Детство длиной в жизнь

Мысленно перебирая до мелочей каждый наш выезд, иной раз улыбнусь про себя, а когда и взгрустну. Было тех выездов немало!
Столько лет прошло, целая вечность, но желание повторить никуда не делось: а не махнуть ли еще разок в путешествие по НАШИМ местам?!
1973 год. Тогда я, двенадцатилетний парнишка, услышал такой разговор отца с матерью.
– Похоже, мать, нам пора бы и лодкой с мотором обзавестись!
– И где ж ты на ней плавать-то будешь? По нашим отвалам, что ли?
– По Алдану, конечно…

Река Алдан от нас находилась в восьмидесяти километрах. Там жил дядя Леня с семьей – тетей Диной, дочкой Иринкой и сыном Игорьком. Игорь
был на полтора года младше меня.
– Я лодку с мотором у Леонида буду оставлять. Мы с ним уже обо всем договорились.
– А-а-а… Делай как знаешь, все равно раз надумал – возьмешь.

И вот в один из августовских дней отец привез лодочный мотор. Для меня он был как… космический корабль!
Гордость распирала грудь, хотелось всем сразу об этом рассказать.
– Па-а-а, а мотор сколько сил?
– «Вихрь 25» – двадцать пять лошадей!
– А лодку когда привезешь?
– Лодка уже у дяди Лени.
– Большая? Вся семья поместится?
– Конечно, большая, сынок, всем места хватит. «Казанка» с булями!

Я прекрасно понимал, что отца распирало от гордости не меньше меня. Мотор отец смонтировал на двухсотлитровой бочке, наполнил ее водой.
– Мотор обкатать на холостых нужно, – пояснил он, заметив удивление на моем лице.
Я кивнул, вроде все понял…

Прошло две недели, и отец собрался на Амгу, самый большой левый приток Алдана, за тугунком.
– Па, а меня с собой возьмешь? Я тоже хочу!
– Не в этот раз. Тебе на днях в школу, а мы на три недели.
Эх, как мне было не по себе! Но вида старался не подать.
– Остаешься за старшего, будешь матери помогать и за младшим приглядывать. Брату тогда всего два года было.

На следующий день отец уехал. Две недели я пережил спокойно, а третья прошла в ожиданиях. Каждый день, возвращаясь со школы, спрашивал у матери:
– Еще нет?
Она качала головой.

Но долгожданный день все-таки настал. Придя из школы, увидал отца и чуть не подпрыгнул от радости. Лицо у него осунулось под густой щетиной,  но глаза блестели ликованьем.
– Ну как? Чего? Что? Наловили?!
– Глянь-ка в подвале.
Я бросился в подвал, а там три полные бочки! Одна с тугунком, две с рыбой разной – щука, сиг, ленки, таймешата! А в третьей – глазам не поверил – десятка четыре уток засоленных и с десяток гусей! Во-о-от это да! Так они и поохотились еще! В общем, было о чем друзьям в школе рассказать.

Осень сменилась зимой. Снежной, морозной. Взрослые отмечали праздники, школьники резвились на улице в каникулы, а у меня всю зиму не выходила из головы мечта: поскорее бы пришла весна, и можно было бы покататься на лодке! Правильно говорят – ждать и догонять хуже всего. А время не спешило исполнить мои мечты, тянулось ме-е-е-е-дленно. Ну очень медленно…

В АЛЕКСЕЕВСКЕ

И все-таки июнь, а вместе с ним и каникулы наступили! Да здравствует лето! В середине июня собрались всей семьей в Алексеевск, на пятый километр, к дяде Лене и тете Дине. Намечалась прогулка на лодках по Алдану и рыбалка. Без пятнадцати пять вечера в пятницу мы всей семьей стоим на автовокзале. И тут подходит автобус! Это был один из первых экспериментальных венгерских автобусов «Икарус», показавшийся мне космическим кораблем. Они тогда только-только пришли на смену старым ЛАЗам «Турист». Восемь-десят километров пролетели как одно мгновение, хотя ехали полтора часа. И вот мы уже в Томмоте. Но это не все. Еще один участок дороги на местном
автобусе – минут двадцать до пятого километра, где поселок Алексеевск. Находился он в еловом лесу. Свежий воздух после автобуса особенно явно ощущался. Идем по деревянным настилам через ручей. Вот и набережная Алдана, третий дом дяди Лени.

– А вон и наша лодка, – кивнул в сторону причала отец.
От берега в воду шли мостки, сколоченные из досок и брусков, метров четыре-пять в длину и около двух метров в ширину. Их было несколько,
и возле каждого качались на волнах привязанные лодки. Мне хотелось бегом помчаться к нашей, погладить ее, сесть внутрь и разглядывать ее без конца. Но нет, так нельзя, хотя все и клокотало внутри, надо было идти в дом. С белобрысым Игорем, который хоть и моложе меня, но тут был его дом, здесь он знал все, мы, как ни странно, быстро нашли общий язык. Было еще светло, и по моей просьбе мы пошли на берег. Он показывал лодки, что-то говорил про моторы, хотя я плохо понимал. Это был его «конек». Я с удивлением и интересом слушал – все казалось совершеннонезнакомым, не таким, как у нас в городе. Игоря больше интересовала механика, техника, гоночные кроссовые мотоциклы. В свои не полные двенадцать лет он занимался в местном клубе мотокроссом.

Я был заводной, но он дал бы мне фору. Ни минуты не проводил без дела, всегда находил чем заняться. То мы проверяли «кораблики» для ловли
хищника, то удочки для завтрашней рыбалки, то на заднем дворе червей копали. И рот у него не закрывался ни на минуту – он все время рас-
сказывал, как нужно что-то делать и каким инструментом. Вроде он учитель, а я ученик. Но меня это не смущало, наоборот, было интересно.

Стемнело, все пошли спать, а Игорь все рассказывал… Утром все еще спали, кроме юного хозяина. Он растормошил меня и шепотом пробормотал:
– Поднимайся! Пока все спят, мы наловим рыбы!
– Какой рыбы? Солнце только встает!
– Во, во! Самое время!
На веранде взяли хлеба, трехлитровую банку с пластиковой крышкой и метровый шнур. Когда стали спускаться к пирсу, я в недоумении спросил:
– А удочки?
– Вот наша удочка, мы будем ловить гольянов, –
показал он на банку с веревкой.
– Как?
– Сейчас увидишь.
Накрошив в банку хлеба и привязав за горловину шнур, Игорь закрыл банку пластиковой крышкой, в которой проделал складешком дырку. Снасть опустили с мостков на дно, и банка быстро наполнилась водой. Вода в Алдане была настолько прозрачная, что я хорошо видел, как гольяны наперебой заплывали в дырку и внутри банки жадно хватали крошки хлеба. Когда их оказалось порядка двадцати штук, Игорь вытянул снасть на причал. Слил воду, рыбешек отправил в чашку, а банку – снова
в реку. Очень скоро в чашке оказалось не меньше сотни рыбешек.
– И как же мы будем чистить эту мелюзгу? – спросил я.
– А никак!
Вернулись домой, когда все уже встали. Тетя Дина, увидав улов, сказала, что приготовит «жучка». Этого «жучка» мы ели как семечки, оторвали
голову – выбросили, остальное в рот.

НА АЛДАНЕ

На хорошо загруженных лодках расселись все – каждая семья в своей, а мы с Игорем вместе. Зарычали «Вихри», и мы тронулись вверх по течению
на тридцать пятый километр. Скоро позади остались Томмот с Укуланом, разделенные рекой. Дядя Леня сказал, что ходу пара часов. На тридцатом километре он вдруг махнул рукой направо – мол, нужно причалить. Лодки ткнулись носами в галечник.
– Пойдемте, повыше на берег поднимемся, – заговорщицки объявил дядя Леня. – Там есть на что посмотреть!
– Ничего интересного, – прошептал Игорь мне на ухо. – Бабское.
Поднялись, вошли в редкий лесок, за которым проглядывалась яркая, красно-розовая поляна. Вышли на ее край, и мать с сестрой даже восклик-
нули от восхищения. Вся поляна была в цветущих саранках, насквозь просвеченных солнечными лучами, отчего цветы казались еще ярче. Тетю Дину с Иришкой было, конечно, не удивить – они тут уже не впервые. А я стоял ошеломленный такой красотой! Женщины кинулись собирать букеты цветов.
Когда лодки причалили к острову, я заметил наверху в лесочке контуры избы, которая должна была стать нашим станом на два выходных дня.
Мы с Игорем помогли разгрузить лодки и, пока женская часть команды начала разбирать вещи, а мужчины занялись костром, как два настоящих
добытчика пошли ловить рыбу. Здесь в достатке было сороги, как объяснил Игорь.
– Видишь, вон там трава в воде?
– Да, – кивнул я.
– Там она и крутится. Давай ловить, кто больше поймает!
Насадили на крючки червей, и «понеслась душа в рай». Азарт захватил меня целиком и полностью. Поплавки раз от раза уходили целиком в воду. Мы резко дергали, и из воды вылетали серебряные рыбки по двадцать-тридцать сантиметров в длину. Прошло около часа, нас окликнули.
Мы принялись считать рыб.
– Двадцать две, – объявил Игорь.
– А у меня двадцать три! – воскликнул я, не веря
своим глазам.
– Новичкам всегда везет, – с плохо скрываемой досадой произнес Игорь.
Отцы, посмеиваясь, спросили, кто больше
поймал.
– Я! – быстро крикнул Игорь.
Озадаченно поглядев на него, я подтвердил:
– Да, он больше поймал. Дядя Леня облегченно вздохнул.
– Ну, Юра, а я что говорил!
– Да ладно тебе, Лень! Они почти одинаково поймали.
Гораздо позже, когда мы уже вернулись с Алдана домой, я рассказал отцу, что переловил тогда Игоря на одну рыбку, и попросил его не выдавать дяде Лене.

Вечерняя уха была великолепна! Душистая, наваристая! На природе, на костре она всегда вкуснее. Два дня пролетели как один миг. А на следую-
щей неделе наш путь был уже вниз по реке.

ВНИЗ ПО РЕКЕ

Солнечный день. Лодки, весело урча моторами, уверенно бегут по реке. За каждым поворотом – все новые и новые живописные пейзажи по обоим
берегам. Вода настолько чистая, что временами просматриваются большие валуны и отмели. По бе-регам в зарослях тальника прячутся
заливчики – обычное место кормежки ленка и тайменя. Мы с Игорем болтаем без умолку. Наконец свернули к берегу, «казанки» уперлись носами в галечник. Вытащив лодки на половину корпуса из воды, стали выгружаться. Отец с дядей Леней установили палатку, разожгли костер, и дядя Леня поплыл на лодке ставить сеть в ближайшее улово. Недалеко от нашей стоянки в реку впадал большой ручей, и отец отправился покидать там мушку. А мы с Игорем снова устроили соревнования по ловле сороги на поплавок. Клевало в этот раз очень плохо, и скоро терпение у Игоря закончилось.
– Я знаю, что мы сейчас сделаем! – вдруг придумал Игорь.
– Будем ловить на «кораблик».
Я такой снастью не ловил никогда, для меня это был какой-то странный набор дощечек. Как вообще на это можно ловить?! Но когда «кораблик» поплыл от берега все дальше и дальше к стремнине, я все понял. Мушки метрах в тридцати от нас принялись прыгать на поверхности воды, очень похожие на настоящих мух. На мушку я уже ловил обычной удочкой, но только на маленьких реках. А тут… О, чудо! На одну из них соблазнился харьюзишка.
– Тащи! – вскрикнул я.
– Рано, может еще зацепиться, – спокойно возразил Игорь.
Я поразился его спокойствию. Но действительно через минуту на другую мушку кинулся еще один красавец. Вытащив обоих на берег, Игорь снова
направил «кораблик» бороздить речные просторы, и снова клюнули два харьюзка, но один, пока тащили к берегу, сорвался. Третий запуск оказался
пустым – клев как обрезало, и мы снова взялись за поплавки. Как говорится, хвастать было не-чем – десятка полтора сороги и три харьюзенка
на двоих…

Вернулся дядя Леня и, глянув на наш улов, рассмеялся. Пока он ставил сеть, попалась лимба килограмма на четыре. Такую рыбину я видел впервые.
Ее серебристая чешуя переливалась в солнечных лучах. Позже такие встречались мне и на Селигдаре, и на Орта-Сале. Вернулся и отец. В руках и на кукане у него висели с десяток крупных хариусов. От полкило до 800 граммов каждый. У нас на Инаглии нечасто такие попадались. Расправив верхние плавники, мы восторженно разглядывали их радужно-пятнистый окрас. Уха закипела, отец кинул мелко порезанный дикий лук, благо он рос во множестве по берегу. Благоуханный запах варева разнесся далеко по берегу. Вечером мы с Игорем снова ловили сорогу, и на этот раз Игорю повезло больше. Я был рад за него. Ночевали в одной палатке. Родители по краям, мы посередине…

Потом были еще поездки, год за годом. И каждая неповторима. Как у Пастернака о днях солнцеворота: «И каждый был неповторим, и повторялся вновь без счета».
Мы с Игорем взрослели и все время учились чему-то новому. В очередной поход в верховья Алдана я стал пробовать ловить на отцовский бамбуковый спиннинг с инерционной катушкой. Отец показал, как правильно бросать, как придерживать пальцем катушку, но наука, как говорится, прошла стороной. После двух-трех забросов намотал «бороду», распутал, снова забросил, и снова сделал «бороду», после чего бросил это гиблое, как мне казалось, дело. Видимо, нужно достичь определенного возраста или пройти через множество проб и ошибок, чтобы овладеть спиннингом. Спустя несколько лет у меня стало получаться, и однажды на Селигдаре моим трофеем стал таймень весом 12 килограммов и более метра длиной.

Когда мне было уже шестнадцать, а Игорю почти пятнадцать лет, состоялось самое интересное
путешествие нашей юношеской жизни – поездка на Тимптон. У тех, кто там не был, дух
перехватывает от одних только рассказов, а у тех, кто был, от воспоминаний стынет кровь. И всех
тянет туда как магнитом…

Тимптон – это одна из горных и многоводных рек Якутии. В переводе с якутского – мерзлая котловина. Эта река – правый приток Алдана, берущий начало на Становом хребте и питающийся талыми водами. Протяженность – 644 километра, 86 притоков, устье в 70 километрах от города Томмот.
Порожистый на всем протяжении – четвертая категория сложности – Тимптон необычайно привлекателен для спортсменов-экстремалов. Ну и для рыбаков, естественно.

Наша поездка туда планировалась более двух лет. Дядя Леня не раз говорил: «Поедем на Тимптон, вот там рыбалка! А какая там охота!» И вот как-то летом отец объявил, что в августе берет неделю отпуска и мы едем на Тимптон. Ну наконец-то!

Подготовка сразу пошла полным ходом. Дядя Леня взял лицензию на согжоя. Отец подготовил свою «вертикалку», заряжал патроны – калибровал
пули и заправлял в гильзы картечь. Последняя неделя стала самой тяжелой. Отец по два-три раза на дню осма-тривал мотоцикл – с таким скарбом, как у нас, на автобусе не поедешь. Продукты, спальники, охотничьи и рыболовные причиндалы – места даже в коляске было мало.

И вот пятница, последний рабочий день отца перед отпуском. Сегодня мы не просто поедем в Томмот, сегодня вечером по плану дяди Лени мы должны ночевать в устье Тимптона! После обеда ИЖ «Юпитер» не спеша покатил через весь город. Я восседал на заднем сиденье, крутя головой по сторонам. Как же мне хотелось от всей души крикнуть, чтобы все знали: «Мы едем на Тимптон!»

Полтора часа до дома дяди Лени показались вечностью, а там без проволочек расселись в лодки. И вот он, долгожданный толчок от суши! Мы
с Игорем в лодке дяди Лени. Наш курс –70 километров вниз по реке до устья Тимптона, к месту первой ночевки. Вокруг нас что-то такое, что и передать невозможно – неповторимая красота береговой линии с лесом. Могучие ели и кедры сменяют заросли ольшаника и ивы. А вот с высоты нескольких метров падает вниз ключевая вода и, разбиваясь о камни в водную пыль, рождает радугу, переливающуюся в лучах солнца. Я опустил руку к воде, и брызги приятно ударили в ладонь. Когда дядя Леня показал – впереди Тимптон! – я, признаться, ничего величественного не заметил…

Лодки, проскрежетав металлом о дно, врезались в каменистый берег. Наступило время благоустройства – растянули большую брезентовую палатку,
развернули спальники. Костер весело облизнул огненным языком котелок, в котором затеяли уху из ленка, которого дядя Леня успел между делом
поймать сетью.

Ночь быстро опустилась на землю. Еловый лапник, настеленный под палаткой, был нам вместо перины, а спальники из собачьего меха оказались настолько мягкими и удобными, что, нырнув внутрь, я тут же уснул. Утром разбудил отец. Пока мы с Игорем завтракали, отцы собирали и упаковывали вещи. На вопрос, почему такая спешка, дядя Леня ответил, что у нас не так много времени – плыть порядка 160 километров против течения, а это добрых десять-одиннадцать часов.
– Будем надеяться, что к вечеру управимся, если
Бог даст.
Я заметил, что вещи и ружья не просто укладывались, но крепко привязывались ремнями к лодке.
– А это для чего?
– Это, Миша, на всякий случай. Вдруг лодка
перевернется или ее волной накроет. Вот, кстати, вам два спасжилета, надевайте, и будем трогать.
Дядя Леня с отцом тоже надели жилеты.
– С Богом! – И загруженные под завязку лодки тронулись.

Скоро мы увидели устье. Оно было очень широким – метров триста-четыреста, как мне показалось, но с довольно спокойным течением. Таким оно и оставалось до самого Медвежьего переката, так что я, ожидавший сразу же порогов и буйства водной стихии, успел успокоиться. После переката волны вроде бы и не было, но нос лодки все время шлепал по воде.
– А дальше может так быть, что придется лодки
по суше тащить, – снова заставил меня волноваться Игорь. – Вон и волосяные канаты приготовлены.
– Воды достаточно, – успокоил дядя Леня. – Пройдем.

Скоро начались Гоны – так назывались девять перекатов, которые и составляли самую трудную и опасную часть пути и о которых разговору было
больше всего. Наиболее простым считался первый. Хотя именно на нем и произошла неприятность – винт цепанул валун, и срезало шпонку. Замену
пришлось производить на ходу, благо отец подстраховал. На такой случай у дяди Лени все было готово, а мы с Игорем держались за лодку отца.
Последующие четыре Гона, врезаясь носами время от времени в буруны, разбрасывая волны по сто-ронам и урча моторами, лодки прошли без особых приключений. Но на очередном плесе остановились перекусить.
– Еще четыре Гона, а там, считай, «дома», – обнадежил дядя Леня. – Вы, ребята, садитесь ближе к носу. Сейчас начинается самый ответственный
момент.

С носа в лобовое стекло было хорошо видно приближающийся перекат. И вид этот не предвещал ничего хорошего. Те, что мы уже прошли,
показались невинными младенцами на фоне этого разбушевавшегося Фантомаса! Впереди все бурлило и кипело!
– Этот самый тихий из четырех,– «успокоил» дядя Леня. – А вот седьмой!!! Здесь иногда сплавляются спортсмены. Лет пятнадцать назад на седьмом утонул какой-то знаменитый немец. Там и крест
на берегу. Я покажу.

Мы с Игорем, не отрывая глаз, смотрели, как дядя Леня умело маневрировал между камнями, взбирался на метровые волны и так же умело
скатывался вниз. Не забывали мы и об отце – как он там сзади? – и докладывали обстановку нашему рулевому.

И вот наконец впереди седьмой… Справа его прижимает скала метров семидесяти высотой, слева – небольшой галечный полуостров. Валуны на перекате набросаны как придется, один могучей другого. Деревянный крест на откосе от времени почернел. Дядя Леня показал на него рукой, и в ту же секунду нос лодки провалился, словно в преисподнюю, громко ударившись о воду. Но ужас еще не успел сжать виски, как мотор снова набрал обороты, и мы помчались дальше, маневрируя между камнями и волнами. Взбираясь на каждую такую громадину, дядя Леня «давил на газ», спускаясь, убирал. Одна за другой полутораметровые волны кидались на нас с неистовой силой, явно намере-ваясь накрыть лодку. Но она каждый раз выходила «сухой из воды».

Вот мы взбираемся на следующую полутораметровую «горку», нос лодки зависает. Дядя Леня не успевает сбросить газ, и мы вылетаем на полном ходу в середину следующей волны. Будто в за-медленном кино, лавина воды, играя на солнце всеми цветами радуги, поднимается над лобовым стеклом, ровным пластом проходит над лодкой и опускается за кормой!
Мы с Игорем смотрели на все это, раскрыв рты. А потом хором воскликнули в восторге:
– Ну ничего себе! Вот это да!!!

Два следующих Гона прошли без происшествий. А совсем скоро мы уже причалили метрах в двухстах выше устья Сеймджи, правого притока Тимптона. Время было между пятью и шестью часами вечера. Разгрузив отцовскую лодку, родители оставили нас освобождать вторую, а сами поехали ставить сети.

Пересказывая друг другу свои впечатления о сегодняшних приключениях, мы принялись носитьвещи на поляну вверху откоса и складывать их в кучу. Потом постреляли из мелкашки – отцы оставили нам целую коробочку патронов. И тут Игорь предложил проверить сетку.
Мотор завелся сразу. Игорь в свои неполные пятнадцать управлялся с лодкой как профессионал. Вот что значит жить на реке! У входа в залив он заглушил мотор.
– Дальше на весле, чтобы сеть не намотать.
Я сел на весла, а Игорь командовал. Как только приподняли сеть веслом, Игорь лег на носу и, как профи, начал перебирать верхнюю тетиву. Еще не было видно, что именно, но в сети явно что-то было. Примерно посередине, запутавшись, дергались две рыбешки – неплохой ленок килограмма на три-четыре и сижок. Было похоже, что один гонял другого. Вот и попались на ужин. Рыбешкам нашлось в лодке уютное местечко, и мы до стана сплавились по течению.

Как всегда, по-хозяйски Игорь взял один нож, второй вручил мне.
– Чистим рыбу. Скоро уже отцы приедут, голодные тоже, да и костер пора разжигать.
Ленок достался мне. Я знал, что самое противное – это чистить чешую: мелкая, она никак не хотела отделяться от шкуры. Игорь, видимо,
испытывал меня: он прекрасно знал, как нужно, но дал мне время помучиться. Своего сига он уже почистил. Ухмыльнувшись на мои труды, достал из лодки
металлическую сеточку от каких-то масляных или
воздушных фильтров и дал мне:
– Рыбу положи в воду и сеткой дери.
Я попробовал, и действительно через пару минут чешуи как и не было. Без особых напряжений.

Костер ярко горел, солнечный шар медленно закатывался за сопку, когда вдалеке послышался шум мотора. Как же был удивлен отец, увидев приготовленную рыбу! Сковороду – на костер, и вот уже кусочки свежей рыбы зашкворчали в масле. А вскоре, уютно устроившись вокруг костра, мы с удовольствием уплетали за обе щеки хрустящие кусочки рыбы. Первый наш день на Тимптоне был полон эмоций и воспоминаний. Каждому нашлось что сказать.
– Я думал, – первым заговорил отец, – когда вас накрыло волной, что все! И вдруг вы как ни в чем не бывало выныриваете с другой стороны волны.
– Да я газ не успел сбросить, – кивнул дядя Леня. – Или устал, или расслабился. Хорошо, что лобовое стекло есть, оно и спасло. Пацанам зато весело было! – Сказав это, дядя Леня покачал головой, видимо, заново пережив в душе опасный момент, и добавил: – А твой отец, Миша, герой. Так пройти с первого раза не удавалось никому. Ну все, на сегодня хватит приключений, пора спать…

На следующий день после завтрака отец собрался на Сеймджу мушковать. Я кидал мушку в устье реки, Игорь таскал «кораблик», дядя Леня возился
возле лодки. Каждый занимался своим делом. Мы с Игорем вытащили несколько харюзишек. Часа через три вернулся отец, неся связку хороших, горбатых хариусов и одного крупного ленка.
– Мужики, – сказал он, – пошли. Я кое-что нашел, здесь рядом, метров триста-четыреста. Мы едва поспевали за ним. Мох, стланик, иногда
березы и невысокие ели, небольшие полянки. Идти легко. Но что это вон там, возле стланика лежит? Уж не человек ли? И без головы!
Подошли вплотную. На спине лежала медведица. Она была почему-то без шкуры и головы и очень похожа на заснувшую женщину. Застрелили ее
буквально день назад, мясо было еще розовым…
– Странно, – сказал дядя Леня. – Кто же тут охотился-то? Сюда поднимаются единицы. Желающих много, а смелых мало…
Эта загадка так и осталась неразгаданной, но имела для нас некоторое эмоциональное продолжение.

Когда вернулись в стан, отцы собрались ехать проверять сети.
– Не испугаетесь одни-то теперь?
– Не, поезжайте спокойно.
Когда шум мотора стих, мы с Игорем, хорохорясь, стали придумывать, как станем защищаться, если на стан пожалует медведь.
– Вот если выйдет медведь, мы обольем его бензином и подожжем, – уверенно сказал Игорь. Потом мы придумали еще несколько способов
расправы с опасным хищником, но тот, что с бензином, был признан лучшим. Слава богу, проверять его эффективность на практике не пришлось.

Три дня все шло по плану, и рыбы было уже заготовлено две бочки. По утрам отец иногда от-правлялся в большой залив уток пострелять. Вот
только лицензию на согжоя все никак не удавалось закрыть. Счастье улыбнулась в предпоследний день после обеда. Дядя Леня разглядел в бинокль двух оленей около реки, и ему с отцом удалось одного из них скрасть.

Много лет потом оленьи рожки с велюром кочевали со мной. И в Алексеевск возвращались, и на Кубань со мной переехали, и моль ворс на рогах почикала, но они все так же были красивы. Пока мы с отцом разделывали согжоя, дядя Леня развел костер и пожарил на сковороде грудинку, порезанную кусочками. Такой вкуснятины я никогда еще не ел! Нас нельзя было оторвать от сковородки, и пришлось дяде Лене повторить.

Неделя на берегу Сеймджи пролетела как одно мгновение. В последний вечер старшие поехали снимать сети. Столько рыбы я видел только после возвращения отца с Амги. Тут было все – и таймени, и ленки, и хариус, и сиги. Три полные бочки на ночь оставили в лодках. Утром, последний раз позавтракав на берегу Тимптона, принялись за упаковку вещей. Все снова было надежно уложено и привязано в лодках. Огляделись вокруг – ничего не забыто? – и дядя Леня сказал:
– Ну в путь! С Богом!.....

Как ни странно, но сплавлялись по течению мы очень легко и быстро, без всяких происшествий.  Лодки были загружены основательно. Меня не покидало чувство, будто река провожает нас с добрым сердцем.
Спасибо тебе, Тимптон, за теплый, радушный прием!

После обеда благодаря «попутному ветру» и течению мы вышли к устью реки. На нашем месте пообедали и снова в путь. До дому добрались
еще по светлому. А вот выгружать закончили уже в темноте.

Через две недели ударили первые морозы. Выпал снег. Сидя как-то вечером за столом и глядя в окно на падающие с неба белые хлопья, мы с отцом вспоминали нашу поездку…