Глава десятая. Николай Тургенев

                НА СТРАЖЕ САМОДЕРЖАВИЯ
                Начало правления Николая I

                Глава  десятая
                НИКОЛАЙ ТУРГЕНЕВ


О жертвы мысли безрассудной.
Т ю т ч е в

     Упоминание Пушкиным в «Записке о народном воспитании» о «государственном преступнике» Николае Тургеневе, отмечая его «нравственность и умеренность — следствие просвещения истинного и положительных познаний», является актом большого гражданского мужества  и связано с хлопотами Жуковского о той или иной форме пересмотра «дела Тургенева».
     Николай Тургенев был видным членом Северного общества, осужден заочно и приговорен к смертной казни, позднее замененной каторжными работами. Еще за полтора года до 14-го декабря уехал за границу для лечения и отдыха от напряженной работы, которую он вел в Государственном Совете и Министерстве финансов. Приговор суда не мог быть приведен в исполнение, так как осужденный отказался вернуться в Россию и стал политическим эмигрантом.
     Все четверо братьев Тургеневых принадлежали к «либеральной группировке» российского дворянства, игравшей наиболее активную роль в общественном движении декабристов. Отец их, Иван Петрович, один из активнейших деятелей московского масонства, член ложи «Дружеское ученое общество», созданное  масонами И. Г. Шварцем и Н. И. Новиковым при Московском университете. Николай Новиков, духовный отец всех в России мартинистов, завербовав несколько знатных и богатых людей, с помощью их и на их счет завел лучшую и обширнейшую типографию в Москве, дорого платил авторам за право печатать их сочинения, дешево уступал их книгопродавцам, поощрял все молодые таланты, отправлял за границу отличнейших между воспитанниками университета; никогда частное лицо не способствовало так у нас распространению просвещения.  Мартинизм исключительно филантропическая секта, ибо последователи его все толкуют о святом человеколюбии и, вероятно, полагают, что можно исполнять его обязанности без помощи христианской веры.   Отец Тургеневых в 1784 году, сослан был в Сибирскую губернию в своем родовом имении Тургенево.В Симбирске Иван Петрович создал в Симбирске масонскую ложу «Златой венец». Стал «великим мастером» ложи.
     «...Возможно ли, — задается вопросом в своих записках один из наиболее известных мемуаристов николаевской эпохи Ф.Ф. Вигель, — чтобы сыновья мученика, воспитанные им в заточении, не приняли его веры? Чтобы они не возненавидели власть тиранов, от которой он пострадал?»
     С восшествием на престол императора Павла I Иван Петрович был возвращен из ссылки, в 1796 году, получил чин действительного статского советника и назначен директором Императорского Московского университета.  Проработал в этой должности почти семь лет и  в 1803 году уволен  из  университета в связи с университетской реформой, по которой университет из ведения Сената переходил в Министерство народного просвещения, а должность директора университета упразднялась.
Ссылка Ивана Петровича, пусть и не долгая, определила внутреннюю суть домашнего воспитания братьев Тургеневых, основанную на представлениях о политической свободе. Образование Николай Тургенев получил в Московском университетском благородном пансионе и Московском университете. Довершил свое образование в Германии, в университете г. Гёттингена, где занимался историей, юридическими науками, политической экономией и финансовым правом. В 1812 году возвратился на родину, но в следующем году был назначен к знаменитому прусскому реформатору бар. Штейну, который в это время был уполномоченным от императоров русского и австрийского и прусского короля для организации Германии. Пребывание в Германии и беседы с Штейном должны были способствовать развитию его взглядов и на крестьянский вопрос. За три года службы за границей Тургенев определил свое убеждение: единственной целью его жизни должно стать освобождение крестьян от крепостного права.
     По возвращении в Россию в 1816 году Тургенев был назначен помощником статс-секретаря Департамента экономии Государственного совета.  Первые впечатления, полученные в России, подтверждали худшие предсказания: «Все, что я здесь вижу, состояние администрации, патриотизма и патриотов и т. п., все это весьма меня печалит и тем сильнее, что не нахожу даже подобных или одинаковых мнений в других. Невежество, в особенности эгоизм, держат всех. Все хлопочут, все стараются, но все каждый для себя, в особенности – никто для блага общего».
В Петербурге Тургенев стал членом «Арзамасского общества безвестных людей», также известное как «Арзамас». Этот закрытый дружеский литературный кружок возник осенью 1815 года и просуществовал до весны 1818 года.  В его состав входили такие именитые литераторы, как К.Н. Батюшков, В.А. Жуковский, П.А. Вяземский, А.С. Пушкин;  политические деятели – министр народного просвещения С. С. Уваров, переводчик М. Ф. Плещеев, дипломат Д. П. Северин.  Николай Тургенев и принятые в «Арзамас» Михаил Орлов и Никита Муравьев, тогда уже члены тайного общества, стремились превратить «Арзамас» в организацию политическую, ставившую своей целью уничтожение рабства.
     В 1817 году Тургенев сблизился с Пушкиным, оба принадлежали к радикальному крылу «Арзамаса». Юный поэт был частым посетителем братьев Тургеневых и их желанным гостем. В Московском доме Тургеневых неизменными гостями были люди, составлявшие цвет русской литературы и русской мысли начала века,  — Н.М. Карамзин, И.И. Дмитриев, В.А. Жуковский, К.Н. Батюшков. 
     Тургенев был в это время одним из политических учителей Пушкина, и его взгляды на необходимость общественного переустройства России оказали влияние на вольнолюбивую лирику поэта («Вольность», «Деревня»). Тургенев приглашает Пушкина сотрудничать в предполагавшемся издании политического журнала «Россиянин XIX века». Об их беседах можно судить по сохранившемуся разговору между ними: «Мы на первой станции образованности», — сказал я недавно молодому Пушкину. «Да, — отвечал он, — мы в Черной Грязи». Черная Грязь была первой станцией на дороге из Москвы в Петербург, и своим каламбуром поэт имел в виду медленное развитие русской образованности. В письмах к брату Сергею  Николай Иванович назвал талант поэта «удивительным», а его поэтические творения замечательными» «по чистоте слога, воображению и вкусу».
     Программа декабриста нашла свое отражение в десятой главе «Онегина»:

У них свои бывали сходки,
Они за чашею вина,
Они за рюмкой русской водки
Витийством резким знамениты,
Сбирались члены сей семьи
У беспокойного Никиты
У осторожного Ильи.
Друг Марса, Вакха и Венеры,
Тут Лунин дерзко предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал.
Читал свои Ноэли Пушкин,
Меланхолический Якушкин,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный кинжал.
Одну Россию в мире видя,
Преследуя свой идеал,
Хромой Тургенев им внимал
И, плети рабства ненавидя,
Предвидел в сей толпе дворян
Освободителей крестьян.

     Художественным воплощением антикрепостнической программы Тургенева была пушкинская ода «Вольность»:

 Увы! куда ни брошу взор —
Везде бичи, везде железы,
Законов гибельный позор,
Неволи немощные слезы;
Везде неправедная Власть
В сгущенной мгле предрассуждений
Воссела — Рабства грозный Гений
И Славы роковая страсть.

Лишь там над царскою главой
Народов не легло страданье,
Где крепко с Вольностью святой
Законов мощных сочетанье;
Где всем простерт их твердый щит,
Где сжатый верными руками
Граждан над равными главами
Их меч без выбора скользит.

     Еще до образования в 1818 году Союза благоденствия . Тургенев со своим другом генералом М. Ф. Орловым пытались создать в Петербурге тайное общество Орден русских рыцарей, Общество освобождения крестьян, которое занялось бы подготовкой общественного мнения к переменам. Для Тургенева цель его могла быть единственная: прежде всего и важнее всего – освобождение крестьянства, а уж затем проблемы политических прав, реформа законодательной и судебной власти, свобода печати, парламентские формы и конституция. «Я никогда не отказался бы приложить все свои силы, даже пожертвовать собой, чтобы добиться гарантии этих великих свобод, но только после уничтожения рабства»,– писал он. В том же 1818 году они вместе с членами к тому времени распавшегося «Союза Спасения» организуют новое общество — «Союз Благоденствия». С этого момента Тургенев становится одним из главных идеологов декабризма. Участвуя в заседании коренной думы (верховного органа Союза благоденствия), Тургенев поддерживает идею будущего республиканского правления в России. В показаниях П. И. Пестеля на следствии отмечено, «после долгих прений все единогласно приняли республиканское правление; на вопрос, кого желают: монарха или президента? — Тургенев сказал по-французски: le president sans phrases (президента — без лишних слов). Сие заключение коренной думы сообщено было всем частным думам, и с сего времени республиканские мысли начали брать верх над монархическими».
     В конце 1818 года Тургенев издал свою книгу: «Опыт теории налогов», в которой местами затрагивает крепостное право в России. Книга имела успех, совершенно небывалый в России для таких серьезных сочинений: она вышла в свет в ноябре 1818 года, а к концу года была почти вся распродана, в мае же следующего появилось уже второе ее издание. 
     В 1819 году по просьбе адъютанта генерал-губернатора Милорадовича, который, зная желание своего начальника представить государю проект относительно крепостного права, попросил Тургенева составить соответствующую записку. Тургенев с группой единомышленников, среди которых был и близкий друг Пушкина, князь П.А.Вяземский, подготовили записку по крестьянскому вопросу и передана императору Александру I через генерал-губернатора Милорадовича.
     В записке предлагались ряд смелых мер: устранить обременения чрезмерной барщиной, а именно подтвердить строгое исполнение закона императора Павла I, дополнив его правилом, что трехдневная барщина избавляет от всякой другой повинности, не допускать на вотчинные фабрики детей до 12 лет, доставлять в начале года предводителю дворянства списки всех работ и сборов, публиковать их и доводить до народа чтением в церквах; запретить всякую продажу людей по одиночке и отчуждать их только с населенными имениями, запретить лицам без имений владеть крепостными и обращение крестьян в дворовые. Предлагалось регулировать отношения между помещиками и крестьянами, пользующимися временно помещичьими землями. По мнению авторов записки, необходимо было определить, какие проступки крестьян подлежат суду помещика, остальные отнести к рассмотрению в общих судах, надзор за исполнением законов вверить особым комиссарам от министерства внутренних дел, которые вместе с губернаторами и предводителями дворянства могут составить комитеты для рассмотрения сведений о повинностях крепостных, в случае нарушений законов отдавать имения в опеку.
     «Всякое расширение политических прав дворян, —  говорилось в записке, —  было бы противно интересам крепостных. В этом отношении самодержавная власть —  якорь спасения для нашей страны: только от этой власти мы можем ожидать уничтожения рабства, столь же несправедливого, как и бесполезного. Недозволительно думать о политической свободе там, где несчастные не знают простой человеческой свободы».
     Записка  понравилась графу Милорадовичу и императору Александру, но была оставлена без применения.
     В следующем 1820 году Николаем Тургеневым по просьбе брата Александра — статс-секретаря Департамента законов Госсовета — был подготовлен законопроект о запрете продажи крестьян порознь и без земли, но он не был одобрен.
     В 1820 году Николай, Александр и Сергей Тургеневы вместе П.А.Вяземским, М.С.Воронцовым, А.С.Меньшиковым, И.В.Васильчиковым предприняли попытку создать «общество добрых помещиков». Его целью объявлялось «изыскание способов к улучшению состояния крестьян и к постепенному освобождению от рабства, как их, так и дворовых людей, принадлежащих помещикам, в сие общество вступающим».
По мере нарастания консервативных тенденций во внутренней политике императора Александра I и роста общественного недовольства в стране в рядах «Союза благоденствия» наметился кризис, достигший пика в 1820 году. Рыхлость состава и неопределённость целей общества, отсутствие внутренней дисциплины и конкретных результатов деятельности, чрезмерно долгий срок подготовки общественного мнения стали вызывать недовольство наиболее активных участников. По свидетельству декабриста И. Д. Якушкина, новым членам «хотелось бы от общества теперь уже более решительных приготовительных мер для будущих действий».  Дополнительную роль в обострении кризиса сыграло выдвижение новых лидеров:  Е. П. Оболенского, Н. И. Тургенева, М. Ф. Орлова, П. И. Пестеля. В этой связи вспыхнула  борьба за власть.
     Ф. Н. Глинка на следствии показывал: «...Последнее время было уже, так сказать, эпохою нравственного падения общества, ибо между членов вкрались ссоры, личности, какие-то притязания на преобладание умами других, ну, словом, не стало того доброго, дружественного согласия, которое, будучи плодом чистоты помыслов и ясности душевной, составляет красоту и счастие обществ человеческих».
     Некоторые члены «Союза Благоденствия», находя его деятельность недостаточно энергичной, пришли к мысли о необходимости закрыть или преобразовать его. В этой связи по инициативе М. А. Фонвизина в январе 1821 года в Москве был созван съезд «Союза Благоденствия», «чтобы ... на общих совещаниях рассмотрели дела тайного общества и приискали средства для большей его деятельности».   Для участия в нем было избрано 10 делегатов, представлявших коренную, московскую, тульчинскую и кишиневскую управы : Н. И. Тургенев, Ф. Н. Глинка, И. Д. Якушкин, М. А. и И. А. Фонвизины, И. Г. Бурцов, Н. И. Комаров, М. Ф. Орлов, К. А. Охотников, П. Х. Граббе. Участниками съезда предполагалось рассмотреть новую программу и тактику организации, сократить численность общества за счет лиц, как фактически отошедших от участия в нем, так и от радикалов, по этой причине на съезд не дали приехать П. И. Пестелю, а также изменить порядок и критерии принятия новых членов.
     О том как проходили заседания съезда, пишет в своих воспоминаниях И. Д. Якушкин:
     «В первых числах января 21-го года Граббе, Бурцев и я жили вместе у Фонвизиных. Скоро потом приехали в Москву из Петербурга Николай Тургенев и Федор Глинка, а потом из Киева Михайло Орлов с Охотниковым. Было решено Комарова не принимать на наши совещания; ему уже тогда не очень доверяли. На первом из этих совещаний были Орлов, Охотников, Н. Тургенев, Федор Глинка два брата Фонвизины, Граббе, Бурцев и я. Орлов привез писанные условия, на которых он соглашался, присоединиться к Тайному Обществу; в этом сочинении, после многих фраз, он старался доказать, что Тайное Общество должно решиться на самые крутые меры и для достижения своей цели даже прибегнуть к средствам, которые даже могут казаться преступными; во-первых, он предлагал завести тайную типографию или литографию, посредством которой можно бы было печатать разные статьи против правительства и потом в большом количестве рассылать по всей России. Второе его предложение состояло в том, чтобы завести фабрику фальшивых ассигнаций, чрез что, по его мнению, Тайное Общество с первого раза приобрело бы огромные средства и вместе с тем подрывался бы кредит правительства. Когда он кончил чтение, все смотрели друг на друга с изумлением. Я наконец сказал ему, что он вероятно шутит, предлагая такие неистовые меры; но ему того-то и нужно было. Помолвленный на Раевской — в угодность ее родным он решился прекратить все сношения с членами Тайного Общества; на возражения наши он сказал, что если мы не принимаем его предложений, то он никак не может принадлежать к нашему Тайному Обществу, После чего он уехал и ни с кем из нас более не видался и только, уезжая уже из Москвы, в дорожной повозке заехал проститься с Фонвизиным и со мной. При прощании, показав на меня, он сказал: «Этот человек никогда мне не простит». В ответ я пародировал несколько строк из письма Брута к Цицерону и сказал ему: если мы успеем, Михайло Федорович, мы порадуемся вместе с вами; если же не успеем, то без вас порадуемся одни. После чего он бросился меня обнимать».
     На очередном заседании, проходившим уже под председательством Н. И. Тургенева, обсуждались сообщения о предполагаемой правительственной слежке за тайным обществом и о доносах, поступивших на организацию. Решено было формально распустить «Союз благоденствия», в результате чего «ненадежных членов удаляли из общества».
     «На следующих совещаниях, — пишет далее И. Д. Якушкин, — собрались те же члены кроме Орлова. Для большего порядка выбран был председателем Н. Тургенев. Прежде всего было признано нужным изменить не только устав «Союза Благоденствия», но и самое устройство и самый состав Общества. Решено было объявить повсеместно, во всех управах, что так как в теперешних обстоятельствах малейшею неосторожностью можно было возбудит подозрение правительства, то «Союз Благоденствия» прекращает свои действия навсегда. Этой мерой ненадежных членов удаляли из Общества. В новом уставе цель и средства для достижения ее должны были определиться с большею точностью, нежели они были определены в уставе «Союза Благоденствия», и потому можно было надеяться, что члены, в ревностном содействии которых нельзя было сомневаться, соединившись вместе, составят одно целое и, действуя единодушно, придадут новые силы Тайному Обществу. Затем приступили к сочинению нового устава; он разделялся на две части; в первой для вступающих предлагались те же филантропические цели, как и в Зеленой Книге. Редакцией этой части занялся Бурцев. Вторую часть написал Н. Тургенев для членов высшего разряда. В этой второй части устава уже прямо было сказано что цель Общества состоит в том, чтобы ограничить самодержавие в России, а чтобы приобрести для этого средства — признавалось необходимым действовать на войска и приготовить их на всякий случай. На первый раз положено было учредить 4 главные думы: одну в Петербурге под руководством Н. Тургенева, другую в Москве, которую поручали Ив. Алекс. Фонвизину; третью я должен был образовать в Смоленской губернии, четвертую брался Бурцев привести в порядок в Тульчине. Он уверял, что по приезде в Тульчин он первоначально объявит об уничтожении «Союза Благоденствия», но что вслед затем известит всех членов, кроме приверженцев Пестеля, о существовании нового устава, и что они все к нему присоединятся под его руководством. Устав был подписан всеми присутствующими членами на совещаниях и Мих. Муравьевым, который приехал в Москву уже к самому концу наших заседаний. Обе части нового устава были переписаны в 4-х экземплярах: один для Тургенева, другой для И. А. Фонвизина, третий для меня, четвертый для Бурцева. Но еще при самых первых наших совещаниях были приглашены на одно из них все члены, бывшие тогда в Москве. На этом общем совещании были князь Сергей Волконский, Комаров, Петр Кодошин и многие другие. Тургенев как наш президент, объявил всем присутствующим, что «Союз Благоденствия» более не существует, и изложил пред ними причины его уничтожения».
     После этого на совещание были приглашены все бывшие в тот момент в Москве члены Союза:  князь С. Г. Волконский, М. Н. Муравьев  и др., которым Тургенев объявил о ликвидации «Союз благоденствия», и причинах этого.
     В финале съезда его участники составили новый устав. В первой его части (составитель И. Г. Бурцов) для вступающих предлагались те же филантропические цели, как и в «Зелёной книге». Во второй, «для членов высшего разряда» (составитель Н. И. Тургенев), определялась конечная цель общества: «ограничить самодержавие в России». Решено было изменить не только устав общества, но и состав его, так как получены были сведения, что правительству известно его существование, объявив повсеместно, что «Союз Благоденствия» прекращает навсегда свое существование.
     Тургенев, приехавши в Петербург, объявил, что члены, бывшие на съезде в Москве, нашли необходимым прекратить действия «Союза Благоденствия», и потом одному только Никите Муравьеву прочел новый устав Общества, после чего из предосторожности он положил его в бутылку и засыпал табаком. Из петербургских членов, деятельностью Никиты Муравьева, образовалось новое Общество. Скоро потом труды по Обществу разделили с Никитою полковник князь Трубецкой и адъютант Бистрома князь Оболенский; Николай же Тургенев, первое время по приезде своем в Петербург, мало принимал участия в делах нового Тайного Общества, хотя и не прекращал сношений со многими из членов. «Непонятно, — задается вопросом  И. Д. Якушкин,  — как в своем сочинении о России он мог решиться отвергать существование Тайного Общества и потом отрекаться от участия, которое он принимал в нем, как действительный член, на съезде в Москве и после на многих совещаниях в Петербурге».
     Между тем Тульчинская управа «Союза Благоденствия» во главе с П. И. Пестелем не признала решения съезда и постановила, что «признает Союз существующим с прежнею целью и в прежнем значении». В марте 1821 года на ее основе оформилось Южное общество. Позднее в Санкт-Петербурге оформилось Северное общество.
     Участвуя в заседаниях тайных обществ декабристов, Тургенев вскоре понял, что декабристы желали вершить самосуд, распоряжаясь судьбами империи.
     Разочаровавшись, он постепенно начинает отходить от них и более уже не связывает с ними надежды на преобразования России.
     Вплоть до отъезда за границу в 1824 году, Тургенев полагал, что залогом процветания России является сильная самодержавная власть. «Самовластие тогда только может быть полезно для народов, — писал Тургенев, — когда при недостатках общего устройства власть верховная соединена в руке умного и народолюбивого государя. Тогда власть сия может называться важным именем самодержавия. Но, когда неограниченная власть государя слабого и непатриотического переходит в руки нескольких вельмож или любимцев царских, даже в руки их любовниц, тогда власть сия не может иметь ничего, кроме ненавистного и презрительного. Умные самодержцы возвышали Россию».
     Весной 1824 года здоровье Тургенева потребовало продолжительного заграничного отпуска.  Получив отпуск с полным содержанием для поправления здоровья, Тургенев покинул Россию и в мятеже 14-годекбря 1825 года не участвовал. С отъездом за границу Тургенев совершенно прекратил сношения с тайным обществом.