Что происходит с девушками2. Глазами дракона

Что происходит с девушками, которых уводит дракон (часть 2). Глазами дракона


       Дракон стоял перед золотом. Ожерелья, монеты, смятые кольца – точно куски перемолотой челюстями жвачки. Откупиться, что ли? - подумал он. О, как они мне все надоели!
       Осторожно, на цыпочках, как кожаный плащ, перебросив на локоть крылья, он проковылял в кладовку. Нести грузное тело, приподнимаясь на носках, ему было непросто, и крылья рвались, стоило зацепиться за какой-нибудь изжеванный кусок золота, а штопать дракон не умел, так и ходил изодранный. Хорошую бы дракониху в жены… Он вздохнул.
       В кладовке стоял запах гнили; бочка, в которой дрожал отблеск вчерашней луны, цвела, но другой воды не было. Ящер покосился на швабру, тряпку: опять придется полы отмывать. Кровищи будет… Его слегка затошнило.
       Сейчас придет. Он заглянул в зеркальце -  осталось после какой-то дурехи. К дракону с зеркальцем притаранилась, хе-хе… В мутной поверхности отразилась мерзкая физиономия. Побриться, что ли, - подумал он. Да ну ее. Что она – дракониха?..
       Эта, с зеркалом… Лора… Маша… помнил только, что была этак лет 150 назад. Он иногда поднимался наверх, где на штырях висели девичьи головы, с отвращением оглядывал, вытирал костенеющие черепа, ватной палочкой прочищал пустые глазницы. Дракон маялся аллергией - на могильную пыль.
       Жениться бы, снова подумал он. Деток завести. Отложить яйца… Да щей горшок, да сам большой. Дракон любил на досуге почитать Пушкина. Тоже барышня принесла. В сумочке – томик в мягкой обложке и венок из чеснока. Нацепила как ожерелье и с книгой наперевес пошла на дракона. Пришлось съесть. А чего она… Он же не Дракула.
       А Пушкин (А.С. Пушкин) остался. Кинул на полку в кладовке, рядом с зеркалом, ведром и шваброй, и зимним вечером как-то со скуки глянул… Понравилось! Стал читать. Заглядывал потом в сумочки к съеденным – не, больше ни одна книгу не принесла. Помады всякие носят, гребешки. Палочки ватные. Зеркала… Он вообще художник. По молодости этой, как ее… наскальной живописью увлекался. Кровью по стенам. Знатоки хвалили.
       А та – со складной лесенкой? Достала из сумки, растянула – нанотехнологии, блин! Прислонила к ящерову животу и полезла. Наглая такая! Крутилась и так, и эдак, пыхтела – размер, видите ли, ее не устраивает! А он при чем? Пришлось съесть…
       Найти бы нормальную работу… Да хоть в авиапарк – перевозчиком. Спина широкая – танки вози. А что, закрепил – и поехали! Зарплата у летчиков хорошая… Летишь – над тобой небо во всю ширь, земля внизу необъятная, и грезится милое личико драконихи и ее сияющие клыки… Между полетами Пушкина в скверике читать. Рядом драконята в песочнице – пищат, возятся: «Папа, папа…» Солнце в листве сквозит - зажмуриться хочется, мягкое, как лапы драконихи…
       Он снова вздохнул, перевел глаза на черепа городских девушек. И чего их к драконам тянет? Искали б рыцарей на белых конях. Вспомнил прошлогоднюю, Эльзу. Стояла, дрожала. Он пожалел, хотел когтем бретельку платья поправить, а оно и упало к ее ногам. Голая, просто срам, хотел ее прикрыть, а она - отбиваться… Пришлось съесть.
       Перестать их жрать, что ли? Скажут, обессилел дракон. От рук отобьются, демвыборов потребуют. Может, самому уйти?.. Ушел же этот... как его... Сулла. Огород, капуста… бабочки-белянки крылышками машут, гусениц в капусту сажают – по гусенице на лист… Не, - он нахмурился. - Преемника надо. А то придет какой-нибудь, чешуйки на броне не оставит...
       Где-то зазвенело, послышались крики. Ведут. Начинается…
       Он вздохнул, поскреб между лопатками: может, я ангел? за что мне все это?.. – и перекинув через локоть крылья как черный плащ, полез на гору золота.

________________________

       …Он забирался все выше, звон и крики становились все ближе, где-то плакали женщины, и мятые куски металла сыпались из-под его тяжелых ног…

________________________

       Солнце клонилось к горизонту, когда ящер с ведром и шваброй вышел на порог. Плеснул из ведра розовой, как марганцовка, вонючей водой, расправил тряпку, оставил сушить на пороге. Через положенное время в лесу застучали копыта, к пещере легкой трусцой подъехал конь, белый, в яблоках. На коне сидел рыцарь – субтильный, тощенький. Глаза грустные. Поговорили за жизнь, выкурили одну на двоих сигарету; отойдя от драконовой пещеры на 100 метров, хлебнули из рыцаревой фляжки дрянной настойки – в пещере у ящера был сухой закон.
       В густом, предзакатного цвета небе показалась бледная от ужаса луна, когда рыцарь с трудом взгромоздился на тощего, как он сам, коня и тронул его бока шпорами. Конь зацокал; чуя в пещере кровь, заржал. Дракон зевнул во всю пасть, взял ведро со шваброй и ушел читать Пушкина. Рыцарь потрусил к своей драконихе. Ему нужно было еще заехать в лавку за молоком для драконят.