Когда лёд был волнами. Глава 8

Шла третья декада декабря. Все готовились к встрече Нового 1996 года. Витрины магазинов уже были украшены праздничными инсталляциями, на центральной площади стояла наряженная пятнадцатиметровая ёлка, а в домах культуры города вовсю шли предпраздничные детские утренники. Лица людей, снующих по улицам, излучали счастье: невзирая на весь хаос, царивший в разваленной до основания стране, они еще не разучились радоваться жизни, потому что ощущали себя пока ещё одним целым с общей идейной политикой, доставшейся от советов,— верой в светлое будущее.
— Куда пойдём? — спросила Ира. 
— Если спокойно посидеть, то в "Рандеву", а если с громкой музыкой и танцами, то в "Столичный" или "Восход". 
— Пойдём в "Столичный". 

Смеркалось. Они шли по мосту. 
— Ты по льду речку переходила? 
Ира сделала удивлённое лицо: 
— Нет... Представляешь, ни разу! 
— А, я ходил на прошлой неделе. Впечатление, я тебе скажу, не для слабонервных. 
— И что там такого экстремального? 
Они остановились на середине моста. 
— Видишь, вон там? — Максим указал пальцем. В двухстах метрах от них на заснеженном берегу выделялась тёмная полоса. 
— Это залитая водой горка. 
— Крутая, — констатировала Ира.
 
— Трасса горки упирается в тропинку, ту самую, по которой я шёл. В тот вечер я шёл по набережной, было уже темно. Захотелось с горки прокатиться. Подошёл к краю и обомлел. Склон там, наверное, под сорок пять градусов, а высота такая, что запросто пятиэтажка поместится. 
Ира засмеялась: 
— Не преувеличивай, это тебе так показалось, потому что темно было. Горка для детей, а не для космонавтов! 
— Не буду спорить, но тогда сомнения меня охватили не шуточные. Честно скажу, для меня это было трудное решение. Я присел на корточки и оттолкнулся. Почти сразу меня начало разворачивать боком. Всю дорогу я то и делал, что падал и поднимался. Куртка, брюки — всё было белое. Как я ни пытался отряхнуться, ничего не получалось: снег будто въелся в материю.

Иду к противоположному берегу и замечаю, что подо мной прогибается лёд. Это было по-настоящему страшно. Пока шёл до берега, я был ни мертвый, ни живой. Тропинка привела меня к лестнице с перилами, которая выходит на освещённую аллею, ведущую к парку. Подымаюсь по ступенькам, держусь двумя руками, чуть ли не лёжа на перилах, чтобы не соскользнуть вниз. Вдруг на самом верху я замечаю, что по аллее идёт наряд милиции из трёх человек, и все трое смотрят на меня такими глазами, как будто увидели приведение.

— Представь себе картину: на тёмном фоне реки по лестнице подымается человек с ног до головы в снегу!
— Представляю. Так и до инфаркта можно довести.
— Думаю, сейчас будут останавливать. Но обошлось. Когда я проходил мимо них, они провожали меня взглядом.
— Может, они испугались, что ты киллер, — улыбаясь, шутила Ира, — боялись упустить тебя из виду... Идут и думают: "Сейчас отвернёмся, тут-то он нас и завалит, как свидетелей!"
— Хорошая версия, мне нравится, — съязвил Максим.
— Почему нет? Ты весь в снегу, значит, лежал в засаде и ждал свою жертву!
— Скорее всего, они подумали, что мужик поскользнулся и кубарем слетел с обрыва. А взглядом провожали, чтобы удостовериться, что со мной всё в порядке. Ладно, пойдём уже… киллер!

Ресторан "Столичный" располагался на втором этаже старинного деревянного здания. Сразу за парадным входом стоял мягкий диван, а рядом — столик, над которым висело зеркало. Наверх вела деревянная лестница. Поднявшись, они зашли в зал. Столы стояли в ряд по обе стороны помещения и разделялись невысокими деревянными перегородками между собой. К ним подошла официантка:
— Здравствуйте. Хотите взять столик?
Было видно, что она под шефе: глаза у неё блестели.
— Да, — ответил Максим.
— Есть один полностью свободный и несколько парных мест с подселением, — закатив куда-то в сторону глаза, сказала она.
— Свободный, пожалуйста.
— Идите за мной, я вас провожу.

Следуя за официанткой, Максим взглядом пробежал по лицам посетителей ресторана. В конце зала, на противоположной стороне, сидел Рыжий со своим товарищем в компании двух девушек. Взгляды их встретились.
На середине зала официантка остановилась и указала на столик:
— Располагайтесь. Как будете готовы сделать заказ, дайте знак рукой, — и удалилась.

В этот вечер в ресторане выступала местная вокальная группа, что было понятно по музыкальным инструментам и микрофону на сцене. Для хорошего обзора они заняли места лицом к сцене. Максим взял со стола меню и протянул Ире:
— Выбирай, что будешь заказывать, — сказал он, достал сигареты и закурил.
В это время мимо них к сцене прошла молодая женщина, переговорила с музыкантом и проследовала обратно. Из-за занавеса начали выходить музыканты; последним, медленно переваливаясь с ноги на ногу, шёл высокий и очень толстый солист группы — Вася-Ниточка. Зал оживился. Заиграла музыка, и он запел тонким, высоким голосом:
«Немного теплее за стеклом, но злые морозы 
Вхожу в эти двери, словно в сад июльских цветов.»

Несколько девушек встали возле своих столиков и начали пританцовывать, осматриваясь по сторонам. Все ждали чего-нибудь энергичного; накопленная энергия рвалась наружу.
«Белые розы, белые розы, беззащитны шипы,» — умилённо пел Вася-Ниточка.
К столику подошла официантка и попросила разрешения подсадить к ним молодую пару. Это был формальный вопрос, отказать они не могли.
— Не возражаем, — ответил Максим.

Прошёл час. Вечер был в самом разгаре. В ресторане негромко играла музыка. Уставший от танцев народ вернулся на свои места. До этого момента две компании сидели, не обращая внимания друг на друга. Негласное правило нарушил сосед:
— Что-то не по-людски мы сидим! Может, познакомимся? — в голосе прослеживалось недовольство.
— Коль, перестань к людям приставать, опять ты начинаешь! — сказала его подруга, но только подзадорила его.
— Колян! — протягивая руку через стол, продолжал неугомонный сосед.
Максим пожал руку и деловито представился.
«Брезгует!» — обиделся Николай. Не отпуская руки, он строго смотрел Максиму в глаза, пытаясь задавить его взглядом. Обстановка накалялась. Игнорировать этого было уже нельзя: «Парень нарывается.»

Конфликтные ситуации Максим всегда старался избегать, но никогда не боялся их. Всю свою жизнь он готовился к ним, тренируясь в спортивных секциях: ходил на дзюдо, когда учился в начальных классах, потом на бокс, где дорос до первого юношеского разряда, после была секция каратэ. Он легко ставил на место буйных во хмелю, и для этого не обязательно было драться; чаще ему хватало нескольких крепких слов. Здесь он не мог позволить себе ни первое, ни второе: портить хороший вечер он не хотел.

— Всё, я ухожу, — сказала его подруга и встала. Коля отпустил руку. 
— Сиди уже! Уходит она... — пробубнил Николай и сделал вид, что успокоился. 
Максим повернулся к Ире и подмигнул, после чего свёл зрачки глаз друг на друга. Ира заулыбалась. Она доверяла ему. С ним она чувствовала себя спокойно. 
Сидевшего на заднем столике Рыжего привлекло выражение лица Николая. «Там что-то происходит!» — подумал он и стал наблюдать за ними. 
Коля взял сигарету в руки и начал разминать её. 
— Может, пойдём на свежий воздух покурим? — обратился он к Максиму. — Пусть девчонки пока поговорят. 
— Не возражаю... Дорогая, мы быстро, — сказал он Ире. 

Коля заулыбался, налил себе водки и залпом выпил. Они были одного роста, но Николай значительно превышал его в массе. Лёгкость в движениях говорила, что это качественная масса. Как боец, Максим с большой вероятностью мог определить, на что способен тот или иной человек и насколько сильный его дух. На его памяти таких не было. «Он не борец и не боксёр... но кто? Ядротолкатель, а может, штангист? В любом случае, под удар ему лучше не попадать.» 

— Иди рядом, чтобы я тебя видел, — спускаясь по лестнице, сказал Максим, наблюдая за ним боковым зрением. 
— Что, боишься?! 
Максим остановился. 
— Давай, иди! Указывать мне ещё будешь, — сказал Николай, после чего хлопнул ладонью по плечу и толкнул. От удара Максима перекосило. Пробежав по инерции лестницу, он оказался у входной двери. Не успел он одуматься, как Николай уже был рядом: 
— Ну, всё, трындец тебе, гадёныш, — и размахнулся рукой. Всё последующее произошло на автомате. Максим поднырнул под руку, оказавшись сзади, захватил шею на удушающий приём и начал давить, пережимая сонные артерии. Несколько секунд он ещё пытался оторвать руки Максима от шеи, но только зря потерял время: тело его стало вялым и уже не слушалось, он обмяк, начал приседать и потерял сознание. 

— Максим, подтащил обездвиженное тело к дивану и упёр о край. В этот момент дверь вверху открылась: на лестницу вышел Рыжий.
— Он живой? — спустившись, спросил он и проверил пульс на шее. 
— Как ты его выключил? 
— Сам не понял, — соврал Максим. 
— Ты вообще знаешь, кто это?! 
— Нет, — настороженно ответил Максим. 
— Коля-Ударник! Слышал про такого? 
— Музыкант? 
— Нет, блин, ударник коммунистического труда... Прозвище у него такое: он кулаком быка убивает и подковы ломает. Его даже в области знают. 
— Ну, ты красавчик! Он один раз в драке проигрывал — Васе-Ниточке. 
Максим задумался: «И угораздило же меня, нажить такого врага.» 
— Не переживай, — увидев его настроение, сказал Рыжий, — он теперь тебя уважать будет! Бери со своей стороны, усадим его на диван. Только не за руку, а то вывихнешь... тогда уж точно прибьёт тебя. 

С трудом, усадив Николая, запыхавшийся Рыжий плюхнулся рядом: 
— Мы его не один раз пытались к себе переманить. Да и не только мы. Но всё безуспешно. Не нравится ему наша работа. Да... Вообще-то Коля — добрейший человек, когда трезвый. Но когда выпьет, как в том анекдоте про Илью Муромца и Соловья-Разбойника — то не так сидишь, то не так свистишь. Когда он пьяный, с ним лучше не спорить, и всё будет нормально. Здесь все об этом знают. 
Коля начал приходить в себя: веки его задёргались, и вскоре он открыл глаза. 
— Где я? — потирая лицо ладонями, спросил Коля. 
— В ресторане, — ответил Рыжий. 
— Я, наверное, лишку выпил. 
Осматриваясь, он увидел Максима, притупил взгляд и задумался. 
— Там Ленка тебя ждёт. Домой идите... хватит на сегодня. 
— Да, Рыжий, я понял. — Николай встал и, держась за перила, пошёл наверх. 
Максим вопросительно посмотрел на Рыжего: 
— Что? Разве не так ты меня окрестил? 

На лестницу вышла Ира, но, увидев Максима, пошла обратно. 
— Меня ждут. 
— Я понял, — сказал Рыжий и протянул руку. — Если что, Дима меня зовут. 
— А меня Максим. Слушай, а как Ниточка смог побить Ударника? Он что, бывший штангист? 
— Хороший вопрос! Нет, и никогда ничем не занимался. Он сам как штанга: приседает, помогает себе руками, встаёт — тоже помогает, а в нём, как ты заметил, пятнадцать пудов не меньше, если не больше. Под его удар попасть всё равно что под паровоз! Когда он ударил Николая, то проломил ему грудь в буквальном смысле, после чего тот пролетел в воздухе несколько метров. 
— Да. Очень познавательно! Никогда бы не подумал... 

— Что так долго? — спросила Ира. 
— Извини, нужно было с человеком поговорить. 
— Ушли наши соседи. 
— Знаю, встретил их на выходе. 
— Он когда пришёл один, я сразу испугалась за тебя. 
— Я понял это, когда ты выходила. 
— Представляешь, смотрю на него и пытаюсь понять, с чего это он такой расстроенный? А тут они ещё начали собираться уходить — на столе пол графина водки, а они уходят! Смываются, думаю, вот я и побежала. 
— Что случилось за эти десять минут? 
— Плохо стало человеку. 
— То-то я смотрю, бледный он какой-то стал. 

Пробыв в ресторане ещё около часа, Максим проводил Иру до дома. День выдался непростой: он сильно устал и хотел спать, но ему ещё предстояло протопить в доме печь.

/ Ред. 09.04.25 /