Череп из Акбалыка

- Нет, ну ты представляешь, каков твой друг наглец!

Речь шла о Лешке, которого я ввел в мастерскую к моему другу Коле. Лешка не был моим другом, он был мужем Женьки, подруги моей сестры. К Коле я привел его только один раз, а потом он уже осваивался там без моего участия. У него было свойство располагаться везде, где он оказывался, как дома. В этом случае, он перезнакомился со всеми в Госснабе, где Коля работал художником. Это происходило возле теннисного стола, который поставил Коля у себя. В обед туда приходили играть сотрудники, которых Коля пускал, в основном симпатичные девушки.

Лешка мигом соблазнил библиотекаршу и сходился с ней в Колиной мастерской сначала с его разрешения, а потом без спроса в любое время, когда Коли там не было. Библиотекарша знала как добыть ключ. Они использовал уютную лежанку, спрятанную на антресолях, которые Коля смастерил для хранения агитационных материалов. Коле это не нравилось, но нахальному Лешке все было как с гуся вода.

- Придет, сидит, не выгонишь, мешает работать. Недавно взял в руки череп, и пока разговаривал, выломал у него все зубы. Я это увидел только когда он ушел. Как будто бы это его вещь.

Речь шла об учебном муляже черепа. Зубы в нем, действительно, были выломаны, и, вставленные обратно, плохо держались, и неестественно топорщились. Этот череп Коля и его подруги-студентки рисовали. Коля тогда учился в худграфе.

В это время я собирался на охоту на Балхаш. Я предложил своему молодому сотруднику Вадиму поехать со мной. Он был зядлым туристом, и сразу же согласился.
 
Путь в лагуну, где предстояла охота, пролегал через долинку между барханами. Там везде были разбросаны кости. Ветер то открывал, то закрывал их песком. Местные не знали откуда они взялись, и говорили, что так было всегда. Несколько лет мы ходили этим местом нимало не заботясь о том, что это такое, пока Вадим не обратил мое внимание, что кости эти человеческие.  У меня родилась мысль привезти Коле настоящий череп.

Костей было немеряно. Сколько народа тут лежало, было не сосчитать, потому что, без сомнения, большая часть костей скрывалась под песком. Я искал череп, и скоро нашел два. Один был похуже, но другой просто замечательный, с нижней челюстью, найденой здесь же. У него сохранились все зубы. Я пытался копать окрестный песок аллюминиевой тарелкой, в надежде найти какой-нибудь сопутствующий предмет, но, ничнго не найдя, бросил. Я завернул череп в газеты, положил в рюкзак, и мы пошли на лагуну.

Охота задалась. Солнышко сияло, ветер был умереннный. Только мы поставили палатку, как я взял пару уток, просто отойдя немного, на разведку. Вадим, однако, как заядлый турист, сразу же отправился по окрестностям, и с той поры я его редко видел. Речи о том, что он будет следить за хозяйством, не возникало.

Что-то добыв на утренней зорьке, я пришел в лагерь, рассчитывая, что меня ждет кружка горячего чая. Но Вадим спал. Я разбудил его, показал ему уток, сказал, что прогуляюсь немного еще, и побрел на мыс через барханы. Неожиданно из под ног, с писком взлетела куропатка. Я срезал ее. Через пару минут точно так же взлетела другая. Раньше я их здесь не встречал. На мысу ничего не было, и я вернулся, но Вадим еще спал. Я опять разбудил его.

- Смотри, вот еще две куропатки, - сказал я тоном легкой укоризны. Мол, будет уже спать, все люди уже трудятся.

- А у меня еще два сна, - невозмутимо ответил он.

Делать нечего, я сам стал налаживать завтрак. Вадим появился в тот момент, когда все было уже готово.

Он уходил на весь день. Я раззадорил его рассказами о Бурлю Тобе, о кладбище, пирсах, руинах поселка и барака, и он вознамерился дойти дотуда. А это - немалый путь, туда-обратно километров не менее двадцати по барханам! Он там побывал, но ничего из описанного не нашел, а времени искать уже не было. Вернулся он в темноте.

А я после зорьки, как обычно, слегка выпив, пошел на берег, и встал там с ружьем. В это время никого уже не добыть, просто с ружьем лучше себя чувствуешь. Кругом кипит жизнь. В небе над головой тяжело летит одиночная утка, тревожно крякая. Чувствуешь, что она крутит головой, осматриваясь. Рядом кто-то плещется, ныряет. Со всех концов звучат птичьи разговоры. И все это под черным небом, обсыпанным звездами как мукой.

Дома я стал рассматривать привезенный череп. Зубы в нем были не стертые, а очень даже рельефные и острые на торцах. Череп принадлежал явно молодой особи. Он был изящный и небольшой. Я мысленно одел его плотью, и у меня родился образ девочки-подростка с косами, в которые были вплетены подвески с серебряными монетками.

Я преподнес этот череп Коле, и он занял достойное место в его мастерской.

Но этот череп все не уходил из моей головы, равно как и массовое захоронение. Что там произошло, откуда эти кости? Это явно не кладбище. Какое побоище или мор были на этом месте? Эпидемия чумы ХIV века? Джунгары истребили казахский аул? Китайцы истребили джунгарский аул? Русские войска подавляли восстание 1916 года? Жертвы ли это голода 30-го года? Этого уже не узнать никогда.

Это было в 1989 году, а через два года начало рушиться то, что казалось вечным. Колину мастерскую закрыли. Сам он по туристкой визе выехал за границу, и больше не вернулся. Теперь он живет в Канаде. Дети его со временем переехали к нему. Когда я увидел Сашку, который приехал к нему последним, я его спросил:

- А куда вы дели череп?

- Череп? Ах, да, был там какой-то. Выбросили вместе с прочим хламом.

Тогда я уже начал понимать, что поступил плохо, потревожив прах. После Сашкиного ответа я уверился в этом окончательно. Если бы все вернуть назад... Но ничего уже не исправишь.

Просить прощения бесполезно, да и не у кого.