История Вешкаймского района. П. Д Дорогойченко

Родная старина

Возглавляемая самим царем Иваном Грозным пятидесятитысячная русская армия, поддерживаемая многочисленными мордовскими, чувашскими, марийскими отрядами,  2 октября 1552 года после длительной осады штурмом захватила г. Казань, столицу Казанского ханства. Среднее Поволжье было присоединено к России, но на обширных пространствах края бесчинствовали калмыки, ногайские и крымские татары, подстрекаемые Турцией.
Победа над Казанским ханством была справедливым, но нелегким делом. Однако несравненно более сложным и трудным стало заселение и освоение естественных богатств новых земель, их фактическое закрепление за русским государством. Эта проблема потребовала много времени – более 150 лет. На протяжении всего этого долгого периода правительство неуклонно, более или менее энергично осуществляло освоение территории бывшего Казанского ханства, куда входила земля нашего Вешкаймского района.
Работа велась по продуманному плану, где первоочередными мерами считались:
1) строительство замкнутой цепи городов – опорных пунктов русского движения в Поволжье. Так выросли города-крепости Промзино (Сурсское) и Алатырь (1552), Чебоксары (1556), Тетюши (1578), Самара и Уфа (1586), Царицын (Волгоград) (1589), Саратов (1590г.) и другие;
2) сооружение укрепленных полос, состоящих из земляных рвов и валов, лесных завалов, крепостей-острогов с военным гарнизоном из стрельцов, пушкарей, конных казаков. Общая протяженность таких военных укреплений, построенных в XVII веке, равнялась более чем двум тысячам километров. К числу таких сторожевых линий относятся проходящая по северной границе нашего района карсунско-симбирская засечная черта, построенная в 1647-1654 годах. На этой черте, соединяющей берега Волги и Суры, опорными военными пунктами стали города-крепости Симбирск (1648), Карсун (1647) и Сурский острог (1647). В границах нашего района разместились остроги Погореловский и Сокольский. С Карсунско-Симбирским военным рубежом непосредственно связано начало заселения современных Карсунского, Вешкаймского, Майнского и Ульяновского районов;
3) заселение края русскими людьми, создание с такими жителями все новых и новых слобод, сел и деревень. Распашка целины, хозяйственное освоение всех природных ресурсов богатого края.
В порядке примечания надо напомнить, что переселение людей на новые места в докапиталистический период в науке было принято называть «колонизацией». Только в таком смысле будет употребляться этот термин.
С появлением опорных городов и укрепленных линий первыми ринулись на захват «подрайских земель» московские монастыри и княжеско-боярская аристократия. Знатным князьям и боярам цари жаловали угодья за их родовитость («за породу»), а монастырям -  за верную поддержку самодержавия и крепостнических порядков, за христианизацию язычников и мусульман.
Продвижение переселенцев в Среднее Поволжье имело два направления: из Москвы и центра страны прямо на восток и юго-восток и из Нижнего Новгорода (Горький) и Верхней Волги прямо на юг сухим путем в правобережную часть Поволжья и по воде вниз по Волге.
В пределах Симбирского Поволжья самыми первыми оказались монастыри  Чудов (1606) и др. Они захватили здесь огромные поместные угодья, рыбные ловли, бобровые гоны, барейные ухожаи (сбор меда диких пчел). Во владения Звенигорского монастыря по Волге между Самарой и Симбирском входили рыбные ловли на 75 километров по Волге, пахотной земли 50000 га. Монастырь имел своих крестьян 302 двора, леса: Муромский бор – 81кв. километр, Усинский бор – 100 кв. км, лесную дачу – 42 кв. км, ягодный бор – 80 кв. км, соляных варниц – 6. Имелась своя военная крепость с войском, артиллерией из 5 пушек и 3-х дробовых пушек-пищалей.
В 1710 году царь Петр I все эти владения передал князю Александру Меньшикову. А в 1768 году императрица Екатерина II пожаловала эту вотчину «на вечное потомственное владение» графам Орловым. Всем этим богатством графы Орловы-Давыдовы пользовались до Октябрьской революции.
С установлением русского централизованного государства, затем и самодержавного правления слабеет и падает значение старой феодальной знати – князей и бояр. В период заселения основных районов Среднего Поволжья опорой царя уже были не они, а служилые дворяне – это ратные люди, командный состав (мелкий и средний) царского войска и приказные люди – управленческий аппарат, чиновники различных рангов. В XVI веке, когда заселение нашей страны дошло до реки Суры, старинные феодальные роды еще имели некоторый вес и получили в пределах Сурского района немало вотчин. В первой половине XVII века, когда переселенческий поток прошел Суру и стал осваиваться Карсунский район, князей и бояр здесь оказалось значительно меньше, их можно сосчитать по пальцам одной руки: Троекуровы, Трубецкие, Долгорукие, Плещеевы.
Во время заселения нашего района – вторая половина XVII века, особенно последние 30 лет- среди его первопоселенцев оказался только один князь -  владелец Вешкаймы П.И. Хованский, выходец из старинного рода литовских королей. Он был осторожным политиком и верой и правдой служил своему государю. Царь доверял ему и обильно жаловал землями. В начале XVIII века, в период народных восстаний в Астрахани и на Дону, П.И. Хованский возглавлял большую карательную экспедицию. Это видно из архивного документа:
«1708г. 16 июня послан из разряда в город Симбирск князь Петр Иванович Хованиский с войском для защиты Симбирска и других городов от разбойников, нападавших на проходившие по Волге суда и грабивших рыбников».
Известно, что в то время блюстители порядка «разбойниками» называли крестьян и горожан, восставших против царя и крепостного права. За участие в подавлении народных выступлений царский палач П.И. Хованский получил новые вотчины в Заволжье, на территории нынешнего Чердаклинского района, где в селе Архангельское проживала до революции 1917 года княжеская семья.
К боярскому роду относилась семья Бекетовых. Основная масса «владетелей» крестьян, земель, лесов района были «худородными» служилыми дворянами, находящимися на военной или светской службе. Впрочем, засилье дворянства  в первоначальный период нашей истории относится ко всей Симбирской губернии, что позволило великому сатирику Салтыкову-Щедрину назвать в шутку Симбирскую губернию  «губернией отставных корнетов» (первых офицерский чин в кавалерии). Впоследствии за счет дарового труда подневольных людей многие из этих  «отставных корнетов» превратились в матерых крепостников, в столпов самодержавия.
Основными участниками освоения Поволжья были трудящиеся массы. Именно в народе накопились те могучие силы, которые потребовали для включения в хозяйственную и культурную жизнь страны районов Поволжья. Переселение людей шло организованным порядком, когда правительство и феодалы принудительно переводили сюда солдат и крепостных крестьян, и «вольным», «охочим» порядком, когда люди добровольно, в одиночку или семьями, а то и целыми деревнями «валом валили» в новые места, где ещё не успела укрепиться крепостная кабала. Пробирались в наши края из центра страны беглые крестьяне и солдаты, податные люди из городов, преследуемые властью и господствующей религией раскольники или старообрядцы.
Приток вольных переселенцев никогда не прекращался, но резко увеличился после двух взаимосвязанных событий, происшедших в середине XVII века. Имеется в виду окончательное закрепощение в 1649 году  крестьян частновладельческих и черносошных (государственных), а также городских жителей, платящих налоги, и церковный раскол, как протест народных масс в религиозной форме против крепостного права, за старую веру, за старые порядки, по которым простые люди были свободными или менее зависимыми от феодалов.
Одним из видных руководителей раскольников стал протопоп Аввакум (Петров), сожженный со своими «соузниками» на костре «за великие на царский дом хулы». Уместно сказать, что последние исследования советских ученых характеризуют личность «огнепалого» Аввакума как гениального оратора и писателя, одного из первых представителей русской реалистической литературы (Дм. Жуков. Повесть «Владимир Иванович». Роман -  газета №14 за 1981г.).
Руководство всем ходом освоения Поволжья было возложено на специально образованное министерство – Приказ Большого Казанского дворца.
Присоединение Поволжья к России имело большое прогрессивное значение. Взаимно перенимая опыт друг у друга, люди разных национальностей совместными усилиями ускоряли хозяйственное и культурное развитие края. В труде и борьбе против общих угнетателей зарождалась и крепла дружба русского народа и народов Поволжья.
Первые официальные представители государства в нашей местности появились задолго до начала её массового русского заселения. Еще в 70-х годах XVI века самым крайним рубежом на востоке, которого достигали русские дозорные отряды, наблюдавшие за движением кочевников, была речка Каргонначак. (Туарма), левый приток Барыша. Примерно там, где теперь стоит село Нижняя Туарма, разведчики имели стоянку – стан, как тогда говорили, или сторожа. О пребывании русских казачьих дозоров на Барыше свидетельствует архивный документ: «… а беречи им меж рекой Барыш и Сурского леса на пяти верстах, а сторожем на ней стоять из Олатыря шести человекам».
Вещественным доказательством деятельности дозорных может быть средневековая кольчуга, найденная в поле возле деревни Сурки, и клад монет XVI века, обнаруженный в селе Мордовский Белый Ключ. Мордовское название горы, находящейся в той округе -  Караул пандо (Караульная гора) -  также связано с пребыванием на Барыше сторожевого отряда. Возможно, что на месте, обжитом разведчиками, возникла Нижняя Туарма.
Нельзя не обратить внимание на старинное название речки Туармы – «каргонначаг», так как оно дало имя селу Каргино. В основе этого тюркоязычного слова стоит «карго» - ворона, в смысле место, где много водится этой птицы. Позднее в писцовых книгах речку запишут под именем «Туварма», а село – Средняя Туварма. Однако первоначальное имя восторжествует над новым, «казенным» именем, и до сих пор это старинное село мы зовем Каргино. А название «Туварма» ученый-краевед объясняет так: чувашское ту – «гора» и вар – «долина», т.е. долина между гор. В документах XVII века речка пишется именно «Туварма», а не «Туарма», как говорим и пишем теперь.
Заодно надо высказаться относительно названия деревни Сурки. Думается, что оно исходит не от зверька, живущего в земляных норах (сурок не типичен для нашей природной зоны), а от тюрского «саурки» - круп лошади или округлые  возвышенности. Такое объяснение происхождения названия деревни так же точно свидетельствует окружающему рельефу местности, как и название соседней деревни Карпаты. Ну а наименование речек и селений «Белый Ключ», бесспорно, связано с наличием больших залежей мела. В этом углу протекает Черная речка. Здесь название указывает на цвет воды. Многочисленные речки с таким названием берут начало в болотах, текут по лесу и содержат в воде большое количество перегноя, который окрашивает воду в темный цвет.
Итак, впервые русские люди вступили на вешкаймскую землю в последней трети XVI века. Говоря так, не надо забывать, что русские купцы, «полонянники» степных кочевников, волжские казаки могли оказаться  здесь и значительно раньше. Широкое же, массовое проникновение  русского населения в наши вешкаймские просторы началось со второй половины XVII века и усилилось после подавления крестьянской войны под предводительством Степана Разина  (начало 70-х годов).
Массовое русское переселение шло разными способами. Приказным порядком направлялись сюда (как и в другие участки Симбирского Поволжья) стрельцы, казаки, солдаты и чиновники. Это – правительственная колонизация. Феодалы, получив землю, переселили на неё принудительно своих крепостных крестьян из ранее заселенных мест (помещичья колонизация). Из разных мест страны стеной шли сюда беглые крестьяне, солдаты и раскольники, посадские люди из городов, купцы, мещане, казенные крестьяне и другие «охочие люди» (добровольцы). Этот поток переселенцев принято называть вольной колонизацией.
В порядке правительственного переселения у нас возникли слободы: Погореловская, Сокольская, Красноборская, Чуфаровская и Вешкаймская. Населенные пункты – слободы назывались так потому, что их жители – военные люди и чиновники – освобождались от уплаты налога государству и за «цареву службу» получали землю (около 20 га) и немного денег. Слобожане имели возможность заниматься сельским хозяйством, ремеслом, торговлей.
Старое Погорелово возникло в 1647 году на линии строящейся Карсунско-Симбирской засечной черты, пролегающей от берегов Волги до берегов Суры. На правом высоком берегу р. Карсунки  за 2 года построили грозную военную крепость с малыми бревенчатыми, тарусными стенами, боевыми башнями с пушками, с высоким земляным валом и глубоким рвом  - Погорельский острог. А рядом с острогом появилась слобода с таким же названием, где жили строители, ратники и их семьи. Так делалось по всей двухсоткилометровой трассе оборонительных сооружений. Так возник и другой острог в пределах нашего района – Сокольский.
Участок оборонительной линии от Карсуна до Суры строили по мобилизации жители города Курмыш и густонаселенного Курмышского уезда. После окончания работ значительная часть строителей была оставлена постоянно жить в Погорелове и Соколках. Военный гарнизон, служивший в острогах и по черте (2500 человек на линии Карсун – Сура), прибыл также из Курмыша. Следовательно, этот город вошел в летопись Погорелова и соседних сел как база их формирования. Курмыш основан в 1372 году, он стал опорным пунктом русского наступления в Поволжье еще до присоединения к России Казанского ханства. Ныне этот старинный город входит в состав Горьковской области.
Документально Погорелово именовалось «Малокарсунский пригород». В тогдашнем смысле это два – три компактно расположенных населенных пункта и подчиненных городу, в данном случае – Карсуну. Такое «титулование» слободы наводит на мысль, что деревни  Горки и Мозинки возникли примерно одновременно с Погореловым. Названия города Карсун и Малокарсунского пригорода происходят от названия  речки Карсунки: татарское кара – «черная», су – «вода». Выходит, Карсунка – Черная вода. В этом случае «черная» показывает не цвет воды, а способ питания речки подземными, грунтовыми водами, выходящими на поверхность в виде родников, в отличие от аксу – «белая вода», когда река возникает  от таяния снегов и ледников. В Сурском районе есть малые реки с названием «Сара» и «Сарка». Здесь татарская Сара – «Желтая» - указывает на цвет воды: желтую от песчаного грунта реки. Татарские слова сара – «желтая» и тау – (гора) составляют имя крупного Волжского города – Саратов (желтая гора).
Теперь о названии «Погорелово». На Руси множество названий населенных мест от слов «гореть, течь, палить, огонь, жар, рубить, чистить», т.е. от терминов, которые употреблялись при огневой очистке заросших кустарником полей при переложном земледелии или при осваивании у леса новых участков под посевы. Вероятно, при строительстве острога, размещении слободы пришлось прибегнуть к огню для расчистки необходимых участков, а может быть, переложное земледелие вели до прихода русских.
Любопытно: от слова «гореть» происходит и название деревни Горки. В то время выражение «гора» не употреблялось в смысле обозначения возвышенностей холмов. Короче говоря, этого слова еще не было в русском языке. Высокие места на поверхности земли назывались словом «камень».
Отсюда очень много селений нарекались именем «Каменка», и все они обязательно связаны с горами, но не обязательно с горами, состоящими из камня в современном понимании.
Начало истории рабочего поселка Чуфарово, как и у наших сел и деревень, просматривается не совсем ясно из-за недостаточности архивных документов, погибших в огне пожарищ, регулярно опустошавших деревянный Симбирск и другие города. По имеющимся материалам легко обнаруживается особенность возникновения селения: Чуфарово формировалось как слобода и дворянское поместье одновременно.
Трое служилых дворян – родственников Чуфаровых, жителей города Симбирска, в 1661 году получают от царя земельные наделы за активное участие в подавлении крестьянской войны, проходившей под предводительством Степана Разина. Леонтию Чуфарову участок в 192 га достался на территории теперешнего Майнского района. Там он основал имение – село Чуфарово. Братья Григорий и Ефрем Лукьяновичи Чуфаровы получили землю (тоже по 192 га) по реке Барыш и речке Майне (в нашем районе). Осенью указанного года братья заложили село Чуфарово в устье речки Майны – нынешний рабочий поселок.
О Чуфарово – слободе говорится в документе «Чуфарово на реке Майна. 1685 год»: «В селе находятся казачьи дворы – 21, стрелецкие – 31, крестьянские – 22, духовенства – 3 и 1 двор помещичий». Всего около 80 дворов по 7-8 человек в каждой семье. Это полтысячи человек населения. Для того времени Чуфарово – крупный населенный пункт. (В XVII веке в среднем в семье считалось четверо мужчин и столько же женщин). Село выглядело как слобода, ибо доминировали служилые люди. В одном конце поселились казаки, в другом - стрельцы, в третьем -  крестьяне. Центр слободы находился там, где сейчас здание старой школы. Чуфарово имело церковное название: Рождествено. Есть косвенное свидетельство о том, что казаки и стрельцы переведены в Чуфарово из города Уренска (теперь село Базарный Урень Карсунского района) для несения сторожевой службы и хозяйственного освоения целины.
Вместе с Чуфаровыми здесь же, но главным образом по речке Криуши, получил угодья  «симбирянин» Василий Никитич Ананьин, который стал, по всей вероятности, основателем села Криуши на одноименной речке.
Русское название речки Криуша или Криушка происходит от признака ее русла: кривизна, извилистость. Значение названия речки Майна совсем не прозрачно. Некоторые ученые думают, что «Майна» это результат внешнего переиначивания на русский манер болгарского слова «Байнах». Название реки Барыш товарищ Барашков выводит от татарского слова барыш- «течение», «текущий», в отличие от окрестных непроточных, стоялых вод – озер и болот.
Чтобы лучше почувствовать дух времени и более образно представить себе возникновение Красного Бора, приводим без сокращения архивный документ, взятый из книги В.Колмогорова «Материалы для истории Симбирского края» издания 1901 года:
«Козьмодемьянская слобода, Соплявка тож. 7192 год (при переводе даты старого на новое летоисчисление вычитается 5505. В данном примере 1684 год). Взято впервые дани с часовни 8 алтын, 2 деньги. По переписным книгам старца Иринарха, у часовни дворы: Попов, пономарев, просвирницы. В приходе 57 дворов солдатских. Село Козьмодемьянская слобода, Соплявка тож, на реке Барыш, а в нем церковь во имя Космы и Демиана, сосновая, рубленая в угол с тра****ною, алтарь прирублен тройной круглый, в брус; паперти (крыльцы) с трех сторон на отводных углах, над папертями шатры; над тра****ной колокольня шатровая с тремя колоколами. А построили ту церковь того же села солдаты Микифор Толкачев с товарищи. А кладбищи той церкви мерою от алтаря – 11 сажен (около 22 метров), с правой стороны от паперти 12 сажен, с левой стороны столько же. От западных дверей до солдатских дворов 15 сажен. У той церкви двор попа в длину с огородом 43 сажени, поперек 21 сажень; двор пономаря с огородом и полугуменником в длину 54 сажени, поперек 10 сажен; двор просвирницы в длину 43 сажени, поперек – 7 сажен. Церковной земли в двух полях 84 четей (42 га), да сенных покосов ниже села идучи на низ по реке Барышу на левой стороне – 10четей (5 га). В том же селе живут выборного полку солдаты – 45 дворов, а землею владеют по поступной записи от служилых чуваш деревни Тувармы и по отводным книгам 7180 (иначе 1672) года».
Интересный и ценный документ нуждается в комментарии. Годом основания Красного Бора является год 1684, а заманчивый 1672 год – это время закладки самой отводной книги, а не время получения земли солдатами. Нельзя упускать из поля зрения слова «солдаты выборного полка». Что означает «выборный» полк? Историк Н.П. Гриценко объясняет это слово как искаженное «выборгский», т.е. по имени города Выборга. Известно, что выборгский полк за участие в народных восстаниях конца XVII века попал в опалу и был размещен в Симбирской полосе среднего Поволжья: в Красном Боре, Базарном Сызгане, Таволжанке и Горенках. В красном Боре им и землю-то отвели подальше от села, где-то у Каргино.
Главенствующее положение занимали 57 солдатских дворов. Они и церковь построили, и расселились вокруг нее, и землю получили за околицами, и присматривали за опальными солдатами выборного полка. Они были и первопоселенцами, основателями села. Можно рассуждать и о том, откуда они пришли. Прежде всего, надо заметить, что красноборские первожители были солдатами, а не стрельцами или казаками. Солдатские конные и пешие соединения, вооруженные огнестрельным оружием и занятые пожизненной службой, только что начали создаваться во второй половине XVII века. В историю они вошли под названием «полки нового строя». Формировались они преимущественно из городского населения в густонаселенных районах центра страны и верхней Волги и размещались в заселяемых окраинах государства.
В то далекое время суеверные люди боялись отлучиться от родных мест без «святых» покровителей. Такими были и пращуры красноборцев. Когда им объявили о переводе на новое место, они пошли в соборную церковь родного города Козьмодемьянска, где им за хорошую мзду иконописцы сняли копию со «святых» ликов «бессребников» Козьмы и Демьяна. Вооружившись таким образом, наши солдаты двинулись в путь. Придя на отведенное им место, они скорее срубили часовню и на ее восточной стене прикрепили «образ» своих «защитников». Через год срубили деревянную церковь «во имя Козьмы и Демьяна». А по имени церкви называлось и село. Так в старину поступали повсюду. Древний город Козьмодемьянск расположен на левом берегу Волги, ниже Горького вблизи устья реки Суры. Кажется логично выводить основателей Красного Бора из этого верхне-волжского города.
Относительно названия селения «Соплявка». Специалист в области топонимики – науки о происхождении названий географических объектов – тов. Барашков допускает фамильное происхождение. Но это может быть и ругательным прозвищем селу, где живут солдаты -  «бунтовщики», да ещё многие из них старообрядцы.
Из приведенного документа хорошо видно, где, когда и как взял старт наш славный Красный Бор, каким он был 300 лет назад. По этой справке можно сделать макет, написать картину для музея. Как и везде, единственным общественным помещением здесь была церковь. Поэтому их и строили с учетом этого обстоятельства. Собственно церковь – это центральный зал, с востока к нему пристраивали небольшую комнату-алтарь, а вот с запада устраивали зал в 2-5 раз больше основного – трапезную. Это чисто светское помещение, в какой-то мере административное учреждение. Тут в зимнее время проводились сельские сходы, веселые пиры «братчины» с круговым ковшом для напитков, мирские трапезы (обеды), нередко в трапезной начинались народные бунты и т.д.
 Еще одно село наше возникло в форме слободы. Имеется в виду Вешкайма, основанная в 1685 году конными казаками, «переведенцами» из Карсуна. Вскоре казаки отправляются под г. Азов, а хозяином Вешкаймы становится князь П.И. Хованский – представитель древнего княжеского рода. В 1699 году он переводит в Вешкайму своих крестьян «из замосковных родовых вотчин». Эти новоселы стали предками нынешнего населения села.
В 1760 году Хованские продают вешкаймские владения вместе с крепостными крестьянами помещикам Родионовым, которые господствуют в селе до 1917 года. В начале XVIII века, когда Среднее Поволжье было освоено и прочно защищено и необходимость льготного содержания слобод отпала, они были превращены в обычные села. Старое Погорелово и Красный Бор оказались удельными, Вешкайма и Чуфарово – частновладельческими помещичьими селениями.
Другая форма возникавших населенных пунктов – дворянские поместья или имения-селения, названные по имени или фамилии их владельцев. Дворянин, в виде жалования, получал земельный участок и приводил на него своих крестьян, если у него такая возможность представлялась, или каким-то другим способом набирал людей «во крестьянство» на полученный участок. Так возникли большинство наших сел и деревень: Бекетовка, Зимненки, Ермоловка, Беклемишево, Араповка, Ховрино, Насакино, Кротовка и другие.
Казань и Симбирск от имени царя, или непосредственно сами цари, раздавали земли служилому сословию за строительство укрепленных рубежей и городов, за подавление народных восстаний, усмирение местного нерусского населения и обращение его в христианскую веру, за участие в войнах, за отличия, выслугу лет и т.п. Приводится выдержка из указа царей Ивана и Петра Алексеевичей от 11 января 1690 года:
«Пожаловали мы синбиренина Сергея Ивановича сына Куроедова за службу 1687г. (возглавлял обоз при строительстве г. Сызрани) к прежнему его окладу придачи учинить – поместного 120 четей (60 га), денег 12 рублев, да за службу в 1688 г (установка пушек на укрепленной линии Сызрань-Пенза) поместного 120 четей, денег 12 рублев; да за службу в 1689 году – посылали из Симбирска в Симбирский уезд для привода русских людей ко кресту (присяге), а мурз, и татар, и мордву, чувашу – к шерети (тоже к присяге) – к прежнему его окладу поместного 100 четей, денег 10 рублев». («Прошлое нашего края», документ №8).
Теперь, как бы совершая путешествие в прошлое, давайте посмотрим, как зарождались наши селения.
Село Ховрино – появилось не позднее 1678 года. В одной из переписных книг записано: «На 7186 год (соответствует 1678 г) значится за синбирениным за Алексеем Яковлевичем сыном Ховриным на реке Барыш в деревне двор задворного человека, двор крестьянский, 2 двора бобыльских (безземельных) людей, в них 9 человек». (Казанский госархив, кн.6455, лл. 178, 179).
Вот и все. Но Ховрины дворяне состоятельные, имели поместья в других местах. А.Я. Ховрин числится «синбирениным» потому, что служил в г. Симбирске, а людей в новые поместья он перевел из- под Нижнего Новгорода. Это утверждение категоричным считать нельзя, но два веских обстоятельства: окающий говор и хорошее знание сапожного ремесла выдают ховринцев за нижегородцев.
За прекрасные сельхозугодия дворяне называли Среднее Поволжье «подрайской землицей». Если это так, то центром этой благодати, безусловно, являлось Ховрино. Черноземы «в два аршина», река, луга. Сюда помещики стремились, как мухи на мед. В названной переписной книге дальше зафиксировано:
«1685, сельцо Ховрино на реке Барыш, а в нем двор помещика синбиренина Ивана Ивановича сына Воецкого. В том же сельце Ховрине двор помещика синбиренина Артения Лукьяновича сына Горского. В том же сельце Ховрине двор синбиренина Ивана Федоровича сына Колюпанова».
Каждый помещик полученный участок «по указу» стремился самовольно удвоить, утроить, а то и удесятерить, старался урвать кусок пожирнее. Их аппетиты сталкивались. Какое-то время между дворянами шли раздоры: межевания да размежевания, продажа да обмены участков. Однако, в конечном результате, они захватили всю площадь современного Ховринского Совета и основали на ней ныне существующие места жительства. Через брачные союзы и иные родственные отношения появились здесь новые фамилии – Оборины, Яцкие, Кротовы, Бекетовы. С 1693 года Ховрино становится селом и получает название по церкви – Рождествено.
Земля – великое богатство, но умелые руки, возделывающие ее, еще ценнее. Не все служилые дворяне, подобно Ховрину, могли откуда – то перевести крепостных на свой надел. Многие только еще становились землевладельцами. Ощущался острый недостаток в работниках, за ними буквально развернулась охота. Помещики переманивали к себе людей из центральных областей страны и укрывали «утеклецов»- заманивали местных жителей, с радостью принимали беглых крестьян, солдат, старообрядцев, вербовали отставных солдат, ссыльных за участия в народных восстаниях, пленных поляков, эстонцев, размещенных в здешних местах. Нередко бывали такие случаи, когда вооруженные дворяне отбивали силой или покупали за деньки колодников, конвоируемых в Сибирь, а то и добивались замены сибирской ссылки поселением в Поволжье.
Понимая необходимость скорейшего заселения Поволжья, правительство сквозь пальцы смотрело на проделки волжских дворян и слабо реагировало на жалобы помещиков из нормально заселенных областей на бегства их крепостных. Доверчивые, простые люди, попавшие в сети помещиков, некоторое время жили несравненно лучше крепостных, но не за горами то время, когда крепостной гнет в Поволжье станет самым жестоким.
Село Бекетовка возникло в условиях вотчинного, т.е. наследственного землевладения. Имеется авторитетный документ, излагающий историю появления села. В 1677 году симбиряне – вотчинники Никита и Тарас Бекетовы получают пустующую вотчину, расположенную по обе стороны речки Карсунки и речки Соколки, принадлежавшую их родственнику Борису Петровичу Бекетову. В этом же году Никита и Тарас переводят сюда кресьтян из Арзамасской вотчины Б.П. Бекетова (Вотчинная коллегия, дела старых лет по городу Арзамасу, кн.27, № дела 2).
Род Бекетовых татарского происхождения, имел наследственные владения в разных концах Поволжья и, в частности, в Сенгилеевком районе с селом Бекетовка, возникшим раньше Вешкаймской. Из этого рода вышел один из первых писателей и поэтов -  симбирян Н.А. Бекетов (1729-1794). Он же считался в Симбирской губернии «первым лицедеем» - артистом. Видным деятелем культуры, последователем просвещения Н.И. Новикова был издатель П.П. Бекетов (1761-1836),  имевший лучшую типографию в Москве. Бекетовка -  чуть ли ни единственное село в нашей местности, которое от начала и до конца Октябрьской революции находилось в руках одного и того же владельца.
Возикновение села Зимненки связано с дворянской фамилией Зимненских, происходящих из Пензенской области. Цитируем документ:
«7200 год (1692). Дмитрий Степанович Зимненский бил челом стольнику и воеводе Симбирскому князю Ивану Осиповичу Щербатову: по Указу великих государей (Ивана и Петра) велено ему служить в Синбирску, да ему же велено на пашню земли отвести, где он приищет. А ныне приискал поместную землю за валом по речке Соколке, да по речке Карсунки, по речке Шарловке в межах отца его Степана Зимненского». Приказ Щербатова: «Служить по Симбирску, а оклад ему учинен в 450 чети (225 га) в вышеописанных полях со всеми угодьями».
В другом документе читаем: «Отмерено и отмежевано Дмитрию Алексею и Данилу Степановичам Зимненским по рекам Шарловке и Соколки еще угодий к их усадьбам. Крестьян привезли сюда из других имений своих», т.е. из своих Пензенских владений. Позднее частью зимненских полей овладеют помещики Сабанины и др. Из рода Зимненских происходила мать известного русского поэта  - сатирика, признанного «короля рифмы» Д.Д. Минаева.
В центре Зимненок, нарушая строй колхозного села, находятся сейчас полуразвалины двух каменных церквей, руины колокольни, «стоящей особо». Их возраст -  215 лет. Что касается возраста самого села, то он начал исчисляться не позднее 1692 года.
Село Вырыпаевка основано в то же время, что и село Вешкайма. В писцовой книге за 1685 год сказано: «Сельцо Вырыпаевка на речке Вешкайма, а в нем двор помещика самарянина Матвея Родионовича Вырыпаева. Да в том же сельце Вырыпаевка двор помещика синбиренина Марка Максимовича Вырыпаева».
В 1703 году Вырыпаевка становится селом. В нем числилось 2 помещичьи усадьбы, дворы попа, дьякона, просвирницы и 10 крестьянских дворов М.Р. Вырыпаева, которых он привез из самарской вотчины. М.Р. Вырыпаев тоже был феодалом – вотчинником, но надо сказать, что разница между вотчинными и поместными владениями становится все более и более формальной, скоро настанет время, когда служилые дворяне закрепят земли и крепостных крестьян в наследственное пользование. 1725 году значительная часть вырыпаевских земель с крестьянами будет куплена владельцем Вешкаймы Хованским.
О начале села Беклемишево сохранилась старинная запись:
«1701 год, марта 15 дня – новопостроеннная церковь. Построил ту церковь Никифор Пахомович Беклемишев поместной своей деревни Сретенской, Беклемишево тож. Дворы попов, дьяконов, пономарев, просвирницы, одного помещичьего и 12 дворов крестьянских».
Дворянин Н.П. Беклемишев происходил из Арзамаса. Оттуда он переселил в Беклемишево часть своих крепостных крестьян. Фамилия основателя Беклемишева вскоре затерялась и в родословной книге дворян, составленной известным дореволюционным краеведом Поливановым, не числится уже в первой половине XVIII века. Беклемишево, Бутырки, большое село Порецкое (Кузоватовский район), а также с. Астрадамовка с окрестными селами на площади 20 тысяч га принадлежали баснословно богатому человеку Петру Мятлеву. Здесь перечислена только незначительная часть его владений.
Сын богача Иван Петрович Мятлев (1796-1844) был известным поэтом, близким к А.С. Пушкину. Великий поэт любил Мятлева за острые сатирические стихи, часто в Петербурге бывал в его доме, и они даже сочиняли вместе шуточные песни. С уважением к творчеству И.П. Мятлева относился другой великий русский поэт  - М.Ю. Лермонтов. Иван Петрович Мятлев родился в селе Беклемишево, здесь он провел детские годы. Мятлевы часто всей семьей проводили летнее время в Беклемишеве. Здесь же родился талантливый крепостной художник  Иван Михайлович Горбунов   (умер в 1837 г.). Сейчас его картины хранятся в крупнейших музеях страны.
Коротко расскажу об истинном времени возникновения с. Беклемишево и некоторых других сел. Церковь, как правило, появляется в селе через 3-4 года после его основания. Для начала новоселы рубили деревянную часовню. Это немудрящее строение представляло собой обыкновенную крестьянскую избу – четырехстенник (примерно 4 ; 5 метров) с деревянным крестом на двускатной крыше из соломы, дерна или теса. Строительство церкви – довольно трудная и долгая процедура: надо хлопотать разрешение на строительство, выбирать и оформлять место, собрать деньги, несколько месяцев «поститься» и «говеть» перед работой, потом сама стройка, «освящение» храма. На все это и уходило времени 3-4 года. В архивных документах фиксируется дата открытия храма, а фактическая история села начинается раньше.
Села Бутырки и Степная Дурасовка возникли, как и Беклемишево, в конце  XVII века. Старинное русское слово «бутырки» означает «дом на отшибе». Возможно, это слово раскрывает и начало истории селения, и значение его названия. Не исключено и совершенно иное объяснение выражения: первожителями села могли быть солдаты Бутырского полка, высланные из Москвы (из городского района «Бутырки») в Поволжье за антиправительственные выступления. Здесь они были размещены в Сенгилее и других местах.
Судьба Степной Дурасовки до Октябрьской революции была связана с фамилией весьма богатых дворян Дурасовых. Они имели поместья и предприятия в Симбирской и Самарской губерниях. А.Ф. Дурасов имел земли 14 тысяч га. Н.А. Дурасову приписывается слава первого театрала нашего края. Он имел 4 крепостных театра: в Симбирске, в селах Архангельское,  Никольское – на -  Черемшане и в Москве. С 1786 года его Симбирский театр, проданный городу, стал функционировать как общественно-публичное учреждение. Основание театра в губернском центре тогда и после никто не считал сознательной заслугой Дурасова, его искренним желанием просвещать народ. Просто чванливый барин любил забавы, увлечения, торговлю крепостными актерами. Этот же Дурасов за одну ночь проиграл в карту своему соседу Обрезкову 1 миллион рублей. Не имея такой суммы наличными, Дурасов в счет проигрыша отдал село Никольское – на - Черемшане вместе с крепостными крестьянами, театром и театральной труппой.
О зарождении села Канабеевка запись  в писцовой книге: «В селе Рождественское, Канабеевка тож, в вотчине капитана Алексея Никифоровича Репьева в 1716 году начали строить церковь». Эту дату можно принять за начало биографии Канабеевки, ибо строить только начали, да и другие селения в этой округе возникали примерно в то время – начало XVIII века. Откуда на речке Стемасс могло взяться такое название села – Канабеевка? Оно не от речки и не по фамилии барина. Недалеко от города Тамбова на речке Цна стоит древний русский городок Конабеево. Из этого города капитан Репьев и перевел своих крепостных людей. Он человек был состоятельный и звание воинское имел высокое. В Майнском районе и в других местах он уже основал не одно имение, не одну Репьевку, поэтому вотчину на р. Стемасс согласился наименовать Канабеевкой в память о родных местах. Как раз таким путем возникли вокруг г. Ульяновска села Арское, Тетюшское, Уржумское, Лаишевка. Эти села носят имена городов, из которых прибыли их жители для строительства города Симбирска и Симбирско-Карсунской засечной черты в середине XVII века. Правда, есть и дворянская фамилия – Конабеев. В то далекое время такие фамилии указывали именно на то, откуда человек прибыл. Например, фамилии Карсункин, Карсунский, Карсунцев и т.п., несомненно, связаны с Карсуном.
Село Березовка существует с начала XVIII века. В церковной книге найдена запись: «В селе Березовке построен прихожанами храм деревянный в 1719 году». Этот храм, конечно, был первым в Березовке, и года за три до указанной даты возникло само село. По сведениям на 1859 год, в помещичьем селе Березовка было 106 дворов, жителей  «мужска» пола 451, «женска» - 488 человек. В истории села имеется такой штрих: народники приговорили царя Александра III к смерти. Попытка привести приговор в исполнение не удалась – царь уцелел. Это происходило в Петербурге, а хитрый купец в Березовке построил каменную часовню «в память чудестного спасения государя императора». Действительно, на одной и той же земле растут и злаки, и сорняки.
Когда же появились на карте района села Араповка и Стемасс? Не имея на этот счет документов под руками, можно сделать некоторые выводы по косвенным свидетельствам. Если по речке Стемасс 1701 году возникло Беклемишево, в 1716 году – Канабеевка, а рядом с ней в 1719 году основана Березовка, то и эти села возникли в первые два десятилетия XVIII века, ведь территории – то осваивались в определенной очередности. Еще с большей уверенностью можно утверждать, что крепостных в нашу Араповку перевел дворянин Арапов из своей засурской Араповки. Население Стемасса прибыло тоже с Присурья, из более древнего села Стемасс.
В той же последовательности приходится размышлять о времени возникновении Ермоловки. Название села фамильного происхождения. Помещик Ермолов за службу в городе Симбирске получает землю по среднему течению р. Шарловки и основывает здесь имение. Но вскоре эта фамилия в здешних местах забылась (видимо, Ермолов продал поместье). В Симбирске же дворянская фамилия Ермоловых числилась до Октября. Со второй половины XVIII века селом владели Родионовы и другие помещики. Помня о существовании очередности в заселении определенных территорий, можно заключить, что Ермоловка основана в ту же пору, что Зимненки и Бекетовка – конец XVII века.
Стремясь установить точный год рождения Ермоловки, некоторые краеведы ссылаются на запись в церковной книге: «В селе Ермоловке храм деревянный, со вне обложен кирпичем до восьмерика построен прихожанами в 1760 году. Церковной земли 66 десятин прихожан из с. Ермоловки сельца Шарлавы, деревень Ребровки и Паники 2283 человека». Дата «1760» совершенно неприемлема для начала села. По тогдашним понятиям немыслимо оставлять такое большое число жителей без церкви. Цитируемая запись делает нам такую услугу – указывает, что в сельце Шарлово было 130 дворов, Панике – 61 и в Ребровке - 26 дворов. Это крупные населенные места, и возникнуть они могли в то же время, что и Ермоловка. Деревня Грачевка возникла позднее.
В конце XIX века бекетовский кулак в верховье речки Карсунке построил водяную мельницу; вокруг мельницы и пруда возникла деревня Высокое.
Название речки Шарловки, а от нее и название селений, выводятся из разных языков. Татарская форма «шарловых» в переводе на русский язык «отмель», «мелкая», древнеболгарское «сар» или «шар» - «проточное болото», а на древнерусском языке слово «шар» означает «пролив», например: «Маточкин Шар». Малые речки с таким названием имеются в Башкирии и в Среднем Поволжье, не одна только наша. В Ульяновской области много сел, нареченных именем «Паника». Такое именование, говорит ученый тов. Барашков, идет от глагола «поникать», т.е. исчезать, скрываться под землей. Это относится к родникам и небольшим речкам.
Не менее половины новоселов в нашу местность прибыло так называемой вольной колонизацией. Массами самовольно оседали здесь беглые люди из разных концов России в надежде избавиться от крепостной неволи. В поисках лучшей жизни добровольно перебрались сюда ремесленники и торговцы из городов. Значительная часть «вольных» переселенцев останавливалась в имениях помещиков и в слободах служилого люда. Поэтому населенные пункты такого типа росли, как на дрожжах. Вместе с тем многие беженцы создавали свои самостоятельные селения.
Самым подходящим местом для такой оседлости тут была округа с древними селами дорусского периода – Мордовский Белый Ключ и Каргино. Аборигены – мордва и чуваши, не знавшие еще крепостного права и церковного гнета, сочувственно относились к пришельцам, преследуемым помещиками и духовенством. Они укрывали их, оказывали поддержку в устройстве на новом месте. Созданию вольных поселений способствовала и сама природа. Изобиловали своими дарами девственные леса с непроходимыми дебрями по Барышу и его притокам, луга, хлебородная земля. Тут легко было укрыться и прокормиться, найти материал для устройства жилья, землю для хлебопашества, корм для скота.
Фанатичные старозаветные бородачи – раскольники именно в такой глухомани находили места для своих скитов. Неслучайно ко времени установления Советской власти раскольников числилось в Мухине  - 58, Ахматово-Белом Ключе – 139, Коченяевке – 222, Сурках – 12, Дурасовке – 65, Мордовском Белом Ключе – 62, Березовке – 19 человек. Всего по Карсунскому уезду их насчитывалось более 5 тысяч человек.
Кстати надо упомянуть, что раскольники в виде секты действуют и поныне. Живые картины тяжелой жизни староверов, их безграничный фанатизм, доходящий до самосожжения, показал в своих произведениях П.Н. Мельников-Печерский. В романе «На горах» изображены раскольники нашей местности – горного правобережья Волги, а в романе «В лесах» - левобережной части Среднего Поволжья.
В этих же глухих местах задерживались и беглые крепостные. Они либо селились отдельно, либо переселялись в Каргино, создавая смешанное по национальным признакам село, либо селились в Мордовском Белом Ключе и осваивали язык и веру мордвы. О существовании Каргино и Мордовского Белого Ключа в дорусское время свидетельствуют археологические материалы. О найденном в Мордовском Белом Ключе кладе с монетами XVI века уже было сказано. В Каргине и около села найдены средневековые ножи и сосуды. Около обоих сел расположены курганы-могильники бронзового века. Это существенный намек на очень древнее происхождение почтенных селений.
Имея некоторые научные основания, можно представить, как возникли отдельные населенные места. Есть умные изречения: «Познав имя вещи, познаешь и вещь». Имя деревни Котяковка восходит от древнеславянского  «котец» или «котяк» - запруда для рыбной ловли. Скрываясь от злых глаз помещиков и инквизиторов патриарха Никона, люди оказались в дремучем лесу на берегах Барыша. У этих «робинзонов» нет ни сетей, ни лодок, ни других существенных орудий труда. Но и без них человек в состоянии сделать в излучине реки или в протоке между озерами плетенную из прутьев запруду – котец. Орудие лова такого рода нельзя переносить с места на место. Поэтому ее строили надолго, там, где много рыбы. Соорудив «кормильца», людям не оставалось делать ничего иного, как поселиться поблизости от запруды.
В XVI веке во время интенсивной правительственной и феодальной колонизации Присурья – колыбели мордовского народа- коренное население изгонялось оттуда, как обитающее там «без царского указа». Коченяевская мордва, не пожелавшая принять новую веру – православное христианство и стать служилыми ратными людьми царя, вынуждены покинуть свой родовой поселок за Сурой – Коченыевку. Захватив с собой привычное имя родного селения и языческие кумиры, направились на юг в поисках места жительства. Приют нашли они рядом со своими сородичами – жителями Мордовского Белого Ключа. Название села Коченяевка происходит от личного мордовского дохристианского имени «Коченяйка».
Такая же участь постигла далеких предков современных жителей деревни Мордовская Кандарать. Испокон веков они жили в селе Мордовская Кандарать на речке Кандаратка, притоке Барыша (ныне село Большая Кандарать Карсунского района). В 1649 году князь Троекуров получает от царя наследственное владение земли по этой речке. Кандаратский князь Троекуров оказался таким же жестоким самодуром, как пушкинский Троекуров в повести «Дубровский». Он бесцеремонно изгоняет из села мордовское население, не пожелавшее стать крепостными барина, а в их жилища поселяет своих крестьян, переведенцев из-под города Владимира. Бесправные кандаратцы, как и коченяевцы, взяли с собой родное имя села и речки, ушли навсегда из обжитых мест. Новое место облюбовали они близ села Мордовский Белый Ключ.
С тех давних пор три мордовских села находятся рядом, а жители  сел разговаривают по-своему, подчас не понимая друг друга. Название села и речки происходит от тюркского «кондор» - «бобр, бобровка». Древнее мордовское село  Мордовский Белый Ключ оказалось под русским названием благодаря тому, что при регистрации села писарь занес в писцовую книгу мордовское название села Ашолей (Белая речка) в русском переводе: «Белый Ключ», а написанное пером – не вырубишь топором, как тогда считали.
Признаками вольной колонизации мордовско-чувашской части нашего района служит и тот факт, что здесь названия селений народные и почти нет дворянских имений. Жадные до всего феодалы еще долго боялись совать свой нос в этот глухой угол. Чиновники были заинтересованы в этих поселенцах. Правда, их беспокоила неблагонадежность неорганизованного населения. Побаивались они свободолюбивых мордовских и чувашских  готовых на все фанатиков-раскольников, беглых крепостных, отставших, «не побоясь бога», от своих помещиков.
Чтобы взять в руки эту «необузданную» массу, возвратить ее в лоно православной церкви, были пущены в полный ход церковь и духовенство. В 1745 году в «новокрещенной»  деревне Куроедово построена церковь «во имя архангела Михаила». Это – большая новинка, раньше боясь «богохульства», в «новокрещенных» деревнях храмы не ставили. Более того, издаются подряд два царских указа об освобождении таких церквей, их духовенства и даже новокрещенных прихожан от церковной дани сроком на три года. Начальство Карсунской церковной десятины (было такое учреждение) почему-то обошло указ о "новокрещенных" и продолжало взимать дань от куроедовской церкви. Нарушители порядка получили строгое внушение, а дань за два года была возвращена церкви. Тем не менее христианизация продвигалась медленно. Об этом красноречиво говорит тот факт, что церкви в Каргине и Мордово-Белом Ключе построены только через 150 лет после Куроедова.
Такое большое событие, как заселение огромного края, не могло обойтись без прямого вмешательства религии. Высшее духовенство продумало порядок духовного влияния на переселенческие массы. Среди приемов одурачивания людей большое место заняли «явленные иконы» и «чудеса». Наиболее грандиозное «чудо» относится к «Николаю Угоднику», который якобы в решающий момент борьбы с кочевниками одним только своим грозным взглядом с Промзинской горы обратил в паническое бегство басурман-кочевников. Попы повсюду прославляли его как покровителя новоселов, «во имя» его назывались церкви и села. На Промзинскую гору, где была построена специальная часовня, долгие годы суеверные люди совершали паломничества.
Еще более шумное влияние служители церкви оказывали через «чудотворную икону Казанской Божьей Матери», «явление» которой они своевременно организовали в заселяемом Поволжье.
Этой выдумкой духовенство бросало в среду новоселов клич: «Бог с вами!». Эта двуликая догма внушала пахарю: «Он с нами – значит, поможет, если хорошо попросить и одарить». С другой стороны, она угрожала крестьянину: «Если забудешь Его – Он опрокинет на тебя все муки ада». Держа людей в материальных и духовных тисках, икона имела авторитет, постоянно подогреваемый духовенством.
Село Вешкайма и почти все села по реке Стемасс и Барыш имели церковные названия, связанные с мифом о Богородице. В настоящее время в районе фигурирует церковное название одной деревни: Архангельское Куроедово. Мелькает оно не в повседневной речи, а только в официальных бумагах.
Церковники понимали, что проповеди и громкие легенды сами по себе не решают задачу, нужны более действенные меры – прямое насилие и притеснение. Именно таким способом были «крещены» язычники и «перекрещены» многие раскольники. Смелые люди, бежавшие на берега Волги в надежде найти жизнь без крепостников и помещиков, недолго пользовались свободой. Не за горами оказалось то время, когда они вторично были закрепощены.
Трудовое и бытовое общение русских переселенцев и местных жителей вело к их взаимообогащению. Русские показывали более высокие приемы земледелия, стойлового животноводства и ремесла. Они призывали к единству и сплочению в борьбе с угнетателями. В свою очередь, русские воспринимали от коренных жителей опыт обработки кож очень высокого качества (юфть), некоторые приемы обработки металлов, ювелирного дела, валки войлока и изделий из него. Из материального быта русские люди научились у нерусских народов делать конусообразные постройки, бани с плоскими крышами, землянки, полуземлянки, усадьбы с разобщенными хозяйственными постройками, глухие перегородки, отделяющие «чулан» от остальной части избы, вмазанные и подвесные котлы. Из одежды и обуви переняли некоторые виды халатообразной одежды, более простые лапти, валяную обувь с кожаными галошами, татарские шапки, башкирские малахаи, многие орнаменты для украшения отдельных частей одежды. Язык русских переселенцев обогатился множеством слов и выражений из местных нерусских языков и наоборот.
Итак, триста лет тому назад наши предки заселили, освоили и окончательно закрепили за русским государством обширные просторы Среднего Поволжья. Люди, совершившие этот исторический подвиг, встают перед нами в светлом образе неустанного труженика, былинного пахаря Микулы Селяниновича. С этим образом нас связывает множество неразрывных уз. Наши предки сохой и мотыгой подняли целину. Мы эту землю возделываем теперь. Живем в селах и деревнях, основанных нашими дедами и прадедами, ходим по тропам и дорогам, проторенным ими. Разговариваем мы на языке наших предков, нередко поем песни, которые знали и они. Связь с прошлым ощущаем в устном народном творчестве, в исторических произведениях Пушкина, Сурикова, Мусоргского  и других авторов.
Триста лет – это жизнь пяти-шести человеческих поколений, когда еще сохраняется кровное родство, отчетливо просматриваются трудовые, ратные и революционные традиции, которые, как мосты, соединяют дела поколений. Вот почему образ первожителей нашего края является для нас близким и родным.
Большинство наших сел и деревень с их обитателями были барскими. Двести лет со стоном и слезами крестьяне переживали ужас крепостной неволи. «… Здесь барство дикое без чувства, без закона присвоило себе насильственной лозой и труд, и собственность, и время земледельца». (А.С. Пушкин. Стих. «Деревня», 1819 год). К таким многострадальным селениям относились Вешкайма, Архангельское Куроедово, Бекетовка, Ермоловка, Ховрино, Чуфарово, Каргино, Ахматово- Белый Ключ, Беклемишево и многие другие.
Дальше последует небольшой рассказ из жизни крепостных людей, построенный на фактическом материале.
«… 14 класса комиссарша из дворян Зубова продала майору Ивану Ивановичу Чуфарову крепостную свою девку Анну Михееву за 40 рублей медною монетою». (Сб. «Прошлое нашего края», №13).
В 1839 году зимненские крестьяне помещика Колгопанова Антон, Нестор и Никифор Крыловы избили старосту Петра Трофимова. Помещик просил суд с крестьянами «поступить по закону, как с осмелившимися употребить дерзость своего начальства». А дело в том: когда староста Трофимов пришел в июльское утро в дом Нестора и потребовал, чтобы тот немедленно пошел на барщину, Нестор просил его не посылать, так как он заработал лишний день на барщине и у него самого есть неотложная работа. Тогда староста стал бить крестьянина, а в этот момент выбежали из дома братья Нестора и заступились за него. Староста ушел, но делу дал ход. Следствие установило виновность крестьян. Когда же их вызвали в суд, староста не известил братьев об этом, а послал их на барщину. Судья за неявку на суд приговорил Крыловых к наказанию – 75 ударов плетьми и к двух с  половиной годам тюремного заключения каждого. (Ульян. Госуд. Архивный фонд, 115. дело 5).
В 1816 году 24 октября вырыпаевские крепостные крестьяне Парфен Макаров, Епифан и Калина Федотовы, Арефий Федотов, Данил Макаров и Ефим Матвеев убили своего помещика-мучителя Змейкина. В этот день с утра крестьяне собрались у Парфена Макарова, «…а после обеда с топорами и дубинами пошли через задние ворота бить барина». Встретили помещика близ села в поле и расправились с ним. Все население села было задержано, но дело раскрыто путем хитроумного допроса следователем малолетних детей Парфена Макарова.
После этого случая Вырыпаевка куплена помещицей корнетшей Марией Николаевной Ахматовой, владелицей Верхней Туармы. В обеих ее деревнях крестьяне волновались. Обращаясь за помощью к властям, Ахматова писала: «Покорнейше прошу раскрыть явно бунтующих и возмущающих прочих и восстановить в вотчинах моих как-то в с. Вырыпаевке и дер. Верхней Туарме тишину и спокойствие».
По поводу убийства  помещиков своими крестьянами первый русский революционер Радищев писал: «Крестьяне, убившие своего помещика, который довел их насилиями и издевательствами до отчаяния, поступают правильно. С их стороны убийство злодея-помещика – не правонарушение, необходимая самооборона, справедливое возмездие» (глава «Зайцево», «Путешествие из Петербурга в Москву»).
Отмену крепостного права «сверху» В.И. Ленин охарактеризовал так: «Пресловутое «освобождение» было бессовестным грабежом крестьян и сплошным надувательством над ними». Проиллюстрируем это на местном материале.
В селе Чуфарово Карунского уезда выкупной договор был оформлен только в феврале 1862 года. Следовательно, еще целый год крестьяне оставались крепостными. По договору на ревизскую душу мужского пола крестьяне получали по 2 гектара земли, а имели раньше по 4 га. Гегтар лучшей земли в Карсунском уезде в то время по рыночной цене стоил около 20 рублей. Крестьянам же села Чуфарово гектар надельной земли обошелся в два с лишним раза дороже – 45 рублей 11 копеек. Сюда не входят проценты (2 проц. в год), которые крестьяне выплачивали банку вместе с выкупными платежами.
1 ноября 1861 года в село Дурасовка Каруснского уезда для проверки уставной грамоты, или выкупного договора, явился посредник Ознобишин, назначенный губернатором из числа крупных помещиков. В присутствии посредника дурасовский помещик предложил крестьянам отбывать барщину или платить оброк, пока выкупной договор не будет подписан. От всех предложений помещика крестьяне категорически отказались и заявили, что не согласны подписывать уставную грамоту до тех пор, пока не выйдет настоящее положение от царя. Крестьяне также отказывались от плохой земли и с криками требовали господских полей, называя их своею казенной собственностью. На другой день посредник попытался уговорить «добросовестных» выборных от крестьян, но те тоже отказались подписать уставную грамоту.
5 ноября в Дурасовку прибыло из Карсуна высшее чиновничье лицо в уезде - исправник. Он собрал сход и заставил конторщика переписать имена присутствующих. Крестьяне твердо заявили, что имен своих не скажут. Тогда уездный исправник потребовал выдачи зачинщиков и коноводов  Шалукова и Лукьянова. Но и на это требование крестьяне ответили отказом, заявив, что эти люди защищают мир и их не выдадут. Тут же крестьяне сказали:  «… объявленная им воля хуже неволи, и царь не оставит же их при таком порядке, как указано в ваших положениях». Исправник закричал, что так о «положениях выражаться нельзя, потому что они составлены по высочайшей государя воле и утверждены его величеством». Староста же Лукьянов медленно и с расстановкой ответил: «… государь, дав всем крестьянам свободу, сделает их равными, и что дается одному, то дается и другому».
Такие ответы крестьян взбесили исправника. Он вызвал в Дурасовку воинскую команду, которая и «успокоила» село. Многие крестьяне были избиты и высланы, зачинщики – арестованы. Наивные царистские настроения не помогли крестьянам – они были вынуждены подписать выкупной договор на условиях. предложенных помещиком.
Значительная часть наших крестьян являлась черносошными крестьянами. Так они назывались потому, что трудились на земле и несли различные повинности – тягло. Несколько позднее этот разряд земледельцев получит наименование удельных крестьян (доля царя). Их назначение – содержание «царствующего дома Романовых». Удельные крестьяне – это крепостные царя. Ими были жители сел и деревень Красный Бор, Ст. Погорелово, Мозинки, Горки, Мордовский Белый Ключ, Оборино, Коченяевка, Каргино (чувашская часть села), Верхняя Туарма (чувашская часть деревни).
Разновидностью удельных крестьян были однодворцы – мелкие служилые люди в прошлом, не сумевшие перейти в сословие дворян. Такие крестьяне, наряду с помещичьими, находились в Панике, Шарлове, Березовке, Криушах. А вот в деревне Григоровке жили пять дворов «казенных» (государственных) крестьян. По условиям жизни они, как и однодворцы, примыкали к удельным крестьянам. Удельные хлебопашцы платили подушную подать (денежный налог), за пользование землей вносили натуральный и денежный оброк, совместно обрабатывали специальный участок земли в пользу удельного ведомства, выполняли многие другие натуральные и денежные, трудовые и гужевые повинности.
Опутанный множеством принудительных обязанностей, царский крепостной влачил жалкое существование. Он жил нисколько не лучше помещичьего крепостного. В Симбирской губернии, специализировавшейся на производстве зерна, 48% земель принадлежало царю. Этим царским хозяйством руководило удельное ведомство с конторами в уездах и губерниях. Ведомство входило в министерство императорского двора. Имевший миллионы гектаров лучших земель, лесов, виноградников, золотые прииски, промышленные предприятия и миллионы бесплатных рабочих рук русский царь считался самым богатым человеком на всей планете.
Богатства, создаваемые тяжким трудом удельных работников, царь и его родственники тратили без стеснения. По установившейся традиции сын царствующего или умершего монарха получал со дня рождения и до 18-его возраста 150 тысяч рублей ежегодно. При достижении совершеннолетия ему делается подарок – 1 миллион рублей, а после вступления в брак он получает ежегодно 250 тысяч рублей, супруга его – 40тыс. рублей, а их дети от 50 до 150 тысяч рублей до совершеннолетия. Получали «свои деньги» все родственники государя. Сам император и наследник тратили деньги без ограничения и контроля.
Удельные крестьяне освобождены от крепостной зависимости в 1863 году. За землю и «волю» они принудительно внесли огромные выкупные платежи. По нашей губернии крестьяне в среднем имели 2,5 га на мужскую душу, это на одну треть меньше, чем в период крепостных отношений.
О жизни крестьян после отмены крепостного права в период столыпинской реформы писал в губернскую газету корреспондент из с. Каргино Кузнецов: «Некоторых крестьян нужда заставляет продавать землю, чтобы рассчитаться с нуждой. Но они ошибаются, нужда еще крепче садится им на шею».
До Великой Октябрьской социалистической революции преобладающее большинство деревенских жителей занималось сельским хозяйством. Занятость же людей в производстве была невысокой. Из-за малоземелья и бедности, а также слабого развития промышленности более половины рабочих рук не находили себе применение.
Основной продовольственной культурой в земледелии была рожь, а фуражной – овес. Под них отводилось около 60% полей. Примерно 30% посевных площадей занимали греча и просо, 8% - горох и чечевица и 5-6% - картофель. Пшеница практически не культивировалась. В Вешкаймской и Беклемишевской волостях ее совсем не сеяли, а в Каргинской волости она занимала 1%, Погореловской волости – 3% земельной площади. Урожайность зерновых культур была невысокой. Так, в благополучные 1899-1903 годы средняя урожайность ржи равнялась 8,8, овса  - 5,5, проса – 6,3, пшеницы – 5,4 центнера с гектара.
После отмены крепостного права усилился процесс расслоения крестьянства. В названных волостях бедняки составляли 62% из всего крестьянского населения, середняки – 31%, кулаки – 7%. 38% хозяйств не имели лошадей, 19% - коров. Засилье помещиков и кулаков в экономике и бедность широких крестьянских масс представляли собой основной показатель жизни сельчан нашей местности. Это обусловливало высокий уровень классовой борьбы.
Помимо хлебопашества, постепенно возникали различные промыслы. Одним из самых ранних промыслов оказалось производство поташа – необходимого сырья для производства стекла и мыла. Наш поташ шел на внутренний рынок и даже за границу. Уже в XVIII веке в Беклемишеве действовали 4 поташных завода, по одному заводу работали в Дурасовке и Шарлове. Предприятия были с нехитрой технологией, но поглощали огромное количество древесины, буквально уничтожая лесные массивы. В огромных печах, только ради получения золы, сжигался лесоматериал. Полученную золу растворяли в воде, насыщенный раствор выпаривали. Оставшийся на дне котлов зернистый порошок серо – белого цвета и был знаменитый поташ. Во второй половине XIX века этот химикат был успешно заменен промышленной содой.
С давних пор в широких масштабах имело место отходничество. Из наиболее тяжелых «сторонних» промыслов было бурлачество, связанное со сплавом хлеба по Суре и Волге. Бурлачество считалось «занятием по нужде» и приравнивалось к труду рабов в каменоломнях. В поисках куска хлеба трудовой люд из Красного Бора, Стемасса, Араповки, Анненкова, Белозерья и других мест каждую весну «валом валил» на сурские пристани Котяково и Промзино и принимался за эту «адскую работу». Так продолжалось из года в год, на протяжении не менее столетия. 400 км бурлаки шли «бечевой» по берегу Суры до города Рыбинска, таща баржи против течения великой реки. На рейс уходило времени два месяца. В это время бурлак работал и день и ночь, спал он лишь 2-3 часа в сутки, а зарабатывал за сезон лишь 34-36 рублей, из которых 9 рублей уплачивал за паспорт и 12 рублей удерживали за харчи.
Ежегодно на Суре удерживали не менее 10 тысяч человек, они сплавляли от 400 до 500 барж с зерном. Купцы, бурлаки и хозяйственные помещики всю зиму гнали обозы с зерном и мукой на Сурские пристани. В нашей Бекетовке действовал специальный базар – «хлебный торг» - с большим оборотом этого товара.
Та же нужда гнала наших крестьян батрачить в Самарскую, Оренбургскую губернии, на Дон, в Москву, Петербург и другие места, где трудились на сельскохозяйственных работах, на заготовке дров и другой «черной» работе. До 13 тысяч человек ежегодно уходили из Карсунского уезда на работы в качестве батраков. Большое распространение имело «бродячее ремесленничество», когда мастеровые люди где-то далеко от родных мест ходили из села в село и валяли валенки, шили шубы овчинные и т.д. Разновидностью отходничества считалось странничество и нищенство. Официально они назывались «свободными занятиями», а не социальным злом. В 1913 году в селе Вешкайма зарегистрировано 22 семьи, существовавших на подаяние, а в губернии число нищих составило 3763 человека.
С незапамятной поры у нас развивалось кожевенное производство и изготовление кожаной обуви. Три завода по выделке простой кожи «яловицы» и хрома работали в Оборине, один завод – в Беклемишеве и один – в Бутырках. Кроме того, каждая семья в Ховрине и Бутырках умела кустарным способом выделывать кожи. Вся готовая кожа шла главным образом на мужские сапоги, которые шили знаменитые мастера в Ховрине и Бутырках. Особенно славились ховринские сапожники. Здесь двести семей занимались сапожным ремеслом, изготовляя в год для рынка и армии от 40 до 50 тысяч пар мужских сапог. Весьма впечатляющие данные. В селе имелась ремесленная  школа, готовившая сапожников, и школа слепых, где обучали инвалидов сапожному делу.
В октябре 1918 года национализированы кожевенный завод Л.А. Исайчева в Беклемишеве, на котором работали 8 человек, и такой же завод А.В. Кулышева в Бутырках и др. предприятия. Лет сто назад в с. Вешкайма имелся завод, выпускавший сельскохозяйственную технику: конные молотилки, жнейки, лобогрейки, сенокосилки, сеялки, конные грабли, веялки. Заведение просуществовало два десятка лет, после чего было закрыто в связи с пуском в ход крупного завода сельхозмашиностроения на реке Аксай.
В Сурках работал спичечный завод зажиточного крестьянина из Ахматово Белого Ключа Якова Михайловича Гурьянова. Сохранился документ об условиях работы на таких предприятиях. Рабочий день длился с 7 утра до 9 вечера, заработок – 20 копеек в день. «… Во время растапливания серы и фосфора и макания в них спичек удушливой серный и фосфорный запах распространяется по всему зданию и настолько сильно, что затрудняет дыхание рабочих». («Прошлое нашего края». Документ № 129).
В Панике действовал салотопный завод. В помещичьих имениях в Мухине, Бутырках, Оборине, Вешкайме, Зимненках имелись старинные конные заводы. По мощности они были примерно равными: содержались 8-10 производителей и 50-60 маток. Заводы поставляли на рынок лошадей рысистых пород и рабочих. На Вешкаймском заводе в середине прошлого века разводились тяжеловозы арденской породы и суффольк.
Картофель в здешних условиях стали выращивать с 20-30 годов прошлого столетия, и вскоре появились винокуренные заводы в Вешкайме (два), Дурасовке, Мухине, Оборине, Бекетовке, Бутырках, Ермоловке. По производительности они выглядели мизерными в сравнении с современным Ермоловским спиртзаводом. Например, Оборинский завод давал в сезон 8 тысяч вёдер 40-градусной водки. Двигательной установкой служила паровая машина мощностью в 18 лошадиных сил. Другие предприятия во всем были похожи на оборинское. Во время Первой мировой войны почти все заводы встали.
В Вырыпаевке находился крупный лесопильный завод, принадлежавший местному кулаку. Другая лесопилка и «химический завод» располагались в Шарлове, там, где ныне контора леспромхоза. Эти заведения Ермоловского помещика Родионова поставляли на рынок пиломатериалы, солому, деготь, древесный уголь.
Мельницы стояли в каждом селе. Так, в Вешкайме были две водяных и три ветряных мельницы. Ветрянки до сороковых годов нашего века оживляли пейзаж между Вешкаймой и Вырыпаевкой. Крупные паровые мельницы первыми появились в Криушах, Чуфарове, Бекетовке. Вальцовая механическая мельница С.А. Гулак – Артемовской в Чуфарове готовила ржаную пеклеванную муку высшего сорта. На ней работали 15 человек. Такая же мельница действовала в Бекетовке. Обе мельницы национализированы в сентябре 1918 года.
С развитием промышленности после реформы 1861 года оживилась и торговля. Значительная часть селений нашего района с давних пор связана с Карсунской ярмаркой, возникшей еще в 1660 году. Ярмарки здесь проводились два раза в год, а базары – еженедельно. В Бекетовке проходил шумный хлебный торг, в Каргине и в Красном Боре – не менее  шумные базары, по селам и деревням ходили коробейники и ездили с товарами офени и кошатники. Полторы тысячи кошатников  в Карсунском уезде заготавливали шкурки кошек, собак и других млекопитающих. Сотня таких шкурок самому заготовителю обходилась в 4-5 рублей, а продавал их на базаре в Жадовке нижегородским, владимирским купцам по 15-20 рублей. На этом базаре в год продавалось до миллиона шкурок.
Большое влияние на развитие хозяйства уезда оказало железнодорожное строительство. В 1898 году открывается железнодорожное движение на участке от Рузаевки до Сызрани через Инзу. Эта ветка прошла по южным волостям Карсунского уезда, а в 1899 году началось пассажирское и товарное движение между Симбирском и Инзой. Симбирск стал международным тупиком, а в пределах нашего района образовались две станции и разъезд. Соединение Волго –Бугульминской ветки на левом берегу реки Волги с Симбирской веткой на правом берегу реки осуществится лишь в 1917 году. В 1912 году начнется строительство железнодорожного моста через Волгу. Первое временное движение начнется по нему в 1916 году, и через год он окончательно вступит в строй действующих. В сентябре 1918 года белогвардейцы, в панике отступавшие из Симбирска под ударами Железной дивизии, взорвут три пролета моста.
В целом промышленность Симбирской губернии была развито слабо.
Порядок управления губернией именуется бюрократическим. Бюрократия – это всесильная власть канцелярий и учреждений и находящихся в них чиновников – специальной правящей прослойки людей, оторванных и независимых от масс.
Армия царских чиновников оплачивалась очень хорошо, освобождалась от уплаты налогов и несения различных повинностей. Самый низкий чиновник – простой переписчик бумаг – получал жалование гораздо выше зарплаты рабочего или дохода крестьянина.
Главой всей местной администрации, «хозяином губернии» являлся губернатор. Он, прежде всего, являлся полицейским чиновником с генеральскими погонами. Это настоящий сатрап с чрезвычайными полномочиями «для водворения полного спокойствия и искоренения крамолы».
Высшим чиновником в уезде был исправник – начальник уездной полиции. В его распоряжении находился огромный штат полицейских. Центром нашего уезда был город Карсун – резиденция всесильного уездного исправника. Уезд делился на два полицейских стана во главе с полицейскими приставами. Центром северного стана являлось село Коржевка на Суре, южного – село Базарный Сызган. Под руководством «станового» несли полицейскую службу урядники. При всех полицейских участках – уездном, становом, волостном – имелись тюрьмы. В Карсуне «на случай беспорядка» в специальных казармах квартировали войска (полк), практически подчиненные министерству внутренних дел, его департаменту полиции и корпусу жандармерии.
Непосредственной грозой всего сельского населения был земский начальник, назначаемый на 2-3 года министерством внутренних дел из числа местных помещиков. Перед «земскими» трепетали все: крестьянин, торговец, учитель, поп, мирской староста, волостной старшина. По своему произволу всесильный и бесконтрольный земский начальник сажал людей в тюрьму, штрафовал, подвергал телесным наказаниям. Функции этого чиновника как бы продолжали крепостное право.
Низовым звеном управления в деревне служили сословные крестьянские учреждения и выборные органы: сельский сход, сельский староста, волостной сход, волостное правление, волостной старшина, волостной суд. Крестьянские учреждения, на содержание которых царское правительство не затрачивало ломаного гроша, делали для государства большое дело – собирали налоги, выкупные платежи, организовывали выполнение всех трудовых, гужевых и иных повинностей, отвечали за «благонадежность» каждого жителя.
Деревенские «органы самоуправления» действовали по принципу круговой поруки, за каждого отдельного жителя отвечала вся община. Если кто-то не сумел в срок внести налог, выполнить какую-то повинность, за него все это выполняли сельчане. Именно в этом и только в этом заключалось «самоуправление сельской общины».
Сословные органы имели и дворяне. Ими являлись уездные и губернские дворянские собрания, на которых сроком на три года избирались губернские и уездные предводители дворянства.
Нравственный облик дворян в Симбирской губернии лучше всего рассматривать на основании высказываний передовых людей из той же Симбирской губернии. Они жили рядом в одно и то же время, хорошо знали друг друга, являлись представителями одного и того же класса или были тесно связаны с этим классом – дворянством. Поэтому точка зрения культурных симбирян – писателей на духовный мир дворян, несомненно, точна и беспристрастна.
Наш земляк -  симбирянин, первый в стране выступивший с революционным призывом, А.Н. Радищев (1749-1802гг), характеризуя помещиков в целом, имея в виду и хорошо ему известных симбирских дворян, с возмущением восклицал: «Звери алчные, пиявицы ненасытные…». Дворян он называл варварами, грабителями, ворами, недостойными носить имя гражданина, и призывал сокрушить угнетателей, а пепел развеять по нивам, «где свершалось мучительство» крестьян.
Один из главных руководителей декабристов Н.И. Тургенев (1789-1871) оставил такую запись: «Я приходил поутру и находил уже хозяев и гостей за пикетом, после обеда – за бостоном, за шашками и банком. Все эти картежники более бы занимались делом, если бы у них не было крепостных крестьян. Дворяне за картами и в привычке своей праздности не чувствовали нужды в просвещении». Дворянский революционер Н.И. Тургенев написал книгу «Нечто о барщине», где беспощадно бичевал крепостнические порядки. Под влиянием этого произведения А.С. Пушкин сочинил знаменитые стихотворения «Деревня» и оду «Вольность».
Поэт Н.М. Языков, находясь в Симбирске в 1820 – 1821 годах, писал брату: «Как бы ни было, а здесь заниматься почти невозможно: весь день приносишь жертву богу объедения». Позднее эти стороны пустой животной жизни большинства провинциальных дворян – обжорство, лень – И.А. Гончаров разовьет в собирательном образе помещика Ильи Обломова.
Зимние месяцы 1848 – 1851 годов П.В. Анненков проводил в Симбирске. Впоследствии вспоминал: «В условиях произвола возникает царство грабежа в размерах еще небывалых. Как яркий выразительный пример- сам губернатор Булдаков – величественный распутник, обжора, тонкий человек, которого особенно боялись купцы: он на прогулках забирал у них вещи и остался должен после смерти всем – мясникам, магазинщикам, доктору, аптекам и прочее».
Поэт – сатирик Д.Д. Минаев (1835-1889) сочинил известную поэму «Губернская фотография», в которой пригвоздил к позорному столбу более ста «привилегированных портретов» симбирян. Тут архиепископ, «дьячкам ставящий синяки» во время церковной службы, здесь и князь Трубецкой, владелец огромного села Белозерья в Карсунском районе. Он «к славе древнего дворянства жену шутами веселит», а на лбу у Трубецкого написано два слова: «аристократ и идиот», здесь и Шидловский, делегат от губернии в Главный комитет, готовящий отмену крепостного права. Шидловский «считает крестьян за детей и читает им речи в честь плетей»; тут же и крепостник Наумов, «мракобесец и холуй».
Писатель Гаврила Никитич Потанин (1823-1910) с гордостью заявлял, что он в своем романе «Старое старится – молодое растет» «был карателем тунеядцев и подлого сословия дворянского, как червь подтачивающего зеленый дуб Славной Руси». Дворянские персонажи писатель в романе выводил под фамилиями Людоедов, Душегубов.
Дмитрий Васильевич Григорович (1822-1900), описывая жизнь местных помещиков, создал образ крепостника -  изувера Короткова и его дворового палача Грызлова. «Когда Коротков выезжал на улицу деревни в сопровождении крепостного Грызлова, своего экзекутора, или, вернее, домашнего палача, ребятишки стремглав ныряли в подворотни, бабы падали ничком, у мужиков мороз пробегал по телу… «Грызлов, - говорил Коротков, - нужны деньги… Проезжая по деревне, я видел много там этой мелкоты, шушеры накопилось, распорядись!» Это значило, что Грызлову поручалось объехать деревни Короткова, забрать по усмотрению лишних детей и девок, продать их, а деньги доставить помещику».
Писатель В.Н. Назарьев (1830-1902) рассказал в печати о том, как предводитель дворянства Симбирского уезда обобрал весь свой уезд и сбежал в Америку.
Алексей Николаевич Толстой (1883-1945) -  большой знаток нравов дворян Поволжья. Он много ездил по нашей губернии, лично знал очень многих помещиков. Бывал Алексей Николаевич у родственников и в наших Криушах. Мать писателя, урожденная Тургенева, была родственницей декабриста Тургенева. Родственниками А.Н. Толстого были и князья Хованские, бывшие владельцы Вешкаймы.
Во многих своих произведениях Толстой ярко показывал вырождение усадебного дворянства. Тема эта раскрывается в романе «Хромой барин», где в одном из действующих лиц выведен князь Хованский. В рассказе «Актриса» показаны помещики, горькие пропойцы Теплов и Языков, прообразами которых были симбирские столбовые дворяне. Омерзительная картина лжи, лицемерия, растления малолетних раскрывается в рассказе «Петушок». Засилье тупых, опустившихся помещиков было ненавистно А.Н. Толстому, он, беспощадно и правдиво изобличая их, стремился к другой, одухотворенной жизни.
Предводитель уездного дворянства Налымов (рассказ «Мишука Налымов») – пьяница, самодур в своем доме содержит гарем. Алексей Толстой почти не скрывает, что прообразом Налымова служил помещик из села Головкино Чердаклинского района М.М. Наумов. Именно этот помещик-здоровяк Наумов в Троицкой гостинице в г. Симбирске (ныне там размещен облздравотдел) в большой пьяной драке сильно изобьет  владельца Румянцевской суконной фабрики (Жадовка), предводителя дворянства Карсунского уезда А.Д. Протопопова. Позднее Протопопов станет министром внутренних дел. Более того, он войдет в доверие Николая II и царицы и после убийства в 1916 году Григория Распутина станет последним временщиком царской России.
Алексей Толстой в романе «Сестры» описал кутежи и дебоши в Троицкой гостинице, считавшейся дворянской, упомянул и о случае с будущим временщиком. В шутливом тоне Толстой записал: «… В Троицкой гостинице помещик Наумов проломил голову Протопопову, прошибив ею дверную филенку, - каковое повреждение черепа и мозга привело к головным болям и неврастении, а впоследствии, когда ему была доверена в управление Российская империя, - к роковой растерянности».
Дворяне Симбирской губернии были менее грамотными и образованными, чем трудящиеся родины В.И. Ленина в настоящее время. Это подтверждается тем, что в конце XIX века среди дворян-мужчин было грамотных 95,2%, среди дворянок – 91,7%. Имели высшее образование 14,5%, среднее – 52,2% дворян, среди дворянок имели высшее образование 0,7%, среднее – 49,5%.
Приведенные характеристики одряхлевшего дворянства относятся и к помещикам, угнетавшим трудовое население в нашем районе.
Среди дворян Симбирской губернии были и передовые, прогрессивно настроенные люди. Это герой Отечественной войны 1812 года поэт Д.В. Давыдов, дворянские революционеры-декабристы Н.И. Тургенев, В.П. Ивашев. На поселении в Туринске  в 1840 году умирает жена Ивашева Камилла Петровна Ледантю, а через год умирает и сам декабрист. Троих детей Ивашева взяла на воспитание и вырастила родная сестра декабриста Е.П. Иванова-Хованская, жившая в Заволжье в селе Архангельское.
Во время подготовки и проведении реформы 1861 года подавляющее большинство помещиков стояли на крепостнических позициях, однако находились и такие, которые с пониманием отнеслись к решению крестьянского вопроса. В числе таких стояли дворяне А.И. Ермолов, братья Татариновы, Н.Д. Давыдов (сын героя), А.М. Языков, Д.П. Ознобишин, В.А. Головинский.
В селе Проломихе (Инзенский район) на Тальской бумажной фабрике революционный демократ поэт Н.П. Огарев проводил социалистические опыты по переустройству жизни рабочих. Подобные эксперименты делал известный писатель Н.Г. Гарин-Михайловский в Ахматово-Белом Ключе. Это было в начале XX века, когда здесь писатель управлял имением помещицы Садовской.
Из среды Симбирских дворян вышли известные писатели, ученые, мастера в области искусства.
При работе над очерком по истории нашего края ценные сведения взяты из следующих изданий дореволюционного периода:
ХОЛМОГОРОВ В. Материалы для истории Сибирского края. Симбирск,1898.
МАРТЫНОВ П.Л. Город Симбирск за 250 лет его существования. Симбирск,1898.
КРАСОВСКИЙ В.Э. Хронологический перечень событий Симбирской губернии. 1372-1901. Симбирск,1901.
ЗЕРЦАЛОВ А. Н. Материалы по истории Симбирского края XVII - XVIII веков. Симбирск,1901.
Из произведений современных авторов использованы:
СЕЛИВАНОВ К.А. Литературные места Ульяновской области. Саратов 1969.
ГРИЦЕНКО Н.П. Очерки по истории города Симбирска-Ульяновска и Ульяновской области. Часть I (1648-1861). Ульяновск, 1948г.
ЕРМОЛАЕВ А.Д. Ты идешь по родному краю. Ульяновск, 1968.
БАРАШКОВ В.Ф. Топонимия Ульяновской области. Ульяновск, 1974.
НИКОНОВ В.А. Краткий топонимический словарь. Москва,1966.
НИКОНОВ В.А. История основания Среднего Поволжья по материалам топонимии. В книге Историческая география. Москва,1960.
КЛЕЯНКИН А.В. Родное Присурье. Ульяновск,1974.
КУЗЬМИНСКИЙ Н.А. Край наш родной. Ульяновск, 1975.
Прошлое нашего края. 1648-1917. Сборник документов. Ульяновск,1968.
Край Ильича. Саратов, 1980.
     БУСЫГИН Е.П. Русское население Среднего Поволжья. Казань,1966.
Родина В.И. Ленина. Экономико-статистический сборник. Изд. Статистика.1970.