Возвращение в город детства

Надя достала из сумочки ключи, которые полчаса назад получила в частной юридической конторе, занимающейся наследством бабушки. Зажав ключи в ладони, несколько минут невидящим взглядом смотрела на тёмные металлические двери. В какой-то момент самым большим желанием было вновь спрятать связку ключей и бежать отсюда без оглядки. Зачем она поддалась порыву и прилетела в этот город, преодолев огромное расстояние?

Между нами десять тысяч километров,

Всё перроны, перегоны да дожди,

Горы белых облаков и стаи ветров,

Но я скоро приеду, подожди…

Кажется, так? В песне у Гарика Сукачёва? Только вот Надю тут никто не ждёт, да и не ждал никогда особо. Но она не привыкла отступать и сдаваться, и сейчас явно не тот случай, чтобы улепётывать по лестнице, брякая по старым широким ступенькам дорожной сумкой.

Открыла одну дверь (металлическую, появившуюся уже после их с мамой отъезда), потом вторую (старую, деревянную, обитую «кожей молодого дерматина»). Рука непроизвольно потянулась туда, где всегда был выключатель, и он оказался на месте.

Запах в квартире хоть и был нежилым, затхлостью не душил, и вскоре Надя поняла причину: стеклопакеты, появившиеся на окнах в её отсутствие, были открыты на микропроветривание. Видимо, позаботилась старшая по дому, та самая, которая передала все ключи душеприказчику бабушки.

Вскоре эта мысль подтвердилась: на столе лежала записка, покрывшаяся тонким слоем пыли. Крупным почерком, который часто присущ пожилым людям, было аккуратно, но с нажимом, выведено:

«Надежда, здравствуй!

Комнатные цветы я забрала, потому что не знала, когда ты приедешь. Если нужно, сразу отдам. К вещам Клары Самойловны не прикасалась. Если нужна будет помощь, зови. Вместе всё разберём и раздадим нуждающимся.

Алевтина Николаевна, председатель ТСЖ, квартира 8, номер телефона...».

По поводу вещей идея хорошая, а цветы Наде без надобности. Жить здесь она не собирается и задерживаться не будет. В наследство она сегодня вступила. Осталось выставить квартиру на продажу и найти надёжного человека, который за некоторый процент согласится заниматься сделкой с потенциальными покупателями. Будет оформлена доверенность на ведение сделки, и Надя улетит обратно в Южно-Сахалинск.

Надя нашла свободное место в одном из шкафов, сложила туда свои вещи и занялась влажной уборкой. Ужинать она не стала, по пути зашла в кафе. Когда квартира была приведена в божеский вид, Надя легла на диване в гостиной и уснула крепко, будто провалилась в сон.

Утром Надя позвонила Алевтине Николаевне, и уже к вечеру одежда, оставшаяся от бабушки и отца, была разобрана и отправлена нуждающимся. Также была вывезена часть мебели и посуды. Всё Надя раздавать пока не стала, ей же надо жить здесь в течение некоторого времени. Пусть потом новые хозяева квартиры сами решат, что делать с мебелью. Может, она им понравится: добротная, старинная. После бабушки не осталось ничего такого, что Клара Самойловна называла «торжеством советского мещанства»: ни ковров, ни «стенки» с хрусталём и сервизом «Мадонна», стоявшими вальсом на полках.

Зато был огромный книжный шкаф, который использовался только по назначению, шкатулка с украшениями бабушки, старые альбомы и паркетный пол по всей квартире, кроме санузла.

Новенький холодильник был отключён от сети и приведён в порядок, об этом тоже позаботилась Алевтина Николаевна. Надя пыталась сегодня заплатить ей за помощь, но та замахала руками, чуть не обиделась. Алевтина Николаевна была очень дружна с Кларой Самойловной, об этом Надя помнила.

Что ж, придётся всё же подключить холодильник и заполнить его некоторым количеством продуктов, поскольку слишком быстро уехать не получится. Конечно, очень хочется успеть до Нового года. В принципе, всё выполнимо, ведь ещё только девятнадцатое декабря.

Надя нашла в смартфоне адрес ближайшего гипермаркета и отправилась туда пешком. Уже давно стемнело, и на фоне тёмного неба кружился белый снег. Наде вспомнились игрушечные стеклянные шары с водой и фигурками внутри. Потрясёшь такой шарик, и внутри начинается снегопад. В детстве её завораживали такие игрушки.

Вспомнив об игрушке, Надя остановилась, как вкопанная. Такая игрушка должна быть здесь, в квартире бабушки! Нужно непременно найти её. Стеклянный шар на подставочке всегда располагался на одной из полок книжного шкафа. Почему сейчас его нет? Надя обожала эту игрушку, но бабушка, Клара Самойловна, запрещала внучке брать её, боялась, что та уронит и разобьёт. Иногда, когда бабушка была в настроении, она сама доставала шар и встряхивала. Маленькая Надя заворожённо смотрела на белые снежинки, которые кружились внутри шара, и на фигурки Деда Мороза и Снегурочки.

В гипермаркете Надя купила целый пакет продуктов, а также кружку, электрический чайник и набор постельного белья.

Снег разошёлся не на шутку, и идти, да ещё с сумками, было нелегко, однако Надя никогда не избегала дополнительных физических нагрузок.

Она уже подходила к дому, когда не столько услышала, сколько почувствовала, что позади неё машина. Отступив в сторону, Надя оглянулась. С ней поравнялся тёмный внедорожник. Стекло у водительского сиденья опустилось. На Надю смотрел молодой мужчина с вьющимися светло-русыми волосами, ясными голубыми глазами и ямочкой на подбородке.

- Девушка, когда я вижу, как вы тащите эти сумки по сугробам, испытываю моральные страдания. Разрешите вам помочь?

- Благодарю вас, я уже пришла. Потому ваши страдания были напрасны, - язвительно ответила Надя и повернула к подъезду.

- Вы новая соседка? Не видел вас здесь раньше, - донеслось ей вслед.

- Я бы на вашем месте не обольщалась, - звонко сказала Надя. Вслед ей донёсся весёлый и заразительный смех. И лишь войдя в подъезд, она едва не вскрикнула от настигшей её догадки.

Селивёрстов? Быть не может! И всё-таки это он. Манера говорить, смотреть, глаза эти, смех... Неужели он по-прежнему здесь живёт? Или приехал к родителям? Вот так встреча!

Наскоро поужинав, Надя разобрала диван, застелила новым бельём и легла спать. Спалось ей тут на удивление хорошо: крепкий, без сновидений, сон настигал её быстро.

Утром Надя стояла у окна с чашкой чая и рассматривала двор, в котором прошло её детство. Она жила с родителями и бабушкой (матерью отца) в старой добротной четырёхэтажной «сталинке». В квартирах тут были просторные комнаты и высокие потолки. У них было три комнаты: в одной жила бабушка, Клара Самойловна, во второй жили Надя с родителями, а в третьей располагалась гостиная. Бабушка ни за что не согласилась переоборудовать одну из комнат под спальню для родителей или под детскую для Нади.

Клара Самойловна была вдовой военного лётчика, а отец Нади, Вадим, - единственным ребёнком. Овдовела Клара Самойловна рано, и всю нерастраченную любовь и энергию направила на сына. Как часто бывает в таких случаях, сын не вынес всепоглощающей и неистовой материнской любви, не смог оправдать завышенных ожиданий. Не имел толком ни образования, ни профессии, зато был подвержен многим слабостям. Этакий обаятельный негодяй, пройдоха и бабник.

Маму Нади по ранней молодости угораздило влюбиться в тридцатилетнего бездельника, она забеременела от него и даже смогла прожить с ним десять лет. Правда, без официального брака, зато под строгим надзором Клары Самойловны. Как это водится, виноваты были все, кроме любимого сыночки, а больше всех виновата молодая «жена». Надей родной отец мало интересовался, бабушкино же воспитание сводилось к тычкам, вечному недовольству и презрительно поджатым губам. Клара Самойловна так и не смирилась с тем, что сынок притащил в дом деревенскую простушку, да ещё и беременную.

Маму вырастила тётка, которая тоже не особо радела за племянницу, потому заступиться за Александру, мать Нади, и саму Надю, было некому. После одного из пьяных дебошей Вадима, Александра собрала в сумку вещи, взяла за руку Надю и покинула постылый дом. Они ушли в никуда. Был зимний вечер, метель, а они всё шли и шли по пустынной дороге. Надя, которой не исполнилось ещё и десяти лет, выбилась из сил, молча плакала. Слёзы застывали на холоде, лицо невыносимо щипало.

Вдруг из темноты и пурги вынырнул уазик, в котором ехали военные. Машина промчалась мимо, но вдруг остановилась и начала сдавать назад. Так в жизни Александры и Нади появился Павел, ставший впоследствии отчимом Нади. Вскоре его перевели в одну из воинских частей под Южно-Сахалинском, и началась новая жизнь. Наде тогда было десять лет, а сейчас двадцать три. Она впервые за тринадцать лет прилетела в родной город. Бабушка, Клара Самойловна, которой не стало два месяца назад, завещала квартиру своей единственной внучке, Бобровой Надежде Вадимовне.

Отца Нади не стало ещё раньше, семь лет назад. Итог его жизни был закономерным: от алкоголя он перешёл к более серьёзным способам поднятия настроения, и организм однажды не выдержал. Остаток жизни Клара Самойловна провела почти одна. С её характером могла бы провести и в полном одиночестве, но одинокая соседка Алевтина не давала ей слишком тосковать. Похоронами бабушки тоже занималась Алевтина. Надя узнала о смерти бабушки лишь от юристов, разыскавших её потом.

Надя подозревала, что и завещание написать уговорила соседка. Ведь у Клары Самойловны были ещё какие-то родственники, и хотя она с ними никогда не общалась, и на похоронах они не появились, когда дело дошло до дележа наследства, родственники дали о себе знать. Однако завещание всё расставило по местам.

Утро было ещё серо-голубым, рассвет полностью не наступил. Надя увидела, как погасли фонари на столбах. Во дворе было довольно пустынно: те, кому надо на работу и на учёбу, уже разошлись в темноте, а остальные ещё не начали выбираться в зимнее утро из тёплых квартир.

Напротив дома, за двором и детской площадкой, располагалась школа, и не просто школа, а одна из элитных гимназий. Сейчас во всех окнах там горел свет, жизнь кипела. За прошедшие тринадцать лет около школы появились огороженная территория и железные ворота, небольшая парковка.

Надя попала в эту гимназию по прописке. Своей за два с половиной года учёбы Надя в классе так и не стала. Не было у неё среди всей этой «элиты» ни друзей, ни подруг.

Рядом с домом, где жила Надя, за прошедшие годы выросли элитные высотки, однако две сталинки так и стояли на своих местах. И живут тут, похоже, те же.

Один Селивёрстов чего стоит, профессорской внук, кошмар детства Нади. Она никогда не была толстушкой, но природа наградила её высоким ростом и пухлыми щеками. Насмешник и тролль (как бы сказали сейчас) Дима Селивёрстов в первом же классе, едва ли ни в первый день учёбы, узнав фамилию Нади, назвал девочку «Бобрихой». Прозвище приклеилось намертво. Те два с половиной года, в течение которых Надя училась в гимназии, превратились в настоящий ад для девочки.

Как это часто бывает, одноклассники быстро прознали о том, что мать Нади выросла в деревне, а незарегистрированный «брак» мамы и отца - жуткий мезальянс. В силу возраста, преследования одноклассников были грубыми и довольно жестокими, но недостаточно изощрёнными. Надя благословила тот день, когда в их с мамой жизни появился Павел.

В Южно-Сахалинске жизнь была совсем другая: небольшая школа при гарнизоне, определенный круг общения. Потом университет. Надя получила профессию экономиста, работала в охранном агентстве, которое организовали отчим и один из его бывших сослуживцев.

Пухлые щёчки с возрастом «ушли», Надя превратилась в красивую молодую женщину. За фигурой она тщательно следила.

У Нади был парень, Лёня, но они расстались незадолго до того, как Надя заделалась наследницей. Три месяца назад расстались. Лёня полюбил другую и даже успел жениться. Вот так бывает, с Надей встречался со школьной скамьи, с десятого класса. Потом, достигнув совершеннолетия, молодые люди начали жить вместе. Прожили пять лет, но до свадьбы дело не дошло. А тут - бац! - влюбился и женился.

Отболело быстро, потому что Надя давно подозревала Лёню в неверности и в «работе на два фронта». А тут квартира в наследство, поездка... Точнее, перелёт. Совсем не до Лёни стало.

Глядя на тропинку, проложенную по диагонали от гимназии к дому, Надя вспомнила, как Селивёрстов неизменно догонял её на этой тропинке по пути из школы. Зимой толкал в сугроб и начинал бросать в лицо снег. В тёплое время года мог подсадить на спину какого-нибудь жука. Если жука и сугроба под рукой не оказывалось, Наде доставалось рюкзаком.

Пару-тройку раз он доводил её до слёз, и всегда при этом просил прощения. Примерно так: «Ну не реви! Ну извини меня, Бобриха!».

К счастью, на всё лето Димка уезжал: сначала на дачу деда-профессора, а потом на Черноморское побережье Кавказа, в санаторий.

Всё бы ничего, с кем не бывает! Такой «добрый» одноклассник был в детстве у каждого человека, и хорошо, если один. Но Надя тогда была влюблена в Димку Селивёрстова. Только у него были такие золотистые кудри, ясные голубые глаза и ямочка на подбородке. Жаль, что за ангельской внешностью скрывался настоящий злобный тролль.

Позавтракав, Надя решила заняться поисками игрушки, а заодно посмотреть старые альбомы. Бабушка никогда не разрешала Наде смотреть фотографии и ничего не рассказывала ни о себе, ни о детстве отца. У Нади был отдельный альбом с её детскими фотографиями, его оформляла мама.

Игрушка лежала в том же шкафу, где альбомы, просто Надя не заметила её вчера. Быстро достала, встряхнула и поставила на журнальный столик, любуясь «снегопадом». Начала смотреть фотографии.

В трёх больших альбомах фотографий оказалось не так уж много. Были совсем старинные, были начала двадцатого века. Потом тридцатые-начало сороковых, маленькая бабушка. Круглые чёрные глаза и пухлые щёки. Надя только сейчас поняла, что и она, и покойный отец, - они оба копии бабушки, Клары Самойловны.

В третьем альбоме фотографии более поздние, начало шестидесятых годов, времена «оттепели», если судить по нарядам, да и по возрасту бабушки.

Бабушка родилась в тысяча девятьсот сороковом году, а отец в тысяча девятьсот шестьдесят пятом. На одной из страниц была довольно большая фотография: портрет бабушки. Судя по подписи, сделанной чернилами в уголке фотографии, бабушке тут двадцать три года.

Взяв Альбом, Надя подошла к зеркалу. Надо же, нереальное сходство. И почему Надя помнила бабушку пожилой, сердитой, вечно недовольной, а не такой вот красавицей? Ещё больше Надя восхитилась, перевернув пару альбомных листов. Опять большая фотография. Свадьба бабушки и деда, того самого лётчика, которого Надя никогда не видела.

Черноволосая девушка с длинными, гладкими волосами, украшенными белым венком, влюблённо смотрит на бравого белокурого военного с ясными голубыми глазами. Молодые люди держатся за руки. В их лицах столько любви, и они так прекрасны! Надя отложила альбом и вдруг разрыдалась.

Она оплакивала бравого лётчика, не дожившего два месяца до рождения сына. Оплакивала то, что бабушка так и не полюбила больше никого на протяжении всей долгой жизни. Счастье было ярким и коротким, а жизнь - длинная и невесёлая. Оплакивала отца. Оплакивала и то, что не узнала как следует бабушку при её жизни. Не увидела её такой вот красивой и счастливой.

На следующий день Надя, вместо того, чтобы отправиться на поиски подходящей юридической фирмы, взяла свадебную фотографию бабушки и пошла в багетную мастерскую, адрес которой нашла в интернете. Заказ приняли и пообещали, что портрет будет готов завтра.

Надя решила, что пока найдёт для фотографии место на стене, а потом заберёт все альбомы и портрет с собой.

Когда Надя в сумерках шла к дому, её вновь догнала уже знакомая тёмная машина. Только на этот раз внедорожник остановился, хлопнула дверца. Надя свернула к подъезду, но не успела сделать и двух шагов, как дорогу ей преградил вчерашний блондин.

Надя всегда была высокой, и если раньше она прилично обгоняла Димку в росте, то теперь он стал выше её на полголовы.

- Привет, - непринужденно заговорил сосед. - Я вчера вспомнил тебя.

- Поздравляю, - сухо сказала Надя. Увы, она тоже его вспомнила, и эти воспоминания не принесли ей ничего хорошего. - Я приняла это к сведению. Можно пройти?

- Нельзя.

Странно. Дежавю. Такое ощущение, что пока Надя взрослела, Селивёрстов топтался на месте. Она посмотрела на его руки, вдруг там рюкзак притаился? Или морозоустойчивый жук? С опаской оглянулась на сугроб, возвышавшийся возле подъезда. Перевела взгляд на лицо собеседника.

Ну и наглая же физиономия! Димка улыбался, наблюдая за лицом Нади, и казалось, читал её мысли. Тёмная куртка расстёгнута на широкой груди, открывая взгляду свитер цвета индиго. Модные джинсы и ботинки. Ни шапки, ни капюшона. Жаркие мы какие, надо же! Светлые волосы в беспорядке.

- Надя, знаешь, как говорят? Кто старое помянет... Сколько нам лет-то было?!

- Из твоих уст, Селивёрстов, эта пословица звучит как угроза, - ехидно заметила Надя. - Но я впечатлена тем фактом, что ты, оказывается, знаешь моё имя. Приятный нежданчик.

- Надеюсь, и ты моё имя помнишь?

- Помню, - буркнула Надя. Он очень смущал её, и это совсем ей не нравилось. - Можно, я домой пойду уже?

- Ты надолго приехала?

- Думаю, ещё несколько дней здесь буду. Потом улечу обратно. А ты по-прежнему тут живёшь? В третьем подъезде?

- Родители живут здесь, а я вот в той высотке. Поблизости. Всегда здесь проезжаю к дому.

- Рада была повидаться, - вежливо кивнула Надя и сделала новую попытку пройти к подъезду, но Димка вновь преградил дорогу.

- Надя, давай встретимся, пока ты не улетела, посидим, поболтаем? Мне почему-то не хочется отпускать тебя просто так. Надо вычеркнуть из памяти весь негатив, создать общие положительные воспоминания.

- Зачем? - удивилась Надя. - Карму восстанавливаешь?

- Что-то вроде того. Ну так что?

- Что?

- Приглашаю тебя завтра в ресторан. Ужин, воспоминания, немного романтики...

- Знаешь, Дима, - прищурилась Надя. - Есть другое предложение. Хочешь встретиться и поужинать со мной?

- Хочу, - его бесстыжий взгляд скользил по лицу Нади.

- Тогда я сама приготовлю ужин. Ты ведь помнишь, в какой квартире я раньше жила? Вот туда и приходи завтра, часиков в восемь вечера. Сможешь?

- Смогу, - кивнул Димка, не в силах скрыть удивление. - Вино принесу, можно?

- Можно. Но самое главное, что ты должен принести, это перфоратор.

- Чтооо?

У Селивёрстова было такое лицо, что Надя невольно расхохоталась. Вот он, момент её скромного малодушного торжества! Димка очарованно смотрел на её смеющийся рот.

- Никогда ещё я не ходил на свидание, прихватив с собой перфоратор!

- Лиха беда начало, - успокоила его Надя. - Мне нужна помощь, надо портрет на стене расположить. А стены тут...сам знаешь, какие. Молотком не обойтись.

- Ах, вот оно что! Рад помочь! Договорились, Надя! С меня перфоратор и вино, с тебя ужин.

На следующий день Надя забрала из мастерской портрет, купила необходимые продукты и занялась ужином. Наряжаться не стала: как-то не захватила с собой четыре вечерних платья, случайно завалявшихся дома. Не было у неё никаких вечерних платьев. Надела джинсы и светлый пуловер. Если этот бабник рассчитывает на пикантное продолжение вечера, ему придется очень разочароваться.

В том, что Селивёрстов бабник, не было никаких сомнений. Это чувствовалось по его взгляду, по повадкам, по тому, как он держится. Похоже, не знает отказа со стороны девушек ни в чём.

Ровно в восемь часов вечера раздался звонок в домофон. Дима появился в прихожей, держа в руках букет, бутылку вина и специальный ящик с инструментами.

- Не знала о твоей склонности к эквилибристике, Дима! Спасибо за букет, - улыбнулась Надя, осторожно принимая цветы и бутылку красного вина. Отметила про себя, что у Селивёрстова очень приятный и лёгкий парфюм.

- Лишь бы не к жонглированию, Надя!

Дима поставил ящик на пол, снял куртку, обувь, и прошёл в гостиную.

- Показывай фронт работ.

- Вот портрет, а вот стена. Нужно сделать так, чтобы портрет был расположен напротив дивана. На высоте примерно в два метра.

- А кто это? - изумлённо спросил Дима, переводя взгляд с портрета на Надю и обратно.

- Это моя бабушка, Клара Самойловна, та самая, которая жила в этой квартире, и мой дед, Пётр Фёдорович. Он был военным лётчиком и погиб на испытаниях.

- Очень красивая пара. Они так подходят друг другу! - Дима держал портрет двумя руками, рассматривая его в течение нескольких минут.

Дима сделал необходимые отметки на стене, скинул футболку и принялся за работу. Надя, притаившись в кресле, наблюдала за ним, изучая его сильный торс и крепкие руки. Видимо, в зал ходит. Вряд ли постоянно занят физическим трудом.

- Всё, принимай работу, Надя, а я, с твоего позволения, умоюсь.

- Конечно! Спасибо огромное, Дима!

Пока Дима приводил себя в порядок, Надя успела убрать в гостиной рабочий мусор.

- Надя, можно полотенце побольше? - крикнул Дима из ванной комнаты.

- Да, конечно! - Надя открыла дверцы шкафа, в котором хранились полотенца и постельное бельё, оставшиеся со времён жизни бабушки. Всё очень качественное и явно дорогое.

Взяв одно из полотенец, Надя вошла в открытые двери ванной комнаты. Дима был по- прежнему в джинсах, но до пояса весь мокрый, даже голова.

- Помоги мне чуть-чуть, Надя, - улыбнулся Дима, и она, послушно шагнув вперёд, начала мягко вытирать его шевелюру. Он смотрел в её лицо, и в какой-то момент Надя отчётливо увидела, как его глаза из небесно-голубых превращаются в тёмно-синие, в них словно начинаются ранние зимние сумерки. Полотенце упало. Дима притянул Надю к себе.

Она успела подумать о том, что клялась себе: продолжения ужина не будет. Но ведь и ужина не было! Потом почувствовала тепло, исходившее от тела и рук Димы, его губы на своих, и мозг мгновенно капитулировал, прихватив в компаньоны гордость и чувство собственного достоинства.

... - Я никогда не была на встречах с бывшими одноклассниками, но мне всегда казалось, что эти мероприятия проходят как-то по-другому, - пробормотала Надя, уткнувшись лицом в шею Димы, спустя некоторое время.

- Я тоже ни разу не был, но просто уверен, что вечера встречи проходят по-другому. Это только у нас с тобой всё по собственному сценарию, - плечи Димы тряслись от смеха.

- Лежи спокойно, Селивёрстов! Не трясись. По твоему сценарию, прошу заметить!

- Да, и я очень рад! - самодовольно заявил он.

- Нет, вы только гляньте нарочно на него! Ничуть не меняешься, Дима!

- Ты мне всегда нравилась, я очень расстроился, когда ты исчезла из этого дома и из нашего класса.

- Врёшь.

- Ничуть! Иначе зачем, по-твоему, я каждый день догонял тебя по пути из школы домой?

- Странная симпатия!

- Прости, тогда умел ухаживать только так.

- Выходит, ты был моим ухажёром, а я и знать не знала об этом!

- Выходит, так!

- Я тебя ужином так и не накормила, ухажёр!

- Зато диван разобрать и даже наскоро застелить успели, - промурлыкал Дима. - Теперь я до утра отсюда не выберусь и тебя не выпущу. Не хлебом единым, как говорится... Пусть ужин превратится в плотный завтрак.

- Салат в холодильнике. А вот жаркое в мультиварке, его нужно убрать.

- Так и быть, у тебя есть две минуты.

- Дима, тут ещё вино! - крикнула Надя из кухни.

- Мы же его не открыли. Пусть остаётся на Новый год.

- На Новый год? - растерянно спросила Надя, вернувшись в комнату.

- Иди сюда, - Дима протянул к Наде руки, и через секунду она была в его объятиях.

... - Надя, Южно-Сахалинск - это очень далеко, просто невозможно далеко. Пожалуйста, не улетай. Останься. Я бы сам рванул следом за тобой, но у меня аспирантура и авиакосмический проект в конструкторском бюро...Бросать и начинать с нуля? Столько работы... Как быть? - Дима гладил плечи Нади.

Приподняв голову, она заглянула в его глаза. Они вновь стали светлыми и ясными.

- Зачем я тебе, Дима? Что нас связывает?

- Теперь нас связывает всё. Я объясню тебе чуть позже. А пока задам несколько вопросов. Так быстро набросился на тебя, что даже не успел спросить, свободна ли ты?

- Самое время поинтересоваться, - улыбнулась Надя.

- Конечно! А вдруг бы ты сказала, что несвободна, и как я тогда? Остался бы ни с чем?

- Если бы я была несвободна, ты в любом случае остался бы ни с чем, Дима!

- Мне это нравится. Ты всегда была честной. Но ведь кто-то был?

- Тебя это расстраивает?

- Нет, - Дима пожал плечами. - Прошлое остаётся прошлым, а твоё настоящее - это я. А кто не смог удержать тебя, тот сам виноват.

- Был парень, начали встречаться ещё в десятом классе, а с восемнадцати лет жили вместе. Три месяца назад он сообщил, что наши отношения исчерпали себя, и женился на другой.

- Тебе до сих пор больно, Надя?

- Нет. Уже нет. Я была готова к такому повороту событий.

- Я рад, что ты отпустила своё прошлое. Кстати, теперь самое время влюбиться и начать новую жизнь, что-то изменить... Я вот уже влюбился. Осталось начать новую жизнь.

- Ой ли?

- Зря сомневаешься! Посмотри на меня: разве эти глаза могут лгать?

- Влюбиться в тебя и начать новую жизнь в старом доме, ты это имеешь в виду?

- Вот именно. Влюбиться в меня, и со мной же начать новую жизнь. Или я не гожусь?

- А ты свободен, Дима? Я смотрю на тебя, и мне как-то не верится: такой мужчина, и один?

- Во-первых, я ещё очень молод. А во-вторых, и в главных, любимая девушка у меня была. Мы тоже жили вместе с первого курса. К сожалению, у Лизы был врождённый тяжёлый порок сердца, неоперабельный. Её не стало два года назад. Сначала мне казалось, что я тоже ушёл вместе с любимой, меня нет.

Надя крепче прижалась к Диме, обнимала его, гладила по голове, инстинктивно пытаясь спасти его от него самого, защитить от страданий и боли.

- В течение этих двух лет в моей жизни были только учёба, работа и спортзал. Защитил диплом, год отработал на заводе, потом поступил в аспирантуру, начал проект. Загружал себя по полной, стараясь не думать. Родители и бабушка с дедом очень поддерживали, принимали меня любым: разбитым, молчаливым, злым, раздражённым. Позавчера утром я успешно закончил первую часть проекта, мы запустили на заводе новое оборудование. Потом сидел и думал о том, что я устал жить только работой. Достиг, добился, прекрасно. А дальше? Мне вдруг с новой силой захотелось человеческого счастья. Так отчаянно захотелось, что я молился про себя впервые в жизни. Просил, чтобы Господь вернул мне меня прежнего. И вот, еду я домой, а впереди чешет девушка с огромными пакетами, ползёт по сугробам. Ну, думаю, вот и она, моя судьба! А она мне такое презрение в ответ, так и зыркает чёрными глазищами, а я как давай ржать сам над собой. Едва ты зашла в подъезд, я тебя вспомнил! Думаю, если увижу ещё раз, будешь моей. Вчера еду - и опять ты идёшь. Всё, Надя, теперь ты моя. Прошу, останься! Ведь не зря твоя бабушка завещала квартиру, и тебе пришлось приехать! Мы должны были вновь встретиться с тобой!

- А ты не ищешь лёгких путей, Дима! Неужели в родном городе девушек нет? Тебе подавай с Сахалина!

- Мне нужна ты.

- А что твои родители скажут? Я же из простых, Дима!

- А я из сложных, да? Родители будут счастливы, если мы с тобой будем счастливы. Уверен, что и твои тоже.

- Дима, я понимаю, что зимой не ездят на кладбище, но мне очень хотелось бы побывать на могилах бабушки, деда и отца. Они все покоятся рядом, так сказала соседка, Алевтина Николаевна. Я ведь даже не знала о смерти бабушки. Меня начали искать позже, когда огласили завещание.

- Я отвезу тебя. Возьму лопату, дорожки прочищу. Заодно и Лизу навестим, я расскажу ей о тебе.

- Хорошо, навестим. А ещё надо забрать бабушкины комнатные цветы у Алевтины Николаевны. И украсить квартиру к празднику.

- Цветы завтра же заберём, а ёлку я тебе с ёлочного базара притащу живую. Чтобы дом наполнился запахом праздника и положительной энергией.

- И праздник тут встретим? Я думаю, бабушка была бы рада этому.

- Встретим, - немного сонно ответил Дима. - И каждый год будем здесь праздник встречать, если хочешь. Со временем тут зазвучит счастливый смех наших с тобой детей. Только останься, пожалуйста, со мной!

...В марте Надя Боброва стала Надей Селивёрстовой, а девятнадцатого декабря, ровно через год после встречи Нади и Димы, у них родился первенец, Роман.