Зыбкая явь сновидений. Часть 2. Гл. 8

 В перевёрнутом мире вдруг стала я слабой...
  У меня есть на слабость пятнадцать минут.
  Так плыви же скорей, мой бумажный корабль,
  В перевёрнутый порт - тот, где верят и ждут.
  ________
  Диана нажала на кнопку сохранения и с недовольством взглянула на набранные строки. Строчки, полунапетые - полунашёптанные в подъезде Виктора, застыли, закаменели, потеряли текучесть, но в них не поместилась картинка, стоявшая перед глазами: широкое зеркало лужи, в котором отражаются перевёрнутое голубое небо, и кораблик из тетрадного листочка в клеточку, взъерошенный, вихрастый мальчуган с большой родинкой на щеке и большеглазая девочка, чьи непокорные волосы выбиваются из тугих косичек...
  Мальчик и девочка стоят на берегу, затаив дыхание, и следят за плаванием бумажного корабля. И в какую сторону ни подул бы ветерок перевёрнутого мира, к какому дальнему берегу лужи ни прибил бы отважных бумажных путешественников, мальчик и девочка с радостью встретят его...
  И девочке нет дела до чёрной кляксы, расплывшейся по щеке друга...
  Диана вспомнила взгляд Виктора, полный смятения и ещё чего-то, чему не могла подобрать названия. Как она ругала себя за то, что поддалась минутному порыву и поцеловала на прощание проклятое пятно. Проклятое не потому, что уродовало его лицо. В конце концов, подумаешь, большое родимое пятно. Но, судя по тому, как старательно поворачивался к ней Виктор незапятнанной щекой, оно кляксой легло на всю его жизнь. А этот дурацкий поцелуй... Да, если бы она хотела привязать его к себе, жеста вернее и выдумать было нельзя. Если бы хотела привязать... Но ведь не хотела. Не хотела привязывать. Не хотела приручать и чувствовать себя в ответе за приручённого...
  В её жизни нет места мужчине. По крайней мере, такому - одновременно зажатому и самоуверенному, как Виктор. Нет, нет и ещё раз нет! И хватит о нём.
  Сообщение о новом письме, замигавшее в углу экрана, оторвало от мыслей о Викторе. Но ненадолго. Письмо было от него: доброе и весёлое, с забавной мордашкой, пририсованной в конце вместо смайлика. И ни слова о Рубене.
  Это письмо не было первым. Он написал ей в тот же день, когда она вернулась. Да, забавно вышло. Ехала к Рубену, а попала к Виктору. И это знакомство, так странно начавшееся на перроне, знакомство, которое и не собиралась она поддерживать, потихоньку начало перерастать в нечто большее. Тоненький пунктир писем и телефонных звонков протянулся между ними. Виктор ни о чём не просил, ни на что не намекал, но и не отпускал. Просто был где-то рядом, и Диану смущала радость, вспыхивавшая в ней при виде его адреса в заголовке письма.
  Дважды перечитав письмо, она быстро написала ответ. Перечитала, удалила и переписала снова... Только третий вариант ответа ей понравился, и Диана нажала на кнопку "отправить", посылая письмо в меру легкомысленное, в меру серьёзное, между строчками которого должно было читаться: "Дружба, дружба и ничего, кроме дружбы".
  Да, Виктору кроме дружбы ничего не светит. Другое дело Тень. Тут скорее всё наоборот: "Страсть, страсть и ничего, кроме страсти". Загадочность только добавляла ему привлекательности. Странное дело, стоит человеку скрыть лицо - маской ли, полумраком - как его привлекательность тут же удваивается, если не утраивается. В дело вступает негодяйка-фантазия, рисующая черты мистера Безупречность, сэра Обаятельного Мерзавца или просто Плохого Парня - кому что по вкусу.
  Диана тихо вздохнула, отгоняя от себя воспоминания о поцелуе незнакомца. У неё был свой метод борьбы с ненужными, мешающими воспоминаниями: она мысленно их фотографировала и мысленно убирала в альбом. В этом альбоме было много фотографий, особенно Ромки - бывшего мужа.
  Вот они с Ромкой, взявшись за руки, прячутся от дождя под большой берёзой. Им весело, и Ромка целует её мокрое от дождя лицо.
  Вот Диана-невеста в белом платье, взятом напрокат перед самой свадьбой. А жених красуется в костюме, одолженном ему отцом свидетеля. Они хотели совсем обойтись без свадебной церемонии, но им не позволили родственники.
  Вот они, сидя рядом, готовятся каждый к своему экзамену. Но Ромка поднимает глаза от конспекта и, улыбнувшись ей мальчишеской, такой знакомой и такой любимой улыбкой, протягивает руку. Он проводит пальцем по её щеке, обводит контуры губ... И они забывают о конспектах...
  Вот Ромка после первого рабочего дня сияет взрослостью и нарочитой солидностью, но мальчишество пробивается сквозь них и, подхватив Диану на руки, он кружится с ней по комнате.
  Тень был совсем не похож на Ромку. И дело было не в цвете волос или форме носа, которые она могла только домысливать. В Ромке Диана любила мальчишку, беспечного и шебутного. В ауре Тени читался мужчина - сильный, готовый взять на себя ответственность, привыкший держать всё под контролем... Разумеется, с ней держать под контролем "всё" не получится, вот только скоро ли ей удастся найти ночного гостя....
  В углу экрана снова замигало сообщение о письме. На этот раз от Руби. С описанием героического сражения с клепсидрой-батареей и эпической охоты за неуловимым в субботу дежурным сантехником. И где-то в конце, между делом, он заметил, что здоровьем Полины интересуется их общий знакомый, большой любитель детской считалочки "Раз, два, три, огонь гори..."
  Вот спасибо, Руби! Догадаться, о каком общем знакомом идёт речь, было несложно. По губам девушки скользнула шальная улыбка. Мысли закружились вокруг встречи с Тенем - что она ему скажет, что он ответит, будет ли рад её появлению... Конечно, после полученного предупреждения, Диана решила быть максимально осторожной. Но кто может запретить целителю передать заинтересованному лицу информацию о пациенте?! А если целитель там задержится, так время в Аите - понятие относительное...
  Но перед входом в сон Диана отбросила все посторонние мысли, настраиваясь на серьёзный лад - сначала Полина. Целительница провела на её участке уже три ночи. И, хотя аура девочки выглядела уже намного лучше, до полного восстановления было ещё далеко. Предстояло работать и работать.