30 - 1. Мы. Луаза

Бог проснулся. Отпер глаз,
взял песчинку, бросил в нас.
Мы проснулись. Вышел сон.
Чуем утро. Слышим стон...
Колпаками ловим тень,
славословим новый день.
                (Д. Хармс)

 
    Внучка испанского коммуниста, она выросла в шахтёрском посёлке.
После войны он пополнился освобождающимися из лагеря, находившегося рядом.

    В этом лагере отбывали наказание бывшие власовцы, которые отбыв  свой  срок, осев на месте завели семьи и детей.

    Старожилы не очень сближались с ними, и дети вырастали отстранёнными друг от друга, вместе не игрались и учились в разных школах.

     Луазе было приятно, что на неё обратили внимание непростые мальчишки, но не Витя Чугуй её привлекал, а его чернявый друг-певец.

    То ли тембр голоса тревожил, то ли сам факт пения – испанская кровь загоралась под звуки песен.

    Ей чудилось, что это родные, согревающие душу, серенады и её душа плыла в мечтах и фантазиях.

    К компании «шебутных» она не прибилась – её не звали, а она не напрашивалась, но внимательно прислушивалась ко всем рассказам о происходящем в этой компании – девичий состав постоянно сменялся и рассказы ширились.

    Так она узнала, что чернявый готовился поступать в медицинский институт и тоже решила стать врачом.

    На следующий год, после окончания школы, без особых усилий, она поступила и через 6 лет, после окончания, поддавшись общему комсомольскому порыву поехала осваивать целину.

    В поезде было весело, еды из дома они набрали достаточно, но, когда при -ехали на конечную станцию не  было торжественной  встречи с транспарантами, оркестром и  речами.

    На остановке, сказав, что это станция назначения, их попросили оставить поезд.

    Они стащили свой скарб по ступенькам вагонов на насыпь, оттащили его подальше от путей, освобождая место для следующих и огляделись.

    Какая целина?

    Какой энтузиазм?

    Какие лозунги и речи?

    Просто чистое пустое поле, где их никто не ждал, и никому они не были нужны!
Всё нужно было начинать с нуля - и жильё и добычу питания.

    Станция представляла собой какую-то мазанку, в которой начальником был человек в полосатом ватном халате, но при фирменной фуражке, которую он напялил на тюбетейку и, поблёскивая чёрными узкими глазками, с важным видом сидел внутри.

    Самые решительные поднесли свои сумки, чемоданы, авоськи к этой мазанке – всё-таки какая-то власть, а самые наблюдательные обратив внимание на два тонких провода, которые подходили к ней, поняли, что это телефон и хотели куда-то звонить.

    Почувствовав, что от него что-то зависит, голова под фуражкой решила «качать права», но напротив стояли тёртые ребята и он, решив не связываться, позволил.

    Местным приехавшие были безразличны, а на другом конце провода сидели просто ленивые люди, которые чего-то наобещав, предложили продержаться пару дней, пока что-нибудь решится.

    Это было начало октября.

    С заходом солнца похолодало и все остались посреди степи почти без еды и без воды.

    Сложившиеся в вагонах компании собрали между собой остатки и, кое как перехватив, сели спинами друг к другу чтобы согреться.

    Так и уснули.

    Несколько человек, потеснив начальника, поместились в мазанке станции.

    Утро оказалось хуже – туалетов не было и люди, прикрываясь насыпью, разбрелись вдоль железной дороги по принципу «мальчики налево – девочки направо».

    Ни руки помыть, ни умыться!

    Место это было глухим, поезд, не останавливаясь, проходил два раза в сутки и надеяться было не на что.

    Утром на верблюде к начальнику приехала девочка и привезла ему еду.

    Оказалось, что недалеко за холмом есть небольшой аул, который стоит у старого колодца.

    Поочерёдно пошли попить, умыться и набрать во все существующие ёмкости воду.
Луаза со все компанией решили попроситься на ночёвку.

    В одной мазанке все поместиться не могли и парни, оставив девушкам возможность отдохнуть, решили меняться.

    Посреди мазанки, на высоту полуметра была построена широкая печь, посреди которой был большой котёл, в котором варили еду и грели воду для чая.

    На ночь девочка и  начальник расположились на этой разогретой печи, а гости получили пространство вдоль стен.

    К утру на этих стенах уже был иней, и замёрзшая Луаза, оказавшаяся с краю писала на нём дорогие имена.

***

    Их не забыли и, действительно, через пару дней военные привезли полевую кухню, запас продуктов, цистерну воды и большие десятиместные палатки.

    Но не было понятно зачем они вообще здесь!

    Через некоторое время стало ясно, что ни о какой целине не было и речи. Их, с самого начала обманули, привезя как рабочую силу для какой-то важной стройки.

    Отсутствие минимальной санитарии быстро привело к дизентерии и узнав что Луаза врач на неё повесили всю ответственность за здоровье приехавших, а она ведь не санитарный врач, но кого это интересовало!

    Пришлось вспоминать всё, и в первую очередь, рассказы молоденькой дочери военврача, оказавшейся на строительстве Фархадской ГЭС на Сырдарье.
 
    Вначале там работали узбеки - труд.армейцы, затем военнопленные из армии Паулюса, итальянцы, а в конце войны, японцы из армии сдавшейся под Мукденом.
Большинство погибли.

    Нельзя было допустить эпидемий и в скромной, застенчивой Луазе проснулась воительница.

    Она убедила командира прибывшего стройбата отдать приказ построить туалеты, душевые, наладить постоянное обеспечение водой и поставить в каждую палатку солдатскую лопатку чтобы, если кому-то приспичило, присыпать.

    Поняв важность этого, все следили за исполнением.

    Общими усилиями, «обсерация» в «кремацию» не переросла и её победили, но это выковало в скромной и невысокой Луазе железную волю.
 
***

    Важной стройкой оказалась гостиница, названная Домом Культуры, который строился по самым высоким стандартам.

    К концу третьего года стало выясняться что это для больших начальников страны, не желавших смириться с существованием непокорной зоны, и хотели находиться рядом, контролируя происходящее в ней.

    Жить в вагончиках им надоело и хотелось привычных апартаментов.

    Кроме того, их длительное отсутствие могло насторожить, поэтому надлежало показываться, хотя бы в хрониках и проводить свои заседания при надлежащем антураже.

    Первое заседание было посвящено награждению освоителей целины и широко освещено.
Там Луаза увидела Чернявого, которого постоянно посылали на работы, но встретились они лишь сейчас, да и то, случайно.

    Это был тяжёлый период в его жизни и она, оказавшись рядом, была принята с благодарностью.

    Врач и заключённый без диплома – это был мезальянс, но против их женитьбы не возражали и выделили купе в вагончике, освободившемся от начальства.

    Он принял её всю, и две одинокие души став одним целым, пошли по жизни, оберегая друг друга и не оскверняясь подозрениями.

    А она, слившись с ним, хотела всё знать о нём, его занятии и друзьях, поэтому большинство времени проводила в зоне.

   Проблем с переходами не было – ментально она была одного поля ягода с находящимися в ней.

    Поэтому вместе со всеми, и новорожденным сыном перешла в новую проекцию беспрепятственно.

    Становясь врачом, она много времени проводила в прозекторской и сейчас, в начальной суматохе, первой обратила внимание на внешние изменения собственного тела.

    Эти изменения её не очень ужаснули: прозрачные ткани и потоки энергии, которую уже не нужно было добывать из пищи, а можно было получать непосредственно из окружающей среды, самостоятельно направляя на поддержание жизнедеятельности и лечение.

    Необходимость во сне отпала, расширились возможности ментального раскрепощения и увеличилось время для размышлений.

    Вначале такое открытие, поражало неподготовленных людей зоны как молния из тучи, из которой вовсе молнии не ждёшь, и врач Луаза начала осваивать психоанализ.

    Осложнений не было, люди поняли преимущества перехода в другую проекцию предыдущего мира и быстро учились их использовать.

***

    Появление Вити Чугуя в зоне, неудобства Луазе не принесло, а он был корректен, свои надежды открыто не проявлял и поле его деятельности проходило далеко от того, чем занималась Луаза.

    Правда, тонкие «колокольчики» его потайных надежд нашли своё место в общей ауре всей зоны.

    И он, зная о неразделённой любви Виты к Чернявому приложил усилия для её появления в зоне!

    Но Вита ради дружбы с Луазой, ставшей женой любимого когда-то человека и матерью его сына, сумела обуздать свои чувства.

    Ей хватало того, что Луаза любила его и за неё тоже!

    Эта любовь двух женщин помноженная одна на другую тоже нашла место в общей ауре зоны.

***

    Когда начали появляться новенькие со своими страхами, надуманными безмерными надеждами, которые сбыться не могли, врач и биолог, освоившие психоанализ успокаивали их, не позволяя обвинять всех вокруг в  несбывшихся фантазиях.

    Затем, усилия двух женщин, ставших подругами, помогали душам прибывающих расширять пределы их чувственного опыта стараясь вернуть и укрепить ощущения к иным стихиям и мирам.

    Нежданно оказавшихся в новой необычной ситуации, нужно было, сделать полноправными членами нового мира, и любовь двух женщин помогала им наполнить ментальную ауру зоны своей любовью настолько, что избытками она могла делиться со Вселенной.