Час валькирий. Сойка-пересмешница - 3

— Ай! — внезапно вскрикнула Фииффи, изобразив панику очень правдоподобно. — Один запрыгнул мне в шортики! Помоги, пока он не забрался ещё куда!

— Сейчас-сейчас, — заволновался Мартиг, спешно поднимаясь по лестнице к ней в кабину. — Только не убирай руки с джойстиков. Не делай резких движений и не снимай шлем, пожалуйста! Функции осязательного управления слишком чувствительны, малейшая неосторожность и испортишь бур. А это полная катастрофа!

Он присел на колени рядом с Фииффи и стянул с неё шортики. Та раздвинула ноги. Охотно, без колебаний. Она страшилась испортить бур!

— Ай! Ай! Ай! — запищала Фииффи. — Кузнечик забрался под трусики. Я чувствую как он скребёт лапками. — Она заёрзала на сиденье. — Как щекотно! — Фииффи издала характерный смешок, естественный для ситуации в которую она угодила и стопроцентно правдоподобный. — Заполз прямо туда... Пробирается глубже... Достань его, пока не поздно...

Мартиг стянул с неё трусики. Решительно, иначе было нельзя.

— Только не пальцами! — пропищала Фииффи, ощутив осторожное прикосновение его рук. — Шалун забрался слишком глубоко. Он щекочет, пальцами не достанешь. Только растревожишь его, тогда я могу не сдержаться и дёрнуть джойстиком. Сломаем бур, а это полная катастрофа!

Мартиг пребывал в замешательстве. Он ждал подсказок. Догадывался, к чему клонит Фииффи, но не осмеливался на столь деликатный поступок без разрешения с ее стороны.

— Используй язык! — подсказала и разрешила Фииффи очень кстати. — Они у вас, феррианцев, невероятной длины! Спасай же напарницу, пока не стряслась беда!

Мартиг приблизил лицо к её лону и прикоснулся ртом. Он был послушен и согласен на всё. Плутовка не оставила ему выбора. Его губы раздвинули её цветок, язык проник в святая святых, направившись на поиски несносного насекомого.

— Глубже!!! Он забрался глубже! — вздохнула Фииффи в голос, наполняясь внутренним жаром.

Язык Мартига устремился в глубину. Он должен был исключить риск повреждения оборудования любой ценой. Бур — слишком дорогостоящий инструмент!

Фииффи стало невыразимо сладко. Она ощущала себя чудесным цветком, наполнившимся нектаром и жаждущим выплеснуть его через край.

— Не торопись! — щебетала Фииффи, умоляюще и сладострастно, — не доставай кузнечика раньше времени. Ему наверняка там понравилось...

Мартиг был послушен, исполняя капризы Фииффи беспрекословно. В её мольбе было столько неги, перемешанной с острой животной похотью, что не дать желаемого ей, прелестному и воздушному существу, казалось варварством.

Его язык нащупал насекомое, спелёнатое во влаге. Кузнечик не шевелился, захлебнувшийся и утонувший в её нектаре — в сырости существа, саму суть которого составляла тяга к удовлетворению порочных прихотей — собственных и чужих.

Фииффи догадалась, что разоблачена. Мартиг, конечно же, раскусил ее трюк. Но продолжения ей хотелось настолько сильно, что все прочее ничуть не заботило. Бесстыдство сломило последний оплот приличия под напором похоти и Фииффи воскликнула, выдавая себя с головой: — Глубже, заберись языком во всю глубину! Двигай им, двигай сильней! Как уважающий себя кавалер, ты не имеешь права не угодить даме! Старайся лучше, возможно тогда я не сломаю бур!

Мартиг выказывал старание как только мог и умел. Он нёс за установку ответственность и страшился оплошать перед начальством.

Фииффи закинула ляжки ему на плечи, устроившись в "умном" кресле с комфортом. В нём было очень удобно, сиденье и спинка подстраивались под форму тела при малейшем движении. Она отдавалась радости ощущений, погружённая в удовольствие с головой. Взирала посредством шлема на работу бура, пробивающего дорогу глубоко в планетарных недрах, но мысленно парила под облаками.

— Отымей меня языком! Залижи до мурашек! — щебетала Фииффи трелью райской сластолюбивой птички. И раздавала соответствующие моменту стимулы, используя грубый шантаж: — Решу, что стараешься недостаточно, и буру несдобровать! Разочаруешь даму, и установке конец!

Мартиг безропотно подчинялся. Все было яснее ясного, просто и прозаично. Он отдавал себе отчет, что от силы удовольствия этой распутной шельмы зависит его карьера бурильщика. Мартиг сидел у нее на крючке без малейших шансов сорваться.

— Ласкай меня, лапай везде, мни ладонями задницу... — требовала Фииффи, трепеща как бабочка на райском цветке. Она сняла одну руку с джойстика, сконцентрировав управление на второй. Красивые пальцы её свободной руки ворошили волосы на голове Мартига, а ладошка направляла его движения и прижимала к себе сильнее. — Я чувствую твой язык, он внутри: горячий, скользкий и очень приятный! Хочу почувствовать его глубже! Нежнее... Нежнее... Глубже!

Фииффи задвигала бёдрами, подаваясь навстречу приливам любви. Она покрикивала от наслаждения, ускоряя ритм от толчка к толчку. Её голос звенел пронзительно, словно трель сладкоголосой сойки, витающей в солнечный день под лазурными небесами.



Спустя полчаса она натягивала трусики, а следом шортики, покачивая попкой из стороны в сторону. Её мордашка сияла от удовольствия.

Смена на мобильной буровой подходила к концу. Скоро заявятся сменщики. Вернувшись в базовый лагерь она и Мартиг разойдутся каждый по своим делам.

— Мы отлично сработались в паре! — прощебетала Фииффи с прежним, безобидным на первый взгляд, кокетством. — Мне понравилось управлять буром. Вот только практики маловато. Следующая смена через два дня, необходимо закрепить приобретённые навыки...

Мартиг залился краской. Он не рискнул возразить и в то же время не посмел дать согласие. Не знал, как выразить многообразие нахлынувших чувств и мыслей, чтобы не попасть впросак. Фииффи не подвела его, она оказалась отличной напарницей и безупречно справилась с буровой установкой.

— Здесь так громко трещат сверчки по ночам, одной невозможно заснуть, — проронила Фииффи и жеманно повела плечами.

Два дня! Целых два дня! Это слишком долго, она не вынесет ожидания!

— Я живу в отдельном походном модуле. Там уютно, есть большая постель... — Она бросила на Мартига многозначительный взгляд. — Модуль номер четырнадцать...

Мартиг смущённо кивнул. С момента, когда его язык побывал в её райской расселине он не проронил ни слова.

Фииффи стрельнула глазками на прощание, закрепляя успех. Поймав взгляд Мартига и убедившись, что понята правильно, она отвернулась и зашагала прочь, улыбаясь своим порочным фантазиям.

Красавчик пялился на неё. Фииффи кожей чувствовала как прилип его обжигающий взгляд к её повиливающей заднице.

Она была хищницей, жадной и неутолимой. И будет такой всегда, по причине безумства гормонов, заложенного в ее генетику конструкторами-учеными. Новая жертва, разумеется, не насытит её любвеобильное существо, по той причине, что насытить его невозможно. Но голод тела и жажда чувственных наслаждений, в процессе их утоления, станут всё же чуть менее нестерпимыми. Продлится это недолго: день, два или три. Возможно неделю или даже больше. Пока любовник не наскучит ей — ветренной и порочной шельме с огненно-рыжими волосами.