Утя Пункл

Жил да был на свете утя, и звали его все Пункл…
^Почему Пункл?.. Отвечай!^
Ну, на это есть несколько причин. Во-первых, когда сородичи в шутку переворачивали утю на спину и, что есть силы, надавливали ему лапой на живот, то из его клюва вырывался звук «пфьюнкл», похожий на тот, что звучит, если сдавить пустую бутылку из-под моющего средства, тогда ещё из неё вырывается пузырь и лопается. А ещё, потому что утя постоянно уходил плакать на озеро – он очень часто плакал – слёзы падали на гладь воды, разбивались, и слышалось их предсмертное «пункл… пункл… пункл…» Видя, что он опять идёт грустный на озеро, остальные утята и утки говорили: «Ха, опять пунклать пошёл». А ещё…
^Довольно. Мы тебе верим.^
Да мне не тяжело… Ну, как скажете.
Пункл был гадким утёнком. Он был вдвое меньше своих ровесников, и те пользовались этим. Некоторые вымещали на нём свою злобу, а некоторые демонстрировали свою недюжинную силу. Да даже взрослые иногда возьмут да и ущипнут его клювом за жопу.
^Мы думали, это детская книга.^
А разве у детей нет жопы?.. То-то же.
И вот случилось так, что после очередного поджопника утя снова отправился к озеру – но оно, увы, оказалось всё занято утками, лебедями и гусями. Не было ни одного свободного места, чтобы уединиться и попунклать. Но нашего утю это не остановило – он плыл, плыл, плыл без остановки до тех пор, пока до него не перестал доноситься смех обидчиков. Здесь было так тихо и хорошо, что Пунклу расхотелось плакать. Он делал всё, что хотел. Он погружался в воду, садился рыбкам на спину и изучал дно пруда, покуда у него хватало дыхания. Он разгонялся по воде и нырял в неё, а затем, выныривая оттуда, совершал такие сальто-мортале, что позавидовал бы сам дельфин! Вдоволь насладившись свободой, счастливый утя поплыл назад к себе – и тут случилось страшное! – Пункл забыл дорогу домой. Он кружил туда-сюда, туда-сюда, но всё было напрасно. Выбившись из сил, утя сел на бережок и запунклал.
^А с чего ему пунклать? Пусть остаётся здесь: занимается дайвингом, водной акробатикой. Чего ему плакать, если его там постоянно обижают?^
Потому что у него там были родители! Хоть они и не любили его, но уте нравилось осознавать, что он не один, что у него есть семья. Какая-никакая, но она у него есть. А здесь он остался совсем один. И разве сможет он в одиночку прокормиться? Дома он шёл со всеми на кормёжку: стоял в сторонке и пощипывал травку. Он видел, что едят остальные и понимал, что это съедобное. А здесь? Что если он щипнет не ту травку и у него случится кровавый понос? Кто его спасёт? Кто ущипнёт его за жопу, закупорив тем самым очко, дабы он не умер от обезвоживания и потери крови?.. Никто.
…Когда слёзы закончились, утя побрёл по бережку, с голодной осторожностью разглядывая каждую травинку. Он углублялся всё дальше и дальше, дальше и дальше, пока не оказался на дороге, по краям которой стояли дома. В одном из этих домов его и заметила маленькая толстенькая старушка. Из-за такой фигуры детвора прозвала её «квадратный человечек», но для всей деревни она была просто Бизнес-фрёйляйн, поскольку приехала сюда из Германии, где занималась в основном тем, что претворяла в жизнь свои бизнес-идеи. Она и здесь норовила что-нибудь да устроить, но пока у неё ничего с этим не ладилось. То ли виной этому становились русские скудоумие, зависть и враждебность, то ли не подходящие для этого места немецкие точность и расчётливость. Не знаю, мы поймём это в дальнейшем, поскольку только что в голове Бизнес-фрёйляйн загорелся гениальный бизнес-план. Глядя на утю, она решила:
a) забрать утёнка себе;
b) на корм тратиться не надо (вода и трава есть везде), а как быть зимой, тоже не проблема: она украдёт у соседа мешок зерна – не впервой ей обходить жадность русских;
c) когда утёнок подрастёт и станет уткой, она просто выпустит её к остальным гуляющим у дороги утакам, где они её там бесплатно оприходуют;
d) появятся утята: кого-то она в дальнейшем продаст, кого-то съест, а оставшихся будет разводить;
e) она заработает на этом миллионы и вернётся в Германию, чтобы утереть носы тем, кто насмехался над ней, из-за чего она и уехала с позором в Россию.
^Оприходуют? Это уже точно не детская книга… Пойдёмте отсюда, дети, не будем травмировать вашу детскую психику… Придумал тоже – Пункл! Да сказал бы прямо, что…^
Бизнес-фрёйляйн открыла калитку, вышла на дорогу и лёгкой поступью двинулась в сторону ути. После чего тут же остановилась, так как впереди возникла угроза: напротив неё, на равном расстоянии до ути, навстречу ей шёл один из жителей деревни – поляк пан Долбоешко. Бизнес-фрёйляйн ускорила шаг – пан тоже. Она остановилась – пан тоже. До Пункла каждому оставалось 20 метров. Физические данные были явно не на стороне немки: она весила вдвое больше, рост был на полметра меньше, а длина ног в два раза короче. Придётся брать хитростью. К счастью, удача была на её стороне: как раз в это время открылась дверь дома, который располагался напротив ути, и на крыльцо вышел глава деревни Пётр Кузьмич. Ни один спорный вопрос в деревне не разрешался без его участия: он отлично знал право. Бизнес-фрёйляйн тем более. Она сразу же сообразила, что надо первой заявить свои права на утёнка, тогда если пан Долбоешко возьмёт его себе, то это будет считаться кражей.
– Herr Кузмиц! – кричала немка в сторону Петра Кузьмича, тот, не зная, как на это реагировать, неуверенно ткнул себя пальцем в грудь. – Ja, ja, ты, Herr! Видишь утка?.. Это… мой утка! Verstanden? Мой! А вот он! – Бизнес-фрёйляйн указала рукой на поляка, тот испуганно остолбенел и забегал глазами. – Он вор! Вор! Арестуйтен его! Он хо-теть заб-рать… мой утка!..
Дальше Бизнес-фрёйляйн перешла на совсем непонятный немецкий: она яростно размахивала руками, иногда соединяла воедино предплечья со сжатыми кулаками и прижимала их к груди… А Пётр Кузьмич тем временем подозрительно разглядывал пана Долбоешко, пока тот, не выдержав угрызений совести, не капитулировал и не ушёл в свою сторону, следом за ним и сам глава украдкой забежал в дом. Бизнес-фрёйляйн остановилась тогда, когда застрекотали сверчки; солнце, заскучав от сказки – это были явно не братья Гримм, – медленно и как можно более незаметно, чтобы не обидеть рассказчицу, опускало голову на подушку. На улице было безлюдно. Утя Пункл сидел на прежнем месте и клевал клювом. Бизнес-фрёйляйн подошла к нему, положила его себе на ладошку и счастливая побежала домой.
Всё шло по плану. Утёнок был у немки, она даже совсем не боялась, что его кто-нибудь украдёт: вся деревня знала, что «это её утка». Травку Пункл щипал, не зная в этом усталости. (На следующий день после заселения он всё так же не решался притронуться к зелени и на все уговоры Бизнес-фрёйляйн упрямо вертел головой. Но когда Бизнес-фрёйляйн сорвала пучок и с большим аппетитом съела его на глазах ути, тот отбросил страх в сторону и радостно принялся за еду.) На пруд Бизнес-фрёйляйн ходила вместе с ним: утя плавал, а она, находясь в воде и вытащив из неё нос, глаза и уши, как бегемот, следила, чтобы утю не утащили дикие звери. Как говорилось раньше: украсть зерно для Бизнес-фрёйляйн – не проблема. Она была большим мастером в воровстве, в будущем мы убедимся в этом сами. Бизнес-фрёйляйн по-настоящему полюбила Пункла, она ради него украла даже два мешка зерна. Один она припрятала на зиму, а из второго брала зерно и вручную толола его в ступе, чтобы утя мог его проглотить.
Утя Пункл рос не по дням, а по часам. Бизнес-фрёйляйн не могла нарадоваться на свой бизнес-проект, пока… пока не наступил тот день, когда утя превратился в прекрасного утака. Немка с ужасом взяла тогда Пункла и, перевернув его на спину, увидела у него между ног огромную мошонку размером с кулак.
Н-да… кто же знал, что такой маленький утёнок окажется утаком. Да таким утаком, что его размерам позавидует и сам гусь! Бизнес-фрёйляйн в ту же секунду разлюбила Пункла. Он стал причиной её очередного бизнес-провала. Она не высыпалась по ночам из-за его храпа: в целях безопасности она поселила его в соседней комнате. Она похудела на 10 килограмм, совершая каждодневные прогулки и купания в пруду. А он! Как у него только хватило смелости отрастить себе яйца!
Бизнес-фрёйляйн решила восполнить свои потерянные килограммы. Она взяла Пункла под мышку (он нежно тёрся шеей о её грудь), в другую руку взяла топор и направилась к пеньку, жаждая скорее окропить землю кровью виновного. Когда немка замахнулась топором, Пункл крякнул в сторону дороги. Бизнес-фрёйляйн повернула голову и увидела второй бизнес-проект. Там, на дороге, жительница деревни, украинка пани Майданенко, выгуливала стайку роскошных уток: они широко шагали своими длинными ногами, их груди были набухши от молока – дои не хочу. Забегая вперёд, скажу, что этот пункт Бизнес-фрёйляйн, негодуя, вычеркнет в первую очередь. Бизнес-фрёйляйн, раскрыв рот, наблюдала за процессией, рука её расслабилась и она уронила топор – он вонзился в пень в сантиметре от клюва Пункла. Пункл, испуганно закричав и замахав крыльями, выпорхнул из немецкой хватки и вслед за Бизнес-фрёйляйн принялся жадно всматриваться на красоток.
– Добридень, – на ходу обратилась к немке пани Майданенко, замыкая парадный строй.
– Guten Tag, – сказала Бизнес-фрёйляйн и, провожая пылающими глазами уток, она решила:
a) похитить утку;
b) доить утку;
c) закрыть её с утаком, чтобы он её оприходовал;
d) появятся утята…
e) она заработает на этом миллионы…
Было 4 часа 00 минут по московскому времени, когда агрэссор, преодолев высокий деревянный забор, вторгся на украинскую территорию – у Бизнес-фрёйляйн был особый талант пересекать границы. Она подошла к сараю и… со скрипом отворила дверь – но, заметьте, Бизнес-фрёйляйн ни чуточку не забеспокоилась по этому поводу. Пани Майданенко обладала очень чутким сном. Она проснулась, выглянула в окно и поразилась: Бизнес-фрёйляйн, маршируя с уткой в руках, направлялась к забору, подойдя к нему, она засунула добычу себе между ног, села на неё и, вытянув под углом вверх руку, с криком: «Sieg Heil!» – перелетела через забор. Хохолка не могла поверить своим глазам. При любой другой ситуации она незамедлительно бы обратилась к Кузьмичу, требуя вернуть утку и наказать воровку. Но сейчас! Разве он не сочтёт её сумасшедшей?
Сочтёт. В этом и заключалось мастерство немки. Её сосед например, заслышав ночью шорохи в амбаре, боится даже выглянуть в окно. Чего он только не навидался от неё! Какие только перформансы она ему не устраивала!..
Ну, а что насчёт полёта через забор, то это был дар от бога. Бизнес-фрёйляйн со своими маленькими толстыми ножками обладала невероятной способностью прыгать 5 метров в высоту. Вы представляете себе? 5 метров! Супергерой не иначе.
Всё шло как нельзя лучше, за исключением вышеупомянутой дойки, ведь чтобы доить – нужно сначала родить! Утак и утка занимались любовью днями и ночами напролёт. Они буквально похитили любовь у всего мира и пользовались ею как могли. Чтобы интерес к похищенной не угасал, Бизнес-фрёйляйн подарила уткам камасутру. А чтобы позировать было удобнее, немка предложила им свою кровать – они согласились. После них оставалось столько пуха, что немке с удовольствием пришлось добавить в бизнес-план пункт о его продаже в набивоподушечную фабрику.
Затем наступила осень. Яиц всё не было. Дошло до того, что Бизнес-фрёйляйн не выдержала и как-то ночью ворвалась в спальню к голубкам: она взяла утку за ноги, стащила её с кровати, перевернула на спину, включила фонарик… сорвала с утки трусы и… мохнатка была на месте. Чтобы окончательно убедиться в её сущности, Бизнес-фрёйляйн обслюнявила палец и сунула его внутрь. После этого в утиных отношениях случился небольшой разлад. Пункл не мог простить измену любимой. Он по собственной воле перешёл ночевать на диван. Лишь через несколько дней, когда Бизнес-фрёйляйн подсела к нему и убедила его, что это было изнасилование и что утка никак не могла противостоять обидчику в той ситуации, Пункл простил возлюбленную. Но после этого уже утка не могла простить утаку его бездействие во время изнасилования. Лишь тогда, когда Бизнес-фрёйляйн пригрозила уткам топором, в семью наконец-таки вернулись лад и гармония.
Зима оказалась морозной, из-за чего все домочадцы вынуждены были спать втроём в одной кровати – занятия любовью в то же время не прекращались. Денег на отопление и электричество не было. Набивоподушечная фабрика отказалась принимать пух, поскольку тот был весь в утиной сперме. Немка и утки не проявляли особого желания возиться с их мытьём. В феврале случилось чудо! Когда Бизнес-фрёйляйн в одно утро силком принялась вести утку к гинекологу, из той выпало яйцо. Затем второе, третье, четвёртое, пятое… Их было ровно 39. Яйца уложили на кровать. Бизнес-фрёйляйн и утки вместе согревали их своим теплом. С наступлением сильных февральских морозов Бизнес-фрёйляйн отбросила брезгливость и вымыла весь пух. Денег с их продажи было так много, что хватило бы на оплату отопления и света за весь год.
Наступил март. Начали проклёвываться яйца. Вылупились все птенцы: они были вылитые мама и папа. За исключением одного. У него даже не хватило сил самостоятельно пробить скорлупу. Пункл сразу же счёл его отцом – насильника. Насильник с помощниками аккуратно отломали скорлупки – а там, под ними, прятался такой маленький утёнок, что он мог бы поместиться у вас на подушечке большого пальца! Пункл запретил утке подпускать этого гадёныша к своей груди. Бизнес-фрёйляйн чувствовала свою вину и ответственность перед этой крохой. На этой почве у ней появилось молоко. Видели бы вы, с какой нежностью она кормила утятю: она аккуратно усаживала его себе на колени и, чуть приподняв футболку, не нагибаясь, вставляла сосок ему в клюв. Утятя заметно набирал в весе, но всё равно ему было ещё очень далеко до своих братьев и сестёр. Когда у него начались прорезаться зубки, пришлось отлучить его от груди. Спустя неделю утятя сказал Бизнес-фрёйляйн: «Mutti». Но даже и это не заставило отца смягчиться к сыну: он счёл его речь невнятной. А когда утятя, чуть повзрослев, начал называть Бизнес-фрёйляйн папой, Пункл его окончательно возненавидел.
Пункл с большим удовольствием переворачивал утятю на спину и прыгал своей огромной ступнёй по его животу; идя сзади него, он просовывал ему клюв между лап, а затем пинал им утятю под зад; не было ни дня, чтобы он не ущипнул его за жопу. Утятя молча выносил эти побоища. И вот однажды случилось так, что Пунклу стало скучно и он вновь принялся искать по двору этого гадёныша, но того нигде не было. Тогда Пункл направился к пруду и вдруг, подойдя к росшим у берега кустам, он услышал знакомые «пункл… пункл… пункл…» Он поднял из-за кустов голову и увидел плачущего утятю. Отец не выдержал и убежал прочь. Он рыдал, прогоняя со слезами всю свою ненависть к сыну. И только тут он впервые вспомнил своё детство: издевательства, побои, насмешки… Пункл возненавидел себя.
Вернувшись домой, утятя застал семью за пощипыванием травки. Он присоединился к ним с краю и принялся срывать истоптанные, иссохшие ростки. Когда он, опустив голову, тяжело пережёвывал пищу, на него неожиданно грянула громадная тень. Утятя поднял глаза – это был его отец. Пункл подошёл к нему со спины, просунул клюв ему между лап, а затем… осторожно поднял сына над землёй и, неся его на голове, направился к самым сочным зеленям.
Пункл полюбил утятю. Он обучил его дайвингу, сальто-мортале, верховой езде на рыбах. Каждый день они гуляли от дома до пруда и обратно и просто разговаривали – обо всём. Отец дал сыну имя – Пунклав. Пунклав стремительно рос, догоняя своих братьев. Пункла это не удивляло, он вспомнил себя: он был таким же маленьким гадким утёнком, который буквально за одно лето превратился в прекрасного утака. Когда он вспомнил всё это, его сковал страх. Бизнес-фрёйляйн не скрывала от родителей, что ей придётся избавиться от их детей: ей нужны только двое уток, не больше, способных ежегодно приносить большой и крупный приплод. И Пункл испугался. За себя. Ведь если Бизнес-фрёйляйн увидит, каким станет Пунклав, когда вырастет, то она убьёт его отца, а потом и мать, ведь ей ничего не будет стоить украсть новую утку, чтобы не допустить опасного для её бизнеса кровосмешения. А то, что сын станет крупнее отца, Пункл не сомневался. К тому же у Пунклава уже сейчас произношение немецкого было лучше, чем у него. Обдумав всё это, Пункл решил избавиться от соперника: во время очередного купания он задержит его под водой и даст ему утонуть.
Сын предложил соревнование: кто быстрее добежит до пруда. Отец бежал быстрее, но ненамного, пройдёт месяц, и сын будет его перегонять. Приближаясь к финишу, Пункл замедлился и дал себя победить. Пунклав, не останавливаясь и радостно вскинув вверх крылья, окунулся в пруд. Пункл с болезненной улыбкой посмотрел на сына… и прослезился. Чтобы скрыть это, он погрузился в воду. Оба были под ней. Пунклав оттолкнулся ото дна и, неся в клюве жемчужину, подплыл к отцу. Он видел, как отец широко улыбался, радуясь его находке, а из любящих глаз наверх медленно поднимались мутные капли… Я НЕ МОГУ. Пункл опустился на самое дно и, отпрянув от него своими мощными ногами, стремительно направился к сыну. Он вонзил ему клюв в жопу и, вынырнув из воды, унёс сына высоко в облака. Оба плакали. Пунклав крепко сжимал клюв, чтобы не выронить жемчужину, а Пунклу ничего не стоило раскрыть рот и разорвать этим движением сына надвое. Преодолев по воздуху значительное расстояние, Пункл аккуратно приземлился на сушу и, сморкнувшись, сбросил на неё Пунклава. Затем он повернулся и тут же унёсся прочь, оставив сына одного на чужой для него земле. Пунклав не знал, что здесь родился его отец.
В отличие от отца Пунклав не встретил здесь враждебного отношения к себе, ведь он уже был не таким маленьким, как раньше. Сородичи с радостью приняли его в свою компанию. К концу лета он полностью повзрослел. Ещё никто никогда не встречал здесь таких больших птиц. (У Пунклава были настолько большие яйца, они с такой силой тяготили его вниз, что летать у него получалось только в вертикальном положении.) Вскоре Пунклав обзавёлся семьёй. А спустя время – при приближении холодов – он по-настоящему понял, что значит получать удовольствие от путешествия. Когда они своей дружной утиной стаей возвращались с курорта назад, Пунклав углядел на земле знакомую местность: дорогу, дом и участок с небольшим сараем, возле которого беззаботно, под крылышко, прогуливалась пара водоплавающих, большой утак и утка с надетыми на ней трусами.
Пунклав не мог найти себе покоя: воспоминания одно за другим проплывали у него перед глазами. В конечном итоге он решил навестить своих родителей. Пунклав попрощался с семьёй и, пообещав к вечеру вернуться, отправился в путь – жена и дети не хотели его отпускать. Подлетая к своему старому дому, Пунклав заметил устремлённый на него взгляд утака. Пунклав плавно приземлился на двор и, чиркая по земле мошонкой, подошёл к утаку. Он не сразу узнал отца: тот отрастил себе длинные усы. Отец и сын долго, не проронив ни звука, смотрели друг на друга. Весь двор, утираясь слезами, лицезрел их встречу. Услышав на улице рыдания, в окно выглянула Бизнес-фрёйляйн – и у неё загорелись глаза. Она ещё никогда не встречала таких больших птиц. Это был настоящий пингвин! Глядя на него, Бизнес-фрёйляйн составила в голове гениальный бизнес-план:
a) забрать пингвина себе;
b) убить Пункла (он себе слишком много позволяет, она не даст ему стать главой деревни);
c) убить утку (она уже старая, по двору разгуливают утки гораздо лучше неё);
d) закрыть пингвина с молоденькой, чтобы он её оприходовал;
e) появятся пингвиноутята…
f) она окончательно заработает на этом миллионы…
Пунклав был намного выше Пункла. Сын потянулся к отцу. Они обнялись. Пунклав чувствовал на себе безмолвное, исполненное покаяния рыдание отца – тот содрогался от него. Держа друг друга в объятиях, они наконец-то оба – такие похожие и такие разные! – поняли, что роднее друг друга у них никого нет, не было и не будет. Любовь победила боль, обиду, предательство… Пункловы зажали её между собой и с этого момента никогда, НИКОГДА больше её от себя не отпустят.
Отец и сын плакали до тех пор, пока у обоих не иссякли слёзы. Когда Пунклав поднимал голову с отцовского плеча, то заметил бегущую к нему с тесаком немку. Он оттолкнул отца в сторону и взмыл вверх. Но яйца! Бизнес-фрёйляйн подпрыгнула на 5 метров и ухватилась за них. Тщетно махая в воздухе своими конечностями, Пунклав не в первый раз с расстройством заметил, насколько сильно яйца влияют на его ускорение. Спустя несколько секунд Мэри Поппинс элегантно спланировала на землю и тут же подрезала добыче крылья. Затем она взяла под мышку Пункла и отнесла его к пню. Она отрубила Пунклу голову. Всё, теперь ничто не сможет помешать ей закончить бизнес-проект.
Правда, Бизнес-фрёйляйн не знает, что Пунклав не может иметь детей, поскольку отец ещё в детстве отбил ему все яйца. А что касается его семьи – то его жена ещё та шалава.