Отшельник с Подкаменной Тунгуски. Книга 3. Гл. 29

Глава 29. Друзья - товарищи.

             Пошел уже седьмой или восьмой день, как я подсадил Петра Петровича на отвар из трав, что удалось собрать по ближайшим окрестностям. Сначала он с подозрением отнесся к моей, а по его словам - глупейшей, затее, но когда я поведал ему историю о старой эвенкийке, посвятившей меня однажды в чудодействие ее рецептов, то согласился на дегустацию, но при одном условии – запивать, если не понравится, будет чем покрепче. Я и не возражал. Затяжные прогулки по прохладной  вечерней тайге, кажется, немного его бодрили, и вот уже который день он укладывался ко сну чуть позже обычного, и даже, с его же слов, почти не потел по ночам.  Руслан с Жориком понемногу начали собираться в обратный путь, чем наводили грусть на Юркино пребывание. Он даже заявил дяде Пете, что спрячется, и никуда не полетит, на что имел воспитательную беседу, и последний вечер просиживал у костра хмурым и надутым. Да и с Русланом у Петровича вышел разговор на повышенных, а вот к чему они пришли – то мне было неведомо. Но собираться куда-либо Петр Петрович явно не думал, а сегодня с утра на реке затеял большую стирку, и, наверное, вся одежда, что была в его арсенале, сейчас трепыхалась на веревках вдоль береговой кромки.
            Транспорт с небес предполагался на сегодня, а к самому полудню неожиданно, с западной стороны, раздался редкий в этих краях звук, и винтокрылая машина, сделав круг над нашим пребыванием, двинулась на посадку.  Часть подсохшей было одежды отправилась на повторное полоскание, а Альфа, озабоченная случившимися вибрациями, разразилась несвойственным ей лаем. Дверь на выход долго не открывалась, и по рядам встречающих уже начало продвигаться сомнение в реальности происходящего, но, наконец, была объявлена разгрузка, и первым, но пока единственным нашим гостем проявился человек со своим любимым ружьем за плечами в лице… Владимира Ивановича. А за ним следом - Николаи под своими номерами. Как же я об этом не подумал раньше? Так вот на что намекал мне Петрович!
    
           Владимир Иванович бодрячком добрался до нашего строя и, обнявшись с товарищем, задался вопросом:
           - А что это вы за сигнализацию устроили на берегу? Мы уж собрались было лететь дальше!
           - Да это батя свои подштанники поразвесил, - встрял было озабоченный сынок, но шутка его вмиг утонула в громких и радостных приветствиях с разных сторон, а я начал накрывать на стол.
           На все про все у нас было около часа. Так пояснил командир корабля, а новую гору коробок, что явилась дополнительным грузом, решено было перенести к строению за чуть меньшее время, и лишь силами Руслана с Жориком. Пока старшие ведут беседы, да пилоты заправляются внутренней энергией. Юрка все-таки в последний момент сбегал за клеткой с совенком, а в придачу тащил увесистый мешочек с камешками, собранными по берегам, на что Петр Петрович имел свое мнение:
          - Настоящим геологом будет, не то, что эти лоботрясы, - и покосился на раскрасневшуюся от рабского труда парочку.
          На борт поднялись особенно не прощаясь. Лишь Юрка пустил слезу, да терьеры, которые ни в какую не хотели покидать охотничье угодье, чуть не покусали своему хозяину его верхние конечности. Петр Петрович на всю эту картину смотрел с умилением, и даже несколько раз погрозил пальцем тем лицам, что проявлялись по очереди в круглых оконцах.
          - Ну что, Иваныч, не обделался в полете? – случился от него вопрос, как только затих уходящий шум, - я не забыл, как первый раз тебя понесло, иль запамятовал?
          - Да помню! И так, как ты позвонил, три дня ничего в рот не брал, а то бы кишки вывернуло!
          Я слушал разговор двух давних товарищей, и улыбался себе в бороду. Как же им подфартило по жизни, что имеют такую возможность иметь столь дружеский разговор и прочее, а мне такого уже и не видать. Казалось бы, услышав мои чаянья, Петрович вдруг вспомнил и про меня:
          - Егор, а не сообразить ли нам на троих?

           Ближе к вечеру парочка удалилась к реке, поближе к переправе. Со слов Владимира Ивановича – последний раз он побывал здесь три года назад, и то проездом. Заскочил на минутку, проверил окрестности и поплыл дальше. А с Петровичем виделись совсем недавно, в большом городе, куда однажды определял его сынок на содержание. На мой вопрос – а кто такой этот Петрович, коль распоряжается вертолетом, да и подарки такие делает? – случился мне престранный ответ – какой-то новый русский, и вертолетов у него с полдюжины. Ну, хоть русский, - подумалось мне в ответ. А сейчас вот два человека, с русскими именами и русскими отцами, пошли проведать родную землю, по которой немало хаживали, и в которую уйти навострились.
          Как-то враз все опустело вокруг, и я вдруг почувствовал в себе невыносимую тревогу за всех людей, что окружали меня все эти дни. Сможет ли Юрка перебороть в себе уже почти закончившееся детство и взяться за учебу? Что будет с Русланом, если вдруг останется без отца, и как они с Жориком будут после этого делить вертолеты? Уж лучше бы я остался в чуме у Нижней Тунгуски, с Огоньком, Альфой и ее потомством, чем забивать себе голову всякими думами…

           В одном из ящиков обнаружились два мощных аккумулятора, и, по просьбе Петра Петровича, подцепил к ним лампочки над столом первого этажа. Стол был большим, и добрую его половину сейчас занимали разнокалиберные коробки, содержимое которых и волновало меня, и удивляло. Куда столько? Вон старых еще половину не разобрали. Уж не собирается ли эта парочка проживать здесь до скончания веков? На такой вопрос мой вскоре случилось и разъяснение, когда Петрович достал коробку с надписью «Лото» и предложил нам рассаживаться поудобнее:
          - Это была наша любимая домашняя игра, когда еще была жива Татьяна, и мы проживали у ее родителей. И это та самая коробка, и единственная сохранившаяся вещь, что она держала в руках. Давайте, друзья мои, сыграем, но я буду играть сегодня на двух полях – за себя и за нее.
          - Ну, Петрович, ты, как всегда в тяжелые минуты, находишь верные решения, и кому, как не нам, поддержать тебя в твоих начинаниях, - выдал вдруг философски Иваныч, на что явилось вмиг от собеседника:
          - А ну, повтори, что сказал, - и оба непринужденно рассмеялись.
          - Ну, а пока игра не закончилась, будет для вас такая моя дорожка: пару недель поживем здесь, и, если копыта не отброшу, то есть у меня последнее желание – сходить по воде на дальний кордон, где приняли мы с тобой, Иваныч, тогда крещение. Как думаешь, осилим?
          - Вполне!