом должен быть, как корабль для многих людей, где они могут найти душевную гармонию и духовно возрастать. Моя жизненная задача не семейная, а одухотворение окружающих людей, поэтому я непременно должен усилить свое духовное состояние и духовное творчество. Относительно других людей и Крыма Женя ничего не сказал, так как это не входит в его компетенцию, но сказал, что на Донбассе будет война и еще прольется достаточно много крови. Про реинкарнацию было сказано, что большинству людей не полезно это знать, так они слишком уйдут в свое прошлое и не смогут выполнять свою задачу в этой жизни. Было подтверждение Машиного воплощения Великим Князем и его греха, из-за чего в значительной степени погиб его сын Олег. Подтверждение также отсутствия времени у Жени и что он отказывается от обучения сейчас, так как хочет постоянно находиться возле Маши, стабилизирую ее состояние. Когда у Маши исчезнут страхи, то и ревность пропадет, а девушка Жени в течение ближайших одного – двух лет выйдет замуж. Женя может общаться со всеми погибшими друзьями, но у каждого своя задача. Главный наставник у него Сергий Радонежский. Женя жалеет, что во время земной жизни не уделял внимание духовным процессам, а вел слишком светскую жизнь. Олег постоянно на земле со своей семьей, помогая ей энергетически. После общения и сеанса состояние Маши значительно улучшилось.    

Сеанс с Машей Трепетной 05.03.2017      

Маша была влюблена в командира ополченцев на Донбассе Гиви (Михаила Толстых). Они переписывались «в контакте», но, конечно, ничего более серьезного по многим обстоятельствам между ними быть не могло. И вот в июне 2015 года в то время, когда Гиви танцевал с разными девицами на своем дне рождения, в другом месте Донбасса шел бой, где погиб Женя (В.Палей в прошлом) и Олег (сын Маши в прошлом воплощении). Машу после этого как отрезало, она обиделась на Гиви и практически перестала за него молиться. Это было ее духовным нарушением. В начале февраля 2017-го года был совершен теракт и Гиви погиб. Маша снова устремилась к нему всем сердцем, обвиняя себя в его гибели, так как почти не молилась за него. После смерти она вдруг полюбила его еще больше, чем раньше, осознав, что это был единственный мужчина, которого она действительно любила. Несколько дней назад мы поднимались на феодосийскую Тепе-Оба и она с горы стала кричать, как она его любит. Неожиданно после этого на соседнюю гору вышел мужчина в камуфляже, похожий фигурой на Гиви (лица его видно не было) и замер, глядя на море. Это произвело на Машу сильное, можно сказать мистическое впечатление, тем более, что она его сфотографировала, а на фото его не оказалось, как будто он был призрак.
С 27-го февраля - первого дня Великого поста я строго постился, а в воскресенье 5-го марта в день Торжества Православия я  исповедался и причастился в Казанском соборе. На сеансе после молитв на связь вышел Ангел-Хранитель Маши Женя. Рядом с ним был Михаил Толстых. О нем многие молятся, но, тем не менее, он не может уйти с Земли из-за многих грехов. Он просто попадет в ад, но благодаря молитвам душа его держится на Земле. До этого он многократно после смерти в снах приходил к Маше и даже звал туда к себе, что было уже явно проявлением через него темных сил. Когда ему было 20 лет, он изнасиловал девушку, которая сейчас живет на Донбассе, а его сын ходит в школу. Конечно, они в большой обиде. Дело осталось сокрыто, так как заявления не было подано. Было и много других грехов. За несколько дней до гибели к Гиви во сне приходил Моторолла (Арсен Павлов), который сейчас в поднебесном мире и сказал, что готовится теракт, и Михаил погибнет через несколько дней. Поэтому, зная о своей гибели, в последние дни перед смертью Гиви отсылал от себя людей, чтобы избежать лишних жертв. В раннее утро теракта, когда Михаил был в офисе, около него никого не было. Такая сильная связь с Машей у него оказалась оттого, что они были супругами в начале 19-го века. Машу звали тогда Натальей, она была из знатных дворян Подмосковья.  Его же звали Михаилом Андреевичем, он был на три года старше нее и закончил кадетский корпус. Познакомились они на балу в С.- Петербурге в начале 19-го века. Они поженились, у них родился сын. Брак был счастливым, они любили друг друга.
В 1912 году его забрали на войну с Наполеоном. Он командовал отрядом и погиб вначале войны в 12-м году. На сороковой день его гибели Наталья дала обет уйти в монастырь после того, как вырастет сын. Было ей тогда 31 год. Но практически осуществить свой замысел не успела. Через 14 лет она неожиданно скончалась от сердечного приступа. В следующем воплощении в начале 20-го века отец Михаила был военным, потом перешел на сторону красных. Михаил в своем прошлом воплощении родился в 1912-м году в России. В начале тридцатых годов пошел служить в НКВД. В 1938-м году к нему на следствие попал молоденький мальчишка, у которого была расстрельная статья. Михаил пожалел его и подделал бумаги, по которым его сослали вместо расстрела в лагерь. Но неожиданно прошла проверка документов, подлог был обнаружен и Михаила (в прошлом воплощении) расстреляли. Сейчас он все время около Маши, так как ему нужна постоянная молитвенная помощь. О нем многие молятся, но молитва Маши наиболее сильна, так как он девственница и сильно его любит. Она должна взять на себя духовное обязательство постоянной молитвы о Михаиле до конца ее дней. У Жени времени нет, как у ангела-хранителя, а у Михаила время есть, как у нас, из-за грехов. Чем-то Михаил  сейчас может помогать людям на Донбассе, но скорее не на духовном, а на астральном плане. Михаил попросил у Маши прощения за тот свой день рождения, когда праздновал, а в это время погибли бойцы, хотя и не в его отряде. У Маши слабое здоровье и ее могут забрать в любой момент, но она не уйдет, пока не отмолит его. Наш театр очень важен, так как он духовен и очень нужен людям для открытия и поднятия в них духовного состояния. Маше очень полезно в нем участвовать. За то, что я веду это важное дело, мне будет дана долгая и плодотворная жизнь. Война в Украине еще будет долгая и кровавая, хотя политически вопрос как-то решится в течение ближайших года-двух, но многие души заражены нацистской и русофобной заразой, поэтому денацификация будет долгой и очень трудной.            

Сеанс с Машей Трепетной и Айше 16.09.2017

Целый ряд дней Маша находилась с состоянии психической неустойчивости, каждый день стала выпивать пиво (в чем частично был я виноват), возобновилось сильное беспокойство о состоянии здоровья матери, зашла речь о посещении психиатра. У Айше также был психический дисбаланс, связанный с глубоким одиночеством на учебе в Керчи и сокрушением взаимоотношений с Васей, притом, что чувства никуда не делись.
После молитв и омовения Маша увидела Владимира Палея. Айше сидела в кресле у изголовья. Владимир сказал, что для восстановления психики Маше необходимо постоянное общение с близкими людьми и регулярный выход на природу. Надо убрать свою ревность и обиду, перестать обращать внимание на выражения разных женщин в интернете о том, что Маша никто, и что она ничего для Миши не значит. На самом деле, он находится там в трудной ситуации, он завис в некоем тёмном пространстве, не может уйти в лучший мир, и ему очень нужна постоянная молитвенная помощь от Маши. Айше имела два христианских воплощения. Одно было в 4-м веке в Риме. Она была в закрытой группе христиан, но потом их все-таки обнаружили, и она погибла вместе с единоверцами. И было воплощение в начале 20-го века. Айше была матушкой Марией, женой священника, у них было трое детей. В 1929-м году их репрессировали, выслали на северо-восток, где батюшку, ее мужа – убили, а она умерла от голода и холода, детей же отдали в детский приемник.
У Айше высокий духовный потенциал и ей надо осознать недопустимость прелюбодеяния в отношениях с Васей, это большой грех, особенно учитывая ее духовный уровень. Ей надо остаться в Феодосии, устроиться куда-то в больницу на работу и продолжать заниматься творчеством, она талантлива и может принести много пользы. Было еще раз подтверждение того, что мама Маши Наташа проживет долго и не ослепнет, а вот Маша может уйти в другой мир неожиданно в любое время из-за слабого сердца.      

Сеанс с Машей Трепетной и Алиной  04.11.2017

Решили вместе провести сеанс в день Казанской иконы Божией Матери. Я очень рано сходил  в собор в 6.45, приложился к иконам и помолился. Туда накануне крестным ходом доставили из Топловского монастыря список иконы Казанской Божией Матери. Люди шли три дня. У Иры Коноваловой ночевало 14 паломников, потом их утром 3-го ноября отвезли обратно в Насыпное для продолжения маршрута. Девочки сходили в собор попозже. Хорошо вместе помолились, окропились святой водой.
Ангел-Хранитель Маши Владимир Палей сказал, что ситуация со здоровьем у Маши критическая. Особенно трудным будет декабрь, в первой декаде возможны психические проблемы. Критическим днем Владимир назвал 28 декабря, (ночью Луна соединяется с Солнцем в ее карте), решение о Маше в духовном мире будет приниматься за один день до того. Многое она уже отмолила и попадет в поднебесный мир.  Такие тяжелые судьбы по роду связаны с тем, что у дедушки Великого князя Константина Константиновича сын Николай украл икону, был большой скандал, но ему помогли инсценировать сумасшествие, чтобы избежать суда, он покаялся, потом прожил жизнь достаточно бедно, но благополучно. Маше надо вышивать икону, поменьше нервничать, больше гулять, молиться. Палей решил стать Ангелом-Хранителем Маши несколько лет назад. Еще сказал, что вероятность ухода около 70 процентов, что видит ее уже там, что опасность в течение полугода особенно до марта включительно, но потом летом тоже могут быть трудности. Что опасны не только сердечная недостаточность, но и спазматические задыхания, так как происходит остановка дыхания, отчего может и сердце остановиться. Об Алине сказал, что она сделала ошибку, когда развелась с Васей – это был венчаный брак, надо было потерпеть, а не проявлять так слишком много свои страсти и эгоцентризм. С Русланом в прошлой жизни они познакомились в середине 19-го века под Рязанью. Она была дворянкой и жила с мужем в имении.  Руслан же был помещиком, у него также была жена, дети. Между ними возникла сильнейшая страсть, перед которой они не устояли. У нее родился от него ребенок, которого от глаз и разговоров подальше отдали на воспитание в деревню. Ее любовник потом с семьей уехал в Петербург, а она осталась с мужем. Было сказано, что ей надо прекратить все эти игры с Русланом и другими мужчинами, это все только страсти, а начать более гармоничную и творческую жизнь. Потом, когда она достаточно сможет уравновесить свою душу, то ей может встретиться достойный человек. У Алины было еще воплощение в начале 20-го века в Москве, она увлекалась литературой и поэзией, писала стихи. Потом приехала в Коктебель познакомилась с Мариной Цветаевой, советовала ей обратить внимание на Сергея Эфрона. Звали ее Наташей. Алина сидела в кресле у изголовья Маши, у нее были слезы на глазах из-за жалости к Маше и к своей судьбе. Она с какой-то особой болью тихо попросила меня спросить об отце, смогут когда-либо наладиться с ним отношения? Мне запомнилось, что когда она, беременная, уже перед родами сказала по телефону отцу, который живет на Украине, что рада тому, что Крым вернулся в Россию, то он разорвал с ней всякие отношения. Это было очень больно для нее. Владимир сказал, что его мнение может измениться в дальнейшем с изменением политической ситуации, когда все очень изменится на Украине намного к худшему, и, тем более, после смены этой хунты на нормальную власть, изменится и информационная политика, и его взгляды поменяются.  Еще было сказано, что о реинкарнации не говорится, чтобы не внести раскол среди христиан. Они не готовы к такой революционной информации, большинство не только священников, но и старцев о ней не знают, но высокие святые знают. Серафим Саровский знал, но, естественно, не говорил об этом, чтобы не вносить смуту и раскол. Когда я задал вопрос о том, не был ли прежде Николай Чудотворец Апостолом Павлом, то Владимир ответил, что о таких высоких душах сохраняется тайна, и он не может дать ответ.   

Сеанс с Машей Трепетовой  03.12. 2017

В связи с критическим состоянием Машиного здоровья, мы за неделю намечали этот сеанс, и я собирался поститься и причащаться, но тут неожиданно скончалась соседка Людмила Ивановна, ей было 91 год. В четыре утра меня позвала ее дочь Лариса. Людмила Ивановна сидела на полу в ночной рубашке. Я поднял ее и посадил на стул у двери. Она задыхалась и причитала, не хотела жить. Я прижал ее голову к груди, стал гладить, она держалась за мою руку. Я стал молиться с совместным покаянием и прощением. Ей стало легче, дыхание ее стало ровным, и она успокоилась. А вечером в 22.30 скончалась. Перед смертью перед ней промчалась вся жизнь, она что-то выкрикивала, качала ребенка, кого-то звала, в том числе и меня. Мы с соседом Андреем переносили ее, только что умершую, в ночной рубашке, на диван, а Лариса подвязывала ей открытый рот. Мертвое тело, тем более, почти обнажённое, я носил впервые, и это как-то было психически тяжело. Похороны были 30-го в четверг, а в субботу 2-го декабря я поехал в Орджоникидзе на годовщину смерти отца Гены Вани Глушкова. Поэтому был не в форме, но Маша накануне в субботу с 21 часа до 23-х часов беспрерывно задыхалась, каждую секунду ощущая, что она может умереть уже в следующую. Она настояла, и мы сделали сеанс.
Маша, как и в прошлый раз, полусидела, чтобы не задыхаться, прислонившись к большой подушке. Владимир Палей пришел к ней, сияя в ослепительном белом свете. Он сказал, что состояние Маши критическое, сердечная мышца очень слаба, и она может уйти в любой момент. Случится это ночью. Лекарства принимать надо, они улучшают деятельность сердца, гулять понемногу, не напрягаясь. Молиться ей в покаянии и прощении. Нам же всем о продлении ее жизни. Но если этого не случится сейчас, то произойдет в течение года, решение о ней уже принято – это Божья Воля. Маме ее ничего больше говорить не надо, чтобы не создавать для нее излишний стресс, пользы от этого никакой нет.
 Маша уже многое отмолила и попадет в поднебесный мир. Ее встретят Палей и бабушка. Я спросил, какие этапы она будет проходить после смерти. Владимир сказал, что в первые три дня она будет на земле, бывая везде и всех близких посещая. После третьего дня по девятый ей покажут рай и ад, а с 9-го по сороковой день в ее душе будут выгорать все ее страсти. Я спросил, сможет ли Маша в том поднебесном мире учиться дальше на кого-то. Было сказано, что это решение будет приниматься потом. Тогда я спросил о наших ребятах. Об Алине Владимир сказал, что ей надо постепенно избавляться от страстей и приходить к более уравновешенной и гармоничной жизни, было сделано много ошибок, надо больше молиться и очищаться. Володе надо покаяться в осуждении Алины и очиститься. Айше больше молиться, избавляться от сильных страстей, приходить к большему осознанию и гармонии. Но страсть между ней и Васей еще остается, и будут еще попытки продолжить эту связь. Аня и Оля Лесниченко – высокие и светлые души, взятие на себя воспитание чужого ребенка – это высокая духовная миссия, значительно выше рождения своих детей. У Оли потом со временем все сложится хорошо. Я многим помогаю и это хорошо, жизнь будет длинной, Дети же будут с совсем другими душами, сформированными уже тем, не русским миром. Святая Русь непременно возродится, но еще очень не скоро, может пройти еще несколько поколений. Но все равно – и Киев, и Севастополь – это центры Святой Руси и будет великое возрождение. Технически же все случится на Украине уже достаточно скоро, и опять пойдут отсюда поезда, но духовное возрождение – это очень долгий процесс.       

              Сеанс с Машей Трепетной 19.12. 2017

В последний год я ходил исповедоваться и причащаться в Казанском соборе. Мне так было уютнее. И вот теперь это желание было сильным в день Николая Чудотворца. Решил это совместить с сеансом с Машей, чувствовал большую духовную силу этого дня. После наших с Машей молитв и омовения Маша легла, приподняв голову на большой подушке, чтобы не задыхаться. К ней пришел в ореоле света Владимир Палей. Он сказал, что такая болезнь Маши связана не только с грехом гомосексуализма в ее прошлом воплощении великим князем Константином Константиновичем, но и с проклятьем от его старшего брата Николая. Когда он украл из храма икону в середине 19-го века и его упрятали в «желтый» дом где-то на востоке, чтобы избежать для него тюрьмы, то в обиде он проклял свой род, хотя сам и прожил потом тихую и спокойную жизнь.
По просьбе Айше я попросил рассказать о пересечении ее судьбы с Васей и со мной в прошлом. С Васей они знали друг друга в 15-м веке, было это в России. Они оба имели свои семьи и были из зажиточных крестьян, живущих неподалеку. Они воспылали сильной страстью друг к другу и вступили в прелюбодейную связь. Она зачала и родила от него сына, а мужу сказала, что ребенок от него. Ее муж очень любил и воспитывал этого ребенка, с любовником же она рассталась и более связи не поддерживала. В его семье тоже был сын, но потом он стал сильно болеть и позже умер в подростковом возрасте, это было из-за этого греха прелюбодейства отца. Он любил сына и сильно страдал из-за его смерти, потом стал много пить, спился совсем и умер. Сейчас в нынешних обстоятельствах продолжение этой связи в таком страстном виде  будет серьезным духовным нарушением и падением для души, это очень нежелательно и может послужить преждевременной смерти Васи. Воплощение ее в мусульманской среде связано с необходимостью для души научиться смирению и любви для духовного восхождения.   
Я попросил прийти Олю Спиртус. Она пришла очень радостная и сказала, что она в раю и занимается любимым делом, - учит детей слову Божьему. Есть много детских душ, ушедших туда, и она осуществляет там свое призвание, преподавая им духовную науку. Володе она просила передать, что она его очень любит и молится о нем, и, конечно встретит там его, и чтобы он ни в коем случае не унывал. И еще Оля сказала, что у Володи страсти нередко преобладают над Духом, у него неокрепшее духовное состояние, поэтому он подвержен искаженному видению, осуждая Путина и не веря в него.
Аня взяла на себя высокую духовную миссию.
Люда Паршина (Люся) совратилась, она позавидовала Наташе, обвинив ее в черной магии против нее из-за квартиры, которая досталась ее брату Александру, мужу Наташи.   
Потом я попросил прийти на связь своего Ангела-Хранителя. Я запомнил ее, как прекрасную девушку с длинными светлыми волосами. Она тоже пришла, звали ее Анна, еще у нее было еврейское имя – Хелена. Она была строгого нрава, я не знал ее в прошлых жизнях, она была мне назначена. Я принес свое покаяние и благодарность и попросил еще раз разъяснить и уточнить ситуацию между моим сыном Юрой, Сережей и Соней, когда Сережа обвинил Юру в краже денег. Было сказано, что Юра чист и ни в чем здесь не виновен, что кражу совершили профессионалы со стороны, что помрачение Сережи и жажда его обвинить Юру в краже была в значительной степени связано с нашим с Сережей духовным противостоянием. Он тогда активно обвинял меня в не православной, с его точки зрения, позиции и сделал контр перенос на моего сына. У такого отца сын, конечно же, по его мнению, должен был украсть у него деньги. Юра же остался на Сережу и Соню в глубокой обиде. В своем напутствии Хелена сказала, что мне надо больше духовно устремляться, больше молиться и поститься.
Я попросил на связь маму, но было сказано, что ее не надо сейчас беспокоить, она находится в особом месте, где тишина и покой. Мое крещение сколько-то помогло ей в восхождении души, но все же она была не готова к осознанному принятию христианства, не созрела душой для этого. Когда мама в день Святого Николая 19 декабря 2015 года стала крепко сжимать мне руку, то это не было полным возвращением ее сознания, она была уже почти там, в другом мире, мама так прощалась со мной, это было милостью в тот день Николая Чудотворца.  Мама передает мне свою благодарность за всё, ни на что не обижается, всё понимает и сейчас ее душа готовится к новому воплощению, которое должно свершиться через три месяца. Отец же сейчас там в специальной школе на обучении и скоро тоже пойдет на следующее воплощение и оно будет мусульманским, может быть, это связано с тем, что в последней своей жизни он, будучи много лет директором в 15-й школе села Ближнее Боевое, где училось большое количество детей татар, имел с ними и их родителями много добрых и полезных для души контактов. Маша, как обычно, после сеанса почти ничего не помнила.    

12.04.2019 Сеанс с Милой Гребешковой.

Миле ближе к сорока, но выглядит она хорошо – на тридцать с небольшим, так что репетирует молоденькую Асю из маленького отрывка из моей пьесы «Феодосия».  Мужу ее 53, он ее любит, но в отношениях больше чувственного компонента, чем понимания. Он прозаичен, весьма политически активен, со всякими спорами и критикой, и в нем отсутствует какое бы то ни было духовное понимании и ощущение. При этом удручающим фактором оказалось еще, что он не хочет ребенка, так как уже прожил эти процессы и не хочет дополнительных материальных нагрузок. А у Милы есть дочь 9-ти лет и она бы хотела еще ребенка от него.
В трансе увидела себя молодым человеком, лет двадцати в пустыне близ Египта и Израиля. На нем были тряпичные сандалии, покрытая небольшой обмоткой голова и халат повязанный веревкой. Рядом стоял верблюд с небольшой поклажей. Лицо у него было светлое и звали его Руслан. Он был приемным сыном  у более смуглокожих родителей из другого города. В поклаже было немного еды, воды, но главное – это книги, в основном, римских философов, а также по даосской философии, которой он был наиболее увлечен.  Путешествовал он так от города к городу уже около полугода и сейчас направлялся в другой город. Шел Руслан пешком, ведя под уздцы верблюда, чтобы лучше чувствовать землю. По дороге встречались арыки с водой. Это было около 4-го века. Он подошел к большой арке, ворота в город были открыты, а дальше с двух сторон шла невысокая, около 3-х метров стена, но зато она была очень толстая. В городе жили разные люди, но практически все были более смуглыми, чем он. На мужчинах были такие же халаты и чувяки, но более высокие тюрбаны, у многих женщин были полупрозрачные накидки, а на головах кувшины. Он ходил от дома к дому и интуитивно выбирал людей, с которыми можно было поговорить. Разговор начинался с бытовых тем, потом люди жаловались, что хотя и мирное время, но они обложены непомерными налогами правителя. Потом Руслан по возможности переходил к более философским темам. Вечером он смог выступить в открытом амфитеатре, где собирались на беседы разные философы и политики, были там и христиане. Говорили на арамейском зыке. Руслан многих увлекал своими философскими размышлениями с упором на доброту и благодетельность. За несколько недель вокруг него сформировался кружок, появились ученики, потом он оставил книгу по философии и ушел в другой город. Так он путешествовал около пяти лет, все более углубляясь в даосскую философию. Потом у него уже был свой дом, а рядом собирались многие ученики. Семью он так и не завел, это не влекло его, как чудесное воспоминание был воздушный образ какой-то милой девушки. Так и прошла его жизнь, в конце уже он был старцем с длинной седой бородой. Ушел Оризон (он поменял имя) из жизни мирно в окружении многих любящих его учеников.
В другой жизни Мила увидела себя в средневековой Франции на улице Парижа. Она была в неопрятном длинном платье с распущенными волосами, и было ей около 35 лет. Отец ее был значительно старше матери, они не ладили, и девочка оказалась нежеланным ребенком. Дома была невыносимая  обстановка, ссоры и она убегала на улицу, где нашла свою компанию. В нее влюблялись обеспеченные мужчины и с двумя из них у нее были любовные связи, от которых родились дети. Социальные статусы были слишком разные и мужчины не женились на ней, но детей потом забирали воспитывать. Она очень страдала оттого, что не видит детей, но понимала, что кроме еще бо;льших страданий, эти встречи ничего не принесут. Жила она в приюте для бедных, который оплачивали благотворители. Потом во время бури она была на мосту, оступилась, упала вниз и разбилась. После смерти как-то больно стянуло голову.
Еще в одной жизни Мила увидела себя в конце 18-го века в Германии. Она была девочкой 9-ти лет, в длинном белом платье и стояла в большой комнате босиком на полу. Родители были обеспеченными людьми, у Милы была прислуга и учителя танцев, языков и т.д. Но дома атмосфера была прохладной, было какое-то отчуждение и Мила чувствовала себя очень одиноко. Потом она стала ходить на балет и делала успехи. Ее отправили в Италию в специальный пансион с упором на танцы. Там у нее после одного из выступлений случилось знакомство, а потом любовь с одним из итальянцев, немного старше ее. Но родители его были против этих отношений, она была чужой для них во всех отношениях – нация, язык, вера, традиция, и этот брак не состоялся. Миле стало тяжело жить в Италии, и она перебралась во Францию, где у нее была уже потом своя балетная школа. Там были нравы гораздо свободнее, она познакомилась с преподавателем математики в университете, они полюбили друг друга и на этот раз состоялся удачный брак. У нее была благополучная жизнь, дети и внуки, со всеми она была в любви и согласии и мирно ушла из жизни в благодарности и любви.    

          17.05.2019. Сеанс с Милой Гребешковой

Увидела себя около 10 века в Греции девушкой Марией, одетой в светлое одеяние. Она около христианского храма в романском стиле ждала жениха для венчания. Вскоре Влад подошел, и они зашли в храм. Там на скамейках их ждали родственники и друзья. Больше их было со стороны Марии, так как Влад был из дальнего селения и в храме были только его соратники-воины. Влад был командиром конного отряда на службе у монарха Греции. Батюшка в сером одеянии хорошо провел службу, говорил много благостных слов. Потом была приличная свадьба на большой открытой террасе с крышей. Выносили много блюд и вин. Влад имел неплохой доход и снял для жилья большой двухэтажный дом. Прошел год и у них появился сын. Влад нечасто бывал дома, так как находился на охране дальних рубежей. У воинов были легкие доспехи, кольчуга, шлем, лук, копье, меч. Мария работала по дому, потом занялась разнообразной вышивкой. Сынок подрастал, Влад стал обучать его воинскому делу, стрельбе из лука. Время было мирное, только иногда он уезжал восстанавливать порядок на дальних рубежах. Мария регулярно по воскресеньям посещала церковь, да и Влад был не чужд религии, он подходил иногда к иконе Архангела Михаила. Спустя 12 лет после сына родилась дочь, и все было хорошо, но когда девочке было 5 лет, отец взял ее с собой на учения, и там она погибла от случайной стрелы. Это была трагедия семьи. Отец полностью замкнулся, считая себя виноватым, сын как-то ожесточился и ушел с головой в воинское дело, а Марии стало очень одиноко. Утешение она находила только среди верующих женщин, они беседовали обо всем, молились  и вышивали. Так и прошла жизнь, первым ушел Влад, потом уже умиротворенная Мария, и только после смерти родителей сын задумался о ценности семьи и домашнего очага.
Я попросил прийти на помощь Ангела-Хранителя Милы. Это был мужчина достаточно атлетического сложения. Звали его Аристарх. Он сказал, что то, что мы делаем, очень важно и надо это понемногу продолжать. Мы решили посмотреть наше совместное воплощение.
Мила вдруг увидела себя архивариусом, руководителем отдела в СССР в Москве – женщиной средних лет. Были тридцатые годы 20-го века. Это был большой отдел с картотекой на людей самых разных учреждений. Конечно, информация была секретной, но это не была военная организация, видимо она входила в информационный отдел НКВД. Мила занимала очень важный пост координатора отдела, на ней замыкались потоки информации о разных людях, всё это надо было документировать и раскладывать по разным полкам. Она настолько была перегружена работой, что была не замужем и не имела детей.  Я же был психиатром одной из московских клиник, приближенных к Кремлю. Звали меня Соболев Алексей Николаевич – чисто русский человек средних лет, полноватый, небольшого роста, лысый и в очках. Мягкая по натуре жена и дочь. Алексей был добрым, но резким и прямым, острым на язык и категоричным в выражениях.  К Миле он ходил, принося информацию о разных людях, но это не было доносительство, а обязанность начальника отделения. Они сблизились, ощущая какую-то общность мировоззрений. Он раскрыл ей многие стороны жизни, о которых она не знала, и, в частности, многое из того, что не печаталось в газетах и не вещалось по радио. Мила пришла в психиатрическую клинику и ей там открылись другие стороны жизни, ее взгляды на общество и систему изменились. Алексей многим помогал, но, особенно в то время, надо было держать язык за зубами, а у него был марсианский, вспыльчивый характер. Его многие предупреждали, что он сам может себе навредить, но сдержать себя он не мог. В нужную минуту рядом оказался нужный человек и на него сделали донос, видимо он сказал что-то нелицеприятное о руководстве страны. Это был конец тридцатых годов, его сослали с семьей в Сибирь, в глухой городок, где он очень страдал, от недостатка общения, но потом привык и стал помогать разным людям своими способностями. Благодаря этому в войну они выжили, и это было не худшее место во время войны, но где-то после войны он скончался. 
За душу Айше идет борьба между светом и тьмой, в районе ног у нее какая-то вихревая циркуляция энергий. У нее самой мало воли для исцеления, о ней надо молиться и всячески ее поддерживать. Для нее очень полезна роль Феодосии, так как она вытаскивает ее к Свету, но бесы все время мешают, тянут вниз, внушают неуверенность и страх.

         Сеанс с Милой Гребшковой и Айше 31.05.2019

Милу встретил ее Ангел-Хранитель Аристарх. Мы решили посмотреть древние воплощения. Она увидела себя за 500 лет до Рождества Христова старцем с какой-то группой вероятно зороастрийцев. Они находились около пепельных останков какой-то внеземной цивилизации, там еще что-то клейкое в виде паутины. Они все были поражены увиденному.
Потом позвали на помощь моего Ангела-Хранителя Анну. Она очень светилась и была преисполнена любви.  Также позвали Ангела-Хранителя Айше. Это был молодой крепкий мужчина татарской национальности с большими пышным усами, звали его Анталуп. У него была слабая связь с Айше из-за того, что она не устремлялась за помощью к нему. Нам показали совместное воплощение. Дело было в начале Рождества Христова в Израиле.  Я был старым сгорбленным евреем-ростовщиком, с жёстким и резким характером. Жил один и почти ни с кем не общался, кроме брата, у которого была своя лавка. Жена умерла, а дети из-за его характера не общались с ним. Она была девушкой-сиротой, которая обратилась к нему за помощью, но он отказал, и она стала медленно умирать от голода. Как-то он нашел ее свернувшейся калачиком на улице. Видимо ей недолго оставалось жить. Вид ее был настолько жалок, что что-то шевельнулось в его душе и он помог ей, накормил и дал немного денег. С той поры он стал поддерживать ее, а потом она перебралась к нему жить. Благодаря ней душа его оттаяла и он стал заниматься благотворительностью. У нее было свое ветхое жилье, куда она перебралась после его смерти, так как в его доме поселился его брат.   
Потом она вышла замуж за христианина, родила детей и ее жизнь сложилась благополучно.
Почти тут же было мое следующее воплощение, я был добропорядочным юношей, меня крестил Иоанн-Креститель. Так я и прожил длинную жизнь в Израиле, общаясь потом с учениками Христа и склоняясь к их вере. Я выучился читать, изучил много книг и стал достаточно мудрым и ученым человеком. 
Айше в конце 19-века была врачом-хирургом в России. Звали его Илья. У него была хорошая большая практика, но подчас он проявлял леность и гедонизм, любил выпить и развлечься. В этой жизни Айше лучше всего было бы стать врачом-хирургом, у нее уникальные способности, и если бы она пошла этой дорогой, то у нее сложилось бы всё в жизни очень хорошо, включая удачный брак и детей. Для этого надо уехать отсюда и поступить в Симферополь в мединститут. Надо стать самодостаточной личностью, потом креститься. Тогда она будет очень известна, реализована и счастлива. Надо поехать и помолиться у мощей Луки-Войно-Ясенецкого, просить помощи. Если она сильно захочет, то все получится. Мне надо больше любить и верить, Данелюк мне послан для смирения моего марсианского характера.

Сеанс с Милой Гребешковой 6.06.2019

Был большой праздник – Вознесение Господне. Я утром сходил в церковь Всех Святых, где причащалась Ирочка с Машей. Она прикипела там к священнику Дмитрию и еще более к дьякону Дмитрию, фотохудожнику и режиссеру. Мы с Милой решили увидеть еще одно совместное воплощение и еще важные в духовном плане воплощения.
Нас благословили наши Ангелы-Хранители Аристарх и Анна.
Мила увидела себя в каком-то саду среди оливковых деревьев, где-то недалеко шумело средиземное море. Она была старушкой лет семидесяти Анной в Греции в 9-м веке. А я седым, чуть постарше, Антиохом – ее мужем. Мы были простыми крестьянами, работающими на разных хозяев, и жили в своем небольшом домике с садиком в сельской местности. В молодости я рыбачил, там нужна была большая выносливость и физическая сила, но потом стало хуже с ногами – артрит и мы перешли на сельский труд на виноградниках и в садах. Сейчас с нами жил неженатый сын лет тридцати, а дочь с мужем и ребенком жила на стороне. Мы очень любили природу и к каждому растению относились бережно и с любовью. Мы мало говорили, но без слов понимали друг друга и у нас были чуткие отношения. В последнее время я же почти не вставал, Анна ухаживала за мной. Перед смертью приехала дочка с семьей и так я и ушел в кругу любящих близких и с благодарностью на устах.
Потом Мила увидела себя в Иране в 1-м веке. Она была Нафанаилом - крепким молодым мужчиной с бородой, в сандалиях и с чалмой на голове. Стоял он на потрескавшейся от жары дороге, рядом был навьюченный осел. Слева на боку у Нафанаила был меч. Он шел рядом с ослом из своего в другой город. В мешках были монеты, но это не была большая сумма, а необходимая для закупки тканей. Потом он их привозил в свой город, где жена шила из них платья и продавала на базаре. Но потом произошло важное для него событие. В большом храме города, где производились ткани был праздник и большое богослужение, которое очень подействовало на него. Он стал каждый раз заходить в храм и беседовать со служителями. Потом Нафанаил очень проникся этим учением, основой которого была Тора, но с добавлением каких-то чисто Иранских сакральных знаний. Он стал приобретать и читать книги и глубоко погрузился в учение. Позже Мила увидела Нафанаила уже служителем храма. Они с женой и детьми перебрались в этот город, и уже не надо было никуда ездить, она также там шила и продавала платья.
В их учении были тайные знания о приходе Христа и когда к ним пришли первые паломники – христиане, рассказывающие о Христе, его чудесах и проповедях, то Нафанаил вместе со священниками очень возрадовался этому событию. В конце жизни он был одним из самых почитаемых священников, к которому многие обращались за советами и молитвами. Люди, конечно, приносили и разное подаяние.
После смерти Нафанаила в храме оставили его мощи, которые стали нетленными, люди приходили к ним молиться и исцеляться.   
Потом Мила увидела мое воплощение где-то в начале 2-го века. Меня звали Архонт и я жил в обычной семье в Израиле, но потом всё более проникся учением Христа, прочитал уже созданное Евангелие и стал много молиться. Когда в моей семье быт уже был крепко налажен, а я уже был в возрасте, то ушел странствовать, почти как юродивый, ходя от селению к селению и молясь. Жена была мудра, она поняла и отпустила меня. Я был одинок и молчалив, и в молитвах мне открывалась истина, я отмаливал свои грехи и грехи людей, обращавшихся ко мне за помощью. Я почти ничего не говорил, а только молился, мне давали иногда кров и какое-то подаяние, как нищему страннику. В конце жизни я отмолил свои грехи и грехи  своего рода и умер в дороге под дубом.   
Мне же мой Ангел-Хранитель Анна посоветовала отпустить с любовью Аллу, просто давно закончилась часть жизни совместного пути и не надо держаться за давно отжившее, это наносит только вред. Надо полностью отпустить ее, ничего более не навязывать ей, она давно самодостаточна. Надо жить своей любовью, своими задачами, включая театр,  жить молитвами, и всё в личной жизни уладится.

                Сеанс с Милой Гребешковой 8.06.2019

Ирина Волощенко попросила о помощи. На нее был сделан венец безбрачия, скорее всего тетей отца, которая занималась колдовством. С мужем Николаем, от которого у нее сын Дмитрий 31-го года, она давно рассталась из-за его пьянства, потом он жил с другой женщиной, а потом повесился. Последние восемь лет она жила с Иваном, с которым сейчас тоже рассталась из-за его алкоголя. 
После молитв Мила легла, а Ирина села в кресло рядом.
Мы позвали на помощь Ангела-Хранителя Ирины. Это был старичок Алексей, очень добрый и любящий. Он посоветовал посмотреть последнее воплощение Ирины.
Ее звали Ольга, она была женщиной средних лет, в длинном коричневом платье. Она сидела в каком-то удрученном состоянии на скамейке в городском парке. Ей было 42 гола, ребенку три года, а муж ее беспробудно пил и был никчемным человеком. Она тяжело работала мастером на заводе, где изготовлялись какие-то металлические детали, Ольга очень уставала на работе, и у нее было ощущение беспросветности в жизни. Это были тридцатые годы в СССР. Отношения с родственниками были  прохладные, и она все тянула сама. Ей надо было перестать брать все на себя, а возлагать часть тягот и ответственности на других, но она привыкла все контролировать и не умела жить по-другому, Ольга взяла на себя слишком много и изнемогала под этим грузом.
Потом Алексей посоветовал посмотреть еще одно воплощение Ирины.
Она увидела себя глубокой 90-летней старушкой Анной в доме призрения для стариков. Она сидела на кровати в длинной белой рубахе. Это было в России в конце 19-го века. Ее сдали в этот дом для престарелых  две дочери, имеющие свои семьи. Дело в том, что вдова Анна жила до этого в семье одной из дочерей и стала совершенно несносной, - она лезла во все дела, все контролировала до мелочей, - весь быт, питание, переставляла по своему усмотрению вещи. Была придирчива и критична, и с ней стало совершенно невыносимо жить. Дочери были добрыми по натуре, но им ничего не оставалось, так как возникла угроза разрушения их семей от такого контроля. Они навещали мать, но ей все равно было довольно таки одиноко. Так она там и скончалась.
Еще раз подтвердилась ее проблема - сверхконтроль  над близкими для нее людьми. А для счастья надо не так много – позволить каждому быть самим собой, перестать контролировать и назидать, дать возможность каждому свободно проявиться. Больше молиться и ходить в церковь, а для снятия венка безбрачия регулярно погружаться с молитвами в какой-нибудь целительной купели. 

              Сеанс с Ольгой Якушкиной  01.02.2021

Великая суббота накануне Пасхи. Ольга родилась в 1979 в г. Балаганске Иркутской области. Еще в ее детстве семья переехала в г. Химки Московской области. Закончила первый курс МГИКа – режиссерский факультет. Астрокартографически эта зона Москва – Феодосия ей для реализации подходит больше, - Сатурн с восх. Узлом выходит на АСЦ. Есть сын, которому 16 лет, но с мужем разошлась. Тяготеет к буддизму, следует учению мастера Рикла, но принимает и христианство. С мужчинами не ладится. Режиссер театра, ставит сказки. Со мной сразу возникло какое-то притяжение и активное взаимодействие. Сказала, что ей была информация, что здесь ей окажут помощь. В ее театр недавно пришел молодой актер Умит 1990 г.р. с которым вдруг образовалась сильная энергетическая связь, в чем-то парадоксальная, как между мужчиной и женщиной, но как будто он старше. Но вначале решили понять, что нас с ней связывает.
Попросили это показать.
Увидела себя весьма изможденным мужчиной лет тридцати пяти, стоящим ночью на улице приморского города. Улица была пустынна, только над ним тускло светил уличный фонарь. Мужчину звали Антонио. Он был босым в брюках и разорванной рубашке. Неожиданно силы окончательно покинули его, он упал без сознания. Шел конец 18-го века, это был город северного Причерноморья, возможно, что Италия. Потом Антонио увидел себя лежащим на кровати в каком-то доме. За ним заботливо ухаживала женщина средних лет, она подавала ему питье и еду. К нему регулярно подходили ее дети. Подобрал же его на мостовой  утром его давний друг и компаньон Марио (им был я).
Антонио был капитаном большого трехмачтового торгового судна, курсирующего между разными портами средиземноморья. Торговал вином, тканями и самым разным товаром. Это было его собственное судно с большой командой около 100 чел. Его друг Марио поставлял ему много разных товаров.
Случилась большая беда. Корабль, полностью загруженный разными ценными товарами,  ночью попал в жестокий шторм. Антонио был опытным капитаном, ему было не привыкать к штормам, но здесь случилась катастрофа, - неведомо откуда появилась огромная волна-убийца и опрокинула судно. Он чудом выбрался на берег, при этом его ударило головой о камень, но сильных ран не было. Он не знал, спасся ли кто-то еще. Катастрофа произошла как раз на подходе к городу его друга. Марио любил Антонио, был очень обеспокоен и предпринял все меры к лечению, был заботлив и предупредителен. Но у Антонио наступило какое-то отупляющее состояние, мало того, что он потерял все, что имел, но еще, видимо, вследствие этого удара камня по голове, с ним случилось еще более страшное – потеря памяти. Он не помнил кто он, и вообще ничего не соображал, было совершенно тупое состояние с каким-то шумом в голове и расстройством психики вообще. (Олю в трансе начало трясти и она заплакала). У него была в другом городе девушка, с которой он собирался соединить свою судьбу. Марио вызвал ее, она приехала, но Антонио ее практически почти не узнавал, а когда все так вспомнил, то отказался от нее, понимая, что вообще ничего не может ей дать в его состоянии. Конечно, Марио поддержал бы Антонио деньгами, чтобы снова начать какое-то дело, но Антонио уже ни на что не был способен. Потом у него все более стала проявляться раздражение, и даже злоба с какой-то обидой на разрушенную судьбу, с ним стало тяжело общаться. Он пытался что-то минимальное делать, но снова появлялся этот как бы туман и шум в голове с сильным нервным расстройством. Так он и прожил ряд лет в доме Марио, пока, уже в возрасте, не скончался от какой-то еще болезни.       
Ольге очень хотелось посмотреть совместное воплощение с этим молодым актером мусульманином Умитом, который моложе ее на 11,5  лет, но обладает какой-то большой внутренней силой и решительностью, можно сказать, харизмой, и еще ответственностью.   
 В трансе увидела себя молоденькой девушкой 17-ти лет в красивом бордовом платье. Она была весьма красива, высока и стройна, с длинными белыми волосами. Екатерина стояла и рассматривала московский Кремль. У ее отца в Москве была большая усадьба, а происходило это в 30-х годах 19-го века. Отец в свое время воевал с Наполеоном, был отставником, был человеком добрым по натуре и не чаял души в своей дочери, которая отвечала ему взаимностью. Он был более, чем на 20 лет старше ее матери. Детей у них больше не было и он дал любимой дочери всевозможное образование, доступное девушкам того времени. Катя, кроме русского, владела французским и английским языками, знала грамоту, умела вышивать, играть на фортепиано и танцевать. Она много танцевала на балах, даваемых в разных домах, у нее было много поклонников, но Екатерина ко всем была ровна и, можно сказать, достаточно равнодушна.  Но потом случилась беда: отец заболел и скоропостижно скончался. А мать ее тужила недолго и вышла замуж за своего сверстника Александра, и было им обоим около 35-ти лет. У них родился ребенок, и они очень замкнулись на своих семейных радостях и заботах. Екатерина в то время почувствовала себя очень одиноко, хотя отчим и относился к ней благосклонно. Ее снова охватил, как в прошлом воплощении, какой-то туман в голове, возникло какое-то отупляющее состояние.  Но спустя еще несколько лет, она еще более расцвела, и стала просто неотразимой. Неожиданно Александр стал проявлять к ней все больший интерес и потом просто по уши влюбился в свою падчерицу. Мать это заметила и отношения с дочерью стали весьма напряженными. Как не метался Александр между матерью и дочерью, но исправить уже ничего была нельзя, тем более, что и Екатерина вдруг почувствовала влечение к своему отчиму. В конце концов, отношения в семье стали просто невыносимы. Александр обладал достаточными средствами и снял Екатерине квартиру в Подмосковье. Он стал тайком там ее регулярно навещать, у них установилась любовная связь, и Екатерина понесла, а потом родила девочку. Соседи не заподозрили незаконной связи, все думали, что это ее муж. Мать догадывалась об их связи, но контакта с дочерью не наладила. Прошло несколько лет, и как-то мать подошла к дочери с внучкой подняла внучку на руки и подержала, а потом поставила и ушла. И только спустя много лет, когда внучка стала уже взрослой, обида понемногу рассеялась, они стали нормально встречаться, потом мать заболела и ушла из жизни, а Екатерина с Александром окончательно соединили свои судьбы, и жизнь их закончилась вполне благополучно.   
Мы так устали, что пошли с Ольгой прогуляться к морю, а потом вернулись и продолжили.
Я попросил показать какое-нибудь сильное воплощение, которое поддержало бы и направило Олю в нужное русло.
Оля увидела себя молодым 23-летним помощником капитана большого парусного военного корабля, охранявшего рубежи Балтики. Было правление императрицы Екатерины I, вскоре после смерти Петра I. Молодого офицера готовили на капитана. Он имел очень серьезное образование, как в Санкт-Петербурге, так и за границей. Не только полное морское военное, но и дипломатическое, куда входило  глубокое изучение и понимание государственной политики, и, конечно, знание языков. Вскоре, после ухода по возрасту в отставку капитана, он занял его место. Время было относительно мирное, но напряженное. Военное маневрирование с заходами в разные северные порты, было большей частью прикрытием тайных дипломатических миссий с заключением разных договоренностей. На борту корабля постоянно находились дипломаты разных уровней. Капитан был очень ответственным человеком, с большим чувством долга и патриотизма, все свое личное время отдавал служению отечества. Бывало, что в отдаленных водах на корабль нападали пираты. Отец его был высокопоставленным офицером, но на суше. Он был против морской карьеры сына, зная о значительной ее опасности, особенно в связи с дипломатическими миссиями, где часто случались противостояния между державами с непредсказуемыми последствиями. На суше служба была гораздо спокойнее. Но сын был непреклонен, обладая незаурядным талантом и силой воли. Он участвовал в тайных заседаниях, как на корабле, так и в Зимнем дворце в Санкт-Петербурге, и был посвящен в большие государственные тайны. Лет семь назад мать скончалась, но это не слишком его затронуло, так как уже с относительно ранних лет он был оторван от семьи, находясь в разных военных учебных заведениях. Он очень любил свое дело, и работа отнимала столько сил, что времени на заведение семьи совершенно не было, у него были лишь случайные краткие увлечения. Он достойно так отслужил лет 25 и около 50-ти лет вышел в отставку, и стал жить в большом своём имении, где у него развились другие таланты. В юности он обучался также музыке и теперь это пригодилось. Он замыслил организовать у себя в усадьбе оперный театр. Набрал много актеров, значительная часть из которых были крепостные. Любимыми постановками у него были классические древнегреческие оперы, бывшие тогда в моде. Домашние постановки имели такой успех, что вскоре ему предложили государственное обеспечение и большие помещения для организации театра в столице. Вначале все пошло достаточно хорошо, но было уже правление Елизаветы Петровны, чьи вкусы были весьма своеобразны, если не сказать пошловаты. С высочайшего верха стали навязывать постановки в этом духе, что рвало сердце режиссера пополам, ведь у него были весьма высокие идеалы в искусстве. Он считал, что настоящее искусство, по большому счету должно служить Богу. Ему очень не хотелось опошлять постановки, но и уйти он не мог. Уехать за границу тоже было невозможно, его бы не выпустили из-за знания многих государственных тайн. Единственное, что его спасало – дипломатический талант, - опыт накопленный в миссиях. Благодаря этому ему сколько-то удавалось отстаивать свои позиции в постановках, на которые Елизавета Петровна, в результате, смотрела снисходительно. Так, более, менее благополучно и закончились его дни, скончался он под семьдесят лет.    
Оле очень захотелось узнать, почему у нее не складываются отношения с мужчинами. Накануне она ходила в Феодосии на Карантин к Иверской церкви, но почему-то не смогла туда зайти.
Все разъяснилось, когда она в трансе увидела себя женщиной лет тридцати с железными оковами на руках. Был конец 15-го века и ее продавали в рабство как раз около этой церкви, где был самый большой на то время невольничий рынок в мире. Оттуда отправляли невольников на кораблях в Стамбул. Она была с длинными черными волосами и не славянкой, а черкешенкой-христианкой. В турецких гаремах наиболее ценились именно черкешенки, они дороже стоили, но не только за особую красоту, но за страстность и строптивость, которую обламывали. Как только над ней не измывались. Ее сильно избивали, раздевала догола, поочередно все время насиловали. При переходе на галерах через Черное море многие умерли от истязаний, голода и болезней, но она добралась до Стамбула живой, чтобы быть проданной в чей-то гарем. О, как сильно Оля плакала, переживая все это заново! Она хорошо поняла теперь, почему у нее не складываются отношения с мужчинами.    

                Энергетический удар

Это очень распространенное явление, когда духовному миру необходимо пресечь какие-то действия, либо кого-то чему-то важному научить. Например, если какая-то встреча не должна состояться, то человек накануне может внезапно заболеть. Когда-то я хотел провести реинкарнационный сеанс с руководителем нашего караимского общества Светой Саитовой, но именно в этот день у нее внезапно поднялась температура. Очевидно, что ее душа была не готова к таким вещам.

В двадцатых числах июля 2011 года я сводил в однодневку из Кизилташа в Водяную балку через Фрэнк-Мезер знакомых Олега Ернева с горы – Надю и Галю, была также Аллочка. Им очень понравился поход, и они загорелись идти в длинный поход с пятью ночевками. У Олега был творческий вечер в музее Цветаевых. Там очень активно аплодировала и скупила много его детских книжек женщина с двумя детьми – Докетова Инна. Когда она узнала у Олега, что мы уходим в горы, то желание пойти с нами было очень велико, но оно натолкнулось на резкий отпор Нади, бывшей на вечере, Галя тоже была против, но не выражала это так ярко. Видимо, это было связано с какой-то сильной энергетической несовместимостью. У Инны оказалась слишком «русская душа», вся нараспашку, что было воспринято, как полная беспардонность и невоспитанность. Но Олегу Инна понравилась, у него тоже довольно открытая натура. Он привел ее ко мне.  У Инны горели глаза, и казалось, горела душа, так сильно она хотела пойти. С нею были дети Антон 10 лет и Светлана – 7 лет. Я не мог отказать, тем более, она сказала, что они заядлые походники. Сказал, что дети такого возраста идут хорошо. Идти мы хотели через малый каньон на Ворон и Маски. Были уже взяты билеты до поворота на Синекаменку. Неожиданно, Надя, которая особенно противостояла Инне, свалилась без ног, ее прихватил сильнейший приступ, вроде бы печень, хотя раньше ничего не болело. Она, конечно, не пошла и лежала на даче на горе потом неделю. Инна взяла билеты на час раньше и ждала нас на повороте. Машины там пролетают и его легко было пропустить. Когда я увидел, что она взяла с собой, у меня глаза вылезли на лоб. У нее был огромный рюкзак старого типа «Ермак» с большой алюминиевой рамой какого-то немыслимого красно-оранжевого цвета. Сзади была привязана  диском диаметром сантиметров 80 зеленая самораскрывающаяся палатка. Рядом стояло около пяти каких-то больших кулей. У Антона был здоровенный пластмассовый автомат и довольно большие барабаны – бонги. У Светы на шее висел мешок с несколькими килограммами бисера, она собиралась из него делать всякие рисунки в походе. Слов у меня просто не было. Мы пошли вперед, а они поплелись за нами. Идти надо было три километра по дороге до этого маленького сельца. Время от времени нас обдавали пылью пролетающие машины, и было к тому же жарко, хотя и около 17-ти часов. Инна отстала и когда доплелась до села, то с нее градом валил пот, и даже появилась кровь из носа от напряжения. Ясно было, что идти так невозможно, но оставить ее с детьми было негде. На окраине села мы искупались голяком в небольшом озерце и это было просто бальзамом для души и тела. Потом пошли на стоянку к роднику, который, благо, был недалеко в лесу. Сделали, как обычно, в первый день шашлыки, выпили вина. И там Олегу пришла в голову мысль закопать все эти вещи, на что Инна сразу согласилась, лишь бы идти с нами дальше. Конечно, ножом большую яму не выкопаешь и ковырялись мы долго. Сложили в яму в полиэтилене какую-то здоровенную книгу, бисер и что-то еще, а остальные вещи в кулях просто оставили под деревом. По дороге к каньону вокруг Кок-Таша я еще поплутал, так как сняли все мои метки из белых тряпочек.  В каньоне мы остановились у большой ванны с родниковой водой. Вечером буквально подкосило Галю, у нее неожиданно началась сильнейшая мигрень, чего раньше с ней, практически, не случалось. С ней это произошло на сутки позже, чем с Галей, так как она недовольна была втайне. Мы долго ее отхаживали, просили покаяться и после поход уже пошел нормально. Правда, маршрут пришлось изменить, так как я понял, что такая группа по хребтам и открытому солнцу не пройдет. Мы спустились без троп в Зеленогорье и ночевали две ночевки у чудесного озера с родниками. С Инной и детьми мы ходили еще в поход на Караул-оба, родник Святой Анастасии и Перчем. Она подарила Алле самонадувающийся туристический матрац, а мне кроссовки. Очевидно, что Господу было угодно, чтобы она пошла с детьми, для них и для нее этот поход очень много значил и многому научил. В ней пребывало больше Святого Духа, чем в Наде и Гале.   

                Карина

В октябре 2020 г. мне позвонила моя близкая знакомая Ольга Соколова и сказала, что познакомилась сейчас в церкви с женщиной, с которой случилась беда и ей негде ночевать. Я сказал, что надолго не могу и Оля сказала, что ей надо хотя бы на одну ночь.
Она привела ко мне женщину  среднего возраста и небольшого роста, как мне показалось полноватую, но это было из-за множества одежд сверху. На ней была длинная черная юбка и темный платок.
Карина была полуармянкой, ей было 49 лет, но она казалась моложе из-за больших чёрных глаз с резким возбуждающим взглядом, но не всех, а, как она сказала, больше кавказских мужчин. Смех у нее был открытый, звонкий и тоже какой-то возбуждающий. Она жила в городке под Москвой, собирала на конвейере 20 лет какие-то коробочки, а потом начался коронавирус и завод закрыли. С родными понимания у нее нет. Когда-то младший брат вышел из дома и не вернулся, посчитали пропавшим без вести. Муж бил, потом они развелись, он отобрал через суды ребенка. Категоричная, везде враги, там якобы какая-то женщина сделала на нее порчу и поэтому у нее несчастья. Есть показания на шизофрению, потому что слышит голоса, но это не вполне проявлено. Мечтала попасть в Крым, взяла всего пять тысяч и поехала в Топловский монастырь, но там, как она сказала, настоятельница и другая монашка с ней плохо обошлись, сказали, что мол, много вас тут московских понаехало, и без вас проблем хватает. Она поехала в Сурб-Хач - армянский монастырь за Старым Крымом, но он мужской, и тогда поехала в Феодосию. Сумки у нее не было, а только какие-то пакеты. Дело было к вечеру, на автостанции стала искать, где можно перекантоваться. Ей встретился армянин в возрасте, предложивший пойти в его двухэтажную на 10 номеров гостиницу, которая была рядом, и жить на условии уборки номеров. Когда же она вечером легла, то он к ней заявился с определенными намерениями. Карина подняла крик и бежала от него.
Практически тут же на улице встретила молодого, лет тридцати и симпатичного азербайджанца с баночкой энергетика в руках. Он был вежлив и обходителен. Предложил пойти к нему, и она пошла. Когда же легла в кровать, то он тоже к ней пожаловал. Карина хотела поднять крик, но этот азербайджанец был весьма возбужден и силен, набросился на нее, зажал рот рукой и изнасиловал. Она была в жутком состоянии, наговорила ему всяких гадостей и угроз, и на другой день пошла в милицию и подала заявление об изнасиловании.
Молодой следователь-чеченец поначалу был внимателен и участлив, допоздна расспрашивал ее, потом позвонил настоятелю храма Всех Святых Дмитрию  и попросил пристроить ее в гостиницу при храме. Там с ней снова случилась неприятность. В гостинице жили две женщины, прислуживающие при храме. По словам Карины, они обвинили ее в том, что она украла из холодильника пельмени и якобы водит мужиков в гостиницу, о чем заявили настоятелю, и он выгнал Карину.  Там же она общалась с пожилым священником, тоже Дмитрием, которого она посчитала «видящим». Он ей сказал, что ей надо как можно скорее уезжать из Феодосии, так как она может не остаться здесь в живых. Азербайджанец стал предлагать ей 10000 отходных, она с большим возмущением отказалась, называя их грязными деньгами. Впрочем, денег у него не было, так как он даже за эту свою съемную квартиру задолжал. В то же время следователь начал менять свое мнение, сомневаясь в факте изнасилования. Карина посчитала, что они два мусульманина, спевшиеся против нее и рвалась от меня к прокурору, посылая проклятия, и грозилась уничтожить его, угрожая, в том числе, и следователю. Хотя, надо сказать, основания для сомнений у следователя были. Во-первых, насильник привел ее к себе домой, что было бы полной глупостью, если бы он имел такие намерения. Кроме того, она сама легла у него дома в кровать. Во-вторых, следователь спросил, а почему же она не сопротивлялась и не кричала. Во всяком случае, это дело не тянуло на такое полное изнасилование, чтобы надолго парня посадить, все же она в определенной степени спровоцировала его, он вполне мог думать, что все будет по взаимному согласию, а когда сильно возбудился, то не смог остановиться. Слова священника действительно имели смысл, она один раз вышла от меня на час и тут же крепко отравилась, съев чего-то в городе, потом сутки ее рвало, и она отлеживалась. Я понял, что моя задача как можно скорее отправить ее отсюда, пока она жива. Я готов был оплатить ей дорогу домой на поезде. Но она сказала, что не хочет уезжать, что ей понравилась Феодосия, а только, что люди здесь все плохие. Она хотела устроиться здесь на работу, но не взяла СНИЛС и ее нигде не брали. У нее в пакетике был только паспорт с кучей каких-то бумажек с адресами и телефонами. В ней были, безусловно, и позитивные качества. Она была пряма и вовсе не склонна к лицемерию, благодарна, предложила мне любую помощь по хозяйству, подметала и мыла полы, правда капусту мелко резать не умела, наверно, это не было в их кулинарном обиходе. Я все время старался объяснить ей, что все происходящее с ней неслучайно, имеет серьезные глубинные, вероятнее всего родовые причины, и что ей не по судам бегать надо, а принести покаяние и проявить смирение, а вот уж этого в ней совсем не было. Карина всё время вспыхивала какими-то сильными обидами, на что даже следователь обратил внимание, что у нее все были виноваты, кроме нее самой. У меня тоже стало нарастать напряжение с ней, появилось какое-то психическое истощение, она своими негативами выкачивала из меня энергию. А потом того хуже, она заявила, что ей идут голоса, что от той ведьмы здесь какие-то враги против нее, и что они уже со мной связались и я уже действую под их влиянием. Это уже было явно слишком. Я сказал, что глубоко оскорблен ее недоверием, что я на нее потратил столько сил, чтобы помочь и спасти, и что более не могу терпеть ее присутствия. Я сказал, чтобы она собирала свои манатки и убиралась вон. Спустя десять минут она пришла ко мне вся жалостная и стала просить прощения: «Отец, отец, прости меня. Наверно, лгут мои голоса». Однажды она решила мыться, и это было «нечто». Она мылась три часа, залила мне всё, у меня потом стол опух и дверца не открывалась. Спустя пять дней, в воскресенье, наконец, она сказала, что уезжает в керченский монастырь, я был просто счастлив и дал ей деньги на дорогу. Еще, возможно, что она была беременна от этого своего насильника, как-то ее подташнивало, и месячные не начались, хотя срок подошел. Она сказала, что как верующая, аборт ни в коем случае делать не будет, хотя родители-атеисты будут ее, безусловно, к этому склонять. А вообще, этот азербайджанец, как ни странно, ей понравился, ее очень тянуло увидеть его, чувства ее были амбивалентны, то страшная ненависть и жажда мести, то какая-то особая симпатия и тяга. Еще Карина сказала, что если она от него беременна, то не хотела бы, чтобы он сел в тюрьму, всё-таки это отец ее ребенка. В ее характере важной особенностью было отсутствие полутонов, явная склонность к крайностям и категоричностям в оценках людей.   

                Русский Крым

Я во все годы своей жизни в Крыму сам не знал, что я настолько русский социо-культурно. Я свыкся с мыслью, что живуна Украине и даже не смел мечтать о возможности Крыму быть в России, сама по себе эта мысль была болезненной, как какой какой-то разрыв с реальностью, как когнитивный диссонанс. И вот, когда случился этот референдум, это был какой-то невероятный всплеск счастья, это было чудо, которое бывает только в сказках, это оказался самый счастливый день в моей жизни. Алла и дети были тогда уже в Эстонии, и мне было болезненно, что они были против России. Анюта ни секунды не сомневалась, что Путин сбил боинг над Донбассом, а Алла сказала, что она, может быть, и не против, чтобы Крым стал российским, но только если на это согласится мировое сообщество. Два раза я до того возил маму в Славянск в специальный санаторий, в первый раз это было особенно трудно, я не взял коляску, и при пересадке на другой поезд обращался в медпункт за кроватью на колёсах. Маму там приняли хорошо, и вот в мае 2014-го года я принял у себя в доме беженцев из Славянска – семью из 4-х человек. Всё бы ничего, но они оказались против России. Начались скандалы во дворе, так как это было самое обострённое время и соседи не хотели терпеть радом с собой таких людей. Насилу мне удалось через месяц избавиться от них, они сами ушли.
Когда катил маму по набережной, то встретились двое ополченцев с Донбасса, один из них хромал, и спросил, где можно взять коляску, я дал, у меня была одна запасная.  Со вторым, Володей, мы познакомились ближе, позывной его был «Апостол» (был алтарником в храме), он был лысоват, простодушен и крепко сбит, у него были толстые, крепкие крестьянские пальцы. В последнее время у него был какой-то грустный взгляд. Володя называл меня братишка, у нас была тёплая переписка, потом он погиб в Сирии.
Мы стали особенно отдаляться с Аллой после взятия Крыма. Как-то мы общались дома вместе с ее подругой. Вдруг я распалился, что ее подруга понимает мою любовь к русскому Крыму, а жена, которая должна быть ближе всех, вообще не понимает и не чувствует мою любовь к России и к Путину, которого Алла считала ужасным оттого, что он якобы хочет напасть на Украину. Стена между нами стала какой-то непреодолимой. Однажды, перед ее отъездом на автобусе в аэропорт летом на море, я вдруг почувствовал очень мучительное состояние, когда молчание ужасно и невыносимо, а сказать мне нечего, это было страшнее любой ссоры, как глубокое отчуждение. Тогда у меня написалось молчание:

               Молчание

Нет сладостней, прекраснее молчания,
Когда, встречаясь взглядами слегка,
В нас сопроникновенье-понимание,
Созвучье, как молитва сквозь века. 

Нет тягостней, ужаснее молчания,
Когда мы вместе вынуждены жить
В неодолимом противостоянии
И до конца всю ненависть испить.

И чудное молчанье – вдохновение,
Когда мы, словно птица, ввысь летим
И в Свете получаем откровение,
И с ним в любви и радости творим.

Потом в 2018 году Алла мне позвонила и с каким-то весельем сказала, что нашла другого человека, бывшего лётчика, который увлекался танцами. Просила развод, который я долго не давал по какой-то инерции, потом мы развелись. Впрочем, хорошие отношения сохранились, я молюсь о ней с Алексеем и помню с любовью и благодарностью всё хорошее, что было между нами. Алла сказала, что Алексей даже обижался, когда Алла очень хорошо обо мне говорила. А когда я поздравил ее с юбилеем, она написала: «Сашенька, спасибо тебе, ты первый меня поздравил с днем рождения!». Думаю, что как наша встреча и жизнь, так и наше расставание были судьбоносными и неизбежными.

                Ирина Лозо;вская 

Родилась Ирина в 1970 году в г. Орехов Запорожской области, в раннем детстве жила в пос. Протвино Моск. обл., которое вспоминает как райский уголок. В 5 лет пошла в муз. школу, где мама Ксения преподавала фортепиано. В школу же пошла в Запорожье, куда переехали родители. В муз. училище Запорожья в конце шестидесятых маме преподавала очень сильный муз. педагог, ученица Генриха Нейгауза Ирина Петровна Козлова, в честь которой и назвали Ирину, чтобы девочка стала хорошей пианисткой.
Потом случилась драма. Мама очень любила отца – Валерия, он был хорошим инженером-строителем, потом стал главным инженером, был хорошим музыкантом, играл на гитаре и баяне, любил петь цыганские песни, но он оказался ветреным человеком, изменил ей с другой женщиной. В 1975 году родилась еще дочка, Ксения хотела назвать ее Женей, но отец настоял на имени Наташа, как оказалось потом, любовницу отца звали Наталья Борисовна. Эта измена оказалась страшным ударом для Ксении, они подали на развод и искали размен квартиры. Неожиданно, перед оформлением развода отец пришел мириться. В тот весенний вечер 1979 года он пригласил ее в ресторан. После ресторана они вернулись домой, дети уже спали. Алкоголь усилил ее депрессию, Ксения выпила хлорофос, скорую Валерий вызвал только через два часа, когда было уже поздно. Сутки она лежала в реанимации, ее пытались откачать, но не смогли. У следствия были основания о возбуждении дела об убийстве, либо о доведении до самоубийства. Но следствие было закрыто за недостаточностью улик, следователю была заплачена взятка.  Очевидно, что Валерий с Наташей хотели получить квартиру целиком. Сделать это можно было только в случае смерти Ксении. Валерий знал об очень неуравновешенном и психически неустойчивом характере Ксении, он стал раскачивать ее психику. В итоге, они добились своего и получили эту квартиру. Женился Валерий почти сразу после смерти Ксении.  Наталья Борисовна спаивала Валерия, потом продала эту квартиру, купила в дом в селе. На новоселье она произнесла тост за свой дом и пала замертво, у нее был разрыв сердца, хотя до этого не болела, было ей 50 лет. Люди единогласно говорили, что ее постигла божья кара.

        Воздаяние
Всесилен Бог, творящий Светом,
Одно не в силах Он свершить –
Бессилен Он пред человеком,
Его не жаждущим любить,

Создавшего себе кумиров
Из множества других богов,
И из божественного мира
Мир властелинов и рабов.

Никак нельзя любить заставить…
Решил тогда, сквозь времена,
Пусть воздаянье будет править, -
Пусть всем вернутся семена.

Творящий зло, пусть зло получит,
А благо – благом награждён,
Пусть каждый добрый в мире лучик
Любовью будет возвращён.

Пусть время всё само разделит
На тьму и несказанный Свет,
И тех, кто жизнь любовью мерят,
С любовью помнят много лет!

Незадолго перед смертью Валерий покаялся перед Ириной, что он виноват, что мама была хорошим человеком, что он ничего не дал своим дочерям. В конце жизни он стал много пить и замерз зимой после очередного запоя.   
Бабушка с дедушкой отсудили Ирочку у отца, а младшая сестра осталась жить с отцом и мачехой. Бабушка, Павленко Лидия Георгиевна, была учительницей русского языка и литературы, ее бабушка и мама тоже работали в женской гимназии еще до революции, а мама еще основала первый детский садик, где была заведующей. Дедушка, Ефрем Ильич Терехов, был последним одиннадцатым ребенком в семье, выжило только трое. В конце двадцатых годов он работал  на молотилке, ему отрезало  правую руку, еще он с рождения хромал. Ефрем Ильич был известным человеком в Орехове, в тридцатые годы он основал вечернюю школу рабочей молодежи, где много лет был директором. Он спасал людей от репрессий,  сам чудом не был репрессирован. Потом он основал краеведческий музей, собирал экспонаты и занимался исследовательской работой, он был заведующим общественной приемной газеты «Индустриальное Запорожье», много помогал людям. О нем сохранилась добрая память в Орехове.
Ирина после 9-ти классов школы поступила в Запорожское муз. училище, которое закончила в 1992 году.
В 17 лет Ирина увлеклась йогой, перестала нормально питаться, считая себя толстой, очень хотела похудеть, и действительно сильно похудела, весила 40 кг, при росте 168 см., ей поставили дистрофию, но при этом она еще много занималась, у нее настала нервная анорексия. Ее положили в неврологическое отделение психиатрической клиники, ей кололи глюкозу, витамина, с ней работал психолог и вскоре все нормализовалось.   
В 1990 году вышла замуж  за студента мед. Института Сергея Демчишина, ставшего потом психиатром. Вначале с мужем были хорошие отношения, увлечение буддизмом, восточными единоборствами, потом случилось несчастье, одно за другим. Родился мальчик и через месяц умер, через три года родился второй мальчик, который прожил три года. Он заболел простудой, перешедшей в воспаление лёгких. Врач Павел Алексеевич приходил к Ирине домой и чем-то ей не понравился, потом он назначил прием , на которой Ирине не хотелось идти. Врач был выпивши и назначил уколы, которые сразу начала делать медсестра. Ребёнок стал задыхаться, его надо спасать, а врач сказал, что ничего, он отдышится,  вышел из кабинета. У мальчика был анафилактический шок, ему надо было срочно ввести специальный препарат, но этого не сделали, очевидно, из-за нетрезвого состояния врача. Ребенок умер минут через 15 и ничего сделать не смогли. Ирина стала кричать, а врач стал кричать на Ирину, что она сама его не досмотрела, что она сумасшедшая, что он умер от температуры, которой на самом деле не было. Сказал, что никакого укола не было, и тут же вырвал запись об уколе из карточки. 
На следующий день приехал муж Сергей из Орехова и пошел разбираться к Павлу Алексеевичу, они были уже, по сути, врачами коллегами. Врач слезно просил Сергея не заводить на него дело, что у него семья, дети и внуки, старые родители, и уговорил его. Всё это несчастье свалили на Ирину, подняв еще ее пребывание в неврологии в 17 лет. Врач избежал суда, но боялся потом Ирину. Сергей повел себя не лучшим образом, стал обвинять во всем Ирину, якобы она ненормальная, что, мол, это ее карма, что «Боливар двоих не выдержит» и семейная жизнь у них разладилась. Предки его по отцу были с западной Украины, он увлекался Грушевским, считал положительным героем Мазепу, оправдывал Бандеру и любил лозунги «Коммуняку и москаляку на гиляку».
С детства Ирина ездила в Крым в с. Солнечногорское под Алуштой к сестре прабабушки и полюбила Крым. С 2009 г. Ирина стала ездить в Феодосию. Ее привлекала не только природа, но и православие. Она писала стихи:

             Путник

Он был неведомо откуда,
Он шёл неведомо куда,
Он мог бы быть десятым чудом,
Но был он гол и нищ  всегда.

Ему дороги  открывались, -
Лишь посох старый в руки брал,
Ему  деревья  улыбались
И  птичий гомон в Утро звал.

Он был со всеми откровенным
И странным слыл в родном краю,
Он равно всем - богатым, бедным
Пел песни про любовь  свою.

И в одиночестве  дорожном,
Стоптав седьмые  сапоги -
Он счастлив был, и счастьем Божьим
Он  жил и продолжал идти…

               Крыму

Мечта  моя далёкая  и близкая,
Мой  Крым чудесный - ты всегда  со мной!
Ты грел  мне  душу,  очищал  мне  сердце,
Хранил  меня от тягот  и невзгод.

Ты  солнце  мне  дарил,  любовь и радость,
И  творчества  огонь будил во мне.
Крым, будь  со  мной, всегда   со мною  рядом!
Пока  живу  на  Матушке - Земле.
               
  Городу  Феодосии

О,  берег Крыма, волны, волны, -
Мой  тихий город, корабли…
Вот дождь  идёт, его  потоки
Смывают  горести  с Земли.

Твоей  историей  наполнюсь,
О,  Богом данная моя,
Дышать  тобой  я не  устану -
Во мне поёт душа твоя.
               
       Феодосии

Благодарю  тебя,  мой город
Отдохновения души,
За  то,  что  ты стоишь на море,
Где тихо бродят корабли,

За шепот старых переулков,
За чаек  крик,  за шум  ветров,
За  то, что даришь сердцу радость,
И упоительный покой.

За то,  что  подарил друзей -
Спасибо от Души моей.

В Орехове много лет Ирина прожила с тетей Галей, заменившей ей маму. В последние годы тетя болела, не вставала с постели, Ирина ухаживала за ней, а также помогала многим пожилым людям, за что ее любили в городе. Началась война, город бомбили, не было воды и газа, воду Ирина носила с речки Конки, нередко под минометным огнем. Дальше так жить стало невозможно, и их эвакуировали в разные места. Тетю определили в дом престарелых за Запорожьем, Ирина хотела быть рядом с тетей, но у нее на руках была еще кошка Мурочка, и она решила отсидеть несколько месяцев в Польше, где кормили, а потом вернуться за тетей. Поэтому она не взяла многие ценные вещи, особенно жалко было шесть альбомов фотографий и книги 19-го века. Потом дом разбомбили, все осталось под руинами, а тетя Галя спустя месяц умерла.   
 Ирина эвакуировалась в Польшу, потом поехала к подруге в Германию, но хотелось ей более всего в Крым.
В 2018 году я читал в центральной библиотеке часть своей большой пьесы о Феодосии, и тогда она влюбилась в меня, но я об этом не знал. Мы переговаривались по скайпу и я, зная о всех е несчастьях, предложил ей приехать из Германии ко мне, как беженке, не думая о личных отношениях. Там случилась какая-то мистика. Ирина потом утверждала, что я по скайпу признавался ей в любви, говорил, что хочу с ней интимных отношений, но я точно этого не делал, у меня даже не возникало таких мыслей. Поэтому когда она приехала, возник какой-то конфликт на эту тему, но потом я стал постепенно в нее влюбляться, видя, что она действительно любит меня, у нас оказалась значительная степень созвучия, она стала писать музыку на мои стихи, у нас начались совместные творческие вечера. Написала музыку к моему гимну Крыма, который стали исполнять:

                Гимн Крыма

Наш Крым дорогой – добрый вестник свободы,
Купель вдохновенья, любви и мечты, 
Ты - родина древняя многих народов,
Ты - море и горы, леса и сады.

Ты с Россией в духовном и кровном  слиянье,
Растворяешься в ней, а Россия в тебе,
Ты – России любовь, в ней твое процветанье,
Ты и щит, и копье в ее славной судьбе.

Ты всех принимаешь с открытой душою,
Как сердце ребёнка, как солнце во мгле,
Мы в счастье и в горе навеки с тобою,
Ты – песня небесная, - рай на земле!

Ты с Россией в духовном и кровном  слиянье,
Растворяешься в ней, а Россия в тебе,
Ты – России любовь, в ней твое процветанье,
Ты и щит, и копье в ее славной судьбе.

Тебе присягаем на верность с любовью,
Ты стал навсегда нашим домом родным,
Да будет пусть мир в тебе с хлебом и солью,
Да будет всегда благоденствовать Крым!

У нас было с ней несколько сеансов о прошлых жизнях.

 18.06.2023 Сеанс с Машей Трепетной и Ириной Лозовской

Маша очень хотела понять, кто приходит к ней последнее время во сне. Это был молодой мужчина - воин, погибший недавно. Она очень
боялась, а вдруг это «укроп»- националист, и что ей тогда с этим делать? Но это, к счастью, оказался очень достойный боец – русский воин Александр – шофёр Захара Прилепина, погибший в России от теракта. Теракт был против Захара, но он в этот раз был за рулем, а мина была подложена под машину, где заднее сиденье, где обычно сидел Захар, но там был Саша, давний его преданный друг. Я позвал на помощь ангела-хранителя Маши и рядом оказался Саша. Он сказал, что не хочет покидать Землю и останется Ангелом-Хранителем для Захара и Маши. Сказал, что война еще продлится от года до двух и будет очень кровавой, еще много будет погибших и много провокаций и терактов против известных патриотов России. Просил разрешения приходить к Маше во сне, чтобы она не противилась этому, чтобы она много молилась за Захара и воинов России. Жизнь Маши в божьих руках.
Ирина в сеансе увидела вдруг Машу сидящую в кресле в виде старого Константина Константиновича, - великого князя, брата царя.
Было сказано, что мама и отец всё-таки любили друг друга, и смерть мамы была трагической случайностью. Что мама на другой планете, а отец еще здесь. Что он знатного польского рода шляхтичей Белинских, а потом взял фамилию  Лозовский из конспиративных соображений. Они не были против России, в роду были цыганские бароны, поэтому у него был разгульный образ жизни. Ирина должна была остаться сиротой для большего духовного роста. Для избавления от польского гонора и гордыни. Ирина увидела наши совместные воплощения 4000 лет назад в древнем Египте, мы были жрецом и жрицей – мужем и женой. Это было во время исхода Моисея и мы способствовали этому исходу евреев. Еще наше совместное воплощение было в Индии в 5-м веке, мы были саньясинами, мужем и женой. В этом воплощении нам полезно быть вместе для совместного духовного восхождения.   
 
                3.09.2023  Сеанс с Ириной Лозовской

После причастия в Казанском соборе мы решили сделать сеанс. Ирина увидела Ангела-Хранителя – мужчину с белыми крыльями. Потом пришла тетя Галя. Она сказала, что ей там хорошо, что она учится в школе и изучает духовную азбуку, основа которой любовь к Богу и ближнему и главное в жизни научиться любить. Что ее укоряет духовный наставник, что она не поставила дома пианино и не помогла Ире больше проявить свои музыкальные способности и что она радуется тому, что сейчас Ирина занимается музыкой с учениками и что она хотела бы в следующем воплощении стать ее учеником по фортепиано. Сказала, что Ирине надо обязательно съездить в Протвино и Солнечногорск, там есть храм, и помолиться о родителях и родственниках. Еще сказала, что мама Ирины покончила с собой, что плохо временами обращалась с Ириной в детстве из-за очень нервного состояния. И, тем не менее, много делала для Ирины, вязала для нее всякие вещи, катала на санках и еще в 4-5-летнем возрасте учила собирать грибы, и что папа был в общем хорошим человеком. Мама сейчас на другой планете проходит очищение -искупление греха самоубийства. Ангел Хранитель сказал, что полезно посмотреть совместное воплощение. Она увидела Иерусалим во время Христа. На ступени древнего иудейского храма с колоннами сидел мужчина, он был молод, но уже с бородой (им был я). Как раз мимо проходила процессия, вели на распятие Христа. Мужчина сокрушался о том, что живет в стране, где распинают безгрешных и праведных, что нельзя было допускать распятия, и что он хотел бы родиться в какой-то другой, более справедливой стране. Ирина была мужчиной более старшего возраста, астрологом-путешественником из Индии. Они долго беседовали обо всем. Неожиданно пришла моя мама и сказала, что очень важно, чтобы я поставил памятник на караимском кладбище прадеду Итро, Султан и их сыну Давиду. 
   
                Воспоминание о будущем

Воспоминание о будущем,
Лучистом, нежно-золотом,
Куда мы чистым сердцем любящим,
Сквозь прошлое своё взойдём.

Когда возлюбим мы смирение,
Мечту и жертвенность в пути,
И ратный подвиг, и моление,
Отвергнем ложь – любовь свети!

Исчезнут вдруг приметы времени,
Как на морском песке следы,
И радость всходит в нас из семени,
Которое посеял Ты.

О, сколь же Ты Великомилостив, -
Ты Океан нам отдаёшь,
В ком капля хоть любви и милости,
Мой Боже, каждого спасёшь!


Апокалипсис Иоанна Богослова – сколь же это давнее предсказание о будущем.  Я иногда задаю вопрос, скажите, вот вам вдруг досталась огромная сумма денег, около миллиарда долларов, и надо вот сейчас быстро сказать, как вы ей распорядитесь, иначе она пропадёт?  Большинство ответов довольно примитивно, можно так обобщить – приобретения, путешествия и вложения в бизнес. И только очень немногие размышляют альтруистически и эволюционно. У меня однажды было дома двое детей, живших в Америке. Парню было уже около 15-ти лет, он не хотел отвечать, я настаивал, и тогда он изрёк: «Я построю башню высотой в три километра, а наверху будет большая буква «Е». Я ошарашенно спрашиваю, а зачем буква «Е». А он так запросто говорит: «А чтобы все спрашивали». Помню, как меня просто взорвало, я воскликнул: «А подумал ли ты, сколько вот сейчас, вот в этот момент в Африке умерло детей от голода?!». А ведь он был вполне себе добродушный по натуре, просто при крайне индивидуалистическом воспитании с главной целью успеха в жизни, такая мысль в принципе не могла прийти ему в голову. 
А еще спрашиваю: «Вот вам осталось жить один день, что вы сделаете?». И такая же картина полной пустоты, в лучшем случае, успеть как можно больше удовлетворить желаний.
У меня было такое стихотворение:

     * * *

Живите каждый день ваш, как последний,
когда рассвет сливается с закатом,
жизнь промелькнёт и станет виновато,
и совесть будит душу, как посредник
меж небом и землёй, и правда остро
вонзается и больно теребит,
и сердце в покаянье вдруг простит
себя и всех, и смерть, и просто
поймёт и примет всё, и так легко полюбит
сиреневое облако вдали,
в прожилках лист и взгляд, что льнёт и губит,
и камень на дороге весь в пыли…

 Живите каждый день ваш, как последний
и скатится уставшая слеза,
и двери отворятся в небеса…
Избавившись от страха и от лени,
вы станете такое делать вдруг,
чего не совершали никогда:
какие светлые слова услышит друг,
как ветошь, сбросите вы думы и года
и побежите ранним утром босиком
по травам со сверкающей росой,
вы вспомните о главном обо всём,
подарите всем радость и покой...

О, как тогда вы станете спешить,
Вдыхать, смеяться, плакать и любить.
С какою нежностью прощальной
в вас пробудится добрый гений
с великой и прекрасной тайной…
Над всею суетностью мнений,
как крылья музыки хоральной, -
живите каждый день ваш, как последний.

Я как-то подумал, что более всего Христа понимал Лазарь, который был ТАМ и вернулся, но вряд ли он мог передать словами то, что он пережил:

                * * *

Я когда-то давно пережил свою смерть,
И теперь я оттуда смотрю,
Там нежнее глаза и твердее там твердь,
Там молчу я, когда говорю.

Здесь мечтаем и жаждем, кричим и поём,
Пробиваемся вверх или вниз,
Так уверены мы, что, конечно, живём,
Но так мало мы знаем про жизнь.

Вдруг откроем мы тайну в особенный час, -
В смерти больше есть жизни, чем в нас,
Только нам чтоб бессмертными быть,
Надо здесь больше жизни любить.   

Наше будущее обусловлено прошлым и настоящим, и оно меняется каждую секунду, а в какую-то особую секунду может измениться радикально. Блаженный Августин так высказался: «Нет прошлого, настоящего и будущего, а есть прошлое настоящего, настоящее настоящего и будущее настоящего». Состояние любви нельзя передать словами.

                * * *
Люблю – так хочет высказаться Слово,
Но вдруг замрёт на каменных устах, -
Под тяжестью небесного покрова
Себя не может выразить в словах.

Всё было до меня уж изначально,
Всё так же будет после без меня,
Так лета радость осенью печальна,
Что жаждем мы – воды или огня?

Останусь ли немеркнущим мгновеньем,
Сказавшим в жизни Слово хоть одно,
Иль может только промелькнувшей тенью,
Иль выпорхнувшей бабочкой в окно?

О, сколь любовью можно искалечить,
А сколько можно душу исцелить?
Так память сильно давит мне на плечи,
Иссохшиеся губы просят пить…

Прости меня, прости вода живая
За то, что много в жизни мёртвой пил,
Листы свои последние листая,
Я каменно шепчу, что возлюбил.


По настоящему счастливы мы бываем только, когда время исчезает, когда прошлое, настоящее и будущее сливается, а душа при этом летит, сама не зная куда, в состоянии высокой и всеобъемлющей любви. У меня написалось вдруг такое стихотворение, к которому Ирина написала музыку, и оно поётся, как духовный романс: 

                * * *

Никуда не хочу я вернуться назад, -
Наши чувства все неповторимы,
Я мгновению каждому новому рад,
Все, что будут и были, любимы.

Даже те, где моя не иссякшая боль
До сих пор вся наполнена криком, -
Всё равно в них, ужасных, кричала любовь,
И не жаль мне, что столько был битым.

Каюсь, Боже, во всём, что не то совершил,
Где гордыня была над смиреньем,
Где не сделал я блага, где недолюбил,
Мне прости мою немощь в горенье.

Всё приму с благодарностью я от Тебя, -
И дары, и потери, и муку,
Верю, всё Ты творишь, бесконечно любя,
И протянешь молящему руку.

Всё, что в жизни случилось, едино во мне,
Надо мной нет у времени власти,
Как кометы на звёздном сверкнут полотне,
Так в душе моей искорки счастья.