Нина Васильевна Емельянова

«Ведь корни мои из Сибири пришли,
как кедр могучий, не вырвать с земли».
Емельянова Н.В.
Нина Васильевна Емельянова (в девичестве Лелекова) родилась в 1937 году в деревне Строгино.
Отец, Клюквин Василий Петрович, (1913 г.р.), служил в 318 авиационной истребительной дивизии.
Мать, Лелекова Матрена Петровна, родилась на Урале в 1909 году, в одном из небольших поселений на реке Белая, что за Златоустом. Неизвестно, что стало с её отцом, но его не стало у Матрены практически с рождения, а мать умерла, когда ей было всего 4 месяца. Матрёну и её брата Михаила взял под опеку местный монастырь, но через какое-то время одна пожилая пара из близлежащего Иглино решила приютить сироту. Девочка Матрёна очень хорошо пряла, да так, что изготовленные ею шерстяные нитки можно было вдевать в иголку, за что её очень ценили опекуны, с которыми у неё были хорошие отношения. Ниток в 1921 году очень не хватало, и работа Матрёны была востребована.
 Став постарше, Матрёна стала работать прислугой у пожилого инженера в Уфе, где он находился в эвакуации, по завершении которой он вернулся в Москву и перевёз с собой Матрёну, обосновавшись в посёлке художников на Соколе. Нина Васильевна помнила тот дом, в частности, по эпизоду, как она впервые в его саду попробовала груши.
После работы у инженера Матрёна стала одеяльщицей – стегала одеяла. Появился первый гражданский муж – Василий Петрович Клюквин, родом из Жуковки – посёлка на Рублёво-Успенском шоссе. Лейтенант, преподаватель в Высшей Военно-Воздушной Академии им. Жуковского. Был хороший танцор, активный и яркий человек. Когда Матрёна Петровна была на 7-м месяце беременности, он решил ретироваться, и Нина Васильевна родилась без отца.
Матрёна Петровна обратилась в колхоз деревни Строгино с просьбой о трудоустройстве и получении участка под строительство дома. Оба её запроса были удовлетворены, и она вместе с несовершеннолетней дочерью Ниной построили некое подобие домика на берегу Москвы-реки. Нине на момент строительства было 12 лет, т.е., примерно, 1949 год.  На месте деревни Строгино сейчас Москворецкий парк.
 В попытках закрепиться в Москве и организовать своё счастье Матрёна находит второго гражданского мужа – Павла Горбунова из Строгино, от которого рождается брат Нины – Михаил. Но Павел Горбунов также покидает семью, найдя себе другую.
Как вспоминала Нина Васильевна – щели стен в доме были такими, что можно было сквозь доски просунуть пальцы на улицу, а места было так мало, что уроки ей приходилось делать, держа тетрадь на коленях. Там же жили козы и заедали вши и клопы. Зимовать в таком «доме» было невозможно, поэтому Матрёна нашла подработку уборщицей у солдат в Щукино, где ей с дочерью в зимний период позволяли спать в каморке при котельной. Начальник котельной как-то подарил Матрёне и Нине пять рублей, которые Нина помнила всю жизнь, так как это было существенным подспорьем в их скромном семейном бюджете, ведь в какой-то момент ситуация была настолько критической, что Нине Васильевне приходилось ходить по дворам и просить милостыню, чтобы семья просто-напросто не погибла от голода.
Накануне совершеннолетия в 1954-м году Нина Васильевна встречает на прогулке в Серебряном Бору только что отслужившего почти 4 года в армии пограничником молодого и красивого парня по имени Емельянов Ким Иванович – коренного жителя села Троице-Лыково, и связывает с ним свою дальнейшую жизнь. В дальнейшем он много лет до самой пенсии отдаст работе на спасательной станции в Серебряном Бору. Будет награждён двумя медалями «За спасение утопающих». 
В 1958 году у них рождается их единственная дочь Валентина, от которой в 1982 году появится внук Григорий.
Сама Нина Васильевна много лет проработает на Междугородной Телефонной станции на Арбате, где впервые в ней проснётся талант к написанию стихов. Многие её произведения будут опубликованы в местной газете «Междугородный Телефон» в 1960-1970 годы. Будучи активисткой, Нина Васильевна посетит с концертными выступлениями в составе коллектива культурного центра Международной станции ряд городов Заполярья (Воркута, Нарьян-Мар, Амдерма и другие).
В 2010-х Нина Васильевна решает издать свои стихи и на свет появляется сборник из 6-ти томов «Моя дорога жизни».
Дом, в котором Нина жила после замужества в Троице-Лыково, построила в 1956-1958 годах её свекровь, Клавдия Ивановна Емельянова, мать мужа, Емельянова Кима Ивановича. До этого свекровь с детьми Кимом и Ниной жили на Центральной улице в большом доме дальних родственников Емельяновых в одной из комнат, принадлежавших колхозу. Колхоз дал ей разрешение построить свой дом, обеспечил материалами. Клавдия Ивановна сначала хотела построить дом вплотную к дому Емельяновых, сзади, сломав комнату и использовав этот материал для стройки (она выходила в заднюю часть дома), но Александр Григорьевич Федосеев (зять Емельяновых) предложил ей построить дом поближе к задней улице, тогда Комсомольской, помог отмерить ей 6 соток на большом огороде, по согласованию с колхозом. «Помню, землемерная линейка в виде 2-метровой буквы А долго валялась у нас в сарае, который отец построил на месте отломанной комнаты.
Нина Васильевна приехала в Троицкое к мужу Киму Ивановичу Емельянову (племяннику председателя колхоза) в 1957 году.
Нину Васильевну односельчане хорошо помнят. Уйдя на пенсию, она долгое время работала в храме завхозом, принимала непосредственное активное участие в восстановлении храмов на начальном этапе в 2000-х.
***
Солнцем вся согретая земля,
И травой оделись все дорожки,
И бегу по ней, как в детстве я,
А в руке несу я босоножки,

Словно бархат стелется трава,
И ступню мою щекочут кочки,
Где найти о счастье мне слова,
Мне бежать бы так, до самой ночки,

Небо васильковое вверху,
Сарафаном ветерок играет,
Солнца круг висит над головой,
Яркие лучи свои бросает,

Счастьем наполняется вся грудь,
От земли как будто поднимает,
Чтобы вспомнил ты когда-нибудь,
Как прекрасно в те часы бывает.

12.06.2010

Нина Емельянова обладала самобытным дарованием. Ей словно было свыше поручено донести до нас настоящую природу этих мест, которой теперь нет. В те далёкие годы на Соколиной горе расплескались морем бескрайные луга с полевыми цветами, разделённые просёлочной дорогой, а внизу текла ласковая речка с голубой водой.
От предков уральских и сибирских Нине Васильевне была передана душевная стойкость, но сама жизнь её испытала до дна.
Жила с мужем и дочерью в маленьком домике с сиренью, растущей в палисаднике. Помимо основной работы телеграфисткой старалась подрабатывать на уборках квартир в богатых семьях, чтобы скопить денег на перестройку дома в Троице-Лыково.
Мечталось спокойно пожить в уютной тишине. Печку в доме истопить, но на старость лет пришлось уехать в Митино.
Построенный в 1950-е годы родовой дом в селе Троице-Лыково, в двадцать первом веке московские власти признали «самостроем». Решение колхоза имени Кирова для них оказалось пустой бумажкой. Не дали свидетельство на землю и прописку по месту жительства. Её дом был сломан, а на его месте построен другим жильцом двухэтажный особняк с полным правом земельной собственности.
В её стихах, как в картинах художника, заново вернулся к нам необозримый простор исконной строгинской и лыковской земли, где она девушкой стоит на лугу в цветах красивых, и поёт песни на свои слова о зорях, ранних, серебристых, счастливых на зелёных лугах. Разве можно подсчитать сколько у таких, как она, строгинских и лыковских крестьянок, прошло в мечтаниях лет?
Они-то птицей над лугом летали, где ни конца не края счастью нет. Травы перед ними расстилались ковром, и цветы головками качали. Ивы серебристые что-то приятное шептали, ветер им волосы ласкал, а в небесной лазури ангелы кружились. Восток зарею полыхал. Люди чувствовали живую связь с природой. Словно сдружились с ней навеки.
Благодаря поэтическому взгляду на мир сохранились для нас об ушедшей жизни приятные воспоминания: с зарею встречи на лугах, в реке вечернее купание, гора нажатых трав, в них цветов благоухание.
Кто из односельчан может оценить теперь её мысли и стихи? Есть ли судьи, свидетели её жизни? Многие давно уже в земле. Там все равны, все безмолвны, тишина любого ждёт, нет шелеста ветра.
Нина Васильевна была воспитана не в неге, вся жизнь её прошла в трудах, с серпом, с лопатой, на телеге, весь труд пронесла в своих руках.
Институтов не кончала и от природы всё брала, а та её в объятья принимала и диктовала ей в мыслях поступки и дела, и стихах – негасимые светлые чувства.
Ведь люди на этой земле веками жили наедине с природой. А город природу заменил асфальтом и бетоном. Оставил экзотики ради островки зелени на улицах и во дворах. Живут в таких условиях городские жители и не унывают.
А Нина Васильевна без леса жить не умела и каждый день приходила в лес.
В лесу можно хмелеть от одного взгляда на ели с соснами! Только в лесу она находила душевное успокоенье, где можно глубоко и вольно дышать. Наслаждаясь птичьим пеньем, со спокойным сердцем уходили все тревоги.
Хорошо идти тропой зелёной к дому. Лес над головой шумит, каждая тропа здесь знакома, встречный куст словно с ней говорит. В лесу густой смолистый запах растопило солнышко лучом, и тропа вела её на запад на закат.
Нина Васильевна загадала в мечтах то, про что тогда не знала. Загадала очень много, но трудной оказалась дорога жизни. С детства она всегда мечтала дом иметь свой для начала, чтоб кровать стояла, и в сад чтоб дверь открывалась.
Мечтала дом себе построить, поставить в нём кровать и стол, как в алтаре сначала ставят, во имя Господа престол.
Чтобы росли в саду плодовые деревья, с них осенью урожай собрать, чтобы жить всегда в селе или в деревне, во дворе б коза стояла.
Мечты осуществила, как мечтала, всё было: дом имела, коз держала, в саду вишни собирала; а при старости ничего того не стало.
Картина детства выплывала в её памяти, хотелось босиком бежать и землю слушать. Живя в деревне в военные годы, Нина не ходила под пулями в бой, но вместе с ровесниками помнит голод военных лет, когда насквозь весь светился тоненький ломтик хлеба. В сорок шестом году её мать, которая двоих поднимала на ноги, вдруг, заболела, где пищу достать?!
Нина помнит, как отправилась по дворам. «Подайте, – просила, – есть нечего нам», и люди подали – может быть, жизнь, картошки немного, свекольника лист.
Встал весь народ наш в послевоенные годы с разрухою в бой. Теперь мы живём сносно, не сказать, что все богато. Дети растут, как в теплице цветы. Но пусть ценят ребята свой хлеб на столе, не забывают: он добыт народом в великой жестокой борьбе.
Все годы жизни Нина Васильевна помнила о войне, чтоб вновь не повторилось то когда-то. Ждала, хотела счастья, укрывшись в рваненькую шаль.
Рано утром вставала и серпом горбатым жала, траву несла домой вместе с утренней росой. До завтрака, бывало, траву ту растрясала, чтобы золотое солнце за день высушило траву. Пред едой она рук не мыла, были так они белы, все отмытые росою, с этой утренней травы.
Лишь солнце с горизонта начинало убегать, эти сжатые утренние травы нужно было убирать под навес. Заготавливала сено в зиму, чтобы прокормить овец. В январские морозы принимала у них ягнят. Сколько трав она натаскала, сколько сена насушила, не один бы стог сметала, если б все года её жизни сложить. Не сосчитать.
Временами садилась у кромки сада, где её жизнь протекала, где была её отрада, радость и горе. Но никак не сбросить печаль, жизненную ношу носила с собою. Утром любила проходить по саду. Цветы снимали всю досаду, осыпали дорожку яблони белым цветом. У сирени душистой рвала букеты.
Помнилось всё, не уходило с годами вдаль радость, незабытая, несла ей печаль.
Часто подходила к молоденькому дубу, растущему на краю участка, его листья что-то шептали. Она поила его чистою водой, проливала над ним горькие слёзы. Счастья на чужой стороне не искала, трудилась, поднимала дом, и под конец так сильно устала. Её муж пил.  Нина больше от того страдала, но не сдавалась, не пила при том, все силы для семьи отдавала.
Повторяла про себя: «Настанет скоро расставанья час, и кто-то первый пустится в дорогу. Прошу, Господь прости, прости всех нас за все грехи, мы нагрешили много. Любимые края, как вновь хотела б я встречать рассветы с вами, зелёными лугами, жать в жменю цветочки, ивовые кусточки, и утренним рассветом петь песенки куплеты. О море, о зелёном, я в него влюблённая, поётся здесь от счастья, здесь места нет ненастью.
Утро с зарею алой, где мне всего хватало, мне большего не надо, здесь вся моя отрада, мне луг цветы вручает, здесь ивы не скучают, здесь шепчут волны речке, здесь бегают овечки, не охватить простора, и слышен шум от бора, качает ветер ели, чтоб песни они пели, чтоб мы здоровы были, нас запахом поили, все дышат добротою, все делятся со мною, луг – травами, цветами, бор – запахом смолистым, ивы – листом с кустами, река – водою чистой, и небо голубое висит здесь надо мною, и слушает все песни, их унося с собою.
Мне так хочется выйти в луга, где босою когда-то ходила, где я сочную жала траву, и овечек с собою водила, там я утром с зарей говорила, там цветы луговые рвала, словно скрипка я там голосила, а сама как цветок я цвела, и сейчас, как о том вспоминаю, кровь горячей волною пройдёт, снова в мыслях туда улетаю, и душа моя песни поёт.
Соловушка, ты мой родной, поговори, прошу, со мной, ты целый день не устаешь, и песни для меня поёшь, а я их слушаю душой, иль ты прощаешься со мной, ты никогда мне так не пел, откуда милый прилетел, может последняя весна, мне эту радость принесла, цветенье буйное садов, и звонких песен соловьев, не улетай, давай споём, ведь мы с тобой пока живём, что будет дальше не узнать, будешь ли ты ко мне летать».
В своём выступлении на творческом вечере ЛИТО «Строгино», который проходил в школе № 1700 имени Героев Севастополя в 2008 году, Нина Васильевна горячо и страстно вспоминала деревню Строгино, под аплодисменты читала стихи. Искренне поведала, не скрывая, что она не любит городское Строгино. Для неё настоящее Строгино – деревня, где она родилась:
«Утопала в зелени вся деревня наша, а весною раннею все поля здесь вспашут, там хлеба посеют, здесь морковь, томат, по деревне стелется тонкий аромат, средь кустов и зелени все дома стоят, и ребята стайками бегают, кричат, радуется жизни наша детвора. Солнышко поднялось, на реку пора, с берега высокого прыгаем в песок, ручейком стекается он у наших ног, в речку смело входим, знаем берег свой, и ногами чертим мы песок сырой, мелкая рыбешка уплывает вглубь, вот бы на водичку, нам на ту взглянуть, голубая, чистая, с желтеньким песком. Вот как было раньше, здесь стоял мой дом, мне на миг бы в детство снова заглянуть, в голубую речку ноги окунуть».
Крестьянский труд делает людей сильными, любящими свой край, а город его жителей превращает в перекати-поле.
Когда-то плодоносила строгинская и лыковская земля. На полях гудели трактора, пласты ложились ряд за рядом. Весенняя пора, и тракторист с землею рядом, он вспашет землю, а затем всю боронами проборонует, чтоб сеялки прошли с зерном, здесь всходы хлеба забушуют, нальётся колос золотой, вобрав в себя сиянье неба. Крестьянину в дар за труд хлеб. Всей жизни крепкое звено в едино было связано с природой, всё – человек, земля, зерно, как небо с Солнцем.
Слова Нины Васильевны наполнены глубоким смыслом: «Память – огонь неугасимый, унесёт тебя на крыльях в детство, и бежишь ты ветром уносимый, и не сможешь ты унять то бегство. С двух сторон волнуется пшеница, яровыми ветерок играет, ты бежишь дорогою песчаной, и песок меж пальцев попадает.
Я жала травы на лугу зелёном, ходила я по травам босиком, и ноги все умытые росою в траве мелькали белым полотном, а колокольчик с васильком склонялись, как будто в руки мои сами шли, жменю мою собою украшали, и песни они слушали мои, и я им пела песни о любви, и воспевала цвет их васильковый, и слушать песни о цветах могли, земля и небо, день с зарею новый. 
В избе деревенской мне нравится жить, в ней печку ты можешь всегда растопить.
Яркое пламя, тепло кирпичей внесут в тебя сами сотни огней. Растопят печаль, согреет вам душу, и выльется радость из сердца наружу и будет гореть, как пламя огня и будет вас греть в течение дня.
За черникой ходила я в сосновый наш бор, я природу любила, с ней дружу до сих пор. Войду в избу, а на столе картошка с солью. Вместо сахара свекла, те весёлые застолья помню ярко, как вчера. На деревне пели песни, смех стоял. Тяжело тогда мы жили, но народ не унывал.
Приятны дома деревянные. Печка, лавка и ведра с водой. Там хозяева постоянные жили дружно всегда меж собой, и детишки босые там бегали, за большим все сидели столом, и бабули вязали и штопали. Был весельем наполнен дом. Хозяин с косою, лопатою утром рано вставал до зари, грядки все он вскопает на поле и скотине накосит травы. А хозяйка скотину напоит, свежий корм по яслям разнесёт. Завтрак вовремя всем приготовит и за стол всех своих позовёт.
Я на пахоту встану, пройду, мои ноги в земле утопают, радость я описать не могу. Счастьем пашня меня наполняет. Она дышит со мной в унисон, она ноги мои целует, когда ночью приходит сон по земле мои ноги тоскуют.
Эту радость минувших лет я по жизни ношу с собою. Здесь, сейчас, полей уж нет с мягкой пахотной землею.
Кто из вас босой по пашне, по родной ходил земле?
Знает тот, какое счастье от земли досталось мне».