На Среднем Западе, глава 1-8

На Среднем Западе

 I В доме Хьюго Шевета 1
 II Выбор мужа 16
 III Я взываю о помощи 28
 IV Во дворце интенданта 45
 V Орден Ла Барре 61
 VI Жена Франсуа Кассиона 76
 VII Двое мужчин встречаются 87
 VIII Я бросаю вызов Кассиону 101
 IX Пламя ревности 115
 X Мы достигаем Оттавы 126
 XI Я разговариваю с Де Артиньи 136
 XII На вершине Утеса 148
 XIII Мы добираемся до озера 158
 XIV У св. Игнация 170
 XV Убийство Шевета 181
 XVI Мое обещание спасает Де Артиньи 192
 XVII Начало бури 200
 XVIII Наедине с Де Артиньи 211
 XIX Мы обмениваемся секретами 223
 XX Я выбираю свой долг 234
 XXI Мы выбираем Наш курс 244
 XXII Мы встречаемся с опасностью 254
 XXIII Слова любви 267
 XXIV Мы атакуем дикарей 278
 XXV В форте 289
 XXVI В покоях Де Боджи 299
 XXVII Я посылаю за Де Тонти 309
 XXVIII Военный трибунал 319
 XXIX Осужденный 330
 XXX Я выбираю свое будущее 341
 XXXI Мы достигаем реки 350
 XXXII Мы встречаем Сюрприз 361
 XXXIII Воины Иллини 371
 XXXIV Мы ждем в засаде 380
 XXXV Атака Иллини 390
 XXXVI Разгадка тайны 399
ЗА ГРАНИЦЕЙ.ГЛАВА I.В ДОМЕ ХЬЮГО ШЕВЕТА


Была ранняя осень, потому что гроздья винограда надо мной уже были
фиолетовыми, а лесные листья окрашивались в красный цвет. И все же воздух
было мягко, и золотые лучи солнца падали на работу у меня на коленях
сквозь переплетенные ветви решетки. Работа была всего лишь предлогом
я сбежала из дома, чтобы не слышать голоса месье Кассиона, который все еще уговаривал моего дядю сопровождать его в его путешествии в дикую местность. Они сидели в большой комнате перед камином,пить, и я слышал уже достаточно, чтобы сказать мне, что не было предательство пешком от Сьер де ла Саль. Конечно, это ничего не значило для меня, девушки, ничего не смыслящей в подобных интригах, все же я не забыли тот день, три года назад, когда этот Ла Саль с другими
из его компании остановился перед монастырем Урсулинок, и
сестры пригласили их переночевать. Помогать прислуживать было моей обязанностью,
и он нежно гладил меня по волосам. Я пела им и смотрела на его лицо в свете камина, пока он слушал. Никогда я не забуду это лицо и не поверю в зло такого человека. Нет! не из уст Кассиона и даже не от губернатора Ла Барра.

Я вспомнил все это сейчас, как я сидел там в тишине, делая вид, что
работаем, как мы наблюдали за ними пускаются в свои каноэ и исчезают,
Индийские гребцы, склонившиеся над своей работой, и месье ла Саль,
стоящий с непокрытой головой, он махал рукой на прощание. За ним виднелось темное
лицо того, кого звали Де Тонти, а в первой лодке был совсем мальчишка
приподнял свою потрепанную шляпу. Не знаю почему, но воспоминание об этом парне было
яснее, чем о всех остальных, потому что он встретил меня в холле, и мы
долго разговаривали у большого окна, прежде чем пришла сестра и увела меня
прочь. Так что я вспомнил его и его имя, Рене де Артиньи. И за все эти
годы я больше ничего не слышал. Они унеслись в черную пустыню и
были потеряны для тех из нас, кто остался дома, в Новой Франции.

Без сомнения, были те, кто знал - Фронтенак, Биго, те, кто правил нами в Квебеке
но это не должно было интересовать девушку,
и поэтому до меня не дошло ни слова. Однажды я спросил своего дядю Шевета, и он
в гневе ответил всего несколькими фразами, приказав мне придержать язык;
и все же он сказал достаточно, чтобы я понял: сьер де ла Саль жив и успел
построить форт далеко отсюда и скупать меха у индейцев. Именно это
вызвало зависть и ненависть. Однажды приехал месье Кассион и
остановился у нас, и, пока я обслуживала его и дядю Шевета, я уловила
слова, которые сказала мне, что Фронтенак был другом городе Ла-Саль, и будет
слушайте никаких обвинений, выдвинутых против него. Они говорили о новом губернаторе
но я мало что узнала, потому что Кассион попытался поцеловать меня,
и я больше не хотела ему прислуживать.

Затем Фронтенак был отозван во Францию, и Ла Барре был губернатором. Как
радует дядя Chevet, когда пришло известие, и он стукнул по
таблица с рюмку и воскликнул: "Ах! но теперь мы вырвем
когти у этого сьера де ла Салля и отправим его туда, где ему место ". Но
он ничего не хотел объяснять, пока не прошла неделя. Кассион подошел к
река в своем каноэ с индейцами гребцов, и перестали держать
конференции. Этот человек обращался со мной с большой галантностью, так что я
задал ему вопрос, и он, казалось, был рад ответить, что Ла Барр
уже отправил отряд под командованием шевалье де Божи из королевской гвардии.
Драгуны примут командование фортом Сент-Луис в Ла Салле в штате Иллинойс
страна. Ла-Саль вернулся, и уже в Квебеке, но Cassion
усмехнулся, как он хвастался, что новый губернатор даже бы не дать ему
аудитории. Ба! Я презирал этого человека, но все же оставался рядом с ним, и таким образом
узнал, что отряд Ла Салля состоял всего из двух вояджеров и
молодого сьера де Артиньи. Я был даже рад, когда он ушел,
хоть я и протянула ему руку для поцелуя, и помахал ему смело в
посадка. И вот он снова вернулся с посланием от Ла Барре
и искал добровольцев для какого-нибудь прибыльного путешествия на запад. Это не
интерес ко мне, если мой дядя вступил в предприятие, но я был
достаточно любезен, ибо он принес с собою слово Губернаторский бал в
Квебек, и выиграл залог Chevet, чтобы взять меня с собой. Я
я могла бы быть благодарна ему за это, и я работала над своим платьем, поскольку
эти двое планировали и говорили втайне. То, что они делали, меня не касалось.
теперь все мои мысли были о бале. Чего вы хотите? Мне было семнадцать.

Виноградные шпалеры, побежал вниз, к реке посадки, и оттуда, где я
сидели в прохладной тени, я мог видеть широкую воды, поблескивая в
солнце. Внезапно, когда я поднял глаза, темные очертания каноэ показались в поле зрения
, и всплеск весел повернул нос внутрь
к нашей пристани. Я не двигался, хотя и наблюдал за происходящим с интересом,
ибо это было не время года для индийских торговцев, а это были
белые люди. Я мог видеть тех, кто сидел у весел, путешественников, с веселыми
повязками на головах; но на том, кто был на корме, была шляпа,
поля которой скрывали его лицо, и синее пальто. Я не знал, кто бы это мог быть.
пока нос корабля не коснулся берега, и он не ступил на берег. Тогда я поняла,
и низко склонилась над своим шитьем, как будто ничего не видела, хотя мое
сердце учащенно билось. Сквозь опущенные ресницы я видел, как он отдал короткий приказ
мужчинам, а затем направился к дому в одиночестве. Ах! но это было не
стройный мальчик со смеющимися глазами, каким он был три года назад. Дикая местность
сделала из него мужчину - солдата. Он остановился на мгновение, чтобы осмотреться,
держа шляпу в руке, солнце касалось его загорелых щек и
играло на длинных светлых волосах. Он выглядел сильным и мужественным в
своей наглухо застегнутой куртке, ноже на поясе, винтовке, зажатой в одной руке
. Была суровость на его лице, хотя он
засветился в улыбке, как умоляющие глаза увидел мои белые
платье в прохладной тени виноградной беседки. Все еще держа шляпу в руке, он подошел
по отношению ко мне, но я только наклонился ниже, как будто я ничего из его знал
подход, и не было никаких других интересов, кроме работы.

"Мадемуазель", он мягко сказал: "Прошу прощения, но не в этом ли главная
Уго Chevet, торговец мехами?"

Я посмотрел ему в лицо и поклонился, пока он подметал землю своей шляпой.
С первого взгляда я понял, что он меня не помнит.

"Да", - ответил я. - Если будешь искать его, постучи в дверь за дверью.

"Это не столько Chevet я буду добиваться", - сказал он, показывая никакого желания
передайте мне, "а тот, кому я понял, была его гость, Месье Франсуа
Cassion".

- Этот человек здесь, - быстро ответил я, не в силах скрыть своего удивления.
- но вы не найдете в нем друга сьеру де ла Саллю.

"Ах!" и он пристально посмотрел на меня. "Во имя всех святых, что
это значит? Значит, вы меня знаете?"

Я поклонился, но глаза мои оставались скрытыми.

- Я знал вас когда-то как друга месье, - сказал я, почти сожалея о своей
нескромности, - и мне сказали, что вы путешествуете в его компании.

- Вы знали меня когда-то! - рассмеялся он. "Конечно, это не может быть, ибо никогда
я бы скорее забыть. Я призываю Вас, мадемуазель, чтобы сказать
имя".

"The Sieur Rene de Artigny, Monsieur."

- Клянусь, ведьма права, и все же во всей этой Новой Франции я
не знаю ни одной служанки. Нет, посмотри наверх; мне нечего бояться, и
Я бы посмотрел, если бы память не была новорожденной. Святой Джайлс! конечно, это правда;
Я видел эти глаза раньше; да ведь это имя вертится у меня на языке, но все же
подводит меня, затерянного в пустыне. Молю вас о милосердии, мадемуазель!

"Вы запомнили лицо, о котором говорите?"

"Да! в нем есть колдовство; оно похоже на преследующий дух".

- Которое, ручаюсь, преследовало меня недолго. Я Адель ла Шенье,
Месье.

Он отступил назад, вопросительно глядя на меня. На мгновение я
поверил, что имя даже не прозвучало знакомо; затем его лицо
просветлело, глаза улыбнулись, а губы повторили эти слова.

"Адель ла Чеснейн! Да! теперь я знаю. Почему это не что иное, как чудо.
Это был ребенок, о котором я думала под этим именем - стройная кареглазая
девочка, беспечная, как птичка. Нет, я не забыл; только магия
три года сделал из вас женщину. Снова и снова я
допрошенный в Монреале и Квебеке, но казалось, никто не знал. В
монастырь они сказали, что ваш отец упал в Индийский перестрелка".

"Да, с тех пор я живу здесь, с моим дядей, Уго Chevet."

- Здесь! - он огляделся, как будто впервые заметил унылость обстановки.
- Один? У вас нет другой женщины? - спросил я. - Одна?

Я покачала головой, но больше не смотрела на него, опасаясь, что он может увидеть
слезы в моих глазах.

- Я экономка, месье. Ничего другого мне не оставалось. В
Во Франции, как мне рассказывали, люди моего отца были рождены, но это не
Франция, и выбора не было. Кроме того, я был всего лишь ребенком
четырнадцать".

- А теперь семнадцать, мадемуазель, - и он галантно взял меня за руку.
- Простите, если я задал вопросы, которые причиняют боль. Я могу понять
многое, потому что в Монреале я слышал рассказы об этом Хьюго Чеве.

- Он груб, этот лесник, - защищался я, - но не жесток ко мне. Ты будешь
говорить с ним честно?

Он рассмеялся, его глаза искрились весельем.

"Не бойся, что я пренебрегу всякой вежливостью, ибо я пришел просить об одолжении.
Я усвоил урок, когда мягкий речи побед больше, чем
железная рука. И этот другой, комиссар Cassion, он птица
тот же наряде?"

Я сделала легкий жест и оглянулась на закрытую дверь.

"О, нет; он придворный, чтобы наносить удары словами, а не делами.
Чевет груб в речах и жесток в обращении, но он дерется в открытую
у Кассиона двоякий язык, и его никогда не узнаешь. Я взглянул
в его посерьезневшее лицо. "Он друг Ла Барра".

"Так говорят, и губернатор выбрал его, чтобы передать послание
Де Боджи в Иллинойсе. Я ищу пути в его компании".

- Вы! Я думал, вы из партии сьера де ла Салля?

"Я есмь", он честно ответил: "еще Cassion нужен проводник, и
нет никого спасти себя во всей Новой Франции, который когда-либо делал это
путешествия. Ему будет полезно выслушать мой план. А почему бы и нет? Мы
не сопротивляйтесь приказам губернатора: мы повинуемся и ждем. Месье
де ла Саль расскажет свою историю королю.

- Королю! Людовику?

"Да, это будет не первый раз, когда он имел аудиторию, и уже он
находится в море. Мы можем подождать, и смеяться над этим Cassion за его бесполезно
путешествие".

- Но он... он вероломный, месье.

Он рассмеялся, как будто эти слова позабавили его.

"Для того, кто жил, как я, среди дикарей, предательство - старая история.
Комиссар не застанет меня спящим. Мы будем служить друг другу, и
на этом все закончится. Ах, нас хотят прервать.

Он выпрямился, повернувшись лицом к двери, и я повернулась лицом к своему дяде
когда он появился впереди. Это был дородный мужчина с седыми волосами и
лицом, покрасневшим от пребывания на свежем воздухе; он остановился в удивлении при виде
незнакомца, в его глазах застыло подозрение.

"И кто же это, с кем ты так конфиденциально беседуешь, Адель?" - спросил он.
резко спросил. - "Молодая сойка, новичок в этих краях, я
рискну предположить".

Де Артиньи встал между нами, добродушно улыбаясь.

- Я обращался к вам, месье Шевэ, а не к юной леди, - сказал он.
сказал он достаточно спокойно, но с интонацией. - Я просто спросил ее
если бы я нашел подходящее место и если бы, месье, комиссар
Кассион все еще был вашим гостем.

- И какое, позвольте спросить, у вас могло быть дело к комиссару
Кассион? - спросил тот, протискиваясь мимо Шевета, но при этом кланяясь с
подобием вежливости, едва ли соответствовавшей нарочитой дерзости
его слов. - Я совершенно не помню вашего лица.

- Значит, месье Кассион не наблюдателен, - любезно заметил молодой человек
, - поскольку я сопровождал сьера де ла Салля в его попытке
получить аудиенцию у губернатора.

"Ах!" слово удивления сорвалось с губ. "Сакре!" Это
верно! Боже мой, какое значение имеет одежда. Я принял вас за
"курье дю Буа".

"Я сьер Рене де Артиньи".

- Лейтенант Ла Салля?

- Едва ли это так, месье, но товарищ; три года я был в его отряде.
Он выбрал меня для этой миссии.

Cassion смеялись, зажимные мрачным лицом Chevet в стороне, как
хотя он отдал бы указывают на хорошую шутку.

"И мало поездке сюда нажился любой мастер или человек, я
ордер. Ла Барре не продать новые Франции каждый путешественник.
Месье де ла Саль нашли другой прием в Квебеке, чем когда
Фронтенак правил этой колонией. Куда подевался похититель мехов?

- Кого ты имеешь в виду?

- Кого? Да поможет нам Небо, Шевет, этот человек умел красиво играть словами.
Ладно, оставь это, мой юный петушок, и отвечай мне.

- Ты имеешь в виду сьера де ла Салля?

- Конечно, я назвал его не хуже, чем, как я слышал, говорил Ла Барр.
Говорят, он уехал из Квебека; что вам еще известно?

- Это не секрет, месье, - ответил Де Артиньи достаточно спокойно,
хотя в его глазах мелькнул огонек, когда они встретились с моими. "Сьер
де ла Саль отплыл во Францию".

"Франция! Ба! ты шутишь; никакого корабля, направляющегося за границу, не было".

"Breton" остановился в Сен-Роше, задержанный туманом. Когда туман
рассеялся, на борту был новый пассажир. К рассвету индейские гребцы
высадили меня в Квебеке".

"Ла Барре знает?"

"Честное слово! Я не мог вам этого сказать, поскольку он не удостоил меня
аудиенции".

Cassion шагал взад и вперед, а лицо его потемнело от страсти. Он не был
приятная новость ему сообщили, и оно было достаточно ясно, чтобы он понял
смысл.

"Святые угодники!" - воскликнул он. "Это хитрая лиса, чтобы прорвать нашу
охранник так легко. Ай, и так дать ему месяц, чтобы прошептать свою ложь
Луи, прежде чем Ла Барр сможет отправить отчет. Но, Сакр!_ мой юный
шантеклер, ты, конечно, здесь не для того, чтобы сообщить мне эту новость. Вы
искали меня, вы сказали? Ну, для какой цели?"

"Спокойно, мсье. То, что я верно служил сьеру де ла Саллю
это не причина, по которой мы должны быть врагами. Мы оба люди короля и
можем работать вместе. До меня дошли слухи, что вы возглавляете отряд для
"Иллинойс" с инструкциями для Де Боджи в форте Сент-Луис.
Это правда?

Кассион холодно поклонился, ожидая узнать, как много еще знает его собеседник
.

"Ах, значит, пока я прав. Что ж, месье, именно по этой причине я и пришел.
чтобы вызваться в качестве проводника".

"Вы! Это было бы предательством".

"О, нет, наши интересы совпадают в том, что касается путешествия. Я
добрался бы до Сент-Луиса; ты бы тоже. Потому что у нас могут быть разные цели
, разные дела, которым мы должны служить, это не имеет никакого отношения к тому, что ведет к этому
. Нет человека, который знал бы дорогу так хорошо, как я. Четыре раза
я ходил по ней, и я не дикарь, месье, - я
французский дворянин.

"И вы даете свое слово?"

"Я даю свое слово - доставить вас в целости и сохранности в форт Сент-Луис. Оказавшись там, я
я товарищ сьера де ла Салля.

- Ба! Мне все равно, с кем ты дружишь, раз ты служишь моей цели. Я
Принимаю твое предложение, и если ты обманешь меня...

- Воздержитесь от своих угроз, месье Кассион. Ссора нас ни к чему не приведет
. Даю вам слово чести, этого достаточно. Кто составит
партию?

Кассион колебался, но, казалось, осознал бесполезность обмана.

- Дюжина или больше солдат Пикардийского полка, несколько курьеров
из Буа и индейские гребцы. Лодок будет четыре.

"Вы едете мимо Оттавы и озер?"

"Таков был мой приказ".

"Это менее утомительно, хотя путешествие более длительное; а время
отправления?"

Кассион рассмеялся, слегка повернулся и поклонился мне.

"Мы покидаем Квебек до рассвета вторника", - весело сказал он. "Это мое желание.
еще раз насладиться безумствами цивилизации, прежде чем погрузиться в
дикую местность. Губернатор разрешает нам остаться на его балу.
Мадемуазель ла Шенье оказывает мне честь быть моей гостьей по этому случаю
.

- Я, месье! - Воскликнул я, удивленный его хвастливыми словами. "Это был
мой дядя, который предложил..."

"Ну и что из этого?" - перебил он, ничуть не смутившись. "Так и есть
мой запрос, который открывает Золотые ворота. Хорошие Хьюго здесь, но выглядит
за легкомыслие, за которое его ничего не волнует. Это молодежь,
танец. А вас, месье де Артиньи, я тоже встречу там или
может быть, позже, на пристани?

Молодой человек, казалось, медлил с ответом, но через плечо Кассиона
наши взгляды встретились. Я не знаю, что он увидел в моем взгляде, потому что я не подала виду
, но его лицо просветлело, и слова были сказаны небрежно
.

- На балу, месье. Прошло три года с тех пор, как я танцевала в меру сил.
но смотреть на это и, таким образом, поддерживать компанию с
Monsieur Chevet. Я не подведу вас и на яхтах: до тех пор,
Господа, - и он поклонился, держа шляпу в руке, - и вам, мадемуазель,
прощайте.

Мы смотрели, как он спускается по виноградной беседке к каноэ, и никто не произнес ни слова.
кроме Кассиона.

"ПУФ!_ он думает, а о себе, что молодой петушок, и так
вероятно, с моей стороны для того чтобы закрепить его шпоры. Еще это хорошая политика, чтобы
его с нами, за это долгое путешествие. Что вы скажете, Chevet?"

"Что он один, чтобы наблюдать", - ответил мой дядя грубо. "Я не доверяю никому из выводка Ла Салль".
"Нет, и я тоже, если уж на то пошло, но я готов напрячь свои мозги." "Я не доверяю никому из выводка Ла Салль".

"Нет, и я тоже, но я готов напрячь свои мозги
против лучших из них. Франсуа Кассиона вряд ли застанут спящим.
Мой добрый Хьюго.

Он обернулся и вопросительно взглянул мне в лицо.

- Итак, мадемуазель, вам не совсем понравилось быть моей гостьей
на балу? Может быть, вы предпочли какого-нибудь другого кавалера?

Солнечный свет, пробиваясь сквозь листву, падал на его лицо и
подчеркивал пятнистую кожу от распутства, тонкую линию его
жестоких губ, дерзкий взгляд его глаз. Я почувствовала, что сжимаюсь,
боясь, что он может прикоснуться ко мне; но доминирующей над всем остальным была мысль о
Де Artigny послание его взгляд, тайный смысл его
обещаем, зная, что он будет там. Так что я улыбнулся, и сделал
свет его подозрения.

- Это был всего лишь сюрприз, месье, - весело сказал я, - потому что я и не мечтал
о такой чести. Это мое желание пойти; видишь, я работала над новым платьем
и теперь я должна работать быстрее ".

Я присела в реверансе, улыбаясь про себя выражению его
лица, и, прежде чем он успел заговорить, исчезла внутри. Бах! Я бы хотела
сбежать от этих глаз и мечтать в одиночестве.




ГЛАВА II

ВЫБОР МУЖА


Это было незадолго до наступления темноты, когда Cassion Месье покинул нас, а я смотрел на
его достаточно охотно, спрятанным в тени моего окна. Он
целый час разговаривал с Шеветом в комнате внизу; я слышал
звон бокалов, как будто они пили, и неприятную
надменность в его голосе, хотя я не мог разобрать ни слова. Меня мало заботило
то, что он говорил, хотя я задавался вопросом о цели его пребывания здесь
и о том, какую цель он мог иметь в этой долгой беседе с моим дядей
. Однако за мной не послали, и, без сомнения, это была какая-то конференция
из-за мехов, не представлявших большого интереса. Эти двое участвовали в каком-то плане, который, как я знал, должен был
получить преимущество над сьером де ла Саллем, и были в восторге теперь, когда
Ла Барр обладал властью; но девушке это было не под силу понять, так что
Я работала напряженными пальцами, мой разум не забывал о молодых
Sieur de Artigny.

Не то чтобы я уже любила его, но все же с самого детства
память о нем оставалась в моих мыслях, и за прошедшие с тех пор годы я
встретила так мало молодых людей, что образ, оставшийся в моем воображении, исчез.
никогда не выцветал. Действительно, она поддерживалась в живых благодаря самой враждебности
которую мой дядя лелеял против месье де ла Салля. Истинную причину
его озлобленности, помимо торгового соперничества, я никогда четко не понимал
, но он всегда выискивал каждую сплетню из этого
отдаленного лагеря авантюристов и сердито комментировал ее. Снова и снова
Я подслушивал, как он сговаривался с другими в тщетной попытке
повлиять на Фронтенака, чтобы тот отказался от поддержки той далекой
экспедиции, и именно эта взаимная вражда впервые привела Кассиона
в нашу каюту.

С отстранением Фронтенака и назначением Ла Барре на этот пост
Губернатор, надежды врагов Ла Салля возродились, и когда
Мягкий язык Кассиона обеспечил ему место комиссара, все заинтересованные стороны
стали более смелыми и уверенными в своих планах. Я мало что знал об
этом, но достаточно, чтобы воспоминания о тех приключениях
были свежи в моей памяти, и никогда они не возвращались ко мне, не выдавая меня
видение пылкого молодого лица Де Артиньи, когда он махал мне на прощание рукой
из каноэ. Часто в те годы молчания я мечтал о нем
среди далекой дикой природы - праздные мечты девушки, чье собственное
сердце все еще оставалось загадкой - и много ночей я просиживал у своего окна
глядя на широкую реку, мерцающую в лунном свете,
размышляя о тайнах дикой природы, среди которых он жил.

И все же только однажды за все эти годы я услышал упоминание его имени.
Это был всего лишь слух, дошедший до нас, о том, как Ла Саль добрался до
устья большой реки, впадающей в Южное море, и среди немногих
, кто сопровождал его, был Де Артиньи. Я до сих пор помню, как странно забилось мое
сердце, когда я услышал краткий пересказ истории, и кто-то зачитал
имена с листка бумаги. Чеве сидел у открытого огня и слушал, его
трубка во рту, глаза хмурые от новостей; внезапно он выпалил
: "Де Артиньи, говорите вы? Во имя дьявола! это не тот старый
капитан? - Нет, нет, Шевет, - раздраженно ответил чей-то голос, - сьер Луи де
Artigny не ступал ногой на землю эти десять лет; это его брат
Рене, кто служит этой вольницы, хотя это вроде хватает отца
ибо денег в это предприятие". И они принялись обсуждать, насмехаясь над
ценностью находки, в то время как я незаметно выскользнул из комнаты.

Шевет не вернулся в дом после того, как каноэ месье Кассиона исчезло.
исчез. Я видел, как он ходил взад-вперед по берегу реки,
курил и, по-видимому, обдумывал какую-то проблему. Он также не появлялся
пока я не приготовил ужин и не позвал его в беседку.
Он всегда был грубым и достаточно медвежьим, когда мы оставались наедине, и редко разговаривал
на самом деле, говорил только для того, чтобы отдать какой-нибудь приказ, но в этот раз
ночью он казался еще более угрюмым и молчаливым, чем обычно, не так
так же пристально глядя на меня, он сел и начал есть. Без сомнения,
Кассион принес дурные вести, или же появление Де Артиньи повлияло
это пробудило всю его старую неприязнь к Ла Саллю. Этого было мало
для меня, однако, и я научился игнорировать его настроение, поэтому я молча занял свое
собственное место и не обратил внимания на хмурый взгляд, с которым он
рассматривал меня через стол. Без сомнения, мое равнодушие раздували его
недовольства, но я не узнал его, пока он не лопнет
жестоко.

"И поэтому ты знаешь этого молодого петушка, не так ли? Ты его знаешь, и никогда не
сказал мне?"

Я удивленно взглянул на него, скудны осмысливая неожиданное
вспышка.

"Ты имеешь в виду Сьер де Artigny?"

- Да! Не играй со мной! Я имею в виду отпрыска Луи де Артиньи. Ба! он может
одурачить Кассиона своими нежными словами, но не Хьюго Шевета. Я знаю многих.
многим из них столько лет, и ни одна моя подопечная не захочет иметь ничего общего с
выводком, ни молодым, ни старым. Ты слышишь это, Адель! Когда я ненавижу, я ненавижу!
ненавижу, и у меня есть достаточно причин ненавидеть это имя и всех, кто его носит.
Где ты раньше встречал этого попугая?

- В монастыре три года назад. Ла Саль переночевал там, и
молодой Де Артиньи был в компании. Тогда он был всего лишь мальчиком.

- Он приходил сюда сегодня, чтобы повидаться с вами?

"Нет, никогда", - запротестовала я. "Сомневаюсь, что он вообще помнил меня".
пока я не сказала ему, кто я. Конечно, он ясно объяснил, зачем пришел".

Он свирепо посмотрел на меня, его лицо было полно подозрения, огромная рука
сжимала нож.

"'Это хорошо для вас, если это правда", - хрипло сказал он, "но у меня нет
вера в слова мальчика. Он здесь в качестве шпиона Ла-Саль, и поэтому я
сказали, Cassion, хотя только в честь меня был смеяться над моей
предупреждение. "Пусть он шпионит, - сказал он, - а я буду играть в ту же самую игру"
"он мало чему научится, и нам понадобится его
руководство. - Да! и может быть, он и прав, но я не хочу иметь ничего общего с
этим парнем. Кассион может уступить ему место в своих лодках, если захочет, но
никогда больше нога его не ступит на мою землю и он не заговорит с вами.
Вы запомнили мои слова, мадемуазель?". - Спросил он. - "Я не хочу, чтобы он был моим другом". Вы запомнили мои слова, мадемуазель?

Я почувствовала, как румянец залил мои щеки, и знала, что мои глаза потемнели от гнева.
Все же сделала усилие, чтобы контролировать свою речь.

"Да, месье; я ваша подопечная и всегда была послушной, но это
Сьер де Artigny кажется приятным говорил молодой человек, и, конечно, это не
преступление, в котором он выступает Сьер де ла Саль."

"Разве это не так?" - взорвался он, ударив кулаком по столу. "Знай
ты, что я не был бы богат, если бы не этот похититель мехов. По праву это
должны быть мои меха, которые он отправляет сюда в обмен. Скоро будет еще одна история
, которую я расскажу, теперь, когда Ла Барр взял бразды правления в свои руки; и это Де
Artigny--ба! Что я за это молодой петушок, - но я ненавижу
выводок. Послушай, девочка, я плачу свои долги; именно эта рука сломала Луи
де Артиньи и удерживала его в постели последние десять лет. Но даже это
не перечеркивает наши счеты. Для тебя нет разницы , что
был причиной, но, пока я жив, я ненавижу. Итак, у вас есть мой приказ; вы
больше не будете разговаривать с этим Де Артиньи.

"Не похоже, что у меня будет такая возможность".

"Я позабочусь об этом. Этот дурак посмотрел на тебя так, что мне захотелось
схватить его за горло; и мне не нравится твой ответ, но все же будет хорошо, если
ты запомнишь мои слова".

"Да, месье".

"О, вы достаточно любезны на словах. Я слышал вас раньше и
нашел вас хитрой шалуньей - когда я стоял к вам спиной - но на этот раз это не так
Я единственный, кто будет следить за твоими действиями. Я обещал тебе мужа".

Я поднялась на ноги, уставившись на него, возмущенные слова застряли у меня в горле
. Он грубо рассмеялся и продолжил есть.

- Муж, месье? Ты дал мне слово?

- Да! почему бы и нет? Тебе семнадцать, и я обязан позаботиться о твоем благополучии.
устроился.

"Но у меня нет желания выходить замуж, месье", - запротестовала я. "Нет такого мужчины,
который был бы мне небезразличен".

Он равнодушно пожал плечами и рассмеялся.

"Пух! если бы я подождал этого, ты, без сомнения, выбрал бы какого-нибудь петушка
даже без шпоры на пятке. Это мой выбор, не твой, ибо
Я знаю мир и человека, который вам нужен. Месье Кассион попросил меня
чтобы оказать ему услугу, и я хорошо об этом думаю.

- Кассион! Ты же не выдашь меня замуж за это создание?

Он отодвинул стул, глядя на меня хмурым взглядом.

"А где же есть лучше? _Sacre_! ты считаешь себя королевой?
выбирать? Редкая удача, что у тебя есть такое предложение. Месье Кассион
станет великим человеком в этой Новой Франции; у него уже есть
Доверие губернатора и чин, а также кругленькая сумма на его счету в
Квебеке. Чего еще может желать девушка в муже?

- Но, месье, я не люблю его; я не доверяю этому человеку.

"Тьфу!" Он рассмеялся, поднимаясь из-за стола. Прежде чем я смог
отступать он схватил меня за руку. "Хватит, юная леди.
Он - мой выбор, и это решает дело. Любовь! кто когда-нибудь слышал о любви
в наши дни? Ах, я вижу, ты уже мечтаешь о молодом галанте Де
Артиньи. Что ж, тебе от этого будет мало пользы. Почему, кто он такой? простой
оборванный искатель приключений, без гроша за душой, крадущийся по лесу волк
, последователь дискредитированного похитителя мехов. Но хватит об этом; Я
изложил вам свою волю, и вы повинуетесь. Завтра мы отправляемся в Квебек, в
Губернаторский бал, и когда месье Кассион вернется со своей миссии.
ты выйдешь за него замуж - ты понимаешь?

Слезы стояли у меня на глазах, застилая его угрожающее лицо, но все же
мне ничего не оставалось, как ответить.

"Да, месье".

- И этот Де Артиньи; если он еще раз посмеет приблизиться к вам.
Я раздавлю его белое горло своими пальцами.

- Да, месье.

"Ваш номер, то, думаю, и за все, что я сказал. Вы никогда не
нашли меня пустые угрозы ручаюсь".

"Нет, Месье".

Я высвободила свою руку из его хватки, чувствуя, как ее покалывает от боли в том месте, где он
пальцы раздавили плоть и поползли вверх по узкой лестнице, радуясь
возможности уйти и побыть одному. Я никогда не любил Chevet, но он
меня научила его бояться, ибо не раз я испытывал его
жестокость и физическая сила. Для него я была всего лишь движимым имуществом,
обузой. Он взял на себя заботу обо мне, потому что так предписывал закон,
но я не нашла в его натуре ничего, на что могла бы положиться в плане сочувствия.
сочувствие. Я была дочерью его сестры, но нет для него больше, чем некоторые
Индийский беспризорника. Более того, он был честен в этом. По его мнению, он сделал также
меня в том, что я таким образом нашла себе мужа. Я упала на колени и закрыла лицо руками,
содрогаясь при мысли о требуемой жертве. Кассион! никогда еще
этот человек не казался мне таким презренным. Его лицо, его манеры пронеслись
в моей памяти. Раньше я почти не думал о нем,
разве что как о неприятном человеке, присутствия которого следует избегать, насколько это возможно.
Но теперь, в тишине, в сгущающейся темноте этой маленькой комнаты,
угроза Шевета эхом отдавалась в моих ушах, он обратился ко мне с ясным
видение - я увидел его тускло-голубые, трусливые глаза, его маленькие навощенные усики,
его наглое чванство, и услышал его резкий, бахвальство голос.

Ай! он хотел сделать дальше; не было никаких сомнений, он должен был обнаружить его
путь через, где мог проползти только змея. Змея! вот кем он
был, и я содрогнулась при мысли о скользком прикосновении его руки. Я
презирала, ненавидела его; но что я могла поделать? Взывать к Шевету было бесполезно
Губернатор Ла Барр не обратил бы внимания на девушку
возражающую против одного из его приспешников. De Artigny! Имя было у меня на губах
прежде, чем я осознала, что произнесла его, и принесло трепет надежды. Я
поднялся на ноги и уставился в окно, в темную ночь. Мой
Пульс участился. Если бы ему было не все равно; если бы я только знала, что ему не все равно, я бы улетела
с ним куда угодно, в глубины дикой природы, чтобы сбежать от Кассиона. Я
не могла придумать другого пути, другой надежды. Если бы ему было не все равно! Казалось,
у меня перехватило дыхание, когда эта дерзкая концепция, эта безумная
возможность пронеслась в моем сознании.

Я была неопытной девушкой, не ведающей кокетства, и все же я обладала
всеми инстинктами женщины. Я увидела это в его глазах, и это вселило в меня веру
- он помнил прошлое; он находил меня привлекательной; он чувствовал
желание встретиться со мной снова. Я все это знал - но было ли это всем? Было ли это
просто мимолетным пылом, мимолетным восхищением, которое забывается в
присутствии следующего симпатичного личика? Отважится ли он на опасность, чтобы служить мне? чтобы
спасти меня из лап Кассиона? Улыбка, блеск глаз - это
слабый фундамент, на котором можно строить, но это все, что у меня было. Возможно, он
так же подбадривал других, не задумываясь всерьез.
Сомнения одолевали меня, но во всей Новой Франции не было никого другого, к кому
я мог бы обратиться.

Но как я мог достучаться до него со своей историей? Была только одна возможность -
Губернаторский бал. Он будет там; он так и сказал, со смехом поглядывая на меня.
Произнося эти слова, в блеске его глаз был вызов. Но это
будет трудно. Шевет, Кассион, они ни на минуту не сводили с меня глаз
и, если я не буду относиться к нему холодно, должна начаться открытая ссора
. Шевет был бы рад оправданию, а ревность Кассиона
подстегнула бы его. И все же я должна попытаться, и, по правде говоря, я верила не столько в
Интерес месье де Артиньи ко мне, сколько в его безрассудную любовь к
приключениям. Ему было бы приятно сыграть дерзкую шутку с Ла Саллем.
враги, и сделать Кассиона предметом смеха.

Как только он поймет, игра окажется ему по душе, и я смогу
рассчитывать на его помощь, в то время как чем больше опасность, тем сильнее она будет
понравится такой натуре, как у него. Несмотря на то, что он мало заботился обо мне,
он был галантен, раз с радостью откликнулся на помощь горничной, попавшей в беду. Ай, если я
может однажды принести ему слово, я мог рассчитывать на его ответ, но как мог
что можно сделать? Я должен доверять удачу, посетить бал, и будь готов;
другого выбора не было.

Странно, как этот туманный план приободрил меня и придал новой смелости.
Едва ли это было больше, чем сон, но я размышлял над этим, представляя, что бы я сказал
и как избежать слежки на время, достаточное для того, чтобы обратиться с просьбой о
помощи. Сегодня, когда я пишу, кажется странным, что я когда-нибудь
решились на такой проект, но в то время не думал, что его
нескромность постоянно одолевали меня. На мой взгляд, Рене де Артиньи не был чужаком.
как воспоминание, он жил и был частью моей жизни в течение
трех одиноких лет. Обратиться к нему сейчас, довериться ему казалось
самой естественной вещью в мире. Отчаянность моего положения
заслонила все остальное, и я обратился к нему как к единственному другу, которого знал в
время нужды. И моя уверенность в его верности, в его беспечной
дерзости мгновенно принесла мне умиротворение. Я отползла назад и легла
на кровать. Слезы высохли на моих ресницах, и я уснул
тихо, как усталый ребенок.




ГЛАВА III

Я ВЗЫВАЮ О ПОМОЩИ.


Прошло два года с тех пор, как я был в Квебеке, и я увидел это новыми глазами.
с признательностью я наблюдал за огромными колючими утесами, когда наша лодка
бесшумно скользила мимо берега и направлялась к пристани. Там
На реке стояли на якоре два корабля, один из которых был большим военным кораблем со многими
матросы свешиваются с поручней и с любопытством наблюдают за нами. Улицы
ведущие назад от берега были наполнены расталкивая толпу,
а на крутом склоне за постоянный поток движется
цифры, глядя едва ли больше, чем муравьи, поднимались и
убыв. Мы были в нашем большом каноэ с пятью гребцами-индейцами, его
нос был завален тюками меха для продажи на рынке, а я
спал на корме. Меня разбудило солнце, и я сел
вплотную к колену Чеве, с жадным интересом наблюдая за происходящим. Однажды я
заговорил, указывая на мрачные орудия на вершине гребня, но
он ответил так резко, что заставил всех замолчать. Таким образом, мы добрались
до края площадки и закрепились быстро. Cassion встретил нас, одетых так
весело в богатых одеждах, что я едва узнал человека, которого я
всегда видел в унылый лес одеянием, но я позволил ему взять мой
силы и помочь мне галантно к берегу. Вера, но он выглядел как
новый человек в своем расшитом сюртуке, туфлях с пряжками и с напудренными волосами
, улыбающийся и жизнерадостный, нашептывающий мне комплименты, когда он помогал
я пересекаю полосу грязи на более сухую землю за ней. Но он мне нравился
не лучше, ибо там был такой же холодный взгляд в его глазах, и
жестоким жалом в его слова, которые он не мог скрыть. Мужчина был тот же самый
какого бы покроя ни была его одежда, и я не замедлила убрать свою
руку из его хватки, как только почувствовала, что стою на твердой земле.

И все же, что бы я ни делал, ничто не могло поколебать его самодовольства, и он продолжал говорить,
без сомнения, стараясь быть занимательным и указывая на то, что представляло
интерес со всех сторон. И я наслаждался этой сценой, находя достаточно, чтобы
взгляд, делающий меня равнодушной к его позированию. Я почти не обратил внимания на то,
что он сказал, хотя я, должно быть, ответил в той или иной форме, потому что он держался
рядом со мной и повел меня сквозь толпу вверх по холму. Чевет
шел позади нас, мрачный и молчаливый, оставив индейцев с
мехами, пока я не устроюсь в безопасном месте. Очевидно, это был праздничный день, потому что флаги
и растяжки развевались из всех окон Нижнего города, а
узкие, кривые улочки были заполнены бродягами, у которых, по-видимому, не было никаких
дел, кроме как развлекаться. Никогда еще я не видел такой разношерстной толпы, и я
мог только смотреть широко открытыми глазами на странные проходящие мимо фигуры
.

Это было достаточно легко отличить граждан Квебека, двигаясь
трезво смотрим на обычных делах торговли, и те, кто праздно
толкаясь свой путь от точки до точки интереса-охотники, от
далеко на Западе, бородатый и грубый, мех одетый, и не без винтовки.;
матросы с военного корабля на реке; индейцы, молчаливые и настороженные,
серьезно взирающие на каждое новое зрелище; поселенцы с берегов Святого Лаврентия и
Ришелье, знатные сеньоры с обширными поместьями, но как дети в
улицы города; рыбаки из Кап-Сен-Рош; курьеры из
буа_ и путешественники в живописных костюмах; офицеры
гарнизон, блистающий синим и золотым; тут и там виднеются колонны
марширующих солдат или статных гвардейцев. И еще там были женщины,
много - смеющиеся девушки, сбившиеся в кучку, готовые к любой шалости;
домохозяйки, направляющиеся на рынок; и иногда изящная дама в
туфлях на высоком каблуке и нижней юбке с оборками, пробирающаяся сквозь
толпа, презирающая взгляды окружающих. Повсюду было
новое лицо, странный костюм, проблеск неизвестной жизни.

Все это было так интересно, что я пожалела, когда мы подошли к серым стенам
монастыря. Я совсем забыла о Кассионе, но все же была рада
что наконец-то избавилась от него и меня так любезно встретила сестра
Селеста. В своем волнении я едва поняла, что это был за поклон.
Сказал комиссар, отворачиваясь или обращая внимание на последнее рычание Шевет.
но я знаю, что сестра мягко ответила на них и привлекла меня к себе,
тихо закрываю дверь и заглушаю все звуки. В каменном коридоре было так тихо
, что я почти испугался, но она обняла меня
и испытующе заглянула в лицо.

"Три года сильно изменили тебя, дитя мое", - нежно сказала она,
касаясь моих щек своими мягкими руками. "Но какими бы яркими ни были твои глаза,
я вижу в них не только удовольствие. Вы должны рассказать мне о своей жизни.
Мужчина постарше, как я понимаю, был вашим дядей, месье Шевэ.

"Да", - ответил я, но не решился добавить больше.

"Он такой, каким я его себе представлял, лесной медведь".

"Он груб, - запротестовал я, - потому что его жизнь была тяжелой, но все же не дал
мне повода жаловаться. Это потому, что я живу одиноко, вот я и старею
.

- Без сомнения, а младший галантный? Он не из лесной школы?

"Это был месье Кассион, комиссар губернатора".

"Ах! это через него вы получили приглашение на большой бал?"

Я склонил голову, удивляясь доброму вопрошанию в глазах сестры
. Могла ли она услышать правду? Возможно, она могла бы рассказать мне
что-нибудь об этом человеке.

"Месье Шевэ выбрал его мне в мужья", - объяснила я.
С сомнением. "Ты что-нибудь знаешь об этом человеке, сестра?"

Ее рука мягко накрыла мою.

- Нет, только то, что он был убит.осен от Ла Барре, чтобы передать особое послание
шевалье де Боджи в штате Иллинойс. Он злой,
насмешливым лицом и наглым образом, как описано на меня
Сьер де Artigny".

Я быстро поймал мое дыхание и мои руки захватывают затянуты.

"Сьер де Артиньи!" Эхом отозвалась я, пораженная тем, что открыла правду.
"Он был здесь? говорил с тобой?"

"Конечно, моя дорогая девочка. Он был здесь с Ла Саллем до того, как его шеф отплыл во Францию, а вчера он снова пришел и допрашивал меня.
- Допрашивал вас? - спросил я.

- Допрашивал.

- Да, он хотел узнать о вас и о том, почему вы оказались в доме
о Шевете. Мне понравился этот молодой человек, и я рассказал ему все, что знал, о твоем
смерти отца и решении суда, и о том, как Шевет
вынудил тебя покинуть монастырь. Я почувствовал, что он честен и предан делу,
и что его цель достойна.

- И он упомянул Кассиона?

- Только то, что тот договорился провести его в пустыню. Но я
знала, что он был плохого мнения об этом человеке.

Я колебалась, потому что в детстве испытывала благоговейный трепет перед сестрой Селестой, но ее
вопрошающий взгляд был добрым, и мы были одни. Это был мой шанс, мой
единственный шанс, и я не смею его упустить. Ее лицо предстало передо мной затуманенным
сквозь слезы, но все же слова достаточно смело слетели с моих губ.

"Сестра, ты должна меня выслушать", - начала я в замешательстве. "У меня нет ни матери, ни даже друга
, к которому можно обратиться; я просто одинокая девушка. Я презираю
этого Кассиона; не знаю почему, но он кажется мне похожим на змею,
и я не выношу его присутствия. Я скорее умру, чем выйду за него замуж. Я
не думаю, что Шевет тоже ему доверяет, но у него есть какая-то власть, и
заставляет его продать меня, как рабыню на рынке. Меня должны
заставить выйти за него замуж. Прошу вас, позвольте мне увидеть этого сьера де Артиньи, чтобы
Я мог рассказать ему все и просить его о помощи.

- Но почему Де Артиньи, девочка моя? Что для тебя этот мальчик?

- Ничего, абсолютно ничего, - откровенно призналась я. "Мы едва
сказанные вместе, но он галантно с искренним сердцем; он никогда не
отказаться от помощи горничной, как я. Для него будет радостью перехитрить этого
врага Ла Салля. Все, о чем я прошу, это позволить мне рассказать ему мою
историю ".

Селеста сидела молча, сцепив белые руки, устремив взгляд на
витражное окно. Было так тихо, что я слышала собственное учащенное
дыхание. Наконец она заговорила, ее голос по-прежнему был мягким и ласковым.

- Я не думаю, что ты понимаешь, о чем просишь, дитя мое. Это странный вопрос.
задание для сестры урсулинки, и я хотел бы узнать больше, прежде чем я
ответ. Есть ли понимание между вами, и это Сьер де
Artigny?"

- Мы встречались всего дважды; здесь, в этом монастыре, три года назад, когда мы
были мальчиком и девочкой, и он уехал на запад с Ла Салль. Ты знаешь то время
и то, что мы разговаривали на скамейке в саду. Затем прошло
три дня с тех пор, как он пришел в наш дом на реке в поисках
Кассиона, который мог бы стать добровольцем в качестве проводника. Он не думал обо мне, и при этом
он не знал меня, когда мы впервые встретились. Не было произнесено ни слова, кроме
лишь дружба, не то, что я знаю, что Chevet устроил
мой брак с комиссаром. Мы только и делали, что смеялись и шутили.
веселились над прошлым, пока не пришли другие и не спросили о цели
его визита. Не его слова, сестра, а выражение его лица
, взгляд его глаз придали мне смелости. Я думаю, что я ему нравлюсь
, и в его натуре нет страха. Он будет иметь какой-то план ... и есть
никого нет".

Я поймал ее руки в свои, но она не смотрела на меня, или ответ. Она
молчала и не двигалась так долго, что я потерял надежду, но все же решился
больше ничего не настаивать.

- Ты считаешь меня нескромным?

- Боюсь, ты мало знаешь о мире, дитя мое, и все же, признаюсь тебе в этом.
молодой сьер произвел на меня хорошее впечатление. Я не знаю, что посоветовать,
для него, возможно, были, но не из праздного любопытства, который привез его сюда с
его допрос. Доверять мужчинам небезопасно, но я не вижу вреда в том, что
он знает все, что вы мне рассказали. У него может быть возможность
быть полезным. Вы говорите, он путешествует с Кассионом?

- Да, сестра.

- И их отъезд скоро?

- Завтра до рассвета. Когда комиссар вернется, мы должны быть
женат. Так мне объяснил Шевэ; месье Кассион ничего не сказал.
Вы дадите мне аудиенцию у сьера де Артиньи?

- У меня нет власти, дитя, но я поговорю с Матерью-Настоятельницей,
и повторю ей все, что узнала. Будет так, как она пожелает. Жди
здесь, и ты можешь поверить, что я вступлюсь за тебя.

Она, казалось, исчезла из комнаты, и я огляделся, не заметив никаких изменений
с тех пор, как я был здесь раньше - те же голые стены и пол,
грубый диван, распятие над дверью и одно приоткрытое окно
глубоко в каменной стене. Снаружи я слышал голоса, и
слышалось шарканье ног по каменным плитам, но внутри царила тишина.
Я был далеко от этого бесчувственного обители жизни так долго, в
под открытым небом, что я чувствовал себя угнетенным; глубокой тишины было
вес на нервы. Была бы сестра, быть успешными в своей миссии?
Была бы мать-настоятельница, чье правление корме я так хорошо знал, чувствовать
ни малейшего сочувствия с моей потребности? И если так, то бы де Artigny уход
достаточно прийти? Быть может, было бы лучше сделали
заявление самому, а не доверять все нежные губы Селесты.
Возможно, я даже еще быть дана такая привилегия, ибо, безусловно,
Мать будет чувствовать себя лучше спросить меня, прежде чем она вынесла
решение.

Я подошел к окну и высунулся наружу, пытаясь отвлечься
видом на сцену внизу, но каменные стены были такими толстыми, что на тротуар напротив можно было взглянуть лишь мельком
. Там были
ряды людей, прижатых к стене огромного здания,
и по их жестам я понял, что мимо маршируют войска. Однажды я
увидел всадника в яркой форме, его испуганное животное вставало на дыбы.
как раз на краю толпы, которая рассеялась, как стадо овец
перед опасностью топота копыт. Мужчина, должно быть, тоже мельком увидел
меня, потому что он помахал рукой и улыбнулся, даже когда успокаивал зверя
. Затем заиграл оркестр, и я увидел блестящий верх кареты
, медленно поднимающейся на холм, люди приветствовали ее, когда она проезжала.
Без сомнения, это был губернатором Ла-Барре на пути к цитадели по некоторым
церемония день.

Кассион должен был быть где-то в процессии, потому что он был из тех, кого нужно держать в поле зрения
, но там не было места для
лейтенант Ла Салля. Я высунулся дальше, рискуя упасть, но
не увидел ничего, что могло бы вознаградить за усилия, кроме шеренги марширующих людей,
просто качающейся массы голов. Я отстранился и покраснел с натуги, слабо
известно, что кто-то вошел в квартиру. Это была мать
Надменный, выглядящий еще меньше в полумраке, чем когда-либо, позади нее
в узком дверном проеме, его глаза улыбались, как будто наслаждаясь
моим замешательством, стоял Де Артиньи. Я слезла со скамейки,
чувствуя, как горят мои щеки, и поклонилась. Мягкий материнский голос
рука легла на мои волосы, и наступила тишина, такая глубокая, что я услышала
биение своего сердца.

"Дитя", - сказала Мать тихим, но ясным голосом. "Подъем, что я могу
вижу твое лицо. Ах! он не так сильно изменился за годы, сохранить
что глаза занимают знания скорби. Сестра Селеста рассказала мне
вашу историю, и если для меня грех удовлетворить вашу просьбу, тогда я должен
понести епитимью, ибо это лежит на моем сердце. Пока я не пришлю сестру.
Вы можете поговорить наедине с месье де Артиньи.

Она слегка отошла в сторону, и молодой человек низко поклонился, держа шляпу в руке.,
затем выпрямился, лицом ко мне, свет из окна падал на его лицо.

- К вашим услугам, мадемуазель, - тихо сказал он. - Мать сказала мне, что
вы нуждаетесь в моих услугах.

Я колебался, чувствуя смущение от присутствия собеседника и
не зная, как лучше описать свой случай. Это казалось достаточно простым
когда я была одна, но сейчас все мои мысли разбежались в беспорядке, и я
поняла, как мало у меня было поводов просить о помощи. Я опустила глаза, и
невысказанные слова задрожали у меня на губах. Когда я осмелилась снова поднять взгляд,
мать тихо выскользнула из комнаты, оставив нас одних. НЕТ
сомневаюсь, что он почувствовал разницу, ибо он шагнул вперед и поймал
моя рука в его, вся его манера меняется, так как он, таким образом,
руководство. Это было сделано так естественно, так уверенно, что я почувствовала, как
внезапная волна надежды преодолела мою робость.

- Пойдемте, мадемуазель, - сказал он почти нетерпеливо. "У тебя нет причин
бояться довериться мне. Конечно, за мной никогда не посылали просто так.
 Давай посидим здесь, пока ты пересказываешь историю. Может быть, мы будем
играть снова мальчик и девочка."

"Ты помнишь?"

"Не я!", он рассмеялся приятно. "Было несколько приятных моментов, которые я
взял со мной в пустыню, но это было одно. Да, но мы разговаривали
тогда достаточно свободно, и с тех пор в моей жизни нет ничего, что могло бы привести к потере
веры. Я хочу служить тебе, будь то умом или клинком. Он наклонился
ниже, ища выражения в моих глазах. "Этот Хьюго Чеве - он
грубый человек. Я знаю... неужели его оскорбления запредельны?

"Нет, нет", - поспешил я объяснить. "По-своему он не злой.
Правда в том, что он так долго жил в лесу один, что почти не разговаривает.
Он... он выдал бы меня замуж за месье Кассиона.

Никогда я не забуду выражение неподдельного восторга на его лице, когда эти
слова вырвались у меня. Его рука ударила по скамейке, и он откинул со лба
длинные волосы, его глаза сияли от удовольствия.

"Ах, хорошо! Клянусь всеми святыми, все именно так, как я надеялся. Тогда не бойтесь
моего сочувствия, мадемуазель. Ничто не доставит мне такого удовольствия, как столкновение
с этим надушенным кавалером. Он не будет гнать вас с его ухаживаний?"

"Он ничего не говорил, кроме Chevet; все же это, казалось бы, все устроило
не подошел."

"Путь труса. Шевет рассказал вам?

- Три дня назад, месье, после того, как вы были там, а Кассион
отошел. Это может быть то, что вы видели со мной, поспешил на
план. Я не знаю, но эти двое долго разговаривали наедине, и
когда комиссар наконец ушел, Шевет позвал меня и сказал
, что было решено ".

- Что ты собираешься выйти замуж за этого хлыща?

- Да; он не спрашивал меня, соглашусь ли я; это был приказ. Когда я запротестовала
мое отсутствие любви, сказав даже, что я презираю этого человека, он ответил мне
со смехом, настаивая на том, что это был его выбор, а не мой, и что любовь изменила меня.
это не имеет никакого отношения к подобным делам. Думаешь, этот Кассион имеет какое-то влияние
на Хьюго Шевета, чтобы сделать его таким суровым?"

"Без сомнения, они работают рука об руку в торговле мехами, и
Комиссар сейчас прислушивается к Ла Барре. Он приехал туда в
перевозки с тех пор, и можно подумать, от Луки он был
Губернатор. И этот брак? когда это происходит?"

"За благополучное возвращение месье с великого Запада".

Улыбка вернулась на его лицо.

"Не так уж плохо, что путешествие долгое и может затянуться. Я
путешествую с ним, ты знаешь, и мы отправляемся на рассвете. Что еще сказал
этот Чевет?

- Только угрозу, что, если ты когда-нибудь снова подойдешь ко мне, его пальцы будут
чувствую, горло, Месье. Он говорил о ненависти между собой и вашим
отец".

Глаза на мою потеряли свою снисходительную улыбку, и становились все темнее, и я
положила пальцы на его руку клинч.

- Похоже, этого было достаточно, потому что мой отец был не прочь поссориться,
хотя впоследствии он редко этим хвастался. И вот этот Хьюго
Шевет угрожал мне! Я не о крови, Мадемуазель, принять
такие вещи легко. Но подождите ... почему вы пришли ко мне с такой сказке?
У тебя нет друзей?"

- Никаких, месье, - ответил я серьезно и с сожалением, - кроме
монахини, к которым я ходила в школу, и они бесполезны в таком случае. Я
сирота, находящаяся под опекой, и вся моя жизнь прошла в
этом монастыре и хижине Шевет на реке. Моя мать умерла при моем рождении
Мой отец был солдатом на границе, и я рос один
среди незнакомцев. Я почти никого не встречал, кроме грубых лодочников и
этих "курьеров из Буа" на службе у моего дяди. Не было никого другого
кроме вас, месье, никого. Не нескромность побудила меня обратиться с этим призывом
, а крайняя необходимость. Я беспомощная, лишенная друзей девушка.

- Значит, ты мне доверяешь?

- Да, месье, я считаю вас человеком чести.

Он прошелся по комнате раз, другой, задумчиво склонив голову, и
Я наблюдал за ним, слегка испугавшись, как бы не рассердить его.

- Я поступила очень дурно, месье?

Он остановился, не сводя глаз с моего лица. Должно быть, он заметил мое замешательство,
потому что снова улыбнулся и нежно пожал мне руку.

"Если так, пусть ангелы рассудят", - твердо ответил он. "Что касается меня, я
очень рад, что вы оказываете мне эту честь. Я всего лишь ищу наилучший способ служения,
Мадемуазель, ибо я стою между вами и этой жертвой с большим
удовольствие. Ты не выйдешь замуж за Кассиона, пока я ношу меч; и все же,
верь! Я настолько человек действия, что не вижу иного выхода, кроме как с помощью
сильной руки. Неужели невозможно обратиться к губернатору, к судьям?

"Теперь он обладает влиянием".

- Совершенно верно; он из тех, кого Ла Барр считает полезными, в то время как я едва могу
сохранить голову на плечах здесь, в Новой Франции. Быть последователем
Ла Салля - значит прослыть предателем. Для этого требуется помощь всех своих друзей
Я был в Квебеке, чтобы обеспечить мне пропуск на бал".

"Вы ходите, Месье?"

- Если только они не преградят мне путь на острие меча. Знаете, почему я предпринял это
усилие?

- Нет, месье.

- Ваше обещание присутствовать. У меня не было иного желания.

Я почувствовала, что румянец на моих щеках усилился, и опустила глаза.

- Очень любезно с вашей стороны так сказать, месье, - только и смогла выдавить я.

- Да! - перебил он. - Мы оба так одиноки в этой Новой Франции, что это хорошо.
мы помогаем друг другу. Я найду вам выход, мадемуазель... Возможно,
этой ночью; если нет, то вон в том лесу. Они полны
секретов, но в них есть место, чтобы спрятать еще один.

- Но не насилие, месье!

"Планирование и интриги - не мой стиль, и я в этом не силен. Солдату
из Ла Салля нужно больше, чтобы понимать действие, а порода Де Артиньи
всегда верила в сталь. Я не ищу ссоры, но, если представится случай,
этот посланец Ла Барра найдет меня вполне готовым. Я не знаю, что
может произойти. Мадемуазель, я просто даю вам слово чести, что
Кассион больше не будет добиваться твоей руки. Этот метод ты должна доверить
мне.

Наши глаза встретились, и его глаза были добрыми и улыбающимися, с уверенностью в
их глубине, которая странным образом ободрила меня. Прежде чем я осознала, что делаю,
Я протянула ему руку.

"Я, сударь, и вопрос больше нет, хотя я молюсь за мир между
вы. Наше время закончилось, сестра?"

"Да, дитя мое", - она стояла в дверях, похожая на некое святое изображение.
 "Меня послала мать".

Де Артиньи отпустил мою руку и низко поклонился.

- Я по-прежнему рассчитываю на ваше присутствие на балу? - Спросил он, задержавшись.
в дверях.

- Да, месье.

- А можно пригласить вас на танец?

"Я не могу сказать "нет", хотя это может дорого тебе обойтись".

Он весело рассмеялся, его глаза сияли весельем.

"Вера! я нахожу больше всего удовольствий; иначе мир был бы достаточно скучен
. А пока, мадемуазель, прощайте.

Мы услышали, как его быстрые шаги зазвенели по камням коридора, и Селеста
улыбнулась, положив свою руку на мою.

"Это был смелый парень. Сьер де ла Саль хорошо подбирает себе сторонников.
и знает преданные сердца. Де Артиньи никогда не подводят.

- Ты знаешь о них, сестра?

- Я знала его отца, - ответила она, уже наполовину стыдясь своего
порыва, - галантного человека. Но пойдемте, мать хотела, чтобы вы навестили
ее.




ГЛАВА IV

ВО ДВОРЦЕ ИНТЕНДАНТА


К нашему прибытию огромный дворец интенданта, расположенный между утесом и рекой, был
весь в огнях и уже переполнен гостями. Я
Чевета не было видно с утра, не появился он и сейчас;
но Cassion Месье был достаточно быстрое, и поздравил меня
вид с луками, а слова похвалы, которые заставили меня вровень с
смущение. И все же я и сама знала, что хорошо выгляжу в новом платье,
конечно, достаточно простом, но красиво задрапированном, потому что сестра Селеста
помогла мне, и ходили слухи, что она видела прекрасные вещи в Европе
до того, как она облачилась в трезвое одеяние монахини. Она любила одеваться по-другому.
и ее быстрые прикосновения к моим волосам сотворили чудо. Я читала
восхищение в глазах Кассиона, когда я вышла вперед из тени, чтобы
поприветствовать его, и мне не было неприятно знать, что он признал мою красоту, и
был тронут этим. И все же я думал не о нем, а о Рене де
Артиньи.

Снаружи стояло кресло и носильщики, в то время как два солдата
Пикардийского полка держали факелы, чтобы осветить путь и открыть проход.
Кассион шел рядом со мной, его язык никогда не замолкал, но я был слишком
сильно заинтересован происходящим, чтобы обращать внимание на то, что он говорил, хотя я
знал, что это в основном комплимент. Это был крутой спуск, камни которого
проезжая часть, мокрая и блестящая после недавнего ливня, и нескончаемый поток людей
в основном жители Квебека с любопытством смотрели на нас, пока
мы медленно продвигались вперед. Огромные костры горели на каждой вершине
утеса, их красный свет дополнял наши факелы и странно отчетливо вырисовывал
проходящие мимо лица.

Казалось, толпой овладел дух карнавала, и не раз
мне на колени бросали кусочки зелени и полные пригоршни конфет; в то время как
смех и веселая ругань приветствовали нас со всех сторон. Кассион воспринял
это довольно мрачно и строго наказал солдату сопровождения, но я
все это показалось мне достаточно забавным, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сохранить достоинство,
и не присоединиться к всеобщему веселью. У подножия холма было темнее,
но толпа не уменьшилась, хотя люди стояли по щиколотку в грязи,
и казалась менее оживленной. Время от времени я слышал, как кто-то называл меня по имени.
Кассион, когда мы проходили мимо, узнал его лицо в свете факелов, но
не было никаких признаков того, что он пользовался популярностью. Однажды мужчина что-то выкрикнул
что заставило его остановиться, положив руку на меч, но перед ним стояло так много лиц
что он пал духом и продолжил, смеясь над оскорблением. Тогда мы
подошли к линии охранения и оказались вне досягаемости толпы.

Офицер встретил нас, указал дорогу, и после того, как он помог нам
спуститься со стула, мы медленно двинулись по ковру из чистой
соломы к ярко освещенному входу. Солдаты выстроились вдоль стен с обеих сторон
, а над головой горел маяк, подвешенный на цепи. Это было
сцена довольно гротескная и странная в красном сиянии, и я взял
Кассион с радостью взял меня за руку, чувствуя себя немного напуганным незнакомой обстановкой.


"Где мой дядя Шевет?" Я спросил, скорее с облегчением, чем потому, что я
заботился, хотя и был рад его отсутствию из-за Де Артиньи.

"Честное слово, не знаю", - беспечно ответил он. "Я выиграл ему в карты, но он
не проявил должной любезности по этому поводу. В каком-нибудь винном магазине, вероятно, с другими людьми из его круга.
"

Там были слуги в дверь, и офицер, который сканировал карты
тех, кто до нас, прошло еще Cassion, бросив взгляд на его
лицо, и слова признания. Я заметила, как он обернулся и уставился мне вслед,
наши взгляды встретились, но, почти прежде чем я поняла, что произошло, я обнаружила, что
нахожусь в боковой комнате, горничная помогает снять с меня одежду, и
приведи в порядок мои волосы. Она была любезна и умела, ей было что похвалить
мою внешность; и когда я выразила сомнение, принесла зеркало и
подержала его передо мной. Тогда, впервые, я понял
магию сестры Селесты и то, чего достигли ее ловкие
пальцы. Я больше не была деревенской горничной, но на самом деле достаточно знатная дама,
так, что я почувствовала трепет гордости, когда я пошел еще раз, чтобы присоединиться к
Cassion в зале. Было достаточно очевидно, что мое появление
ему тоже понравилось, потому что в его глазах читалась признательность, и он низко поклонился
провел по моей руке и галантно поднес ее к своим губам.

Я не буду описывать сцену в большом бальном зале, поскольку сейчас, когда я
пишу, блестящее представление - всего лишь смутное воспоминание, запутанное и
дразнящее. Я вспоминаю яркие огни над головой и вдоль стен,
украшенные гирляндами знамена, возвышение в одном конце, устланное шкурами
где стоял губернатор, стены, увешанные оружием
и трофеи погони, охрана из солдат у каждого входа, и
масса людей, сгрудившихся вокруг комнаты.

Это была огромная квартира, но настолько заполненная гостями, что хотелось уехать
дефицитное пространство для танца, и компании было странное;
представитель, думал, каждый отдельный элемент которой состоит в
население Новой Франции. Офицеры гарнизонных полков были
повсюду, очевидно, отвечали за развлечения вечера, но их
униформа свидетельствовала о службе. Моряков было меньше,
но они были более блестяще одеты, и, казалось, любили танцевать, и были
любимцами дам. Они были молоды, и многие из них красивы;
в основном красавицы из Квебека, и, хотя их платья были недорогими,
прилично одетые. Однако сеньоры с верховьев и низовьев реки
привезли своих жен и дочерей, чтобы они стали свидетелями этого события. Некоторые из этих
были достаточно грубые, и как ни странно appareled; не мало среди них явно
показывать следы индейской крови; и тут и там, стояли молча
и в одиночестве, можно отметить красного вождя из далекого леса. Большинство из
тех людей, которых я видел, по лицу и одежде свидетельствовали о дикой, грубой жизни.
они вели жизнь торговцев мехом с дальних водных путей, стражей
фортов дикой природы, исследователей и искателей приключений.

До моих ушей доходили многие имена, известные в те дни, но давно забытые
с тех пор; и раз или два, когда мы медленно пробирались сквозь
толпу, Кассион указывал мне на какого-нибудь важного персонажа в
провинции или останавливался, чтобы официально представить меня определенным чиновникам
которого он знал. Так мы подошли к помосту и стали ждать своей очереди
поздравить губернатора. Прямо перед нами был Дю Л'Ут,
чье имя Кассион прошептал мне на ухо, высокий, стройный мужчина, одетый
как курьер буа, с длинными светлыми волосами, падающими на плечи. Я
слышал о нем как об отважном исследователе, но не было никакого предчувствия
что он когда-нибудь снова прийти в мою жизнь, и я был более глубоко
заинтересованы в появлении Ла Барре.

Это был смуглый мужчина с суровым лицом и странными, вороватыми глазами,
спрятанными за длинными ресницами и нависающими бровями. Однако он был наиболее
любезный Дю л'Hut, и, когда он повернулся и увидел, Месье
Cassion следующий в очереди, улыбнулся и протянул руку, радушно.

- Ах, Франсуа, наконец-то ты здесь, и всегда желанный гость. И
это, - он низко поклонился мне с излишней галантностью, - без сомнения, будет
Мадемуазель ла Шенье, о чьих прелестях я так много слышал
поздно. По моей вере, Cassion даже вашего красноречия сотворил маленький
справедливость для леди. Где, мадемуазель, вы спрятались, чтобы
остаться неизвестной для нас, жителей Квебека?

"Я жила со своим дядей, Хьюго Чеве".

"Ах, да, теперь я вспоминаю обстоятельства - грубый, но лояльный торговец.
Однажды он был со мной на "Оттаве" - а сегодня вечером?"

"Он сопровождал меня в город, ваше превосходительство, но я еще не видел
его с тех пор".

"Малую нужду, с Франсуа на побегушках", и он похлопал меня
игриво, по щеке. "Я уже испытал его верность. Код
отец, Мадемуазель?"

- Капитан Пьер ла Шенье, сэр.

- Ах, да, я хорошо его знал; он сражался на "Ришелье"; отличный солдат.
Он повернулся к Кассиону, выражение его лица изменилось.

- Вы отправляетесь сегодня вечером?

- На рассвете, сэр.

- Это хорошо; позаботьтесь о том, чтобы не терять времени в пути. У меня есть предположение.
я думаю, что ты можешь понадобиться де Божи, потому что, насколько я слышал, Анри.
с де Тонти нелегко справиться.

"С де Тонти?"

"Да! лейтенант сьер де ла Саль, оставленный командовать в Сент-Луисе;
Итальянец, как мне сказали, и предан своему хозяину. Похоже, он может сопротивляться
у меня приказ, а у Де Боджи всего горстка людей, с помощью которых можно поддерживать власть.
 Я не уверен, что одобряю выбор вами этого парня Де
Артиньи в качестве проводника; он может обмануть вас.

"У него мало шансов на какой-либо трюк".

"Возможно, что нет, но путь долог, и он знает дикую местность. Я
советую тебе хорошенько охранять его. Я пошлю к тебе за советом в час;
есть документы, но без знака".

Он отвернулся, чтобы поприветствовать тех, кто следовал за нами в очереди, в то время как мы переехали
вперед, в толпу около стены. Кассион прошептал мне на ухо:
рассказывал обрывки сплетен об этом и о том, кто проходил мимо нас.,
стремясь продемонстрировать свое остроумие и произвести на меня впечатление своими обширными знакомствами.
Должно быть, у меня был подходящий ответ, потому что его голос не умолкал, и все же я не чувствовал
никакого интереса к рассказам и невзлюбил этого человека еще больше, чем когда-либо, за
его банальное хвастовство. По правде говоря, мои мысли были в основном связаны
с Де Артиньи и с тем, действительно ли он получит допуск. И все же в
этом у меня были небольшие сомнения, потому что он был готов пренебречь охраной,
или любой угрозой врагов, если желание подтолкнет его к этому. И я получил его
обещание.

Мои глаза следили за каждой движущейся фигурой, но мужчины рядом не было, мой
беспокойство росло по мере того, как я осознавал его отсутствие и размышлял о его причине
. Мог ли Кассион вмешаться? Мог ли он узнать о нашем
интервью и тайно использовать свое влияние, чтобы предотвратить нашу встречу
снова? Это не было невозможно, поскольку этот человек, по-видимому, поддерживал тесные контакты с Квебеком.
Несомненно, он обладал властью. Мое желание увидеть Де
Теперь Артиньи действовал ради него самого - предупреждал его об опасности и предательстве.
Несколько слов, которые я уловил между Ла Барром и Кассионом, имели для
меня зловещий смысл; они были обещанием защиты от
Губернатор своему лейтенанту, и этот офицер Ла Салля должен быть
предупрежден, что его подозревают и за ним следят. Была больше в Ла Барре
слова не появился открыто; это будет позже, когда они остались одни,
что он отдал бы его настоящий приказ Cassion. Еще я чувствовала небольшое сомнение
а к тому, что эти приказы будут, ни провала лейтенант
чтобы выполнить их. В глуши скрывал много секретной и вполне может
сокрытия другого. Той ночью я должен каким-то образом найти Де Артиньи и
прошептать свое предупреждение.

Это были мои мысли, которые оформились в цель, но я сумел
весело улыбка на лице комиссар и принять такой ответ
его болтовней, как доставляло ему удовольствие. Вера, человек любил себя таким образом
широко трюк был простой, опасность в том, что я слишком много уступить
его наглость. Без сомнения, он считал меня простой деревенской девушкой, благоговевшей перед
его галантностью, и я не пыталась разуверить его, даже позволив этому
дураку пожать мне руку и нашептать свою нежную чепуху. Все же он решился
не далее, видя, что в моих глазах предупреждение о его опасности, если он вырос
обнаглели. Я танцевала с ним дважды, приятно знать, что я не забыл
шаг, и тогда, как он был вынужден проявлять внимание к
Дамы губернатора, он оставил меня за главного высокий, худой офицер ... майор
Каллонс, я думаю - неохотно, и исчез в толпе. Никогда не делал
Я часть с более охотно, и, как майор говорил не
десяток слов во время нашего долгого танца вместе я нашел возможность
думаю, и принимать решения по ходу действия.

Когда музыка смолкла, моим единственным планом было избегать Кассиона как можно дольше
и, по моему предложению, молчаливый майор проводил меня в боковую комнату
, а затем исчез в поисках прохладительных напитков. Я ухватился за
возможность проскользнуть сквозь толпу и укрыться в тихом уголке
. Для меня было невозможно представить, что Де Артиньи
не придет. Он дал слово, а там оказалось, что об
человек, чтобы дать мне веру. Ай! он придет, если нет уже
предательство. Мое быстро забилось сердце при мысли, мои глаза
поиск движущиеся фигуры в зале. Но я ничего не
мог сделать, кроме как ждать, хотя страх уже стучится в мое сердце.

Я наклонился вперед, всматриваясь в каждое проходящее мимо лицо, всем своим вниманием
сосредоточены на открытие де Artigny. Откуда он знал
нет, но голос его прозвучал мягко говоря на очень ухом заставил меня
футов, с маленькой возглас облегчения. Должно быть, радость от того, что я нашла его,
отразилась в моих глазах, в моем нетерпеливом пожатии его руки, потому что он
рассмеялся.

"Как будто мне действительно рады, мадемуазель", - сказал он, причем
достаточно серьезно. "Мог ли я надеяться, что вы вообще искали меня там?"

"Это было бы правдой, если бы вы это сделали", - откровенно ответил я, "и я начал
сомневаться в вашем обещании".

"Сдержать его было не так легко, как я предполагал, когда оно было дано", - сказал он под
его дыхание. "Пойдем со мной в эту боковую комнату, где мы сможем поговорить более свободно.
Я вижу месье Кассиона на другом конце зала. Нет
сомневаюсь, что он ищет тебя, и мое присутствие здесь даст человек не
удовольствие".

Я взглянул в указанном направлении и, хотя не увидел ничего похожего на
Комиссара, довольно охотно скользнул обратно через приподнятую
занавеску в пустую комнату за ней. Очевидно, это был какой-то кабинет
, поскольку в нем стояли только письменный стол и несколько стульев, и он был
неосвещен, если не считать просвета между занавесками. Внешний
стена была настолько толстой, что значительное пространство отделяло комнату от окна
, которое было закрыто тяжелой драпировкой. Де Артиньи, казалось, был
знаком с этими подробностями, потому что, едва взглянув по сторонам, он повел
меня в эту нишу, где мы стояли, укрытые. Свет снизу
осветил наши лица и показал открытое окно, выходящее на
двор. Мой спутник взглянул на сцену внизу, и его глаза и
губы улыбнулись, когда он снова повернулся ко мне.

"Но, месье, - озадаченно спросил я, - почему это было нелегко? Вы столкнулись
с трудностями?"

- Вряд ли это так; простое раздражение. Я могу только подозревать причину, но через
час после того, как я ушел от вас, мой пригласительный билет был отозван.

- Отозван? кем?

- Без сомнения, по приказу Ла Барра; офицер его охраны зашел ко мне
сказать, что предпочитает мое отсутствие.

- Это работа Кассиона.

"Поэтому я предпочел поверить, тем более что позже он передал мне, чтобы я оставался
на лодках и держал их в готовности к отплытию в любую минуту.
Должно быть, какие-то намеки на нашу встречу достигли его ушей".

"Но как же тогда вы сюда попали?"

Он рассмеялся с беззаботным добродушием.

"Почему это не было уловкой! Думаешь, я из тех, кто разочаровывает из-за такого
небольшого препятствия? Поскольку мне отказали в двери, я искал другой вход
и нашел его здесь ". Он указал в открытое окно. "Это был не сложный переход.
Но мне пришлось дождаться ухода охраны
внизу, что стало причиной моего позднего прибытия. Но это компенсировалось тем, что
я обнаружил тебя так быстро. Моим единственным страхом было встретить кого-то, кого я
знал, пока искал тебя на полу.

- Ты вошел через это окно?

"Да, внизу есть решетка".

"А чей это кабинет внутри?"

"Я предполагаю, что это полковник Дельгард, начальник штаба Ла Барра, потому что
на столе лежало письмо для него. Какая разница? Ты
рад, что я пришел?"

"Да, месье, но не столько ради себя самого, как и для вас. Я приношу
вы предупреждение о том, что приключение с теми, кто может причинить тебе зло, если
шанс придет".

"Ба! Месье Кассион?

- Нехорошо с вашей стороны презирать этого человека, потому что он властен и в душе негодяй.
несмотря на все его милые манеры. Говорят, что он обладает
жестокостью тигра, и в данном случае Ла Барр наделяет его всей полнотой
власти.

"Губернатор тоже имеет на меня зуб?"

- Только то, что ты последователь Ла Салля и лоялен, в то время как он сердцем
и рукой связан с другой фракцией. Он пожурил Кассиона за то, что тот принял тебя
в качестве проводника, и посоветовал внимательно следить, чтобы ты не проявил предательства.

"Ты подслушал их разговор?"

"Да! они не скрывали этого, но я убежден, Ла Барре и более
определенные указания дает в частном порядке, ибо он спросил комиссар
зайти к нему позже на конференции. Я чувствовал, что вы должны рассказал,
Месье".

Де Artigny наклонился неподвижно на подоконнике, и свет
стриминг через отверстие драпировки выявили тяжести
его выражения. На данный момент он молчал, поворачивая
дело в голове.

- Благодарю вас, мадемуазель, - сказал он наконец и коснулся моей руки.
- ваш отчет дает мне еще одно звено в моей цепи. Я подхватил
несколько за последние несколько часов, и все, кажется, ведут обратно к
манипуляциям Кассиона. Вера! здесь есть какая-то тайна, потому что
наверняка этот человек казался достаточно счастливым, когда мы впервые встретились в доме Шевета
и с радостью принял мое предложение. У вас есть какая-нибудь теория относительно этой
перемены в его внешности?"

Я почувствовала, как кровь прилила к моим щекам, и мои глаза опустились перед
напряженность его взгляда.

- Если и есть, месье, то нет необходимости упоминать об этом.

"Прошу прощения, мадемуазель, но ваши слова уже ответили мне..."
значит, я проявил к вам интерес; собака ревнует!"

"Monsieur!"

Он рассмеялся, и я почувствовала, как его рука сжала мою.

- Хорошо! и, клянусь всеми богами, я дам ему справедливую причину. Эта мысль
радует меня, ибо я предпочел бы быть вашим солдатом, чем своим собственным. Смотри, Как
это связывается, - я встречу тебя в монастырь и обещаю тебе свою помощь; некоторые
шпион несет слово на нашей конференции месье, и я через час
получаю сообщение, что если я продолжу общаться с тобой, то умру. Я улыбаюсь на это
предупреждение и отправляю в ответ оскорбительное сообщение. Затем мое приглашение на этот
бал отзывается, а еще позже Ла Барр даже советует, чтобы меня
убили при малейшем поводе. Похоже, они считают вас важной персоной
, мадемуазель.

- Вы считаете это не более чем шуткой?

"Вдали от нее; сам факт того, что я знаю, что мужчин делает это дело
серьезную обеспокоенность. Я, конечно, улыбка не волновало, что одинок, но
Я забочусь о ваших интересах - вы оказали мне честь, назвав меня своим
единственный друг, и теперь я не знаю, где я могу служить тебе лучше всего - в глуши
или здесь, в Квебеке?"

"Там ничего не может ранить меня сюда, месье, не с Cassion
путешествия в Иллинойс. Несомненно, он оставит позади себя тех, кто
будем наблюдать за моими движениями, - что не может причинить вред".

- Боюсь, это Хьюго Чеве.

"Chevet! мой дядя... я не понимаю".

"Нет, потому что он твой дядя, и ты знаешь его только в таких отношениях.
Возможно, он был к вам добр и снисходителен. Я не спрашиваю. Но для тех,
кто встречает его в мире, он большое, жестокое, свирепое животное, которое могло бы
пожертвовать даже тобой, если ты встанешь у него на пути. И теперь, если тебе это не удастся
выйди замуж за Кассиона, ты устоишь. Он тот, кто будет охранять вас, по
выбору комиссара и приказу Ла Барре, и он хорошо выполнит свою
роль.

"Я могу остаться с сестрами".

- Не в оппозиции к губернатору; они никогда не посмеют противостоять ему.
завтра ты вернешься с Чеве.

Я быстро вздохнула, не сводя глаз с его лица.

"Откуда вы все это знаете, месье? Почему мой дядя должен приносить в жертву
меня?"

"Неважно, откуда я знаю. Кое-что из этого было вашим собственным признанием,
вкупе с моим знанием этого человека. Три дня назад я узнал о его
долге Кассиону и о том, что он у последнего в когтях и в его
власти. Сегодня я получил доказательство того, что значит этот долг".

"Сегодня!"

"Да!" именно от Чевета поступила угроза, что он убьет меня, если я когда-нибудь снова встречусь с тобой.
"

Я могла смотреть на него, не веря, что мои пальцы неосознанно
схватив его за куртку.

"Он сказал, что? Chevet?"

"Ай! Шевет; сообщение пришло из уст полукровки, его
_voyageur_, и я выдавил из него, где он оставил своего хозяина, но
когда я добрался туда, этого человека уже не было. Если бы мы могли встретиться сегодня вечером, дело
было бы быстро улажено.

Он вгляделся в темноту, и я увидел, как его рука сомкнулась на рукояти
ножа. Я схватил его за руку.

- Нет, нет, месье, только не это. Вы не должны искать ссоры, потому что я не боюсь.
я действительно не боюсь; вы выслушаете...

Сзади, в кабинете, послышался чей-то голос, хлопнула дверь
и скрип отодвигаемого стула, когда кто-то сел. Мои слова
прекратился, и мы молча стоял в тени, понять до сих пор о де
Рычаг Artigny это.




ГЛАВА V

ПОРЯДОК ЛА БАРРЕ


Я не узнал говорившего голоса - хриплый голос, слова
неразборчивые, но в то же время убедительные - и я не знаю, что именно он сказал.
Но когда другой ответил, постукивая по столу каким-то инструментом,
Я понял, что вторым говорившим был Ла Барр, и откинулся назад чуть дальше
достаточно, чтобы заглянуть в щель в драпировке. Он сидел на
у письменного стола, спиной к нам, в то время как его товарищу, покрасневший,
усатый мужчина в форме винтовок, стоял напротив, один
рука на каминной полке над камином. На его лице было выражение
веселого интереса.

- Вы видели леди? - спросил он.

"В приемной линии на мгновение только; достаточно честную горничную, чтобы быть
любили ради нее я должен сказать. Вера, я никогда не видел
красивее глаз".

Другой рассмеялся.

- Хорошо, что мадам не услышала этого признания. Богатая наследница, и к тому же
красавица! Пифф! но она могла бы найти кого-нибудь по душе, а не
этого Кассиона.

"Это небольшой шанс, что она должна была сделать выбор, и как с ней быть
наследница, где вы слышали такое слухи, полковник Delguard?"

Офицер выпрямился.

- Вы забываете, сэр, - медленно произнес он, - что документы прошли через моего
руки после смерти капитана ла Чеснейна. Это по вашей просьбе они
не смогли добраться до рук Фронтенака."

Ла Барр пристально посмотрел на него через стол, нахмурив брови.
нахмурился.

- Нет, я не забыл, - и слова прозвучали резко. - Но они пришли ко мне
должным образом запечатанные, и я предполагал, что они не вскрыты. Думаю, у меня есть некоторые
причины потребовать объяснений, месье.

- И их легко найти. Я видел только письмо, но и этого было достаточно,
чтобы я мог догадаться об остальном. Это правда, не так ли, что Лос-Анджелес
Чеснейн оставил ценное поместье?

"Он так думал, но, как вам должно быть известно, оно было отчуждено в результате
акта государственной измены".

"Да! но граф де Фронтенак обжаловал это дело у короля, который даровал
помилование и восстановление в правах.

"Итак, это были слухи, но они не подтверждены документами. Пока что новые
Франция знает ответа не последовало от Версаля".

Полковник встал, и шагнул вперед, его выражение одна из
внезапное любопытство.

"В вере, губернатором", он быстро сказал: "но ваше заявление пробуждается
интересно. Если это так, почему Франсуа Cassion искать горничная так
горячо? Я никогда не думал, что этот бесцеремонный человек бросится наутек
без должного вознаграждения".

Ла Барре рассмеялся.

"Вы, может быть, у Франсуа жестокого приговора, полковник Месье", он
ответил позабавило. "Нет сомнений-это любовь, ибо, по правде говоря, ведьмы
отправить вяло крови Танцы со взглядом ее глаз. Все-таки" больше
трезво, его глаза, падая на стол, "это, как вы говорите, ограниченные в
согласии с природой Cassion, чтобы таким образом заставить жертву, и там есть
бывали моменты, когда я подозревал, что он сделал какой-то тайной целью. Я использую этого человека,
но никогда не доверяю ему.

- И я тоже, поскольку он сыграл со мной злую шутку в Ла-Шине. Мог ли он найти
документ о восстановлении и прятал его, пока все не оказалось в его руках
?

- Я думал об этом, но это кажется невозможным. Франсуа был
в немилости у Фронтенака и никогда не смог бы добраться до
архивов. Если документ попал к нему в руки, то это было случайно или
в результате какого-то предательства. Что ж, от нашего обсуждения мало толку
. Он добился моего обещания руки мадемуазель ла Чеснейн, ибо
Прямо сейчас я хотел бы видеть его другом, а не врагом. Они поженятся по его возвращении.
- Значит, его выбрали для миссии в форт Сент-Луис? - спросил я.

- Значит, его выбрали для миссии в форт Сент-Луис?

"Да, были причины для его выбора. Труппа отбывает на
рассвете. Скажите ему, месье, что я жду его сейчас для заключительного собеседования".

Я наблюдал, как Дельгард отдал честь и повернулся, чтобы выполнить его приказ. Ла
Барре достал из ящика стола бумагу и склонился над ней, держа ручку в
руке. Мои глаза поднимаются к лицу де Artigny, стоя неподвижно
позади меня в глубокой тени.

"Вы слышали, мсье?" Я прошептал.

Он наклонился ближе, его губы были у моего уха, глаза потемнели от нетерпения.

- Каждое слово, мадемуазель! Не бойтесь, я еще узнаю правду от
этого Кассиона. Вы подозревали?"

Я неуверенно покачал головой.

- Мой отец умер в этой вере, месье, но Шевет назвал меня
нищим.

"Chevet! без сомнения, он все знает и приложил грязную руку к этому бардаку. Он
назвал тебя попрошайкой, эй!--тише, парень идет.

Он был воплощением наглого раболепия, когда стоял там, кланяясь, его
яркое платье развевалось от лент, лицо улыбалось, но при этом совершенно
ничего не выражало. Ла Барр поднял глаза и холодно оглядел его.

- Вы посылали за мной, сэр?

"Да, хотя я и не подозревала, что в этот час вас будет появляться в
одежды денди. Я выбрал вас для серьезной работы,
Месье, приближается время вашего отъезда. Уверен, что мои приказы
были достаточно ясны?

- Так и было, губернатор ла Барр, - и улыбка исчезла с губ Кассиона.
- и моя задержка с переодеванием произошла из-за странного
исчезновения мадемуазель ла Чеснейн. Я оставил ее с майором
Каллонсом, пока танцевал с миледи, и с тех пор не нашел никаких следов
горничной.

- Разве Каллонс не знает?

"Только что, в поисках угощения, он оставил ее, и обнаружили, что она сбежала на
его вернуть. Ее обертывания в раздевалке".

"Тогда это не похоже, что она бежала из дворца. Без сомнения, она ждет тебя
в каком-нибудь углу. Я прикажу слугам посмотреть, а пока обратите внимание
на меня. Это миссия импортировать больше, чем любовью с горничной,
Cassion месье, и его успеха, или неудачи, будет определять ваш
будущее. У вас есть мое письмо инструкция?"

- Оно было внимательно прочитано.

- А запечатанные приказы для шевалье де Боджи?

- Здесь, завернутые в промасленный шелк.

"Проследи, чтобы они добрались до него, и ни до кого другого; они дают ему власть, которую я не мог предоставить раньше, и которая должна положить конец контролю Ла Салля над этой страной.
Ты встречался с этим Анри де Тонти?" - спросил он.
"Ты знаешь этого Анри де Тонти?" - Спросил он. "Ты знаешь этого Анри де Тонти?" Он был здесь со своим хозяином
прошло три года с тех пор, и у него была аудитория.

- Да, но это было до меня. Разве он из тех, кто сопротивляется Де Боджи?

"Он произвел на меня впечатление человека, который будет подчиняться букве закона, месье;
темнолицый солдат с железной челюстью. Он потерял одну руку в бою,
и был верен своему начальнику".

"Так я слышал ... более сильный человек, чем Де Боджи?"

"Более решительный; все зависит от того, какие приказы отдал Ла Саль, и от
количества людей, которыми командуют эти двое".

"В этой связи разница не велика. Де Baugis были, но
горстка солдат, чтобы взять с Макино, хотя его _voyageurs_
можно положиться на то, что мы подчинимся его воле. В его инструкции не было применения силы.
- А гарнизон Сент-Луиса? - спросил я.

- А гарнизон Сент-Луиса?

"Трудно сказать, поскольку там есть охотники за пушниной, о которых у нас нет никаких сведений
. Отчет по Ла-Саль бы сделать собственную команду восемнадцати лет, но
они хорошо подобраны, и он лейтенантов не так далеко, как быть
забыли. Ла Форест отреагировал бы на одно слово, а Де ла Дюрантей сейчас в "Чикаго портидж".
он мне не друг. Поэтому очень важно,
чтобы ваше путешествие было быстро завершено, а мои распоряжения переданы
в руки Де Боджи. Все ли готово к отплытию?

"Ай, лодки, только ждут моего прихода."

Губернатор наклонился, положив голову на руку, растирая бумаги между
его пальцы.

"Этот молодой человек-Де Artigny", - сказал он задумчиво: "как ты
особых причин для содержания его в вашей компании?"

Cassion пересек комнату, его лицо вдруг потемнело.

"Ай, теперь я", - пояснил он в скором времени", хотя я сначала занималась его
услуги, просто за то, что я считал их значение. Он говорил мне
довольно".

"А так?"

- У меня есть основания подозревать. Шевет сказал мне, что сегодня у него было совещание
с мадемуазель в Доме Урсулинок.

"Ах, было за что тогда ты его отозвал авиабилет. Я вижу, где
собака зарыта. Это будет безопаснее с ним в лодках, чем здесь
Квебек. Тогда я даю разрешение и умываю руки от всего этого дела.
но остерегайтесь его, Кассион.

- Мне можно доверять, сэр.

- Я больше в этом не сомневаюсь. Он немного поколебался, затем добавил,
понизив голос: "Если произойдет несчастный случай, отчет может быть составлен вкратце. Я думаю,
это все".

Оба мужчины вскочили, и Ла Барр протянул руку через
стол. Я не знаю, какое движение могло быть причиной этого, но в этот момент
в этот момент деревянное кольцо, удерживающее занавеску, упало и ударилось об пол
у моих ног. Повинуясь первому импульсу, я оттолкнул Де Артиньи назад
в тень и отдернул портьеру. Оба мужчины обернулись,
вздрогнув от звука, ясно увидели меня и уставились в изумлении.
Кассион сделал шаг вперед, восклицание удивления сорвалось с
его губ.

"Адель! Мадемуазель!"

Я вышла на свет, позволив занавесу упасть.
позади меня, и мой взгляд скользнул по их лицам.

- Да, месье, вы искали меня?

- Вот уже час, как вы покинули бальный зал; по какой причине вы покинули его?

Не имея другой цели, кроме как выиграть время, чтобы собраться с мыслями
и защитить Де Артиньи от разоблачения, я ответил, напустив на себя
беспечность поведения, которой я был далек от чувства.

"Это было так давно, месье?" Я переспросил с явным удивлением. "Почему?"
Я просто хотел подышать свежим воздухом и заинтересовался
сценой снаружи."

Ла Барре стоял неподвижно, как только он поднялся на
первый сигнал, его глаза на моем лице, его тяжелые брови по контракту в
хмурится.

- Я допрошу юную леди, Кассион, - строго сказал он, - потому что я
у меня здесь свои интересы. Мадемуазель!

"Да, месье".

"Как долго вы находитесь за этой занавеской?"

- Месье Кассион утверждает, что искал меня целый час.

- Хватит об этом, - его голос стал резким и угрожающим. - Вы обращаетесь к
Губернатору; отвечайте мне прямо.

Я подняла глаза на его суровое лицо, но тут же опустила их, встретившись с его свирепым взглядом.
- Я не знаю, месье.

- Кто был здесь, когда вы вошли? - Спросила я.

- Кто был?

- Никого, месье, комната была пуста.

- Значит, вы спрятались там и подслушали разговор между полковником
Дельгардом и мной?

- Да, месье, - признался я, чувствуя, как дрожат мои конечности.

- А также все, что произошло с тех пор, как вошел месье Кассион?

- Да, месье.

Он глубоко вздохнул, ударив рукой по столу, как будто он
контролировать свой гнев.

"Ты был один? У вас, товарищ?"

Я не знаю, как мне это удалось, я поднял глаза к его, имитируя
удивлению, я был далек от чувства.

"В Одиночку, Месье? Я Адель Ла Chesnayne; если вы сомневаетесь, путь
обнаружение открытого умаот меня никаких вестей.

Его подозрительный, сомневающийся взгляд не отрывался от моего лица, и в его голосе звучала насмешка.
Когда он ответил.

"Бах! Я не люблю играть с ведьмой. Может быть, это
не легко для вас, чтобы врать. Ну, мы увидим. Искать в алькове,
Cassion".

Комиссар появился еще до того, как прозвучали слова команды
и мое сердце, казалось, перестало биться, когда его тяжелая рука
сорвала портьеру. Я оперся о стол, собираясь с духом,
ожидая удара, борьбы; но все было тихо. Кассион, приготовившись,
в ожидании вглядывался в тени, очевидно, ничего не замечая;
затем шагнул внутрь, только чтобы мгновенно появиться снова, с выражением разочарования на лице
. Кровь прилила к моему сердцу, и мои
губы улыбнулись.

"Никого нет, месье, - докладывал он, - а окно открыто."

"И не опасный прыжок в нижестоящий суд", - ответил Ла Барре
вдумчиво. - Пока вы выигрываете, мадемуазель. Теперь ответьте, пожалуйста.
вы были там одна десять минут назад?

"Мне бесполезно отвечать, месье", - ответил я с достоинством,
"поскольку это никоим образом не изменит вашего решения".

"По крайней мере, у вас есть мужество".

- Наследие моей расы, месье.

"Что ж, тогда мы протестируем это, но не в той форме, которую вы ожидаете". Он
улыбнулся, но не очень приятно, и вернулся на свое место за столом. "Я
предлагаю закрыть рот, Мадемуазель, и размещение за его пределами
искушение. Cassion месье, у лейтенанта в дверь войти".

Я стоял молча, размышляя о том, что должно было произойти; должен ли я быть
взят в плен? или какую форму примет мое наказание? Сила
Ла Барре я знал, и его суровое мстительность, ну и я понял, что
страх и ненависть, которая охватила его разум, как он вспоминал разговор, который я
я подслушал. Он должен запечатать мои губы, чтобы защитить себя - но как? Как
хотя в каком-то оцепенении я видел, Cassion открыть дверь, сказать резкое слово
один без, и вернуться, затем молодой офицер, кто заглянул
любопытно сторону у меня, даже, отсалютовал Ла Барре, и стоял молча
в ожидании его распоряжений. Остался последний момент, неподвижно, его губы
фирма наборе.

"Где отец Ле гвардию?"

"В часовне, Месье; он дал мне минуту назад."

- Хорошо, сообщите пьеру, что я требую его присутствия немедленно. Подождите!
знаете ли вы торговца мехами Хьюго Шевета?

- Я видел этого человека, месье, - крупный парень с лохматой головой.

- Да, такой же дикий, как индейцы, среди которых он жил. Его можно найти в
Винной лавке Эклера на улице Сен-Луи. Прикажите своим часовым привести его
сюда, ко мне. Займитесь обоими этими делами.

- Да, месье.

Глаза Ла Барре отвернулся от исчезающая фигура офицера,
немного отдохнул на моем лице, а потом мрачно улыбнулся, как он пел
Cassion. Казалось, он был доволен собой, и чтобы выздоровели
своим хорошим настроением.

"Приятный сюрприз для вас, Cassion Месье," сказал он добродушно,
"и будем надеяться, что не менее приятно для прекрасной леди. Садитесь,
Впрочем, там может быть небольшая задержка. Вы воспринимаете мой план, нет
сомнения?"

Cassion не ответил, и правитель посмотрел на меня.

"Нет, Месье".

"И все же так просто, так радостно выход из этой несчастной
затруднительное положение. Я удивлен. Cassion здесь может и не оценить, как
хорошо этот метод будет ответить, чтобы закрыть ваши губы, но вам,
вспоминая четко частные конференции между мной и полковником
Delguard, должны осознать свое предназначение сразу. Ваша свадьба состоится
сегодня вечером, мадемуазель.

"Сегодня вечером! моя свадьба! с кем?"

"Ах! значит, есть еще один предполагаемый жених?" Monsieur
Кассион, я, конечно, не ошибаюсь, что вы сообщили мне о своей
помолвке с мадемуазель ла Шенье?

"Она была обручена со мной, месье, объявление о помолвке опубликовано".

Я сидел, опустив голову, мои щеки пылали.

"Вот тогда-то я и понял", - продолжал Ла Барр, посмеиваясь. "Эта леди
чересчур скромна".

"Я не давал никаких обещаний", - в отчаянии перебил я. "Месье говорил с моим
Дядя Chevet, не я!"

"Еще вы сказали! Вы не отказ?"

- Месье, я не могла; они все устроили, и, кроме того, этого не должно было случиться
до возвращения месье с Запада. Я не люблю его; я
думала...

"Ба! что такое любовь? Достаточно того, что ты приняла. Это дело больше не является делом любви
; это стало делом короля, делом государства
. Я решаю, что для вас лучше уехать из Квебека; да! и из Новой
Франции, мадемуазель. Есть только один выбор: заключение здесь или
изгнание в глушь. Он наклонился вперед, глядя мне в лицо
своими свирепыми, угрожающими глазами. "Я чувствую, что будет лучше, если ты пойдешь как
Жена месье Кассиона и под его защитой. Я постановляю, что так и будет.
вы поедете.

- Один ... с... с... месье Кассионом?

- Один из его свиты. Это также мой приказ, чтобы Хьюго Шевет был членом компании
. Возможно, год, проведенный в глуши, пойдет ему на пользу,
и он может оказаться полезным в присмотре за юным Де Артиньи.

Никогда еще я не чувствовал себя таким беспомощным, таким совершенно одиноким. Я знал все, что он имел в виду.
но мой разум не мог найти выхода. Его лицо косился на меня, как
сквозь туман, но насколько я покосилась на Cassion он только принес домой
мне более полное уныние. Человек был рад-рад! У него нет
совесть, никакого стыда. Взывать к нему было бы пустой тратой слов -
более глубокое унижение. Внезапно я почувствовал себя холодным, жестким, безрассудным; да! у них была
сила заставить меня пройти через нечестивую церемонию. Я была всего лишь
беспомощной девочкой; но помимо этого я бы посмеялась над ними; и над Кассионом - если бы
он посмел--

Дверь распахнулась, и худой священник в длинной черной мантии вошел
неслышно, склонив бритую голову в Ла-Барре, а его лукавые глаза
быстро пронеслись наши лица.

"Месье желал моего присутствия?"

"Да, отец ле Гард, миссия счастья. Здесь двое, которые должны быть
соединенные узами брака Святой Церкви. Мы лишь ждем прихода
опекуна леди.

Должно быть, папа истолковал выражение моего лица.

"Это регулярно, месье?" спросил он.

"По приказу короля", - строго ответил Ла Барр. "Помимо этого,
вам нет необходимости спрашивать. Ах, месье Шевэ! значит, они нашли вас.
значит? У меня для вас приятный сюрприз. Настоящим приказано, чтобы вы
сопровождали комиссара Кассиона в Иллинойс в качестве переводчика.
оплата будет осуществляться из моего личного фонда.

Шевет уставился в мрачное лицо губернатора, едва способный
поймите, у него помутился рассудок от обильного питья.

"Страна Иллинойс! Я - Хьюго Шевет? Это какая-то шутка, месье".

- Вовсе нет, как вы скоро узнаете, друг мой. Я не шучу над
службой королю.

- Но моя земля, месье; моя племянница?

Ла Барр позволил себе рассмеяться.

"Бах! Пусть земля под паром; 'Twill с небольшими затратами в то время как вы рисуете
заработной платы, а Мадемуазель, так что вы можете сопровождать ее я
выбор. Отойди; у тебя есть приказ, и сейчас я покажу вам доброго
разума". Он встал и положил руку на плечо Cassion это. "Теперь моя
дорогой Франсуа, будь добр, присоединяйся к даме".




ГЛАВА VI

ЖЕНА ФРАНСУА КАССИОНА


Все, что произошло, туманно. Я знал тогда, и сейчас, напомним, большая часть
в данный момент он возвращает больше памяти в попутном рисунок, чем
фактическая реальность, в которой я был актером. Но одно четкое впечатление
доминировало в моем мозгу - моя беспомощность сопротивляться приказу Ла Барре.
Его слово было законом в колонии, и на него нельзя было ссылаться, кроме как
на короля. Сквозь плывущий туман я увидела его лицо, суровое, темное,
угрожающее, а затем мельком увидела Кассиона, приближающегося ко мне с кривой улыбкой
его тонкие губы. Я отпрянула от него, но все же поднялась на ноги, дрожа всем телом.
так сильно, что вцепилась в стул, чтобы не упасть.

- Не прикасайся ко мне, месье, - сказала я голосом, который едва ли походил
на мой собственный. Кассион стоял неподвижно, торжествующая улыбка сошла с его
лица. Ла Барр обернулся, его взгляд был холодным и жестким.

- Что это, мадемуазель? Вы посмели ослушаться меня?

У меня перехватило дыхание, я вцепилась в спинку стула обеими руками.

"Нет, Губернатор Месье", - ответил я, удивляясь четкости
с которым я общался. "Это было бы бесполезно; у вас у вас за спиной
могущество Франции, а я всего лишь девушка. И я не апеллирую, ибо хорошо знаю
причину вашего решения. Для меня действительно большая честь обратиться
к Святой Церкви за защитой от этого безобразия, но не через такого
представителя, которого я вижу здесь ".

"Отец ле Гард - капеллан моего дома ".

- И слуга вашей воли, месье. По всей Новой Франции известно, что он
скорее дипломат, чем священник. Нет! Я беру свои слова обратно и устрою
испытание его священства. Отец, я не люблю этого человека и не выхожу за него замуж
по своей собственной воле. Я обращаюсь к вам, к церкви, с просьбой отказаться от этого
разрешения ".

Священник стоял, пальцы скрючены, и опустив голову, и не его
глаза встречаются с моими.

"Я всего лишь скромное орудие тех, кто стоит у власти, дочь моя", - мягко ответил он.
"и должен выполнять священные обязанности своей должности. 'Тис
собственное признание в том, что ваши силы уже пообещал Месье
Cassion".

"Уго Chevet, а не себя".

"Без возражений с вашей стороны". Он взглянул хитро. "Наверное, мне это
был до появления очередного любовника, Сьер де Artigny".

Я чувствовал, цвет потока по моим щекам, но от негодования, а не
смущение.

"Ни слова о любви, сказанные мне, месье де Artigny," я
быстро ответили. "Он друг, не более. Я не люблю Франсуа
Кассион, и выйти за него замуж можно только силой; да! и он не любит
меня - это всего лишь план лишить меня наследства".

"Хватит об этом," прорвались в Ла-Барре сурово, и он схватил меня за руку.
"Девушка имеет потеряла голову, и такие споры-это гоже в мои
наличие. Отец страж, позвольте церемонии начаться.

- Это ваш приказ, месье?

- Да! разве я недостаточно ясно выражаю свою волю? Пойдемте, час поздний,
а дело нашего короля важнее, чем прихоть девчонки.

Я не пошевелился, не поднял глаз. Я не сознавала ничего, кроме
беспомощного, бессильного гнева, безмолвного стыда. Они могли заставить меня
пройти формуляр, но никогда бы не сделали меня женой этого
человека. Мое сердце билось от возмущения, мой разум ожесточился в бунте. Я
знал все, что происходило, осознавал значение каждого слова и
поступка, и все же казалось, что они принадлежат кому-то другому. Я почувствовала
липкое прикосновение руки Кассиона к моим онемевшим пальцам, и я должна
ответили на вопросы священника, его голос гудел
о, бессмысленные и до конца. Он был только в тишине, которая последовала
что я, казалось, пришел в сознание, и новое сцепление на мое оцепеневшее
факультеты. Действительно, я все еще блуждал в тумане, сбитый с толку, инертный,
когда Ла Барр разразился грубым смехом.

"Поздравляю, Франсуа", - воскликнул он. "Честная жена, и не так
не желая все-таки. И вот твой первый поцелуй".

Насмешка в этих словах была подобна пощечине, и вся
ненависть и негодование, которые я чувствовал, вырвались на поверхность. Плотная бумага
нож лежал на столе, я сжал его в пальцах и отступил
назад, лицом к ним. Туман, казалось, рассеялся, и я увидел их лица.
и, должно быть, в моем лице было что-то такое, что напугало их, потому что даже
Ла Барр отступил на шаг, и улыбка исчезла с тонких губ
этот комиссар.

"Это закончилось", - сказал я, и голос мой не дрогнет. "Я жена этого человека"
. Очень хорошо, ты добился своего; теперь я добьюсь своего.
Послушайте, что я скажу, господин губернатор, и вы тоже,
Франсуа Кассион. По церковному обряду вы называете меня женой, но это ваша
только требовать. Я знаю ваш закон и то, что эта церемония запечатала мои
уста. Я ваш пленник, не более того; вы можете ограбить меня сейчас - но, заметьте,
вы! все, что вы всегда будете получать деньги. Cassion Месье, если вы
посмел дотронуться и пальцем на меня, я убью тебя, как я бы
змея. Я знаю, что говорю, и имею это в виду. Поцелуй меня! Попробуй, месье,
если сомневаешься, как моя раса отплатит за оскорбление. Я пойду с вами; Я буду
носить ваше имя; этого требует закон, но я по-прежнему хозяйка своей
души и своего тела. Вы слышите меня, господа? Вы понимаете?

Cassion стоял наклонившись вперед, только там, где были мои первые слова, провел его
неподвижно. Как я сделал паузу, его глаза были на моем лице, и он поднял руки
чтобы вытереть капли пота. Ла Барр свирепо скомкал бумагу, которую он
держал в руках.

"Итак, - воскликнул он, - мы освободили тигрового кота. Ну, все это
нет со мной; и Франсуа, я оставлю вас и пустыню сделать
Укрощение. В вере, это время уже были выключены. Вы согласны
сопровождать группу без сопротивления, мадам?

- И там, и здесь так же хорошо, - презрительно ответил я.

- А вы, Хьюго Шевет?

Гигант прорычал что-то нечленораздельное сквозь бороду, не
вообще, я думал, в душе Ла Барре, его лицо потемнело.

"Святая Анна! это счастливая семья на фоне которой вы начинаете свой медовый месяц,
Cassion месье", - он воскликнул, Наконец, "но ты должен, хотя я
отправить файл воинов на лодки. А теперь оставь меня, и я
больше ничего не желаю слышать, пока не придет известие о твоем прибытии в Сент-Луис.

Мы вышли из комнаты вместе, втроем, и никто не произнес ни слова, пока мы
пересекали большой актовый зал, в котором все еще оставались танцоры,
и добрался до внешнего зала. Кассион взял мой плащ, и я накинула его
на плечи, потому что ночной воздух снаружи был уже прохладным, и
затем, все еще в полной тишине, мы спустились по ступенькам в
темноту улицы. Я шел рядом с Шеветом, который что-то ворчал себе под нос
он был недостаточно трезв, чтобы четко осознать, что произошло, и
мы последовали за комиссаром вниз по крутой тропинке, которая вела к реке
.

Теперь не было ни помпезности, ни военной стражи, ни пылающих факелов. Все
вокруг нас были мрак и тишина, дома выходили фасадами на узкий проход
черный, хотя отблеск огня освещал поверхность воды внизу
. Неровная мостовая затрудняла ходьбу, и я дважды споткнулся
во время спуска, один раз вывихнув лодыжку, но без крика. Я
кроха осознает боль, или мое окружение, мои мысли до сих пор
в ужасе стояла над тем, что произошло. Это было так быстро
свершил я еще не смогла понять все значение.

Смутно я осознавала, что я больше не Адель ла Чеснейн, а
жена того человека, за которым я следовала. Одно слово, пробормотанная молитва,
поднятая рука сделали меня его рабыней, его вассалом. Ничто не могло сломить меня.
связь между нами, как смерть. Я могу ненавидеть, презирать, поносить, но
связь держали. Эта мысль прояснилась по мере того, как мой разум перестраивался, и
полный ужас ситуации овладел мной. И все же я ничего не мог поделать
Я не мог ни убежать, ни сражаться, и у меня не было
друга, к которому я мог бы обратиться. Внезапно я осознала, что все еще
сжимаю в руке тяжелый нож для разрезания бумаги, который прихватила со стола Ла
Барре, и заткнула его за пояс своей юбки. Он был
мое единственное оружие обороны, но знаю я даже, что, казалось, доставляло
мне светиться мужества.

Мы добрались до берега реки и остановились. Под нами, на берегу,
пылающий костер отбрасывал красные отблески, отражаясь в воде и показывая
нам темные очертания ожидающих каноэ и сидящих фигур. Пристальный взгляд
Кассион нарушил тишину, его голос приобрел резкость
авторитета.

"Три каноэ! Где второе? Ха! если сейчас произойдет задержка, кто-нибудь
ответит мне. Передайте слово сержанту; а! это
вы Ле Клер?

- Все готово, месье.

Он впился взглядом в стоящую перед ним коренастую фигуру в пехотной форме.

- Приготовились! У вас на берегу всего три лодки.

- Другой внизу, месье; он заряжен и ждет, чтобы показать дорогу
.

- А! а кто здесь главный?

- Разве вы не хотели, чтобы это был проводник - сьер де Артиньи?

- Сакр! - воскликнул я. - Но я совсем забыл о нем. Ай! - это лучшее место для
его. И все запасы и оружие на борту? Вы их проверили, Ле
Клэр?"

- С осторожностью, месье; я следил за укладкой каждого предмета;
ничего не забыто.

- А мужчины?

- По четыре индейца-гребца на каждую лодку, месье, двадцать солдат,
священник и проводник.

- Это подсчет. Освободите место еще для двоих в большом каноэ; да,
леди уходит. Смените по солдату на вашей лодке и на лодке отца Аллуэза.
пока мы не разобьем наш первый лагерь, где сможем договориться по-новому.

"В каноэ Де Артиньи есть место".

"Мы не будем звать его обратно; ребята как-нибудь уедут. Пойдем,
пошли, вон там, похоже, рассветает.

Я очутился в одном из каноэ, настолько заполненном людьми, что любое движение
было почти невозможным, но я не жаловался на это из-за моего дяди
Чеве был рядом со мной, а Кассион занял место у рулевого весла на
корме. Я просил только о том, чтобы меня отделили от него, хотя сам
звук его резкого голоса, отдающего приказы, когда мы отъезжали от банка,
довел меня почти до безумия. Мой муж! Боже! и я на самом деле была
замужем за этим презренным созданием! Думаю, я едва ли осознавала раньше
что произошло, но теперь открылась ужасная правда, и я закрыла свое
лицо руками и почувствовала, как слезы просачиваются сквозь пальцы.

И все же лишь на мгновение эти слезы слабости. Негодование,
гнев, ненависть овладели мной. Он победил! он использовал силу, чтобы победить!
Что ж, теперь он заплатит за это. Он считал меня беспомощной девочкой;
он найдет мне женщину в стиле Чеснейн. Слезы покинули мои глаза,
и я подняла голову, когда вернулись цель и решение.

Мы огибали северный берег, высокие утесы заслоняли звезды.
тут и там, высоко над нами, мерцал свет из
какого-то далекого окна, его лучи отражались в черной воде. В
Индийский гребцы молча работали, управляя острым носом сильно
Ладен каноэ уверенно вверх по течению. Дальше слева виднелись смутные очертания
другой лодки, не отстававшей от нашей, движущиеся фигуры
гребцов вырисовывались на фоне воды за ней.

Я попытался разглядеть каноэ, которое указывало путь, которым командовал Де
Артиньи, но оно было скрыто стеной тумана слишком далеко
, чтобы его можно было разглядеть. И все же сама мысль о том, что молодой сьер был там,
сопровождая нас в унылой дикой местности, спасала меня от полного
отчаяния. Я не был бы одинок или без друзей. Даже когда он узнает правду
, он будет знать, что это не моя вина, и хотя он мог бы
сначала задавал вопросы и даже сомневался, но, несомненно, у меня была возможность
признаться во всем и почувствовать его сочувствие и защиту. Я
не могу объяснить уверенность, которую принесла эта уверенность в его присутствии
, или с какой благодарностью я ждал рассвета и его откровения.

Не в духе молодежи долго впадать в депрессию из-за несчастья,
и хотя каждое эхо голоса Кассиона напоминало о моем состоянии, я был
неравнодушен к меняющейся обстановке. Chevet, до сих пор пропитан
напиток, уснул, положив голову на свой рюкзак, а я остался бодрствовать,
смотрите первый слабый отблеск света вдоль края облака
растянувшись вдоль линии Восточного неба. Это было унылое утро,
повсюду уныло-серый цвет, широкие воды вокруг нас безмолвны и пустынны.
Справа береговая линия была пустынной и голой, за исключением
почерневшие пни огонь опустошил лес, и коричневые скалы, в то время как в
каждое другую сторону реки раскинуты в угрюмый поток. Не было слышно
ни звука, кроме плеска лопастей и тяжелого дыхания.

Когда солнце пробилось сквозь закрывающие небо облака, туман поднялся.
медленно и рассеялся, давая мне возможность увидеть каноэ впереди,
хотя он оставался расплывчатым, расплывчатым пятнышком в потоке воды.
Я сидел неподвижно, разглядывая сцену, но все же смутно понимая
природу нашего окружения. Мой разум прокручивал в голове странные события
прошедшей ночи и пытался приспособиться к моему новому окружению.
Почти в одно мгновение моя жизнь кардинально изменилась - я была
замужем и изгнана; замужем за человеком, которого презирала, и вынуждена была
сопровождать его в неизвестную пустыню. Это было похоже на сон, на
лихорадочный бред, и даже сейчас я, казалось, не мог осознать его
ужасную реальность. Но мчащиеся каноэ, незнакомые лица,
случайный звук голоса Кассиона, дремлющая фигура Шевета
были доказательствами истины, которую нельзя было игнорировать, а вон там, впереди, виднелись лишь
очертания лодки, в которой находился Де Артиньи. Что бы он сказал
или сделал, когда узнал правду? Сильно ли его это заботило? Правильно ли я прочитал
послание в его глазах? Могу ли я доверять и быть уверенным в
его преданности? Примет ли он мое объяснение! или осудит меня
за этот поступок, в котором я никоим образом не виновата? Матерь Божья!
мне пришло в голову, что я опасался не столько месье Кассиона, сколько
Sieur de Artigny. Каков был бы его вердикт? Мое сердце, казалось, остановилось
оно билось, и слезы застилали глаза, когда я смотрела через воду на
то далекое каноэ. Тогда я поняла, что вся моя храбрость, вся моя надежда
сосредоточились на его решении - решении человека, которого я любила.




ГЛАВА VII

ДВОЕ МУЖЧИН ВСТРЕЧАЮТСЯ


Я не мог заснуть, хотя, должно быть, потерял сознание относительно нашего окружения
, потому что меня разбудил голос Кассиона, выкрикивавшего какую-то команду
, и я понял, что мы приземляемся на берегу реки
. Солнце стояло два часа высоко, и пятно выбрало низкое
поросшая травой точка, затененная деревьями. Chevet проснувшись, протрезвев от
своей дремоты, и заранее каноэ уже был составлен на берегу,
несколько солдат в нем содержатся занят в поджогах с
что приготовить наш завтрак.

Я воспринимал де Artigny с первого взгляда, стоящим на
банк, спиной к нам, направляя людей в их работе. Как мы снимали
вперед, к лестничной площадке он обернулся, равнодушно, и я положила
внезапное выпрямление своего тела, как будто от удивления, хотя
расстояние отдал меня нет четкого видения его лица. Когда наше каноэ вошло в
на отмели он спрыгнул на берег, чтобы поприветствовать нас, со шляпой в руке, его
глаза были устремлены на меня. Мой собственный взгляд упал на его нетерпеливое лицо, и я
отвернулся.

"Ах! Месье Кассион, - воскликнул он, и сам звук его
голоса свидетельствовал о восторге. - У вас в пути гости; это
неожиданно.

Cassion шагнул за борт, и пел он, уже не улыбаясь
галантный суда, но жестокой властью.

"И какое вам до этого дело, могу я спросить, сьер де Артиньи?" сказал он,
холодно презрительно. "Вы всего лишь наш гид, и это не касается нас".
твой, кто может составить компанию. Это будет хорошо для вас, чтобы помнить
ваше место, и выполнять ваши обязанности. Иди теперь, и вижу, что люди
есть завтрак".

На мгновение воцарилась тишина, и я даже не рискнул поднять взгляд
чтобы понять, что произошло, хотя я чувствовал, что глаза Де Артиньи
вопросительно перевели взгляд с лица Кассиона на мое. Не должно быть никакой
ссоры сейчас, не раньше, чем он узнает правду, не раньше, чем у меня будет возможность
объяснить, и все же он был подстрекателем, и это было бы похоже на него -
возмутиться такими словами. Какое облегчение я почувствовала, когда его голос прозвучал окончательно
ответ.

"Прошу прощения, месье комиссар", - сказал он достаточно любезно. "Это
правда, я забыл свое место в этот момент неожиданности. Я подчиняюсь вашим
приказам".

Я подняла глаза, когда он отвернулся и исчез. Кассион уставился ему вслед
сдерживая ругательство и явно разочарованный столь скромным исходом дела
, поскольку хвастаться было в его натуре. И все же
когда его губы растянулись в усмешке, я понял, о чем думал этот человек - он
принял действия Де Артиньи за трусость и теперь был уверен
в том, как поступит с ним. Он повернулся к каноэ, новому
в резком тоне его голоса сквозило понимание важности.

- Выходите на берег, ребята, да! вытаскивайте лодку повыше на песок. Сейчас, месье.
Шевет, проводи свою племянницу туда, где я смогу помочь ей приземлиться сухими ногами.
позволь мне, Адель.

- В этом нет никакой необходимости, месье, - ответил я, уклоняясь от его руки.
и легко спрыгнул на твердый песок. - Я не утонченная девушка из Квебека,
к которой подобает проявлять подобную вежливость. Я встала и посмотрела на него, не без удовольствия отметив
гнев в его глазах. "Не всегда ты проявил себя таким образом
внимательным".

"Чего порицать меня за деяние Ла Барре?"

- Этот акт никогда бы не рассматривался, если бы вы воспротивились ему,
Месье. Это был ваш выбор, а не губернатора.

- Да, я бы вышла за вас замуж, но это не преступление. Но давайте разбираться
друг друга. Это были суровые слова, которые вы говорили в гневе на номер
вон там".

"Они не были в гневе".

"Но, конечно,--"

"Месье, вы заставили меня вступить в брак; закон возлагает на меня как
жена. Я не знаю, как я могу избежать этой судьбы, или во сопровождающих
вы. До сих пор я могу представить, но не дальше. Я не люблю тебя; я даже не
чувствовать дружбу к тебе. Дай мне пройти".

Он схватил меня за руку, разворачивая лицом к себе, его глаза
впились в мои.

"Не раньше, чем я скажу", - угрожающе ответил он. "Не ошибись в моем характере
и не воображай меня слепым. Я знаю, что так внезапно изменилось
ты - это тот веселый, жеманный дурачок вон там. Но будь осторожен, как далеко ты
зайдешь. Я ваш муж, и у меня здесь власть".

"Месье, ваши слова оскорбительны; отпустите свою руку".

"Так вы думаете обмануть! Бах! Я слишком стар, птица, либо для оплаты
прислушаться к таким выходкам. Я видел девушек, и настроение не
меня пугают. Но послушай сейчас: держись подальше от Де Артиньи, если только ты не ищешь
неприятности".

"Что ты подразумеваешь под этой угрозой?"

"К своему сожалению, ты узнаешь; путь, которым мы идем, долог, а я
не только солдат, но и лесник. Вы должны прислушаться к моим словам".

Я выпустил мою руку, но не двинулся с места. Единственное мое чувство к нему в
этот момент был одним из брезгливость, пренебрежение. Угроза в его глазах,
холодная дерзость его речи воспламенили мою кровь.

"Месье", - сказала я холодно, хотя каждый нерв моего тела трепетал,
"вы можете знать девушек, но сейчас вы имеете дело с женщиной. Ваша речь, ваш
намек - оскорбление. Ты мне и раньше не нравился; теперь я презираю тебя, и все же я
скажу это в ответ на то, на что вы намекнули. Monsieur de
Артиньи для меня никто, если не считать того, что он показал себя другом. Вы
не так, как вы ошибаетесь во мне, думая, что в противном случае и независимо от
причиной недоразумений между нами, нет никакого оправдания для вас
выбрать ссориться с ним".

"Вы, кажется, очень обеспокоены его безопасностью".

"Вовсе нет; насколько я когда-либо слышал, сьер де Артиньи
до сих пор доказывал, что вполне способен выполнять свою часть работы.
Это больше похоже на то, что я беспокоюсь за тебя.

- За меня? Дурак! Да ведь я был фехтовальщиком, когда этот парень был в своей
материнское колено. Он рассмеялся, но при этом уродливо сверкнули зубы. "Сакр!_ Я
ненавижу такую игру. Но хватит ссориться сейчас, достаточно
времени впереди, чтобы привести вас в чувство и знание того, кто является вашим
мастер. Уго Chevet, иди сюда".

Мой дядя взобрался на берег с винтовкой в руке, с все еще опухшим лицом,
и красным от выпитого накануне вечером. За его спиной появились
стройную черную фигуру иезуита, его глаза всегда идут с
любопытство. Это был взгляд последнего, что вызвало Cassion умеренные
его повелительным тоном.

- Ты пойдешь с Чеве, - сказал он, указывая на костер среди
деревьев, - пока я не смогу поговорить с тобой наедине.

- Пленник?

"Нет, гость", - саркастически, - "но не выходи за рамки вежливости".

Мы оставили его беседовать с пьером, и я даже не оглянулся
назад. Чеве тяжело дышал, и я уловил его приглушенный голос.
"Что означает вся эта болтовня?" хрипло спросил он. "Обязательно вам двоим
ссориться так скоро?"

"Почему бы и нет?" Я возразила. "Этот человек не питает ко мне любви; он
думает только о золоте".

"О золоте!" он остановился и хлопнул себя по бедрам. "Это очень мало
что он всегда будет видеть тогда".

"А почему бы и нет? Разве мой отец не был землевладельцем?"

"Да! пока король не забрал ее".

"Тогда даже ты не знаешь правды. Я рад это узнать, потому что мне
снилось, что ты продал меня этому хлыщу за долю в
добыче.

- Что? долю в добыче! Бах! Я не ангел, девочка, и не претендую на это.
добродетели больше, чем у меня есть. Есть правда в мысли, что я
мог бы извлечь выгоду из твоего брака с месье Кассионом и, благодаря моей вере,
Я не вижу в этом ничего плохого. Разве ты не дорого обошлась мне за эти годы?
Почему бы мне не поискать для тебя достойного мужа в этих колониях?
Почему это является преступлением? Будь ты моей родной дочерью, я не смог бы сделать меньшего
а на этого человека приятно смотреть, он галантный человек с приятными речами,
друг Ла Барра, избранный им за особые заслуги...

- И с влиянием в торговле мехами.

- Тем лучше, - упрямо продолжал он. - Почему девушка должна
возражать, если ее муж богат?

"Но он не богат", - прямо сказала я, глядя ему прямо в глаза.
"Он не более чем авантюрист без гроша в кармане; актер, играющий роль, которую ему поручил губернатор.
В то время как мы с вами делаем то же самое. Послушайте,
Месье Шевэ, собственность в Сент-Томасе принадлежит мне по закону,
и этот негодяй добивался моей руки, чтобы вступить во владение.

- Ваше законное право?

"Ай, восстановлены королем в особом порядке".

"Это не так; мне пришлось записей искали адвоката, Месье
Готье, Св. Анны".

Я сделал жест негодования.

"Сельский адвокат, над которым власть имущие посмеялись бы. Говорю вам.
то, что я говорю, правда; земля была возвращена, и этот факт известен Лос-Анджелесу
Барре и Cassion. Именно этот факт, который вызвал все наши
проблемы. Я подслушал наш вчерашний разговор между губернатором и его
адъютант полковника Дельгарда - вы знаете его?

Шевет кивнул, его интерес усилился.

"Они думали, что они одни, и смеялись над успехом своей уловки"
. Я прятался за тяжелыми портьерами на окне, и
каждое сказанное ими слово достигало моих ушей. Потом они послали за Кассионом.

- Но где бумага? - спросил я.

"Я не узнать; они его скрыто, без сомнения, ожидает соответствующего
время, чтобы произвести его. Но есть такой документ: Ла Барр ясно объяснил
это и причину, по которой он хотел, чтобы Кассион женился на мне. Они
все трое разговаривали, когда произошел несчастный случай, который привел к моему
открытие".

"Ах! так вот что ускорило свадьбу и отправило меня в эту
дикую погоню по пустыне. Они хотели похоронить меня в лесу - сакре!_--"

- Тише, Кассион уже покинул каноэ, и мы можем поговорить об этом
позже. Давайте сделаем вид, что ничего не подозреваем.

Это был первый прием пищи много ел вместе вдоль берега реки по
в ходе нашего долгого пути, но воспоминание об этом эпизоде
встает перед моей памяти теперь с особенною яркостью. Это было яркое,
великолепное утро, голубое небо над головой, и воздух, мягкий от
ранняя осень. Наш временный лагерь на опушке рощи, и ниже
нас охватила широкие реки, поблескивающей шоссе серебристые воды без
пятнышко на ее поверхности. За исключением нашей маленькой группы путешественников, не было видно никаких признаков жизни
, не было видно даже отдаленного столба дыма
, скрывающего горизонт.

Кассион разделил нас на группы, и с того места, где я нашел
место для отдыха с небольшим плоским камнем вместо стола, я мог видеть
остальные рассредоточились по краю берега и, таким образом, узнали о
впервые я узнал характер тех, с кем мне было суждено встретиться
товарищ в долгом путешествии. В той первой группе нас было всего четверо
в нее входил отец Аллуэз, молчаливый человек, теребивший свой крестик,
и едва притрагивавшийся к еде. Его лицо под черным капюшоном было осунувшимся и
изборожденным странными морщинами, а глаза горели фанатизмом. Если Я
мечтала о нем, как тот, к кому я мог обратиться за советом, в
мысли мгновенно исчезли, как наши взгляды встретились.

Солдат и два индейца обслуживали нас, в то время как их товарищи, разделившись
на две группы, собрались на другом конце хребта,
солдаты подчинялись собственной дисциплине под командованием офицеров, и
за индейцами присматривал сьер Де Артиньи, который, однако, отдыхал
немного в стороне, устремив взгляд на широкую реку. Ни разу, пока я
наблюдал, он не обернулся и не взглянул в мою сторону. Я считал мужчин, пока сам
пытался поесть, едва обращая внимание на несколько слов, которыми они обменялись
обо мне. Индейцев было десять, включая их вождя, которого
Кассион звал Алтуда. Чевет назвал их алгонкинами из
Оттава, коварных негодяев хватает, но они прекрасно разбираются в водных делах
.

Altudah был рослый дикарь, завернутые в яркие одеяло, и лицо его просмотру
зловещий и отталкивающий шрам на всю длину его щеке, пока он
довольно хорошо говорил по-французски, и кто-то сказал, что он три раза
совершил путешествие в о. Макино и знал водных путей. Там было
двадцать четыре солдата, включая сержанта и капрала, из
Полка Пикардии; достаточно активные ребята, привыкшие к
границе, хотя они и не демонстрировали особых признаков дисциплины, а их
униформа была в ужасающем состоянии. Сержант был крепко сложен,
коренастый мужчина, но остальные были довольно низкорослыми и малодушными
. Та же мысль, должно быть, был в сознании других людей, к
выражение лица Месье Cassion не понравилось, как он
озирались по сторонам.

"Шевет, - воскликнул он с отвращением, - ты когда-нибудь видел худший выбор
для путешествий по дикой природе, чем дал нам Ла Барр? Опусти глаза вниз
вон та очередь; клянусь моей верой! нет, не настоящим человеком среди них".

Chevet, кто был рычать сам с собой, со скудной мысли другие
чем еда перед ним, поднял глаза и посмотрел.

"Не так уж плохо", - наконец ответил он, слова застряли у него в горле.
"Алтуда - хороший индеец, он путешествовал со мной раньше, а
вон тот сержант выглядит как настоящий боец".

"Да, но остальные?"

"Не хуже, чем все эти отбросы. У Де Боджи с ним было не лучше, а Ла
Саль возглавлял банду отверженных. При правильном руководстве вы можете сделать их
делать мужскую работу. Это не ребенок-в перчатках у вас работа, Cassion Месье".

Оскорбление равнодушием тона старого меха трейдера удивлены
Комиссар, и он выказал негодование.

"Вы чересчур вольны в своих комментариях, Хьюго Шевет. Когда я захочу
я спрошу совета у него.

- А в лесу я не всегда жду, когда меня попросят, - ответил мужчина постарше.
он раскурил трубку и спокойно выпустил синий дым.
"Хотя это, скорее всего, достаточно будет просить его, прежде чем вы
путешествие во многих других лигах".

"Вы не по моему приказу".

"Так говорит Ла Барре, но только в долг, которые он мне дал, чтобы следить за
Здесь Адель. Он положил никакого Сережка на языке. Вы выбрали
курс?"

"Да, вверх по Оттаве".

"Я так и предполагал, хотя вон тот мальчик мог бы провести вас более коротким
переходом".

"Как ты этому научился?"

- Поговорив с ним в Квебеке. Он даже набросал мне карту маршрута.
он путешествовал с Ла Саллем. Вы этого не знали?

- Это не имело значения, поскольку по моему приказу я должен был пройти мимо Святого Игнация. И все же
было бы неплохо допросить его и вождя заодно. Он повернулся к
ближайшему солдату. - Скажи алгонкину Алтуде, чтобы он пришел сюда, и сьеру
де Артиньи.

Они подошли вместе, два представителя фронтира, настолько разных,
насколько это можно было себе представить, и молча остановились напротив Кассиона, который смотрел на
них нахмурившись и без приятного настроения. Глаза молодого человека
на мгновение посмотрел мне в лицо, и этот быстрый взгляд придал более резкие нотки
в голосе комиссара.

"Мы перегрузим каноэ здесь для долгого путешествия", - сказал он.
Резко. - За это будет отвечать сержант, но вы оба
будете в головной лодке и будете держаться значительно впереди
остальных. Наш курс лежит через Оттаву. Вы знаете этот ручей.,
Алтуда?

Индеец серьезно склонил голову и протянул руку под
алую складку своего одеяла.

- Пять раз, месье.

- Как далеко на запад, шеф?

- До места, называемого Грин-Бей.

Кассион перевел взгляд на Де Артиньи, легкая усмешка искривила его
губы.

- А вы? - холодно спросил он.

"Но одно путешествие, месье, по Оттаве и озерам", - последовал
спокойный ответ, - "и это три года назад, но я не думаю, что сбился бы с пути"
. Это не тот курс, который так легко забыть.

- А за Грин-Бей?

- Я был в устье Великой реки.

- Ты! - удивленно воскликнул я. "Вы были в той компании?"

"Да, месье".

"И вы действительно добрались до моря - соленой воды?"

"Да, месье".

"Святая Анна! Я никогда и наполовину не верил, что эта история правдива, и не думаю, что
ты слишком веришь своим словам. Но оставим это. Шевет сказал мне, что
ты знаешь более короткий путь до Иллинойса?

- Не на каноэ, месье. Я последовал за сьером де ла Саллем лесной тропой
к проливу и планировал вернуться этим путем, но это пеший переход.
- Неподходящий для такой компании, как эта? - Спросил я.

- Неподходящий для такой вечеринки?

"Только если вы будете доверять своей винтовки на еду, учитывая, что пакеты то
возможно, на наших спинах. С дамой след практически невозможно".

"Как к леди, я приму решение сам. Кроме того, наш курс
решено. Идем к Св. Игнас. Каким будет курс из зеленый
Залив?"

- Вдоль западного берега, месье; это опасно только из-за
штормы."

- А расстояние? - спросил я.

"Из Сент - Игнаций?"

"Да, из Сент- Игнаций! Какое расстояние лежит между тем местом и этим фортом
Сент-Луис, на реке Иллинойс?

"Это будет рискованно, месье, но я думаю, что он удерживается на расстоянии ста
пятидесяти лиг".

"В пустыне?"

"Когда я проходил именно так--да, скажите они мне все теперь иезуиты
станция представительства в городе Грин-Бей, а может быть и торговцы пушниной в Индии
сел за его пределами".

"Нет возможности раздобыть припасы?"

"Только скудный паек кукурузы у индейцев".

"Отчет в соответствии с моим инструкциям и картам, и нет
сомневаюсь, верна. На этом все. Взять еще двоих мужчин в лодке,
и сразу улететь. Мы незамедлительно следовать".

Как Де Artigny отвернулся, повинуясь этим приказам, его взгляд встретил
шахту, и, казалось, вопрос. Рвутся, как я был ознакомить его с
истинная причина моего присутствия было невозможно. Чтобы выставлены
ни малейшего интереса лишь усилит вражду между двумя мужчинами,
и не служат никакой хорошей цели. Я даже не рискну взглядом по нему, как
он исчез вдоль берега, чувствуя, заверил, что Cassion глаза были
подозрительно смотрит на меня. Мой вид безразличия, должно быть, был
хорошо наигранным, потому что в его голосе звучала уверенность, когда он
предложил нам возвращаться к каноэ, и я даже позволил ему помочь мне добраться до
мои ноги, и помоги мне спуститься на берег.




ГЛАВА VIII

Я БРОСАЮ ВЫЗОВ КАССИОНУ


Наше продвижение было медленным против быстрого течения Святого Лаврентия,
и мы держались поближе к нависающему берегу, следуя указаниям
ведущего каноэ. Мы были вторыми в очереди, и больше не
было слишком тесно, так что у меня было достаточно места, чтобы удобно расположиться на куче
одеял и с интересом разглядывать меняющуюся обстановку.

Кассион, ободренный, возможно, тем, что я разрешил ему сопровождать меня на
берегу, сел рядом со мной и попытался завести беседу; но, хотя я
старался быть сердечным, понимая теперь, что разозлить этого человека было бы только
вдобавок к моему замешательству, его бессмысленные замечания так подействовали на меня, что я перестал отвечать.
в конце концов, мы погрузились в молчание. Чеве, который держал рулевое весло
, задал ему несколько вопросов, которые привели к оживленному спору,
и я отвернулась, и рад бы сбежать, и допускаются
роскошь мои собственные мысли.

Как красиво пустынной это было все; с тем, что свежие восторг каждого
новые перспективы открыл сам. Дикая жизнь, любовь к дикой природе и
уединению были у меня в крови, и моя натура откликалась на очарование
нашего окружения. Я была дочерью одного из когда-либо привлекавшихся
границу, и вся моя жизнь прошла на фоне примитивных
условия-широкое вне-двери моего дома, и одинокий
места мне звонил. Широкий, быстрый разлив реки, вверх по которой мы
выиграли наше медленное плавание, огромные нависающие скалы, темные в тенях,
и увенчанные деревьями, выступающие скалы, побелевшие от брызг,
мысы, закрывающие весь обзор впереди, затем внезапно отступающие к
разрешение на наше кружение в неизвестность - здесь простиралась панорама,
от которой я никогда не мог устать.

Мое воображение унеслось дальше, к тайне, которая ожидала нас в этой
бескрайней дикой местности, к которой мы направлялись - опасные реки,
волоки, стремительный поток сверкающей воды, темные леса,
равнины с колышущейся травой, индейские деревни и эти огромные озера
вдоль берегов которого нам было суждено найти путь. Все эти возможности
пришли ко мне так неожиданно, с такой внезапностью, что даже сейчас я
едва осознавал, что мое окружение было реальным. Они казались скорее
сном, чем реальным фактом, и я был вынужден сконцентрировать свой разум
на этих людях вокруг меня, прежде чем я смог ясно осознать
условия, в которых я жил.

И все же здесь была достаточная реальность: индийские гребцы, раздетые до
пояса, их тела блестели, поскольку ровными, неутомимыми гребками они
гнали наше каноэ вперед, неуклонно следуя в кильватере
несущаяся впереди лодка; небольшая группа солдат сгрудилась на носу,
некоторые уже спали, остальные развлекались игрой в
карты; в то время как прямо передо мной сидел священник, сцепив пальцы
открытая книга, но его глаза устремлены на реку. Силуэт его лица,
очерченный под черным капюшоном, казался высеченным из камня, настолько
оно было невыразительным и жестким. В нем было что-то настолько зловещее, что
Я почувствовала, как по телу пробежал холодок, и отвела глаза, только чтобы встретить
взгляд Кассиона, стоявшего рядом со мной, который улыбнулся и указал на огромный
скальная терраса, казавшаяся замком на фоне голубого неба. Я
думаю, он сказал мне причудливое название, которое предыдущие исследователи дали этой точке
, и рассказал какую-то легенду, с которой это было связано, но мой
его рассказ отвлек меня, и вскоре он прекратил попытки развлечь меня,
и его голова сонно кивнула.

Я обернулся, чтобы взглянуть назад, за массивную фигуру Чевета на рулевом весле
, чтобы мельком увидеть каноэ позади. Первый находился высоко
, так что были видны даже лица его обитателей, но
второй был всего лишь черным бесформенным предметом вдалеке, простым пятном
на воде.

Впереди нас, теперь подметать вокруг точки, как птица, на фоне
душить спрей, появилась предварительная каноэ. Когда он исчез, я
смог различить Де Артиньи на корме, без пальто, его руки
сжимали весло. Над точкой, еще раз, и в гладкой воде, я
было известно, что он обернулся и посмотрел назад, прикрыв глаза от
солнце. Я не мог не задаться вопросом, что он думал, какие возможные подозрения
возникли у него относительно моего присутствия в компании. Не было никакого
способа, которым он мог бы узнать правду, потому что не было никакого
общения между ним и теми, кто знал факты.

Никогда бы ему не пришла в голову такая дикая мысль, как мой брак с Кассионом.
Он мог, действительно, поверить, что какая-то странная, внезапная необходимость
вынудила меня сопровождать их в этом приключении, или он мог заподозрить
что я обманул его, все это время зная, что я должен быть в их компании.
участник. Я почувствовала, как от стыда кровь прилила к моим щекам, и
мои губы сжались в твердой решимости. Я должна сказать ему, рассказать ему
все; и он должен судить о моем поведении по моим собственным словам, а не по словам
другого. Каким-то образом я должна держать его подальше от Кассиона - да, и
от Chevet, пока возможность появилась для меня в первую общаться с
его.

Я-женщина, и в какой-то инстинкт в моем характере рассказывали мне, что Сьер де
Artigny держал меня в почете. И у него был настрой и
подготовка наносить удар первым. Этого не должно быть, для
теперь я был полон решимости разгадать причину рвения Cassion к
жениться, и Ла Барре хочет помощи, и для достижения этой цели
не могло быть никаких ссор между нами.

Усталость от долгой ночи покорил даже моего мозга, устойчивый
всплеск весла становится колыбельной. Незаметно моя голова покоится
спиной к груде одеял, отблеск Солнца по
поверхность воды исчез, как мои ресницы упали, и, прежде чем я знал
это, я крепко спал. Я проснулся, когда солнце стояло на западе, так низко
, что выглядывало из-за верхних ветвей деревьев, растущих вдоль берега
. Наше окружение несколько изменилось, берега больше не были
крутыми и нависающими скалами, а лишь слегка приподнятыми и
покрытыми густыми темными лесами, мрачными и безмолвными. Их тени
почти встретились на середине реки, придавая сцене вид запустения и
мрак, вода шагает в угрюмый поток, без искры, или
веселость. Наша лодка причалила вплотную к западному берегу, и я мог смотреть вдаль
сквозь ряды деревьев в безмолвный мрак за ними.
Ни один лист не шелестел, ни одно дикое животное не шевелилось в кронах. Это было
похоже на обитель смерти.

И мы двигались так медленно, изо всех сил вверх против течения, на
Индейцы отдыхали, и в менее опытных руках солдат
орудуя веслами, понукаемый Cassion, кто был освобожден в Chevet
рулевое весло. Резкие интонации его голоса и тяжелая
только дыхание работающих людей нарушало торжественную тишину. Я сел,
мое тело болело от неудобной позы, в которой я лежал, и
попытался разглядеть другие каноэ.

Позади нас простиралось ровное водное пространство, и одно каноэ было
близко, в то время как второе было едва видно вдоль изгиба
берега. Впереди, однако, река казалась пустой, ведущая лодка
исчезла за лесистым поворотом. Мои глаза встретились с глазами Кассиона,
и его вид мгновенно вернул меня к воспоминаниям о моем плане.
открытой войной ничего нельзя было добиться. Я позволил своим губам
улыбнуться, и отметил, мгновенно меняя выражения на лице.

"Я спал хорошо, Господин", я любезно сказал: "Для меня очень
устал".

"Это лучший способ путешествовать на лодке", - продолжил он в своей прежней манере, - "но
сейчас день почти на исходе".

"Так поздно! Вы скоро разобьете лагерь?"

- Если вон тот мыс Санте, то, похоже, мы сойдем на берег за ним. Ага!
видишь, над деревьями вьется дымок; еще сотня миль, и мы повернем.
поворот. Людишек не будет жаль, как они бороздят
весла". Он наклонился и пожал Chevet. "Пора будить, Гюго, для
разбиваем лагерь. Готовьтесь, парни; там есть еда и ночлег.
ждем вас вон за тем мысом. Копайте поглубже и пришлите ее сюда.

Когда мы обогнули край берега, я увидел просвет в лесу,
и веселый отблеск костра среди зеленой травы. Передовое каноэ
покачивалось, наполовину скрытое нависающими корнями огромной сосны, и
мужчины были заняты работой на берегу. Справа они уже устанавливали
маленькую палатку, ее желтое полотно отчетливо выделялось на фоне
покрытого листвой леса. Когда мы приблизились к точке,
высматривая тихую воду, мы увидели Алтуду, одиноко стоявшего на
плоском камне, его красное одеяло бросалось в глаза, когда он указывал лучшее
место для посадки. Когда мы пристали к берегу, наш острый нос был
схвачен поджидавшими нас индейцами и благополучно вытащен на берег. Я поднялся на ноги,
напрягся и едва мог двигать конечностями, но был полон решимости приземлиться
без помощи Кассиона, чей проход вперед был заблокирован
Огромной тушей Шевета. Когда я всем весом оперся на край каноэ, Де
Артиньи спрыгнул со спины вождя и протянул руку.

"Легкий прыжок, - сказал он, - и ты приземляешься сухими ногами; отлично! теперь позволь
я подниму тебя - вот так".

У меня было всего мгновение; я знал это, потому что услышал, как Кассион вскрикнул
что-то прямо у меня за спиной, и, хотя я был удивлен внезапным
появлением Де Артиньи, я все же осознал необходимость быстрого
речь.

- Месье, - прошептал я. - Не говорите, а слушайте. Вы хотите обслужить
меня?

- Да!

"Тогда ни о чем не спрашивать, и, прежде всего, не ссорьтесь с Cassion. Я
расскажу тебе все, когда я вижу тебя смело в одиночку. До тех пор
не ищите меня. У меня есть твое слово?"

Он не ответил, потому что комиссар схватил меня за руку и встал между нами.
его движение было таким быстрым, что удар его тела
отбросил Де Артиньи на шаг назад. Я видел, как рука молодого человека близко
на рукоять ножа на поясе, но был достаточно быстр, чтобы предотвратить горячее
слова горели его губы.

"Немного грубо, месье Кассион", - воскликнула я, весело смеясь, даже когда я
высвободила руку. "К чему такая спешка? Я был близок к падению, и это было
но вежливость побудила сьера де Артиньи протянуть мне руку. Мне
не нравится, что вы когда-либо искали ссоры.

Должно быть, что-то в моем лице охладило его, потому что его рука
опустилась, а тонкие губы скривились в саркастической улыбке.

"Если я и казался поспешным, - воскликнул он, - то скорее потому, что мне преградил путь
вон тот грубиян Шевет, и меня разозлило, что этот молодой человек
игровой кран всегда под рукой, чтобы его можно было протолкнуть. Как ты думаешь, для чего тебя наняли
, парень - эсквайр дам? Неужели там, в
лагере, было недостаточно работы, что ты, должно быть, испытываешь свою причудливую грацию каждый раз, когда причаливает
лодка?

В глазах Де Артиньи, когда он стоял перед ним, не было кротости, и все же он
сдержал свой гнев, без сомнения, вспомнив о моей просьбе, и я поспешил вмешаться
между ними и предоставить ему повод для молчания.

- Конечно, вы поступаете неправильно, обвиняя молодого человека, месье, поскольку, если бы не его помощь
, я бы проскользнул туда. Нет причин для грубых слов, и к тому же
Я не благодарю тебя за то, что ты сделал меня предметом ссоры. Это мою палатку они
ставят вон там?"

- Да, - в тоне было мало любезности, потому что этот человек обладал
характером хулигана. "Сперва я подумал, что быть привлечены для использования;
и если господин де Artigny согласится стоять в стороне, это даст
я с удовольствием провожу вас туда".

Глаза молодого человека перевели взгляд с лица собеседника на мое, как
будто ища поддержки. Шляпа мгновенно оказалась у него в руке, и он
отступил назад, низко кланяясь.

- Желания леди достаточно, - тихо сказал он, а затем встал.
снова выпрямившись, повернувшись лицом к Кассиону. - И все же, - медленно добавил он, - я хотел бы напомнить
Месье, что, хотя я и служу ему проводником, но только как доброволец, и
Я также офицер Франции.

- Франции? Тьфу! о ренегате Ла Салле".

"У Франции нет более верного слуги, месье Кассион, во всей этой западной стране.
и он не ренегат, поскольку держит Иллинойс в
По приказу короля.

"Удерживал его - да; при Фронтенаке, но не сейчас".

"Мы не будем спорить из-за слов, но даже в Квебеке об этом не заявляли.
более высокий авторитет, чем у Ла Барре, заставил отозвать. Людовик
никогда не вмешивался, и именно Де Тонти, а не Де Боджи, является тем, кто
командует в Сент-Луисе по королевскому приказу. Мое право на уважение ранга
яснее вашего, месье, поэтому я прошу вас обуздать свой нрав.

- Вы угрожаете мне?

"Нет; мы, живущие в дикой местности, не разговариваем, мы действуем. Я повинуюсь твоим приказам
, выполняю твою волю в этой экспедиции, но как мужчина, а не как раб.
Во всем остальном мы равны, и я не потерплю оскорблений ни от одного живого человека.
Хорошо, что вы это знаете, месье.

Шляпа на его голове, и он отвернулся, прежде чем Cassion
нашли отвечая речи. Это был бойкий, небрежный рисунок, исчезают
среди деревьев, в самом разгаре его плечи вызов, не
он так об отметить влияние его наглые слова.
На мгновение я поверил, что первой мыслью Кассиона было убийство, потому что он
сжал в руке пистолет и выставил одну ногу вперед, выругавшись
сорвавшимся с его губ ругательством. И все же отъявленный трус в нем победил
даже то, что бешеный порыв страсти, и прежде чем я успел схватить его за руку в
сдержанность, порыв прошел, и он смотрел вслед медленно
удаляющаяся фигура де Artigny, пальцами, дрожащими.

"_Mon Dieu_--no! Я покажу щенку, кто здесь хозяин, - пробормотал он.
- Позволь ему ослушаться один раз, и я растяну его изящную фигурку, как сделал бы
Индейская шавка.

"Месье", - сказал я, привлекая его внимание к своему присутствию. "Меня не интересует ваша глупая ссора с сьером де Артиньи.
"Меня не интересует ваша глупая ссора с сьером де Артиньи". Я устал
путешествие на лодке, и я бы отдохнул, пока не подадут еду ".

"Но вы слышали молодого петушка! Что он осмелился сказать мне?"

"Конечно; и были ли его слова правдой?"

"Правдой! что вы имеете в виду? Что он будет сопротивляться моей власти?

- Что у него было поручение от короля, в то время как у вас была единственная власть.
по слову губернатора? Разве Ла Саль не был отстранен от командования по королевскому приказу
?

На лице Кассиона отразилось смущение, но он сумел рассмеяться.

"Мальчишка просто похвастался, но в его словах была доля правды.
Ла Барре действовал авторитетно, но у него не было времени для его доклада.
Луи должен был передать ему отчет. Без сомнения, сейчас он находится в море.

"И теперь по этой причине, чтобы изложить свое дело перед королем, сьер
де ла Саль отплыл во Францию".

"Да, но слишком поздно; уже подтверждение акта Ла Барре пути
в Новой Франции. Пение петушка там будет терять свои шпоры. Но
пойдемте, бесполезно стоять здесь и обсуждать это дело. Позвольте мне показать
насколько хорошо позаботились о вашем комфорте.

Я шел рядом с ним среди деревьев и по заросшему травой участку к
тому месту, где на фоне скалы стояла палатка. Индейцы и
солдаты отдельными группами возились у своих костров, и я мог видеть
различаю вождя и Чевета, все еще стоящих рядом с каноэ, занятых
закреплением их на ночь. Вечерние тени
утолщение о нас, и мрак леса уже расширенный
через реку на противоположный берег.

Де Артиньи исчез, хотя я огляделся в поисках его.
Кассион отодвинул полог палатки и заглянул внутрь. Он
казался довольным тем, как были выполнены его приказы.

"Это очень мило, в самом деле, Месье," сказал Я, приятно, поглядывая
внутрь. "Выражаю вам свою благодарность".

"Это было принесено для моего личного пользования", - признался он, ободренный моим
милосердием, "ибо, как вы знаете, у меня не было предупреждения, что вы
должны были быть нашей партии. Пожалуйста, пройдите в".

Я так и сделал, но тотчас же, чтобы помешать ему следовать за мной. Я уже
определился со своим курсом действий, и теперь пришло время для
меня поговорить с ним ясно; но теперь, когда у меня была определенная цель перед глазами
в мою игру не входило злить этого человека.

"Месье", - сказала я серьезно. "Я должна просить вашего милосердия. Я всего лишь девушка,
и одинока. Это правда, что я твоя жена по закону, но перемена произошла
так внезапно, что я до сих пор ошеломлена. Неужели ты хочешь взять
воспользуйся преимуществом или предъяви на меня права, пока я не смогу приветствовать тебя. Я
обращаюсь к тебе как к джентльмену.

Он уставился мне в лицо, едва понимая, что я имею в виду.

"Ты запретишь мне выходить? Ты запрещаешь мне входить?"

"Ты попытаешься войти против моего желания?"

"Но ты моя жена; этого ты не станешь отрицать! Что будет сказано,
подумал, если я поищу покоя в другом месте?

"Месье, кроме Хьюго Шевета, никто в этой компании не знает истории
этого брака или того, почему я здесь. То, что я прошу не приносит никакого пятна на
вы. 'Это не то, что я так ненавижу вас, месье, но я дочь
о Пьере ла Шенье, и не в моей крови уступать силе. Это
Будет лучше всего, если ты проявишь ко мне уважение.

"Ты угрожал мне там - перед Ла Барре".

"Я говорил дико, в гневе. Эта страсть прошла - теперь я взываю к
твоей мужественности".

Он огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что мы остались одни.

"Ты хитрая бабенка", - сказал он, неприятно смеется", но это может быть
лучшее, что я дам вам свой собственный путь на этот раз. У меня достаточно времени
чтобы научить тебя моей силе. И поэтому ты закрываешь передо мной дверь, прекрасная
леди, несмотря на свою клятву Святой Церкви. Ну что ж! есть ночи, немало между нами и Сент-Игнас, и вы станете достаточно одиноко в пустыне, чтобы приветствовать меня. Один поцелуй, и я уйду - вы."-"Нет, Месье".Его глаза были уродливыми.
"Ты отказываешься от этого! _Mon Dieu!_ Ты думаешь, я играю? Я получу этот поцелуй - или больше."
Каким бы разъяренным ни был этот человек, я не испытывала перед ним страха, только сильное отвращение от того, что его руки прикасались ко мне, негодование от того, что он мог нанести мне такое оскорбление. Должно быть, он прочёл всё это в моих глазах, потому что он сделал всего одно движение, и я отбросил его руку в сторону так легко, как будто это был голос ребенка. Я был зол так, что у меня задрожали губы, и лицо побелело, но это был не гнев, который бушевал во мне.
"Довольно, месье, уходите!" - Сказал я и указал туда, где огни
окрашивали темноту в красный цвет. - Не смей больше заговаривать со мной этой ночью.
Одно мгновение он колебался, пытаясь набраться смелости, но хулиган в
ему не удалось, и, выругавшись, он отвернулся и исчез. Было уже почти совсем темно, и я сел на одеяло у входа и стал ждать, наблюдая за фигурами между мной и рекой. Я не думал, что он придет снова, но я не знал; было бы безопаснее, если бы я мог
переговорить с Шеветом. Солдат принес мне еды, и когда он вернулся
я взял с него обещание найти моего дядю и прислать его ко мне.