5 великих картин и 5 великих художников. Часть 3

АФИНСКАЯ ШКОЛА

В то время, как Микеланджело расписывал своды Сикстинской капеллы, здесь же неподалёку, в Апостольском дворце Ватикана происходило не менее грандиозное по своему значению в истории искусства событие – в Зале указов Рафаэль Санти создавал фреску, которая впоследствии получит название «Афинская школа».
Рафаэль – это, прежде всего, чистота, величественное спокойствие, ясность, равновесие. И живое чувство. Оно всегда присутствовало в его произведениях. А в картинах его эпигонов – лишь изредка. Объяснения этому нет. Они были словно замучены академической выучкой. А Рафаэль отличался широтой взглядов, он всегда позволял себе вольности. Не такие, как Микеланджело, но он был сам себе академией. Он всегда учился – у Перуджино, у Леонардо, у Микеланджело. И превзошел их всех. Авторитет Рафаэля у академистов был непререкаем.
«Афинская школа» считается лучшей римской фреской. Это аллегория классической философии. Мы видим здесь Платона и Аристотеля, окружённых философами прошлого и настоящего в интерьере роскошного дворца. При создании архитектурного фона художник использовал эскизы Базилики Святого Петра своего дяди, известного архитектора Донато Браманте. Сложная композиция искусно выстроена таким образом, что множество фигур объединены в группы, которые структурно и по смыслу связаны и переплетены между собой, а точкой схождения перспективы и центром композиции являются фигуры Платона и Аристотеля. В образе Платона Рафаэль изобразил Леонардо да Винчи в знак глубокого уважения к последнему. Что касается Микеланджело, он не был для Рафаэля таким же большим авторитетом, как Леонардо, и воспринимался им, скорее как соперник, чем как учитель. На фреске черты Микеланджело он придал Гераклиту, известному как “плачущий философ” (в противоположность “смеющемуся философу” Демокриту). Для древних неспособность смеяться или плакать означала неспособность быть мудрым. Гераклит и Демокрит воплощали два противоположных отношения к жизни. Глядя на несовершенство человеческой жизни, Гераклит был всегда печален и плакал, а Демокрит не смотря ни на что сохранял жизнерадостность и смеялся над невзгодами. Рафаэль изобразил Микеланджело именно в образе Гераклита, возможно, намекая на то, что тот не всегда мог сохранять позитивный настрой и, по дошедшим до нас воспоминаниям современников, время от времени проваливался в мрачное состояние.
В «Афинской школе» узнаваемы и другие персонажи - философы, мистики и алхимики Платоновской академии. В образе Евклида или Архимеда – Браманте (о котором мы упоминали выше), в образе древнегреческого живописца Апеллеса – сам Рафаэль. И, кажется, Перуджино в образе Протогона. И тут же Александр Македонский, Аверроэс и мантуанский герцог Фредерико. Почему? Времена смешались...
Здесь не будет лишним упомянуть, что в XV веке неоплатонизм достиг наибольшего расцвета, хотя зародился как философское течение в далеком III веке. Впрочем, задачи представителей этого движения за такой солидный промежуток времени, как ни странно это звучит, практически не изменились – главными их целями по-прежнему были комментирование и систематизация текстов Платона. Приверженцы неоплатонизма противопоставляли себя догматизму средневековой схоластики, уделяя большое внимание миру идей, превознося человека.
Считается, что в этой фреске Рафаэль Санти изобразил историческую преемственность платоновской мысли. Однако нет достоверной информации о том, насколько глубоко Рафаэль был знаком с классической философией и, внимательно изучая эту фреску, начинаешь задумываться о том, что Рафаэль мог вложить в неё и другие менее очевидные, более сложные смыслы.
Справа от центральной группы какой-то юноша что-то записывает на коленке. И ветер развевает его волосы. Вот и ещё загадка. Ветер развевает волосы у единственного человека на всей фреске. О чём это он пишет?
В последующие годы зрители будут задаваться таким же вопросом "к чему это?" перед картинами Рембрандта и Веласкеса. А перед полотнами именитых академиков XIX не будут. Наоборот, вскоре они почувствуют, как выхолощено академическое искусство, что у него нет будущего, ему некуда развиваться... Они будут говорить, что Брюллов развил тему "Пожара в Борго" в свой "Последний день Помпеи", забывая, что Эней бежал не из Рима, а из Фракии. Зачем он вообще на фреске о бедствии в римском районе Борго?
Можно поставить вопрос и так: а о той ли Платоновской академии идет речь у Рафаэля Санти? Ведь в Итальянском краю Новыми Афинами называли Флоренцию. "Во Флоренции дети лучших фамилий говорят на аттическом диалекте так чисто... что можно подумать, будто Афины не были разрушены и взяты варварами, а... переселились во Флоренцию". С чего бы это? С ума они посходили что ли? "...Петрарка, впервые обнаружив в 1345 г. письма Цицерона к Аттику, был так взволнован этим чтением, что написал оратору латинское письмо на тот свет..." Как говорится, это Ренессанс, детка!
В 1439-1442 году поклонник античной учености Георгий Гемист Плифон приехал из Византии во Флоренцию. Он вдохновил Козимо Медичи на создание в 1462 году Платоновской академии на вилле Кареджи, которую возглавил Марсилио Фичино. Итальянские гуманисты, участвовавшие в работе академии часто брали себе греческие псевдонимы. Но и до того в самом Риме жители ходили в тогах и устраивали заседания сената на античных развалинах среди пасущихся коз. Для итальянских художников XIV-XV веков "римские легионеры" могли быть одеты в средневековые доспехи, без каких-либо стилизованных под античность деталей, если над ними развевалось красное знамя с буквами S.P.Q.R.
Популяризация взглядов древнегреческого философа привела к формированию кружков, разбиравших идеи Платона. Нет ли у вас ощущения, что рафаэлевский юноша с развевающимися от ветра волосами воспринимает происходящее вокруг как виртуальную или дополненную реальность? И спешит зафиксировать всё увиденное на своих листках?
Платоновская академия во Флоренции не была единственной в Италии: в 1460-е гг. возникли ещё две академии – в Риме, где её возглавил гуманист Помпонио Лето, и в Неаполе (под покровительством короля) во главе с поэтом-гуманистом Джованни Понтано. Гуманистические академии стали новой формой самоорганизации интеллектуалов – учёными сообществами, отмеченными свободой развития мысли и обращения к самым разным философским традициям. Это отличало их от университетского корпоративизма и привязанности лишь к учению Аристотеля, которое занимало в университетах прочные позиции.
Участвовали в работе академий и некоторые художники (например, Сандро Боттичелли). Они были широко образованными людьми, и Рафаэль присутствует на картинах мастеров XIX в. Энгра, Делароша и Каульбаха в знак уважения к нему этих авторов. Они восхищались не только фресками Санти, но и "Сикстинской мадонной", "Преображением" и другими станковыми произведениями великого мастера. Иногда можно услышать критические замечания в адрес его "Тайной вечери". Однако авторство Рафаэля в данном случае вызывает большие сомнения. Его ученики и последователи, такие как Джулио Романо или Вазари, не были так же талантливы.
В любом случае "Афинская школа" Санти превосходит композиционной ясностью все многофигурные композиции последующих времен: "Римлян времен упадка" Кутюра, "Явление мессии народу" Иванова, картины Лейтона, Семирадского и Прадильи. Очень мастерски она решена и по цвету. Колористическая гамма спокойная и ровная. Никаких акцентов цветом не делается. Это способствует её целостности и создает ощущение того, что вся эта интеллектуальная элита существует на каком-то другом плане бытия, более высоком чем тот, на котором находимся мы. Эта фреска является одним из примеров наивысшего достижения эпохи Ренессанса и искусства в целом.