12. 02. 2024. Про красное на сером

 

У меня было не так-то много игрушек.

Смотрю на то, сколько игрушек у меня сейчас, через полвека, и становится стыдно за себя, переростка и слезливо жаль ту девочку из 80х, с круглым лицом и вдумчивым взглядом. И уж вообще молчу о том, сколько игрушек у современных детей — многокомнатной родительской квартиры не хватает всех кукол/машинок/единорогов расселить.

Но та девочка, с бантом шире щек, даже не догадывалась, что счастье в количестве и качестве.  Она как-то довольствовалась тем, что можно было выудить из имеющегося, даже если оно последнее и его придется разломать/научиться пользоваться.

Циничные современные присказки сильно недооценивают деревянные игрушки давно прошедшего детства. Иногда те являются первой ступенью к вершинам. В моем случае, к сожалению, нет, но это потому что сама, конечно, виновата.

Я о нем — о моей любимой игрушке лет с 5-6. Ага, с ДО первого класса и на всю оставшуюся жизнь. Когда мама, наблюдая за моими играми, решила их слегка сфокусировать и направить в нужное русло.

Это был маленький деревянный рояль. Размером, наверное, с огромную книжку. Как настоящий. С клавишами и струнами. Цвета ядреного кумача, местами ободранный до необработанной деревяшки.

Наблюдая за моими неструктурированными бренчаниями, мама в один прекрасный день сжалилась над инструментом (пусть даже и игрушечным) и научила меня играть пару песенок. Про веселых гусей у бабуси и березку в поле — классика детского репертуара.
Откуда мама знала, как они играются, для меня загадка до сих пор. Подобрала, наверное, но как, не имея навыков? Она и пианино официально друг другу представлены никогда не были, мама играть не умеет, не пыталась, и все то дальнейшее время, которое она прожила в одной квартире с уже взрослой особью /я настоящее большое пианино имею в виду/, она только мимо проходила. Максимум — пыль смахивала.

Тем не менее, методом загадочного импритинга, ей удалось подобрать на клавишах игрушечного пианино те две детских песенки для страждущего ребенка.

Ребенок пришел в восторг. Помню, за окном — блеклое осеннее небо бледно-грязно-серого цвета и унылые ветки кустов торчат во все стороны уже голые, а я ношусь по дому с этим красным рояльчиком и у меня ПОЛУЧАЕТСЯ! Да, одним пальцем, да, простая мелодия, но ведь получается!

Мое желание учиться в музыкальной школе родители подогревали еще годик (два?). Во-первых, дорого, во-вторых на пианино брали только со второго класса.

Возможно, они ожидали, что я подрасту и забуду /забудусь/остыну. Не тут-то было.

Я пылала рвением. Понятно, что немного остужали пыл последний год в детском саду и первый в обычной школе — с их занятиями, трудностями, занятостями всякой фигней, типа прописей и запоминаний наизусть кучи стихов и другого всякого. Но сквозь все эти детские тяготы, сквозь праздники, будни и домашние обязанности зрело вполне осознанное желание, сильное, бурное, как море, которого я в глаза не видела даже по телевизору: пойти учиться в музыкальную школу.

И те примитивные мелодии, которые вытюкивались тонким детским пальчиком по игрушечным клавишам, были гарантом моей мечты. И ее охранной грамотой. И спасательным кругом, который держал меня все это время, пока не дорасту до восьми лет, когда начинают принимать в музыкальную школу. По классу пианино.

...И никого не удивляла точность, с которой был настроен мой покоцанный в боях микро — инструмент. А он же, кажется, даже не фальшивил.

Вот вам и деревянные игрушки...