Часовщик глава 3

                Глава 3.
                Забытые истории.

Время неумолимо летело. Я заложил первый камень своего нового дома. Вокруг саманного строения бригада бетонщиков вырыла котлован и, установив опалубку, залила фундамент под мой будущий дом площадью в 100 квадратных метров, под чутким руководством Семена Тимофеева. К концу ноября они завершили свою работу. Семеныч помогал мне найти строителей, цемент и лес для опалубки.  Городской совет образования и директор детского дома смотрели сквозь пальцы на затею шестнадцатилетнего подростка построить дом.

"Главное, чтобы ты не остался без крыши над головой," - сказал как-то один мужчина из ВЛКСМ, который заметил строителей и грязь в моем дворе во время проверки моего жилища.

Несмотря на мой  возраст, я начинал набирать авторитет среди коллекционеров нумизматов. С помощью редких английских, немецких и американских каталогов, которые я купил через Семеныча у фарцовщиков  и которые были присланы мне из Москвы и Ленинграда, я начал углубляться в изучение цен на редкие монеты, их историю, тиражи и многое другое.

В первое воскресенье декабря в клубе коллекционеров я встретил Михаила Сергеевича Полохова, военкома нашего города. Мы радостно поприветствовали друг друга. Он заинтересовался моим выигрышем, и я вкратце рассказал ему эту историю и выразил желание поговорить с ним наедине. Он без промедления отвел меня в сторону и принялся расспрашивать, что случилось.
"Ничего не случилось, Михаил Сергеевич," - улыбнувшись, сказал я, продолжая: "Мне в армию скоро." Услышав это, он прямо по-отцовски взял меня за руку, и мы медленно пошли в сквер у дворца пионеров.

"Не хочешь служить?" - строго спросил он.

"Нет, что вы. Я очень хочу," - ответил я. Он повеселел услышав это и радостно попросил продолжать.

"Я сказал, что не хотел бы служить далеко от дома. Тут Семеныч один совсем останется, у него зрение уже не то. А так я бы мог его навещать хоть изредка, помогать по работе, ведь он ею только и живет. Было бы здорово, если бы вы помогли мне с этим. Я, Михаил Сергеевич, подкопил немного денег..."

Он меня перебил.

"О каких деньгах ты говоришь? Ничего не надо мне. Тебе сколько до армии?"

"Не знаю точно. Мне в мае только 17 будет," - ответил я.

Он явно удивился моему таланту вести переговоры в столь юном возрасте.

"А, так ты, получается, только через полтора года попадешь под осенний призыв?" - уточнил он.

"Ну да, получается так," - подтвердил я.
"Вообще не проблема, Олежек," - немного подумав, продолжил он. "В конце следующего года придешь прямо ко мне в кабинет. Я дам направление тебе на обучение в ДОСААФ, на водителя. И покатаешь меня. Я тебя к себе возьму, если буду жив. Вечерами вообще будешь свободен. У меня сейчас товарища сын срочную проходит. Меня домой привез, машину в гараж и домой. Когда никогда в часть появляется, с командиром части поговорим, так в выходные тоже домой будешь ходить. Решим в общем, не переживай." Он повернулся ко мне и улыбнувшись, протянул руку. "За тысячу рублей я решил вопрос армии, в то время как, со слов Семеныча, люди, имеющие деньги, предлагали за это военкому до десяти тысяч, потому что шла война в Афганистане."

"Главное знать, на какую точку надо нажать," - говорил Семеныч в подобных случаях.

Семеныч сердечно поблагодарил Полохова после того, как я ему все рассказал, вернувшись в клуб. После мы пошли к Семенычу, где пообедали и уселись в кресла-качалки, читая какие-то журналы.

Я начал ловить себя на мысли, что скучаю за острыми ощущениями, и спросил у Семеныча, нет ли у него на примете какого-нибудь дела. Он ответил, что ждет одного своего питерского друга, что они встречаются только когда у того есть очень важный разговор.
"В смысле заказ?" - спросил я, догадываясь, о чем это он. "Ты крадешь на заказ, Семеныч?"

"Да, иногда бывает," - ответил Семеныч. "Рома, который должен приехать, иногда подкидывает мне работенку. Очень редко, но по крупному."

"А кто он, этот Рома?" - спросил я.

"Он друг детства из Ленинграда," - тепло ответил часовщик. "Ну в детстве, когда я работал с ювелиром, он иногда помогал мне. Потом пошел другим путем. Сейчас он работает в городском комитете партии в Ленинграде. Большая шишка."

"Очень интересно," - шепотом сказал я, и наш разговор прервал бой часов.

Часы пробили 4 часа.

"Сделай чай, Студент, и тащи сюда, а я расскажу тебе одну очень увлекательную историю о деле которое мне однажды подкинул Рома, и покажу тебе результаты этого дела." - сказал Семеныч, улыбаясь.

В ожидании истории я мигом пошел на кухню, откуда через пять минут вернулся с подносом в руках, на котором парил душистый индийский чай в тонких стаканах.

Уложив поднос на купленный недавно журнальный столик, стоящий между креслами. Семеныч уселся в глубь кресла-качалки, взяв в руки подстаканник, начал свою историю.

"Было это в 1974 году," - начал он. "Я сидел и работал в мастерской. В окошко постучали. Подняв глаза, я увидел Рому. Каким было мое удивление и радость от этой встречи, передать невозможно. Но зная Рому, я сразу понял, что он с делом. Ни телеграммы, ни звонка."

"Обнялись, чай попили. Дождавшись окончания рабочего дня, пошли ко мне. Я приготовил ужин, открыли бутылочку и посидели хорошо."
 
До этого мы виделись четырьмя годами ранее. Встречались в Крыму.  Рома был чем-то явно встревожен. "Знаешь Олег, когда давно знаком с человеком, то начинаешь чувствовать его," - сказал он. Я не стал ждать пока он мне  раскроет какую-то тайну, прямо спросил его о том, что у него случилось? Он сначала молчал, а потом насупившись рассказал мне следующее: "Пристрастился я к игре в карты, в козла. Играли сначала по десять копеек, потом больше, иногда по рублю, но не больше. Я то в плюсе, то в минусе, но не много. Больше ста рублей не проигрывал и не выигрывал. Знаешь, Сема, нервы здорово успокаивает, отвлекает от всего. Играли в основном у "товарища". У Березина есть один такой, продажная шкура. Иногда люди новые там появлялись, иногда одни и те же. И вот однажды среди нас появился один молодой, Игорь. Брат двоюродный одного проходимца, который тоже появился откуда-то и так же исчез с появлением Игоря. Нормальный парень такой был этот Игорь. Инициативный,  сразу купил тетрадь, не серьезно говорит, 'записывать будем'. И начал вести нашу бухгалтерию. Шутил постоянно. Постоянно с иголочки, всегда в костюме, наглаженный, как Денди Лондонский. И вот неделю назад, я пришел к Березину. Ну думаю, рублей сто пятьдесят есть, поиграю пару часиков и поеду домой. Леша Жданов, мой водитель, стоит на улице, ждет. Начали играть. Обычно мы оставляли по три рубля, чтобы Березин посылал посыльного купить  нам чай, печенье, перекус в общем, потому что по пять часов бывало сидели. Но в этот раз ни чая, ни печенья, ничего. Я этому значения не придал. Зато поодаль стояла ваза с яблоками. Часа полтора прошло, я на свою голову взял и съел одно из яблок."

И  все Сема. Ничего не помню. Ни как играл, ни сколько проиграл, ни как Жданов меня домой привез. Ничего. Не поверишь. Помню только, как играли до того как  я яблоко ел. Утром звонок, Игорь звонит. Все бросай говорит Степаныч и к Березену.  Звоню Жданову. "Что было вчера?" - спрашиваю. Он говорит, что ничего необычного. "Часа три прождал тебя, Роман Степаныч," - говорит, ты говорит вышел. Показалось мне, что пьяненький немного. Но говорит, запаха не было. Ну мало ли," думаю, "говорит, может мастырку по кругу пустили." И все говорит. Привез под подъезд, ты говорит вышел и пошел. И напомнил, говорит, что завтра суббота. Понимаешь Сема, я оказывается в сознании был. Не знаю, чем они те яблоки накачали..? В общем расписал тот Игорь по нотам эту игру. Да так люто расписал, что горе мне. Шестьдесят тысяч, Сема. Шестьдесят. Я приехал,  стал разбираться, что да как, а они лишь руками разводят. Вот, говорят, тетрадь, поднимали ставки, по рублю, по пять, по четвертаку и так до трех тысяч дошли, вот мол итог, все написано. Чего ты хочешь? "Мы тут все свои вроде, так что время есть у тебя Роман Степанович. Месяц тебе. Решай как хочешь. Хочешь, садись отыгрывайся, а хочешь - нет. Дело твое, но деньги верни," - говорил, в основном, этот шутник Игорь. "Пойдем," говорит, "провожу тебя." Вышли на улицу, а он мне и говорит: "Не отдашь деньги, найдут тебя в подворотне пьяного с пробитой башкой, или чего хуже, дочку твою. И никто не поможет, ни менты, ни друзья твои обкомовские."

Ну, я то не из робкого десятка, ты Сема знаешь, но страшно за дочь.

В общем Олег, в отчаянии был Рома. Я его успокоил и сказал, что дам ему шестьдесят тысяч, я как раз дельце провернул хорошее, у меня в сейфе почти сто тысяч лежали новыми банковскими упаковками. "Я тебя выручу, Рома, но с условием, что ты больше никогда не сядешь играть," - сказал я. На том и порешили. Утром он уехал поездом. Через пару дней получил от него телеграмму "Все  порядке спасибо Рома".

"И вся история?" удивился я.

"Да, подожди ты Олежа! Слушай дальше," - продолжил Семеныч, отпивая чай.

Прошло года полтора. Мы с ребятами друга похоронили нашего, хороший парень был, Стас Корнеев, царствия ему небесного, настоящий был друг, я в трауре, тридцать шестой день. Не бритый. Настроения нету еще и в отпуске, который пошел криво. Рассчитывал поехать в Грузию что бы развеяться, но планы изменились из-за того, что мой товарищ Миха Сафронов руку сломал. Мы рассматривали вариант поездки вместе с его семьей, на его машине. Одному ехать куда то не хотелось в общем худшие дни в моей жизни.
Но в один прекрасный день звонит Рома.

"Еду к тебе прибываю пятницу в 20 часов 4 вагон." 

Ну, как положено, встретил Ромку, опять же посидели, выпили. Но тут мне не пришлось выуживать у него ничего. Он начал сам.

"Помнишь, я тебе про Игоря говорил? Ну этот самый, конечно помнишь.  Он задал вопрос и сам же ответил на него." "В общем, этот Игорь вместе со своим братом, тем типом, который его к Березину привел, сейчас занимается бриллиантами, тут у вас в Пятигорске. Хотя не уверен, может в Минводах, или в Кисловодске или Ессентуках, но тут у вас. Я не знаю точно, что они делают с этими камнями, кто их хозяин и какова роль этого Игоря, но я хочу его наказать."

"А ну-ка, расскажи подробнее, Рома," - попросил я его, - "откуда информация? О таком на улице не услышишь."

"Я с одной стюардессой в общем...," - он засмущался, - "она сама из Ленинграда, симпатичная такая. Летает Якутск-Ленинград-Минеральные-воды. Где то через месяц после того случая, когда я объелся яблок, она мне рассказала любопытную историю. Некий якут раз в три месяца передает ей камни, бриллианты, и сам летит этим же рейсом. В общем, в кармане камни не возит. Работает с ней третий рейс. Платит ей 500 рублей за каждый рейс. И однажды, с ее слов, якут как и положено встретился с ней в аэропорту Якутска, отдал ей камни и сказал, что не может полететь в этот раз, и что она должна будет отдать камни некоему человеку, который придет в условленное место в аэропорту Минеральных вод. Имени этого человека она не знала, только описание внешности и в чем он будет одет. Якут заплатил ей за это в тот раз аж тысячу."
"С её слов все девочки на борту зарабатывают: кто перевозит деньги, кто золото или антиквариат. В общем, ничего необычного в этом нет. Она, помимо роли перевозчика, никакого отношения к этому не имеет."
"Ну вот, буквально два месяца назад я с ней отдыхал в гостинице на Андреевском бульваре. Погода была хорошая, птички поют, она выходит на балкон, и обратно оттуда возвращается как ошпаренная. Это было в Ленинграде, как ты наверное понял. Я испугался, что говорю такое? Что с тобой? Она говорит мне: "Вот это совпадение, там они? Не хочу, чтобы меня видели." Я спрашиваю ее: "Кто они?" И она мне как на духу: "Якут бриллиантовый, и тот человек, которому я тогда посылку передала в Минводах. И еще один, какой-то, я его не знаю." Я аккуратно посмотрел на них сверху, и что ты думаешь Сема? Сидят голубки, действительно якут какой то, но самое главное Игорь этот и его то ли дядя, то ли брат, ну тот который... сидят внизу в кафе, мороженое едят и то и дело оглядываются по сторонам. Шепчутся о чем-то. Ну я стюардессу то свою успокоил, мол, не переживай, не видели тебя. Кому говорю ты именно посылку передавала, интересно мол мне. она на Игорёшу пальчиком и показала. Смотрю, распрощались эти, якут влево, эти двое вправо. Вот такая вот история, Сема.
"А почему именно у нас эти встречи?" - спросил я его. "Почему не в Москву, или не в Ленинград возить камни?" Рома лишь пожал плечами.

И тут до меня дошло. Евреи у нас серьезно занимаются камнями, гоняя их в Израиль. Похоже, что этот Игорь выступает в роли посредника. Якут, вероятно, тоже имеет отношение к этому делу. "Всплыл в моей памяти рассказ Андрея  'Голос Америки'. Он заходил ко мне и говорил о том, что евреи не могут поделить бриллиантовый пирог. Две семьи кажется, противостоят друг другу за это дело. Были ссоры, и даже кому-то отрезали нос или ухо. В общем в этом деле был, и возможно, до сих пор остается целый мафиозный клубок. Но эти мысли я оставил при себе.

Отрезанные носы и уши так просто не забываются, и наверняка семьи до сих пор враждуют. Так что, кроме нас с Ромой, охотников за бриллиантами может быть масса.

"Он продолжал: 'Но главное, что в ближайшее воскресенье моя стюардесса привезет сюда камушки. Я пару дней назад сказал ей, может помочь чем-то, новое платье или сапоги, что хочешь? А она такая гордая. 'Нет,' говорит, 'ничего мне не нужно. В воскресенье слетаю в Минводы и куплю себе сама сапоги. Уж пятисот рублей точно хватит,' и смеётся. Ну, девочка одним словом."
"Клиенты твои, Сема, клиенты жирные. Я в отпуске, готов поработать с тобой если потребуется, лишь бы этого Игорька прижучить,' - продолжал он. И кстати, тогда в гостинице она рассказала, что по прилету Якут выходит из аэропорта и ждет ее около магазина сувениров на улице. Потом они встречаются, она ему возвращает камушки и все, она в гостиницу отдыхать, а он отправляется неизвестно куда, скорее всего, к Игорю. Вот там и можно попробовать... За наводку спишешь мне те шестьдесят кусков. Мне больше ничего не нужно. Стюардесса моя сказала, что камни крупные, белые, голубые. Заглянула говорит в мешочек,  в самый первый рейс. Понятно, что сразу такое добро не продашь, ну в общем, ты понял Семеныч...'

'Ничего я с тебя списывать не буду, Рома. Те деньги я тебе подарил,' - сказал я, и его лицо побагровело."
Я, честно сказать, был рад тому, что появилось дело. Но опасность того, что могут выйти на стюардессу, меня вовсе не радовала.
"А когда прилетает самолет?" - спросил я Рому.

"В воскресенье в 16 часов. Где-то через час только она выходит к нему. Она сначала идет в гостиницу, переодевается, и только потом идет на встречу. Если за якутом проследить, то он приведет прямо к Игорю. Не думаю, что он сразу едет на сделку с камнями. Самого якута мне подставлять не хочется, а вот Игорь... Тварь..." - выругался Рома и добавил, что однажды ей показалось, что он, Якут, сел в такси за рулем которого сидел мордатый бугай, сел как то сразу, не договариваясь. Хотя может он с ним договорился заранее, не ясно в общем.

"А стюардессу свою тебе не жаль? Она расколется, приставят нож к горлу, скажет, что говорила об этом тебе. Наверняка и еще кому-нибудь говорила?" - спросил я.
Рома задумался. "Да, я думал об этом. Не расколется, она мне по любви же рассказала, к тому же ее папаша не последний человек в министерстве транспорта в Москве. Но все равно нужно что-то придумать, что бы минимизировать риски."

"Вся сложность была в том, что мы не знали, куда направляется Якут после прилета. Он мог ехать в гостиницу, к друзьям или соучастникам. Мы не знали, встречается ли он с Игорем или работает напрямую с людьми из еврейской или какой то другой общины. Но одно было ясно: ко мне едут бриллианты."

"А твоя стюардесса не говорила тебе, куда он кладет камни, в дипломат или в сумку, в карманы?" - обратился я к Роме.

Он задумался и ответил, что ничего такого не припоминает. И потом добавил: "Да я не хотел из нее информацию выпытывать, она не глупая баба, может понять, что я что-то замышляю, ну типа в ОБХСС заявлю, я как никак партийный работник."

Легли мы поздно,  я не спал и все думал. Потом решил обновить историю про отрезанные носы и уши,  наш Андрюха "Голос Америки", хоть что-то да будет знать из свежего. В то время он только начинал приторговывать долларами и его мало кто знал, но зато он знал многое, впрочем как и сейчас. Утром я отправился к нему. Не помню сколько денег взял с собой, типа валюта мне нужна. Ну в общем... увиделись, поговорили, купил я у него доллары. А потом говорю ему: "Слушай, Андрей. Я другу своему на 50-летие хочу подарок сделать. Перстень хочу. Мой ювелир сказал, что сделает все на высшем уровне. Только я вот хороший камень найти не могу. Мне бы бриллиантик прикупить, хороший. Карат в полтора. Ну или чуть меньше, или больше, от цены в общем зависит. Может, знаешь, кто может помочь?"
И вот Андрей начал  трещать как  автомат Калашникова. Я запомнил из его разговора, что в нашем городе, если вообще есть камни, то они мелкие и быстро раскупаются. Он утверждал, что цеховики тратят деньги так, приобретая либо камни, либо изделия, и складывают их в сундуки. "Раньше, - продолжал он, - пару лет назад можно было найти что-то ценное у братьев Мардаевых. Но они уехали в Америку после инцидента с отрезанным ухом и мягко говоря уступили свое дело другой еврейской семье Масутовых после серьезных разборок. Сейчас Масутовы занимаются этим делом. Но к ним не подобраться, они не связываются с нашей местной шантрапой, не продают ничего никому и не покупают, поэтому и камней в городе нет, там все зашифровано."

И вдруг, как бы вспомнив, Андрей мне сказал: "А кстати, говорят, что один из Мардаевых сейчас здесь, приехал навестить маму. Тот, у которого пришито ухо."

"Вот это удача," подумал я. Что у меня есть? Якут с камнями, который прибудет завтра в 4 часа, один из обиженных братьев Мардаевых, который, хочешь не хочешь, всегда мечтал о мести за отрезанное ухо.

Или же Мардаев делает свои дела с якутом настолько тихо, что даже Масутовы не в курсе, поэтому он и приехал навестить маму? В любом случае, это стечение обстоятельств шло мне на пользу.

Стюардесса, по словам Ромы, не дурная девушка и, скорее всего, будет молчать, если ее спросят. Кроме того, ее отец занимает важную должность в министерстве транспорта, и Рома познакомился с ней не в самолете, а на каком-то министерском празднике. Так что прежде чем на нее наезжать, они сто раз подумают. Оставалось только дождаться приезда Якута, проследить за ним и отработать камни.

Пока я все это думал, Андрей сообщил мне еще одну пренеприятную догадку. Он сказал, что по слухам, Масутовы работают с конторой глубокого бурения, намекая на КГБ. "Ну сам подумай, Семен, бриллианты..." - подытожил он.

Но я не поверил в это. В то время по стране прокатилось несколько бриллиантовых уголовных дел, и почти в каждом из них были замешаны или высокопоставленные сотрудники МВД, или же сотрудники КГБ. Там сроки заключения варьировались от десяти до пятнадцати лет, а троих приговорили к смертной казни. Поэтому, если чекисты и были как-то замешаны, то только по краям. Возможно, они помогали протащить через границу или как-то еще, но это маловероятно.

Я сделал расстроенную мину и сказал Андрею, что у меня до дня рождения еще много времени, и я придумаю что-то. Но несмотря на это, он продолжал тараторить без умолку о чем-то, что мне было совершенно не интересно.

Вернувшись домой, я начал подготовку к встрече с гостем.
Дело было в середине июля. Жара стояла невыносимая. Рассветало рано, а темнело поздно.
Воскресенье наступило. Перед работой важно не переедать и воздержаться от алкоголя. Утром съел вкрутую два яйца с черным хлебом, а на обед - немного гречки. Ты тоже, Олег, имей это в виду. Лучше быть голодным, чем иметь проблемы с желудком в ответственный момент.
У меня есть одна жилетка, специально сделанная для работы. Обязательно покажу тебе её, она очень удобная. Я сам её сшил давно. В ней куча карманов, в которые помещается все необходимое: отмычки, пара ножей, обычный и со стропорезом, кожаный ремешок, два метра крепкой веревки, перчатки, театральный бинокль, жир волчий, небольшая раскладная кошка, которую я тоже сам сделал, маска и разная мелочь. Карманы есть везде: внутри, на спине, на груди. Она очень удобная, я к ней привык. Главное, что под рубашкой она совсем не видна, я же худой, рубашку надеваю на размер больше и вперёд.

Я надел черную рубашку с коротким рукавом на кнопках и джинсы.
Рома остался дома на телефоне.
Прибыл в аэропорт на такси с Васей. Встал напротив сувинирки и стал ждать.  Если стюардесса с ним встретится, то только через час после прилета, значит, он не появится раньше.

Вася спросил меня, кого встречаешь? Я сказал, что у моей дамы появился жених и прилетает сегодня к ней в гости. Хочу застукать и плюнуть ей в лицо. Вася занервничал и сказал мне: "Семен, не наделай глупостей, мужик то не причем!" Я поспешил его успокоить, сказав, что для меня свобода важнее этой обманщицы, и чтобы он не переживал.

Самолеты приземлялись один за другим, но с 16 до 18 по расписанию ни одного прилёта. "Ага," думаю я, "хорошо." Замечаю, что в 16 с лишним из выхода начинает выходить толпа. Кто с чемоданами, кто с сумками. Думаю, вот он - рейс, который прилетел в 16 часов. Таксисты окружили, кричат, спрашивают, кому куда. Говорю Васе: "А ну-ка, посмотри, узнаешь ли кого-то из своих с таксопарка." Он головой покрутил, посмотрел в стороны, но никого не узнал. Думаю, может, ждёт Якута мордатый бугай, о котором мне говорил Рома. В толпе Якута я не заметил.

Прошло больше часа, никого. И вот он - красавец, действительно Якут. Среднего роста, но крепыш. В брюках со стрелками, рубашка с длинным рукавом светлая, в одной руке сумка небольшая, а в другой пиджак через плечо. Идет себе такой, ни оглядываясь, уверенно так. Смотрю, он к магазину подошел, что то смотрит на витрине. И минуты не прошло как к нему подошла девушка лет тридцати, и вправду симпатичная. Они поприветствовали друг друга, будто давно не виделись и начали отходить в сторону. И тут она из дамской сумочки что ты вынула, и аккуратненько так ему в руки... Есть думаю. Камушки прилетели. Она ушла в сторону гостиницы, а он к стоянке такси направился, подошел и начал с мужиками договариваться о чем-то. Бугай его не встречал, это хорошо думаю. Если бугай для них свой человек, то заметит нас на хвосте.
Тут он в машину садится, таксист протер стекло и за руль, заводятся и вперед. Я говорю Васе: "Вот же он падла. Давай за ними, только так, чтобы не заметили нас, полтинник с меня." Он знает меня в лицо, она ему фотографию мою показывала. Стерва. Приукрасил я."
Чем мне нравится Вася, так это то, что он с полуслова всё понимает. В общем, мы держимся от них в трёх машинах позади,  я уверен, что они едут в Пятигорск. Другого пути нет. Говорю Васе: "Ты обгони их а на въезде в город, продолжим следить номер я запомнил, вдруг таксист заподозрит слежку." Вася смеется: "Да что ты говоришь. Даже если он что-то заподозрит, вряд ли скажет клиенту. Во-первых, молодой он, за рулем, а во-вторых, что ему делать если увидит слежку? Начать уходить от погони? А вдруг это менты, или кто-то ещё следит за его клиентом, он же получит по шапке. Спокойно, Семен, тихо едем, не торопимся. Доедем без проблем. С Васей я спорить не стал, тем более, что многие туристы с аэропорта ехали на такси, и каждая шестая машина была желтая с шашечками.

"В общем, въехали в город. Едем по проспекту Калинина, смотрю, он поворачивает в курортную зону, мы за ним незаметно. Потом он поворачивает в Трихановский тупик. Вася мне говорит,  там же тупик Сема. Я говорю: 'Вот и здорово. Ты меня здесь высади, не поворачивай в тупик', он остановился, я быстренько отдал ему полтинник. Он снова мне: 'Сема, не наделай глупостей из-за женщины, чтобы не посадили'. Ну, я его успокоил. Он развернулся, а я в тупик пошел тихонько. Зелено вокруг, тени полно,  по тротуару иду. Такси Якута стоит, ждет  ну думаю, вышел наверно уже, вижу его, к калитке одной подошел, и внутрь двора. Эта улица в курортной зоне,  там местные сдавали комнатки, типа номера гостиничные, только без лишних ушей и прочего.  Я минуты три подождал и за ним в калитку. Оказался в частном  дворе ."

Двор оказался длинный и широкий, слева от калитки стояла совсем новенькая гостиница, может и не совсем, но выглядела очень свежо. Трамвайчиком под одной плоской крышей  построены комнатки с дверями и большими окнами наружу. Я насчитал семь таких комнат. У окон стояли маленькие стеклянные столики, рядом со столиками стульчики, не детские но маленькие. Ну что бы можно было посидеть, позавтракать например на свежем воздухе, или покурить. На каждом столике стояли коричневые стеклянные пепельницы, красивые.  Над комнатками навесики от дождя. Справа от калитки стоял кирпичный домик, видимо, хозяйский. Якута тем временем во дворе след простыл. Значит, думаю, его тут или ждали, или номерок у него припасён.
Меня увидела женщина и выскочила во двор из дома, оказалась хозяйкой. Сам думаю, вот же блин, я у всего города на виду в своей мастерской, вдруг узнает. Надежда только на щетину траурную, и на то, что она ни разу не была в моей мастерской. Хотя с другой стороны, если мое дело выгорит, то вряд ли Игорь побежит в милицию, и вообще вряд ли хозяйка узнает о том, что произошло. Но так или иначе останавливаться было поздно, да я и не хотел!
Я под дурачка... Говорю ей, номерок нужен мне на три ночки, добрые люди подсказали, что тут есть свободные комнаты, готов заплатить. Она репу почесала и говорит, что по двадцать пять рублей за ночь есть комнатка с сеточной кроватью и без удобств, все номера без удобств сегодня, канализация засорилась, закрыли на гостиницу воду, так что можешь брать, но туалет и летний душ на улице. Завтра будет вода, утром придет слесарь прочистит все как надо. Но вода на кухне под навесом  идет, что бы утром зубы почистить, умыться.  Вот та, с краю, седьмая комната и кивает в сторону своей гостиницы. По сорок рублей тоже есть, с холодильником и телевизором. У меня говорит две таких, одна занята, а одна освободилась сегодня. Если захочу ее, то нужно будет подождать часик, пока она в ней приберётся. Я говорю, да давайте седьмую, без удобств так без удобств, уж как-нибудь обойдусь до завтра. А она мне хорошо говорит, не проблема, деньги вперёд и паспорт. Перепишу ваши данные и заселю.
"Опа, думаю. И снова легенда об обманутом мужчине. Имей в виду, Олег, всегда работает. Я ей и говорю: 'Хозяйка, если бы у меня был паспорт с собой, я бы разве пришел сюда, я бы пошел в гостиницу. Там и дешевле, и прохладнее поди.' Мы из Куйбышева, в санатории с женой, вот тут, в Ленинских скалах. Так застукал я жену свою красавицу и курортником. Вот и ушел от нее, от греха подальше. Паспорт и вещи все там остались, пусть теперь она понервничает, поищет меня. Остыть мне нужно, чтобы не дай бог... И в эту самую секунду выходят оба из номера четыре, Якут этот и еще один, по описанию  Игорь, с сигаретами в зубах. Покурить вышли. Я мельком на них посмотрел и продолжил ей втирать. 'Ну она вошла в положение. Ты без вещей?' говорит. 'Ну да,' отвечаю. 'Ну тогда по двадцатке за ночь плати и вот тебе ключ.' Зашла в дом, и через пару секунд с ключиком выходит и говорит, 'Сейчас постель принесу, расплатишься.'

Кстати говоря, Олег, если придется в делах говорить тебе, что ты из другого города, как я ей сказал, всегда называй город, о котором ты что-то знаешь. Мало ли, вдруг спросит что-нибудь, вдруг родом оттуда, да всякое может быть. Спросит, как там новый стадион, например, достроили? А ты и не туда. Понял?"

Но, не дождавшись моего ответа, он продолжил:

Нужно сказать, что дворик был очень ухоженный. Напротив номеров был садик с аккуратными деревьями, полными зреющих фруктов. Дорожка к номерам была из камня, обордюренная. Во дворе было прохладно, уютно. За садиком был туалет из кирпича и летний душ под одной плоской кровлей, к ним тоже вела красивая дорожка. В самом саду стояла пара лавочек со столиками, а слева от них - навес, под которым находились две газовые плиты, эмалированная раковина с краном, два столика с кучей табуреток и два небольших старых холодильника. За навесом стоял большой мангал.  На фасаде каждого номера как я уже сказал были большие окна, в некоторых из номеров окна были открыты, а в некоторых - закрыты. Смотрю, эти двое пошли в сад и уселись на лавочку. Из другого номера вдруг вышел мужчина, за ним женщина; они замкнули свою дверь и  пошли гулять. И Игорь этот не смотря на то что он в пятнадцати - двадцати метрах всего поодаль, тоже замкнул дверь и начал крутить ключик на пальце уходя с якутом в сад.

Я пошел к себе в седьмой номер,  прошел мимо ичетвертого номера, ничего не обычного, кроме того, что полная пепельница окурков на стеклянном столике. Много курит, а значит часто выходит, это хорошо. Я открыл дверь ключом и вошел в свой номер. Ничего особенного: две кровати с сеткой, столик  с тремя стульями, пара граненых стаканов и графинчик на нем, а также шифоньер, на полу коврик. Впереди была еще одна дверь, меня заинтересовало, что за ней. Я открыл ее, а там оказался  унитаз, душ и раковина. Из душевой  было совсем новое окошко наружу, на обратную сторону, рама еще не покрашенная, видимо, это помещение только что пристроили к этому номеру, потому что в помещении еще пахло свежим ремонтом, и обои перед дверью, в номере, были совсем новенькие. Проверил, воды нет. Крышка унитаза закрыта, сверху картонка с надписью, нет воды. Написанная по видимому хозяйкой.

Через пару минут зашла хозяйка. В руках плед и постельное. Я вынул из кармана сотню, она как знала, со сдачей пришла. Я ей говорю: "Хозяйка, пожаришь картошечку, а?" и десятку ей. Она радостная такая. Через  час говорит  подходи под навес на кухню, будет тебе картошечка. Я с себя жилетку свою скидываю и под матрац, рубашку надел обратно и в туалет на улицу. Посмотреть, как там курящие. Зашел, а сам через щель смотрю. Они докурили  давно, но сидят говорят о чем то, встали и пошли прогуливающимся шагом к номеру своему. Тем временем хозяйка пошла в сторону номеров с двумя ведрами в руках. И начала по очереди подходить к столикам, что у номеров и вытирать их тряпкой промывая ее то и дело в одном из ведер. Добралась до номера Игоря, вытрусила пепельницу в другое ведро, помыла ее, и обратно красиво все поставила на стол.  Эти двоя пожали друг другу руки, Игорь отомкнул дверь, якут забрал свою сумку и пиджак из номера, снова пожали руки и якут спокойно пошел на выход. Через минуту я услышал как таксист тронул, Якут уехал. Прав был Рома. Конспирируются они не по детски. Неизвестно какие руки по счету в этом деле этот Игорь, и сколько еще рук впереди.

Смотрю Игорь этот зашел в номер, двери закрыл, окно тоже закрытое. Я из туалета к хозяйке. Думаю, если дело выгорит, то придется тут жить три дня. Сваливать нельзя. Спалюсь сразу. Но Рому то предупредить нужно. Спрошу у хозяйки телефон, чтобы позвонить. Окликнул ее пару раз, она тут как тут из двери. Говорю ей: "Хозяюшка, есть телефон у тебя?" - "Есть, конечно," говорит. "Ну дай звякнуть, сослуживец к себе звал на ночевку, ну куда мне к нему. Он там с женой и сыночком в однокомнатной ютятся. Обещал сообщить ему как ночлег найду, чтобы не переживал"
Она привыкшая к тому, что постояльцы звонят постоянно от нее, телефон у входа установила. Я набрал свой номер, Рома поднял. Говорю ему: "Гена привет, все, не переживай, жильё нашел оплатил за три дня. Все хорошо". Он мне с того конца: "Три дня не ждать?" Я ему: "Да, да". Распрощались.
К тому времени уже было почти семь, смерклось. Хозяйка стучит, к столу зовет. Пошел под навес, картошку пожарила, помидорчики соленые положила на стол, хлеба, компот открыла. "Выпьешь водки?" говорит. "Налью, если хочешь". Я говорю нет, нельзя. "Выпью если, то как пить дать, пойду в санаторий и задушу стерву". Игорек тем временем в своем номере свет включил, но окно занавешено. Я начал ее расспрашивать, о том, о сем. Есть клиенты? "спрашиваю. "Да, есть. В основном постоянные. Возвращаются люди", говорит.  Про клиента из номера четыре ничего не сказала. Однако Игорь выключил свет и за занавеской отчетливо стало видно мерцание телевизора. Потом он вышел из номера, в одних брюках, с голым торсом, прикурил сигарету, уселся на стульчик, и взяв в руки пепельницу начал курить. На секунду пепельницу не поставил на стол пока курил. Привычка у него видимо такая.
Спрашиваю у хозяйки, ты во сколько калитку то замыкаешь, хочу к Гене поехать, хоть рубашку свежую взять, да носки. А то куда мне три дня в одном и том же ходить. Она сказала, что в одиннадцать закрывает калитку. И что может мне постирать вещи с утра, если нужно, всего за три рубля.
Я поклевал картошки немного и вернулся в номер. Нужно было думать, как дело делать. И я придумал. Основной моей задачей было выманить его из номера. Уверен, что камни небыли спрятаны под матрац или в сумку, если она у него была. Инстинктивно, человек считает, что самое надежное хранилище это его карман, даже если вещь не на нем. Поэтому скорее всего они либо у него в кармане в брюках, что было бы очень не удобно, или же в каком то из предметов верхней одежды, в пиджаке например, или в куртке, но в одном я был уверен, что в номере. Вспоминая историю Ромы про то как он впервые рассказывал о нем, Игорь этот всегда в костюмах ходил, а значит и сейчас в номере есть пиджак, который или в шифоньере или висит на стуле. Камни в номере, иначе он не стал бы замыкать двери. Можно было дождаться когда он выйдет в туалет, у меня было бы по меньшей мере две минуты, а может и три. За это время я успел бы только отмычкой открыть дверь, и войти внутрь, но из туалета отлично видно было всю гостиницу, и я бы не остался незамеченным, так как над входными дверями каждого из номеров, горели светильники, пока люди еще не спали. Я бы не успел, с огромной долей вероятности был бы застуканным им, хозяйкой, или кем то из постояльцев, который случайно мог выйти. Можно было попробовать проникнуть через окошко его душевой, в то время как он пойдет в туалет. Но что бы знать это, то что он пошел туда, мне нужно было следить за ним из окна своего номера. И только видя как он вышел, вылазить из окна своей душевой, залезть в  окно его душевой, сделать работу, и возвращаться тем же путем. На это у меня могло бы уйти еще больше времени. Можно было бы проникнуть к нему когда он спит. Да, часам к четырем утра, на рассвете. Но если он проснется, тогда пришлось бы его убить, а это менты, следствие и всё такое, но главное, что я не мокрушник. Поэтому этот вариант мне не подходил ни под каким соусом.
Знаешь Олег, что чаще всего губит людей?
Их привычки.
Решение было найдено. Мне нужна была кислота.
Я вышел со двора, и отправился на дачу. Времени хватало. Спустился на Леваневского, поймал шабашника и вперед.  Ну ты видел Олег, у меня там чего только нету. Шабашнику говорю подожди немного, обратно поедем. Мешаю солянку с азоткой, на глаз, масла туда машинного, то что для швейных машин, все это добро аккуратно в пробирку, пробкой закупориваю, пару рубашек с носками прихватил и обратно. Привез меня шабашник на верхний рынок, я мимо интуриста вверх и в тупик, захожу во двор все тихо. Только за время моего отсутствия, в недавно вымытой пепельнице 4 окурка уже. Ничего себе думаю.  Зашел в номер. Окно открыл  и стал ждать когда он покурить выйдет. Буквально 20 минут, слышу дверь кажется открылась, думаю ну точно он. Ну да он. Чрез секунду спички чиркнули и запашок пошел. Курит. Но света над порогом не включает. Скорее всего, что бы не привлекать комаров.

Я слушал историю Семена Семеныча как заворожённый. Я буквально переживал каждую прожитую им минуту в тот вечер. Мне не терпелось услышать продолжение этого невероятного дела.   

Он продолжал. С этого самого момента время пошло. Он докурил, зашел в номер. Я надел перчатки, и тихонько открыл дверь, огляделся, никого,  и медленно, гуськом, буквально прокрался к стеклянному столику на котором стояла его пепельница, предварительно еще в номере открыв пробирку с густым и липким из за примеси масла кислотным бульоном.  Взяв в руки пепельницу, я быстро, обильно смазал этой смесью донышко и её края. Благодаря маслу, запаха кислоты практически не ощущалось. Мигом я вернулся в свой номер, замкнув дверь изнури, и не включая света прошел в душевую, вылез с помощью стула через окошко взобрался на плоскую крышу. Ползком подобрался  и лег прямо над входом в номер Игоря. Я стал ждать. По моим расчетам кислота которая попадет ему на руку в тот момент когда он по своей привычке возьмет пепельницу в руку, начнёт его обжигать через семь или десять секунд. Реакцией человека на такую неприятность должно стать то, что он начнет инстинктивно пытаться стереть что то непонятное, липкое, что приносит с каждой секундой ему все больше боли, еще и в полумраке. Он возможно начнет  тереть руки об себя, об брюки. Но масло в кислоте не даст ему избавиться от этого. Мозг подскажет ему, что нужна вода. Спасительная вода, которая в двадцати пяти метрах от него под навесом в импровизированной кухне. И он ринется туда забыв про всё. Вот с этого момента, у меня будет пять минут, что бы через окно душевой забраться к нему в номер, найти камни и тем же путем вернуться к себе. А когда он всё поймет, будет уже слишком поздно.
Между тем мерцание телевизора едва просматривалось отражаясь в стекле занавешенного им окна. И вот, эврика!!! Он вышел. Я не мог видеть его, и не хотел этого. Отчетливо послышалось чирканье спички об коробок, вспышка огня, скрежет ножек стульчика о бетонный пол. Несколько секунд на первые две или три затяжки, думал я, потом необходимость стряхнуть пепел, потом пепельница в руках, потом десять секунд. Я считал в уме, мой счет приблизился к двадцати пяти, когда он сначала негромко сказал отборным матом, что за х....я, и повторил эти же слова. Потом я услышал отчётливое ай бл.., и снова, да что за х...я.  Потом я услышал как он кинул пепельницу на стеклянный стол, едва не разбив его. И еще громче начал ругаться матом. Все чаще, он  начал громко "айкать," и наконец понял, что руку, или возможно к тому времени обе руки, нужно спасать водой. Он ринулся к воде, под навес, все сильнее крича от боли. Я дождался пока он подбежит вплотную к крану.
Старт, сказал я себе, и колбаской скатился по склону крыши к другому ее краю. Окно в его душевую было приоткрыто, на окне была набита сетка от комаров. Ухватившись за водоотводный жёлоб, мои ноги  буквально влетели в небольшое окно его душевой вырвав сетку из рамы. Повернувшись прямо в самой раме, я ногами опустился на пол. Дверь из душевой была приоткрыта. Я мигом заскочил в комнату в которой на увесистом комоде стоял включенный чёрно-белый телевизор, освещая всё пространство. И как же я был прав. Около кровати справа от меня, стоял стул на котором аккуратно висел темного цвета дорогой импортный пиджак. Я молниеносно, одним шагом оказался около стула, и начал ощупывать вещь. И вот они! Во внутреннем кармане пиджака лежал небольшой темный щёлоковый мешочек. Вынув я запрятал его в передний карман джинсов и взяв этот же стул отправился обратно в душевую. Встав на стул я спиной вылез в окошко уцепившись за желоб, сначала сел на раме, а потом подтянувшись мне удалось изогнуться, встать ногами на раму так, что верхняя часть моего тела оказалась на крыше. Через секунду я лежал на шифере. Колбаской я прокатился по крыше до своего номера и уже через пятнадцать секунд был внутри. Мигом сняв с себя одежду, что бы осмотреть ее на предмет грязи и разрывов. 
Крики на улице не стихали. Из темноты своего номера, я начал замечать, что соседи по номерам один за другим начали включать свет и выходить на улицу. Слышались женские и мужские голоса с вопросами, что случилось? Я должен был сделать то же самое.  Включив свет в номере, я внимательно осмотрел  одежду.  Потом надел джинсы, и вынув мешочек спрятал его в один из карманов жилетки. Потом включил свет на пороге и открыв дверь вышел на улицу. Игорь все еще мыл руки и громко кричал. Хозяйка стояла рядом с полотенцем в руках  пытаясь успокоить его и задавая ему какие то вопросы.  Со всех номеров, кроме одного в котором не было постояльцев высыпали люди. И вероятно в эту самую секунду до него дошло. Он как в замедленном кино, оглянулся назад, в нашу сторону, потом повернулся и кинулся в свой номер. Но только сделав первый шаг ему стало всё ясно. Его обокрали. Мы услышали такой жуткий крик из комнаты, что мне аж самому страшно стало. Ааааааааа, кричал он. Суууукааааааааа. Аааааааааа, сука... Он выбежал из номера и как ошпаренный начал бегать по двору. Потом побежал к калитке и пытался ее открыть, но она была заперта на замок, в панике он не заметил ключа в скважине замка калитки и разъяренно посмотрел на ничего не понимающую хозяйку,  криком начал требовать от нее открыть калитку. Она повиновалась. Он выбежал на улицу и начал там кричать... Где ты сукаааа? Убью... Мы недоуменно смотрели друг на друга. Мужчина, который встречался мне сегодня, предложил хозяйке вызвать милицию. Но она его пыталась успокоить, сказав что разберемся сами. Что это постоянный клиент, и им ничего не угрожает, при этом она явно была очень напугана. Игорь снова забежал во двор и глядя на всех нас остановился и  громко закричал. Что уставились твари? Меня обокрали...обокралиииии... потом он буквально рухнул прямо на землю опустил голову на здоровую руку и громко навзрыд заплакал. Началось некое подобие паники среди постояльцев. Как обокрали? Спросила соседка. Кто обокрал? Но он лишь плакал не обращая внимания ни на нас, ни на хозяйку гостиницы. Почти все ринулись проверять не обокрали ли их? Все взволнованно говорили, что ничего не слышали и не видели, что нужно вызвать милицию, и по свежим следам найти вора. Через минут двадцать он успокоился.
Естественно в милицию никто не позвонил, по просьбе самого Игоря. На наши вопросы много ли у него украли, он лишь отвечал, что украли все деньги и... он уклонялся от ответа. Потом спросил нет ли среди нас врача, что бы осмотреть его руку. Рука было сильно обожжена кислотой. Среди постояльцев нашлась медсестра, и они ушли внутрь хозяйского дома, откуда вышли через пол часа с забинтованной рукой.
Я зашел в номер и через пару часов уснул. Игоря с утра уже не было. Хозяйка сказала, что он съехал в пятим часу утра.
Я к вечеру сидя на кухне под навесом,  я доедал вчерашнюю картошку. Ко мне подошла хозяйка очень расстроенная ночным инцидентом. Поговорили с ней. И она мне говорит. Шел бы ты к жене своей. Видишь жизни какая? Никогда не знаешь, что может случиться. Уж прости ее. Ну что она прямо неверностью тебя задела? Я задумавшись сказал, что нет. Неверности не было. Но танцы-зажимансы и тому подобное.
А хозяйка мне и говорит. Эх мужики, не цените, то что имеете. Она поди там изожглась в ноль. Переживает ведь. Уже наверно и в милицию и в больницы и в морги звонила.
Я задумался.
Через двадцать минут, я стоял одетым, с пакетиком рубашек привезенных с дачи, и прощался с хозяйкой гостиницы. Через сорок минут открыл двери своей квартиры и вошел внутрь. Навстречу мне Рома из кухни. Ну Сема? получилось? Я лишь кивнул головой и улыбаясь достал из жилетки мешочек. Я до этого времени сам не видел  эти камни.

Семеныч медленно поднялся с кресла, оставив меня в ожидании, и вышел из зала. Прошло десять минут, прежде чем он вернулся, держа в руках черный мешочек и  кусок черной материи. Расстелив материю на журнальный столик, он развязал мешочек, из которого высыпал 28 крупных, ослепительно белых бриллиантов, словно звезды на ночном небе. В этот миг я осознал истинную ценность этих драгоценностей. Не их редкость, не сложность добычи или огранки делали их такими желанными, а их непревзойденная красота. На ткани словно разыгралась симфония света и цвета, создавая удивительные вихри оттенков и лучей. Я не мог отвести взгляд, словно погруженный в мир волшебства, лишь время от времени улыбаясь Семенычу, новому хранителю этого великолепия.
Собирая камни в мешочек я спросил у Семеныча, а что стало со стюардессой? Семеныч тяжело вздохнул, и сказал, что   под Солнечногорском  в воскресенье 28 ноября 1976 года в Московской области вскоре после вылета из аэропорта Шереметьево произошла крупная авиационная катастрофа пассажирского самолёта Ту-104Б Ленинградского авиаотряда "Аэрофлот". Погибли все 73 человека на борту самолёта.