Бабочка осталась жива 3

Бабочка осталась жива 3

Часть третья. В начале эксперимента

I

Обстановка на «Союзе» стала нештатной, как только корабль вошел в плотные слои. Алексей это понял сначала интуитивно, затем – по приборам и по тому, как стала меняться траектория приземления. Внутри резко упало давление, а это могло означать только одно: разгерметизацию. И было еще нечто такое, чему Феоктистов не мог найти объяснение. Корабль резко уносило на юг, вместо того, чтобы уходить в противоположном направлении в район заданного приземления – как обычно, в казахские степи.

 – Ответьте Первому, что там у вас происходит, – в нарушение инструкции, не по форме, но чтобы не терять времени, задали вопрос из ЦУПа.

– Первый, Первый, – как можно спокойнее начал командир. – У нас два нештатных фактора: разгерметизация и уход с заданной траектории.

– Пробовали управлять и тормозить вручную?

Ответа с «Союза» не последовало. Последнее, что перед потерей связи и сознания увидел Алексей, было черное, как смоль, пространство вокруг. Удар спускаемого аппарата обо что-то мягкое они с напарником уже не ощутили.
В ЦУПе наступила тишина. «Мёртвая», как говорил известный персонаж из «Неуловимых».

Судя по спутнику и приборам слежения, можно было предположить, что космонавты приземлились чуть ли не на Южном полюсе. Но в такое верилось с трудом. Самое главное, живы ли?

– Свяжитесь с Тарасовым со станции «Восток», – отдал приказ начальник ЦУПа, генерал Жильцов, хотя и сам понимал всю абсурдность такого указания. – Может, они что-то наблюдали. Пусть на всякий случай поищут.

 
Фото: ЦУП

Подчиненные бросились в аппаратную, где присутствовали все виды современной связи. Несколько минут прошли в тягостном ожидании. Наконец, из аппаратной вышли двое полковников, подошли к генералу и стали что-то тихо ему говорить. По выражению лица Жильцова было не разобрать, каких новостей стоит ждать. А может, и никаких.

Начальник ЦУПа отдал приказ одному из полковников доложить в Москву кому положено и только после этого обратился ко всем присутствующим:

– Товарищи! Разрешите привести факты, которые мне только что доложили.

На слово «разрешите» никто не обратил внимания, а ведь по Уставу только подчиненный обязан таким образом обращаться к старшему по званию. Однако главнее генерала здесь никого не было, а Жильцов, возможно, уже репетировал свой доклад вышестоящему начальству.

– Оперативные данные, полученные из Антарктиды, свидетельствуют о том, что корабль приземлился, точнее – приледнился, в районе нашей станции «Восток». Идет поиск «Союза» и космонавтов, после чего последуют новые указания.

II

В шестьдесят третьей градской шли последние приготовления пациента, притом не совсем обычного, к началу столь же необычного эксперимента, который можно было назвать «путешествием в неизвестность». Если в двух словах, суть его заключалась в попытке вернуть к нормальной жизни почти безнадежного больного. Причем не просто вернуть, а попробовать активировать «центры омоложения» внутри организма. Что из этого выйдет, не знал никто. Возможно, удастся остановить течение опасной болезни. А возможно (и это было сутью эксперимента), даже запустить обратный процесс: не старения, а омоложения. Это сулило огромные перспективы для всего человечества.

 
Фото: Городская клиническая больница № 63

– Как я вам уже говорил, – начал профессор, обращаясь к Юрию Петровичу, – Вас доставят на Южный полюс, где и начнутся испытания, медицинские и не только процедуры. Всё это должно, я уверен, дать положительный эффект. Какой? Узнаем вместе чуть позже.

– Чуть позже, это сколько по времени, хотя бы примерно? – поинтересовался Виноградов.

– Никто пока на это не ответит. Возможно, на несколько лет вас вообще законсервируют. Это необходимо для главной цели всего затеянного.
«Ничего себе, перспективка», – только и подумал Юрий Петрович.

Всё, что происходило позднее, будто тянулось в каком-то мглистом тумане. Это напоминало Виноградову его тяжелые сновидения, когда кажется, что вот сейчас проснешься и всё закончится. И наступит день, причем добрый, светлый, без всей этой дребедени, которая была даже не сном, а какой-то сплошной галлюцинацией.
Он смутно ощущал, что его грузят в какую-то спецмашину (прежде встречать такие не приходилось), затем куда-то везут. Шум авиадвигателей, какие-то люди в светло-синих одеждах, в военной форме, кто-то в цивильной.

На подсознательном уровне он понимал, что путь лежит в Антарктиду. Уж этот-то маршрут и всё, что ему сопутствовало, Виноградов до мелочей знал и забыть не мог. Наконец, темнота (значит, конец пути, потому что в это время на Южном полюсе полярная ночь).

Потом снова стало светло. Люди, много людей. Его опять куда-то везли. И, наконец, он открыл глаза. Напротив его кровати сидел профессор Вознесенский, который, улыбаясь, сообщил:

– Ну-с, уважаемый Юрий Петрович, вот мы и на месте. Как будто бы вы заснули на пять минут в Москве. А теперь уже Южный полюс!

– Но ведь это не «Восток», – оглядев окружающую обстановку, поделился сомнениями Виноградов. Он досконально знал и помнил станцию, на которой провел немало лет.

– Действительно, не «Восток», – подтвердил профессор. – Мы подготовили другое, более подходящее для наших условий место: капсулу- инкубатор. Здесь и начнется эксперимент.
 
III

Рабочее совещание в «Роскосмосе» проходило эмоционально. Обсуждались прежде всего версии произошедшего с «Союзом».

– Главное, ребята живы, – таким было общее мнение.

– Пока еще официально этот факт не подтвержден, – раздался в общем шуме голос Жильцова.

Действительно, информация с «Востока» поступала довольно пестрая. Сначала говорили о якобы нашедшемся спускаемом аппарате. Потом это опровергли. Через какое-то время вновь сообщили об обнаружении «Союза», но без космонавтов.

– Накройте корабль ангаром из композитных материалов и БМК1, распорядился Жильцов.

В ожидании новых данных участники совещания задались главным вопросом: как такое вообще могло произойти? Было бы понятно, если бы внутри «Союза» случилась нештатная ситуация: ее, во всяком случае, можно было бы разрулить. Такие случаи космонавты тренируют и отрабатывают на Земле, доводя все свои действия до автоматизма. Но резкая смена курса? Это было трудно объяснить. В любом случае задачу со многими неизвестными предстояло обязательно решить. И как можно оперативнее.

Наконец, на огромной ЖК-панели обозначилась связь с самыми южными широтами. С экрана на всех смотрело лицо начальника станции.
Всем без слов стало понятно: космонавты найдены и живы.

– Ну, что? Докладывай! – выдохнул генерал.

– Докладываю, – отрапортовал Тарасов. И улыбнулся.

Из доклада начстанции выяснилось, что спускаемый модуль обнаружили в сорока километрах от «Востока». Видимо, его здорово крутило при посадке, так что обоим космонавтам пришлось повисеть вниз головой больше двух часов. Кстати, подобное уже случалось в 1976 году с экипажем Зудова и Рождественского. Правда, тогда причины жесткой посадки были иные, но, открыв люк «Союза-23», спасатели увидели тогда внутри примерно такую же обстановку.

____________________________
1 БМК – быстро монтируемые конструкции 

То, что на этот раз, да еще в условиях Антарктики, Феоктистов и Петров остались целы, было на грани, нет – даже за гранью, фантастики.

– Члены экипажа осмотрены и доставлены на станцию «Восток», их состояние оценивается как удовлетворительное, – закончил свой доклад Тарасов.

В зале раздались аплодисменты.

Закончив основную часть совещания, Жильцов отпустил всех участников, кроме двоих. Он попросил остаться самых опытных экспертов – Иванова и Томеяна.

– Ваше мнение о причинах? – спросил генерал.

– Необходимо во всем разобраться детально, товарищ генерал. Есть информация, что к изменению траектории могли быть причастны американцы. Во время приземления «Союза МС» в районе посадки находились их «Стелсы», а также авианосец и аппарат по борьбе со спутниками. На вооружении у всех лазерное оружие дальнего действия, последняя американская разработка.

– Что ж, разбирайтесь. Даю в ваше распоряжение всё, что потребуется, и три дня. Через 72 часа встречаемся в этом кабинете.

IV

Примерно в то же самое время в Нью-Йоркском филиале NACA обсуждали события последних дней. Полковник Грей, американец с импозантной наружностью, благородной сединой на висках, раскуривал очередную «Гавану» и удовлетворенно вещал присутствующим коллегам:

– Всё, что мы намечали, пока полностью выполняется. Астронавты сделали большое дело, послав «парусники» с программой к заданной цели. Я не буду ее называть, вы знаете сами. Не исключено, что русские даже сейчас прослушивают наш бункер. Всё правильно: они следят за нами, мы – за ними. Думаю, они в курсе наших новинок в области космологии и генной инженерии. В свою очередь, нам многое известно из того, что задумали они.

Второе. Полный успех операции по русскому спускаемому модулю. Правда, мы немного ошиблись в координатах посадки. Кто ж думал, что их занесёт в Антарктиду!
Кстати, об Антарктиде. Я попросил бы коллег из «Лаборатории А» в самое ближайшее время подготовить наши южные станции к внедрению в полость под ледником Туэйтса. Как только у нас появятся результаты, принесенные «парусниками», к общей работе должны подключиться специалисты «Лаборатории В». У меня всё. Есть вопросы?

– Господин полковник, скажите: какой смысл соревноваться с русскими? – задал вопрос профессор Коллинз, один из ведущих в мире специалистов-космологов. – Нельзя ли работать сообща, как, например, в семидесятые годы, по программе «Союз-Аполлон»?

– Это решать не нам, – голос Грея приобрел стальные нотки. – Такова доктрина Пентагона, который выделяет средства.

– Как вы считаете, полковник, какая из сторон ушла вперед в своих научно-практических изысканиях? – поинтересовался Дэн Суттард, матерый журналист президентского пула, единственный из представителей СМИ допущенный на секретное совещание.

– Сравнивать трудно, да и некорректно, – ответил полковник. – Каждый работает в своем направлении. Мы задействуем энергию космоса, русские стараются использовать возможности, так сказать, земные. Главным здесь то, кто быстрее получит практические результаты. Чей испытуемый объект первым начнет антистарение, того можно считать победителем. Да и то условно, ведь только десятилетия или даже века подтвердят или опровергнут достигнутое.

V

 В капсуле-инкубаторе было тепло и уютно. Будто это вовсе не Южный полюс, а какой-нибудь подмосковный санаторий «Ерино». Абсолютно всё было продумано и подготовлено к предстоящему эксперименту просто идеально, вплоть до мелочей. Да как могло быть иначе, учитывая масштаб и перспективы исследований? И не простых, а вкупе с предстоящими внедрениями в организм человека.

В последний момент к Виноградову присоединился Феоктистов. Его состояние после «мягкой» посадки внушало серьезные опасения вероятным ухудшением здоровья в будущем. После тщательного обследования его организма лучшими специалистами Феоктистова ввели в курс дела, как в свое время Юрия Петровича. Самое страшное и непоправимое могло произойти в любую минуту. Жил Алексей одиноко, семьей после детдома так и не обзавелся. Вот и решил: была не была! Ну, дадут «Героя», инвалидность, с почестями или без отправят на пенсию. Что дальше? Лучше уж под постоянным присмотром ведущих специалистов. А вдруг эксперимент удастся? Он, кстати, тоже, как в свое время Виноградов, вспомнил ту фразу из советского фильма: «Меня, может быть, наградят. Посмертно». Зато, если уж всё срастется, то и у самого со здоровьем наладится, и благодарные потомки добрым словом помянут.
Подготовка к эксперименту шла строго по намеченному графику. Каждый специалист делал свое дело. Одни занимались инструментарием и датчиками, другие – медицинской составляющей технологии, третьи следили за составлением диеты. «Объекты эксперимента» находились в одном помещении, кровати соседствовали, а разделял их только рабочий стол, который также был обеденным.

С каждым днем капсула всё больше наполнялась приборами, проводниками, датчиками. Вся информация должна была поступать в центр исследований, который разместили в соседнем помещении, за перегородкой.

Юрий Петрович, хотя продолжал чувствовать себя неважно, бодрился ожиданием предстоящего. Спать по ночам стал спокойнее: во-первых, потому что доктора исправно делали свое дело, а во-вторых, исходя из своего нового психоделического состояния.

Немного хуже обстояли дела у Феоктистова. От него не отходили ни на минуту, проводили интенсивную терапию, следили за состоянием. Начинать эксперимент можно было только после стабилизации здоровья.

Наконец, настал день, когда профессор Вознесенский вошел в капсулу и будничным голосом объявил:

– Ну-с, уважаемые полярники, эксперимент стартует через двое суток.

– Что требуется от нас? – поинтересовался Виноградов.

– Ровным счетом, ничего. Хорошенько выспаться, уж об этом мы позаботимся! Никаких дурных мыслей и исключительно положительный настрой.

Дверь за профессором закрылась, и «полярники» остались одни.

– Как ты думаешь, чем всё закончится? – спросил коллегу более молодой и более впечатлительный Феоктистов.

– Лет через …надцать узнаем, – «успокоил» Алексея Юрий Петрович. – А теперь давай спать. Ты же слышал команду? Выполняй!

   VI

А полковника Смолова одолевала бессонница. Какую ночь подряд он не мог нормально заснуть, постоянно думал о происходящем, много курил. И только к утру забывался недолгим, тяжелым сном, который не приносил облегчения.

Чтобы чем-то себя занять, Анатолий Иванович решил не лежать с открытыми глазами с вечера, а заняться чем-нибудь полезным. В качестве «полезного» он выбрал чтение, причем не детектив или романтику, а строго тематическое.

Ахши посоветовал книгу Стивена Хокина «Краткая история времени. От большого взрыва до черных дыр». Оказалось занимательно и в тему. В этой книге Смолов нашел ответы на многие вопросы, которые крутились в голове.

 – Выйду на пенсию, всерьез займусь космологией, – решил Анатолий Иванович.

 
Фото: Стивен Хокин

Читая Хокина, Смолов не уставал поражаться: как человеку с такими проблемами в организме удавалось столь масштабно мыслить и так ясно и понятно излагать свои идеи на бумаге!? Особенно полковника поразило такое утверждение: «Жизнь может продолжиться и восторжествовать вне разума, без разума, в тех и таких формах, которым соображение не присуще и не нужно». Хокин замечает: интеллект – тупиковое ответвление от столбовой дороги бытия.

Как же так? Выходит, жертвы, усилия, устремления напрасны? И движет миром не мысль, а некая биологическая субстанция, знать не желающая высоких порывов. Получается, мысль не нужна и обречена?

Для чего же тогда подвиги Галилея и Джордано Бруно, всплески Возрождения, победы над инквизицией и фашизмом, полеты в космос? Неужели подвижникам придется признать поражение, отказаться от борьбы с мракобесием, всегда пытающимся поглотить иерархию моральных ценностей, которую человечество выстраивало веками?

VII

– Вот она, родимая, будь она не ладна! – выругался Беркин.

Стоявшие позади генерала коллеги из «двушки» и начальник станции «Восток» Тарасов понимающе переглянулись. Поиски злополучной «дырки от бублика» – таинственного отверстия, проделанного канадскими астронавтами в стенке «Союза» на МКС – успешно завершились, причем эффектно. Беркин с торжествующим видом повернулся и дал команду измерить изнутри и снаружи диаметр дыры, едва не приведшей к катастрофе корабля.

Расчехлив приборы, двое специалистов приступили к работе по замерам и отбору проб. Остальные начали визуальный осмотр пространства, окружающего отверстие.
Генерал со Смоловым вышли на свежий воздух Антарктиды покурить. Хватило их на пару затяжек, на улице было сильно за минус 60. Не сговариваясь, оба живо направились в станционный буфет взбодриться кофе.

– Завтра с утра отправлять оперативные данные Иванову, – разливая в чашки только что сваренный ароматный напиток, обращаясь то ли к себе, то ли к полковнику, сказал Беркин. – Они с Томеяном собирают имеющуюся инфу от всех возможных источников на доклад Жильцову.

Генерал внимательно посмотрел на Смолова, но тот ничего не ответил, ожидая продолжения.

– Я это к тому, что мы должны максимально корректно описать наши наблюдения и привести какие-то соображения относительно причин произошедшего на «Союзе», – теперь уже Беркин ждал от полковника конкретного ответа.

– Задание понятно, принимаю в разработку, – по-военному отрапортовал Смолов. – В восемь ноль-ноль служебная записка будет на вашей почте.

– Ладно, доклад докладом, сам-то ты что думаешь? – плавно перешел от официоза на задушевность генерал.

– Наши планы эксперимента вполне себе «приземлены» и понятны. Во всяком случае, на мой взгляд, – размышлял вслух Анатолий Иванович. – А вот что касается канадцев…  Или, точнее, американцев: ведь ясно же, что они в одной связке. Есть у меня кое-какие соображения, я еще пообщаюсь с нашими научными светилами, уточню отдельные моменты. В общем, постараюсь сочинить «служебку» пригодной для понимания и научно обоснованной.

– Другого от тебя и не ждал, – удовлетворенно кивнул Беркин и допил последний глоток кофе.

Отпустив полковника, генерал сел за компьютер и погрузился во всемирную паутину. Пробежавшись по новостям политики, экономики и спорта с погодой, он наткнулся на не совсем понятную поначалу строчку. По всей видимости, информация была сформулирована наспех и его автор выдал в интернет не совсем удачную версию, которую тут же подхватили новостные агентства.

Насколько понял Беркин, речь шла о сигналах из далекого космоса, зафиксированных сразу несколькими станциями, в том числе российскими. Не медля ни секунды, он связался с Ахши.

– Уже в курсе? – без церемоний задал он свой вопрос, не сразу сообразив, что на Большой Земле была ночь и ученый мог просто-напросто спать. – Ой, извини, старик. Я, возможно, тебя разбудил.

VIII

Полковник Грей с неизменной сигарой в углу рта внимательно читал доклад «Лаборатории А». Ему было явно не по себе, от всегдашней уверенности не осталось и следа. Он по второму, третьему разу перечитывал строчки латиницы 14-го кегля и никак не мог выработать собственного отношения к информации. Верить или нет?
Нажав на столе кнопку внутренней связи, Грей услышал голос секретаря:

– Что прикажете, господин полковник?

– Откуда информация о «сигналах из космоса» просочилась в интернет? Установите срочно, вы знаете, где искать.

– Именно так, босс. Но у меня уже есть источник.

– Да? И какой же?

– Оссанж из «Викиликс»!

– Я так и знал! – полковник резко откинулся на спинку кресла и добавил про себя:

– И когда только ФБР начнет работать по-настоящему, как голодный бультерьер, f…ck!

– Извините, не понял. Пожалуйста, повторите, – раздалось из динамика.

– Всё! Спасибо! – полковник уже набирал цифры на мобильном.
 
IX

В только что занявшемся, еще хрупком сонном забытьи возник образ отца, звавшего Юру за собой. Он был на коньках, в спортивном костюме, еще не старым, а его руки двигались над головой, как бы призывая следовать за ним. Такой ночной сюжет повторялся не часто, но каждый раз заставлял Юрия Петровича после пробуждения вспоминать последние дни и минуты отца. Ему казалось, что тот не мог простить ему нанесенной ненароком обиды. А как иначе было относиться к тому, что сын не смог по-настоящему понять глубину его боли, разлившейся вдруг по всему организму, и уехал за город, оставив отца один на один с бедой? Потом им так и не удалось поговорить: сначала отца забрала «Скорая», потом его ввели в искусственную кому. Затем была операция, через день вторая. И в воскресенье, аккурат в День медицинского работника, отца не стало.

В который раз размышляя об этом, Виноградов корил себя за то, что не смог тогда понять в полной мере призыв отца к помощи. И отдал его эскулапам, хотя, возможно, следовало оставить отца дома, ведь дома и стены лечат! Теперь уже у самого Юрия Петровича ситуация была похожей – правда, операции пока не требовалось. Мысленно он снова и снова обращался к отцу за советом, но тот снова оказывался на катке, в спортивном костюме, и звал Юру за собой…

 Пробуждение оказалось неожиданно легким. Как будто внутри разом очистилось всё то, что не давало покоя прежде. Стрелки часов показывали 8:15, и Виноградов всё никак не мог понять, какое это было время – местное или московское? Сбивала с толку постоянная ночь за окном, солнечные лучи должны были пробиться сюда еще нескоро.

 Сосед-космонавт еще спал. Чтобы его не потревожить, Юрий Петрович потихоньку пробрался в ванную, с удовольствием принял душ и почистил зубы. Заправил постель, сел в удобное, мягкое кресло и задумался.
Сегодня, как предупреждал Вознесенский, начало эксперимента. Как он сложится? Поможет ли в итоге решить все проблемы со здоровьем? Или, наоборот, сегодняшний день будет вспоминаться как самый чудесный, а потом всё будет только хуже?
Дверь в инкубатор бесшумно отворилась, вошел профессор. Поприветствовав Виноградова, кивнул на соседа:

– Всё дрыхнет? Пора и честь знать…

– Скажите, доктор, – тихонько, чтобы не разбудить соседа, обратился к нему Юрий Петрович, – вы установили главную причину моих болячек?

– На 99 процентов всё началось с той поры, когда вы находились в Афганистане. Вас ведь направляли в санбат?

– Да, а потом в госпиталь, на родину.   

Петров вдруг проснулся, взглянул спросонья на доктора и сладко потянулся.

– А у него? – кивнул на космонавта Виноградов.

– А у него с Чечни.

Выдержав паузу, доктор по очереди взглянул на Виноградова и Феоктистова, и, слегка волнуясь, заговорил:

– Уважаемые пациенты, друзья мои! Сегодня самый важный, самый знаменательный для вас и для науки день. Возможно, когда-нибудь он войдет в научные анналы и исторические справочники как перевернувший представления людей об окружающем мире.

Оба участника эксперимента внимательно слушали.

– Чтобы вы излишне не волновались, – уже спокойнее продолжал Вознесенский, – со всей ответственностью заявляю: членами нашей научной команды сделано всё возможное и необходимое для того, чтобы эксперимент прошел успешно…
Затем профессор изложил конкретные задачи, которые предстояло решить на начальном этапе, и в очередной раз подробно рассказал, что и как делать Юрию Петровичу и Алексею.

X

Жильцов зажег в кабинете свет и опустил жалюзи. Эксперты Иванов и Томеян, только что познакомившие генерала со своими оценками приземления «Союза», сидели за столом в ожидании мнения хозяина кабинета о проделанной работе.

– Что ж, нормально, – возвращаясь от окна к своему креслу, сказал Жильцов, и такие слова от него считались похвалой. Все предположения о вмешательстве американцев подтвердились, как и выяснилась причина их действий.

– Непорядочно ребята поступают. Ох, непорядочно! – продолжил генерал. – Ну, а что скажете о «сигналах из космоса»?

– Скорее всего, это ответ на их сигнал, отправленный с МКС, – сказал Томеян. – Какая-то, только им известная, информация о V616 Mon, самой близкой «черной дыре». Подождем новостей от «бэшки»1. 

– Кто из наших ее ведет? – спросил Жильцов.
   ________________________________
1 – B Laboratory (НАТОвская «Лаборатория В») 

– Ребята из «двушки»1.

– Когда примерно ждать новостей?

– Думаю, через неделю-другую, более определенно сказать нельзя.

– Хорошо, – сказал, поднимаясь для рукопожатия, генерал, давая понять, что разговор закончен.

 Как только за экспертами закрылась дверь, Жильцов набрал номер Беркина.

– Какие новости с юга? – поинтересовался он после приветствия. – Когда начало эксперимента?

– Он уже идет, – ответил Беркин. – Их, южное, время опережает наше на десять часов.

– Будут новости, информируй.

И Жильцов устало откинулся на спинку кресла. Время, остававшееся до следующего совещания, позволяло еще раз проанализировать текущую ситуацию.
   ________________________________
1 – 2-е Главное управление СВР 

 
Фото: Полярная станция «Восток»

Итак, начался наш эксперимент, и начался американский. Так уж совпало, что оба стартовали в Антарктиде, примерно в трехстах километрах друг от друга.

Наши ученые-физики задействовали андронный коллайдер. Как считает Ахши, его возможности до конца еще не изучены, но, возможно, с его помощью удастся осуществить метод реверсивного омоложения – за счет повернутого вспять ПространстваВремени (термин С. Хокина).

В основу опытов американцев положена другая теория С. Хокина: о материи и антиматерии и обратного хода времени в пространстве, приближенного к черным дырам.   

«Если эксперименты принесут хотя бы какую-нибудь пользу людям, то и наши усилия, считай, были не зря», – подумал Жильцов и открыл окно. Ворвавшийся свежий воздух освежил голову и придал новых сил, а заодно напомнил хозяину кабинета о том, что скоро лето.