Сердитый директор

Глава первая
Спустя неделю с того дня, когда Света впервые перешагнула порог районного дворца культуры не как зритель, а как работник, она неожиданно призналась самой себе: ей здесь нравится.

Несмотря на то, что работала Света в бухгалтерии, атмосфера искусства и приближающегося праздника полностью захватила девушку. Был конец августа, и полным ходом шла подготовка к открытию нового творческого сезона. Странным образом Света почувствовала себя частью этого суматошного, весёлого, а порой и неуправляемого процесса.

Целыми днями на сцене продолжались репетиции различных творческих коллективов, и в каждую свободную минутку Света прибегала, чтобы понаблюдать за этим волшебством, встав у двери и спрятавшись за плотной портьерой бронзово-бордового цвета.

В течение всех предыдущих двадцати семи лет своей жизни Света была далёким от творчества человеком. Она прекрасно чувствовала себя в мире строгих логичных расчётов, чисел и математических категорий.

Девушка успешно окончила механико-математический факультет университета, в течение нескольких лет работала на одной из кафедр, поступила в аспирантуру и начала готовить материал для работы над кандидатской диссертацией.

Всё изменил, как водится, случай: жизнь сделала пируэт и развернулась на сто восемьдесят градусов. У Светы с детства было обострённое чувство справедливости вкупе с невозможностью молчать, если что-то ей казалось неправильным, и девушка элементарно не сработалась с заведующей кафедры - доктором физико-математических наук, профессором Ангелиной Тимофеевной Го;риной. Не просто не сработалась, но и высказала всё, что думала о методах работы Ангелины Тимофеевны.

Мечты об аспирантуре в родном городе пришлось отложить (Света надеялась, что на время отложить), поскольку Го;рина имела огромное влияние не только в том вузе, в котором работала.

Уехать в другой город Света пока не могла - ей пришлось бы оставить отца и младшую сестру одних. После того, как мамы не стало, папа сильно сдал, и сейчас был на второй группе инвалидности. А сестре Лизе недавно исполнилось тринадцать - далеко не самый простой возраст. Сейчас Света была нужна своей семье как никогда.

Отец ни за что бы не согласился оставить семейную квартиру и возможность навещать маму, да и как отразился бы переезд на его здоровье - Света проверять не хотела.

Пыталась работать в одном из колледжей, потом - в школе, но нигде надолго не задерживалась. Свете хотелось обучать детей, по-настоящему заинтересованных математикой, мотивированных, однако в учебные заведения с физико-математическим уклоном дорога ей была заказана по той же причине, что и в вузы.

Конечно, репетиторство очень спасало, в том числе, онлайн-занятия, иначе пришлось бы тяжко. Однако в какой-то момент Свете захотелось расширить профессиональные возможности, и она окончила курсы бухгалтеров. А потом появилась потребность в том, чтобы найти приложение для новых знаний на практике.

Один сплошной фриланс Свете за два минувших с момента увольнения года до чёртиков надоел, дистант - тоже, хотелось живого человеческого общения. Просматривая сайты, посвященные подбору персонала, девушка выделила для себя несколько вакансий и разослала резюме.

Положительный ответ пришёл из двух организаций. Света остановила свой выбор на предложении от дворца культуры по той причине, что бухгалтер требовался временно, на период декретного отпуска постоянной сотрудницы, - идеальный вариант для того, чтобы попробовать свои силы на новом поприще и определиться. Зарплата, конечно, оставляла желать лучшего, но Света шла на новую работу больше за опытом и за человеческим общением.

Вот такой непростой путь привёл девушку в храм искусства, и кажется, Света здесь освоилась почти полностью.

В детстве Света никогда не занималась в творческих кружках и коллективах. Она посещала математическую школу и курсы программирования. Потому, до последнего времени, в учреждения культуры наведывалась редко, и только в качестве зрителя. Даже Лизу провожать на занятия сюда не приходилось - сестра мечтала стать дизайнером и училась в специализированной художественной школе.

Потому теперь Света открывала для себя новую реальность - каждый день, каждую минуту. Особенно увлекал Свету мир танца, и она могла бы, кажется, часами наблюдать за пластичными и гибкими девочками из балетной студии, за па;рами из студии спортивного бального танца, за девушками в ярких нарядах из студии индийского танца.

Были во дворце и вокальные творческие коллективы - хор ветеранов, ансамбли народной песни для взрослых и для детей, детская эстрадная студия и взрослое трио "Жемчужина Оренбурга".

Ещё во дворце были очень титулованные театр моды, театральная студия, а также студии хип-хопа и брейк-данса.

За неделю Света "выучила" все номера будущего большого концерта почти наизусть, но ей всё равно было очень интересно наблюдать за процессом подготовки, вдыхая запах старой бронзово-бордовой портьеры.

...До открытия сезона оставалось меньше недели, и в один из вечеров состоялась первая большая сборная репетиция. Закончив с делами, Света отправилась не домой, а заняла своё любимое местечко за портьерой.

По сцене под ритмичную музыку двигались девушки из старшей группы театра моды. Неожиданно гармония была нарушена - кто-то громко хлопнул в ладоши несколько раз, и громоподобный мужской голос крикнул: "Стоп!"

Музыка смолкла, девушки замерли на сцене, во все глаза глядя на высокого худощавого мужчину лет сорока;, быстро поднимающегося по лестнице, ведущей из зала на импровизированный подиум.

Мужчина был в стильном тёмно-сером костюме и светлой рубашке. Короткие чёрные волосы лежали идеально, однако это не очень выручало в данный момент, как и правильные черты лица: человек выглядел устрашающе.

Его светлые глаза гневно буравили девушек, челюсти были плотно сжаты, на впалых щеках ходили желваки.

- Ты, - выставив вперёд длинную руку, мужчина указал на одну из девушек, а потом на вторую. - И ты. Два шага вперёд.

Девушки послушались. Стояли перед мужчиной, потупившись.

- Что это? - ехидно спросил мужчина, указав чуть ниже талии одной девушки, а потом - чуть ниже талии другой.

Костюмы у девушек были довольно открытые, но, разумеется, в рамках приличия. Девушки молчали.

- Что это? - ещё громче спросил мужчина. - Я как-то невнятно выражаюсь?

Девушки продолжали молчать. Одна была очень бледна, вторая, наоборот, покраснела пятнами.

- Видимо, придётся ответить мне. Нужна помощь зала, девушки не справляются, - продолжал ёрничать мужчина. - Так и быть, помогу из зала, тем более, эту красотищу из зала прекрасно видно. Эти следы резинок от труселей на ваших пузяшках! Зрители будут в восторге! Ещё бы - такая эстетика!

Последние слова мужчина уже не говорил, а буквально рявкал. Света была в шоке. Кто это, и что он себе позволяет?!

- Надеюсь, всем всё ясно? - мужчина ещё раз заглянул в лица провинившихся девушек, а потом обвёл взглядом весь зал.

Света невольно сжалась за портьерой, будто и она в чём-то виновата перед этим ужасным дядькой. Казалось, сейчас он за шиворот вытащит её из-за портьеры и обнародует все изъяны, какие есть во внешности Светы.

Но мужчина спустился в зал, и репетиция возобновилась. Однако минут через двадцать история повторилась. На сцене репетировали участницы трио "Жемчужина Оренбурга" - женщины лет от сорока до пятидесяти в бархатных платьях.

Опять раздались хлопки;, а потом грубый окрик: "Стоп!"

Мужчина снова быстро поднялся на сцену, преувеличенно внимательно рассмотрел участниц трио и, сложив руки на груди, усмехнулся:

- Как называется ваше трио?

- "Жемчужина Оренбурга", - ответила одна из женщин.

- Нет, - покачал головой мужчина.

В зале повисла тишина - все ждали продолжения.

- Нет, - повторил мужчина. - С этого дня вы будете называться "Женчу;жье Оренбуржья". Разумеется, если вовремя не дадите пинка своему стилисту и тому, кто сшил вам эти старинные шторы вместо нормальных сценических костюмов. Я обещаю, я клянусь, что если вы на открытии появилась вот так, - название группы будет изменено.

Света видела, как одна из женщин украдкой вытирает слёзы, пытаясь не разреветься прямо на сцене. Это было ужасно. При этом все окружающие молчали, и вообще, вели себя так, будто ничего вопиющего и странного рядом не происходит.

Видимо, в голове у Светы помутилось от гнева, потому что она резко откинула портьеру, встала в проходе и громко возмутилась:

- Как вы смеете так разговаривать с людьми?! Немедленно извинитесь!

Высокая сухощавая фигура на время застыла, а потом мужчина резко обернулся на голос Светы. Так и стоял в течение нескольких секунд - длинный и какой-то тёмный, а вокруг него словно окаменели остальные участники разворачивающихся событий.

Точнее, потенциальные участники надвигающегося урагана. Света успела подумать за прошедшие секунды о многом: мысли вихрем пронеслись в её голове.

Сначала Света подумала о том, что теперь не понаслышке знает, как выглядит со стороны и как "звучит" пресловутая немая сцена.

Далее Света подумала о том, что теперь не понаслышке знает, какие чувства испытывает человек, у которого вся жизнь пронеслась перед глазами.

А потом в голове Светы очень ярко обозначалась фраза. Настолько ярко, словно буквы во фразе были огненные, как в сказке о Волшебнике Изумрудного города:

"Меня опять уволят! Прямо сейчас".

Света поняла, что "наехала" на самого; директора дворца культуры - Кирилла Альбертовича Островицкого. Она видела его фотографию на сайте дворца ещё до того, как впервые появилась здесь, однако на той фотографии Островицкий казался совсем не таким высоким и устрашающим. Выглядел там каким-то слишком пресным и "причёсанным" что ли.

На работу Свету принимала Тамара Григорьевна Башмакова, заместитель директора и временно исполняющая обязанности руководителя. Островицкий был в отпуске. Как выяснилось, вернулся. А Света и не в курсе.

- А кто это у нас такой? - спокойно спросил директор, медленно подошёл к Свете и уставился на неё сверху вниз своими цепкими светлыми глазами.

Глаза оказались не голубыми, как подумала Света сначала, а светло-зелёными, и смотрели на девушку, скорее, с холодным любопытством, чем с гневом.

- Это Светлана Владимировна Вотинова, бухгалтер по платным услугам. Работает уже неделю, вместо Веры Токмаковой, - Тамара Григорьевна, которой, кажется, не было в зале, неожиданно появилась рядом со Светой и Кириллом Альбертовичем, и умоляюще посмотрела на Свету. - Светлана Владимировна, вы всё неправильно поняли.

- Почему же, - подняла бровь Света. Она вовсе не собиралась сдаваться и бежать, поджав хвост. - Если человек является руководителем, это вовсе не даёт ему право оскорблять подчинённых и злобно насмехаться. Фразу, несущую один и тот же смысл, можно выразить абсолютно разными словами и разным тоном.

Света видела, как Тамара Григорьевна поджала губы и прикрыла глаза, отвернувшись от продолжавшего стоять рядом Островицкого.

Он вдруг протянул руку Свете и слегка поклонился:

- Светлана Владимировна, - вежливо и как-то вкрадчиво сказал он. - Позвольте?

Моргнув, Света выполнила просьбу. Ей вовсе не хотелось делать этого, но как-то само собой получилось.

Кирилл Альбертович пошёл по приходу, продолжая удерживать ладонь Светы в своей. Свете вдруг подумалось почему-то, что в фильмах заботливые отцы так ведут к алтарю дочерей.

Представив картину, едва успела подавить нервный смешок, однако её спутник всё заметил.

- Я рад, что у вас хорошее настроение, Светлана Владимировна, - тихо сказал он и остановился.

Света поняла, что он привёл её к своему креслу - тому самому, из которого наблюдал за репетицией.

- Минуточку внимания, дамы и господа! - громовым голосом заговорил Островицкий, и Света вздрогнула. - Разрешите представить вам Светлану Владимировну Вотинову. С этого момента полностью руководить процессом подготовки к большому шоу, посвящённому открытию сезона, будет она. Распорядителем концерта тоже будет Светлана Владимировна. Наконец-то я спокойно могу расслабиться и почувствовать себя простым зрителем, - мне есть, кому передать дела. Уверен, что получу огромное, незабываемое удовольствие от концерта.

Островицкий повернулся к онемевшей Свете и указал ей на своё кресло:

- Присаживайтесь, Светлана Владимировна. Продолжайте.

Директор резко отвернулся и быстро пошёл к выходу из зала. Вскоре за ним закрылись двери - тихо и буднично, без грохота.

В зале все молчали. Света почувствовала на себе десятки осуждающих взглядов, и ей стало трудно дышать.

Спасла положение, конечно же, Тамара Григорьевна.

- Андрюша, - обратилась она к ведущему будущего концерта Андрею Комарову, - бессменному конферансье и диджею дискотек для тех, кому "за". - Ты знаешь весь сценарий, продолжай пока репетицию. А мы с тобой давай выйдем.

Заключительная фраза была адресована Свете. Тамара Григорьевна взяла готовую разрыдаться девушку за руку и повела за собой к выходу из зала.

Как только за женщинами закрылись двери кабинета Тамары Григорьевны, Света всё же расплакалась. Она чувствовала себя настолько ужасно, что казалось, жить после этого не сможет.

Даже когда мамы не стало, Света не испытывала настолько сильного отчаяния, - они все были морально готовы. Был страх - за папу и за сестру, были тоска и безысходность. А вот жалеть себя некогда было - почти все хлопоты легли на плечи Светы.

И в подростковом возрасте Света никогда не предавалась отчаянию настолько мощно. У неё вообще не было привычки сочувствовать самой себе. Однако именно сейчас остро захотелось понимания и сочувствия.

Света была полностью уверена в собственной правоте, а этот... Он повернул всё так, будто он жертва несправедливости, и его оскорбили до глубины души.

Усадив Свету на стул, Тамара Григорьевна налила в стакан воды, пошарила рукой в одном из шкафов, и по кабинету разнёсся терпкий запах валерианы.

- Держи, - протянула стакан Свете. - Платок носовой есть?

Кивнув, Света быстро выпила содержимое стакана, сняла компьютерные очки, в которых постоянно ходила на работе, положила их на стол и достала платок из кармана тёплой клетчатой рубашки.

Света была небольшого роста, но её фигуру назвать щуплой было никак нельзя. Несмотря на то, что девушка практически всегда носила джинсы, а также рубашки, футболки и толстовки оверсайз, и короткую стрижку, всё же всегда можно было определить, что это - молодая женщина, а не подросток.

Волосы у Светы были красивого оттенка, среднего между рыжим и русым, и девушка никогда их не красила. Нежные черты лица, огромные карие глаза, длинные ресницы, красивые брови, белая кожа и веснушки на маленьком аккуратном носу могли принадлежать только особе женского пола.

- Успокаивайся, приводи себя в порядок и пойдём просить прощения, - голос Тамары Григорьевны вернул Свету с небес на землю.

- Тамара Григорьевна, я не буду просить у него прощения, потому что считаю его поведение вопиющим, - хрипло, но твёрдо ответила Света. - Он не имеет права оскорблять окружающих людей.

- Во-первых, не он, а Кирилл Альбертович. А во-вторых... Как бы тебе объяснить? - Тамара Григорьевна тяжело вздохнула и покачала головой. - Он всегда такой, особенно, накануне серьёзных мероприятий. Все привыкли, и никто не оскорбился, Света. Наоборот, все в тонусе.

- Ужасно, - Света во все глаза смотрела на Тамару Григорьевну. - Разве можно привыкнуть к грубости и хамству?!

Тамара Григорьевна тоже сняла очки и положила на стол, несколько секунд смотрела в окно, за которым постепенно собирались совсем осенние сумерки.

Света в который раз мысленно восхитилась осанкой заместителя директора. Да и вообще, выглядела Тамара Григорьевна просто потрясающе: похожа на актрису Евгению Симонову, стройная и лёгкая, как юная девушка, а ведь у неё внучки-двойняшки пойдут в восьмой класс. Света знала девочек - они занимались в старшей группе балетной студии и сейчас тоже присутствовали на репетиции.

- Как тебе объяснить, Света, не знаю. Это не хамство. Если выражаться грубо - это своеобразный волшебный пендель, мотиватор.

Увидев, что Света уже набрала в грудь воздуха и готова снова высказать возмущение, Тамара Григорьевна жестом остановила её:

- Подожди. Отбрось возмущение манерой Кирилла Альбертовича делать замечания и ответь на вопрос: он сказал правду? И девушкам из театра моды, и участницам трио?

Света замерла, будто налетела на невидимую преграду, подумала и ответила:

- Правду, но...

Тамара Григорьевна опять жестом остановила её:

- А теперь представь, что директор сказал бы то же самое просто и буднично. Отложилось бы это в головах у всех окружающих? Было бы принято к сведению всеми? На будущее, так сказать? Кирилл Альбертович делает такой разбор полётов перед каждым важным мероприятием один раз, но всем хватает заряда до подготовки к следующему большому концерту, а открытие, вот увидишь, пройдёт без сучка; и без задоринки, идеально. Потому что после такого стимула ни у кого не возникает желания проверить, каков будет гнев начальника в случае накладок и недоразумений, особенно, если он заранее акцентировал на них внимание.

- А нельзя... мотивировать всё же более вежливо, без оскорблений? Одна из участниц трио плакала.

- Люда? Она по своей натуре очень эмоциональная, плачет даже от счастья. Конечно, ей было обидно, но поверь, она уже забыла об этом. Кирилла Альбертовича здесь все обожают.

- То есть, у вас здесь такая мотивирующая репетиция - это своеобразная традиция? Хорошая примета? - упавшим голосом спросила Света.

- В какой то мере - да, - улыбнулась Тамара Григорьевна.

- Буду знать, - буркнула Света. - И в такие моменты буду обходить зал стороной. Для меня это слишком сложно, мне не понять.

- Люди, не связанные с культурой и искусством, часто считают, что если человек несёт культуру в массы, то он должен изъясняться исключительно культурно. А на деле здесь всё так же, как везде. Иногда даже круче. Знаешь, я сама когда-то окончила балетную школу. Правда, балериной не стала, всю жизнь преподаю, и вот уже тридцать лет здесь, во Дворце. Так вот, у нас в школе были преподаватели, которые общались с нами только на великосветском. Были те, кто разговаривал с учениками почти по-дружески. А были и такие, причём, чаще женщины, услышав от которых сравнение "двигаешься легко, как мешок с картошкой", мы радовались - это почти похвала. Ибо содержимое мешка могло варьироваться, в том числе, в зависимости от настроения преподавателя. Самые эффективные тренеры - зачастую самые жёсткие в общении, ничего не забывающие и ничего не спускающие на тормозах.

- Хорошо, что ко мне это всё не имеет отношения, - Света устало прикрыла глаза. - Директор теперь уволит меня?

- Мне бы крайне этого не хотелось, Света, - Тамара Григорьевна сдвинула красивые тёмные брови. - Руфина Андреевна, старший бухгалтер, очень довольна твоей работой. Говорит, что впервые за долгие годы работы получила отчёт не только без ошибок, но даже без недочётов и неточностей. И родительская плата до копеек ушла туда, куда надо: ни у кого нет переплаты, никто не "потерялся". Я непременно доведу это до сведения руководителя, но ты должна попросить прощения. За нарушение субординации, да ещё при таком количестве свидетелей. Авторитет Кирилла Альбертовича твой выпад, безусловно, не подорвёт, даже не пошатнёт, и тем не менее... Вижу, ты хмуришься. Света, если бы у нас не было Кирилла Альбертовича, то и Дворца бы уже, скорее всего, не было. Храм искусства давно превратился бы в помещение для проведения выставок шуб и пуховиков.

- Что же такое сделал Островицкий? - удивилась Света.

- Когда-то давно у нас тоже был очень хороший директор - женщина, Юлия Павловна. При ней наш Дворец стал лучшим в городе, занял лидирующую позицию. Но для амбиций Юлии Павловны Дворец был слишком тесен. Она ушла в политику и во власть, а потом вообще перебралась в столицу. Пришёл новый директор - молодой образованный карьерист, и мы воочию наблюдали то, как выстроенное годами и огромным трудом почти полностью рухнуло в течение одного года. Дошло до того, что существование нашего Дворца было под вопросом. И тут наш молодой директор оставил свой пост, нашёл место в областном управлении культуры. Это произошло десять лет назад. Как раз в это время в наш город переехал Кирилл Альбертович. До этого он руководил одним из прославленных театров, находящихся в соседнем регионе, но что-то не поделил с руководством города. Проще говоря, Островицкого "ушли", причём, с волчьим билетом, но это строго между нами. Начинал он тут работать будто нехотя. Чувствовалось, что ему тяжело: он привык жить и работать в другом месте, привык к огромному городу, привык к должности. Наш Дворец для него был как куртка гнома для великана. Однако постепенно Кирилл Альбертович проникся ситуацией, в которой оказался Дворец; вывести учреждение из кризиса - это стало для руководителя делом чести. Ещё через год наш Дворец вернул себе все титулы, опять стал лучшим. А Кирилл Альбертович полностью подтвердил истину: не место красит человека, а человек - место.

- Я попрошу прощения, но только за нарушение субординации и негласных правил, действующих в учреждении, - выпрямившись, сказала Света. - В остальном я остаюсь при своём мнении.

- Проводить? - спросила Тамара Григорьевна. - Или помнишь, где находится кабинет директора?

- Найду, - Света надела очки, поблагодарила Тамару Григорьевну за участие и вышла из кабинета.

Не успела повернуть за угол, как услышала приближающиеся быстрые шаги. Почему-то Света сразу поняла, кому они принадлежат, и внутренне собралась.

Тут же из-за угла показался Островицкий.

- Тамара Григорьевна у себя? - как ни в чём не бывало спросил он.

- Да, - проглотив комок в горле, кивнула Света.

Она была уверена в том, что директор идёт к заместителю для того, чтобы распорядиться об её, Светы, увольнении.

Кирилл Альбертович уже прошёл мимо, когда Света решилась и выпалила на одном дыхании:

- Кирилл Альбертович, я прошу у вас прощения за грубое нарушение субординации и негласных правил, принятых в данном учреждении.

- Ух ты, как официально, - директор удивился настолько, что даже притормозил и обернулся. - А за всё остальное?

- А за всё остальное не прошу прощения. Я по-прежнему считаю, что грубость и оскорбления недопустимы в человеческом общении.

- Что ж, - пожал плечами директор, изучающе разглядывая лицо Светы. - Тогда и я принимаю ваши извинения лишь частично. Можете быть свободны.

Уходя домой через пятнадцать минут, Света опять сделала крюк и прошла мимо зала.

- Андрюха, - донёсся из зала уже знакомый громоподобный голос. - Я полностью отдаю себе отчёт в том, какого числа состоится открытие нового творческого сезона. Я знаю, ты знаешь. Ты знаешь, что я знаю, а я знаю, что ты знаешь. Знают все, находящиеся в этом зале, и все, кто будет здесь находиться в день открытия. Потому прошу, не надо всем заново об этом напоминать и муссировать тему. Учти: хоть одна маленькая шуточка про календарь или костры рябин - и ты вылетишь из Дворца, как пробка. Не помогут никакие заслуги!

Покачав головой, Света пошла к выходу.

...Свету не уволили. На следущий день репетиция проходила за закрытыми дверями, а на стенде у входа в крыло, где располагались кабинеты сотрудников, появился новый приказ директора.

Согласно этому приказу, на сборных репетициях перед крупными мероприятиями теперь могли присутствовать только те, кто имеет непосредственное отношение к предстоящему концерту.

Глава вторая
Если подробно разобраться, новый приказ директора напрямую коснулся очень небольшого количества сотрудников, поскольку непосредственно в подготовке концерта участвовали почти все: начиная от администраторов зала и заканчивая рабочими сцены.

Таким образом, на сборных репетициях не могли присутствовать только работники бухгалтерии и отдела кадров, делопроизводитель, кассиры, уборщицы и вахтёры.

Так уж человек устроен: его начинает непреодолимо влечь именно то, что запрещено. За это говорят и пословица о запретном плоде, и библейский сюжет, и сказки, где герои непременно открывают именно те двери, которые открывать категорически запрещено.

Так и коллеги Светы, которые раньше интересовались предстоящим концертом только в контексте собственной работы, теперь постоянно и настойчиво пеняли на запрет руководителя, и бросали на Свету выразительные взгляды.

Конечно, Света чувствовала себя виноватой, даже несмотря на тот факт, что ничего вопиющего и несправедливого в приказе не было. Разве это не логично - в рабочее время каждый должен находиться на рабочем месте и заниматься собственным делом? А в нерабочее - идти домой.

И тем не менее, признав, что сама грубо нарушила субординацию, в глубине души Света продолжала осуждать директора, возмущаться его поведением. Он мог бы наказать конкретно её и запретить появляться на репетициях именно ей. Здесь никто не стал бы перечить ему. Однако Островицкий пошёл тем путём, который был проложен задолго до него: наказал не столько Свету, сколько тех, кто рядом с ней.

Это как те родители, которые за провинность ребёнка ставят в угол или ругают любимую игрушку "нарушителя дисциплины". Никогда Света не понимала такие воспитательные методы, считала их изуверскими и травмирующими.

Разумеется, эти мысли не добавляли очков образу Островицкого в глазах Светы: она продолжала считать директора грубым самодуром и хамом, невзирая на все его заслуги, на то, что он является кумиром большинства сотрудников и представителей творческих коллективов, а также на то, что он не уволил лично её.

Когда в бухгалтерию принесли проходки на концерт, Света отказалась, сославшись на то, что будет занята в день открытия. Однако на открытие сезона они с сестрой Лизой всё же пришли, купили билеты в кассе и посмотрели концерт от начала до конца.

Что ж, Света мысленно полностью признала правоту Тамары Григорьевны, поскольку мероприятие и вправду прошло практически идеально.

Знала Света и о том, что после концерта должен состояться банкет, на который приглашены все сотрудники. Разумеется, она не собиралась появляться там и не появилась.

После открытия все немного выдохнули, и жизнь Дворца на некоторое время вошла в спокойный будничный ритм. К счастью, работа бухгалтера по платным услугам, в основном, не предполагала личного общения с руководителем, тесного взаимодействия с ним, потому Света и Островицкий практически не пересекались.

В начале ноября состоялся большой юбилейный концерт балетной студии, к которому во Дворце долго и тщательно готовились. Несмотря на то, что рядовые, а не сборные репетиции проходили при открытых дверях, Света больше не пряталась за бронзово-бордовой портьерой и не погружалась в мир танца, даже по окончании рабочего дня.

* * * * * * * * * * * *

В один из вечеров Руфина Андреевна, старший бухгалтер, попросила Свету задержаться после работы, а когда ушли две другие рядовые сотрудницы, закрыла двери и достала из сейфа толстую папку с документами.

Села за стол Светы, но с минуту молчала, прижимая папку к себе.

- Светлана, я хочу, чтобы ты посмотрела смету, предоставленную нам подрядчиками, - всё же решилась начальница. - Это касается капитального ремонта здания на Кировской.

- Это то здание, где должен открыться филиал дворца?

- Да, вот именно. Кирилл Альбертович планирует перенести туда изостудию и театральные классы для малышей.

- А что со сметой?

- Не могу сама разобраться, что именно меня настораживает, Света, - покачала головой Руфина Андреевна. - Чувствую какое-то несоответствие, какую-то подоплеку, но не могу найти, где именно. Вроде, с виду всё правильно и красиво, но я на свете живу давно, и чутьё меня подводит редко. Жаль, на одном чутье далеко не уедешь. Нужны специальные знания. Поможешь?

- Не уверена, что мои знания - это именно то, что нужно, но постараюсь сделать всё возможное.

- Тогда возьми вот это домой на выходные. Это копии, но они полностью соответствуют оригиналу, я сама их сделала. Возьмёшь? Только никто не должен знать об этом. Вообще никто, иначе меня быстро на берег спишут за то, что я за спиной у начальства орудую, и тебя за компанию со мной. Мне ведь давно на пенсию пора, а я не могу без работы, и чувствую в себе силы пока.

- Не переживайте, Руфина Андреевна! Я никому не расскажу. Вообще никому.

- Вот и ладно. Спасибо тебе, Света. Если нормально всё окажется, то и дальше никто ни о чём не узнает. А если обнаружишь что-то... Тогда и решим, что делать.

Света начала изучать документы в субботу, на свежую голову, но сначала не обнаружила ничего подозрительного. Решила перепроверить всё снова, ещё более подробно и внимательно. Один момент привлёк её внимание. Возвращаясь к нему опять и опять, Света всё больше задумывалась и хмурилась. Было почти четыре часа ночи, а ей всё не спалось.

В воскресенье проснулась уже в двенадцатом часу. Привела себя в порядок, пообедала, и... поняла, что до понедельника терпеть - сил нет. Позвонила Руфине Андреевне и попросила её о личной встрече.

А уже через пару часов они вдвоём ехали домой к Кириллу Альбертовичу.

Света понятия не имела, что именно сказала Руфина Андреевна, когда звонила Кириллу Альбертовичу, а спрашивать стеснялась, потому ехала в полную неизвестность.

Ехали на автомобиле Руфины Андреевны. Старший бухгалтер управлялась с машиной так, что Света, которая не умела водить, подумала: ну очень рано ещё Руфине Андреевне задумываться о заслуженном отдыхе. Пенсия и старший бухгалтер - понятия явно несовместимые.

Было ли Свете страшно ехать домой к Островицкому? Пожалуй, нет. Но совершенно точно Света очень волновалась, особенно, из-за того, что Руфина Андреевна ввела её в курс дела за спиной руководителя. Реакцию директора Света предсказать не бралась.

Кирилл Альбертович, как выяснилось, жил в центре, в одном из самых "молодых" микрорайонов города. Света и Руфина Андреевна сначала позвонили в металлические ворота - территория была, разумеется, огорожена. Затем позвонили в подъездные двери, и далее поднялись в лифте на пятнадцатый этаж.

Островицкий встретил их в дверях своей квартиры. В выцветших джинсах и серой футболке он выглядел вполне по-домашнему, даже казался моложе своих лет. Света уже знала, что директору сорок два года, но сейчас, именно в этот момент, ему можно было дать от силы тридцать пять. Неожиданно Света обратила внимание на осанку Островицкого - благородную, но не горделивую. Спина была очень прямая, плечи угловатые, средней ширины.

Впечатление усиливали взлохмаченная тёмная шевелюра и... босые ноги.

Света приказала себе перестать разглядывать Кирилла Альбертовича, как какую-то диковинку, и поприветствовала хозяина дома вполне вежливо.

Жил директор в довольно просторной квартире-студии. Света, которая всю жизнь прожила в трёхкомнатной "брежневке", оказалась в студии впервые.

Конечно, она знала о существовании подобных квартир, и видела фотографии в интернете и в журналах интерьеров, но самой бывать в таком современном модном жилье не доводилось. Света мысленно признала тот факт, что впечатление от квартиры почти без перегородок было, скорее, приятным. Да и обстановка Свете понравилась: светло, просторно.

Если Островицкий и был удивлён или неприятно удивлён появлением в его жилище Светы, то смог это грамотно скрыть. Он предложил двум гостьям располагаться на диване и хотел сделать чай, но Руфина Андреевна и Света отказались от угощения.

Руфина Андреевна начала рассказывать руководителю о цели их со Светой визита, а Света никак не могла отвести взгляда от окна - пыталась разглядеть город с высоты.

- Светлана Владимировна, вы можете встать и подойти к окну, если хотите, - спокойно и немного насмешливо сказал Островицкий, и Света, застигнутая врасплох, вздрогнула от неожиданности.

Увидев её смущение, директор продолжил уже мягче:

- У окна вам будет удобнее смотреть на панораму. А разговаривать с нами можно и оттуда.

- Спасибо, - Света решила не изображать ложную скромность, послушно встала и подошла к окну.

Сумерки - уже почти зимние - только начинались, и за окном всё было окутано мягкой, почти прозрачной серо-голубой дымкой. В окнах соседних домов загорался свет.

Свете вдруг подумалось о том, что сейчас Островицкий почему-то совсем не вызывает у неё неприязни. Директор внимательно слушал объяснения Руфины Андреевны, и время от времени его пятерня оказывалась в и без того лохматых тёмных волосах.

- И всё это обнаружила Светлана Владимировна, я правильно понимаю? - спросил он, наконец.

- Руфина Андреевна заподозрила неладное, - набравшись смелости, заговорила Света.

Вот почему тогда, когда он насмехался над участницами трио "Жемчужина Оренбурга", Света не побоялась наорать на него при всех, а сейчас стесняется, как малолетка на первом свидании?

Островицкий внимательно посмотрел на Свету, и она почувствовала, как её щёки запылали.

- Да, почувствовала, - кивнула Руфина Андреевна. - Но не смогла найти ловушку. А мне кажется, Кирилл Альбертович, что это именно ловушка.

- Я думаю, вы абсолютно правы, - директор задумчиво потёр лоб. - Потому мне нужно сообразить, к кому сначала обратиться. К подрядчику - не вариант. Нужна независимая экспертиза. Дело имеет не слишком приятный запах. Я бы даже сказал, душок.

- Да, именно, - согласилась Руфина Андреевна. - Мне мои предчувствия не давали покоя, и потому я решила заняться самоуправством - посвятила в дело Светлану Владимировну. Вы не переживайте, Кирилл Альбертович! Светлана - человек исключительной порядочности и кристальной честности.

- И высокой принципиальности, - невинно добавил Островицкий, после чего щёки Светы заалели ещё ярче. - Значит, Светлана Владимировна обнаружила то, что искали вы?

- Да, Светлана Владимировна... она... - Руфина Андреевна бросила нерешительный взгляд на Свету, но всё же продолжила. - Светлана не просто бухгалтер. Она профессиональный математик.

- Ого! - брови Островицкого взлетели. - Я непременно обдумаю эту информацию позже. А сейчас мне нужно позвонить одному хорошему знакомому. Как бы то ни было, я очень и очень благодарен вам обеим. И уверен, что в будущем, когда всё выяснится окончательно, буду благодарен ещё сильнее.

Пока Островицкий разговаривал по телефону, запершись, видимо, в туалете, Руфине Андреевне позвонила дочь. Как поняла Света, дочери и зятю Руфины Андреевны удалось раздобыть пригласительные на премьеру в один из театров, а Руфина Андреевна должна была остаться с внуками.

Начальница просила у Светы прощения за то, что той придётся добираться обратно самой, а Света её успокаивала, когда вернулся Кирилл Альбертович.

Женщины начали было прощаться, но Островицкий вдруг остановил Свету:

- Светлана Владимировна, давайте отпустим Руфину Андреевну к внукам, а мы с вами поедем к моему знакомому. Надеюсь, у вас есть пара свободных часов? А потом я сам отвезу вас к вам домой.

Пока Света пыталась усвоить информацию и собиралась с ответом, директор добавил, улыбнувшись:

- Боюсь, что я сам не смогу объяснить всё достаточно профессионально. Я же не финансист. И далеко не математик.

- Конечно, Светлана поможет. Правда, Света? - Руфина Андреевна просительно заглянула в глаза Светы.

- Помогу, конечно, - как эхо ответила Света, потрясённая тем фактом, что Островицкий, оказывается, умеет улыбаться.

Света понимала, что Островицкому нужно переодеться, потому решила выйти вместе с Руфиной Андреевной и подождать директора на улице.

Кирилл Альбертович, ненавязчиво демонстрируя хорошие манеры, подал шубку Руфине Андреевне и куртку Свете.

"Интересно, он всегда такой предупредительный, или это своеобразное выражение благодарности?"

Свете хотелось думать о начальнике отвлечённо, холодно, но при этом предвзято и даже немного злорадно. А получалось думать заинтересовано, с жадным любопытством! Да ещё и с всё нарастающей симпатией.

Никогда раньше личность начальника не вызывала у Светы подобного противоречивого интереса, такого раздрая в душе;. Отношение к директорам колледжа и школы, в которых недолго работала Света, даже не успело сформироваться.

Что касается Ангелины Тимофеевны Гориной, доктора физико-математических наук и профессора, - Света настолько не уважала её как человека, что профессиональные заслуги Гориной отходили даже не на второй, а на сотый план.

Конечно, Света знала о своих неуживчивости и обострённом чувстве справедливости. Как говорится: "Если третий муж бьёт, - может, дело не в муже?"

То же касается и начальства. Похоже, дело всё-таки в ней, в Свете?

Всякий раз, когда Свету одолевали подобные мысли, она вспоминала о том, как вёл себя Островицкий на репетиции, и сомнения удавалось отогнать. Но сегодня этот проверенный способ почему-то не сработал.

Задумавшись, Света, кажется, пропустила что-то важное: Островицкий и Руфина Андреевна смотрели на неё и будто ждали ответа.

- Я прошу вас не убегать, Светлана Владимировна, - сказал Кирилл Альбертович.

Видимо, повторил для особо одаренных.

- Вы ведь можете и здесь подождать, на улице холодно, - продолжил директор.

- Всё нормально, Кирилл Альбертович, - заверила Света. - Если уж я обещала поехать с вами, то непременно вас дождусь.

Света и Руфина Андреевна, наконец, покинули квартиру Островицкого и спустились в лифте с пятнадцатого этажа. Старший бухгалтер вышла за ограждение, села в свою машину, помахала Свете рукой и уехала.

Света увидела машину Островицкого на стоянке возле дома, но подойти к ней не решилась, потому осталась у подъезда. На улице ещё подморозило, и пошёл редкий, не очень крупный снег.

Снежинки медленно спускались с неба, пролетая мимо Светы, и она вспомнила вдруг, как они с папой раньше устраивали соревнование: кто поймает ртом больше снежинок. Папа тогда был ещё совсем молодым, здоровым и весёлым, а мама, смеясь, говорила о том, что так недолго и ангину поймать вместо снежинок.

Глазам вдруг стало горячо, а горло перехватило, и Света подняла лицо вверх. Слёзы удалось сдержать. Улыбнувшись, Света открыла рот и поймала холодную снежинку. Потом ещё одну, ещё, ещё...

Опомнилась, когда ей стало неуютно под чьим-то пристальным взглядом. Оказалось, что Кирилл Альбертович стои;т рядом и наблюдает за ней. И самое главное, Света даже примерно представить не могла, как долго это продолжается.

- Извините, - пробормотала Света и почувствовала, как теперь снежинки мгновенно тают на её вспыхнувших в очередной раз щеках.

Островицкий посмотрел вверх, поймал ртом снежинку, смешно клацнув зубами, и согнул руку в локте.

- Пойдём? - спросил он.

Света взяла его под руку и пошла рядом. Они шли совсем не так, как тогда на репетиции, - не церемонно, а естественно, будто ходят под руку каждый день. Свету не смущал даже тот факт, что ростом она едва достаёт директору до плеча. Главное - он не стал никак комментировать её странное поведение.

Некоторое время машина прогревалась, а потом Кирилл Альбертович открыл перед Светой передние двери.

Ехали минут двадцать, и в течение всего этого времени в салоне звучала спокойная, нейтральная музыка, а Островицкий задумчиво молчал.

Знакомый Кирилла Альбертовича жил не очень далеко от центра, в двухэтажном коттедже, расположенном в частном секторе.

Островицкий не успел заглушить мотор, как ворота дома распахнулись, и на улицу выскочил невысокого роста плотный лысеющий мужчина лет пятидесяти.

Он сразу увидел в машине Свету и открыл перед ней двери широким жестом. Света слышала, как Кирилл Альбертович тихо хмыкнул, заметив эти манипуляции.

- Наконец-то! - воскликнул встречающий так, будто ждал визита Светы всю жизнь. Подал Свете руку, а когда девушка вышла из машины, так и продолжал удерживать её руку в своей. - Разрешите представиться: Иван Андреевич... нет, не Крылов. Филин. Иван Андреевич Филин, можно просто Ваня. Кто вы, прекрасная незнакомка?

- Ваня, успокойся, - насмешливо посоветовал Островицкий, выходя из машины.

- Не могу, - продолжая смотреть на Свету, пожал плечами Иван Андреевич. - Этот бирюк впервые приехал ко мне в гости с женщиной, да ещё с такой прекрасной. Какое сегодня число? У меня праздник сегодня.

- А где Олеся? - невинно поинтересовался Кирилл Альбертович.

- К маме уехала, к тёще моей любимой, - кивнул Свете Филин. - И совсем не обязательно сразу сообщать девушке о том, что я женат. Я ведь от чистого сердца радуюсь, за тебя - дурака. Проходите в дом, милая девушка. Как к вам можно обращаться?

- Светлана Владимировна, - улыбнулась Света.

Она почему-то сразу заметила стальной блеск в казавшихся безмятежными глазах Ивана Андреевича и ни на секунду не обманулась. Пусть подурачится немного. Главное, что есть в мире человек, который называет Островицкого дураком, а тот воспринимает это вполне миролюбиво.

- Добро пожаловать, Светочка, - пробормотал Филин и быстро поцеловал руку Светы.

Света заметила, как Островицкий тяжело вздохнул и покачал головой. Глаза его смеялись.

В гостиной Кирилла Альбертовича и Свету ждал богато сервированный чайный стол. Свете было неудобно, но она понимала, что отказываться нельзя, - это обидит хозяина. Осторожно пила крепкий обжигающий чай и слушала, как Кирилл Альбертович рассказывает Филину о своей проблеме.

Потом настала очередь Светы, и она рассказала о том, как со второй попытки ей удалось найти ловушку.

Иван Андреевич некоторое время молчал, кусая губы.

- Что скажешь, Ваня? - не выдержал Островицкий.

Света почти физически чувствовала, как напряжённо он ждёт ответа.

- Скажу, что никому не пожелал бы такого врага, как Светочка, - усмехнулся Филин. - С подобными людьми нужно находиться исключительно в хороших отношениях. Береги Светочку, как зеницу ока. Она спасла тебя от уголовного преследования, которое маячило перед тобой в полный рост.

Островицкий некоторое время молчал, хлопая глазами. Света вдруг испугалась за него: он и раньше не мог похвастать румянцем на лице, а сейчас выглядел почти как неживой.

- Это как-то связано... с тем делом? - тихо спросил он у Ивана Андреевича.

- Нет, - Филин покачал круглой головой. - Уверен, что нет. А я редко ошибаюсь. Точнее, никогда не ошибаюсь.

Иван Андреевич немного помолчал, задумчиво постукивая по столу короткими толстыми пальцами.

- Вот что, вы тут посидите, ребята, а я сгоняю до Инночки. Она недалеко живёт, вернусь минут через сорок. Максимум - через час. Только вашу папочку я захвачу с собой, - видимо, на что-то решившись, Филин бойко вскочил и взял с дивана документы.

- А нам обязательно тебя здесь ждать? - очнувшись, выпрямился Кирилл Альбертович.

- Думаю, да, обязательно, - кивнул Иван Андреевич. - Нам же нужно знать, как дальше действовать.

- А если Олеся приедет, пока тебя нет? - не сдавался Островицкий. - А тут мы?

- Олеся сегодня не приедет, - отмахнулся Филин. - А ты не сиди истуканом, чайник поставь и поухаживай за дамой.

- А кто такая Инночка? - всё же не выдержала и дала волю любопытству Света.

Филин, который уже почти вышел из гостиной, обернулся от двери:

- Инночка - моя хорошая знакомая. Она служит в Управлении по борьбе с экономическими преступлениями. И кажется, скоро получит новую звезду.

Через пять минут хозяин дома уехал. Островицкий продолжал молчать, глядя прямо перед собой. Света встала, собрала посуду и пошла в кухню, - мыть. Потом вернулась за чайником.

- Ваня же велел мне за вами поухаживать, а не наоборот! - вскинулся Островицкий и пошёл следом за Светой.

- А вы всегда делаете то, что посоветует Иван Андреевич?

- Он редко даёт мне советы, но если всё же это происходит, то лучше прислушаться.

- Уверена, что именно этому конкретному совету вы можете не следовать. Лучше присядьте. Если честно, выглядите вы сейчас не лучшим образом. Простите за откровенность.

- Что, настолько плох? - усмехнулся Кирилл Альбертович, но послушно сел на табурет.

- Как смо;трите на то, чтобы продолжить чаепитие здесь, за кухонным столом? - ответила Света вопросом на вопрос. - Тут как-то уютнее что ли. Светлее. В гостиной слишком роскошно.

- Мне всё равно, давайте посидим здесь, если вам тут больше нравится.

Островицкий встал и пошёл следом за Светой - всё же решил помочь ей перенести тарелки и вазочки.

- Почему вам больше нравится в кухне? - вдруг улыбнулся он. - А как же старое доброе сидеть на диване в гостиной, поджав под себя ноги, греть в ладонях бокал с вином и любоваться огнём в камине?

Света, которая сервировала стол в кухне, замерла от удивления. Несколько секунд она смотрела на Островицкого, широко распахнув глаза, а потом захохотала.

Кирилл Альбертович сел, внимательно глядя на неё, но её почему-то перестал смущать его пристальный взгляд.

Света думала о том, что происходящее напоминает странный сон - реалистичный и яркий. Разве могла она ещё сегодня утром представить, что вечером будет в компании директора пить чай в чужом доме, мило болтать с Островицким и хохотать, как ненормальная, над его шуткой?

- Знаете, Кирилл Альбертович, никогда не приходилось проделывать ничего подобного, - я насчёт бокала и камина, - потому, наверно, мне больше комфортно сидеть за кухонным столом. Тем более, кухня здесь такая просторная и милая.

Света разлила чай и на время покинула кухню, чтобы позвонить папе. Нельзя допускать, чтобы он волновался, а Света вернётся домой, кажется, нескоро.

Возвращаясь в кухню, она вспоминала, о чём хотела спросить начальника, но он опередил её.

- Кому вы звонили? - спросил Островицкий, даже не скрывая того факта, что прислушивался.

- Отцу, - сказала Света. - У папы сердце больное, волноваться нельзя. Предупредила, что буду поздно. Узнала, как дела у сестры. Лизе тринадцать лет. Подростки - самые занятые люди, потому до них сложнее всего дозвониться.

- Это точно, - быстро согласился Кирилл Альбертович. - Вы живёте с отцом и с сестрой?

- Да, - лаконично ответила Света.

Она не любила откровенничать с посторонними людьми на тему семьи, однако теперь, получается, и ей позволительно задавать вопросы.

- А ваша семья, Кирилл Альбертович? Какая она?

- Моя семья - это я, - просто ответил Островицкий. - А ещё у меня есть взрослая дочь, но она живёт далеко, в Питере. Родителей моих давно нет, ещё с тех времён, когда я жил в... другом городе. Мама и папа прожили долгую, не всегда простую, но счастливую жизнь. Оба из театральной среды. Мама была драматической актрисой, примой. Папа всю жизнь работал осветителем. Мама долгое время не решалась прервать выступления, карьеру ставила превыше всего, потому я появился на свет, когда маме было давно за сорок, а папе - пятьдесят два. В те времена настолько позднее родительство считалось редкостью. Зато я потом всё компенсировал - стал отцом в двадцать лет, подарил родителям внучку. Сейчас моей дочери двадцать два года. Почти как вам.

- Вообще-то мне уже двадцать семь! - воскликнула Света.

Она сама не понимала, почему ей так не понравилось то, что Кирилл Альбертович будто приравнял её по возрасту к своей дочери.

- Извините, я совсем вас заговорил. Вряд ли это интересно...

- Интересно, - быстро ответила Света. - А можно ещё вопрос, Кирилл Альбертович?

- Попробуйте, - улыбнулся Островицкий.

- Почему вы прислушиваетесь к советам Ивана Андреевича? И кто он?

- Это уже два вопроса, и я начну со второго, более лёгкого. Ваня - адвокат, и когда-то он вытащил меня из огромной передряги. Светлана, я могу рассчитывать на то, что рассказанная мною история не выйдет за пределы этого дома? Вообще, я никому никогда об этом не рассказываю, но вы спросили, а я чувствую себя в огромном долгу перед вами.

- Не надо тогда, не рассказывайте, - почему-то испугалась Света.

- Вам что, не хочется узнать? - опешил Кирилл Альбертович. - Впервые вижу абсолютно не любопытную женщину.

- Значит, вы её так и не увидели, потому что я очень любопытная, и мне хочется узнать, но есть вещи...

- Если бы не Ваня и его участие, - Островицкий прервал смущённое бормотание Светы. - Я бы оказался в тюрьме десять лет назад. Потому что меня угораздило неплохо так дать в морду одному высокопоставленному чиновнику. На уровне города дело вызвало очень широкую огласку. Я был достаточно известной личностью - ещё бы, директор самого популярного театра! Родителей тогда уже не было; как это ни жёстко прозвучит - к счастью. Друзья помогли мне найти адвоката, очень дорогого и известного, и я отделался условным сроком. Ваня методы своей работы не раскрывает, но думаю, он нашёл рычаги воздействия на того... потерпевшего. Ну и мне пришлось оставить свой город, несмотря на условку. Ваня как-то организовал это. Он же помог здесь с работой. Сейчас судимость полностью погашена. Вот такие дела.

- А за что вы ударили того чиновника? - севшим голосом спросила Света.

- Третий вопрос, - грустно улыбнулся Кирилл Альбертович. - Самый трудный. Я узнал, что у тогда ещё действующей, а ныне - бывшей моей жены, ведущей актрисы театра, которым я руководил, - роман с этим человеком. И рога я носил достаточно долго. Я очень любил Аню и не справился с ситуацией. Не мог смириться с тем, что потерял жену. С тем, что моя семейная жизнь рухнула.

Глава третья
Свете понадобилось некоторое время для того, чтобы осознать и принять услышанное. А Кирилл Альбертович, казалось, уже ждёт от неё ответа и какой-то реакции. Во всяком случае, он не погружался в глубокую задумчивость, не переносился далеко-далеко в своих мыслях, в его глазах не было неизбывной тоски или ностальгии. Он сидел и внимательно вглядывался в лицо Светы. Так, будто для него это было очень важно.

Света ни на секунду не усомнилась в том, что рассказ Островицкого правдив и откровенен от первого до последнего слова. Потому решила, что и она будет, как обычно, реагировать правдиво и от чистого сердца.

- И зачем, спрашивается, нужно было руки марать об это недоразумение и ничтожество? - проворчала она. - Неужели вы совсем уж не могли совладать с собой? Непременно надо стало всю свою жизнь пустить под откос?!

Кажется, настала очередь директора удивляться. Теперь он, как некоторое время назад Света, расхохотался после непродолжительной паузы.

- Неужели я сказала что-то смешное? - сердито продолжала Света. - А если бы вам не удалось найти такого адвоката, как Иван Андреевич, что тогда? Срок мотали бы? Что за привычка у мужчин чуть что - кулаками размахивать?

- Спасибо вам, Светлана Владимировна, - отсмеявшись, выдохнул Островицкий и провёл ладонью по глазам, будто смахивая слёзы. - Спасибо.

- За что? - удивилась Света.

- За то, что так переживаете за меня и пытаетесь, хоть и спустя годы, меня вразумить, выговариваете мне. Я много разных реакций на мою ситуацию наблюдал: сочувствие, сопереживание, осуждение, равнодушие, злорадство, торжество, жалость... Кто-то старался помочь, кто-то отвернулся. Но только вы говорите со мной так, как говорили бы мои родители.

- Интересно, - Света сузила глаза. - Если бы ваши родители слышали то, как вы разговаривали с подчинёнными тогда на репетиции, как бы они отреагировали?

- Так же, как вы, Светлана Владимировна, - не задумываясь, ответил Кирилл Альбертович. - Они были бы возмущены до глубины души и потребовали бы, чтобы я принёс извинения.

- И вы бы тоже запретили им появляться на сборных репетициях? Издали бы приказ? Или всё же к родным людям отнеслись бы более лояльно?

- Светлана, но вы же признали тогда, что были неправы? - ушёл от прямого ответа Островицкий.

- Частично.

- Частично не правы, или частично признали?

- Не совсем права. Я должна была высказать вам всё лично, в приватной обстановке, и более спокойно. Но я была тогда настолько возмущена...

- Попытаюсь объяснить вам, Света, - Кирилл Альбертович поставил локти на стол и сцепил в замо;к длинные пальцы.

От того, что директор так обратился к ней, Света почувствовала, как в груди разливается тепло. Её имя, не облечённое в оправу из официоза, звучало из уст Островицкого просто и мягко.

- Не уверен, что это хоть частично оправдает меня в ваших глазах, но... Я возглавил театр, будучи совсем молодым. Мне едва исполнилось двадцать шесть лет, а тут коллектив целого театра. Первоочередной задачей стало доказать, что меня нужно воспринимать всерьёз. Начал закручивать гайки, никогда не менял своих решений и не шёл ни у кого на поводу. Все быстро поняли, что спорить со мной не следует, а я убедился в эффективности своего метода. И когда я возглавил дворец, продолжил идти испытанным путём. Я же не всегда такой, но если дело серьезное и на кону репутация учреждения, - всё должно быть идеально. И всё должно быть сделано вчера. Понимаете, Света? Сто;ит только дать слабину, и всё дело полетит к чертям. Если я начну искать подход к каждому участнику концерта, заходить с реверансами и просить: "Пожалуйста, будьте так любезны, извольте...", результат не заставит себя долго ждать. Только он будет отрицательный.

- Допустим, - вздохнула Света. - Точнее, для меня подобное всё равно недопустимо, но я поняла, что сотрудников Дворца и участников коллективов полностью устраивают ваши методы руководства. А я человек временный. Так что... У меня своя работа, а у вас - своя.

- А я и забыл, что вы у нас временно, - казалось, Островицкий искренне опечален. - Жаль.

- Руфина Андреевна - профессионал своего дела. Вы за ней, как за каменной стеной. В конце концов, именно Руфина Андреевна почувствовала неладное, работая со сметой.

- Но ловушку нашли вы.

- Я скажу Руфине Андреевне, чтобы она обращалась ко мне в любое время, если опять заподозрит что-то. Но надеюсь, что всё у вас во Дворце будет хорошо, и моя помощь не понадобится.

- Спасибо вам, Света. Однако давайте не будем предвосхищать события, ведь пока вы работаете у нас. И надеюсь, ещё как минимум год будете работать.

- Кирилл Альбертович, а можно ещё один личный вопрос?

- Сегодня всё можно, Света.

- А ваша супруга... как я поняла, бывшая. Она сейчас где?

- Аня вышла замуж и уехала в Санкт-Петербург. Давно, семь лет назад. Служит там в одном из театров. А её любовник, тот самый, потерпевший, по-прежнему занимает высокий пост в том городе, в котором я раньше жил. Поддерживают они связь или нет - понятия не имею. Мне это давно не интересно. А можно и я задам вам вопрос личного порядка, Света?

- Сегодня всё можно, Кирилл Альбертович.

- Вы ведь не замужем?

- Не замужем.

- А были?

- Нет.

- Но у вас наверняка были с кем-то серьёзные отношения? Вы очень привлекательная девушка, и вряд ли мужчины остаются равнодушны к вам.

- Не остаются, и отношения серьёзные были. Но до создания семьи как-то не дошло. У меня характер плохой, Кирилл Альбертович. И требования очень высокие. Возможно, завышенные, даже скорее всего, но я на меньшее не согласна. Довольствоваться малым в плане отношений - это не моё. Потому так получается, что тот, кто ко мне тянется - не устраивает меня, а того, к кому я тянусь, не устраиваю я.

- У меня тоже трудный и плохой характер, - улыбнулся Островицкий. - Я уж молчу о требованиях, хотя в моём возрасте это уже, скорее, норма. Приятно встретить родственную душу. И ещё вопрос, Света. Почему вы не работаете по специальности?

- Работала на одной из кафедр университета, поступила в аспирантуру и готовила материал для работы над кандидатской. Но отношения с заведующей кафедры не сложились, а она имеет огромное влияние, потому мне заказан путь и в другие вузы, связанные с математикой. Пыталась работать в общем и профессиональном образовании - не смогла. Именно я не смогла работать в этой сфере, не моё. Занималась фрилансом, но поняла, что мне необходимо живое общение. Так я оказалась во Дворце.

- Надо же! Какой длинный путь вам пришлось проделать для того, чтобы спасти меня. И как похожи наши жизненные ситуации! Уверен, что это неспроста.

Островицкий как-то странно, с волнением смотрел на Свету и казалось, хотел добавить что-то ещё, но не успел. Входные двери открылись, и вскоре в кухню вошёл хозяин дома. Он вернулся не один, а в сопровождении невысокой, очень стройной женщины с короткими светлыми волосами и огромными тёмно-карими глазами.

Это оказалась та самая "Инночка" из Управления по борьбе с экономическими преступлениями. Как выяснилось, деятельность подрядчика, который должен был заниматься ремонтом будущего филиала Дворца, давно вызывала подозрения у сотрудников правоохранительных органов, но найти зацепки, а тем более, доказательства, не получалось. Руководители уже двух предприятий, заключивших договор с этим подрядчиком, попали под следствие.

Благодаря тому, что обнаружили Света и Руфина Андреевна, стало понятно, откуда нужно начать проверку. Инна заверила Свету и Кирилла Альбертовича в том, что их имена даже не всплывут во время проверки: всё будет организовано так, будто проверка плановая, рядовая.

Единственная проблема для Островицкого состояла в том, что ремонт откладывался на неопределённый срок - необходимо было искать нового подрядчика.

Сначала уехала Инна, и уже в десятом часу вечера Островицкий повёз Свету к ней домой. Не отпустил одну, проводил до самой двери и даже познакомился с отцом Светы, Владимиром Юрьевичем.

Правда, от приглашения на чай отказался. Строго напомнив Свете о том, что завтра рабочий день, попрощался и уехал.

* * * * * * * * * * * *

В понедельник Света проснулась задолго до звонка будильника, поняла, что всё равно уже не уснёт, встала и пошла готовить завтрак для папы и Лизы.

На душе; было так легко и светло, что хотелось петь, но Света боялась разбудить своим пением домочадцев. Давно у неё не было такого прекрасного настроения и такого желания жить, да ещё утром в понедельник! С тех пор, как мамы не стало.

Было много дел и обязанностей, было чувство долга, была тревога за родных людей. Света не могла расслабиться до конца ни в какой ситуации, постоянно держала в голове какие-то важные мысли, думала о делах.

А сейчас она вдруг подумала о том, как прекрасна жизнь. О том, как хочется поскорее приехать во Дворец и увидеть всех коллег.

Мысли о причинах своей жизнерадостности Света отгоняла, стараясь не копаться в своей душе. Главное, что настроение вернулось, а почему - это уже не так важно.

Света старалась убедить себя в том, что не важно, поскольку причины немного пугали её и заставляли сильно волноваться.

* * * * * * * * * *

Первое, что увидела Света, едва появившись в фойе дворца, - отсутствие одиозного приказа, красовавшегося на стенде для документов с конца августа.

Сначала Света даже не поняла, что именно привлекло её внимание, - быстро проскочила мимо стенда. Вернулась с половины пути и сдавленно охнула: приказа не было.

Интересно, что это значит? Или вообще ничего не значит? Ведь никакого документа, свидетельствующего о том, что приказ утратил силу, тоже нет.

Конечно, спрашивать и наводить справки Света не собиралась. Репетиции новогодних представлений уже начались, но до первой "сборной" был ещё как минимум месяц.

Понадеявшись на то, что за месяц всё как-нибудь выяснится само собой, Света отправилась на своё рабочее место.

В одиннадцать часов в дверях бухгалтерии появился посыльный и вручил Свете нечто, обёрнутое в светло-коричневый бумажный пакет. Заинтригованы были все.

- Света, у тебя что, день рождения? - с тревогой спросила Руфина Андреевна. - Как это мы упустили из виду?

- Нет, день рождения у меня через два месяца, - покачала головой Света, аккуратно снимая с пакета скрепки.

Внутри оказалась роскошная белая орхидея в изящном горшочке. Увидев цветок, коллеги Светы в голос ахнули, а сама Света быстро читала карточку, которую нашла в пакете.

Орхидею прислал Иван Андреевич Филин. На карточке аккуратным мелким почерком было выведено:

"Надеюсь, вы не в обиде на то, что я прислал не букет, а комнатный цветок, милая Светочка. Очень хочется, чтобы мой скромный подарок как можно дольше радовал вас и напоминал вам о нашей короткой встрече. Целу;ю ваши руки. Филин И.А."

Конечно, коллеги постеснялись проявлять любопытство слишком сильно, однако Света несколько раз ловила на себе заинтересованные взгляды.

Поскольку машины у Светы не было, в обеденный перерыв она оставалась на рабочем месте: покупала что-нибудь в буфете Дворца и пила в кабинете чай. Руфина Андреевна всегда уезжала, а другие две сотрудницы бухгалтерии убегали домой, так как жили поблизости.

Вот и сегодня Света, оставшись одна, взяла сумочку, выключила в кабинете свет и уже собиралась выйти, когда двери бесшумно открылись, и в кабинет быстро вошёл Островицкий.

- Здравствуйте, Кирилл Альбертович, - удивлённо пробормотала Света.

- Здравствуйте, Света! Простите, я забыл постучать. Я... Вот. Это вам.

Директор протянул изумлённой Свете большой букет из белых роз и набор элитного шоколада.

- Это лишь очень малая часть того, что я могу сейчас сделать для вас. Микроскопическая, особенно, по сравнению с тем, что вы сделали для меня. Руфину Андреевну я уже поблагодарил, мне удалось перехватить её по пути на обед.

- Кирилл Альбертович, ну что вы... Я же не для этого... - Света почувствовала, что краснеет, а к глазам вдруг подступили слёзы.

- Знаю, что не для этого. Знаю, что просто по-человечески, и это тем более ценно. А я очень благодарен вам просто по-человечески. И мне хочется хоть как-то выразить свою благодарность.

- Спасибо, - Свете очень понравилось то, что сказал Островицкий, и она немного успокоилась. - Очень красивые розы, и они без шипов.

Света прижала букет к груди.

- Ну вот и хорошо, - с облегчением рассмеялся Островицкий. - А то я всерьёз опасался, что не возьмёте от меня цветы...

Взгляд Кирилла Альбертовича словно споткнулся об орхидею, стоящую на столе Светы.

- Мне кажется, или этого цветка здесь раньше не было? - сдвинув тёмные брови, спросил директор. - Совершенно точно не было. Вы принесли?

- Это подарок, - призналась Света. - Посыльный утром принёс.

- От кого?

Света уже открыла рот для того, чтобы возмутиться вмешательством в её частную жизнь, но сказала почему-то:

- От Ивана Андреевича, вашего знакомого, того самого...

- Я прекрасно помню, кто такой Иван Андреевич, - с досадой ответил Островицкий. - Так я и знал, что это от него! Он же известный любитель орхидей, у него их целая коллекция. То есть, этот дамский угодник опередил меня?!

- Кирилл Альбертович... - Свете вдруг стало смешно.

- И что вы собираетесь сделать с этим... подарком от Филина?

- Заберу домой. У нас дома тоже много цветов, но орхидеи нет.

- Значит, я сегодня отвезу вас домой. Сами подумайте, как вы потащите всё это?

- Я бы вызвала такси - нельзя допустить, чтобы цветы замёрзли. Но если вы поможете, буду очень-очень рада.

- Вот и договорились. Я зайду за вами, не надо вызывать такси.

Бросив недовольный взгляд на орхидею, Островицкий ушёл так же быстро, как появился, опять оставив Свету в растерянности, замешательстве и волнении.

* * * * * * * * * *

- В подрядной организации началась проверка, - сообщил Кирилл Альбертович, когда они со Светой ехали в его машине по вечернему городу. - Действие всех договоров приостановлено. Конечно, это не есть хорошо, потому что ремонт будущего филиала, мягко говоря, буксует, но на данный момент это единственный выход из ситуации. Ваня обещал помочь потом с поиском подрядчика, взять это дело под личный контроль. И кажется, мечтает переманить вас к себе на службу.

- Меня?! - воскликнула Света. - А чем я могу быть ему полезна?

- Этот прохиндей придумает, даже не сомневайтесь. Главное - это ваше принципиальное согласие работать на него.

- Я не собираюсь менять работу! - возмутилась Света. - И никому не позволю за меня решать такие вопросы.

- Ну что, Филин, съел? - обратившись к кому-то невидимому, довольно улыбнулся Островицкий. - А то размечтался. Зато я как рад!

Директор быстро посмотрел на Свету.

- Вы всегда такая принципиальная и прямая, Света? Простая, без хитрости и без кокетства? Извините за нескромный вопрос.

- Стараюсь. А что? Нужно обязательно быть сложной и трудной, как название исландского вулкана?

Плечи Островицкого начали трястись от смеха.

- Нет, пожалуйста! - покачал головой он. - Оставайтесь такой, какая вы есть. Вокруг слишком много сложного и трудного, даже без всяких вулканов. Сложного и трудного много, а настоящих бриллиантов мало.

Кирилл Альбертович проводил Свету до подъезда и быстро попрощался. Оказалось, что ночью у него самолёт до Москвы. Летом директор не догулял отпуск, и сейчас взял неделю, пока праздники не подступили совсем близко.

Новость одновременно расстроила и обрадовала девушку. С одной стороны, Света вдруг поняла, что будет скучать по директору, с которым за прошедшие два дня странно сблизилась. А с другой стороны, именно по причине этого сближения Света находилась в сильной растерянности, и это её пугало.

Она немного успокоится и вернётся к привычному ритму жизни, - это как раз то, что нужно сейчас.

* * * * * * * * * *

К выходным установился почти зимний снежный покров, и в субботу Света с Лизой поехали в экопарк открывать лыжный сезон.

Гора, являющаяся своеобразной местной достопримечательностью, всегда была центром притяжения многих лыжников, особенно тех, кто не особо гонится за экстримом.

Света и Лиза осваивали лыжню, проложенную у кромки леса. Они болтали и любовались заснеженными сосновыми и еловыми лапами, когда раздался звонкий женский голос:

- Лыжню!

- Да, конечно, - машинально ответила Света и отступила.

Лиза последовала примеру сестры. Мимо пронеслась высокая девушка в белом лыжном костюме и в невесомом облаке явно дорогих духов, а следом за ней - высокий мужчина в ярко-зелёном спортивном одеянии.

Фигура и движения мужчины почему-то показались Свете знакомыми. А он, продолжая бег за своей спутницей, вдруг обернулся и крикнул:

- Здравствуйте, Светлана Владимировна!

- Здравствуйте! - ответила Света и тихо добавила: - Кирилл Альбертович...

- Кто это? - Лиза сошла с лыжни и бойко пошла на лыжах рядом с сестрой, прямо по снегу.

- Это мой начальник, директор нашего Дворца. А что? - стараясь выглядеть максимально невозмутимо, ответила Света.

Её гораздо сильнее интересовало, за кем это Островицкий так бойко нёсся по лыжне. "Только шуба заворачивается" - так сказала бы мама. И как бы Света ни старалась убедить саму себя в том, что её это не касается, ничего не получалось.

Она будто снова и снова слышала звонкий и мелодичный голос, крикнувший: "Лыжню!", а потом вновь ощущала поток воздуха и аромат духов. Впереди как будто опять маячили, всё удаляясь, прямая спина и длинные стройные ноги. Густые тёмные волосы развевались по ветру и красиво контрастировали со стильным белым костюмом.

Девушка была высокая, ростом почти с Островицкого. И наверняка очень красивая. В общем и целом... не ей, Свете, чета...

- А с кем он был? - продолжала любопытничать Лиза.

Конечно, сестра вовсе не хотела расстраивать Свету, но, сама того не ведая, всё сильнее давила на больную мозоль.

- Понятия не имею, Лиза, - пожала плечами Света. - Я не слежу за личной жизнью начальства. И вообще не слежу за чужой личной жизнью.

- Погоди-ка, - оказывается, Лиза задала ещё не все вопросы. - Папа говорил, что тебя вечером в воскресенье привёз домой начальник. Какие-то рабочие дела вы решали допоздна. Это он и был?

- Да, это был Кирилл Альбертович. У нас во Дворце один директор. А если бы ты в тот вечер проявила элементарную вежливость, а не сидела бы в наушниках в своей комнате, делая вид, что ничего не слышишь, то увидела бы его ещё тогда.

Когда Света говорила, ей удавалось временно не думать, и становилось будто чуть легче. Как только замолкала, - боль тут же являлась снова и начинала хозяйничать в душе;.

Ругать себя было бесполезно. Света просто удивлялась, как она могла нафантазировать себе разных разностей, настолько глупо размечтаться? Сама же говорила Островицкому о том, что чаще всего тем, к кому она тянется, её персона не интересна, и наоборот. Изображала себя такой трезвомыслящей и крутой, и вот...

Как она могла так влипнуть? Где Островицкий, и где она? Оставалось надеяться лишь на то, что Кирилл Альбертович не заметил её внезапных непрошеных чувств.

- А кто тебе цветы и шоколад подарил? - любознательная Лиза, видимо, решила добить сестру. - Тоже он?

- Это была благодарность от начальства за помощь. Мы со старшим бухгалтером помогли директору избежать очень неприятной ситуации. Подробности я раскрыть не могу, не имею права. Так что это был не личный подарок, и благодарили не только меня.

Возможно, если ей удастся убедить Лизу, то удастся убедить и саму себя в том, что отношение к ней Островицкого никогда не выходило за рамки профессионального. Это она, Света, виновата. Напридумывала.

* * * * * * * * * * *

С понедельника Руфина Андреевна проходила учёбу на недельных курсах, и Света должна была пойти вместо неё на планёрку, а потом явиться с еженедельным отчётом к Тамаре Григорьевне Башмаковой, временно исполняющей обязанности директора.

Тамары Григорьевны на месте не оказалось, и кабинет её был закрыт. Света заглянула в кабинет к делопроизводителям, где ей сообщили, что директор на месте, и планёрку проводит он сам.

Теряясь в догадках, Света на ватных ногах пошла по коридору к кабинету Островицкого. Странно... Он ведь должен был появиться на работе только завтра!

Взяв себя в руки, Света решительно постучала, вошла, поприветствовала всех и села поближе к выходу, не поднимая глаз.

Стараясь внимательно слушать то, о чём говорили на планёрке, Света усиленно избегала встречаться взглядом с директором, но ей это удавалось крайне плохо, - Островицкий, казалось, только на неё и смотрел.

Внезапно Свету бросило в жар: она вдруг поняла, что придётся остаться здесь с еженедельным отчётом. "А может, Островицкому не нужен еженедельный отчёт, раз уж Руфины Андреевны на месте нет?" - мелькнула крамольная мыслишка, и Света ухватилась за неё, как утопающий за соломинку.

Когда планёрка закончилась, Света встала и наивно попыталась затеряться в маленькой и жидкой толпе выходящих.

- Светлана Владимировна, - строгий голос директора, казалось, заставил остановиться не только Свету, но и её сердце. - Я так понимаю, что с еженедельным отчётом сегодня останетесь вы как заместитель Руфины Андреевны?

- Да, я, - собравшись, спокойно ответила Света.

- Тогда прошу вас, - Островицкий встал и сделал приглашающий жест в сторону ближайшего к его столу стула. - Не будем откладывать это дело в долгий ящик.

Остальные сотрудники покинули кабинет, двери закрылись, и все пути к бегству были отрезаны.

Света села на предложенный ей стул и протянула Кириллу Альбертовичу папку с отчётом. Руфина Андреевна сказала ей, что отчёт проходит именно так: директор изучает документы в её присутствии, и если нужно, просит пояснить тот или иной момент. Потом ставит резолюцию на отчёте и отпускает старшего бухгалтера.

Поскольку документы всегда в порядке, вопросы у Островицкого возникают крайне редко.

Вот и сейчас Кирилл Альбертович внимательно и долго изучал содержимое папки, а Света терпеливо ждала, когда он её отпустит. Однако директор вдруг встал, закрыл двери кабинета на ключ изнутри, сел рядом со Светой и положил перед ней папку с отчётом.

- Мне необходимо получить пояснения по ряду вопросов.

- Хорошо, я готова ответить, - прочистив горло, кивнула Света.

Она изо всех сил старалась не показывать своего удивления и даже испуга по поводу закрытой двери.

- Какие именно вопросы у вас возникли, Кирилл Альбертович? - преувеличено бодро спросила Света, глядя в папку.

Буквы и столбцы цифр расплывались у неё перед глазами.

- А у тебя? - тихо спросил Островицкий, и Света вскинула голову.

Он смотрел на неё... если бы это был не он, Света решила бы, что смотрел с растерянностью и нежностью.

- Это была моя дочь, - тихо продолжал Кирилл Альбертович. - Я же говорил тебе, что моей дочери двадцать два года?

Света кивнула, не в силах отвести взгляд от светло-зелёных глаз, продолжавших смотреть на неё с растерянностью и нежностью.

- Кирилл Альбертович, - смущённо пробормотала Света. - Меня не касаются ваши личные дела. Вы не обязаны...

- Мне не нравится, когда ты так говоришь, Света. Надеюсь, ты говоришь это только потому, что должна так сказать. Надеюсь, что это чувство долга заглушает твою искренность, твою открытость. А я хочу, чтобы тебе было интересно, и чтобы ты не скрывала этого.

- Мне очень интересно, - Света почувствовала, что уступает пядь за пядью и скоро прекратит попытки сопротивления.

- Даша вышла замуж в минувшем августе, я тогда был в основном отпуске, летал на свадьбу. Но свадебное путешествие у них с Владом было сразу запланировано на позднюю осень, по причине занятости Влада на службе. Неделю назад они вернулись с одного из горнолыжных курортов, прилетели сразу в столицу, и мы с ними там встретились. Погуляли по Москве несколько дней, а потом втроём прилетели сюда. Дашка очень любит лыжи, а я на них так себе держусь. В субботу Влад остался дома, сказал, что лыжами по горло сыт, а мы с Дашей поехали в экопарк. Я до последнего упирался, говорил, что у меня экипировки нет... Увы, костюм Влада оказался мне как раз впору. Вот так. Вчера поздно вечером проводил дочку и зятя в аэропорт.

- Не так уж плохо вы на лыжах бегаете, не скромничайте. Очень даже бойко, - сказала Света, чтобы отвлечь себя и не разреветься от охватившего её совершенно безумного облегчения.

Оказалось, что все эти дни сердце Светы было придавлено огромным, тяжеленным камнем, а теперь камень исчез, и Света снова может дышать.

- Думаешь, я ещё ничего? В лыжники гожусь? - улыбнулся Островицкий, близко глядя на Свету.

- Однако в олимпийскую сборную вас не примут, это точно.

- А так хотелось, - Кирилл Альбертович протянул руку и коснулся кончиками пальцев Светиной щеки.

- Зачем... вы это всё мне рассказали? - понимая, что дело начинает принимать совсем уж серьёзный оборот, Света теперь пыталась отвлечь Островицкого.

- Я только для этого и на работу сегодня вышел, на день раньше, чтобы увидеть тебя и поговорить с тобой. Для меня это было очень важно. Вижу, - волновался не зря, потому что ты успела разных сказок для самой себя насочинять. Теперь я знаю не только о твоей честности и открытости, но и о твоей богатой фантазии.

- Ничего-то от вас не скроешь, Кирилл Альбертович, - сделала последнюю тщетную попытку перевести всё в шутку Света.

- Вообще ничего, Света, потому даже не пытайся.

Островицкий придвинулся ближе, осторожно обнял Свету и склонился к её губам. А уже через несколько секунд они целовались с бешеной страстью, вцепившись друг в друга и прерывисто дыша.

- А вдруг кто-нибудь придёт... Разве можно? - прошептала Света, которая раньше пришла в себя и вспомнила, где они с директором находятся.

- Да, - Островицкий тяжело вздохнул и отпустил её. - Беги. Но после работы поедем в какое-нибудь тихое место и поужинаем вдвоём. Потому предупреди родных о том, что задержишься, хорошо?

- Да, предупрежу обязательно, - Света встала, быстро поправила одежду и причёску, осторожно повернула ключ в замке и приоткрыла двери.

К счастью, в коридоре никого не было.

- Документы, - прошептал директор ей вслед, и Свете пришлось вернуться.

Вернувшись, поняла, почему он не проявил галантность и не отдал ей папку сам: у него в планах был ещё один поцелуй, на этот раз более короткий и спокойный.

Света зашла в туалетную комнату для сотрудников, смочила руки холодной водой и прижала к щекам. Потом ещё немного постояла, выравнивая дыхание, и лишь после пошла в бухгалтерию. Она очень надеялась на то, что никто не догадается о причине её горящих щёк и сверкающих глаз.

Света была очень рада, что Кирилл Альбертович не начал сразу настаивать на близости, - ей совсем не хотелось торопить события. Пусть всё идёт своим чередом, ведь они, по сути, совсем не знают друг друга.

Хотя нет. Они достаточно много узнали друг о друге ещё в тот вечер, когда разговаривали дома у Филина. Иногда и за половину жизни столько о человеке не узнаешь. Но всё равно не хочется торопиться. Хочется переживать каждый момент медленно и со вкусом.

Пусть сегодня будет ужин, и разговоры, разговоры... Какое это счастье - возможность разговаривать с Кириллом Альбертовичем, сидеть с ним рядом, смотреть в его глаза...

* * * * * * * * * * * *

Всё получилось именно так, как мечтала Света. В тихом ресторане было малолюдно по причине понедельника, и Света с Островицким просидели там почти до закрытия.

Неспеша рассказывали друг другу каждый о своей жизни, о детстве, о семье, об учёбе, о работе. Как уже знала Света, Кирилл был прекрасным рассказчиком, - она могла слушать его часами.

Но директор умел не только хорошо говорить - он был чутким и внимательным слушателем, не упускал мелочей и ни о чём не забывал.

Правда, в машине у подъезда Светы они опять долго целовались, как юные влюблённые на первом настоящем свидании. И так же, как юным влюблённым, расставание казалось Свете и Кириллу немыслимым.

- О чём думаешь? - спросила Света, когда сидела в кольце рук Островицкого, положив голову на его плечо.

- О любви, - Кирилл прижался губами к взлохмаченной шевелюре Светы. - О том, как опасно в моём возрасте вот так влюбляться в молодую девушку.

- Я не настолько уж молода, чтобы опасаться отношений со мной. Так что не бойся.

- Я не боюсь, Света. Хотя нет, боюсь. Мне страшно, и я не хочу быть эгоистом.

- Вот ещё новости, - Света попыталась высвободиться, но Кирилл удержал её. - Ты что, уже жалеешь?

- Ещё чего! - возмутился Островицкий. - Просто я хочу сделать так, чтобы у нас всё было правильно. Не для себя, а для тебя. Всё будет правильно, а у тебя будет время ещё подумать.

- Хорошо, как ты решишь, так пусть и будет, - согласно кивнула Света. - Наверно, ты прав. Мы уже не в том возрасте, чтобы спешить. Думать, разумеется, я не собираюсь. Собираюсь получить как можно больше удовольствия от общения с тобой.

- Как хорошо, что ты такая умница у меня. Завтра вечером, по пути с работы, ты мне скажешь, когда я могу прийти для серьёзного разговора с твоим отцом и твоей сестрой, хорошо?

- Хорошо, я посоветуюсь с папой. Заодно немного подготовлю его.

- Вот и отлично. Завтра с утра меня не будет. Я же являюсь членом городского координационного совета по подготовке к празднованию Нового года, и с утра у нас заседание. Но после обеда я приеду во Дворец.

* * * * * * * * * * * * * *

Перед сном, проверяя электронную почту, Света обнаружила вдруг ответ на письмо, которое отправляла в один из университетов полтора года назад. Тогда, ещё прошлой весной, ответа она так и не дождалась.

А теперь её приглашал для личной беседы заведующий одной из профильных кафедр, некий доктор физико-математических наук Свиридов. После собеседования он собирался рассмотреть вопрос о трудоустройстве Светы, и даже о возможном восстановлении её в аспирантуре.

"Вот уж воистину, всё сбудется, сто;ит только расхотеть!" - думала Света, засыпая.

Университет находился в двух остановках от Дворца, и Света, предупредив коллег о том, что возможно, немного задержится, отправилась к Свиридову во время обеденного перерыва.

Пожилой заведующий кафедрой произвёл на Свету хорошее впечатление, и видимо, это было полностью взаимно. Свиридов искренне расстроился из-за того, что Света отказалась от работы, однако обещал ждать столько, сколько нужно, - полгода, год, полтора... Так же заверил девушку в том, что если она передумает раньше, - может обратиться к нему в любой момент.

Света покидала университет в отличном настроении. Оказывается, если уж в жизни наступает белая полоса, то она наступает во всех сферах! Представляя себе то, как поделится новостью с Кириллом, Света едва ли не вприпрыжку выскочила из здания университета, и в дверях нос к носу столкнулась с... Иваном Андреевичем.

- Светочка, вы ли это? - воскликнул он, узнав её первый, и сразу прижал руку Светы к своим губам. - Какими судьбами?

Филин вышел вслед за Светой на крыльцо.

- На собеседование приходила, - Свету настолько распирало от радости, что она готова была поделиться ею с Иваном Андреевичем.

Тем более, человек он, как выяснилось, очень даже хороший. Во всяком случае, для Кирилла он сделал очень многое. А значит, и Света от всей души благодарна Филину.

- Спасибо вам огромное за цветок, Иван Андреевич!

- Пустяки, Светочка, мелочь. Но я рад, что угодил. Значит, на собеседование? То есть, вы покидаете Дворец? Больше не будете работать под началом Кирилла?

- Почему же, буду продолжать работу, пока основной работник не выйдет из отпуска по уходу за ребёнком. Совмещать, увы, не получится, но здесь меня согласились ждать столько, сколько нужно.

- Вот как? - казалось, Филин был очень удивлён. - Не ухо;дите из Дворца? Остаётесь?

- Да, а что? - Света вдруг насторожилась.

Ей показалась странной реакция Филина. Правда, длилось его изумление недолго, и он опять начал говорить Свете какие-то комплименты, восхищаться принятым ею решением и целовать руку.

- А вы что здесь делаете, Иван Андреевич? - безмятежно спросила Света, внимательно наблюдая за лицом Филина.

- А я... Так у меня сын здесь учится, на гуманитарном. Младший. Вот такое совпадение, Светочка. Я вот решил заехать, узнать, как дела у оболтуса, а тут такая встреча приятная...

- Да, очень приятная, - выдавила улыбку Света. - Но мне пора, Иван Андреевич. Обеденный перерыв вот-вот закончится.

- Может, подбросить вас, Светочка? А то этот рабовладелец ещё выговор вам сделает за опоздание, с него станется!

- Нет, не надо! - Света испугалась, что Филин начнёт настаивать, а ей очень хотелось как можно скорее остаться одной. - Я сама. Я успею. До свидания, Иван Андреевич!

Света начала быстро спускаться по ступенькам. Филин посмотрел ей вслед, пожал плечами и вошёл в здание.

Глава четвёртая
После обеда Света пошла в кабинет Островицкого. Она не знала наверняка, приехал Кирилл Альбертович во Дворец, или до сих пор отсутствует.

Оказалось, что директор уже к себя, разбирает какие-то бумаги. Кирилл поднял глаза на Свету, и ноги у Светы опять стали ватными.

Горло будто сжал металлический обруч: Свете казалось, что она разучилась дышать. Как она заговорит? Однако Света недооценивала себя, поскольку ей всё же удалось произнести слова приветствия.

Ответив, Кирилл сдвинул тёмные брови, встал и быстро подошёл к Свете.

- Тебе что, нездоровится, Света? На тебе лица нет. Присядь. Давно это началось?

Кирилл взял Свету за руку, усадил девушку на один из стульев и принёс ей воды. Света одним махом осушила пластиковый стаканчик и протянула Островицкому лист бумаги, который принесла с собой.

- Со мной всё в полном порядке. Я чувствую себя прекрасно. Вот, Кирилл Альбертович, - ровно заговорила она. - Это моё заявление.

- Какое заявление? - Кирилл удивлённо смотрел на лист, но в руки его не брал.

- Об увольнении, - пояснила Света.

- Вот как? - брови Кирилла взлетели.

Он выпрямился и отступил на шаг от стула, на котором сидела Света.

- Да, - Света поняла, что больше не в силах выдерживать его взгляд, и опустила глаза.

Ей хотелось кричать на Островицкого. Хотелось порвать собственное заявление, смять и швырнуть это всё в удивлённое лицо Кирилла.

Разве он не этого добивался? Он всё прекрасно знает, так какого чёрта разыгрывает оскорблённую невинность?! Это же он, именно он попросил Филина похлопотать за неё! Как же Света ненавидела всю эту ложь! Все эти манипуляции за её спиной!

Но именно сегодня она должна сдержаться, иначе обнаружит свою невыносимую боль, выставит себя на посмешище. Она не должна показывать директору, насколько сильно оскорблена, как глубоко уязвлено её самолюбие. От неё решили избавиться испытанным, нехитрым способом. Пусть думают, что у них всё получилось.

Ну с кем не бывает? Кирилл поддался минутному порыву, спровоцированному, скорее всего, чувством благодарности и откликом Светы, а потом опомнился. Наверно, нельзя осуждать его за это... Он, как никто другой, заслуживает спокойствия, и ему не захотелось перемен. Но почему было не сказать обо всём напрямую?!

- Света, - Островицкий сел напротив, на приличном расстоянии. - По какой причине ты хочешь уволиться?

Что ж, придётся отыграть по предложенному им сценарию. Ладно, так тому и быть.

- Работу нашла, - Света подняла глаза и спокойно встретила измученный и растерянный взгляд Кирилла. - Такую, о которой давно мечтала. Получила ответ на резюме, отправленное полтора года назад. Мне сделали предложение, от которого невозможно отказаться.

- Тогда понятно, в чём дело, и откуда такая поспешность, - кивнул Кирилл. - Что за работа, если не секрет?

- Не секрет. Работа на кафедре в Техническом университете и возможность восстановиться в аспирантуре.

- Что ж, я очень рад за тебя, Света. Безусловно, ты давно заслужила это приглашение. Уверен, что более достойной кандидатуры нет. Давай заявление, завизирую, и можешь сразу пройти в отдел кадров.

"Уже и приказ, небось, готов?" - хотелось спросить Свете, но она сжала зубы и протянула листок Островицкому.

Кирилл внимательно прочитал заявление - он никогда ничего не подписывал, не читая.

- А почему с понедельника? Почему не с завтрашнего дня?

- Я должна дождаться Руфину Андреевну с курсов и передать ей дела.

- Ты никому ничего не должна, Света. Передавай дела Лере, прямо сегодня. Мы не имеем права тебя задерживать.

"Даже так?" - с горечью и отчаянием подумала Света.

- Слушаюсь, - коротко и сухо ответила она.

Островицкий подписал заявление и протянул лист Свете.

- Дерзай, Света. Пусть у тебя всё получится. Уверен, мы ещё услышим о тебе.

- Спасибо за понимание, Кирилл Альбертович, - Света встала и взяла заявление двумя руками. - Вам тоже успехов и всего самого наилучшего.

Островицкий кивнул, а Света быстро пошла к двери.

"Вот и всё, - подумала девушка, оказавшись в коридоре. - Всё закончилось, не успев начаться. А ведь мы собирались обсудить дату его визита и разговора с папой. Теперь мне велено дерзать. А Кирилл Альбертович будет жить так, как жил, - спокойно, размеренно, без раздражителей".

Света отдала заявление удивлённой кадровичке, договорилась о том, когда придёт за трудовой книжкой, и пошла передавать дела Лере. Потом долго собирала свои немногочисленные пожитки - всё надеялась на какое-то чудо.

Например, на то, что этот бредовый сон закончится, и она проснётся. Или на то, что Кирилл опомнится и прибежит за ней. Попросит не уходить. Скажет, что ему без неё плохо. Так же плохо, как плохо сейчас ей.

Уходя домой, Света услышала звуки музыки, доносившиеся из зала. Повинуясь внезапному импульсу, осторожно подошла к двери и спряталась за бронзово-бордовой портьерой, потянула ноздрями, стараясь запечатлеть в памяти знакомый запах. Потом заглянула в зал.

По сцене двигались высокие стройные девушки - Театр моды репетировал номер из будущего Новогоднего представления. В зале сидел директор. Видимо, руководитель Театра пригласила Островицкого для того, чтобы заранее услышать его рекомендации по поводу номера и костюмов.

Кирилл сидел неподвижно и смотрел перед собой невидящим взглядом.

- Кирилл Альбертович, - обратилась к нему руководитель Театра моды, когда музыка смолкла, а девушки остановились. - Как вам?

- Великолепно, - спокойно ответил директор.

- То есть? - опешила женщина. - Вообще всё великолепно?

- Да, вот именно, - согласился Островицкий.

- А костюмы? - не сдавалась руководитель Театра моды. - По костюмам совсем нет замечаний?

- Нет, - покачал головой Островицкий.

- А музыка?

- Замечательная музыка.

Девушки, продолжавшие стоять на сцене, удивлённо переглядывались. Руководитель Театра моды продолжала изумлённо взирать на директора, думая, о чём бы ещё спросить его, и где именно кроется подвох. А Кирилл Альбертович сидел, глядя прямо перед собой.

* * * * * * * * * * *

Когда Островицкий вернулся в свой кабинет, увидел телефон, лежащий на столе. Он даже телефон забыл, совсем с ума сошёл!

Искренне надеясь на то, что не пропустил ничего важного, приложил большой палец к дисплею и обнаружил больше десятка пропущенных от Филина.

Тяжело вздохнув, Кирилл сел в кресло и перезвонил.

- И где же носит нашу светлость?! - обрушился на Кирилла Иван, ответив после первого же гудка. - Совсем там от счастья рехнулся? Не только часов не наблюдаешь, но и входящих вызовов?

- От какого счастья, Ваня? - тускло спросил Островицкий.

- Ну как от какого? Ты бедную овечку из себя не изображай! Обалденная девушка, молодая и красивая, от такого предложения отказалась, чтобы продолжить работать бухгалтером в провинциальном Дворце культуры, возглавляемом немолодым, изрядно побитым жизнью олухом со скверным характером! "Чего ж тебе ещё надо, собака?" Ты опять не рад? Я так-то жду приглашения на свадьбу, а не вот этого вот всего!

- Ты о чём, Ваня? Я плохо соображаю сейчас, прости. Поясни спокойно, без аллегорий.

- Я таки понял, что ты совсем от чуЙств поглупел, болезный! А я толкую про Светочку. Она ведь отказалась от работы в университете. Сказала, что не может пока оставить место работы. И Свиридов пообещал ждать её столько, сколько нужно, прикинь!

- Вань, погоди... С чего ты взял, что Света отказалась?

- Так она мне сама всё рассказала. Я же под это дело решил как раз заехать в университет и узнать, как у моего Димки дела, и прямо в дверях со Светой столкнулся. Она мне всё рассказала. Радостная такая, довольная, счастливая. На работу спешила, обед у неё заканчивался. Хотел подвезти её, но она отказалась.

- Ваня, это точно? - севшим голосом спросил Кирилл.

- Нет, я всё придумываю тут. Точно, конечно! Можешь сам у неё спросить. Я потом забежал к Свиридову, и он мне всё подтвердил, слово в слово.

- Ваня, я не просто олух... Я последний дурак, Ваня!

- А то я не знал. Удивил так удивил, нечего сказать!

- Вань, спасибо тебе огромное! Я твой должник.

- Вечный должник, Островицкий! Жду приглашения на свадьбу. Больше ничем выразить свою благодарность даже не пытайся!

* * * * * * * * * * * *

Света долго гуляла по улицам и торговым центрам, уже украшенным к Новому году; бродила бесцельно, рассматривая нарядные витрины, вдыхая ароматы кофе, сладостей, парфюма и мыла ручной работы.

Домой идти не хотелось. Лгать и скрытничать Света не считала возможным, а говорить о том, что уволилась из Дворца, она просто не могла сейчас. Возможно, потом, чуть позже. Папа и Лиза прекрасно знали, как Свете нравится её работа, видели, с каким воодушевлением Света спешит по утрам во Дворец.

Хотя, безусловно, увольнение являлось лишь малой частью той беды, которая обрушилась на Свету. Главным было то, что девушка до последнего надеялась: Кирилл признается во всём и попытается её удержать. Сначала ещё была маленькая надежда на то, что она, Света, ошиблась, и никакого сговора за её спиной не существует.

Однако эта надежда быстро испарилась, как только Островицкий спокойно отпустил Свету, даже сам предложил не работать до понедельника, уходить сразу. И что она должна думать после этого?!

Света устала от шума и суеты в очередном торговом центре, а на улице было холодно. Что ж, всё равно придётся идти домой рано или поздно, иначе папа начнёт переживать. Удивительно, что он ещё не позвонил до сих пор.

Будто в ответ на мысли Светы, в сумочке заиграл телефон. Перехватив пакет с вещами, которые забрала из Дворца, Света достала телефон и посмотрела на дисплей. Звонила Лиза. Это было само по себе удивительно, да ещё сестра говорила каким-то приглушённым, конспираторским голосом.

- Ты где? - нетерпеливо спросила она. - Когда уже придёшь?

- Я уже иду. Задержалась на работе.

- Угу, - как-то странно промычала Лиза. - Сердитый директор задержал?

- Что-то вроде того, - уклончиво ответила Света, которой всё же пришлось соврать.

- Ускорься, мы тебя ждём.

- А что случилось-то? - испугалась Света. - С папой всё в порядке?

- Норм всё, - громко, и в то же время сдавленно прошептала Лиза. - Папа запретил тебе звонить, а тебя всё нет и нет. Вот я и спряталась в своей комнате, чтобы тебе набрать.

Теряясь в догадках, Света заспешила на остановку. К счастью, автобус пришёл почти сразу, и через двадцать минут Света уже открывала двери квартиры.

В прихожей тут же появилась Лиза, подавая лицом какие-то неведомые и странные знаки, но Света уже и сама успела заметить знакомые туфли, аккуратно стоявшие в углу прихожей, и тёмно-серое мужское пальто на вешалке. Интересно, а машину он где оставил? Видимо, специально подальше, чтобы Света сразу не заметила.

Итак, загадки продолжаются, и моральный отдых Свете пока точно не грозит. Из гостиной доносились оживлённые голоса, потому, вымыв руки, Света сразу отправилась туда.

"Парадно-выходной" стол был накрыт к ужину и придвинут к дивану. На диване, увлечённо беседуя, сидели папа и Кирилл. Они, похоже, даже не слышали, как Света вошла в квартиру.

Остановившись в дверях гостиной, Света нарочно кашлянула, чтобы дать знать о своём появлении. Кирилл заметил её первый и вскочил, едва не уронив что-то на столе.

- Вот и Светланка, - улыбнулся папа. - Оказывается, вы с Кириллом сговорились о том, что он к нам придёт, а ты нас не предупредила.

- Я не успела, пап, - ответила Света.

Это была чистая правда. Когда Света вернулась накануне вечером, отец уже спал, а рано утром он ушёл на приём к кардиологу, потому серьёзный разговор не состоялся.

- А я всё равно как чувствовал, Светланка. Приготовил твоё любимое жаркое по-домашнему и испёк рыбный пирог. Сегодня ведь моё дежурство.

По поводу дежурства папа не лукавил: они действительно "дежурили" по кухне по очереди, даже Лиза уже умела готовить относительно простые блюда.

- А ещё Кирилл привёз торт и разные вкусности, - сообщила тут как тут появившаяся Лиза.

Света укоризненно посмотрела на сестру, но та лишь развела руками:

- Мне Кирилл разрешил так его называть. Мы же всё равно скоро породнимся.

- Тихо ты, торопыга! - одёрнул младшую дочь Владимир Юрьевич. - Давай-ка лучше с тобой тарелки грязные со стола уберём, в кухню их унесём и вымоем.

Отец бросил на Лизу выразительный взгляд, и она начала послушно собирать со стола тарелки. Вскоре Света и Кирилл остались в гостиной вдвоём, а отец ещё и двери закрыл, уходя.

- Света! - Кирилл, который до сих пор стоял, как истукан, ринулся к Свете. - Света, прости меня!

- Потом! - тихо и быстро заговорила Света. - Позже поговорим. Надеюсь, ты ни в никакие подробности папу и Лизу не посвятил?

- Нет, конечно! Света... - Островицкий схватил Свету за руки. - Я остолоп.

- Ты приехал, чтобы мне об этом сообщить?

Свете очень хотелось быть холодной и неприступной, но ничего не получалось конечно же. Как выяснилось, жалобить Островицкий тоже умеет виртуозно: взгляд такой, что Северный Ледовитый океан способен растопить.

- Нет, не для этого. Света, давай присядем. Сядешь на диван?

- Нет, я не такая высокая, как вы с папой, и если сяду на диван, стол будет почти на уровне моего подбородка, - улыбнулась Света.

Она сразу перестала сердиться и обижаться на Кирилла, однако желание проучить его лишь усиливалось.

Островицкий отодвинул для Светы стул, расположенный ближе к его месту. Пока Света устраивалась за столом, вернулась Лиза, а следом и папа, и тогда Кирилл, отодвинув штору, взял с подоконника букет и маленькую коробочку.

И когда только успел!

Кирилл подошёл к Свете, и она быстро встала.

- Света, я прошу тебя стать моей женой. Твои близкие согласны. Слово за тобой.

- И я согласна, - тихо ответила Света.

Кирилл взял её руку, почувствовал, как дрожат пальцы Светы, и осторожно пожал ладонь. Потом надел кольцо, которое оказалось Свете великовато, и прижал запястье Светы к своим губам.

- Ну вот и ладно, - выдохнул Владимир Юрьевич и расцеловал старшую дочь в обе щеки.

Света видела, что отец очень растроган. Лиза радостно захлопала в ладоши, а потом быстро сфотографировала на телефон Свету и Кирилла.

Когда все успокоились и вернулись к ужину, Кирилл вновь заговорил:

- Света, как ты смотришь на то, чтобы пожениться в феврале? Лучше в начале.

- Так быстро? - Света сделала вид, что очень удивлена, хотя наверняка знала: Островицкий будет торопить её.

- Ещё больше двух месяцев впереди, Света, - начал торговаться Кирилл, но понял по взгляду Светы, что она не согласна. - А когда?

- Я хочу в сентябре, как мама с папой когда-то. Всегда мечтала о том, что у меня будет свадьба золотой осенью.

- Осенью?!

Сказать, что Кирилл был разочарован и очень расстроен, - значит, ничего не сказать.

- Светланка, что-то и вправду... Больно уж долго ждать-то, - отец смущённо крякнул.

Лиза, казалось, была полностью согласна с мужчинами. В глазах сестры Света читала разочарование и немой укор в свой адрес.

- Правда, - Света переводила взгляд больших честных глаз с отца на Кирилла и обратно. - Я всегда мечтала о свадьбе в сентябре. Неужели вам трудно подождать немного?

- Ни фига себе "немного", - пробормотала Лиза, которая, как пить дать, уже успела подружкам в интернете сообщить о скорой свадьбе.

Кирилл внимательно посмотрел на Свету и тяжело вздохнул:

- Как скажешь, Света. Я буду ждать. Как ты решила, так пусть и будет.

- Ну раз уж вы так решили, - отец развёл руками. - Наше дело маленькое. Будем слушаться Светланку.

* * * * * * * * * * *

После ужина папа остался смотреть телевизор в гостиной, Лиза ушла к себе, а будущие молодожёны закрылись в комнате Светы.

Кирилл, конечно, сразу сделал попытку поцеловать Свету, но она решительно отодвинулась.

- Присядь, Кирилл, поговорим.

Кирилл послушно сел в кресло и хотел, чтобы Света села к нему на колени, но девушка устроилась в компьютерном кресле около стола.

- Света, я как на собеседование пришёл, - грустно улыбнулся Кирилл.

- Зато разговор получится более серьёзный и конструктивный, - пожала плечами Света.

- Я отозвал приказ, Света. Уничтожил и приказ, и твоё заявление. Завтра жду тебя на работу.

- А что так? - опустив голову, Света рассматривала свои руки, лежащие на коленях. - Ты ведь хотел, чтобы я ушла?

- Да не хотел я, Света! - Кирилл вскочил, но не решившись подойти к Свете, сел обратно. - Пойми, всё как раз наоборот. Я был уверен, что ты останешься, что ты откажешься от предложения Свиридова... А ты пришла с заявлением. Я думал, сдохну.

- А я потому и пришла с заявлением, что всё поняла о вашем сговоре, когда встретила Филина в университете. Молодцы, не;чего сказать. Выдумка, достойная двух взрослых, солидных мужчин. Осталось ещё ставки сделать на дурочку, ага?

- Света...

Кирилл, не выдержав, всё же подошёл, огляделся и хотел сесть прямо на пол у ног Светы.

- Пойдём, сядем на диван, - вздохнула Света.

Как только они оказались рядом друг с другом, Кирилл обнял Свету и прижался лицом к её волосам.

- Не делали мы никаких ставок, - тихо сказал он. - С ума сошла? И никакая ты не дурочка. Ты очень-очень умная.

- Сойдёшь тут с ума, - проворчала Света. - Чья идея была?

- Моя, - признался Островицкий. - Я попросил Ваню помочь, потому что у него сын учится в этом университете, и Ваня, конечно, вхож там во все высокие кабинеты.

- Зачем, Кирилл?

- Помнишь, я говорил, что не должен быть эгоистом, и всё нужно сделать правильно? Мне хотелось, чтобы у тебя был настоящий выбор. Я должен был сделать это для тебя. Работа бухгалтера - это не твой уровень, Света! Мне хотелось... чтобы у тебя были настоящие возможности. Однако ты как-то оговорилась, что никому не позволишь решать за тебя. Но и прямо я сказать не мог. Как? "А не хочешь ли уволиться, Света?" И что бы ты подумала в данном случае?Потому всё должно было произойти будто бы случайно. Но, как известно, всё тайное становится явным, причём, иногда очень быстро. Хорошо, что Ваня позвонил мне и рассказал о вашей случайной встрече. Я сразу понял всё. Прости меня!

- Простила.

- Если сердцем простила, то может, сжалишься? Я до сентября с ума сойду. Давай поженимся в феврале?

- Нет, - покачала головой Света. - Я хочу, чтобы у тебя было достаточно времени на сомнения, их героическое преодоление и борьбу с самим собой. Лично мне всё ясно: я люблю тебя и мечтаю стать твоей женой. Но я хочу быть твёрдо уверена в том, что и у тебя нет ни одного сомнения, даже малюсенького. Ни одного комплекса, ни одного "но", ни одного "а вдруг?"

- У меня их и так нет, Света!

- Кирилл, я прошу тебя. Мне это очень нужно.

- У меня выбора нет, - вздохнул Кирилл. - Придётся согласиться, а то ты и вовсе передумаешь.

* * * * * * * * *

На следующий день Света шла в бухгалтерию Дворца с тяжёлым сердцем: она не представляла, как будет объяснять коллегам, почему сначала уволилась, а потом - нет.

Не нравились Свете такие двойственные ситуации, однако, коль скоро она сама встала на скользкий путь и с некоторых пор превратилась в неуравновешенную, взбалмошную особу, придётся быть последовательной до конца.

Но объясняться не пришлось. Оказалось, что директор сам обо всём рассказал сотрудникам. Конечно, в общих чертах, без подробностей; пояснил, что произошло недоразумение, и Светлана Владимировна не увольняется.

Когда Света пришла во Дворец, её уже ждали, и Лера с радостью "вернула" Свете обратно должность временного заместителя старшего бухгалтера.

Постепенно смущение от произошедшего недоразумения сошло на нет, и Света вернулась в нормальное рабочее русло.

Островицкого она не видела, однако волнение не покидало её. После вчерашнего ужина Света до половины ночи думала об их с Кириллом разговоре. И чем больше думала, тем сильнее сомневалась в правильности и справедливости своего решения.

Кирилла она проучила, конечно, и вряд ли ему ещё когда-то захочется устраивать авантюры за её спиной. Но правда заключалась и в следующем: Света не испытывала абсолютно никакого удовлетворения от того, что подчинила ситуацию и всех близких своему желанию.

Роль вершительницы чужих судеб - это явно не её роль. Света чувствовала себя неуютно, так, словно заняла чужое место. Как в сказке про трёх медведей: забралась на чужой стул, и неудобно ей теперь, и радости никакой...

Конечно, Кирилл сделает для неё всё и исполнит её желание, Света была в этом уверена. Уверена она была и в том, что Кирилл сможет дождаться сентября. Он готов на всё ради их счастья. А она, Света, готова? Или она готова только тешить своё самолюбие?

И что теперь делать? Сказать: "Прости, любимый, я передумала? Давай поженимся в феврале". Ага, замечательно просто. Как бы подобное её поведение не заставило Кирилла разочароваться в ней.

Но и стоять на своём только потому, что она уже это сказала... Это как-то очень напоминает принципы бывшей Светиной начальницы, Ангелины Тимофеевны Гориной.

Та, даже если понимала, что совсем не права, говорила: "Ну раз уж я озвучила такое решение, не могу же я его изменить". Очевидно, она была уверена в том, что это подорвёт её авторитет, и с ней перестанут считаться. Неужели Света станет уподобляться ей?!

Как же быть? Как подтолкнуть Кирилла к тому, чтобы он сам снова заговорил с ней о дате свадьбы?

Света думала об этом целый день, у неё даже голова заболела. И Кирилл весь день не появлялся: чем ближе Новый год, тем сильнее занят директор, да и все другие работники дворца и участники творческих коллективов.

Рабочий день закончился, а Света так ничего путного и не надумала. Да ещё голова продолжала болеть. Необходимо было как-то развеяться, и Света, зная о том, что сегодня репетирует старшая группа балетной студии, решила хоть одним глазком взглянуть на репетицию.

Прокравшись в зал и спрятавшись за любимой бронзово-бордовой портьерой, Света вдруг замерла: она увидела Кирилла, который сидел в зале и наблюдал за репетицией.

Играла музыка, и девушки плавно кружились по сцене, однако Света смотрела только на любимого и видела только его. Всё остальное тут же перестало для неё существовать.

Она смотрела на резко очерченный профиль Островицкого, аккуратно подстриженные чёрные волосы, прямую спину и немного острые плечи.

Вдруг директор встал и сделал знак звукооператору. Музыка смолкла. Островицкий быстро и легко поднялся на сцену и, встав напротив группы девушек, сказал одной из них:

- Брось коромысло.

- Что? - удивлённо спросила девушка. - Какое коромысло?

- То самое, которое ты держишь, и под тяжестью которого твои плечи опускаются. Отдай коромысло до;бру молодцу, пусть он несёт. А ты должна не идти тяжёлой поступью, согнувшись, а легко плыть. Поняла?

- А где... Где добрый молодец? - девушка захлопала длинными ресницами.

Остальные участницы ансамбля начали переглядываться и хихикать.

- Нету добра молодца, - оглядевшись по сторонам, вздохнул Островицкий. - Давай тогда мне коромысло. Я подержу, пока ты танцуешь.

Он смотрел на девушку выжидательно, а она на него - по-прежнему удивлённо.

- Давай, давай, - директор протянул руку.

Поняв, наконец, что от неё требуется, девушка сделала такое движение, будто сняла что-то с плеч и передала Островицкому. К девушке подошла Тамара Григорьевна и помогла ей как следует расправить плечи.

Кирилл вернулся в зал и, посмотрев на часы, сказал Тамаре Григорьевне:

- Продолжайте.

Потом он быстро пошёл к основному выходу, а Света так и продолжала стоять у запасного. Кирилл ушёл, и сразу стало как-то тоскливо, пусто. Свете казалось, что никогда до сих пор она не любила Островицкого так сильно, как сейчас.

Тяжело вздохнув, она уже хотела осторожно покинуть своё укрытие и идти собираться домой, как вдруг на её талию мягко легли чьи-то руки, а спине стало тепло.

Кирилл обнял её и прижался к ней.

- Так и знал, что ты здесь, - прошептал он.

Быстро обернувшись, Света обхватила его за шею и прижалась лицом к его груди.

- Я так по тебе скучала! Стояла и думала о том, что никогда ещё так сильно не любила тебя, как в тот момент, когда ты забирал у девушки коромысло.

- Ну наконец-то, - Кирилл прижал к себе Свету так, что ей стало трудно дышать. - А ещё о чём думала?

- О том, разочаруешься ли ты во мне, если выяснится, что у меня семь пятниц на неделе.

Кирилл замер.

- Света? - недоверчиво, но радостно спросил он.

- Я мечтаю стать твоей женой как можно скорее.

- Давай в декабре? Я смогу всё устроить, - Кирилл заглянул в счастливые глаза Светы.

Кажется, наконец-то и она смогла сделать его счастливым. Как немного для этого нужно, оказывается!

- А как же подготовка к празднованию Нового года? Ведь ты сейчас так занят...

- Не переживай, для такого события, как собственная свадьба, у меня найдётся свободное время. Правда, в путешествие мы сможем отправиться только после праздников.

- Ну и что! И пусть!

- Тогда я завтра же с утра займусь подготовкой. А ты подумай и составь список всего, что будет нужно.

- Может, вместе поработаем над списком, Кирилл?

- Давай, - смеющиеся светло-зелёные глаза ласково смотрели на Свету. - Может, прямо сегодня поработаем? У меня дома?

- Прекрасная идея, - Света тоже смотрела прямо в глаза Кирилла. - Позвоню папе, скажу, чтобы они с Лизой не теряли меня.

- Как мне нравится, когда ты такая покладистая, - тихо рассмеялся Кирилл.

* * * * * * * * * * *

Месяц спустя.

Света, Лиза и Владимир Юрьевич вошли в зал, как только администратор открыла двери. Несмотря на то, что Света работала во Дворце уже почти полгода, сердце по-прежнему каждый раз замирало в предвкушении начала представления.

- Какой у нас ряд? - спросила рассеянная Лиза, которой сестра уже точно как минимум трижды сообщала, какой именно ряд.

- Четвёртый, Света же говорила, - улыбнулся Владимир Юрьевич, одобрительно осматривая нарядно и стильно украшенный зал. - Веди нас, Света! Ты, наверно, всё здесь знаешь?

В этот раз пригласительные для Светы и её родных принёс лично Островицкий. Не только принёс, но и попытался припомнить Свете то, что от пригласительных на открытие сезона она отказалась.

Для Светы стало сюрпризом то, что Кирилл, оказывается, об этом знал (ведь в тот раз пригласительные приносил не он), а для Кирилла - то, что Света с Лизой всё-таки побывали тогда на представлении.

Две недели назад Света и Кирилл поженились. Кирилл умудрился в максимально сжатые сроки и при огромной занятости организовать для любимой настоящую свадьбу с торжественной регистрацией во Дворце и с банкетом в ресторане.

Конечно, Света, Лиза и Владимир Юрьевич тоже не сидели сложа руки и помогали, чем могли, однако основные хлопоты лежали на плечах Островицкого.

Мероприятие прошло так, как всегда всё проходило у перфекциониста Кирилла, - идеально. Света была уверена в том, что более счастливой невесты, чем она, история до сих пор не знала.

На регистрации присутствовали все сотрудники Дворца, для которых в банкетном зале был организован фуршет. На банкет в ресторан были приглашены Тамара Григорьевна и Руфина Андреевна с мужьями.

Был на свадьбе и Иван Андреевич Филин с семьёй. Он, конечно же, стал "самопровозглашенным" свидетелем.

Самым большим подарком к свадьбе для Кирилла стало то, что на торжество прилетели Даша с мужем. Нельзя сказать, что Света и Даша сразу стали подругами, да это и не удивительно, поскольку раньше они даже заочно знакомы не были, но им удалось наладить вполне доброжелательное общение.

Сразу после свадьбы Света переехала к Кириллу, но отца и сестру навещала каждый день. Огромной радостью для Светы стало то, что Кирилл сам предложил ей переехать поближе к родным. Тем более, молодожёнам всё равно необходимо было "расширяться" - ведь Света и Кирилл в скором будущем надеялись стать родителями.

По этой же причине Света по-прежнему не хотела менять работу. Нет, она не отказалась от своей давней мечты и планировала развиваться как математик, но приоритеты пока были другие, потому карьеру математика пришлось вновь отложить.

Если честно, Света ещё вчера наверняка убедилась в том, что родителями они с мужем станут даже раньше, чем ожидали, но Кириллу решила сообщить новость сегодня вечером, после премьеры Новогоднего представления.

Ей хотелось обрадовать мужа не впопыхах и не на бегу, а Кирилл в прошедшую неделю был сам не свой. Света даже не подозревала раньше, насколько ответственно относится её муж к предстоящим мероприятиям, как он волнуется.

Теперь ей было как никогда стыдно за тот свой выпад, ставший началом их с Кириллом знакомства.

Чем ближе была премьера, тем мрачнее становился Кирилл. Носился по Дворцу, как ураган. Света нарочно избегала появляться на сборных репетициях, чтобы не было соблазна мешать мужу устраивать для участников будущего представления "волшебный пендель".

Зато всё свободное время она посвящала поискам нового жилья: Кирилл полностью доверился жене в этом вопросе.

* * * * * * * * *

Прозвучал третий звонок, суета в зрительном зале достигла кульминации, а потом всё постепенно стихло, и в зале начал медленно гаснуть свет.

Звёзды на синем бархатном занавесе ярко вспыхнули, и зазвучали первые аккорды волшебной музыки Чайковского.

Света знала, что Новогодний спектакль создан по мотивам сказки Гофмана "Щелкунчик и Мышиный король". Кирилл предупредил, что это стилизация, и от основного сюжета создатели спектакля ушли достаточно далеко, но тем интереснее было зрителям.

Когда Кирилл принёс пригласительные, он попросил Свету сесть на место номер восемнадцать, и Света послушалась.

Девятнадцатое место до сих пор пустовало, и Света вдруг начала волноваться в ожидании: она поняла, чьё это место.

Правда, тот, кого с нетерпением ждала Света, запаздывал (а точнее, задерживался), и она начала погружаться в атмосферу действа, происходящего на сцене.

Но всё равно она сразу почувствовала движение, и, как только Кирилл сел рядом, моментально обхватила его за локоть двумя руками.

- Ну как тут? - с волнением спросил муж.

- Всё идеально, как обычно, - Света быстро поцеловала Кирилла в щеку, а он положил ладонь на руки Светы, сжимающие его локоть.

...Через два часа, когда зрители второй раз вызвали создателей спектакля и артистов на поклон, Кирилл по-прежнему оставался рядом с женой, на сцену на пошёл.

Владимир Юрьевич и Лиза поздравляли Кирилла, и только Света видела безмерную усталость в его глазах. А ей вдруг очень захотелось увидеть в них радость.

Несмотря на громкие аплодисменты и на шум вокруг, Кириллу удалось расслышать то, что сказала ему на ухо Света. Островицкий подхватил любимую жену на руки и прижал к себе, не обращая внимания на то, что происходит вокруг.

А Света была счастлива оттого, что ей удаётся делать Кирилла по-настоящему счастливым.

Конец.