Линза

*Перед прочтением данной повести рекомендуется прочитать произведение "Солнечный полдень", поскольку "Линза" является прямым его продолжением, в нём описаны некоторые принципы и логика развития событий, без знания которых понимание "Линзы" может быть затруднено*


Угол падения равен углу отражения
Из основного закона оптики

0
На юге нашей страны, между двумя морями, раскинулась бескрайняя степь, плоская, как огромное блюдо. Когда-то давно над ней свистели ветра, палящее солнце иссушало землю, и росла там лишь одна трава, сухая и жёсткая, как проволока. В этой траве прятались от зоркого орлиного глаза мыши-полёвки, зайцы, суслики; в ней же гнездилась величественная дрофа. Мало где можно было найти человеческое жильё, лишь в верховьях Дона, где степь перемежается с лесом, жили казаки в своих станицах, а ещё южнее, на границе Европы и Азии, калмыки пасли стада, кочуя в неизменных кибитках.

Но всё изменилось пару столетий назад, когда русский человек начал осваивать эти пространства, возделывать здесь поля и выращивать зерно. Ему мешали ураганные ветры, выдувавшие плодородную почву с полей – и он разлиновал степь, как ученическую тетрадку, сеткой лесополос, задерживающих ветер. Ему мешало ослепительное степное солнце, иссушающее всё живое – и он начертил под линейку на клетчатой странице степи систему оросительных каналов. Ему мешали резвые весенние ручьи, прогрызающие в земле глубокие овраги – и он запрудил, сковал их земляными дамбами. И со временем по распаханным полям рассыпались, как бисер, деревеньки и сёла, и крупными бусинами выросли города...

Но, несмотря на все изменения, внесённые творческим порывом человека, степь до сих пор хранит в себе этот непередаваемый дух – дух свободы, простора и даже какого-то авантюризма. И если вы как-нибудь попадёте в степь, вам, скорее всего, запомнится всё такое же яркое, знойное солнце летом или пронизывающий до костей ветер зимой, задержатся в памяти эти простор и бескрайность. Но если вы родились в степи, пусть даже не в деревне, а в большом городе – у вас будет совершенно другое отношение к этим местам. В худшем случае вы просто привыкнете ко всем климатическим особенностям, а привычка – это уже немало; в лучшем же случае – вы полюбите степь, как это было в своё время со мной. Вы полюбите сухое, жаркое солнце, и тогда в других местах солнечный свет покажется вам тусклым и серым; вы полюбите мощный, напряжённый ветер – и воздух центральной полосы станет для вас застывшим, будто безжизненным. Вы полюбите широту и простор, открытые пространства – и любой лес или холмы будут давить на вас со всех сторон, угнетать своей замкнутостью.

И хотя теперь расстояние между населёнными пунктами не превышает нескольких километров, среди засеянных пшеницей, кукурузой или подсолнечником полей человека можно встретить лишь за рулём автомобиля или трактора, да ещё за штурвалом комбайна. Современный человек преодолевает широкие пространства, сидя в мягком салоне с прохладным воздухом внутри, и даже не задумывается, каково было нашим предкам ходить здесь пешком или ехать на лошади под жарким солнцем и пыльным ветром. Впрочем, беседуя со старожилами, вы можете услышать неправдоподобные и даже в некотором роде мистические истории. Мне доводилось слышать рассказы, как в совершенно разных местах, разделённых многими километрами, люди видели одинокую фигуру, бродящую по полям. Её описывали как молодую женщину, даже девушку, одетую в белое платье до самой земли; волосы у неё длинные, светло-жёлтого, примерно соломенного цвета, и лежат на голове как солома; по поводу лица нет достоверных сведений: одни говорят, что его вообще нет, другие просто видели эту девушку со спины, третьи утверждают, что выражение её лица вселяет в человека ужас. Нет единой точки зрения и по некоторым другим деталям. Например, рассказывали, что она держит в руках серп, ухват, сковороду или пучок колосьев, а бывает так, что ничего у неё в руках нет; если встретит она кого-то в своих скитаниях по степи, может ему навредить – ударить до потери сознания, или даже убить, а может просто всякие каверзные вопросы ему задавать, либо вообще мимо пройти. Некоторые люди верят таким рассказам; другие считают, что это вымысел, легенды местного разлива, а то и вовсе чьи-то галлюцинации или же пьяный бред. Но ещё одна деталь в этих рассказах неизменна: белую фигуру чаще всего наблюдали у окраин деревень, на берегу речки или пруда; в жаркие летние дни около полудня; в ясную, солнечную погоду. Иной раз эта фигура сияла, излучала странное свечение, или просто отражала солнечные лучи, неспешно и плавно следуя вдаль, в высушенную солнцем степь без всякой цели, без какой-нибудь видимой причины.


1
Эта история произошла в большом городе, что раскинулся на холмистом правом берегу широкой реки, прорезающей степь довольно извилистой ярко-голубой полосой. Летним днём город изнывает от степной жары, а вечером, когда солнечный диск закатывается за поросшие камышом плавни [Плавни – низины в пойме реки, обычно покрытые водой], жители и гости выходят на широкие площади, гуляют в вечерних парках с яркой иллюминацией, идут домой с работы по центральным и периферийным улицам, или просто садятся на скамейку во дворе, чтобы насладиться вечерней прохладой. Однако, в особо жаркие дни закат приносит с собой не свежесть, а лишь гнетущую духоту. И людям ничего не остаётся, кроме как засесть в кафе с кондиционером, сходить в прохладный кинозал, спрятаться в собственной квартире или, на худой конец, по пути с работы съесть мороженое.

Есть такая закономерность: если человек жалуется на южное лето, значит, он ещё не видел южную зиму. В сентябре может показаться, что наступила благодать: улицы и площади больше не напоминают огромные печи; дни приятные, ночи прохладные; если идёт дождь – то это почти летний ливень, а не противная осенняя изморось. [Изморось (не путать с изморозью) – нечто среднее между дождём и туманом, висящие в воздухе крупные капли воды] Но появляющиеся на деревьях жёлтые листья и всё ниже опускающиеся облака свидетельствуют о неумолимом приближении очень неприятного времени года. Первее всего это станет заметно по каштанам: листва на них не желтеет, а становится коричневой, будто гниёт сразу на дереве; плоды с гулким стуком падают на тротуарную плитку или беззвучно приземляются на мягкую, еще не покрытую листьями землю клумб. В самом конце сентября подует сильный восточный ветер, так называемая верховка, унося с собой в море тонны речной воды и обнажая широкие прибрежные отмели. Затем, уже в октябре, пойдут затяжные дожди вперемешку с густыми утренними туманами; всё это будет сопровождаться очень мощным, влажным, пронизывающим до костей ветром. И до самой весны погода будет неизменно-тоскливой: околонулевая температура, снег с дождём или просто дождь; непродолжительные снегопады, после которых больше слякоти под ногами, чем снега; даже если снег выпадет толстым слоем, из-за колебаний температуры он через два-три дня превратится в гололёд. Все эти превратности погоды будут сопровождаться неизменными ветрами: влажным и промозглым западным или остро-холодным и сметающим всё на своём пути северо-восточным. Пару раз за всю зиму случится заморозок, столько же раз оттепель – и наконец настанет весна, принося некоторое облегчение. Недаром многие жители средней полосы и даже Сибири признают, что они легче переносят мороз под тридцать градусов в своём родном городе, чем южные «всего лишь» минус десять.

В большом южном городе, о котором я рассказал, жили главные герои этой истории – Дарья Семёнова и Олег Марочкин . Познакомились они летом в глухой степной деревне Рябовке, добираться до которой, по их собственным словам, «два часа на электричке и час пешком»; у Олега там жила двоюродная бабушка, к которой он приезжал впервые; Даша же бывала там ежегодно у маминых родителей. Они познакомились при довольно загадочных обстоятельствах, но не будем, как говорится, забегать вперёд паровоза.

Даша в то время окончила первый курс крупного технического университета, расположенного почти в самом центре города на большой овальной площади с цветами и высокими тёмными елями. Она училась на факультете дизайна – несмотря на изначальную глубокую техническую направленность, университет разрастался, поглощал другие учебные заведения, и потому приобрёл факультеты, мало имеющие отношение к технике. Олег был на год старше, закончил промышленно-технологический колледж и не особо задумывался над перспективами своей дальнейшей жизни. Однако, встреча с Дашей и некоторые другие события этого знаменательного лета многое изменили в нём; в частности, он обнаружил у себя желание пойти учиться дальше и поступил в тот же университет, только на другой факультет – машиностроительный. Там ему перезачли некоторые дисциплины, и, как это там называлось, «по подсадке» определили сразу на второй курс. История умалчивает о том, почему им не заинтересовался военкомат: вполне возможно, что ему присвоили непризывную категорию по состоянию здоровья; впрочем, сам Олег об этом предпочитал не распространяться.

Вся эта странная, удивительная, в каком-то роде мистическая и даже пугающая история, о которой далее пойдёт речь, началась в середине октября. Осень в текущем году выгодно отличалась от прошедших: вместо обычной для степей сырости, привычных туманов, затяжных дождей и холодного ветра всю первую половину октября неистово светило солнце, будто стараясь подарить людям все, даже самые маленькие, остатки летнего тепла. Осенние листья не падали мокрыми и тяжёлыми, а кружились, светлые, лёгкие и красивые, в замысловатом вальсе; глядя на эти листья, можно было подумать, что где-то на дальней аллее парка в самозабвенном творческом порыве играет невидимый скрипач. Даже каштаны в этот год выглядели не страшными и подгнившими, как это обычно бывает, а просто по-осеннему печальными, как и все остальные деревья в городе.

За полтора месяца, прошедшие после поступления в университет, Олег Марочкин так и не успел изучить всю его территорию. Ещё бы – в студгородке расположились восемь основных учебных корпусов, открытая и закрытая спортивные площадки, бассейн, концертный зал, несколько общежитий и даже небольшой парк. Занятия машиностроительного и дизайнерского факультетов проходили в разных корпусах, соединённых на уровне третьего этажа крытым надземным переходом, поэтому Олег мог видеться с Дашей только в перерывах. Переходя из одного корпуса в другой по переходу или по земле, он с неподдельным интересом рассматривал интерьеры коридоров и кабинетов; или же, повернув голову в сторону окна, любовался игрой жёлтых листочков в косых лучах тёмно-золотого, уже по-осеннему низкого солнца. К середине октября уже большая часть деревьев начала обнажаться, и лишь высокие ели на площади разбавляли желтизну своими тёмно-изумрудными нарядами.

Поскольку Олег попал сразу на второй курс, установить хорошие дружеские отношения с одногруппниками ему удалось далеко не сразу. Первый месяц он присматривался к тем, с кем посещал одни и те же лекции, да и они присматривались к нему – надо же понять, что это за человек такой вдруг появился, и как его судьба занесла на ваш поток. Но как только миновал сентябрь, Олег познакомился поближе с одним из своих одногруппников, Мишей Рассказовым. Безусловно, летние приключения сильно повлияли на Марочкина, сделав его более коммуникабельным, но с Рассказовым его скорее свёл случай, чем какие-то индивидуальные способности. Однажды Миша опоздал на лекцию по теоретической механике, а преподаватель по этому предмету был товарищ строгий; и дабы лишний раз не навлекать на себя гнев праведный, опоздавший студент тихонько присел за ближайшую парту, одну половину которой уже занимал Олег. И так как на паре они сидели вместе, после пары Миша попросил у него конспект. Так и началась их дружба.

Поначалу Олег рассматривал нового товарища не то чтобы подозрительно, но без особого доверия, хотя в его внешности не было ничего отталкивающего: рост и телосложение средние, волосы тёмно-каштановые, прямые и слегка торчащие; глубоко сидящие тёмно-карие глаза, прямой неширокий нос, небольшой рот. В принципе, лицо у него было довольно приятным, но была в нём и какая-то отталкивающая черта: то ли угрюмое, то ли нахмуренное, оно казалось постоянно чем-то озабоченным, а временами даже отрешённым от окружающего мира. Впрочем, Олег довольно скоро перестал придавать этому большое значение, полагая, что после четырёх пар, среди которых были то математический анализ, то теоретическая механика, то сопротивление материалов, он и сам ужаснётся, если случайно глянет в зеркало.

Несмотря на удобное расположение кабинетов, пару раз в неделю группе Олега приходилось перемещаться на некоторое время в соседний корпус, где занимались будущие дизайнеры – в этом корпусе у факультета машиностроения проходила инженерная графика. В один из таких дней в середине октября Олег с Мишей стояли у дверей кабинета в перерыве и разговаривали ни о чём; вдруг Рассказов легонько тронул за плечо своего товарища, который уделял внимание не столько разговору, сколько потоку машин на широком проспекте за окном.

– Чего тебе? – спросил Марочкин, оторвавшись наконец от столь занимательного пейзажа.

– Гляди, это же твоя Даша? – товарищ задал ему встречный вопрос, указывая рукой куда-то в освещённую солнечными лучами даль университетского коридора.

– Ага.

– Красивая... А что это за эффектная брюнетка рядом с ней?

Только после этой фразы Олег заметил, что рядом с Дашей стоит ещё одна девушка, и не просто стоит – они ещё и о чём-то разговаривают. Рассматривая их, он даже рот приоткрыл от удивления. Девушка действительно выглядела, как сказал Миша, «эффектно»: стройная фигура; одета явно по последнему слову моды, хотя парни, по их же собственным словам, в моде не разбирали ни бельмеса; чёрные как смоль волосы блестели под ярким солнечным лучом, за тёмными очками с тонкой золотистой оправой угадывались правильные, гармоничные черты лица. Беседуя с Дашей, она активно жестикулировала, при этом в руках вместо крупной и неуклюжей сумки с тетрадями она держала аккуратный тёмно-коричневый клатч с цепочкой. [Клатч – маленькая сумочка без ручки, иногда с длинным ремешком или цепочкой]

– Не знаю, первый раз её вижу, – сказал Олег после затянувшейся паузы, во время которой он рассматривал девушку, – пойдём ближе, познакомимся.

– Да ну, придумал: «познакомимся», – передразнил Миша.

– Пошли-пошли, мне теперь интересно, откуда её Даша знает.

Они приблизились к девушкам, поздоровались, и Даша взяла инициативу в свои руки:

– Знакомьтесь: моя одногруппница Лерка Сумочкина.

– Очень приятно, – одновременно ответили два голоса.

Но познакомиться поближе и поговорить им не удалось – в этот момент началась пара, и им пришлось разойтись в разные кабинеты.

2
Насыщенно-жёлтые, практически рыжие лучи низкого осеннего солнца скользили по улицам большого южного города. Солнце с каждой минутой опускалось всё ниже, поэтому блики на зданиях поднимались всё выше: сначала на уровень второго этажа, потом третьего, четвёртого; потом солнце опустилось настолько низко, что освещало лишь ещё бездействующие лампы уличных фонарей да верхушки деревьев в центральном городском саду. Именно здесь, в этом парке, раньше всего ощущалось дыхание надвигающейся осени. Начинали желтеть листья тополей, пробегающий ветер нёс с собой прохладу, но не приятно-освежающую, как летом, а какую-то влажно-пронизывающую, от которой хотелось натянуть капюшон чуть ли не на нос. Всё дольше высыхали лужи после пока ещё кратковременных дождей, впрочем, этой осенью дожди шли совсем редко, так что лужи успели просохнуть. Прохожих в парке становилось всё меньше, люди теперь не прогуливались по аллеям неторопливым шагом, а спешили по своим делам, угрюмо глядя себе под ноги. В красивой белоснежной ротонде, потускневшей с приходом осени, уже не сидели допоздна, как в летние месяцы, влюблённые парочки.

Однако, в эту пятницу, после пяти часов вечера, около ротонды можно было разглядеть одинокую мужскую фигуру. На первый взгляд, какой-то молодой человек просто праздно шатался вокруг, но присмотревшись, можно было понять, что этот человек кого-то ждёт. Этот факт подтверждали две вещи: букет белых роз, который он держал в руках, а также наручные часы, на которые он каждую минуту поглядывал, отгибая рукав рубашки.

Жизнь – такая удивительная штука! Порою кажется, что она полна удивительными совпадениями, объяснить которые не в силах никто, но стоит глубже вникнуть в ситуацию, и становится понятно, что случайности, как говорится, не случайны, и просто так даже мухи не летают. Дело в том, что в этот же день, в это же самое время практически такой же молодой человек ошивался около ротонды, только в руках у него вместо роз были нежно-розовые тюльпаны, и ротонда находилась в совершенно другом парке в двух километрах от городского сада. Это был Олег Марочкин, он ожидал Дашу Семёнову в сквере около медицинского института. Институт был ни при чём: им обоим просто очень нравилось гулять в этом месте. Олег желал насладиться последними хорошими деньками и пригласил Дашу на свидание в эту пятницу.

Девушка появилась неожиданно, и вошла в ротонду не с фасада, что было бы довольно предсказуемо, а с тыльной стороны. Парень от неожиданности чуть не выронил букет, но вовремя сориентировался, и после приветственного поцелуя спросил:

– Что это ты сегодня так неожиданно?..

– Решила подойти к вопросу своего появления нестандартно, – ответила она с улыбкой.

– Безусловно, тебе это удалось!

– Я заметила, чуть тюльпаны не выронил.

– Пройдёмся?

– Куда?

– Да хоть по парку. Или можем на скамейке посидеть.

– Лучше посидим. Сегодня весь день на ногах: бегала в новую общагу, Киреева, препод по графике, послала меня отнести какие-то документы; потом ещё пара физкультуры...

– Даш, – резко спросил Олег, – а расскажи мне про эту, подружку твою, как её...

– Сумочкину?

– Ага.

– Да это Лерка, одногруппница моя. Мы с ней знакомы ещё с первого курса. Она как представилась: «Лерка», так все её и называют. А Сумочкина – это и вправду у неё фамилия такая. Я сначала удивлялась, а потом привыкла. В принципе, девчонка она хорошая, пообщаться с ней можно. А почему ты о ней спрашиваешь?

– Мне до неё дела нет, это Мише она понравилась, он вроде бы с ней даже переписывался.

– Да, она мне говорила. Хочешь, кое-что расскажу? – дождавшись одобрительного кивка, она продолжила, наклонившись к Олегу поближе, – это я её уговорила согласиться пойти на свидание с ним сегодня.

– Зачем? – на лице Олега появилось неподдельное изумление.

– Всё очень просто: я же знала, что я сегодня вечером буду с тобой, поэтому и сказала ей пойти в то же время, только в другое место. Чтобы она меня с собой не потащила, – после этих слов Даша хитро улыбнулась.

– А что, она хотела?

– Ну ты же знаешь эту манеру: на свидание тащить с собой подружку. Это у нас в Рябовке было по-другому, потому что я там никого особо не знаю. А если бы мы познакомились здесь, я бы точно Лерку с собой на свидание взяла.

– А ещё она одевается как-то странно... Слишком вычурно, что ли. Миша мне это сразу сказал.

– Есть немного. Вообще, не нам судить... Но Миша у неё не первый.

– Уверена?

– Абсолютно. Она мне сама рассказывала.

Они ещё немного поговорили на отвлечённые темы, прогулялись по парку туда-сюда, и только когда уже стемнело, Олег проводил Дашу – благо она жила недалеко, в центре города, между ипподромом и центральным катком, на котором в тёплое время года располагалось открытое кафе. А когда он возвращался домой, ему позвонил Миша. Говорил он торопливо, даже слегка взволнованно:

– Алё, слышишь меня?

– Да, говори.

– Приезжай завтра, посидим, пива попьём.

– Куда?

– Да домой ко мне, на Северный. Адрес знаешь?

– Знаю твою остановку, около бульвара.

– Ну вот, а от остановки надо пройти вглубь квартала. Дом обходишь слева, потом проходишь мимо школы и поворачиваешь направо за гаражами. Подойдёшь к первому подъезду, я тебя там встречу.

– Хорошо. Как там Лерка?

– На автобус проводил, домой поехала. Остальное завтра расскажу. Всё, жду! – и отключился. Пока Олег дошёл до дома, половина информации уже вылетела у него из головы. «Ну ничего, завтра к нему приеду, из автобуса выйду и позвоню», – подумал он.

Проснулся Олег поздно, уже ближе к середине дня, – благо в субботу занятий в университете не было, – и после обеда выдвинулся к Мише, предварительно созвонившись с ним. Но он забыл уточнить дорогу, а осознал это лишь выходя из автобуса на нужной остановке. Тогда он снова позвонил товарищу, но тот почему-то не взял трубку. Олег начал размышлять: «Ладно, сам разберусь, куда идти. Так... Вроде бы дом надо обойти справа...»

Ошибочность этих рассуждений Олег ощутил не сразу. Он понял, что заблудился, лишь когда прошёл микрорайон насквозь и увидел перед собой широкий проспект. Попытки позвонить Мише не увенчались успехом – шли короткие гудки. Пытаясь разобрать дорогу по картам в телефоне, Олег только сильнее углублялся в лабиринт хаотично разбросанных девятиэтажных домов, построенных почти полвека назад. Он не заметил, во сколько вышел из автобуса, но ему стало казаться, будто он бродит здесь уже час. Вдруг перед ним, словно из ниоткуда, появился небольшой продуктовый ларёк. «Странно, Миша про него вроде бы не говорил», – подумал Олег и вошёл внутрь. От безуспешных попыток найти дом товарища он даже немного проголодался, поэтому сразу бросил взгляд на палку аппетитного финского сервелата, лежащего на прилавке. Впридачу он купил ещё и большую пачку чипсов, но как следует перекусить ему не удалось: как только он вышел из магазинчика, в кармане зазвонил телефон. Миша увидел несколько пропущенных звонков и решил выяснить, в чём дело.

– Алё, ты где ходишь?

– Не знаю, – ответил Олег с растерянностью в голосе.

– В смысле? Как это не знаешь?

– Ну вот так. Я, можно сказать, заблудился.

– Хорошо, сейчас попробую тебе объяснить дорогу. Что ты видишь перед собой?

– Вижу девятиэтажный дом.

– А номер у него какой?

– Не знаю, на нём не написано...

– Загляни за угол, на торце посмотри.

– Ага, нашёл. Двадцать четыре!

– Хорошо. Теперь ещё обойди...

Через пятнадцать минут Олег уже сидел за столом на кухне и друга и рассказывал ему, как он ходил по району. Оказалось, что всё это время – почти час – он кружил вокруг да около. Впрочем, немудрено – в такой застройке с однотипными зданиями, как говорится, сам чёрт ногу сломит.

– А ты чего такой хмурый, – вдруг спросил Олег, внимательно посмотрев на Мишино лицо. Его обычное мрачноватое выражение почему-то усугубилось до такой степени, что казалось, будто с его обладателем произошло что-то нехорошее.

– Да угощать мне тебя нечем, кроме пива. Утром пошёл в магазинчик, здесь на районе, где обычно покупаю сушёную рыбу, а там таранка закончилась.

– Ну закончилась и закончилась, что ж теперь?

– Это всё потому что именно я в магазин пошёл, – он сделал ударение на слове «я».

– Да ладно тебе. Смотри, что у меня есть!

Олег сбегал из кухни в коридор, взял там свой рюкзак и извлёк из него сервелат и чипсы.

– А вот и закуска подъехала! – радостно сообщил он Мише.

– Спасибо, конечно. Выручил. Но всё равно жалко, что рыбы нет, – ответил он, наливая в стаканы пиво.

– Ну ничего, в следующий раз купим. Ты лучше расскажи, как свидание прошло.

Мишино лицо посветлело:

– Да в принципе хорошо, Лерка и красивая, и в общении приятная.. Есть у неё, правда, одна не самая лучшая черта... Как мне показалось, она слегка высокомерная, любит пускать пыль в глаза.

– А я думаю, что это у неё просто такой стиль и такие манеры. Не зря же Даша с ней дружит. Да и учится она на дизайнерском факультете, поэтому и модой интересуется.

– Возможно. Но интерес у неё ко мне явно есть. Мы по парку прогулялись, посидели на скамейке, поговорили.

– В кафе не ходили?

– Нет, а зачем?

– Ну... – Олег задумался, – ну, например, кофейку попить.

– Не, в первый раз решили обойтись без этого. Тем более погода хорошая, тепло ещё. Есть у меня одна мысль такая, не очень приятная: как думаешь, по карману мне будет с ней встречаться?

– Думаешь, она меркантильная?

– Не знаю. Первое впечатление, конечно, бывает обманчиво. Но по крайней мере мне так показалось.

– Я считаю, что это только внешний образ. Знаешь, что? Давай я как-нибудь к Даше докопаюсь, попрошу у неё подробную характеристику.

– Так она тебе и расскажет!

– Да расскажет, куда она денется! – Олег засмеялся.

За разговорами они не заметили, как на город спустился густой, холодный осенний вечер, и на прояснившемся небе заблестели осенние созвездия. Как бы ни хотелось товарищам продолжать беседу, Олег заторопился домой, пока автобусы не отправились на ночной отдых после напряжённого дня.

3
Новая неделя принесла с собой не только уменьшение среднесуточной температуры воздуха и длины светлого времени суток, но и новые заботы и всевозможные дела. Олег Марочкин, придя в понедельник утром в университет, узнал на первой паре о каком-то индивидуальном проекте, который нужно было выполнить в этом семестре. Миша Рассказов на занятия опоздал – проспал, и когда перед началом второй пары товарищ сообщил ему о новом задании, сильно расстроился. Впрочем, и Олег сегодня едва успел вовремя – отключив будильник, он неожиданно для самого себя снова заснул. Хорошо, что родители разбудили перед уходом на работу, да и на автобусе ему было ехать ближе, чем Мише. Для борьбы со сном Олег предложил другу сходить в буфет и выпить кофе.

– Не, пошли лучше на первый этаж, в коридор.

– Зачем?

– А там месяц назад кофейный автомат поставили.

– Так он же вроде не работает, – усомнился Олег.

– Уже работает, мне Егор рассказывал.

– Какой Егор?

– С нашего потока, в параллельной группе учится.

– Копытин, что ли?

– Да. Мы с ним в одном классе учились, кстати.

– Вот как! Не знал... Ладно, пошли к автомату, – и они направились вниз по лестнице.

Но насладиться бодрящим ароматным напитком на этот раз им не удалось. Миша засунул купюру в щель и нажал кнопку, около которой было написано «Американо»; автомат заурчал, внутри что-то забулькало, высунулся стаканчик, но как только кофе начал стекать в него тонкой струйкой, бульканье прекратилось, а на экране загорелась надпись «Ошибка Е3». Ребята попробовали снова нажать кнопку «Старт», потыкали в автомат кулаком, пошевелили стаканчик, но никакого эффекта это не возымело – на экране всё также светилась сообщение о сбое. Так ничего и не добившись, они отошли в сторону.

– Попили кофе, называется, – буркнул Олег себе под нос.

– Вот видишь: стоило мне кофе заказать, как тут же сломался автомат.

– Да брось ерунду! А если бы я первый выбрал?

– А он тогда тебе бы сделал, а на моём кофе сломался. Вот увидишь в следующий раз, – с безысходностью сказал Миша.

– А если бы вообще кто-нибудь другой подошёл?

Ответа не последовало. Но как ни старался Олег переубедить друга, ему это не удалось. Пока они спорили, прозвенел звонок, и им пришлось спешно бежать на третий этаж к нужному кабинету. Лишь вечером, отдыхая дома после занятий наедине с собой и анализируя некоторые события последних дней, Олег вспомнил об утреннем инциденте и повернул ход своих мыслей в эту сторону. «Да уж, – подумал он, – с таким мировоззрением тяжело ему будет по жизни идти. Хотя... Он же не выбирал такое мышление, оно у него само сформировалось, наверное. Но всё равно это неверный подход к жизни. По опыту знаю: жить с оптимистичными представлениями гораздо приятнее. Может быть, конечно, мне не стоит лезть к нему с какими-то советами, но в таком случае я с ним просто-напросто не смогу общаться. Чем бы ему помочь, даже не знаю... У Дашки спросить? Так она тоже вряд ли поможет. Ну ладно, надо  поразмышлять на досуге над этим вопросом. Что-нибудь придумаем...»

Всю неделю Олег пытался размышлять, но ничего путного ему на ум не шло. Он размышлял по дороге в университет, проходя через площадь к автобусной остановке и не замечая никого и ничего вокруг; и в автобусе, пока однажды, некрепко держась за поручень в задумчивости, едва не полетел на пол при резком толчке; и сидя рядом с Мишей на парах, вместо того, чтобы писать конспект; и за обедом дома или в столовой, куда он иногда заглядывал ради вкусных говяжьих котлет; и просто в свободную минуту. Некоторые варианты действий он отбрасывал сразу, от других отказывался после некоторых колебаний, но ни один из способов помочь Мише он не посчитал надежным и действенным.

Сон у Олега за неделю несколько стабилизировался, но общая усталость накапливалась, поэтому в субботу днём он решил прогуляться по району, подышать свежим воздухом. Погода за прошедшие дни поменялась не в лучшую сторону: солнечные дни закончились, вместо них пришла пасмурность и серость; очень неприятный холодный ветер принёс плотные облака и заполнил ими всё небо; несколько раз шли долгие, моросящие осенние дожди, от которых земля практически не промокает, а настроение стремительно портится; жёлтые листья вовсю облетали с мокрых ветвей, устилая влажную плитку тротуаров. Конечно, такие погодные условия не располагали к неспешным прогулкам, но даже они не смогли заглушить острое желание Олега Марочкина выйти на улицу.

Взяв зонтик на случай непредвиденных превратностей погоды и натянув  осеннюю куртку с капюшоном, парень направился из дома в сторону центральных улиц. Идя по переулку, озираясь по сторонам и разглядывая старые дома с точки зрения архитектуры, он замечтался и в какой-то момент вдруг резко остановился. Вам должно быть знакомо это странное ощущение, когда идёте, не смотря вперёд, и интуитивно останавливаетесь перед каким-либо препятствием, хотя по всем признакам должны были на следующем шаге неизбежно с ним столкнуться и в лучшем случае отделаться набитой шишкой. Вот и Олег точно также, по какой-то интуиции прекратил своё движение, однако в данном случае препятствием оказалась девочка-подросток лет тринадцати на вид.

– Здравствуйте, – сказала она, когда молодой человек, который едва не сбил её с ног, повернул голову в её сторону.

– Здравствуй, – растерянно произнёс Олег, судорожно вспоминая, кто это может быть перед ним, и откуда эта девочка его знает.

– А вы меня не узнаёте?

– Н-нет...

– Я – Варя из Рябовки, у меня там дедушка живёт.

– Павел Фёдорович, что ли?

– Да.

– А, теперь узнаю! Только не называй меня на «вы», хорошо? Просто Олег.

– Хорошо. А вы... То есть, ты... В Рябовку приехать не собираешься?

– Да как-то времени нет. А что, надо приехать?

– Мой дедушка тебя часто вспоминает, особенно когда к Екатерине Ильиничне в гости ходит. Она же бабушка твоя?

– Ну, да. Двоюродная, если совсем точно.

– Олег, а расскажи пожалуйста, как ты тогда летом с полудницей справился ?

– Это Павел Фёдорович интересуется?

– Ну, он тоже. Да и мне самой интересно. Мы с ребятами как-то раз хотели её увидеть, но не получилось почему-то.

– Ладно, сейчас расскажу, пока я не тороплюсь, – они отошли в от середины тротуара ближе к стене дома, – кстати, а ты никуда не спешишь?

– Нет, я погулять вышла. Я тут с родителями живу недалеко.

– С чего бы начать?...

– Давай сначала: как ты вообще о ней узнал?

– Это произошло, когда в поле нашли Ивана Ивановича Бурчакова, знаешь, кто это? – Варька кивнула, – ну вот, тогда-то твой дедушка к бабе Кате в гости пришёл, и они предположили, что это могла заявить о себе полудница. А я решил это проверить, и несколько дней ходил на неудобье  у пруда.[Неудобье – участок земли, заросший сорной травой; в широком смысле: место, где природные условия не позволяют заниматься сельским хозяйством] Сначала я тоже не верил, но потом у меня появлялось всё больше и больше фактов. В конце концов я встретился с ней и даже поговорил.

– И что, с ней даже разговаривать можно?

– Можно, только осторожно. И далеко не всем, для кого-то это может быть даже опасно. А в целом она девушка приятная, образованная, только манера разговора у неё специфическая, резковатая и иногда грубая.

– А откуда вообще она взялась в деревне?

– У Лидии Михайловны – знаешь такую, в угловом доме живёт? – так вот, у её матери была подруга, а у этой подруги дочка Полина, на пять лет Лидии Михайловны старше. Она школу закончила, поехала в город, поступила в институт и познакомилась там со старшекурсником. Они пробыли вместе некоторое время, а потом почему-то расстались, и после этого Полина пропала. Последний раз её видели у пруда, подумали, что она утопилась, но так ничего в пруду и не нашли. Прошло сорок лет с хвостиком, и вдруг она объявилась.

– И как же ты её обезвредил?

– Да никак. Я подумал, что с ней не надо бороться, и решил попробовать выйти на контакт. И мне это удалось, мы с ней поговорили некоторое время, а потом я её освободил, и она исчезла.

– Как – освободил? От чего?

– Ну, она не могла от пруда отойти дальше, чем на несколько километров. А я как-то так сделал, сам не знаю как, когда с ней разговаривал, что она теперь может ходить, куда захочет.

– И куда же она ушла? – снова задала вопрос Варька.

– А кто её знает, – Олег задумался или только сделал вид, что думает, – я с тех пор её не видел. И в деревне с конца августа тоже не был.

В это же время в сотне километров от них, в Рябовке, баба Катя, она же Екатерина Ильинична, сгребала граблями во дворе отжившую своё жёлтую листву, вдавливая калошами отдельные жёлтые листики в чёрную осеннюю грязь. Если пару дней не было дождя, она зажигала в огороде костры, которые тлели до поздней ночи, поглощая листья, сухую траву, мелкие веточки и прочий накопившийся с лета мусор. А вечерами или в дождливую погоду, когда работы в саду и во дворе откладывались, Екатерина Ильинична садилась на застеклённой веранде старого дома и пила там чай сама или приглашала в гости Лидию Михайловну. Там же, на веранде, с наступлением холодной осенней погоды ошивался рыжий кот Мурзик, большой любитель мышиной охоты и частый возмутитель ночного спокойствия. Баба Катя гладила его и вспоминала Олега, всё ожидая, что он приедет к ней и своим появлением скрасит серые осенние дни.

4
Засохшая и пожелтевшая трава по бокам железнодорожной насыпи колыхалась под крепким осенним ветром. Солнце было скрыто плотными серыми облаками, но судя по тому, что с каждой минутой становилось темнее, оно уже опустилось за горизонт. Вокруг – ни одной живой души, даже птицы не летают. Вот вдали показалась квадратная морда с тремя огненными глазами, а за ней и длинная красно-серая туша вечерней электрички. Через минуту электропоезд ворвался на этот участок перегона с шумом и грохотом; трава тотчас же вся одновременно склонилась к земле по направлению его движения, будто провожая. Четыре пассажирских вагона с обитыми дерматином скамейками миновали это место за несколько секунд, перегон снова стал пустынным, и ветер как прежде загудел в проводах и начал качать высокую сухую траву в разные стороны. Электричка дала короткий гудок, предупреждая о своём появлении, а затем замедлила ход, останавливаясь у богом забытого полустанка. Перед тем, как металлические двери разъехались в разные стороны, невидимый диктор приятным женским голосом сообщил: «Сто первый километр. Следующая остановка – Каменка». Через полминуты двери плотно сдвинулись, электропоезд снова дал короткий гудок и помчался дальше в ранние и густые осенние сумерки.

В этот момент Олег проснулся. Первые несколько секунд он не осознавал, что лежит в тёмной спальне на своём диване под одеялом, а весь этот пейзаж ему просто приснился. Пролежав несколько секунд на спине, он отчётливо услышал стук деревянной рамы балконного окна, как будто кто-то попытался открыть закрытую на шпингалет створку. Олег приподнялся на постели, прислушался, но таинственный звук больше не повторился. Он сходил на кухню, попил воды; висящие на стене часы показывали половину второго. Проворочавшись минут пятнадцать, парень снова заснул и проснулся только утром, когда зазвенел будильник.

Утро среды выдалось на удивление бодрым. По дороге в университет Олег пытался разгадать, к чему ему приснился такой сон. После того, как в субботу он поговорил с Варькой, ни Рябовку, ни Каменку он не вспоминал, а она вдруг возьми и приснись. Да ещё и этот непонятный ночной стук, что это могло быть? Если бы не третий этаж, Олег готов был утверждать, что окно пытались открыть снаружи, однако такая версия была абсолютно нежизнеспособной. До прибытия на учёбу ему так и не удалось ответить на все вопросы, а там его уже поджидали новые загадки.

Около кабинета, где вот-вот должна была начаться пара, Миши Рассказова не оказалось. Походив взад-вперёд по коридору пять минут, Олег подумал, что его товарищ мог перепутать недели в расписании и прийти не в тот корпус. Тогда он пошёл в соседний корпус через крытый надземный переход, и встретил Дашу с Леркой около кабинета графического дизайна, ровно там же, где и в прошлый раз. Только в этот раз Миши с ним не было, да и девушки вели себя по-другому: Лерка увлечённо копалась в рюкзаке, будто что-то искала, а Даша не менее увлечённо что-то ей говорила.

– Здравствуйте, девушки, тут Миша не пробегал?

– А? – спросила Лерка, оторвавшись от поисков, – Да нет, не видели. А зачем он тебе?

– Как это – зачем? У нас вообще-то скоро пара.

– Даже если бы он тут проходил, мы бы его не заметили, – отозвалась Даша.

– И чем же вы так увлечены?

– Лерка шарфик потеряла. Уже второй раз весь рюкзак перерыла – нету. Такой красивый, шерстяной, с бежевыми, оранжевыми и коричневыми клеточками, и с толстой бахромой на концах.

– Я его скорее всего в автобусе забыла, – Сообщила Сумочкина с грустной интонацией.

Олег развернулся и уже собирался идти к своему кабинету, как вдруг его взгляд упал на окно через одно от того, рядом с которым стояли девушки. Там, прямо на подоконнике, свисая с него, расположился шерстяной шарф, точь-в-точь подходящий под описание.

– Вот такой? – Олег сделал шаг, взял шарфик в руки и вернулся на то место, где стоял.

– Точно! – крикнула Лерка, – это он! Спасибо тебе!

– А ты уверена, что это твой? – усомнилась Даша.

– Конечно! У него ещё с одного края бахрома чуть-чуть оторвалась.

Олег развернул шарф, и действительно, на том краю, который опустился вниз, не хватало двух или трёх нитей бахромы.

– Странно, мы же здесь даже не ходили, вход с другой стороны... Спасибо тебе еще раз! – и Лерка взяла находку в руки.

«Да тут не меня надо благодарить», – подумал Олег, но ничего не сказал. Бросив взгляд на свои наручные часы, он резко побежал по коридору в переход между корпусами и далее к нужному кабинету – до звонка оставалось пара минут. Перед самым звонком, врываясь в кабинет, он услышал, как на телефон пришло сообщение. В начале занятия выдалась свободная минута; Олег заглянул в телефон и увидел, что оно от Миши. Товарищ писал, что задержится, потому что сломался автобус. А через сорок минут он робко постучался в дверь и заглянул в аудиторию. Извинившись перед преподавателем и получив добро на вход, Рассказов приземлился за парту рядом с Марочкиным и шёпотом сказал ему в ухо:

– Представляешь, подхожу к остановке, глядь – автобус шестьдесят пятый вот-вот уедет. Так я бегом к нему, запрыгнул в последний момент. А он, зараза такая, сломался за Фурмановской, и как назло, ни один следующий там не остановился. Пришлось пешком телепаться до следующей остановки и смотреть, как мимо проехали восемьдесят третий и тридцать третий. А всё почему? Да потому что я сел в этот автобус, который поломался.

– Ну и что, – также шёпотом ответил Олег, – так любой автобус мог сломаться. Вот я недавно ехал в троллейбусе, а у него штанга соскочила с провода. Минут пятнадцать стояли, пока водитель её на место ставил. Так я же ничего не говорю – просто не повезло.

– Ничего ты не понимаешь, – упавшим голосом возразил Миша.

– И как ты с таким подходом к жизни прожил двадцать лет? Послать бы тебя куда подальше...

На этом их разговор закончился и возобновился только на следующей паре – философии. Олег сидел и конспектировал лекцию о жизни и трудах Иммануила Канта, не вникая глубоко в материал, а временами даже слушая вполуха, как вдруг в какой-то момент поднял голову и посмотрел на преподавателя. Философию у его группы вела Вера Андреевна Лучинская, высокая, статная женщина лет пятидесяти с прямыми светлыми волосами до плеч и выразительными, живыми глазами на серьёзном, сосредоточенном лице. Студенты её не то чтобы любили, но и не боялись; безусловно, уважали, в какой-то мере даже восхищались; и не только на машиностроительном факультете, а ещё и на некоторых других, у которых она преподавала философию и схожие дисциплины. Глядя на то, как Лучинская перемещалась перед студентами неспешным и аккуратным, почти церемониальным шагом, и как её длинная плиссированная юбка струилась в такт плавным движениям, Олег непроизвольно вспомнил свои летние приключения с полудницей, о которых недавно рассказывал Варьке. И в этот момент в его воспоминания бесцеремонно вторглась довольно необычная мысль: «А что, если обратиться к полуднице за помощью? Возможно, она что-нибудь придумает...» Осознав всю важность этой идеи, он толкнул Мишу локтём и прошептал, когда тот повернулся:

– Помнишь, я тебе рассказывал, как мы с Дашей летом познакомились?

– Ну... Не очень, а что? – прошептал Миша в ответ.

– Нам надо в Рябовку съездить, с Полиной поговорить.

– С какой ещё Полиной?

– Ну, с полудницей.

– С кем?!

– Да ё-моё! Совсем ничего не помнишь, – с гневной интонацией зашептал Олег, – существо такое, вроде нечистой силы...

В этот момент Вера Андреевна сделала замечание, устремив взгляд в их сторону, и Олегу пришлось замолчать до перерыва. Когда прозвенел звонок, друзья вышли в коридор, и там Марочкин закончил своё объяснение. Товарищ слушал его без особого энтузиазма, но согласился поехать в Рябовку. Он очень сомневался, что из разговора с какой-то неизвестной ему полудницей он получит полезную информацию, но ему было интересно просто посмотреть, как живут люди в степной деревне.

Октябрь приближался к концу, золотая осень уже покидала южные края; деревья в большинстве своём сбросили разноцветные листья, лишь акации, как всегда, запаздывали с подготовкой к зиме; когда появилась опасность ночных заморозков, в парках и на площадях отключились фонтаны; с клумб убрали увядшие цветы, сгребли лишнюю листву и упрятали её в плотные чёрные мешки из полиэтилена. Погода перестала радовать: то моросил неприятный осенний дождь, то поднимался холодный свистящий ветер; утренние туманы над рекой с каждым днём сгущались всё сильнее, поднимаясь по крутым склонам правого берега и расходясь по плоскому, заросшему камышом пространству левого. В деревне было ненамного лучше, из-за постоянных дождей, облачности и низких температур лужи и грязь давно уже не просыхали. Но несмотря на ухудшение погоды, Олег Марочкин и  Миша Рассказов решили ехать в конце следующей недели, благо пятница, четвёртое ноября, была выходным днём.

5
В тот же день, когда ребята на паре философии решали, ехать в Рябовку или нет, – напомню, это была среда, – Екатерина Ильинична сидела за обеденным столом на веранде. Напротив неё находилась Лидия Михайловна Синичкина, соседка через дом, а между ними на столе уютно расположились две фарфоровые чайные чашки, заварник из того же материала, пиалка с вареньем и плетёная корзинка с бубликами. Веранда когда-то давно была неотапливаемая, но несколько лет назад Рябовку газифицировали, и теперь угол утеплённой веранды занимали котёл водяного отопления и газовая плита с духовкой, а остальную часть переделали под кухню. Места, конечно, в ней было немного, но хозяйка радовалась и этому – можно было забыть про привычную, но такую неудобную для готовки кирпичную печь и несуразную двухконфорочную плитку для баллонного газа, так и норовившую опрокинуться, если водрузить на неё кастрюлю с кипятком. И сейчас на этой маленькой, но уютной кухне подруги согревались горячим байховым чаем, кушали кисло-сладкое вишнёвое варенье и разговаривали о том и об этом.

– Как там твой Олежка поживает? – спросила Лидия Михайловна, разламывая крепкий бублик.

– Даже не знаю, давно от него вестей не было. Я ему письмо отправляла, он мне ответ, да разве ж так пообщаешься? За всю осень два письма послала, да два получила – вот и всё.

– А у него домашний телефон есть?

– Уж не знаю, есть или нету. Погоди, сейчас посмотрю. Мне племянница, мама Олежкина, оставляла телефонную книжку, – баба Катя ушла куда-то в комнату.

Через пару минут она вернулась и продолжила:

– Я ей ещё говорю: зачем она мне, у нас и связи-то нету. А она мне: «Оставь, пусть лежит. Пригодится». Погоди-ка, Люд, а как я ему звонить-то буду?

– Так у нас таксофон есть, сбоку от почты висит, под козырьком. Вроде недорого стоит, правда, точно не помню, сколько.

– Вот, нашла: Марочкины домашний! – радостно крикнула баба Катя, тыча пальцем в строку блокнота. Пойдём, позвоним ему?

– Прям сейчас, что ли?

– Да хоть и сейчас, пока грязи нет.

– А я-то тебе зачем?

– Как зачем? Покажешь, как номер набирать!

Олег пришёл домой, пообедал и завалился на диван отдыхать. Хотя сегодня было всего три пары, он почувствовал некоторую усталость, и даже немного задремал, как вдруг домашний телефон, столь редко напоминавший о себе раньше, заиграл весёлую мелодию. «Странно, кто это может быть?», – подумал он и взял трубку.

– Алло! Олежка, ты?

– Да, я. А кто звонит?

– Так это ж я, бабушка Катя! Не узнал?

– Узнал... Просто не ожидал, что ты позвонишь. А у тебя же в деревне связи нет, как же ты мне звонишь?

– С таксофона. Это мне Лидия Михайловна подсказала. Вот она, рядом стоит, привет тебе передаёт.

– Спасибо, ей тоже передай. А у меня для тебя радостная новость есть: Я приехать в Рябовку собираюсь.

– Да ты что! Ой, как хорошо! А когда собираешься?

– В следующую пятницу, как раз на праздники. Только я не один буду, друга с собой возьму, хорошо?

– Хорошо, хорошо, местечко найдётся. А зачем приедешь? Просто в гости?

– Ну, и в гости тоже. Но ещё и для дела одного. Давай потом расскажу, как приеду, чтоб тебе по таксофону долго не говорить, а то денег много уйдёт.

– Ладно, потом расскажешь. Всё, жду, целую!

В назначенный срок Олег и Миша встретились около железнодорожного вокзала пригородного сообщения. До отправления электрички оставался час; они сначала хотели зайти в здание вокзала, но решили, что лучше подождать девушек на улице, прямо у входа, чтобы случайно с ними не разминуться. Через пятнадцать минут просто торчать у дверей пункта досмотра им надоело, и они походили взад-вперёд вдоль парковки, но Даша с Леркой всё никак не появлялись. За полчаса до отхода электропоезда Олег начал нервничать и уже собирался им позвонить, как вдруг товарищ указал ему на другую сторону площади, где от автобусной остановки к пешеходному переходу направлялись две знакомые фигуры.

– Удивительно, что Лерка не опоздала, – задумчиво произнёс Миша.

– А что, она такая любительница опаздывать?

– Ещё какая! За три состоявшихся свидания я это хорошо понял, – и он усмехнулся.

Пока они перекидывались парой фраз, девушки перешли площадь, и все четверо проследовали в здание вокзала через рамку с металлоискателем. Пока они покупали билеты и выходили на платформу, электричку уже подали на четвёртый путь.

– Простите, что мы чуть-чуть припозднились, – сказала Даша, когда они наконец сели на обитую дерматином скамейку вагона и смогли немного перевести дух после вокзальной спешки.

– Мой автобус в пробке застрял, а Даша меня ждала на конечной, на рынке. Потом еще много времени потеряли, пока оттуда добирались, – добавила подруга.

Олег вдруг посмотрел на них критическим взглядом и спросил:

– А почему, Лерка, ты так неподобающе оделась?

Действительно, из-под её короткой куртки выглядывало чёрное вязаное платье длиной до колена, да и блестящие ботинки больше годились для прогулки по бульвару, чем для поездки в сельскую местность.

– А она всегда так одевается, – ответила Даша, кивая в сторону подруги, – скажите спасибо, что я её отговорила от идеи надеть туфли на шпильках!

– Я считаю, что всегда и везде надо выглядеть красиво! – Лерка даже на скамейке электрички сидела в такой позе, что глядя на неё, можно было подумать, что она сидит за столиком в ресторане и ждёт, когда официант принесёт ей бокал шампанского с салатом «Цезарь».

– Скорее функционально, – возразил Олег, – ну ладно, бабушка тебе в деревне подберёт гардероб в рабочем стиле, – и он негромко засмеялся.

Сумочкина с обиженным видом отвернулась к окну, но ничего не сказала. Электричка уже отправилась к пункту назначения; они ещё немного поговорили, но беседа не заладилась. Кто смотрел в окно, кто нацепил наушники, а кое-кто вообще едва не уснул. Впрочем, все четверо ближе к Каменке задремали, и когда приятный голос объявил: «Сто первый километр. Следующая остановка – Каменка», Олег подскочил на сиденье, осознав, что это происходит не во сне, как в прошлый раз, а наяву. Через минуту он растолкал остальных, а ещё через две минуты электричка любезно распахнула двери перед низенькой бетонной платформой с парой деревянных скамеек и навесом от дождя.

Пытаясь пройти от станции к асфальтовой дороге, они наткнулись на широкую лужу и грязь, растянувшиеся поперёк проулка от забора до забора. После безуспешной попытки обойти её вдоль дворов, Олег предложил Даше сесть к нему на спину и в таком виде переправиться. Лерка же залезть на спину Мише не смогла, и тому пришлось три метра нести её на руках, опасаясь не удержать и уронить в грязь. Это небольшое происшествие дало понять, что прямая дорога в Рябовку тоже раскисла, и можно даже не пытаться по ней пройти. Оставался один вариант – идти по обочине асфальтового шоссе. Перебираясь по влажной земле и жёсткой жёлто-коричневой траве, Олег вспоминал, как летом он впервые шёл по этой же дороге, только по другой её стороне, в Каменку, чтобы поговорить с кем-нибудь по телефону. Тогда стояла жара, трава была ещё зелёной, но очень пыльной, а по дороге иногда проезжали машины. Сейчас же за час с лишним ходьбы им встретился всего лишь один автомобиль. Через оголившиеся деревья в лесополосах хорошо просматривались окрестные поля, но и там было так же пустынно. Даже птиц не было видно: одни попрятались, другие улетели на юг. В довершение всего при подходе к Рябовке поднялся холодный ветер, хорошо, что не очень сильный; солнце скрывалось за плотными, низко нависшими облаками, и все ощутили холодной дыхание поздней осени, пока по указаниям Олега добрались до нужного места.

Екатерина Ильинична, предупреждённая о приезде ещё на прошлой неделе, ожидала гостей, ковыряясь в палисаднике между обрезанными розами с одной стороны и большими кустами жасмина и сирени с другой. Когда Олег и компания приблизились к забору, она положила секатор, сняла перчатки и подошла к калитке для приветствия.

– Здравствуйте, молодые люди! Добро пожаловать в наши края!

– Здравствуйте, – ответили ей хором.

– Олежка, а ты же вроде мне говорил, что вас двое будет?

– Ну, пришлось внести некоторые коррективы...

– Ничего, проходите, местечко всем найдётся.

Через пару минут четверо «путешественников» уже отогревались горячим супом с галушками, а Олег вкратце рассказывал бабе Кате, что же их сюда привело. [Суп с галушками – разновидность супа с клёцками, блюдо украинского происхождения, распространено на Дону] Выслушав его рассказ, она ответила, что сегодня идти на неудобье уже поздно, лучше отложить это дело до завтра, а сейчас не помешает немного отдохнуть. Впрочем, Олег с Мишей сидеть без дела не захотели, и взяв в сарае длинную лестницу, отпилили ветку на большой старой яблоне, которая в ветреные дни стучала по шиферной крыше дома. Пока они возились с веткой, на улице стемнело. Девушки в это время бродили по двору, даже заглянули в сад, но лазить там по влажной земле не захотели. Огород с наступлением осени распахали, и соваться туда вообще не было смысла.

Новая задача подкралась, как всегда, незаметно, когда за разговорами прошёл длинный осенний вечер, и Екатерина Ильинична начала расстилать диваны. Один диван раскрылся хорошо, а второй почему-то напрочь отказывался это делать. После тщательного осмотра стало понятно, что из-за поломки механизма воспользоваться этим предметом мебели по назначению в ближайшее время не удастся. Олег разочарованно сообщил об этом остальным, но Даша почти сразу же нашла решение проблемы: у неё в Рябовке, за три улицы отсюда, жили бабушка с дедушкой, и она отправилась на ночь к ним, взяв в собой Лерку. Поскольку время было уже позднее, можно сказать, ночь, ребята проводили их до двора и договорились встретиться завтра утром около сельсовета.

Миша Рассказов от волнения перед завтрашним мероприятием долго ворочался и не мог уснуть, хотя за прошедшие три дня Марочкин неоднократно ему рассказывал, что; примерно они будут делать в деревне. Но он изначально отметил, что в случае общения с таким необычным существом, как полудница, всё часто происходит не так, как было задумано.

Впрочем, кое-что пошло не по плану гораздо раньше. Проспав до десяти утра из-за того, что поздно лёг, Олег проснулся от того, что его усердно толкала чья-то рука. С трудом разлепив глаза, он увидел бабушку, стоящую у кровати и настойчиво убеждающую его вставать. Он нехотя поднялся с кровати, оделся и пошел умываться в кухню. Переступив порог, он сильно удивился: за столом сидели Даша с Леркой и допивали чай. Только сейчас он взглянул на часы и осознал, что проспал: стрелки показывали начало одиннадцатого. Даже не поздоровавшись, он бегом бросился в комнату и растолкал Мишу. Тот спросонья начал что-то говорить невпопад, потом, в спешке натягивая джинсы, долго не мог попасть ногой в штанину и прыгал на одном месте. Наконец, через несколько минут он вышел в кухню и сел за стол завтракать.

– Мы вас полчаса прождали, а потом я предложила пойти навстречу. Мы дошли до двора, вас не встретили, и решили зайти. А тут бабушка нам чай предложила, а сама пошла вас будить, – рассказала Лерка, пока парни пили чай с вареньем и жевали плюшки.

– Ничего страшного, должны успеть, – дожёвывая булку ответил Олег, – у нас время с двенадцати до двух примерно.

За час до полудня они отправились на неудобье у пруда, где Олег надеялся встретиться с Полиной. Сначала шли по деревенской улице, потом мимо школы, затем по другой улице к пруду, а около пруда свернули в сторону, чтобы выйти на пустырь. Грязи им на пути не встретилось, хотя земля была довольно сырой, и Олег не пожалел, что перед тем как идти, сменил ботинки на галоши. Даша тоже раздобыла себе и подруге галоши, широкие ватные штаны и фуфайки. В столь непривычной для неё рабочей одежде на два или три размера больше подходящего Лерка чувствовала себя весьма неуютно и даже смешно. Действительно, после городских нарядов такая одежда выглядело на ней нелепо; впрочем, Сумочкина и тут не изменила своим принципам: обнаружив, что фуфайка ей велика, она выпросила у подруги кусок шпагата и подпоясалась им так, чтобы у верхней одежды образовалось что-то наподобие талии, а слишком длинные штаны несколько раз подвернула внизу. Густые чёрные волосы она с утра заплела в косу, чтобы они не разлетались на ветру, а сверху надела шапку, хотя в городе терпеть не могла головные уборы. Все эти ухищрения в конечном итоге мало чем помогли: рабочая одежда Лерке просто не шла, а до поездки в деревню её даже невозможно было представить в таком виде.

Как бы они все ни торопились, дорога до неудобья заняла у них минут сорок. Добравшись до места, Олег прошёл немного вперёд по засохшей траве и закричал несколько раз:

– По-ли-на-а!

Но безрезультатно; лишь эхо на пруду насмешливо отозвалось неясным звукосочетанием.

– Ну и где же она, – спросил Миша с недовольством в голосе.

– Давайте подождём, может быть, в полдень появится.

Они прождали в кустах на краю пустыря около получаса, потом погуляли вдоль пруда, потом снова постояли то тут, то там, но никто так и не появился. Солнце уже склонилось к закату, когда они, замёрзшие и разочарованные, вернулись домой к бабе Кате.

– Ну что, как успехи? – спросила та, едва они переступили порог.

– Да никак. Не получилось у нас ничего.

– И вряд ли получится.

– Это почему же?

– Ну как почему, – объяснила бабушка, – ты же летом полудницу из деревни выгнал – вот она и ушла.

– Ну должна же она где-то быть сейчас. Она же не могла совсем пропасть!

– Кто знает... Помнишь, что Лидия Михайловна рассказывала про своего отца?

– Помню... Но он же прогнал её силой, а я просто освободил. Ладно, поживём – увидим.

– Завтра опять пойдёте?

– Не знаю, – Олег развёл руками, – мы завтра вечером уедем. Если успеем, то сходим.

Даша с Леркой снова отправились ночевать к Семёновым; проводив их, Олег полез осмотреть сломанный диван ещё раз и обнаружил, что его можно отремонтировать при помощи пассатижей, отвёртки и пары ключей. «Ладно, завтра надо будет этим заняться, – подумал он перед сном».

Проснувшись, он почувствовал, что с ним что-то не так. Тем не менее, парень позавтракал, сходил в сарай за инструментами и начал копаться в диванном механизме, рассуждая, что же тут можно сделать. К счастью, в том же сарае валялось множество болтов с гайками, и ему удалось осуществить задуманное. Правда, уже закончив работу и нанося на подвижные детали механизма смазку, Олег ощутил, что у него заболела голова, но пока он не придал этому значения.

Ближе к обеду пришли девушки. Он встретил их во дворе и спросил:

– Вы нормально себя чувствуете?

– Да, а что?

– А у меня такое ощущение, что меня утром ударили по голове доской.

– Меньше надо по ночам по деревне шляться. А то можно не только доской получить, а и чем-нибудь потяжелее, – заметила Лерка. Одета она была так же, как и вчера, и выглядела так же неестественно.

– Ну так что мы, идём сегодня или нет? – вставила вопрос Даша.

– Никуда мы не идём: во-первых, уже поздно, а во-вторых, мне кажется, что в этот раз мы ничего не добьёмся. Надо подумать, что тут делать.

На том и порешили. Ближе к вечеру, пообедав вкуснейшим борщом, вся компания выдвинулась в путь в направлении Каменки на вечернюю электричку. По дороге Миша начал рассуждать, что ничего у них не получилось именно из-за него, потому что всё мероприятие задумывалось ради него. Впрочем, вскоре ему пришлось прекратить рассуждения, потому что у него в голове возникло то же ощущение удара тупым предметом, что и у Олега утром. Кстати, пока они шли, у него голова болеть перестала. Вся эта цепочка событий наводила на некоторые подозрительные мысли, но пока об этом никто не задумывался.

На электричку они успели; с таким запасом времени можно было успеть на неё два раза. И странное дело: что на пути туда, что на обратном им хотелось спать, хотя в деревне все чувствовали себя бодро. В середине пути Олег перестал дремать, как будто его кто-то толкнул в бок, и задумался об этой поездке: «Интересно, почему мы никого у пруда не нашли? Неужели Полина правда где-то ходит? Я же её по имени позвал. Не, ну совсем исчезнуть она не может, я в такое не верю. А может, её в городе надо позвать? Хотя... Вряд ли она отзовётся. Что же тогда делать? Даже не знаю...». Размышлял он долго, почти до самого конца пути, но так ничего и не придумал, а по приезде его ожидали совершенно другие дела и заботы.

6
Понедельник... Не самое приятное слово, согласитесь. Есть веские причины невзлюбить этот день, особенно если вы работаете не в сфере услуг по скользящему графику, а по обычной пятидневной неделе, или только учитесь в каком-нибудь образовательном учреждении. Неизбежно наступивший после возвращения Олега из Рябовки понедельник преподнёс ему не только утомительные пары в университете, но и очень интересный поворот событий.

Вернувшись домой после пар, он с аппетитом покушал и по привычке завалился на диван. Индвидуальный проект, заданный полмесяца назад, выполнялся ни шатко ни валко, но это не сильно его волновало. Гораздо больше его взволновало – да что уж там, даже напугало – то, что он увидел, зайдя на кухню, когда после получасового отдыха пошёл заваривать чай. Прямо за обеденным столом сидела девушка в длинном белом складчатом платье; волосы у неё были ярко-соломенного цвета, лицо бледное, но его выражения Олег рассмотреть не успел – в тот момент было не до этого.

– А-а-а-а! – закричал парень, дёрнувшись назад у кухонной двери.

– Чего орёшь? – спокойно сказала девушка и повернулась к нему; голос у неё был в целом приятный, хотя сказала она это немного грубо.

– П-полина? Ты, что ли?

– Она самая. Что, сразу не узнал? Совсем меня забыл, наверное.

– Так какого чёрта ты тут появилась?! Меня же чуть кондрашка не хватил!

– А что тут такого? Я теперь свободная, где хочу, там и появляюсь.

– Да лучше б я тебя вообще не освобождал! Нахрена мне такое счастье – вломилась без предупреждения в квартиру.

– Ладно, не ругайся. Ну уж извини, я за сорок с лишним лет забыла, как по-людски себя вести. В следующий раз постучусь.

– Фух, напугала ты меня знатно. Ладно, и ты прости, что нагрубил. Сама должна была понять, что так дела не делаются. Ты же не просто так пришла?

– А когда это я просто так ходила? Просто так, как говорится, даже мухи не летают. Дело к тебе есть. Во-первых, с праздником тебя.

– С каким? Он же в пятницу был.

– Как это – с каким? С днем Великой Октябрьской социалистической революции! Эта дата для меня памятная. Ты не забывай, сколько мне лет должно исполниться по человеческим меркам.

– Ну спасибо. А во-вторых?

– А во-вторых: поздравляю тебя, ты балбес! – и она усмехнулась.

– Это почему же? – обиделся Олег.

– Ха, да потому что балбес. У тебя вчера голова болела?

– Да... И не только у меня. А ты откуда знаешь?

– Ну здрасьте, приехали. «Откуда знаю!» Я же сама тебе по голове и прописала, чтобы больше такими глупостями не маялся.

– Какими ещё глупостями? Что-то я тебя не пойму.

– А чего тут понимать? Вы на неудобье ходили?

– Ну допустим, ходили.

– Меня звали?

– Звали... А ты что, там была?

– Конечно была.

– Так почему ты не появилась?! – воскликнул парень.

– А какого лешего вы вчетвером туда припёрлись? Я не дура, чтобы перед такой толпой незнакомых людей появляться.

– Мы же не знали...

– Не знали? А ты забыл, как летом столкнулся с соседом у пруда. Я тебе тогда про это рассказывала, что меня надо в одиночку искать. А ты, видимо, урок не усвоил, вот и пришлось тебя по голове немножечко тюкнуть. Ладно, не обижайся, – тут она улыбнулась, – что поделать, характер у меня такой.

– А как часто ты в Рябовке бываешь?

– Не поверишь: первый раз с августа там оказалась. А всё остальное время здесь ошиваюсь, в городе.

– Почему же я раньше тебя тут не видел? – Олег неподдельно удивился.

– Я же тебе говорю, что ты болван, а ты мне не веришь. Помнишь историю с шарфиком, который Сумочкина потеряла? Ну вот, а я его нашла и вам подкинула. Думала, ты обо мне вспомнишь, а ты ни сном ни духом. И в окно ночью я стучала.

– А сон тоже ты мне в голову направила? И Варьку надоумила со мной встретиться?

– Какой ещё сон?

Олег пересказал ей сон про электричку.

– Не, в чужие головы я залезть не могу. В твою тоже. Сны – это не по моей части. Вот морду набить на расстоянии – это запросто, – Полина засмеялась.

– А у меня к тебе тоже дело есть. Мишке Рассказову помочь надо.

– И чем же?

– Да он мне надоел со своим пессимистичным мировоззрением. Ему надо как-то показать этот мир с хорошей стороны. Справишься?

– Я тебе что, врач что ли? Ты теперь ко мне пациентов будешь водить?

– Врач не врач, а жизненного опыта у тебя явно побольше будет. Может, мы вместе что-нибудь сообразим? А если ты помогать не хочешь, зачем тогда за мной следила всю осень?

– Ну хорошо, уговорил. Приводи своего товарища, поглядим.

– Ага, а ты опять ко мне в дом вломишься? Давай лучше мы сами к тебе придём.

– Спасибо, уже приезжали, – иронично ответила полудница.

– Не ёрничай. Думаешь, мне приятно с тобой разговаривать?

– Было бы неприятно – давно бы прогнал.

– Тебя прогонишь, как же! Проще самому из дома сбежать. Ты же все равно не уйдёшь.

– Это верно. Значит так: нам надо встретиться подальше от посторонних глаз. Знаешь Безымянную балку?

– Н-нет, а где она находится? – Олег напряг память, вспоминая карту города.

– За Нахаловкой, в районе зоопарка. Так вот: приходите туда вдвоём. Завтра.

– Во сколько? Мы в полдень не успеем, у нас пары.

– Приходите после пар, я вас там подожду.

– Хорошо, придём. Чай будешь? – Олегу стало неудобно, что за всё время разговора он ничего не предложил гостье.

– Смеёшься, что ли? Забыл, что я пить не могу? И вообще, пора мне. До завтра!

Олег проводил её в подъезд, и она растворилась в воздухе прямо на лестничной площадке. А на следующий день он прямо с утра рассказал Мише план действий.

– Это та самая Полина, с которой мы в деревне должны были встретиться? – Миша не сразу понял, о ком идёт речь.

– Да, это именно она.

– Тогда поехали. У меня на сегодня особых планов не было.

Поехали – это громко сказано, проехать им удалось только полпути от университета до Безымянной балки, ещё с километр пришлось идти пешком, поскольку автобусы туда не доезжали. Погода не располагала к прогулкам – в середине дня пошёл дождь, и температура не превышала плюс пяти градусов, но товарищей это не остановило. Прикрываясь одним зонтом на двоих, они наконец зашли в переулок, вдоль которого в естественном углублении протекал ручей; по его берегам росли кусты, в них Марочкин заметил знакомую фигуру в длинном белом платье.

– Обязательно надо было в такие кушери лезть? [Кушери (диалект.) – густые, непролазные кусты; в широком смысле: любое отдалённое, глухое место] – недовольно ворчал Рассказов, раздвигая мокрые ветки. Зонт пришлось сложить, иначе он бы на этих ветках и остался.

– Что поделать, в Рябовке встретиться не получилось.

– Интересно, почему?

– Да кто его знает, – соврал Олег, – может, она сама не захотела. Полина, здравствуй!

– Добрый день, – ответила полудница с нетипичной для неё вежливостью, – заждалась я вас. Что ж так долго?

– Ну знаешь, сюда автобусы не ходят. Могла бы и сама нас переместить, как ты умеешь.

– Самый умный, что ли? – огрызнулась та, – Чтоб вас сюда переместить, мне надо рядом с вами быть, а мне резона нет в центре города торчать, пусть даже и невидимой.

– Ладно, не злись. Давай делом заниматься, у нас времени мало.

– А у меня ещё меньше. Что ж, приступим... Руку давай!

– А... Это не опасно? – вдруг спросил Миша, глядя на товарища.

– Да не боись, всё нормально. У Полины даже тела нету как такового, а то, что ты видишь – это не материальное явление, а скорее энергетическое.

Полина взяла Мишу за руку своей рукой, если можно так выразиться . Тот вздрогнул, ощутив непривычное прикосновение, но руку не отдёрнул. Ощущения были схожи с возникающими от прикосновения человека, только рука была теплее и мягче, будто без костей и набитая тканью. Зажав его ладонь между двумя своими, Полина подержала её немного и начала плавно перемещать руки выше, в сторону плеча. «Что-то вроде диагностики», – ответила она на немой вопрос в глазах Олега. Миша стоял с выпученными глазами; как он потом рассказывал, в этот момент у него «аж волосы дыбом встали и уши зашевелились». Доведя свои руки до его плеча, Полина проделала ту же операцию с другой рукой и сказала:

– Ничего не понимаю. Когда я летом тебя за руку брала, – обратилась она к Олегу, – я хоть что-то чувствовала, а сейчас – ничего.

– Что же делать?

– Не знаю... Давай попробуем сделать так: завтра встретимся в другом месте, может, у нас времени побольше будет.

– Хорошо, а где? Может в большом парке, за аттракционами? Туда хоть автобусы ходят, и народу там немного.

– Да, давайте там. Жду! – и Полина пошла куда-то вдоль ручья, а парни направились в противоположную сторону.

На следующий день, едва прозвенел звонок, оповещающий об окончании третьей пары, они побежали на Красноармейскую, сели в автобус и приехали к условленному месту. К счастью, сегодня капризная погода оказалась более благосклонной – дождя не было, лишь плотные тучи затянули небо. Как и вчера, Полина их ожидала в самом густом хитросплетении веток и кустов, но теперь уже при их появлении сама вышла навстречу.

– Привет, – хором поздоровались ребята, – мы готовы, можешь начинать.

Но как только девушка положила руку на запястье Мише, касаясь куртки, на аллейке за кустами послышались голоса, и вскоре в поле видимости показались двое мужчин, увлечённо говоривших о чём-то. Увидев их, Полина ойкнула и исчезла; Олег и Миша постояли на месте минуту-другую с растерянным видом и убедившись, что она сегодня не вернётся, пошли по аллее к выходу из парка.

– Вот видишь, что происходит, – Миша сокрушённо покачал головой, – даже полудница ничего со мной сделать не может. А я тебе говорил: не стоило за это все браться, глупая затея.

– Не выдумывай. Я не верю, что Полина не в силах помочь. Надо ещё с ней встретиться. И вообще, этот раз не считается – нам просто помешали.

Товарищ ничего ему не ответил, только ещё сильнее повесил нос.

– Помнишь, я тебе рассказывал, с чего началось моё знакомство с Полиной? Я ещё тогда тебе про Ивана Ивановича Бурчакова говорил, – Олег решил зайти с другой стороны.

– Ну, примерно. И что?

– Так вот: этот Бурчаков после инцидента с полудницей как будто заново родился, другим человеком стал. Мне бабушка рассказывала, что раньше он был не то чтобы злым человеком, но каким-то нелюдимым, что ли. Соседей сторонился, жил на краю деревни, как бирюк, работал в зерновом предприятии, уже не помню, кем. А потом полежал две недели в районной больнице, вернулся в Рябовку – его не узнали. Подобрел, повеселел, к людям потянулся. Устроился на работу водителем, на грузовике разъезжает.

– А я тут причём?

– Сдаётся мне, тебе тоже надо такую терапию провести.

– Да ну тебя, – обиделся Миша.

До остановки, с которой Рассказов поехал домой, они шли молча.

7
Пятница, безусловно, намного приятнее понедельника, вне зависимости от вашего графика работы. Но наступившая пятница, кстати, красивая дата – одиннадцатое ноября, – принесла резкое ухудшение погоды. Ночью на степные просторы набежали массивные, плотные, сизые с розовым отливом тучи. К утру температура опустилась ниже нуля, а когда солнце поднялось над горизонтом, из туч, скрывавших его, повалил снег. Большие мокрые хлопья летели, подгоняемые безумным ноябрьским ветром, налипали на ветви деревьев в лесополосах, засыпали толстым слоем распаханные поля и отжившую свой век жёсткую траву на выпасах и покосах. К вечеру замело не только городские улицы, но и асфальтовые дороги, протянувшиеся между районными центрами. Не помогли даже деревянные решётчатые щиты снегозадержания, расставленные в линии вдоль широких автомобильных трасс. Обычно первый снег в южных краях несмелый, нежно и аккуратно он ложится на ещё нетронутую морозом влажную землю. Но в этом году природа проявила свой неукротимый характер; наступающая зима обещала быть нетипично снежной и холодной.

Плотный слой из кристалликов замёрзшей воды, в просторечии именуемый снегом, в городских условиях вызвал настоящий транспортный коллапс. Олег Марочкин зашёл, или скорее заполз домой намного позже обычного, ещё и очень уставший. Автобус, в котором он возвращался из университета, намертво застрял в пробке и минут сорок тыкался вперёд по несколько метров, останавливаясь перед каждым светофором. На всех крупных улицах собрались серьёзные заторы, и до поздней ночи никак нельзя было рассчитывать на улучшение дорожной обстановки. «Хорошо, что мне недалеко ехать. Интересно, как долго Миша будет домой добираться?» – подумал Олег, входя во двор своего пятиэтажного дома. Но не успел он дойти до своего подъезда, как его взгляд упал на заснеженные кусты в конце двора, на фоне которых можно было заметить так знакомую ему девушку в белом. Она так удачно замаскировалась на фоне облепленных хлопьями снега ветвей, что выдали её только ярко-золотистые волосы.

– Полина! Ты что тут делаешь? Не замёрзла? – спросил парень по инерции, забыв, что полудница не мёрзнет, чего нельзя было сказать о нём самом. Густой снег всё ещё валил, сильно сокращая видимость, а разбушевавшийся порывистый ветер горстями швырял его в лицо пешеходам.

– Как что? Тебя жду!

– Так заходи скорей в подъезд.

– Ага, чтоб меня там кто-нибудь заметил. Зайди первый, посмотри, потом меня запустишь.

С большими предосторожностями, словно какие-нибудь разведчики, они поднялись на третий этаж и вошли в квартиру. Сняв куртку, Олег сразу же побежал на кухню согреваться горячим супом; Полина ради приличия подождала в комнате, пока он разогреет свой обед, а затем пришла к нему и села за стол сбоку. По квартире она передвигалась такой же неспешной, плывущей поступью, как и летом у пруда, и Олег все никак не мог привыкнуть к этой её манере.

– Ты прости за то, что позавчера так резко пропала. С испугу не подумала, что можно было ненадолго исчезнуть, а потом опять появиться.

– Да ничего страшного, нам вроде бы торопиться некуда.

– Это как сказать. А вообще, объясни, зачем тебе во всей этой авантюре с Рассказовым понадобилась я?

– А что, у тебя какие-то важные дела есть?

– Ну, вообще-то есть. Или ты думаешь, что если я не человек, то у меня никаких дел быть не может? Представь: я сорок с лишним лет безвылазно в Рябовке просидела. А сейчас хоть по разным местам хожу, мир посмотреть хочу. У вас тут в городе интересно, конечно, и красиво, но только шумно очень. И людей много, приходится маскироваться. Так ты не ответил, – Полина резко сменила нить беседы, – зачем я тебе нужна?

– Мишке надо мировоззрение поменять, или мне придётся перестать с ним общаться.

– И в чём проблема? Или он не хочет меняться?

– Не знаю...

– Ну вот и не надо трогать человека. Может, его всё устраивает.

– Кто бы говорил: не трогать. Сама-то сколько человек потрогала, когда в деревне жила!

– Ты на меня бочку не кати! У меня тогда задача была: поле охранять. А они всё лезут, ты их в дверь – они в окно. Что же мне оставалось делать? И вообще, я немногим людям навредила, максимум троим.

– Ладно, не кипятись, понял. Вот эта твоя сила мне и нужна. Может, ты его стукнешь, как Бурчакова летом, и у него что-то в голове повернётся?

– Для начала мне его продиагностировать надо, а в городе это сделать невозможно. Не привыкла я к этой атмосфере.

– Давай мы ещё раз в Рябовку приедем.

– Ну, приезжайте. Только не на этих выходных. На следующих.

– А если снег будет лежать?

– Мне всё равно, лишь бы вы до пруда дошли. Только одна просьба: приезжайте вдвоём, я не хочу большой толпе показываться.

– По-твоему четверо – это толпа? Не, вдвоём мы не можем.

– Чего это вдруг? В городе могли, а там не можете?

– Надо девчонок с собой брать. У Миши с Леркой шуры-муры, она скорее всего против будет, чтобы он с тобой бесконтрольно встречался, поэтому он её с собой возьмёт. А она, в свою очередь, Дашку тоже с нами потащит. Доступно объяснил?

– Знаешь, если у Сумочкиной низкое доверие, то это сугубо её проблемы. В определённых обстоятельствах она может мою судьбу повторить. Я тебе как-нибудь в другой раз расскажу...

– Хорошо, тогда до следующей субботы.

– До встречи, – и она растаяла в воздухе, видимо, не желая выходить в подъезд.

Олег подошёл к подоконнику и взглянул в окно. Двор заносило снегом; деревья и кусты уже облепило мохнатыми белыми хлопьями; снег лежал на навесе, прикрывающем скамейки и столик; перед гаражами в глубине двора намело приличный сугроб; стоящие машины будто укрылись пушистым белым одеялом. Но погоде этого казалось мало: с неба летели всё новые и новые снежинки, ветер играл ими, временами со злостью швырял в разные стороны, а в минуты затишья аккуратно кружил, и они зависали в холодном воздухе. Полюбовавшись минут пятнадцать этой красотой, Олег взял телефон и позвонил товарищу.

В это время Миша Рассказов и Лерка Сумочкина сидели в кафе неподалёку от университета. Изначально они планировали встретиться вечером, но Миша предложил пройти из учебного заведения сразу в заведение общественного питания, во-первых, чтобы переждать снегопад и вызванные им непролазные заторы, а во-вторых, чтобы возвращаться по домам не в ранней осенней темноте, а в светлое время. К тому времени, как Олег добрался домой, они выпили половину горячего облепихового чая из красивого стеклянного чайничка, который переливался обилием бликов. Ещё через несколько минут официант принёс им пару пирожных, но едва Миша поднес аппетитное кондитерское изделие ко рту, у него в кармане зазвонил мобильник.

– А, это Олег, – ответил он на немой вопрос в глазах своей спутницы, – ну его в баню, потом перезвоню.

Однако, как только он наконец-таки укусил пирожное, телефон зазвонил снова.

– Да что ему надо? Лер, извини, я сейчас быстро отвечу. Слушаю, – гаркнул он в трубку.

– Ты где лазеешь? Не дозвонишься до тебя.

– Ну извини, мы в кафе сидим, сразу не услышал, – приврал Рассказов. По деловому тону на том конце провода он понял, что дело важное.

– Слушай, поехали в Рябовку на следующих выходных.

– Зачем?

– Опять с Полиной встретимся.

– Что он хочет? – прошептала Сумочкина, наклонившись над столом.

– Предлагает в Рябовку ехать, – Миша прикрыл телефон рукой, – к полуднице. На следующих выходных.

– А меня возьмёте с собой?

– Леру с собой возьмём? – продублировал он в трубку.

– Да возьмём конечно, без проблем, – отозвался Олег.

– Повиси минутку. Лер, возьмём. Поедешь?

– Знаешь, я хотела на следующих выходных с Ксюшей встретиться, это подруга моя школьная. Ну ладно, встречу перенесём, но если эти поездки будут всё чаще, я буду сильно недовольна.

– Всё, едем! – крикнул Миша в телефон.

– Хорошо, – и пошли короткие гудки.

– А зачем ты согласилась, если изначально ехать не собиралась?

– Скажу прямо: мне не нравится, что ты будешь встречаться с какой-то девушкой без меня.

– Так она даже не человек! – засмеялся Миша.

– Неважно.

Чтобы не ссориться, они до самого вечера не касались больше этой темы и говорили о чём-то отвлечённом. Лишь сев в автобус до Северного района, Миша подумал: «Интересно, а как Даша отреагировала на знакомство Олега с полудницей? Надо у него спросить при случае».

С нового понедельника Марочкин заметил, что поведение друга сильно изменилось. Глядя на то, как он ёрзает на стуле, будто на иголках, можно было подумать, что его ждёт визит в не самое приятное место, наподобие стоматологической поликлиники. Он настолько усомнился в эффективности и необходимости предстоящего мероприятия, что пару раз даже предложил Олегу отказаться от поездки в Рябовку, но тот твёрдо дал ему понять, что бросить эту идею на полпути для него неприемлемо.

8
И вот они вчетвером снова сидят в старом скрипучем вагоне электрички, которая несёт их по степным просторам в направлении Каменки. Слишком рано наступившая для южных мест зима засыпала поля толстым слоем снега, прикрыла им, как пледом, посевы озимой пшеницы; снег налип на деревья в лесополосах, грозя обломить им ветви; небольшой мороз сковал льдом зеркальную гладь прудов и речушек, в этот лёд вмёрзли заросли камыша по их илистым берегам. Низкое зимнее солнце скрывалось за плотными, затянувшими всё небо облаками; дни всё больше и больше сокращались, а ночи удлинялись; ветер пронизывал до костей, а когда он вдобавок нёс с собой снег, из дома вообще было носу не высунуть. Природа подготовилась к длительному сну, даже редкие осёдлые птицы не появляются в холодном воздухе.

В вагоне электрички пассажиров практически не было: рыбаки, столь многочисленные летом, зимой сушили снасти, сидя по домам – зимняя рыбалка в южных районах представляет собой трудновыполнимое мероприятие, поскольку прочный лёд на водоёмах не образуется; студенты на этом степном направлении, да ещё и тупиковом, совсем не ездили; третья широкая категория пассажиров – дачники – исчезли из пассажиропотока в последнюю очередь, когда с наступлением поздней осени все садово-огородные работы на участках завершились. Несколько человек сидело в разных концах вагона лишь вследствие субботы на календаре, но к тому моменту, когда приятный женский голос мягко сообщил, что следующая остановка – Каменка, все они уже покинули электричку.

Покинув вагон электрички, ребята обнаружили на своём пути наметённые ветром почти полуметровые сугробы. Благо, в этот раз Сумочкина прислушалась к советам подруги и оделась более ответственно: вместо платья и тоненькой курточки она натянула тёплые штаны, пуховик и даже отыскала где-то в шкафу шапку-ушанку, впрочем, довольно красивую, с белым мехом. Правда, тёплые вещи не особо ей помогли: на том же месте, где в прошлый раз была непролазная грязь, сейчас высилась снежная куча, из которой Лерка с успехом зачерпнула снега своими не слишком высокими ботинками. По натоптанной кем-то тропинке им удалось выйти из Каменки, а по обочине дороги идти было гораздо легче: снег на ней не задерживался и сметался с приподнятой над полями насыпи сильным боковым ветром. Этот ветер причинил путешественникам некоторые неудобства, но при повороте на основное шоссе судьба приготовила им большой подарок.

Повернув в сторону Рябовки, Олег без видимой причины обернулся, посмотрел назад, а затем вдруг остановился, развернулся всем корпусом и махнул рукой. Через несколько секунд рядом с ним остановился новенький ярко-жёлтый микроавтобус, как выяснилось, школьный. Олег заглянул в открывшуюся дверь и спросил:

– До Рябовки подбросите?

– Садитесь.

Салон оказался пустой, да и неудивительно – вряд ли в автобус возил бы школьников в выходной. Как только все влезли внутрь, и водитель начал движение, Олег легонько толкнул Мишу в бок и шепнул ему на ухо: «Обрати внимание на водителя, потом расскажу». Товарищ кивнул, а водитель сказал, не оборачиваясь:

– Повезло вам, можно сказать: вместе со мной первый раз на этой машине едете.

– Ого! Новый, что ли?

– Ещё какой новый! К нам в Рябовку в  школу прислали – в старом-то дуло со всех щелей, зимой дети в куртках мёрзли. А в этом году осенью наконец-то мы дождались: выделили вот этого красавца.

– Хороший.

– Скромничаете, молодые люди! – водитель засмеялся, – не хороший, а отличный! Жаль, мало мне доведётся на нём поездить...

– Почему же?

– Так я в зерновой конторе водителем числюсь. Всё на грузовых да на грузовых. Вас до гаража везти или где-нибудь высадить?

– Нет, нам в гараж не надо, – спешно отозвался Олег, – мы лучше выйдем у сельсовета.

Почти сразу же автобус затормозил, и ребята покинули уютный салон с мягкими тканевыми сиденьями. Только тут Олег осознал, что он не предупредил бабушку об их приезде, и забеспокоился: вдруг её нет дома, но потом подумал: «А куда она денется-то?» и твёрдо зашагал вперёд. Когда они немного отошли от сельсовета, он обратился к Мише:

– Ты к водителю присмотрелся?

– Присмотрелся, а что в нём такого особенного? Ну да, он какой-то... Какой-то...

– Жизнерадостный, – подсказал Олег.

– Вот, точно! А зачем ты просил меня обратить на него внимание?

– Да это же тот самый Иван Иваныч Бурчаков!

– Который с полудницей?..

– Именно! Я же тебе рассказывал: он стал таким после того случая летом. Вот поэтому я и хочу...

Тут его прервал громкий окрик:

– Здравствуйте, товарищи!

Олег остановился и увидел, что с другой стороны улицы к ним идёт Павел Фёдорович Стрельцов, сосед Екатерины Ильиничны и по совместительству дед Варьки, с которой Олег случайно встретился в городе в середине осени.

– Как жизнь молодая? Какими судьбами в наших краях?

– Здравствуйте, Павел Фёдорович. Вот, друзей привёз в гости, – он кивнул в сторону своих спутников, которые тоже остановились и теперь стояли в двух метрах от него.

– Да, давно ты у нас не бывал. А я тебя часто вспоминаю, и не только я, внучка моя тоже.

– Знаю, я с ней в городе как-то раз случайно встретился. Только я тут был две недели назад, вы меня, видимо, не заметили.

– Странно, – ответил мужчина, – получается, я тебя проворонил. Как же так?.. Ты говоришь, две недели назад?

– Да, тогда ещё как раз на пятницу выпал праздник, был нерабочий день.

– А-а, тогда всё ясно, я вспомнил: в те выходные мой старый друг пригласил меня на рыбалку, так мы все три дня там и пробыли. Ладно, не буду вас задерживать, да и мне пора: надо успеть в магазин заглянуть...

Через пару минут Олег постучался в калитку и несказанно обрадовал бабу Катю своим появлением. На этот раз они разместились все вместе, благо Олегу удалось в прошлый приезд отремонтировать сломанный диван. Отказавшись от обеда, ребята сразу рванули на неудобье – надо было успеть до захода солнца, иначе задуманное мероприятие провалится, как и в прошлый раз. Дорога туда и летом была неважная: грунтовая с глубокими ямами, ухабами, а после дождя ещё и с хорошими лужами. Сейчас же эту грунтовку ещё и наглухо замело снегом, так что идти пришлось медленно, то и дело рискуя нарваться на невидимую яму или пенёк. Путь, на который летом у Олега уходило минут сорок или даже полчаса, отнял у них целый час с хвостиком. Повезло, что новый снегопад не начался, да ещё на одном участке этой дороги после метели проехал трактор и утрамбовал слабую колею, по которой идти было, конечно, проще, нежели по снежной целине.

Придя в нужное место, ребята постояли там минут пятнадцать, но снова никого не обнаружили. Но когда у них начали проскакивать первые сомнительные мысли, Олега вдруг осенило:

– Я знаю, почему полудница не появляется! Она же теперь свободная? Свободная. А значит, ей не нужно каждый день тут торчать. Поэтому надо её позвать!

– Так мы же в прошлый раз звали, – Миша усомнился в правильности его хода мыслей, – никто не пришёл.

– Мы её по имени звали, а надо не так.

И он шагнул ещё на несколько шагов от кустов в сторону поля, встал там по колено в снегу и негромко запел:


В поле чёрным вороном бродит горюшко,
В небе сизым голубем летит волюшка...

Прежде чем он допел хотя бы первый куплет, от жёлтых засохших камышей, торчащих в заиленном берегу пруда, отошла и направилась в их сторону та, кого они безуспешно прождали несколько часов, когда были тут две недели назад, и очень надеялись встретить теперь.

– А ты молодец, вспомнил, как меня звать надо, – полудница приблизилась, встала в полутора метрах от них и улыбнулась.

– А если бы не вспомнил, ты бы опять не появилась? – с недовольством в голосе спросил Олег.

– Ну-у, не знаю...

– Да всё ты знаешь, не юли, думаешь, нам не надоели твои фокусы?

– Да правда не знаю я, – обиженно сказала Полина, – мне было интересно посмотреть, что же вы предпримете. В общем, я поразмышляла над вашими запросами и пришла к кое-каким выводам. Миша, подойди сюда.

Тот подошёл, а Даша с Леркой так и остались стоять в нескольких метрах сзади. Даша начала что-то шептать подруге на ухо, видимо, объяснять, кто такая Полина. Она тем временем засунула руку в глубокие складки своего длинного платья и лёгким, непринуждённым движением извлекла оттуда какой-то небольшой красноватый кружок и положила его на открытую ладонь. Кругляшок был в диаметре почти как две ширины ладони, прозрачный, слегка выпуклый, со странными рёбрами, расходящимися от центра в виде концентрических кругов. Олег присмотрелся и напряг память, вспоминая, где же он встречал этот странный предмет. Пока он размышлял, Полина молчала, и через несколько минут до него наконец дошло, что это такое. В те довольно редкие моменты, когда он ехал в электричке и от скуки глазел в окно, ему периодически попадались на глаза высокие мачтовые светофоры с разноцветными огнями, чаще всего именно с таким красным. И сейчас перед ним на бледной ладошке лежала точь в точь такая же линза, как на всех этих светофорах, только немного меньше на вид.

– Ты где эту штуку взяла?

– В городе на сортировочной станции, там давно валялся нерабочий светофор, вот я туда и отправилась. Не люблю я, конечно, город – шумно и людей полно, но вам туда нельзя было бы попасть в любом случае. Миш, возьми, – она протянула ему линзу, – что ты через неё видишь?

– Ничего...

– Неправда. Ты видишь всё вокруг, только в красном цвете и сжатое в небольшой кружок. Всё, убирай линзу и дай мне руку.

Полина спрятала линзу обратно и  медленно, как в прошлые разы, провела своими мягкими и тёплыми руками сначала по одной руке Миши, затем по другой, по ногам и по телу. Всё это время он стоял не шевелясь, прислушиваясь к ощущениям от этих странных и необычных прикосновений. В конце она задержала руки на макушке, а потом убрала их и сказала:

– Фух, наконец-то удалось нормально продиагностировать. Сейчас я вам расскажу о некоторых принципах, которые мне известны. Ты сейчас посмотрел сквозь линзу и увидел, насколько она искажает восприятие. У каждого человека есть своя линза, она невидимая, но очень ощутимая. Вы, люди, называете её мировоззрением. Именно поэтому люди могут видеть по-разному одни и те же, на первый взгляд, события. А фокус этой линзы, то есть точка, в которую собирается вся воспринимаемая информация, называют устойчивым выражением «точка зрения». Что-нибудь понятно?

– Как-то всё запутано немного.

– Интересно, но не очень понятно, – Даша с Леркой, заинтересовавшись рассказом, тоже подошли поближе, – расскажи подробнее, пожалуйста.

– А эту линзу можно как-то... Изменить, что ли? – спросил Олег.

– Думаю, можно. Но человек без неё существовать не может, если её разбить, она довольно быстро сформируется снова, но может быть уже другой. Такое бывает в минуты сильных эмоциональных потрясений или разочарований. Вся сложность для меня в том, что я тоже когда-то была человеком, и видеть эту линзу в обычных условиях практически не могу. Я могу её лишь ощутить во время диагностики, и то довольно приблизительно. Впрочем, сейчас попробуем что-нибудь с ней сделать.

Она попросила Мишу соединить кончики больших и указательных пальцев и получившееся кольцо расположить перед лицом. Когда он так сделал, Полина минуту простояла без движения, будто собираясь с мыслями, потом резко выбросила правую руку вперёд, и над полем раздался резкий щелчок, будто она щёлкнула пальцами, но в несколько раз громче. Миша отлетел на полшага назад и грохнулся на спину в глубокий снег; со стороны могло показаться, что он пропустил прямой боксёрский удар в солнечное сплетение и нокаутировался. К счастью, снег смягчил падение, и он практически сразу поднялся на то же место, где стоял.

– Не получилось... – Полина лишь развела руками, – что ж, придётся тебе самому менять кривизну своей линзы. Вообще, она всю жизнь сама меняется под влиянием событий, но даже по своему желанию это происходит далеко не быстро.

– А может, ещё раз попробовать?

– Нет, – твердо возразила она, – на сегодня достаточно издевательств.

– Я могу как-то ему помочь? – поинтересовался Олег.

– Конечно, всё в ваших руках, помочь товарищу – это всегда благое дело.

– Хорошо, сделаю всё, что в моих силах. И откуда ты всё это знаешь?..

– Ну, я как-никак уже больше шестидесяти лет живу, правда, сорок с хвостиком в нечеловеческом виде, – полудница улыбнулась, – за это время можно и ума набраться.

– А ты случайно в библиотеке не бываешь? А то, может, по ночам заходишь, будучи невидимой, и читаешь книги всякие...

– Не-е, чтоб читать, мне энергетическая проекция нужна, я должна выглядеть так же, как сейчас перед вами. И как думаете, нормально ли я буду в читальном зале выглядеть?

– Да уж... Странновато, как минимум – согласился Рассказов.

– Ладно, мы пойдём?

– Конечно, идите. План действий вам должен быть понятен. Если будут какие-то вопросы – вы знаете, как меня звать. Только я вас очень прошу, не в людном месте, лучше где-нибудь в кушерях!

Когда они уходили с заснеженного неудобья, Олег наклонился к Полине и шёпотом спросил:

– А почему ты Мише с Леркой не сделала этот ритуал с колосьями, как нам с Дашкой летом?

– А где ты зимой колоски найдёшь? – усмехнувшись, прошептала она, – ладно, потом узнаешь...

Она подождала, пока они зайдут за кусты, и лишь тогда исчезла.

9
Потянулись однообразные серые зимние дни, наполненные бесконечными, нудными университетскими занятиями по теоретической механике, сопротивлению материалов, математическому анализу, философии и другим дисциплинам; на просторы южных краёв, сменяя друг друга, приходили потепления с плотной облачностью, туманами и ручейками от тающего снега, похолодания с инеем на деревьях, пронизывающим до костей ветром, мокрым снегом или ледяным дождём, а порой и морозы с метелью, переменной облачностью и ярким солнцем. Жизнь в большом городе в любое время, даже зимой, наполнена чередующимися событиями большой и малой значимости, приятными и не очень, важными и не самой большой важности. Пробираясь через круговорот событий, Олег, помня об их последней встрече с Полиной, внимательно наблюдал за поведением своего друга и одергивал его всякий раз, когда тот, забыв об обещании работать над собой, проявлял пессимистические наклонности. Однообразное течение жизни ненадолго прервал тот праздник, который в том или ином виде отмечают все народы, населяющие нашу огромную планету; он один из первых, зародившихся в человеческой культуре, хотя кажется, что в нём нет ничего особенного, просто Земля сделала ещё один оборот вокруг Солнца; мы все сталкивались с ним в своей жизни: конечно же, этот праздник – Новый год. Для появления этого праздника не требовались ни религия, ни культура, ни письменность, ни даже более-менее точный календарь; достаточно лишь столба, вкопанного в землю, да какого-нибудь большого камня, чтобы с помощью этих двух предметов узнать, в какой из дней солнце поднимается ниже всего, и начать отмечать этот день как начало нового длительного периода времени – года.

В эту новогоднюю ночь Олег Марочкин пригласил Дашу Семёнову к себе домой. Родителей Олега позвали в гости их хорошие друзья, и они, приготовив нехитрые блюда, в шесть вечера покинули квартиру и поехали на такси. И теперь Олег с Дашей сидели за столом, уставленным разными закусками, салатами и прочими праздничными яствами. Блюд стояло не то чтобы много, но, как говорится, было за что зацепиться глазу, да и языку тоже. В углу не слишком большой, но и не тесной комнаты расположилась мохнатая искусственная ёлка, вся увешанная разноцветными стеклянными шариками, однотонными, узорчатыми или с каким-нибудь осмысленным рисунком, бусами из золотистых и серебристых звездочек, мишурой и «дождиком», которые переливались и блестели в свете люстры. По всей квартире чувствовалась атмосфера праздника: на той же люстре висели и мелодично звенели от малейшего касания маленькие колокольчики, на окнах красовались элегантные бумажные снежинки, полки открытого шкафа заняли фигурки снеговичков, ёлочек, зверушек, а на стене в коридоре, прямо напротив входной двери, висела большая яркая надпись «С новым годом!». Телевизор, стоящий в том же конце комнаты, что и ель, только в другом углу, транслировал какой-то новогодний концерт. Олег и Даша слушали очередную песню:

В новогоднюю ночь загадай на любовь,
Ночь счастливых надежд, волшебных снов,
Станет старше на год Земля,
Мир – одна семья...

Когда песня закончилась, Даша посмотрела на Олега и спросила:

– Ты запомнил, что; Полина рассказывала нам про линзу?

– Ну, примерно, а что?

– Да я тут недавно задумалась... Знаешь, в конце года принято подводить какой-то итог. А у нас в этом году так круто жизнь поменялась. Мы летом познакомились друг с другом, и с ней тоже. Я сначала тебе не верила, думала – сказки всё это.

– Какие сказки? – Олег не сразу уловил суть её слов.

– Ну, про полудницу, что она существует.

– А ты раньше про неё слышала?

– Слышала. Ещё когда маленькая была и летом в Рябовку приезжала, мне бабушка – ну, ты её знаешь – говорила, чтобы днём по улице не гуляла. Я думала, что это из-за жары, утверждала, что пойду в шляпке, в общем, не понимала её. Потом забыла про всё это, а вспомнила только в прошедшем августе, после того как увидела её своими глазами.

– Я вообще тогда первый раз услышал о ней. Мне стало так любопытно, что я не поверил рассказам о грозившей мне опасности, и пошёл посмотреть лично.

– Мне теперь интересно: неужели такая линза действительно есть у всех? И у меня тоже?

– Думаю, да, и у тебя, и у меня. Полина же говорила, что она у всех разная.

– А её можно как-то увидеть?

– Не знаю... Ты сама её вряд ли увидишь. Знаешь, как говорят: со стороны виднее.

– Так интересно и странно... И непонятно, – Даша сделала задумчивое лицо.

– Я тоже сначала не всё понимал. А больше всего не понимал то, как у практически бестелесного существа может быть такой развитый ум. Когда я с ней летом разговаривал, она порой такие философские вопросы поднимала, что в голове не укладывались. Нам такие только Лучинская задаёт, наш препод по философии, когда требует от нас какое-нибудь эссе, – в этот момент Олег улыбнулся.

– Получается, Полина тебя к институту готовила, – засмеявшись, ответила Даша.

– Не просто к институту, она меня в принципе к жизни готовила... И продолжает мне помогать познавать эту жизнь.

– Ко мне сейчас интересная мысль пришла, – девушка перешла на шёпот, – а что, если она сейчас где-то рядом с нами сидит, невидимая, и всё слышит, что мы о ней говорим?

– Это вряд ли, – парень усмехнулся.

– Почему же?

– Я думаю, она – девушка приличная и подслушивать не станет. Если бы она была тут, давно бы уже показалась нам на глаза.

Несколько минут они сидели молча, интенсивно жуя салаты, а потом он сказал:

– Скоро куранты будут бить. Ты желание загадала? Только не говори, а то не сбудется!

– Давай вместе загадаем, одно на двоих.

– А как мы это узнаем, если не скажем?

– А чего тут узнавать, я просто верю, что у нас так и получится.

Они повернулись, посмотрели друг другу в глаза и поняли, что в этот Новый год желание у них действительно одно, большое и общее.

Январь, в отличие от понедельника, хоть и приносит в университеты множество задач и вопросов, требующих, незамедлительного разрешения, всё же не имеет настолько негативной окраски, и в целом, проходит весьма быстротечно, практически незаметно. Сначала небольшой отдых на несколько дней, затем сдача рефератов, индивидуальных проектов, курсовых работ и прочего «литературного творчества», в котором воды зачастую больше, чем в Азовском море; потом несколько экзаменов или, в лучшем случае, зачётов, и наконец наступают долгожданные, но короткие каникулы. Для некоторых студентов что зимняя, что летняя сессия означают уменьшение времени сна, сокращение прогулок, увеличение количества выпитого кофе и проштудированных книг и конспектов; другие же отделываются «лёгким испугом», то есть некоторой напряжённостью и небольшим приростом учебной нагрузки.

Эту зимнюю сессию Миша рассказов сдал, дюже не напрягаясь, и в первый день наступивших каникул, 24 января, пригласил к себе Олега Марочкина, как и в прошлый раз, на кружечку пенного с ароматной вяленой рыбой. Помня о том, что тогда произошло, Олег на этот раз поступил более предусмотрительно: за день до встречи он сходил на базар и прикупил там парочку широких и плоских вяленых лещей. Сев утром на автобус, он довольно быстро и спокойно добрался до Северного района и вышел на нужной остановке. Да и вообще, по сравнению с прошлым разом, сегодня всё шло как по маслу: и автобус был полупустой, и дорогу от остановки Олег вспомнил сразу, более того, когда он вошёл к Мише в квартиру, тот встретил его с тарелкой жирненькой сушёной таранки, приобретённой в магазинчике у дома. Однако, несмотря на удачное сочетание всевозможных факторов и событий, товарищ встретил его с таким же кислым лицом, как и тогда, даже ещё кислее.

– Что на этот раз? – с порога спросил Олег, – рыба вроде бы на месте.

– Проходи, сейчас расскажу, – вздохнул Миша.

Когда они сели за стол, перед ними появилось пиво в кружках и рыба на старой газете, и Миша сказал с нескрываемой грустью в голосе:

– В общем... Мы с Леркой расстались.

– Как?!

– Ну вот так... Не сошлись характерами.

– Это она предложила?

– Она. Она сказала, что лучше нам расстаться сейчас, чтобы потом не было хуже. Вроде как остаться друзьями...

– Да уж... А ты как?

– Да как, тяжело. Мне-то она понравилась. Хотя... Я в последнее время стал замечать в ней некоторые особенности. Помнишь, ты спрашивал меня, меркантильная она или нет?

– Ну да.

– Я точно не уверен, но что-то такое в ней есть.

– Слушай, а ты случайно Полину не полюбил? – Олег внимательно взглянул товарищу в лицо и с удивлением заметил, что вокруг него просвечивается круглая каёмка искривлённого пространства, какая бывает, когда смотришь в фотоаппарат с широкоугольным объективом. Рассмотрев это явление более детально, он очень разволновался и едва дождался ответа, чтобы не перебить собеседника.

– Не знаю. А почему ты спрашиваешь?

– Да у тебя перед лицом твоя линза проявилась, о которой она тебе рассказывала! Это во-первых. А во-вторых, у меня тоже после знакомства с Полиной многое изменилось. Сейчас расскажу...

Утром, едва поздний зимний рассвет, почти полностью скрытый облаками, ознаменовал начало нового дня, Олег вскочил с постели, позавтракал и отправился на автобусную остановку. От Миши вчера он уехал чуть ли не последним автобусом, да потом ещё полночи пролежал, обдумывая план своих дальнейших действий. Вспоминая, где они встречались с полудницей в прошлые разы, он пришёл к выводу, что надо попробовать не ездить в Рябовку, а позвать её в городе, только где-нибудь в роще, подальше от посторонних глаз и ушей. Перебирая в голове места, он остановил свой выбор на густой, заросшей роще на окраине, напротив старого аэропорта, уже давно не работающего. Роща была высажена в период глобального озеленения города почти полвека назад; отдельные деревья в ней уже состарились и начали падать при сильном ветре; другие же, коих было большинство, стояли плотной толпой, подняв к небу густые кроны, и синхронно качались на ветру. Между ними хаотично росли густые кусты сирени, молодая поросль акации и карага;ча – так на юге называют разновидность вяза; вместо некогда ровных, подстриженных газонов летом полуметровыми стеблями возвышался бурьян, а с осени по весну ровным толстым слоем валялись гниющие листья. При закладке рощи ручей, протекающий там же, в низине, был перекрыт в нескольких местах, и вдоль зелёного массива растянулся каскад прудов. Впрочем, сейчас водоёмы по краям замёрзли, а бурьян и кушери по берегам засыпал снег.

На эти пруды, а точнее, на самый верхний из них, Олег и отправился. Он справедливо рассудил, что Полине, как и в деревне, будет приятнее появиться у пруда, только он пока не додумался, почему. Все же, позавтракав довольно рано, он к середине короткого зимнего дня прибыл в задуманное место, походил по берегу между сухих пожелтевших стеблей камыша, а потом сел на низенькую скамейку у самой воды, установленную тут каким-нибудь рыбаком или, вероятнее, любителем посиделок на природе с кружкой чая. Минут пять Олег привыкал к обстановке и искал укромный уголок, чтобы там спрятаться от несильного, но от этого не менее пробирающего холодного ветра. Приземлившись на вышеобозначенную скамейку, он обнаружил, что как раз на неё ветер не задувал, и здесь можно было посидеть хотя бы полчаса и относительно не замёрзнуть.

Смахнув снег и поудобнее устроившись на узенькой, шаткой лавочке, Олег откашлялся и, как уже неоднократно бывало, тихонько запел «Горюшко». Он спел её почти до конца, и лишь на последних строчках:

...Чарки наливаю вам, вина полные,
Только знаю: пулей вы все сражённые!..

Он почувствовал, что кто-то будто сильно ударил по скамейке, на которой он сидел, да так испугался, что подскочил и резко обернулся. У него за спиной, держа в руках «букет» из сухих метёлок камыша, с самым что ни на есть невозмутимым видом, стояла Полина и улыбалась как никогда приветливо.

– Ты опять за своё? Я же тебя просил больше не пугать! – гневно крикнул парень.

– А ты не пугайся. Ты же пел не просто так, а меня звал. А теперь пугаешься...

– А что это ты с букетом? Неужели подарил кто?

– Да кто бы? Мне надоело с пустыми руками появляться, решила тебя удивить. Или, может, мне вот так появляться?

В этот момент она опустила руку с букетом в складки своего платья и снова подняла, только уже не с метёлками, а с серпом, каким раньше убирали хлеб в поле.

– Да иди ты! – в сердцах воскликнул Олег, – так вообще заикой можно остаться. Уж лучше с букетом.

– Ну ладно, не возмущайся. Что, пошутить нельзя, что ли? Лучше расскажи, зачем звал.

– Я вчера был у Миши в гостях, мы там пиво пили...

– Давай ближе к сути.

– В общем, я заметил, что у него эта самая линза перед лицом появилась, про которую ты рассказывала.

– А он сам начал менять своё мировоззрение?

– Конечно. Я ему в этом помогаю. Вот я и хочу спросить: может, опять его к тебе привести и попробовать разбить эту линзу?

– Ну, если только он сам захочет. Неволей ты ничего хорошего не сделаешь.

– Так я ему сейчас позвоню, поговорю. А когда встретимся, если он согласится? Сегодня можем?

– Сегодня не успеем, до вечера времени мало. Завтра утром здесь же. У вас каникулы, насколько я понимаю?

– Да, мы теперь хоть целый день можем по городу лазить. Ладно, а как мы тебя позовём? Опять «Горюшко» петь?

– Почему сразу «Горюшко»? Я много разных песен люблю. Подумай, чем меня удивить можно. Кстати, я смотрю, ты разгадал одну мою особенность...

– Какую? – Олег не сразу понял, о чём это она.

– Ну то, что я могу появиться только во влажных местах: у пруда, например, или у речки, а в дождь и в снег – практически везде.

– Честно говоря, я об этом ещё не догадался, – парень улыбнулся, – а ночью ты всё ещё не можешь появиться?

– Нет конечно, и вряд ли смогу. Ты не забывай, в каких обстоятельствах я полудницей стала. Во-первых, тогда день был солнечный, а во-вторых, это случилось у пруда, точнее, в пруду.

– А можно у тебя ещё кое-что спросить?

– Я тебе что, справочное бюро?

– Не груби. Мне просто любопытно, почему ты Мише с Леркой не сделала ту операцию с колосками, как нам прошлым летом.

– Ладно, расскажу, но запомни такую поговорку: «Любопытство – не порок, но большое свинство». Я заранее знала, что у них любовь несерьёзная, ещё когда Сумочкину в первый раз увидела. Поэтому и не сделала: зачем зря такие манипуляции проводить? Это ничем хорошим бы не кончилось. Если бы я их вот так насильно соединила, у них почти наверняка бы произошёл недостаток доверия. И тогда у тебя была бы не одна знакомая полудница, а две, – Полина усмехнулась.

– То есть, ты хочешь сказать... Что Лерка могла сделать то же, что и ты?..

– Не факт, конечно, но вполне возможно. По себе знаю; я же сама до такой жизни докатилась из-за потери доверия. Если моё существование вообще можно назвать жизнью... Расскажу свою историю подробнее как-нибудь в другой раз, когда ты будешь к этому готов.

– Хорошо. Если позову – появишься?

– Кто знает... Давай сначала с текущими делами разберёмся, а потом будем о будущем думать. Жду завтра с «пациентом»!

10
Утро 26 января началось довольно обыденно. Прошедшая ночь подсыпала на городские улицы свежий снежок, который на крупных проспектах дорожные службы успели посыпать реагентом; люди торопились по своим делам, не задерживаясь на холоде; на слежавшихся до состояния плотного льда островках снега, ещё и припорошенного свежим, то и дело кто-нибудь поскальзывался, взмахивал руками или дёргал ногой, выравнивая положение тела в пространстве, после чего продолжал движение в безуспешном стремлении угнаться за нескончаемым круговоротом событий.
Раскатывая свежевыпавший снег и превращая его в грязно-бурую кашицу, вдоль по широким центальным улицам неслись автомобили и автобусы, а чуть в стороне от центра по рельсам неторопливо со звонким стуком двигались трамваи. С каждой минутой автобусов становилось всё больше, они выстраивались в небольшие очереди перед остановками или на светофорах, а когда препятствия впереди исчезали, с мощным рычанием разгонялись и устремлялись в серую даль зимних проспектов, чтобы через сотню-другую метров остановиться снова.

В одном из таких автобусов в направлении выезда из города ехали  Миша Рассказов и Олег Марочкин. Правда, первому пришлось ехать на другом автобусе от своего дома до центра, чтобы там встретиться со вторым и уже вместе сесть в транспорт, который доставит их в нужное место. Приехав на конечную остановку, они прошли ещё немного по покрытой снегом тропинке к берегу пруда, где стояла скамейка. Удивительно, но на этот раз Полина уже ожидала их там, её энергетическая проекция в виде девушки в белом платье сидела на лавочке, если можно так выразиться.

– Здравствуй! – крикнул Олег, приблизившись, – как видишь, мы вовремя.

– Прекрасно. Ну, признайся: долго ты Мишу уговаривал?

– Да нет, я сразу позвонил, как домой попал, мы поговорили и решили, что нужно попробовать ещё раз что-нибудь сделать с линзой.

– Не, в твоей честности я не сомневаюсь, – продолжила Полина с улыбкой, – просто если ты его силой сюда притащил, можешь отпускать на все четыре стороны. Ничего у нас не получится.

– Всё в порядке, я сам захотел, – вставил Миша свои пять копеек.

– Сам, говоришь? Ладно, верю. По тебе видно – не сильно боишься. Значит, точно твоё решение. Становись напротив меня!

Когда тот встал строго напротив, полудница, как прежде, прикоснулась к нему руками и ощупала со всех сторон, будто снова диагностируя. Через десять минут, закончив диагностику, она сделала руками какие-то загадочные пассы в воздухе перед собой, а затем поставила открытые ладони вертикально перед лицом «пациента». От неожиданного манёвра Миша вздрогнул, но с места не сдвинулся. Ещё немного подождав, она пощёлкала пальцами в своей неповторимой манере, и вдруг издала резкий звук, как при хлопке в ладоши, но Олег потом рассказывал, что в тот момент был абсолютно уверен в том, что никто из них не совершал никаких движений. Как бы то ни было, от мощного энергетического воздействия Миша Рассказов потерял равновесие и физический контроль своего тела,  словно этот хлопок на несколько секунд отключил его мозжечок, и повалился на присыпанные снежком палые листья.

К счастью, потеряв координацию, сознание он не утратил, да ещё и листья смягчили падение, поэтому он почти сразу же поднялся на ноги.

– Всё, с меня хватит! – его крик, отразившийся от подмёрзшей поверхности пруда, наверное, долетел до самых дальних уголков рощи.

Пока никто не успел опомниться, Миша развернулся и нетвёрдым шагом, шатаясь из стороны в сторону, побрёл к автобусной остановке. Когда товарищ бросился вслед и попытался остановить его словом, он остановился, нагнулся, зачерпнул с земли приличную горсть мелких льдинок, образовавшихся из выпавшего снега и напоминающих мелко колотый лёд-фраппе, который можно встретить практически в каждом баре, слепил их в комок и запустил в сторону Олега, удачно попав в самую середину куртки. Выиграв таким образом несколько секунд для своих дальнейших действий, Рассказов перешёл с нетвёрдого шага на вполне себе уверенный бег трусцой. Олег, естественно, бросился за ним, едва отойдя от прилетевшего ему в грудь снежка, но как раз этих нескольких секунд ему не хватило: тот, за кем он гнался, прыгнул в подошедший автобус и уехал, лишь светящаяся цифра 7 оранжевого цвета на корме автобуса мелькнула промеж голых акаций.

Непонятно, каким образом, но явно не пешком, рядом с парнем оказалась полудница и сказала, даже не дав ему перевести дух:

– Автобус я остановить не смогу! Беги на край рощи, там на проспекте есть остановка. Сядешь в другой автобус, где-нибудь его догонишь, Мишу схватишь, а я сразу же появлюсь и завершу начатое.

– А ты уверена, что получится?

– Да. После моего удара у него линза треснула. Ты, может, и не заметил, а от меня это не скроется. Я иногда человека насквозь вижу. Всё, беги!

Олег побежал по припорошенной земле, на ходу уклоняясь от веток и раздвигая кусты. Хотя роща была не очень большой, и пересечь её можно было довольно быстро, через пять минут быстрого бега он уже начал выдыхаться. Но только он собрался перейти на быстрый шаг, деревья поредели, раздвинулись, и тут ему несказанно повезло: прямо перед ним у той самой остановки стоял автобус, который через пару остановок выходил на тот же маршрут, что и ускользнувшая «семёрка», а конечная остановка у них была одна. Запрыгнув в него и оплатив проезд, Олег ещё несколько минут стоял на средней площадке и тяжело дышал, держась за поручень – отдыхал от быстрого бега. Лишь через несколько остановок, когда автобус миновал глубокую балку и начал тяжело взбираться на крутой холм, он обратил свой взор сначала в правое окно, потом в левое, выискивая глазами тот самый автобус с оранжевой цифрой 7 на заднем стекле. Вскоре ему пришла в голову замечательная идея: подойти к передней двери, встать рядом с кабиной водителя и высматривать объект своего интереса сквозь широкое лобовое стекло. Буквально через минуту Олег увидел его в ста метрах впереди и с этого момента не спускал с него глаз, будто боясь, что он может провалиться сквозь землю.  Так он стоял довольно долго, то и дело пропуская входящих на остановках пассажиров; автобусы продолжали ехать вперёд друг за другом, то разлучаясь на светофорах, если первый из них успевал проскочить на последние секунды зелёного сигнала, то вновь сближаясь, раздвигая интенсивные потоки машин; вот они уже наполовину проехали центр города и приближались к железнодорожному вокзалу, где у них у обоих была конечная остановка.

«Семёрка» остановилась на углу большого центрального парка с красивой белоснежной ротондой, в которой в своё время у Миши впервые состоялось свидание с Леркой Сумочкиной; здесь же, на первом этаже пятиэтажного углового здания уже много лет находилась просторная кондитерская, в которую Олег иногда заглядывал за тортами и пирожными. Но сейчас Марочкину было не до кондитерской: прямо на его глазах из остановившегося впереди автобуса выскочил товарищ и устремился за угол, видимо, намереваясь пересесть там на другой автобус, который привёз бы его домой – ведь из рощи, где они встретились с Полиной в этот раз, прямые автобусы к его дому не ходили. Олег, расталкивая пассажиров, пулей вылетел в едва приоткрывшуюся дверь и устремился за ним, намереваясь догнать, но совершил большую ошибку: он окликнул Мишу, надеясь остановить его не силой, а словом. Но тот, услышав оклик, обернулся, увидел погоню и бросился в подземный переход, сам не зная, зачем. Олег кинулся следом, пытаясь не отставать, благо толпа людей, спешивших на работу, изрядно поредела – приближался час дня, на улицах было немного народу, поэтому потерять объект преследования в толпе он не боялся. В этот момент странные бега наперегонки приняли совершенно новый оборот.

Миша Рассказов побежал в направлении вокзала; до него от кондитерской был примерно километр. Он ещё не успел представить, что он будет делать на вокзале, да и вообще в том районе, но он испугался, что Олег его догонит, позовёт полудницу, и они опять начнут на него воздействовать. Он бежал, не оглядываясь; дорога ему способствовала: расчищенная от снега центральная улица спускалась к привокзальной площади с довольно крутого холма. Впрочем, Олегу эта особенность рельефа тоже сильно облегчала задачу; был у него и другой стимул – желание во что бы то ни стало довести начатое дело до конца. Несмотря на то, что пробежав по роще пару сотен метров, он потерял много сил, сейчас бежать по посыпанному реагентом влажному тротуару ему было намного легче. Может быть, он ощутил что-то вроде второго дыхания, или же первая пробежка его изрядно взбодрила и размяла мышцы; так или иначе, расстояние между ним и Мишей понемногу сокращалось.

Но в их удобный и даже в какой-то мере комфортный бег по прямой вмешалось непредвиденное обстоятельство: на пешеходный переход в начале привокзальной площади одновременно с ними въехала массивная и неповоротливая туша троллейбуса. Миша успел проскочить перед ней и заработать вслед несколько примеров обсценной лексики от водителя, а Олегу пришлось резко остановиться и ждать, пока троллейбус минует этот переход. Пока он ждал, тот, за кем он гнался, исчез из его поля зрения; впрочем, перейдя площадь и посмотрев по сторонам, Олег сразу же его обнаружил: он продолжил движение к главному железнодорожному вокзалу, только сменил интенсивный бег на некое подобие бега трусцой. Сориентировавшись, Марочкин продолжил преследование, понимая, что скоро надо будет его завершить. Так и произошло: около вокзала, на краю широкой парковки, находилась конечная остановка трамвая, а для его разворота рельсы заворачивались в круг диаметром метров пятьдесят.

По иронии судьбы Рассказов забежал в этот круг в тот момент, когда на него с грохотом заехал разворачивающийся трамвай. От неожиданности парень остановился, и в следующую секунду Олег наскочил на него сзади, схватил за руки и повалил на большую кучу плотного, слежавшегося снега; сделав это, он крикнул прямо в воздух: «Есть! Полина, я его держу!». Та не заставила себя долго ждать, явившись практически сразу в своём неизменном образе, и с силой махнула рукой в сторону Мишиного лица. Раздался громкий хлопок, прямо как час назад в роще, но на этот раз Миша от большой энергии удара потерял сознание...

Придя в чувство, он обнаружил, что лежит на чём-то довольно твёрдом и качающемся, а через пару мгновений до него дошло, что он куда-то едет в положении лёжа. Он начал приподниматься, чтобы оценить обстановку, но его прервал женский голос с интонацией настойчивой просьбы:

– Лежите, не поднимайтесь. Скоро приедем.

Услышав этот голос, он на секунду подумал, что вместе с ним в этой странной машине с очень светлым салоном едет Полина, но тут над ним наклонилась женщина-фельдшер, и он понял, что машина, в которой его везут – это карета скорой помощи. Он даже немного забеспокоился, но увидел, что к нему наклонился ещё и Олег, и пугающая неизвестность отступила.

– Что происходит? Куда мы едем? – спросил он негромко.

– Всё хорошо, не волнуйся, – успокоил товарищ, – мы тебя в больницу везём, в центральную.

– А что случилось?

– Да ничего особенного. Ты почему-то на улице сознание потерял, рядом с трамвайной остановкой. Вагоновожатая прибежала, тебя попыталась в чувство привести, нашла в аптечке нашатырь, а когда ничего не получилось, вызвали «скорую».

– Так я же здоров, зачем мне в больницу?

– Здоровые люди посреди улицы в обморок не падают. Полежишь недельку в неврологическом, отдохнёшь от всего, сил наберёшься.

– А как же универ?

– Какой универ? У нас каникулы начались, до начала занятий тебя должны выписать. А что каникулы пропустишь, не переживай: я тебе летом такие каникулы организую, какие тебе и не снились, – Олег подмигнул ему, хитро улыбаясь.

По всей видимости, Миша Рассказов частично потерял память: он помнил всё, что произошло в этот день и всегда довольно точно пересказывал события до того момента, как подбежал к вокзалу. Как Олег его поймал, Полина эффектно «вырубила», и все дальнейшие действия полностью стёрлись из его памяти. Полудница ли этому поспособствовала, или просто организм так отреагировал на сильное физическое и эмоциональное потрясение – история умалчивает.

Проведя разного рода исследования и убедившись, что Миша действительно здоров, как бык, из неврологического отделения центральной городской больницы его выписали на пятый день. Олег не стал ничего ему напоминать, справедливо рассудив, что если Полина сочтёт необходимым, она сама явится и всё подробно объяснит.

10,7
Можно бесконечно невзлюбить степь зимой за постоянные дожди, ветра и туманы, но стоит лишь раз увидеть степь весной – и ваше отношение к ней вывернется наизнанку в лучшую сторону. Но для этого придётся отправиться туда, где ещё не обосновалось сельское хозяйство; где могущественная рука агронома и мелиоратора не расчертила бескрайние пространства линиями лесополос и оросительных каналов; где горячий летний ветер – суховей – несёт пыль с песком плотными тучами, заслоняя дневной свет; где жёсткая колючая трава выжигается палящим солнцем, едва успевая отцвести и дать семена. Именно там, в верховьях реки Маныч, каждый год в апреле, как по волшебству, посреди бесплодных пространств, засыпанных песком и солью, возникает ковёр из красивейших степных цветов, самый прекрасный из которых – степной тюльпан. Этот дикий цветок некрупный, довольно заурядный и совершенно непригодный для жизни в вазе, но именно в этом и проявляется его красота. А ещё она проявляется в невероятной способности буквально за пару недель, пока хватает воды и южное солнце ещё не злое, выгнать из песчаной почвы с солёным привкусом стебель с листочками, отрастить бутон, раскрыть его и создать внутри него семена, чтобы потом, при наступлении длинного жаркого лета поглубже спрятать свою жизнь в маленькой луковичке до следующей весны. Но с расширением сельского хозяйства целинная степь все дальше отодвигалась от крупных городов, а красота степных цветов становилась всё менее доступной. И вот человек решил переселить тюльпан из бескрайних просторов на городские улицы. Ботаники скрещивали, опыляли, экспериментировали – и вывели новые сорта, разных форм и цветов, с узорами, с крупным ярким венчиком; и теперь каждый год на клумбы, бульвары, в парки большого южного города рабочие-озеленители высаживают тысячи луковиц, заботливо поливая их и посыпая жирным чернозёмом.

В наступившем году тюльпаны высадили и на территории института, где учились герои этой истории. В один из солнечных апрельских дней Рассказов и Марочкин вышли из аудитории в ярко освещённый солнцем коридор с широкими окнами. Олег на минуту глянул в окно; возле большой круглой клумбы, обложенной бордюром, стояла тачка со свежей землёй, там же валялись лопаты, грабли, рукавицы и прочий инвентарь; один рабочий подсыпал землю из тачки в клумбу, другие брали из ящика пророщенные луковицы и осторожно вкапывали их в грунт. Это получалось у них так слаженно, что выглядело очень залипательно, да Олег бы и залип, если бы Миша не дёрнул его за рукав.

– Гляди, у твоей Даши какая-то новая подружка появилась!

– Где? – Олег с неохотой оторвался от окна и посмотрел в плохо освещённый конец коридора, с морганием привыкая к изменению освещения.

– Да вон же, смотри. Вон там Дашкина рыжая голова, а рядом с ней блондинка стоит, разговаривают они о чём-то.

– А, теперь вижу. Это, кажется, Ира Новикова, её одногруппница.

– Странно... Почему я ее раньше не замечал?

– Как будто ты всю группу дизайнеров знаешь, – Олег усмехнулся и как бы случайно взглянул своему товарищу в лицо. Оно, несмотря на лохматые нависающие брови, уже не казалось перманентно хмурым и недовольным.

– Пошли, – Миша уверенно направился в их сторону, а Олег бросил ещё один взгляд в окно. И отчётливо увидел, что рабочие сдвинулись на несколько метров в сторону, а на участке клумбы с уже посаженными цветами стоит Полина в своём неизменном белом платье, смотрит в его сторону и зачем-то подмигивает. Впрочем, через несколько секунд она растворилась, а в воздухе остались лишь весенние ароматы и прямые, как стрелы, жёлтые солнечные лучи.

04.02-16.03.2024г.
Ростов-на-Дону – Новочеркасск – х. Титов