Дмитрий Митюрин. Революция дезертиров

Иллюстрация: генерал Алексей Алексеевич Брусилов, станция Ровно, октябрь тысяча девятьсот пятнадцатого года.

  (Статья Дмитрия Митюрина из журнала "Загадки истории" (номер сорок пять, две тысячи двадцать второй год, двадцатая страница)).
  На февраль тысяча девятьсот семнадцатого года численность населения Петрограда составляла около двух целых четырёх десятых миллиона человек. Почти каждый седьмой из них (около трёхсот двадцати тысяч) был военнослужащим. На фронт подавляющее большинство этих людей не равлось, что и сыграло не последнюю роль в успехе двух революций - Февральской и Октябрьской.
  На момент начала Февральской революции основу Петроградского гарнизона составляли так называемые запасные батальоны гвардейских полков. По численности (до пятнадцати тысяч военнослужащих) они превосходили не только "материнские" полки, но и фронтовые дивизии.
  Такая дикая ситуация сложилась из-за проведённых в тысяча девятьсот пятнадцатом - тысяча девятьсот шестнадцатом годах дополнительных призывов. Количество новобранцев оказалось настолько значительным, что зачастую для них даже не хватало оружия. Ещё более ощутимым оказался дефицит офицеров: новоиспечённые прапорщики из числа недавних студентов, конечно же, не могли заменить профессиональных военных.
  Солдат они не воспитывали, и те, имея массу свободного времени, представляли собой благодатную почву для разного рода агитаторов. Тем более что отправляться на фронт им вовсе не хотелось.
  Для укрепления дисциплины части столичного гарнизона решили вывести из подчинения командующего Северным фронтом генерала Николая Рузского, превратив их в самостоятельную воинскую единицу. Однако командующий Петроградским военным округом Сергей Хабалов сделал карьеру по линии военно-учебных заведений, так что, как строевой офицер, должности, мягко говоря, не соответствовал.
  Не лучше, а даже хуже была ситуация на главной базе Балтийского флота - Кронштадте.
  Непосредственно в боевых действиях на Балтике участвовали, как правило, лёгкие и средние суда - крейсера и миноносцы, базировавшиеся в Риге. А вот в Кронштадте и Гельсингфорсе (Хельсинки) находились крупные корабли (броненосцы), экипажи которых маялись от безделья. Офицеры по мере возможности занимали матросов учениями и хозяйственными работами. Матросам это, конечно, не нравилось, а потому взаимоотношения между начальниками и подчинёнными на флоте были напряжены до предела.
  Волнения в Петрограде начались двадцать третьего февраля тысяча девятьсот семнадцатого года (все даты указаны по старому стилю), двадцать пятого числа в десять утра появился первый убитый - им оказался рабочий, бросившийся с кулаками на начальника армейского патруля подпоручика Иосса и застреленный тем в порядке самозащиты.
  Спустя два часа, во время митинга на Знаменской площади, пристав Крылов пытался вырвать у оратора красное знамя, но был зарублен казаком. Слух о случившемся быстро распространился по городу. Возле Гостиного двора из толпы начали стрелять по драгунам. Драгуны, в свою очередь, дали ответный залп, после чего на мостовой остались несколько убитых...
  Невский начал стремительно пустеть, но днём двадцать шестого снова был забит демонстрантами.
  Возле Гостиного двора неизвестные открыли огонь по оцеплению Павловского полка, уложив ефрейтора. "Павловцы" открыли "огонь по уставу". Некоторые новобранцы, находясь в состоянии стресса, стреляли с закрытыми глазами, но их пули в густой массе людей тоже находили свои жертвы.
  Итог дня - несколько десятков убитых и раненых демонстрантов и один погибший ефрейтор.
  Решающие события разыгрались в ночь на двадцать шестое, когда в казармах Павловского и Волынского полков появились агитаторы из рабочих. Солдаты, большинство из которых впервые пролили кровь (причём не врагов, а соотечественников), каялись и пытались понять, что же, собственно, происходит. Им объяснили...
  Около шести часов утра солдаты одной из рот Павловского полка расхватали винтовки и высыпали на улицу, но возле Екатерининского канала были окружены конной полицией и "преображенцами". Мятежников загнали в казармы, после чего они принесли покаяние и выдали девятнадцать зачинщиков. Ещё двадцать один человек смог скрыться.
  В Волынском полку события развивались по иному сценарию. Здесь у мятежников появился лидер - унтер-офицер Тимофей Кирпичников, несколькими часами ранее также стрелявший в демонстрантов и сдавший полиции какого-то студента-бомбиста. С утра от имени второй роты он объявил капитану Лашкевичу, что воевать с народом солдаты не будут. Лашкевич начал зачитывать телеграмму, присланную императором Хабалову, нижние чины зашумели, и в этот момент грянул выстрел...
  После убийства капитана отступать было уже некуда. Вторая рота повалила во двор, увлекая за собой другие подразделения. Из соседних казарм к ним присоединилсь отдельные группы "преображенцев", "литовцев", гвардейских сапёров. Орущая и палящая вверх толпа по Литейному мосту прорвалась в рабочие районы. К полудню почти вся правобережная часть Петрограда оказалась в руках восставших.
  Заместитель командира Преображенского полка Александр Кутепов примерно с пятью сотнями человек пытался очистить Невский проспект, но после серии стычек его отряд попросту разбежался. Хабалов собрал в Адмиралтействе около двух тысяч штыков и сабель. Солдаты постепенно разбегались, а в четыре часа следующего дня ворвавшиеся в здание революционеры арестовали Хабалова, градоначальника Балка, военного министра Беляева и ещё нескольких генералов.
  За распоряжениями восставшие шли к Таврическому дворцу, где располагался единственный ещё воспринимавшийся легитимным орган власти - Государственная дума.
  Но ещё двадцать пятого Дума была распущена царским указом, так что большинство депутатов сидели дома.
  Те, кто пришёл, пытались сформировать Временное правительство, достигнув консенсуса только второго марта, уже после отречения Николая Второго и его брата Михаила. А принимать решения следовало немедленно. В том же Таврическом дворце двадцать восьмого февраля представители восставших создали импровизированный орган власти - Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов, председателем которого избрали лидера меньшевистской фракции Думы Николая Чхеидзе.
  Первого марта Петросовет издал знаменитый Приказ номер один, отменявший знаки чинопочитания, а главное, объявлявший, что в политическом отношении власть в воинских частях передаётся выборным солдатским советам. В чисто военном отношении командование оставалось за офицерами, но, поскольку Петроград был тыловым городом, всякий приказ с их стороны тоже можно было трактовать как "политический", а следовательно, необязательный к исполнению. Да и оружие у офицеров отбиралось.
  Приказ был адресован не только столичному гарнизону, но и "всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и матросам флота для немедленного исполнения".
  В Кронштадте после массовых избиений офицеров власть вообще перешла к Центральному совету Балтийского флота (Центробалту), превратившему остров Котлин, по выражению современников, в "Кронштадтскую республику".
  Навести порядок попытался новый командующий столичным военным округом Лавр Корнилов. Его замысел сводился к постепенной отправке частей Петроградского гарнизона на фронт и замене их более надёжными фронтовыми соединениями.
  Это решение выглядело абсолютно разумным. Многие фронтовые дивизии действительно заслужили отдых, а размещённым в столице "героям революции" не мешало бы побывать в окопах. Однако Петросовет заявил, что никогда этого не допустит: мол, те, кто делал революцию, будут лучшими её стражами.
  Тогда Корнилов видоизменил план. Теперь речь шла о создании так называемого Петроградского фронта, в который помимо столичного гарнизона должны были войти войска, расположенные в Финляндии и Эстонии. Там надёжных частей было больше, и в случае экстремальной ситуации их тоже можно было бы ввести в город. К тому же, став командующим фронта, а не округа, Корнилов получил бы дополнительные полномочия, которые собирался использовать для подавления беспорядков.
  Двадцатого апреля в Петрограде начались демонстрации с лозунгами отставки "министров-капиталистов". Ночью Корнилов приказал вывести верные Временному правительству части на Дворцовую площадь. Петросовет, в свою очередь, выпустил указ о том, что подобные приказы должны приниматься к исполнению только в случаях, когда на них стоят подписи как минимум двух членов Исполкома. Командирам и войсковым комитетам предоставлялось решать самим, слушаться Корнилов или депутатов.
  В результате количество вышедших на Дворцовую соединений оказалось достаточным, чтобы показать - Временное правительство способно защищаться. Петросовет предпочёл дать задний ход и двадцать шестого апреля опубликовал специальное сообщение о том, что действует в полном согласии с командованием округа.
  На практике Петросовет саботировал все приказы командующего, устраивал дискуссии в комитетах, а затем добился того, что на фронт отправился сам Корнилов. Правда, отправился с повышением - командующим Восьмой армией, которой в ходе намеченного на июнь наступления предстояло выполнить самые почётные задачи по выбиванию из войны Австро-Венгрии.
  Однако из-за общего падения дисциплины на фронте наступление провалилось.
  Третьего и четвёртого июля под лозунгами "Вся власть Советам" большевики организовали в Петрограде массовые манифестации с участием солдат и матросов, что должно было привести к свержению Временного правительства. Военный министр Александр Керенский и командующий гарнизоном Пётр Половцов задействовали надёжные части, сделав особую ставку на казаков и юнкеров военных училищ. В результате выступление подавили, а большевистских лидеров Ульянова и Зиновьева как "немецких шпионов" объявили в розыск.
  Керенский стал премьером, а Корнилов занял пост Верховного главнокомандующего русской армией. Они могли восстановить порядок в столице и всей стране через не очень даже жёсткую диктатуру.
  Для этого решили задействовать старый корниловский план "оздоровления" Петроградского гарнизона.
  Однако предварительные договорённости оказались сорваны, поскольку Керенский в последний момент испугался, что его полностью отодвинут от власти. И когда Корнилов направил на Петроград считавшийся надёжным Третий конный корпус генерала Александра Крымова, министр-председатель возопил: "Революция в опасности!".
  Из-за саботажа железнодорожников корпус застрял в пути, а его части оказались разбросанными на пространстве в сотни километров. К загнанным в тупики воинским эшелонам проибрались большевистские агитаторы, разъяснявшие казакам и горцам "народную правду" в её марксистском толковании. Но самое главное, бойцы Крымова с удивлением узнали, что их, идущих вроде бы на помощь Временному правительству, это самое Временное правительство объявило изменниками Родины и революции.
  Корниловский мятеж провалился. Главковерх был снят с должности и арестован. Крымов застрелился.
  После этих событий большевики снова взяли под контроль Петроградский гарнизон и провели в председатели Петросовета Льва Троцкого. А вот доверие к Керенскому солдаты утратили.
  Чувствуя это, министр-председатель решил самостоятельно реализовать план Корнилова - заменить революционизированные части Петроградского гарнизона надёжными фронтовыми частями. Правда, командующий Северным фронтом генерал Владимир Черемисов заявил о невозможности проведения такой операции, поскольку вверенные ему войска тоже полностью "разложились". Тем не менее слух о том, что из Петрограда солдат столичного гарнизона всё-таки собираются гнать в окопы, солдат сильно расстроил. Они обратились к Троцкому, тот поднял шум в Петросовете, заявив, что Керенский готовит переворот, а следовательно, надо сплотить всех вооружённых защитников революции вокруг органа, названного без особых затей Военно-революционным комитетом (ВРК).
  Двенадцатого октября соответствующее решение одобрил Петросовет, шестнадцатого официально проголосовали, а двадцатого ядро ВРК, насчитывавшего в разные периоды до двух сотен человек, было официально сформировано.
  В составе ВРК создали Бюро, главную роль в котором играли председатель комитета левый эсер Павел Лазимир, а также большевики Лев Троцкий, Николай Подвойский и Владимир Антонов-Овсеенко.
  Теперь столичный гарнизон (включая моряков) подчинялся ВРК и был усилен "красной гвардией" из вооружённых рабочих. Двадцать пятого октября большевистское войско двинулось на захват власти.
  Ему противостоял гарнизон Зимнего в количестве двух тысяч юнкеров и примерно сотни офицеров, прибывших, так сказать, в индивидуальном порядке. Днём к ним присоединились юнкера Михайловского артиллерийского училища и рота женского ударного батальона.
  К началу штурма, после разъяснительных бесед агитаторов, число защитников уменьшилось до двух-трёх рот юнкеров, роты ударниц и сорока инвалидов Георгиевского батальона под командованием некоего капитана на протезах. Понятно, кому досталась победа...
  Придя к власти, большевики немедленно начали переговоры о мире, а солдаты Петроградского гарнизона уже точно могли не бояться отправки на фронт. Всё устроилось наилучшим образом, но почему-то, когда Брестский мир подписали, он никого в России не устроил. И вместо одной страшной войны вскоре началась другая - ещё пострашнее.