Конферансье

Глава первая
Ирина вбежала в холл дворца и, тяжело дыша, отсканировала пропуск. Она боялась даже посмотреть, сколько неотвеченных от шефа в её телефоне. Он ненавидит опоздания. Он сам чертовски пунктуален, умудряется не опаздывать никуда и никогда. Для него не существует пробок на дорогах, снежных заносов, ливневых дождей, ураганов и прочих непреодолимых обстоятельств.

Дня него всё преодолимо. Он супермен.

Не дожидаясь лифта, она взлетела на третий этаж, на ходу стягивая шарф и снимая пуховик.

Он уже ходил по гримёрке из угла в угол, застёгивая рубашку.

- Быстро пиджак! - рявкнул он в ответ на её слабое приветствие, скорее, напоминающее блеяние.

- Да, Макар Львович, - громко и отчётливо сказала она, сразу включившись в работу. Нырнула в гардеробную и быстро выудила из заранее привезённых к новогодним концертам костюмов тёмно-фиолетовый пиджак и подходящий галстук.

- Держу тебя только потому, что всегда всё знаешь, объяснять не надо, - проворчал он, когда она поправляла его галстук, привстав на цыпочки, так как шеф был намного выше. - Вечно опаздываешь!

Она знала, что оправдываться бесполезно, нужно просто переждать, пока недовольство шефа само сойдёт на нет.

Не так уж часто она опаздывала. Раз пять за три года. В основном, по причине снегопада и пробок. И её «Форд» иногда не справлялся, начинал капризничать. Можно было добираться на метро, конечно, но зачастую приходилось тащить объёмные сумки с реквизитом.

Всё было нормально, они успевали. Ирина, накинув на плечи шефа невесомую накидку, чтобы не испортить пиджак, наносила грим. Ну как грим? Макар Львович грим отрицал. Убирала тени вокруг глаз и делала цвет лица чуть выразительнее. На самом деле грим шефу не особо и нужен, внешность и без того яркая, колоритная.

Высокий, атлетичный, темноволосый, всегда хорошо подстриженный, с небольшой ухоженной бородкой, выразительными, почти чёрными бровями, голубыми глазами и римским профилем.

Пока Ирина наносила грим, он успевал пить кофе. Правда, растворимый. Уже успокоился, она видела по глазам.

- Ира, послезавтра вечером ты мне будешь нужна. Знаю, что выходной, но сама понимаешь, сейчас горячая пора. Работаем очень хороший корпоратив.

- Хорошо, поняла, - привычно коротко ответила Ирина, и шеф бросил на неё одобрительный взгляд в зеркале.

Её шеф - Макар Львович Вишневский - известный столичный конферансье. Известный, конечно, не до такой степени, как первые телевизионные ведущие, но в определённых кругах очень популярный и хорошо оплачиваемый.

Имя у него настоящее, никаких псевдонимов. Повезло. Да и внешность театральная. Возможно, потому что он и в самом деле представитель династии театральных актёров, правда, провинциальных. Ирина и Макар Львович из одного города, тоже достаточно большого, с богатой культурной жизнью. Но их город всё же не Москва.

Когда-то давно Макар Львович учился в их городе в институте культуры, вместе с Леонидом, отчимом Ирины. Они участвовали в одной команде КВН, но Леонид потом остался в родном городе, устроился на службу в драматический театр, женился на маме Ирины, Жанне, тоже актрисе. Леонид младше Жанны почти на десять лет. Сейчас ему и Макару Львовичу по тридцать девять, а самой Ирине двадцать шесть.

Ирина, как говорится, выросла за кулисами. Окончив тот же институт культуры, став режиссёром детских мероприятий, по специальности не работала. Прошла обучение на визажиста, и «вернулась» за кулисы, став гримёром и костюмером.

Макар Львович учился на режиссёра, продолжил обучение в столичном вузе. Участвуя в КВН, потихоньку начал проводить различные мероприятия, корпоративы, свадьбы. Вскоре стал достаточно востребованным, а потом и популярным. Пригласить его в качестве ведущего стало своеобразным шиком, знаком качества для мероприятия. Теперь он мог выбирать сам, за какую работу браться, а какой избегать. Но иногда, особенно перед большими праздниками, он шёл на компромисс со своими принципами, потому что можно было реально заработать. Он же не нарушал закон. Но Ирина была не всегда уверена, что те люди, у которых они работают в такие дни, тоже не нарушают закон. Она искренне надеялась, что послезавтра работа будет в приличном месте. Однако спросить, из соображений субординации, не решалась.

Ирина никогда не думала, что будет работать в столице, ей было чуждо тщеславие, стремление к карьерному росту. Её всё устраивало в родном городе.

Но во времена студенчества её угораздило выскочить замуж. Она играла в студенческом театре, в спектакле «Диоген», и у неё случился роман с одним из партнёров по сцене. Они изображали влюблённых с Алексеем, студентом с актёрского, и как это часто бывает, игра в любовь спроецировалась на реальную жизнь. Да так, что дошло до свадьбы.

Ирины хватило ненадолго, на два с половиной года. Алексей оказался из тех, кто считает себя непризнанным гением, непонятым, недооцененным. Он поступил на службу в театр, но ему всё казалось, что те роли, которые ему предлагают - не его уровень. Капризы сочетались с обильными возлияниями, переходящими в запои, и вскоре из театра его попросили.

Вину за все свои неудачи он возложил на Ирину. Понятно, на кого же ещё? Ведь за великим человеком всегда стоит великая женщина, а она, значит, не такая! Хотя Ирина нянчилась с ним, как с малым ребёнком, вытаскивала его из передряг. Они жили на её зарплату, которой катастрофически не хватало.

Ирина тогда похудела, осунулась, потеряла вкус к жизни. А ведь была совсем молода. Но однажды она посмотрела в зеркало на своё бледное лицо с чёрными кругами под глазами, на потускневший взгляд, волосы сосульками, и спросила себя: такой ли она представляла семейную жизнь и жизнь вообще?

В тот же день она собрала свои вещи и ушла к родителям, а на следующий день подала на развод.

Однако и развод, и последующее время дались Ирине очень тяжело. Алексей преследовал её, оскорблял, угрожал сделать с собой что-нибудь, и не собирался останавливаться. Надо же ему было чем-то развлекаться и кого-то винить.

Однажды, будучи в отпуске, Макар Львович пришёл к ним в гости, пообщаться с другом детства и студенческих лет Леонидом. Они выпили, и под хмелем Вишневский пожаловался на то, как сложно найти хороших порядочных работников; приходится почти всё делать самому, постоянно всё контролировать.

Осмелевший от выпитого Леонид и предложил тогда кандидатуру падчерицы Ирины, работающей костюмером и гримёром. Ему до чёртиков надоел Алексей, и жаль было Ирину. Хотелось, чтобы она уехала хоть на время.

Вишневский согласился принять Ирину помощницей с испытательным сроком, и вот она работает с ним уже три года.

Надо заметить, это был рекорд, потому что о крутом нраве Макара Львовича слагались легенды, и никто не задерживался до этого у него в помощниках дольше полугода. Ирину часто спрашивали, как она его терпит. А она не понимала, почему все о нём такого мнения. Ну поворчит немного. Иногда поругает. Из себя шеф выходил крайне редко, и виной была не Ирина, но под раздачу попасть случалось и ей.

Сейчас у него опять был сложный период, он переживал развод, третий по счёту. Точнее, фактически развод уже свершился, но Ирине казалось, что шеф всё ещё переживает.

Третьей, теперь уже бывшей, женой Вишневского была певица; когда Ирина начала работать у него, он был женат полгода.

До этого он был женат на актрисе, довольно известной, часто мелькавшей в сериалах. А ещё до этого на телеведущей.

Детей у шефа не было, поскольку его бывшие жёны, все как одна, строили карьеру, стремясь всё выше.

Обо всём этом думала Ирина, пока шёл концерт. Она должна дождаться Макара Львовича, помочь переодеться перед вторым отделением праздничного вечера, а потом дождаться окончания концерта, подать чай и аккуратно убрать костюм.

Была ли она влюблена в своего шефа? Конечно, да! Искренне, горячо и преданно.

Но также она знала, что он никогда не будет воспринимать её как женщину: ведь она падчерица его друга, и находится как бы под опекой и присмотром у Вишневского.

А ещё у неё вполне заурядная внешность. Конечно, она довольно милая, русоволосая, синеглазая, лицо «сердечком»; у неё ямочки на щеках и открытая заразительная улыбка. Ирина всегда готова улыбнуться, и даже рассмеяться. Всегда словно наготове, в поисках и ожидании приятных перемен. Ростом она не очень вышла, а шефу достает вообще только до плеча. Ну и формы достаточно выдающиеся. Ирина предпочла бы быть немного стройнее.

Она была жизнерадостной, проворной и никогда ни на что не жаловалась. Возможно, это и стало залогом того, что она проработала рядом с Макаром Львовичем так долго.

Через день они ехали на корпоратив во второй половине дня. Ирина неважно ориентировалась, потому в такие дни шеф отвозил её сам. Открылись высокие кованые ворота, а потом их захлопнули, словно отрезая путь к отступлению.

В таком доме Ирина была впервые. Он был не просто огромнейший и шикарнейший, таких она насмотрелась за три года.

Здесь же был настоящий дворец, как в сказке. Широкая подъездная аллея проходила через лес, где густо росли пушистые ели и сосны. Затем лес редел, и взору открывалось высокое величественное здание, сверкающее огнями в декабрьской чернильной темноте.

Вечер был морозный, и ясное звёздное небо вступало в содружество и гармонию с освещением дворца.

Ирина невольно застыла, любуясь.

- Пойдём, - Вишневский, усмехнувшись, тронул её за локоть. Он остался равнодушен к красоте дворца на фоне звёздного неба.

Они вошли через заднюю дверь. Около парадного входа была выставка дорогих и очень дорогих автомобилей. Макару Львовичу пришлось припарковаться почти у леса.

У входной двери их встретил высокий солидный мужчина в чёрном костюме, - дворецкий, не иначе! - проводил на второй этаж.

Им выделили под гримёрку большую, ярко освещённую комнату. Ирина решила, что это чей-то кабинет или библиотека, потому что там были стеллажи с книгами почти во всю стену, огромный глобус и ...бар со спиртным, причём, открытый.

- Если сегодня всё пройдёт удачно, можно до тридцать первого ни за что не браться, потом в новогоднюю ночь отработать программу, и в отпуск, - задумчиво проговорил Макар Львович, когда Ирина была занята тем, что называлось «грим» в понимании Вишневского.

Раньше он не делился с ней планами. Волнуется? Интересно, что за дом? Шефу, как будто, не по себе, но видимо, очень хорошо платят. Очень-очень-очень хорошо.

Ирина, ожидая шефа, читала. «Дворецкий» разрешил пользоваться всеми благами предложенной комнаты, вплоть до спиртного. Но спиртное Ирину не интересовало. Она достала с того стеллажа, где стояли детективы, томик Агаты Кристи, устроилась в кресле и погрузилась в чтение.

Через некоторое время Вишневский пришёл немного отдохнуть и переодеться, потом ушёл работать дальше.

Вернулся уже во втором часу ночи, когда Ирина начала клевать носом даже над любимой Кристи.

Макар Львович уже переоделся, а Ирина аккуратно складывала костюмы и реквизит, тоже почти закончила, когда открылись двери и нетвёрдой походкой вошла ухоженная дама лет сорока с небольшим, в коротком чёрном платье с достаточно глубоким декольте. Светлые подведённые глаза с трудом сфокусировались на Вишневском, она тряхнула длинными каштановыми волосами и произнесла глубоким контральто:

- Пойдём выпьем со мной, мальчик!

Цепкая рука с ярко-красным маникюром хищно схватила Макара Львовича за рукав.

- Благодарю за приглашение, но я не пью ни с хозяевами вечеров, ни с гостями. Это один из пунктов договора, который был подписан. И это всегда входит в мой райдер.

- Один раз ... можно! Сделаешь исключение, мм? - дама снизу вверх смотрела в его глаза, пытаясь изобразить взгляд хищницы и роковой женщины.

Вишневский спокойно, но твёрдо высвободил руку.

- Моя работа на сегодня окончена. Я выполнил все обязанности. Извините. Покиньте, пожалуйста, гримёрную, нам нужно собраться.

- Это ты мне? Мне сказал «покиньте»?! - дама вытаращила глаза. - Да ты... Да я сейчас... - далее следовал поток грязной ругани, и дама вышла из комнаты, хлопнув дверями так, что у Ирины зазвенело в ушах.

- Надо уезжать быстрее, - сказал Макар Львович, и они оба сняли с плечиков куртки и шарфы. Ирина уже взялась за сумку, когда в двери ворвался какой-то мужчина средних лет, в смокинге и бабочке, с красным перекошенным от гнева лицом, холодными, почти белыми глазами.

- Да как ты посмел, ублюдок! Что возомнил? Тебе платят, и твоё собачье дело подчиняться!

Несмотря на то, что он был меньше ростом, чем Макар Львович, резко и с большой силой схватил шефа за грудки и даже толкнул к стене.

Но тут Вишневский, видимо, пришёл в себя. Никогда ещё Ирина не видела у него таких глаз: в них был отчаянный гнев, бесстрашие. Он с силой оттолкнул нападавшего, но тот кинулся вновь, и завязалась потасовка.

Некоторое время Ирина была словно парализована происходящим. Стояла, глядя во все глаза, как шеф с противником таскают друг друга за грудки. В какой-то момент Вишневский, который был сильнее, потому и боялся слишком сильно толкать соперника, всё же стряхнул того, оттолкнул к стене.

Макар Львович не видел, а Ирина видела, как тот залез рукой в карман смокинга, и блеснул металл.

Ирина думала только о том, что шефу угрожает реальная опасность. Не долго думая, она схватила из бара тяжёлую квадратную бутылку и размахнувшись, опустила её на голову противника. Тот сделал шаг вперёд и рухнул, как подкошенный.

Вишневский, схватив одной рукой руку Ирины, а второй сумки, быстро побежал по коридору дома. Затолкал впавшую в оцепенение Ирину в машину, резко вырулил с обочины.

Ещё никто ничего не понял в доме, потому им открыли ворота без вопросов. Машина Вишневского с бешеной скоростью неслась по дороге, ведущей в сторону, противоположную городу.

Глава вторая
- Напиши своим родным, чтобы они не волновались и не искали тебя пока. Как-нибудь успокой. Быстрее, и сим-карту доставай.

Ирина что-то написала маме дрожащими пальцами, послушно достала сим-карту и спрятала в сумочке.

- Теперь у меня, - он протянул свой смартфон. Ирина послушалась.

- Макар Львович, я его что, убила? - с усилием выдавила она.

- Ну это вряд ли. Однако нам всё равно п....ц.

Ирина впервые слышала, как он выражается такими словами. Вишневский всегда говорил изысканно, даже когда пребывал в гневе.

- Понимаете, он из кармана начал доставать что-то блестящее и металлическое. Мне некогда было думать.

- О как, - Вишневский бросил на Ирину быстрый взгляд. - Не зацикливайся. Всё равно у нас не было другого способа уйти оттуда без потерь. То есть, потери наши ещё впереди, конечно. Но хоть не покалечили и не убили.

До Ирины вдруг начал доходить весь смысл происходящего. Шеф вновь бросил взгляд на её позеленевшее лицо, сказал спокойно и насмешливо:

- Так, Ира, истерики потом, договорились? Тошнить мне тоже тут не надо, в ближайшее время салон негде будет почистить. Если надо подышать - остановлюсь ненадолго.

- Нет, не надо. Меня не тошнит. Просто страшно стало.

- Бывает.

- А наши родные, - от страха у Ирины сел голос, - они в безопасности?

- Ира, ты кино насмотрелась, - усмехнулся он. - Кровной мести не будет. Надо несколько дней переждать, чтобы буря улеглась. А потом... ну работать не дадут в Москве больше, конечно. Сегодня по пьяной лавочке могли реально прибить, и сейчас ещё могут теоретически. А через пару дней гнев уляжется. Просто напакостят по полной.

Ирина вдруг заметила, что они перестали петлять лесами и полями, несутся на большой скорости по трассе.

- Куда мы едем?

- В мой дом.

- Дом?

Ирина знала, что у Макара Львовича есть небольшая квартира - студия в одном из спальных районов Москвы. О доме слышала впервые.

- А где у вас ... дом?

- В ... области, ещё часа два ехать. Маленький деревянный дом, правда, благоустроенный. Остался от бабушки и деда. О нём знают только родные, а так неучтённый. Когда устаю, сбегаю туда на пару дней.

Когда он устаёт, уезжает в деревянный дом, находящийся в трёх часах езды от Москвы! Ну надо же...

Задумавшись, измотанная Ирина не заметила, как задремала. Проснулась оттого, что они остановились возле круглосуточного супермаркета в каком-то городе. Ирина не понимала, где они, что вообще происходит. Пугающая реальность напоминала ей фильмы Тарантино.

Вишневский вытащил Ирину из машины за руку, и они пошли в магазин. Он нагрузил полную тележку продуктов, потом переложил всё в багажник.

Видимо, они надолго в тот дом. Ирина по-прежнему видела всё словно со стороны. Всё её внимание было сосредоточено на волевом лице Вишневского и его сильных руках, вцепившихся в руль.

- Ладно хоть, оплату успел получить. А то совсем досадно было бы, - пробормотал шеф. - Правда, отпуск начался чуть раньше, да и не так я себе его представлял.

Он помолчал, потом продолжил:

- Это были не хозяева, кто-то из гостей. Она ещё во время праздника пыталась подкатить ко мне, но я не думал, что это выльется в такой скандал. Думаю, и хозяева дома от нас с тобой не в восторге, а это опасно... Очень опасно в течение пары дней.

- А кто хозяева?

- Тебе лучше этого не знать, поверь. Меньше знаешь - крепче спишь.

Знающая меньше Ирина опять задремала, и проснулась лишь когда они остановились у высоких деревянных ворот.

Макар Львович снял дом с сигнализации, открыл ворота и загнал машину в достаточно большой двор, потом как следует закрыл ворота и вновь включил сигнализацию.

Они достали все сумки и пошли к дому. Дом был одноэтажный, трёхкомнатный: комната побольше и две маленьких. Видимо, шеф сохранил всю обстановку, какая была при его бабушке и дедушке.

В доме было прохладно, Вишневский спустился в подвал и включил отопление.

Ирина безучастно сидела на стуле.

Макар Львович показал ей, где и что находится, - душевая, туалет, кухня, кладовая.

- Где можно прилечь? - не выдержала Ирина.

Вишневский проводил её в одну из маленьких комнат, уложил в старинную кровать, укрыл.

Ирина чувствовала заботливое тепло его рук. Последнее, что она помнила, это как он укрывает её и поправляет подушку.

...Ирина проснулась около двенадцати. Серый зимний день пробивался сквозь шторы, но света почти не давал. Шеф крепко спал во второй маленькой комнате. Та, что побольше, была, видимо, гостиная. Там висел неожиданно современный телевизор и стояла стереосистема.

Ирина прокралась в гостиную и открыла большой комод. Надежды не оправдались - все вещи бабушки шеф, видимо, раздал. Вся одежда принадлежала ему, Ирина поняла по размеру. Выбрала тёмную футболку, доходящую ей почти до колен и старые спортивные шорты на резинке. Надо будет их ушить чуть-чуть.

В доме была даже небольшая стиральная машина. Ирина сложила в стирку все вещи, в которых они приехали, а сценические костюмы Вишневского развесила в стенном шкафу.

Затем сходила в душ, привела себя в порядок и отправилась осваивать кухню.

* * * * * * * *

...Вишневский пил уже три дня. Единственный раз, когда она до сих пор видела его выпивающим, был у них дома, и Леонид тогда «сосватал» Ирину на работу к Макару Львовичу. Но тогда мужчины культурно выпивали, закусывали.

В эти дни из еды, точнее, из закуски, у шефа были только фрукты. Интересная диета, но как говорится, не пытайтесь повторить в домашних условиях.

Интересно, для кого он накупил столько продуктов? Для неё?!

Если в первый вечер он ещё обратил на Ирину хоть какое-то внимание, - принёс ей две пачки денег и сказал, что это её вчерашняя зарплата за выезд, - то в последующие два дня Ирины словно не существовало.

Конечно, пьяного Макара Львовича было не сравнить с её бывшим, Алексеем. Шефа не тянуло ни на словесные излияния, ни на обиды, ни на дешёвые спецэффекты. Он просто сидел в гостиной, включив телевизор, и пил. В интернет они по понятным причинам не выходили, сим-карты так и лежали у Ирины в сумке.

Ирина времени даром не теряла. Нашла и ушила вручную две пары спортивных шортов размером поменьше. Освоила сигнализацию и вышла погулять. Оказалось, они не в деревне и не в лесу, как она думала, а в частном секторе небольшого городка. На улице была залита горка, весь день там каталась ребятня, - кто на «бубликах», кто на ледянках. Домов было много, и никто на Ирину внимания не обращал. Это было хорошо. Она дошла до конца улицы и увидела, что после отворота начинается дорога, а за ней многоэтажки и магазины. Точно были «Магнит» и «Пятёрочка», и ещё какие-то павильоны, типа мини-рынка. Отлично. Зачем она ушивала шорты, тут можно и домашнюю одежду где-то найти наверняка.

Она понимала, что никто тут не обращает на них внимания, это не хутор с тремя дворами. И на следующий день сделала «вылазку» за свежим хлебом, а также нашла-таки магазин с трикотажем, где купила себе два тонких костюма, пижаму и халат. Лишними не будут в любом случае. Когда-то же она вернётся домой.

Интересно, что думают девочки - соседки?

Ирина снимала угол в «брежневской» двушке далеко от центра столицы. Вместе с ней жили ещё три девушки. Ирина подумала, что им, наверно, только в радость её отсутствие. Угол она оплатила ещё на два месяца вперёд, а что самой её нет, так меньше народу - больше кислороду.

Ещё Ирина освоила в доме всю бытовую технику, а во дворе - лопату. Они заехали во двор по приличному слою снега, и после этого шеф предался древнерусской тоске. Кому чистить?

За два дня Ирина откопала машину, немного раскидала снег и сделала тропинку к воротам.

По вечерам она читала. Она бы посмотрела телевизор, но не хотела сидеть рядом с пьяным Вишневским. Она не боялась его, уже поняла, каков он во хмелю, он не причинил бы зла, и даже бы не докучал. Но по понятным причинам Ирина не переносила пьянства, ей были отвратительны и запах перегара, и вид нетрезвого человека.

Потому она проводила вечера за чтением. Книг набрала в гостиной, пока пьяный шеф спал «у себя». У него в маленькой комнате стояла большая современная кровать. Ну это логично, он бы просто не поместился на пружинистой узкой кровати, на такой, какая была в комнате «у Ирины».

Он сказал, о доме знают только родные. Значит, жёны тоже не знали? А он, уставши, уезжал и прятался пару дней тут. Интересно, всегда при этом пил? Или пьёт только сейчас, оплакивая загубленную столичную карьеру?

Ирина очень переживала за его здоровье, потому что пил он много, но почти не ел. Она решила, что пора принимать какие-то меры, пока он не загремел в реанимацию или наркологию.

Решила, что сегодня же ночью, когда он уснёт, найдёт и выльет все запасы спиртного.

Нужно было сделать это раньше! Но она всё ждала, что он остановится. Думала, ну день, ну два... Всё, хватит!

Однако прежде, чем шеф отправился спать, Ирину ждал сюрприз. Приятный бонус, так сказать.

Видимо, он соображал уже совсем плохо, контроль за поведением был снижен. И вечером третьего дня пьянства Ирина услышала, как Макар Львович поёт.

Она видела в гостиной старенькую гитару, висящую на стене. И вот телевизор смолк, а до Ирины донеслись звуки гитары.

Сначала шеф настраивал инструмент в течение некоторого времени, потом Ирина услышала переборы. Она поняла, что играет Вишневский хорошо. Должно быть, получил музыкальное образование, что неудивительно. Он же вырос в творческой семье.

Никогда раньше Ирина не слышала, как он поёт. Даже не знала, что поёт. А пел он прекрасно. Словно и не пьяный. Нормальный, трезвый голос. Низкий, бархатный, очень приятный.

Если учесть отношение Ирины к Макару Львовичу, то можно понять её состояние. Она вся обратилась в слух, сердце гулко забилось.

Как поняла Ирина, он предпочитал репертуар Александра Малинина. Может, он и ещё что-то пел ранее, но сегодня он пел «Мне осталась одна забава», «Напрасные слова»...

Больше всего Ирину тронул романс «Ночь светла». Вишневский пел спокойно, чуть задумчиво.

Ночь светла, над рекой тихо светит луна,

И блестит серебром голубая волна.

Темный лес... Там в тиши изумрудных ветвей

Звонких песен своих не поёт соловей.

...Интересно, кто этот «милый друг», по которому он скучает? Бывшая жена? Или ещё кто-то остался в Москве?

Потом шеф ушёл спать, а Ирина устроила обыск. Спиртное было на исходе и без её вмешательства. Ирина вылила остатки и утащила все бутылки в сарай на улице. Пусть сам потом тащит к мусорным контейнерам, стоящим в конце улицы.

Она пила чай после обеда, когда перед ней на кухне появился шеф. Вид у него был бледный, несчастный и очень помятый. Устроился на стуле, с отвращением посмотрел на чай и хрипло заговорил:

- Ира, сможешь сходить в магазин? Я тебе объясню, где он.

- Я знаю, где. За три дня изучила окрестности.

- Мы тут уже три дня? - казалось, он был удивлён.

- Да.

- Сходишь?

- Смотря за чем. Если за спиртным, то категорически нет.

- Почему? - поморщился он. Видимо, голова болела.

- Потому что у меня аллергия на пьянство и на пьяных. А ещё потому, что покупка спиртного для вас не предусмотрена моим райдером.

Вишневский усмехнулся и снова взялся за лоб.

Ирина нашла в холодильнике шипучие таблетки аспирина (запасся!), развела в стакане и подала Вишневскому.

- Можете сходить в магазин сами. А лучше выпейте вот это и лягте спать на пару часов.

Он подумал - подумал и взял стакан.

- Почему у тебя аллергия на пьянство? - выпив лекарство, он опять поморщился.

- Расскажу когда-нибудь, если вам будет интересно слушать. Но не сегодня. Вам надо выспаться, а потом поесть.

Он кивнул, поднялся и медленно ушёл в свою спальню.

Пока Макар Львович спал, Ирина сбегала в магазин и купила баночку огурцов. У них был полный холодильник, но вот огурцов не было. А она решила сварить для шефа рассольник. Тяжёлая пища ему пока ни к чему, а так - горячее, достаточно лёгкое и солёное блюдо. «А что это я, собственно, так стараюсь для него?», - подумала Ирина, но вразумительного ответа не нашла. Сварить суп - это не заслуга, но когда ты делаешь это для своего мужчины. А этот мужчина чужой. Только почему-то она очень сочувствует ему, жалеет его.

Вишневский проснулся почти вечером, съел две порции рассольника, выпил крепкого чаю и пошёл смотреть телевизор. Он был неразговорчив, словно недоволен. Хотя с чего ему быть довольным? У него в жизни был очень тяжёлый этап. Ей, Ирине, легче. Она потеряла, но значительно меньше, чем он.

...Утром Ирина вдруг поняла, что через два дня Новый год. И судя по всему, они встретят его тут. Делать было нечего, и Ирина занялась пельменями. Она давно обнаружила в шкафу старую мясорубку, а мясо у них было, Вишневский купил, когда они ехали сюда. Ирина сходила за мукой, сама замесила тесто, приготовила фарш, и устроилась за столом. Медитировать по-нашему, по-женски.

Вскоре появился шеф. Чувствовалось, что ему скучно, он не знает, чем заняться. Он же трудоголик. Вся его жизнь - работа.

- Что ты делаешь?

- Пельмени.

- Зачем? Их же продают.

- На Новый год покупные пельмени?! Ну вы скажете так скажете, Макар Львович!

- А что, скоро Новый год? Сегодня какое?

- Двадцать восьмое.

- Ох. Ты, я вижу, понимаешь, что мы встретим его здесь. И уже даже готовишься. Что ещё будет?

- Салат какой-нибудь, бутерброды. Шампанское, - Ирина с опаской глянула на него.

- Не надо так смотреть. Шампанское должно быть. Не бойся, я всё. Хватит пить.

- Золотые слова, - пробормотала Ирина.

- Не скучно тебе вот так сидеть, лепить? Ещё такие маленькие делаешь.

- Нет. А если вам скучно, можете пойти во двор, снег покидать. А то сегодня снегопад, и все мои старания насмарку. Заодно воздухом подышите, а то сидите дома безвылазно.

- Точно, - поднялся он. - Я не знал, что ты такая командирша.

«Конечно. Ты много чего обо мне не знаешь. Кому я интересна? У меня, как в песне Максима Леонидова, «...в этой пьесе очень маленькая роль»».

Вишневский вернулся через два часа, лохматый, красный от небольшого морозца. Ирина уже заканчивала делать пельмени.

- Пытка апельсинами продолжалась третий час, - с усмешкой сказал он, весело глянув на Ирину. - Только в нашем случае пытка пельменями.

Он скрылся в душевой.

Ирина закончила, всё убрала, помыла посуду. Стала ждать его, ведь захочет обедать, наверно.

Макар Львович вышел ... без бороды. У Ирины даже дыхание перехватило. Она никогда не видела его такого - лохматого и без бороды. Он казался намного моложе, мягче, человечнее что ли. Она даже забыла, что он в какой-то мере звезда и супермен.

- Решили сбрить бороду? - всё же нашла в себе силы спросить.

- А зачем она мне теперь? Ухаживать за ней сам я как следует не могу, брадобрея здесь нет. Да и вообще, это часть имиджа. Понадобится - всегда можно снова вырастить. Это же не нервные клетки.

Ирина кивнула. Он очень нравился ей таким. До безумия просто.

- Ира, а тот суп, который был вчера, остался ещё? Есть хочется.

...Они пили чай после обеда. Это был их первый совместный обед, вчера Ирина только шефа накормила вечером, сама не ела.

- Прости меня, Ира, - вдруг сказал он.

Задумавшись, она не сразу поняла, недоуменно смотрела на него.

- Просто в первую ночь, когда сюда приехали, я вдруг понял, как тебя подставил. Потому меня и накрыло.

- Странный способ решать проблемы, уходя в синюю яму, но не мне вас судить, - отозвалась Ирина, и он удивлённо посмотрел на неё. - Вы меня не подставляли.

- Ты не понимаешь! - воскликнул он, вскочил, начал ходить по тесной кухне, постоянно натыкаясь то на стул, то на стол. - Они могли сделать с нами всё что угодно. И всё из-за моей алчности и надежды на русский авось. Ведь я всегда знал, что этим закончится рано или поздно! Нет бы остановиться вовремя, зачем было тянуть?! И тебя тащить с собой! Потому что ты лучшая помощница из всех, я без тебя как без рук! А если бы тебя изнасиловали? Убили? Леонид мне тебя доверил, а я что сделал? Бегаем теперь, прячемся!

Из всего текста, полного отчаяния, раскаяния и самобичевания, Ирина приняла близко к сердцу только одну фразу: о том, что она лучшая помощница, и он без неё как без рук. Это очень ей понравилось, сердце сладко заныло.

- Так, - она легко хлопнула ладонью по столу, - сядьте, пожалуйста, Макар Львович, пока вы не разнесли всю кухню! И я повторюсь: вы меня не подставили. Во-первых, что за опека? Мне не шестнадцать лет, а двадцать шесть. Я давно отвечаю за себя сама!

Он опустился на стул и не мигая смотрел на Ирину.

- Во-вторых, не надо думать, что я святая невинность, и вы использовали меня вслепую. Думаете, я не понимала, что мы не на детские утренники выезжаем в эти странные дома, где платят всегда «налом»? Что мешало мне отказаться? То же, что и вам! Вроде, мы же закон не нарушаем, а денег много не бывает! Да ещё налички! Ездила? Ездила. Деньги от вас брала? Брала. Вот и всё. Хватит заниматься самобичеванием, Макар Львович! Вину делим пополам. Хотя нет. Треть моей, а вашей - две трети. Потому что вы всегда точно знали, к кому мы едем, а я могла лишь строить догадки. Лучше думайте, как дальше жить, пока есть время думать! Не вечно же мы тут будем сидеть!

Глава третья
Два дня до наступления праздника пролетели незаметно. Постоянно шёл снег, поэтому Вишневский без работы не сидел: чистил двор, раскидывал снег у ворот, периодически чистил и прогревал машину. Ирина готовила для них и раз в день прогуливалась до магазина, понемногу покупая что-нибудь для праздничного стола. Нашла во дворах даже какой-то алкогольный супермаркет, где купила две бутылки самого лучшего шампанского. Ей клялись и божились в магазине, что это действительно самое лучшее, какое можно в их городе купить. Ирина обещала, если обманут, принести обратно, и видимо, была очень убедительна. Если честно, она просто совсем не разбиралась в спиртных напитках и винах, и очень не хотела ударить в грязь лицом перед шефом.

К счастью, шампанское оказалось очень неплохим. Не французское, конечно, но из тех игристых вин, которые у нас именуют «шампанским», это было очень даже ничего...

Вообще, вечер удался. Они сидели в гостиной за тяжеленным полированным раскладным столом, оставшимся с советских времён, смотрели «Иронию судьбы», а также все виды «огоньков», и были счастливы.

Ирина точно была очень счастлива. У неё даже мелькнула крамольная мысль о том, что их с шефом общая беда сослужила ей хорошую службу. Разве могла она хотя бы мечтать о том, что встретит Новый год вдвоём с Макаром Львовичем? Ей такое и присниться не могло!

Хотя, надо признаться, шеф снился Ирине довольно часто; чаще, чем хотелось бы. И часто это были сны категории «18+»... Ирина давно была одна, вся её жизнь была сосредоточена на работе, а там Макар Львович, который будоражил её сознание, сам того не ведая.

Ирина выпрямилась и отогнала непрошенные мысли. Видимо, шампанское уже в действии.

Она украдкой посмотрела на шефа. Он выглядел вполне счастливым, умиротворенным и довольным. Впервые за эти дни.

- Знаешь, Ира, - вдруг заговорил он, словно в ответ на её мысли, - я со школьных лет не встречал так Новый год. Я и забыл, как это классно! Сначала студенческие праздничные попойки, потом всегда на работе, либо, в редких случаях, на шумной вечеринке в гостях. Совсем забыл, как это бывает. Как это должно быть.

Он говорил искренне, и у Ирины от его признания стало на душе ещё теплее. Она была рада, что он не воспринимает праздник вдвоём с ней как какую-то вынужденную ситуацию, необходимость.

- А я всегда только так и праздновала до Москвы. Это потом уже с вами на работе, в прошедшие три года.

- А с кем ты праздновала ... до Москвы?

- Всегда с родителями, даже когда замужем была. И мама, и Лёня, - они же очень весёлые оба. И они никогда не берутся за заказы тридцать первого, всегда дома отмечают. У меня же ещё брат и сестра младшие.

- Да, я помню, я же у вас был. А почему ты в разводе? Почему не сложилось?

- Не очень новогодняя тема, - улыбнулась Ирина. - Но я обещала вам рассказать.

И она рассказала всё: от начала их отношений с Алексеем, от спектакля «Диоген», и до её «бегства» в столицу.

- Значит, Леонид стремился избавить тебя от преследований бывшего, потому и уговорил меня тогда, - задумчиво проговорил Макар Львович. - Таким образом мне улыбнулась удача. Ведь до тебя я долгое время не мог найти хорошего помощника.

- Спасибо, Макар Львович!

- А где сейчас твой бывший муж?

- Понятия не имею. Не знаю, и знать не хочу!

- Всё потому, что мы всегда спешим. У нас нет времени остановиться, подумать, присмотреться друг к другу. Увидел: вроде, ничего! И тут ничего, и там. И так, и этак. Всё, беру, заверните. А подумать? Представить: готов ли ты с этим человеком провести всю жизнь? Всю, до самого последнего дня? Хранить верность этому человеку? Все праздники и отпуска проводить только с ним? Чтобы лицо этого человека постоянно перед тобой маячило? Готов ли к тому, что это тоже человек, и у него мысли, чувства, настроения... И не всегда они созвучны твоим?

Он говорил, казалось, о себе, сам с собой. Но Ирина была абсолютно с ним согласна. Она уже давно твёрдо решила, что если ещё раз выйдет замуж, то лишь за человека, с которым наверняка будет готова пройти рука об руку всю жизнь.

- Вы абсолютно правы, Макар Львович! Как вы всё точно и ясно выразили! - тихо, но горячо поддержала Ирина.

Он вышел из задумчивости и посмотрел на неё так, словно впервые увидел.

- Как считаешь, Ира, я ведь теперь тебе не начальник?

- Нет, - опешив от резкой смены темы и его настроения ответила она.

- Почему тогда ты мне «выкаешь» и обращаешься так официально? Считаешь меня старым, таким солидным?

- Нет, конечно! Но я так привыкла!

- Отвыкай, - он наполнил пузатые хрустальные бокалы, непременный семейный атрибут времён второй половины прошлого века. - Прямо сейчас. Пьём на брудершафт.

Он протянул ей бокал.

- Хорошо, но вы мне кое-что пообещайте, Макар Львович! - хитро сказала она, принимая бокал.

- «Ты мне пообещай, Макар», - поправил он. - Что именно?

- Сначала обещайте!

- Ой, чувствую, ждёт меня подвох, но надеюсь на твою порядочность и твоё благоразумие! Обещаю!

- Хорошо, тогда пьём! - кивнув, скомандовала Ирина.

Они выпили, скрестив руки, поцеловали друг друга в щёку. Ирина списала головокружение на счёт шампанского, встала, сняла гитару со стены и протянула Вишневскому.

- Ты обещал.

Он кусал губу, подавляя улыбку.

- Я что, пел?

Ирина не верила своим глазам, но он совершенно точно был смущён.

- Пел, - безжалостно подтвердила она. - И я хочу, чтобы ты спел снова.

- Я не пою ни для кого курса с четвёртого. С тех пор, как переехал в Москву. Никто не знает, что я пою. Это мой секрет. Пою только сам для себя. Релакс, - он задумчиво перебирал струны.

- Представь, что поёшь сам для себя. Что меня нет.

- Ага, - рассмеялся он. - Ну раз спалился, что ж теперь? Как сказали сегодня в кино: надо меньше пить. Что тебе спеть?

- «Ночь светла», - у Ирины был готов ответ.

- Это мой любимый романс, - улыбнулся Вишневский.

Он пел, иногда бросая взгляды на Ирину, а её сердце билось тяжело и отчаянно.

После песни пригубил шампанское и усмехнулся.

- Будто помолодел на двадцать лет. Забыл, каково это, - петь для девушки, пытаясь произвести на неё впечатление.

Ирина надеялась, что щёки её не пылают от его шуток. Шампанское, - коварный их попутчик, - уводило беседу на опасные тропы.

Видимо, Вишневский тоже это понял, и решил внести разрядку в атмосферу вечера. Он всё ещё держал гитару, потому начал снова играть и запел, нарочно подражая голосу Владимира Маркина:

- А ты опять сегодня не пришла,

А я так ждал, надеялся и верил,

Что зазвонят опять колокола,

И ты войдёшь в распахнутые двери...

Плечи Ирины дрожали от беззвучного смеха. Это было просто потрясающе! Какой же он молодец! Она тоже почувствовала себя так, словно вновь стала первокурсницей.

...- Макар, - неожиданно серьёзно обратилась она к нему чуть позже.

- Что?

- Я хочу завтра к вечеру поехать в Москву. Наверняка тут есть электричка. Переночую в съемной квартире, ночью соберу все свои вещи, рано утром прогрею машину, позвоню маме, снова достану сим-карту и приеду сюда. Тебе нельзя, ты слишком заметный. А на меня никто и не обратит внимания, тем более, первого-второго января всем не до того. Лучшего времени не выбрать.

Она умоляюще смотрела на него.

- Мой ответ категорическое нет, - жёстко сказал он и выпрямился. - Я запрещаю тебе так рисковать.

Ирина ехала в Москву. Повезло: через городок, где они жили, проходила скоростная электричка. Такая, которая останавливается только на достаточно больших станциях, а не у каждого столба.

Ирина всё рассчитала правильно: первого января мало кто горел желанием путешествовать на электричках. В вагоне, кроме неё, ехали пожилая супружеская пара и две женщины средних лет. По разговорам Ирина поняла, что все едут к детям в Москву, поздравить с праздником. Она тоже завтра утром позвонит маме перед отъездом. Обязательно позвонит.

Глядя на ранние серые сумерки, Ирина вспоминала прошедшую новогоднюю ночь. Самую прекрасную ночь в её жизни. Эта ночь могла стать ещё прекраснее только в одном случае, но не стала. Возможно, к счастью. Такие вещи не должны происходить под влиянием спиртного, и Вишневский, видимо, тоже это понимал. Хотя они балансировали на краю. Хорошо всё же, что не нырнули. А то думай потом: вдруг это только из-за шампанского и под влиянием праздника?

Она убедила его в том, что первое января - лучшее время для поездки. Вся страна в праздничном анабиозе. А машину и вещи нужно забрать. Это у него в Москве квартира. У неё-то нет. Она не может явиться, спустя годы, грубо говоря.

Он дал ей массу наставлений, напутствий, они повторили правила техники безопасности тысячу раз.

Потом они допили шампанское. Видимо, всё же две бутылки - многовато для них. Потому что каким-то образом потом Ирина оказалась на коленях у Вишневского, и кормила его мороженым с ложечки. Такого легкомысленного поведения она не ожидала ни от него, ни от себя. Вспомнив об этом, Ирина покраснела. Хорошо, что он держал ситуацию под контролем.

А сегодня, провожая её на электричку, он действительно очень переживал, она это видела. Но ехать с ним вдвоём было втройне опаснее - он слишком яркий и фактурный. Да и где он бы остановился? В его квартиру пока лучше не соваться.

...В семь вечера она прибыла в Москву. Из соседок дома оказалась одна, самая скромная, и она тоже вернулась сегодня от родных, завтра ей нужно было на работу. Она жила во второй комнате, не в той, где Ирина, и можно было спокойно, никому не мешая, собрать вещи.

Рано утром второго января, под покровом темноты, когда почти весь город спал, Ирина погрузила вещи в свой «Форд», прогрела его как следует, отъехала примерно на половину пути к выезду из города, поставила сим-карту и позвонила маме. Мама уже не спала, потому что первые детские праздничные спектакли в их театре выпадали на утренние часы.

Потом Ирина достала сим-карту и поехала к Вишневскому.

Он спал одетый на диване в гостиной. Как уместился, непонятно. Телевизор работал. Видимо, шеф (как она по привычке его назвала про себя) намеревался её дождаться, но всё-таки усталость взяла своё.

Ирина хотела укрыть его пледом, но он вдруг открыл глаза, схватил её за руку и сел.

- Слава Богу, ты вернулась! Который час?

- Почти одиннадцать. Иди в спальню, ляг нормально. Я вещи занесу, и в душ. Потом разберу сумки.

- Я помогу, - он поднялся, накинул куртку и вышел с Ириной во двор. Она, когда только приехала, сама загнала машину и припарковала рядом с его кроссовером.

Вишневский затащил сумки в «её» комнату, но сказал, что в её распоряжении любые шкафы и комоды.

Когда Ирина вышла из душевой, Макара нигде не было. Она даже в подвал спустилась - нет. И только потом догадалась выглянуть в окно. Он стоял у открытых ворот и с кем-то говорил.

Сердце с размаху ухнуло в пятки, ноги ослабли. Она сразу поняла, что всё-таки привела «хвоста»! Несмотря на все меры предосторожности! Да как же так...

Не помня себя, схватила с вешалки куртку и выскочила во двор. Подлетела к Вишневскому, вцепилась в его руку, глядя на высокую худощавую фигуру непрошенного гостя. Весь в чёрном... Чёрный человек, как у Моцарта... Вглядевшись, она узнала «дворецкого» из того самого злосчастного дома.

Они замолчали при её появлении, но потом Вишневский спокойно сказал:

- Давай сейчас отпустим девушку. Пусть она сядет в свою машину и едет. А мы с тобой поговорим. Разговор мужской. Зачем нам дама?

- Нет, - Ирина ещё крепче вцепилась в его руку. - Я никуда не поеду! Ещё чего, Макар! Нет!

Внутри всё дрожало, подступала истерика, но Ирина держалась.

- Дама? - усмехнулся визитёр. - Я видел запись с камеры. Твоя дама коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт. Успокойтесь оба, не надо драмы и самопожертвования. Я пришёл с миром, как говорится. Лучше пригласите войти, а то торчим тут...

Пристально посмотрев на «гостя» и подумав, что если бы тот хотел расправы, уже мог сто раз её осуществить, Вишневский посторонился, пропуская «чёрного человека».

Они вошли в дом, «гость» снял пальто, зашёл в туалет, помыл руки и прошёл прямиком на кухню. Видимо, ещё и на чай рассчитывал.

- Пельмени будете? - ляпнула гостеприимная Ирина.

- Если сама делала, буду, - небольшие внимательные глаза с усмешкой глянули на неё. У гостя было немного грубоватое лицо, явно ломаный нос.

- Я тоже буду, - сказал Макар, опускаясь на стул. - Без тебя не ел ничего.

- Вот и я, - просто ответил «гость». - Сорвался, поехал. И праздник - не праздник.

- Что ж вам дома не сидится? Такие променады совершаете? - с притворным сочувствием поинтересовался Вишневский.

- Служба, - коротко, но веско пояснил «гость».

Когда мужчины поели, Ирина налила им и себе чай, достала печенье и конфеты.

- Спасибо, хозяйка, вкусно очень, - сказал «гость». - Ну а теперь перейдём непосредственно к цели моего визита.

- Хозяин мой подумал-подумал, да и успокоился. Конечно, негоже гостям дома бутылку об голову разбивать. Ну ничего, подлечили, пару швов наложили. Жив курилка. Посмотрели записи. Да и пистолет в кармане я у него видел. Допустим, спасла ты своего мужика, может, и от гибели. Но сами понимаете, в Москве вам делать нечего пока. Как долго, не знаю. Тот, с зашитой головой, не так спокоен, как мой хозяин.

Вишневский кивнул.

- Но ты не думай, что только ты один в белом пальто, а остальные плохие. Хозяин ведь учредитель того же фонда, что и ты. Тот самый фонд помощи детям, родившимся недоношенными. Десять лет назад, когда ты уже работал, хозяин ещё своей силы не достиг, и фонд очень помог ему. Точнее, его младшему сыну. А ты проводишь все мероприятия фонда бесплатно, гонорар перечисляешь в фонд. И так делаешь отчисления. Хозяин в курсе.

Ирина ничего такого не знала. То есть, о концертах и марафонах фонда знала, но не подозревала, что Вишневский работает там бесплатно. Ей-то он платил за эти мероприятия.

- У меня племянник родился с очень малым весом, еле выходили, - пояснил Макар Ирине, пристально вглядывающейся в его лицо. Словно оправдался. - Почти без последствий. Почти. Зрение очень плохое, к сожалению.

- Так вот. В Москву ни-ни. Я сразу узнаю, если появились, - напомнил о себе «гость». - А так никто вас не будет преследовать, кроме столицы можете ехать хоть куда. Если хозяин сказал, так оно и будет.

- Ясно, - ответил Вишневский. - В Москве не появимся. Мы тоже умеем слово держать.

- Ну вот и ладно. Приятно иметь дело с умными людьми. Ещё раз спасибо за угощение, хозяйка! - он поднялся и пошёл к двери, на ходу сняв с вешалки пальто. Вишневский отправился его провожать, а Ирина напряжённо следила в окно. Она видела, как «чёрный человек» скрылся за воротами, слышала шум удаляющейся машины. Но успокоилась только тогда, когда Макар вернулся в дом.

Они вернулись на кухню. Ирина снова сделала чай. Некоторое время сидели молча, усваивая новую информацию.

- По машине меня отследили, да? - Ирина первая нарушила молчание.

- Да, - кивнул Макар. - Он и не скрывал, когда выходил, что-то отцепил от твоей машины.

- Ну хоть можно не прятаться, - задумчиво сказала Ирина.

Вишневский опять кивнул.

Вот и всё. Дорогие дети, наша сказка подошла к концу. Тебе налево, мне направо. Сейчас он скажет: ну не Москва, так Питер!, - и адьос.

Ирине было грустно. Как-то резко всё оборвалось. О том, чтобы ехать работать с ним, конечно, не будет и речи: ему самому нужно всё заново начинать. В ближайшее время она ему точно не понадобится. А может, и совсем не понадобится. Ну мало ли, что он сказал «лучшая помощница». Он же не сказал, что она нужна ему всегда.

- Что делать будешь? - всё же не выдержала Ирина.

- Пока ничего. Пока у меня отпуск. Всё равно примерно до восьмого января бесполезно пытаться что-либо делать, - он немного помолчал, глядя в окно. - Как символично: новый год и новая жизнь.

Ирина думала, что вот сейчас он спросит, где его сим-карта, чтобы окунуться в прежнюю жизнь.

- А пока что хочу продолжить то, на чём мы остановились, - загадочно сказал он, встал и вышел в гостиную.

Тут же вернулся с гитарой. Ирина обрадовалась: неужели он сам хочет для неё петь? Релакс - так он говорил. Видимо, перенервничал.

Макар спел «Напрасные слова», а потом «Ночь светла». Ирина слушала. Он смотрел на неё, взглядом ускоряя её сердцебиение. Закончив петь, отставил гитару. Его лицо выражало волнение.

Не вставая, он потянул за руки сидевшую напротив Ирину, заставил встать и притянул к себе.

- Как ты смотришь, когда я пою, это что-то! Тебе говорили когда-нибудь, что у тебя глаза цвета сапфира?

Ирина, не в силах вымолвить ни слова, покачала головой. Когда он сидел, а она вот так стояла, была немного выше его.

Макар прижал её к себе покрепче и начал целовать. Ей было всё равно, от стресса это с ним происходит, или есть другая причина. Действительность, которая была несравнимо прекраснее её снов, полностью поглотила их обоих.

Ирина никогда не думала, что в Вишневском столько темперамента и страсти. Не пыталась она измерить силу этого явления и сейчас. У неё просто не было сил думать, она полностью отдалась его желанию, не боясь сгореть. Поцелуй становился всё глубже, и когда их языки соприкоснулись, Макар издал тихий стон. Это было выше его сил. Он не мог больше держать себя в руках, она нужна была ему вся, и прямо сейчас.

Поднявшись, он так и не выпустил Ирину, и её ноги оторвались от пола. Она даже не заметила: обхватив его, прижавшись, возвращала поцелуй. Её волосы лезли ему в лицо, щекотали, но он не пытался убрать их, ему всё нравилось, всё его устраивало. Надо только дойти до кровати, и всё станет ещё лучше.

Он всё же собрался с силами и сделал эти несколько шагов в свою комнату. Не раздеваясь, не разжимая объятий, они легли, и даже забрались под одеяло. Потом Ирина помнила плохо. Видимо, сознание замутилось. Мыслей больше не было, только ощущения.

Раньше она никогда так близко не видела его глаза. Она знала, что они голубые, большие и очень красивые. Но теперь она могла смотреть в них сколько угодно, и ему это нравилось.

Он провёл рукой по её волосам, чуть взлохматил их на макушке.

- Скажи, Ира, и давно это с тобой?

- Что? - она не отводила взгляд.

- Давно ты влюблена в меня?

- Очень давно. Почти сразу, - почему-то она не боялась сообщить ему это, не считала стыдным.

- Почти?! - он округлил глаза в притворном удивлении. - То есть вот так сразу мои чары не подействовали?! Тебе понадобилось время?!

Ирина рассмеялась и легла щекой на его грудь, слушая глухие удары.

- А почему молчала так долго? Я и не догадывался.

- Вообще-то ты был женат, когда я приехала! И до недавнего времени!

- Ох, точно! - вздохнул он. - Я и забыл.

- Короткая же у тебя память на жён!

- Что поделать? Всех не упомнишь.

- С кем я связалась, а? Просто безобразие. Чёрствый, холодный тип! Может, жёны страдают!

- Да-да, всенепременно. Радёшеньки, что избавились. У меня характер тяжёлый. Придётся тебе терпеть меня. Взялся за гуж - не говори, что не дюж.

- Чушь эти мифы и легенды о твоём тяжёлом характере! Мне очень хорошо с тобой работалось. Ты был лучший мой начальник!

- Спасибо, - он притянул её к себе и поцеловал.

- Но есть у меня одна претензия, Макар!

- Слушаю вас.

- Сам на мероприятиях фонда работал бесплатно, а я, значит, платно! Ладно-ладно, я это запомнила!

- Прости. Не привык держать душу нараспашку. Кому это надо?

- Мне.

- Тебе нужна моя душа нараспашку?

- Да, очень!

- Зачем?

- Чтобы её холить и лелеять. И от всех оберегать.

- Обещаешь холить, лелеять и оберегать? - он заглянул ей в глаза. - Всегда-всегда? Не устанешь? Не надоест?

- Нет, никогда!

Он смотрел немного растерянно, пристально и испытующе. Словно от её ответа действительно что-то зависело. Ирина удивилась, что он настолько близко к сердцу принял этот разговор.

Они сидели на диване перед телевизором. Он на диване, а она у него на коленях.

- Что будешь делать? - спросил он вдруг. - Куда поедешь?

- Домой, куда же ещё? Но не к маме с Лёней, не буду их стеснять. Сниму квартиру, найду работу, да и полезу в ипотеку. Хочу собственную квартирку. Маленькую. А ты?

Она спросила, а сама подумала: «Что там у нас перспективнее? Питер, Казань. Сочи».

- Я думаю, всё то, что случилось, да ещё перед началом нового года, - это мне знак. Скоро сорок, время всё переосмыслить. Подумать, для чего я живу, какой след оставлю? В жизни, в профессии? Как продолжусь? Хватит козлом скакать, мотыльком порхать. У меня есть профессия, я режиссёр. Получил классическое образование в одном из лучших ВУЗов в Москве. Пора. Пора что-то делать. Квартира есть. Сына надо родить, дерево посадить... Что там ещё?

Ирина слушала, гладила его по голове.

- Возьми меня с собой, Ира! У нас прекрасный город, с богатыми традициями, насыщенной культурной жизнью. Только крупных театров семь, да ещё поменьше сколько! Все театральные жанры представлены. Возьмёшь?

Он заглянул в её глаза.

Возьмёт ли она! Да она от счастья онемела.

- А ты ... точно не передумаешь? - тихо спросила она.

- Нет.

- Я думала, ты в Питер...раз в Москву пока нельзя.

- Нет, не хочу. Я хочу с тобой.

Глава четвертая
- Давай не будем сегодня включать телефоны, - предложил он, когда они вышли прогуляться под звёздным небом. Теперь, когда можно было не прятаться, они бродили под руку по улочке, а Ирина нашла кусок картона и несколько раз скатилась с горки, хохоча. Он терпеливо ждал, когда она накатается, не торопил.

- А тебе не нужно родным позвонить?

- Завтра позвоню. И вообще, скоро они увидят меня. Хочу, чтобы остаток этого дня и ночь были только наши, твои и мои.

- Конечно, давай не будем включать телефоны, - она прижалась щекой к его плечу.

- Жаль, столько времени потеряно, - вздохнул он. - Ну что я недогадливый такой, надо было сразу брать тебя в оборот!

- Так вот как это теперь называется! Брать в оборот?

- А как ты хотела, чтобы я назвал? Соблазнить? Совратить? Так ещё вопрос, кто кого соблазнил, ты же заставила меня петь, с этого всё и началось.

- Как хорошо, что я заставила тебя петь! Со всех сторон счастье привалило.

- Правда, счастье? - он остановился и опять заглянул в её глаза.

- Почему ты во всём сомневаешься? Такой большой, сильный, умный, а сам во всём сомневаешься.

- Просто не привык ещё к своему счастью.

- Точно к счастью? Правда?

Теперь она вглядывалась в его глаза.

- Правда, - он поднял её, как днём, и зашагал к воротам его дома.

- Куда мы?

- Пора в кроватку. Греться. А то тут холодно.

- Греться? Это так теперь называется?

- А как ты хочешь, чтобы я сказал?

- Нет-нет-нет! Лучше не надо синонимов, Макар! - захохотала она. Вишневский зашёл во двор, закрыл ворота, включил сигнализацию, но Ирину так и не отпустил.

На следующий день они подключили телефоны, и Вишневский первым делом удалил свои творческие страницы в соцсетях.

Потом позвонил родным, долго разговаривал. Ирина не мешала, ушла готовить обед.

- Отправил резюме во все театры нашего города, а заодно на все радиостанции. Может, где-то надо рекламу читать, или что-то подобное. На первое время. Вряд ли с театром сразу повезёт.

Ирине очень нравилось, как он держится. Не жалуется на жизнь, не раздосадован. Рассматривает все варианты, ищет. Не считает, что какая-то работа слишком плоха, не достойна его.

Потом он помог Ирине разослать резюме во все театры, дома детского творчества.

День пролетел незаметно. А когда они вновь оказались в «кроватке», Макар взял телефон и открыл какие-то фотографии.

- Смотри, нашёл квартиру для нас. Листай. Как тебе? Нравится?

- Для нас? - слабо спросила она, не веря собственным ушам.

- Ну да. Неужели ты думаешь, что я теперь тебя отпущу? Ты же хотела снимать квартиру? И обещала холить, лелеять и оберегать мою душу. А как это делать, если жить порознь? Мы должны быть вместе всегда! Постоянно!

- Макар! - плача, она обхватила его шею.

- Ну ты чего? - он нежно поцеловал её в ухо. - Не расстраивайся! Может, не так я страшен, как меня малюют! Всё же не Синяя борода.

- Ты неисправим! Я плачу от счастья!

- Знаю. Это и удивительно!

Четвёртого января Макар договорился по поводу квартиры, снял пока на три месяца. Ехать решили пятого. Весь день собирали вещи, а также продукты, которые можно довезти. Ирина сделала уборку. Ей было жаль покидать этот дом, в котором за десять дней произошло столько хорошего, сколько не было до этого за всю жизнь.

- Не переживай, - Макар заставил её смотреть в его лицо, поцеловал заплаканные глаза. - Мы будем приезжать сюда, теперь только вместе.

- Уверен, что не устанешь и не захочешь от меня сбежать на пару дней?

- Уверен. Я теперь даже не представляю это место без тебя.

- А гитару мы возьмём? Я хочу, чтобы ты мне пел!

- Буду петь, но не слишком часто. А то мы из кроватки не вылезем с тобой. Ты так смотришь, когда я пою, что у меня сразу...

- Макар!

- Пусть эта гитара тут остаётся. Тут тоже кроватка есть. А там новую купим.

- Смотри, я запомнила эти слова!

- Смотрю, смотрю! Приедем, и сразу за гитарой.

...Утром пятого января они закрыли дом и вывели машины. Ирине казалось, что прошло не десять дней, а годы. Они приехали сюда одними людьми, а уезжают совсем другими. Их ждёт родной город. Интересно, какие сюрпризы приготовил для них он?

* * * * * * * *

Квартира была небольшая по площади, но чистая, с ремонтом, и в ней было три комнаты. Макар и Ирина решили, что одна комната будет гостиная, вторая - спальня, а в третьей, самой маленькой, сделали что-то вроде кабинета.

Самыми большими плюсами дома было то, что он располагался в самом центре, имел огороженную территорию и хорошую парковку.

В течение двух дней они привыкали, располагались, обустраивались. А седьмого, в Рождество, пригласили сразу всех в гости: и родных Ирины, и родных Макара.

Мама долго обнимала Ирину, они не виделись с лета. Потом сделала знак Леониду, и он достал две коробки с логотипом лучшего в городе ресторана, где делали роллы и суши.

- Доча, твои любимые роллы привезли!

- Мааам, спасибо, но я тоже наготовила всего!

- Не переживай, всё съедим, - басом ответил Илья, семнадцатилетний брат Ирины, который перерос и мать, и отца. Пожалуй, ростом догонял Вишневского, только Илья был ещё по-юношески худой. Сестра, четырнадцатилетняя Варя, стала настоящей красавицей. Леонид был, наверно, рад больше всех тому факту, что его друг и его падчерица обрели друг друга. В отличии от Жанны, которую немного пугали три неудачных брака Вишневского, Леонид почему-то был твёрдо уверен, что именно Ирина сможет сделать счастливым его друга. Она очень похожа характером на мать, а Жанна была идеальной женой и матерью в понимании Леонида.

Потом приехали родители Макара - Лев Иванович и Любовь Сергеевна, а с ними племянник Макара, пятнадцатилетний Савва. Его родители улетели отдыхать вдвоём, а он предпочёл остаться у бабушки и деда, в которых души не чаял. Это о нём рассказывал Макар, когда приезжал «чёрный человек».

Родителям Вишневского было около семидесяти. Макар был вылитый отец, только у Льва Ивановича волосы уже поседели, и была бородка, Макар же теперь брился постоянно. Любовь Сергеевна была очень красивая, статная блондинка.

Савва оказался очень серьёзным молодым человеком. Он учился в физико-математическом лицее и увлекался шахматами. Он принёс с собой маленькие дорожные шахматы и в течение вечера обыграл всех, кто решился с ним сыграть: Илью, Варю, Леонида, Льва Ивановича и даже Макара, с которым боролся дольше всех.

Вообще, собрались две творческие семьи, и вечер прошёл просто замечательно. Были даже стихи и песни под гитару, которую Вишневский купил в первый же день. Расстались все очень довольные знакомством и временем, проведённым вместе. Договорились дружить домами и встречаться чаще.

Мама обрадовала Ирину, украдкой шепнув, что Алексей женился и отбыл из города покорять северную столицу. Ирина вздохнула с облегчением. У всех жизнь налаживается.

Восьмого января Макару позвонили сразу с двух радиостанций, а Ирине из детского театра моды «Башмачок». Обоим назначили собеседования на девятое.

Перед тем, как отправиться на собеседования, они завтракали.

- Ты взяла рекомендации, которые я составил для тебя? Документы все сложила?

Ирина узнавала своего любимого «шефа»: он всегда был таким дотошным и всё перепроверял.

- Да, шеф! Не извольте беспокоиться. Можешь проверить в моей сумке.

Он поднялся и пошёл проверять. Ирина улыбнулась и закатила глаза, пока он не видел. Она обожала его. С таким точно не пропадёшь, ничего не забудешь.

- Уверена, тебе предложат быть ведущим.

- Ира, ты оптимист. И туда, и туда пригласили на собеседование и на пробы «рекламного голоса».

- Ну и что? Готова поспорить. Они просто не слышали тебя как следует, такой голос поискать! А импровизация? Ты один из лучших, а это редкость. Импровизация - это самое сложное.

- Откуда знаешь?

- Работала в течение трёх лет у лучшего конферансье столицы. Смотрела и слушала.

- Спасибо, родная, - он поцеловал её руку, прижал ладонь к своей щеке. - Не представляешь, насколько для меня важно то, что ты так веришь в меня!

...Ирину сразу приняли в детский театр моды костюмером и гримёром. Узнав, что она по образованию режиссёр детских мероприятий, но без опыта работы, оформили ещё на четверть ставки помощником режиссёра.

Репетиции в театре проходили постоянно, участие в мероприятиях - почти в каждые выходные, но в первой половине дня. Предусмотрены были небольшие командировки - когда дети принимали участие в конкурсах, проводившихся в других городах.

Вечером, когда они встретились дома за ужином, Макар удивлённо рассказывал:

- Представляешь, ты оказалась абсолютно права! И там, и там предложили быть ведущим после проб.

- Поздравляю! Так классно, Макар! Тебя не могли не оценить! И какую радиостанцию ты выбрал?

- «Попутчик», типа дорожного радио. Сначала, пока ехал, слушал и то, и другие радио, и у этого репертуар мне сразу больше понравился. Разнообразие, наши и иностранные композиции, много ретро. И предложили не только новости читать, но и вести по будням утреннюю программу. Диджей, который ведёт, давно искал напарника, но никто ему не подходил. Он какой-то главный у них, звезда. А я подошёл ему. Там чуть ли не праздник у всех по этому поводу.

- Ну ещё бы! Это они тебя в импровизации пока не знают!

- Так что нужно оправдать доверие. Кстати, зовут напарника так интересно! Представляешь, Игорь Северянин. Его реально так зовут, он мне паспорт показал.

- Хорошо, что не Анна Ахматова. А то я бы, чего доброго, ревновала.

- Глупышка, - он поцеловал её руку. - И почему мне приятно, что ты бы ревновала?! А у тебя как всё прошло?

Ирина рассказала.

- Командировки - это мне не нравится, - нахмурился Макар. - Не хочу, чтобы ты уезжала, даже ненадолго.

- Может, нечасто будут.

- Даже нечасто не хочу. Будем продолжать искать для тебя место в настоящем театре, такое, как было до Москвы.

- Слушаюсь, шеф!

... На следующий день начались их рабочие будни.

* * * * * * * * * *

Тандем Макара и его напарника сложился с первого дня. Ирина слушала их программу каждое утро, и помимо того времени, которое она проводила с Макаром, эти два часа были её самыми любимыми за день.

Голос у Северянина был чуть выше и звонче, чем у Макара, и он так не мог импровизировать, но у него были просто потрясающее чувство юмора и харизма.

Программа «Вишневский & Северянин» набирала обороты, рейтинг у передачи стал выше, чем почти у всех вечерних эфиров. Макара, которого первоначально брали с испытательным сроком, давно уже оформили на постоянную работу, пока никто не переманил. А переманить пытались, причём, на самую крупную и популярную городскую радиостанцию.

Леонид, который часто заходил к ним в гости, не уставал повторять: «Талантливый человек талантлив во всём».

Ирина была полностью с ним согласна. И очень счастлива, потому что Макар так неожиданно вновь нашёл себя. И он был счастлив, воодушевлён.

У Ирины тоже всё складывалось удачно. Дети к ней быстро привыкли, а она заряжалась от них позитивом и энергией. Выездов в другие города пока не было, что очень радовало Макара.

По вечерам, за ужином, они делились друг с другом новостями дня и планами. Они были очень довольны своей жизнью и друг другом.

Именно такой Ирина представляла всегда семейную жизнь, как у мамы с Лёней. И как у них с Макаром. Когда любимый человек не раздражает и не вызывает желание сорвать на нём зло, отыграться. Когда всегда хочется его видеть. Когда радуешься его радости и печалишься его печали, переживаешь, скучаешь. Бесконечно восхищаешься и любишь.

Незаметно минуло больше месяца, и Ирина уже голову ломала, что подарить Макару на двадцать третье февраля. С одной стороны, она знала, что он будет рад любому подарку, полученному от неё. А с другой, ей хотелось подарить нечто особенное.

Она долго бродила по магазинам, задержалась, но так ничего и не нашла. Обычно приезжала раньше Макара, так как он ещё читал новости днём и потом записывал на студии рекламу, а сегодня, когда приехала, машина Вишневского уже была на стоянке.

Ещё когда въезжала в ворота, Ирина обратила внимание на припаркованный у забора со стороны улицы «Хаммер». Видимо, он только подъехал, потому что как раз перестал работать двигатель. Машина была со столичными номерами, и раньше её никогда не было возле их дома.

Ирина уже шла к подъезду, когда её окликнули по имени-отчеству.

... Она бы дорого дала, чтобы это оказалось сном. Её догнал «Чёрный человек», и с ним был ещё какой-то мужчина средних лет, с редеющими светлыми волосами, со светлыми глазами и упрямым подбородком. Он был одет очень дорого, это понимала даже провинциальная и простодушная Ирина.

- Не бойся, хозяйка! - заговорил «Чёрный человек» после приветствия. - Мы опять с миром. Дело у нас к Макару Львовичу. Вижу, машинка его уже тут.

Ирина молча пожала плечами и вошла со спутниками в лифт.

- Знали, что ты с работы будешь, так что заехали в ресторан, пообедали, - добродушно продолжал «Чёрный человек». Его спутник молчал.

Макар, встретивший их в дверях, опешил.

- Опять вы? - неприязненно проговорил он, не ответив на приветствие. - Что на этот раз?

...Они вчетвером сидели на кухне (от чая гости не отказались), и Ирина не могла избавиться от ощущения, что жизнь её рушится вот прямо в эту минуту, а счастью пришёл конец.

Спутником «Чёрного человека» оказался не кто иной, как его хозяин. Тот самый, что выгнал их из Москвы.

- Дело прошлое, Макар Львович, а кто старое помянет...- у него был тихий, но властный голос. - Кореш мой, которого твоя девчонка едва не отправила к праотцам, укатил с семьёй в Майами на ПМЖ. У него давно уж домик там был. Отошёл от дел, уехал. А у меня к тебе никаких претензий. Наоборот. В знак примирения прошу, чтобы ты свадьбу моего старшего сына провёл. Двадцать третьего февраля свадьба. Сын говорит, только тебя видит в роли ведущего. Да и возвращайся уже домой, работай спокойно. А то скучно стало, нет профессионализма. Не мероприятия, а не пойми что. Без слёз не взглянешь.

- Спасибо за лестное предложение, - спокойно отозвался Вишневский. - Но мой дом здесь. И работа моя здесь. Я не приеду. Если нужно, могу дать координаты очень хорошего ведущего для свадьбы.

- Макар Львович, слышали вашу передачу, очень интересно. Увлекательно. Но это всё равно не совсем твой уровень - такой город. Бери девочку свою, и возвращайтесь оба! В Москве полно радиостанций. Поспособствую. А на свадьбе гарантирую вам полную безопасность и возможность спокойно работать. Нам с тобой делить нечего. Уважаю давно тебя, сам знаешь, за что.

- И всё же мой ответ нет, благодарю вас! - Макар встал, как бы давая понять, что разговор окончен.

- Я вас не тороплю. Ещё есть время, несколько дней. Подумайте, взвесьте. Оставляю визитку, звоните, если что.

Гости поднялись, и Макар проводил их до двери.

Когда он вернулся в кухню, Ирина увидела то, что боялась увидеть больше всего. Это было страшнее, чем кошмарный сон. Макар действительно думал! В глазах появилось сомнение.

Она ничего не спросила и никак не прокомментировала визит московских гостей. И сам Макар ничего не стал говорить.

Глава пятая
Ирине впервые за то время, что они жили с Макаром, не хотелось идти домой после работы. Обычно она бегом бежала.

Она знала, что будет разговор, видела это утром по глазам Макара, хотя он по-прежнему и словом не обмолвился о вчерашнем визите.

Они поужинали и сидели в гостиной, когда Макар спросил:

- Ира, как смотришь на то, чтобы нам с тобой вернуться в Москву?

Она была готова к этому вопросу и задала встречный, - тот, который волновал её больше всего:

- Они угрожают тебе? Они не оставят тебя в покое?

Вишневский махнул рукой, улыбнулся:

- Ира, я в который раз убеждаюсь, что ты поклонник фильмов о гангстерах. На самом деле всё цивилизованно. Но я спросил, кстати, он ведь мне звонил сегодня утром. Я спросил, что последует за моим отказом. Он сказал: ничего. Просто это будет для них печально, потому что они не хотят другого ведущего. А так - я ему не должен ничего, ни в чём перед ним не провинился, ничего у них на меня нет. Да он бы и не стал прижимать. Видишь ли, там своеобразные понятия о чести присутствуют, фонд, все дела. Так что нам не угрожает ничто и никто.

Ирина кивнула. От сердца отлегло. Но появилась другая проблема: он САМ хочет вернуться. Значит, всё, что говорил ей в доме после Нового года, - пустое.

- Я так поняла, что ты уже всё решил. Мы должны уважать выбор друг друга. Я - твой, ты - мой. Ты вернёшься в Москву, а я останусь здесь. Поживу до конца аренды, с твоего позволения? А дальше буду осуществлять то, что наметила.

- Нет, - он выпрямился. - Или мы вместе едем в Москву, или вместе остаёмся здесь. Третьего варианта нет.

- Я в любом случае остаюсь здесь, - Ирине с трудом давалось показное спокойствие. Хотелось плакать.

- Ира, такое одним днём не решается. Я хочу вернуться в Москву, и вернуться с тобой. Предлагаю тебе подумать до завтрашнего вечера. Если уезжать, то нужно делать это послезавтра, чтобы остался хотя бы день до их свадьбы. Очень надеюсь, что ты завтра напишешь заявление на работе. Объясни ситуацию, пусть отпустят без отработки. Хотя, если ты ещё на испытательном сроке, отпустят и так. А на сегодня тему закрываем.

Ирина кивнула. Чем меньше они будут говорить об этом, тем лучше.

На следующий день ей хотелось идти домой ещё меньше; она предчувствовала тяжёлое выяснение отношений.

Вишневский начал разговор прямо за чаем. Спросил, написала ли она заявление, готова ли завтра ехать.

- Макар, я не поеду, - она смотрела в кружку, не в силах видеть его глаза. - Ты поедешь один.

- Почему? - он спросил тихо, но голос его был очень напряжён.

- Потому что я извлекла урок из того, что произошло. Я больше не хочу. Нажилась в столице, это не для меня. И если в прошлый раз обошлось, я не стану ждать следующего.

- Почему ты решила, что плохое должно повториться? Почему настроила себя так?

- Макар, ты сам говорил - это знак! И я тогда была полностью согласна с тобой. Сейчас, как только жизнь наладилась, снова срываться, прыгать с размаху на те же грабли?! Нет, уволь меня, пожалуйста! - она начала кипятиться.

- Ты осуждаешь меня?

- Нет. Я тебя не понимаю. Но я уважаю твоё решение. И прошу тебя уважать моё.

- Я думал, ты любишь меня! - он вскочил и, по своему обыкновению, начал ходить по тесной кухне.

- Люблю.

- Видимо, нет! Женщина должна следовать за своим мужчиной! Поддерживать его! Ты обещала оберегать мою душу, а сама?! Сливаешься при первой же возможности!

Ирина тоже вскочила, взбешённая.

- Видимо, из нас двоих говорила только я тогда?! Так выходит? А «Ирина, извини, я тебя подставил»? А «Хватит козлом скакать и мотыльком порхать»? А след после себя? А профессия?! А «Возьми меня с собой»? Всё пустое! При первой же возможности готов мчаться, всё забыл!

Он остановился, закрыл глаза.

- Запрещённые приёмы используешь, Ира!

- Честно? Неужели? Видимо, всё было сказано лишь под влиянием момента! Не думала, что ты такой!

- Ира! В Москве можно найти другую работу, тоже на радио, или в театре! Я не стану больше рисковать, буду проводить только официальные мероприятия.

- Оно и видно, Макар, с чего ты начинаешь! Прямо сразу с того самого! Да они не дадут тебе отказаться, будут заманивать всякий раз! И ты опять кинешься зарабатывать все деньги мира! Ты можешь меня пытаться обмануть, но не ври сам себе!

Она опустилась на стул, уставилась в окно. Макар молчал, дышал тяжело. Он был в гневе и в отчаянии. Понимал, что она не согласится.

- Так всё было хорошо. Так хорошо ты сработался с Северяниным. Только раскрутили программу, и всё. Видимо, это мне было хорошо, а тебе всё время плохо. Ты скучал по прежней жизни. Ты прав, ты должен ехать, - глухо говорила она.

- Я не уволился с радио. Взял отпуск. И ты абсолютно не права. Мне было очень хорошо всё это время. Но согласись, возможности здесь и возможности в Москве не сравнить!

- Отпуск? Всем понятно, что ты не вернёшься! Заявление по электронной почте, трудовая потом заказным письмом! Всего делов! Ты же говорил, у нас прекрасный город с богатыми театральными традициями! И это так! У нас большой город с высоким запросом на культуру! Да, не Москва! Но далеко и не Усть - За...пинск, как вы с твоими столичными друзьями пытаетесь изобразить. Так что вперёд, и скатертью дорога!

Ирина отвернулась к окну, дав понять, что тема закрыта. Вишневский с размаху швырнул об стену кружку, разлетевшуюся на тысячу кусков, ушёл в кабинет и с силой захлопнул двери. Больше он не выходил оттуда, пока Ирина не ушла спать. В спальню он тоже не явился.

...Она проснулась оттого, что Макар стоял на коленях у изголовья кровати. Он держал Ирину за руку и целовал её ладонь. Электронные часы показывали время за пять минут до звонка будильника Ирины.

- Ира, девочка моя, ангел мой, прошу, не оставляй меня, - горячо шептал он. - Давай поедем вместе в твой театр, я их уговорю тебя отпустить прямо сегодня.

Горло Ирины сдавил спазм, она была близка к истерике, но смогла каким-то чудом взять себя в руки. Высвободила руку, встала, поцеловала Макара в макушку.

- Встань, пожалуйста! Ты большой и сильный. И мы взрослые цивилизованные люди. Мы не имеем права друг друга принуждать!

- Я не могу смириться с тем, что ты так легко отказалась от меня! - воскликнул он, поднявшись. - Что ты за человек, Ира?! Ни один мускул не дрогнет! Просто закрываешь двери, и всё!

Она молча ушла в душ, потом собралась на работу. В гостиной стояли две сумки с вещами Макара. От их вида Ирину опять повело, и она решила, что кофе пить не будет, уедет на работу поскорее.

- Хорошо подумай и приезжай. Я буду тебя ждать. Звонить тебе буду каждый день. Верю, что ты взвесишь всё, одумаешься.

Она застегнула сапоги, выпрямилась.

- Не жди меня, пожалуйста, с работы, Макар! Уезжай раньше. Очень прошу. У меня нет ни малейшего желания смотреть, как ты исчезаешь из моей жизни.

Лицо его дрогнуло. Он снял с вешалки пуховик Ирины, помог ей надеть. Потом обхватил её и прижал к себе изо всех сил. Она пыталась вырваться, но куда ей было справиться с ним! Развернул к себе, целовал долго и отчаянно.

- Ира, буду ждать! - сказал, выпустив её наконец и тяжело дыша.

Она выскочила за двери и, не дожидаясь лифта, понеслась по лестнице вниз. Её душили рыдания.

* * * * * * * * * *

Через четыре дня после отъезда Макара, к Ирине явился Леонид. Она удивилась, потому что только вчера была у них. Спустя три дня, когда лицо перестало быть совсем опухшим от слёз, она решилась появиться дома у родителей. Соврала, что Макар в командировке и завершает какие-то дела с увольнением в Москве.

...Первые два дня после его отъезда Ирина почти не помнила. На работе было легче, там некогда скучать, страдать и копаться в себе, тем более, были праздничные мероприятия, выступления. А дома она просто сидела на кухне и тупо смотрела в окно. Даже свет не включала. Первую ночь не спала совсем. Во вторую ночь сон её всё же свалил.

На третий день пошла к своим, и стало как будто чуть легче. Будто появилась узенькая щель для дыхания в груди. Будто ком в горле стал чуть меньше.

Она твёрдо решила, что не изменит своего решения, а потому нет смысла растягивать во времени их с Макаром расставание, терзая себя день за днём. Решила резать по живому. Заблокировала Макара везде. Она не знала даже, звонил ли он, как обещал. Были звонки с незнакомых номеров, Ирина не отвечала. Она знала, что всё это неправильно, эгоистично и по-детски, но у неё была цель - излечиться как можно быстрее.

Вчера она поела у родителей впервые за три дня. До этого только пила чай со сгущённым молоком: прочитала где-то, что горячее питьё и углеводы помогают поддерживать силы в организме.

...Леонид устроился за столом на кухне, Ирина сварила для него кофе, он был большим любителем этого напитка.

- Я что пришёл-то! Макар мне позвонил, очень обеспокоен, не может связаться с тобой. Но я же тебе звонил, значит, всё нормально с телефоном у тебя?

- Видимо, сбой какой-то, - пробормотала Ирина. В голове тяжело застучало. - Перезвоню ему потом сама.

- Ладно, перезвони. А то он весь на изменах. С утра мне названивает. Беги, ищи Иру, и всё тут. Я говорю: вчера у нас была, норм всё! Нет, беги и ищи! Упрямый, как осёл. Не верит.

Словно в подтверждение его слов зазвонил телефон.

- О, опять он!

- Не говори, что ты у меня! - скороговоркой сказала Ирина, умоляюще глядя на Леонида. - Скажи, был, всё нормально, она сама перезвонит.

- Да. Да, был у неё, вот вышел минут десять как. Всё нормально с ней. Она сказала, видимо, сбой, сама перезвонит тебе.

- Почему мне не набрал прямо от неё?! Я же просил!..- гремел Вишневский в трубке так, что Ирина услышала его голос. Сердце заныло.

- Чёрт, братан, прости, я забыл совсем! - Леонид поморщился, отодвинул трубку от уха, и до Ирины донёсся отборный мат.

Потом Вишневский, видимо, психанул и отключился.

Леонид аккуратно положил телефон на стол и задумчиво посмотрел на Ирину.

- Поссорились, - констатировал он.

Ирина покачала головой.

- Этот козлина что, уехал насовсем и оставил тебя, да?

- Не называй его так! - вспыхнула Ирина. - Нет, не оставил! Я не поехала сама. И прошу, не говори ему ничего по этому поводу! Пожалуйста, Лёня! Будто не знаешь ничего.

- Хорошо, - пожал он плечами. - Зачем я буду вмешиваться, вы взрослые люди, сами разберётесь. А почему ты не поехала?

Она не могла сказать правду. Не могла, потому что Лёня всё расскажет маме, и они никогда не простят Макару того, что он подвергал Ирину опасности.

- Мне тяжело в Москве, Лёня. Я провинциальный человек. А Макар другой. Ритм мегаполиса - это его ритм.

- Да, понимаю, - вздохнул Леонид. - Я такой же, как ты. Не выношу эту суету. Но всё равно жаль. Надеюсь, как-то наладится у вас. Видишь, звонит же, переживает. Значит, у него не просто так к тебе. Но если ещё позвонит, я ему так и скажу: мол, не посыльный, разбирайтесь сами, не маленькие. Хорошо?

- Да, спасибо, Лёня!

* * * * * * * *

Ещё через два дня Ирина сидела на кухне и подробно изучала листы с печатным текстом и цифрами. Итак, она беременна.

Это как раз неудивительно. Удивительна «своевременность»...

Первое - рожать, это без вопросов.

Второе - Макар должен обязательно узнать о ребёнке. Но не сейчас, чуть позже. Время есть.

Третье - как быть с предполагаемой ипотекой? На первый взнос она накопила, работая в Москве. Но чем платить потом? С «декретных» не разбежишься...

Но и об этом думать пока рано, так Ирина решила. Она должна как минимум три месяца работать, чтобы получить справку для ипотечного кредита. А может, и больше. Так что придётся продлить аренду этой квартиры. Но она подумает об этом потом...потом...

Сейчас самое важное - их с Макаром ребёнок. Ей стала отчасти понятна её реакция на переезд Макара. Видимо, уже перестройка организма началась, и это отразилось на нервной системе. А ещё обострился инстинкт самосохранения.

Размышляя таким образом, она пришла ещё к одному выводу.

Почему все говорили о тяжёлом характере Вишневского, его крутом нраве, а она ничего такого не замечала? Да потому, что она оказалась ещё жёстче, чем он. Видимо, потому их так сильно и тянуло друг к другу, столь велика была взаимная тяга, страсть. Настоящий огонь. Две сильных личности, они нашли друг друга.

За её маленьким ростом и добродушной внешностью скрыта железная броня.

Сказал же Макар: «Что ты за человек?! Даже мускул не дрогнет». Как-то так он сказал. И «Чёрный человек» сказал: коня на скаку остановит ... Она вломила бутылкой по голове тому дядьке, который собирался стрелять в Макара. И она никогда не боялась по-настоящему во время их бегства и во время того, как они прятались.

Она была безжалостна и к себе, и к другим. Она никогда не жалела Алексея, не сочувствовала ему. Её не трогали его пьяные выходки, вызывали лишь досаду.

Она никогда не лгала, и ждала того же от других. Ну почти никогда... Солгала маме, что Макар в командировке. Конечно, она не относилась к тому типу людей, которые считают, что сказать правду - это сказать нечто плохое, гадость. Особенно много таких людей на просторах интернета. Они считают себя этакими правдорубами, но никогда не скажут «хорошей» правды, только «плохую». Ирина предпочитала молчать о плохом, если есть возможность молчать. И сказать хорошее, если есть повод. Но она не прощала лжи и пустозвонства.

Она не простила Вишневского. Ведь спрашивала: уверен ли? Не передумает ли? Ответил: уверен. А сам, действительно, как мотылёк полетел к тому же огню...

Она поверила ему. Доверила свою жизнь в очередной раз. А он передумал. Сначала решил так, а потом этак.

Что же, теперь научена. Жаль только, что они так мало были вместе. Ирина была благодарна Макару за три года совместной работы и почти два месяца безумного, невероятного счастья. Но переступить через себя, нарушить данное себе слово, перечеркнуть свою едва начавшуюся новую жизнь она не могла.

* * * * * * * * * * *

Седьмого марта Ирина возвращалась из первой командировки. Вчера рано утром их театр выехал на конкурс в один из городов области; днём был непосредственно конкурс, а сегодня утром гала-концерт и награждение. «Башмачок» получил гран-при, хотя только из их города приняли участие несколько детских театров моды, а всего собралось около тридцати коллективов.

Город был в двух с половиной часах езды, и Ирина решила ехать не на автобусе, а одна, на своей машине.

Оставалось ехать до дома ещё чуть больше часа, как вдруг она увидела одно из сетевых кафе с окошечком для автомобилистов. Ей безумно захотелось бургер с курицей. С ней такое случалось теперь. Поклявшись себе, что покупает фастфуд в последний раз, подъехала к окну, заказала бургер и чай.

Пока ждала заказ, поймала радио «Попутчик». Было самое начало шестого, а это значит, что вот-вот начнётся «Домой с Северяниным».

Это был своего рода мазохизм. Она не могла слушать утреннюю программу без Макара, но по дороге домой с работы всегда слушала вечернюю, которую вёл Северянин. Передача начиналась в семнадцать ноль пять и длилась до восемнадцати часов. Северянин приглашал кого-нибудь из известных в городе людей в студию, можно было звонить или задавать вопросы через мессенджеры.

Она припарковалась на стоянке перед кафе и принялась за бургер, когда песня, звучавшая в эфире, закончилась, и Ирина услышала знакомый смех. Видимо, с ней шутило её воображение, потому что она была уверена, что смеётся Макар.

Пока она удивлённо таращилась на магнитолу, в салон машины ворвался радостный голос Северянина:

- Итак, напоминаю вам, уважаемые радиослушатели и особенно радиослушательницы, что в эфире предпраздничный выпуск «Домой с Северяниным», мы сегодня поздравляем прекрасных дам. И в гостях у нас, как это странно ни прозвучит, наш Вишневский! Он вернулся из отпуска и сразу пришёл к нам. Как говорится, с корабля на бал! Он пришёл, и мы его не отпустили, сразу заставили работать. Инициатива, как говорится, проявила интерес к инициатору! Ну привет, Макар! Не думал, что скажу это когда-нибудь, очень рад тебя видеть! Ты сегодня наш сюрприз.

- Да, - раздался низкий насмешливый голос, и Ирина поняла, что не сможет ехать, пока передача не закончится. Будет сидеть и слушать.

- Сегодня я сюрприз, - продолжил Макар. - Весь такой неожиданный, внезапный весь такой!

- И у нас уже есть несколько сообщений! - радостно сказал Северянин. - В основном наших прекрасных радиослушательниц интересует вопрос: где же ты провёл отпуск? Мне вот тоже интересно, потому что не наблюдаю ни загара, ни других признаков человека, вернувшегося с отдыха.

- Отпуск я провёл в Москве, немного работал, немного завершал некоторые оставшиеся дела, и нужно было перевезти остатки вещей сюда...

Ирина забыла про свой бургер, сидела, закрыв глаза, и слушала любимый голос. Макар сказал, что перевёз остатки вещей?!

- Отличные новости, Вишневский! Я ведь честно переживал: вдруг не вернёшься? Итак, сейчас прозвучит одна хорошая композиция, и мы вернёмся к допросу с пристрастием после неё.

Пока звучала песня, Ирина быстро доела остывший бургер и выпила чай. Осталась на стоянке.

- Итак, мы остановились на том, что наш Вишневский вернулся! Расскажи, как ты решился оставить жизнь столичного денди?

- А что решаться? Я родом из этого города, жил тут до двадцати одного года. Здесь моя семья, все мои близкие, все, кого я люблю. Просто в какой-то момент понял, что с этим городом меня связывает гораздо больше нитей, чем со столицей. И как только я это понял, мне пришло долгожданное приглашение на должность режиссёра в один из лучших наших театров.

- Ого! Прими поздравления! Так ты что же, покидаешь нас?!

- Я ещё тебе надоем, Северянин! Буду продолжать вести с тобой утренний эфир по будням. Не буду только читать новости.

- Фух, отлично, дружище! Ты сегодня меня весь вечер радуешь! А у нас появились ещё вопросы к гостю студии. Спрашивают, в какой театр тебя пригласили работать?

- Я суеверный, потому пока не скажу. Но когда будет, чем похвастать, непременно сделаю это!

Зазвучала песня. Ирина смотрела в окно на начинающийся оранжевый закат. Она не знала, что чувствует, не могла объяснить. Радость была настолько острой, что почти причиняла боль.

- А у нас ещё такой вопрос. Что ты предпочитаешь из еды, Макар? Чем тебя можно удивить? Очевидно, наши радиослушательницы не теряют надежды.

- Предпочитаю домашнюю еду. Очень по ней соскучился, кстати, пока был в отъезде.

- Ну и раз уж мы заговорили о доме, самый популярный на сегодня вопрос, уже несколько человек его задали: отвечай как на духу, Вишневский, ты женат?

- Да, я женат.

- Да?! Я сам удивлён, честно, почему-то всегда думал, что ты парень свободный. Теперь мне даже самому интересно: а кто же она? Как её зовут?

- Она моя любимая женщина, конечно же. Точнее, девушка.

- Молодая у тебя жена, Вишневский?

- Я уже вижу, Северянин, как ты позеленел от зависти, ты же всё ещё предпочитаешь призрачную свободу. Потому добавлю масла в огонь: молодая. На тринадцать лет моложе меня.

- Ух ты! Ну что ж, уже посыпались вопросы, и главный: имя? Имя этой счастливицы?! Имя той, которая смогла, так сказать, одомашнить такого дикого парня, как ты?

- Имя очень красивое, - рассмеялся Вишневский. - Оно означает «мир», а больше я вам ничего не скажу!

Начался блок рекламы, потом снова песня.

- Ну что ж, дорогие друзья, наш предпраздничный выпуск постепенно близится к своему завершению, у нас тоже сегодня сокращённый рабочий день, и мы должны ещё поздравить наших прекрасных коллег. Итак, Вишневский, когда мы теперь тебя услышим в эфире?

- Я бы сказал, мы с тобой встретимся в эфире, Северянин, и будет это послезавтра, девятого марта, в десять часов утра, как обычно!

- У нас ещё есть сюрприз для наших прекрасных радиослушательниц. Вы не поверите, дорогие, но Вишневский пришёл с гитарой! Он будет петь для вас сегодня! И мы уже получаем ваши сообщения, выражающие восторг по этому поводу. Но сначала пару слов, Макар! Поздравь наших прекрасных дам с праздником. А я тоже заранее присоединяюсь к поздравлениям и прощаюсь с вами до послезавтра, дорогие друзья! С вами была программа «Домой с Северяниным».

- Дорогие наши радиослушательницы! - обратился Макар, как показалось Ирине, прямо к ней. Будто знал, что она слушает. Знал? - Поздравляю вас с наступающим прекрасным весенним праздником. Желаю вам здоровья, счастья, семейного благополучия! Любви и понимания. И будьте чуть-чуть терпимее к нам. Мы вас очень любим, поверьте, просто не всегда умеем это выразить так, как вам бы хотелось. Ну и песня, которая звучит сегодня для вас.

Макар начал играть, и Ирина по аккордам узнала его любимую песню и свою любимую песню в его исполнении «Ночь светла».

Глава шестая
Она заехала за продуктами. Ведь её «муж» во всеуслышание заявил, что соскучился по домашней еде. А в холодильнике шаром покати. Только овощи, кастрюля с кашей и йогурт.

Купила всё для его любимого рассольника.

Интересно, Макар уже дома? Или «поздравляет прекрасных коллег»?

Так и не сумев выровнять дыхание и унять сердцебиение, Ирина открыла двери в квартиру. Тихонько вошла. Работал телевизор, причём, довольно громко. Какой-то музыкальный канал.

Куртка и обувь Макара были на месте. Как раньше. Ирина на цыпочках подошла к гостиной и заглянула. Макар спал на диване перед телевизором. Как только поместился? Устал, бедный... Ехал из Москвы, потом был на радио.

Она быстро взяла домашнюю одежду в спальне и пошла в душ. В ванной пахло его гелем для душа, лежал станок и гель для бритья. Ирина на минуту зажмурилась. Господи, неужели ей это всё не снится?! Даже если он приехал не навсегда, всё равно, какое же счастье! Она моментально забыла все обещания, данные себе, все запреты...

Быстро приняв душ, пошла разбирать продукты, и оказалось, что Макар купил всё то же самое. Весь «набор» для рассольника и свежий хлеб.

Ирина пошла в гостиную. Сначала она увидела кучу сумок в углу, прямо у входа. Значит, он действительно привёз вещи. Подняв глаза, замерла в восхищении: в вазе на журнальном столике стоял огромный букет из красных роз.

Подошла ближе, и заметила на столике коробки с роллами из её любимого ресторана и бутылку шампанского. Такого, как она покупала на новый год.

Провела по цветам кончиками пальцев, наклонилась, чтобы почувствовать аромат роз, и увидела синюю бархатную коробочку на столе возле вазы. Она уже не знала, что же ей делать с её бедным сердцем.

Не выдержала, подошла к Макару, опустилась на колени, обхватила его лицо ладонями и начала целовать.

- Любимый! Любимый мой!

Он, видимо, не сразу понял, что это не сон, улыбнулся, взял её за плечи, не открывая глаз. Но быстро очнулся, сел, и подняв Ирину с пола, прижал к себе.

- Ира, - он гладил её по волосам, взлохматив их на макушке. - Ты давно пришла?

- Минут двадцать назад.

- Значит, сразу после того, как я вырубился. Всё проспал, вот олух!

Она села на его колени, крепко обняла за плечи, прижалась щекой к его щеке. Век бы так сидеть. Это самое лучшее, что можно себе представить.

- Почему ты так долго? Сегодня же сокращённый рабочий день.

- Я вообще-то из командировки. Уехала вчера утром, вернулась сейчас. Мы ездили на конкурс и взяли гран-при!

- Поздравляю, но мне категорически не нравятся эти командировки! Будем искать для тебя другую работу.

- Слушаюсь, шеф! А ты как так быстро? Неужели не остался, чтобы поздравить прекрасных коллег?

- Ира? - он заглянул в её глаза и всё понял. Рассмеялся, покраснел. - Не остался. Спешил домой, к жене.

- А ты фантазёр, Вишневский!

- Ничего подобного! Вот там на столике коробочка, а в ней твои оковы на всю оставшуюся жизнь. Никуда не денешься больше!

- Спасибо за розы, родной! И ... за всё. Особенно за оковы.

Он встал, подхватив Ирину на руки, и её ноги оторвались от пола.

- Куда мы?

- Колечко наденем, и в кроватку!

- Вот так сразу?!

- А что тянуть?

- А роллы?

- Позже.

- Слушаюсь, шеф! В кроватку так в кроватку.

Он взял коробочку со стола и открыл. Кольцо было из белого золота, с сапфиром, очень красивое. Ирина не могла сдержать слёз, когда Макар надел его на её палец, поцеловал руку.

Она начала целовать его сама, первая. Со всей отчаянной тоской по нему, всей радостью от встречи, всем душевным и телесным голодом. В какой-то момент Ирине показалась, что всё произойдёт прямо в гостиной, они не смогут добраться до спальни, но Макар предпринял героические усилия. Только благодаря ему они добрались до кровати. Ирина словно с ума сошла: стягивала с него тонкую домашнюю кофту, целовала его, куда придётся, пока он тоже окончательно не утратил способность держать ситуацию под контролем. Но ведь это всегда было одной из многих причин его горячей любви к Ирине: она была такой же пылкой, как он, ничуть не уступала, не стеснялась своих желаний, не стыдилась проявлять к нему недвусмысленный интерес.

Он часто думал о том, сколько потерял времени, когда она уже работала у него, постоянно была рядом, любила его... А он? Он был слеп. И в этот раз чуть не потерял её навсегда. Хорошо, что вовремя остановился и прислушался к себе, своему сердцу.

...Они решили съесть роллы на кухне. Ну что поделать, если за журнальным столиком есть неудобно, особенно огромному Вишневскому, а большого раскладного, как в доме был, у них здесь нет?

- Нужно купить стол. Но не сейчас, позже, - сказал, словно сам себе, Макар и взялся за бутылку с «шампанским».

- Пей один, я не буду.

Он уже приготовился открыть бутылку и замер:

- Почему?

- Мне нельзя.

- Тогда и я не буду, пусть стоит, что ему сделается?

Он поставил бутылку на окно, а потом до него, видимо, дошёл смысл слов Ирины.

Он опять вскочил и схватил её на руки.

- Ну Макаааар! Я есть хочу.

- Это хорошо! Но роллы - не лучшее теперь для тебя. Только ради праздника.

- Не лучшее? Ещё чего! Я их люблю.

- Надо заняться твоим питанием. Посмотрю в интернете рекомендации врачей.

- Хорошо, шеф!

Ей было радостно, что он так быстро всё понял, и очень приятно, что у него в планах контролировать процесс вынашивания ребёнка.

Макар отпустил Ирину, они вновь сели за стол. Она видела, что он взволнован. Провёл рукой по волосам, сел, подперев рукой подбородок.

- А когда ты узнала?

- Догадывалась раньше, а точно узнала неделю назад.

- А мне когда собиралась сообщить? Ну вдруг бы я...остался там, хотя это невозможно.

- Я суеверная, прямо как ты. Дождалась бы первого УЗИ, и потом сообщила бы.

Макар кивнул с облегчением. Конечно, этого не могло быть, он не смог бы, но всё равно хорошо, что она не собиралась скрывать.

- А срок какой?

- Маленький пока, шесть недель. Макар, ешь роллы, а то я все съем.

- Ешь-ешь, - разволновавшись, он забыл, что сам же сказал: роллы - не лучшее. - А пол? Рано ещё?

- Макаааар! В двенадцать недель самое раннее.

- Я и так знаю. Будет сын. Наш сын, твой и мой!

- Проверим. А пока поверю на слово. Макар, ешь!

- Ладно, ладно! Буду есть.

Уже совсем поздно вечером они сидели на диване. Ирина устроилась на коленях у Макара и кормила его с ложечки мороженым, которое он специально купил.

- Всё хотела спросить, а кому первому в Новый год пришла провокационная идея с мороженым? А то я плохо помню на фоне принятого тогда шампанского.

- Твоя была идея, - не моргнув глазом ответил он.

- Ой, не лги! Я бы сама постеснялась.

- Ну ладно, признаюсь, моя идея! Очень уж хотелось хоть чего-нибудь после моих песнопений, хоть какой-то близости, пусть призрачной. А по-настоящему нельзя было. Мы были пьяны.

- Хорошо, что ты такой разумный! Ты абсолютно прав. Во всём, кроме одного: не такая уж эта близость и призрачная. Очень волнует, между прочим!

- Мм, волнует, да?

- Дааа! И не надо так смотреть! Коварный обольститель!

- Ну хорошо, что не меня одного! А то одному волноваться как-то неинтересно!

- А что интересно одному? - прищурилась Ирина.

- Вообще ничто, - ответил он, вдруг став серьёзным. - Особенно когда ты ушла в настолько глухую оборону, что я готов был головой о стену биться, лишь бы это помогло.

- Я не специально, Макар! Точнее, специально, но не чтобы тебя вынуждать к чему-то. Для себя. Это эгоистично, но я это делала ради себя. Мне не хотелось умирать медленно.

- Я знаю, родная, что тебе бы никогда не пришло в голову заняться шантажом. И это одна из многих причин, по которым я тебя так люблю.

- А ещё какие причины? - сердце защемило от нежности. Он сказал, что любит! Конечно, он уже давно это сказал своими действиями, и не один раз, но так уж мы, женщины, устроены: нам подавай ещё и слова!

- Обязательно расскажу когда-нибудь! Тебе правда было настолько плохо?

- Очень, Макар, но мне не хочется вспоминать. Слава богу, всё позади, а ты рядом.

- По-другому я бы не смог. Я ещё уезжая понимал, что не смогу без тебя. Но упрямо надеялся, что ты передумаешь. Потом понял, что надежда эта напрасна. Но я вернулся не только из-за этого.

- А ещё из-за чего? Из-за предложения стать режиссёром? Кстати, в какой театр тебя пригласили?

Он сказал. Театр был старый, большой и очень профессиональный.

- Поздравляю! Макар, это же прекрасно, я так рада за тебя!

- Но и не только из-за этого вернулся, - продолжил он, поцеловав её в ухо. - Это радует, но точно не причина. Главная причина была в том, что я не мог снова поймать драйв от работы в Москве. Я же творческий человек, мне нужны источники вдохновения. И я вдруг понял, что все источники здесь, в нашем городе!

Ирина понимала. Не зря же выросла в творческой семье. Убрала вазочку от мороженого, погладила Макара по голове.

- Гораздо больше удовольствия я получал от работы на радио! А находясь рядом с тобой, всегда был воодушевлён твоей поддержкой, твоей верой в меня. Ты действительно оберегаешь мою душу, только ты! И все три года до этого оберегала, хоть я ни черта и не понимал. Конечно, я далеко не бессеребренник, но постоянно работать только ради денег не могу.

- Я видела, что тебе нравится на радио, и мне это внушало надежду. Потому так и расстроилась, когда ты - ррраз! - и всё повернул на сто восемьдесят...

- Да. Прости меня, родная! Я думал, всё дело в Москве. Залог успеха. Но ошибся, и к счастью, вовремя понял. Хорошо, что ты добрая девочка, и ты не оттолкнула меня после всего этого.

- Ой, Вишневский, только ты видишь во мне добрую девочку! Просто я очень люблю тебя. Потому и не смогла бы оттолкнуть, даже если бы захотела.

Он начал её целовать, но Ирина покачала головой, прося отсрочку.

- Что? - тяжело дыша, спросил он.

- А свадьбу-то ты провёл?

- Да. Я ему выставил двойной тариф. Сказал, материальные издержки - отпуск за свой счёт, поездка. Сказал, пусть радуется, что я не берусь оценить свой и твой моральный ущерб, иначе ему пришлось бы душу мне продать, и то бы не хватило. И сказал, что я человек простой, его честного слова для меня слишком много, а вот расписки о том, что ни он, ни его служивые не появятся больше в нашей жизни, вполне хватит. На таких условиях согласился свадьбу провести.

- А он?

- Выполнил всё. Договорились, что общаемся только по поводу фонда, а по частным заказам я больше не работаю. Кстати, я ещё марафон фонда провёл. И сдал в аренду квартиру, долго искал жильцов, ещё когда тут был. Мне же надо было таких, чтобы на длительный срок, но и квартиру не разбомбили. Нашёл через знакомых.

- Какой ты молодец! Умный и предусмотрительный!

- Знаю, но приятно слышать. Ещё я очень скромный.

Ирина рассмеялась.

- И здесь нашёл квартиру, будем покупать.

- Ого! Покажи! У тебя всегда есть фото, я знаю!

- Вот когда пойдём в кроватку, возьмём телефон, и покажу.

- Ну так пойдём сейчас в кроватку!

- Ты настаиваешь?

- Да-да!

- Ох уж это поколение молодых девиц, - притворно вздохнул он. - Сами в постель тащат!

- И часто это с тобой?!

- Сегодня второй раз, до этого перерыв был большой и трудный.

Он поставил Ирину на ноги, поднялся и подхватил её.

- Всё, будущая жена моя, будущая мать моих детей, поехали в кроватку!

* * * * * * * *

Спустя 3,5 года.

...- А скоро папа выйдет?

Голубоглазый Ваня задал этот вопрос уже как минимум в пятый раз. Ему ещё только будет три, но он уже готов засыпать любого, кто согласится отвечать, тысячей вопросов. Макар шутит, что скоро придётся отправить Северянина на пенсию, так как смена подрастает неумолимо.

Такой же голубоглазый, как отец и старший брат, годовалый Кирилл спокойно сидел на руках у Ирины и грыз сухарь. Зубы ещё не все вышли, потому без сухарей пока никуда. Макар ворчит, что вся машина в крошках, но сам же покупает сухари.

Они втроём ждали Макара на скамейке в сквере напротив театра. Тёплый, но уже осенний ветер приносил на скамейку первые пожелтевшие листья.

- А почему нельзя папу дома подождать?

- Папа сказал, чтобы мы ждали его здесь. Мы же все вместе приехали на его машине. Мы не можем оставить папу и уехать. Он скоро придёт. Он ненавидит банкеты.

- Что такое банкеты? Цветы?

- Нет, цветы - это букеты. Папа не любит шумные праздники.

- Почему?

- Он говорит, ему их хватит ещё на сто лет вперёд, у него с праздниками сложные отношения.

Сегодня было открытие сезона в театре, и сразу премьера. Спектакль прошёл при полном аншлаге, публика долго не отпускала актёров.

- А в дом я поеду прямо в костюме?

Ваня и Кирилл были в костюмах и при галстуках.

- Нет, Ванюша, мы заедем домой и переоденемся.

- Ну что, заждались?

Они и не заметили, как подошёл улыбающийся Макар.

- Да, да, да! - запрыгал вокруг него Ваня, и Макар схватил его на руки. Кирилл тут же вышел из состояния задумчивого созерцания, начал проявлять признаки нетерпения.

- Ревность, ревность, - улыбнулась Ирина, и Макар усадил Ваню на одну руку, а второй взял Кирилла.

- И маму на шею, - Ирина продолжала улыбаться.

- Да легко, всегда пожалуйста!

- Как ты? Зрителей видела, а ты сам как?

- Четвёртый сезон при мне открывается, и всегда волнуюсь, - признался он. - Но вроде, всё неплохо. Главным режиссёром предлагают быть.

- Ого! Это серьёзно! Но ты справишься, это без вопросов!

- Спасибо, родная! Когда ты рядом и горы свернём!

Они пошли к машине.

- Ничего, что прямо вечером в дом поедем? Хочется побыстрее.

- Договорились же, Макар, конечно! У тебя очень напряжённый период позади, нужно отдохнуть.

- Да. Мальчишки уснут по дороге.

- Ну и пусть спят.

- Продукты надо закупить.

- Ты же закупил?

- Огурцов маринованных нет. Купим.

- Если спеть обещаешь, купим!

- Коварная обольстительница!

- От такого слышу. Нет песен - нет огурцов.

- Хорошо-хорошо, спою!

- Три песни!

- Боюсь, на три меня не хватит!

- Я тёмные очки надену!

- Я тебе надену! Чтоб смотрела, как положено, халтуры не потерплю!

- Слушаюсь, шеф!

Конец.