сегодня, 2024
Жил человек маленького роста, но с большой душой. Душа такая большая, что однажды он в неё вошёл и в ней поселился.
Маленький человек развёл там садик из самых удивительных деревьев и цветов, и построил себе маленький, но уютный домик.
Затем же он принялся строить — часовенку, православную, прекрасную, и трудился днями и ночами, пока не построил. В ней небесные ангелы запели.
…Вот на маленького человека и дождь льёт, и холодный снег его засыпает, и летняя жара печёт, — и ещё много у него всяких неприятностей. А маленький человек — то в саду трудится, то в часовенке с ангелами поёт, а потом сидит в своём домике у окошка, пьёт чай из самовара и улыбается.
И все люди, даже вроде бы недобрые, видя его улыбку, говорят:
— Какой хороший человек! Вот бы нам такими стать…
Как надо любить маму
Жил мальчик, и у него была мама. И однажды она схватилась за сердце и упала без чувств.
Мальчик так растерялся, что даже «скорую» не смог вызвать, а только молча смотрел на маму.
А тут мама пошевелилась, и оказалось, что это у неё был приступ, а теперь прошёл.
Кинулся мальчик к маме, как зарыдал громко, как прижался к ней да стал целовать ей лицо и руки, а она гладит его по голове и тихо говорит:
— Ты думал, что я от тебя ушла? Как же я тебя оставлю?..
А он целовал её ладони с трещинками от работы на огороде, которые ещё несколько минут назад ему были неприятны, а теперь стали вдруг самыми прекрасными на всём свете. И он все трещинки перецеловал, и никак нацеловаться не мог.
И тогда мальчик подумал, всхлипывая и целуя:
— Вот что я понял. Что маму надо каждую минуту своей жизни любить так, как будто она сначала умерла, а сын или дочь очень испугались, а потом мама вдруг ожила…
— Что ты шепчешь? — спросила мама, лаская губами его кудри.
А это он, оказывается, нечаянно подумал своё открытие тихонько вслух…
Калейдоскоп для генерала
Жил-был красивый город. Очень красивый. Самый красивый и прекрасный в мире. Но тут приехали враги на танках и хотели его завоевать.
— Они очень сильны, — говорили горожане между собой. — У них много танков. А у нас ни одного.
А среди горожан была очень мудрая старушка. Она сказала:
— Надо нам просить Бога о помощи.
Все согласились. Стали рукой креститься да в небо молиться.
Тогда из самой синей высоты да на вражеское войско — ясный луч слетел.
— Они исчезли! — обрадовались горожане, выбежали из города посмотреть.
— Нет… Они не совсем исчезли!..
У ног горожан стояли маленькие, как игрушечные, танчики, и бегали малюсенькие враги. Такие были врагам наказание, а жителям прекрасного города милость Божия.
— Ага! — закричали горожане. — Теперь мы их можем растоптать ногами! И растопчем!
Но мудрая старушка сказала:
— Когда мы Богу молились, то были добры, потому и милость нам. Будем же благодарны и милосердны.
Горожане одумались и не затоптали врагов.
— Позвольте мне, — сказала мудрая старушка, — взять этих крошечных людей в мой цветочный сад. Их надо поселить в цветах, среди красоты, и читать им добрые книги.
Все согласились, собрали малюсеньких человечков и отнесли в сад к старушке. А танчики потоптали.
— Ну, ребятишки, — сказала маленьким врагам старушка, — вот вам цветы, выбирайте каждый себе по вкусу и живите в их бутонах.
Маленькие враги быстро подчинились большой старушке. Только крохотный генерал долго сердился и ругался. Тогда старушка легонько дала ему шлёпка, и он залез в полураскрывшуюся чайную розу.
Стала хозяйка сада — читать им добрые книги. Маленькие враги сначала боялись к ней приближаться и слушали из бутонов. Но потом, набравшись храбрости, стали к ней подходить, даже залезать на колени и смотреть в книге картинки.
Только генерал не хотел даже выглядывать и ворчал в бутоне.
Однако, когда в сад пришли старушкины внуки, принесли конфеты с печеньем, то генерал выскочил из бутона, подбежал и, схватив шоколадную конфету, потащил её на свою розу. Конфета была больше генерала, и он бы не осилил, если бы не один ребёнок, который подставил ему ладошку и помог.
— Ты настоящий генерал? — спросил ребёнок.
— Не видишь? — ответил тот, показывая лампасы на своих штанах.
— Ух ты, — обрадовался ребёнок. — Я никогда не видел генералов.
Маленький генерал смягчился и предложил большому ребёнку съесть с ним конфету пополам. И съели.
— Хочешь в калейдоскоп посмотреть? — спросил этот мальчик.
— Это что? — спросил генерал. — Из него можно стрелять?
Мальчик достал из курточки калейдоскоп. Генерал в него посмотрел и улыбнулся, как вполне добрый.
— Красота-а-а! — воскликнул он. — Красота-а-а!.. Эй, солдаты, идите поглядеть!
Солдатики тоже принялись смотреть в калейдоскоп, изумляться. Они все с раннего детства — ничего, кроме оружия и военной формы тёмно-болотного цвета, не знали и знать не хотели. Такое воспитание.
— Хорошо, что я не успел взять этот город штурмом, — признался генерал и обнял ребёнка за палец.
Наконец горожане решили, что бывшие враги подобрели. Вынесли их за город и отпустили.
Тут из большого облака спустился ясный луч, коснулся бывших врагов, и те разом стали большими, как до наказания.
— А вдруг они не исправились? — испугались некоторые недоверчивые горожане.
Но солдаты стали обнимать жителей прекрасного города и целовать в щёки. А потом пошли в свою страну. Генерал прижимал к груди калейдоскоп — подарок ребёнка из города.
— Я тебе буду писать письма! — крикнул генерал мальчику. — И посылки с игрушками присылать!
Тогда мальчик побежал, догнал его, и они ещё раз крепко обнялись. Ребёнок — и настоящий, добрый, большой дядя…
Паша-Бобик
(воспоминание Петра Ивановича)
Когда мне было двенадцать лет, в соседнем подъезде нашего городского дома жил мальчик Паша, по прозвищу — Бобик. Как-то мы, шумная компания ровесников, играли в общем дворе. На земле в пыли валялся кусок хлеба. Все (кроме Паши) принялись пинать хлеб ногами. Вдруг Паша поднял его и… Съел. Будто уличный пёс, которого кличут то Бобиком, то Шариком. «Сегодня плохо позавтракал», — простодушно сказал чудак. Тогда никакого голода не было, и мы стали считать этого мальчишку недоразвитым, чем-то нечистым, недостойным.
— Бобик! Скажи: гав!
— Гав, — отвечал он. И не обижался на обидное прозвище, а когда мы (просто так) толкали его и били, он делал вид, что ему не больно, и улыбался.
Он смеяться любил. Заметит в небе птицу, раскинет руки, станет бегать по двору и смеяться тихонько, будто он превратился в птицу небесную — и будто это он по небу летит.
А мы на него:
— Эй, Бобик, у тебя выросли крылья? Не улетай далеко, кого мы тогда станем бить! Ха-ха!..
Однажды мы построили песочный замок. С башней, бойницами, входом. А Бобик сорвал с земли ярко-синий цветочек, посадил на башню и сказал:
— Вот наше знамя.
Мы над Бобиком хохотали и толкали его с удовольствием. Я швырнул ему в лицо тот цветочек.
— Здесь должно быть настоящее красное знамя! — сказал я. — Но поскольку его у нас нет, то мой пионерский значок подойдёт!
Тогда Бобик сбегал к себе домой и вернулся с улыбкой до ушей и — двумя маленькими пластмассовыми воинами. Из синей пластмассы — рыцарь, из белой — богатырь.
— Они будут охранять замок, — сказал Бобик.
О-ох!.. Воины были как настоящие. С мечами и щитами. Я поставил богатыря на башне, а рыцаря у входа в замок.
— Молодец, Бобик, — похвалил я, и другие похвалили. А он-то счастлив!
Как мне нравились эти воины! Я давно о таких мечтал, но их редко продавали в магазине.
Не долго думая, я схватил воинов и положил себе в карман.
— Были ваши — стали наши!
Бобик посмотрел на меня удивлёнными глазами и зашептал:
— Их мне на день рожденья мама подарила. Не надо, пожалуйста… — И он протянул ко мне руки, чтобы я вернул ему.
Я немного смутился и ушёл домой. Поставил воинов на подоконник у раскрытого окна и принялся разглядывать их.
Солнце заходило за городом. Воины просвечивались на солнце и были прекрасны: белый богатырь стал розовым, а рыцарь будто засветился синим огоньком.
— Кем я буду? Этим синим рыцарем! Я и богатырь штурмом возьмём неприступную крепость! — Моя фантазия разгоралась. — Я — рыцарь далёкой, таинственной древности!
— Эй, белый богатырь! Ты вступишь в бой со стражей и отвлечёшь их внимание на себя!
— Слушаюсь, мой командир! — гаркнул богатырь.
А я, доблестный герой, вскарабкался по неприступным стенам замка и, пока мой подчинённый бился со стражей, отвлекая внимание на себя, я тайком проник в крепость сверху и неожиданно стал крушить неприятеля направо и налево.
— Ой! Ай! — слышались крики врагов, потрясённых смекалкой, мужеством, а также огромной физической силой рыцаря в синих доспехах (то есть меня)! Наконец они попадали на колени и взмолились о пощаде. Я даровал им жизнь — и начал править этой неприступной крепостью, а богатыря назначил моим первым министром.
Я забылся пленительной мечтой. Гордой, а значит — злой. Мне говорил мой дедушка, что человеку мечтать о себе нельзя — грех. Потому что от добрых дел человек мудреет, а от таких мечтаний — теряет и ту мудрость, которая ему была дана.
И тут прилетел Ангел.
Когда я был ещё мал, он прилетал ко мне часто.
Помню, у меня поломался заводной грузовик, и я не знал, как его починить. Ангел заметил с неба и слетел ко мне на белых крыльях, похожих на лебединые. Он тронул рукой грузовик, и тот поехал и больше не ломался. Но потом я вырос и забросил его куда-то.
В другой раз я сидел во дворе и, не зная отчего, грустил. Ангел слетел ко мне, взял на руки, и мы с ним полетели в небо. Мы сели на облако, и я по облаку прыгал, и нырял в него, пока моя грусть не прошла.
Затем Ангел открыл в облаке дверцу, мы вошли. Там белая-белая комната. Белый-белый столик с белым-белым стулом. На столике — блюдце с облачным кремом и ложечка. Я крем съел. Вкус и запах его похожи на воздух после грозы, когда дышишь — и всё им хочется дышать, дышать всегда, всю жизнь. И душа в груди улыбается.
Увидев блюдце пустым, Ангел зачерпнул им для меня из облачной стены. Оказалось, что облако — и есть чудный крем.
Теперь, когда я, давно взрослый человек, думаю о добром Ангеле, мне вспоминается запах облачного крема. Каждый раз после грозы я выхожу из дому, вдыхаю этот запах, и душа во мне опять улыбается, как тогда. И хотя тот Ангел прилетает только к детям, очень, очень надеюсь, что он ещё прилетит ко мне и унесёт на своё облако, где угостит облачным кремом. В белой-белой комнате с белыми-белыми столиком и стулом…
Я любил трогать его крылья. Они как бы из перьев, и будто не из перьев, а из двух облачков.
Но однажды произошла беда.
Я шёл по летней улице. За мной по горячему асфальту увязалась бесприютная кошка, каких много, и всё мяукала. Я подошёл к аппарату с газированной водой, а кошка тут же мяукает, на меня глаза подняв, просит воды. Я выпил стакан, а она ещё громче кричит.
Наконец я рассердился — и пнул её ногой. Она не ожидала и убежала испуганно.
После этого — Ангел прилетать ко мне перестал. Он же всё видел! Я плакал, звал его — но напрасно. Тогдашний мой плач теперь мне самому напоминает зов той кошки, которая всего лишь просила воды, а я мог дать, но не дал. Однако тогда, не понимая, я взроптал. «Он меня предал! — думал я. — За что? Подумаешь — пнул кошку!..» А потом я долго жил с тёмной печалью в сердце…
…Добрый сильный Ангел сидел на подоконнике. Он взял рыцаря в одну руку, богатыря в другую — и посмотрел, как они красиво просвечиваются на солнце. Потом поставил их обратно на подоконник — а сам, бесшумно махая крыльями, улетел в облако небесное. Не сказав мне ни слова, не глянув на меня.
Мне стало жарко от стыда, потому что я понял: я — очень плохой человек.
— И Ангел меня больше никогда не возьмёт на облако, — горько подумал я вслух.
Тут кто-то произнёс, ;кая:
— Он тогда не вернётся к тебе, злой отрок, коли не исправишься и не вернёшь нас тому, у кого нас отнял, подобно разбойнику без стыда и без совести…
Я вздрогнул при первых же словах. Передо мной на подоконнике стояли маленькие, пластмассовые, но совершенно живые — белый богатырь и синий рыцарь.
— Ты должен слёзно попросить у него прощения, — продолжал, ;кая по-древнерусски, богатырь.
— Я? У Бобика — прощения?
— Недостойный юноша! — воскликнул рыцарь. — Если вы нас не вернёте и не попросите прощения за зло, которое причинили — то нам придётся заставить вас сделать это!
Рыцарь вынул из ножен крохотный меч и потряс им над головой.
— Эй, что за шутки? Неужто ты думаешь, пластмассовая игрушка, что я тебя испугаюсь? — возмутился я — и щёлкнул по рыцарю пальцем. Тот отлетел в угол подоконника.
Тогда свой крошечный меч вынул богатырь:
— Не дам названного брата моего, синего рыцаря, в обиду!
Он быстро подбежал к моей руке, ударил мечом по пальцу. Я вскрикнул от боли: он мне порезал палец!
Я отошёл от окна. Рыцарь и богатырь спрыгнули на пол и приближались ко мне, размахивая острыми мечами.
— Да что же это такое! — крикнул я. — Нахальные маленькие пупсики!
Схватил я с моей кровати подушку — и со всей силой бросил на них, прыгнул сам на подушку и сел сверху.
Долго я опасался поднять подушку, наконец осторожно под неё заглянул…
Богатырь с рыцарем лежали, раскинув руки.
— Всё! — облегчённо выдохнул я.
— Нет, не всё, злонравный отрок, — произнёс богатырь, с трудом поднялся — собрался драться.
Мне его жалко стало. И рыцаря, который без движенья лежал, жалко. Маленькие такие…
— Да что это в самом деле! — схватился я за голову. — Что я, зверь какой?
— Не зверь, — сказал богатырь. — Зверь, когда злое делает, то не ведая, а человеку разум дан, ты знаешь цену зла твоего.
— Рыцарь живой? — спросил я.
Богатырь вложил меч в ножны, склонился над товарищем.
— Братец, очнись-ко!
Рыцарь очнулся, богатырь помог ему встать.
— Синий рыцарь готов умереть за справедливость, — сказал рыцарь.
— Не надо, — ответил я. — Надо что ли мне вас убивать?
— А придётся выбрать, отрок: убить — или вернуть Паше да слёзно просить у него прощения, — сказал богатырь твёрдо.
— Ой, дайте мне хотя бы подумать! — сказал я.
— До завтрашнего утра! — согласились богатырь и рыцарь.
Мы условились, что спать они будут в ванной (признаться, я побаивался остаться с ними, да ещё на всю ночь, в одной комнате).
«Вот это история… — размышлял я ночью в постели. — Кому сказать — не поверят. Что делать? Они не отстанут. Что же, мне их убить, что ли? Так ведь живые…»
Послышался тихий стон. Я встал, пошёл в ванную. Да, это оттуда — стон. Я включил свет.
— Что?
— Брат мой названый помирает. Тяжко ты его ударил, — вздохнул богатырь, утёр кулаком слезинку на своей бороде.
— Где ты, друг Паша? — стонал в жаре синий рыцарь. — Увидеть бы перед смертью твои ясные глаза!..
Во мне сердце сжалось. Я смочил ему лоб капелькой холодной воды, и он уснул.
А я не спал почти всю ночь, такого со мной сроду не было.
А утром я осторожно положил на ладонь умирающего рыцаря, взял богатыря — и, минуя моих недавних приятелей, отнёс их Паше-Бобику.
Паша улыбнулся и сказал мне:
— Я знал, что ты не плохой, как казался.
Он прижал к губам синего рыцаря — и тот выздоровел, прильнул к Пашиной щеке.
— Во как! — воскликнул богатырь, замахал крохотным мечём. — Победа-а!
— Вот они и ожили! — обрадовался Паша. — Мне Ангел это обещал.
— С белыми крыльями? — удивился я. — Ты его тоже знаешь?
— Он мой Друг.
— А меня он не хочет видеть. И мне твой богатырь поранил палец.
Паша скорей нашёл мазь, бинт — и полечил мой палец.
— Но я не жалуюсь, я заслужил, — говорю я, а сам лицо кверху поднял, будто разглядываю потолок — это чтобы слёзы из глаз не вылились. — Только ты не подумай, что я твоего крошечного богатыря с рыцарем испугался, они бы меня никогда не победили. Ты меня прощаешь?
В ответ он вдруг меня обнял. Да так крепко, что я не ожидал от него столько силы.
Я тоже его обнял крепко. А как мы обнялись — тёмная печаль моя исчезла, и во мне поселился ясный мир.
А со двора послышалось, как пацаны закричали:
— Смотрите! Заводная машинка сама едет по тротуару, и нигде не видно того, кто её завёл, кто её пустил ехать!
Мы выбежали из подъезда; к нам подъехал тот самый заводной грузовичок, который когда-то был отремонтирован Ангелом, а я и забыл, где он лежал.
— Слышь, друг, а мы бы покаталися, — проокал богатырь, стоя на земле и задрав на меня голову.
— Так залазьте! — пригласил я.
Богатырь с рыцарем сели в кабинку грузовичка и стали ездить по двору, по очереди рулят, весело голосят:
— Би-би-ип!
Пацаны не поймут: снится им это всё, или это правда?
А ещё с неба к нам стал прилетать наш Ангел. Он поднимал нас с Пашей и богатыря с рыцарем — на облако. Мы входили в белую-белую комнату, где Ангел угощал всех облачным кремом. Сам же он молча смотрел, как мы дружны во добре — и улыбался солнечным ликом.
— Мы тоже хотим на облако! — кричали нам пацаны с земли, маша руками. — Мы станем хорошими людьми!
— Вот и станьте, — сказал им Божий Ангел…
Свидетельство о публикации №224031801700