Часть-8, Мотострелковый полк, Кизыл-Арват

Из воспоминаний Николая Устинова, КТуркВО 1977-79

Как я спасал народ от венерических заболеваний

Как то был начкаром на гарнизонном карауле, ГСМ. Вдруг звонок от часового: «С кем развлекаетесь?» Слышу в трубке женский смех. Мы все в недоумении. Вбегает прапорщик с этого гарнизона: «Передай своим, чтобы ни в кого не стреляли. По территории бегает какая-то сумасшедшая. Давай за мной!»

Всю (почти) ночь мы с ним мотались по части в погоне за хихиканьем, которое раздавалось то тут, то там. Утром прапорщик ушёл отсыпаться. Ко мне делегация. Ну что сержант, подставляй лицо, дескать. Бить будем. К нам ночью из Джанахира девчонка-туркменка пришла. Мы только-только... а тут ты с прапорщиком. Мы всю ночь от вас бегали, не знали, где пристроиться. Ребята, говорю им, все претензии к прапорщику. Он главнее.

Через пару месяцев попадаю в госпиталь. Там, на соседней кровати тот самый боец. Спрашиваю, с чем лежишь. Понимаешь, жалуется, она опять к нам пришла, а тебя не было. Так что были в части люди, которым повезло с женским местным общением, а я как мог, предохранял от контактов. Но не всегда оказывался в нужное время в нужном месте.

От судьбы не уйдешь.

Чуть не стал тогда старшиной полковой котельной. Полк, размеры представляете, два дня кормили из полевых кухонь. Встала кочегарка. Узнал об этом у приятеля нашего старшины Каюмова. Напросился «поремонтировать». Там стоял м-р Курячий, зам по тылу. Спросил: «Не сломаешь?» «Так уже сломано!»

Ржавым гвоздём заменил срезанную шпонку в редукторе. Все заработало. Радостные кочегары (кто в Туркмении кочегаром служит? Правильно, буряты. Чтобы отогрелись, так уж на всю жизнь) оказались очень благодарным народом. Майор ушёл.

Кочегары мне: «Хочешь искупнуться?» «Ещё бы!» «Ну, пошли!» За баней, а она примыкала к кочегарке, открытый люк. Полезай. Они за мной. Огромный резервуар с прозрачной водой, внизу песочек. Я хорошо нырял, но до дна не достал. Туркменское солнце бликами играет на стенах и потолке. Грот, да и только.

«Ребята, это что такое?» «Фильтр питьевой воды для полка!» «Да вы что, а санитария?!» «Не, мы только после того, как возьмут анализы, кинут соль и хлорку. Абы в чём купаться не будем, так что не боись!»

И потом ещё не раз ходил. И в парную комдива, куда только по его личному разрешению буряты пускали комполка и прочих высокопоставленных офицеров, а я ходил по своему желанию. Всего-то раз помог, а привилегии на всю оставшуюся жизнь. Думаю и в дальнейшем кочегары продолжали купаться в чистой, прозрачной питьевой воде.

А продолжение оказалось следующим. Со взводным что-то ремонтируем на БМП. Прибегает солдат и говорит, что майор Курячий требует сержанта Устинова к себе. Мой лейтенант отсылает солдата словами: «Да пошёл он!» Солдат убежал. Вскоре вернулся и сказал, что майор требует к себе лейтенанта. Оба ушли. В одиночку у меня ремонт затянулся. Закончил через пару часов, иду в казарму. И вижу, посередине плаца стоит майор, а по периметру «чеканит шаг» мой взводный.

Завидя меня, того отпустил. Уточнил методом собеседования мои познания, которые могли пригодиться в кочегарке и спросил, готов ли я перейти туда старшиной. Я согласился. Не знал тогда, что стану «начальником» у нас в институте по направлению подготовки «Теплоэнергетика». Уже тогда меня судьба готовила к практическим познаниям, которые бы мне сейчас пригодились. Но теплоэнергетиком я таки стал. И вправду от судьбы не уйдешь.

О боевой подготовке солдат. Мередов и гранатомет.

Гранатометчиком у нас был Мередов. Он был выше своего гранатомёта на панаму.  Самый первый выстрел в его жизни – граната пробивает один деревянный брусок, на котором держится «танк». Брусок 50х50 мм.

Второй выстрел. Пробивает второй брусок. Мишень падает. Вообще-то ей и положено падать при поражении. Ротный, Амангельдыев ругается: «Ты что наделал? Ты же мишень сломал!» Мередов заплакал. С двухсот метров в пятисантиметровую мишень и два

раза подряд! Это уже статистика.

Две боевые тревоги

Первая прозвучала 16 ноября 1978 года. Это по памяти. Аятолла Хомейни устроил майдан. Наш полк вывели на охрану Келятинского перевала. Уж в какой последовательности там стояли батальоны даже вспоминать не буду. Один батальон на перевале, два других в части. У них наряды и стрельбы. Дневные, ночные. Тогда я и научился стрелять из БМП.

А вот из автомата и пистолета попадал только в белый свет как в копеечку. Но не расстраивался. Даже Мойса, выпускник Ташкентского института физкультуры, чемпион Узбекистана по летающим тарелочкам как-то признался, что пристреляться к автомату ему удалось с трудом. А я даже из рогатки в детстве не стрелял. Куда мне?!

Что давило на мою психику? Ротный предупредил, если будет дана команда стрелять по противнику, значит – стрелять. Иначе он тебя пристрелит. Психологически я не готов был стрелять в человека. А тот «давит»: «Патронов не жалеть. Мы рассчитаны на четыре минуты боя. Успейте всё выпустить?!».

Кто-то спросил, а что, мол, через четыре минуты успеет прийти помощь? Нет. Четыре минуты даны артиллеристам добежать до пушек и открыть огонь по этому месту. Они не промахнуться. У них все пристреляно. А вот авиация прилетит только через двадцать минут и доотомстит за нас.

Ротный, изучая наше досье, как то спросил, как я со своими диагнозами и записью «годен к нестроевой» попал, мало того, что в строевую, да ещё в столь «тёплое место»? Тебе в штабе сидеть надо. Впервые, на этом перевале я изъявил немедленное желание перейти в писарчуки. Хотя мало кто любил таких солдат. Тот сказал, что уже поздно. Я теперь пушечное мясо и в бой меня он пошлет первого. А здоровых ребят оставит на после победы. Население возрождать.

Я сказал, что тоже хочу в этом участвовать. И узнал, что такой больной, как я, даром никому не нужен. И точка. Хорошо, что аятолла не стал нападать на могучий Советский Союз. А то, как бы вы узнали, каково нам было вдали от Родины?

Запомнилось, как мы спали в палатке на отделение. Пока матрасы не завезли, спали на «голом полу». Тот, кто худее, быстрее промерзает и переворачивается на другой бок. Тот, кто толще, делает это позже. В итоге, всю ночь возня и никто не высыпается.

Со следующей ночи назначаются по очереди «дневальные». Поворачивались только по команде. Каждые полчаса команда «Кругом!» Все на другой бок. Замёрз раньше – терпи до команды, зря не буди товарищей.

Сняли боевую тревогу «по Хомейни», отсыпаемся. И вдруг: «Рота, подъём! Тревога!» В дневального полетели сапоги. Какая тревога? Её только что отменили. И на другой бок. Вскоре влетает комбат, его кабинет был на нашем этаже, извергается матами: «Сволочи, спите? А наших в Афгане убивают?!» Если коротко.

Мы тяжело вздохнули и снова на перевал. Три батальона на нём сидели по очереди. Неделя там, две здесь. Как замкомвзвода принимаю партизан. Переоделись. Стоит шеренга. Солдатский ремень висит на плече. Все что должно висеть на нём: подсумок с рожками, подсумок с двумя гранатами, штык-нож, лопата и фляга висят вокруг пояса. На женском платке! Под талии бабаёв ремни нашли не скоро.

Через пару недель «пропал» ротный Курбан Амангельдыев. Про него я нашёл в заметке про мусбат. Были строки «текинец с душой пиита», ну и так далее. Он «брал» дворец Амина и остался жив. Меня даже гордость проняла. Вот кто меня в армии гонял.

С ротным исчезли «персы» Мередов (как он стрелял из гранатомета, я уже писал) и пулемётчик Дюсембаев. Так что для них война (подготовка) началась еще в декабре 1979 года.

Ну и с партизанами была ещё хохма. Наш взвод дежурит на кухне. Первых запускали партизан. Идут бабаи к своему столу и на ходу сгребают тарелки с сахаром и маслом. Я как замдежурного останавливаю ближайшего и начинаю стыдить. Получаю сзади удар и лечу на пол. На помощь мне бросается сержант Симоненко. Ему, так же сзади надевают на голову котел с тушёной капустой. Стоит как «фриц» с пейсами из капусты.

Нас в наряде два с половиной десятка, а партизан за сотню. Когда изнутри столовой наружу стали вылетать котлы и поварёшки. Кто стоял на плацу в ожидании запуска, бросились на подмогу.

А дежурный? А дежурный убежал к штабу дивизии жаловаться на беспорядки. Когда он вернулся с подмогой из офицеров, партизаны целовали пол. Но ужин был уже испорчен.

Кстати, о тревогах. Два мои школьные товарища дослужились до полковников. Двоюродный брат – до полковника. Двое стали заместителями командира военного училища. Один в Челябинске, другой в Воронеже. И ни у одного не было представления о том, что такое боевая тревога. Только учебно-боевая. Так это и у нас было. Фигня! А вот боевые, после «Даманского» были только две на всю страну. Обе у нас.

Ужасное землетрясение

Всегда завидовал тем, кто принимал участие в чем-то интересном. И вот принял, да ничего не понял. Я о землетрясении. В 78 выхожу от ротного после нагоняя. И хлопнул дверью. Да так, что сам испугался. За эту демонстративность мне ещё влетит. Тем более, что от хлопка двери слетела доска приказов на противоположной стороне.

Это не успевало пронестись в голове, как получаю удар дверью по спине, следом выскакивает ротный и орёт: «Все на плац, землетрясение!» С третьего этажа солдаты спустились быстрее олимпийских чемпионов по скоростному спуску. Выстроились на плацу. Я даже испугаться не успел. А вот те, кто призывался из Ташкента, были бледнее смерти. Они ещё своё не забыли.

Вот Шерлок Холмс прочувствовал трясение земли, когда, как и я путешествовал по Востоку, а я не заметил даже. Жаль!

Травка

Что такое наркотики (как и слово) – я узнал в армии. В 78-м. Вот уж точно был недорослем. Армейский товарищ (москвич, а москвичи все были продвинутыми) предложил мне затянуться. А курить я бросил в третьем классе. Ремень отца выполнил своё воспитательное назначение.

Сразу узнал, что это курево называется «план!» С него можно спать в любой позе, правда, после пробуждения болят все кости. А мне приходилось спать на ребристом бронелисте БМП (что над двигателем). Ночью на нём теплее, чем на неудобном командирском сиденье. Так в выходные дни в казарме спали «деды» и «кандидаты», обкурившись этого плана. А я-то думал, что просто спят.

Ташкент или зря я научился хорошо стрелять

Май. И плохое настроение? Китай напал на Вьетнам. Уж чего они не поделили, спросить сейчас не у кого. Разнимать должны были мы. Как наиболее подготовленные двумя боевыми тревогами солдаты Страны Советов. Нам дали команду собираться. Поездка домой откладывается.

Как-то выложил эту информацию в одноклассниках в группе Туркво. На меня вышел офицер, который служил в это время в первом батальоне, спросил, откуда я знаю про отправку во Вьетнам. Оказалось, что и их, офицеров, подготовили к секретной отправке. И никто из них не понимал, кто, куда, зачем.

Но все закончилось быстро. Вьетнам нам заменили Ташкентом. Вот я идиот, учился бы стрелять мимо мишеней, меня бы эта психологическая травма миновала. Копаева никто не стал отправлять в Ташкент. Нас туда, Толика домой.

Продолжение http://proza.ru/2024/03/20/34