Дневник некроманта 11

***что-то мне народ совсем перестал писать рецензии***

Глава 11: Реликвия Истины

Архиведий Бранта сощурился:
— Это значит, вы отказываетесь от помилования?
— Да.
— И признаёте себя виновным?

— Не путайте меч и вилку, Мудрейший! Я отказываюсь от помилования, потому что заявляю, что невиновен. И если я невиновен, то, как всем здесь известно, — я сделал паузу, вскинул руку и оглядел толпу, — если я действительно невиновен, то не сгорю в священном огне.

Площадь наполнилась шёпотом, переходящим в гул, стражники обернулись, Ведиус у кафедры закашлялся. Архиведий посмотрел на меня, как, должно быть, смотрят люди, когда восхищаются чужим безумием, но через мгновение лицо его вновь стало бесстрастным.

— Вы хотите довериться священному огню? Я правильно вас понял?
— Верно. Пусть моя казнь состоится.
Архиведий кинул быстрый взгляд на карету, что уже откатили в сторону. Он молчал, толпа гудела.

— Да он же мёртвого поднять может! — доносилось из неё.
— А сам смерти не боится!
— Хочет, чтобы мы думали, что невиновен.
— А чего не жгут, если он согласен?

Бранта продолжал молчать, толпа не унималась. Ночь заступала на площадь, краски тускнели, очертания таяли. И передо мной были уже не отдельные люди, а единая гудящая стихия.

— Да будет так! — прогремел голос Архиведия. — Начинайте!
Гул стал стихать, отзвучал последним эхом, на смену ему пришла тишина.
— Жуть какая, это не справедливо! — разрезал её женский плач. Но его перекрыл тяжёлый грохот — это стражники сзади подняли мои цепи. Передо мной вырос ещё один страж, я пошёл за ним. Хотя что там было идти? Пять шагов и мы у столба.

Я встал спиной к нему, стражники забегали вокруг, живот и грудь сдавили цепи. Людская стихия снова дрогнула, зашептала, неуклюже отодвинулась от загадочного некроманта.
— Приговорённый, — раздалось с кафедры, — каково твоё последнее желание?

Стихия зашумела громче, ударившись в воспоминания, дала волю фантазиям. Под пологом ночи мне предложили сотню вариантов от бесплатной выпивки в клубах сегодня ночью до соития на площади. А некоторые были уверены, что я для того и захотел быть казнённым, чтобы наконец что-то выпросить у Храма.
Извини, народ, я тебя разочарую.

— Я бы хотел, чтобы костёр подо мной был зажжён от реликвии Истины! — объявил я.
— Что? Что он говорит? — послышалось на фоне разочарованных стонов.
— А это что?
— Какая реликвия, я не слышу?

— Знала бы, что ты тронутый, не пришла бы! — голос лягушки из ржавой трубы я узнал сразу.
— Так иди себе, — не знаю зачем буркнул я под нос, однако был услышан.
— Ну, нет я ещё не сплясала!

Колдунья не иначе — у нас, занимающихся колдовством, обострённые чувства.
С трибуны послышался кашель:
— Желание смертника — закон, — мне показалось, он усмехнулся в бороду. —

Привезите сюда реликвию Истины.
— Это всего лишь легенда! — я различил шёпот Ведиуса. — Ведь так, Мудрейший?
— Поезжай, — просто ответил тот, видимо знал, что я всё слышу. За реликвией нужно было ехать обратно в храм, и он заполнил паузу: — Однажды Годун Нечестный оклеветал святого Рудина, который тогда работал травником. Годун говорил, что по вине Рудина жители деревни умирают от неизвестного недуга. В доме Рудина, и правда, были найдены подозрительные зелья, и он был схвачен стражами, а после приговорён к сожжению. Он утверждал, что невиновен, но все доказательства были против него. Селяне, что покупали у него зелья заболевали. Рудину оставалось последнее...

Он взял драматическую паузу, за которую не послышалось ни звука, затем продолжил:

— Священный огонь никогда не обожжёт невинную душу. Никогда! Дело в том, что в нашем грешном мире, — я физически почувствовал, что он косится на меня, — таких очень мало. Но святой Рудин оказался одним из немногих, огонь не коснулся его, а дым не вызвал удушья. От поленьев остались головешки, а Рудин стоял "пламенем не тронутый". И тогда все поняли, что Рудин невиновен. Не просто невиновен, а в жизни своей не совершил ни единого греха! — Архиведий поднял палец. — А огниво, от которого зажгли факелы, прозвали реликвией Истины...

Вот мне интересно, Рудин сделал, как и я, или, и правда... В этот момент послышался звук приближающейся повозки, и Бранта поспешил закончить:
— Многие приговорённые после желали быть сожжёнными от его огня в надежде, что пламя пощадит их, но не нашлось более души достаточно чистой. Вскоре реликвия была забыта смертниками, но она хранится в храме.

Повозка остановилась.

— Внесите реликвию!

К повозке кинулись стражи, освещая её светом нескольких факелов одновременно. Ведиусу открыли дверцу, он показался оттуда с подушечкой в руках. То, что лежало на подушечке закрывала бархатная ткань. Сойдя на землю, он прошествовал к кафедре.

Бранта лёгким движением снял ткань, открыв взорам небольшой серый камешек. Простая вещь, так обычно и выглядят настоящие ценности.
— Этот человек уличён в некромантии! — резко сказал он, бросив на меня строгий взгляд. — В нарушении покоя тел усопших, преданных земле до Судного дня. В надругании над созданной Господом оболочкой. В общении с душами в час, когда должны они готовиться ко встрече с Ним. При свидетелях было доказано, что прошлой ночью он вскрыл две могилы на городском кладбище.

— А чьи? Чьи хоть могилы?
— А дальше что? Он поднял их или нет? — послышалось в толпе.
— Да какая разница? Раскопал, значит, некромант.
— Может, он клад там искал.

Бранта держал руку над камнем:
— Клянусь Единым Богом, если этот человек невиновен, не сгореть ему в пламени, рождённом от искры великой реликвии Истины. Но, приговорённый, уверен ли ты, — он повернулся ко мне, чётко выговаривая каждое слово. И будто пытался говорить со мной всем лицом, — что кристально чист. Что никогда, — он повторился, — никогда не нарушал канонов Божьих.

Я успел кивнуть, но не успел выговорить ни слова, как он снова заговорил:
— Ведь огниво судит не только теперешнюю твою вину, а грехи за всю жизнь. Отказаться от помилования, не будучи уверенным в своей чистоте, подобно самоубийству, а это уже нарушение.

Я хотел, чтобы этот умник почувствовал себя ещё хуже:
— Нет, я не приму помилования. Я невиновен. И пусть я сгорю, если хоть когда-нибудь нарушил каноны Божьи!
— Ты что задумал, святоша чёртов, тебе вроде из ума выживать ещё рано! — проквакал знакомый голос.

Архиведий опустил взгляд:
— Начинайте!

Стражники сгребли поленья у моих ног, подсунули под них солому, Ведиус уже стоял напротив меня с расширенными зрачками и подушечкой в руках. Он передал огниво одному из стражников. С лёгким поклоном тот взял реликвию и, удерживая её в руке, под чей-то плач в толпе, достал нож.

В ночи от огнива полетели золотые искры, солома вспыхнула, запахла подпалённая древесина.