Ох уж эти государственные преступники!

                Российское общество, двигаясь рывками по пути прогресса словно та телега, конструктивно сугубо крестьянская, у которой одно колесо – может быть как высокотехнологичный пневматический дутик, другое – ретроградно деревянное безободное колесо, третье – вообще, первобытный волок полозный, а последнего – недостаёт кажется ещё «со времён очаковских и покоренья крыма». Но, вместе с тем и вывезла же она на себе для истории своих героев, перечислять которых вообще-то неприлично. Но до приличий ли тут, когда  разговор  возникает о вещах серьёзных. Универсальный ли ум Ломоносова, Пушкин ли гениальный, Менделеев водочно, химический , пороховой; да Чайковский, да Дягилев, да многия прочия тому подобные вплоть до космонавтов. Есть в этом сонме героев и демократы и даже террористы.
                Например, Николай Гаврилович Чернышевский.- (12 [24] июля 1828 — 17 [29] октября 1889) — русский литературный критик, революционер-демократ, теоретик утопического социализма, философ-материалист, публицист и писатель.
                Сочинения его оказали влияние на творчество и взгляды Владимира Ленина, и некоторых других революционеров и социалистов.  Положительно о творчестве Чернышевского отзывался и Карл Маркс.
              В своих трудах Николай Гаврилович обращался к будущему поколению, хотел подтолкнуть людей к действию, ведь изменить общественный лад можно только ценой приложенных усилий.

            Ну и дообращался.

              7 июля 1862 года Чернышевский был арестован и помещён в одиночную камеру под стражей. В служебной документации и переписке между жандармерией и тайной полицией назывался «врагом Российской Империи номер один».
             7 февраля  1864 года  был объявлен приговор: ссылка на каторжные работы сроком на 14 лет, а затем  - поселение в Сибири пожизненно. Александр II, как гуманист европейского типа, уменьшил  срок каторжных работ до 7 лет. В целом же Чернышевский пробыл в тюрьме, на каторге и в ссылке свыше двадцати лет. Но сначала в Петербурге на площади в  назидание  подданным совершилась и гражданская казнь революционера: 
"Вокруг эшафота расположились кольцом конные жандармы, сзади них публика, одетая прилично (много было литературной братии и женщин, -- в общем не менее четырехсот человек. Позади этой публики - простой народ, фабричные и вообще рабочие. Эти рабочие выражали неодобрение виновнику торжества справедливости  и его злокозненным умыслам. Неодобрение касалось также его соумышленников и выражалось громко. Публика, стоявшая ближе к эшафоту, позади жандармов, только оборачивалась на роптавших.
Чернышевский, блондин, невысокого роста, худощавый, бледный (по природе), с небольшой клинообразной бородкой,  стоял на эшафоте без шапки. Во время чтения акта оставался совершенно спокойным; неодобрения зазаборной публики он, вероятно, не слыхал, так же как, в свою очередь, и ближайшая к эшафоту публика не слыхала громкого чтения чиновника. У позорного столба Чернышевский смотрел все время на публику, раза два-три снимая и протирая пальцами очки, смоченные дождем.»

            После изнурительной тяжёлой дороги из «рассеи» в Сибирь Чернышевского 2 (14) июля 1864 года доставили из Петербурга в Иркутск, знаменитый своей историей  прирастания земли и богатств нашей страны.
           После  семи лет  каторжных мытарств на этой земле он оказался в Вилюйске, нынешней газовом центре Якутии, колыбели хомуса, земли аномалий и якутских пустынь. Здесь он провёл 11 лет жизни, где и написал 14 романов. Но почти все, что он вообще создал в беллетристическом жанре,  приходилось уничтожать.
                Оставались только письма – единственная возможность общения, иллюзия «присутствия» близких ему людей, наконец, возможность высказать свои мысли по целому ряду важнейших вопросов.
                Вот эти дикие места. Морозы здесь стоят такие, что прикреплённый к нему истопник вынужден по два раза в сутки топить печи в доме изгнанника.
              Но уж «сколько хлопот и трудов стоит им приготовление моего кушанья!.. Во – первых, трудно найти мясо или рыбу, не весь год это трудно, но, наверное, около полугода. Это начинается с апреля и длится, по их словам, до августа; я знаю теперь, что это они говорят лишь из деликатности, на самом деле, ни рыбы, ни мяса не будет здесь в продаже до октября или ноября.  Но, благодаря их заботливости, я имею каждый день достаточно, даже изобильно, мясо или рыбу».  Напрягает его только местная традиция все кушанья сверх всякой меры сдабривать сливочным маслом.
                Сам губернатор уж несколько кухарок переменил государственному преступнику, пока наконец не отыскалась одна более или менее подходящая.
«И вообще простые люди здесь добры, честны, некоторые при всей своей темноте положительно благородные люди.»  Однако же и беспомощные  в понимании экономических законов развития.
                Вот беседует Николай Гаврилович с пастухом общественного стада. Тот получает от общества за свой труд три рубля. А Чернышевский доброхотно объясняет ему,  что таким образом он совершает потраву угодий, с которых одного  только сена можно получить на сотни рублей. Пастух удивляется этому скрытому свойству земли, согласно кивает головой, однако же продолжает исправно исполнять  нелепый уговор с народом. Наивен это народ с дремлющим сознанием!
Несмотря на этот недостаток именно Н.Г.Чернышевскому принадлежат слова: «По особенностям своей исторической судьбы Сибирь, никогда не знавшая крепостного права, получавшая из России постоянный прилив самого энергического и часто самого развитого населения, издавна пользуется славой, что стоит в умственном отношении выше Европейской России…»
       А сибирская ссылка его закончилась  в 1883  году.  Через три же десятка лет тот самый пролетариат, когда-то осуждавший злокозненные умыслы Чернышевского, и возглавляемый теперь  новыми демократами ленинского типа взял власть в стране. А ещё через два десятка лет дикие места Сибири пополнились многотысячными контингентами демократов,   пролетариев, и крестьян – совместными судьбами образовавшими охраняемые поселения, где пищевая проблема свежей  рыбы деликатесных сортов,  обыкновенного мяса, и уж тем более сливочного масла, в рационе - решилась предельно радикально, как одним из парадоксов демократических преобразований вообще.
                Поменялись ли к нашему времени колёса исторической телеги и насколько же гармонично?
19.03.2024 6:36