Защитникам Отечества посвящается

Как правильно гласит народная мудрость, бывших подводников не бывает. Хотя, по большому счету, не бывает и бывших учителей, и бывших врачей, но если они влюблены в свои профессии. А подводники таковыми являются потому, что всех их сближает одна опасность – глубина. И если субмарина гибнет, то умирают все, и те, кто любит свою службу, и не, кто ненавидит.

Я не могу себя причислить ни к одной группе. Хотя попросился служить на подводной лодке сам, здоровье позволяло, да и прочитал про советских подводников много интересных книг и статей. И хотя прослужил всего 3 года, но впечатлений хватило на всю жизнь.  На всю жизнь остался и интерес к подводному флоту, с удовольствием читаю найденные в интернете заметке о подводниках.  Вот сегодня тоже хочу поделиться со своими читателями такой заметкой. Тем более что ранее писал о совместном межфлотском переходе двух атомных советских субмарин в 70-е годы.  Рассказчиком будет командир одной из субмарин.

Повод опубликовать эту заметку именно сегодня весьма весомый. Сегодня, 19 марта – день подводников. И хотя я написал эту заметку не так давно, решил приберечь её для публикации именно в этот день.  Боюсь, заметка будет интересна далеко не всем, преимущественно мужчинам, Но в ней рассказывается о некоторых приемах действий советских подводных лодок в период так называемой «холодной войны», когда противостояние субмарин СССР и флотов НАТО было на самом высоком уровне.  Итак, далее рассказ пойдет преимущественно от имени командира субмарины, капитана 1 ранга, что очень высокий чин во флотской иерархии.

Итак, завершаем рассмотрение опыта одного из тактических приемов, который ранее были не доступен подводникам в полной мере. Речь идет о действиях подводных лодок в составе "тактических групп". И как вы помните, в двух первых частях статьи мы познакомились с походом, который был проведен в начале 70-х годов ХХ века.

Главный действующий "герой"- многоцелевая АПЛ К-370 (проект 671), которая действовала в составе тактической группы с РПК СН К-249 (проект 667А). А во второй части похода К-370 "вошла" в состав новой тактической группы с другим РПК СН К-415 (проект 667А). В основе материала - воспоминания командира К-370 капитана 1 ранга А.М.Евдокименко (в будущем - контр-адмирала).

....Итак, после завершения "работы" с К-249, в заданное время на К-370 обнаружили «К-415». Многоцелевая лодка подошла к ракетоносцу (в точке встречи), но на сигнал опознавания ответа не получила, но видно, что лодка не уклоняется значит, посчитали на К-370, "наши". Однако командир К-370, наученный горьким опытом с "общения" «К-249», занял позицию охранения и продолжил "долбить" запросами нашего Друга. И наконец, часа через ТРИ "партнёр" ("напарник") откликнулся, и снова та же исто¬рия как в прошлый раз с К-249: на РПКСН вышел из строя генератор высокого напряжения ГАК «Керчь».

И тут закономерный вопрос нашим читателям: "Насколько аппаратура ГАК "Керчь" на ракетоносцах была надежной? Неужели действительно так часто выходила из строя?"


К счастью, далее переход проходил спокойно, за исключением трёх эпизодов, на которых А.М.Евдокименко (командир К-370) остановился в своих воспоминаниях более подробно. На заставке АПЛ проекта 671 (по классификации НАТО VICTOR I).

Первый эпизод произошёл, когда образованная тактическая группа проходили, примерно, широту Бискайского залива. На очередном сеансе связи командиры получили сообщение, что из базы Холи-Лох в Норфолк для очередного ремонта вышла ПЛАРБ США. Ну, как вспоминает А.М,Евдокименко, "идет и пусть себе идёт, она нам не помеха". Всё вышло несколько иначе.

Евдокименко: "...Мы как раз выполняли этап учения по слежению. Занял позицию на курсовом угле цели 150 градусов левого борта в дистанции 12 кбт. Периодически маневрирую для уточнения дистанции пассивным методом. Акустик докладывает: «Цель повернула влево». Удивляюсь: что это с ним? Доклад акустика: «Получен ложный запрос опознавания», а затем: «К-415» идёт прежним курсом». Всё понятно: «Боевая тревога!» И я бросаюсь вдогонку за источником ложного запроса. Замерили дистанцию трактом ИД малой мощностью, получаю дистанцию 8 кбт. Пошёл за ним. Он - бежать, скорость хода более 18 узлов. Не даю уйти: уравнял скорости и, не стесняясь, использую тракт ИД, не давая дистанции увеличиться свыше 12 кабельтовых. Наш курс перехода был 20, супостат рвет когти курсом 270, мы за ним...."

Погоню за противником К-370 прекратила, когда он "выскочил" из определенной полосы движения советских подводных лодок (ранее было отмечено это 40 миль, а половина - 20 миль). Евдокименко прекратил погоню, всплыл под перископ, радиолокатором осмотрел горизонт - чисто. Сделал вывод: значит, лодка, - ведь ее "бросили" на дистанции 12 кбт, а за период всплытия АПЛ любая надводная цель не смогла бы уйти в зону недосягаемости для «Альбатроса». О происходящем было доложено на КП флота и К-370 ринулась догонять своего партнёра.

Любопытно, что уже на берегу, когда стали рассматривать документы на «К-415», обнаружили запись: «Транспорт на дистанции 200 каб». А это, как оказалось, была ПЛАРБ на дистанции около 7 кбт от К-415 и 5 кбт. - от К-370. Как решил Евдокименко, она обошла «К-415» с кормы и внезапно напоролась на АПЛ К-370. Приняла за своего и потому дала сигнал опознавания, чем окончательно себя демаскировала. Как видим, океан не настолько и "большой", и не так уж и "пустой",

Второй эпизод. При подходе к Фареро-Исландскому рубежу командиры лодок получили приказание с КП флота: «В период с... по... проводится учение по поиску АПЛ и прорыву противолодочного рубежа. Поиск лодок на рубеже (указываются координаты района) осу¬ществляет «К-313» 670 проекта (командир - капитан 1 ранга Григорий Звягинцев, старший на борту - заместитель командира 11-й ДиПЛ капитан 1 ранга Владимир Хвощ). Лодкам «К-415» и «К-370» осуществить прорыв рубежа, имея задачей обеспечить безопасность «К-415».
Евдокименко связался с А.Джавахашвили (командир К-415), договорился, что с обнаружением «К-313» по взаимному сигналу он прорывается на боль¬шой скорости, обходя район поиска. А К-370 маневрируя, прикрывает его отрыв своим корпусом (то есть, своими шумами).

Евдокименко вспоминал: "...Подходим к указанному району. Мы обнаружили «К-313» при¬мерно за 70 кбт. Подаётся сигнал, «К-415» отклоняется градусов на 60 от направления на «К-313» и развивает ход, как я потом выяснил, 18 узлов. Я даю ход и стараюсь удерживаться на пеленге между «К-313» и «К-415», предварительно, конечно, выполнив несколько условных торпедных атак. По маневрированию «К-313» понимаю, что лодка нас не обнаружила. Убедившись, что «К-415» благополучно оторвалась, начинаю сближение с «К-313». Прошёл почти под нею. Только тогда они забеспокоились, полу¬чаю сигнал опознавания, но так как мы уже были на курсе отхода, дал ход 20 узлов и ушёл из района. Далее догнал «К-415», и мы продолжили совместный переход".

Как видим, задание получилось каким-то слишком простым. Евдокименко потом в своих воспоминаниях задавался вопросом: "Кто и зачем задумал этот подводный «цирк»?" И действительно, самое странное, что никаких разборов и даже упоминаний об этом "учении" так и не было. По возвращению лодок в базу никто и не вспомнил об этом эпизоде, а ведь как оказалось, подписал приказание о его проведении 1-й заместитель Командующего флотом вице-адмирал Н.И.Ховрин. Видимо, как-то особо и не надо было все это.

Интересны и ответные действия наших заокеанских "партнеров". В дальнейшем Евдокименко неоднократно допытывался у соответствующих "развед¬чиков": была ли реакция со стороны противолодочных сил НАТО на эти действия? И реакция, как оказалось, была - на следующие сутки в этом районе были зафиксированы несколько противолодочных самолётов «Oрион».

Третий эпизод - в Баренцевом море, на подходе к базе. Последний сеанс связи, время около 08.00 13 октября. Подводные лодки обменялись координатами, пожелали друг другу счастливого плавания, после чего «К-415» ушла вправо, а курс К-370 - 180 градусов. Многоцелевая лодка шла на перископной глубине, как тут доклад акустика: «Шум винтов атомной подводной лодки, слева 100°».

Евдокименко: "...Поворачиваю перископ - горизонт чист, море почти штиль, видимость полная, а рядом, примерно в 5-10 кбт, проходит неопознанная цель! Боевая тревога и так объявлена при всплытии. Немедленно включаемся в дело: разворачиваемся курсом на цель, определяем элементы движения цели (ЭДЦ) и сразу же (благо мы на перископной глубине и принимаем радиограммы - антенны связи подняты) передаем донесение на КП флота об обнаружении ино¬странной АПЛ. Она, поняв, что обнаружена, разворачивается курсом на север и на повышенной скорости идёт на отрыв. Мы за ней. Глубина места около 100 м, рискованно мчаться на больших скоростях, но из района я её выгоняю".


Но и на этот раз долгой погони не случилось. Как потом честно признавался сам Евдокименко, можно было бы погоняться ещё, но, видимо, уже усталость за этот поход накопилось до предела - нервное напряжение не отпускало командира атомохода ни на минуту, даже при отдыхе. Поэтому он опять вспомнил про боевое распоряжение, где ему было сказано: "выполнять задачу в пределах полосы маршрута совместного движения". И вот, прикрывшись этим, командир К-370 передал итоговое донесение с ЭДЦ и с координатами её места и лег на курс в базу. За это на него потом посетовал командующий флотилией контр-адмирал В.С.Шаповалов. И как потом оценивал происходящее сам Александр Маркович, справедливо, он был не прав, но так уж получилось.

При встрече на пирсе капитан 1 ранга А.М.Евдокименко вкратце доложил итоги похода, а затем в отчете изложил все подробно, и выразил мнение, что совместный поход, конечно, значительно повышает боевую устойчивость РПКСН. Но к нему надо тщательно готовиться, разработать научно обоснованные схемы взаимного маневрирования, схемы и таблицы связи и так далее. Казалось, что все вполне логично и так и должно быть.

Но как оказалось, совершенно иного мнении оказались командиры РПКСН и командование 3-й ФлПЛ КСФ. Оказывается, им совершенно не нужен на боевом патрулировании, так называемый «шпион», у себя под боком. И их можно понять, ведь любые отклонения от норм, пра¬вил, инструкций, и так далее при совместном плавании немедленно вылезают наружу. Как и допущенные ошибки! Вспомним, что иностранную АПЛ, прошедшую в 7 кбт за кормой «К-415», её акустики посчитали транспортом на удалении 200 кбт. И если бы не данные с К-370, это так и было зафиксировано в дальнейшем.

Но на этом "неудовольствии" дело не закончилось, в дальнейшем вскрылись ещё более интересные факты, как только вернулась из похода «К-249», дней через десять после воз¬вращения К-370. Несмотря на "благолепие" и полное понимание в походе, по докладу командира «К-249» оказалось, что действовать совместно в составе тактической группы (РПКСН и АПЛ) очень опасно. В качестве доказательства было заявлено, что в течение полутора месяцев лодки тактической группы "постоянно находились под наблюдением самолётов «Oрион», иногда даже двух"! Ничего себе "скрытое патрулирование" скажет любой!

Для Евдокименко это было более чем удивительно, так как он докладывал, что за время всего 68-суточного похода имелся всего лишь один контакт с РЛС самолёта типа «Oрион» силой менее 0,5 балла, при выходе в Атлантику после форсирования Фареро-Исландского рубежа. В чём же тут было дело и кто прав в данной ситуации? Неужели скрытность действий тактической группы была настолько низкой?

Начался детальный разбор. Командир К-370 представил полный отчёт действий группы ОСНАЗ, которой в боевом распоряжении поставлена задача: анализ надводной и воздушной обстановки. И тут выяснилась интересная ситуация. Да, почти каждое всплытие сопровождалось обнаружением работы РЛС, но все это были станции самолётов гражданской авиации. И это подтверждается 10-минутным (длительность сеанса связи) анализом высококлассных специалистов - зафиксированы частоты рабо¬ты, типы РЛС и даже самолётов, на которых они установлены. В документах «К-249» ничего этого нет, да и средств для такого анализа не было. Вот когда, наверное, Евдокименко, был особо рад наличию у себя на борту спецов из ОСНАЗа.

А как же "Орионы", которые учитывались на К-249? Оказывается, по инструкции, разработанной штабом 3-й ФлПЛ и утверждённой командующим флотилией, командир РПК СН, обнаружив ЛЮБОЙ сигнал работы РЛС, обязан считать его сигналом РЛС противолодочного самолёта противника. А так как мы действовали в зоне ответственности противолодочных сил ВМС США, то каждый сигнал самолётной РЛС автоматически причислялся к сигналам РЛС самолёта типа «Oрион».

Вот отсюда и выводы о постоянном висении над лодками тактической группы этих самолётов. Когда рейсов гражданской авиации было два, значит, в деле два самолёта «Oрион» - и точка. Никакого анализа, даже указаний частоты работы обнаруженной РЛС на «К-249» зафиксировано не было. И действительно, что тут скажешь? Абсурдность ситуации действительно била "прямо в лицо". В итоге, надо отдать должное, специалисты штаба КСФ и командование флотом сделали соответствующие выводы - все "шишки" посыпались на 3-ю ФлПЛ.

Тут же была еще одна "проблемка", связанная с точностью удержания своего места! Ведь в результате ТАКОГО понимания обна¬ружения сигналов работающих РЛС РПК СН не имела возможно¬сти уточнять свое место астрономическими и другими способами. Поэтому, как показал совместный поход, и встречи происходили не всегда там и тогда, где это было рассчитано. Но этот момент уже сам для себя сформулировал командир   К-370, которые на него специально не указывал нигде, и он про¬шёл незамеченным.

Далее началось детальное изучение документов похода с точки зрения совместного плавания в составе тактической группы, и оказалось, что в общей длительности похода это время заняло не более 30%. По итогам похода командир К-370 и командир К-249 считали этот поход единственным в истории нашего ВМФ. Но оказывается, это не так. Уже в 1974 году АПЛ «К-371» проекта 671РТ про¬екта под командованием капитана 1 ранга Валерия Ильина дважды участвовала в таком походе в составе тактической группы.

И странно то, что командир К-371 понятия не имел, что в такой поход ходил кто-то ещё, и считал себя первым. И лишь в декабре 2013 года, находясь в Мар¬финском военном санатории, офицеры (командиры К-370 и К-371) оказались с ним за одним столом. Разговорились, вспомнили совместную службу на 1-й ФлПЛ, вот здесь всё и выяснилось. В.Ильин был очень удивлён, что А.М.Евдокименко ещё в 1971 выполнял такой поход. Да и Евдокименко впервые узнал, что его поход не про¬шёл даром, не был единственным. Но тут возникает закономерный вопрос, а где же преемственность опыта? Ведь для чего-то все это делалось?

И тут надо признать, что про поход все же знали - в дивизию, где служил Евдокименко, зачастили преподаватели и представители военно-морской академии из Ленинграда, расспрашивали, собирали материалы, "пытали" офицера. Но в то время он уже был замкомдива, много бывал в море, и как-то недосуг было заниматься этим. Интересно, что в последующие годы командир «К-249» Л.Задорин как-то сообщил: «Да, был поход, мало кто о нём знает, но ведь на нашем походе в ВМА защитили до девяти диссертации». Может секретность сделала свое дело, а может..»

Печально, но то, что поход был предан забвению - совершившийся факт. И как-то Александр Маркович в этом убедился сам, спустя годы. В 1985-1986 году, уже служа в Москве в должности начальника Северного направления, свой отчёт он случайно увидел в шкафу 3-го отдела оперативного отдела ГШ ВМФ. Запылённый документ хранился на верхней полке, и никто его, видимо, не открывал, не изучал, да и не внедрял опыт в тактику подводных сил. Самому А.М.Евдокименко тоже было не до пиара, продолжалась его служба на флоте, более того, по возвращении он был представлен на должность заместители командира 3-й ДиПЛ, у него появились новые обязанности, новые заботы.

А идея тактической группы так и осталась на страницах отчета. Как думаете, друзья, а может действительно - и не стоило "городить такой огород"? И подводному ракетоносцу лучше и "комфортнее" в одиночку "бороздить просторы мирового океана"?

В комментариях к двум первым частям статьи наши читатели уже высказывали несколько своих мнений, дополню заключительную часть еще одними воспоминаниями:
"... где-то в середине 80-х, в составе 3 флотилии появилась 24 ДиПЛ, сформированная на тот момент из ПЛА проекта 671РТ. Позже в неё уже пришли "Барсы" (проект 971). Задача этой дивизии как-раз и заключалась в обеспечении безопасности и скрытность несения БС ракетоносцами 19-й, 31-й и 13-й дивизий. Никаких "бесед" по ЗПС, конечно же, не было. Перед выходом командирам во флотилии ставилась задача на переход и точки проверки отсутствия слежения. Мы, в большинстве случаев, даже не знали, где многоцелевые ПЛА. Знали только наверняка, что где-то сзади. Периодически, особенно после прохождение противолодочных рубежей (Фареры, например) осуществлялась так называемая проверка отсутствия слежения - ПЛА занимала определенную точку по маршруту перехода, ракетоносец проходил мимо, а "многоцелевики" слушали, идет ли кто-нибудь за нами или нет. Результаты докладывали на КП флота, а мы уже получали сведения на очередном сеансе связи".

Здесь, как видим несколько иной порядок взаимодействия, и судя по воспоминаниям, он "работал" и активно применялся. Как сейчас дело обстоит - да кто же нам расскажет. Но 50 лет назад был такой опыт, были такие люди.

P.S. Заместитель командира 3 дивизии атомных подводных лодок КСФ контр-адмирал Евдокименко Александр Маркович умер летом 2023 года. Вечная память!

Источники: Евдокименко А. М. Дифферент на корму или Как это
было - М.: «Персей-Сервис», 2017 - 568 с.; материалы сети интернет.

***
Я никогда не бывал на всевозможных курсах для судоводителей, ибо был всего начальником медицинской службы субмарины, к тому же старенькой дизель-электрической 611 проекта. Но читая в течение 20 лет журнал «Зарубежное военное обозрение», разбираясь в тактике действий атомных ракетоносцев.  Они обычно действуют в определенных районах патрулирования, откуда в случае получения сигнала осуществляет запуск баллистических ракет.  Считается, что в нынешних условиях действий спутников над всем мировым океаном, пуск любой ракеты засекается из космоса, и тут же по месту пуска ракеты наносится удар баллистической ракетой, чтобы не допустить пуска всех ракет на борту. Но ракеты летят довольно долго, и ракетоносец может выпустить несколько ракет. А вот если местоположение ракетоносца известно  многоцелевой субмарине противника, то торпедная или ракетная атака может произойти намного быстрее. Поэтому американцы стремятся преследовать наши ракетоносцы с момента выхода их из базы на боевое патрулирование. Вот поэтому важно узнать, следит ли за нашим ракетоносцем американская многоцелевая американская субмарина. А если следит, то необходимо начать преследование её уже нашей многоцелевой подводной лодкой, чтобы предотвратить ей атаку на наш ракетоносец.

Вообще запуск всех баллистических ракет с борта ракетоносца очень сложное действие, и к нему надо готовиться. Единственный полный залп всеми ракетами был осуществлен с нашей субмариной. Вот об этом моя заметка. http://proza.ru/2019/12/08/540