Валерий Ветров. Через холод - к жизни

  (Статья Валерия Ветрова из журнала "Тайны двадцатого века" (номер двадцать восемь, июль две тысячи двадцать третьего года, шестая страница)).
  В июне тысяча девятьсот двадцать восьмого года при попытке спасти потерпевшую крушение экспедицию Умберто Нобиле в Арктике пропал без вести знаменитый норвежский путешественник Руаль Амундсен. Увы, его так и не нашли. Но вскоре после завершения поисков крупный советский медик и биолог Сергей Брюхоненко в одной из своих лекций заявил: "Если в Арктике когда-нибудь найдут труп Амундсена, не стоит предавать его земле с почестями на его родине. Нужно будет оставить его там, среди вечных льдов. Учёные будущего, пришедшие нам на смену, смогут оживить его".
  Сергей Брюхоненко знал, что говорил. В тридцатых годах двадцатого века он работал заведующим лабораторией экспериментальной терапии Центрального института гематологии и переливания крови, а в тысяча девятьсот тридцать пятом году возглавил основанный им Институт экспериментальной физиологии и терапии. Тогда же Брюхоненко впервые в мире совместно с С. И. Чечулиным создал аппарат для искусственного кровообращения ("аутожектор"), который впоследствии был усовершенствован и преобразован в аппарат "искусственные сердце-лёгкие". К настоящему времени с помощью этого аппарата спасены десятки тысяч человеческих жизней.
  Но самое главное здесь другое. В своём институте Брюхоненко много экспериментировал, в том числе с оживлением низших организмов. Некотрые из них в ходе опытов подвергались длительному высушиванию или замораживанию, в частности в жидком воздухе (при минус сто девяносто градусов Цельсия). Но даже после такого экстремального охлаждения их всегда удавалось полностью вернуть к жизни. Так что слова учёного о возможности воскрешения Руаля Амундсена были отнюдь не фантазией, а твёрдым убеждением, основанном на экспериментальных данных.
  Дополнительным аргументом в пользу правоты Брюхоненко стало обнаружение в тысяча девятьсот шестьдесят шестом году в леднике на Памире земноводного животного - тритона. Выяснилось, что он вмёрз в горный лёд примерно пять тысяч лет назад. Несмотря на такой солидный возраст, тритона решили осторожно разморозить. К немалому удвилению учёных, он вернулся к жизни, некоторое время плавал в аквариуме и в итоге прожил двенадцать часов. А ведь тритон - это тоже позвоночное, как и человек! Это был первый известный науке опыт, поставленный самой природой, в ходе которого столь высокоорганизованное животное смогло выдержать длительное и сильное охлаждение.
  Но смерть, как оказывается, - это ещё не конец жизни. В момент, когда человек испускает свой последний вздох, клетки его организма всё ещё остаются живыми. Если удаётся искусственным путём восстановить биологическое равновесие, организм оживает.
  Существует целая отрасль медицинских исследований, которая занимается такой проблемой, - реаниматология. Создатель этой науки, московский профессор Владимир Неговский, ещё в тысяча девятьсот шестидесятых годах спас множество больных, которые умерли во время операции вследствие сильного кровотечения или остановки сердца. Так, советский учёный Лев Ландау, лауреат Нобелевской премии по физике, будучи жертвой тяжёлой автомобильной катастрофы, умирал четыре раза, и четырежды был возвращён к жизни.
  В первые минуты после остановки сердца организм находится в неустойчивом состоянии клинической смерти. Естественно, что это влечёт за собой прогрессирующее умирание тканей. Через пять-шесть минут клетки коры головного мозга начинают гибнуть. С каждой секундой вероятность для человека ожить катастрофически сокращается, словно клочок шагреневой кожи. Поэтому врач располагает лишь этими скудными мгновениями. Но как же остановить время?
  Решение было найдено давно: замедлить бег времени холодом! Ещё в тысяча семьсот шестьдесят шестом году английский физиолог Уильям Хантер писал: "Если человек хочет отдать десять последних лет своей жизни чередованию сна и активности, то его жизнь могла бы быть продлена до тысячи лет... При размораживании каждые сто лет на один год он мог бы всякий раз узнавать, что произошло за время, пока он был бездыханной "сосулькой"".
  И французский естествоиспытатель восемнадцатого века Рене Реомюр в своё время также заметил: "Любой из тех, кто надеется прожить до восьмидесяти лет, ухватился бы за приятную идею существовать десять-двенадцать веков, в течение каждого из которых он имел бы восемь-девять лет настоящей, активной жизни".
  Эта идея может показаться слишком фантастичной, чтобы принимать её всерьёз. Представьте, что ваше тело замораживают в момент смерти при температуре, близкой к абсолютному нулю (например, погружая в жидкий гелий), и помещают в своего рода "спальню-холодильник". Затем ждут несколько десятков лет или веков - до тех пор, пока медицина не научится оживлять организм, замороженный таким путём, и излечивать болезнь, приведшую вас к смертному одру. Между прочим, в ряде стран уже сейчас в холодильных камерах хранятся десятки замороженных тел, ожидающих оживления в неопределённо далёком будущем...
  Но тут возникает вопрос: если вы уже умерли, то не будет ли замораживание слишком запоздалым? Оказывается, нет! Ныне смерть в глазах биологов уже не является чем-то фатально неизбежным, заранее предопределённым. Ведь живая клетка потенциально бессмертна. В человеческом теле нет ни одного органа или ткани, заранее обречённых на смерть.
  Ещё в тысяча семьсот восьмидесятом году итальянский учёный Ладзаро Спалланцани замораживал до температуры минус девятнадцать градусов Цельсия коловраток и тихоходок. Эти микроскопические существа также обладают любопытной особенностью выдерживать почти абсолютное высушивание, как, впрочем, и мхи, в которых они живут. Однако согретые и погруженные в воду, они в опытах вновь обретали свою обычную активность.
  В тысяча девятьсот пятидесятом году французский учёный Поль Беккерель охладил этих же животных до температуры, близкой к абсолютному нулю. Но после согревания и насыщения водой коловратки и тихоходки ожили, а затем полностью пришли в нормальное состояние.
  В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году француз Луи Рэ заморозил сердце куриного эмбриона, опуская его в жидки азот. На этот раз сердце стало твёрдым, как камень. Но, согретое в ванне при температуре плюс тридцать семь градусов Цельсия, оно забилось вновь.
  В марте тысяча девятьсот шестьдесят третьего года советскими биологами был проведён эксперимент, при котором в жидкий гелий, охлаждённый до минус двухсот шестидесяти девяти градусов Цельсия, поместили двадцать гусениц кукурузного мотылька. Из них тринадцать удалось вернуть к жизни.
  К сожалению, присутствие воды служит помехой, когда дело касается более сложных существ. Невозможно подвергнуть человека высушиванию перед тем, как заморозить, так как изменения, которые получат при этом его ткани, будут необратимы. Да и сама вода вызывает разрушения при охлаждении клеток, тканей или целых организмов. Эти разрушения бывают разного рода, прежде всего механические. Дело в том, что из-за капиллярных сил вода при нуле градусов Цельсия не обращается в лёд. Даже при минус пятнадцати градусах Цельсия она может пребывать в неустойчивом переохлаждённом состоянии. Это состояние кончается внезапно: в межклеточном пространстве и внутри самих клеток образуются кристаллики льда с острыми зубцами, которые раздирают нежные стенки клеток.
  Бывают и чисто биологические повреждения. Ведь вода в живом существе всегда содержит соли. Под влиянием холода концентрации растворов сильно меняются, а общее электролитическое равновесие, тесно связанное с процессами жизнедеятельности, нарушается. Это и приводит к снижению температуры замерзания.
  Чем ниже температура, тем меньше кислорода требует организм, в том числе и человеческий. Ещё в шестидесятых годах двадцатого века хирург военно-морского флота Франции Анри Лабори занимался проблемой искусственной гибернации (так называемой "спячки") человека, которая включала небольшое снижение температуры тела, чтобы уменьшить опасность шока во время и после хирургических операций. Это давало хирургу огромный резерв времени.
  Известно, что целый ряд животных впадает в зимнюю спячку, причём они переходят этот предел совершенно безболезненно. Здесь многое зависит от соотношения катализирующих ферментов в организме. В ходе современных опытов учёным удалось поддерживать биение сердце у кроликов и собак при температуре тела менее плюс десяти градусов. При этом они находились лишь в состоянии кажущейся смерти: при этих температурах большая часть воды, содержащейся в их организме, не замерзала, а процессы обмена веществ хотя и крайне замедлены, но всё же протекают с достаточно заметной скоростью.
  На этом пути ещё предстоит преодолеть много неизведанного. Вот характерный пример: когда в тысяча девятьсот тридцать первом году советский врач Юрий Вороной в первый раз пытался пересадить человеческую почку, все медики считали это делом если не безнадёжным, то, по крайней мере, весьма преждевременным. И в первый раз хирург действительно потерпел неудачу. Но сегодня, как известно, пересадка почек стала не такой уж редкой операцией.
  Да, пока мы не умеем замораживать высшие организмы, а затем снова их оживлять через значительное время. Но нет сомнения, что когда медики, обладая всем современным запасом знаний, предпримут совместные усилия в этом направлении, то в итоге они смогут достичь своей цели.