Твой. Без цензуры... Глава 32

Последний анекдот оказался настолько неприличным, что с трудом дослушав его до конца, гости на мгновение даже перестали есть. А что касается Дениса, то вовсе уронив вилку на пол, он какое-то время с виноватым видом косился на окружающих, так и не успев закрыть уши перед прослушиванием этого текста. Среди гробовой тишины был слышен только смех Толика.

Этот парень оказался единственным, кому, в целом, зашел гордеевский юмор со всеми его недостатками и пошлостями, и он не видел в нем ничего плохого. Однако первым заметив, что его «юмористическое» творчество не нашло широкого отклика у публики, «светило» как раз собирался сменить тему разговора, когда в этот момент дверь в гостиную приоткрылась, и на пороге появилась сама Алла Евгеньевна, вернувшись от своих знакомых.

Она терпеть не могла Гордеева, а последний, наоборот, был уверен, что ему удастся договориться с этой импозантной женщиной насчет его будущей свадьбы с Чеховой, чтобы не вмешивать в это дело шефа.

Переступив порог гостиной, она поискала взглядом Валерию, чтобы отдать ей материал о фирме «Феникс», которой заправлял некий Шерстюков, якобы причастного к ДТП её родителей, пока глаза женщины не остановились на восседавшим в центре стола «светиле».

В глазах мужчины искрился прямо-таки мальчишеский восторг. Казалось он действительно был рад, что его пригласили на такой праздник, несмотря на разницу в годах между двумя поколениями.

Все это время он произносил спичи и тосты, демонстрируя высшую степень самого гнусного эгоцентризма, который действовал на податливый окружающий мир почти обезоруживающе.

Тайно ликуя, Чехова смотрела на «светилу» как на божество, не замечая косых взглядов одногруппников. Порядочно утолив свой голод закусками, Гордеев держался расслабленно, поддерживая беседу с шефом и не забывая при этом поглаживать под столом коленку его приемной дочери. Это жест не укрылся от бдительного взгляда Глеба. И ещё больше возненавидев за это куратора, никак не мог дождаться момента, чтобы как следует ему отомстить. 

— Вот видите, Александр Николаевич все-таки «прилетел»! — воскликнула Валерия, только сейчас обнаружив в гостиной Аллу.

Последняя надеялась, что муж одумается, и не пустит в дом этого несносного грубияна, но он все равно поступил по-своему, не собираясь считаться с мнением проницательной жены.

— Кто это? Что… Что это такое? — запнувшись на полуслове, пролепетала Алла, подаваясь слегка назад. — Кто его сюда пустил?

Порядочно захмелев, «светило» только сейчас её присутствие, слегка кивая в ответ.

— А мне допуск не нужОн! — торжественно заявил он, порядочно захмелев от алкоголя, еды и избыточного внимания к своей персоне. — Я как ледокол — сам везде пробуриваю себе путь! — после чего подняв рюмку коньяка, с радостным видом отсалютовал хозяйке дома.

Поражаясь наглости этого мужчины, Алла резко побледнела, хватаясь за сердце. Бросившись к матери, чтобы помочь ей снять шубу, Глеб поинтересовался состоянием её здоровья.

— Ой, Глебушка, я кажется упаду сейчас в обморок! — Пошатнувшись, она сделала жест, будто ей действительно стало плохо.

И опасаясь, как бы мать взаправду не грохнулась на пол в присутствии гостей, он был вынужден подхватить её за локоть и провести в её комнату, обеспечивая ей полный покой. Так повлияло на неё присутствие Гордеева.

Не обратив никакого внимания на этот инцидент, гости приступили к трапезе, расхваливая на все лады приготовленные блюда. «Светило» последовал их примеру, наливая себе ещё коньяку.

Заметив, с каким аппетитом уплетает Левицкий такос, покончив с бутербродами с петрушкой, Гордеев тоже потянулся со своей тарелкой к этому блюду, не догадываясь ещё, с чем на самом деле ему придется столкнуться во время попытки попробовать столь диковинное блюдо.

Должен же он был, в конце концов, оценить результаты кулинарных стараний Чеховой, если той взаправду повезет когда-нибудь стать его женой.
Порядочно проголодавшись, он был готов теперь съесть не только гуся, но и зажаренного барашка. Однако стоило ему попробовать немного снеди из предложенной Валерией мексиканской кухни, как моментально изменившись в лице, мужчина чуть не отшвырнул прочь вилку, с трудом удерживаясь от ругательств.

Не понимая, что происходит, девушка решила тоже последовать его примеру и попробовать это блюдо. Результат превзошел все немыслимые ожидания, но раскритиковать вслух еду она не смогла, частично догадываясь, кто приложил руку к данному инциденту.

Придумав себе новые заботы, Алла тогда так стремительно покинула дом, что опасаясь, как бы его приемная дочь не надорвалась во время приготовления блюд, Олег Викторович отправил ей в подмогу сына, который зная, что часть блюд обязательно попробует «светило», постарался по максимуму испортить их вкус, мешая ингредиенты со всем подряд. То, что этим поступком он мог бросить на неё тень как на будущую хозяйку, его совсем не заботило. Главное, чтобы попробовав всего понемногу, Гордеев сделал свои выводы об уровне кулинарных способностей Чеховой и оставил её в покое.

Подобный участи избежал только гусь, чье приготовление и обжарку взял на себя сам Олег Викторович, никого не подпуская к данному блюду. В целом же, Глеб готовить умел. Но исключительно для себя и по наставлению своей драгоценной маман, обязавшей его этому научиться, чтобы хотя бы в этом не зависеть от будущей жены, если дело вдруг дойдет до развода.

Покорившись судьбе, Гордеев рискнул ещё раз попробовать злосчастный такос. Через силу. Но не услышь он накануне название этого блюда, давно бы решил, что ему подсунули какой-то лаваш, приправленный оливковым маслом, вином, отравой для тараканов и всем подряд, словно проверяя на прочность его вкусовые пристрастия.

Этот такос напомнил ему лаваш, который они ели с Куратовым в столовой мединститута на первом курсе, — такое мнение сложилось у него о блюде, которым потчевала его Чехова, словно целенаправленно преследуя цель испортить  первое впечатление своего куратора о мексиканской кухне. А содержимое этого блюда по своему внешнему виду напоминало крабовые палочки, перемешанные с макулатурой, изготовленной наверное ещё во времена СССР. Странно, что этого не замечали остальные гости, словно нарочно продолжая давиться этой дрянью.

Валерия, по собственному признанию, любила уделять готовке немало времени. Исключением, похоже, стал только сегодняшний вечер. И если она планировала удивить своих гостей чем-то экстраординарным, у неё это получилось. И её вездесущий «братец» сыграл в этом далеко не последнюю роль. 

Как только с такосом было покончено, Лобов-старший предложил «светиле» попробовать салат с курицей, помидорами и баклажанами, а также новое блюдо со славным названием «армлов» с начинкой из авокадо, сыра и помидора, приправленного ко всему прочему соусом чили. Однако стоило ему окинуть взглядом предложенное шефом блюдо, которое лично он не рискнул бы даже завернуть в газетку Степанюге, Гордеев и в нем умудрился найти недостатки, проглотив кусочек армлова с таким видом, будто его пытали, не иначе.

Проще было поставить перед ним бутылку коньяка с банкой шпрот, и этого для него оказалось достаточно. С тех пор как от него ушла жена, он привык питаться без изысков. А теперь был вынужден давиться непонятными блюдами, не в состоянии отказать имениннице, ради которой заглянул сюда, намереваясь с её помощью выстроить для себя безоблачное будущее

Сочетание всех этих случайных продуктов в армлове напоминало ему какую-то безвкусицу. Какое-то варево из серии: вот не было ничего в холодильнике, и покидав на сковородку все, что она нашла по сусекам, Чехова прожарила армлов на медленном огне перед приходом гостей, обильно полив его острым соусом. Но в этом была вся суть мексиканской кухни. По крайней мере, такой, как её видела лично Валерия.

У Гордеева просто не укладывалось в голове, как она вообще могла предложить ему такую дрянь. Негодованию мужчины не было предела, но заявить об этом вслух он не решился.

— Не забыли, что согласно инструкции вы у нас всеядный и на все согласный? — приструнила «светилу» Чехова, набрасываясь на него с претензиями.

Гордеев лишь пожал плечами в ответ. Попытка обрушиться с разгромной критикой на её кулинарные способности оказалась провальной. Во всяком случае сейчас подобный экспромт выглядел как подстава, а подставлять именинницу перед всеми после прозвучавших в её адрес поздравлений ему не очень-то хотелось. Но интриговало мужчину другое. Почему Валерия, хвастаясь накануне своими навыками кулинарии, решила налажать конкретно на своих именинах, потчевая гостей всякой дрянью?!

Не знай он, как обычно она готовила, то посчитал бы, что Чехова готовит так всегда. А такая жена была ему не нужна. В то же время если бы ему предложили попробовать что-то подобное в одном из московских ресторанов, скорее всего, он вряд ли  бы стал это есть, оставив перед уходом из заведения негативный отзыв в книге жалоб. На десять страниц, изощряясь в «изысканных» слововывертах, чтобы лишний раз очернить ресторан.

С Чеховой же он так поступить не мог. Во всяком случае пока на него смотрела она сама с Лобовым-старшим, словно пытаясь поймать его на какой-то мелочи. И рискнув после недолгих колебаний попробовать эти блюда заново, он попытался даже в такой снеди найти положительные моменты.

Но как бы ни отвратно было ему их дегустировать, вопреки критическим замечаниям в адрес кулинарной хватки Чеховой, по вкусу лаваши были намного лучше того, чем приходилось питаться им с Куратовым ещё во время учебы в мединституте, где после занятий они ели вдвоем циркулем суши на съемной квартире.

Иного мнения о вкусе этих блюд были сами студенты. Особенно придирался ко всему Новиков, сравнивая готовку Капустиной с тем, что поставили гостям в качестве закуски Лобовы. Ему особенно сложно было во всем угодить.

Частично его мысли по этому поводу разделял и Вадик Левицкий, дорвавшийся наконец до хачапури, который пробовал наверное второй раз в своей жизни. С опаской покосившись на это блюдо, Новиков снова принялся за буритос, добавляя себе ещё немного азиатского жульена из грибов.

— Хачапури настолько «мякусенькие», что звенят о тарелку как хрусталь, — с издевкой бросил Вадик, для видимости постучав куском отломанного коржа о край своей рюмки с коньяком.

Нахмурившись, Рудаковский посмотрел на друга как на врага народа. На его месте он вряд ли бы стал обрушиться с подобной критикой на блюда Чеховой. Но так бы поступил он. Вадик же мыслил иначе, которому правил учтивости за столом было не занимать. Но не его вина, что эти блюда были так отвратительно приготовлены. И ладно, если бы происходящее касалось только его одного. Другим хачапури пришелся тоже не по вкусу. В частности, это успел отметить и Новиков, довольствуясь ранее вполне прилично приготовленной стряпней своей подруги.
   
— Да-да, — кивнул он, переглядываясь украдкой с Капустиной, — таким хачапури наверное можно расколотить в хлам гордеевскую ладу-седан.

— И не только её, — чуть тише добавил Рудаковский, понемногу попробовав всего, но так ничего толком не доев до конца из-за снедавшего его смутного волнения.

Капустина не могла сказать, что она прямо все идеально готовила, но на месте Чеховой постеснялась бы выставлять перед гостями столь отвратительно приготовленные блюда. 
 
— Ну, Александр Николаевич, как вам армлов, который приготовила Лерочка? — не выдержав, осведомился у «светилы» Олег Викторович, краем уха прислушиваясь к разговорам негодующей молодежи.

— Очень много афродизиаков, — похвалил тот стряпню его приемной дочери, ссылаясь на переизбыток в блюде соуса чили. — У меня даже язык встал…

Слегка закашлявшись, Лобов-старший успел слегка пожалеть о том, что задал ему такой вопрос, но Гордеева уже было не остановить.

Специально переборщив накануне со специями, Глеб украдкой покосился на отца, потом на куратора, никак не выдавая своей причастности к происходящему.

И вообще сегодня он вел себя тише воды и ниже травы, что на него было совсем непохоже. Хорошо ещё, что у «светилы» от армлова встал только язык, а не что-то ещё, о чем разговаривать на подобных праздниках было неуместно.

— Даже стало интересно, где «ваша дочь» научилась так готовить, — продолжил Гордеев, хватая со стола салфетку.

Буритос ему тоже не понравился, но будучи сегодня голодным как волк, переступив через собственное самолюбие принципы, он все же доел это блюдо, проявляя все признаки недовольства, и искренне надеясь не загреметь после посиделок в гостях в больничку с острым отравлением.

— Я нигде не училась, — отозвалась раскрасневшаяся Валерия. — Это все мамины рецепты. Она любила экспериментировать с блюдами, вот и я пошла… По её стопам. 

— Оно и видно, — прикрыв глаза, скептически отозвался Гордеев, отставляя в сторону свою пустую тарелку.

— То есть умение готовить проявилось у вас само собой?

— Абсолютно так, — кивнула Чехова, и с мыслью: «Кушайте-кушайте, Александр Николаевич, все равно  выбрасывать», она хотела предложить ему попробовать хачапури, до которого дорвались ранее Новиков с Левицким, когда продолжая испытывать жуткое желание чем-то запить употребленный им только что армлов, Гордеев бросился на поиски своего стакана, лишь бы не чувствовать себя огнедышащим драконом.

Дотянувшись до бутылки с коньяком, он плеснул себе новую порцию алкоголя, и залпом осушив наполненную спиртным рюмку, невольно утер нос, занюхивая коньяк рукавом. 

Наконец наступил черед полакомиться запеченным гусем. И словно преследуя цель сгладить негативное впечатление «светилы» об остальных блюдах, Лобов-старший пододвинул ему натертую различными приправами птицу, параллельно вручая два ножа. Но вместо того, чтобы разделав тушку гуся и поделиться им с остальными, вонзив с размаху свой нож в эту птицу, Гордеев отправил его к себе целиком на тарелку.

— Александр Николаевич, а как же мы? — удивился Толик, растерянно косясь на блюдо в его руках.

— Обойдетесь, доктор Смертин, — отрезал «светило», посмотрев на студента как на врага народа.

— Вы чего? Так не пойдет! — не на шутку разъярившись, Толик тщетно пытался его осадить. — С остальными не хотите поделиться?

— Нет, — буркнул «светило», и ухватив этого гуся руками за ляжки, принялся разламывать его на кусочки, раскладывая их на своей тарелки так, чтобы они больше никому не достались. — Никогда не видел столь прожорливых студентов… Нет, чтобы позаботиться о здоровье руководителя практики! Только и думаете о том, как бы набить свое брюхо.

В голосе мужчины звучал неприкрытый гнев. Когда он был голоден, то превращался в настоящего зверя, готового драться за харчи до последнего вздоха. Однако стоило ему утолить первые потуги своего неуемного аппетита, перебивая их позже каким-то напитком, как Гордеев снова превращался в обходительного мужчину, которым и знали его в больнице, давно смирившись с его непростым характером.

Наблюдая за тем, с какой резвостью Гордеев наминает гуся, Олег Викторович слегка опешил. И опасаясь, как бы от птицы не осталось одно лишь воспоминание, пытаясь отвлечь внимание «светилы» от птицы, он украдкой подмигнул Чеховой, предлагая ей отправиться на кухню и принести всем добавки:

— Лерочка, видишь, закуси не хватает… Иди, настрогай бутербродов!

Безропотно подчинившись его приказу, Валерия встала из-за стола, и только сейчас вспомнив о вишневом пироге, который поставила запекаться в духовке, со всех ног помчалась на кухню, не обращая никакого внимания на громкий смех гостей и отрыжку Гордеева.   

Глава 33

http://proza.ru/2024/03/15/700