Очищающий огонь. Часть 2. Пламя расширяется

Глава 28
Империя. Малый мешок. Звезда Диба. Планета Рона. Резиденция императрицы дворец Алимли. Зал собраний

— Ваше Величество, я принёс скверные вести, — хриплым голосом доложил трелендер кантол Гарп Ипри, опустив глаза. — Четвёртого флота больше нет.
Амадея стиснула зубы. С самого утра у неё было скверное настроение. Она словно предчувствовала, что сегодня будут плохие новости.
— Подробности, —  только и смогла вымолвить императрица из-за придавивших её эмоций.
Кантол Ипри — высокий мужчина со спортивной фигурой. Короткая военная стрижка шла ему. Он был в повседневной форме офицера-космонавта — серебристый комбинезон с зелёными включениями и нагрудными знаками различия. Годы наложили на Гарпа свой неизгладимый отпечаток — ему уже под пятьдесят, но частые морщины старили ещё больше. Сегодня это был не человек, а воплощённая скорбь. Осунувшееся худощавое лицо мужчины имело цвет формы — серо-зелёное, а все черты выражали страдания.
— Ваше Величество, я не снимаю с себя вины. Мы допустили несколько стратегических ошибок, и это привело нас к краху.
Ипри тяжело давались предложения. Собираясь с мыслями, он обвёл взглядом Зал собраний. Это помещение задумывалось как место, где будет собираться правительство для решения неотложных вопросов, поэтому тут не было помпезности. Но Алимли — новая резиденция императрицы. Здесь поработали дизайнеры и создали особую атмосферу: консервативную, но наполненную элементами хай-тека. Стены были облицованы деревянным шпоном, прикрытым информационными панелями. На противоположном от двери конце зала на небольшом возвышении стоял трон императрицы, по обеим сторонам помещения разместились диваны для приглашённых лиц. Высокий многоярусный потолок украшали дизайнерские светильники, а пол устилал глушивший звуки ковёр.
Центральное место в Зале собраний занимал огромный стол, за которым на экстренное совещание собрались десять министров Империи. У всех на лицах были застывшие тревога и озабоченность. Едва в порту совершил посадку корабль, прилетевший из Космического коридора, по распоряжению императрицы собрался Высший совет. Министры предпочли лично, а не виртуально присутствовать на совещании. Отбросив все дела, они поспешили в Зал, и сейчас сидели в повседневных костюмах. Каждый из них понимал, что близятся тяжёлые времена. Мятеж принца Карде — настоящий удар по Империи, ещё не успевшей оправиться от кабалы дзугов. Его последствия были непредсказуемы, но многие предвидели серьёзные испытания.
— Кто виноват, будем потом судить, — произнесла Амадея в ответ на речь трелендера. — А сейчас я жду отчёт.
Ипри вздохнул, перевёл взгляд на императрицу, занимавшую трон в противоположном конце зала, и продолжил:
— Ваше Величество, из трёх флотов, отправленных для поимки мятежников, мы первыми прибыли к звезде Гронума. После выхода из гипердрайва на расстоянии примерно в одну световую секунду датчики зафиксировали большое скопление кораблей. По космическим меркам это почти рядом. Мы выдвинулись им навстречу.
— Кантол, была ли в этом необходимость? — осведомился министр обороны Гред, буравя Ипри взглядом из-под шапки белых волос.
— Нет, — прохрипел трелендер. — И это наша первая стратегическая ошибка. Мой штаб решил приблизиться к незнакомым кораблям, чтобы выяснить ситуацию. Мы выступали, как уполномоченные представители власти. Но едва флот оказался на расстоянии досягаемости торпеды, по нам сразу открыли огонь.
— Вам вообще не предъявили никаких требований? — уточнил директор разведки Иве Траме. На аристократическом худощавом лице старика не было ни одной морщинки, отчего он выглядел сорокалетним. Но мудрость в его серых глазах заметно добавляла возраст.
— Совершенно верно, господин министр, — кивнул трелендер. — Для нас это оказалось полной неожиданностью. Получилось так, что с позиции силы выступал мятежный флот. Они вели охоту на имперские крейсеры, как на преступников. Когда мы прослушивали эфир, то именно так нас и называли — простите, Ваше Величество, за откровенность — Амадеиными бандитами.
— Та же стратегия, что и при уничтожении третьего флота, — вспомнила императрица. — Без каких-либо переговоров сразу атака.
— Вы отступили? — спросил Гред.
— Пытались, господин министр, — ответил трелендер. — Но события разворачивались настолько стремительно, что все наши действия лишь приближали нас к катастрофе. Противник словно предвидел возможные ходы и мастерски упреждал их. Фактически мы не воевали, как должно, а пытались уйти от уничтожения. Но пираты… Они нас атаковали… Находили нас везде и расстреливали будто в тире.
— Кантол, я делаю вывод, что вы не успели отступить, и были сразу уничтожены, — подытожил Гред, откинувшись на спинку кресла.
— Не совсем так, господин министр, — сквозь зубы ответил Ипри. По мере приближения к финалу ему всё труднее давались слова. — Анализируя ситуацию в зоне боевых действий, я увидел, что нас безжалостно уничтожают. Пятьдесят два корабля были выведены из строя в течение нескольких минут. Меня это шокировало, и я приказал отступить для передислокации. В той ситуации я не видел иного выхода.
Кантол прочистил горло и, выдержав небольшую паузу, продолжил:
— Когда уцелевшие сорок три корабля удалились из зоны боевых действий, фактически бежали, мы вновь собрались в колонну примерно в том месте, откуда начали марш. Я планировал отремонтировать уцелевшие крейсеры и дождаться прибытия ещё двух флотов, чтобы снова вступить в сражение.
Но это была вторая ошибка. Пираты не оставили нас в покое. Они лишь выждали момент, когда мы снова объединимся, и опять налетели.
Вспоминая те трагические события, Ипри едва мог говорить. Он сглотнул, перевёл дыхание и срывающимся голосом продолжил:
— Снова мы стали мишенями в тире. Снаряды летели отовсюду. Обстрел был настолько массированным, что упреждающие меры не успевали срабатывать. Защитные поля кораблей не выдерживали такой плотности огня.
Ипри поднял глаза на императрицу.
— Ваше Величество, пираты действительно очень хорошо умеют воевать. Сперва они взорвали корабли в центре колонны. А потом догоняли и добивали крейсеры, поломавшие строй, чтобы избежать столкновения с разлетавшимися осколками повреждённых звездолётов. После взрыва даже мелкие детали обретают в космосе огромную убойную силу. Болты и куски железа прошивают броню не хуже торпед. Возможно, если бы мы не спешили вновь собраться, это дало бы нам шанс потянуть время, а так стали локальной мишенью, на которую пираты обрушили удар.
— Не согласен, — возразил министр безопасности Тиров. Сегодня он был в синем форменном кителе без каких-либо знаков отличия. — За вами следили. Разлетевшиеся имперские корабли по выходу из гипера были бы расстреляны поодиночке. Мне рассказывали о тактике пиратов при нападении на торговые караваны. Они обычно атаковали, как и описал трелендер.
— Почему вы не сообщили нам?! — обвиняюще воскликнул Гред.
— Защититься от пиратов невозможно, — ответил Тиров. — Мне известно, что военные специалисты Галактики не придумали способа. А вам, господин министр, стоило поинтересоваться, как пираты стали бичом для всего мира.
Гред ничего не ответил коллеге. Повернувшись к трелендеру, он спросил:
— Кантол, вы использовали в бою малые истребители?
— Да, господин министр, — кивнул Ипри. — Они покинули взлётные палубы, едва мы приблизились к республиканцам, но в случае с пиратами оказались бесполезны. Ни один не вернулся к своему крейсеру.
— Чем это объясняется? — Гред подался вперёд. Ему была необходима информация для планирования боевых действий.
— Пираты придерживаются тактики постоянного маневрирования, — ответил кантол. — Выпустив по крейсерам несколько самонаводящихся торпед, их корабли быстро уходят на расстояния, на которые истребители не имеют возможности удаляться от базы. Другие пираты с разных сторон приближаются к месту поединка, расстреливают наши суда и тоже удаляются. Наблюдая за ними, я поражался их умению подлетать к жертве с неожиданного ракурса и вести огонь с дальних дистанций. После торпедирования они сразу на больших скоростях уходили от возможной контратаки. Причём их суда не мешали друг другу. Замечу ещё: во время сражения мы не пеленговали переговоры между пиратами. Значит, схема маневрирования в бою у них была отработана и оговорена заранее.
— Какие потери у врага? — спросила Амадея.
— Ваше Величество, в самом начале мы подбили пятнадцать крейсеров республиканского флота. Оставшиеся корабли армады Карде сразу прыгнули на дальние дистанции, а боевые действия с нами вели пираты. Это им мы обязаны поражением. Но за всё время боестолкновения наш флот не смог поразить ни один их корабль. Они просто неуязвимы. Я лично наводил торпеды, мы выпускали самонаводящиеся снаряды, но тактические датчики не зафиксировали попаданий.
Когда на табло остался последний красный значок, показывающий ещё функционирующий крейсер эскадры, флагман покинул зону боевых действий. Это был полный разгром.
— Когда состоялось сражение? — уточнила Амадея.
— Три дня назад.
— Кантол, как вы смогли так быстро прибыть на Рону? — удивилась императрица.
— Ваше Величество, к четвёртому флоту был приписан корвет новой модификации ССК673 «Прыткий», созданный в Империи после ухода дзугов. Он развивает сверхсветовые скорости. Благодаря этому судну, я смог быстро достичь Роны. А республиканцам потребуется месяц на покрытие расстояния к столице.
— Впечатляет, — кивнула Амадея. — Что это за судно? Оно работает на новых физических принципах?
— Ваше Величество, — поднялся министр обороны Гред, — речь идёт о засекреченном проекте «Блик». Экспериментально созданный звездолёт был включён в состав четвёртого флота для прохождения испытаний.
Генерируя вокруг себя особое поле, корабль изменяет энергетические параметры. Как нам объяснили разработчики проекта — судно вливается в некий поток пространства, обтекающий мир. Это даёт ему возможность перемещаться быстрее скорости света. К сожалению, в Империи построен только один такой корабль. Он баснословно дорог. Едва оправившееся от оккупации государство ещё не может выделить достаточно ресурсов для постройки таких звездолётов. К тому же они ещё сырые, и им требуется доводка.
— А жаль, — выдохнула Амадея. Ей было известно состояние государственных финансов, и она понимала, о чём говорил министр.
— Кантол, где сейчас ваш флагман? — поинтересовался Гред.
— Крейсер «Несгибаемый» отправился к месту промежуточного сбора у звезды Ракаса, чтобы сообщить о трагедии четвёртого флота. Я посоветовал трелендерам дождаться там новых распоряжений с Роны.
— Одобряю, — кивнул Гред. — Мы подготовим план действий и продублируем ваше предложение с помощью телепатов.
За столом поднялся ропот. Министры обсуждали доклад трелендера. Нарисованная им картина не оставляла надежды, что всё закончится быстро и безболезненно. Под командованием принца Карде собрались огромные силы, и министры понимали, какую они представляли угрозу.
— Ваше Величество, — вновь заговорил Ипри, и по его голосу было слышно, насколько трудно давались ему слова. — Я спешил в столицу доложить о поражении. Мы не смогли выполнить свой долг. Поэтому сейчас, когда так бесславно окончил существование четвёртый стратегический флот и погибли тысячи воинов, я больше не имею права носить своё звание.
Кантол поднял руки и резким движением сорвал с комбеза офицерские нашивки. Затем, ни слова не говоря, бросил их на пол. Ипри лишил себя звания, которое, как он считал, не оправдал.
Все находились под впечатлением от тревожных новостей. Акт отречения кантола привнёс дополнительные эмоции в общую подавленную атмосферу. Министры оценили мужественный поступок Ипри, но сейчас они были озабочены приближающейся опасностью.
Амадея с возвышения наблюдала за происходящим. Она была в строгом платье, почти не имевшем украшений. Чёрного цвета с серой отделкой, оно вполне соответствовало царившему настроению. На собрание кабинета министров тейли не допускались. Тут собирался лишь Высший совет — узкий круг руководителей, принимавших решения государственного уровня.
Сегодня императрица была молчалива и напряжена. Это заметили все присутствующие. Она слушала министров, затем доклад кантола, наблюдала его самоотверженный поступок и размышляла.
Амадея предпочитала стабильность и привычный порядок вещей. При встрече с трудностями она всегда в первый момент терялась, но быстро приходила в себя. А потом её голова начинала работать, что называется, на все сто процентов, а решения созревали, будто кто надиктовывал.
Доклад Ипри оглушил императрицу, и она долго не могла собраться с мыслями. Амадея сидела с тревожно бьющимся сердцем и навалившимися тяжёлыми предчувствиями. Но когда кантол сорвал шевроны, она словно очнулась, и ярость хищника заклокотала в её груди. Возможно, чтобы пробудился разум, ей нужен был некий неординарный поступок.
— Ипри, подойдите, — скомандовала Амадея.
Побледневший и осунувшийся, офицер посмотрел на императрицу. Гарп выстрадал это нелёгкое решение — сорвать нашивки, но в душе чувствовал, что поступил правильно. Как командующий, он не оправдал доверия тысяч людей, и теперь ничто не вернёт им жизни.
Ипри никак не мог взять себя в руки. Он едва не валился с ног от усталости и переживаний. Будто сомнамбула кантол пересёк зал, миновав длинный стол, за которым понуро сидели министры, и приблизился к трону.
Ипри опустился перед высшим лицом государства на колено.
— Встаньте, — мягко попросила Амадея. В душе она искренне жалела этого закалённого в боях пожилого человека.
Ипри позволил себе ослушаться приказа императрицы.
— Гарп, — по имени обратилась Амадея к офицеру. Она знала его ещё до восшествия на престол в качестве близкого друга отца. — Вы были в бою. Я хочу услышать ваше личное мнение: почему республиканцы разгромили мой флот? Оставьте условности. Мне нужно знать всё, чтобы принять решение. Расскажите о своих впечатлениях, и как очевидец поделитесь наблюдениями и размышлениями.
Ипри тяжело вздохнул. Звук собственного имени в устах императрицы подбодрил его. Он собрался духом и поднялся. Низкий зычный голос офицера, несмотря на переживания, зазвучал уверенно и твёрдо — годами наработанная привычка.
— Ваше Величество, принц Карде собрал огромные силы. И дело здесь не в количестве кораблей, а в их мощном оружии. Тяжёлые торпеды, которые несут его крейсеры, не оставили нам шансов применить обычные защитные средства. В самом начале столкновения они были сметены, а потом нас просто расстреливали.
Кроме того, к республиканской армаде примкнули пираты. Закалённые в боях профессионалы хорошо воюют. А это многого стоит в сражении.
Амадея внимательно слушала Ипри. Он говорил не выспренним официальным языком, а по-простому, и ей нравилось это.
— Фактически республиканский флот заманил нас в ловушку, — продолжал Ипри. — Когда мы подлетали, они сохраняли полную эфирную тишину и не отвечали. Связисты посылали наши позывные и просили, чтобы они идентифицировали себя. Но мятежники создали впечатление, что их корабли вообще не имеют экипажей. А радары не смогли обнаружить признаки жизни. В какой-то степени это снизило нашу бдительность.
А потом разразилась катастрофа. Когда мы приблизились к флоту на расстояние полёта торпеды, они атаковали. Перед началом боя в армаде Карде было сто шестьдесят звездолётов. Но позже к нам в тыл зашло ещё сорок семь кораблей. И в тот момент всё смешалось.
Наш походный строй замыкали транспортники. На них нет брони, мало вооружения и они не приспособлены для ведения боевых действий. Пираты сразу их уничтожили. Взорванные арсеналы сильно навредили другим кораблям и уменьшили возможность для манёвра. Так началась битва.
Четвёртый флот нанёс удары по пятнадцати судам республиканцев. Но у меня нет информации, насколько они были повреждены. Хочу отметить: крейсеры принца имеют большое преимущество перед нашими как в мощности оружия, так и в защите. В наступающем флоте множество кораблей неизвестной модификации. Мы их назвали «утюги» — из-за своеобразной конструкции корпуса. Где они собраны, на какой планете — сказать невозможно. Но мощность их оружия ни с чем в имперском флоте не сравнить. Они превосходят наши корабли по всем боевым характеристикам. Именно в этом я вижу причину поражения.
Министры внимательно слушали доклад и делали записи. Каждая мелочь имела значение, если её правильно интерпретировать. А Империи требовалось готовиться к войне с грозным противником.
— Как я уже говорил, — продолжил Ипри, — в армаде Карде много пиратов, тех самых, что вернулись из Галактики. Эти люди родились на боевых кораблях и провели в сражениях всю жизнь. Те пятнадцать судов мятежного флота, которые мы, возможно, уничтожили, были «утюгами». Несмотря на их оружие и защиту, наши торпеды подбили их. А вот пиратов, летающих на старых кораблях, нам не удалось задеть. Их мастерство ведения боя… бесподобно.
Ипри перевёл дух и закончил рассказ:
— Ваше Величество, я не смог защитить Империю и своих людей. Я не совершил чуда, и всех поставил под удар. Моя жизнь в вашем распоряжении.
Ипри склонил голову.
— Господин Траме, — обратилась императрица к директору разведки. — Откуда у республики появились новейшие звездолёты, о которых я ничего не знаю? Почему пираты поддерживают Карде, а не меня? Я уже задавала вам эти вопросы, но не получила ответ.
Траме опустил голову. То ли у него не было ответа, то ли он не желал сейчас говорить. Взгляд Амадеи переместился на министра обороны.
— Господин Гред, за неправильную стратегию штаба в подготовке операции уничтожения мятежников наказать виновных. Я приказывала выслать три флота вместе. Тогда они смогли бы противостоять силам республики. Из-за чьей-то преступной некомпетентности мы лишились четвёртого флота, погибли люди, уничтожены корабли. Вы понимаете, что это большой имиджевый удар для нас?
Министры не поднимали головы, чтобы не встречаться с суровым взглядом императрицы. Выдержав паузу, Амадея продолжила:
— Мы понесли огромный моральный ущерб. Вести, особенно плохие, распространяются очень быстро. Теперь на всех планетах знают, что принц Фарим рвётся к власти. Он силён, и войска Империи не в состоянии ему противостоять. Господа, это уже не досадная случайность. Разгромлено два флота.
Взгляд Амадеи останавливался на каждом присутствующем в зале.
— Как вы думаете, что будет дальше? Я могу предсказать с девяносто процентной уверенностью: почувствовав новую силу, главы планет устремятся заключать договора с Карде, чтобы не оказаться в чёрном списке, если республика захватит Рону. А Фарима будут поддерживать, потому что он наследный принц старой династии. У людей сильна ностальгия о былых временах, и они мечтают об их возвращении.
Высказавшись, императрица замолчала. Министры тоже сидели в тишине. Каждый понимал, что близится роковой финал. Внутренний конфликт был убийственным для молодой Империи.
— Господин Гред, — Амадея приняла решение и начала давать команды, — я считаю, необходимо срочно передислоцировать пятый и девятый флота и объединить их с первым и вторым. Это даст нам численный перевес над армадой Карде. Мы должны уничтожить мятежников республики, и тогда докажем всему миру, что Империя сильна. Используйте корабль, на котором прибыл кантол Ипри, и службу телепатов для координации действий. Чтобы сохранить государство и не допустить его раздробления, нужно объединить все силы. Думаю, вам не надо объяснять, что отдельные центры легко уничтожат поодиночке.
Затем императрица повернула голову и посмотрела на Ипри. Голос Амадеи смягчился, когда та обратилась к офицеру:
— Кантол, Империя присвоила вам звание, и только она вправе лишить его. Вы давали присягу, но освободить вас от неё могут лишь смерть и я. Поднимите ваши шевроны и ожидайте следующего назначения. Я не считаю, что вы виновны. Порой обстоятельства сильнее нас. Поражение четвёртого флота показало, каков наш враг и что от него можно ожидать. Вы провели разведку боем, и сейчас на основании вашего доклада штаб сможет выработать план уничтожения врага. Нам сейчас нужны все, кто способен воевать за Империю, за наше будущее.
Министры, да и сама Амадея, увидели, как внутренне воспрянул Ипри. Хотя внешне он и оставался всё таким же спокойным и флегматичным, но слёзы облегчения заблестели в его глазах.
«Гарп хороший человек и воин, — подумала Амадея. — Он ещё проявит себя».
— Благодарю, Ваше Величество, — Ипри сделал положенный кивок и, развернувшись, направился к выходу. Он остановился возле лежащих на полу шевронов, постоял над ними, поднял и сжал в кулаке. Затем офицер повернулся к трону. В его взгляде, обращённом к императрице, читались облегчение и благодарность.
— Идите, кантол, — отпустила Амадея.
— Честь имею, — произнёс Ипри и покинул зал.
После его ухода правительство продолжило работу. Министры высказали свои мысли по поводу дальнейшего развития конфликта и о подготовке столицы к обороне. Императрица отдала распоряжение о начале информационного противостояния. Следовало объяснить гражданам позицию Роны и постоянно излагать достоверные сведения о происходящих в государстве событиях. Она настояла, чтобы её выступление, которое намеревалась сегодня записать, транслировали во всех мирах, в том числе и в Большом мешке. Лишь убедившись, что сделала всё возможное, Амадея распустила членов правительства.
 
Глава 29
Империя. Малый мешок. Звезда Диба. Планета Рона. Резиденция императрицы дворец Алимли
         
— Ваше Величество, — окликнул императрицу министр Тиров, когда та вышла из Зала собраний. — Разрешите побеспокоить вас?
Амадея сделала жест, означавший «догоняй» и, не останавливаясь, направилась по дворцовой галерее дальше. Её сразу окружили дожидавшиеся у двери тейли. На заседания кабинета министров допускались лишь высшие сановники.
Нагнав императрицу, Тиров сказал:
— Ваше Величество, только сообщили, что преподобная Ашара во дворце.
— Пригласите её ко мне, — попросила Амадея. Она давно не видела главную жрицу, с которой хотела побеседовать. Было известно, что та удалилась в залы уединения, и её нельзя тревожить, пока сама не выйдет оттуда.
— Я распорядился, чтобы преподобную пригласили в ваши апартаменты. Разрешите присутствовать при беседе. Я весьма заинтригован личностью, о которой пойдёт речь.
— Я спрошу у Ашары, — пообещала Амадея.
Её апартаменты находились в другом крыле Алимли, и идти туда предстояло минут десять. Обычно императрица шествовала по дворцу с подобающей сану торжественностью и использовала это время для отдыха между встречами. Но, услышав, что главная жрица ожидала её, императрица изменила привычке и ступила на летающую платформу. Тейли последовали за ней, и девушки, как стайка птичек, устремились вперёд.
В полёте требовалось удерживать равновесие, а управление осуществлялось с помощью встроенных в верхнюю панель гиродатчиков. В детстве Амадея обожала летать на подобных устройствах. Она закрывала глаза и, балансируя на платформе, разводила руки, воображая себя птицей. Но её всегда огорчало, что нельзя высоко подняться в воздух. В целях безопасности доски обычно парили на одном уровне — примерно десять сантиметров над поверхностью. Зато скорость можно было развить приличную, так что ветер свистел в ушах.
Дворцовые галереи довольно просторны, и свита императрицы никому не мешала. Встречные отвешивали Амадее поклоны. Её любили. Очаровательная девушка с чувством такта и умом мужского склада ладила с людьми. Никто не уходил от неё обиженным. Но и наказывала Амадея строго. Конечно, как и у любого правителя, у императрицы были завистники и недоброжелатели, но таких она старалась под разными предлогами выпроваживать из Алимли.
Приближаясь к апартаментам, Амадея уменьшила скорость, а перед дверьми надавила пятками на гиродатчик. Едва платформа остановилась, она сошла на пол. Солдат вытянулся и глазами пожирал императрицу.
«Здесь когда-то стоял Рей» — с грустью подумала Амадея. Она часто вспоминала его. Ларита собрала по дворцу видеоматериалы с Эгрином Бутом, и императрица в свободные минуты просматривала их. Она порой корила себя за странную привязанность к незнакомому мужчине. Но как говорится, сердцу не прикажешь. Амадея влюбилась в таинственного красавчика, и защитник с Этраны стал для неё чем-то необходимым, как навязчивая идея, от которой невозможно избавиться. Наверное, девичьей душе требовались такие переживания.
Вслед за тейли Амадея вошла в свой кабинет. Это было просторное помещение с огромным угловым окном на две стены, выходившим к закладываемому саду. Отсюда, с высоты третьего этажа, открывался великолепный вид на живописные террасы, которыми хозяйка обожала любоваться.
Кабинет императрицы украшали вазоны с фруктовыми деревьями. Амадея поставила их здесь ещё до закладки сада. В огромном зале растения создавали своеобразный уют и оживляли его вместе с декоративным фонтанчиком, весело журчащим среди зелени.
Лёгкие перегородки разбивали помещение на зоны. Их можно было переставить в любом порядке и создать новый уютный уголок. Между вазонами стояли диваны и кресла, сидя в которых приятно беседовать. Часто именно здесь на встречах с высшими сановниками Империи решались многие государственные дела.
        Амадея нашла главную жрицу на одном из диванов. Ашара сидела на любимом месте императрицы, созерцая великолепный пейзаж, раскинувшийся по другую сторону металлостекла. В лучах заходящего солнца буйная растительность сада переливалась разными цветами, вплоть до окружавших резиденцию тёмно-зелёных исполинских деревьев Роны. А ветерок, играя листвой и колыхая ветви, создавал впечатление настоящих волн, то накатывавших, то отступавших от дворца.
Увидев императрицу, гостья встала и поклонилась.
— Здравствуйте, Ашара, — воскликнула Амадея, растопив своей энергией задумчивую созерцательность преподобной. Та не могла не улыбнуться в ответ, и атмосфера между женщинами потеплела.
Ашаре было под сорок, но выглядела она моложе своих лет. Возможно, одухотворённость придавала её облику девичью прелесть. Главная жрица носила тёмно-фиолетовую мантию. Волосы она обычно прятала под белой пирамидальной шляпой особого покроя, принятого в религиозных кругах. Стройное, худощавое тело Ашары наполняла внутренняя энергия. Властность и величие исходили от неё вместе с ощущением доброты и спокойствия. Она была мудра и хорошо знала, что ей требовалось от жизни.
По совету религиозных лидеров Амадея пригласила Ашару на должность настоятеля главного храма Империи. Эту женщину ценили за ум, мудрость и кристальную честность. Она с детства воспитывалась в закрытом религиозном ордене и посвятила себя духовной жизни. А ещё Ашара обладала особым даром и могла говорить с богами. Такими способностями в Империи были наделены немногие.
— Здравствуйте, Ваше Величество, — как-то печально прозвучал мелодичный голос верховной жрицы.
— Мы с Тировым ищем вас уже несколько дней, — Амадея указала на министра.
Остановившись позади императрицы, мужчина слегка наклонил голову.
— Простите, что долго отсутствовала, — извинилась гостья. — Мне требовалось принять довольно трудное решение.
— Ашара, я хочу поговорить с вами, — произнесла Амадея. — Дело серьёзное и требует вашего совета.
— Постараюсь быть вам полезной, — тепло улыбнулась жрица.
Императрица уселась в кресло напротив Ашары. Жестом она предложила гостье последовать своему примеру. Преподобная вновь опустилась на диван и устремила взгляд на Амадею. Они дружили и часто проводили время в беседах о прекрасном и божественном. А ещё, как старшая женщина, Ашара была девушке наставницей и по-матерински давала житейские советы.
Тиров приблизился и встал возле дивана, занимаемого Ашарой, поскольку сидеть в присутствии дам по дворцовому этикету мужчинам было недопустимо.
— Девушки, оставьте нас, — велела Амадея тейли. Привычные к подобным просьбам, те сразу покинули кабинет.
— Ашара, я хочу побеседовать с вами об Эгрине Буте. — Амадея старалась говорить ровно и бесстрастно, чтобы не выдать степень личной заинтересованности. Но императрица заметила, как гостья непроизвольно вздрогнула.
— Тиров узнал, что вы после суда беседовали с ним на религиозном языке, — продолжила Амадея. — Меня интересует личность, называвшая себя Бутом. Полагаю, это имя использовалось кем-то другим. Кто он?
— Я точно не знаю. — Гостья опустила голову.
— Насколько я поняла, к сожалению, довольно поздно, это необычный человек, — продолжила императрица, всматриваясь в лицо собеседницы. Она почувствовала некую тайну, связывающую преподобную и Бута. А эмоциональный отклик Ашары заставил её насторожиться. — И то, что вы беседовали с ним на каком-то странном языке, убеждает меня в этом.
— Да, он необыкновенная личность, — кивнула жрица. — Но я мало знаю о нём.
Ашара сделала паузу.
— Ваше Величество, давайте поговорим наедине, — предложила она, чувствуя, что эта беседа для неё самой не менее важна.
— Извините, Арно. — Императрица бросила взгляд на Тирова.
— Я понимаю, Ваше Величество, — ответил мужчина и быстро покинул апартаменты.
Когда министр ушёл, на какое-то время повисла тишина, наполненная скрытыми эмоциями. Ашара собиралась с мыслями, а Амадея обуздывала разыгравшееся нетерпение. А ещё императрица находилась под впечатлением от только закончившейся беседы с кантолом Ипри и полученных скверных известий о наступлении республиканской армии.
Гостья первой нарушила молчание:
— Ваше Величество, чтобы мы понимали друг друга, мне нужно знать, почему императрица интересуется солдатом?
Амадея не ожидала такого вопроса и испугалась, что проницательная Ашара заметила её увлечённость. Поэтому она сочла за лучшее пересказать основные мысли из доклада Тирова:
— Учёные исследовали кровь Бута и пришли к выводу: это существо не из нашего мира. Уверена — он спас меня на Этране. Я узнала его по голосу. Удивительная кровь, фантастическая технология, показанная во время покушения, затем появление Эгрина здесь под маской солдата и странные события с принцем Эдраном — всё это мне непонятно.
Ашара лишь кивала на слова императрицы, и Амадея оказалась вынуждена продолжить:
— Допустим, появившись во дворце, Бут вновь хотел защитить меня. Но, как объяснить происшествие с принцем Карде? Этот инцидент поставил Империю в очень трудное положение и спровоцировал гражданскую войну. Кто назвался Эгрином Бутом? Какие цели преследует? Что ему нужно? Зачем он вмешивается, внося сумятицу в нашу жизнь?
Гостья молчала, и Амадея опять заговорила:
— Как видите, Ашара, одни вопросы. На них нет ответов, но они должны быть, поскольку Эгрин показал, что способен на многое. Несмотря на желание оставаться инкогнито, он, тем не менее, заметная фигура. А его поступки влияют буквально на всю Галактику.
— Да, Ваше Величество, — кивнула гостья. — Я с вами согласна. Вмешательство Бута действительно всё переворачивает.
— Когда Тиров рассказал о вашей беседе с Эгрином на языке, на котором поют религиозные гимны, я решила, что вы должны знать о нём больше спецслужб. Потому и пригласила вас. Мне всё это весьма интересно. И сразу возникает ещё один вопрос: если тот, кто выдавал себя за Эгрина, действительно пришелец, то откуда? Почему он вмешивается? Что значат его поступки?
Высказавшись, Амадея облокотилась на спинку кресла. Ашара тоже откинулась на подушку дивана и рукой прикрыла лицо. Она собралась с мыслями и тогда заговорила:
— Ваше Величество, быть может, это прозвучит несколько… банально, но я уверена: тот, кого вы называете Эгрином — посланник высших сил.
— Как? — вырвалось у императрицы.
— Я видела его душу, — продолжила гостья. — Ни у кого из людей я не наблюдала такой светлой и прекрасной ауры. Но есть в нём ещё нечто, отличающее от нас. Телесно он такой, как и мы, но ни в том суть. Эгрин, если можно так сказать, больше, чем человек.
— Вы говорите загадками, — заметила императрица, не ожидавшая услышать подобного.
— Когда в зале суда я смотрела на Эгрина, у меня было видение, — поделилась Ашара. — Я бы даже назвала это откровением. Информации поступало столько, что я многое не восприняла. Признаюсь, такое со мной случилось впервые.
Мне открылось: тот, кого мы знаем как Эгрина, явился сюда с миссией. Его цели неизвестны, но он и так уже много сделал. Взять хотя бы ваше чудесное спасение на Этране, о котором вы вспоминали. Подумайте, в какую сторону повернулась бы цивилизация Галактики, если бы Эгрин не защитил вас от убийц?
— Тут вы правы, — согласилась Амадея. — Я много думала об этом. Фактически тогда он изменил судьбу нашего мира. Но у меня как-то не укладывается в голове создаваемый вами образ. Вы сказали — Эгрина прислали некие силы. Но он убивает.
— Да. Но его нельзя судить обыкновенными человеческими мерками. Тот, кто меняет историю, очистит мир от скверны, как хирург, удаляющий опухоль, и затем уйдёт. Вот что открылось мне.
— Значит, он посланник богов, — резюмировала Амадея, не замечая, как от волнения изменился её голос.
— Я не знаю, как это назвать по-другому, — выдохнула Ашара. — Мой дар позволяет видеть сокрытое от остальных людей. Я порой способна заглянуть в грядущее и могу беседовать с богами. Но есть нечто выше их. Это я узнала, когда увидела… будем называть его Эгрином. Ещё мне известно: древние остерегаются пришельца, поскольку не знают, какая сила стоит за ним. Он довольно могуществен.
— Это всё так неожиданно, — заинтригованная Амадея подалась вперёд. — А я думала, у моей двери стоит обыкновенный солдат.
Ашара выдержала паузу, прежде чем снова заговорить.
— В месте уединения у меня был контакт с богом. Я вам рассказывала: ОД приходит на мой зов, когда считает это необходимым.
По его словам, грядущее весьма тревожно. В Галактике происходят необычные события. Древние обеспокоены, поскольку сюда явился некто, обладающий могущественными силами. Ничего подобного боги ещё не наблюдали. Я бы сказала: они в большом смятении.
— Это об Эгрине? — не удержалась Амадея.
— Не уверена. На мой прямой вопрос ОД назвал Бута посланником сил куда более могущественных, чем древние, а его деяния нельзя оценивать с позиции человека. Но ОД не знает, кто и с какими целями прислал Эгрина. А все совершённые им поступки бог находит весьма впечатляющими и, если так можно выразиться, правильными.
— Ашара, а что это за язык, на котором вы говорили с Бутом?
Жрица посмотрела на императрицу, словно испытывая её. Амадее показалось, что та заглянула ей прямо в душу.
— Ваше Величество, — произнесла гостья, будто приняв некое решение, — не побоюсь это сказать, и не в качестве лести, а как констатацию — вы великая личность, и вам предстоит многое совершить для человечества. Поэтому я считаю: императрице нужно знать сокровенные тайны мира, чтобы лучше понимать его.
Амадея вся подобралась и заинтриговано смотрела на Ашару. Та порой открывала истины, о которых больше никто не говорил, и их негде было почерпнуть.
— Есть нечто, находящееся как бы в стороне от обыденности, — продолжила Ашара. — Но оно напрямую влияет на нашу жизнь. Я поделюсь с вами тем, что известно лишь единицам. Это тяжёлое знание, но оно истинно.
Широко открыв глаза, Амадея в нетерпении ожидала продолжения.
— Ваше Величество, — торжественно произнесла жрица, — вы дадите клятву молчания, и я открою вам один из секретов ордена Йогров.
Амадея жаждала знать и запальчиво бросила:
— Никто не услышит, что вы мне расскажите.
Ашара оглянулась, словно проверяя, не подслушивает ли кто, и затем, наклонившись вперёд, как-то по-детски пальцем поманила Амадею. Императрица вспомнила слова Тирова, что у стен могут быть уши. Снедаемая любопытством, она придвинулась ближе, и жрица вполголоса сказала:
— Получив клятву молчания, я не буду угрожать, что если вы раскроете услышанное, то на вас падёт кара. Распоряжайтесь информацией, как вам угодно. Я сама получила доступ к древним письменам, которые хранятся в ордене, лишь после многолетнего обучения. Конечно, я вам не расскажу всего.
— Значит, эта информация зашифрована и имеет несколько уровней?
— Человек воспринимает лишь то, к чему готов. Не вдаваясь в детали, я облеку всё в понятную вам форму. Вот что написано в старинных манускриптах. Изначально в мире жила лишь древняя раса. Сейчас мы называем её представителей богами. Они бесплотны и не могут воздействовать на материю. Я знаю, так как сама вижу их. Правда, сомневаюсь, что они являются в своём истинном виде. Но сейчас речь не об этом.
Однажды в наш мир прибыли существа из другого измерения. Они имели тела и называли себя йограми. Пришельцы начали обживать планеты, но древним это не понравилось. Если раньше они были хозяевами Галактики, то после вторжения чужаков, управлявших материей, оказались вынуждены прятаться.
Йогры обживали мир и меняли всё — климат планет, атмосферу, и даже вмешивались во внутреннюю структуру звёзд, так они были могущественны. Но их деятельность грозила уничтожением древних, и те решили бороться за свою Галактику. А поскольку они не могли противостоять материальному миру, то сотворили слуг из плоти.
— Нас? — уточнила Амадея.
— Пока ещё нет. Древние проводили различные эксперименты, пытаясь создать существ, подобных пришельцам. У йогров были: сила и знания. А у богов сперва получались примитивные животные. Когда древние разобрались в причинах неудачи, то с помощью своих биоконструктов захватили пришельцев и отняли у них то, чего сами не могли создать — душу. Так и возникли в нашей Галактике разумные существа.
— Невероятно, — пробормотала Амадея. Для неё это звучало сказкой. — Как можно отнять душу и передать кому-то?
— Боги смогли, и у нас внутри есть частица йогров. В ордене считают, что те пришельцы и были нашими прародителями, по подобию которых созданы люди. Если Эгрин Бут существо той расы, то мы столкнулись с предтечами.
— А что стало с йограми, когда боги создали наших предков?
— В манускриптах сказано — они ушли. Но причин, чем это было вызвано, я не нашла, хотя пересмотрела множество документов.
— Как вы поняли, что тот, кто называет себя Эгрин — йогр?
— Быть может, сработала интуиция. Встретившись с Бутом в галерее, не знаю почему, я заговорила с ним на священном языке, на котором мы исполняем древние гимны и проводим ритуалы. Он считается изначальным. Слова, произнесённые на нём, обретают некую силу. Известно, что звук — это механические колебания упругой среды. Он является совокупностью волн различных частот. Если их упорядочить определённым образом, то получается гармония. В ордене проводили исследования и установили, что язык йогров усиливает многие характеристики звука, и он обретает энергию, способную воздействовать на окружающую среду. Возможно, это речь создателей всего сущего.
— Тиров подозревал, что Эгрин — шпион ордена, подосланный в Алимли для подготовки государственного переворота, — поделилась Амадея. — Но вы показываете сторону бытия, о которой мы вообще не думали.
— Министр безопасности должен искать заговоры и подозревать каждого. Но, заверяю, наш орден весьма далёк от политики. У нас другая миссия в мире.
— Хорошо, — Амадея поверила искренности Ашары и осталась довольна, что Тиров ошибся. — Давайте вернёмся к Эгрину. Вы рассказывали о языке.
— При встрече с Бутом я заговорила на йогрском. Он сперва молчал, но когда ответил, я поняла — это его родной язык. Некоторые произносимые им слова были мне незнакомы, и я убедилась — он мессия.
— А что вы подарили Эгрину? — поинтересовалась Амадея, вызвав у жрицы усмешку.
— Люди Тирова всё видят, — покачала головой Ашара. — Ну, если и это стало известно, то расскажу. Я подарила ему маленький талисман. В ордене говорили, что он принадлежал йограм и обладал силой, но в руках простых людей не работает. Этот предмет вроде бы оставили древние пришельцы, чтобы его сохранили и передали тем, кто однажды вернётся.
Во время моего посвящения в адепты глава ордена вручил мне талисман и сказал: пройдя через твои руки, он обретёт жизнь. Смысл его послания я не понимала, пока не встретила Эгрина. Я почувствовала, что должна передать талисман тому, кому он предназначен, и кто сумеет им воспользоваться.
Амадея задумалась. У неё никак не складывалась целостная картина.
— Ашара, я благодарна Эгрину за спасение на Этране, но не могу понять его действий позже. Как объяснить нападение Бута на принца Карде и убийство сопровождавших его дворян? Данный инцидент уже спровоцировал войну.
— Возможно, это наименьшее из зол, которые могли бы обрушиться на нас. Либо просто стечение обстоятельств. Ведь порой мы вынуждены действовать, не задумываясь о далёких последствиях.
— Как это «меньшее из зол»? — удивилась Амадея. — Куда уж хуже.
— Ваше Величество, а вам известно, почему семье Карде не вернули законный престол, а решили сделать императрицей победительницу конкурса красоты?
Амадея удивлённо посмотрела на жрицу, не понимая, куда та клонит.
— После обретения свободы народ пожелал видеть на троне нового правителя, который олицетворял бы возрождение государства, — ответила императрица.
— Можно сказать и так, — кивнула Ашара. — Но это официальная версия, а истинная причина другая. Возможно, вы пытались найти её, но я сомневаюсь, что кто-то открыл вам настоящую.
— Мне известна лишь официальная. — Почему-то эта тема вызвала в душе императрицы недовольство. Но ей хотелось знать больше. — Объясните.
Ашара склонилась ещё ниже, чтобы приблизиться к уху Амадеи, и та позволила жрице обойти этикет.
— Эту тайну знают немногие, — прошептала гостья. — Род Карде очень древний. Он уходит корнями в те далёкие времена, когда люди ещё не создали галактическое государство, нашу Империю. Это примерно два тысячелетия назад, а может, и больше. Ясновидящие знают, что Карде прокляты. Тёмная сила издревле жила в этом роду и переходила от одного императора к другому, от отца к сыну. Люди, не способные видеть сущность, поработившую королевскую семью, поддерживали Карде, как символ добрых старых времён. И им невдомёк, что Империей правил астральный паразит.
— Даже так? — поразилась Амадея.
— Ясновидящие желали отстранить демона от руководства государством. После ухода дзугов появилась возможность лишить Карде власти. Но кого избрать? Было решено устроить конкурс, на котором победила самая достойная девушка. И теперь вам, Амадея, предстоит основать царскую семью, свободную от проклятия старой династии.
— Почему ясновидящие не изгнали из Карде тёмную силу? — поинтересовалась императрица.
— Сущность, завладевшая королевской семьёй, была довольно могущественной. Попытки её убить предпринимались неоднократно, но никто не мог её уничтожить либо изгнать. Она жила в Эдране с детства, как до этого в его отце. А мозг принца спал.
В тот день, когда Карде направлялся в ваши покои, он впервые встретился с Эгрином. Никто не знает подробностей, но Бут уничтожил демона, жившего в королевской семье.
— Вот что тогда произошло. Значит, он экзорцист.
— Не знаю. Мы мало общались, и я не успела расспросить его. Но я видела душу Эгрина и могу предположить, что у него должны быть некие способности.
Но вернёмся к Эдрану. Мне рассказывали: принц рычал, когда тёмная сущность умирала, а затем потерял память. Я видела Карде после инцидента. Он чист. Его человеческий мозг пробудился, но очень поздно для возраста организма. Фактически сейчас это ребёнок трёх-четырёх лет во взрослом теле.
— Я читала о подобных случаях, — вспомнила Амадея. — У кого-то из королевской семьи тоже был инфантилизм в зрелые годы. Врачи предположили наследственное нарушение в генах.
— Вот что рассказал мне Великий магистр ордена, — заговорила Ашара после небольшой паузы. — Это очень важная деталь истории, но мало кому известная. Мы вернёмся сейчас на сто лет назад к событиям, ставшим переломными для Империи. Накануне битвы у звезды Арагна на флагмане императора Кадена «Самрётэ» состоялась его встреча с внебрачным сыном — принцем Огином. Она проходила без свидетелей, и никто не знал, что там произошло. Но её последствия были роковыми для Империи.
— Я не слышала об этом, — призналась Амадея.
— Ничего удивительного, — усмехнулась Ашара. — Факты, проливающие свет на те события, остались в немногих архивах. После аудиенции с отцом юного принца Огина на носилках перенесли на его личный корабль под названием «Стремительный».
— Постойте. Этот тот самый из Проклятых крейсеров?
— Да, Ваше Величество. После аудиенции с императором корабль сразу улетел в неизвестном направлении. А сам Каден впал в детство. Он всё забыл и никого не узнавал. В армаде главнокомандующий лично руководил крейсерами. Но, как вы понимаете, из-за его инфантилизма рухнула вертикаль власти, и в войсках начался хаос. А спустя час после отлёта «Стремительного» на флот Империи напали дзуги.
— Я не верю в совпадения.
— Я тоже. Но, поскольку не сохранилось документов, сейчас можно лишь строить предположения. После разгрома имперской армады принц Огин, это дедушка Эдрана и Фарима, появился на Пятой планете звезды Инра. Там находился королевский двор в изгнании.
Последняя встреча с отцом отразилась на здоровье юноши. Он тяжело болел и почти не поднимался с кровати, хотя до этого не жаловался. Приближённые связывали его состояние с душевными переживаниями из-за смерти отца. Но многие мемуаристы отметили, что именно тогда принц проявил выдающиеся умственные способности.
Ваше Величество, вы должны помнить из истории — у императора Кадена не было сыновей. Поэтому на престол мог претендовать принц Кордо Ратан, его племянник. Ему, как герою, проявившему себя при спасении остатков армады, официально предложили титул императора. Но Кордо отказался после аудиенции с принцем Огином. В одних мемуарах написано, что, покидая кабинет, где проходила встреча, Ратан был очень бледный. Он ни с кем не разговаривал, а утром объявил своё решение: императором станет Огин Карде.
— История — вещь занятная, — выдохнула Амадея. — Я о многом слышу впервые. Вы глубоко погрузились в эту тему.
— Я интересовалась теми событиями, — ответила гостья. — Библиотека ордена огромна. Там ничего не рецензируется, и можно прочитать мемуары, не приукрашенные в угоду чьим-то интересам. По рекомендации наставника я подробно изучила всё, что относилось к тому периоду.
— Я читала: после коронации на Пятой император Огин отбыл на Теру.
— Да, Ваше Величество. Тогда официально объявили, что молодой правитель улетел для выздоровления. Регентом назначили Кордо Ратана. Он был кантолом и принадлежал к королевскому роду. После спасения флота выжившие клялись ему в верности. Но Кордо не дали власти.
Однажды на Пятую прилетел крейсер «Стремительный». Принц Ратан и капитан Дук Ренинда, встретившись, разругались. Они беседовали наедине, поэтому в мемуарах я не нашла конкретики, хотя предположений, из-за чего у них возникли разногласия, было множество. Вернувшись на крейсер, капитан «Стремительного» расстрелял Пятую, и двор регента перестал существовать.
— Я читала о той катастрофе, — задумчиво прошептала Амадея. — Но когда знаешь такие подробности, то всё произошедшее начинает обретать совсем иной смысл. Вы полагаете, «Стремительный» уничтожил колонию по указанию Огина?
— Документальных подтверждений нет. Но посудите сами: на Пятую стекались выжившие солдаты и из уцелевших звездолётов создавался мощный флот. Вдали от Империи зарождался не подвластный Тере новый центр, который мог составить конкуренцию власти. Что и произошло. Ведь пираты никому не подчинялись, зато фактически оккупировали Галактику и стали диктовать условия всем остальным народам.
Власть не терпит соперников. Вероятно, потому колония и была уничтожена. Другого мотива я не нахожу. Эта версия согласуется с мемуарами, какие мне удалось прочесть. А ещё после гибели Пятой некие силы пытались устроить охоту на корабли, чьи капитаны присягнули Ратану. Но к тому времени уже началась галактическая пиратская война. Бывшие офицеры космической армады больше не подчинялись Империи. Они сами вели боевые действия и успешно уничтожили тех, кто пытался устраивать диверсии и атаковать их крейсеры.
— Ещё одна незнакомая мне страница истории.
— Теперь вы имеете представление о тех давних событиях, и понимаете, что Эгрин сделал лично для вас, Ваше Величество. Его действия невольно спровоцировали начало войны. Но она и так назревала. Конфликт двух сильных центров был ожидаем.
— Мы надеялись, Империя избежит подобной участи.
— Дзуги всё подготовили ещё до своего ухода, и лишь ожидали нужного момента, чтобы развязать конфликт между людьми. Думаю, война началась бы сразу после вашего убийства на Этране. Но Эгрин спас вас, и планы дзугов немного сдвинулись.
— Но он же создал новый повод для внутригосударственного конфликта.
— А вы представьте, что в тот роковой день не Бут стоял у ваших апартаментов, а кто-то другой. Солдата, наверное, прикончили бы, и Эдран со своими непобедимыми бойцами ворвался бы в кабинет. Как думаете, Ваше Величество, он убил бы вас? Сомневаюсь. Невыгодно. Императрица пользуется большой популярностью у народа. Скорее произошло бы нечто иное. Я думаю, тёмная сущность переселилась бы в вас. Затем вы бы поболели, как принц Огин, а потом продолжили бы править Империей. Но что стало бы с Амадеей?
— Значит, Бут опять спас меня. — В глазах императрицы был страх, но и облегчение.
— Девочка моя, — улыбнулась Ашара, — ты взвалила на свои хрупкие плечи такую огромную ношу, что она не по силам многим мужчинам. Но это твоя судьба, и ты всё вынесешь.
Императрица была задумчива. Полученная информация требовала осмысления.
— Амадея, вы рождены великой правительницей, — говорила Ашара. — Аура вашей души сверкает. А Эгрин помог вам и немного подкорректировал сценарий жизни. Так высшие силы вроде бы незначительными поступками направляют развитие цивилизации в сторону прогресса. Я знаю, ещё придёт время, когда люди будут жить более счастливо. Но на долю всех выпадают испытания. Не паникуйте, взвешивайте свои решения с разных сторон, и удача будет сопутствовать вам.
— Ашара, ты словно прощаешься.
— Да, Ваше Величество, — в голосе гостьи угадывалась печаль, удивившая императрицу. — Я долго размышляла над тем, что при расставании сказал Бут. Это очень важные для меня слова, и я не могу его ослушаться. Вот почему я должна покинуть вас.
— О чём речь? — спросила Амадея с дружеским участием.
Гостья не спешила отвечать и обдумывала: стоит ли посвящать императрицу в личные проблемы? А Амадея не торопила её, хотя и горела нетерпением.
Ашара решилась. Она никогда не лгала и не любила недоговорённости. Это было несовместимо с её натурой. А кроме того, женщина понимала, что скоро тайна всё равно откроется.
— Ваше Величество, — из глаз Ашары выступили слёзы. — Я понимаю что.… Нет, я не могу.… Но.… Это тяжело для меня и противоречит всему.
Ашара смахнула влагу с лица. Затем она взяла себя в руки, набрала воздух в лёгкие, будто решившись нырнуть, и выпалила:
— Эгрин велел мне родить дочь. Он сказал: я должна передать ей свой дар, который нельзя потерять.
Амадея не ожидала подобного заявления от жрицы и смешалась. Ашара затронула священный для каждой женщины вопрос, и девушка почувствовала, как у неё от волнения замерло сердце.
— Но… вы же… духовное лицо, — только и смогла произнести императрица.
— Видимо, есть нечто выше человеческих предрассудков, — заявила Ашара, вновь обретя привычное спокойствие духа. — Разве имею я право похоронить свой дар? Он должен служить людям.
Перед мысленным взором Ашары внезапно предстало одухотворённое лицо Верховного магистра ордена Йогров. Его все считали святым человеком, отрешённым от житейских проблем, и наделённого даром ясновидца. Почти как у неё.
Но не это вспомнилось Ашаре, а доброе лицо Мудрого. Такое имя магистр получил, став адептом ордена, а мирским не пользовался. Но коллеги порой звали его святым Олином.
Ашару тянуло к нему какой-то неведомой силой. Ей было хорошо рядом с ним. Но ею двигали не плотские желания, возникающие между полами, а нечто более возвышенное.
Она вспомнила, как ещё маленькой девочкой мать отвела её в орден, и сам глава обучал кроху всяким премудростям. Сердце Ашары ёкнуло в груди.
«Но, может, я заблуждаюсь? Мама говорила, что мой отец был святым человеком. Но я никогда его не видела даже на снимках».
И тут к Ашаре пришло понимание: «Олин мой папа. Несмотря на обет безбрачия и репутацию святого, Мудрый не отважился забрать в могилу свой дар, которым теперь обладаю и я».
Амадея восприняла её переживания по-своему и сказала:
— Я не могу осуждать вас. Рожать детей — призвание каждой женщины.
— Ваше Величество, разрешите мне уйти, — попросила Ашара. Она разволновалась, и ей захотелось побыть одной, чтобы обдумать свою догадку.
Амадея встала, и гостья тоже поднялась.
— Я освобождаю вас от должности главной жрицы и настоятельницы верховного храма Империи, — официальным тоном известила Амадея. А затем мягко добавила: — Хотя делаю это с большой неохотой. Но я вас понимаю. Воистину Эгрин та личность, что несёт перемены. Даже моя главная жрица почувствовала себя женщиной.
Гостья смутилась и опустила глаза. Амадея уловила свою оплошность и с теплотой в голосе добавила:
— Ашара, будьте счастливы. Желаю, чтобы у вас родилась здоровая, красивая и мудрая дочь, такая же, как и мать. Если вам что-то понадобится от меня, я помогу. Обращайтесь. А ещё я хочу сказать: мне было приятно с вами беседовать. Пожалуйста, не исчезайте навсегда. Может, исполнив волю… посланника, вы захотите вернуться.
— Спасибо, Ваше Величество, — сердечно поблагодарила Ашара, едва находя от волнения силы, чтобы произнести это. Затем она склонила голову и направилась к двери.
— Мы послали звездолёт за Эгрином, — вырвалось у Амадеи.
Бывшая жрица остановилась, и какое-то время императрица видела только её напряжённую спину.
— Нет! — отрезала Ашара обернувшись. — Эгрин вернётся на Рону, но не сейчас. Ещё слишком рано.
Гостья взглянула на императрицу, и тогда перед ней открылось будущее. Ашара увидела события, ожидавшие воплощения, и это шокировало её. С ней такое было впервые.
— Что с вами? —  удивилась Амадея, наблюдая смену эмоций на лице гостьи.
— Видение, — прошептала Ашара и отрешённым голосом продолжила: — Будет разрушен главный трон. Чужаки станут искать вас и угрожать. Тогда и появится Бут. Он придёт вместе с…
Ашара осеклась. Снова началось видение. Но на этот раз иное.
— …вашим мужем, будущим императором…
Глаза Ашары широко открылись и остекленели. А когда они вновь ожили, не говоря ни слова, гостья развернулась и устремилась к двери.
Ашара убегала от императрицы, поскольку боялась, что не удержится и откроет сокровенное. Но наставления мудрецов, записанные на древних свитках, запрещали поднимать полог грядущего. Эти правила адепт ордена заучила наизусть: каждому суждено прожить отмеренный срок. Но будущее должно быть сокрыто пеленой незнания, чтобы не довлеть над поступками человека, иначе он потеряет вкус к жизни и не пройдёт свой урок, для которого душа прибыла в этот мир.
Неожиданно обретённый дар испугал Ашару. Будущее открывалось ярко, словно сама присутствовала там. Она увидела счастливую Амадею с ребёнком на руках, а рядом её мужа — императора.
Но заглядывать в собственное будущее, открывавшее перед ней дверь, Ашара не стала. Хотя и заманчиво, но она была прилежной ученицей и всегда следовала наставлениям мудрецов. Поэтому ясновидящая бежала в сторону космопорта, опасаясь нового пробуждения пророческого дара. К нему нужно было сперва привыкнуть.
— Что случилось? — удивлённо спросил Тиров у императрицы, вышедшей вслед за убегающей Ашарой. Он беседовал с тейли в ожидании завершения аудиенции.
— У неё было видение, — сказала Амадея и затем вернулась в кабинет. Поступок ясновидящей удивил её и встревожил. Она не понимала, почему Ашара сбежала и что могла увидеть.
— Ваше Величество, — произнёс Тиров, следуя за императрицей. — У меня скверные новости.
— Говорите, — разрешила Амадея, всё ещё пребывая под впечатлением от беседы с Ашарой.
— Курьера, отправленного на Тригон за Бутом, расстреляли мятежники Карде. Звездолёт летел вместе с четвёртым флотом, которым командовал Ипри. Но при столкновении с республиканской армадой, как вы уже знаете, все имперские корабли погибли.
— Ещё рано, — вспомнила Амадея слова Ашары.

Глава 30
Империя. Большой мешок. Звезда Ошу-ха. Планета Тригон. Тюремный комплекс

Тюремная столовая производила мрачное впечатление. Тусклый свет проникал сквозь зарешечённые окошки под потолком. Голым стенам, сложенным из местного серо-жёлтого камня, наверное, было уже несколько веков. Столы из металла и такие же лавки вмонтировали в бетонный пол, чтобы заключённые не использовали их в драках. Хотя эта мебель периодически окрашивалась, но её тяжеловесный внешний вид невозможно было сгладить. А от пола тянуло сыростью, отчего ноги, обутые в деревянные башмаки, сразу же промёрзли.
Рей впервые попал сюда. Ему довелось в карцере целый месяц питаться только хлебом и водой. На скудном пайке он исхудал и сейчас на его сером осунувшемся лице живыми были только глаза. Так новичка наказали за строптивость и убийство. Жлоб из «команды по встрече» скончался в госпитале. Это тот, у которого вытек глаз. Теперь Рею предстояло тут умереть. Впрочем, его и так отсюда не выпустили бы. Министр Тиров ясно выразился, когда заменил казнь высылкой на Тригон: «вы — убийца, приговорённый к пожизненному заключению».
Утром Рея перевели в камеру, и он успел немного пообщаться с новыми товарищами. Мужчины рассказали, что заключённые работают в шахтах, где добывают радиоактивную руду. В столовой Рей увидел — арестанты были серьёзно больны. Тела у многих буквально разлагались, из-за чего стояла тошнотворная вонь.
«Так Амадея отплатила своему охраннику за доблестную службу, — покачал Рей головой. — Хоть не убили сразу, и на том спасибо».
В карцере нечем было заняться, и он размышлял об инциденте у апартаментов Амадеи, стараясь разобраться, где допустил промах. Но так и не смог придумать ничего дельного.
«Я был игрушкой в чьих-то руках, — вынес Рей вердикт. — Меня подставили, чтобы сразу избавиться от Эдрана Карде и чужака с Саты. А может, имелись и ещё какие-то обстоятельства, о которых мне неизвестно».
Эгрина Бута попросили утром того дня подежурить у апартаментов императрицы вместо заболевшего коллеги. Солдат действительно был госпитализирован. Рей сам видел его в изоляторе с красными воспалёнными веками. Похоже, сопутствовавшие инциденту подробности так и останутся для него загадкой, поскольку здесь не имелось возможности получить информацию с Роны.
На Тригоне содержались преступники, далёкие от дворца и политики. Это были отщепенцы: убийцы, насильники, террористы. Некоторые отбывали срок ещё со времён дзугов и выглядели ужасно — живые скелеты, обтянутые больной кожей с открытыми язвами. Похоже, местный климат либо шахта сглаживали межрасовые отличия, поскольку все узники были одинакового серого цвета.
В подпространстве Рей увидел, что геломеста большинства заключённых едва светились. Это говорило об истощении организма и потере жизненных сил. А ещё к ним присосались астральные паразиты. Изнурённые тела не могли бороться с демонами, и люди медленно умирали из-за неблагоприятных условий и постоянного оттока энергии.
Вести по тюрьме разлетаются мгновенно, и все уже знали, что в первый же день по прибытии, после выхода из криогена Дин Боон уложил четверых жлобов. Это создало ему особую репутацию, поскольку не каждый смог бы повторить его подвиг.
За столом, рассчитанным на четверых, с Реем сидели ещё трое сокамерников в серо-чёрных поношенных робах — Глинд, Вентир и Форс. Парни с уважением отнеслись к нему и кратко рассказали о местных законах. Но они явно побаивались новичка. Рей также замечал напряжённые взгляды окружающих, да и сам держался настороже. В каждой тюрьме свои законы и обычаи, а чтобы их узнать требовалось время.
В ожидании завтрака он задумался, и только начавшееся оживление вернуло его к реальности. Осмотревшись, Рей увидел, что за соседние столы усаживались здоровенные мужики. Среди них были трое избитых им в день прибытия. Они злорадно ухмылялись. А вот сокамерники встали и отошли.
Рей не сомневался, что предстояла беседа с местным авторитетом, и вскоре за стол к нему действительно подсел мужчина средних лет. Судя по розовой коже, на Тригоне он был недолго, либо не спускался в шахты. Следов болезни на теле незаметно, да и в подпространстве его геломесто светилось энергией здорового человека, хотя и с неким изъяном. Тёмные, по тюремным правилам короткие волосы, худощавое бритое лицо с выступающими скулами, аристократические манеры в движениях, ладно подогнанная роба — Рею одного взгляда хватило, чтобы понять, кто перед ним.
Это был высокородный хищник, забавляющийся людьми в своё удовольствие и, по-видимому, из-за деспотичной натуры угодивший на Тригон. Унизить, растоптать, поиздеваться над человеком — для него было любимым занятием. Такие типы опасны, безжалостны и умны. Геломесто незнакомца имело оттенки. Рей понял, что это след злобного духа, присосавшегося к оболочке хозяина в одном из астральных миров, куда проникала аура человека. Демон отравлял носителя параноидальными идеями, находившими выход в агрессии, энергией которой он питался.
Разобравшись, с кем имеет дело, Рей опустил взгляд — с этим типом ему нечего обсуждать.
— Кто ты? — спросил незнакомец. По тону и поведению сразу было ясно — он здесь хозяин.
— Заключённый, — ответил Рей и отвернулся, показывая, что ему неинтересен этот разговор.
— Мы все тут такие, — усмехнулся незнакомец. — Но моим ребятам, помнится, ты в первый день представился иначе. Что, обломали тебя? Да, карцер всех избавляет от разных иллюзий.
В последней фразе Рей уловил скрытую издёвку и начал анализировать:
«Всё правильно, так он и должен говорить. Обладая некой харизмой и кое-каким умишком, этот тип сколотил банду и, по-видимому, не без ведома властей, держит заключённых в страхе. Здесь авторитет чувствует себя главным. Это ощущается по манере говорить и по окружающим его бестолковым жлобам, с преданностью собаки глядящим ему в рот».
«Чем удерживает их авторитет? — задумался Рей и быстро нашёл ответ. — Эти мускулистые ребята, в отличие от остальных заключённых, выглядят здоровыми. Босс, вероятно, сговорился с тюремной администрацией, и его парней не посылают под землю. Здесь используется так называемая многоуровневая охрана, когда помимо сотрудников пенитенциарной службы, заключённых стерегут и сами преступники».
— По виду ты не громила, особенно сейчас, после карцера. Но ребята о тебе рассказывали много интересного, — продолжил авторитет. — Чтобы, едва выйдя из криогена, уложить моих парней, да ещё сразу четверых, нужно кое-что уметь. Как тебя зовут?
— Дин. — Рей хорошо помнил своё новое имя.
— Кожа и пальцы интеллигента, — авторитет внимательно смотрел на сидевшего перед ним человека. — По глазам вижу, что ты умеешь пользоваться коробочкой, которую носишь на плечах. Хм. Твои руки сильны и опасны. Да ты просто супермен. Оглянись. Таких здесь больше нет. У окружающих тебя парней грязные лапы, тупые глаза и едят они, громко чавкая. Ты чужой в этом зверинце. Что скажешь, Дин? Или тебя зовут иначе? Кто ты? Наёмник? Палач? Или, может, не выполнивший задание боец спецназа? А на Тригон попал, чтобы не болтал лишнего, и получил срок в обмен на жизнь, но под другим именем.
«В логике и знании психологии авторитету не откажешь, — пронеслось в голове Рея. — Бросает предположения и наблюдает за моей реакцией».
— Я сюда не просился, — усмехнулся он, желая увести разговор в другую сторону.
— И за тобой четыре трупа, — заметил авторитет. — Вернее, уже пять.
— А ты знаком с административными документами, — сказал Рей. Его предположения о близких контактах этого типа с руководством тюрьмы подтверждались.
— Да, — кивнул авторитет, не скрывая свои связи.
«Вот и проявляются местные особенности, — подумал Рей. — В других мирах за сотрудничество с тюремным начальством сами заключённые удушили бы стукача. А тут ходит героем».
— Дин Боон, уроженец Окрелы, — произнёс авторитет. — Бывал я там. Дерьмовая планетка с плохой атмосферой и бестолковыми работягами. Но откуда ты взялся на ней со своим умением убивать? Не припоминаю я, чтобы окрельцы хорошо дрались. Тот убогий мирок — огромный рудник, а не боевой полигон. Что ты скажешь на это?
Рей оценивающе взглянул на авторитета. Тот изучал новичка, словно жеребца на скотобойне, прикидывая, какую пользу можно поиметь.
«Его подослало ко мне начальство тюрьмы, чтобы выяснить, кто я такой» — промелькнула у Рея мысль.
— Думаю, завтрак остынет, если не прекратишь трещать, — произнёс он, кивнув на бачки, которые внесли в зал, и попытался встать. Но авторитет рассчитанным движением толкнул его под столом ногой в живот.
— Сидеть, — процедил он сквозь зубы. — Тут я командую и решаю, кто и что делает. Тебе ясно?!
Всё в Рее вскипало от желания поставить выродка на место. Но он решил первым ссоры не затевать.
— На будущее, — в его голосе был металл, — советую впредь думать. Ты мне не нравишься вместе с твоей шайкой. Я представился парням, и некоторые из них остались живы только потому, что не хотелось сразу осложнять взаимоотношения с администрацией. Но теперь мне уже всё равно, и я буду бить по-настоящему.
Авторитет скривил губы в усмешке, и что-то попытался сказать, но Рей ему не дал и наставительным тоном произнёс:
— Сейчас мы с тобой договоримся — ты меня не замечаешь, а я тебя. Ну а если не понял, то попробуй зацепить. Гарантирую: лишишься всей своей компании. Теперь я буду убивать.
Рей обвёл взглядом окружавшую толпу. Прихвостни внимательно слушали беседу главаря с новичком и почёсывали кулаки.
— Сколько здесь твоих ребят? — Рей говорил с авторитетом в том же тоне, как тот со своими жлобами. — Всего десять человек. Негусто. Померяемся силами? Хм? Но помни: ты ляжешь первым.
Рей ловким движением перехватил занесённую над головой руку здоровяка и сжал тому пальцы. Мужик замычал от боли.
Напряжение зашкалило. Авторитет был прав — у этих ребят с мозгами проблема. Они, как дикие звери, раздували ноздри и рвались броситься на новичка, но без разрешения хозяина не могли сделать и шага. А главарь, в отличие от них, держался спокойно, хотя его так и подмывало уничтожить самоуверенного новичка.
— Сломать твоему балбесу костяшки? — Рей посмотрел на авторитета. — Ты ведь тут командуешь?
На лице босса играли желваки, но он не спешил отвечать на провоцирующий вопрос, понимая, что, затеяв драку, которая закончится жертвами, будет руководством наказан. А то и сам мог лишиться жизни. Он чувствовал людей, и видел перед собой личность, которая словами не бросается. Авторитет мог использовать иные методы борьбы с неуживчивыми элементами, чтобы никто не обвинил его. Поэтому, выдержав многозначительную паузу, он сказал: — Отпусти придурка и иди.
Рей понимал, что посягнул на власть главаря банды, и тот не простит.
«Лучше бы сейчас началась драка, — подумал он и встал. — Но интрига сохраняется. Пожалуй, так даже интереснее. Подождём следующего шага авторитета».
Рей окинул взглядом жлобов, пышущих нетерпением помахать кулаками, и бросил главарю:
— Ты ведь взрослый мальчик, так что не делай глупостей. Не то будет худо.
Авторитет не ответил на вызов. Отпустив побелевшие пальцы здоровяка и грубо растолкав сидевших вокруг стола мужланов, Рей направился к сокамерникам, занявшим очередь к бачкам. Он надеялся спровоцировать потасовку, но банде не было команды.
«Значит, война, — размышлял Рей. — Жлобы станут поджидать меня где-нибудь в укромном уголке и нападут из-за спины, как на Роне. Так обычно случается, когда сталкиваются две сильные личности, не сумевшие договориться».
Но Рей ни о чём не жалел. Он никому не позволял унижать себя. А ещё у него была надежда, что конфронтация с авторитетом поможет ему сблизиться с кем-нибудь из разумных людей, у кого, возможно, уже продуман план побега.
Рей взял полпорции какой-то бурды, похожей на кашу, поскольку его желудку требовалось постепенно привыкать к новой пище, и позавтракал. Он хотел показать, что угрозы на него не действуют, и нервишки не пошаливают. Покончив с едой, Рей направился в камеру.

*  *  *

Рею запомнилась первая рабочая смена, поскольку остальные, похожие друг на друга, слились в один сплошной поток.
Грязная ржавая клеть долго опускалась по главному стволу шахты. Он насчитал больше десятка уровней. Судя по многочисленным ответвлениям и обустроенности штреков, добычей породы тут занимались давно.
Клеть остановилась на самом нижнем горизонте. Потом заключённые пересели в вагонетки, и на них поехали дальше. Из разговоров сокамерников Рей узнал, что в этом штреке порода залегала узким пластом, около метра толщиной. Вскоре обещали начать разрабатывать более глубокий уровень. Там уже велась подготовка.
Штрек встретил Рея спёртым воздухом со специфическим, довольно неприятным ароматом. Так пахла добываемая порода. Между собой узники называли её шрейка.
— Тут что, плохая вентиляция? — закашлявшись, спросил Рей у сокамерника Форса, низкорослого крепыша.
— Терпи. Привыкнешь, — ответил тот, перекрикивая стук колёс вагонетки. — В подаваемый воздух добавляют особую смесь. Она не позволяет воспламеняться породе. Иначе любая искра вызвала бы взрыв.
Пошатываясь на стыках, в неярком свете фонарей Рей видел чёрные стены, низкий потолок и многочисленные бетонные распорки. Так выглядели шахты во всех мирах, где ему доводилось побывать. Но запах вызывал спазмы в желудке.
Когда Рей вышел из клети в штрек, то невольно опустил голову. Так здесь ходили все. Люди постоянно чувствовали над собой огромную массу грунта, слышали, как трещат распорки, поддерживающие низкие своды и ожидали, что на голову обвалится порода. Рей заметил, как все притихли. Узники боялись подземелья, и потому перед спуском желали друг другу: крепкой кровли, лёгких метров и чтобы количество спусков всегда равнялось выходам на-гора.
От центрального ствола шахты в разные стороны расходились штреки, иногда прямые, но чаще петлявшие. Ведь они следовали за породой.
Рей прикинул, что до забоя узники добирались минут тридцать, и на обед вряд ли поднимутся наверх. И не ошибся. Смена продолжалась шесть часов. Больше люди просто не выдерживали. В атмосфере шахты было мало кислорода. Насыщенный парами воздух удушал, и к концу было ощущение, что лёгкие разрываются. Некоторые падали в обморок. Товарищам приходилось оттаскивать бедолаг к аварийному шкафу и надевать маску с дыхательной смесью.
Рею выдали отбойный молоток старинной конструкции, приводимый в действие сжатым воздухом. Странно было в век космической цивилизации видеть подобное древнее орудие. Возможно, оно тут работало со времён, когда закладывалась шахта. Молот был довольно тяжёлым и неудобным. Старший показал, как им пользоваться, и Рей принялся осваивать новую для себя профессию. Ему позже объяснили, что добывать руду по-другому в подобных условиях невозможно. «Да и нецелесообразно, — подумал он. — Чем бы ещё власти занимали узников?»
Охраняли заключённых солдаты в боевых скафандрах. Они были вооружены нейропистолетами, которые не убивали, а парализовывали часа на два. Место, куда попадал заряд, по словам товарищей, потом долго болело. Но бойцы здесь были скорее для поддержания надлежащей атмосферы. Никто тут не поднимал бунт и не выказывал неповиновения. По словам сокамерников, недовольные сразу попадали в карцер, где Рей провёл месяц. Ему не хотелось бы туда возвращаться.
Руководили в шахте горные инженеры. Они были вольнонаёмными и работали по годовому контракту. Но некоторые оставались и дольше, поскольку тут им прилично платили. Специалисты, как и солдаты, ходили в полностью закрывавших тела биокостюмах, а дышали чистым воздухом из заплечных баллонов. Им ведь ещё предстояло вернуться в миры с благоприятными условиями, в отличие от тех, чья жизнь фактически ничего не стоила.
Что здесь добывалось, инженеры не говорили, а породу называли просто рудой. Услышав её характеристики, Рей понял: тут были залежи монацита, из которого затем извлекали торий. Изготовленное из него топливо применялось в движителях грузовых звездолётов, поскольку оно давало большое количество энергии.
Переместив сознание в подпространство, Рей увидел необычные картины. В отличие от привычной тьмы межмирья, тут всё переливалось буйным разнообразием красок. Видимо, так в мире гела отражалась радиация, и она была довольно мощная. На её фоне овалы людей выглядели размытыми и нечёткими пятнами. Излучения меняли энергетическую окраску человека, нарушали его природный баланс, и организм постепенно умирал. Это было медленное убийство, взамен мгновенной казни.
Рею сразу объяснили: кто не работает, тот не ест. Заключённые трудились, стараясь выполнить дневную норму. За это им давали лучшее питание и лекарства, помогавшие хоть немного продлить жизнь. Так администрация поощряла узников за хорошую работу. Если звено две смены выполняло полуторную норму, то люди получали выходной. Поэтому сами заключённые следили за товарищами, чтобы никто не лодырничал.
Получив инструктаж от сокамерников, Рей понял, что не может их подводить, иначе за его жизнь никто не даст и четверть горбушки хлеба.
Как он не крепился, но к концу первой смены едва тащил ноги. После карцера организм ослаб. Направляясь к вагонетке, Рей потерял сознание, а очнулся уже в клети. Ничего не понимая, он оттолкнул поддерживавших сокамерников и чуть не упал. Руки тряслись от перенапряжения и непривычной вибрации отбойника. Впрочем, остальные чувствовали себя ненамного лучше.
После рабочей смены все принимали душ. Серая пыль забиралась везде, даже куда и не должна была попасть. Только глаза и зубы выделялись на чёрном осунувшемся лице. Когда Рей стянул робу, то не узнал собственное тело. Оно исхудало после карцера, и острые рёбра торчали из-под посеревшей от пыли кожи. Мышцы утратили красоту и рельефность и дрябло висели на кости. Рассматривая окружающих, он заметил, что все здесь такие же.
— Крепись, привыкнешь, — сказал Глинд. Это был среднего роста пожилой мужчина c ёжиком волос на макушке. — По прибытии все мы проходили через карцер. После него уже не будешь ерепениться. Ты не усердствуй сейчас в работе, не то надорвёшься и отправишься на третий этаж. Так называется кладбище, мимо которого спускается клеть. Мы постараемся за тебя, но потом будешь отдавать долги. Ты сегодня работал хорошо, но без привычки быстро загнёшься.
Рей ничего не ответил, продолжая рассматривать себя. До такого состояния он ещё не доходил. Затем перевёл взгляд на товарища, мывшегося в соседней кабинке.
— Как отдавать? — поинтересовался Рей позже, имея в виду долги.
— Отработаешь за кого-нибудь, — ответил старший камеры. — Все мы иногда болеем и бываем не в состоянии выйти на работу. Но не страдать же из-за этого другим.
— Понятно, — выдохнул Рей. Больше он ничего не сказал, но остался благодарен за совет и помощь.
После душа узники побрели в столовую на обед, а затем в камеру спать, поскольку все были измотаны и едва плелись по лестницам барака. Тюремные власти не ограничивали людей во сне. Администрация получала выгоду от труда заключённых, и потому давала работникам отдыхать и восстанавливать силы. Но к следующей смене требовалось ещё подготовить спецовку. Не будешь же на себя натягивать грязную тряпку.
Для Рея потянулись изматывающие дни. Работа и отдых следовали друг за другом беспрерывной чередой. Когда попадался толще пласт, бригада делала полуторную норму. Но чаще едва дотягивали до нужного количества вагонеток. Люди не ленились, но у всех бывают спады и подъёмы. Рей привыкал к работе. Теперь его рацион был не такой скудный, как в карцере, и силы постепенно возвращались.
В благодарность за доброе отношение Рей очистил геломеста сокамерников от астральных сущностей, и те стали чувствовать себя бодрее, что сказалось на работе. К их бригаде не придирались, и никто не устраивал разборки. Все слышали предупреждение Дина Боона авторитету, когда он пообещал сразу убивать, поэтому узники не нарывались.
Ни стукача Хукка, ни его прихвостней Рей не встречал ни в шахте, ни в столовой. Возможно, те работали в другом месте. Но он не сомневался — их пути обязательно пересекутся. Не таким был Хукк человеком, чтобы забыть брошенный ему вызов.

* * *

— Сегодня идём прощаться с Ретелем, — сказал однажды Глинд. Уже прошёл месяц после разговора с авторитетом.
— Кто он? — Рей впервые услышал это имя.
— Из камеры нижнего уровня, — пояснил Форс.
Бригада ехала на вагонетке, и её мерное покачивание убаюкивало вымотавшихся узников.
— Отсюда не выпускают, — заметил Рей. — Значит, он умирает.
— Да, — кивнул Глинд, сидевший на добытой породе справа. Тут был закон — вагонетка пустой не возвращается.
— Надо попрощаться с Ретелем, — продолжил старший. — Он ветеран-долгожитель на Тригоне. Мало кто выдерживает здесь пять лет. Обычно пара годков — и тебя переселяют на третий этаж. Я слышал: фиолетовокожие уроженцы планеты Фуна устойчивы к радиации. Возможно, потому Ретель и протянул столько.
— Его убьют?
— Он купил билет на тот свет, — бросил Форс, сидевший напротив. А увидев в глазах Рея вопрос, пояснил: — Однажды настаёт день, когда ты уже не можешь терпеть боль. Начальство придумало выход. Покупаешь у врача таблетку быстродействующего яда и отправляешься на третий этаж. Но за неё нужно отработать шесть смен.
— На Тригоне ни один заключённый не избежит подобной участи, — произнёс сокамерник Вентир сидевший возле Форса. — У каждого постепенно иссякают силы. Никто не станет кормить тебя за свой счёт, терпеть вонь твоего разлагающегося тела и стоны, мешающие спать.
— Поэтому лучше самому уйти, пока ещё можешь заплатить за смерть, — резюмировал Форс. — Тогда тебя похоронят и даже поставят памятник — небольшую плиту с выбитым именем. Я был на третьем уровне и видел там эпитафии. Всё же приятно думать, что хоть кто-то прочтёт твоё имя на могилке.
— Но ведь не каждый может купить смерть. — Рей пытался разобраться в тюремных законах.
— А альтернатива — сдохнешь, как животное, —  ответил Вентир. — Если сядешь на шею сокамерникам, тебя просто зароют где-нибудь в шахте. Такое случается. Заключённые порой не возвращаются после смены. Их, конечно, ищут, но не находят. И тогда говорят, что человека похитил злой дух Тригона — Гзурд. А он ненавидит людей. Я слышал: этот демон забирает души и мучает до скончания времён.

*  *  *

После обеда Рей вместе с товарищами отправился на церемонию прощания с Ретелем. Тюремные власти разрешали в таких случаях свободный проход по блоку. К камере подтягивались заключённые с других уровней, и возле неё было уже многолюдно. Не все могли войти, поскольку внутри толпился народ, поэтому узники заглядывали через головы коллег. Уставшие после смены мужчины, лично не знакомые с Ретелем, предпочитали не дожидаться окончания церемонии, а, попрощавшись, отправлялись спать.
Рей хотел иметь представление о местных обычаях, и ему удалось пробраться в камеру, когда из неё вышло человек десять. У кровати умирающего стояли калеки с потухшими глазами и ввалившимися щеками. Все они были знакомы и выглядели примерно одинаково — лысая голова, кожа да кости. Трясущимися руками преждевременно одряхлевшие узники прикрывали грязными спецовками язвы и другие изъяны тела. Многим из них вскоре предстояло тоже последовать в мир иной.
Вонь от больных, толпившихся в камере, была удушающая. Но после воздуха шахт она не казалась ужасной. В узкий проход между койками опять набилось человек двадцать. Мужчины стояли вплотную и перебрасывались словами. Близился роковой час Ретеля. Принятое им обезболивающее заканчивало срок действия, и он из последних сил сдерживался, чтобы не орать.
За прошедшие годы болезнь съела мужчину. Его тело разлагалось и воняло тошнотворной мерзостью. Кожа уже не прикрывала лицевые кости, и они белели над и под глазами. Невыносимые боли изматывали Ретеля. Последние дни он работал в забое за наркотики, позволявшие забыться от изнуряющих мук.
Таблетку смерти положили на тарелку, стоявшую на груди эрунго. Так здесь называли самоубийц. Как объяснили сокамерники, в тюрьме был особый ритуал ухода в страну смерти. А люди суеверны, и никому не хотелось навлекать на себя проклятия. Кроме того, за происходящим следил врач. Он смотрел, чтобы никто не украл заработанную умирающим дозу яда.
— Ретель, пора, — услышал Рей знакомый голос авторитета. — Не терпи, уходи. И мы помянем тебя.
— Да, — проскрипел эрунго. Было заметно, что каждое слово он вымучивал. — Я хочу сказать… напоследок… Я сюда попал за убийство дзугов. От моей руки погибло сорок тварей. И я горжусь этим… Суд оккупантов приговорил меня к работам на Тригоне. Так я оказался здесь… А тут я убил двух человек… Я им отомстил за… Неважно… После амнистии, когда Империя обрела свободу, меня тут оставили… Такие мои грехи… Люди, простите Ретеля.
— Да будет так, — произнёс кто-то. В религии Империи не полагалось священнослужителя к ложу умирающего, и потому нужные слова говорили присутствующие.
Трясущейся рукой Ретель взял капсулу с тарелки и поднёс к лицу. Из-за тремора он несколько раз промахивался, а когда, наконец, смог дотянуться ко рту и попытался взять кругляшок губами, тот выскользнул из его непослушных пальцев на одеяло и затем скатился на пол.
Народ отпрянул, и никто даже не пошевелился, чтобы поднять капсулу. Брать её имел право только врач. Независимо от обстоятельств любой давший человеку яд мог считаться убийцей. А ещё это было плохой приметой. Узники верили, что подавший таблетку эрунго сам вскоре последует за ним.
Мужчины безучастно наблюдали, как Ретель, поскуливая от боли, перевернулся на кровати, пытаясь дотянуться до капсулы. Эрунго должен был сам, без чьей-либо помощи, взять её и проглотить. Но та закатилась далеко.
Ретель перегнулся через край кровати и, не удержавшись, свалился на пол. Крик боли резанул по напряжённым нервам, и столько в нём было страдания, что Рей непроизвольно вздрогнул.
Со своего места у двери он плохо видел происходящее внутри, но отчётливо слышал. Когда Ретель, наконец, умолк, все облегчённо вздохнули и повернули к выходу. Увлекаемый толпой, Рей вышел из камеры и лишь тут смог остановиться. А мимо шли заключённые как уже знакомые, так и те, кого видел впервые. В бараке было пять этажей, и узники, разбитые на звенья, встречались лишь с теми, кто трудился в одном забое. Они же вместе посещали столовую.
— Ты не доживёшь до этого дня, — услышал Рей. Повернув голову, он увидел проходившего мимо авторитета. Хукка сопровождала банда жлобов. Прокладывая дорогу главарю, те грубо расталкивали узников.
— Мы вместе поселимся на третьем этаже, — парировал Рей. — Я предупреждал: ты пойдёшь первым.
Авторитет был уже далеко и ничего не ответил. А заключённые продолжали расходиться.
— Пошли отсюда, — произнёс стоявший рядом Глинд. — Всё закончилось.
— Иди, — бросил Рей и вернулся в камеру. Он хотел посмотреть, что стало с Ретелем.
Мёртвый эрунго лежал на полу вниз лицом. Где он нашёл капсулу, там и встретил смерть. Никто не подошёл к нему, чтобы перевернуть и положить обратно на койку. Для этого была специальная команда. Но прежде врачу надлежало засвидетельствовать смерть, чем тот и занимался.
По некому велению сердца Рей заглянул в подпространство.
Душа Ретеля покинула тело и зависла над ним в виде маленького комочка энергии, слабо пульсирующего во тьме. Она заметила гела, парившего рядом, и устремилась к нему. А в следующий миг пространство развернулось, и возник тоннель белого света, о котором рассказывают умирающие. Душу буквально втянуло в него.
— Ему позволили ещё раз возродиться, — поделился гел. — Когда открывается высший мир, из тоннеля исходит поток доброты, радости и любви. Сейчас был только свет. Эта душа не готова подняться выше, и ей дали возможность попробовать снова.
— Но ведь Ретель убийца. Сам признался.
— Не каждое преступление строго наказывается. Воина, сражающегося за свободу народа, или защитника слабого, не рассчитавшего силы, нельзя сравнивать с маньяком, причиняющим другим муки ради своего удовольствия. Таких не пускают в тоннель. Их ожидает иная участь.
— А меня что ждёт? Мне ведь тоже приходится убивать.
— Воина кристаллоида будут судить за его поступки. Ты должен всегда отдавать себе отчёт. Любое насилие — это преступление. Но иногда высшие сами избавляются от собственных неудачных творений. Такова цена проб и ошибок, которых никто не может избежать. Но ещё случаются и вмешательства тёмных сил, стремящихся к безграничному хаосу.
— Не пора ли и мне отправиться за Ретелем? Я не знаю, как выполнить задачу, поставленную эстолом. Я в тупике.
— Всему своё время, — был ответ гела. — Ты идёшь по тому пути, который должен привести тебя к цели.
Тоннель закрылся, и снова в подпространстве воцарилась тьма. После света высшего мира она казалась удручающей, и Рей покинул её.

Глава 31
Империя. Большой мешок. Космос. Флагман республиканской армады крейсер «Огненная буря»

В республиканском флоте Кобьер Ратан, как член королевской семьи, занял подобающее ему место возле принца Карде, что вызвало недовольство барона Ругонди. Боко и Алехандер были сильными личностями, и между ними сразу возникло противостояние. Советник, имевший раньше безоговорочное влияние на наследника, без которого война с имперской армией вообще не началась бы, ощутил, насколько шатко его положение. Ведь республиканцы Большого мешка и пираты шли в бой, потому что их вёл Фарим Карде, а не какой-то барон. А тут вдруг объявился ещё один принц, и прежнее влияние Алехандера на слабовольного наследника начало таять, а его планы стать императором оказались под угрозой.
Боко имел внешность молодого человека, но душой был старше всех, и мудрее. Он быстро оценил расстановку сил в этом человеческом муравейнике, и ему многое не понравилось. Его поразило, как нагло и с откровенным презрением барон вёл себя по отношению к принцу и буквально помыкал им. Бывший флотоводец видел, насколько Фарим слабохарактерный, и вообще не соответствовал титулу. Но он всё же был наследником с вытекающими отсюда правами и привилегиями. Поэтому Боко постарался восстановить положение кузена в обществе, чем вызвал гнев советника. Но тут Алехандер предпочёл играть по правилам Ратана, понимая, что некоторые грани переступать не стоило.
В республиканской армии Боко увидел признаки разудалой пиратской вольницы, поддерживаемой бароном, что озадачило бывшего капитана. Ему было известно, к чему приводит такое попустительство. Фактически сейчас под командованием принца Карде была не армия, а разношёрстные группы, летевшие в одном направлении.
Основу флота составляли новейшие крейсеры, и Боко понимал, насколько это грозная сила. Но служившие на флагмане солдаты поразили бывшего капитана. Хотя бойцы носили одинаковую форму и летели на новом корабле, но они не были сплочены идеей, за которую согласились бы отдать жизнь. Боко так и не понял, что двигало этими людьми и какие у них цели. У него создалось впечатление — бойцы сопровождали принца Карде к Роне, но вовсе не собирались воевать.
А вот примкнувших к республиканскому флоту пиратов Боко хорошо понимал. Они держались обособленно (что для них характерно), и надеялись на рачу. А почему нет? В подобных обстоятельствах он и сам так поступил бы. Качи привыкли жить разбоем и пополняли трюмы, когда выпадала возможность. А тут, в случае победы, им посулили хороший куш. Разные идеологические и прочие проблемы пиратов не волновали, поскольку они воевали за себя и свой корабль. А всё, что за бортом — чужая территория. Для понимания их мировоззрения нужно было прожить с ними, принять участие в прендах и повоевать с носора.

Продолжение здесь: https://ridero.ru/books/ochishayushii_ogon_2/
https://www.wildberries.ru/catalog/213792430/detail.aspx