Эммочка

В моей школе, расположенной далеко от центра, в спальном районе, работала лет сорок библиотекарем Эмма Михайловна, для всех выпускников - Эммочка. В этой школе я провела от звонка от звонка десять лет - как в песне "я свой срок отсидел". И куда могла забиться детская душа от криков, несправедливости, обид и мелких трагедий - только в библиотеку. Там было тихо, стояли книги на полках, в запаснике, было расписаны цветами стены и стоял непередаваемый тонкий запах книжной пыли в сочетании с духами Эммочки. Строга Эммочка была только в конце учебного года, когда собирала учебники. Она садилась в классе на заднюю парту и мы, ученики, по очереди передавали ей учебники на проверку. Потом мы их клеили, стирали карандаш, разглаживали страницы, не было года, чтобы я не занималась починкой школьных учебников, мои спортивные сумки в сочетании со сменкой они переживали тяжело. В остальное время Эммочка была душка, но вернуть книгу надо было не позже срока. Я помню, что так не успела дочитать эпилог "Копии Царя Соломона" и никогда не узнаю историю рыжей девочки - гимназистки, которая влюбилась в дворого хулигана, потому что не помню названия книги. Эммочка с виду была щуплая старушка, в паричке, абсолютно без бровей и ресниц,обожженные бугристые руки она прятала в карманы своего слишком просторного полосатого платья. Муж ее, тихий опрятный старичок, вел у нас в школе театральный кружок в кинозале. Про их жизнь мы знали очень мало, для нас было привычно, как она выглядела, как с обожанием относился он к ней, как с уважением относились учителя. Ей принадлежит афоризм: "Директора приходят и уходят, а библиотека остается на в том же кабинете, на том же этаже".  Когда к нам в школу пришла новая химичка - наш новый классный руководитель, она очень быстро сдружилась с Эммочкой, они были почти неразлучны много лет, до самой Эммочкиной смерти. Можно даже не говорить, что она работала в школьной библиотеке до самого конца. А потом, на каком-то юбилее школы, наша классная, куря с нами в лаборантской, рассказал про Эммочку, про ее юность, про ожоги, про обезображенное лицо. Эммочка сначала училась на медсестру, закончила училище перед войной и работала в том самом госпитале на Суворовском, который горел как факел, в котором погибло около шестисот раненных и врачей. В тот день она не должна была быть в здании, но ее поспросила подменить красавица-подружка Алла, которой нужно было проводить жениха-красноармейца. Эммочка была на третьем этаже, с тяжело-раненными, когда начался налет, во дворе ухнуло, стекла вылетели, потом попадание, потом еще. Она очнулась на полу, вокруг дым, жара, внизу гудит уже пламя, раненные пытаются скатится с кроватей на пол. Она ползала между ними на коленях, закрывая лицо наволочкой, стаскивала матрасы. Почти у самого окна лежал безногий бородатый мужик, огромными руками он рвал простыни и вязал их узлами, Эммочка попыталась ему помогать, жар был уже нестерпимый, все вокруг задыхались от едкого дыма, кашляли, хрипели. Внизу гудели пожарные машины и скорые, раненные не могли подняться, корчились на полу. И тут сильные руки схватили Эммочку, обвязали вокруг ее талии простыню и выбросили в окно. Последнее, что она услышала, это было: "Живи, дочка". Эммочка, крепко вцепившись в ткань, пролетела сквозь пламя, волосы вспыхнули, но длины загоревшейся простыни хватило и она выдержала худенькую девушку. Через три секунды ее окатили из брансбойта и увезли в больницу. Алла бегала ее навещать, потом ушла на передовую, больше они не виделись. Очень моя классная напоминала Эммочке ее красавицу-подружку, вот они и сдружились. А еще пришлось Эммочке уйти из медицины, руки начинали трястись при виде больных. А от книг не тряслись, вот и выучилась на библиотекаря, с мужем познакомилась в эвакуации, он ради нее совершил свой маленький подвиг - убил мышь, дважды спас Эммочку - от неприятия мышей и от голода. Тихий добрый человек - Феликс Александрович, учил нас, детей, кругам внимания, скороговоркам и как себе внушить на морозе, что тебе жарко. Добрая память им обоим и земля пухом.