Твой. Без цензуры... Глава 33

Выключив духовку, где запекался обгоревший по краям вишневый пирог, Валерия подошла к столу и принялась нарезать закуску, как приказал ей Олег Викторович. Тщетно пытаясь выбросить из головы мысли о Гордееве, она не заметила, как на кухню зашел Глеб.

— Передай мне, пожалуйста, вон тот пустой бокал, — попросила его Чехова, прежде чем окончательно покинуть помещение, — а то Вовка свой разбил…

— Ко мне надо обращаться только по имени и отчеству, — самодовольно отозвался парень, убирая за спину свою руку, едва Валерия потянулась за бокалом, — причем желательно добавить в конце «пожалуйста»! Просто так я ничего не выполняю.

— Слушаюсь, «господин», — с иронией молвила она, переставляя тарелки, — вы такой властный!

— Ты даже не представляешь себе, насколько, — подмигнул ей Глеб, вручая бокал.

На мгновение ему даже показалось, будто при этих словах в её взгляде мелькнуло что-то игривое, но скорее всего подобное видение было результатом его разыгравшейся фантазии. Любуясь украдкой нарядом «сестренки», он заметил, как хорошо смотрелось на ней это платье, вновь воздержавшись от комплиментов в её адрес.

Весь день Чехова раздумывала о своем, пропуская мимо ушей его ненавязчивые подшучивания.

Рассеянный вид девушки говорил сам за себя. Также как и его мать, Глеб надеялся, что «светило» не рискнет заявиться на праздник, но их чаяниям не суждено было сбыться. Радовал пока тот факт, что Чехова до сих пор не заикнулась об ампуле, правда, радость эта продлилась недолго. Не успел он покинуть помещение, как Чехова попросила его задержаться, будто прочитав его мысли на расстоянии.

 — Глеб, ты ничего не хочешь мне сказать? — обрушилась она на него с новым упреком. — Думаешь, я не знаю, кто испортил все блюда, которые я специально готовила для … — Чехова запнулась на полуслове, выдавая себя с головой. Глеб посмотрел на неё так, будто не понимал, о чем идет речь.

— Вот как? Я тоже хочу знать имя этого самозванца! — наигранно взмахнул он рукой, тут же упираясь ладонью в поверхность стола. — Чего замолчала? Продолжай.

— Ты издеваешься надо мной? Хватит делать вид, что ты здесь непричем! — Чехова побледнела от гнева. — Я чуть там со стыда не сгорела перед твоим отцом  ребятами, а тебе все смешно! Никогда бы не могла подумать, что ты пойдешь на такую подлость, умудрившись испортить даже мой армлов! И, кстати, куда ты подевал ампулу, чье содержимое предназначалась Латухину? Неужели успел ввести ему инъекцию?

Сделав вид, будто вспомнил об этом только что, Глеб поспешно добавил:

— Я её выбросил.

— Точно?

— Можешь быть уверена в этом на все сто, — сказал он, ненавязчиво касаясь пальцами её плеча, и опасаясь, как бы она не стукнула его на прощание сковородкой или каким-то другим кухонным инвентарем, улыбнувшись «сестренке» на прощание, направился вон из помещения, искренне жалея о том, что не появился на кухне раньше неё, чтобы добавить ещё немного соли в испеченный ею пирог.

Устав к тому времени травить байки, Гордеев взял для себя паузу, и, поблагодарив Лобова-старшего за оказанное ему гостеприимство, чего не мог сказать о блюдах, которыми потчевало его это семейство, вышел закурить на балкон, наткнувшись там на Аллу.

Ей кто-то позвонил и все ещё находясь на эмоциях после бурного выяснения отношений с конкурентом, женщина отправилась на балкон. Перевести дух и собравшись с мыслями, решить, что делать ей дальше, и как поступить с теми, кто грозился отобрать у неё фирму.

Давно мечтая переговорить наедине с ней касательно своего брака с Чеховой, воспользовавшись мгновением, Гордеев достал из кармана пачку «KENTа», и вынув оттуда одну сигарету, предложил её будущей теще. От его подачки Алла отказываться не стала, но будучи заинтригована его странным поведением, закуривая, она тогда даже не подозревала, о чем именно он хотел с ней поговорить.

Защитник угнетённых, привыкший бросать вызов обществу, Гордеев любил позиционировать себя «кумиром» простых людей и заядлым любимцем женщин. Неистощимый на выдумки, в глазах «рабов» медицинской системы он выглядел настоящим народным героем, но вспыхнувшее в нем желание закрутить роман с приемной дочерью главврача — оказалось в этот раз даже сильнее его самого. 

Гордеев понимал, что ему нужна была женщина со стажем, но подобных отношений ему хватало с головой. Таких женщин у него было целых две, и данный момент возвращаться к своему прошлому «светило» не хотелось.

По истечению определенного периода времени он просто подыскивал себе развлечение на стороне, но если эти отношения себя исчерпывали, тогда они просто расходились с этой женщиной, не особо заморачиваясь насчет разрыва. Зато роман с любимой работой мог тянуться годами. Там было все всегда стабильно и ничего не менялось.

Медицина, по сути, оставалась единственным занятием, которое ему не наскучивало и не исчерпывало себя в исследовании новых возможностей. А главное, не требовало выполнения каких-то обязательств, кроме как помочь выжить очередному пациенту. Но если с работы, которая не устраивала, ещё можно было как-то сбежать, то удрать от жены, к которой он не испытывал больше чувств, оказалось почти невозможно.

Хлебнув порядочно с Евгенией, он редко вспоминал свое прошлое. А теперь его и вовсе потянуло на «молодую кровь», как только в его жизни появилась Валерия Чехова. И пусть та пока была не в курсе всех замыслов руководителя практики, если его затея с «окучиванием» приемной дочери шефа благополучно осуществиться, это могло во многом поспособствовать его продвижению по карьерной лестнице и окончательно порвать с женой.

Вопреки всем запретам Гордеев любил играть с огнем, проверяя на прочность собственную выносливость. И с этим ничего нельзя было поделать. Сына главврача в качестве своего конкурента он даже не рассматривал, равно как и не считал своим врагом. Тем более его гнев ещё надо было заслужить.

Свою ненависть Гордеев копил лишь для «избранных»; к остальной же «биомассе» недоброжелателей, изощряющихся в искусстве вставлять ему палки в колеса, он не испытывал ничего, кроме презрения.

Более того, заметив, с какой прохладцей относиться сын шефа к практике, Гордеев ещё больше убедился в том, что такому молодому человеку в медицине делать нечего. Окончательно разочаровавшись в своем «призвании», тот рано или поздно пойдет по стопам своей матери, и довольно быстро влившись в бизнес-структуру, забросит инструментарий хирурга. Поэтому, несмотря на наличие жены, развестись с которой Гордееву так и не удалось, отказываться от возможности «породниться» с шефом при помощи брака с его приемной дочерью, который в глазах общества выглядел мезальянсом, (где это видано, чтобы Олег Викторович допустил в круг семьи какого-то безродного «докторишку» из Москвы), он не собирался.

Над будущим следовало хорошенько поработать  проделать в этом плане определенные шаги. Сначала втереться в доверие к Лобову-старшему, а потом попробовать запудрить мозги наивной девочке, после чего укрепив свой «авторитет» на правах хирурга, перейти к разгрому её потенциальных поклонников, включая её сводного брата. И именно с него он и собирался начать. План был надежен как швейцарские часы. Осталось только привести его в действие.

Неоднократно замечая свою кареглазую голубку в обществе Рудаковского, этого неуклюжего молодого человека в очках, всюду таскающегося за ней, Гордеев предпринял шаги по нейтрализации этого типа, чтобы в дальнейшем переключить внимание Валерии на него, но ближе к нему она не стала. За воплощение своего плана «светило» был готов снести любого, кто встанет на его пути.

Таким образом, оказавшись в компании жены своего шефа, он не ожидал от себя многого, но когда Алла, затянувшись сигаретой, спросила у него напрямую, с какой целью он приперся на молодежный праздник, где его персона оказалась лишней, слегка поколебавшись с ответом, Гордеев сообщил, что у него имеется к ней предложение «делового характера» и должна будет его выслушать.

— Н-да? — озадачившись, переспросила Алла, застигнутая врасплох прямолинейностью этого мужчины. — Тогда я вас слушаю.

— Жениться я хочу, Алла Евгеньева, — простодушно улыбнулся «светило».

— Да вы что! И кто же ваша «счастливая» избранница?

— Не поверите, но вы с вашим мужем хорошо её знаете. Можно сказать, даже имеете возможность видеться с ней в собственном доме каждый божий день.

— Даже не представляю себе, кто бы это мог быть, — хмыкнула она, начав догадываться, к чему он клонит.

— Не представляете? Тогда я попробую вам помочь в этом деле и напомнить её имя.

Затянувшись с её позволениям сигаретой, Гордеев стряхнув пепел на улицу, и пододвинувшись к женщине поближе, заговорщически добавил:

— Жениться я хочу скоропостижно… На приемной дочери вашего мужа — Валерии Чеховой. Это имя, надеюсь, вам не о чем не говорит?

— О, господи! — пролепетала Алла, крайне болезненно восприняв эту новость.

Нет, она, конечно, понимала, что рано или поздно у детей начнется собственная жизнь и они разойдутся кто куда, чтобы создать уже собственные семьи, но увидеть в качестве мужа Чеховой вместо перспективного молодого человека какого-то прожженного мужика, который ей сам почти годился в ровесники как будущей теще, она точно не планировала. А потому, услышав предложение руки и сердца «светилы», быстро от него отказалась, настаивая на закрытии этой темы.

Вот только сам Гордеев так быстро сдаваться не собирался, намереваясь доказать этой женщине, что он как раз таки является подходящей кандидатурой в мужья Валерии Чеховой.

— С вами все в порядке, Алла Евгеньевна, родненькая? Да, я женюсь на ней! Женюсь на вашей Лерочке! Мы любим друг друга и хотим сыграть свадьбу! Поэтому вы должны незамедлительно сообщить об этом событии своему мужу и как можно скорее поставить его перед фактом, поскольку семьдесят процентов расходов на организацию данного торжества ляжет именно на ваши плечи. Со своей зарплатой, вы сами понимаете, такую свадьбу я не потяну.
 
— Да в жизни этого не будет! Не дождетесь! — возмутилась Лобова, нервно сминая сигарету. — Ищите себе взрослых женщин, а к Валерии даже не смейте соваться! Ещё чего выдумали?

— Насколько я помню, Валерия — не ваша родная дочь и вы будете только рады от неё избавиться, — пригрозил ей Гордеев, начав терять терпение, — поэтому я решительно не понимаю, почему вы устраиваете такой кипишь, отказывая видному мужчине в оказании небольшой услуги?!

Только сейчас ему стало понятно, что с будущей тещей договориться не получится. Во всяком случае, дело пошло не так, как он планировал, надеясь её запугать. Тем не менее, это был не повод ослаблять свою хватку. Эту женщину следовало дожать до конца и любой ценой попытаться отобрать у Лобовых Чехову. Но привыкшая тоже во всем и всегда гнуть только собственную линию, уступать Гордеев Алла тоже не собиралась.

Успев хорошо зарекомендовать себя перед шефом, мужчина надеялся, что тот поднажмет на свою жену, и та будет рада выдать за него замуж их приемную дочь. Ничего страшного, поплачут пару деньков, утрут слезы, а после свадьбы все забудется. В конце концов, у них есть ещё сын, вот пусть его личной жизнью и занимаются. С него не убудет.

Насколько он помнил по слухам, Алла никогда не относилась к Валерии хорошо, но почему она дала заднюю, вцепившись обеими руками в свою приемную дочь, для него это оставалось загадкой.

— Вот хоть сейчас отдайте, я возьму её! — настаивал он, почувствовав, что желанная добыча от него ускользает.

— Никогда этого не будет! — яростно зашипела Лобова.

— Послушайте, я люблю вашу Леру и хочу скоропостижно жениться на ней! — воскликнул Гордеев, подхватывая её руку.

Обольщая кого-то, он не выказывал никаких колебаний, либо сомнений — просто потому что никогда не испытывал их сам. Грех было не воспользоваться этим качеством в данную минуту, воздействуя на жену шефа нетривиальными способами. 

— Да что вы ко мне пристали, Гордеев! — возразила женщина, выхватывая из его загребущих лап свою изящную ладонь с дорогим маникюром. — Я же сказала, что вы не получите Валерию Чехову и точка! Ваше поведение переходит все границы…

— Но в чем дело? Может, я вам не ндравлюсь?

— Да что вы! — ехидно усмехнулась она, не зная, как избавиться от столь назойливого «жЫниха». — В физическом плане вы мужчина хоть куда, но…

Алла хмуро на него посмотрела, стараясь представить себе, как он будет смотреться визуально в паре с её приемной дочерью. Увы, как бы плохо она не относилась к этой девочке, но даже в самых страшных своих снах она не пожелала бы ей такого мужа, как Гордеев.

Беспринципный и беспощадный карьерист-мизантроп, сметающий все и всех на своем пути… Такого мужчину она меньше всего мечтала видеть своим зятя. Мало того, она не взяла бы его в мужья Валерии, даже если бы знаменитый хирург оказался последним мужчиной на земле после глобального катаклизма.

Алла была уверена, что Лерочка нуждалась в спутнике помоложе. Это должен был быть сверстник со схожим мировоззрением и одинаковыми интересами. Исключением она считала только собственный брак, который слепила сама благодаря умелым манипуляциям в отношении будущего мужем, которого влюбила в себя без проблем. Но даже если бы ей пришлось лично выбирать супруга для Чеховой, она куда охотнее взяла бы себе в зятья её одногруппника Рудольфа Новикова — будущего кандидата медицинских наук, которому помогла бы пробиться в «непростой» мир медицины при помощи связей и финансов.

Не беда, что парень не обладал смазливой внешностью, да и не слишком обеспечен финансово. Но преданности по отношению к выбранной профессии ему было не занимать. Сразу видно — упорный и целеустремленный молодой человек с великим будущим. Не то, что Глеб, у которого на уме были одни гулянки. И институт он посещал только из-под палки, куда бы вряд ли пошел, не рискни поступить на медицинский Чехова. 

Вспомнив о родном чаде, женщина разочарованно вздохнула. Нет, если сына настойчиво и систематически подгонять в учебе, контролируя его посещаемость занятий, то в ближайшем будущем её «Глебушка» возможно догнал бы Новикова, но какой ценой ему бы это далось! Какой ценой!

Да, её сын не был обделен мозгами, но особым желанием добиться каком-либо успеха на профессиональном поприще не горел, потому что и так жил на всем готовом. К тому же, медицину он, в отличие от того же Толика, не любил от слова совсем, включая самих больных. Впрочем, Глеб и раньше протестовал против поступления в мединститут, но хорошо, что до неё как до матери дошло это хотя бы сейчас, и она начнет предпринимать какие-то меры, чтобы для него все закончилось хорошо.

Не сильно увлекала эта отрасль и Чехову, которая бросила из-за неё свою художественную школу, но оставшись тогда с больным братом на руках, она не могла поступить иначе. Глеб же — другое дело.

Забыв о существовании Гордеева, Алла вновь задумалась о кандидатуре Новикова. Нет, этот парень, несомненно, был хорош в качестве будущего жениха, но единственный его недостаток — скудная финансовая база — напрочь перечеркивала все «перспективы» брака с такой девушкой, как Валерия Чехова. В этом плане Алла всегда оставалась снобкой, желая приемной дочери только самого лучшего. И этим «лучшим» был явно не Гордеев, ловелас зрелого возраста, через чью постель прошло немало наивных и брошенных им женщин. И ей не хотелось, чтобы в когорте этих бедолаг оказалась Чехова.   

Докурив сигарету, Гордеев выбросил окурок через балкон. Мужчина ждал объяснений причины отказа, и хотя Лобова не считала, что должна была отчитываться перед ним за принятие именно такого решения, для «светилы» она все же была вынуждена сделать исключение.

— Вы хотите знать, почему я открыто восстаю против вашего брака с Чеховой? — возобновила она с ним свой диалог, затягиваясь сигаретой. — Тогда ответьте мне для начала, хватит ли вам нынешнего заработка, чтобы прокормить будущую семью? Сколько вы там вообще получаете?

— Достаточно, — процедил «светило», нахмуриваясь. Он не любил, когда посторонние без разрешения лезли к нему в карман. 

— Вы знаете, для нашей Лерочки не все «достаточно», что является таковым конкретно для вас, — ядовито усмехнулась Алла. — Она привыкла жить в определенных условиях и на меньшее вряд ли согласится. При всей своей внешней легкомысленности Валерия Чехова относится к той категории людей, для которой рая с любимым в шалаше будет недостаточно. Вот скажите, вам хватает вашей зарплаты? На что вы её вообще тратите?

— Хватает, — невозмутимо бросил Гордеев, внутренне весь закипая. — Не жирую, не бедую. На пару хлебов всегда найдется.

В быту он был неприхотлив, стараясь на всем экономить, но на Аллу псевдоаскетичность этого мужчины не произвела особого впечатления.

— Но помимо затрат на еду, вы ведь тратите деньги на что-то ещё?

Проницательная женщина, казалось, была близка к разгадке его планов, но мгновенно почуяв, что его план может рухнуть, Гордеев поспешил лишить её подобного удовольствия, намекая на невинность своих замыслов, но уже было поздно.

— Вы думаете, я хочу жениться на Лере по расчету?

— Можете думать обо мне, что хотите, Гордеев, но особой любви с её стороны к вам я что-то не заметила, — стряхнув пепел, отозвалась Алла. — И вообще, с чего вы взяли, что Лера в вас влюблена?! По чем вы это определили? Или это сугубо ваше личное мнение?

— Не хочу вас обидеть, Алла Евгеньевна, но в вопросах любви надо
действовать тоньше и деликатнее, — сказал он, ущипнув её за поясницу. — Я книжек умных не читал, но жизнь меня чему-то научила… А такие как я, можете поверить, знаю, когда женщина в меня влюбляется, а когда просто хочет поиметь от меня какую-то выгоду. 

Подпрыгнув от неожиданности, Алла ударила его по руке, отходя от него на приличное расстояние.

— Что вы себе позволяете! — возмутившись, воскликнула она. — Я, между прочим, замужняя женщина!
Это просто неслыханно!

Поведение Гордеева переходило все рамки, и этого нельзя было отрицать. На мгновение у «светилы» промелькнула в голове мысль о том, что неплохо было бы помимо приемной дочери, приударить ещё и за женой шефа.

Благо, Алла Евгеньевна в свои года выглядела хоть куда, но крутить два «романа» одновременно, когда в любой момент из Москвы могла прискочить за ним бывшая жена, несмотря на всю привлекательность подобного положения, от этого плана ему пришлось отказаться. Он чересчур дорожил своей репутацией, чтобы пускаться в бесперспективные интриги с неизвестным финалом.

Так и не договорившись ни о чем с этой женщиной, «светило» снова вернулся к столу, ища взглядом бутылку коньяка.

Заметив куратора, Чехова ему улыбнулась. Немного приободрившись, мужчина тотчас подсел к ней, и, почувствовав, как её колено нечаянно коснулось его ноги, невольно выпрямившись, Гордеев принял серьёзный вид, не зная, как правильно отреагировать на подобный жест.

Наблюдая за благосклонностью своей подруги к «светиле», Рудаковский с каждой новой минутой времени, проведенного в этой гостиной, становился все мрачнее и мрачнее, так что это даже начало бросаться в глаза окружающим. Воспользовавшись отсутствием куратора, Смертин украл у него тушку гуся, и переместив его остатки в свою тарелку, поделился им с ребятами, передавая по крылышку Алькович и Фролову. 

— Какое красивое блюдо! — воскликнул Гордеев, подхватывая со стола посуду и тут же подбрасывая её вверх к потолку. — Точнее сказать, было красивое блюдо, — виновато отозвался он, спустя время нагибаясь к полу, чтобы собрать оттуда осколки: — Ну, это так, пустяки, дело житейское…

Олег Викторович с неодобрением покосился на знаменитого хирурга. Не растерявшись, Гордеев с видом фокусника сунул руку в карман увлеченного снедью Фролова, и, вытащив оттуда пару купюр, протянул их перепуганному Дениске:

— Вот, держи. Купишь своей мачехе новое блюдо, а сдачу оставишь себе. Я сам плачу за то, что бью!

— Налейте Александру Николаевичу ещё коньяка! Вы же сегодня не за рулем?! — раздался голос Лобова-старшего.

Откупорив новую бутылку, Толик налил куратору очередную порцию спиртного, с трудом сохраняя равновесия после такого количества употребленного алкоголя. Поблагодарив шефа за выпивку, «светило» одним махом осушил свою рюмку, повторно занюхивая это пойло рукавом своей потрепанной и растянутой кофты, напоминая издали отобранную у дворовых собак и котов подстилку.

— Ну как вам коньяк? — осведомился у него Олег Викторович, отдавая должное реакции своего подчиненного на спиртное.

— Знаете, не жалуюсь, — ответил Гордеев, шумно втягивая воздух носом.

— В самом деле? Тогда выпейте еще, Александр Николаевич!


— Ну, только если с вами, — кивнул «светило», машинально потянувшись за пустой рюмкой. — За ваше здоровье! Дай вам бог прожить ещё тысячу лет!

Пока Лобов-старший спаивал хирурга, одногруппники Чеховой, тем временем, ели и болтали, хохоча на все лады, кроме Рудаковского, который вел себя так, будто пришел к кому-то на похороны, а на день рождения. Время от времени гордеевская рука уходила куда-то под стол, замирая на бедре Валерии. И ощущая каждый раз прикосновения теплой ладони куратора на своем теле, девушка исподтишка улыбалась Глебу.

Отлично осознавая причину ненависти этого парня, «светило» то и дело пускал в его сторону взгляды, в которых было отчетливо написано: «Хочешь ты этого или нет, а Лера будет моей!».

Гордеев практически бросал ему вызов, но привыкнув считать Чехову своей «собственностью», игнорировать наглость руководителя практики Глеб не собирался. Пристально следя за тем, с какой беззастенчивостью «светило» лапает его «сестренку», обнажая её юбку до такой степени, что были видны края её ажурных чулок, он едва сдерживался, чтобы не вскочить из-за стола и не набить этому мужчине черпак.

Замкнувшись в презрительном молчании, в этот раз он Глеб был менее общителен, чем обычно. Слушая хохмы Гордеева, порядочно захмелев к концу вечера, Чехова хохотала так, что её одногруппникам от этого смеха становилось как-то не по себе.

Сегодня она была не похожа на себя прежнюю. С отрешенным спокойствием наблюдая за своей подругой, Рудаковский надеялся, что хотя бы остаток вечера их скромная компания переживет без приключений, и он сможет уйти домой без позора, когда вспомнив внезапно о чем-то важном, Олег Викторович попросил именинницу снова сбегать на кухню:

— Лерочка, принеси нам, пожалуйста, пирог! Что-то мы совсем про него забыли…

Ворвавшись в помещение, где в воздухе витал запах дыма, она бросилась открывать настежь окна. Чехова отлично помнила, что выключила печку перед своим уходом из кухни, но потом, очевидно, пошло что-то не так. Хотела она этого или нет, но пирог все равно сгорел. Не совсем, но порядочная его часть была негодна к употреблению.

Совсем отчаявшись и с трудом сдерживая слезы, она не имела понятия, что делать ей теперь с этим «добром» и как подать такой пирог гостям, когда вспомнив Гордеева с его способностью смотреть на жизненные обстоятельства с железобетонной невозмутимостью, произнеся вслух: «Сгоревший пирог — это пустяки, дело житейское!», она вынула из духовки противень, после чего соскоблив с коржей пригоревшую часть, попыталась придать им более-менее «товарный» вид, украсив их края сахарной пудрой.

Вспомнив, наконец, о гостях, она закрыла окна, и завесив их обратно шторой,  направилась с именинным пирогом в гостиную, встречая бурные овации в свой адрес.

Разрезав его на части, Валерия принялась раздать его гостям по старшинству. Первый кусок достался Олегу Викторовичу, потом наступил черед Гордеева. Последний же кусочек, с частично испарившейся вишенкой посередине, достался Дениске, который пусть и был любителем сладкого, но ради сестры был готов потерпеть и попробовать даже такое блюдо.

— Ну, как вам пирог, Александр Николаевич? — обратился к нему Лобов-старший, надеясь хоть сейчас дождаться от него похвалы в адрес кулинарных способностей приемной дочери, но будто заранее решив «фильтровать» свой сарказм, оправдывать чьи-то мнимые надежды «светило» не собирался.

И едва его скептический взгляд остановился на предложенном ему куске пирога с обгоревшей верхушкой, которую было видно даже сквозь толстый слой сахарной пудры, отложив в сторону блюдце, но продолжая им любоваться, мужчина неожиданно заявил, вспоминая слова своей бывшей жены:

— Я бы ещё свечку сюда поставил. За упокой. А внизу написал кремом фразу: «С Днем рождения, дорогой. Я тебя никогда не любила…»

Глава 34

http://proza.ru/2024/03/16/746