Моль - глава 4

Он стоял не менее десяти минут перед зеркалом прежде, чем спустить курок. Адам услышал выстрел, даже увидел краем глаза пламя, вырвавшееся из дула и оказался в воде, которая осталась в ванной со вчерашнего вечера.
И Рокси была рядом сейчас. Она сползала по стене, закрывая лицо руками:
- Зачем?.. Скажи, ну, зачем?! – доносились едва слышные ее слова из-за звона в ушах.
Пуля раскрошила плитку на одной из стен. Осколки лежали на животе Адама под толщей воды, которая будто стала прозрачнее, чем вчера, видимо муть улеглась.
- Это… ты? Ты толкнула меня? – прошелестели бледные губы Адама, сам он оставался недвижим, глядя на лампочку.
Роксана только тихо плакала.
- Опять слёзы… всё просто, понимаешь? Они бы узнали, что я мертв, и угомонились. Ты могла бы остаться здесь, жила бы… ломбард – дерьмо, его всё равно когда-то придется закрыть. Но там, в его подвале, сейф… я всё написал на бумаге.
Она наконец отрывает руки от лица, несколько припухшего еще от вчерашних слёз:
- Ну, и козлина же ты… - она резко выходит, одетая лишь в одну из его растянутых футболок, и гасит свет, не то по инерции, не то специально.
Адам остается в темноте и не хватает сил встать. Ему страшно, что она прямо сейчас уйдет… но, нет, её босые шаги слышны в доме, слышны невероятно отчетливо. Она нервно ходит по комнатам. Свет в узком дверном проеме меркнет, бледнеет… ванная на минуту, словно становится похожей на то самое место заточения. Тридцать лет назад. Холодный ужас охватывает, но ненадолго. Тьма сгущается окончательно и всё пропадает на какое-то время.
Вскоре снова зажигается свет. На пороге стоит Рокси, усталая и злая:
- Так и будешь там лежать?..
- Я спал.
- Да, и опять меня напугал! Ты захлебнуться можешь…
- Подойди, - подзывает ее Адам и берет за руку, но она стоит рядом отвернувшись. – Долго я спал?
- Около получаса… я давным-давно сделала тебе поесть. Там на кухне. Знала бы – не напрягалась. Всё уже остыло…
- Спасибо. Я сначала подумал, что меня паралич разбил… лежал, хотел пошевелиться и не мог.
Она пытается высвободить руку и уйти, но пальцы крепко смыкаются на запястье.
- Постой. Поговори со мной…
- Иди на хер, Адам!
- Послушай, ты ведь видела бумагу, там еще документ на дом…
- Видела! – Рокси злится еще больше, силясь вырваться.
- …он заверен, хотя, никому дела не будет до этого в нашей-то дыре. По крайней мере, очень долгое время. Да и денег бы могло хватить надолго, кстати…
- Я тебе сейчас глаза выцарапаю…
- Значит, слушать не хочешь?
- Что слушать?! Ты подумал о деньгах, молодец… а ты подумал, какого будет мне? А самое главное – по сути, ты просто хотел меня бросить…
- Ты сама знаешь, что за мной придут рано или поздно.
- И?..
- И тебя убьет тоже.
- А ты не хотел узнать, чего я хочу?.. думаешь, я мечтаю оставаться в этом сарае одна?
- Помнится, ты говорила, что здесь мило…
- Пока ты здесь есть. Потому что здесь есть твои привычки, твои вещи, твоя жизнь… а я буду заходить в ванную и каждый раз вспоминать брызги крови, мозгов, положение твоего тела, лицо… ты хоть понимаешь, какого бы это было?!
- Наверное, нет.
- Вот именно. И при этом еще понимать, что пулю в висок ты пустил из-за меня. Прекрасная жизнь!
- Я… я просто не знаю, что значит быть кому-то нужным… ты права. Вот, в чем дело, - печально заключил Адам, вылезая из ванной. Он стоит какое-то время, глядя на револьвер, лежащий в раковине, как на что-то одушевленное, проводит по нему рукой, сжимает рукоятку. С мокрой одежды течет, но он будто не замечает этого, медленно ковыляя на кухню, оставляя целые лужи, садится за стол.
- Может, переоденешься всё-таки?.. – осторожно спрашивает Роксана.
Адам молчит. Он смотрит перед собой: яичница, бекон, тосты, кофе… Он не помнил, когда последний раз видел утром на столе что-то подобное. Ест не спеша, будто в оцепенении, а капли мерно падают, разбиваясь о твердую поверхность.
- Да убери ты уже со стола эту штуку! Видеть не могу. Ты с ней, вообще, не расстаешься?
- Рад бы расстаться, да столько патронов осталось… я чувствую себя увереннее, когда он под рукой.
- Чудесно просто.
- Спасибо тебе. Лучший завтрак в моей жизни. А вроде всё такое простое на первый взгляд…
- На здоровье… Скажи, ты же не полюбишь меня, да? Это просто жалость, так ведь? – смотрит она с вызовом на него в очередной раз. – Жалко стало смазливую девочку, которая сама к тебе пришла?
- Ну, во-первых, мы знакомы меньше суток. Во-вторых, жалость любви не помеха.
- Этим выстрелом ты фактически отказался от меня, понимаешь?!
- Я уже тебе объяснял. Да, многого я не учел, но знала бы ты, какого это было… никогда не подумал бы, что умирать так трудно. А смерть, ведь и правда, великое дело… всякое бывало, но, когда тебя от этого мира отделяет амплитуда курка, вещи могут приобретать небывалый вес. А, вроде, столько раз уже ей в лицо заглядывал, как мне казалось…
- Думаю, ты просто устал от жизни настолько, что готов умереть ради первого встречного, вот и всё.
- Почти тоже самое я тебе вчера сказал, - усмехнулся Адам. – Разве не забавно.
- Помню…
- Забудем, давай забудем.
- Почему же?
- Я доверяю тебе. Доверься и ты, - попросил он, кладя ладонь на её руку.
- Хорошо…
- Стоял и просто прощался со всем на свете… я вдруг рассмотрел какой-то смысл во всём, какую-то немую идею в каждой мелочи. Я прощался со всем: живым и неживым, а дольше всего с тобой… с каждой чертой лица, да-да, - Адам проводит пальцем по её щеке. – С этой спиной и с этими волосами, которые мыл, особенно с этим кольцом в ноздре… не знаю, я еле-еле отодвинул всё это, чтобы выстрелить, и тут ты меня вытолкнула из-под пули. Откуда только у тебя такая сила взялась… а самое главное, что мне показалось, я увидел Его на какую-то секунду. Знаешь, какой долгой может оказаться секунда? Вот в этом-то проеме Он и посмотрел на меня…
- Бог?
- Наверное… я увидел Его не глазами, конечно, понимаешь…
- Понимаю. Как раз сейчас, я тебя понимаю, - улыбается Рокси, так же тепло, как когда они прощались на обочине вчерашним вечером.
- В общем-то, я и не то чтоб не верил ранее, что Он есть…
- Да?
- Да. Но верить в Его существование и верить Ему – это не одно и то же… я давно принял ту точку зрения, что Он просто по приколу сотворил этот безумный мир и сидит теперь, наблюдает, как какое-то шоу, не желая вмешиваться… однако, тут и правда, без Него не обошлось, видать. Я признаю. Разве это уже ни о чем не говорит? Я рассказываю тебе всё это, чтобы ты поняла разницу: убегающий и жертвующий. Я был вторым, а не первым. Именно поэтому-то Он, должно быть, и посмотрел на меня, поэтому-то и вытащил меня из той долгой секунды. Твоими руками.
Роксана придвинулась к нему, прижавшись лбом к его виску, сжав его мокрые плечи, она шептала:
- У нас всё будет хорошо… слышишь? Верь.
- Плакать ты любишь… – ухмыляется Адам, осторожно целуя её. – Твоя жизнь должна была сложиться по-другому…  чтоб не было бы тех поворотов. Как так получается?
- Не нам судить… хотя поворотов… сплошные повороты. После приюта хотела быть актрисой, но быстро поняла, что мне ничего не светит. Была официанткой, подрабатывала моделью, продавала бижутерию, тряпки, книги в разных магазинах, но за всё получались гроши, да и постоянно что-то случалось и приходилось увольняться. Последней работой до стрип-бара была работа уборщицей. Ты можешь представить, какая это работа. Я там так обозлилась на весь мир, почувствовала себя такой недооцененной, прекрасной, обиженной и так далее, что с легкой руки сменила швабру на пилон, когда мне предложили. И жизнь в каком-то смысле наладилась…
- Не начинай снова в этом ковыряться – я еле успокоил тебя вчера.
- Не волнуйся, вчера было вчера… понимаешь, мне завидовали, у меня получалось здорово. Не хвалюсь, просто так и, правда, было. Я часто приходила в закрытое заведение, чтобы танцевать в одиночестве, отрабатывать движения, ну, понимаешь о чем я. Вот там меня и подкараулил как-то раз владелец… эх, мало того еще запустил на крупную сумму, подставил. Большие деньги – долго рассказывать. Всё это в совокупности обернулось таким ужасом и позором, что передать сложно… и он, хозяин бара, был связан как-то с этим сутенеришкой. Круто мне отомстил за тот отказ. У меня тогда просто руки опускались… И, оказывается, попасть на панель куда быстрее и страшнее, чем кажется на первый взгляд…
- Что ж… чем мне похвастаться. Уборщиком я тоже был. Примерно в твоем возрасте как раз, когда сбежал.
- Да?
- Да. В бойцовском клубе подпольном.
- Типа боев без правил?
- Не люди - собаки. Смывал кровь после боев.
- О… тяжело?
- Да нет, не так уж, чтоб прям. Сначала в том городе, я, на самом деле, просто бродяжничал.
- Серьезно?
- Да. Но я был гордым, не хотел побираться. Не хотел водиться с другими бездомными, пару раз украл что-то по мелочевке, а потом попытался ограбить человека, но он оказался не промах, дал мне по лицу и сдал куда положено…
- Ничего себе! Так ты сидел вдобавок ко всему?
- Нет. Всего несколько дней провел в камере, - качает головой отрицательно Адам.
- А что же потом?
- А потом за мной пришел тот человек и попросил, чтоб меня выпустили. Очень интересный человек. Он стал моим первым настоящим другом.
- Интересно…
- А за решеткой было не так страшно, как говорили мне в школе. Но это и не тюрьма была, конечно, в полном смысле слова… так себе. Люди были несчастны, но не очень-то злы. Много похожих на меня. Я чувствовал себя в своей тарелке. Правда время тянулось всё равно долго, несмотря на то, что должен был бы уже привыкнуть после всех этих клиник… потому и помню. А знаешь, кем бывали в психушке обычно самые опасные пациенты?.. Не психи, а адекватные садисты, убийцы и извращенцы, которые косили под психов, чтоб не получить высшую меру. Да… психушка была той же тюрьмой: тоже замки на дверях, решетки на окнах, тоже охранники, только именуемые санитарами. Только вот беда, ты сидишь в дурке и не знаешь срока, потому что его попросту нет. И я никогда не знал, на сколько я ухожу… Понимаешь?
- Да.
- По сравнению с психушкой, там был праздник. Иногда, конечно, заключенные там начинали вести себя агрессивно, жестоко, придумывали какие-то дурацкие забавы… но так, не надолго. Скука. Всё от скуки. А тот человек… он был просто загадкой. Похож не то хиппи, не то на библейского пророка внешне. С криминальным прошлым, с кучей связей, но вроде, как давно ушедший на покой, я так толком и не мог понять чем он занимается. Можно было встретить его на улице сидящим на бордюре, говорящим с нищими, в другой раз он мог появиться на каком-то пафосном мероприятии среди богачей. Ну… и всё в таком духе. Чудак большой. И вот он помог мне. Помог снять комнату и устроиться на первую в моей жизни работу, да и вообще заботился обо мне, как старший брат. Я занимался всяким… в разное время по-разному. Толкал наркотики, водил фуры, даже в боксе себя попробовал. Средний вес. Дерьмовый из меня боксер, надо сказать – три раза меня уносили, один раз выстоял, достойно закончил тоже только один. Он вышел на ринг и сделал ошибку – стал меня оскорблять, еще до того, как бой начался. Задел мою любимую мозоль одной фразой… ты знаешь, о чем я. Всё закончилось быстро, хотя я был даже полегче его, наверное… но я и тут испортил в итоге всё.
- Почему?
- Стал месить его уже вырубленного ногами, а это против правил. На ринге просто получалось все не так, как в жизни… Есть правила и нет подручных средств. Куда сложнее победить. В бытовой драке помочь способна даже пыль под ногами - бросил в глаза и противник немного дезориентирован. В целом. Может, другой период настал лично для меня, может еще чего… я уже не так охотно махал кулаками на улицах и барах, мне всё больше нравилось рисовать. Это я любил с детства. Но денег это приносило меньше, чем продажа наркотиков. Эскизы декораций для одного театра, рисунки для каких-то детских книжек. Ей, Богу, знали бы, кто художник – их продажи бы сократились круто… последнее что мне пришлось по душе это татуировки, картины на живых холстах. Я со временем поднаторел в этом деле и уже знал, чего хочу. Короче, с восемнадцати до тридцати двух время пролетело быстро. Как-то скопил денег, вернулся, как уже говорил… А порой, мне и правда обламывалось не мало бабок. Я был помимо прочего и игроком какое-то время. О… что-что, а вот в карты мне фартило. Карты любили меня. Не был я фанатиком, не полагался слепо на удачу – была своя система… не бесперебойная, но рабочая. И блефовать я умел. 
- У тебя в сейфе реально столько денег сейчас, сколько ты и написал?
- Да. Удивлена? Ну, а что я должен носить дорогие шмотки, ездить на машине с открытым верхом? Так делают люди, когда хотят помахать деньгами над головой. Может, раньше я бы это позволил себе. Да я раньше по сути так и делал, даже когда денег было немного. Когда-то давно, но сейчас… к чему это мне всё?
- Как ты умудрился скопить столько?
- На тот момент уже нет. Я просто крайне мало трачу, вот и всё.
- Пишешь, кстати, с ошибками.
- Переживу... странно, что я, вообще, выучился читать и писать, – Адам с недовольством рассматривает висящую на нем мокрым парусом одежду, будто только что её заметил. – А, вообще… это всё надо бы развесить… да, надо переодеться.