Скука

Гнетущей скукой пропитаны дни моей жизни. Ощущение это совсем не ново; всегда, сколько себя помню — мне было скучно жить. Даже в детские годы, когда я отправлялся в деревню на большую часть лета, не всегда выходил во двор к ребятам, ибо игрища их мне быстро наскучили. Скучно было и плестись на огород, чтобы по мелочи помогать бабушке, либо просто бесполезно сидеть в теньке, физически ощущая, как медленно тянется время, как неспеша испаряется день. Скучно было хлебать суп после обеда и смотреть мультики. Скучно было даже засыпать. Почти каждый вечер я подолгу сидел у окна, наблюдая за тем, как огромный оранжевый диск постепенно тонет в соленом озере, которое от источаемых диском лучей, приобретало розоватый оттенок. Дед с бабушкой уже спали, а мне ничего больше не оставалось, кроме как скучать у окна, пока сонливость вконец меня не одолевала.

Уже тогда я задавался вопросами, вроде: зачем я живу и почему обязательно должен закончить университет и стать пусть даже тем же космонавтом или пожарником.

«Скучно только дурачкам» — говорил мой покойный дедушка, сильный и работящий человек, которого в малолетстве ещё, посредством тяжёлой физической работы, согнули в мужчину. Мы, конечно, не понимали друг друга, говорили о двух разных сортах этого чувства.

Сейчас мне трудно даже подняться с постели. Не потому, что мне плохо или же я в депрессии. Встать мне тяжело, потому как с первой секунды пробуждения уже ясно, что для меня приготовил сегодняшний день.

Если удается провести день в постели — я рад; если нужно вставать, что-то делать, куда-то идти — опечален до ужаса, но встаю и делаю, иначе никак, ведь во мне выпестовали священное чувство вины, которое, согласно Уэльбеку, хоть и является видом страдания, но весьма плодотворного для творческого человека. Научили, что деньги нужно копить, а не тратить. Научили рефлексии и самобичеванию. Короче говоря, даже лёжа в кровати, мне есть чем заняться.

Несмотря на избыток разного рода событий в последнее время, скука довлеет над прочими чувствами. Скучно натягивать на себя штаны, футболку, толстовку, носки, жевать хлеб, громко пить чай, чистить зубы, спускаться по лестнице, брести по улице, бежать за уже уходящим трамваем или автобусом. Скучно стоять в очереди магазина, скользя взглядом по стеллажу с батончиками, презервативами и жевательной резинкой или по изящным ножкам какой-нибудь стоящей передо мной девушки. Скучно ехать в метро — в этой отвратительной, куда-то вечно спешащей, пропахшей потом сутолоке. Ехать и невольно пытаться понять: что они все там в своих телефонах увидели? Зачем читают этого Стейнбека, Кинга, Толкиена? Вынырнули бы лучше из своего уютного маня-мирка, глянули вокруг — какой ад творится, как всё разрознено, равнодушно, глупо... Сидят. Да и я сижу. Смотрю на них... Неужели вот эти вот, в пиджачках, пальто, с айфоном за сто тысяч рублей и не менее дорогущими беспроводными наушниками в обоих ушах — те, с кого нужно брать пример? Таким меня мама хочет видеть? Вот этим несчастным карьеристом? На самом деле, подавляющее большинство этих мужчин еще большие неудачники и ничтожества, чем я. «Каждый может быть кем-то, а вот быть никем — это настоящее искусство!» (Чарльз Буковски)

Моя основная работа, среди прочих — дожить до вечера. Вытерпеть очередной день, заставить себя поесть, прочитать хотя бы несколько страниц текста. Жизнь — это уже работа, за которую нам никто не платит, так что каждый человек пашет сверхурочно: минимум на двух работах сразу.

Ещё я работаю литератором и публицистом средней руки. Зарплату плачу себе сам: чаще всего, чаем с конфетами, либо книгами, которые с завидной периодичностью заказываю в интернете, и не читая ставлю на полку, предварительно с каждой содрав защитную плёнку.

13-14.03.24, г. Санкт-Петербург

Больше текстов здесь: t.me/apashke