Отвергнутая

1
Полина подняла трясущимися руками тяжёлое ведро с водой и, охнув, поставила его на траву. Всмотрелась в тёмную, влекущую гладь - да ничего особенного не увидела, девчонка как девчонка, каких сотни. Нос вздёрнутый, рыжие конопушки по щекам, косы с медным, тяжёлым отблеском, да глазищи, как два озерца под солнцем...
-Полька! Ты где там застряла, тёлка?! Вода нужна! - это мать.
Вздёрнула коромысло на плечо и, пригибаясь под тяжестью вёдер, потопала домой, стреляя глазами направо-налево от любопытства.
Вон телушка прошла вдоль улицы, вон ребятишки играют в "вышибалы", а вон ей на встречу едет на велосипеде её одноклассник - Ромка Самсонов - первый красавец в школе, и предел мечтаний и слёз всех девчонок в их посёлке.
Он тормознул около неё, обошёл вокруг несколько раз, а потом заметил:
-Что, пашешь?
-Нет, хлеб с вареньем жую, не видишь, что ли?
Ромка улыбнулся и помчался дальше, за ним взвилось облачко пыли, рубашка на широкой спине запузырилась, а Полина так и смотрела вслед ему. Потом вздохнула и направилась дальше.
Никогда такой, как Ромка Самсонов, не обратит на неё внимания.
-Только за смертью тебя посылать! - отчитала её мать - отец днями на деляне, Аська на работе, я с малым, а от тебя помощи - ну никакой!
Поля хотела возразить, но поняла, что толку не будет - мать в последнее время как с цепи сорвалась, отчитывала Полину почём зря, упрекая в том, что та совсем не помогает по дому.
А у девчонки уже руки от работы ломило и спину, только толку не было жаловаться - мать только и ждала, когда она окончит школу и пойдёт работать в растениеводческую бригаду или на ферму - всё лишняя копейка в семью.
Они жили, как и все в восьмидесятые - не хватало денег, не хватало товаров в местном маленьком магазинчике, слава Богу, была какая-никакая работа.
Спасали огород да скотина, молоко и яйца продавались местным, своим же, тем, кто не располагал хозяйством. Молодёжь кто спивался, а кто устраивался на работу тут же, на ферму или на деляну, мало кому удавалось уехать в город и поступить там учиться.
Полина как раз об этом и мечтала - что уедет из родного посёлка, поступит в городе на швею, выучится и пойдёт работать там в ателье, но всё это было лишь мечтами - мать ни за что не отпустит её из дома, по её словам, нечего по городам шататься, хвостом мести, ещё, не дай Бог, в подоле принесёшь.
Поэтому по окончанию десятого класса Полину ждала или ферма, или какая-нибудь из бригад в поле.
Матери Полина не перечила - характер у той тяжёлый, если что не по её, может и по спине шнуром от чайника перетянуть, не глянет, что девка почти невеста. Отец и того чище - посмотрит своими чернущими цыганскими глазами, кулачищем огромным помашет, и всё - Полька от страха готова сквозь землю провалиться.
Интересно, в кого Полина рыжей пошла? Отец чернявый, мать светловолосая, Аська вон, старшая сестра, вся в отца, а Полинка рыжая, как солнышко... Когда спросила об этом у матери, та отмахнулась - не лезь, мол, с глупыми вопросами, в бабку ты, мою мать...
Но Полине иногда кажется, что родители совсем её не любят - Аську вон балуют иногда, она на бухгалтера выучилась в местном филиале ПТУ, теперь при поселковом совете работает, Костика, самого младшего братишку, и подавно - как-никак сын, о нём отец мечтал, а вот её, Полину, только ругают и заставляют работать.
Так казалось девчонке, и она несколько рыз пыталась сказать об этом матери, но та заявила, что у неё возраст такой, глаз да глаз за ней нужен.
Полька и не поняла, при чём тут возраст вообще - если у человека есть мозги, то он в любом возрасте глупостей не наделает. Так и ответила матери, а та лишь плечами пожала, дескать, неизвестно, чего ожидать от тебя.
Обо всём этом думала Полина, пропалывая бесконечные грядки в огороде - занятие, которое она терпеть не могла. Скоро лету конец - месяц остался, там десятый класс, а там, может быть, и получится настоять на том, чтобы поехать в город учиться.
Впрочем, она даже и не надеялась, что помогут ей родители финансово, да и мать без помощи останется - взвоет. Так Полинка у ней на подхвате - а уедет она, кто будет больше половины работы по дому делать?
Одна у девчонки отрада - по вечерам она уходит в большой овраг, как местные называют "на брёвна", где собирается молодёжь со всего посёлка.
Тут зарождаются первые робкие симпатии и отношения, тут можно сразу понять по взглядам и поведению, из кого получатся пары, тут весело и интересно, много разговоров, шуток, пустой болтовни.
И конечно, туда обязательно придёт Ромка Самсонов, можно будет хоть немного полюбоваться им исподтишка.
Как же он красив, этот Ромка! Но конечно, он и внимания не обращает на неё, Полину. Где уж ей... Ромке нравится Лидочка Ильина - красивая девочка из их класса, мать и отец которой, по словам местных, "делают бизнес" - они открыли в посёлке пару магазинов и теперь балуют свою единственную дочь модными шмотками, которые Польке и не видать в ближайшем будущем.
Лидочка похожа на красивую куклу - длинные белокурые волосы, огромные голубые глаза, красивая, точёная фигурка. Как в такую не влюбиться! И конечно, под стать такой красавице только Ромка и никто больше.
А ей, Полине, отведена всего лишь роль наблюдательницы за этими зарождающимися отношениями. Ах, если бы он обратил на неё внимание! Сколько бы нерастраченной любви она могла бы подарить ему!
Полина работала на грядках до вечера, покуда не пришла Аська - старшая сестра. Аське уже двадцать и замуж она совсем не торопится.
Она нелюдима, на "брёвна" не ходит, ни с кем не дружит, - подруг у неё очень мало - и её настоящая любовь - это книги, которые она читает много и запоем. Мать и отец за Аську всегда спокойны - вот она-то уж точно не принесёт в подоле, слишком Аська скучна, да и лицо у неё всегда хмурое, неприветливое. И конечно, на таких красавчиков, как Самсонов, ей абсолютно наплевать.
-Ась - обращается Полина к сестре - можно, я твою кофточку белую надену?
-На брёвна, что ли, собралась - хмуро усмехается та.
Полька кивает.
-Возьми в шкафу.
-Прикроешь меня? Перед предками?
-Угу.
Аська хмуро смотрит на сестру, которая крутится перед зеркалом, поправляя то кофточку, то свои рыжие косы.
-Ты чё, в Самсонова втрескалась?
-С чего ты взяла?
-Да тут и слишком умным быть не надо - за ним все поселковые девки страдают. Только нафига он нужен тебе - он же легкомысленный нарцисс, только и делает, что в зеркало на себя пялится, как девка.
-Зато красивый - Полина посылает сестре воздушный поцелуй и выскальзывает из дома, незаметно, так, чтобы родители не поняли, что она сбежала на "брёвна".
В овраге уже собрался народ - молодёжи много, шутки и смех сливаются в один и тот же звук и уносятся эхом в лес.
Полина всматривается в собравшихся - ага, вон и Ромка уже тут как тут, а недалеко от него, конечно, Лидочка. Она хвастается очередной обновкой - родители купили ей в городе классную юбку с воланами из струящейся, ярко-синей ткани.
Эта юбка открывает стройные Лидочкины ноги и собравшиеся девчонки завистливо ахают и охают, щупая ткань и крутя туда-сюда довольную Лидочку.
Одна Полина не обращает внимания на новую Лидочкину юбку, она садится рядом с подружкой Викой, и они начинают болтать о том, о сём.
Лидочка Вике тоже не нравится, она считает её хвастливой sтервой, и Полина с ней абсолютно согласна.
Девчонки смеются, о чём-то разговаривают, иногда в разговор к ним вклиниваются одноклассники, особенно старается Юрка - Полина знает, что давно ему нравится, но сама она к Юрке равнодушна. Худой он, нескладный, руки-ноги как тонкие жерди, словно Юрка на ходулях ходит. Руки длинные, как у шимпанзе. И нос большой - на пол-лица...
Полина не замечает, как бежит время, и вот уже и вечер проходит, пора возвращаться домой, а так не хочется уходить, хочется побыть подольше рядом с Ромкой.
Они с Викой идут в сторону посёлка, прощаются у Викиного дома, дальше Полина идёт одна. Всё-таки вечера уже прохладные, в лёгкой кофточке Полька стучит зубами. Задумавшись, она не замечает, как её нагоняет чёрная тень.
Тень осторожно протягивает руку и закрывает Полине глаза ладошкой. Девчонка ойкает, отодвигает руку незнакомца, и видит перед собой Ромку.
-Ты? Ты чего?
-Ты чё так рано с "брёвен" ушла?
-Так поздно уже.
-Можно проводить тебя?
Ромка! Сам Ромка вызвался её проводить?! Конечно, можно! Сердце Полины ликует, но она старается не показать вида, поэтому только неуверенно кивает.
-А что же Лидочка? - спрашивает она у Ромки.
-А, её этот, городской хмырь, тёти Таин племянник, провожать пошёл...Да и вообще, она какая-то... вертихвостка. С тобой гораздо приятнее общаться.
Вот повезло ей, Полинке! Так ей и надо, этой Лидочке! Теперь Поля сделает всё, чтобы Ромка больше от неё ни на шаг не отошёл, и на других девчонок не засматривался.
Ромка накидывает ей на плечи свою ветровку. Они разговаривают о разной ерунде - он рассказывает ей о том, куда будет поступать после школы - мечтает стать лётчиком и родители обещали помочь ему в этом. Полина же в основном помалкивает - ей не хочется говорить Ромке, что ждёт её после окончания школы.
Около Полининого дома они останавливаются и девушка чувствует, что ей совсем не хочется расставаться с парнем, ей кажется, что и Ромка испытывает тоже самое.
-А хочешь, покажу тебе одно классное место? - спрашивает он у неё, и Полина соглашается - лишь бы не расставаться сейчас с Ромкой.
Он берёт её за руку и ведёт к реке, протекающей в лесу недалеко от посёлка. Река Остринка широкая с покатыми, заросшими травой, берегами. В одном месте оборудован небольшой пляж с мягким песочком, там заводь с чистой водой, вообще, довольно глубоко, но купаться - одно удовольствие, дно чистое, песчаное.
Но Ромка ведёт её не туда - они пробираются по узкой тропинке всё глубже в лес и оказываются около огромной, раскидистой сосны. Лапы-ветки дерева уходят далеко ввысь, крепкий, толстый ствол не обхватить руками.
-Не знала, что у нас есть такие деревья - шепчет Полина Ромке.
Она оглядывается - поляна, где стоит дерево, по своему красива, с высокой, мягкой травой, в этой траве резвятся цикады и светлячки, их волшебные огоньки появляются то тут, то там, и Полине кажется, что совершается настоящее чудо - скоро вся поляна освещается этими природными "фонариками".
-Ух, ты! - восхищённо произносит девушка.
Они с Ромкой смотрят друг на друга, смотрят долго, не моргая. Ромка притягивает её к себе, обнимает решительной рукой.
Полина чувствует его поцелуй на своих губах и неумело отвечает на него. Она сама не замечает, как Ромка стаскивает с неё кофточку, расстёгивает лифчик, и его прохладная рука ложится ей на грудь.
Она пытается оттолкнуть его, но делает это неуверенно, ей не хочется, чтобы это заканчивалось, но с другой стороны, остатки разума ещё нашёптывают ей, что это нехорошо и неправильно.
-Ром, не надо! - пытается сопротивляться она.
-Ну что ты? -говорит он, продолжая её целовать и ласкать - да ладно тебе... Разве ты меня не любишь?
Он осторожно укладывает её на расстеленную на земле под сосной ветровку.
-Люблю... - эхом отзывается она, и отбрасывает последние сомнения...
2
Полина вернулась в посёлок на рассвете, когда во дворах пропели звонко первые, самые ранние, петухи. Она дворами, боясь встретить кого-либо из поселковых, пробралась к огороду, перемахнула невысокий плетень, и незаметной тенью прошуршала к открытому окну своей комнаты.
Умело забралась на подоконник, перекинула ноги в комнату и свалилась вниз, прямо к ногам матери. В руках родительницы была гибкая хворостина, а выражение лица не предвещало ничего хорошего для девушки.
-Ты где шатаешься, лять? - спросила мать, и больно втянула хворостиной по мягкому месту девчонки - где шатаешься? В таком-то возрасте будешь по утру домой приползать, потаскуhа!
Она продолжала бить дочь, гибкая плеть так и свистела в её крепких руках, Полина только скрипела зубами от боли и молча смотрела на женщину, стараясь увернуться от ударов.
Потом не выдержала:
-Мама, хватит, ну хватит, мам!
И убежала в другую комнату, а оттуда на кухню, где за столом сидел отец, завтракая жареной на сале картошкой.
-Ты где была? - спросил он дочь, хмуро глядя на неё исподлобья своими чёрными, цыганистыми глазами.
-Мы у Вики...Фильм смотрели...И уснули - неловко соврала Полина, чувствуя, как лицо заливает краской стыда.
-Врать ты не умеешь - спокойно сказал отец, и к матери - хватит лупцевать - девка взрослая, сама себе хозяйка...
-Да ты что, Иваныч?! - удивилась мать - какая она хозяйка? Она ребёнок ещё, несмышлёныш, не ей шататься по ночам. Лучше бы мне помогла, так нет... Из молодых видать, да ранняя...
-Хватит, я сказал. Чё толку от твоих хворостин...
Он развернулся и ушёл, а мать посмотрела на Полину:
-Отцу скажи спасибо, а то я бы дурь из тебя выбила...
Все последующие дни Полька была тише воды, ниже травы - исправно помогала по дому и в огороде, водилась с братом, но... была словно не здесь, не дома, а витала где-то далеко-далеко отсюда.
Крепко в душу девчонки засел Ромка Самсонов, и не вытравить его оттуда, не выгнать... Закрывала Полина глаза, вспоминала сильные Ромкины руки и горячие губы, то и дело вставала перед глазами их единственная ночь...
Ромка за всё это время никак себя не проявил, лишь единственный раз проехал мимо её дома на своём велосипеде, увидел Полину за калиткой, махнул ей рукой приветственно, и исчез за поворотом. Девушка ничего плохого и не думала - видать, сильно занят Ромка, не может к ней приехать...
В её маленьком неопытном сердце уже вовсю загорелись мечты о будущем - они с Ромкой уедут вместе в город, она будет учиться на швею, он - на лётчика, будут вместе снимать какой-нибудь нехитрый угол у бабульки, а потом, окончив учёбу, поженятся. У них будет крепкая семья, много детей, хорошая работа и уютный дом...
Она прерывала работу и долго-долго мечтательно смотрела вдаль, что, конечно, не укрылось от Аськи. Подошла к ней в огороде:
-Пошли, поговорим...
Завела сестру в прохладный сарай, примостилась на одну из пыльных полок вдоль стены, посмотрела вопросительно:
-Ну давай, рассказывай, что там произошло у тебя?
-В смысле?
-Полька, слушай, кончай этот театр - я же вижу, что ты сама не своя. Судя по книжкам, твой диагноз - любовь.
-Ну ты известный книжный червяк - рассмеялась Полина - ишь, уже и диагноз мне поставила.
-Полька, не дури голову, говори сейчас же - что происходит, в кого ты там встрескалась?
-Ой, Аська! - Полина мечтательно зажмурила глаза - я и Ромка...
-Чтоооо? - протянула сестрица - Самсонов, что ли?
-Он самый - кивнула головой Полина и рассказала сестре о их прогулке, упустив, впрочем, то, что произошло под старой сосной.
-Да ну - не поверила Аська - чтобы Самсонов посмотрел на таких, как мы... Вряд ли. Что-то ему, значит, от тебя надо.
-Он совсем не такой - пыталась защитить любимого Полина - он просто кажется таким... напыщенным, как индюк...
-Много ты в людях понимаешь - сказала Аська - так. Сегодня идём на брёвна!
-С ума сошла! Меня мама не отпустит!
-Отпустит, не боись.
Вечером Аська подлизалась к матери лисой, знала, что та ей отказать ни в чём не может:
-Мама, я хочу вечером на брёвна пойти, ты не против?
-Ну что ты, Асенька - елейно пропела мать - нет, конечно, иди, ты и так всё дома с книжками сидишь...
-И Польку с собой возьму...
-Ну нет уж, эта гулёна опять до утра пропадёт!
-Мам, я прослежу, чтобы не пропала, а наказания в воспитательных целях хороши в меру.
Мать Аську всегда слушала, и то - девчонка постоянно в книжках, "интеллигентка", как незлобиво подтрунивала она над дочерью, втайне надеясь, что Аська "выбьется в люди", потому и на этот раз спорить не стала.
Полина долго и с видимым волнением собиралась на "брёвна", прихорашивалась, крутилась перед зеркалом, поправляя то волосы, то зелёненькую кофточку.
Наконец Аська еле-еле вытащила её из дома, и скоро сёстры уже сидели на брёвнах в окружении других девчонок.
Ромки пока не было, и Полина всё время посматривала в сторону дороги.
Вот мелькнула знакомая красная футболка, а рядом с ней... Беленькая кофточка Лидочки Ильиной. Они подошли к костру, при этом Ромка смело обнимал Лидочку за талию, всем своим видом показывая, что это его девушка, и никак иначе.
Полина посмотрела на Асю - сестра укоризненно и еле заметно покачала головой. Сердце девушки ухнуло куда-то вниз, она чуть не расплакалась, увидев, как Ромка заботливо стелет на одно из брёвен свой свитер, чтобы Лидочка могла сесть.
Не помня себя от обиды и разочарования, Полина односложно отвечала на какие-то вопросы сестры и подруг, ей хотелось только одного - уйти отсюда, чтобы никогда не видеть ни Ромку, ни Лидочку.
Но Аська крепко держала её за руку и не давала встать, поэтому Полине ничего не оставалось, как сидеть и крепиться изо всех сил, чтобы не расплакаться.
-Ася - в один из моментов обратилась к ней Лидочка - ты когда замуж собираешься выходить? Чай, не девка уже - двадцать лет тебе...
-А что, замужество - это предел твоих мечтаний? - резко парировала Аська - она всегда была остра на язык - так ты другим свои взгляды не навяливай, ладно!
-Мне-то что - пожала красивым плечиком Лидочка - так и сиди в старых девах, если тебе нравится...
Кругом раздались неуверенные смешки, все ждали, чем ответит остроязыкая Ася.
-Дура ты, Ильина - миролюбиво ответила сестра - лучше быть незамужней, чем такой тупой, как ты.
Тишина взорвалась смехом молодёжи, Аська встала и потянула за собой Полину:
-Пошли отсюда.
Пока шли до дома, Полинка не давала волю чувствам, но в комнате, устроившись на кровати, и положив голову на колени сестры, она расплакалась.
-Как же так, Ася, как он мог?
Сестра гладила её по волосам, сочувственно вздыхала, но как помочь, не знала, книжки тут уже не работали и дать совета ей не могли, а сама Аська настоящую любовь ещё не испытывала.
Заглянула в комнату мать, довольная, что пришли так рано, увидела Полину, спросила:
-А ты чё такая бледная? Чё-то случилось?
-Да у неё голова болит, мама - ответила за сестру Ася.
Та покачала головой, закрыла дверь и ушла.
-Ася, что же он наделал, ведь у нас всё было, Асенька!
-Да ты что! - удивилась сестра - ты что, вот так сразу ему отдалась, что ли?
-Да! - закричала Полина и сама себе зажала рот рукой - а ну, как родители услышат - да! - прошептала она - ведь я люблю его, Ася, люблю, понимаешь!
-Господи, какая же ты дура, Полька! Ведь нельзя так сразу, очертя голову, в омут бросаться!
-Ася, только родителям не говори, пожалуйста, мать тогда совсем меня убьёт!
-Не скажу - Ася махнула рукой - ну что ты за дурочка у меня! Что ж будет-то теперь! Что делать будешь, Полька?
-Не знаю, Ася, наверное, поговорю с ним. Не может же он так со мной поступить! Ведь он такие слова мне говорил!
-Господи, мало ли что он говорил там! Говорить можно всё, что угодно, Полька! Это же парень - он своё возьмёт и дальше пошёл. А как ты при этом останешься - ему всё равно!
На следующий день Полинка выбрала время вечером и, попросив Асю прикрыть её перед матерью, убежала на брёвна. Ей нужно было обязательно встретиться с Ромкой, чтобы поговорить и выяснить, что это было, почему он пришёл на брёвна с Лидочкой. Ведь теперь парой ему должна быть она, Полина.
Ей повезло - она поймала Ромку на тропинке, которая вела в овраг. Он был один, как всегда, красивый, стройный, одетый с иголочки. Она окликнула его:
-Рома!
Он подошёл, вопросительно глядя на девчонку.
-Чего тебе, Полина?
-Рома - осмелела она - а почему ты... ну вчера на брёвна... с Лидочкой пришёл?
-А с кем должен был? - рассмеялся Ромка - с тобой, что ли?
-Я думала, что после того, как мы... Ты и я... Разве мы не пара?
-Ревченко, ты что? - Ромка расхохотался ещё громче - какая пара?! Забудь! Я сам решаю, с кем мне ходить на брёвна, поняла!
-Но Рома, я ведь тебе самое дорогое отдала...
-Что? Да ты и впрямь дура, Полина? Решила, что этого достаточно, чтобы быть со мной рядом? Ну переспали разок - с кем не бывает. Извини, мне надо идти, меня Лида ждёт.
И пошёл мимо Польки, как ни в чём не бывало, а она осталась стоять на тропинке, провожая взглядом свою горькую любовь.
Она не помнила, как пришла домой, как рухнула в постель и забылась тревожным сном.
А на следующий день, под вечер, к ней пожаловала Лидочка Ильина, постучала в калитку, попросила мать позвать Полину.
Полина вышла, в глаза Лидочке смотреть ей не хотелось, потому она отпустила голову, как шкодливый ребёнок, и уставилась в пыльную землю.
-Поговорить бы - произнесла Лидочка - пойдём вон, к забору, что ли, а то не дай Бог, кто услышит.
Когда отошли, сказала Полине:
-Ты, Полька, за Ромкой не бегай больше. Не нужна ты ему, понимаешь, не нужна!
-С чего ты взяла? - осмелела Полина.
-Ну ты совсем уже без мозгов, Ревченко! - усмехнулась Лидочка - чтобы такой парень, как Ромка, гулял с такой, как ты! Да не будет никогда такого!
-Он говорил мне...
-Ну ты как ребёнок, Полька! Мало ли что он говорил! Он же парень, понимаешь!
-А тебе какая печаль-забота? Если так уверена в себе, зачем пришла мне говорить, чтобы я за ним не бегала?
-Да жалко мне тебя, Ревченко! - опять усмехнулась Лидочка, поправляя свой красивый сарафанчик - я ведь знаю, что вы там... под сосной...
-Что? - Полине казалось, что она сейчас потеряет сознание - это...это он тебе сказал?
-Да поспорили мы с ним! Я же видела, как ты смотришь на него, и он тоже видел. Ржали над тобой втихушку - слишком уж моська у тебя была мечтательная! Вот я и вызвала его на спор - мол, сможешь её в постель уложить или нет. Ромка сказал, что сможет, и доказательство принёс - ты, оказывается, девственница у нас...была... Он, конечно, доказательство это уничтожил... Но я ему, выходит, проспорила, и сейчас по твоей реакции вижу, что это действительно так и было. Ну и дура же ты, Ревченко!
-Я... Я люблю его - с трудом произнесла Полина - а вот тебе он разве нужен?
-Неа - Лидочка помотала головой - это мы так, с ним пару изображаем, пока школу не окончили и не поступили, а там у каждого из нас своя дорога будет. Ромка мечтает на городской жениться, так что ты ему ну точно не пара. Но знаешь, Полина, пока я с ним гуляю, я уж точно, как ты не поступлю - направо-налево себя кому попало раздаривать не стану. Кстати, это он меня попросил с тобой поговорить, сказал, прилипла ты к нему, как банный лист, и не отстаёшь...
Бледная и немая Полина, не сказав Лидочке больше ни слова, ушла в дом и легла в постель, сославшись больной. Несколько дней она пролежала так, глядя в потолок, даже есть не вставала. Иногда заглядывала мать, с тревогой смотрела в лицо дочери, но и только. Хозяйство, маленький сын, забирали у неё всё время, и заботиться о дочери ей было некогда. Только Ася пыталась растормошить сестру, развеселить, накормить её, но, видя тщетность своих усилий, бросила эти попытки.
Через месяц Полина узнала, что носит ребёнка.
3
Два месяца после того, как Полина узнала о беременности, она скрывала своё положение. Живота ещё практически не было видно и необходимость носить просторные, балахонистые вещи пока не наступила.
Она пыталась было поговорить с Ромкой, но он только презрительно сплюнул на землю и сказал:
-Откуда я знаю, что это мой ребёнок?
-Рома, но ведь ты знаешь, что я только с тобой...
-Откуда я должен это знать? Может, тебе так понравилось, что после меня через тебя рота солдат прошла? И не ходи за мной, привязалась...
Он рассмеялся и, кивнув на прощание, сел на велосипед и был таков.
Она осталась стоять, глядя ему вслед - поникшая, несчастная, не знающая, что ей теперь делать... Впору было пойти и кинуться в уже холодные воды Остринки. Кому она нужна будет со своим ребёнком...
В школе пока никто ничего не замечает, одноклассники только шушукаются, посматривая на неё - кто с интересом, кто с презрением.
Даже Юрка, которому она нравилась когда-то, теперь сторонится её, а если ловит нечаянно взгляд, то тут же опускает голову и отворачивается.
Зато оболтус и двоечник Федька Пенкин как-то раз подошёл к ней после уроков и, улыбаясь щербатым ртом, прошептал:
-Полька, пойдём сегодня, погуляем... Ты, говорят, шибко любишь с парнями мутить...
Посмотрела на его лицо, блестящее от жирных угрей, к горлу подступила привычная уже тошнота, молча развернулась и пошла.
Утром мутило - с трудом заставляла себя встать с кровати и идти в школу, приходя с занятий уже не бралась за привычные домашние дела, а валилась на кровать. Хотелось одного - спать...
Мать поймала её аккурат тогда, когда утром, перед завтраком, она почувствовала приступ тошноты, накинула сверху пуховый платок и, сославшись, что идёт в уборную, убежала за стайку.
Рвота всё подступала и подступала к горлу, Полине показалось, что она стоит на улице уже добрый час, где-то в сердце затаилась надежда: "Может, ты замёрзнешь там, у меня в животе..." И тут она почувствовала, как кто-то сильно развернул её за руку, увидела мать, та подняла руку и хлёстко ударила её по щеке, так, что девчонку отбросило к стене стайки.
-А я думаю, чё это она вся квёлая ходит! - закричала мать - а она...залетела, паскуда!
И заревела грубо, в голос, потом схватила Полину за затылок и поволокла в дом. На кухне швырнула дочь в сторону сидящего за столом отца, заплакала-запричитала:
-Отец, что делать-то будем! Беременна гадина эта, так и знала, что она нам суприз устроит, падла!
Плакала Полина, от страха заревел маленький Костя, которого разбудили крики матери, лишь только Аська смотрела на сестру сочувственным взглядом. Но что она могла поделать?
Отец стукнул огромным кулаком по столу, поднял на Полину тяжёлый взгляд:
-Кто отец?
-Ромка... Самсонов... - еле слышно произнесла Полина.
-Ой! - ойкнула мать, схватившись за сердце, опустилась на лавку у стены.
-Свадьба когда? - спросил отец.
Полина молчала, только слёзы градом стекали по щекам и падали на одежду.
-Свадьба когда?! - повысил голос родитель и опять стукнул кулаком по столу.
-Папа... - еле слышно прошептала Полька - папа, он не хочет...Не признаёт...
-Чтооо?! - глаза отца метали громы и молнии - а спать с тобой хотел?
-Отец, Иваныч! - заверещала мать - да разве ж нашего он поля ягода? Разве женится он на дуре этой?! Он ведь поманил - она побежала! - и повернулась к Полине - какой срок?
-Три месяца - чуть слышно ответила Поля.
-Да ты чем думала, дура! - страшно закричал отец - три месяца! Ты что, нам сказать не могла! Свезли бы тебя в больницу в райцентр и выскоблили бы, Так чтобы и помыслить забыла о том, как с парнями по сеновалам вошкаться! Мы её тут кормим, поим, рОстим, а она нас позорит! Шлюhа, шлюhа подзаборная!
-Тише! - это Аська хлопнула ладонью по столу - тише! Папа, что толку от ваших криков?!
Все, даже Костик, на которого никто не обращал внимания, удивлённо замолчали.
-Асенька, дочка... - начала мать.
-Цыц! - возмущению отца не было предела - воспитал вас на свою голову! Теперь ещё и эта выступает!
-Папа! - решительно произнесла Ася - что толку, что ты и мама кричите?! Что сделано - то сделано, теперь думать надо, как из всего этого выбираться.
Мать словно пришла в себя.
-Да что тут думать! - встала, посмотрела на Полину - пошли!
-Куда, мама? - тихо спросила Поля.
-К родителям этого Самсонова.
-Нет, мамочка, нет, не надо, пожалуйста! - завопила Полина.
-Не надо?! А спать хорошо было?! Любишь кататься, люби и саночки возить!
Пришлось Полине идти за матерью.
Они пришли к богатому дому Самсоновых с красивыми, недавно отстроенными новыми воротами. Дом большой, пятистенок, сразу видно, что хозяева, живущие в нём, ни в чём не нуждаются.
Мать решительно открыла ворота и крикнула вглубь двора:
-Денисовна! Маша! Выходь на пару слов!
Скоро откуда-то раздался голос:
Галя? Ревченко? Ты ли это?
-Да я, я! Выйди на пару слов!
Скоро во дворе показалась высокая, дородная фигура Ромкиной матери в яркой куртке и пушистых тёплых тапочках.
-Ну чё тебе? Денег занять, дак нет у нас - сами зарплату ждём.
-Да я не денег, Маша. Тут такое дело - не по-соседски это получается - Ромка ваш девку нашу обрюхатил, а теперь и дела с ней иметь не хочет!
Самсонова посмотрела на мать Полины непонимающим взглядом, словно бы и не расслышала, что та сказала, а когда наконец вникла в услышанное, то звонко рассмеялась:
-Да ты что! Ты думай, о чём говоришь! Чтобы наш Ромка, да с твоей Полькой! За ним вон какие девчата бегают, он с самой Лидочкой Ильиной дружит, и будет на твою девку смотреть! Ой, не смеши!
-Ну знаешь! -загрохотала Полькина мать - у меня дочка тоже себя не на помойке нашла. Ваш Ромка известно - всех девок в округе перебрал, а она ещё малолетка наивная, напел ей в уши про любовь - вот она и пошла за ним, как телушка...
--Да?! - ехидно улыбнулась мать Ромки - а может, это Полька твоя на него вешалась, а? И сама же его и сманила?! Ты не прикидывайся, что она у вас овца невинная - сама знаешь, чё ради мужика сделать можно. Сама-то мужа как заполучила? Так может Полька по твоим стопам идёт?!
-Ты что несёшь, охламонка?! Думаешь, деньги есть - так всё можно! Да я сына твоего в тюрьму засажу!
-Попробуй только - вмиг с работы твой муженёк вылетит и дочь твоя, Аська, тоже. Ни за что пострадают. Уж смотри, я своего добьюсь!
Женщины чуть не вцепились друг другу в волосы, но тут вдруг появился Ромка.
-Мам, что здесь... - увидел Полину с матерью, и язык проглотил. Стоит, руки в карманы, и от страха старается вид понаглее сделать.
-Сынок - мать его посмотрела на Ромку - ну-ка, скажи, было у тебя что-нибудь с Полиной?
Полина подняла свои ясные глаза и посмотрела прямо в глаза Ромке.
-Мам - начал тот неуверенно - ну было, один раз... - сердце у девчушки замерло - неужели опомнился Ромка!
-Было - продолжил он - летом ещё...Но она сама на меня вешалась...Я тогда выпил немного, ну и...
-Твой ребёнок? - строго спросила его мать.
-Ма, ну откуда я знаю. Может, после меня там ещё кто побывал...
Полина застыла от несправедливости, боли и обиды. Посмотрела на Ромку и в первый раз, никого не боясь, отчеканила, как отрезала:
-Да будь ты проклят, подонок!
Развернулась и пошла. Сверху на её опущенные плечи падал первый, неуверенный ещё, крупными хлопьями, снежок.
Бросилась за ней мать, причитая, то и дело поворачиваясь и посылая проклятия и угрозы в сторону дома Самсоновых.
Дома девушка сразу рухнула на кровать и уснула. Ни на что не было у неё сил, даже на слёзы - слишком много плакала она в последнее время. Проснулась среди ночи, долго смотрела в потолок, потом рука легла на живот.
"Никому мы с тобой не нужны" - подумала с горечью. К ребёнку она ничего не испытывала - та ненависть, в которую переросла её любовь к Ромке, стала проецироваться и на него.
Подумала немного, встала, тихо оделась и пошла из дома. На улице было темно - хоть глаз выколи, снег так и продолжал застилать землю белым покрывалом, только снежинки были уже не мягкими и приятными, а какими-то колючими и злыми.
Полина вышла за ограду, неуверенно осмотрелась, а потом пошла в сторону леса, туда, где проезжая дорога прерывалась мостом через Остринку.
Дошла до реки, остановилась, оглянулась на посёлок, на глазах выступили слёзы - нет ей места теперь среди своих, заклюют, задушат, задавят насмешками и презрением... И родители не заступятся - для них она теперь не дочь, а та, кто опозорил семью...
Она остановилась ровно посредине моста, глянула вниз и сердце зашлось от страха - не успевшая замёрзнуть Остринка манила к себе тёмными, бурлящими водами. Эта чёрная вода словно звала Полину за собой, обещая покой и вечную негу. И не будет больше ничего - ни страданий, ни слёз, ни разочарований... Останется лишь равнодушная, всепоглощающая чернота...
Всхлипнув и тихонько заскулив, Полина полезла на высокое, деревянное ограждение, и только собралась перелезть через него, как вдруг чьи-то руки с силой обхватили её, сдёрнули обратно и она упала на кого-то, придавливая тяжестью своего тела.
Плача и барахтаясь, встала. Аська!
-Ты зачем меня спасла?! - закричала отчаянно и вдруг поняла, что на вторую попытку она будет уже не способна.
-А знаешь, Полина, что чувствует человек, который тонет в такой реке, как Остринка, да ещё почти зимой?
Полина неуверенно покачала головой.
-Так вот, ты упадёшь в ледяную воду и тебе покажется, что сотни, нет, тысячи тонких-тонких игл врезаются тебе в тело. Ты начнёшь кричать от боли, начнёт срабатывать инстинкт самосохранения, ты захочешь выбраться, но не сможешь, потому что из-за холодной воды у тебя стянет ноги и руки - твоё тело будет почти парализовано. Тебе станет не хватать дыхания, ты будешь задыхаться и погружаться в воду, а при попытке вздохнуть ты не сможешь этого сделать и у тебя начнут лопаться лёгкие и пойдёт отёк мозга, ты будешь отчаянно хотеть жить, но уже ничего не сможешь сделать для своего спасения.
-Ты зачем меня спасла? - уже тише спросила Полина - откуда ты знаешь, что испытывает человек, который тонет?
-Ты забыла что ли? - улыбнулась Ася - я ведь читать люблю. Всё это пишут в книгах, сестрёнка. А спасла я тебя...
Она взяла в руки заплаканное лицо сестры, подняла её голову и внимательно посмотрела ей в глаза:
-Поля, неужели ты дашь им победить? Этому противному Самсонову и его полоумной мамашке? Ведь не станет тебя - не станет и проблемы! И они по посёлку будут ходить гоголями - вот, мол, позорная девка сама в воду кинулась, значит, вину свою чует. Поля, Поля, ты должна это воспринять, как жизненный урок и стать сильнее, назло этим мерзавцам, слышишь! Вставай! Вставай и пойдём домой!
Полина позволила Асе поднять себя и увести от реки. По дороге Ася ещё долго и много говорила ей, но Полина ничего не воспринимала, слова сестры словно уносил в сторону ветер и лёгкий снежок, который так и шёл.
-Ни я, ни мой ребёнок никому не нужны - только и сказала она.
Сестра повернула её к себе, опять внимательно посмотрела ей в лицо:
-Ты себе нужна, Полина. А теперь ещё и своему малышу.
Утром Полина слышала,как сестра о чём-то тихо и долго разговаривала с родителями на кухне, мать при этом плакала, отец скрипел зубами и периодически стучал кулаком по столу, на этот раз негромко, чтобы не разбудить Костика.
Потом Ася убежала на работу, а Полина целый день пролежала в постели, уставившись в одну точку. К вечеру в комнату заглянула мать, посмотрела на её похудевшее, заплаканное лицо, сказала несмело:
-Может, поешь? Я там пирожков испекла...
И села рядом.
-Поля... Ты же понимаешь - мы не сможем ещё один рот содержать... Времена вон трудные пошли... Костька у нас... Тебе учиться надо...Самсонов ясно дал понять, что замуж не возьмёт тебя, а если шум поднимем - сживут со свету и отца, и Аську... На что жить потом...
-Что ты предлагаешь, мама? - с трудом ворочая языком, спросила Полина - аbорт поздно уже делать...
-Поля... Может, уехать тебе?
-Куда, мама, и на что?
-В город уедешь, учиться - воодушевилась мать - я деньгами помогу. Переживём это время. Люди посудачат и забудут... А там, захочешь вернуться - возвращайся и здесь работай... Захочешь в городе остаться - оставайся... Образование получишь, жить по-человечески станешь. Только у меня условие... Я помогу, если ребёнка в роддоме оставишь. Напиши отказную, дочь...Ни к чему нам этот ребёнок, постоянно он тебе будет Самсонова этого напоминать, постоянно о позоре своём и нашем, ты помнить будешь...
Глаза Полины наполнились слезами.
-Мама - прошептала она - а ты бы смогла своё родное дитя оставить в роддоме?
-Ну, смотри - мать встала - но с ребёнком домой, уж ты нас прости, не вертайся - не сможем ни отец, ни я его принять...
-Я подумаю, мама...
-Хорошо. Только Асеньке не говори про наш разговор - она меня сегодня два часа убедить пыталась, что нельзя дитя не убивать, не отказываться от него...
Полина кивнула и отвернулась к стенке.
Подумала про себя - ну какая она мать, в действительности... Может, и права мама с отцом...
Ночью приснился ей малыш - пухленький, розовый, с толстыми ножками и ручками, с ямочками на щеках и торчащими непокорными волосиками.
Он звал её звонко: "Мама!" и тянул к ней свои ручонки, а потом заливисто смеялся. Только вот его образ уходил от Полины всё дальше и дальше, всё тише и тише слышала она его голос-колокольчик: "Мама!", и в конце концов, образ малыша совершенно пропал.
Утром она проснулась с ощущением того, что очень хочет подержать на руках этого малыша, понянчить его, покачать... Она была уверена, что со временем все привыкнут к её ребёнку, и может быть, даже Самсоновы-старшие примут внука...
Через несколько дней она заставила себя встать и пойти в магазин. Отец был на деляне, мать с Костиком дома, Костя орал и не слезал с рук, вот она и попросила Польку сходить.
В магазине около прилавка, как всегда, собрались самые отчаянные сплетницы посёлка. Купив, что ей нужно, Полина вышла из магазина и тут же, молчавшие при ней женщины, стали вовсю обсуждать её. Они думали, что Полина уже ушла, но девушка стояла за тонкой дверью и всё слышала:
-Ну и простиtутка выросла у Ревченко! А ещё ходит, нос задрав!
-Я бы после такого вообще из дома не вышла!
-Гулящая девка, как есть, гулящая!
-Видать, с матки пример берёт, у той-то тоже так себе репутация!
-Да ты что?
-Так оно и есть...
-Ну, знамо дело - от осинки не родятся апельсинки...
-И то...
-И не говори, сватья...
-Ох, и дура! Так ещё говорят, что неизвестно от кого дитя-то!
-Да ты что!
-Да-да, её, говорят, весь посёлок на Остринке того...валял...
-Ой, божечки... Вот от кого сыновей-то беречь надо...
Услышав всё это, Поля медленно опустилась по двери...Нет, так и будет за ней следовать нога в ногу эта репутация... Так и будет преследовать её и её ребёнка, потом и ему так будут говорить - гулящая, мол, твоя мать...
В последний месяц весны родила Полина в райцентре мальчика - худенького, но здоровенького. Когда поднесли ей сына - отвернулась к стене, смотреть не захотела, а через несколько дней вернулась в посёлок.
Одна...
4
Полина открыла калитку и вошла во двор. Отсутствовала она совсем недолго, но ей казалось, что она не была дома целую вечность.
Проходящие мимо соседи останавливались и смотрели, как она вошла и оставила калитку приоткрытой, желая потом в очередной раз помусолить языки, они не спешили идти дальше, а чуть останавливались и прислушивались.
На крыльцо вышла мать, кутаясь в старенькую, местами прорванную шаль. Полина ожидала, что она сейчас обрадуется ей, обнимет, или хотя бы поздоровается и посочувствует, ведь она, Полина, сделала всё, что хотели родители.
Но мать смотрела на неё чужим, отстранённым взглядом, в котором читались неприязнь и презрение.
-Чего явилась? - кинула она с крыльца, и Поля остановилась, как оглушённая. Она поняла, что в этом доме ей теперь не рады. Совсем не рады - опозорила нас с отцом, Аську, Костю, и как ни в чём не бывало, явилась домой, шлюhа!
-Мама... - начала Полина - я сделала всё, что ты и папа велели... Как же... Ведь ты говорила, что поможешь мне уехать отсюда... Если я...
-А ты заслужила, чтобы тебе помогли? Меньше надо было ноги раздвигать перед мужиками! А теперь помощи ждёшь? Не будет тебе от нас с отцом подмоги и не думай! Убирайся вон, позорница!
-Мама, да ты что?! Куда я пойду? У меня ни копейки денег, я не ела со вчерашнего дня!
-Мы с отцом своё дело сделали - вырастили тебя, теперь ты взрослая, так что дальше сама иди, своим путём, на нас не надейся! Здесь, в посёлке, житья тебе всё равно не дадут, так что уезжай или уходи, но нам с отцом на глаза не показывайся.
Полина поняла, что спорить с матерью бесполезно. Она медленно развернулась и побрела прочь от дома, который когда-то был ей родным. Теперь дорога в отчий дом для неё была закрыта.
Она шла, не разбирая дороги, не зная, что будет делать теперь, куда пойдёт... Любимый человек предал, родители от неё отказались, ребёнка она оставила в роддоме, в посёлке её презирают, и весь белый свет словно ополчился против неё.
За спиной раздались быстрые шаги, кто-то взял её под локоть. Аська.
-Поля, где твой ребёнок? - спросила она.
-В роддоме оставила - ответила Полина - как я его растить буду, Ася. На что?
-Ох и дура же ты, Полька! - возмутилась сестра.
-Мать обещала с деньгами помочь, если я отдам ребёнка. Сказала, что даст мне денег, чтобы я могла уехать.
-Ты что, маму не знаешь, что ли? Как можно было поверить ей? Ох, Полина, ну как можно было родное дитя оставить?! Ладно, ты сейчас иди на остановку, через час будет автобус в город, я соберу твои вещи и принесу, и денег, сколько смогу, на первое время тебе...
Полина послушно кивнула и отправилась к остановке. Какая разница, что делать теперь - всё, как на автомате...
Через сорок минут появилась запыхавшаяся Ася с большим чемоданом в руках. Опустилась на скамейку рядом с сестрой, поставила перед ней чемодан:
-Вот, тут все твои вещи, там же перекусить и молоко в бутылке - она сунула ей в руку бумажку - это адрес бабушки, папиной мамы, она в городе живёт.
-Почему я о ней никогда не слышала? - в Полине впервые за всё это время проснулся интерес хоть к чему-то.
-У неё с родителями что-то получилось там... не знаю... Попробуй к ней на постой пристроиться. Она, насколько я помню, очень строгая, но думаю, не откажется тебя принять. Вот деньги тебе - сколько могу, ты же знаешь, я родителям всё отдаю, себе так, на шмотьё оставляю. Но в этом месяце обойдусь без обнов - она улыбнулась, сверкнув белыми зубами - и пиши мне, ладно... Как устроишься в городе, сразу напиши, хорошо!
Полина обняла Асю:
-Спасибо тебе, не знаю, чтобы я делала без тебя...
-Пиши лучше на адрес работы, чтобы предки не увидели, что мы общаемся. Отец очень зол на тебя, запретил и мне, и матери к тебе даже приближаться. Но скорее всего, с их стороны это не из-за твоего проступка - просто хороший повод избавиться от лишнего рта, уж прости...
Ася вместе с сестрой дождалась автобуса, посадила её и махала ей рукой, покуда автобус не исчез из вида.
Вот и всё... Полина не знала, что ждёт её впереди, да было уже всё равно на себя и на свою судьбу.
Дорога до города была просто ужасной - одни колдобины, повороты, рытвины. Автобус шёл медленно, пассажиров качало туда-сюда, трясло так, что у Полины тошнота подступала к горлу. Ехать до города нужно было четыре часа.
Девушка пыталась заснуть, и ей это удавалось, но это был, скорее, не сон, а какое-то забытье. В этом состоянии она опять видела своего малыша, тянущего к ней ручки, потом родителей, и всё время спрашивала у них: "За что так жестоко?", но отец смотрел на неё сурово, собрав в нитку и без того тонкие губы, а мать - с отвращением, словно она, Полина, и не её дочь вовсе, а какое-то мерзкое существо.
Серый город тоже встретил девушку хмурой и неприветливой погодой. Автобус высадил пассажиров на вокзале и уехал по своим делам.
Вокруг сновали неприветливые, равнодушные люди с серыми, усталыми лицами, вдалеке от высоких труб поднимался чёрный дым, ездили машины. Никто не обращал внимания на Полину. Ей удалось остановить двух молоденьких девушек, она показала им бумажку с адресом, а они объяснили ей, как доехать до указанной улицы.
Полина долго искала бабушкин дом, а когда нашла - удивилась, она думала, что увидит какую-то старенькую постройку и шатающийся забор, но дом был добротный и ухоженный, большой, с красивым садиком перед окнами. В садике росли рябина, вишня, кусты сирени, черёмуха.
Полина неуверенно постучала в металлические ворота, но потом увидела кнопку звонка и, помешкав, нажала.
Некоторое время слышалось только рычание собаки, но вот раздались энергичные шаги, зычный женский голос крикнул: "Полкан, фу!", ворота открылись и на Полину уставилась женщина, так не похожая на тех "бабушек", которых знала девушка по посёлку.
У неё была модная "химия" на голове, яркое домашнее платье и тапочки на меху. В руке она держала sигарету в длинном тонком мундштуке.
-Ты кто? - с интересом, и в тоже время удивлённо, спросила она вместо приветствия.
-Здравствуйте - пробормотала Полина - простите, вы Серафима Трофимовна?
-Ну, я - усмехнувшись, ответила женщина.
-А я... Я... ваша внучка, Полина, дочь сына вашего.
-Внууучка - протянула женщина - а ты чего нарисовалась-то?
-Я... мне...
-Ладно, не бубни, нормально разговаривать что ли не умеешь - миролюбиво произнесла женщина и посмотрела на её огромный чемодан - входи давай, дома разберёмся.
Дом внутри был уютный, с такой мебелью, которую Полина никогда не видела у них в посёлке.
-Проходи, располагайся... Ты надолго? Как поживает мой недотёпа сын? А его непутёвая жена, твоя мать?
Она засыпала девушку вопросами, на которые та не успевала отвечать. Когда Серафима Трофимовна наконец остановилась, Полина осмелела, достала из чемодана огромную булку деревенского хлеба, бутылку молока, пирожки, положила всё это на стол.
-Это гостинцы - произнесла она - и масло вот своё, натуральное, вкусное. Вы простите, я вас надолго не стесню, мне бы только на работу устроиться.
Женщина быстро вскипятила чайник, усадила Полину за стол, выставила пирог, конфеты, колбасу, сыр, при этом не переставая болтать:
-Да какая тут работа! Что-то тяжело с работой-то стало. Разве на рынок куда, продавцом. Аттестат-то есть у тебя?
Полина не вытерпела и разрыдалась перед этой незнакомой женщиной. Та же в свою очередь спокойно накапала ей валерьянки, заставила выпить, потом, когда девушка немного успокоилась, потребовала:
-Рассказывай давай.
И Полина выложила ей всё, что случилось с ней за последнее время. Серафима Трофимовна охала и ахала, а под конец, усмехнувшись и стукнув ладошкой по столу, сказала:
-Ну, Галька, ну sтерва! Родную дочь с дома погнать! И этот - сынок мой, ну тряпка же - во всём ей всегда потакал! Серьёзный, строгий, а бабе в рот смотрит! Говорила я ему - нечего прощать эту... Нет же - "у нас семья, у нас семья" - передразнила она отца.
Женщина всё возмущалась и возмущалась, потом сказала:
-Да ты ешь-то, как птичка совсем! Аппетита нет? Какой уж тут после такого аппетит! А с сыном что делать будешь?
-Не знаю - честно сказала Полина - он мне... Ромку напоминает...
-Понятно - сникла бабушка - ненавидишь, значит, ни в чём неповинное дитя... Ладно, тебя после такого трудно осудить. Оставайся, постелю тебе вот, в комнате. Там сыровато правда, но включишь обогреватель, будет тепло. Воды на печке нагреешь, если надо умыться. А с работой... Ну решишь позже, может, я смогу чем подсобить. Что? Сестра аттестат должна выслать. Девять классов? Надо тебе в вечернюю школу пойти, или в ПТУ, учиться. Говорила я этому оболтусу - учись, так он спорил со мной, зачем мне, мол, это, я в деревне жить останусь. Дурачок...
-Бабушка - Полина достала из кармана деньги - у меня деньги есть, я тебе их отдам, как будто оплату за постой...
-Да убери! - возмутилась женщина - я, слава Богу, не голодую, даже могу лишка себе позволить иногда - она подмигнула Полине - лучше одежду нормальную себе купи, ты ж молодая, красивая, родители что - и одеть тебя не могли, ходишь, в чём попало...
-Мне Ася, старшая сестра, давала свои вещи иногда...
-А, Аська, помню-помню. Любимица она их...
Полина ещё долго слушала монолог Серафимы Трофимовны про своих родителей, и думала о том, что же между ними произошло такого. Но спросить не решалась, пока было неудобно. После утомительной поездки на автобусе хотелось одного: вытянуться на постели и уснуть - надолго, а лучше навсегда, чтобы больше никогда не просыпаться.
Утром её разбудило пение птиц за окном. На душе было впервые как-то спокойно и тепло. Обогреватель она на ночь не включала, и в комнате было немного прохладно. Встала на холодные половицы голыми ногами, потянулась всем телом, подошла к большому зеркалу на стене.
Отражение показало ей маленькую хрупкую девчонку с длинными рыжими волосами с медным отливом и огромными зелёными глазами. Яркие конопушки на носике и щеках делали её внешность совсем детской. Коснулась своих губ - помнят они ещё безумные поцелуи Ромки!
Ах, Ромка, как же я ненавижу тебя!
Прошла в кухню, налила в умывальник холодной воды, с удовольствием плескала воду в лицо, фыркая и наслаждаясь.
На кухонном столе записка: "Полина, хозяйничай, я на работу ушла. Приду часа в три. Серафима Трофимовна".
Полина немного поела - аппетита по-прежнему не было, вымыла посуду, перемыла полы во всём доме, быстро приготовила обед и пошла посмотреть бабушкин огород, который простирался за домом.
В огороде было несколько грядок, но было видно, что хозяйка ничего садить не собиралась - земля была лежалая и неперекопанная, повсюду торчала трава. Кусты малины и крыжовника были неухоженными, смородина тоже росла сама по себе.
Девушка посмотрела на всё это, и решительно взялась за работу. Тут, в огороде, и застала её бабушка, всплеснула руками:
-Полька, тебе что, делать нечего! Здоровье побереги! Ты родила недавно, а батрачишь, как добрый мужик!
Полина откинула косу за спину, отдуваясь, спросила:
-Бабушка, у тебя семена есть? Так я посажу давай зелени какой-нибудь, чего грядкам пустовать.
-Пойдём обедать - миролюбиво сказала Серафима Трофимовна - я вижу, девка ты рукастая - и убралась, и наготовила.
Полина переоделась в сенках, они сели с Серафимой Трофимовной за стол и та сказала:
-Поля, у нас на автобазу уборщица требуется, пойдёшь?
У Полины засверкали глаза, и она чуть не запрыгала от радости. Да она готова взяться за любую работу, лишь бы забыть всё, что произошло с ней в последнее время.
-Конечно! - произнесла она - спасибо, бабушка!
-Я начальнику говорила уже по поводу тебя, так что завтра вместе пойдём. Только прошу тебя, не называй меня на людях бабушкой, ладно.
-Хорошо, не буду.
После обеда Полина села писать письмо Аське, с восторгом расписывая Серафиму Трофимовну, её дом и сад. Спросила у бабушки, где почта, и пошла отправлять письмо.
До вечера они просто отдыхали - Серафима Трофимовна что-то вышивала в своей комнате, а Полина просто лежала на кровати - ей не хотелось ни о чём думать. Вот завтра бабушка обещала ей достать семена, тогда она займётся огородом, и может быть, её горькое горе отступит, и она и думать забудет о Ромке и его предательстве.
За ужином, когда они с бабушкой ели ароматный, сваренный Полиной, борщ, она спросила у неё:
-Бабушка, а почему ты к нам не приезжала? Ты с родителями в ссоре?
Серафима Трофимовна долго молчала, и Полина уже было пожалела, что спросила её об этом. Потому сказала ей:
-Прости. Я зря спросила, да?
-Да нет, Полька. Нет здесь никакой тайны особой. Права ты - я перестала к сыну ездить, потому что мы крупно поссорились с ним из-за твоей матери.
Полина молчала, она не хотела больше сама задавать вопросы, надеясь, что бабушка продолжит рассказ.
-Это случилось сразу после твоего рождения. Сын мой - не родной тебе отец, Полина.
5
-Как это - не родной? - застыла Полина - бабуш...Серафима Трофимовна, что вы говорите?
Женщина покачала головой:
-Жалко мне тебя, детка... Видимо, по этой причине ты Гале шибко-то и не нужна, да и сыну моему, скорее всего...
-Да что произошло-то у них, бабушка? И почему я не родная отцу?
-Потому что мамка твоя ему изменила. Она когда-то влюблена была, в одного деревенского, ещё до того, как с моим сыном стала жить. Сильно влюблена... А он в город уехал, а оттуда с невестой вернулся - родителей познакомить. Уж Галка страдала, так страдала! Чуть невесте этой космы не выдернула. А он ей, любимый-то её, так и сказал, мол, я тебе никогда ничего не обещал... Тут она и припухла, замуж за моего-то дурака вышла и Аську быстренько родила. Этот её Захар в городе развернулся, дела в гору пошли - на хорошей должности сидел. А потом у него жена умерла...
Полина ладошкой рот прикрыла - вот это события! Почему никто никогда ей об этом не рассказывал?
-Он из города приехал к родителям, раны, мол, зализать, отдохнуть... А тут, значит, ему Галка под руку подвернулась. Которая по-прежнему по нему сохла... Ну вот у них снова и завертелось-закрутилось... Она-то надеялась, что он в город её заберёт, вместе с Аськой, да и ушла опять от сына моего, только этот Захар фигу ей показал, да и уехал. А через девять месяцев ты родилась...
-Бабушка, почему мне никто об этом не рассказывал?
-Да кто его знает, детка... Зачем? Легче тебе что ли, будет от этого?
-Я бы отца нашла - упрямо сказала Полина.
-Да не нужна ты ему! - вскрикнула бабушка - Галка надеялась его тобой удержать, ныла перед отъездом: "Ребёночка жду!", так и это не помогло... Вот она после этого к моему дураку опять и пошла на поклон. А тот и уши развесил, принял её обратно. Люблю, говорит, её, мамка, сил нет... Уж сколько я с ним ругалась из-за этой прошмандовки - ничего не помогло, как приворожённый за ней бегает... Плюнула я на них, стыдить её бесполезно, она своё орёт - не лезь, мол, в нашу семью, да и уехала в город, вот и живу здесь... Всё его, дурака, вспоминаю. Сведёт она его в могилу когда-нибудь. Если тем более уже и пацана родила...
-Бабушка - прошептала Полина - так если я не родная тебе, что ж ты меня... приветила?
-Да потому что ненужная ты им никому! Мать, смотрю, не любит тебя из-за того, что этот хахаль её в город не забрал, не смогла она его тобой удержать, мой оболтус в тебе соперника своего видит... И что это за родители? Дитя своё из дома погнали! Где это видано! Жалко мне тебя - пропадёшь ведь! А так, глядишь, может научишься чему, да в люди выбьешься...Тем более, девка ты не изнеженная, не исповаженная, глядишь, толк из тебя выйдет...
-Спасибо, бабушка - прошептала Полина - скажи, а родители моего...ну, настоящего отца, в посёлке живут?
-Да умерли они уже давно, Полюшка.
Она ушла в комнату после ужина и лежала, бездумно глядя в потолок. Вот, значит, как выходит - даже родной матери она не нужна. Зато неродной бабушке приглянулась, та вот даже помочь ей решила... И Аська... Тоже родной человечек, хотя отцы у них разные...
Видимо, действительно, мать не любит её именно потому, что она напоминает ей её любовь, которая предавала её ни один раз... А отец... Конечно, зачем он будет любить её, она ведь ему не родная.
Долго лежала Полина и думала, никак не шёл к ней сон, только под утро удалось немного заснуть. А вскоре Серафима Трофимовна разбудила её - пора было идти на работу.
Здание, которое она должна была убирать, было не таким и большим - всего два этажа с кабинетами. На первом этаже сидели диспетчеры, на втором находился отдел кадров и бухгалтерия.
Работала Полина споро - да ей было и не привыкать, работать она привыкла много, дома мать не терпела, если кто без дела сидел. А тут, надо же, никто не погоняет, никто над душой не стоит, три раза в день - утром, в обед и вечером нужно мыть оба этажа, поливать цветы в коридорах, вытирать пыль.
Девушка быстро работу завершала и шла протирать окна в коридоре, выбивать коврики при входе.
Женщины из бухгалтерии дивились - ох, и рукастая девчонка! Нахваливали её Серафиме Трофимовне, а та только кивала, улыбаясь. Полина же ещё и дома успевала работать - как и обещала, бабушка ей семян принесла, высадила она зелень на грядках, да так, разной мелочи, цветы посадила, стал огородик на огород похож.
Зарплату Полина получала небольшую, а когда получила самую первую - пошла на рынок, накупила продуктов и принесла домой. К вечернему чаю пирог сладкий состряпала - Серафиму Трофимовну порадовать. Та только руками всплеснула:
-Ты зачем потратилась, Поля? Да ещё на рынке - там всё втридорога! Лучше бы себе что-то купила...
И Полина пообещала, что со следующей зарплаты обязательно купит себе какую-нибудь обновку...
На автобазе было много водителей - и молодых, и в возрасте. Полина мужчин дичилась, только бросала тихое: "Здравствуйте" и всё. Даже глаза иной раз поднять боялась - свежа ещё была рана, оставленная Ромкиным поступком, не хотела она больше знаться с противоположным полом.
Другие девчонки, кто на базе дворником работал, или в столовой, или в кассе, с удовольствием с молодыми водителями общались - глазки строили, болтали, да хихикали, одна Полина - брови сдвинет, лицо серьёзное сделает и делом занимается.
Часто ей коллеги выговаривали:
-Полька, ну чё ты нелюдимая такая? Видно же вон, как на тебя Андрей Асеев смотрит! Нравишься ты ему, значит. Парень он нормальный - не женатик, работает, серьёзный, чего ещё надо?
Полина только отмалчивалась. Она знала, что Андрей нравится Кате - яркой, полноватой девушке-поварихе. Она видела, как в столовой Катя смотрит на Андрея, старается положить ему в суп кусочки мяса побольше и повкуснее, налить подливы погуще, и всё время заглядывает ему в глаза.
Однажды вечером, когда Полина задержалась на работе - она мыла раздевалку в тот день, он подошёл к ней и, смущаясь и краснея, спросил:
-Полина, можно тебя проводить?
Она дёрнула плечом и не слишком приветливо ответила:
-Да я недалеко живу...
Он развернулся и пошёл, словно бы обидевшись, а ей вдруг стало смешно почему-то. Догнала его:
-Ладно, пойдём, проводишь, чего уж там...
Они шли и болтали о чём-то совершенно легкомысленном, смеялись над шутками, Андрей умел много и интересно рассказывать о своей водительской жизни. В первый раз после всего случившегося Полина перестала чувствовать себя скованной с парнями.
Он был совсем не похож на Ромку - в нём не было его наглости и самоуверенности, он был простой и какой-то словно бы хорошо знакомый. Она не позволила тогда проводить себя прямо до ворот - остановилась на перекрёстке, кивнула ему и сказала:
-Ладно, мне пора. Серафима Трофимовна будет переживать...
-Полина - Андрей осмелел и взял её за руку - ты мне нравишься очень... Может, мы как-нибудь погуляем в выходной?
Она немного помолчала, потом произнесла:
-Андрей, я... Я не знаю... Я не могу пока, не готова...
-Я понял - он улыбнулся - но я терпеливый, подожду, когда ты будешь готова к тому, чтобы начать отношения.
Полина почувствовала, как вспыхнули щёки, попрощалась с ним скомкано и ушла домой.
Дома Серафима Трофимовна посмотрела на неё подозрительно:
-Что-то ты вся светишься, как ёлка новогодняя... И щёки вон горят, уж не затемпературила ли?
Она приложила ладонь к её лбу.
-Вроде нет, всё нормально - пробормотала про себя.
-Да нет, ба, на улице душно просто...
И поспешила уйти в комнату, даже ужинать не стала. Глянула в зеркало - господи, ну что она за наивное создание! Опять верит словам парня, мало ей урока с Ромкой! Вон, щёки горят, губы сами собой в улыбку растягиваются - и чего она так рассиропилась?! Дура-дурой!
Ругала себя последними словами, а у самой мысли в голове - а может и не кончилась ещё её жизнь? Может, есть впереди и радость, и счастье, и любовь? Только заслужила ли она это? И со вздохом разочарования мысли в голове - нет, ещё не заслужила...
На следующий день на работе нет-нет, да и ловила на себе взгляды Андрея - он смотрел выжидающе и словно звал подойти, но она сдержалась - не нужно ей этого пока. В обед, встав на раздаче за её спиной, прошептал на ухо:
-Я терпеливый и всё равно буду ждать тебя.
Улыбнулась еле заметно, при этом перехватив Катин взгляд - она смотрела на Полину как-то со злостью и завистью. "Да уж - подумала про себя - видимо, она действительно к нему неровно дышит". Пообедала быстро и отправилась работать, хотя уже весь участок свой в порядок привела.
Но появилась у неё мысль - прямо посреди территории автобазы находилась большая круглая клумба. Видно было, что клумба эта давно не знала человеческих рук - была она неухоженной, заросла травой, кирпичи, ограждающие её, глубоко вошли в землю.
Полина клумбу быстро вскопала, попросив у ребят-водителей лопату, земли свежей навезла на тачке - обнаружила настоящий чернозём за территорией автобазы, всю траву выбросила, кирпичи вдавленные достала и хорошенько ту клумбу ими оградила, так что острые кончики кирпичиков торчали наверх в виде резного узора.
Саженцы цветов она дома взяла - выросли они из тех семян, что Серафима Трофимовна для неё раздобыла.
-Ох, и лёгкая у тебя рука, Полька! - восхищалась тогда бабушка, а Полина от гордости аж порозовела - я так не огородница совсем...
И вот красивые, небольшие саженцы цветочков украшают клумбочку, и даже как-то на сердце теплее. Когда работу свою заканчивала, вышли и ребята водители из гаражей, и из столовой женщины показались, и отдел кадров тут как тут...
Стоят, любуются, у всех улыбки на лицах - словно эти хрупкие растеньица, посаженные Полькиными руками, принесли свет в их закостенелые на работе души...
Вышел даже сам начальник автобазы - невысокий, лысый мужичонка в строгом костюме. Показал толстеньким пальцем на грядку:
-Ревченко, твоя работа?
Она кивнула и смутилась - а ну как заругает за своеволие!
А он:
-Молодец! Вот все бы так к работе относились!
Покосился на "всех" своими цепкими глазами и ушёл в кабинет - руки за спину...
Вслед ему смешки понеслись. Постояли все, посмотрели, похвалили Полину и разошлись по своим делам. Но стало казаться девушке, что вроде как на автобазе даже воздух чище стал...
И так радостно было от ощущения того, что она это сделала - теперь на работе во дворе красиво, водители аккуратно грядку объезжают, Полине осторожно сигналят и голову склоняют в знак приветствия, если встретят.
Оттаяло у неё сердце - научилась людям в ответ улыбаться. Стала потихоньку общаться с девчонками-коллегами, но дальше дома сильно выходить не спешила, хотя подружки и на дискотеку её с собой звали, и просто в парке погулять в выходной. Побаивалась ещё Полина близко кого-то к себе подпускать.
Получив следующую зарплату, Полина попросила Серафиму Трофимовну отвести её куда-нибудь, где она сможет купить себе что-то - всё-таки бабушка лучше неё знала город, и могла что-то посоветовать.
В выходной они отправились на вещевой рынок, где среди множества одинаково серых вещей одного фасона и вида, Полина смогла отыскать себе чудные цветастые брючки-бананы на лето и тонкую, вязаную крючком, белую кофточку.
Примерив наряды, повернулась к бабушке. Та зацокала языком:
-Ну, Полька! Ты прямо, как я в молодости! Ну справная девка, ничего не скажешь!
После покупки они с Серафимой Трофимовной зашли в кафе-мороженое, где в запотевших вазочках подавали и шоколадное, и ванильное, и сливочное лакомство. А ещё они заказали по молочному коктейлю в высоких стаканах.
-Ну! - бабушка подняла свой стакан - за обновки! За нас, красивых!
Они с удовольствием выпили коктейли, съели мороженое и отправились домой.
А дома устроились в большой комнате перед телевизором и болтали обо всём подряд. Потом бабушка попросила Полину ещё раз примерить вещи и, глядя на неё, сказала:
-Я всё-таки надеюсь, что когда-нибудь, Поля, у тебя найдутся силы для того, чтобы вернуть сына...
-Я не знаю, ба... - грустно ответила девушка - сейчас совсем не хочу об этом думать. И ненавижу этого Ромку! Ненавижу! Хочу, чтобы ему было также плохо, как мне!
-Ненависть съест тебя, девочка. Отпусти ты это, ради Бога, иначе спокойно жить не сможешь...
На следующий день девчонки на работе с удовольствием рассматривали её обновки, спрашивали, где купила и за какую цену, трогали материал...
А в сердце у Полины была какая-то щемящая пустота... Ей очень хотелось увидеть Андрея, но его сегодня целый день не было на базе, он приехал только к вечеру, какой-то весь расстроенный и чем-то озабоченный. Или показалось ей?
Спрыгнул со ступеньки своего грузовика, с кем-то резко поговорил из водителей и ушёл в гараж, не кинув даже взгляда на девушку.
Она же весь день вспоминала его шёпот: "Я терпеливый и всё равно буду ждать тебя", а потом подумала, что может быть, стоит попробовать... В этот раз она не будет так неосмотрительно бросаться в омут головой...
Вечером она задержалась специально на работе - якобы что-то не успела доделать, видела, что Андрей тоже ещё не ушёл, переоделась и пошла в гараж.
Дойдя до его машины, услышала тихий разговор - Андрей был не один. Остановилась, услышав голос Кати.
-Андрюш, может, пойдём сегодня ко мне? У меня родители уехали на три дня на дачу.
-Серьёзно? И что же ты можешь мне предложить? - с усмешкой спросил парень.
-Ну, для начала душ и вкусный ужин, а там посмотрим...
-Что же... Грех отказываться от такого предложения, тем более, когда оно поступает от такой красивой девушки...
"Дура!" - подумала Полина, развернулась, и тихо вышла из гаража.
6
Всю дорогу Полина думала, что она самая настоящая идиотка - захотела попробовать ещё раз начать отношения с парнем, но ничего не вышло. Неужели она так и будет продолжать доверять всем подряд?
Урок, который преподнёс ей Роман, должен был навсегда отбить у неё охоту начинать хоть какие-то отношения, но нет - она снова поверила и снова разочаровалась. Ну действительно, ведь не везёт ей совершенно - зачем пытаться?!
Серафима Трофимовна поливала огород. Полина подошла и осторожно обняла её, словно боясь, что та оттолкнёт её или отодвинет от себя. Ей было так одиноко и печально, словно она была совершенно одна в этом мире.
-Чё-то ты поздно сёдня? - женщина затихла от этой осторожной и неловкой ласки - случилось что?
-Да нет, ба - грустно сказала Полина - так... Страшно что-то и как-то горько...
-Твои-то - Серафима Трофимовна кивнула на грядки - колосятся вон... Ох, и руки у тебя, Полька, золотые. Всё в твоих руках живёт и расцветает...
-Спасибо, ба - улыбнулась девушка.
-Пойдём домой. Я там плюшек настряпала к чаю. Заодно расскажешь, что случилось у тебя, вижу же - не всё в порядке...
Дома, после того, как Полина поделилась с бабушкой своими планами насчёт Андрея и своим очередным разочарованием, та долго думала, потом обняла её, и заговорила, горячо, стараясь убедить:
-Полюшка! Девочка моя! Не о том тебе думать надо, детка! Ну какие отношения?! Ты так ещё молода, и вон сколько горя хапнула из-за этих отношений, девочка! Не об отношениях тебе сейчас заботиться надо, а о жизни своей. Учиться тебе надо и сына из детдома забрать, Полюшка...
-Ба - в глазах Полины появились слёзы - я ненавижу этого ребёнка и не знаю, как мне его полюбить, что сделать для этого! Это ребёнок Ромки, и я не хочу видеть его и забирать его не хочу, понимаешь?! Хоть ты не мучай меня, ба!
-Поля, Поля, ты же потом век себе не простишь! Неужели спит твоё материнское сердце? Как же так? Девять месяцев вынашивать, тошнотой мучиться, слышать, как он шевелится внутри, чувствовать стук маленького сердечка, а потом говорить, что ненавидишь?!
-Бабушка, не надо! Если помочь мне хочешь, не заводи пока разговор об этом - не готова я сейчас ребёнка забрать!
Серафима Трофимовна обняла Полину и прижала к себе, чувствуя, как горячие слёзы заливают её домашнюю блузку. Как помочь девочке этой, почти ребёнку и уже матери - она не знала. Как переубедить её забрать сына, любить его и воспитывать? Разве можно это насильно сделать? Ох, и доля у девчонки! А всё эта Галька, мать её - если бы она так не пренебрегала своей дочерью, возможно, с Полиной и не произошло бы такого...
От бессилия что-либо сделать и жалости к Полине Серафима Трофимовна не спала всю ночь, а утром встала с головной болью и давлением. Выпила прописанные доктором таблетки, без аппетита позавтракала, и они вместе с Полиной отправились на работу.
Полина убиралась на втором этаже, когда к ней подошёл Андрей. Остановился, глядя на то, как она усердно натирает полы, исподлобья наблюдая за её худенькой фигуркой и плавно двигающимися руками, потом сказал:
-Что же ты не здороваешься, Поля?
-Привет, если хочешь - равнодушно ответила она, продолжая делать свою работу.
-Поль, послушай, ну сколько можно... Я... Ты мне нравишься очень... А ты... Вместо того, чтобы ответить взаимностью... Ломаешься.
-Андрей! - вскинула на него свои зелёные глаза. Увидела вдруг, что у него взгляд бегает и вообще... Он казался ей каким-то лживым сейчас и фальшивым насквозь - не надо, Андрей! Я... Не готова... Заводить с тобой или с кем бы то ни было ещё отношения... Я не хочу, понимаешь... Думаю, Катя будет тебе лучшей парой, чем я. У неё есть душ и вкусный ужин, и родители, уехавшие на три дня. Обратись к ней, пожалуйста, а меня оставь в покое.
Он некоторое время смотрел на неё, в глазах его проскользнула то ли ирония, то ли циничная усмешка.
-Ну смотри, не пожалей потом - сказал с расстановкой, и медленно пошёл прочь.
Полина опять задержалась на работе - возилась со своей клумбой с цветами, а потому домой вернулась позже обычного.
Рассказала бабушке про клумбу, про цветы, немного отвлекла её от того задумчивого состояния, в котором она пребывала.
Потом полила огород, приготовила ужин, и только они собрались сесть за стол, как в ворота постучали.
Залился лаем старый Полкан, Серафима Трофимовна глянула в окно, но никого не увидела и пошла открывать.
Через несколько минут дверь распахнулась и появился... отец. Со страхом девушка смотрела на него, открыв рот от неожиданности.
-Папа?
Он тоже во все глаза смотрел на неё, словно не веря в то, что здесь происходит, а потом вдруг заговорил:
-А ты что, змея подколодная, тут делаешь, а?
-Папа, я...
-Папа?! А ты о нас с матерью-то думала, когда позорила, да ноги перед мужиком раздвигала? А теперь явилась в город, села на бабкину шею! Её тоже опозорить хочешь, тварь?
Он было замахнулся, чтобы ударить её, но руку его перехватила Серафима Трофимовна.
-Николай! - сказала резко - ты зачем сюда явился? Приехал в мой дом, орёшь, как скаженный, да ещё на Польку руку надумал поднять?! Только это и умеешь? Не дам девку в обиду!
-А я думаю - чё она домой не просится! - совсем по-бабьи заверещал отец - а она тут, на всём готовом живёт, мать мою с толку сбила! Я уж к Аське и так, и сяк подкатывал, пока у ей на работе в столе письма не нашёл! Собирай свои манатки - и вон отсюда!
-Ты мне тут не распоряжайся! - повысила голос Серафима Трофимовна - это не твой дом, Николай, так что рёв тут не поднимай, а то я не посмотрю, что ты мой сын - быстро в милицию позвоню!
-Ах, ты! - отец смотрел на мать, выпучив глаза, хватая ртом воздух - на меня, своего сына - милицию?! А я тебе чего такого сделал, скажи на милость, а?!
-Чего такого сделал? - загрохотала бабушка, отодвигая Полину в её комнату - да вы с Галкой у девчонки всю кровь выпили! Знаю я, семейку вашу! Она-то понятно - дура дурой, как была, так и осталась, а ты-то какого лешего у ней на поводу идёшь?! Любовь у вас? Сю-сю, ля-ля?! Так вот любитесь там, а Польку в покое оставьте и меня тоже, я вам девку сгубить не дам - итак уже натворили делов! Она при живой матери, как сирота живёт!
-А кто мешал ей вести себя, как положено?! Не спать с кем попало, например! Мы с матерью, что ли?!
-А не от вашей ли "большой любви" она это сделала?! Так вы ещё её на такой страшный грех толкнули - дитё оставить в роддоме, обманули, что поддержите тогда, а сами?! Иди, Николай, подобру-поздорову, занимайся своей семьёй, а к нам с Полькой не лезь больше - из девчонки толк выйдет, если она с вами жить не будет, уж поверь мне! Ишь, они ждали, что она на коленках к ним приползёт - не слишком ли много чести?!
-Да как ты можешь, мать?! Меня, родного сына, из дома гнать! Она ж никто тебе!
-Да она мне в сто раз тебя ближе, сынок! Ругаться сюда приехал?! Сколько лет мать тебе была не нужна, а тут гляди - нарисовался! Давай, давай, иди отсюда, а вернёшься ещё раз, помяни моё слово - вызову полицию!
Отец посмотрел на неё, задумался о чём-то, потом произнёс:
-Зря ты так, мать, зря! - и вышел.
Серафима Трофимовна устало опустилась на табурет. Полина, бледная, как полотно, несмело подошла к ней, села рядом, положила голову ей на колени.
-За что, бабушка?! Неужели всю жизнь будет теперь за мной эта тень ходить, неприкаянная... Что вот так парню поверила и ребёнка от него нагуляла? Что же делать, бабушка, как всё исправить? Я, наверное, должна уйти от тебя - он так просто тебя не оставит в покое...
-Даже не думай - Серафима Трофимовна погладила её по рыжим волосам, вытерла слезинку с бледной щеки, усмехнулась грустно - уйти она собралась... А меня, старуху, на кого оставишь? Я ж сердцем к тебе прикипела, девочка... Да и не придёт он больше. Милиции испугался. Так что не бойся - уж я-то тебя не оставлю...
-Спасибо тебе, ба. Никого у меня больше нет, кроме тебя...
Через несколько дней, когда Полина пришла на работу утром, как всегда, она вдруг заметила в поведении своих подружек что-то странное - они перешёптывались, переговаривались, и словно бы сторонились её.
Стала переодеваться в свой рабочий чёрный халат, но тут в их подсобку вошла секретарша директора, окинула её взглядом:
-Ты Ревченко? Поднимись к Александру Сергеевичу, он ждёт тебя.
Мучаясь нехорошим предчувствием, Полина прошла в кабинет начальника, сопровождаемая взглядами других девушек.
Тот сидел, бессмысленно стуча карандашом по стеклу, лежащему на столе. Поднял взгляд на Полину, когда та вошла, рассеянно показал на стул напротив. Когда она села, заговорил:
-Хм, Полина... Работаешь ты хорошо... Претензий по работе нет к тебе вообще... Гм... Даже не знаю, как сказать тебе... Утром сегодня приходил отец твой... Кричал так, что все под окнами собрались... Кого я, мол, на работу взял... Уж и не знаю, чего он так к тебе... Девушка ты хорошая, замкнутая, правда, но после такого разве можно открытой-то быть...
-Он не отец мне - прошептала побледневшая Полина - отчим...
-Ясно... Но тут такое дело... Я на работе тебя после этого оставить не могу... Моя репутация пострадает, да ещё в профкоме прознают - вставят по первое число...
-Я вас поняла - прошептала Полина.
-Ты завтра за расчётом в бухгалтерию приди вечером, часа в четыре...
-Хорошо.
Она вышла из кабинета, сопровождаемая презрительным взглядом секретарши - видимо, та слышала все подробности разговора отца и начальника, и скорее всего, она и разнесла по всей базе эти самые подробности.
Тут же, в коридоре, встретила Серафиму Трофимовну, та обняла её и увела в уборную, где девушка дала волю слезам.
-Я уж с ним и ругалась, с начальником нашим - горячо и с досадой заговорила бабушка - ни в какую не соглашается! Ну, не плачь, девочка, придумаем что-нибудь, не плачь! Этот гад напоследок такую погань сделал, больше не явится, а явится - так я действительно милицию вызову...
Полина покачала головой:
-Не будет мне покоя, бабушка, в этом городе. И тебе тоже. Уехать мне надо, тогда они отстанут от тебя...
-Нет, Полина, ну что ты! - женщина умоляюще посмотрела ей в глаза - хоть ты меня пожалей и не бросай...
Вечером Полина даже не стала ужинать - лежала в своей комнате, укрывшись стареньким пуховым платком. Серафима Трофимовна то и дело стучала к ней, интересовалась, не нужно ли чего.
Потом решительно распахнула двери и вошла с подносом, на котором стоял чай с малиной и лежали маленькие пирожки с рисом и яйцом. Поставила поднос на табурет, подошла к девушке:
-Давай, давай! - потянула за плечи - негоже так лежать, вставай, я вот пирожков напекла, твоих любимых, вставай давай.
Полина села на кровати - в голове гудело от слёз и несправедливости. Она ведь сделала то, что сказала ей мать - не стала просить помощи, уехала. Зачем же они теперь преследуют её?
Посмотрела на бабушку с благодарностью:
-Спасибо тебе, бабушка. За заботу. Обо мне никто так никогда не заботился - только ты и Аська. Что же делать, ба? Как дальше жить?
-Поля, Поля - Серафима Трофимовна ласково погладила её по волосам - а кто же тебе сказал, что легко будет? Жизнь - борьба...
-Но ведь я стараюсь, ба! За что же они меня? Всю жизнь теперь так будут - пока не затопчут меня окончательно, не насладятся зрелищем, что я в грязь втоптана? Я ведь и так уже наказана, бабушка!
-Всё будет хорошо! - Серафима Трофимовна проследила, чтобы она выпила весь чай, съела пирожки, потом уложила её, укрыв одеялом, и долго сидела рядом, гладя по рыжим волосам и думая, как помочь этой опустошённой и заблудшей душе.
К вечеру следующего дня Полина отправилась за расчётом на прежнюю работу. Кассир попросила её подождать, а сама ушла куда-то и вернулась только через полчаса. Отдала ей её зарплату, потом положила сверху ещё небольшую сумму денег:
-Вот, Александр Сергеевич премию тебе выписал. Очень он жалел, что пришлось тебе уволиться...
-Спасибо - прошептала Полина и выскользнула из тесного помещения кассы.
Она вышла из ворот автобазы и обернулась, словно прощаясь. Её первое место работы, которое она успела полюбить... Что-то теперь будет с ней? Сможет ли она найти себе дело по душе, или так и будет мыкаться, как неприкаянная?
Она шла через небольшой сквер, задумавшись и не замечая ничего вокруг, как вдруг кто-то внезапно обхватил её за талию.
Обернулась, испугавшись - Андрей. Улыбка какая-то... Недобрая...
-Привет - он так и не убрал руку.
-А, это ты... - упавшим голосом ответила Полина - чего тебе?
Он вдруг с силой потянул её в сторону от тропинки, сжимая в руках её талию и горячо шепча на ухо:
-Ты что, Полина, недотрогу из себя строишь? Я слышал, да и все слышали,что ты не прочь потраhаtься с парнями! Видать, нравится тебе это дело! А почему со мной не хочешь? Чего отказывала-то? И ребёночка, говорят, ты своего родненького, в роддоме оставила...
Она пыталась отбиваться от него локтями и коленками, но он одной рукой завернул обе её руки за спину, и толкал, толкал к густым кустам в углу сквера... Она боялась закричать, чтобы не привлечь к себе внимание, а он становился всё настойчивее, дышал в лицо горячим жаром, крепко сжимал руки за спиной. Слабых Полининых сил не хватало, чтобы сопротивляться его, грубой и мужской, она только повторяла:
-Пусти, пусти, Андрей, что ты делаешь, пусти!
-Я же вижу, что ты хочешь! Вон, дрожишь вся! Сейчас я тебе покажу, девочка, что такое настоящий мужчина.
Он прижал её к дереву, продолжая по-прежнему одной рукой сжимать оба её запястья, а второй бесстыдно блуждать по её телу - вот тонкая ткань сарафанчика разошлась на груди от одного его движения, вот та же рука полезла под подол, задирая его до самого пояса и касаясь трусиков...
Ей стало противно и гадко, к горлу подступила тошнота, она пыталась вывернуться и оттолкнуть его...Она плакала и боролась изо всех сил, как могла... Потом не выдержала, и из горла её вырвался полукрик-полухрип...
7
Она не поняла, что произошло, почувствовала только, как противные, настойчивые руки Андрея вдруг отпустили её. Он как-то неловко запрокинул голову и рухнул к её ногам бессильным мешком.
Полина подняла голову - за спиной Андрея стояла худенькая девчачья фигурка с короткой мальчишеской стрижкой, в ярком трикотажном костюме, в руке девушка сжимала пустую стеклянную бутылку.
Зажимая рукой порванную прореху на груди, Полина медленно осела вдоль дерева, глядя на Андрея, упавшего прямо у её ног. Незнакомка же протянула руку, пощупала пульс на его шее, сказал спокойно:
-Дышит, гад.
И протянула руку Полине:
-Пойдём. Нужно уходить, пока он не очнулся.
Вся трясясь от страха, униженная, размазывая по лицу слёзы, Полина протянула ей руку в ответ, почувствовала маленькую, но такую сильную ладошку, горячую и мокрую от пота. Ей показалось, что через эту руку в неё попадает живительный поток жизненных сил. Встала еле-еле, ещё всхлипывая и оглядываясь на тело Андрея и пошла, нет, побежала вслед за своей спасительницей.
Хотя хотелось ей совершенно другого. Хотелось вернуться к этому телу, лежащему под деревом, и пинать его, пинать изо всех сил и кричать, кричать при этом от несправедливости, от ненависти, вымещая на нём злобу на этот несправедливый мир, злобу на родителей, которые заставили отказаться от сына, злобу на Ромку, на его предков, на начальника базы - на всех, всех... Андрей сейчас казался ей олицетворением всего того, что произошло в её жизни...
Они добежали, наконец, до какого-то частного дома за покосившимся, мрачным забором с кривой калиткой. Девчушка открыла калитку, когда они вошли, выглянула наружу ещё раз, видимо, с целью убедиться, не преследует ли их кто-нибудь, и закрыла её на большой деревянный засов.
В доме, куда она привела Полину, было темно, мрачно, неуютно и пахло сыростью и плесенью. Незнакомка включила фонарь на столе, открыла холодильник, достала оттуда прозрачную бутылку, налила полный стакан и протянула его Полине:
-Пей.
Полина выпила плохо пахнущую жидкость, горло обожгло тысячами противных, жгучих струй, она попыталась вздохнуть, но у неё не получилось. Незнакомка протянула ей ковшик с водой, которая пахла тиной, девушка выпила эту воду, еле отдышалась и спросила:
-Что это?
-Воdка - ответила та - надо же было тебя как-то успокоить...
-Наверное, надо вызвать скорую - неуверенно начала Полина - вдруг он умрёт там.
-Ну - с улыбкой ответила девчушка - я его не сильно приложила. А ты слишком милосердна, дорогая. С такими подонками надо только так поступать.
-Спасибо тебе - пробормотала Полина - если бы не ты...
-Он бы просто тебя поимел - усмехнулась та - но не стоит благодарности. С такими, как он, у меня разговор короткий - пару ударов в глаз, потом между ног, и вот - бывший "герой" уже визжит, как резаная свинья!
Девчушка расхохоталась каким-то задорным и тоненьким смехом, словно по стеклянной поверхности рассыпали горсть бусин или бисера.
-Ты драться умеешь? - удивлённо спросила Полина.
Незнакомка молча налила себе в стакан зелья из бутылки, лихо выпила, провела рукавом под носом, занюхивая, крякнула, а потом ответила:
-В детдоме не захочешь, да научишься себя защищать.
И протянула свою узкую, но крепкую ладошку:
-Любка.
Полина пожала ей руку, представилась сама и спросила:
-Это твой дом?
-Да. Государство выделило халупу, тут и живу.
Она заглянула в холодильник, не нашла там ничего интересного, поморщилась и спросила:
-У тебя деньги есть?
Полина молча достала из кармана полученный расчёт и протянула девушке. Она только сейчас смогла как следует разглядеть её внешность. Любка была чуть старше её - лет двадцать ей точно было. Невысокая, коренастая, с крепкими руками и ногами она была похожа на гриб-боровик. Чуть вытянутое лицо с коротким модным ёжиком волос, обесцвеченным гидроперитом, капризные пухлые губы и маленькие голубые глаза. Выражение этих глаз было жёстким и даже, наверное, жестоким, и Полина подумала, что девушка, вероятно, тоже немало пережила в своей жизни.
-Не, так много не надо - улыбнулась Любка - оставь.
Она взяла у неё две бумажки и пошла к двери:
-Ты посиди. Я сейчас за добавкой сбегаю к Ильиничне, и приду.
Полина так и не поняла, за какой "добавкой" отправилась её новая знакомая, но возражать не стала. Выпитая жидкость подействовала на неё странным образом - стало хорошо, тепло, и на всё наплевать. Когда Полине показалось, что она засыпает, дверь открылась и вошла Любка. В руках она держала две тёмные стеклянные бутылки и пару огурцов.
-Вот, Ильинична ещё и закуску сунула - сказала она довольно.
На этот раз она разлила дурно пахнущую жидкость в два стакана, порезала огурцы, нашла где-то корку чёрного хлеба, предусмотрительно поставила перед Полиной полный ковш воды, и протянула ей навстречу стакан:
-Ну, за знакомство!
Они "чокнулись", Полина внимательно посмотрела, как Любка, не поморщившись даже, выпила его содержимое, поставила стакан на стол, засунула в рот огурец и сказала ей:
-Ты вдохни и сразу выпей, не держи её во рту. Тогда нормально пойдёт. Потом следом воды и огурчик. Ты что, воdку никогда не пила?
И очень удивилась, когда Полина утвердительно кивнула.
-А ты кто такая вообще? - спросила она девушку - как оказалась в этом сквере? Где живёшь? У тебя близкие есть?
Вопрос о близких вызвал у Полины чувство неприятия и какого-то животного страха. Заметив перемену в её настроении, Любка повелительно сказала ей:
-Пей, пей, потом расскажешь.
Полина, сморщившись, быстро выпила содержимое стакана, залила всё это щедрым ковшом воды, заела огурцом.
Блаженное тепло разлилось по телу, стало вдруг хорошо и приятно, девушка посмотрела затуманенным взором на новую знакомую и принялась рассказывать про себя, про свою неудавшуюся жизнь, загубленную молодость и первую, такую горькую, любовь...
Любка слушала долго, внимательно и серьёзно. Потом сказала задумчиво:
-В очередной раз убеждаюсь, что лучше вообще не иметь родственников, чем вот таких, как у тебя. Странно, ты деревенская, но не защищать себя не умеешь, не воdку пить.
Она рассмеялась, показывая свои ровные, мелкие, как у хорька, зубы.
-Да нет - замахала руками Полина - Аська, например, сестра моя - очень хорошая, да и Костька, маленький, ни в чём не виноват...
-И всё же - возразила Любка - родные твои - гоv@но полное. Ну, кроме бабушки, конечно. Вот она - святая у тебя. Ладно, давай ещё по одной...
Следующая "пошла" у Полины, как надо. Она всё рассказывала и рассказывала про свою семью, про свою жизнь, плакала, рыдала, вытирая слёзы, её словно прорвало - вся боль, что сидела в сердце, выплеснулась наружу вместе со слезами...
Когда закончила, увидела, как сидит Любка со сжатыми кулаками, с выражением ненависти на миловидном лице:
-Жалко, что я этого Андрея не кокнула - мрачно произнесла она.
-Да ты что! - ужаснулась Полина - в тюрьму захотела? За это деrьмо?
-А! - рассмеялась Любка - мне много не дадут...
История же самой Любки была банальна, как и истории тысячи детдомовцев по стране.
Она родилась в семье двух алкоголиков, была зачата в момент жесточайшей пьянки и было просто чудом, что родилась здоровенькой и без отклонений.
Соседи семьи, уставшие от многочисленных пьянок, драк, криков, видевшие голодного ребёнка, неоднократно вызывали милицию. Но толку не было... Пока однажды, во время очередной пьянки, отец не зарезал мать. Тогда её, Любку, забрали в детдом, отца посадили в тюрьму, где он впоследствии умер, а она, Любка, жила и училась в детдоме. "Училась" - это не только про тетрадки и книжки, она училась защищать себя, училась драться, вытравливала, выжимала из себя по каплям Золушку.
Сердце её стало каменным и жестоким, она практически не испытывала жалости. Детдом оставил в ней только ненависть... Как она жила сейчас? Да никак... Дни сливались в одну сплошную, чёрно-серую массу, и в этой массе не было места состраданию, сочувствию, доброте. Не было любимого дела - Любка иногда собирала бутылки и сдавала их, тем и жила, могла просто где-то "промышлять" и её ни разу не поймали.
Друзья... Нет, какие могут быть у меня друзья, говорила она. Разве я заслуживаю друзей, хорошего отношения, подруг?! Были лишь иногда приходящие собутыльники, которые тоже любили жгучее пойло без закуски. У Любки они чувствовали себя вольготно, а потом, набухавшись, уходили к себе домой - к семьям и детям.
Полина слушала всё это, и в сердце её назревало отвращение к новой знакомой. Но в то же время она очень жалела Любку - у той в этом мире не было вообще никого...
Они тогда просидели очень долго, рассказывая друг другу о своих незавидных жизнях, и когда время близилось к двум часам ночи, Полина, пошатываясь, встала.
-Ладно, мне пора, бабушка будет волноваться...
-Да куда ты пойдёшь? Ночь на дворе. Ты хоть живёшь-то где? Ох, нифига, минут двадцать отсюда идти. Ещё какой Андрюха на пути встретится... Ладно, пойдём, провожу тебя...
Они долго шли по тёмным улицам, куда-то сворачивали, Полине было жутко и страшно - фонарей в этом районе было очень мало...
В доме у бабушки ярко горел свет - та не спала, ждала, переживала за Полину. Когда услышала скрип щеколды на двери, выскочила в сенки - в одной сорочке, бледная, уставшая.
-Полина! - девушка практически упала к ней на руки - Боже, детка, я ведь вся изволновалась - где ты была? Что случилось? Господи, ты пьяная, что ли?
Она помогла Полине войти, провела в её комнату. Принесла полотенце, намоченное холодной водой, стала вытирать лицо и только тут увидела разодранный сарафан.
-Господи, что случилось?
Полина попыталась рассказать бабушке, но всё время срывалась на рыдания и теряла нить рассказа. Еле-еле ей удалось донести до Серафимы Трофимовны то, что произошло в сквере - рассказ получился бессвязным и бестолковым, но бабушка всё поняла. Она разозлилась на Андрея так, что Полина даже чуть протрезвела от удивления - всё-таки её бабушке, которая всегда держала себя в руках, были доступны сильные эмоции.
-Вот подонок! - женщина сжала кулаки - А я-то считала его порядочным человеком! Ну, он у меня попляшет!
Но Андрей на следующий день на работе не появился - взял больничный. Это несколько успокоило Серафиму Трофимовну - значит, парень жив. Конечно, потом он вряд ли будет предъявлять какие-либо претензии, иначе обязательно всплывёт вопрос о том, при каких обстоятельствах он получил по своей дурной голове, так что в этом отношении Серафима Трофимовна была спокойна.
Полина же утром проснулась с сильной головной болью. Ей казалось, что внутри её организма всё крутит и вертит, разрывает, да так, что невозможно это терпеть. Полдня она просидела в старенькой уборной на улице - было плохо, мутило, перед глазами летали мошки, желудок выворачивало наружу. Девушка пообещала себе, что больше никогда не примет внутрь себя эту ужасную жидкость...
Ей было очень неудобно перед бабушкой, и когда та пришла с работы, Полина плакала и просила у неё прощения, заглядывая в глаза только с одним немым вопросом - не выгонит ли та теперь её из дома.
Поняв, в чём дело, Серафима Трофимовна сама расплакалась, обняла девушку и сказала:
-Ну о чём ты думаешь, Полька?! Разве ж уподоблюсь своему дураку-сыну и его жене, твоей матери? Пропадёшь ты одна, девка! А так, глядишь, в люди выбьешься...
Что же, Полине нужно было начинать всё снова - искать работу, думать о том, как жить дальше. Но она абсолютно не знала, с чего начать. Перед глазами всё время стояло самодовольное лицо Андрея, с отвращением она вспоминала его руки на своём теле и думала, как же в дальнейшем не допустить подобного.
Она стала вспоминать, где живёт Любка, смутно, с трудом, она вспоминала, как они ночью добирались до дома бабушки Полины, также она помнила ворота, старые, покосившиеся от времени.
Постаралась проделать этот путь, воскрешая в памяти дорогу, и - о чудо! - попала к Любкиному дому.
Неуверенно открыла ворота, оглядела критическим взглядом заросший, грязный двор и огород без признаков хозяйских рук, прошла к дому и постучала в дверь. Услышала знакомый голос:
-Входи, кто там!
Любка очень удивилась, когда увидела Полину:
-Ты? Ну, привет! Ты как?
Полина рассказала, как плохо ей было на следующий день, но Любка только рассмеялась:
-Эх, ты, неумеха! Ну, пришла бы ко мне, я б тебя вылечила. Подобное подобным лечат.
Она подмигнула Полине и пригласила её сесть.
-Люб - начала девушка - я чё пришла-то... Научи меня... Драться...
-Чё?! - засмеялась Любка - С ума сошла?! Какой из меня учитель-то?!
-Люб, ну пожалуйста! Я не хочу больше так, как тогда, в сквере...
Любка немного подумала:
-Ладно, давай попробуем... Но сначала...
Она извлекла из своего холодильника бутылку с мутной жидкостью.
-Нет-нет! - замахала руками Полина - я не буду!
-Да ты не бойся! - уверенно заявила Любка - мы не будем всю. Надо придать тебе злости, только для этого...
Они выпили по полстакана пойла и пошли в огород за домом. Любка уверенно, голыми руками, освободила довольно внушительный "пятачок" от высокой травы и крапивы, и стала учить Полину приёмам, тем, которые знала сама. И Полина с удивлением заметила, что выпитая жидкость действительно придала ей злости. Злости и агрессии...
Она стала часто ходить к своей подруге за новой порцией знаний... Занятия их становились всё короче, а возлияния - всё длиннее...
Андрей же вышел на работу после десятидневного больничного и тут же, в гараже, около своего автомобиля, наткнулся на Серафиму Трофимовну.
Не долго думая, не поздоровавшись с ним, не давая ему опомниться, женщина резво схватила его за ухо и стала выкручивать. Андрей боялся закричать - если бы сию картину увидели его коллеги, подняли бы его после этого на смех. Потому он терпел, шипел, из глаз его посыпались градом слёзы, а Серафима Трофимовна зашипела:
-Ты что же это, тварь - решил над девчонкой поглумиться? Думал, защитить её некому, а? Ах, ты, подонок! А ещё строишь из себя порядочного! Она и так столько в жизни пережила - а ты нет пожалеть да стать хорошим другом, тоже решил, как все - поиздеваться, да выкинуть!
-Вы о чём? - застонал парень.
-Я тебе сейчас напомню, о чём я! - Серафима Трофимовна продолжала выкручивать ухо - сквер, дерево, девочка, которую ты чуть не изнасиловал, удар бутылкой по голове... Вспомнил ли? Отвечай!
Андрей, не в силах говорить от боли, закивал головой.
-Так вот что, тварь проклятая, гад неумытый, попробуй только в милицию пойти! Я у Польки синяки все сняла, зафиксировала, и на шее следы и везде. Вздумаешь пойти жаловаться и заявление писать - сам сядешь за попытку изнасилования. Ты меня понял, урод малолетний?!
Испуганный напрочь Андрей часто-часто закивал, а Серафима Трофимовна продолжила своё дело.
-Ухо сломаете - зашипел Андрей.
-Я тебе и руки твои поганые сломаю, и достоинство нахрен, отшибу! - женщина схватила с кузова машины молоток и занесла его словно бы для удара. Глаза Андрея от страха расширились, он непроизвольно сжал бёдра, чувствуя, как по голым ногам побежала тёплая струя.
-Так вот, гад такой, увижу тебя около Польки или услышу, что ты ещё какие сплетни про неё таскаешь, или имя её полощешь - смотри у меня, вылетишь с работы, как пробка. Я на этой базе не последний человек, должность имею, и уж я приложу все усилия, чтобы ты отсюда с позором ушёл. Да ещё всем расскажу, как ты тут от страха в штаны наложил! Понял ли?
Тот испуганно закивал головой. Серафима Трофимовна отпустила ухо парня и произнесла презрительно:
-Разве ты мужик? Только беззащитных девок умеешь ссильничать?! А на самом деле - трус трусом.
Она рассмеялась и пошла из гаража.
Испуганный Андрей забрался в машину. Пережитые стресс и позор не давали ему покоя. Он нервно ударил кулаком по двери машины. Посмотрел в зеркало заднего вида - несчастное ухо имело печально-раздутый вид и торчало в сторону.
Он со злостью завёл машину, выгнал её из гаража и понёсся домой - переодеть штаны...
8
Полина всё больше зарывалась в серую, непроглядную жизнь, ежедневно навещая свою новую подругу Любку.
Ей казалось всё больше и больше - вот выпьешь, и всё становится намного легче и проще, забываются все события, стираются из памяти лица, в душе легко и просто, и на всё наплевать.
Сначала Любка учила её защищать себя, драться, но постепенно эти занятия сошли на нет, и всё чаще подруги проводили время, сидя за колченогим столом в неуютном Любкином доме за стаканом мутного пойла.
Выпив, Любка начинала говорить о том, какая она крутая, как боится её местная шантрапа, как ценят её здешние "сидельцы" и как она, в скором времени, станет ещё круче. Впрочем, за счёт чего и почему, Любка не уточняла...
Полина же, опустив на руки хмельную голову со спутанными волосами, всё чаще стучала кулаками по столу, повторяя, что ненавидит Ромку, своих родителей, Андрея, и любит только свою бабушку. Вспомнив о Серафиме Трофимовне, она начинала плакать и просить у неё прощения.
Тогда Любка, как могла, успокаивала её и уводила спать на свою грязную, с бельём серого цвета, старую металлическую кровать.
Возвращаясь к бабушке, пьяная Полина валялась у неё в ногах, плакала, умоляла не прогонять её, клялась и божилась, что перестанет пить и возьмётся за ум, но наступало утро, и она снова шла к своей "подруге".
Серафима Трофимовна и не знала, что делать, как вытащить внучку из этого, как помочь ей. Она просила Полину не выходить из дома, позаботиться о себе, о своём здоровье, вспомнить, наконец, о сыне, но ничего не помогало.
Она даже отважилась договориться со своей знакомой, работавшей в морге, и привела Полину на экскурсию. В помещении, где ожидали справки медэкспертизы, по стенам стояли застеклённые узкие шкафчики, внутри которых находились колбы с внутренностями. На колбах были надписи: "Печень алкоголика", "Сердце алкоголика". Но Полина смотрела на всё это равнодушным, отрешённым взглядом потухших глаз, и молчала. А потом опять шла к Любке.
Сначала им хватало денег - был Полинин расчёт с работы в автобазе, Любка перебивалась какими-то шабашками, но потом деньги внезапно кончились, и они стали привечать у себя незнакомых людей. Эти странные, словно загипнотизированные мужчины и женщины приносили с собой спиртное и иногда закуску. Гуляли всю ночь - резались в карты, слушали "музон" на видавшем виды магнитофоне, который где-то достал здоровый, как бык, алкаш по кличке Дрын.
Утром Полина просыпалась с головной болью, давала себе зарок не пить больше, вернуться к бабушке, но всё повторялось снова, так как головную боль требовалось убрать.
Как-то раз Полина, особенно сильно напившись, завалилась спать на уже знакомую кровать. Сквозь сон голоса слышались, как один сплошной гул, словно где-то жужжит пчелиный улей.
Потом она услышала, что в комнату кто-то вошёл, но абсолютно не было сил открыть глаза и посмотреть на незваного гостя. Решив, что это Любка, она опять провалилась даже не в сон, а скорее в забытье.
Потом она вдруг ощутила, как по её телу шарят чьи-то потные, настойчивые руки. Замахала руками, замычала, проявляя недовольство - на большее просто была неспособна.
-Да ладно тебе, тише, тише - услышала пьяный голос Дрына, почувствовала на лице запах перегара изо рта. Её чуть не вырвало от этой вони.
Он шарил по её телу, а она продолжала слабо сопротивляться. Потом опять сквозь какую-то пелену услышала вдруг голос Любки:
-Дрын, отойди от неё, не трогай!
-Да ладно тебе, Любань - пьяно заржал мужик - чё ты её защищаешь? Она тебе кто? Да она пьяная и не почувствует даже ничего! Я быстренько, обещаю. Больно уж девка соблазнительная.
-Я тебе сказала, отойди от неё, ты не понял, что ли?! - заорала Любка, и от этого её крика Полина подскочила на кровати.
Дрын смотрел на Любку исподлобья, реально напоминая сейчас быка.
-Я не для того её спасала от такого же подонка, чтобы алкаш типа тебя на неё залез! - закричала Любка.
А Полина пьяным взглядом смотрела на Дрына. Совсем недавно эти мокрые руки шарили по её телу. Руки, заросшие густыми волосами. Этот хмельной рот дышал на неё перегаром... Подумав об этом, Полина почувствовала вдруг приступ тошноты и выскочила из дома, зажав рукой рот.
Любка и Дрын продолжали ругаться.
Очень долго ей было плохо, а когда она более-менее пришла в себя и сквозь слёзы посмотрела на грязные окна Любкиного дома, за которым мелькали силуэты, ей вдруг стало так тяжело, что она завыла тихонько, уткнувшись в деревянную стену старого сарая.
Не чувствуя ног, поднялась с колен, открыла ворота и пошла прочь от этого страшного места.
-Ба - произнесла она, войдя в дом, где бабушка как всегда не спала, ожидая её - ба, спаси меня! Я пропадаю.
Серафима Трофимовна вглядывалась в посеревшее от длительных возлияний лицо внучки, гладила девушку по голове, что-то шептала. Потом быстро затопила баню, и повела её, почти полуживую, туда. Долго мыла её, закутала в чистую простынь, положила в кровать, рядом поставила кружку с чаем с лимоном. И просидела у постели внучки всю ночь в кресле, впадая иногда в беспокойный, тревожный сон.
Наутро Полина легонько тронула её за руку:
-Бабушка!
Серафима Трофимовна проснулась, посмотрела на внучку.
-Бабушка, прости меня. Я...Я плохая внучка. Я тебе помогать должна, а сама что делаю... Совсем о тебе не забочусь, а ведь ты одна у меня...
Они обнялись и просидели так, разговаривая и плача, бабушка утешала Полину, как могла, всё говорила, что ей нужно учиться, забрать сына, поступить куда-нибудь, чтобы была у неё профессия.
Полина и думать забыла про Любку и то, что случилось ночью, лишь где-то глубоко в душе что-то царапало её кошачьими острыми коготками.
Вечером она, вроде бы отошедшая от столь длительного приёма спиртного, усиленно тёрла себя мочалкой в бане, словно стремясь стереть воспоминания о чём-то грязном и низком.
Она твёрдо решила, что никогда больше не вернётся к Любке, в её хибару, напрочь пропахшую людским потом, дешёвым спиртным, безысходностью и безнадёгой.
Через несколько дней ей приснился её ребёнок. Она почему-то сразу поняла, что это именно её сын и хотя ему от роду было всего несколько месяцев, ребёнок во сне смотрел на неё, словно из будущего. Пухлый, с тёмными волосами, с умильным личиком и огромными глазами в густых ресницах, он тянул к ней ручки и звал её: "Ма-ма, ма-ма".
Она вздрогнула и проснулась - сон казался ей настолько реальным, что девушке показалось, она ощутила у себя на коленках этого тяжёленького бутусика.
В тот же день она попросила бабушку узнать, можно ли ей поступить в вечернюю школу, чтобы закончить десятый класс.
Она знала, что у Серафимы Трофимовны есть определённые связи в городе, наработанные годами, а потому старалась ненавязчиво, но всё же обращаться к ней за подобной помощью. Бабушка выяснила всю информацию и скоро девушку приняли в одну из вечерних школ города. Это очень обрадовало Полину, но самой большой радостью стало то, что в один из дней бабушка сказала:
-Поля, одна моя хорошая знакомая - заведующая плодово-ягодной станции. Может, пойдёшь туда работницей? Людей там не так много работает, все при деле, заняты. Сейчас, понятно, сентябрь, но они работают до ноября аж, так как некоторые культуры под зиму сажают. Ну и потом, у них там теплицы есть, и вроде как и зимой какая-то работа имеется. Вобщем, без дела не останешься. Пойдёшь?
Полина была готова цепляться за любую возможность работать, а потому с радостью согласилась и долго благодарила Серафиму Трофимовну. Днём она теперь работала, а вечером летела на учёбу.
Бабушка с радостью видела, что Полина изменилась, стала более уверенной в себе, более смелой, способной за себя постоять. Внучка расцвела и словно бы воспряла, как увядшее растеньице, потянулась к солнцу, расправила листочки...
Серафиме Трофимовне было радостно наблюдать за этим преображением. Весной, в марте месяце, Полина раньше остальных своих одноклассников, сдала все экзамены на твёрдые "пятёрки" и получила аттестат. Теперь можно было думать, что делать дальше, куда пойти и какую профессию выбрать.
В один из весенних вечеров в ворота нетерпеливо постучали. Полина была на огороде, поэтому открывать пошла бабушка. Через некоторое время девушка услышала крик: "Поля, это тебя, выйди!"
У ворот стояла Любка. Худая, какая-то вся измождённая, одетая в выцветший спортивный костюм, она некоторое время хмуро смотрела на Полину, а потом обняла её, бормоча:
-Господи, я думала, куда ты пропала? Слава Богу, жива-здорова... Ведь ушла тогда - ничего не сказала, я всё думала, как тебя найти, ведь один только раз была у тебя, когда тогда провожала... Еле-еле вспомнила... Что ж ты бросила меня, Полька?
Во взгляде Любки было столько боли, что на глаза Полины невольно навернулись слёзы.
-Пойдём - сказала она - чаем тебя напою. Мы с бабушкой как раз булки с вареньем стряпали.
Лицо Любки просветлело, и она двинулась за Полиной.
-Бабушка, это Люба - представила Полина - мы... чаю попьём?
Серафима Трофимовна с тревогой взглянула на Любку, но улыбнулась и произнесла:
-Угощай, угощай гостью. Мешать не буду - пойду на огород, докопаю чего там надо.
-Нет-нет, бабушка, не надо, я сама потом...
-Поля, но я устала уже от ничегонеделания...
-Ба, ты работаешь, ещё и ужины-обеды умудряешься варить. Я сама докопаю потом - там не так много осталось.
И когда бабушка вышла, с улыбкой повернулась к Любке:
-Неугомонная...
А у той опять в глазах - боль и страдание... Не было у неё никогда таких родных...
-Поль - начала она, отхлёбывая из кружки горячий чай - ты почему не приходила? Забыла меня, да?
Полина помолчала, обдумывая, что бы ответить. Потом сказала твёрдо, с расстановкой:
-Не мой это путь, Люба. Уж прости. Я, как тогда мне плохо стало после Дрына, твёрдо решила больше к этому не возвращаться. Но нужно было рвать с корнем, иначе сорвалась бы. Прости меня, если тебе кажется, что я неблагодарная. Но по другому оставить бы привычку пить я не смогла...
-Да я тоже разогнала всех - сказала Любка - надоели нахрен... Постоянные пьянки-гулянки... Однажды чуть до поножовщины не дошло... Тогда и решила, что я где-то не туда свернула. Наследственность, может, у меня плохая. Тебя вспоминала часто, думала, может обидела тебя чем-то... Всё надоело... Не жизнь это - так я решила тогда для себя. Ещё подумала - неужели позволишь себе роскошь спиться, как родители твои... Теперь вот, дом привожу в порядок, как могу... Работу ищу, пока не берут, правда, но я надежды не теряю.
Она съела ещё булку, допила чай и встала.
-Я пойду, пожалуй. Будет скучно - заходи.
И направилась к воротам. Полина пошла её проводить. Любка вежливо кивнула бабушке, прощаясь, а та вдруг сказала, хитро поглядывая на внучку:
-Люба, вы заходите в гости, мы с Полиной будем рады.
Девчушка посветлела лицом - надо же, кто-то сказал ей, что будет рад видеть её у себя в гостях! Это был крайне редкий случай, и в сердце у Любки вспыхнула надежда. Надежда на то, что она не одна, что нужна хоть немного, хоть кому-то.
Кивнула радостно, вышла за ворота, тут уж её остановила Полина, повернула к себе, обняла.
-Рада была видеть тебя, Люба. Видеть и знать, что ты тоже думаешь, как и я, что это не тот путь, по которому стоит идти. Приходи в гости.
Они пообещали друг другу обязательно встречаться. Полина вошла в дом и обняла Серафиму Трофимовну, сидящую в кресле за чтением журнала.
-Бабушка, ты самая лучшая - произнесла она.
-Я знаю - женщина похлопала её по руке и сказала - одинокий человек, эта твоя Любка. Одинокий, но хороший. Тепла не знала, любви родительской, оттого и смотрит волчонком... Оттаять ей надо...
-Ба, ну откуда ты всё знаешь?!
-Поживи с моё, милая - и ты будешь знать.
В апреле Полина получила письмо от Аськи. Та писала, что она выходит замуж за парня из далёкого посёлка, который приезжал к ним временно работать агрономом.
Письмо сестры было пропитано восторгом счастливого человека, которого любят, и который любит сам. Она описала своего будущего мужа, как человека порядочного и честного, отзывалась о нём с такой любовью, что Полина немного даже позавидовала сестре. Ася звала её на свадьбу в тот самый дальний посёлок, но Полина решила, что она отправит сестре подарок, сама же не поедет - она не хотела видеть родителей и думала, прежде всего, о Асе. Если она приедет, отец и мать рассердятся на неё, и будут весь вечер сидеть мрачные и надутые, чем испортят сестре праздник.
Вскользь Ася упомянула про Ромку - написала, что с помощью родителей он перебрался в Москву, поступил там в лётное военное училище и его мать теперь ходит по посёлку важной гусыней, как-никак, сын единственный, кто в Москве учится.
Полина не судила Асю за это - та написала новости про многих общих знакомых, а про Ромку - потому что не хотела молчаливой недосказанности между ними.
Полине же на него было наплевать - Ромка для неё теперь, не более, чем муха, ползающая в летнюю жару по подоконнику, теперь у неё другие цели в жизни. Нужно вперёд смотреть и думать только о будущем, Ромка же остался глубоко в прошлом.
Посоветовавшись с Серафимой Трофимовной, Полина решила поступить сначала в училище, закончить его, а уж потом идти дальше. Поступив, она смогла бы лето проработать на плодово-ягодной станции, а потом искать работу в вечернее или ночное время. Так и решили сделать. За лето девушка планировала подзаработать и отложить хоть какие-то средства.
В один из летних жарких дней она стояла на ступеньке перед высоким трёхэтажным зданием и, заслонившись рукой от солнца, с удовольствием, словно пробуя слова на вкус, читала гордую надпись на фасаде: "Медицинский техникум". Она даже не то что верила, она была уверенна на все сто процентов, что поступит. Ради бабушки. Ради того, что она задумала. Ради перемен в своей судьбе.
9
Ночное дежурство в кардиологическом отделении больницы скорой помощи протекало сегодня относительно спокойно, в отличие от остальных дней. Впрочем, это было нормальным для буднего дня, и у Полины появилась возможность немного вздремнуть.
Она заканчивала первый курс медицинского техникума и уже почти восемь месяцев подрабатывала санитаркой.
Зарплата была мизерная, но девушка умудрялась откладывать понемногу деньги, отдавая какую-то часть Серафиме Трофимовне, и очень редко покупая себе одежду и недорогую косметику.
-Полька, ну что ты зациклилась на этой медицине? - недоумевала Любка, которая поступила в ПТУ на парикмахера - с твоими руками нужно в красоту идти, вон, как я, а ты - медицииина! - тянула она недовольно.
-Люб, у нас у каждого свой путь. Мой - спасать людей.
-Небось и в институт намереваешься пойти потом?
-Да, очень постараюсь поступить, чтобы продолжить учиться.
-И по какой специальности?
-Или кардиология, или хирургия.
Любка цыкала, качала головой, но, как истинная подруга переживала за Полину и желала ей удачи.
Они виделись не так часто - у Полины было мало свободного времени, работа и учёба не давали ей расслабиться.
Бабушка одобряла Полино стремление стать врачом, но считала, что внучка совершенно не даёт себе расслабиться и отдохнуть. Когда у девушки выпадали редкие выходные, Серафима Трофимовна стремилась любыми путями вытолкнуть внучку в клуб на танцы или хотя бы к Любке.
Но Полина уверяла, что единственное, что ей сейчас нужно - это покой и уединение, так как в больнице и техникуме этим и не пахло.
В эти минуты, пока она копалась в огороде или просто отдыхала в своей комнате, она всё чаще думала о сыне. Представляла, каким он стал, хотя ни разу не видела его... Думала о том, что вот придёт время, и она сможет забрать его из детского дома, и они навсегда будут вместе.
Ей было немного страшно от осознания того, что нужно будет ехать в детский дом, объясняться там, доказывать, что она является матерью малыша, а потому она всё оттягивала и оттягивала этот момент.
Она думала о своём сыне и тогда, когда общалась с Любкой, со страхом думала, что если она его не заберёт, у него будет такая же неприглядная, как у подруги, жизнь.
Слава Богу, что Любка нашла в себе силы остановиться и не пустить свою жизнь под откос - она прогнала всех алкашей, поступила в ПТУ, более-менее с помощью Полины и Серафимы Трофимовны отремонтировала своё неуютное жильё и мечтала о том, чтобы найти, наконец, подработку.
В больнице, где подрабатывала Полина, было достаточно много сотрудников и пациентов мужского пола. Многие из них засматривались на симпатичную санитарку с медно-рыжей копной волос под форменной шапочкой, но Полина держалась со всеми подчёркнуто вежливо и не более.
Она перестала верить мужскому полу вообще, и решила, что в личной жизни ей нужно поставить большой жирный крест. Она считала, что если ей не повезло с самого начала, то счастья в личной жизни уже не будет.
Да и не было у неё времени на эту самую личную жизнь - подработка, учёба, библиотека занимали большую часть времени. Она с отличием окончила первый курс и на каникулах так и осталась в больнице, стараясь брать побольше дополнительных часов.
Как-то раз, когда была её ночная смена, привезли молодого человека с сердечным приступом непонятного происхождения. Запыхавшиеся санитары, вручную поднимающие каталку на третий этаж, - лифт, как всегда, не работал - объяснили, что молодой человек выпил очень много алкоголя и выкурил с собутыльником столько sигарет, что "бычками" был усеян весь пол в квартире.
Молоденькая, неопытная фельдшер Светочка в ожидании врача, который был где-то на территории больницы, попыталась снова запустить сердце пациента сначала массажем, потом дефибрилляторами.
Но у неё ничего не выходило, и она, чуть не плача, снова и снова делала молодому человеку массаж. Но сердце его не билось и фельдшер постепенно впадала в панику. Вероятно, любая молодая сотрудница, пришедшая с училищной скамьи, также растерялась бы - не так уж просто сознавать, что на тебе лежит груз ответственности за человеческую жизнь.
Дежуривший же в ночь завотделением врач Сергей Иванович до сих пор не подошёл, хотя за ним побежала вторая санитарка.
Полина не знала, что делать - ей очень хотелось помочь, но она боялась вмешиваться, вероятно, простой санитарке это бы не простили. Но на кону стояла жизнь человека, поэтому она, глядя на тщетные усилия Светочки, понимала, что если сейчас не вмешается, фельдшера тоже придётся в дальнейшем откачивать.
Поэтому несмотря на все запреты, она быстро взлетела на каталку, села на пациента, соединила вместе свои крепкие кулачки и со всей силы ударила молодого человека в область сердца, попав прямо в ту точку, куда нужно было бить.
Для неё всё было, как в замедленной съёмке, на самом же деле пролетели считанные секунды. В двери влетел завотделением. Увидев Полину сидящей верхом на каталке, он вытаращил свои большие глаза и его плоское, жабье лицо пошло красными пятнами, хотя он, конечно, понял, что именно произошло.
-Ревченко! - рявкнул он - слезьте с пациента.
И в установившейся абсолютной тишине раздался голос Светочки:
-Забилось... Сергей Иванович, забилось!
Все уставились на Полину, фельдшер подошла и обняла её, девушка увидела в её глазах слёзы благодарности.
-Быстро, быстро! - заговорил заведующий - в операционную его, быстро! Я его осмотрю! Ревченко, позже зайдите ко мне в ординаторскую.
Полина вся извелась, пока заведующий находился в операционной. Выйдя оттуда и увидев её за столом в коридоре, сказал строго:
-Ревченко, за мной!
Полина прошла за ним в ординаторскую, и стояла теперь посреди кабинета, как виноватая школьница, опустив глаза в пол. Она заметила, что у Сергея Ивановича усталое лицо и в глазах выражение какой-то то ли обречённости, то ли смирения.
Он прошёлся по кабинету, заложив руки за спину, остановился напротив девушки:
-Чего робеешь? Садись вот...
Он словно не знал, с чего начать, и Полина уже испугалась, что вот сейчас он наорёт на неё и погонит прочь.
-Полина - он вдруг назвал её по имени - Ты же понимаешь, что не должна была этого делать?
Девушка кивнула головой и вдруг твёрдо ответила ему:
-Но Сергей Иванович. У него остановилось сердце, и Света ничего не могла поделать... Он мог умереть...
Мужчина встал за её спиной и неожиданно положил руку на хрупкое девичье плечико:
-Полина, насколько я знаю, ты ещё только на второй курс перешла в техникуме. Откуда ты знаешь этот приём? С ударом в сердце? Ведь необходимо знать, куда и как бить, иначе можно сломать рёбра и просто убить пациента...Не каждый врач на такое решится...
-Я много времени провожу в библиотеке - чуть слышно сказала девушка - читаю и изучаю дополнительную литературу...
Врач покачал головой:
-Полина, девочка... Я верю, что ты будешь талантливым врачом - у тебя есть для этого все данные. Но что бы ни случилось, всегда помни - между своими строго очерченными правилами, инструкциями и разного рода бюрократическими, никому не нужными указами и жизнью пациента, выбор всегда должен быть в пользу второго.
Потухшее было лицо девушки посветлело - она поняла, что завотделением принял и осознал её непростой выбор.
После этой тяжёлой смены она пришла домой и без сил рухнула на кровать, проспав до самого вечера.
Когда вышла к ужину, Серафима Трофимовна, глядя ей в лицо, спросила:
-Детка, что-то случилось?
Но Полине не хотелось говорить о случае в её смену - ей казалось, она будет выглядеть неискренне, хвалясь тем, что спасла пациента. Теперь это было её работой, обычным делом - спасать людей, она снова и снова вспоминала слова старенького завотделением и сердце её радостно отзывалось этим словам.
Когда через день она пришла на смену и принялась за свою обычную работу, в одной из палат увидела того самого пациента. Он приподнялся на локте и с интересом наблюдал за ней.
Когда она оказалась рядом, сказал:
-Значит, это вы та самая девушка-солнце, которая спасла меня?
Подняла на него свои огромные, в рыжеватых ресницах глаза:
-Как вы меня назвали?
-А это не я - усмехнулся мужчина - это вас так пациенты зовут. И коллеги ваши тоже. Когда я спросил, кто вытащил меня с того света, они так и ответили: "Солнышко".
Полина смутилась, потом вдруг, осмелев, спросила:
-Зачем вы так напились? И зачем столько курили? Алкоголь - это настоящий ад на земле, зачем губите себя?
Он помолчал немного, потом произнёс:
-Да... Так получилось... Меня девушка бросила, вот я и... Решил, что незачем больше жить...
-Как вы так можете?! Запомните - ничего нет ценней вашей жизни, ничего! Пообещайте, что больше не будете так бездарно растрачивать её...
-Обещаю - сказал он серьёзно - поскольку вы мой спаситель, я просто обязан пообещать вам это.
В отделении на Полину смотрели теперь, как на героя, Светочка то и дело бросала на неё взгляды, полные благодарности. Ведь она пришла в отделение совсем недавно и растерялась без поддержки опытного врача.
По отделению ходили слухи, что Сергей Иванович вызывал её к себе и серьёзно с ней разговаривал. Сама же Светочка утверждала, что он вызвал её к себе для того, чтобы поддержать, и долго разглагольствовал о том, что его первый опыт был ещё хуже, чем у неё, и что она ни в коем случае не должна вешать носа.
Как-то раз, когда в приёмном отделении шла более интенсивная работа по приёму больных, чем обычно, Сергей Иванович, шагая по коридору, заложив руки за спину, позвал её:
-Ревченко! Пройди ко мне в кабинет!
Когда она вошла, он сказал:
-Вот что, Полина, скажи-ка мне... Ты... кровь из вены брать умеешь?
-Ну да... - неуверенно сказала она - нас учили в техникуме... И... я однажды у бабушки брала... в поликлинике...
-Что? Ты у своей бабушки взяла кровь в поликлинике?
-Да, мы пришли на приём, у ней были назначены анализы, а в нашей поликлинике не кабинет, а просто за ширмой кровь берут. Я сидела снаружи и слышала, как медсестра пытается взять у бабушки кровь - у неё плохие вены. Она так громко цыкала, возмущалась и ругала бабушкины вены, что я не выдержала. Зашла за ширму, сказала ей, что медицинский работник и попросила не мучить мою бабулю. Сказала, что возьму кровь сама, а если она будет возмущаться и препятствовать - пойду к главврачу с жалобой, так как синяков она ей наставила, пока пыталась взять...А так - никто ничего не узнает... Она позволила мне это сделать, и я довольно легко взяла кровь.
-Там, у пациентки, которую только что привезли, вены очень плохие... А наши все, приспичило же главврачу - на собрании младшего медицинского персонала. Решили, что сегодня будет обычный день, тихий и спокойный - и вот результат. Сможешь срочно взять у неё кровь?
Полина уверенно кивнула и направилась в кабинет, чтобы взять шприц, жгут и вату.
Пациентка - грузная, усталая женщина с одышкой - лежала в коридоре. Полина подошла к ней, присела рядом, улыбнулась:
-Вы как себя чувствуете?
-В сердце токает - вздохнула женщина - но я уже привычная.
-Кровь возьмём - ободряюще кивнула Полина.
-Ох, такая молодёсенькая, и уже - кровь возьмём - усмехнулась женщина - красивая вы девушка, и руки, сразу видно, золотые... Только вены у меня, доченька, что нитки, так что, коли ты неопытная, кровь взять не получится...
-Я постараюсь - улыбнулась ей Полина - если вам неприятно или страшно, закройте глаза.
Она выпрямила руку женщины и внимательно осмотрела подлоктевой участок. Провела кусочком ваты, с уверенностью нацепила жгут, попросила поработать кулаком. Кончиками пальцев провела по руке...
-Уже всё, что ли? - открыла глаза пациентка.
Полина спокойно упаковывала колбочку с кровью.
-Всё.
-Так я даже ничего не почувствовала - произнесла женщина - у вас действительно руки золотые... Обычно все вены поистычут - руки в синяках, а тут... Ну, вы и волшебница!
Пока пациентка лежала в отделении, она очень быстро разнесла слух о том, что у Полины золотые руки, и теперь все те, кто находился здесь, желали, чтобы кровь брала только она.
Сергей Иванович лишь посмеивался в усы - не ошибся он в этой девочке, он стреляный волк, талантов таких за версту чует!
Но инструкции старался не нарушать, и лишь при крайней необходимости и загруженности позволял Полине помогать медсёстрам - ставить уколы или брать кровь на анализ.
В один из дней он позвал к себе в кабинет Полину и сказал:
-Ревченко, у меня к тебе разговор, даже не разговор - предложение. Тебе, как несомненно талантливому медицинскому работнику, надо развиваться. А потому... Я хотел сказать тебе... У нас в городе есть научно-исследовательский институт травматологии и ортопедии, слышала про такой?
Полина кивнула.
-Главврач - мой давний друг и коллега, я поговорил с ним, он согласен взять тебя в штат на полставки...
Глаза Полины потемнели от обиды:
-Сергей Иванович... Я что-то не так сделала? Вы меня из своего отделения гоните...
-Да чёрт побери, Ревченко! Ты же даже не дослушала! Да, там тяжёлая работа, тяжёлые больные с травмами позвоночника, но там институт занимается исследовательской работой! Исследовательской, Полина! Не важно, кем ты захочешь стать в будущем - кардиологом или хирургом, в любом случае это будет очень полезный опыт. Они берут тебя не санитаркой - медсестрой в травматологию! Это твой шанс, Полина, в тебе есть потенциал, и только на такой тяжёлой работе этот потенциал взлетит до небес! Огромный опыт, огромная практика, работать будешь даже во время учёбы - тебе составят график, как у нас. Но только уже в качестве медсестры.
Полина даже побледнела от слов Сергея Ивановича. Такое заведение... Да, морально тяжело, ведь там люди не просто обычные пациенты, там инвалиды. Она много слышала об этом заведении. Оно было полузакрытого типа и занималось в том числе разработками в сфере ортопедии и травматологии... Самые тяжёлые операции на позвоночник делались именно там...
-Хорошо - сказала Полина - Сергей Иваныч, я вам очень благодарна, это действительно незаменимая практика...
-Ну а к нам, Полина, можешь приходить в любое время - всегда будем рады! - развёл руками завотделением, обнял её по-отечески и добавил - я верю, Полина, что из тебя выйдет очень хороший врач. Вопрос в том, сколько всего ты повидаешь за это время, девочка...
В этот день взволнованная Полина влетела домой, чуть не сбив с ног пришедшую в гости Любу. Серафима Трофимовна с удивлением посмотрела на внучку и развела руками:
-Полька, чё случилось-то? Ты как кипятком ошпаренная, тьфу, типун мне на язык...
Полина рассказала бабушке и Любке, куда её переводят по работе и, поочерёдно посмотрев на родных ей людей, произнесла:
-Ба, Любка, мне очень нужна ваша помощь! - прижала побелевшие кулачки к груди - я хочу поехать в детдом, к сыну, забрать его... Но одна... не справлюсь...
10
Втроём они решили, что после оформления перевода из больницы скорой помощи в НИИТО у Полины будет несколько дней - эти дни нужно было использовать для того, чтобы съездить в детдом, куда был отправлен сын девушки.
Перевод был оформлен, и Полина попросила у нового руководства три дня перед выходом на работу. Повздыхав, завотделением отпустил её, попросив после выходных прийти на работу пораньше, чтобы успеть получить форму и пройти краткую экскурсию по больнице.
Полина пообещала ему, что придёт раньше на целый час, и отправилась домой готовиться к встрече с ребёнком.
Втроём они буквально до блеска отдраили и без того чистенький домик Серафимы Трофимовны, установили в комнате Полины недавно купленный широкий и мягкий диван, с радостью переглянулись, любуясь обстановкой, и стали собираться в дорогу.
Полина знала, что детей, оставленных в их роддоме в райцентре, отправляют там же в детдом, да и сердобольная акушерка, забирая только что рождённого сына, которого Поля так и не взяла на руки, сама чуть не плача, сказала ей, что если она передумает и захочет забрать младенца, он будет в этом детдоме.
Автобус в райцентр из города уходил рано утром. Любка осталась дома у Серафимы Трофимовны, было решено, что она кое-что доделает и приготовит ужин, а бабушка и Полина отправились в дорогу.
Сердце Поли дрогнуло, когда они ехали по знакомым ей и таким дорогим сердцу местам - природа была настолько ей знакома, казалось, каждый кустик она знала, каждое деревце... Как же давно это было! Хотя прошло, конечно, не так много времени... Она уже начала отвыкать от своей малой родины. Наверное, придётся отвыкнуть навсегда.
В райцентре они сразу же стали искать детский дом - Полина смутно помнила, где он находится, потому прохожие подсказали им, куда идти.
От волнения Полина слова не могла сказать, а потому Серафима Трофимовна с тревогой смотрела на неё, стараясь как-то утешить и успокоить, брала за руку и ободряюще похлопывала по плечу.
Сама она тоже выглядела не лучше - бледное лицо выдавало её тревогу и сомнения.
Когда они пришли в небольшое светлое здание и попросили вахтёра, чтобы она провела их к заведующей, та спросила по какому они вопросу и, услышав, что по вопросу усыновления, попросила их подождать, сказав, что сейчас узнает, не занята ли заведующая, и пригласит их.
Через несколько минут она вышла к ним и попросила идти за ней.
Они оказались около стеклянных дверей кабинета, с той стороны стекло было занавешено белоснежными плотными шторками, что не давало возможности следить, что происходит в кабинете.
-Полечка! - обратилась к внучке Серафима Трофимовна - ты... посиди здесь. Сначала я поговорю...
Она вошла в кабинет, с кем-то поздоровалась, а через несколько минут, приоткрыв дверь, махнула Полине рукой.
В кабинете за столом сидела полная женщина-блондинка с локонами в пышной причёске, в белом халате на дородной фигуре, с цепким взглядом глаз из-под толстых стёкол очков.
-Вы когда рожали, Полина? - строго спросила та.
Полина, смущаясь, назвала дату рождения сына и женщина стала смотреть какие-то бумажки, листая их одну за другой.
Потом повернулась со вздохом к металлическому шкафу за своей спиной и стала шарить там, что-то бормоча себе под нос.
-Да - наконец сказала она - всё верно. В этот период был мальчик, один-единственный, назвали Романом.
Полина вздрогнула - её сын получил имя своего отца. Что это - роковая случайность или просто совпадение?
-Я... Я могу увидеть моего сына? Я хотела бы забрать его.
-К сожалению - взгляд женщины был сочувственно-тревожным - к сожалению нет. Мальчика усыновили пару месяцев назад...
Полина опустила голову - разочарование было столь сильным, что слёзы закапали из глаз одна за другой.
-Пожалуйста... - прошептала она - дайте адрес усыновителей, я хочу поговорить с ними. Может быть, они позволят мне хоть одним глазком взглянуть на него...
-Да вы что?! - заведующая развела руками - я вам сочувствую, конечно, но адреса дать и даже назвать данные усыновителей не могу никак. Существует тайна усыновления - слышали про такое? Меня в тюрьму упекут, если я её нарушу, эту тайну.
-Прошу вас - прошептала Полина побелевшими губами - я вам обещаю, что вы не пострадаете. Дайте мне пожалуйста возможность увидеть своего ребёнка хоть раз в жизни.
-Милая моя - женщина встала - поймите - я не могу. Если вы пойдёте к родителям мальчика, они сразу поймут, откуда вам известно, где находится ваш сын, и тогда мне головы не сносить. Вы можете успокоиться - ваш малыш попал в очень хорошие руки, там отличная семья. Я понимаю вашу ситуацию, но дать данные - простите, не смогу. Есть у меня для вас вариант. Послушайте моего совета - возьмите кого-нибудь из деток под опеку. Сами успокоитесь, неприкаянную душу сделаете счастливее, а там, глядишь, смилостивится Всевышний и пошлёт вам встречу с сыном...
Полина вдруг, сама не понимая, что делает, рухнула перед заведующей на колени и стала быстро-быстро умолять её дать адрес сына. Её слова и слёзы растопили бы сейчас самое жестокое сердце, но заведующая была непреклонна.
Серафима Трофимовна, которая тоже чуть не плакала, стала поднимать Полю с колен, успокаивая её, потом еле-еле выставила её в коридор и повернулась к заведующей. Из сумки она достала увесистый кулёк пергаментной бумаги и протянула женщине со словами:
-Послушайте, вот здесь сто тысяч рублей. Это все мои сбережения, и я прошу вас взять их. Войдите в положение моей внучки, умоляю вас...
-Да вы что! - заведующая встала - взятку мне предлагаете? Вы с ума сошли? Я вам сказала, что не смогу этого сделать, и как бы я вам не сочувствовала, я не могу вам помочь, понимаете? Не могу! Я же работы лишусь после такого и в тюрьму сяду! Уходите от греха подальше!
Она стала выталкивать Серафиму Трофимовну в коридор, где её ждала Полина. Рядом с Полиной сидела старенькая нянечка - она принесла девушке воды и таблетку, так как той стало совсем плохо.
-Уходите, пожалуйста и не возвращайтесь, иначе обращусь в милицию! - кричала за их спинами заведующая.
До маленького райцентровского автовокзала они шли молча. Вдруг Полину кто-то окликнул. Вика, школьная подружка. Она нехотя подошла к девушке, но та так искренне была рада видеть её, что Поле стало неловко.
-Полька! - Вика обнимала её - Полька! Как же я скучала по тебе, подружка! Ты так внезапно пропала! По посёлку ползли слухи, что ты ребёнка оставила в роддоме...
-Вика, давай не будем об этом, лучше расскажи, как ты.
-Да я теперь тут живу и работаю. В администрации секретарём - на машинке целый день стучу - она рассмеялась - замуж вот собираюсь за Юрку. Помнишь его? Он ещё всё время за тобой ухлёстывал...
Она остановилась, прикрыв рот ладошкой и замолчала, тараща на Полину глаза.
-Да ничего - усмехнулась Поля - мне всё равно уже. Ты же знаешь - он мне никогда не нравился.
-Так а ты что здесь делаешь-то? Я слышала, ты в городе вроде живёшь.
-Так, по делам с бабушкой приезжала.
-Это бабушка твоя? - Вика недоверчиво посмотрела на стоящую неподалёку Серафиму Трофимовну - какая-то бабушка такая... молодая.
-Да, она молодец у меня. И выглядит хорошо. Просто мы с тобой, Вика, привыкли, что бабушки по другому выглядят, как у нас в посёлке, да и всё.
-Ну, а ты чем занимаешься-то?
-В медицинском учусь и работаю в больнице. Вик, я тебя прошу - никому не рассказывай о нашей встрече, хорошо.
-Да я не с кем и не общаюсь из наших - опять рассмеялась Вика. Такой она всегда была - хохотушкой - ой, ты знаешь, Самсонов-то... Привёз из города невесту, с родителями, значит, знакомить. Идёт, вся такая из себя - платье еле попу прикрывает, декольте до пупа и шишка на макушке, что твоя антенна. Мать Самсоновская её увидела - чуть в обморок не грохнулась. А она с первого дня начала всех строить в доме...
Она опять замолчала:
-Ой, прости, тебе неприятно наверное это слушать...
Полина пожала плечом:
-Мне всё равно... Ладно, Вика, мне бежать надо - скоро наш автобус в город...
Они тепло попрощались. Чтобы отвлечь внучку хоть немного от её дум, Серафима Трофимовна попыталась в автобусе расспросить её о Вике, но девушка отвечала односложно и нехотя. Она смотрела в окно и всё время думала, изредка вытирая слезинки с глаз.
-Полечка!- Серафима Трофимовна тронула её за плечо - ну не расстраивайся, детка... Придумаем что-нибудь...
Дома, глядя на их лица, Любка всё поняла. Тут же с лица её исчезла улыбка, она погасила зажжённые на столе праздничные свечи и прошла в комнату следом за подругой.
Полина лежала на кровати, и хотя был конец лета и стояла жара, её невероятно сильно знобило. Она накрылась шалью Серафимы Трофимовны и отвернулась к стенке.
Любка поставила на тумбочку рядом с кроватью кружку с чаем с лимоном и сказала, тронув подругу:
-Поль... Полина, послушай. Тебе сейчас может казаться, что рухнул весь мир. Но ты возьми себя в руки, прошу тебя. Это как проверка, понимаешь - выдержишь, не выдержишь...
Полина резко села, повернула к Любке своё бледное лицо:
-Я значит ещё не искупила, Любка... Не искупила своей вины, понимаешь... Сколько мне ещё страдать? Господи, почему я не сделала этого раньше? Я должна была подумать о том, что потеряю его и забрать. А вместо этого я постоянно твердила бабушке о том, что ненавижу его, ненавижу своего сына. Вот Он окончательно и отнял его у меня... Я тварь, Любка, самая настоящая тварь, я не человек! Как я могла ненавидеть собственное дитя, как?!
И она расплакалась так безутешно и горько, уткнувшись подруге в плечо, что Любка готова была сама разрыдаться или завыть. Она гладила Полину по голове и пыталась её успокоить, и сидела так с ней, пока та не уснула, тревожно вздыхая и постанывая во сне.
-Люба -тихонько позвала её Серафима Трофимовна - ты давай, оставайся здесь. Сама сёдня, поди, измаялась, нас ожидаючи. Я тебе постель дам - укладывайся на новом диване в Полькиной комнате. Завтра выходной, слава Богу... Никуда спешить не надо...
-Серафима Трофимовна - горестно вздохнула Любка - что же будет теперь, а?
Та покачала головой:
-Ой, не знаю, Любушка, ой, не знаю... Полька такая... вроде сдержанная... Но в один момент делов может натворить. Хоть ты, Любушка, поддержи её и не давай упасти...
Но на следующий день Полина проснулась спокойной и какой-то... решительной, что ли... Любка и Серафима Трофимовна даже растерялись. Бабушка подозрительно смотрела на внучку, пока за завтраком девушка не сказала ей:
-Ба, ну хватит смотреть на меня так... Со мной всё нормально. Я уж точно не собираюсь срываться или вон снова начать пить. И я всё равно, слышите меня, вы, обе, я всё равно узнаю, где мой ребёнок. Узнаю и верну его.
И она вышла во двор. Любка и Серафима Трофимовна переглянулись.
-Ох, не дошло бы до беды... - пробормотала бедная женщина.
В первый рабочий день миловидная медсестра Раечка взялась проводить Полину до склада, где ей выдали форменную одежду, и обеспечить ей экскурсию по больнице.
НИИТО располагался недалеко от центра города. Это было здание старой, монументальной постройки с высокой лестницей и мощными колоннами по бокам и в центре. Четыре этажа, широкие коридоры, просторные палаты, лифт - всё это было так несравнимо с обстановкой в больнице, где до этого работала Полина, что она с каким-то даже трепетом и восторгом смотрела на всё вокруг.
Но вот больница стала просыпаться после сна и девушка вдруг со страхом осознала, с какой же страшной болью сталкиваются люди, лежащие здесь. Это были инвалиды, и их было очень много - начиная от самых простых диагнозов с искривлением позвоночника и заканчивая теми, кто был парализован, начиная практически от самой груди.
Расширенными от удивления и страха глазами, она смотрела на то, как ежеминутно, нет, ежесекундно эти молодые и пожилые люди борются за свою жизнь...
Когда они вернулись в своё отделение, Раечка посмотрела на её удивлённое лицо и спросила:
-Испугалась? Нет? Ну и хорошо. Ничего, привыкнешь. Я тоже долго привыкнуть не могла - мне даже снятся некоторые из них... Самое печальное, что большинство из них просто обречены на вечную жизнь в инвалидном кресле или на костылях...Да что я тебе объясняю... Сама, наверное, понимаешь. И мой тебе хороший совет - не принимай ничего близко к сердцу, что увидишь или услышишь здесь...Иначе, сожжёшь себя до тла. У нас тут санитарку одну, она всё над детьми плакала, которые к нам попадают, прямо отсюда в больницу увезли... С приступом... Не спасли...
-Я постараюсь - произнесла Полина.
-Ладно, ты сейчас иди к завотделением, мы его по простому Петровичем кличем, а потом я тебе покажу фронт работ.
"Петрович" был высоким, статным мужчиной с умными глазами, чёрными волосами, зачёсанными назад и высоким лбом. Звали его Пётр Петрович, но он, наплевав на субординацию, сам сократил себя до Петровича и позволил коллегам называть себя именно так.
Посмотрел пытливо на сидящую перед ним Полину и сказал:
-Иваныч толковал, что ты ценный кадр, правда, учишься ещё...Он с нашим главврачом беседовал, ну и я там... присутствовал. Тебя хотели в ортопедию определить в лабораторию, но Иваныч обмолвился, что ты хочешь в дальнейшем на кардиолога или хирурга поступать, поэтому я тебя отвоевал. Раечка всё тебе показала?
-Да - кивнула Полина - почти всё.
-Вот и хорошо. Прямо с сегодняшнего дня и приступишь. Смотри, наблюдай, делай выводы. Заведение у нас не совсем обычное. Помимо уколов и забора крови тебе нужно будет обязательно посмотреть, как врачи делают люмбальную пункцию - это пригодится тебе, чем раньше научишься, тем лучше...И пожалуйста, на эмоции не ведись. У нас тяжело работать, Полина - кругом кровь, слёзы и стоны, как на в@йне. Но и зарплата у нас повыше, чем в обычных больницах. Всё, что увидишь-услышишь про наши разработки - держи втайне, это та информация, которая не разглашается. Будешь хорошо работать - быстро дорастёшь до старшей медсестры, а там дальше видно будет. Мы тут сидим тоже не вечные. На операциях ассистировала?
-Нет, я же санитаркой всего лишь была. Но очень бы хотелось...
-Через полгодика посмотрим, может и раньше. А пока иди...
Полина отправилась в сестринскую. По пути ей попалась красивая девушка на костылях, у неё была длинная, русого цвета коса, и огромные голубые глаза. Девушка улыбнулась и просто поздоровалась:
-Привет! Ты, вероятно, новенькая? Раечка уже по всему отделению разнесла, что пришла девушка - настоящее солнышко, мы сначала не поняли, почему, а ты, оказывается, рыжая.
И она улыбнулась так, что просто невозможно было не ответить на эту улыбку:
-Да, я действительно рыжая - сказала Полина и рассмеялась.
И только глянув вниз, поняла, что её смутило. Русская красавица, с длинной косой и огромными глазами стояла, опираясь на костыли и... одну-единственную ногу. Встретившись с её взглядом, девушка улыбнулась ободряюще и сказала Полине:
-Угораздило меня... Я уже шесть месяцев тут торчу... Поездом, вишь, по мне проехалось...Я обходчицей была, думала, успею проскочить. Споткнулась, откатилась, а ногу вот... зацепило...Так что - никогда не скачи по путям.
И девушка рассмеялась, дружелюбно кивнула Полине и пошла дальше, опираясь на костыли.
А Полина поражённо смотрела ей вслед...
11
В НИИТО находились пациенты разного возраста с самыми разными диагнозами и заболеваниями. Полина помнила наказ Раечки о том, чтобы она ни в коем случае "не рвала себе сердце", но жалость к каждому из них, особенно к молодым, постоянно терзала её, и она часто вечером плакала дома.
Да, она была плохой матерью, оставила своего ребёнка, но она тоже была человеком, способным на сострадание и милосердие.
В очередной раз, глубоко вздохнув перед началом новой смены, она вошла в отделение, и круговорот повседневных забот закрутил её и понёс всё дальше и дальше, с её обязанностями, простыми, но такими важными делами.
Здесь людям не нужен её кислый вид и жалостливые глаза - здесь им нужна бодрость и поддержка.
Она вошла в мужскую палату, поздоровалась громко и с улыбкой. В первую очередь к Васеньке, четырнадцатилетнему подростку с кудрявой головой и необычайно синими глазами. Васенька оживился, увидев её, заулыбался. Он был из одной из сибирских деревень, страшный диагноз - перелом позвоночника, лишил его способности управлять собой ниже пояса.
Год с небольшим назад Васенька упал с кедра, в лесу, куда они пошли с ребятнёй сбивать шишку. Вообще, это делалось длинными палками, но именно в этот раз Васеньке почему-то приспичило полезть на дерево. По словам его старшего брата, он упал с высоты примерно пятиэтажного дома. Ветви по пути немного смягчили его падение, а вот корни дерева у самой земли усугубили - он упал на них спиной, и с тех пор его жизнь разделилась на "до" и "после".
Кроме того, испуганные ребятишки начали трясти его, что тоже сослужило плохую службу, и в результате в деревню вызывали вертолёт, чтобы транспортировать Васеньку в городскую больницу.
В НИИТО он лежал уже давно, и врачи обещали поставить его на костыли, что при его диагнозе являлось просто чудом. Парнишка пережил несколько операций, потом у него неправильно срослись кости на ногах, их снова ломали и пытались срастить опять.
Полина больше всего жалела этого хрупкого подростка, на чью долю в его возрасте свалилось столько...
Поставив ему укол и дав витамины и таблетки, погладила его по кудрявому чубу, ласково заглянула в глаза.
-Поль, не уходи! - попросил он - посиди со мной немного.
-Не могу, Васенька! - сказала ласково - у меня ещё девушки этажом выше нуждаются в моих услугах.
-Ну, а потом придёшь? - спросил он, нахмурив густые брови над ясными синими глазами.
-Перед сончасом зайду - пообещала она - думаю, сегодня ты получишь письмо из дома, Васенька. Ты помнишь - я ведь всегда угадываю!
-Эх, Полина! - вздохнул парнишка - ты думаешь, мамка будет меня такого вот любить, а?
-Господи, Васенька, ты о чём говоришь? Любая мать любит своё дитя, какая разница, какой ты?
-Одни хлопоты ей теперь со мной!
Она, не удержавшись, снова опустилась рядом.
-Ты не прав, Васенька - сказала ему ласково - ты не должен так думать. Любая мать за своё дитя жизнь отдаст...
Она осеклась - это было не про неё, как не печально было это осознавать...
-Если она за меня жизнь отдаст - грустно хмыкнул Васенька - куда ж девать остальных девятерых детей? Они без мамки останутся...
Полина даже побледнела:
-Васенька, ты что говоришь? У вас десять детей в семье?
-Было вообще пятнадцать - померли.
-Господи, Васенька, я восхищаюсь твоей мамой!
-Эх, Полина, если бы я её тогда послушал! Она ведь меня отговаривала идти в этот чёртов лес, словно сердце у неё чуяло... А я не послушался её и пошёл. Полез на это дерево...
-Ты не должен об этом думать. Случилось то, что случилось, и ты этого уже не изменишь. Но несмотря ни на что, ты можешь достойно прожить свою жизнь, помни об этом.
-Да что я могу? Инвалид...
-А ну-ка, голову выше! Ты что такое говоришь! Инвалид в нашей стране и образование может получить, и работать. Самое главное - нос не вешать и верить в себя! А там, глядишь, и ещё чего придумают... НИИТО вон наше, какими разработками занимается, прогресс на месте не стоит, так что кончай нюни разводить - ты же мужик!
Ещё немного поболтав с парнишкой, она ушла.
На "девичьем" этаже она сначала отправилась к Леночке в палату. Леночке тринадцать, она хрупкая, маленького росточка, с длиннющими русыми косами девчонка с серыми глазищами.
У Леночки сколиоз, очень сильное искривление позвоночника, у неё растёт и развивается горбик на лопатке, а пару рёбер пришлось удалить из-за того, что позвоночник, развиваясь и делая новый виток, способствует тому, что зажимается одно из лёгких.
Скоро Леночке предстоит операция на позвоночнике, но она уже, кажется, вообще ничего не боится. Леночка рассказала, что если бы сколиоз обнаружили раньше, то возможно, многого смогли бы избежать.
Но оказывается, в четыре месяца её бабушка оставила её одну на сундуке, Леночка ревела-ревела, да и скатилась с него. А когда ей было четыре года, в их посёлок приехал фотограф. Мать Леночки повела её фотографировать - уж больно красивые косы были у дочки, да и вообще, и фотограф, когда принёс им снимки, обратил внимание матери на то, что у Леночки одно плечо выше другого.
С тех пор отец Леночки, геолог по профессии, упрямый и очень любящий Леночку, возит её по больницам страны в надежде избавить дочку от недуга. У Леночки ещё шестеро детей в семье, кроме неё, и девочка тоже ждёт писем из дома.
Полина знает, что прогнозы относительно Леночкиного заболевания, совсем не оптимистичны - врачи говорят, что девочка так и останется с горбиком. Думая об этом, Полина постоянно расстраивается, ведь девчонка настолько миловидна, и всё портит этот недуг. Она пока не знает, чем помочь ей, а потому иногда, придя домой, плачет от бессилия.
Лена с радостью встречает Полину, они с ней прямо, как подружки - щебечут, пока Поля делает необходимые процедуры для девочки. Заглядывает в её серые глаза:
-Боишься? Операции?
-Неа - тянет девчушка - я ничего не боюсь.
-Ну и правильно. Ты же боец у нас!
-Мне только за мамку страшно - она постоянно плачет, папка пишет. Из-за меня, наверное. Ей меня не с кем оставить было, кроме бабки, а теперь она себя виноватит, понимаешь?
-Ну и зря. А ты напиши ей письмо. Напиши, как любишь её, и как хочешь, чтобы она не плакала, а улыбалась. Вот увидишь - это поможет ей.
-Да? - девчушка недоверчиво смотрит на Полю - хорошо, напишу.
Она тоже оставляет Полину поболтать, но у той много работы, она со смехом вырывается из рук девчушки и уходит к остальным больным.
В следующей палате у девушек её встречают одобрительными: "Наконец-то!", "Мы тебя сидим и ждём!" и другими тёплыми "приятностями". Она улыбается, здоровается со всеми, где-то уронив шутку, где-то смешно подколов...
В первую очередь - к Марине, у неё тоже тяжёлая травма. Марина - ровесница Поли, от этого Полине ещё больнее. Красивая девушка с длинными волнистыми волосами и карими глазами. Ей бы сейчас учиться, дружить, встречаться с подругами и ребятами, а она - по больницам.
Поехала с другом кататься на мотоцикле, попали в аварию, в итоге - перелом позвоночника, очень сложный. Ниже груди у Марины чувствительности нет, и шансов на то, что девушка восстановится - тоже. По прогнозам врачей, она может остаток жизни провести только в инвалидном кресле.
Парень Полины, тот самый, на мотоцикле, с которым каталась девушка в роковой день, не раз приезжал в НИИТО, у него после той аварии только синяки и ничего больше. Он всё сидел около Марины и смотрел на неё тоскующими глазами, пока наконец все, кто находился в палате, не поняли и не вышли, чтобы оставить их одних.
Через несколько минут бледный, с поникшей головой, друг Марины вышел. Вышел и покинул палату, чтобы больше никогда здесь не появиться. Полина и остальные кинулись внутрь - Марина лежала, глядя перед собой остановившимся взором, по бледному лицу струйками ползли дорожки слёз.
-Мариш - Полина стала успокаивать девушку - Марина, не надо, не плачь! Что он тебе сказал? Обидел тебя?
-Он замуж мне предложил...
-Дак чё ж ты ревёшь, дурёха? - улыбнулась Поля - радоваться надо!
-Я сказала ему, чтобы он больше не появлялся никогда в моей жизни. Не могу и не хочу взвалить на него такую обузу, как я. Я слишком люблю его. Хочу, чтобы был счастлив, имел нормальную, здоровую жену и много детей, как мы и мечтали. А со мной ему это не светит...
Полина тогда поразилась - вот она, истинная-то любовь...
Отец Марины - подполковник. Он иногда приходит к Петру Петровичу, трясёт пачкой денег и призывает "спасти его дочь, что-нибудь создать и придумать, чтобы Марина встала на ноги". Обещает, что заплатит любые деньги... Поля думает, что он сошёл с ума от горя, ведь Марина - их единственная дочь.
Завотделением успокаивает его, как может, уверяя, что они не боги и не волшебники, а всего лишь врачи. Заканчивается всё одним и тем же - подполковник в сердцах кричит:
-Да что же такое! В конце концов, у вас тут научно-исследовательский институт или институт благородных девиц?!
И уходит. Полина всегда провожает его взглядом, ей жалко его до боли в сердце. Как-то раз, после его ухода, Пётр Петрович остановился около Поли, а та спросила несмело:
-Пётр Петрович... Ну неужели совсем ничего нельзя сделать?
Мужчина посмотрел в её глаза, наполненные слезами:
-Поля, мы же предупреждали - не принимай близко к сердцу - потом вздохнул - ежели бы я знал, что можно что-то сделать, неужели ты думаешь, что не сделал бы? Эх! - он с досадой махнул рукой - и не называй меня "Пётр Петрович", зови просто Петровичем, как все...
Она смотрит ему вслед и думает о том, какой же груз ответственности за чужую жизнь лежит на плечах этого человека. Да ещё за столько лет работы... А дома, при свете ночной лампы, то и дело вытирая ладошкой заспанные глаза, листает томик по травматологии, моля Бога о том, чтобы найти выход, для них, для всех, и, понимая, что выхода пока нет - только костыли, коляски, немного поплакав от бессилия, засыпает.
Утром бабушка смотрит на её расстроенное лицо, видит припухшие глаза и бурчит:
-Поля, Поля, что же ты с собой делаешь, а? Ну нельзя же так... Весь мир не обогреешь. И опять вчера ночник горел - опять свою "Травматологию" читала?
-Ба - шепчет Полина, прижимаясь к тёплому, родному плечу - я помочь им хочу, а как - не знаю, понимаешь. Больно очень...
-Поля, Поля... Не надо было тебе туда идти работать...
-Нет, надо, бабушка. Я обязательно выучусь и буду лечить таких людей. Может быть, разработаю что-то, чтобы не было у нас инвалидов...
Бабушка качает головой:
-Молодая ты ещё, наивная...
В сентябре, когда первая желтизна тронула на деревьях листья, когда багрянцем окрасился полуденный, уже не такой жаркий, зной, когда стояли по утрам над городом густые туманы, Полина поехала в райцентр, оставив бабушку под присмотром Любки. В пятницу, ближе к вечеру, отпросившись с последних пар, села в автобус и вскоре оказалась там, где знали тайну усыновления её ребёнка.
Она долго стояла под деревом, наблюдая за воротами детдома. Ближе к восьми часам они распахнулись, и из них показалась маленькая фигурка пожилой нянечки.
Полина шла за ней, осторожно, боясь выдать себя, и когда поняла, что старушка пришла к своему дому, окликнула её.
Та повернулась на её зов, посмотрела пристально, словно вспоминая, кто она такая, в глазах её мелькнуло удивление, потом непонимание, но женщина остановилась:
-Тебе чего, дочка?
-Простите - неуверенно начала Полина - извините, что шла за вами... Мне... Я могу с вами поговорить?
-Ну, давай поговорим, хотя... Зря ты это затеяла, дочка... Нельзя так...
-Я не могу, поймите меня! Мой ребёнок... Мне его хотя бы одним глазом... Я клянусь, что не буду мешать его новым родителям, клянусь! Помогите мне!
Старушка, видимо, решила, что сейчас у ней начнётся истерика, зыркнула глазами по сторонам, схватила за руку, завела в ограду:
-Пойдём, пойдём... Нечего на улице трепаться - соседи увидют... Пойдём...
Они вошли в чистый, уютный старушечий домик с развешанными повсюду салфеточками. Бабуля усадила её на лавку у стола:
-Ну, дочка, рассказывай, что привело тебя. Я ведь твою историю-то плохо знаю.
И Полина рассказала ей всё, как есть, с самого начала - как провела ночь с Ромкой, как узнали мать и отец, что она ребёнка ждёт, да поздно было что-то делать, как хитростью заставили отказаться от сына, а после просто выставили из дома... Бабушка качала головой:
-Ох, и судьбина у тебя, девка - никому не пожелаешь...
-Пожалуйста, помогите мне выяснить, где мой сын, прошу вас! Вот - она достала из сумочки накопленные деньги - у меня деньги есть, конечно, немного, но это всё, что я накопила. Я вам обещаю - никто не узнает, от кого я узнала. Мне бы только увидеть его разок! Посмотреть на него!
Старушка строго глянула на девушку:
-Убери деньги-то свои... Мне они ни к чему - ни сегодня-завтра перед Господом предстану, чё ему скажу - что от обездоленной души за дитя деньги приняла? Он точно меня тогда в котёл кипеть отправит, к чертям...
Она немного подумала:
-У нас, девонька, у нянечек, полномочиев-то мало... Убрать, прибрать, да за детями следить, так что я тебе мало чем помочь-то могу...
-Я вас прошу! Вы моя единственная надежда!
-Охо-хошеньки! Жалко мне тебя, девка. Сама за свои грехи расплачиваешься... И как мать, я тебя понимаю... Ладноть! - она хлопнула ладошкой по столу - давай-ка мы с тобой так поступим - приезжай ко мне на следующие выходные, в субботу, например. Прямо сюда, домой ко мне. Я постараюсь что-то узнать для тебя...
В глазах Полины вспыхнула надежда. Она стала благодарить пожилую женщину, сбивчиво и быстро, продолжала совать ей в руки деньги, но та всё отталкивала её, потом сказала:
-Ну всё, иди! И помни - я всего лишь постараюсь что-то выяснить, но обещать ничего не буду. Давай, до следующей субботы!
Полина вышла от старушки преисполненная надежд и радости. Она искренне верила, что пожилая нянечка сможет найти хоть какую-то информацию о её сыне.
Направляясь к автовокзалу, она увидела невдалеке знакомую фигуру - Ромка! Что он здесь делает, интересно? Быстро юркнула за дерево, наблюдая за человеком, который когда-то грязными немытыми кроссовками прошёлся по её жизни...
Рядом с ним была та самая городская фифа, о которой говорила Вика при их встрече. Высокая, на высоченных же каблуках, в ярком, кричащем костюме, аляпистом и безвкусном, с ярким макияжем и длинным "хвостом" на макушке.
Она, несомненно, привлекала к себе внимание, но именно этой яркостью своего образа, как привлекает яркое оперенье попугаев...
Немного подумав, Полина вышла из своего укрытия и смело пошла навстречу парню и его спутнице. Словно удивившись встрече, произнесла громко:
-О, Самсонов! Какая встреча!
Он некоторое время смотрел на неё, словно силясь вспомнить, кто она такая, потом в его глазах мелькнуло удивление. С интересом осмотрел её стройную фигурку в модных джинсиках и белой рубашке, рыжие волосы, убранные в причёску:
-Поля?! - удивлённо приподнял бровь.
Девица тоже с интересом смотрела на Полину, потом ещё теснее прижалась к спутнику, видимо, боясь, что незнакомка отнимет его и с раздражением спросила:
-Ром, это кто?
-Одноклассница - не глядя на неё, а всё ещё окидывая взглядом Полину, сказала он.
-А вы, стало быть, Ромина девушка? - улыбнулась Полина - что ж... Смотрите, аккуратнее с ним. Он такой ловелас. Может обрюхатить вас и бросить, а потом будет на весь мир кричать о том, что вы шл.юха и переспали со всем посёлком. Как это было со мной...
Она резко развернулась и пошла прочь от парочки. Удовлетворённо улыбнулась, услышав позади себя визг девицы и звук пощёчины.
12
Всю неделю Полина провела в ожидании, с замиранием сердца думая о том, что совсем скоро, ей, возможно, удастся выяснить адрес новых родителей своего сына.
Каждый день она тихонько молилась о том, чтобы добрая старушка, Федосья Егоровна, хоть что-то узнала о мальчике. Хоть кроху какой-то информации! А там она, Полина, сама может определить, в каком направлении двигаться.
Из-за всего этого девушка стала рассеянной, постоянно в задумчивости могла провести длительное время, даже на занятиях в училище ей сделали замечание - обычно любознательная и активная, она утыкалась в учебник, но ничего не видела перед собой.
На работе тоже всё валилось из рук - шприцы, инструменты, жгуты, то и дело падали на пол или на кровать к пациенту, больные недоумевали, обычно внимательная Полина была не похожа сама на себя.
Петрович даже вызвал её к себе в кабинет.
-Поля, что случилось? Ты сама не своя будто. Пациенты в недоумении, Раечка переживает, врачи беспокоятся. Ты же никогда такой не была! Может, помочь чем?
-Спасибо, Пётр Петрович, но я сама справлюсь. Это только моё дело, и вы мне не поможете. Благодарю за беспокойство и поддержку. Обещаю, что буду внимательной, как и прежде и возьму себя в руки.
На том они и разошлись, Полина изо всех сил старалась делать вид, что всё в порядке. Васеньке и всем остальным она отвечала, что на учёбе большие нагрузки, потому она устаёт и иногда становится чересчур рассеянной. Но скоро всё наладится - обещала она своим пациентам, в очередной раз поражаясь тому, что они переживают за неё, хотя сами находятся в таком состоянии, что впору было бы впасть в отчаяние.
Жизнелюбие - вот что удивляло в этих людях. Вероятно, пережив такое, они хотели теперь только одного - жить, неважно, в каком теле, но жить дальше, изо всех сил...
Васеньке, например, было абсолютно всё равно, что его ноги останутся на уровне тринадцатилетнего подростка, да, тело его будет развиваться, а ноги... Леночка абсолютно плевала, что горбик её может расти, а при её миниатюрном росте это может выглядеть не слишком эстетичным... Каждое утро в отделении раздавался её тоненький голосок и смех колокольчиком, кто-кто, а эта девчушка умела заряжать оптимизмом всё отделение.
Одна Марина находилась в состоянии полной прострации - она лежала, уткнувшись в потолок и никак не реагировала на попытки её расшевелить.
Полина больше всего свободного времени проводила рядом с ней, пыталась разговорить, особенно когда протирала её тело противопролежневым раствором, чтобы отвлечь её как-то, но Марина всё чаще повторяла:
-Нет, Полька, моя жизнь кончена...
-Ну что ты такое говоришь, Марина! Каждый человек достоин счастья, а ты - больше, чем кто бы то ни было. И ты будешь счастлива! Обязательно! Нельзя опускать руки, Мариша, нельзя! Подумай хотя бы о своих родителях. Они так тебя любят, ведь ты у них одна.
-Как раз о них я и думаю - глаза Марины наполнялись слезами - я для них теперь - обуза на всю жизнь.
-Ты не права, Марина. Послушай, в Великобритании есть такой человек, Робин Кавендиш, он защитник интересов людей с ограниченными возможностями. Он парализован полностью, и не может сам даже дышать, понимаешь, он дышит только с помощью аппарата искусственного дыхания. Так вот этот человек даже путешествует! Он разработал инвалидную коляску с аппаратом искусственной вентиляции и создал благотворительный фонд для таких, как он. Это, Марина, человек, который даже дышать сам не может! А ты! Как тебе не стыдно?! У тебя есть любящие родители, ты дышишь сама! Да, так получилось, что ты попала в такую ситуацию, но в твоих силах сделать жизнь такой, какой ты хочешь!
В глазах у девушки блеснули молнии, и Полина поняла, что она достигла цели - Марина разозлилась.
-Откуда ты про него знаешь? - резко спросила она - это ведь заграница?
Поля улыбнулась:
-Я много читаю, Марина. А сейчас информации - масса, газеты, журналы, книги. Попробуй и ты читать - понемногу, тебе совсем не повредит.
-Принесёшь мне какую-нибудь книгу?
-Конечно.
На следующую смену Полина принесла девушке "Молодую гвардию" и томик Дюма. Чтением Марина отвлекалась от своей горькой, как ей казалось, беды...
Поля не давала девушке много читать, забирала у неё книгу, чтобы та делала перерывы, Марина засыпала уже теперь не со слезами, а с лёгкой улыбкой, а проснувшись, снова требовала книгу. Вкус к жизни постепенно возвращался.
Как-то раз, придя на смену, Поля увидела отцов Леночки, Марины и ещё нескольких пациентов, около кабинета Петровича. Поздоровавшись, прошла в сестринскую, чтобы подготовиться к работе, встревоженно спросила у Раечки:
-Рай, а что там происходит? Почему родители всей толпой тут? Их что, выписывают?
Рая прикрыла дверь, посмотрела на Полю с таинственным выражением лица:
-Да нет... Тут другое...
-Расскажешь?
-Да, но я мало что знаю. Слышала вчера мельком в ординаторской, когда мимо проходила...
"Да уж - подумала про себя Полина - если Раечка говорит "мало что знаю" и "слышала мельком", значит, знает она больше, чем положено"
-Так а в чём дело-то?
-Вобщем, понимаешь, наш институт разработал какие-то платиновые стержни в позвоночник, очень приближенные по своим свойствам к самому, как говорится, позвоночнику. Внедряют их отдельными секторами, делается операция.
-И?
-Нужно согласие родителей... Они же дети ещё. Марина, конечно, уже не ребёнок, но завотделением стремается только с её согласия делать. Вот он всех сейчас собрал у себя, рассказывает особенности операции, ну и... риски.
-Я не понимаю... Если всё проверено, зачем согласие?
-Поля, Поля... Всё-таки ты наивна, как дитя. Пойми, это же эксперимент, никто не гарантирует положительного результата. Эти стержни могут не прижиться. Вот завотделением и старается себя обезопасить...
-Ну, а что он даст, этот стержень?
-Ну смотри, Васеньке эту операцию не предлагают - скорее всего, показания не подходят, может, не окреп ещё или что там, не знаю, у врачей надо спрашивать. Предложили Леночке - если всё пройдёт нормально, есть шанс зафиксировать её позвоночник, он больше не будет развиваться неправильно, ну и дальше - сама понимаешь. Конечно, какой-то горбик останется, но не такой уж большой, как предполагается, позвоночник кривиться больше не будет. Вобщем, есть все шансы на более-менее нормальную жизнь без врачей...
-А Марина?
-А тут вообще интересно. Если у Марины приживутся эти стержни, есть шанс на то, что чувствительность может частично вернуться, и тогда она ограничиться уже не коляской, а сможет встать на костыли!
-Да ты что! - не поверила Поля - а она знает об этом?
-Ей пока не говорили, сначала с родителями разговаривает Петрович.
Прошло часа полтора, прежде чем в коридоре раздался зычный голос завотделением:
-Ревченко! Дымова! Вы где? Лясы точите?
-Нет, Пётр Петрович - смиренно ответила Раечка - готовимся к протиранию больных.
-Молодцы - пробормотал он - обе ко мне подойдите.
Девушки, переглянувшись, направились к нему, думая о том, чем же они провинились, что он их чуть не на "ковёр" вызывает. Но тот оглядел их строгим взглядом и произнёс:
-На понедельник назначена операция Марине Савельевой. Будьте готовы обе. Будете ассистировать.
Девушки опять переглянулись. Полина ушам своим не поверила. Наконец-то! Она так этого ждала! В понедельник!
Как раз к тому времени она что-нибудь узнает о сыне!
Они увидели, как отец Марины жмёт руку завотделением, о чём-то разговаривает с ним и уходит.
-Пётр Петрович! - позвала его Полина - можно вас?
-Ну, Ревченко, не тяни - с досадой ответил тот.
-Я хотела спросить... А сколько человек согласились? Ну... на операцию...
-Тебе зачем, Ревченко? Ах, да...Хочешь в остальных ассистировать? К сожалению, должен тебя разочаровать - согласие подписал только отец Марины.
-Но... почему? У них было время подумать?
-Конечно, Ревченко! Ну... остальные считают эту операцию опасной. У Марины отличный иммунитет... Но честно говоря, я надеялся, что даст согласие отец Леночки...
Он с досадой махнул рукой и отправился по делам. Полина же пошла в палату к девочкам.
В первый раз за всё это время она видела оптимистку Леночку плачущей. Та ревела, лёжа на кровати и уткнувшись в подушку. Полина сразу всё поняла, подошла, молча обняла её:
-Ну всё, всё... Не реви, Ленка, ты же взрослая совсем.
-Поль, за что он со мной так, а? Он же мой отец!
-Лена, Лена, послушай, он очень боится тебя потерять, очень!
-А я ничего не боюсь! Вот из-за этого его страха я на всю жизнь останусь с этим уродским горбом! Кто меня, такую кривую-косую замуж возьмёт?!
-Да что ты ревёшь-то? Где ты кривая-косая? Очень даже красивая девушка! Вот давай, сядь сюда. Вон тебе зеркало большое, на шкафу висит. Вот тетрадка. Я сейчас лист разделю на две части - здесь напиши свои минусы во внешности, а с этой стороны - плюсы. Я зайду минут через десять и посмотрю, что ты там наваяла, а потом мы поговорим, хорошо.
Она ушла к Марине. Глаза девушки радостно светились, она, как могла, потянулась к Полине. Та обняла её.
-Полька! Полька, ты слышала?! Это такая радость для меня! Я смогу, при самом хорошем раскладе, смогу двигаться хотя бы на костылях, понимаешь?! А там потом, чем чёрт не шутит, что-нибудь ещё придумают, правда?!
-Конечно! Я же тебе говорила, что всё будет хорошо!
Они немного поговорили, и Полина ушла обратно к Леночке. Та задумчиво сидела над тетрадкой.
-Ну, что тут у тебя - посмотрела - о, вот видишь, как хорошо! Молодец! Что у тебя тут в "минусах"? Только твой горбик и маленький рост, но я бы на твоём месте маленький рост в плюсы отнесла.
-Почему это?
-Эх, ты! - Полина ласково погладила девочку по косам - пословицу такую знаешь: "Маленькая собачка до старости щенок"? Вот и подумай над ней. Тааак, а плюсов-то сколько! И глаза большие, и ресницы пушистые, и волосы красивые, длинные, и ножка маленького размера. Ну вот видишь, а ты боишься, что тебя замуж никто не возьмёт! Но честно тебе сказать, замуж не за внешность берут.
-А за что тогда?
-Ну, скажем так, внешность тоже играет роль, но не такую значительную. Самое главное, Ленка, быть хорошим, добрым человеком, и ничего не бояться, вот прям как ты!
Она видела, что успокоила девочку, слёзы её высохли, и Полина была этому рада.
Домой Полина не шла - летела, словно на крыльях. Вбежала, кинулась на шею к Серафиме Трофимовне, не замечая, что Любка в данный момент экспериментирует с её причёской:
-Бабушка! Любка! Я в понедельник на операции ассистирую, представляете! Ну, конечно, там будут другие медсёстры, более опытные, мы-то с Раечкой так - принеси-подай, но всё равно, очень интересно!
Близкие искренне порадовались за девушку, Любка даже сбегала за тортиком. За чаем она рассказала о своих успехах - о том, что стрижёт теперь свою улицу, по сниженной цене, к ней даже стали с соседней приходить. В результате чего Любка обрела кучу новых знакомых и с удовольствием выслушивает сетования соседок на свою жизнь.
Бабушка всё расспрашивала Полю, что это будет за операция, с чем связана. Полина осторожно рассказала им то, что знала. Она ещё немного боялась сболтнуть что-то лишнее о НИИТО, но здесь, с ней рядом, были близкие люди, которые, она точно знала, никогда её не предадут.
Бабушка всё ахала и охала, то и дело повторяя: "Бедные дети!", потом стала наказывать Полине быть на операции осторожнее, не сделать лишних движений, которые могли бы повредить пациенту. Полина уверяла бабушку, что её движения отточены до совершенства, и она не подведёт, тем более, первая операция.
В субботу девушка поехала к Федосье Егоровне. Она очень надеялась на то, что вот сегодня, тот самый знаковый день, когда она наконец узнает что-то о ребёнке.
Когда она подходила к дому старушки, сердце её стучало так, что казалось, было слышно всей улице.
Войдя в ворота, неуверенно подошла к дому, дёрнула за ручку - закрыто. Постучала в дверь, сначала тихо, потом громче и громче.
Вот за дверью раздались быстрые и лёгкие шаги, она распахнулась. На Полину смотрела молодая женщина с короткой стрижкой. Глаза её были припухшими, словно она плакала.
-Здравствуйте - неуверенно поздоровалась Полина.
-Здравствуйте - ответила незнакомка - а вы кто?
-Мне бы... Федосью Егоровну увидеть, пожалуйста... Вы ей скажите, что это Полина - она поймёт.
Девушка сложила руки на груди, посмотрела на неё как-то странно, потом произнесла:
-К сожалению, я ничего не могу передать Федосье Егоровне. Она умерла во вторник.
13
-Как... умерла? - спросила Полина и по щекам у неё побежали слёзы.
Незнакомка, видимо, испугалась, увидев это и спросила:
-А вы кто вообще, откуда её знаете?
Конечно, Полина не могла рассказать ей правду, потому просто ответила:
-Да так, по детскому дому знакомы... Скажите пожалуйста, а она для меня ничего не оставляла?
-А что именно?
-Ну, я не знаю, записку какую-нибудь с адресом, информацию, может, папку какую...О ребёнке...
Девушка внимательно посмотрела на неё, потом ответила:
-Пойду посмотрю в её вещах. Подождите здесь - она кивнула на лавочку под окном.
Через некоторое время она вернулась:
-К сожалению, ничего нет.
Полина встала:
-Хорошо, извините. Её на местном кладбище похоронили?
Девушка кивнула.
Полина дошла до рынка, где продавали цветы, купила небольшой букет и отправилась на кладбище. Она быстро нашла свежую могилу, присела на крашенную в голубой цвет скамейку, положила цветы.
-Как же так, Федосья Егоровна - прошептала, глядя на памятник.
Вот и разбилась её мечта хоть что-то узнать о своём ребёнке. "Видимо, не время пока" - подумала Полина.
Обратно в город она возвращалась с тяжёлым сердцем. Несмотря на то, что глаза её были сухи, душа плакала и буквально стонала от боли. И поделом ей! Не надо было оставлять ребёнка в роддоме! Но она тогда так ненавидела Ромку, что готова была ненавидеть всё, что с ним связано, даже это невинное существо - собственного сына.
Дома Серафима Трофимовна обеспокоенно посмотрела в лицо внучки - Полина пока плохо научилась скрывать свои чувства, и по её лицу можно было легко угадать, что она переживает в данный момент.
-Полечка - бабушка усадила её рядом с собой - детка... Ты где была?
Полина положила голову на тёплые бабушкины колени и всё ей рассказала.
-Поля, Поля... Нужно набраться терпения и подождать. Ещё не время, значит... Учись, работай, придёт время - найдёшь своего ребёнка...
-Бабуля, может, это всё потому, что я свой грех не до конца искупила, а?
-Полечка, ну ты как старушка какая рассуждаешь... Всё, что ни делается - к лучшему, запомни это. Значит, сейчас пока не нужно тебе...
В воскресенье Полина решила отправиться в НИИТО, хотя была и не её смена. Ей очень хотелось поддержать перед операцией Марину, обнять её, успокоить и заверить, что всё будет хорошо.
Медсестра с интересом посмотрела на неё:
-Поль, ты чего? Ты же не работаешь сегодня.
-Я к Савельевой. У неё операция завтра - хочу поддержать её.
-Ой, точно! Слушай, это правда, что вы с Райкой ассистируете?
Полина с гордостью кивнула и отправилась к Марине.
Они обнялись, как настоящие подруги.
-Ой, Поля, как хорошо, что ты пришла!
-Волнуешься?
-Немного! Но на самом деле только радуюсь - я прямо чувствую, что всё пройдёт очень хорошо. И очень сильно этого хочу.
-Конечно, всё будет хорошо, Мариш, я тоже уверена в этом! Пётр Петрович - врач от Бога, он всё сделает правильно и чисто, платиновые стержни приживутся и ты сможешь ходить на костылях. Марина, тебе понадобится много сил и терпения.
-Я знаю, Поль, и мне так страшно перед этим неизведанным будущим. Ведь я всегда, всегда, сколько себя помню, хотела путешествовать, посмотреть мир...
-Твои мечты обязательно сбудутся, Марина.
-Нет, сейчас у меня другая мечта - не быть в тягость родителям моим.
-Мариш, ну как можно так говорить? Ты их любимая дочь, единственная, и ты никогда не будешь им в тягость. Как за тебя отец воевал перед нашим Петровичем, если бы ты только слышала!
-Поль, а у тебя есть мечта?
Полина помолчала, прежде чем ответить:
-Да, Марина, есть. Я мечтаю найти своего сына.
-Сына? Полина, у тебя есть сын? А как же ты его... потеряла?
И Полина рассказала Марине всю свою невесёлую историю, добавив в конце:
-Вот так-то, Мариш. Я плохой человек - оставила собственного ребёнка в роддоме...Нет мне прощения ни от кого, а от него тем более.
-Что ты говоришь, Полина? Ты очень хорошая, правда, очень! Ну оступилась в жизни - с кем не бывает. И я искренне верю в то, что ты найдёшь своего ребёнка.
-Я уже не знаю, Марин. Может, для него там будет лучше, ну, в той семье. Заведующая сказала, что там очень хорошая семья. А я... Я для них просто лишняя, понимаешь. Мой сын будет знать другую маму, а не меня.
-И всё-таки, Полина, я думаю, ты найдёшь его. И он обязательно тебя простит. Скажи, мы будем видеться после того, как меня выпишут отсюда?
-Конечно, Марин. Мы же с тобой, как сёстры. И я обязательно познакомлю тебя с моей подругой - Любкой, и с бабушкой своей.
-Правда? А я тебя - с папой и мамой.
Они ещё долго разговаривали о своих мечтах, Полина поделилась с Мариной планами стать врачом, на что та ответила ей:
-Полька, я просто уверена, что из тебя выйдет отличный врач, просто прекрасный. У тебя золотые руки и золотое сердце - а это самые главные качества для врача.
На прощание они опять обнялись и Полина, возвращаясь домой, всё ещё чувствовала тёплые руки Маринки. Она хотела лечь спать пораньше - всё-таки завтра был очень ответственный день, её первая операция, но сон не шёл, и при свете ночника девушка углубилась в журналы о медицине, которые давно выписывала по почте.
Поля думала, что на всю жизнь запомнит сверкающе-белую операционную, как в замедленной съёмке вошёл Пётр Петрович, одетый в белый халат, маску и колпак, подняв кисти рук. Как она одела ему на руки перчатки, и в абсолютной звенящей тишине раздался его голос, кратко рассказывающий о том, что за операцию они проводят.
На лицо Марины легла маска с наркозом и скоро операция началась. Полина старалась подмечать каждую мелочь, внимательно следить за руками врача, всё делать и подавать вовремя.
Через четыре часа доктора вышли совершенно уставшие, зато Полине казалось, что она готова отстоять ещё столько же, лишь бы не отрывать взгляда и следить за волшебными руками врачей всё это время.
Марину отвезли в палату, на этот раз поселив её туда же, где лежала Леночка. Поле очень хотелось быть рядом с ней, когда она отойдёт от наркоза, поэтому она принялась проводить ежедневные и необходимые процедуры остальным обитателям палаты.
Закончив работу, присела перед Мариной, скоро ресницы девушки дрогнули, и она открыла глаза, еле слышно застонав. Полина поняла, что ей тяжело после наркоза, погладила её по волосам, спросила тихо:
-Марина, что чувствуешь? Сильно тяжело?
-Да нет - произнесла девушка - голова немного... кружится... и тошнит... а так всё нормально вроде.
Она словно прислушивалась к себе, своим ощущениям, потом улыбнулась слабой улыбкой и спросила:
-Я теперь дорогая девушка, да? Ведь во мне целый платиновый штырь.
Полина рассмеялась и обняла её осторожно:
-Ну раз ты способна шутить, значит, всё в порядке. Сейчас померим температуру, и я пойду за врачом, тебя нужно осторожно осмотреть.
-Боже, Полина, если бы ты знала, как я устала валяться на животе!
-Если всё будет хорошо, Марина, скоро ты сможешь переворачиваться на бок.
Удовлетворённая показателями градусника, Поля пошла за Петром Петровичем. Тот, увидев её сияющее личико, произнёс:
-Вижу, вижу! Цветёшь и пахнешь, Ревченко! Видимо, твоя протеже пришла в себя?
-Да, я как раз за вами!
-Ну, пойдём. Раз у тебя такой довольный вид, значит, температура Савельевой в порядке?
-Небольшое отклонение от нормы, но в пределах. Тридцать семь и один, я думаю, что она упадёт скоро.
-Да, организм у неё сильный, пусть иммунитет борется.
Каждую свою смену Полина начинала с осмотра Марины, проверки температуры и других показателей. Она очень переживала за подругу, но с каждым днём состояние Марины становилось всё лучше, организм креп и боролся, и Полина с замиранием сердца ждала того дня, когда наконец Марина сможет сама встать на костыли. Хотя до этого было ещё очень далеко.
Она даже немного забросила Васеньку и Леночку, но если Васенька хмурился и обижался, то Леночка прекрасно понимала, почему так - она тоже успела подружиться с Мариной и даже читала ей.
Вскоре Марине разрешили и самой читать, и Полина таскала ей книги от бабушки и из библиотеки.
В тот день Полина, как обычно, пришла на смену и сразу же отправилась в палату к Марине. Девушка уже не спала - в руках её была книга, и она с увлечением читала.
-Привет! - она очень обрадовалась Поле - я уже жду, когда ты придёшь.
-Ты как себя чувствуешь? - с улыбкой поинтересовалась Полина и осеклась, взглянув на лицо подруги - Мариш, у тебя что-то щёки розовые чересчур. Ты действительно, как себя чувствуешь?
-Да нормально! - Марина беззаботно махнула рукой.
-Мне не нравится это "нормально". Ну-ка, давай температуру померим.
Увидев показатель на градуснике, она побледнела и побежала к Петру Петровичу.
-Доктор - ворвалась в ординаторскую - у Савельевой температура тридцать девять!
Тот, как всегда, спокойный, произнёс:
-Поля, она же операцию перенесла, такое может быть - скачки температуры нормальны в подобных случаях, тем более, в её организме сейчас инородное тело. Но возьми у неё кровь на анализ, в лаборатории скажи, что нужно быстро сделать, потом ко мне. Ну, а что ей поставить, чтобы снизить, мне тебе объяснять не надо - сама знаешь.
Вскоре пришёл результат анализа и Полина поняла, что всё это не просто так - в организме девушки шёл сильный воспалительный процесс.
Да и по состоянию Марины было видно, что чувствует она себя не очень.
-Чёрт! - впервые Поля увидела Петровича в состоянии крайней степени раздражения - организм стал отторгать стержни! Чёрт! Видимо, пошёл на выздоровление и вот - последовал иммунный ответ...У неё сепсис, нужно делать переливание крови. Готовьте операционную, я в лабораторию, у них должны быть образцы похожей группы, думаю, нам хватит.
Полина очень надеялась, что переливание крови и постоянное использование антибиотиков помогут подруге избавиться от сепсиса. Несколько напряжённых дней они наблюдали за состоянием Марины.
Полина даже отпросилась на неделю с учёбы, сдав вперёд всё, что должна была сдать. Возвращаясь со смен домой, она устало падала в постель и пыталась заснуть, но ночью подскакивала и лихорадочно хваталась то за свои медицинские журналы, то за учебники.
Она постоянно просяще заглядывала в глаза Петру Петровичу, надеясь услышать от него, что опасность для Марины миновала, но тот только жевал губами и, качая головой, говорил:
-Шла бы ты Ревченко домой, отдохнула, что ли... От тебя скоро ведь не останется ничего - ты похудела совсем, как дистрофик. Ну что мне делать с тобой? Ещё не хватало, чтобы ты тут завалилась у меня!
Он злился, и по его словам и выражению лица Полина понимала, что хорошего ничего он ей сказать не может.
-Пётр Петрович! - взмолилась она как-то - ну неужели ничего нельзя сделать?! Давайте вытащим эти стержни, в конце концов!
-Да! - вдруг грозно заорал он - ты, Ревченко, совсем с ума сошла? "Вытащим"! А на их место что поставим, а? Всё, Ревченко, иди, иди, не мешай мне!
Как всегда, бодро улыбаясь, Поля входила в палату девочек и сразу направлялась к Марине.
-Полька! - слабо улыбалась та - слышала уже, да, что эти штуки никак не хотят прижиться? Короче, гнию я изнутри, Полинка...
-Да ты что, Марина! - улыбалась Поля - ну всё хорошо будет, Петрович что-нибудь придумает...
Но с холодом в сердце Поля осознавала, что пока завотделением "придумать" ничего не может...
Девчонки из палаты, которые могли ходить, приноровились забиваться в какой-нибудь уголок и плакать там в одиночку - никто не мог смотреть, как медицинские процедуры с каждым днём становятся всё более бесполезными для Марины.
Одна Леночка стойко продолжала читать Марине книжки и смешить всю палату, но и она однажды сдалась.
Вышла в коридор вслед за Полиной, уткнулась ей в плечо и расплакалась, да так тяжело, что Поле пришлось дать ей успокоительное.
-Поля, Поля, почему врачи ничего не делают?! Почему?! Ведь Маринка...она... может умереть...
После этого Марину перенесли в отдельную палату на одного человека. Рядом с ней постоянно находились родители, которые старались поддерживать в дочери боевой дух.
Но скоро состояние девушки вроде бы пришло в норму. Температура ещё держалась, но была уже не такой высокой. Петрович продолжал усиленно наблюдать за показателями пациентки - он ещё не терял надежды, что стержни каким-то чудом приживутся. Анализы Марины тоже были плоховаты, но Петрович был уверен, что всё со временем стабилизируется.
Полина от радости снова начала с удовольствием есть, спать и посещать занятия. У неё было три дня выходных, которые она посвятила бабушке и Любке - все дни они провели вместе и даже ходили в магазины за новой одеждой.
После выходных Полина в нетерпении, прыгая через две ступеньки, влетела в отделение. Она быстро переоделась в сёстринской, удивившись необычайной тишине - не слышно было даже пациентов, хотя обычно утра были самым оживлённым временем. На этот раз она даже Раечку не обнаружила, а потому быстро понеслась в палату к Марине.
Открыла наполовину стеклянную дверь, и остановилась в ступоре. Тут же к ней быстро двинулась Раечка, закрывая руками вход. В палате было людно - врачи, медсёстры, санитарки. Около кровати сидели родители девушки во всём чёрном. Медперсонал стоял без привычных колпаков. На кровати кто-то лежал, накрытый белой простынёй с ног до головы. Кто-то... Полина никак не хотела признавать, кто...
-Полечка - губы Раи некрасиво кривились, она еле сдерживала себя, чтобы не расплакаться - не надо тебе туда...
14
Полина отодвинула руку Раечки и прошла в палату. Все, кто находились в ней, повернулись в её сторону - практически весь коллектив знал о дружбе девушек.
Поля откинула простыню - спокойное Маринино лицо с закрытыми навсегда глазами вызывало в ней чувство жалости и неприятия происходившего. Это белое девичье личико с пушистой чёрной каймой ресниц, сжатыми губами и заострившимся носиком даже в смеrти было прекрасным. Видимо, в последние минуты своей жизни Марина улыбалась, потому что эта улыбка так и сохранилась на лице.
Полина коснулась губами холодного лба покойницы, кивнула убитым горем родителям Марины и вышла. Бледная, ничего не видящая перед собой, шла по коридору, пока не дошла до кладовки, где санитарки оставляли инвентарь для уборки. Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной, сползла вниз и вцепилась зубами в крепко сжатый кулак.
Чтобы вся боль, которую она пережила, не превратилась в рвущийся наружу крик, кусала себе кулак до крови, слёз не было, а вот кричать хотелось. Но нельзя - распугает пациентов и персонал. Нужно встать и идти дальше, улыбаться больным и поддерживать их, не показывать своё горе коллегам... Нельзя...
Она вышла из кладовки, прошла в сестринскую, взяла всё необходимое и отправилась по палатам выполнять ежедневные обязанности.
Ближе к ночи, когда всё отделение успокоилось, в сестринскую заглянула Раечка:
-Поль, там врачи в ординаторскую зовут... Посидим, помянем Марину. Пациенты спят уже... Вряд ли за ночь что-то произойдёт...
Несколько врачей и Пётр Петрович сидели за низеньким столиком на диване - задумчивые, хмурые. На столе бутылка воdки, сок в трёхлитровой банке, нехитрая домашняя закуска.
-Проходи, Полина - сказал ей завотделением - ты молодцом, держишься... Хотя вон, даже я... в прострации нахожусь целый день. Ведь верил, надеялся, что вытащим девчонку. Эх!
Он уронил голову на руку.
-Вы же не виноваты... - стараясь утешить, сказала Раечка.
-Да как не виноват - виноват. Видимо, разработка не идеальна настолько, чтобы бесспорно прижиться в организме человека.
Он хотел налить Полине, но девушка попросила сок - после возлияний в компании Любки она смотреть не могла на алкоголь.
****
С того незабываемого, тяжелого времени прошло чуть больше десяти лет. За это время Полина успела окончить институт по специальности "хирург-травматолог", интернатуру и ординатуру, пройти курсы по повышению квалификации. Она много училась, много работала по выходным, пока училась, так и оставшись в НИИТО. Это было единственное, пожалуй, медицинское учреждение, которое не так тяжело перенесло последствия девяностых годов.
Да, также, как и везде, задерживали зарплату по несколько месяцев, но потом всё стабилизировалось, тем более, приближались двухтысячные - время начала хоть какого-то постоянства в стране.
За это время девушка стала настоящим врачом - в НИИТО её уважали и на её счету была уже не одна операция.
Она находила силы для всех - для пациентов, для коллег, для бабушки и неизменной Любки, которые по-прежнему в её жизни оставались самыми близкими людьми.
Бабушка очень гордилась Полиной - она была довольна тем, что когда-то не ошиблась в этой рыжеволосой девчушке. Теперь её внучка в свои тридцать была хорошим врачом, к которому хотели попасть больные.
Полина так и жила с Серафимой Трофимовной, буквально по копеечке откладывая деньги - она мечтала купить им с бабушкой хорошую квартиру. Личная жизнь у Поли не складывалась - она перестала верить мужчинам после случая с Ромкой и Андреем. Глубоко в сердце ещё сидела рана, полученная в юности, и девушка совершенно не думала о том, что пришло время создавать семью. Молодые врачи НИИТО пытались ухаживать за ней, но она, с присущей ей вежливостью, сразу пресекала все попытки...
Не обращая внимания на сетования Серафимы Трофимовны о том, что она, видимо, правнуков так и не дождётся, Полина смеялась в ответ, целовала бабулю и говорила ей, что она самая лучшая бабушка на свете.
Подруга Любка тоже была не замужем - маленькая, юркая, похожая на актрису Надежду Румянцеву, она за десять лет превратилась в парикмахера, к которой женщины шли просто толпами, уж очень рукастой оказалась Любка. Она так и жила в своём домике, но теперь в нём был сделан хороший ремонт, да и огородом девушка увлеклась не на шутку. И конечно, все выходные они проводили вместе с Полиной и Серафимой Трофимовной.
В течение всех этих десяти лет Поля поддерживала связь со многими своими пациентами - с Васенькой и Леночкой, которые создали семью и жили в соседнем городе, с родителями Марины, которые решились на ребёнка после смеrти дочери...
Полина пыталась искать сына, но так ничего и не узнала, хотя за это время у ней появились кое-какие связи в медицинских кругах - но чем они могли помочь в поиске её мальчика?
С родителями девушка так и не общалась, только с Аськой, своей сестрой, которая жила довольно счастливо в браке в отдалённом от города посёлке. Она всё время звала Полину в гости, но ей постоянно было некогда, несмотря на отсутствие личной жизни. Аська же могла похвастать уже двумя детьми - сыном и дочкой.
Раечка тоже стала врачом, она так и продолжала работать бок-о-бок с Полиной, и девушки за всё это время очень сдружились, помогая друг другу по работе.
-Полина Николаевна! - голос медсестры Зиночки звенел от напряжения. Поля поняла, что что-то случилось - там тяжёлого привезли, после аварии, сразу к нам! Мужчина тридцать лет... Разбились на мотоцикле.
-В операционную его, я осмотрю! Раису Михайловну туда же позови - посмотрим его вместе.
-А Пётр Петрович?
-Он на совещании, не надо его тревожить. Мы с Раей сами справимся.
Полина быстро переоделась в медицинский костюм, - белые брюки и розовая блуза - который так ей шёл, надела шапочку, маску и направилась в операционную. У порога встретилась с Раей, кивнула подруге.
Мужчина в операционной глухо стонал, было непонятно - в сознании он или нет. Одежда пропиталась кровью, голова была разбита, ноги были в таком состоянии, словно по ним проехался каток асфальтоукладчика.
Полина кинула взгляд на лицо мужчины и опешила- это был Ромка, Ромка Самсонов, её первая любовь, её надежда и её глубокое горе, оставившее рваную рану на сердце.
Она так долго смотрела ему в лицо, застыв со шприцем в руке, что Рая негромко окликнула её:
-Полина... Полина Николаевна? Всё в порядке, Поль?
Подняла на подругу большие глаза, так и остававшиеся светлыми и лучистыми, словно не понимая, где находится, моргнула, сбрасывая оцепенение:
-Да, всё нормально.
Но руки затряслись противной мелкой дрожью, перед глазами медленно всплывали сцены - их единственной ночи, её унижения после, публичное оскорбление... Вспомнила свои слова: "Да будь ты проклят, подонок!"
Вот когда настигло Ромку Полино проклятье. "Что же я наделала!" - не такой участи хотела она для отца своего потерянного сына, не такой... Каким бы он ни был - то, что она сейчас видела, было слишком тяжело.
Взяв себя в руки, быстро стала производить осмотр:
-Рай, у него все ноги в кашу - по кускам придётся собирать кости. Как так можно было? Что это за авария такая? Позвоночник... Тут шансы есть - не чувствую переломов, нужно сделать рентгенографию...
Они отдали необходимые распоряжения персоналу и стали готовиться к операции.
В ординаторской Раечка спросила у Полины:
-Поль, с тобой правда всё нормально? Ты действительно сможешь провести операцию?
Полина повернулась к подруге:
-Да, а что случилось?
-Просто ты так смотрела на него - словно привидение перед собой увидела...
-Это Самсонов - произнесла Полина, садясь на стул, и отхлёбывая из кружки травяной чай - я рассказывала тебе...
Рая приложила ладошки к щекам, её большие глаза округлились, и она стала напоминать сову:
-Вот это ничего себе! Полечка, и что же делать теперь?
-Ничего, Рай. Он пациент, я доктор. Буду его оперировать.
-Вот ты знаешь... Я бы после такого...его так отоперировала!
-Да ты что, Рая! Я же клятву давала. Ты тоже. Для меня та, прошлая жизнь, уже ничего больше не значит, и никак не задевает. Ромки Самсонова для меня больше не существует...
-А ребёнок?
-Ребёнок - это другое. Я всё равно найду его.
Они отправились в операционную. Мужчина так и не пришёл в себя. Проверив все показатели, принялись за дело.
-Кто-нибудь знает вообще, что там произошло на самом деле? - тихо спросила Полина у персонала.
Зиночка, которая всегда всё знала, произнесла:
-Ребята со скорой, которые его привезли, рассказали, что он ехал на мотоцикле с женщиной. Оба выпившие изрядно, между прочим. Попали на "встречку", врезались в грузовик, мужчина упал под колёса трактора, который шёл по соседней полосе. Водитель не сразу смог остановить, поэтому очень сильно пострадали ноги и таз.
-Подождите! - остановилась Полина- а спутница его тоже у нас? С ней-то что?
-А у спутницы констатировали смертельный исход и вызвали "трупоvозку" - спокойно сообщила Зиночка.
-О, Боже! - простонала Раечка - вот что значит ездить в состоянии опьянения.
-Ну вроде они не сильно пьяные были - пожала плечом медсестра - просто... чуть выпившие...
Через несколько часов девушки вышли из операционной.
-Поль, ну ювелирная работа! Ты ему ноги по кусочкам собрала...
-Ну что ты, Рай, мы же вместе...
-Да я не так уж и много сделала - самое сложное тебе досталось.
Навстречу им по коридору шёл Пётр Петрович. Увидел их, обнял обеих за плечи, остановил открывшую было рот Раечку:
-Ну-ну, не надо - улыбнулся - всё уже знаю - Зинаида первая донесла, аж чуть не захлёбываясь от восторга. Сложная, мол, операция... Что у него с позвоночником?
-Переломов нет - смещения, ушибы... Думаю, справится - молодой, здоровый, но будет, наверное, хромать...Перелом таза, да и ноги по кусочкам собрали вон...
-Близких вызвали?
-Да, позвонили его родителям, они скоро приедут - живут в посёлке.
Мария Денисовна Самсонова и её муж, Александр Романович, появились в больнице уже ближе к вечеру. Они приехали на своей машине, быстро поднялись в отделение, где за стойкой находилась Зиночка. Мария Денисовна была в не совсем адекватном состоянии, и начала требовать, чтобы ей сказали, что с её сыном, плакала и рвала на себе волосы. Александр Романович пытался её успокоить, в итоге, они не дали бойкой Зиночке даже слова сказать.
Тогда медсестра решилась на крайние меры - поставила протестующей женщине успокоительное, пригрозив в противном случае вызвать "психушку". Успокаивающе гладя её по руке, сказала:
-Что ж вы так себя ведёте! Как не стыдно?! Наша доктор вашему сыну по кусочкам буквально ноги собрала, а вы кричите. Полина Николаевна - врач от Бога, она сделает всё, чтобы поставить вашего сына на ноги, поверьте мне.
В конце-концов она провела родителей в кабинет Полины.
-Доктор! Доктор! - закричала Мария Денисовна, едва переступив порог - скажите, что с нашим сыном!
Полина внимательно посмотрела на женщину - узнает или нет:
-Вы присядьте, Мария Денисовна - сказала спокойным грудным голосом и когда та подчинилась, стала рассказывать им о травмах, которые получил их сын.
Когда она закончила, Мария Денисовна принялась было голосить, но осеклась, глядя Полине в глаза.
-Доктор, видите ли, наш сын - лётчик, и он жить не может без своей профессии. Ну да, оступился парень - в отпуске сейчас, развлекается, с кем не бывало... Поставьте его на ноги, чтобы он смог летать!
-К сожалению, Мария Денисовна, на данном этапе это невозможно, и вряд ли будет возможно когда-либо. Кости ног собирали по кусочкам, у него перелом тазобедренных костей - он будет хромать, даже если пройдёт самую высококачественную реабилитацию. К тому же, мы пока чётко не исследовали позвоночник - возможно, что в связи с ушибами там тоже в дальнейшем возможны проблемы...
-Но это же ваша работа! - завопила женщина - вот и лечите!
-Мария Денисовна! Любой врач сказал бы вам то же, что и сказала сейчас я. Мы врачи, да, но, к сожалению, мы не боги.
Когда они вышли, Полина с облегчением вздохнула. Но тут дверь отворилась, и снова вошла Мария Денисовна.
-Если ты не вылечишь моего сына, я тебя под суд отдам - злобно прошипела она.
Полина холодно посмотрела на неё и резко сняла маску и медицинский колпак. Они стояли друг напротив друга и смотрели прямо в глаза - молодая и пожилая женщины. Одна из них чувствовала, что где-то когда-то давно она поступила очень несправедливо к этой девушке... а где и когда? И вдруг она вспомнила, ахнула от удивления, потом в секунду бросилась на колени перед Полиной:
-Спаси, спаси сына... Спаси его!
-Вы встаньте, Мария Денисовна! - она подошла и несмело попыталась приподнять её за локти - встаньте... Я же вам сказала - его жизни ничего не угрожает сейчас... А дальше - дальше будем смотреть, что ещё можно сделать.
В кабинет заглянул Александр Романович:
-Маш, ну ты где...
И осёкся, всматриваясь в девушку, потом произнёс, словно не веря тому, что говорит:
-Полина...
-Саш - женщина взглянула на него - ты выйди, мы поговорим с доктором.
Она долго не решалась, потом всё-таки заговорила:
-Поля, ты прости меня...Что я тогда... Я ведь не верила... Избаловали мы Ромку. Вот он и... Мы ведь думали - нормальной жизнью заживёт, а он как поступил в городе, так и не семьи не создал, и внуков нам нет... Всё баб перебирает, то ему не так, и это не этак...Деньги на новых пассий своих спускает, а сам так и живёт на той квартире, которую организация предоставила... Мотоцикл этот опять же... Будь он неладен... Всё это баловство... Мы думали - внуками нас порадует, да где уж там. Не буду я, говорит, жениться - они и так, бабы эти, мне на шею вешаются... Вот так-то, Полина...
-Мария Денисовна, вы родителей моих видите? Как они там?
-Не общаешься с ними? Весь посёлок, как прознали, что тебя мать из дома-то выставила, многие бабы с ней ругались тогда... Да тока бестолку всё, если разговор мамки твоей касается - упрямая она дюже. Аська-то потом быстро замуж выскочила, да уехала от них - они ж с неё жилы тянули, и работа, и дом - всё, считай, на ней. И денег им ещё с зарплаты отстегни... Сейчас Костька у них растёт - дюже непутный, подросток, а такой шальной - дерётся, матюгается, с камнями да палками на всех - сладу с ним нет. Деревенские мужики поколотить его грозятся, а ей, матери-то твоей, хоть бы хны. Говорит, только попробуйте - всех по судам затаскаю.
-Вы им не говорите, пожалуйста, что видели меня.
-Не скажу, девочка. Только... Ты мне правду скажи - каковы шансы у Ромки моего инвалидом не остаться.
-Мария Денисовна, я вам уже всю ситуацию обрисовала. Будем бороться. Только не плачьте при нём - ещё хуже будет, он вовсе духом упадёт...
На том и попрощались. Не держала Поля зла на его родителей - что случилось, то уже случилось, а тут так и вовсе быльём поросло. Для неё сейчас было важно вытащить Самсонова.
Дома она всё рассказала Серафиме Трофимовне и про Ромку, и про родителей своих... Та только руками всплеснула:
-Так я и знала, что сбалуют они парнишку! Как же - младшенький! Ну, так им и надо - пусть теперь мучаются с ним, поделом. А Самсонов твой по заслугам получил...
-Нет, ба. Я не хотела ему такой участи - это слишком страшно... Не нужно мне было тогда его проклинать...
****
Ромке Самсонову казалось, что всё его тело - это один сплошной синяк. Огромный, токающий от боли, синяк, который никак не хочет заживать.
Он с трудом поднял руку и пощупал голову, чуть слышно застонав. Голова была перебинтована. Ромке казалось, что он абсолютно не чувствует своих ног, живыми были только руки. Он скосил глаза и увидел капельницу сбоку. Капельки монотонно протекали сквозь канал и стекались в Ромкин организм.
"Вот меня угораздило-то - подумал он - интересно, а что с Ритой?"
-Ну, наконец-то вы очнулись! - услышал он звонкий девичий голос.
Медсестричка уверенно поправила капельницу, одеяло и улыбнулась ему очаровательной белозубой улыбкой.
-Где...я? - с трудом проговорил он.
-Вы в НИИТО, в больнице.
-А...что со мной случилось?
-Вы попали в аварию, но сейчас всё в порядке.
Ромка смутно стал припоминать - ну да, они провели романтическую ночь с Ритой, а утром, выпив немного вина, он предложил ей прокатиться на мотоцикле. Будучи такой же отвязной, как и он, Рита согласилась. Последнее, что помнил Ромка - надвигающиеся на него огромные колёса...
Он испуганно одёрнул одеяло и увидел, что загипсован по самый пояс. Спросил:
-Я парализован? Я ноги не чувствую!
-У вас серьёзные переломы обеих ног и тазовых костей, Роман Александрович. Ноги-то ваши по частям буквально собирали. А всё наша Полина Николаевна, ей спасибо скажите, работа просто ювелирная. Если бы не она - вряд ли бы кто-то вам кости восстановил на ногах. А вон, кстати, и она сама!
Ромка увидел молодую стройную женщину с рыжими волосами и ясными, как лучистое солнышко, глазами. Черты её лица казались такими знакомыми, что он нахмурился, вспоминая - где же видел эту прекрасную девушку с завитушками из-под шапочки?
-Здравствуйте, Роман Александрович! - произнесла она спокойно - я ваш лечащий врач Ревченко Полина Николаевна. Сейчас мне нужно осмотреть вас.
15
-Полина?! - почти по слогам произнёс он её имя - чёрт, я видимо, сплю сейчас, да?
-Нет, Роман Александрович, вы как раз-таки пришли в себя. Сейчас я объясню вам, какого характера ваши травмы, какую операцию мы провели, каково будет дальнейшее лечение и ваши перспективы.
-Подожди! - в своей обычной превосходительной манере сказал он - со мной была девушка, Рита. Что с ней?
-Роман Александрович - вздохнула Полина, смело осматривая его гипс, перевязанную голову и тело - мы с вами находимся не посреди улицы в посёлке, и на брудершафт я с вами не пила, а потому убедительно прошу вас называть меня на "вы". Что касается вашей девушки, то она, к сожалению, погибла, так как получила травмы, несовместимые с жизнью.
Ромка застонал и откинулся на подушки. Всё складывалось хуже некуда - сам он являлся виновником аварии из-за своего распутства и халатности, последствия его травм неизвестны, кроме того, из-за него ещё и человек погиб, а лечит его - кто бы мог подумать! - та, которую он когда-то, с кривой ухмылкой, втоптал в грязь...
-Да это всё ты! - дёрнулся он вдруг на подушке - ведьма проклятая! Это ты тогда! Прокляла меня - и вот!
Он кричал и истерил, как женщина, визжал, брызгая слюной. Полине пришлось урезонить его:
-Замолчите, Самсонов! Не я, смею заметить, заливала вам в рот алкоголь утром этого дня, не я садила вас за руль мотоцикла в нетрезвом виде! Каждый человек сам ответственен за свои поступки, и к своему возрасту вы должны были бы уже уяснить это!
Больные, привстав на подушках, с удивлением наблюдали за этой сценой. Они знали характер молодого доктора - она могла успокоить даже самого зарвавшегося пациента, кричащего о своих правах, но они никогда не могли бы подумать, что кто-то когда-то вот так напрямую кинет ей обвинения в проклятиях.
Полина осмотрела палату своими лучистыми глазами, улыбнулась и, чтобы урезонить чересчур живой интерес, сказала спокойно:
-Сейчас придёт медсестра с ежедневными процедурами, потом будет завтрак.
Она присела перед Самсоновым и стала объяснять ему то, что должна была. Он слушал, не глядя на неё, уткнувшись взглядом в потолок. По мере того, как Полина заканчивала, лицо его становилось всё более хмурым и мрачным.
Наконец он произнёс:
-Ты мстишь мне за то время, да? Когда я тебя... На самом деле у меня не всё так плохо, верно?
Полина покачала головой:
-Вы неисправимы, Самсонов, в своей самонадеянности и, видимо, судите людей по себе. Я давала клятву Гиппократа, а месть - это слишком низко для меня, тем более, мстить человеку, жизнь которого зависит от меня... Я отличный врач, Самсонов с наработанной репутацией, и вы думаете, что я буду мстить такому, как вы? Не слишком ли вы много на себя берёте? Всё, что случилось когда-то, не имеет для меня ровно никакого значения. Впрочем, вашим лечащим врачом может быть другой человек - она встала - я позабочусь об этом...
-Нет! - он резко схватил её за запястье - про тебя писали в журнале, я читал мельком... Знаю, чего ты добилась... Но я не могу без неба, понимаешь?!Мне без него нельзя, а ему без меня!
Она высвободила руку из его прохладных пальцев.
-Я вас понимаю, Роман Александрович, но хочу повторить то, что сказала вашим родителям - мы врачи, а не боги. Всё будет зависеть от того, насколько сильно вы сами хотите выздороветь, как будет бороться ваш организм, и какова будет реабилитация после лечения. А сейчас мне нужно идти...
Она слабо надеялась на то, что Ромка хотя бы попросит у неё прощения за то, что произошло между ними в посёлке более десяти лет назад. Но - он остался верен себе! Для него, как и тогда, виноваты были все, кроме него самого.
Полина задумчиво сидела в кабинете, а потом прошла к Петровичу.
-Петрович, миленький... Отпусти меня в отпуск через две недели. Я ведь уже сколько не была...
Завотделением внимательно посмотрел на Полину:
-А Самсонов? Ты обычно не бросала вот так своих больных, Полина Николаевна... До конца вела...
-Через две недели он пойдёт на поправку, Раиса Михайловна сможет курировать его. Мне отдых необходим, хочу сестру навестить, больше десяти лет не виделись...
Он вздохнул.
-Не знаю, что там между вами в Самсоновым произошло - остановил рукой её протестующий жест - меня не проведёшь! Я же вижу - что-то тут не чисто. Ладно, пиши заявление... Так уж и быть... Не знаю, как справлюсь тут без тебя. Ты ведь, как моя правая рука...
Полина благодарно чмокнула Петровича в лысую макушку.
-Вот увидишь, мой отпуск пролетит незаметно.
Дома она, как всегда, рассказала бабушке и Любке о Самсонове. Любка только цыкнула:
-Как был твой Самсонов придурком, так и остался. Заметь, он даже в смеrти девушки не винит себя, хотя вот именно он-то и виноват! Господи, ну что за человек! Ещё тебя же и обвинил во всём!
Бабушка же даже не нашла, что сказать, поэтому выразилась просто:
-На месте родителей этого Самсонова, я взяла бы ремень, стянула с него штаны и поучила бы по голой заdнице этим ремнём!
Представив эту картину, Поля и Любка рассмеялись.
-Ба, ты неисправима! Он сейчас больной, его жалеть надо!
-Такое ощущение, что он всю жизнь был больной... на всю голову - с негодованием ответила Серафима Трофимовна.
За чаем Полина попросила Любку:
-Люба, я через две недели в отпуск ухожу. Хочу навестить Аську - как-никак, мы сёстры, а виделись последний раз больше десяти лет назад. Прошу тебя, понимаю, что неудобно может быть тебе, но, могла бы ты на это время переехать сюда, присмотреть за бабушкой. Не хочу оставлять её одну. Хоть она и бодра, и полна сил, но всё-таки...
-Да о чём разговор! - тут же отозвалась Любка - без проблем вообще. Наконец, хоть ты отдохнёшь, как человек.
Больше Полина в посторонние разговоры с Самсоновым не вступала - на ежедневном обходе внимательно осматривала его, проверяла все показатели, бросала фразы, касающиеся его здоровья - и только.
Через две недели, когда она ушла в отпуск и вместо неё на осмотр пришла Раиса Михайловна, тот спросил:
-А... Полина Николаевна?
Зная Ромкин непростой характер, бойкая Раечка отвечать не спешила.
-Полина Николаевна - наконец сказала она - Полина Николаевна в отпуск ушла... Как-никак, много лет человек без отпуска работал, отдыхать тоже надо.
-А почему же она мне ничего не сказала?
-А вы уверены, Роман Александрович, что врач обязана докладывать вам, что она намерена делать?
Ромке ничего не оставалось, как смириться с мыслью о том, что Полину он не увидит в ближайшее время.
Поля прекрасно понимала, чего ему нужно от неё - на правах, так сказать, "старой дружбы", вытянуть из неё все соки, сделав так, чтобы она уделяла время только его лечению, поиметь от неё по максимуму... Ну, с Полиной сейчас этот номер не прошёл бы, равно, как и с Раечкой.
Через две недели поезд равномерно отстукивал колёсами путь из города до посёлка, в котором проживала сестра. Ехать предстояло ровно сутки - на утро следующего дня Полина должна была быть на месте.
В купе она была, как ни странно, одна, и всю дорогу бездумно любовалась на природу, простирающуюся за окном. Была ранняя осень, погода стояла сухая и жаркая, над землёй поднимался влажный туман. Красота за окном стояла такая, что дух захватывало.
Встретили её Аська с мужем - на своей машине. Сестра за эти десять лет словно совсем не изменилась, только фигура её стала более женственной, округлой, крепкой и ладной. Она обняла Полину и искренне расплакалась, уткнувшись ей в плечо, повторяя: "Полька, ну сколько зим, сколько лет..." Муж её, высокий и статный, с натруженными широкими плечами, легко подхватил Полинин чемодан и убрал его в багажник.
В машине они разговорились.
-Читали, читали про тебя, Полина! Прямо горжусь тобой - известный ты врач в городе, больных на ноги ставишь, руки у тебя, говорят, золотые...
Полина рассмеялась:
-Ась, да это преувеличение всё. Ну какие золотые руки? Мне просто нравится людям помогать, спасать их... Я ведь, как и любой врач, клятву Гиппократа давала...
-А мы вот фермерством занялись - поголовье не хилое, скот и куры. Справляемся своими силами, ребятня помогает, иногда работников нанимаем.
-Ну вот и ещё одни рабочие руки вам, в виде меня.
-Да ты что? Чай, не батрачка - отдыхать приехала, а не вкалывать! И без тебя работников хватит...
-Мне как раз сейчас физический труд не повредит. У нас-то там больше головой думать надо - совсем я от работы такой отвыкла. С огородом, правда, успеваю у бабушки, да и Любка помогает. Я тебе про неё писала.
-Да-да, помню. Слушай, тут говорят, у людей в городах уже телефоны такие... которые на расстоянии работают, а мы-то с тобой, две отсталые, всё по старинке, письмами...
Так, в разговорах, они доехали до дома. Добротный, большой и уютный он восхищал своими размерами, и Полина искренне порадовалась за сестру.
-А всё Анатолий - Ася кивнула на мужа - рукастый он у меня, тьфу-тьфу...
Полина отправилась отдыхать с дороги, потом они с Аськой пекли пироги, проверяли скот на их небольшой ферме и занимались обычными, повседневными делами.
-А дети твои где? - спросила Поля - увидеть не терпится - как-никак, племянники. Я им и гостинцев привезла.
-Придут скоро, аккурат к столу. Митька после школы пошёл бабушке с дедом помогать - Анатолий-то родителей сюда привёз, ну и малая за ним увязалась, как хвостик ходит - не отвяжется, а он ничего - возится, хоть она и девка. Слушай, ну а ты что думаешь? Когда замуж? Уж тебе тридцатник...
-Ась, ну за кого выходить - сама посмотри... Нет, в моём возрасте абы кто уже не нужен... Нет у меня желания замужествовать - как отрезало после Самсонова да Андрея...
Аська всплеснула руками:
-Одной тоже не жизнь! Так и будешь куковать?
-Ребёнка сейчас и без мужика растить можно - задумчиво ответила Полина.
Они готовили стол, сестра сказала, что её приезд надо отметить. Нарезая помидоры и огурцы в высокую, стеклянную вазу - ей досталось делать салат, Поля задумчиво сказала:
-Я ведь, Аська, сына найти пыталась...
-Ну-ну? - заинтересовалась сестра.
-Чего ну-ну-то? Был шанс, крохотный, что найду, но... Человек предполагает, а Господь... Ну, сама знаешь... Не вышло...
Сестра вздохнула:
-Поль... Может, забыть тебе лучше? Ну, получилось так, как получилось... Дальше жить надо. Ты молодая, здоровая, успешная, народишь себе ещё двоих-троих. А если искать его будешь, да в семью новую вмешаешься ещё - только несчастье всем принесёшь...
Поля покачала головой:
-Я перед ним так виновата, Аська. Я ведь... ненавидела его, дурочка. Из-за Самсонова...
Потом они сидели за столом, щедро уставленным закусками, под раскидистыми яблонями, недалеко от них Анатолий готовил шашлык по какому-то своему особому рецепту. Он не лез в их разговоры и больше молчал, но видно было, что Аське, как воздух, необходимо его присутствие. Поля даже немного позавидовала сестре - такая любовь... Вот у неё такой никогда не было... И наверное, уже не будет...
Отпивая терпковатое, светлое вино из своего бокала, Аська вдруг воскликнула:
-Да, кстати! Самсонов! Я краем уха слышала от наших, что он в аварию попал!
Поля усмехнулась:
-Я его лечащий врач, операцию ему делала.
-Вот это да! - присвистнула Аська - Офигеть! И как он отреагировал, когда увидел?
Поля пересказала ей всю историю с Самсоновым. Та лишь руками развела:
-Вот какой был бабник, такой и остался! Теперь из-за него ещё человек погиб! Слышала я, слышала, мужики же с нашего посёлка сюда приезжают иногда, что Денисовна плакалась, мол, никак не остепенится - семью не заводит, детей нет... Всё каких-то цац на своём мотоцикле катает. Вот и докатался, видимо...Слушай! - она вытаращила на Полину свои и без того огромные глаза - я же тебе совсем забыла про Ильину рассказать! Ну, про эту, воображулю Лидку!
-А что ней?
-Она же тогда с Самсоновым вместе поступать поехала. Ну и стаскалась там... Не поступила никуда, связалась с плохой компанией, с родителей всё деньги тянула - то на одно, то на другое...Вконец отец её совсем разорился, поехал оттуда вытаскивать и не узнал дочь свою. Она ведь ровесница твоя, а выглядит сейчас, как бабка пятидесятилетняя. Родители её домой привезли, но она и там продолжила куролесить - они её дома запрут, так она в окно, и - прямиком к Машке-алкоголичке. Там они днями и гуляют, мужики с ними сомнительные всякие... Вобщем, сначала поселковые участковому жаловались, а потом плюнули на это дело... Так что, Полечка, ничего не проходит бесследно... Как они тогда тебя обижали, так теперь сами за это поплатились!
-Да я, Ася, меньше всего этого хотела...
-Девочки, шашлык! - вмешался Анатолий - давайте, давайте, Полина, мясо натуральное, в городах такого нет, своё. И вино тоже, и не отказывай - такая встреча!
Полина пила потихоньку, небольшими глотками - она очень не хотела вспоминать то время, когда они с Любкой...
-Ась... Ты с родителями совсем связь прервала?
-Так они же на меня разобиделись - хихикнула уже немного пьяненькая сестра - мать же всё никак смириться не могла, что я за Толю замуж собралась. Я-то понимала, откуда там ноги растут - после того, как она выгнала тебя, по дому помогать стало некому, вся работа домашняя на твоих плечах лежала. Маманя-то наша не сильно разбежится пахать - всё с чувством, с толком, с расстановкой... Ну, а я ещё и работала, считай - тоже ей копейка. Только мы с Толей так влюблены были, что я тогда голос-то и подала впервые, сказала, что выйду за него замуж и точка... Так мы сюда и уехали. Маманя потом меня по всему посёлку поносила - мол, дочь неблагодарная, променяла родителей и брата родного на мужика, деньгами не помогает, глаз не кажет. Ну, я такие вещи проглатывать отвыкла, потому сразу решила эти связи прекратить. Маманя наша любит на чужой шее ездить, удивляюсь, как она тебя-то в покое оставила...
-Да, характер у тёщи прескверный - заметил Анатолий и поцеловал жену - слава Богу, Асенька не такая.
-А теперь там - вздохнула Аська и махнула рукой - разброд и шатание. Мужики поселковые, которые приезжают, рассказывают, что мать хозяйство запустила, Коська, братец, даёт жару, подросточек неуёмный. А потому что воспитывать надо было, а не в задницу целовать! - авторитетно заявила она - нету с ним сладу никакого. Денисовна даже пригрозила мамке в психушку его сдать - мол, он неадекват совсем, так та так орала на весь посёлок, да кидалась волосы ей выдернуть, что Денисовна бежала оттуда. Знаешь, я иногда сильно сомневаюсь в нормальности родителей. С тобой так поступить, да и вообще. А отец... Что отец? Также пашет, как и раньше...
-Да - задумчиво вздохнула Поля - Мне Мария Денисовна тоже рассказывала это всё. Попросила её не говорить им, что видела она меня...
Они ещё долго вспоминали детство, поселковых подружек, плакали и смеялись...
-Мааам! - во двор, заливаясь соловьём, влетели двое детишек - мальчик и девочка. Мальчик был уже в том возрасте, который отделяет детство и юность. Он хмурил свои чёрные бровки и старался казаться серьёзным, но в глазах его то и дело вспыхивало ребяческое озорство. Девочка - настоящая деревенская барышня с толстой косой и весёлым круглым личиком, напомнила Полине ангела.
Глядя на мальчика, сердце Поли сжалось - он был примерно ровесником её сына. Она во все глаза смотрела на него, пытаясь отыскать черты Аськи или Анатолия, на Асю он вроде был немного похож, а вот от отца в нём не было ничего. Зато девочка была копия отец, такая же смешливая, большеглазая, с завитушками волос на шее и висках.
-Дети! - торжественно сказала Ася - познакомьтесь, это моя родная сестра, ваша тётя Полина, врач из города.
-Здравствуйте - мальчик серьёзно протянул ей крепкую ладошку - я Митька. Мама много по вас рассказывала. Тоже хочу врачом стать.
-А это Полюшка - показала Аська на девочку.
Полина повернулась к сестре - глаза её были полны слёз:
-Ты дочку в честь меня назвала?
16
-Да - на глазах Аси заблестели слёзы - ты ведь моя сестра, и я всегда очень сильно любила и люблю тебя. И очень скучала по тебе. Чтобы немного скрасить это чувство - назвала дочь твоим именем.
-Я тоже люблю тебя, Ася. Ты единственная, кто поддержал меня после той истории. Ты и бабушка.
Сёстры обнялись и опять расплакались от переизбытка чувств.
-Ну-ну - смущённо улыбался Анатолий - детей перепугаете. Вот дурочки - и чё ревут?! Такая встреча счастливая, а они нюни распустили.
Почти до первых петухов просидели сёстры за разговорами и воспоминаниями
А потом, поспав пару часов, почти одновременно проснулись и занялись повседневными делами. Ася отговаривала Полину, убеждала немного отдохнуть, поспать и вообще - не мучить себя деревенскими делами, но Поля решительно настояла на том, что ей просто необходим физический труд. Ася показала ей своё огромное хозяйство, и они занялись дойкой коров и коз, кормлением пернатых, огородом. Пара работников помогали им - делали всё дружно, сноровисто, перекидываясь шутками. Ася рассказывала:
-Всю тяжёлую работу Толя, конечно, делает, с рабочими. Да и Митька теперь - помощник такой, что взрослому фору даст. Ох, как мы, Полюшка, в девяностые выживали! Только на своём хозяйстве и выехали - на огородине да животине. Считай - сена летом заготовить надо, дров надо... Слава Богу, в том году сепараторы приобрели. Да и трактор имеется. Вобщем, техника очень нас выручает. Да вот Толя ещё виноделием увлёкся...
Она помолчала, а потом спросила:
-Поль, а как это, а? Ну, делать операцию? Страшно, наверное?
-Сейчас уже нет - пожала плечами девушка - а вот первая моя была - аж руки тряслись от страха. Я до сих пор с этим пациентом контакты поддерживаю. Страшно не это, Аська. Страшно, когда детей с подобными травмами привозят. Смотришь на него или на неё - вот завыла бы, честное слово. А нельзя - улыбку на лицо натянула и пошла, хотя прекрасно понимаешь, что этот ребёнок больше без костылей или коляски инвалидной не обойдётся. Им поддержка нужна, а не слёзы твои и хмурое лицо. Я сначала после такого домой приходила - уйду в баню куда-нибудь или в кухню летнюю и вою там потихоньку, чтобы ба не слышала - лишь бы в себе не держать. А сейчас...привыкла... Как каменная. Я же, Ася, однажды даже уходить хотела. После того, как нам привезли малышку шестимесячную. Её пья.ная мать на подоконник положила у открытого окна и ушла гулять. Малышка барахталась и выпала в окно...со второго этажа. Мы вообще удивились, как жива осталась. Сложный перелом позвоночника. До сих пор помню её белое, без кровинки, личико. Думала, своими руками эту горе-мамашу задушу... Решила тогда - всё, хватит, уйду простым хирургом в поликлиннику, но завотделением отговорил, нашёл правильные слова... Слабость всё это, минутная... Я очень хочу людям помогать вот с такими кто, тяжёлыми травмами.
Ася только головой качала, слушая Полины рассказы. Потом сказала, усмехнувшись:
-Ты знаешь, мать же мне звонит иногда, очень редко, правда. Всё пытается денег занять - Костеньке надо то, Костеньке надо это... Но у меня-то - где сядешь, там и слезешь. Знаю я ее повадки - только раз займи, она потом на шею сядет и поедет. Так вот, я как-то раз ей рассказала про то, кем ты стала, что ты врач уважаемый. Так она мне знаешь, так решительно: "Не верю. Абсолютно не верю. Полька - обычная шалаva и проститyтка, алкого.личкой вполне может стать, а вот врачом - нет." Прости уж, Поля, что я рассказала тебе.
-Да ничего. К подобному от матери я привычна и ничуть не удивляюсь. Она всегда ко мне предвзято относилась из-за моего родного отца.
-А ты о нём что-нибудь знаешь?
-Неа. И не хочу знать. Впрочем, как и он меня, иначе бы давно нашёл.
Вечером они отправились в гости к родителям Анатолия - пожилая пара жила на соседней улице в красивом доме с расписными воротами и ставнями.
Таисия Ефимовна и Евтей Егорович встретили их с невероятным гостеприимством. На столе под навесом собрали, казалось, всё лучшее и вкусное, что было у них в холодильнике: мясной пирог, солёные грузди и рыжики, свежие овощи, горячее, благоухающее приправами, мясо, фрукты, сладкие пирожки с повидлом.
Они потчевали Полину, приговаривая, что она чересчур худенькая, обходительный отец Анатолия подкладывал ей в тарелку то мясо, то кусок пирога, подливал в бокал душистое домашнее вино и, залихватски расправляя усы, хитро смотрел на жену и приговаривал:
-Ох, Поля, будь я лет на дцать помоложе, ты бы точно не устояла!
Он уже немного опь.янел, раскраснелся, без конца балагурил, хвалил свою "Татку", так он называл жену и шутил так остроумно, что все смеялись, не переставая.
Теперь каждое утро Поля просыпалась от щедрого солнышка, бьющего даже сквозь занавески в её комнате. Она вставала, потягивалась сладко, ощущая приятную ломоту, и в тоже время энергию во всём теле, не спеша расчёсывала свои густые волосы, принимала душ, делала укладку, а иногда и просто заплетала две косы и спускалась вниз. Помогала Асе или, чаще всего, готовила завтрак для всей семьи. Готовить она любила и умела это делать, и улыбалась, глядя на то, с каким удовольствием семья уплетает её сырники, блины, омлеты или оладьи. Она часто гуляла с детьми по посёлку, по дороге покупая им в магазине что-нибудь вкусненькое, за что потом получала выговоры от сестры, мол, совсем детей разбалуешь.
Вечером они отдыхали в гамаках во дворе или в большой комнате, и Митька очень часто расспрашивал её об операциях и работе врача. Ася терпеливо рассказывала ему случаи из своей практики, а он слушал её внимательно и увлечённо.
Полина часто и много играла с племянницей, заплетала её длинные волосы, делала ей причёски. Она понимала, как ей не хватает в жизни этого счастья материнства, ведь практические самые лучшие и важные годы в жизни своего сына она упустила. Потому всю свою нерастраченную материнскую нежность она отдавала сейчас племянникам.
Как-то раз Ася попросила её сходить вечером до родителей Анатолия - отнести им сыр и творог. Девушка быстро дошла до них, отдала продукты и вежливо отказалась от чая: дома её с нетерпением ждал Митька - он должен был закончить уроки, и Полина обещала рассказать ему про одну из своих самых сложных операций.
Она вышла за дверь и тут услышала разговор:
-Ох, отец...Зря Аська это затеяла... Столько лет не виделись - и не надо бы было...Нет - хочу с сестрой повидаться! Упрямая! Не дошло бы до беды... Кто эту сестренницу знает - она, вон, видать гулящая раньше была...
-Ну чё ты начинаешь, мать?! Славная девушка... Везде тебе беда мерещится!
-"Славная" - передразнила его женщина - вот случись чего - помянешь потом мои слова!
Если бы такое Полина услышала в юные свои годы, она бы тихонько развернулась и ушла. Но сейчас это была не та Полина, которую можно было за спиной называть кем попало.
А потому она резко открыла дверь и с удовольствием отметила, как остолбенели родители Анатолия.
-Извините - сказала она - услышала ваш разговор - случайно, а потому задержалась. Пожалуйста, если у вас есть какие-то вопросы или сомнения по поводу меня - не надо обсуждать это за моей спиной, спросите лучше прямо. Ради своей сестры я готова на все ваши вопросы ответить - лишь бы она была счастлива. Вы же взрослые люди, зачем судачить обо мне вот так, за глаза, а мне улыбаться...
Они переглянулись, смущённый Евтей Егорович произнёс:
-Да не обращай ты, Полюшка, внимания на глупую бабу. Ей вон, голову давеча напекло, она и мелет, чё попало.
-Ну почему же - Полина постаралась посмотреть прямо в глаза женщине, но та прятала взгляд - Таисия Ефимовна, может, поделитесь со мной, из каких таких соображений, по вашему, я должна принести беду в дом собственной сестре?
Женщина молчала, было видно, что ей очень стыдно. Вероятнее всего, раньше она никогда не сталкивалась с подобной ситуацией, и теперь просто не знала, как себя вести.
-Пожалуйста - девушка подошла к ней - поговорите со мной.
Та несмело подняла на неё глаза, натолкнулась на участливый и даже какой-то сочувствующий взгляд и наконец, призналась:
-Старший-то наш... Вот так же ушёл к сестре своей жены, та тожеть с городу-то приехала. Вся расфуфыренная да красивая. А Стешка что - после трёх детишков замученная вся, да с хозяйством... А у той маникюры-макияжи, вот он и усвистал за ней в город-то...
-И вы решили, что я поступлю ровно также? Только потому, что знаете мою историю, ведь Ася наверняка рассказала? Только поэтому вы уже навешали на меня ярлык разлучницы и разбивательницы сердец четверых, нет, шестерых человек, включая вас. А вы не подумали о том, что я могу очень любить свою сестру? И ваш Анатолий интересует меня не более, чем муж моей сестры? И что я могу очень сильно любить своих племянников, что я демонстрирую ежедневно? И после этого отнять у них отца? Зачем? - она покачала головой - вы совсем меня не знаете, а уже создали сами для себя такую проблему!
-Поля - старушка чуть не плакала - ты прости меня, дуру старую... Несу ересь какую-то...И Асеньке с Толей не говори! Расстроятся они и меня ругать будут.
Поля участливо обняла женщину:
-Не скажу. Но и вы, пожалуйста, никогда больше не говорите такое про меня. Я практически ежедневно вижу смерти людей, вся эта суета с любовью и уводом мужей кажется мне настолько мелкой и низкой, что я считаю ниже своего достоинства это даже обсуждать.
Выйдя от стариков, Полина пробормотала:
-Наша слава идёт впереди нас...иногда не совсем хорошая слава. Неужели это клеймо со мной на всю оставшуюся жизнь?
Конечно, она ничего не рассказала сестре и её мужу, но заметила, что отношение стариков к ней изменилось. Они стали смотреть на неё не настороженно, как раньше, а с уважением и даже где-то восхищением.
Иногда Полина уходила на местную речку. Вода в ней уже была холодная, купаться было невозможно и Поля просто сидела на берегу, глядела на спокойную воду и думала свои бесконечные думы - о прошлом, которое всё не отпускало её, о будущем, о бабушке и конечно, о своём сыне.
В этот день она также выбрала время и отправилась на берег на своё излюбленное место - поваленную сухую берёзу. Присела, задумчиво перебирая кончик одной из кос и что-то рисуя прутиком на земле.
-Полина?! - услышала позади удивлённый возглас и резко обернулась.
17
-Юра? - повернувшись на голос, удивилась Полина - а ты как тут?
Это был Юрка, одноклассник Полины, парень, которому она нравилась, но который не нравился ей. Он всё такой же - длинный, нескладный, с большим носом, худой. Кажется, с того времени стал ещё худее, хотя...
Они же вроде с Викой, её подружкой, пожениться собирались. Странно... Она совсем его не кормит, что ли? Подумав об этом, Полина хохотнула и тут же посмотрела на Юрку - а ну, никак, примет её за какую-то сумасшедшую?!
-Да я... - он мнётся, как первоклассник, голову вниз опустил - ну мальчик мальчиком, ещё и краснеет - мы тут... Приезжаем, у нас же контракт с этим посёлком. Мы - им, они - нам... Как-то так...
Она подходит к нему, непосредственно, как ребёнок, чмокает в щёку:
-Я рада тебя видеть, Юра.
У него на бледных, впалых щеках вспыхивает румянец:
-Правда? Я же тоже тебя тогда того... Как все... Как дурак...
Она смеётся и смех её, словно колокольчик, пронзает его сердце насквозь.
-Юр! Ну это уже не важно! Я уже и не помню ничего из той жизни, да и не нужно мне этого!
-Я знаю... Все в посёлке говорят - газеты-то у нас в ходу, как-никак. Мол, средняя-то Ревченко - большой человек, врач отменный, людей спасает. Марина-то Денисовна, вернулась из города, каждый день свечки в церкви ставит за твоё здоровье. Только мать твоя... ни во что не верит... Алкоголичка, говорит, Полька, какая она врач... Ей уже и статьи про тебя под нос совали, но она видеть ничего не хочет...
Она кладёт свою душистую ладонь на его губы, и он, сам того не понимая, вдыхает запах нежной кожи - руки Поли пахнут поздней осенней смородиной и сливой перезревшей...
-Не надо, Юра. Я всё забыла и простила. Лучше расскажи, как ты. Вроде, при нашей последней встрече несколько лет назад Вика говорила, что вы собираетесь пожениться.
-Да! - Юрка оживляется - у нас уже двое, Полина! Но...
-Что?
-Вика - это не та женщина, которая мне была нужна... Она своенравна, упряма и без цели в жизни... И меня тащит на это мещанское дно... А я ведь хотел учиться... Только куда теперь - семья, двое детей...
-Ты не прав, Юра. И с детьми можно учиться, и с семьёй... Нужно не только о близких думать, но и о себе тоже, о своих желаниях... Мечты должны осуществляться, иначе... Человек не будет счастлив.
Он смотрит на неё - прямо, глаза в глаза.
-А твои мечты - все осуществились?
-Самая главная - нет, но я верю, что она осуществиться. Но остальные мечты - да, я осуществила. Я выучилась на врача, постоянно учусь, повышаю свой уровень. Я уважаемый врач, Юра, и мне всего тридцать. И самое главное - я спасаю людей, как и мечтала. Не всех, конечно, и это очень болезненно, но ведь кого-то я спасла... И это главное, и многое значит...
-Я всегда верил в то, что ты необычная.
-Ты преувеличиваешь.
-Ты должна знать... По крайней мере, молчать я не могу. Вика - она... Распускала слухи про тебя... Когда произошла эта история... Потом сказала, что всё это делала только для того, чтобы я забыл тебя. А я всегда хотел, чтобы у меня была чистая, невинная, идеальная жена...
-Что ж - Полина горько усмехнулась - она ведь делала это ради любви. Каждый за свою любовь борется по своему.
-Полина, а ты как тут... Ты же вроде в городе живёшь?
-Здесь Аська. Приехала к ней в гости, в отпуск.
-Понятно. Мы можем ещё встретиться?
-Конечно. А сейчас иди, Юр. Мне тоже пора.
Поля шла домой к сестре и думала... Вот и Вика... При встрече с ней сделала хорошую мину при плохой игре. Почему не сказать прямо? Ведь она, Поля, никогда не рассматривала Юру, как кандидатуру в спутники жизни. Зачем надо было крыть её, Полину, грязью, для того, чтобы его завоевать? Можно было не пользоваться такими... методами... А потом улыбаться в глаза, обнимать и говорить, как рада видеть...
-Поль, что с тобой? - Ася сразу понимала её настроение.
Они готовили ужин - курица в духовке, запеченный картофель, салат из свежих овощей.
-Да ничего... - она повернулась к сестре - Ась, слушай... После того... Ну, сама понимаешь, о чём я... Много слухов по посёлку ходило?
Ася нахмурилась.
-Да мне было наплевать... А что ты вдруг... вспомнила? Тебя это мучает, по сей день, да?
Поля пожимает плечом:
-Не знаю. Я вдруг подумала о том - каково тебе было тогда? Что говорили? В глаза, наверное, тебе тыкали, о том, что твоя сестра такая вот? Нет?
-Полина, ещё раз - мне было пофиг! Я их всех - этих блюстителей чужой нравственности посылала на три советских буквы - напрямую! Потому что у каждого из них был свой скелет в шкафу, но при этом они не боялись кричать на каждом углу о том, какая ты! А сейчас - посмотри! Где та же Лидка Ильина? И её родители вмиг заткнулись! А почему? А потому что у самих ж - па, извини, в деrьме! Вот так-то, сестрёнка!
-Спасибо тебе...
-Ты что? За что?
-Потому что у тебя была вера в меня, Ася. И у бабушки. И у Любки.
Оказывается, Юра несколько дней был в посёлке со своей непонятной командировкой. Поскольку Поля практически никуда не выходила, кроме прогулок с племянниками, он, видимо, выяснил неизвестными путями, когда она уезжает, и забрёл к Аськиному мужу Анатолию, которого немного знал.
Удивившись визиту знакомого, Анатолий принял его приглашение посидеть в местном кафе вечером с "дамами" и уговорил Асю и Полину пойти тоже. Детей оставили на стариков и в субботний вечер отправились.
Аська, погрязшая в своих фермерских делах и домашних заботах и триста лет не выходившая, по её словам, в приличное общество, да и Анатолий, дорвавшийся до внешних развлечений, не выбирались с танцпола, прыгая то под одну, то под другую композицию.
Юрка же всё время сидел рядом с Полиной, которая задумчиво потягивала сок за их столиком.
-Поль... О чём ты думаешь?
-О своих пациентах, Юра. Отпуск завершается, и я заранее начинаю думать о работе.
-Ты неисправима, Полька. Это правда, что один из твоих пациентов - Самсонов?
Она кивнула.
-Знаешь, когда тогда... я видел, как ты смотришь на него... Мне хотелось порвать его на куски...
-А сейчас?
-А сейчас... Не знаю.. Он и так жалок...
-Не надо, Юра...
-Почему? Ты до сих пор? После всего, что случилось?
-Нет, Юра! Не поэтому! Потому что я - врач! И я не хочу пинать его, как щенка! Я должна сделать так, чтобы он был максимально здоров - тогда это будет мне высшая награда за то, что я пережила!
-Поля, так нельзя... Он же... Тварь... Ничтожество... Сломал твою жизнь... Или что - ударили в левую щёку - подставь правую?
-Давай закончим этот разговор, Юра. Это не про врачей. Врач - это тот, кто спасает не только друзей, и не только обычных людей... Но и тех, кто делали больно. Пойми, я не нарушу это... Иначе права иметь не буду называться врачом.
Юра провожал их до Аськиного дома. Остановились около ворот. Он просительно посмотрел на Асю и Анатолия:
-Вы можете оставить нас одних?
Когда они, пряча усмешки и улыбки, обнимаясь, ушли, он притянул её к себе:
-Полина...
Оттолкнула его.
-Офигеть, ты какая сильная...
-Я же скальпель в руках держу порой по пять часов - рука уже не дрожит, Юра...
-Полина... Мы могли бы быть счастливы... Я... люблю тебя до сих пор, и не выходишь ты у меня из головы с тех самых школьных времён...
-Нет, Юра, прости. Я не могу сказать тебе того же самого. И семью твою с Викой рушить не буду. Тем более, у вас дети...
Он ушёл... Понял ли? Впрочем, это было не так важно уже... Важно было другое - не все, кто улыбается тебе в глаза - испытывают к тебе чувство симпатии... Что же... Их встреча с Викой была давно, очень давно...
Полина уезжала от сестры с тяжёлым чувством расставания. Сколько они ещё не увидятся? Она взяла обещание с Аси, что она отправит Митьку учиться в их медицинский, и он будет жить у неё. Анатолий было высказался, что нечего баловать - пусть привыкает к общежитию, но Поля сказала, что у неё контроль будет не хуже, тем более, сама врач... Анатолий сдался. Впрочем, Аська взяла с неё обещание, что Поля приедет следующим летом в отпуск.
По возвращению домой в город девушку ждали некоторые сюрпризы. Любка, таинственно тараща глаза, сообщила ей, что Серафима Трофимовна "что-то скрывает и часто стала посещать врачей, чего раньше не было". Каких врачей, она не сообщила, тогда Полина напрямую спросила у бабушки, что её тревожит. На что та, рассмеявшись, ответила, что участковый врач гоняет её с анализами. Впрочем, внешний вид бабушки Полину не смутил - она была всё такой же подвижной, энергичной старушкой, и Поля решила, что обязательно выяснит, по каким таким врачам ходит Серафима Трофимовна.
Потом Любка сообщила ей, что одна из её "элитных" клиенток собирается вместе с семьёй переехать заграницу, в связи с чем продаёт свою шикарную трёхкомнатную квартиру почти в центре города и по очень привлекательной цене. Посовещавшись с этой самой "элитной", Полина решила, что накопленных средств ей хватает, но с очень большой натяжкой, и тогда вступила бабушка, которая решила, что выгоднее будет продать дом и средства добавить в покупку этой квартиры.
Полина была очень признательна старушке и с помощью связей клиентки Любы они очень скоро продали дом и подписали договор купли-продажи квартиры.
И вскоре Поля и Серафима Трофимовна переехали в просторное жильё на первом этаже с широкими окнами и консьержкой на входе. Они были так счастливы, что Серафима Трофимовна тут же написала завещание на свою часть квартиры. По завещанию, после её смеrти эта часть доставалась Полине.
Это были ещё не все сюрпризы. Через некоторое время её вызвал к себе Пётр Петрович. У него был какой-то жалкий и потерянный вид, он смущённо улыбался и всё время старался то ли угодить ей, Поле, то ли... Она не понимала пока, почему он ведёт себя так... благолепно как-то... Пока он, закряхтев, не сказал:
-Ты знаешь, Полюшка... Там, наверху, требуют, так сказать, вливания свежих кадровых потоков... Я уже... много лет в нашем институте... Все ценят мои разработки и моё участие в деле... продвижения новых медицинских технологий... Но им нужны молодые, со свежим взглядом и острым, тонким умом... Я подумал... Лучше тебя нет... Чтобы ты приняла моё место...
-Что? - удивилась Полина - да как вы можете? Институт - вся ваша жизнь! Вы здесь оставили всё, что могли - ваш светлый ум, ваши умелые руки... Вы сейчас так просто сдадитесь?
-А что мне остаётся? Мне ясно дали понять... Но всё это погибнет, если не будет такого руководителя, как ты. Вобщем, четыре месяца обучения...
Сквозь слёзы Поля смотрела на этого пожилого человека, действительно оставившего всю свою жизнь за этими стенами.
-Надеюсь, не оставишь старика без дела - как-то жалко улыбнулся он.
-Да вы что? - в порыве какой-то то ли жалости, то ли восхищения она обняла его - без вас... Всё это кануло бы в пропасть ещё тогда, когда я пришла сюда, девчонкой...
Они поплакали тогда и посмеялись вдоволь. Он сказал, что нужно будет Поле пройти аккредитацию и экзамены, подготовку... Вобщем, впереди у них было примерно полгода...
В один из осенних, ничем не отличающихся друг от друга дней в кабинет Полины несмело постучала Зиночка.
-Полина Николаевна...Там... Какая-то сумасшедшая к вам рвётся...
-Кто такая, Зиночка? Кто-то из родственников пациентов?
-Я спросила её - она ответила, что это личное, и говорить она будет только с вами. По какому поводу - не сказала.
-Скажи ей, пусть подождёт - у меня вечерний обход.
На первом месте у Полины всегда были пациенты. Всегда.
Она, пока делала обход, уже и позабыла про то, что какая-то неизвестная ждёт её где-то там, в коридоре. Откинулась на кресло, рыжие волосы шелковистой пеленой упали на спинку... Опять заглянула Зиночка:
-Полина Николаевна, так вы примете эту... чокнутую... Она уже к вам ломиться сколько... Вы сказали, после обхода.
-Хорошо, Зина, проводи её.
Она ожидала, что это будет одна из тех нетерпеливых матерей, которые готовы были осаждать двери её кабинета с самого утра.
В кабинет же вошла пожилая дородная женщина с остатками крашенных в блонд волос. Оплывшее лицо её когда-то было полным и довольно миловидным, былая стать в фигуре и осанка говорили о том, что когда-то эта дама занимала какой-то серьёзный пост... Эта фигура была знакома Поле, очень смутно знакома, но где и когда она её видела, девушка не могла вспомнить. Бывшая пациентка? С жалобой или благодарностью? Кто-то из её прошлой жизни? Но кто?
Женщина во все глаза смотрела на неё поникшим, усталым и каким-то потерянным взглядом, а потом спросила:
-Вы Полина? Полина Ревченко, верно?
Поля кивнула.
-Здравствуйте. Я так полагаю, вы пришли ко мне не просто так. Вы не моя пациентка, иначе не были бы так неуверенны в том, кто я. Так кто же вы?
18
-Вы, вероятно, совсем не помните меня? - незнакомка улыбнулась жалко и потерянно.
Полина вздохнула:
-Послушайте, у меня много работы. Если вы пришли говорить со мной, то не молчите...
-Я - директор детского дома, много лет назад вы приезжали ко мне со своей бабушкой, чтобы узнать о судьбе своего сына.
Она помолчала.
-Вернее, бывший директор...
-Вы уволились?
-Меня попросили это сделать. Я ведь уже на пенсии, надеялась поработать ещё. Но тем, кто "выше" нужны молодые кадры...
-Но зачем вы пришли ко мне сейчас? И как, вообще, нашли меня?
-Видела статью о вас в местной газете... И решила отыскать вас, чтобы рассказать о вашем сыне. Вы тогда так просили меня, но я не могла...
-А сейчас разве можете? Тайна усыновления - это на всю жизнь, как и клятва Гиппократа.
-Мне всё равно. Жалею, что не рассказала вам тогда...
-Нет-нет-нет, подождите! - Полина встала и прошлась по кабинету - я не верю, что всё это время - а это десять с лишним лет - вы мучились от мысли о том, что в своё время не выдали информацию о усыновлении какой-то там девчонке. Сколько у вас таких, как я, было? Я думаю, дело тут абсолютно в другом. Я ведь права?
Женщина внимательно посмотрела на неё:
-А вы изменились... Такая решительная и умная...Да, вы правы, я пришла не просто так. Я живу на мизерную пенсию, старая квартира требует ремонта, коммуналка забирает львиную долю, я совершенно одна...
-Вобщем, вам нужны деньги.
-Да.
-И сколько вы хотите?
Женщина взяла бумажку со стола и нацарапала на ней цифры.
-Однако! - удивилась Поля - должна вас разочаровать - у меня не настолько высокая зарплата. И буквально недавно с накоплений я купила нам с бабушкой квартиру. Так что денег у меня сейчас нет.
-Ну, как хотите - произнесла та, вставая.
-Даже если бы у меня была такая сумма, я бы не пошла на это, и наверное, сообщила бы куда надо. Это тайна, и вы не имеете права разглашать её.
-Хотите настучать на меня?
Поля покачала головой:
-Нет. Мне вас жаль просто. А теперь идите, нам с вами не о чем говорить.
Женщина уже открыла дверь, когда Полина резко окликнула её:
-Стойте! Вернитесь!
Та села на стул и вопросительно посмотрела на девушку.
-Я согласна. Но у меня есть условие - мне нужно время, чтобы собрать деньги. После этого вы предоставите мне информацию о родителях моего сына.
-Вот мой домашний телефон - женщина написала номер - как только сумма будет собрана - позвоните мне.
Она ушла, цокая каблуками стоптанных туфель. Полина задумалась, глядя ей вслед. За десять лет она ни на шаг не продвинулась к тому, чтобы хоть что-то выяснить о сыне. Так стоило ли сейчас упускать такой шанс? Очередной "гнилой" поступок, который подпортит её карму ещё на какой-то процент? По идее, она должна сдать эту любительницу поживиться чужими деньгами куда следует. Но... Она не будет этого делать. Ей бы хоть одним глазком увидеть сына. Она не станет нарушать семейную идиллию, ей лишь нужно знать, что у её мальчика всё в порядке. Если она убедится в этом, то просто станет наблюдать за ним издалека... Да и что она скажет ему? Здравствуй, я твоя мама, которая много лет назад возненавидела тебя и оставила в роддоме?
Ромка, Ромка... Что же ты сделал тогда с моим сердцем, с юным, наивным, доверчивым сердцем?! Хотя какая теперь уже разница? Ромка здесь, в больнице, слава Богу, Полина редко теперь видит его - обходом в основном занимается Раечка. Ей же, Полине, надо готовиться к принятию должности у Петровича.
Она задумалась. Где взять такую сумму, которую просит эта женщина?
Вошедшая Раечка кинула на неё взгляд, потом подошла и решительно отобрала ручку, кончик которой Полина грызла.
-Поль, что-то случилось? На тебе лица нет. И ручку вон - съела наполовину.
-Мне, Рай, деньги нужны. Много.
-Так они всем нужны! - хохотнула подруга, потом посерьёзнела -погоди, это связано с женщиной, которая приходила? Зинка сказала, у тебя сидит такая странная посетительница.
Полина кивнула:
-Если я найду денег, я узнаю, где мой сын.
Раечке даже в голову не пришло, каким образом это произойдёт, она тут же начала предлагать Полине варианты:
-Может, у Любки есть? Ты говорила, она подкапливает... Спроси у неё.. Или слушай, у бабушки твоей, Серафимы Трофимовны, есть сто процентов. Старушки - запасливый народ...
-Да ты что?! - удивилась Поля - я не хочу бабушку этим тревожить! И вселять в неё напрасную надежду, что она встретится с правнуком скоро. Вдруг опять что-то не срастётся...
-Ну, Поль, тогда я не знаю. Попробуй всё же вариант с Любкой.
После работы Полина поехала к подруге. Та была дома и причёсывала какую-то нескладную, престарелую даму. На голове у неё уже возвышалась "бабетта" и сейчас Любка приводила в порядок её чёлку.
Полина, в ожидании подруги, устроилась с медицинским журналом в уютной Любкиной комнате.
В дверной проём она видела, как женщина покрутилась перед зеркалом, повосхищалась собственным видом, и ушла, расплатившись с Любкой. Та быстро устроила чай на кухне и позвала Полину.
-Куда она, в таком виде? - усмехнувшись, спросила Поля.
-К молодому любовнику - вздохнула Любка - а ведь замужем...
-Правда? - удивилась Полина - и насколько он, интересно, моложе её?
-Говорит, на пятнадцать лет.
-Что он в ней нашёл?
-Кошелёк звенящий! - рассмеялась подруга - это же жена...
И Любка назвала имя довольно известного в городе депутата. Полина присвистнула:
-Ничего себе, у тебя уровень, подруга! Уже до жён депутатов добралась!
-А толку-то! У таких вон молодых любовников полный воз, а у нас с тобой - даже самого завалящегося нет!
И девушки дружно рассмеялись.
За чаем Поля рассказала ей о визите заведующей и о том, что ей нужны деньги. Любка задумалась.
-Денег я тебе, конечно, одолжу. Не всю сумму, у меня будет половина примерно. Но у меня вопрос - ты уверена в надёжности этой женщины? Это точно она, директор детдома?
-Да она, она - я её узнала потом. В надёжности.. Вряд ли она будет лгать... Знает же, что рискует...Ведь я могу сдать её просто, и всё. Так что врать ей совсем не выгодно.
-Ох, подруга, как мне всё это не нравится! Нет, не думай, я не боюсь за свои деньги, просто у меня всегда сердце чувствует что-то недоброе... Вот и сейчас тоже самое ощущение.
-Любка, послушай, я очень долго была лишена собственного сына, теперь я ни перед чем не остановлюсь, чтобы найти его. Хоть в ад голову засуну...
-Я тебя заклинаю - будь осторожнее, ради Бога.
Любка достала и отдала ей свою "заначку".Полина пообещала, что в течение полугода вернёт ей деньги, но та замахала руками:
-Вернёшь, как сможешь! Только... ох, как мне всё это не по нраву. Если кто-то до чего-то докопается, ты можешь вылететь с работы, Поля.
Полина махнула рукой:
-Сейчас уже не те времена. Да и директорше этой выгоднее молчать, и мне тоже. Надеюсь, всё это останется между нами. Кроме того, мне просто надо убедиться, что мой сын в порядке. Если это так - я не собираюсь разрушать их семью, Любка, я же не монстр какой...
Она вернулась домой и сразу прошла в свою комнату, отказавшись ужинать. Серафима Трофимовна, заподозрив неладное, вошла в её комнату через несколько минут, и застала внучку лежащей на кровати. Она закинула руки за голову и бездумно смотрела в одну точку. Поставив на тумбочку чай с мятой, Серафима Трофимовна села рядом.
-Устала? - спросила она участливо.
-Да нет, ба, совсем нет...
-Тогда в чём дело? Поделись с бабушкой - авось я смогу помочь тебе.
-Да всё в порядке, ба.
Старушка покачала головой:
-Врать ты, Полька, так и не научилась - у тебя сразу уши краснеют. Да и не надо тебе этого... Давай, рассказывай, нечего от меня скрывать. Я тебе самый близкий человек...
-Я тоже тебя люблю, бабушка, поэтому не хочу напрасно беспокоить и вселять надежду. Не нужны тебе эти волнения. У тебя и так со здоровьем что-то не в порядке - ты же от меня скрываешь. Хотя я и так узнаю... Похудела вон...
-Полечка, да это возраст! Ну, что ты! Зря ты думаешь, что я скрываю что-то от тебя - я ведь всегда была с тобой честна и открыта. А вот ты...
-Ба, дай мне сумку, пожалуйста, у меня там таблетки от головной боли.
Серафима Трофимовна стала подавать сумку Полине, и из неё выпал кошелёк девушки, который тут же, как назло, раскрылся. Толстая пачка денег упала на пол и веером рассыпалась по нему.
Серафима Трофимовна подняла на внучку взгляд:
-Поль, тебе куда такая сумма?
Полина поняла, что врать бабушке она действительно не сможет, а потому рассказала про визит бывшего директора детдома и поездку к Любке.
Та молча встала, вышла из комнаты и вернулась с купюрами в руках:
-Вот - это та сумма, которой тебе не хватает. Только права Любка - не ввязывалась бы ты в это дело, чувствую я, как и она, что хорошим это не кончится. Эта бабёнка темнит и нажиться на тебе хочет - так я думаю. Но если ты считаешь, что она и вправду может помочь - попробуй с ней договориться, может быть, и отыщешь своего сынка.
На глазах Полины появились слёзы.
-Спасибо, бабушка, большое спасибо. Я всё отдам тебе и Любке в ближайшее время.
-Да успокойся ты - хохотнула бабушка - самое главное, чтобы всё хорошо было, и сыночка твоего найти, а деньги - это так, пыль. Дунешь - и нет их.
Они долго просидели в комнате Полины, обнявшись, бабушка гладила рыжие волосы внучки и всё сокрушалась про себя, что вот всего добилась эта маленькая сильная женщина, а счастья в личной жизни ей нет. Может быть, это наказание за то, что оставила она когда-то ребёнка в роддоме? Вполне возможно. Да только сколько же наказывать можно? Ведь должен быть и этому предел.
Она дождалась, когда Полина уснула и ушла к себе в комнату. В последнее время она очень пристрастилась к Богу, ходила в церковь, много молилась о заблудшей душе своего сына и невестки, и просила о том, чтобы Бог дал счастья её внучке и не оставил её одну. Вот и сейчас она зажгла лампадку у иконки и принялась читать шёпотом молитву...
Полина решила выждать немного, и через четыре дня позвонила бывшему директору детского дома.
-Давайте встретимся завтра - сказала она тоном, не терпящим возражений - у меня будет свободное время с часу до двух... Придёте ко мне в больницу и сразу попросите провести вас ко мне в кабинет, я девочкам на стойке дам указания.
-Хорошо - ответила женщина - я принесу копии необходимых документов, чтобы вы убедились в моей правоте.
Полина обрадовалась этому - значит, директор не намерена её обманывать. Если даже родители её сына не обнаружатся по тому адресу, который будет указан в документах, она приложит все усилия, чтобы выяснить, куда они переехали.
На следующий день Полина с нетерпением ждала женщину в своём кабинете, то и дело она кидала взгляд на часы, и ей казалось, что должно случиться что-то страшное - как тогда с Федосьей Егоровной.
Но директор появилась вовремя - ровно в тринадцать ноль-ноль. Зиночка проводила её в кабинет Полины, кинула на них любопытный взгляд и прикрыла за собой дверь.
-Ну? - нетерпеливо сказала Поля - вы принесли бумаги?
-Да. Только сначала деньги покажите.
-Конечно - Полина улыбнулась - вы всерьёз думаете, что я буду вас обманывать? Я собрала необходимую сумму и собираюсь отдать её вам.
Девушка протянула ей деньги, а та передала ей копии документов.
Полина быстро-быстро скользила глазами по плохо напечатанным строчкам. "На машинке, что ли, печатали?" -с досадой подумала она. Так, данные ребёнка, вес, рост при рождении, так... Адрес усыновителей... Он был ей смутно знаком... Ну да, это же старый адрес Аськи и мужа - они жили в посёлке по этому адресу, когда только приехали туда. А вот и фамилия знакомая - Бородины... Поля откинула бумаги в сторону - голова закружилась, в висках звонко застучали колокола...
-Что? - она подняла глаза на директора - что это?
-Ну как - что? - растерялась та - адрес и данные той пары, которые усыновили ваше дитя...
Поля опять взяла документы в руки.
-Вы ничего не перепутали?
-Нет. А что?
-Мать моего ребёнка - моя родная сестра.
19
-Вы знали об этом?
Женщина молчала.
-Вы знали, что ребёнка усыновила моя родная сестра?
-Да - та, наконец, подняла голову и посмотрела на Полю - они сразу заявили, что им нужен именно этот ребёнок, что это ребёнок их близкого человека. Вот мы и отдали им вашего сына, с соблюдением, конечно, всех условий.
-Почему его сейчас зовут Митя, ведь в детском доме его звали Роман?
-Родители могут давать детям после усыновления другие имена. Это их право, и это уже их дело, а не наше. Вероятно, она так сделала, чтобы вы не догадались, ведь истина очевидна.
-Какой ужас! - Поля уронила голову на руки - что теперь с этим делать?
Женщина, видимо, испугавшись, что Полина откажется давать ей деньги после таких новостей, спросила:
-А я могу идти?
-Конечно. Забирайте деньги и уходите.
Та, с неведомой доселе прытью, взяла свёрток, лежащий на столе, и быстро вышла из кабинета.
Полина убрала документы в сумку, которую спрятала в шкаф, и вышла вслед за ней. Ей срочно нужно было куда-то пойти, что-то делать, если она не займёт себя чем-нибудь - будет только хуже.
Она пошла на повторный послеобеденный обход, и во время посещений пациентов ей стало намного легче. Многие видели перемены в лице молодой женщины, этот отсутствующий взгляд, и участливо интересовались, что случилось.
Пожилой инвалид Исай Игнатьевич из маленькой сибирской деревни сидел на кровати, свесив культи ног в пижамных штанах и внимательно следил за Полей, которая осматривала его, мерила температуру, давление.
-Эх, Полинушка, и чего это руки-то у вас дрожат? - заглянул участливо ей в лицо - может, помочь чем могу?
Полине казалось, что она сейчас задохнётся от подступивших к горлу слёз. Этот человек, который уже несколько лет передвигается только в коляске и на костылях, который живёт один в деревне, у которого нет ни одного близкого человека, предлагает ей, здоровой, молодой, помощь?! До чего же широкой и доброй может быть человеческая душа!
-Нет, Исай Игнатьевич, мне вы ничем не поможете. Только я сама могу себе помочь - улыбнулась Поля - но за предложение спасибо.
Она немного посидела со стариком, потом встала и собралась уходить, но передумала вдруг, повернулась к нему:
-Исай Игнатьевич, вы ведь один совсем, как вернётесь в свою деревню?
-Дров мне немного на зиму хватит - улыбнулся он - если "добрые" соседи не растащили, конечно. А там, дальше, посмотрю.
-Неужели у вас вообще никого нет?
-Есть. Сын. В городу живёт, здесь. Но я его тревожить совсем не хочу - работа у него ответственная шибко, да и своя семья, дети...
-Подождите. Так он хоть знает, что с вами такое несчастье произошло? Он знает, что у вас обе ноги отняли?
-Да зачем мне его тревожить, дочка... Он по командировкам, в разъездах, кому я там нужон буду...
Полина покачала головой и ушла. Она прошла в регистратуру к девочкам и попросила их найти медицинскую карту Исая Игнатьевича Брылёва. В медицинской карте, на самой первой странице, содержалась также краткая личная информация пациента.
Сама же, вернувшись в кабинет, задумалась - что ей делать теперь? Аська любит её сына, как своего родного... Имеет ли она право разрушать их семейную идиллию, лезть в семью, забирать ребёнка? Нет, не имеет. Она недостойна вообще называться матерью Митеньки. Что же делать? Что делать?
Ей казалось, что ситуация безвыходная вообще - она не хотела ссориться с Асей, забирать у неё Митьку, а у Полины - брата, но и оставить всё, как есть, она тоже не могла.
Нерешительно сняла трубку телефона - у Аськи есть домашний. В любом случае, им придётся поговорить, хоть это и не телефонный разговор. Набрала номер, не особо рассчитывая на ответ - Аська могла заниматься хозяйством и быть не дома. Но через несколько гудков услышала знакомое "Алё" и обрадовалась - значит, судьба сложилась так, что им надо пообщаться прямо сейчас:
-Ася, привет! Это Полина - сама почувствовала, как задрожал её голос.
-Пооолечка! - тёплые нотки в голосе сестры вывели её из равновесия - ну как ты, хорошая моя?!
-Всё нормально, спасибо. Купила нам с бабушкой квартиру, скоро повышение ожидается, стану завотделением. Впрочем, ты всё это знаешь, мы ведь с тобой недавно разговаривали. Ася, только прошу тебя, не клади трубку... Ася, почему? Скажи мне - почему ты не сказала мне сразу? Боялась, что я разрушу вашу семью, забрав Митьку?
Сестра сразу поняла, что она имеет ввиду.
-Поля, ты как узнала?
-Это уже неважно. Ася, давай поговорим...
На том конце раздались всхлипы.
-Ася, только не клади трубку, пожалуйста, прошу тебя. Я не собираюсь... ничего делать... Просто скажи мне - неужели я такая тв.арь, что была совершенно недостойна того, чтобы ты сказала мне об этом?
-Поля, Поля послушай, я хотела сказать... Мне покоя не давал твой сын брошенный, уж прости... И своего ребёнка не могли - сколько времени прошло... Поэтому я решила забрать его, и хотела тебе сказать потом, чуть позже... Но не смогла...
-Ася... Асенька... Неужели ты думала, что я такая бездушная гадина, что вот так возьму и заберу у тебя ребёнка, Ася?
-Просто... Ты так его искала...Сама писала и рассказывала мне, когда к нам приезжала... Я подумала, что ты будешь очень несчастна, если узнаешь, что ребёнок у нас...
-Как ты могла так подумать? Ты спасла моего сына из неизвестности, а я должна быть несчастна? Да я счастлива, что он попал в вашу семью, а не в какую-то другую! По крайней мере, я могу быть спокойна за него. А рассказать ребёнку правду или нет - решать тебе, а не мне, Ася.
-Полечка... Прости меня... Я должна была...
-Нет, Ася. Ты вольна была делать так, как считаешь нужным, а не так, как надо мне. Я слишком виновата перед этим ребёнком, чтобы вот так рассчитывать на то, что судьба принесёт мне его на блюдечке. И я никогда не обвиню тебя в том, что ты не сказала мне об этом, Ася. Потому что люблю тебя, люблю твоих детей, твою семью. Но мне теперь с этим жить, Асенька, хотя я и не рассчитывала на подарки от судьбы.
Они поговорили ещё немного, поплакали и попрощались. Теперь между ними всё было выяснено.
Полина дальше отправилась по пациентам и даже зашла в палату, где до сих пор лежал Самсонов. На днях его должны были выписать - впереди у Ромки была реабилитация. Она как-то совсем вычеркнула его даже из списка своих пациентов, словно бы забыла, что он здесь, и их разделяют только несколько метров коридора.
А тут увидела его в кровати, - он спал или дремал - вспомнила про сына, про разговор с Асей, и новая волна ненависти к этому человеку захлестнула её с ног до головы. Она, вроде бы уже всё простившая ему, вновь почувствовала ту боль, которую несёт с собой на протяжении всего времени. Стояла и просто смотрела на него.
Он почувствовал её взгляд, открыл глаза, повернулся, произнёс:
-Полина...
Каким беззащитным он сейчас был! С этими своими сложными переломами, которые она, Поля, собрала по кусочкам... А ей сейчас хотелось одного - подойти и бить, бить его, превратить в кашу это красивое лицо, это тело... За себя, за сына...
Он словно почувствовал что-то в её взгляде, словно прочитал в глазах эту даже не ненависть, а ярость. Ещё раз произнёс:
-Полина, я...
Оставалась какая-то доля секунды до того, как девушка могла бы наброситься на него - и ей было всё равно, что будет потом с её карьерой, работой... Но тут один из пациентов весёлым голосом проговорил громко, на всю палату:
-Полина Николаевна, поведайте нам тайну! Это правда, что Петрович вам пост передаёт?
Полина на миг отвела взгляд от Самсонова и наваждение исчезло. Она смотрела на весёлого пациента, не моргая, потом словно опомнилась:
-Да, это правда...
Вокруг одобрительно загудели, со всех сторон посыпались поздравления. Полина смущённо просила пока не поздравлять - рано ещё, она должна ещё аккредитацию пройти, а уж потом... Пациенты стали говорить, что они даже не сомневаются, что она всё пройдёт, и что только она достойна этого поста.
Полина осмотрела Ромку, поправила одеяло на его кровати, проверила пульс, давление, температуру, ещё раз напомнила ему про реабилитацию и ушла.
Любопытный пациент, весёлый дядька, спас её сейчас от того шага, который мог бы разрушить всё. Никогда ещё Поля не чувствовала такой ненависти к Самсонову.
Несколько дней подряд её мучили какие-то неясные то ли сомнения, то ли что-то ещё... Из этого состояния её не смогла вытащить даже Серафима Трофимовна, да у неё и не было на это времени - они встречались только вечером, но Поля сразу проходила к себе в комнату, отказывалась от ужина и просила не тревожить её. Бабушка было вызвонила Любку, но Полина попросила подругу пока ни о чём её не расспрашивать, уверяя в том, что она обязательно расскажет, что случилось. Но позже.
Уже несколько этих дней на столе её лежала карта Исая Игнатьевича Брылёва, но у девушки всё не доходили до неё руки. Наконец сегодня она взяла её и стала изучать. Особенно её интересовала страница с личными данными. Ага! Сын Владимир Исаевич Брылёв. Дата рождения. И всё. Больше никакой информации.
Подумав, Полина позвонила в адресный стол своей знакомой, к которой не раз обращалась с целью поиска родственников пациентов, если они, конечно, были.
-Алло, Тонь, привет. Да, я всё с тем же вопросом. Сын пациента. Очень нужно, а адрес неизвестен его, да и сам пациент... Тревожить его не хочет... Мне очень нужно, да... Хочу оповестить сынка, что его отец совсем один. Что он будет делать в этой глухой деревне...
К концу рабочего дня у Полины был адрес сына Исая Игнатьевича - несмотря на распространённую фамилию, по дате рождения и ФИО сошёлся только один человек.
Полина незамедлительно отправилась туда.
Дверь квартиры в пятиэтажном доме ей открыла хрупкая маленькая женщина с чёрными волосами и длинным, острым носом.
-Вам кого? - удивлённо спросила она.
-Мне бы с Владимиром Исаевичем поговорить - решительно ответила Полина.
-А вы... кто? Вы из школы? По поводу Сашки или Васи?
-Нет. Я из больницы. Лечащий врач его отца, если он, конечно, ещё помнит, что у него есть отец.
-Проходите, проходите - засуетилась женщина.
Полина с досадой оглядела шикарную обстановку квартиры. Хозяева выкупили смежную площадь, и квартира казалась просто огромной. Наполненная хрусталём, дорогими коврами, она была похожа на произведение мещанского искусства. Женщина провела её в кабинет, несмело заметив мужу:
-Вова, эта девушка из больницы... По поводу Исая Игнатьевича.
У мужчины была наметившаяся лысина и полное, круглое лицо. Поля заметила про себя, что он очень похож на своего отца, хотя Исай Игнатьевич не был склонен к полноте. Но в их лицах, повадках было что-то неуловимо одинаковое. Не отрывая взгляда, Полина откровенно рассматривала мужчину. Он смутился, весь как-то сжался, словно понимая, что сейчас она будет упрекать его...
-Хорошо живёте - язвительный тон Полины был слишком явным, чтобы его не заметить. Она сама не понимала, что с ней - так и хотелось нагрубить этому здоровому увальню, забывшему о своём родном отце. Она пыталась сдерживать себя, но чувствовала, что её буквально "несёт" - техника современная, мебель из красного дерева, ковры везде, хрусталь. А что же вы, Владимир Исаевич, родного отца забыли? Небось всё это - его заслуга тоже? Или он вас из дому выпнул - иди, сынок, учись, работай, на все четыре стороны?
-Как вы смеете... - начал было он, и Поля поняла, что этот человек занимает какую-то руководящую должность. Очень уж ему хотелось выглядеть суровым перед девчонкой, пришедшей учить его жизни.
Она подошла к столу совсем близко, склонилась к мужчине, прошипела ему прямо в лицо:
-Я смею! Смею! А разве это не правда? Окружили себя красивыми шмотками, бездушными вещами, небось, тачка крутая есть, да?! Скажите, когда последний раз вы видели своего отца?А что вы знаете о его жизни в последние годы?
-Да кто вы, наконец?! - он стукнул кулаком по столу и вдруг осел - подождите, подождите... Я читал о вас в газете, вас там называли феноменом современной медицины. Вы же из НИИТО, вроде... А что там делает папа, если вы его лечащий врач?
-Здорово! Что и требовалось доказать?! Вы себя слышите, Брылёв?! Вы даже не знаете, что с вашим отцом! А он уже несколько лет живёт без ног, Брылёв! Один, в глухой деревне, сомневаясь, хватит ли ему дров на зиму! И у него нет никого, у него даже нет сына, который мог бы ему помочь! Хотя наверняка Исай Игнатьевич всё делал для вас в этой жизни, пока вы не оперились, как следует, верно?! Вы чудовище, Брылёв!
-Я бы попросил! - начал было мужчина - иначе я сообщу, куда следует!
-Нет, это я сообщу, Брылёв! Всё ваше начальство и подчинённые узнают, какой вы есть сухарь по жизни - человек, бросивший своего инвалида-отца...
Удар попал точно в цель - этот упитанный, презентабельный мужчина очень боялся за свою карьеру и моральный облик, который у него для руководства и подчинённых наверняка был просто идеальным.
-Но я не знал...
-Вы за несколько лет не навестили его ни разу, не спросили, нужна ли ему помощь, не привезли внуков!
-Но я... Я думал, всё в порядке... - развёл руками Брылёв-младший - у отца был мой телефон... Ах, да... Нам потом поменяли номер...
-Да он вас беспокоить не хотел, Брылёв! Он считает, что не нужно вас тревожить, ведь вы "очень большой человек", вы постоянно заняты, в командировках, у вас семья, ответственная работа... Он не хотел быть вам в тягость - и я его в чём-то понимаю... Но я не понимаю, как можно было с вашей стороны быть настолько слепым и глухим, и забывчивым, чтобы забыть собственного отца! И не знать, что он живёт один, в полуразрушенном доме, без дров, без средств гигиены, на мизерную пенсию...
Она вдруг остыла.
-Ладно... Я сюда не лечить вас пришла, мне это ни к чему. Взывать к вашей совести бесполезно, если у вас она отсутствует... Я пришла вас поставить в известность, о том, что сейчас ваш отец находится у нас в НИИТО, у него пошли осложнения на позвоночник, он проходит необходимое лечение... Если желаете навестить его, вот часы приёма...
-Подождите... А как... Как он оказался в таком положении?
-У него началась гангрена - он попал на работе в станок, нечаянно. Пришлось отнять обе ноги. Это случилось три года назад. К нам его привезли из районной больницы, куда его доставили коллеги. Мы всеми силами пытались спасти его конечности, но ничего не вышло, к сожалению - возраст, всё-таки. Конечно, он получает пенсию, да ещё травма его считается производственной, но этой суммы вряд ли ему хватит на дрова и восстановление дома...
Она видела, как Брылёв уронил голову на руки, и поняла, что с этим человеком, возможно, ещё не всё потеряно...
-До свидания, Брылёв... Я надеюсь, что наша сегодняшняя встреча не пройдёт даром для вас...
Она вышла, оставив его сидеть в своём шикарном, обитом блестящей тканью, кресле, среди роскоши и, в тоже время, душевной пустоты его кабинета.
Женщина, видимо, его супруга, проводила Полину до порога, посмотрела на неё каким-то странным взглядом, в котором притаились досада и уважение в то же время, и Полина поняла, что женщина подслушивала под дверью...
Поля так и не поняла до конца, что же тревожит её... Ситуация с Исаем Игнатьевичем не принесла ей облегчения. Когда же, наконец, она определила источник своего беспокойства, то сначала мучилась от того, должна ли она это делать, нужно ли... Или до конца жизни это останется с ней... Но в конце-концов решилась... Ей нужно было сделать всего лишь два звонка - один знакомым девочкам в медицинскую лабораторию, пока единственную в их городе, второй - Асе. Второй звонок был гораздо важнее - Ася имела полное право отказаться от того, что предлагает ей сестра.
-Асенька - поздоровавшись с ней, сказала Полина - Ася, послушай меня, только сразу не отказывай мне... Это единственная моя просьба к тебе. Ты, конечно, имеешь полное право отказаться, и я не могу настоять на этом, но... Вы должны приехать с Митенькой ко мне. Прошу тебя...
Выслушав её, Ася согласилась, не сразу, конечно, но она восприняла просьбу Полины, как нечто важное для неё... И для себя, наверное, тоже...
Через несколько дней они были в гостях у сестры. Ася была не совсем довольна - Митьку пришлось вырвать с учёбы, но мальчишка воспринимал эту поездку, как настоящий праздник.
-Как Толя вас отпустил? - спросила Полина, чувствуя свою вину перед близкими людьми.
-Я же от него ничего не скрываю, Поля - ответила сестра - он, конечно, против сначала был, но потом... Это для тебя очень важно, а он знает, как я тебя люблю...
Они тихо разговаривали на кухне, пока Митеньку развлекала Серафима Трофимовна. Или наоборот, Митенька развлекал её.
Серафиме Трофимовне очень понравилась Ася и её сын, она нашла сестру Поли очень остроумной, а Митьку - смышленым пацанёнком.
-Вам не придётся скучать! - с улыбкой уверяла Поля родных - в городе много развлечений, да и на моей работе их хватает.
Услышав, что тётя Поля возьмёт его к себе в больницу на половину рабочих дня, Митька чуть ли не повизгивал от восторга.
В первый же день их приезда они сделали то, ради чего Митька с Асей навестили Полину - пошли в лабораторию. У них троих взяли соскоб с внутренней стороны щеки и оповестили, что анализ будет готов через десять дней.
Митьке они, конечно, ничего не сказали - нашли другую причину для того, чтобы объяснить, зачем это было надо. Сами же сёстры с нетерпением ждали, когда пройдут эти десять дней.
Всё это время Ася и Митька проводили в городе, они посещали выставки, музеи, заходили к Полине на работу, вобщем, веселились на полную катушку. Даже Серафима Трофимовна словно воспряла духом - она с удовольствием готовила родным людям вкусные завтраки, обеды и ужины, ходила с Митькой и Асей по городу, и радовалась тому, что в их тихой квартирке теперь шумно и весело.
Полина и Ася старались не думать о том, что их ждёт впереди. Они могли быть только уверены в том, что никогда не подведут друг друга.
Ася и Митька даже навестили Самсонова, которому оставалось находиться в больнице считанные дни. Полина неподалёку наблюдала за этой сценой, и сердце её замирало - вот Ромка за руку здоровается с Митькой (собственным сыном?), вот кладёт ему руку на плечо и что-то говорит, рассказывает про свои самолёты... Вот он шутливо щёлкает его легонько по носу, внимательно слушает Митькины рассказы о школьных делах, о том, какие предметы больше всего нравятся, о желании стать врачом, "как тётя Поля", вот провожает тёплым взглядом его удаляющуюся фигурку... Она видела, что с таким же замиранием сердца за ними следит и Ася...
Прошло десять дней. Оставив Митьку с Серафимой Трофимовной, сёстры вдвоём поехали в лабораторию.
-Открывай скорее! - Ася поторапливала Полину, ей тоже не терпелось посмотреть на ту заветную бумажку, которая пряталась в конверте - Полька, не тяни!
Полина развернула результат, и они вдвоём склонились над ним. Некоторое время внимательно рассматривали и читали - Полина-то разбиралась в этих непонятных цифрах, в парах хромосом, Ася же сразу спустилась глазами вниз, непосредственно к самому результату. Глянув на него, сёстры посмотрели друг на друга.
Полине уже до этого всё стало более-менее понятным, но вот Ася... Она недоуменно смотрела то на бумажку, то в глаза сестре:
-Что это, Поля? А? Это как так? Я ничего не понимаю!
20
В глазах Аси была такая вселенская боль и трагедия, что Поля почувствовала небывалую усталость и опустошение. Ей захотелось поехать домой, лечь в кровать, укрыться с головой одеялом и никого не видеть.
Вот и пропала последняя надежда - надежда на то, что она когда-либо увидит своего ребёнка.
Нет, так нельзя - она должна быть сильной, очень сильной, всё выдержать, все удары судьбы, ведь именно поэтому она столько вынесла до сих пор. Тем более, рядом с ней люди, которые в ней нуждаются - бабушка, Аська, Митька, Любка, и конечно, её пациенты.
-Поехали! - она взяла Асю за руку - поехали, поехали! У меня есть её адрес...
-Да куда ты, Поля?! - взмолилась сестра - куда мы поедем?
-К ней, к директрисе. Я ведь денег ей заплатила за эту информацию, много денег, Ася. Можешь судить меня за это. Она сама пришла ко мне, я не могла отказаться от такого шанса... Получается, она и вас с Толиком обманула...
-Так мы ей тоже заплатили... - тихо произнесла сестра - заплатили за то, чтобы получить именно этого ребёнка... Тогда, много лет назад...
-Вот sтерва! - рявкнула Поля - как не стыдно! Поехали! Она после увольнения из детдома в город переехала из райцентра.
Им довольно быстро удалось поймать такси, и минут через двадцать они по пробкам доехали до старой трёхэтажки в глухом районе города.
-Она дома! - констатировала Поля, и показала сестре на открытое окно - она бы ни за что не оставила окно распахнутым просто так. Пойдём!
Они подошли к старой, видавшей виды, двери и сначала жали на звонок, потом принялись громко стучать. Никто не выходил и не отзывался, но Полине показалось, что внутри она слышит шаги. Потеряв терпение, Полина закричала на весь подъезд:
-Открывайте сейчас же, мы знаем, что вы дома! Не откроете - вызовем милицию!
Из соседней двери показался длинный любопытный нос соседки. Видимо, желая "помочь", она пропела тоже на весь подъезд елейным голосом:
-Правильно, правильно, девушки, давно пора поставить на место эту чувырлу, вызовите органы, пусть они вскроют дверь!
Но делать этого не пришлось - дверь несмело распахнулась, на них смотрели потускневшие, красные глаза бывшего директора детского дома. Она молча впустила девушек в квартиру.
Обстановка внутри действительно оставляла желать лучшего, стены в квартире давно требовали ремонта, зато у порога стоял большой дорожный чемодан, сверху которого лежала дамская сумочка и шляпа.
-Бежать намеревались? - осведомилась Поля - натворили дел и наутёк? Только вот от себя не убежите - вам жить теперь с этим... Как вы могли обмануть меня и сестру, что вы за человек такой?
-Как вы... догадались? - по вопросу директрисы Полина поняла, что она действительно провернула аферу, поимев денег с сестры и с неё.
-Значит, это правда. Да вас под суд отдать надо, аферистка! "Догадались" - передразнила она женщину и протянула ей конверт - вот, думаю, вы и знать не знали о подобном, а десять лет назад здесь, по крайней мере, это было вообще недоступно. Но медицина не стоит на месте. Мы сделали анализ ДНК - мальчик, которого вы подсунули Асе, и сведения о котором продали мне за деньги - абсолютно посторонний человек! Он не мой сын!
Близоруко щурясь, женщина вчитывалась в результат ДНК, потом отдала Полине листок, прошла на кухню и опустилась на стул.
-Я... не хотела, чтобы так сложилось - произнесла она - хотела, чтобы все получили то, что желали получить...
Она подняла глаза на Асю:
-Когда вы пришли ко мне тогда, было уже поздно - Рому усыновили буквально за несколько дней до вашего прихода. А вы так хотели этого ребёнка! У нас был ещё один мальчик, чем-то немного похожий на Рому и примерно его возраста, он к нам позже поступил, чем ваш сын, Полина. И я подумала - почему бы ещё одному крохе не обрести любящую семью...
Она промокнула глаза беленьким платочком.
-Я думала о ребёнке, в первую очередь, о том, что не будет грехом отдать дитя таким хорошим людям - просто ещё один несчастный ребёнок найдёт любящих родителей. Потому и сказала вам, что нужно всё устаканить с документами, и попросила зайти через неделю.
-А за это время переделали все документы того ребёнка - покачала головой Поля - и конечно, никто ничего не заметил...
-И конечно, из благих побуждений вы взяли с нас энную сумму денег за то, чтобы с усыновлением всё прошло гладко - язвительно заметила Ася.
-Я думала о ребёнке! - женщина даже не сильно стукнула кулаком по столу, чтобы убедить девушек в своих словах.
-Вы думали о себе - спокойно ответила Полина - потому и пришли ко мне, вспомнив эту историю. Всё это время думали только о том, как по лёгкому срубить денег с кого-нибудь. Интересно, сколько раз вы поступали подобным образом? Думаю, органы в этом разберутся, и вас привлекут к ответственности.
От страха глаза бывшей директрисы стали круглыми, как у совы.
-Нет! Нет! Послушайте, я старый человек, пожилой, я ничего не видела в этой жизни! Когда меня попросили из детдома, я потеряла источник дохода, у меня осталась мизерная пенсия. Я не нашла выхода лучше, чем переехать из этого захолустья в город, но денег мне хватило после продажи дома только на эту халупу. Посмотрите, как я живу! Ковры - и те поела моль! Стены сыпятся, квартира разрушается, а я не могу это исправить на те копейки, которые платит мне государство.
-И потому ты продала... Даже не детей... Свою совесть ты продала - Полине казалось, что она сейчас ударит эту... Она не знала, как её назвать.
-Где мой сын? - резко спросила она, повысив голос - я тебе за эту информацию заплатила деньги! Где он?
Директриса встала, пошарила в старом секретере, достала какие-то бумажки.
-Вот последний адрес, который я знаю... Но вероятность очень мала, эти люди собирались уехать заграницу, ещё тогда... Он, то есть приёмный отец Ромы - какой-то дипломатический работник... Они искали именно малыша возраста вашего сына, и им в городе посоветовали наш детдом. Вашему сыну повезло, Полина, он попал в очень хорошую семью.
-Не сомневаюсь, что и с этих людей ты поимела по полной программе - заметила Поля - красиво жила всё это время, обогащаясь таким вот образом. А теперь жалуешься, что у тебя ничего не осталось! Только ты совершенно при этом не думала о людях - а каково им будет, когда они всё-таки узнают правду! Ведь даже и не переживала тогда! А сейчас - я ведь врач, неужели не могла догадаться, что я дороюсь до правды?!
-Оставь её, Поля - каким-то тусклым, не своим голосом, сказала Ася - нужно написать заявление в милицию, чтобы начали проводить проверку по данным фактам. У нас ещё много дел, поедем.
Выходя из квартиры, они услышали, как позади них что-то громко стукнуло - со стула упала бывший директор детского дома, перекошенное её лицо и выпученные глаза говорили о том, что её хватил довольно сильный удар.
-Я вызову скорую - спокойно сказала Поля и, подойдя к женщине, стала совершать необходимые манипуляции, чтобы та продержалась до приезда помощи.
Конечно, визит по тому адресу, который предоставила директор, ничего не дал. Жительница квартиры, которая вышла на звонок, поведала, что она купила её у молодой пары с ребёнком, и эта молодая пара в ближайшее время собиралась переехать на постоянное место жительства в Штаты. След сына для Полины был в очередной раз потерян.
Вечером они с Аськой набрали вина и устроились на кухне. Серафима Трофимовна, глядя на состояние девушек, хотела было уйти, но Поля сказала тихо:
-Ба, не уходи, посиди с нами...
-Да Митенька на улицу хотел пойти - друзья у него там образовались...
-Пусть один идёт, ба, он же большой уже - сказала Аська - да и послушный, вряд ли сбежит куда...
Словно чувствуя, что что-то происходит, зашла в гости Любка. Она тут же была посажена за стол, уставленный закусками и вином.
Четверо женщин смотрели друг на друга, и ни одна из них не решалась говорить первой. Наконец Полина нашла в себе силы, и поведала Любке и бабушке историю своего сына и Митьки.
Любка качала головой:
-Поля, Поля, я же предупреждала - не ходи этой нечестной дорогой...
-Что теперь об этом говорить - махнула рукой Ася - Полину тоже можно понять - она так искала своего ребёнка... Я бы, наверное, также поступила...
-Что же теперь с Митенькой будет? - осторожно спросила Серафима Трофимовна.
-Ба! - изумлённо произнесла Ася - он же сын мой...
-И мой племянник - поддакнула Поля.
-Ну вот и ладно! - успокоилась женщина - а то он, как чует что-то - переживает, грустный какой-то...
Они потягивали вино, и каждая думала о своём. Поля - о том, что очередная попытка закончилась провалом, и надо уже, наверное, смириться и не искать сына, возможно, в той семье ему дали всё и даже больше, чем могла дать она. Ася - про Митьку, как же сильно, несмотря ни на что, она любит своего мальчика, при этом она испытывала какое-то облегчение, словно с плеч упало невыносимое бремя - если бы Митька оказался сыном Поли, было бы очень тяжело жить с этим осознанием. Серафима Трофимовна сокрушалась о том, как же тяжела жизнь её внучки и почему, несмотря ни на что, в этой жизни так мало радости личной, не профессиональной, и так много горестей. Вот и сейчас - очередное разочарование, не сорваться бы ей, не уйти опять в страшную чёрную пучину, как тогда. Её аж передёрнуло при мысли о том, что в их квартире появятся стеклянные бутылки разного размера, будет пахнуть алкоголем и сигаретами, а две подруги, измочаленные и жалкие, будут сидеть за столом, плакать и пить горькую. Поймав взгляд бабушки, Поля сразу всё поняла.
-Ба, да ты не переживай - усмехнулась она - не собираемся мы... Ни я, ни Любка...
Они привыкли понимать друг друга с полуслова и полувзгляда...
За посиделками женщины не заметили, как вернулся Митя с прогулки, Серафима Трофимовна засуетилась, принялась пичкать Митьку ужином и укладывать спать, потом вернулась к женщинам. Разошлись они далеко за полночь, Любка с Полей легли в большой комнате, Ася с Митькой - в спальне, Серафима Трофимовна ушла к себе.
Ася тихонько поцеловала сына и хотела было отойти, как вдруг почувствовала горячую влагу на щеках мальчика.
-Митя - прошептала она, а сын вдруг схватил её за руку и уткнулся в неё лицом - Мить, ты чего не спишь?
-Мама - ответил он - а ты теперь меня обратно отдашь, да?
-Куда отдам, ты что, сынок?
-Я всё слышал, мам, случайно... Я не твой и не папкин, да?
-Горячие слёзы обожгли щёки Аси, она прижалась к сыну:
-Какие глупости ты несёшь, Митенька, конечно, ты наш, дорогой мой, только наш и Полькин, а ещё бабушкин, и тёти Полин, и Любин! Никуда мы тебя не отдадим, вот придумал тоже!
Он уткнулся в её руку и так и уснул, а Ася не сомкнула глаз всю ночь.
Через пару дней Полина проводила сестру и племянника домой.
Она сидела в своём кабинете, стараясь всё ещё прийти в себя после случившихся событий. Вот и Ромка Самсонов выписан - забрали родители, теперь его ждёт долгая реабилитация, а там... Кто знает, может, Ромке ещё удастся поднять в небо большую тяжёлую машину, которой он бредил с самой юности, и которой бредит до сих пор...
-Ой, Полина Николаевна, что там творится! - восторженно заверещала Зиночка, врываясь без стука в кабинет Поли.
-А что случилось? - поинтересовалась Полина.
-А вы идите к палате Исая Игнатьевича, посмотрите! Это же... Нечто невообразимое!
Заинтересовавшись, что такого могла увидеть Зиночка, что вызвало такой бурный восторг, она отправилась по коридору. Ещё издали был слышен весёлый шум голосов, какая-то суета, смех... Подошла к палате, глядя сквозь застеклённую дверь - сколько народу!
Владимир Исаевич сидел около отца, не выпуская из рук его руки, тут же рядом стояла его жена и двое детей. Они принесли с собой большие пакеты с едой и одеждой для мужчины, бритвенные принадлежности, и даже... Воздушные шары!
Жена сына угощала всех мужчин палаты пышным пирогом собственного изготовления, все говорили что-то одновременно, смеялись и плакали, старались рассказать какие-то новости.
Улыбаясь, Полина ушла к себе в кабинет. Слава Богу, её слова возымели действие на этого важного и строгого мужчину! Теперь у них, она надеялась, всё будет хорошо.
Конечно, подобные праздники были запрещены правилами больницы, но в данном случае можно закрыть глаза на некоторые нарушения. Только ради того, чтобы подольше плескалось счастье в добром взгляде Исая Игнатьевича!
Через несколько минут в дверь раздался осторожный стук. После приглашения войти она распахнулась, и на пороге появился сконфуженный Владимир Исаевич.
-Можно? - поинтересовался он.
-Входите же - Полина указала ему на стул напротив.
-Как... мой отец?
-Мы делаем всё необходимое, но осложнения на позвоночник довольно запущенные по времени, потому, скажу вам честно, лечение продвигается очень медленно. Тем более, возраст у вашего папы, сами понимаете - иммунитет уже не тот. При хорошем развитии событий выписка возможна через три - максимум четыре, месяца.
-Если нужны какие-то лекарства - я всё достану, вы только скажите...
Поля улыбнулась:
-Пока в этом нет необходимости, всё нужное у нас есть. Снабжение для нашего НИИТО работает отлично.
-Вы знаете, мы потом отца к себе забираем, с нами будет жить - нечего там ему, одному, в деревне куковать. А тут обеспечим надёжный уход, заботу, надо будет - сиделку наймём...
-Ему не сиделка нужна - сказала Поля, глядя в глаза Владимиру Исаевичу - неужели вы так и не поняли - вашему отцу, в первую очередь, нужна любовь и чувство, что ты кому-то нужен и не одинок в этом мире...
Он помялся, прежде чем выйти из кабинета, потом повернулся к Полине:
-Спасибо вам, Полина Николаевна. Пойду, скажу отцу до свидания...
Немного подумав, Полина отправилась за ним следом. Сквозь стеклянную дверь она видела, как Владимир Исаевич сел рядом с отцом, что-то шепча ему, горячо и настойчиво, держа в своих руках его руки, потом склонил в эти потемневшие, старческие ладони свою голову, как ребёнок... И было видно, как дрожат плечи у этого тоже уже не молодого, такого важного, мужчины. Полина подумала о том, что было бы интересно узнать, когда он плакал вот так последний раз, и осторожно ступая, ушла в свой кабинет...
На вечернем обходе Исай Игнатьевич говорил ей:
-Я сегодня самый счастливый человек, Полечка Николаевна! Знаете, кто меня навестил? Мой сын, невестка и внуки.
Полина выразила удивление, словно ничего не знала об этом событии.
-Ну вот, а не хотели тревожить! Вот видите, как всё хорошо сложилось!
-Сын настоял, что заберёт меня к себе. У них большая квартира, у меня будет своя комната. Сказал, мальчишкам его, сорванцам, будет совершенно не лишним воспитание деда. И невестка - ах, какая славная женщина, была так рада! Интересно, как он узнал, что я здесь?
Поля пожала плечами:
-Даже не знаю, Исай Игнатьевич. Но разве это плохо - смотрите, как всё замечательно! Ваши близкие любят вас, и вы нужны им!
-Да, Полечка, вы правы. Ах, я сегодня самый счастливый человек!
Вечером Полина позвонила бабушке:
-Ба, я в ночную останусь. Работы поднакопилось, да и тревожит меня что-то, сама не знаю, что... Словно что-то случится должно. Позвоню Любке - пусть придёт, переночует с тобой.
-Не тревожь Любоньку понапрасну - я сама прекрасно справлюсь - решительно ответила Серафима Трофимовна - и не переживай за меня, Полечка, работай спокойно.
До часу ночи Полина просидела с бумажками, потом, прикрыв уставшие глаза, устроилась на неудобном диванчике в кабинете.
Ей что-то снилось, она сама не поняла, чем её встревожил этот сон... Подскочила, глянула на часики на руке - полтретьего... Встала, выпила холодной воды, села за стол, вытерла вспотевшее лицо - тревога не отступала.
Сама не зная, почему, встала и пошла по коридору в сторону палат пациентов. В палате Исая Игнатьевича все спали, слышалось лишь тихое дыхание, да посапывание мужчин.
Поля осторожно подошла к кровати старика. Он лежал на спине, закинув руку за голову, открытые глаза его смотрели в потолок, левая рука была безвольно откинута в сторону, а на лице застыла счастливая улыбка...
21
Владимир Исаевич пропустил вперёд себя Полину и только потом вошёл следом за ней в двери морgа.
Он попросил, если это возможно, провести его туда до того, как он сможет забрать отца.
Сотрудница выкатила каталку с накрытым простынёй телом .
Мужчина повернулся к Полине:
-Я могу... остаться с ним наедине?
Полина кивнула и сделала медсестре знак глазами. Они вышли.
Сквозь стеклянную дверь девушка видела, как этот чиновник-депутат с пронзающим, строгим взглядом, привыкший, чтобы все трепетали перед ним, словно кролики перед удавом, ежедневно распекавший подчинённых за любую провинность, опустился на колени перед каталкой и уткнулся лбом в безжизненное плечо того, кто был его отцом.
Она отвернулась - уже давно в ней, как в профессионале своего дела пропало это чувство боли, которое она каждодневно ощущала тогда, когда только начинала свой нелёгкий путь. Но вот опять... Жжёт глаза от подступающих горячих слёз... Последний раз, она, вероятно, еле сдерживалась, а потом рыдала с таким страшным надрывом тогда, когда умеrла Марина.
Сейчас тоже самое... За это время Исай Игнатьевич стал ей, как... отец... Такой отец, которого у неё никогда не было...
Она вошла в помещение - Владимир Исаевич уже просто стоял рядом с каталкой и смотрел на спокойное, улыбчивое лицо отца.
Повернулся к Полине - взгляд его, пустой и блуждающий, сначала напугал девушку:
-Вы знаете, Полина Николаевна, я очень виноват перед ним...
-Владимир - начала она, еле проглотив противный комок в горле - Владимир... Послушайте... Вы должны утешиться тем, что он ушёл счастливым человеком... И это благодаря вам, вашей жене и детям... Он мне сказал на вечернем обходе, что он самый счастливый человек...
Мужчина уткнулся в ладони и плечи его вздрагивали от рыданий, которые он еле-еле сдерживал...
Позже он зашёл к ней в кабинет, чтобы проститься.
-Спасибо за то, что вы пришли тогда и открыли мне глаза. Я столько лет утешал себя тем, что с ним всё в порядке, что с ним может случиться - это же мой отец, самый сильный человек... А в трудные минуты его жизни из-за этих заблуждений меня рядом с ним не было... Если бы не вы... И всё равно - мне жить с этим чувством вины дальше...
У неё не нашлось для него слов - она смогла только дружелюбно кивнуть ему, прощаясь, но он спросил у неё, дойдя до двери и внезапно обернувшись:
-У вас, Полина Николаевна, наверное, очень хорошие родители? Раз они смогли вырастить такую неравнодушную дочь...
Она, помедлив, ответила:
-Мои родители - это бабушка... Она смогла вырастить из меня неравнодушного человека...
Они расстались на сдержанной, но хорошей, ноте.
****
Прошло три года с тех событий. За это время в жизни Полины многое поменялось, и самое главное то, что она стала заведующей отделением - уважаемым человеком, которого ценили все, вплоть до самого высшего руководства.
Прошло время малиновых пиджаков и бандитизма, страна восстанавливалась, обретала новых специалистов, обрастала талантами и людьми нового поколения, людьми неравнодушными, честными и прямыми,способными бороться и идти вперёд...
Полина много училась, повышала свою квалификацию, два раза за это время ездила на стажировку заграницу, где специалисты капстран пытались переманить её на свою сторону, обещая баснословные заработки. Её тонкие, умелые руки ценились, как руки самого дорогого ювелира, там, за границей, её называли уникумом современной медицины. Но она снова и снова отказывалась от выгодных предложений и возвращалась домой.
Туда, где её и по сей день ждали не только дорогие и близкие, но и самые важные для неё люди. Их было много, этих людей - в первую очередь, детей, женщин, и мужчин, и стариков... Это были её пациенты, те, которые знали её , как врача, способного совершить чудо и поставить на ноги.
Занималась девушка и разработками - платиновые стержни заменили на латунные и титановые, сделанные по особой технологии, которую разработала Полина. Для этого она экстерном окончила химический факультет местного ВУЗа.
Было и много радостей в жизни девушки - каждый отпуск она путешествовала вместе с Любкой, заразив подругу поездками по России. Ездили они и в гости к Асе, возили туда Серафиму Трофимовну, которая очень подружилась с родителями Анатолия, и которая счастлива была возиться с внуками, смирившись с тем, что Полина радовать её ими пока не собирается.
К слову сказать, Поля регулярно отправляла бабушку на курорты и в санатории - на это она никогда не жалела средств, и вообще, старалась уделять своей любимой бабуле побольше времени.
Любка успела за это время тоже купить себе квартиру и открыть свой небольшой салон красоты в центре города, куда приходили только "сливки общества", а запись была за месяц вперёд. Она так и не вышла замуж, и Серафима Трофимовна сокрушалась, что внуков не дождётся "ни от Польки, ни от Любки".
Полина так и работала в НИИТО, хотя открывшиеся молодые медицинские центры мечтали о том, чтобы переманить такого специалиста. Но Поля была верна себе - она нужна здесь своим пациентам.
Не забывала она и Петра Петровича, постоянно приглашая его на ту или иную консультацию и советуясь с ним по своим разработкам - уйдя на пенсию, старик, всю жизнь отдавший медицине, остался совсем один. Ему было приятно, что Поля то и дело тормошит его, что он нужен, полезен, даже сейчас, когда он уже без работы и просто пенсионер. Поля же, помнившая печальный опыт Исая Игнатьевича и Владимира Исаевича старалась надолго не выпускать из вида своего бывшего шефа. Она даже познакомила его с бабушкой, и с улыбкой наблюдала, как они иногда пьют вместе чай на кухне или неспешно прогуливаются около подъезда или в парке.
Он появился в их отделении не то чтобы внезапно... Пришёл по рекомендации - Полина, перечитывая резюме, и внимания не обратила на возраст и фото, ей было важно другое - он был хирургом-ортопедом, и у него был немаленький опыт работы.
В первый рабочий день они сначала столкнулись в дверях - Полина, на тот момент уже купившая себе машину и ставшая более-менее опытным водителем, приехала на работу чуть раньше обычного и, открыв двери НИИТО влетела лбом в крепкую мужскую грудь.
-Ой, простите! Я, как всегда, рассеяна - пробормотала она, стараясь удержать в руках ворох папок, бумаг и солнцезащитные очки. В конце концов, всё это рассыпалось, и незнакомец принялся всё это собирать, успокаивая Полину, что это он виноват, а не она.
В итоге вся эта утренняя суета закончилась тем, что мужчина, собрав все её вещи, предложил помочь ей донести их до места назначения. По дороге он с интересом посматривал на её лицо, а потом сказал:
-А вы, вероятно, Полина Николаевна Ревченко? Завотделением травматологии и ортопедии? Вот и сбылась мечта всей моей медицинской жизни!
-И что же это за мечта? - рассеянно спросила Полина, принимая у него из рук свои вещи и думая уже о рабочем дне.
-Работать с вами - просто ответил он.
Она вдруг замолчала, вглядываясь в его лицо, белый халат...
-Подождите. Вы - новый врач? Виктор Евгеньевич, верно?
-Именно так. И очень рад с вами познакомиться.
Он протянул ей руку, она подала в ответ свою. Взяв её маленькую ладошку, он осторожно пожал её, а потом прикоснулся губами.
-Очень рад работать под вашим началом - сказал ей серьёзно и искренне.
Ей вдруг стало смешно, и она расхохоталась. Поймав его недоуменный взгляд, сказала:
-Виктор Евгеньевич, не будьте так серьёзны. У нас тут атмосфера - с ума бы не сойти. То хохочем, то плачем. Подстраивайтесь. Но - одно условие. При больных - никаких кислых лиц. Только улыбки, только поддержка, только бодрость... И при их родных тоже. У меня в практике были случаи, когда мамашам приходилось пощёчины давать - только бы не выли...
-Я вас понял - он улыбнулся - буду подстраиваться.
С тех пор он всегда старался выполнять свои обязанности лучше остальных и быстрее остальных, чтобы в свободное время обязательно оказаться там, где была она, Полина.
Невидимым стражем, крепкой стеной, умелым помощником он присутствовал там, где была она. Из личного дела Полина узнала, что он перевёлся в их город из более крупного, купил здесь маленькую квартиру и живёт один. Семьи нет, детей нет... Она не задавалась вопросом о том, почему у молодого, здорового мужчины к этому возрасту нет собственного очага, заботливой жены, двух-трёх ребятишек. Он интересовал её, как профессионал своего дела, не более того...
Но всё чаще она краснела, как школьница, под его взглядом, всё чаще дрожала рука, когда на очередной операции она принимала от него инструмент, всё чаще она чувствовала, что начинает проникаться к нему... каким-то неизведанным, забытым чувством интереса. Вернее, даже не забытым - похороненным...
И он - смотрел на неё с такой порой тоской в глазах, что ей не хотелось сталкиваться с ним взглядом - она чувствовала себя словно в чём-то виноватой перед ним.
Однажды в отделение привезли пьяного мужчину, выпавшего с пятого этажа собственной квартиры. У него были многочисленные переломы рук и ног, но позвоночник, как ни странно, не пострадал. В одной руке он крепко держал чудом не разбившуюся при падении бутылку, содержимое которой, конечно, вылилось.
Мужчина был без сознания, но когда Полина попыталась забрать бутылку, он вдруг зарычал, потом замычал и ещё крепче сжал свой трофей.
-Вот чёрт! - ругнулась девушка - ну кошмар какой-то! Весь переломанный, но пузырь дороже всего. Да отдай, отдай, пустая же она!
Виктор, находившийся рядом, немного отодвинул её в сторону:
-Полина Николаевна, позвольте мне.
Он отнял у мужчины бутылку и выкинул её.
Полина уже отдавала необходимые распоряжения:
-Готовьте операционную. После Самсонова у меня первый такой - весь на кусочки рассыпавшийся.
-Так представляете! - хохотушка Зиночка рассказывала Полине, помогая ей надеть халат и шапочку - после падения этот герой ещё намеревался встать и пойти домой, ну а всех зевак, которые хотели помочь, отправил на три советских буквы.
-Зина, его прокапать надо срочно, иначе наркоз нельзя будет ставить. Пока он спит, поставьте ему капельницу.
Когда всё было готово, принялись за операцию. Решили делать перекрёстно - Полина с одной стороны, Виктор - с другой.
После нескольких часов трудного операционного вмешательства дело было сделано - пациента поместили в палату, с загипсованными руками и ногами.
Полина сидела в коридоре на скамейке, абсолютно обессиленная, руки после всего этого нещадно болели. Внимательно осмотрела пальцы - если это что-то из серии артроза, то это очень плохо - оперировать со временем станет труднее. Надо бы сделать рентген.
Рядом плюхнулся Виктор.
-Устали? - участливо спросила Полина.
-У вас руки просто ювелирные - ответил он - с грубыми мужскими руками такие операции делать сложнее.
"Знали бы вы, чего это стоит!" - подумала девушка.
Он взял в свою руку её ладошку и поцеловал маленькие пальчики.
-Сколько человек спасли эти руки - произнёс задумчиво - такие хрупкие, но такие сильные...
-Это не важно - ответила Поля - важно то, что я делаю своё дело, и умею делать его очень хорошо. Сложный пациент сегодня - давно у меня такого не было. Время уже десять, пойдёмте по домам.
Она вышла из больницы, поёжилась - на улице было прохладно, пожалела, что не поехала сегодня на машине, и направилась домой. Хорошо, что она купила квартиру не так далеко от НИИТО - идти недолго.
Услышала за спиной шаги, знакомый голос окликнул:
-Полина Николаевна! Разрешите, провожу вас!
-Да что вы - откликнулась она на голос Виктора - мне не далеко.
Он мягко взял её под локоть:
-Такая красивая девушка не должна одна ходить по тёмным улицам.
Они пошли неспеша, разговаривая о только что проведённой операции. Виктор ещё успевал рассказывать о своей практике, вспоминая какие-то смешные случаи. Когда они почти дошли до дома Полины, грянул вдруг сильный ливень. Мощные струи дождя вмиг сделали их мокрыми с ног до головы.
-Скорее! В подъезд! - они заскочили в тёмное, пропахшее сыростью, помещение, и оттуда через открытую дверь наблюдали, как усиливается ливень.
Мокрые волосы девушки колечками облепили её лоб, плечи, шею. Виктор осторожно убрал со лба эти трогательные колечки.
-Как же вы теперь - произнесла Поля - дождь всё не прекращается...
И решительно сказала:
-Пойдёмте. Вам сейчас нужен горячий чай, а то простынете, а мне ваши больничные не нужны.
Он не стал противиться, покорно пошёл за девушкой, спросив только:
-Наверное, это неудобно? Как посмотрят на это ваши домочадцы?
-Я живу с бабушкой. Сейчас она в гостях у моей старшей сестры Аси, так что не берите в голову.
Они вошли в тёмную прихожую, Виктор помог Полине снять плащик и тут же крепко обхватил её за талию, притянув к себе. Его горячие губы даже не дали времени опомниться и начать сопротивляться. Все принципы, которыми жила Поля всё это время, выветрились из головы.
Он быстро раздел девушку, на руках отнёс её в ванну, под горячий душ, потом вытер мягким махровым полотенцем, также на руках отнёс в постель, быстро вскипятил и заварил на кухне чай с лимоном, и пока она наслаждалась в кровати горячим напитком, сам быстро сходил в ванную и пришёл к Полине.
Они не спали всю ночь, уже под утро, уставшие, но счастливые, немного вздремнули, но и это состояние быстро прошло и сменилось бодростью наступающего дня.
Полина проснулась от лёгкого шума на кухне, и скоро в комнату вошёл Виктор с подносом,на котором стояли две чашечки с кофе и тарелка с сырниками.
-Извини - с тёплой улыбкой сказал он - пришлось пошариться в твоём холодильнике... Вот, завтрак приготовил...
Полине хотелось плакать - никто, кроме бабушки, так не заботился о ней. Они пили кофе, поглядывая друг на друга, словно не веря в то счастье, которое так внезапно захлестнуло их с ног до головы. Потом он лёг рядом с ней, притянул её к себе, словно не в силах оторваться и спросил осторожно:
-Полина, почему такая девушка, как ты, одна до сих пор? И да, второй вопрос - ты выйдешь за меня? Я люблю тебя с того самого дня, как впервые увидел...
-Вот так? Сразу? А мы не сильно торопимся?
-А чего ждать? - улыбнулся он.
-Виктор, ну мы же не дети... Ты мне тоже очень нравишься, но я совсем тебя не знаю...
-Я довольно скучный человек, Полина, у меня скучная биография, я ничем не примечателен. Был женат в другом городе, развёлся, детей нет. Развелись потому, что мою жену не устраивала моя зарплата, моя работа, она хотела, чтобы я ушёл в частную клинику - там платят больше. Я оставил ей квартиру, сам продал там родительскую и купил себе жильё здесь. Вот и вся биография...
-Зато ты первоклассный врач - ответила Поля.
-А ты? Я поверить не могу, что такая женщина так и не встретила достойного человека...
-У меня, Витя, всё очень сложно...
И Поля, ничего не скрывая, рассказала ему о себе всё. Она не видела смысла утаивать что-то из своей биографии, она приняла теперь свою жизнь такой, какая она есть - со всеми её тёмными и светлыми сторонами, со всеми её горестями и радостями...
Виктор задумался, а потом сказал:
-Мы обязательно найдём твоего сына, Поля. Обязательно.
-И ты не осуждаешь меня?! - с удивлением спросила девушка.
-Нет. А почему я должен? Разве я имею право? Я люблю тебя, ещё раз говорю - со всеми твоими достоинствами и недостатками, и принимаю любое твоё прошлое, слышишь?
Никогда ещё, казалось Полине, она не была так счастлива. Никогда. Даже тогда, когда была влюблена в Ромку, когда ей казалось, что ей нравится Андрей.
Виктор как-то ненавязчиво вошёл в её жизнь и сердце, чтобы остаться там навсегда, покорил её израненную душу и послужил лекарством для этой самой души, очень хорошим лекарством.
Бабушка нарадоваться не могла, глядя на счастливую внучку, и то и дело повторяла:
-Ну вот, теперь осталось дождаться правнуков - и можно спокойно умирать!
Полина сердилась на её слова, и постоянно просила не говорить такое.
Любке Виктор тоже пришёлся по душе, она во время знакомства показывала Полине большой палец, а потом, на кухне, возбуждённо шептала подруге:
-Полька! Ну и мужик! Настоящий мужик! Эх, погуляем скоро на свадьбе!
Полина смущённо одёргивала подругу - она не хотела торопиться с этим событием, в отличие от Виктора, который был нетерпелив.
Как-то раз на работе она проверяла на компьютере документы. В уголке появилась надпись о вновь пришедшем электронном письме. Открыла его - письмо явно личного характера от какой-то там Тамары. Кто бы это мог быть?
Внимательно прочитала его и почувствовала, как густая волна обиды и боли застилает ей пеленой всё вокруг
22.
«Так вот вы какая, Полина Николаевна – было написано в том письме – с виду вроде умная женщина, с образованием, людей лечите. А верите всяким проходимцам вроде моего бывшего. И как вы так вляпались? Вот оно вам надо? Он же только и мечтает о том, чтобы сесть на ваше место, хотя сам из себя ничего не представляет. Разводит доверчивых одиноких красоток типа вас, а потом оказывается - ой, ты без работы, денег и квартиры… Вот так-то, Полина Николаевна. Ну, бывайте… Самое главное, в соцсетях потом не плачьтесь, как с вами поступил этот недоносок. Всего хорошего!»
«Неужели опять? – подумала Полина – как можно было довериться первому встречному только потому, что он врач? И зачем? Ну вроде бы – не везёт тебе, остановись уже, прекрати искать эту призрачную любовь – ты для неё не создана! Нет же… Опять на те же грабли!»
На глазах выступили слёзы. Как же долго она отучала себя плакать по любому поводу! Но женское сердце – оно такое, при любых трудностях становится железным, а когда вот такие переживания – размягчается, как маргарин. Ох, Полина Николаевна, зачем же ты так к людям сильно привязываешься! Потом страданий не оберёшься! За всех-то у тебя сердце болит-переживает, а теперь ещё и это… Недостаточно тебе искренней и благодарной любви пациентов – задумалась о личной жизни, а зачем?
Поля вдруг почувствовала, как жалко ей будет расставаться с Витей. Настолько она уже привыкла к нему – к простецкой внешности, внимательным глазам, осторожным и нежным рукам хирурга, к ласковому шёпоту в ночи… А сейчас – что будет? Как опять лечить своё раненное сердце, чем? Где то лекарство, которое сделает стальным и не болящим всякий раз, как в жизнь пришло очередное разочарование?
Виктор заглянул к ней в кабинет, и сразу увидел перемены в лице молодой женщины. Он не спросил на этот раз, может ли войти – просто вошёл и остановился напротив её стола.
-Поля… Что случилось?
Подняла на него глаза, полные слёз:
-Ничего…
-Я же вижу, не пытайся меня обмануть…
Она замолчала, тихонько пошмыгивая носом, как маленький ребёнок, потом вдруг посмотрела на него так, что он под её взглядом медленно опустился на кресло. Её бледное лицо с огромными глазами казалось ему сейчас полным решимости сделать что-то, что разрушит его жизнь, в миг, в одночасье.
-Витя, ты меня прости, но… Больше не приходи ко мне, нам не нужно вместе быть – это совершенно лишнее. Мне не нужен ты, мне не нужна личная жизнь, я ещё раз хочу сказать тебе, что я очень хорошо всё обдумала, прежде чем решиться на этот разговор. Ты мне нравился, но сейчас ты лишний человек в моей жизни. У меня есть бабушка, Любка, Ася с детьми – и этого достаточно. Пойми меня и пожалуйста, не ходи за мной больше.
Он сначала смешался от её этих слов, камнем падающими прямо в сердце, но потом вдруг сказал:
-Полина, я не выйду из этого кабинета, пока ты не скажешь мне, что произошло. Ты думаешь, я ничего не вижу? Решение расстаться со мной пришло к тебе не обдуманно и серьёзно, а только потому, что незадолго до этого что-то случилось. Ты должна мне сказать, что именно, Полина, потому что так не делается. Ты мне не оставляешь шанса на то, чтобы сделать тебя счастливой, и это очень не по-человечески, Полина.
Она посмотрела на него тоскующими глазами:
-Витя, ты можешь просто оставить меня в покое и больше ко мне не подходить? Если ты действительно меня любишь, как ты говоришь?
-А ты, Полина, можешь тогда хотя бы напоследок не врать и объяснить мне, что случилось?
Она встала и вышла из кабинета.
-Я пошла на обход.
-Ещё не время. Почему ты сбегаешь? Ты так и будешь сбегать от любой возникающей проблемы? Не находишь, что это «по-детсадовски» как-то?
-Виктор, пожалуйста! Давай останемся просто коллегами, поверь, не надо нам этих отношений.
Они разговаривали в коридоре абсолютно спокойно, не замечая того, что мимо них то и дело проходили и останавливались изумлённые сотрудники и пациенты.
Опомнившись, Полина повернулась и пошла по коридору.
-Поля! – громко сказал Виктор – я думаю, каждый человек имеет право на объяснение в подобных случаях. С твоей стороны очень несправедливо отнимать у меня шанс на то, чтобы объясниться с тобой. Ты же врач – не руби с плеча, прошу тебя, не совершай ошибки, о которой потом пожалеешь.
Она остановилась, немного подумала, развернулась и пошла ему навстречу.
-Пойдём! – бросила коротко.
Они вошли в кабинет, и Полина показала Виктору письмо Тамары. Он, прочитав, покачал головой:
 -Томка, Томка… Ни себе житья не даёт, ни людям… Поль, и ты вот так ей поверила? Незнакомому человеку? А почему не мне? Человеку, которого ты знаешь, которого ты изучила… Неужели я дал тебе повод сомневаться в моих чувствах? Скажи – было такое хоть раз?
-Нет, но…
-Ты можешь назвать хоть одну причину, по которой можно было бы серьёзно верить этой писульке? Тома – очень капризная женщина. Я не хочу хаять бывшую жену – в разрыве виноваты всегда двое, но говорю тебе точно – пока она не устроит свою семейную жизнь, будет мелко гадить мне. По той лишь простой причине, что, если ей плохо и что-то не складывается, всем вокруг тоже должно быть плохо. Как только в её жизни всё устаканится – она сразу же оставит в покое и меня.
-Но зачем ей это?
-Я уже ответил на этот вопрос – потому что у человека не всё хорошо. Поэтому должен ещё кто-то страдать, понимаешь? И я, оболтус, разобрался в этих пресловутых соцсетях и полез наши фотки закачивать, совсем забыл мудрую старую поговорку: «Счастье любит тишину». Сегодня же всё удалю. А чтобы доказать тебе, Полина, что мои отношения с тобой не имеют для меня никаких корыстных целей, я сегодня же напишу заявление на имя главврача о переводе в другую больницу. Так будет лучше, иначе ты и дальше будешь сомневаться в искренности моих намерений.
Поля смотрела на мужчину удивлёнными глазами:
-И ты готов пойти на это?
-Да – абсолютно спокойно ответил он – ты мне дорога больше, чем интересная работа здесь, потому будет лучше, если мы станем работать в разных местах. Она же в своём письме утверждает, что я хочу сесть на твоё место – то есть эта причина является определяющей в моём отношении к тебе, по её мнению. Так вот я эту её теорию поломаю.
-Витя, ты не должен из-за меня этого делать, это неправильно.
-Неправильно было бы потерять тебя, Полина. Без тебя моя жизнь – это просто ничто. Не знаю, что я значу для тебя, но вот ты для меня – очень многое. Прошу, не прогоняй меня…
Она тихонько и не совсем ещё уверенно подошла к нему и обхватила за талию:
-Ты тоже очень мне нужен… Очень… Но прошу тебя – не уходи отсюда. Ты нужен мне не только, как близкий человек, но и как врач. Ты очень сильно помогаешь мне, я без тебя… не могу и не справлюсь, наверное.
-Хорошо – прошептал он, поглаживая её по волосам – если тебе нужно – я останусь, но помни, что ради тебя я в любой момент готов написать заявление о переводе.
После этого разговора Виктор удалился из всех соцсетей, сменил номер телефона и окончательно прервал связь с бывшей женой. Та продолжала закидывать письмами Полину, отправляя их на «электронку», но девушка удаляла их, даже не читая, и никак не реагировала. В конце концов, чувствуя, что её действия не имеют никакого эффекта, она перестала Полине писать, и жизнь их покатилась в прежнем русле.
Встречались они нечасто, в основном на территории Виктора – Поля не хотела смущать Серафиму Трофимовну, а вот на работе они иногда могли где-нибудь уединиться, чтобы обменяться несколькими поцелуями. На работе они много времени проводили вместе, обсуждая ту или иную операцию или очередную разработку.
Главный врач, пожилой, умудрённый опытом человек, хитро посматривал на них из-под кустистых бровей, когда они чуть не до хрипоты спорили о том или ином случае, или над какой-либо разработкой. Он посмеивался в свои роскошные седые усы и старался разнять спорщиков, вставляя какие-либо свои аргументы. Уж он-то лучше, чем кто бы то ни было, разбирался в отношениях и видел, что молодые люди крайне неравнодушны друг к другу.
Полина уже привыкла к тому, что практически каждый день с утра на её столе появлялся цветок – роза, хризантема или лилия. Иногда Виктор оставлял маленькие записочки под ними, в которых были написаны очень тёплые слова. Эти короткие нежные фразы грели душу Полины весь рабочий день, и она с трепетом в сердце начинала понимать вдруг, что она влюблена – влюблена по-настоящему, так, что сердце поёт и радуется каждому проведённому дню.
Она очень сильно расцвела – улыбка всё чаще появлялась на её миловидном лице, глаза-озёра сверкали-переливались блеском, и видно было, что она необычайно счастлива.
Серафима Трофимовна, глядя на неё, только и делала, что молила Бога не отбирать у внучки счастье, не разочаровывать её снова в жизни…
Конечно, на работе молодые люди старались не афишировать свои отношения, но все сотрудники, да и пациенты, видели, какие молнии проскакивают между ними. Даже взгляды их друг на друга говорили о многом, и этого нельзя было не заметить.
Скоро главврач решил отправить Виктора в Штаты на стажировку по программе обмена опытом – надо сказать, что до этого туда была отправлена и Полина. Провожая Виктора в аэропорты, девушка со слезами на глазах уткнулась в его куртку, прижавшись лбом к груди и сказала:
-Грустно как-то, Вить… Почему у меня какое-то тяжёлое предчувствие? От которого я никак не могу избавиться?
-Да ты что, хорошая моя?! – он погладил её по спине, по плечу – ну-ка, ну-ка… Давай вот, утрём глазки и носик и не будем плакать. Думай обо мне, и я вернусь раньше, чем тебе хотелось бы. Ну, Поль, время пролетит незаметно, вот увидишь! А ты, когда улетала, в каком состоянии был я, помнишь? Всего неделя, Полюшка, и я вернусь к тебе.
Они попрощались, и Полина, чувствуя себя невероятно одинокой, поехала домой. Дома её ждала Серафима Трофимовна. Посмотрела внучке в глаза, всё поняла и сказала:
-Ну что, Поля? Не вешай нос – вернётся скоро твой Витя. Всё же хорошо, а ты плакать взялась, вот ещё!
С тревогой взглянув на старушку, Полина спросила:
-Ба, а у тебя всё в порядке, а? Что-то ты бледная какая-то…
-Да давление, что ли – улыбнувшись, произнесла Серафима Трофимовна – не бери в голову…
А на следующий день Полине позвонила соседка. Поля в это время была на работе – она сидела в кабинете и проверяла статистику и выписки из карточек пациентов. Не понимая, что понадобилось от неё тёте Клаве, взяла трубку и услышала:
-Полюшка? Ты не переживай только, детка… Серафиму Трофимовну-то скорая забрала… Да когда – только сейчас вот! В обморок она упала, прямо в подъезде… Она тебе не велела говорить, сказала только, что напишет отказ и тихонько домой вернётся. В какую больницу? Записано у меня, да…
И она продиктовала девушке адрес больницы.
Вне себя от переживаний за Серафиму Трофимовну, Полина стала лихорадочно собираться, по пути успев позвонить Любке. Та, услышав, сказала коротко, что тоже сейчас подъедет в больницу.
Прыгнув в машину, Полина так втопила педаль газа, что шины скрипнули по асфальту. Она торопилась побыстрее оказаться там, где сейчас была её бабушка.
В терапевтическом отделении Железнодорожной больницы было необычайно тихо. Медсестра на ресепшене окинула Полину взглядом, нахмурилась, словно что-то вспоминая, потом сказала:
-Вы к Ревченко? Подождите, вы же вроде врач, Полина Николаевна, да? НИИТО, что ли… Ой, так Серафима Трофимовна ваша бабушка? Вы совсем не похожи… Я врача сейчас позову…
Она куда-то ушла, и скоро навстречу Полине спешила молодая женщина, протянувшая ей руку и представившаяся врачом отделения.
-Она спит сейчас, Полина Николаевна – сказала женщина – у вас есть время для разговора?
Услышав утвердительный ответ, она продолжила:
-Вы знаете, у неё совсем упало давление – соседи вызвали скорую помощь… Ну, что вы хотите – возраст… Так она ещё, когда привезли её, намеревалась уйти, представляете?! Очень сильная женщина!
-Но что спровоцировало такое резкое падение давления? – спросила Поля – у бабушки всегда было крепкое здоровье…
Врач старательно отводила глаза, и Полина, похолодев от внезапной догадки, вдруг поняла, что есть что-то, о чём врач не хочет ей говорить.
-Послушайте – сказала она – я тоже медик, хотя и другой специализации, но тем не менее, я понимаю, что что-то не так. Скажите мне, если вы что-то знаете…
-Это врачебная тайна, Полина Николаевна, кроме того, сама пациентка просила именно вам и ещё какой-то девушке по имени Любовь ничего не рассказывать.
-Но ведь я не просто человек с улицы – сказала Поля – я её внучка… Вы должны рассказать. Иначе я в любом случае дороюсь до правды, но самое главное, чтобы не было поздно.
Врач некоторое время помолчала, колеблясь, а потом произнесла:
-У Серафимы Трофимовны рак… Кишечника… Уже довольно давно. Рак подобного типа очень часто протекает бессимптомно и безболезненно, просто больной может начать резко худеть, в некоторых случаях могут удалить часть кишечника, что и было сделано Серафиме Трофимовне.
-Что? Что вы говорите? Когда?
-В июле прошлого года…
Ах, да… Тогда они с Любой на целый месяц уехали на море. А бабушка убедила их за неё не переживать и звонила несколько раз на дню…
К ним подошла Любка, посмотрела в лицо подруги и сразу всё поняла.
-Что с ней? – спросила только.
Полина, совершенно растерянная и подавленная, ответила:
-Рак…
Любка схватилась за сердце и опустилась рядом на скамью.
-Как рак? – спросила только, но никто из женщин не смог ей ответить на этот вопрос.
-Скажите – вдруг словно очнулась Поля – а операция? Это возможно?
-К сожалению – терапевт развела руками – бОльшая территория кишечника поражена метастазами… Операция не поможет, да и перенесёт ли её сердце вашей бабушки – одному Богу известно…
Полина опустила голову на руки и застыла. Впервые в жизни она не знала, что делать.
-Любка – подняла глаза на подругу – что делать будем?
Та тоже сидела с таким лицом, что было понятно – спрашивать об этом у неё бесполезно… 
Когда Серафима Трофимовна проснулась, то сразу ощутила, что её руку держит тёплая внучкина рука. Открыла глаза, взглянула на Полину, сразу поняла: она всё знает.
-Ба, за что? – прошептала девушка – неужели я так плоха, что ты даже не могла мне сказать?
Бабушка погладила её по лицу и ответила:
-И на что бы я тебя и себя обрекла? На вечные больницы, таблетки, уколы, капельницы? Да я счастлива была всё это время, Поля! С тобой, с Любкой, с Асей, с внуками, с Петром Петровичем… Видеть твоё счастливое лицо, видеть, как ты расцветаешь на глазах, когда в твоей жизни появился Виктор… Да мне эти больничные стены даром не нужны! Мне нужна ты, твоя улыбка, нужны рядом люди, которые меня любят…
-Ба, но мы могли вылечить тебя!
-Полюшка, я сама узнала тогда, когда было уже почти поздно. Даже операция не дала результатов. Поэтому я решила прожить отпущенное мне время в счастье и радости. Помнишь, когда-то ты читала мне вслух нашу любимую книгу, «Мастер и Маргарита»? Как там было? «– Да я и не советовал бы вам ложиться в клинику, – продолжал артист, – какой смысл умирать в палате под стоны и хрип безнадежных больных. Не лучше ли устроить пир на эти двадцать семь тысяч и, приняв яд, переселиться в другой мир под звуки струн, окруженным хмельными красавицами и лихими друзьями?» Потому я решила пойти тем же путём – улыбнулась Серафима Трофимовна.
Вечером Поля рассказа Виктору, что бабушка заболела. Она не хотела пока делиться с ним подробностями – он должен был быть максимально сосредоточен, а из-за этого он будет переживать, ведь с ней у Виктора сложились самые что ни на есть дружеские отношения.
Полина довольно быстро наняла сиделку в больницу, но и сама всё своё свободное время проводила с бабушкой, как и Любка – та тоже в свободную минуту бежала побыстрее к Серафиме Трофимовне.
Чувство вины съедало Полину – она настолько увлеклась личной жизнью, что совершенно перестала следить за бабушкой. Она должна была, должна была выяснить, что скрывает её бабуля! Ведь не просто так она похудела, успокаивая внучку тем, что это всего лишь возраст. На самом деле, всё было гораздо страшнее, но самое страшное было то, что это было уже не исправить.
Поле казалось, что неотвратимость того, что должно случиться, ложится на её плечи громадной бетонной стеной. Она совсем расклеилась, часто плакала, даже при бабушке, которая старалась держаться молодцом, ей хотелось всё вернуть назад – вот тогда бы точно она выяснила, что с её любимой ба… То и дело она корила себя за то, что когда-то не сказала ей, в чём-то не призналась, что-то не сделала по отношению к ней… Огромное чувство вины покрывалом опускалось на плечи…
Любка ничего не могла поделать с подругой – переубедить Полю в обратном было практически невозможно. В конце концов, рассердившаяся Серафима Трофимовна выгнала внучку из палаты, сказав ей, что видеть не может её нюни, и что прийти она к ней сможет только тогда, когда успокоится и перестанет уже сокрушаться о том, чего она когда-то не сделала.
Вслед она выкрикнула:
-Это только мой выбор, Полина, только мой, понимаешь? Говорить тебе или нет, лечиться или нет! Будь добра – уважай его! А если не в силах – то о какой тогда любви ко мне ты можешь вести речь?!
Девушка долго пыталась осознать слова своей бабушки и пришла к выводу, почему так – со своими пациентами в подобных случаях она бодра и весела, а с ба… Всё по-другому. Она не смогла ответить себе на этот вопрос, но решила, что в любом случае её поведение по отношению к Серафиме Трофимовне действительно неверное. Она должна поддерживать её, а не рыдать на плече.
В тот вечер на её телефон поступил звонок с неизвестного номера. Поля кинула взгляд на часы: девять. Кто бы это мог быть? Взяла трубку. Незнакомы голос произнёс:
-Полина Николаевна Ревченко? Добрый вечер. Это вас из отделения милиции беспокоят. У нас находится женщина, сейчас, секунду… - говоривший, видимо, искал какие-то бумаги – Любовь Викторовна Свердлова. Она утверждает, что вы единственный близкий ей человек. Нам пришлось задержать Любовь Викторовну, она совершила правонарушение. Вы могли бы к нам подъехать? Да, здесь мы вам объясним, что произошло, и вы сможете увидеть свою подругу…

23.
Всё оказалось до банальности просто.
Впрочем, сначала Полина, вне себя от беспокойства за Любку и переживаний за бабушку, летела в отделение милиции. Дважды она чуть не создала аварийную ситуацию – так торопилась, но потом, остановившись у края дороги постаралась успокоиться, думая о том, что этим она сделает только хуже, и ладно бы себе, так ещё и другие из-за неё пострадают.
Подъехав к отделению, быстро вышла из машины и отправилась внутрь. За стойкой сидел капитан полиции – среднего возраста, невысокий, весь крепенький, как гриб-боровик, он приветливо улыбнулся ей и спросил:
-Полина Николаевна, вы меня не помните? Вы отца моего буквально на ноги поставили… Впрочем, что я говорю – через вас ежедневно столько людей проходит – всех и не упомнишь, наверное…
Полина вежливо поинтересовалась здоровьем отца капитана, а потом спросила, что же с её подругой. Тот помолчал, словно собираясь с мыслями или думая, как бы преподнести события Полине так, чтобы это не было для неё чем-то необычным, а потом сказал:
-Вы знаете, мы очень удивились сначала. Уважаемая женщина, свой салон держит… и такое вытворяет. Она как ребёнок, честное слово… Поведение у неё, я вам скажу… Всё это очень-очень странно. Вы с ней сами поговорите, и тогда узнаете, что нас удивило.
Её проводили в кабинет и скоро туда же привели Любку. У неё было виноватое лицо, глаза опущены в пол, она старалась не смотреть на Полину и вообще, выглядела очень смущённой. Кроме того, кто-то довольно сильно подпортил её физиономию – щёки Любки были расцарапаны. Глядя на неё, Полина вдруг рассмеялась. Смех был скорее истерическим – она так устала в последнее время от переживаний за бабушку, что не выдержала Любкиного вот такого вида. Сотрудник, оставшийся в кабинете присутствовать при их встрече, с удивлением смотрел на хохочущую Полину.
-Простите! – посмотрела на него девушка и повернулась к подруге – Люба, что случилось, я чуть с ума не сошла, когда мне позвонили из милиции.
Любка вздохнула:
-Поля, если я тебе расскажу, ты меня… не поймёшь, наверное…
-Ну рассказать тебе так и так придётся – пожала плечами Полина.
Итак, всё оказалось до банальности просто. Оказывается, что с того времени, как состоялось их знакомство, Любка нет-нет, да и выходила, как она это называла, «на охоту». Маленькая, юркая, похожая на пацана со своим невысоким ростом и мальчишеской стрижкой, она надевала спортивный костюм, кроссовки, и шла в сквер, спасать невинных девочек от нападений плохих дяденек. Делала она это по ночам, строго один раз в неделю, и за всё это время ей действительно удалось помочь нескольким девушкам и вызволить их из рук пристающих мужчин. Специально для этого Любка когда-то и пошла на занятия по рукопашному бою.
Но в этот раз что-то пошло не так. Придя в сквер, девушка тут же с удовольствием увидела парочку около того самого дерева, у которого когда-то она спасла Полину. Парень, стоящий спиной к Любке довольно увлечённо делал своё дело, а девушка кричала так, что Любка сразу поняла – её насилуют. Недолго думая, Любка неслышно подошла к парочке и отчихвостила парня так, что он вырубился сразу после нескольких ударов. Всё это время девушка скакала вокруг Любки, правда, той показалось, что она её подначивает, но, когда в очередной раз девчушка довольно сильно потянула её за куртку костюма, чуть не оторвав рукав, Любка отвлеклась от своего увлекательного занятия и вопросительно уставилась на девчонку, подумав, что та предлагает ей быстрее уйти.
Но вместо ожидаемой благодарности за спасение, девчушка вдруг завизжала, кинулась на Любку и исцарапала ей лицо. И пока та стояла в оцепенении, вызвала милицию.
Оказалось, парочке просто невтерпёж было уединиться, и они не нашли места лучшего, чем сквер, незамедлительно занявшись там тем, чем занимается большинство молодёжи в ночное время. Кричала же девушка не от того, что её насиловали, а от страсти. Довольно сильно избитого молодого человека увезли в больницу, а остальных участников происшествия забрали незамедлительно подъехавшие оперативники. Любка и не пыталась бежать – знала, что всё равно найдут, так что побег ещё сильнее бы усугубил её и так незавидное положение.
Услышав эту историю, Полина покачала головой:
-Любка-Любка… Мне только этого сейчас не хватало… Тебе что, приключений в жизни мало? Как ты могла перепутать занятие любовью и насилие.
-Да она орала, как ослица – возмутилась подруга
Глядя на её одухотворённое лицо, Поля опять улыбнулась. В кабинет вошёл капитан и сказал:
-Ну вот, Полина Николаевна, как вам это нравится? Мы просто в шоке с ребятами были, когда услышали всё это…
-Кошмар – согласилась Поля – скажите пожалуйста, а когда Любовь отпустят и что ей за это будет.
-Сегодня у нас ночь проведёт, а завтра утром выпустим вашу подругу под подписку о невыезде. А то она, не дай Бог, пойдёт доделывать то, что начала, но что не совсем удалось… Ну и вы должны понимать, что то, что она совершила – уголовно наказуемое деяние. Хорошо, хоть парень не в реанимации… Скорее всего, будет суд… А потом…
Капитан показал пальцами решётку. Любка и Полина вздрогнули и переглянулись. В планах у Любки в ближайшее время точно не было попадания за решётку.
-Я встречу тебя завтра утром – сказала Полина подруге – и найду хорошего адвоката. Только пообещай мне, что больше ты не будешь делать ничего подобного – хватит с тебя подвигов.
Утром Полина забрала подругу и увезла её домой – спать, всё же КПЗ – это не место для полноценного отдыха, а сама поехала сначала к бабушке, провести с ней время, узнать о её здоровье, а потом – в больницу к избитому Любкой парню.
Всё-таки, они должны были принять хоть какое-то участие в его судьбе, тем более, от него всё же не зависела теперь Любкина свобода – даже если бы он забрал заявление, дело бы не закрыли, как-никак, это действительно считалось уголовным преступлением.
Увидев её, парень сначала вообще ничего не понял. В глазах его вспыхнул интерес, и на её приветствие он ответил:
-Вы же Полина Николаевна Ревченко? Я в медицинском учусь, практику проходил у вас в отделении.
Когда же Полина объяснила ему, почему пришла, и рассказала про свою неугомонную подругу, тот лишь улыбнулся:
-Капец, вот уж не думал, что такие женщины, как она, могут вытворять подобное! Передайте ей, что я не сержусь уже и претензий не имею, но сами же понимаете – суд всё равно будет…
Полина махнула рукой:
-Понимаем и я, и она… Ей очень стыдно… Вот… Фрукты вам от неё привезла. Она приехать не смогла – всю ночь провела в КПЗ и не спала практически, но она обязательно вас навестит. Выздоравливайте.
Полина попрощалась с молодым человеком, сходила к его врачу, чтобы узнать, не нужно ли чего – лекарств каких или ещё чего-нибудь и поехала домой. С работы она сегодня отпросилась.
В течение пары дней в жизни Полины ничего особого не происходило – она также работала, навещала бабушку, проводя около неё много времени, созванивалась по вечерам с Виктором, разговаривала с Любкой, которая тоже теперь все вечера проводила рядом с Серафимой Трофимовной.
Накануне возвращения любимого со стажировки, Поля поехала в больницу. Поднимаясь в отделение, достала из сумочки телефон – странно, врач бабушки звонила… Что же, сейчас она навестит бабулю, а потом сходит к ней…
Полина прошла мимо стойки, за которой, как ни странно, не было медсестёр, распахнула дверь знакомой палаты и застыла, не в силах ничего сказать. В палате было пусто – бабушки не было, постельное бельё с кровати убрали, только сиротливо лежал скатанный матрас. Она сделала шаг назад, потом ещё… Неужели эта неугомонная женщина собрала свои вещи и сбежала из больницы? Видимо, именно поэтому ей и звонила врач… Вот она спешит ей навстречу – но почему у неё бледное, словно восковое, лицо и почему она старательно отводит взгляд?
-Нам очень жаль, Полина Николаевна – врач, казалось, с трудом выдавливала из себя слова – Серафима Трофимовна умеrла, не мучаясь…
 -Нет – Поля медленно опустилась на стоящую тут же банкетку – нет…
-Простите, Полина Николаевна, мы ничего не смогли сделать…
-Нет – Поля смотрела на врача и не видела её – я вам не верю! Этого не может быть, слышите, нет!
Она не помнила, как ей вкололи успокоительное и очнулась только в палате, рядом с ней сидела Любка с опухшим от слёз лицом.
Увидев, что Поля очнулась, обняла подругу, сотрясаясь от внутренних рыданий всем телом.
-Полечка, Поля, как жаль! – повторяла она бессвязно.
-Любка, как же я теперь, а? Одна, без неё… У меня же больше нет никого…
-Ну что ты, ну что ты, Полина? А я? А Витя? Мы же так тебя любим!
Они плакали, не в силах успокоиться, Любка убеждала подругу, что нужно взять себя в руки, нужно устроить достойные похороны, проводить Серафиму Трофимовну в последний путь так, как она этого заслуживала.
На следующий день прилетел Виктор, которому Любка уже всё рассказала по телефону. Он тоже взял отгул на работе – заменить их должны были Раечка и ещё пара врачей.
За хлопотами с подготовкой к похоронам Полина словно забылась – стала, как каменная. Любка и Виктор ни на минуту не покидали её. Днём они готовились, обзванивали знакомых и бывших коллег бабушки, а ночью Полина практически не спала, всё время думая о том, что не смогла она помочь своей бабуле, не смогла её спасти…Чувство вины съедало её душу, и сколько бы Виктор не убеждал её в том, что каждому на этой земле свой век отмерен, она всё равно мысленно просила у бабушки прощения.
Телефонов своих отца и отчима Полина не знала, а потому отбила им срочную телеграмму, указав в ней, что бабушки не стало, и что похороны состоятся в такой-то день. Также она предложила приехать заранее и разместиться у неё.
Сообщила она и семье Аси – сестра приехали накануне похорон вместе с мужем и детьми, всем хотелось проводить в последний путь эту замечательную женщину, которая при жизни дарила окружающим много тепла и света, много любви и радости. Разместилась Ася с семьёй у Любки – та всё равно всё время была с Полей.
Анатолий и Виктор, не сговариваясь, сразу принялись решать организационные вопросы с залом для прощания и поминальным обедом.
Полина же всё-таки рассчитывала, что приедет хотя бы отчим, ведь Серафима Трофимовна была его матерью, но никто из семьи не появился. В день похорон Поля словно сломалась – несколько раз она подала в обморок, и Виктор приводил её в чувство нашатырём и то и дело поил успокоительным.
Маленькая, худая, в чёрном платье и чёрном платке, покрывавшем рыжие волосы, она вызывала к себе невероятное чувство жалости. Она постоянно сидела у гроба бабушки, и слёзы текли из глаз непрерывным потоком.
Дорогу на кладбище она помнила с трудом – отупевшая от слёз, ничего не понимающего в происходящем, она хотела только одного – вернуться домой и обнять свою ба, живую и здоровую. Неотвратимость того, что случилось, легла на её плечи тяжким грузом. Стоя у могилы, куда опускали дорогой полированный гроб, она не выдержала и закричала так, что вокруг стало невероятно тихо. Это был крик раненой птицы и все, кто присутствовал, не могли сдержать слёз, глядя на горе этой молодой женщины.
Скоро на могилке бабушки вырос небольшой холмик, установили красивый памятник, могила утопала в живых и искусственных цветах и венках. Но всё это не могло вернуть Поле ту, которая стала ей роднее самых родных людей, ту, которая всегда любила и поддерживала её, ту, которая когда-то в неё поверила.
Поминки проходили в кафе, потом все родственники поехали к Полине домой и там тоже сделали небольшое застолье, уже для своих. Ася с семьёй, Полина с Виктором, Любка, Пётр Петрович – они ещё раз помянули женщину, которая для всех была светлым и добрым человеком.
Виктор не мог видеть, как горюет Полина, он мучился от осознания того, что не может ей помочь, а может только быть рядом, гладить по голове, утешать и успокаивать её.
Ася с мужем уехали через два дня, и Полина почувствовала себя совсем одинокой.
Да, с ней рядом был любящий её мужчина, но не было любимой бабушки. Она подолгу сидела на кровати, держа в руках её портрет, и о чём-то думала.
Через неделю позвонил главврач:
-Ну, милая моя, все мы сочувствуем вашему горю, но не забывайте – у вас пациенты, у вас отделение, они вас ждут, и вы нужны им. Выходите-ка на работу – она лучший лекарь, и не вздумайте сказать мне, что вам нужен отпуск – сейчас не самое подходящее время. Целая куча пациентов – Раиса Михайловна с врачами совсем запурхались. Выходите, а то я приду к вам домой, и погоню вас на работу самолично. И кавалера своего гоните на работу тоже… Совсем засиделись оба…
Поля слушала ворчание старика, и ей стало стыдно. Она действительно совсем забыла о своём главном предназначении – спасать людей, а ведь так нельзя… Нельзя предавать бабушкину мечту…
И они с Виктором на следующий день поехали с утра в НИИТО. Их встретили так тепло, Полину то и дело кто-нибудь обнимал, было столько добрых улыбок, что Поля совсем расстроилась, на этот раз от того, что оказывается сколько много людей любят её и ждут в этой больнице.
Они тут же принялись за работу и довольно быстро отделение встало на прежние рельсы и возобновился тот порядок работы, который был здесь всегда.
Постепенно Полина втянулась в работу, в отделение ей помогали забыть её тяжёлое горе, но вечером дома она снова и снова вспоминала Серафиму Трофимовну и постоянно думала о ней.
Виктор убеждал её, что бабушка очень любила Полю, и умеrла счастливой, с осознанием того, что успела увидеть, как счастлива Поля в личной жизни и профессиональной. Она ушла счастливой, потому что Поля всего добилась, чего хотела и теперь она должна лишь выполнить данное когда-то бабушке обещание и просто быть счастливой.
Слова Виктора не падали в пустоту – Полина понимала, что он прав, и постепенно отходила от своего горя.
Она попыталась отправить родителям ещё одну телеграмму и позвать их на девять дней, но не получила ответа и конечно, никто не приехал.
-Поль – убеждал её Виктор – не надо. Ты пытаешься строить мосты там, где их не может быть. Твой отчим не приехал и не проводил в последний путь собственную мать. О каких дальнейших отношениях может идти речь после такого? Даже посторонние люди, бывшие коллеги, твои коллеги, да что говорить – врач терапевт, пришли на поhороны, а родной сын – нет. Мне это непонятно, хотя я и не имею права судить…
Полина понимала, что он прав, но всё же где-то в глубине души она рассчитывала на то, что рано или поздно отношения с семьёй у неё всё-таки возобновятся. Сейчас, без бабушки, она всё-таки чувствовала себя одинокой, ей хотелось иметь то, чего она была лишена в своё время – близких людей рядом.
Да, у неё была Ася, но всё же… это было не тем, чего хотела Поля. Ей не хватало материнского тепла и участия, она рассчитывала на то, что мать хотя бы через какое-то время изменит к ней отношение.
Она понимала, что ей давно пора самой становиться матерью, но внутренне постоянно не соглашалась с этим, считая, что недостойна этого, ведь когда-то она бросила своего ребёнка.
Со дня смеrти бабушки прошёл месяц. Полина с Виктором были дома. Они сделали уборку, приготовили вместе обед, потом поспорили из-за какой-то операции, потом легли с медицинскими журналами на кровать – нужно было поискать кое-какую информацию.
В комнате у Поли стоял череп с хвостиками позвоночника и костями шеи, на этом макете Полина пыталась что-то объяснить Виктору, горячо доказывая свою теорию и держа череп в руках.
В дверь раздался звонок. Продолжая что-то говорить, она пошла в прихожую открыть дверь, так и держа в руках череп. Не глядя в глазок и не спросив, кто пришёл, она отомкнула замок и распахнула дверь.
Удивлению её не было предела.
-Мама? – спросила она, глядя на постаревшую женщину, стоящую за дверью.
-Ну здравствуй! – сказала мать, глядя на Полю тем же взглядом, которым смотрела на неё в их последнюю встречу – впустишь? Или тут оставишь стоять?
24
-Конечно! Конечно, проходи, мама! – Полина впустила женщину в прихожую.
От её глаз не укрылось, каким взглядом осмотрела мать квартиру и обстановку, в сердце закралось сомнение – уж точно мама приехала не для того, чтобы мириться или просить прощения за то, что когда-то выгнала её из дома.
Из комнаты вышел Виктор, внимательно посмотрел на незнакомку, сдержанно поздоровался. По его построжавшему взгляду Полина поняла, что он догадывается, кто эта женщина.
-После смеrти бабушки только месяц прошёл, а ты уже мужика в дом привела – усмехнулась мать – ты, Полька, неисправима…
-Виктор жил с нами и при бабушке, они были знакомы и в хороших отношениях – холодно сказала Полина.
-Что это? – мать кивнула на череп в руках дочери.
-Макет, мама. Я ведь хирург, разрабатываю методы лечения и операции. Виктор тоже хирург…
-Наслышана, наслышана… Все мне говорят, что такой дочерью-то гордиться надо. Но мне что-то никак не приходится это чувство испытать. Знали бы все те, кто поёт тебе дифирамбы, о твоём прошлом… Не были бы такими ярыми твоими фанатами.
Полина вздёрнула голову:
-Они знают, мама. Мне скрывать нечего, я перед ними такая, какая есть, со всеми своими недостатками и скелетами в шкафу. Ты о моём прошлом приехала поговорить?
-Да нет, конечно. У меня к тебе другой разговор. Только без посторонних – она покосилась на Виктора.
-Виктор не посторонний, мама.
-Это семейное дело, потому хотелось бы с глазу на глаз обсудить.
Девушка бросила умоляющий взгляд на мужчину. Он понял.
-Поля, я в комнате, если что…
И ушёл туда, где всего несколько минут назад они спорили об операции, с досадой подумав, что нужно было вытащить Полину на прогулку, надолго. Тогда бы мать не застала их дома. Впрочем, если у неё есть какая-то цель, она бы ездила сюда, покуда не поговорила бы с Полиной. Виктор прекрасно понимал, зачем явилась Полина родительница, и хотел только одного – чтобы Полина, испытывая дочерние чувства не наделала бы глупостей.
-Пойдём на кухню. Попьём чай и поговорим.
-Распивать чаи мне некогда – скоро мой автобус. Сама знаешь, там хозяйство стоит, ехать надо.
-Вроде Костя уже дорос до того возраста, когда его на хозяйстве можно оставить – заметила Полина.
-Что ребёнок напрягаться будет – парировала мать.
Поля всё же налила ей чай, поставила вазочку с печеньем, блюдо с нарезанными сыром и колбасой. Вопросительно посмотрела на неё, чтобы нарушить долгую паузу, спросила:
-Как там папа?
-Нормально. Работает.
-Почему он не приехал на поhороны бабушки?
-Некогда было – повысила голос мать – что, не знаешь что ли, как он пашет у нас?
-Вообще-то это его мать – в том же тоне ответила Полина – я больше чем уверена, что ты не дала поехать.
-А если бы и так? Сама-то представляешь – какие это расходы?
-Я бы всё оплатила, что нужно, вплоть до дороги. Могли бы написать мне.
-А работа стоять будет? У нас каждая копейка на счету!
-А ты чего не идёшь работать? Костя же вырос уже!
-А домашним хозяйством кто будет заниматься? Как у тебя всё просто! Я и так за всю жизнь наломалась, вас выращивая, а теперь ноль благодарности, что от тебя, что от Аськи.
-Не надо, мама! Ты мне уже не вобьёшь тот комплекс вины, что пыталась вбить все мои шестнадцать лет, что я была под твоим крылом. Та Полина, которую ты знала когда-то, давно умерла. И я не позволю ни тебе, ни кому-то другому причинить мне боль – не физическую, не моральную. Сотни женщин живут в деревне, растят детей, держат хозяйство почти фермами и успевают работать ещё – ты же вечно плачешься! У Аськи своя семья, дети и хозяйство огромное – почему ты решила, что она обязана половину дохода семьи отдавать тебе? Да-да, она мне рассказала! А что касается меня – ты выгнала меня из дома когда-то, без вещей и денег, я бы умерла – ты бы только порадовалась! Так о какой помощи ты сейчас ведёшь речь?
-Ладно – махнула мать рукой – я сюда не спорить с тобой приехала. Я совершенно по другому делу. На кого была оформлена квартира? Вы ведь бабкин дом продали и купили её?
Ха, так она и знала! Конечно же, мать приехала сюда с требованием продать квартиру и разделить деньги от её продажи! Ну кто бы сомневался, что это именно так?!
-Эта квартира куплена на накопленные мной средства плюс средства от продажи бабушкиного дома. И оформлена она была частично на меня, частично на бабушку.
-Вот к этому я и веду. Отец-то наследником выходит…
-Да? – повысила голос девушка – ты уверена? Уверена, что наследником может быть человек, который не приехал на поhороны собственной матери? К твоему сведению, мама, при покупке квартиры бабушка сразу составила завещание. В завещании наследницей её доли являюсь я, её внучка.
Поля ушла в большую комнату, порылась там в шкафу и принесла копию завещания.
-Вот копия. Оригинал хранится у нотариуса. Через пять месяцев я вступлю в наследство.
Мать внимательно вчитывалась в завещание, потом сказала:
-Не гневи Бога, Полька, не бери грех на душу. Ещё один грех. Отдай спокойно отцу его часть и разойдёмся мирно.
-А то что? Что ты сделаешь, мама? Тебе не стыдно сейчас? Ноги твоей свекрови остыть не успели, а ты прибежала наследство делить, хотя ты к нему никакого, даже близкого отношения не имеешь? Так что ты сделаешь?
-Я через суд оспорю завещание этой полоумной старухи! Если не хочешь этого – будь добра продать квартиру и часть денег отдать отцу! Имей совесть! У нас дом разваливается, ремонтировать надо, Костьке учиться идти, нам хочется с отцом пожить по-человечески, а тебе – квартиру бабкину! Не бывать тому!
-Ты уверена, что я виновата в том, что у вас деньги, заработанные отцом, сквозь пальцы уходят? И я виновата в том, что твой обожаемый Костя вырос элементарным потребителем и маргиналом? Я сразу, как к бабушке приехала, работать пошла и деньги копить научилась. И копила их постоянно, да так, что потом добрая часть на покупку квартиры была пущена. А сейчас я должна отдать это тебе? С какой радости?! Я больше, чем уверена, что отец с тех денег ни копейки не увидит! Он как был для тебя батраком, так и останется! Господи, где его глаза, почему он до сих пор не прозреет? Ты же им пользуешься, мама!
-Ты его жалеешь? Его – отчима, не меня, свою родную мать?
-Потому что он бесхребетная мямля, которая слова тебе против не скажет! А ты его подавляешь! Вобщем, вот тебе мой совет – иди, подобру-поздорову и не возвращайся больше сюда, я не буду продавать квартиру и делиться.
-Ну что ж – тогда в суде встретимся. Как была ты никчёмной, неблагодарной тварью – так и осталась!
В этот момент появился Виктор. Посмотрел в глаза матери и сказал ей:
-Уходите отсюда, иначе я сейчас вызову милицию. Уходите!
Мать встала, высокомерно посмотрела на Полину, презрительно – на Виктора, и ушла, хлопнув входной дверью.
Виктор прижал к себе бледную девушку.
-Мать твоя, Поля, настоящее чудовище.
-Что же будет, Витя?
-В любом случае, правда на твоей стороне. Они бабушку даже не навещали, не помогали, а теперь хотят что-то получить. Даже не переживай. Но столкновения в суде, скорее всего, не избежать, Поля, поэтому надо настраиваться…
-Я знаю. Мама не перед чем не остановится.
Думая обо всём об этом, Полина даже немного запустила работу. Мысли о матери и о том, что она хочет со всем своим упрямством оттяпать часть её квартиры, не давала ей покоя. Грустно было сознавать, что родительница приехала только по этой причине. А она-то, дурочка, рассчитывала на то, что сможет восстановить их отношения!
Она рассказала о визите матери Любке, та же только рукой махнула:
-Твоя мать, Полина, ненормальная женщина, мне кажется. По ней психушка плачет, в мозгах каша и вата. Слушай, может, бандитов к ней отправить?
-Тебе всё неймётся, Любка! Тебе и так срок корячится, а ты ещё хочешь положение своё усугубить. Не надо, пожалуйста, никого к ней отправлять. Ну и потом – сейчас не девяностые, где ты собралась бандитов-то искать?
-Ха, удивила тоже! – Любка возмущённо посмотрела на Полю – мой салон, например, именно такие ребята и крышуют. Всё всех устраивает. Я их могу попросить – они её Костеньку быстро в оборот возьмут, так что как бы мамаша своё жильё не потеряла…
-Любка, ты в своём уме? – Полина повертела пальцем у виска – не надо, слышишь? Не марай об неё руки!
-Ладно, ладно – миролюбиво произнесла подруга – но ты всё-таки подумай.
-Нет – отрезала девушка – я тебе запрещаю, слышишь? Пообещай мне, что не сунешься! Мы будем решать эту проблему цивилизованно, пусть моя обожаемая мать идёт в суд, если ей так хочется.
-Хорошо, как скажешь – я не буду настаивать. Но твою мать, Поля, следовало бы хорошо проучить.
-Отца жалко – вздохнула Полина – они с Костькой сели ему на шею и поехали, а он безответный, действительно тряпка. Заездят они его раньше времени, а он ведь ей слова в ответ сказать не может. Права была бабушка, когда говорила, что он любит её сильно, только вот жаль, что безответно. Мать любит только себя и Костика – больше никого. Остальные люди для неё – это средство удовлетворения её прихотей.
-Поль, он же не родной тебе.
-Да, неродной, но это не мешает мне его жалеть, Люба.
-Ох, и добрая у тебя душа, подружка. Я бы так не смогла – я жестокая.
-Ты хорошая – Поля склонила голову ей на плечо – только немного… эмоциональная. Сначала делаешь, потом думаешь.
Ночью Полине приснилась бабушка. Серафима Трофимовна часто приходила в снах к девушке, и Полина тогда чувствовала такую тоску по её родному лицу и тёплым рукам, что готова была выть от этой тоски. «Ты всё правильно делаешь, детка - говорила она во сне и гладила её по голове – не вздумай идти на поводу у своей матери…»
В один из дней в коридоре больницы её остановил главврач:
-Полина Николаевна, вы после обеда ко мне зайдите – разговор есть.
Гадая, что понадобилось от неё этому суровому и в тоже время доброму старику, она пообедала как можно быстрее, сходила по обходу, рассеянно выслушав пациентов, и направилась к главврачу.
-Ну вот что, голубушка – глядя на неё, сказал тот – я вас не узнаю в последнее время. Вы рассеянны, плохо смотрите за отделением, постоянно в каких-то облаках летаете… Что происходит? Вы на себя совсем не похожи. Персонал распустили – они творят, что хотят, пациенты все в депрессии из-за вашего вида… Вы же никогда такой не были! Почему сейчас заставляете усомниться в верности решения поставить вас на эту должность?
Полина молчала. Он доверчиво присел на стул рядом и всмотрелся в её опущенное лицо:
-Поля, вы же мне как дочь… Сколько я вас знаю… Вы и правда никогда такой не были. Поделитесь, что случилось. Вижу же – гнетёт вас что-то. Нельзя так – в раковину прятаться, когда какая-нибудь проблема.
Она всё-таки осмелилась поднять на него глаза:
-Это личные дела. Я не могу вам сказать.
-Нечто я в личных делах ничего не пойму? Вы молоды, Полечка, я вас старше и у меня больше опыта. Давайте, расскажите старику, иначе мне придётся запытать вашего Виктора.
И Полина, помешкав, рассказала ему о конфликте с матерью и о деле Любки. Выслушав её, он побарабанил пальцами по столу задумчиво, потом прошёл на своё кресло, порылся в визитнице, стоящей на столе и протянул Полине визитку:
-Вот. Это очень хороший адвокат. Я позвоню ему сегодня же, попрошу, чтобы взял ваши дела на себя. Он и по «уголовке» поможет, и по гражданскому делу. Позвоните ему завтра, договоритесь о встрече по делу вашей подруги. Мне он не откажет, это точно. И скидку вам на свои услуги сделает. И не переживайте – всё будет хорошо. Опыт у него огромный в таких делах.
Полина с благодарностью посмотрела на старика:
-Спасибо Вам. Вы не представляете, как я вам благодарна. А то не знала, куда бежать и что делать, к кому обращаться. Сама никого из юристов не знаю, к непроверенным рискованно.
-Идите, идите, голубушка, и постарайтесь на работе думать о работе. Пациенты так нуждаются в вас…
Довольная Полина поделилась с Виктором разговором с главным и принялась за работу. Теперь ей можно было не переживать за дело Любки и за дело со своей квартирой, если мать будет обращаться в суд.
На следующий день она созвонилась с адвокатом и договорилась о встрече на субботу. Поехали они вдвоём с Любкой. Контора адвоката располагалась в одном из новеньких бизнес-центров. Дорогой кабинет, секретарь при входе, всё отделано дорогими панелями, вокруг мебель из натуральной кожи.
-Как круто! – прошептала Любка – Полька, у него дел, наверное, немерено…
-Да не переживай ты! – ответила Поля – всё хорошо будет. Он ещё и скидку сделает… Хотя… Каждый труд должен быть оплачен согласно приложенным усилиям.
-Согласна абсолютно…
Когда девушек провели к адвокату, которого звали Арсений Спиридонович, они увидели перед собой мужчину, примерно лет пятидесяти, с очень приятной внешностью и притягательной улыбкой. Ему было лет пятьдесят, хотя он и не выглядел на свой возраст. Благородная седина в волосах, стройная подтянутая фигура, широкие плечи. На нём был дорогой костюм, светло-серого цвета и голубая рубашка.
-Проходите, милые дамы! – улыбнулся он – не робейте и присаживайтесь.
Они сели в уютные кресла и представились мужчине.
-Что же – сказал он – я, Любовь, ознакомился с вашим делом… И, честно говоря, несколько удивлён. И даже восхищён. Хотя… еле сдерживал смех, когда читал строки о том, от чего вы хотели спасти девушку и что в итоге из этого вышло. Извините меня, я не должен так говорить. Расскажу вам, как мы будем строить защиту в данном случае и что из этого может получиться…
Он объяснил подругам свои методы работы, рассказал, на чём будет строить защиту Любки и когда Полина спросила его про шансы подруги остаться на свободе, он ответил:
-Я сто процентов уверен, что мы сможем обойтись без тюремного срока, и вы, Любовь, получите условно. К сожалению, этого не избежать, даже несмотря на то, что, как я понял, пострадавший не имеет претензий.
Девушки переглянулись.
-Арсений Спиридонович, я хочу сразу внести оплату за вашу работу – сказала Любка.
-Хорошо, у вас получится со скидкой вот такая сумма – он показал им договор об оказании услуг.
-Нет-нет – решительно возразила Люба – я вас прошу, давайте обойдёмся без скидок, это несправедливо – вам предстоит тяжёлый труд, а мне, если всё случится, как вы говорите, предстоит остаться на свободе. Так что вы берёте слишком низкую оплату в данном случае…
Адвокат походил по кабинету, подумал, потом снова опустился в кресло и произнёс:
-Вы знаете… Человек, который ко мне обратился по поводу ваших дел, Полина Николаевна… Я слишком многим обязан ему… Мы очень давно знакомы и очень долго уже дружим. Для меня оказать ему такую услугу – это такая малость по сравнению с тем, что он когда-то сделал для меня. И мне грозила даже не потеря свободы, а потеря жизни, и, если бы не он, меня бы сейчас тут не было. Я не стал бы известным адвокатом, не занимался любимым делом, и вообще бы не жил. Поэтому не берите в голову…Что касается вашего дела с недвижимостью, Полина Николаевна, давайте дождёмся, когда ваша мать начнёт предпринимать какие-то шаги. Может быть, она только пугает вас…
-Это вряд ли – улыбнулась Поля – вы просто не знаете эту женщину. Когда она чувствует выгоду – её ничего не остановит. Но вы правы – нам нужно дождаться искового заявления от неё…
Подписав договор, девушки разъехались по домам. Полина шла к подъезду, разговаривая по телефону с Асей, рассказывая о последних событиях, о приезде родительницы. Аська на том конце злилась, сердилась, возмущалась по поводу того, что мать наговорила Поле. Внезапно Полина почувствовала, как из-под ног словно уплывает земля, всё вокруг закружилось в каком-то стремительном хороводе-вихре, краски вокруг вдруг стали не такими яркими, а какими-то тусклыми и расплывчатыми…
-Поля? – встревоженно спросила Ася на том конце, не получив ответа на свой очередной вопрос – Поля?!
Последнее, что услышала Полина, был звук открывающейся подъездной двери и вопрос доброй соседки:
-Полечка, у вас всё в порядке? У вас даже губы пепельные…
Голос соседки расплывался где-то там, вдалеке, земля всё ускорялась в стремительном темпе и Полина опустилась на серый асфальт…
25
-Тааак, милочка, приходим в себя! – весёлый женский голос вывел Полину из забвения – приходим, приходим!
Она попыталась встать с кушетки, на которой лежала, но голова снова закружилась, Полина потрогала её рукой и, поморщившись, снова опустила голову на жёсткий валик.
-Нет-нет – опять услышала она тот же самый голос – вставать не нужно! Лежим, отдыхаем, пока не пройдёт головокружение, а уже потом встаём.
Вокруг неё всё ещё плавало, как в тумане, но ей почему-то показалось, что голос женщины очень похож на голос любимой бабушки.
-Я что, на том свете? – прошептала она – ба, это ты?
И потянулась было к тому голосу навстречу. «Как жаль – подумалось ей – не успели с Виктором…»
Что они конкретно не успели, она так и не смогла додумать, потому что весёлый голос снова вывел её из плавающего состояния:
-Ну, на тот свет вам ещё рановато, милочка!
Полина потёрла глаза – зрение стало возвращаться, реальность уже не плыла в тумане, словно в густых кучевых облаках. Оглядевшись, она поняла, что находится в больнице – лежит на жёсткой кушетке, а незнакомая весёлая женщина смотрит на неё.
-Я что, у себя на работе? – спросила Полина, стараясь припомнить, при каких обстоятельствах она оказалась в НИИТО.
-А вы тоже медик? – осведомилась женщина – нет, вы не на работе, вы попали к нам с обмороком и долго не могли прийти в себя. Добрая соседка вызвала вам скорую помощь, и вас доставили сюда.
-А…да… - произнесла Полина, начиная припоминать события последних часов – и как долго я тут… провалялась?
-Порядка полчаса. Мы взяли у вас кровь на анализы.
-Ой, мне ехать надо… Виктор будет волноваться…
-Виктор – это ваш муж? Вы можете ему позвонить, а поедете тогда, когда окончательно придёте в себя.
-Можно воды? – попросила Полина.
-Да это мы запросто – женщина налила ей чистой воды из стеклянного кувшина.
-Послушайте, а что со мной? Я что, серьёзно больна? Тогда мне тем более нечего тут делать… Я должна всё успеть… Поеду к Вите… Нужно будет всё ему рассказать…
Она резко села, но голова опять закружилась и пришлось вновь опуститься на кушетку.
-Вот и поедете! – весело сказала женщина – в себя придёте и поедете радовать своего Виктора!
-Радовать? – переспросила Полина – вы что, издеваетесь?
-Почему это? Конечно, радовать! А разве ребёнок – это не радость? Поздравляю вас, мамочка и Виктора вашего – скоро вы станете родителями!
-Что? – Полина смотрела на доброго вестника в лице этой женщины, и глаза её наполнялись слезами.
-Вы что – не рады? – испугалась она – что-то не так?
-Да нет… – Полина начала плакать и смеяться, смех её переходил в рыдания, а рыдания – в смех. – я очень счастлива, очень…
-Вы… Не могли иметь детей?
-Можно считать, что так…
-Ну, если Бог дал вам ребёночка, значит вы его заслужили – женщина опять по-доброму улыбнулась и погладила Полю по голове – а теперь беречь его должны… А вы вон – в истерики…
-Я не буду больше – Полина пришла в себя.
Она ещё немного посидела с этой энергичной разговорчивой женщиной, потом посетила врача, который дал ей несколько рекомендаций, и наконец, покинула больницу.
Она пошла на набережную – своё любимое место, которое иногда посещала одна. Здесь легко думалось и отдыхалось, здесь можно было принять какие-то важные и не совсем важные решения, здесь можно было покормить прилетающих птиц и просто посмотреть на воду.
Итак, она станет матерью. На глаза опять навернулись слёзы… Хотя какая из неё мать – она оставила своё первое дитя, даже не взглянула на него, а теперь… ждёт милостей от того, кто смотрит на все её деяния с неба.
Как сказать об этом Виктору? А вдруг он не обрадуется? Она, с холодом в сердце, вспомнила вдруг холодные глаза Ромки Самсонова, как он смотрел на неё тогда, когда она сказала о ребёнке. Нет, такого взгляда ей больше не пережить. Если Виктор посмотрит на неё также – она умрёт.
Господи, что она мелет! Дура-дурой! Самое важное для неё теперь – это её дитя, и никакие Ромки и Викторы на этот раз не заставят отказаться от него!
Вероятно, Виктор тоже думает, что она никчемная мать – они довольно часто разговаривали о том, что поженятся, у них будет семья… Но никогда – о детях… Может, он и не хочет иметь детей с такой, как она, а она, дурочка, уже напридумывала себе.
Полина вернулась домой и с облегчением увидела, что Виктора ещё нет. Сегодня он уехал помогать другу в гараже и вернуться обещал ближе к вечеру. Поля неспеша приготовила ужин и ушла в комнату. Там, лёжа на кровати, она попыталась найти в своих медицинских журналах что-либо о беременности и родах. Почитав немного, она сама не заметила, как уснула.
Проснулась от того, что тёплая рука Виктора касается её лба и щеки. Открыла глаза, взяла его руку и прижала к себе.
-Ты не приболела? – спросил он – розовая вся… Не температуришь?
-Нет – ответила она, чувствуя, что от него пахнет бензином и ещё чем-то, таким мужским, «гаражным» запахом – иди в душ, сейчас ужинать будем.
-Да, я голодный, как волк – улыбнулся он – соскучился по тебе, потому не остался у них на ужин, хотя звали. Быстро переоделся – и сюда…
За ужином Полина практически ничего не ела. Она то и дело, из-под ресниц, смотрела на Виктора, думая о том, как ему сказать, и всё откладывала и не решалась.
-Поль – вдруг сказал он – а почему ты мне ничего не рассказываешь? Я соседку встретил, она сказала, что сегодня ты упала в обморок, и она вызывала тебе скорую. А потом видела, как ты вернулась домой… Ты мне не позвонила, я бы приехал! Ты… что-то скрываешь от меня?
И испугался, так как Полина вдруг заплакала – уже в который раз за этот день.
-Поля, Полечка! – испугался Виктор – ты что? Что ты плачешь? Погоди-погоди…
Он налил в стакан воды, подал ей и стал метаться между шкафом в кухне и холодильником, в попытках найти валерьянку.
-Витя, не надо – пыталась остановить его Полина – пожалуйста, не надо… Сядь…
Она потянула его за руку, и он опустился на стул напротив неё. Собравшись с духом, девушка выпалила:
-Я, Витя, плачу от счастья. Потому что у нас… будет малыш.
-Что? – лицо Виктора стало бледным, как полотно – что ты сказала? Повтори ещё раз!
-Я жду ребёнка, Витя!
-Правда? Это правда? – переспросил он, а потом сжал её в объятиях – Боже, Полина, как я счастлив! Я стану отцом! Отцом! У нас будет малыш! Ты не представляешь, как сейчас обрадовала меня!
-Да? – переспрашивала недоверчиво девушка, глядя на него блестящими глазами – ты правда рад?
-Ну конечно! Так, подожди – ты что, сомневалась? Сомневалась, что я обрадуюсь?
-Но ведь мы с тобой никогда не говорили о детях – мягко сказала Полина – я думала, ты не хочешь, чтобы я была матерью твоих детей… Зная моё прошлое, зная, что я оставила сына в роддоме.
-Как тебе такое в голову взбрело? Да, мы не говорили об этом. Но только потому, что я не хотел бередить, считал, что для тебя это – открытая рана… Вот и не заводил разговор о детях. Но я тебе обещаю, Поля, мы обязательно найдём твоего ребёнка, обязательно! Но сейчас пока ты должна заботиться о нашем ребёнке, Полина…
-Я знаю, Витя – улыбнулась она – я буду осторожной, не буду нервничать, буду правильно питаться, чтобы не быть похожей на разъевшуюся хрюшку, буду дышать воздухом, ну и… выполнять всё то, что должна выполнять будущая мать.
-А сейчас! В ресторан! В самый лучший! – торжественно произнёс Виктор – такое событие обязательно нужно отметить!
-Да мы же только что поужинали! – улыбнулась Полина.
-А мы съедим в ресторане какой-нибудь вкусный десерт! 
Десерт они действительно заказали. И когда им принесли его – в стеклянных стаканах, какое-то довольно сложное сооружение из желе, ягод и фруктов, Виктор вдруг подошёл к её стулу, встал на одно колено, достал из кармана маленькую бархатную коробочку и протянул ей, предварительно открыв её.
На тёмном бархате красовалось необычной формы кольцо с красивым камнем.
-Полина, ты станешь моей женой?
Все, кто присутствовал, смотрели на них и улыбались, то тут, то там, раздавались голоса поддержки: «Бери!», «Соглашайся!», «Скажи «да»!». Полина с улыбкой взяла коробочку, Виктор надел ей кольцо на палец.
-Оно подходит к твоим глазам – прошептал он.
Опять раздались крики, на этот раз: «Горько!», Полина поцеловала Виктора, и он сел на своё место напротив неё. Присутствующие тоже успокоились и перестали обращать на них внимание.
-Так всё-таки, ты мне не ответила – сказал Виктор, с удовольствием поглощая десерт и потягивая безалкогольное вино.
-Конечно, да – произнесла Полина – но Витя, ты же понимаешь, что нам надо немного подождать… Сейчас с Любкой непонятно, что будет… А я не хочу без неё отмечать такое событие. Мне грозит суд – понадобятся деньги… Давай немного подождём – пусть всё утрясётся…
-Поля, ребёнок должен родиться в полной семье – Виктор нахмурился, отчего у него на лбу образовалась морщинка – я не хочу, чтобы наш младенец родился вот так.
-Вить, но это всего лишь штамп в паспорте, не более того… Пожалуйста, пусть утрясутся эти проблемы…
-Полечка, ты же понимаешь, что проблемы будут всегда. Утрясутся эти – могут появиться новые, понимаешь. И ты опять найдёшь повод отложить свадьбу.
-Вить, давай сделаем так. Я обещаю тебе, что на шестом месяце беременности мы поженимся в любом случае. Если всё это решится раньше – мы поженимся раньше…
-Поля, у меня есть сбережения. Мы могли бы всё очень быстро организовать в ближайшие сроки. В ЗАГСах, насколько я знаю, тоже идут навстречу в подобных случаях… Прошу тебя, давай сделаем это сейчас…
-Витя, послушай меня… На нас навалится подготовка к свадьбе и всё остальное тоже. Давай я уйду в декрет, и тогда мы распишемся. И не будем делать огромный праздник, прошу тебя – только самых близких…
-Ну, будь по-твоему – сказал он, но Поля видела, что он не доволен таким раскладом.
-Витя, я люблю тебя. И буду любить всегда. Пожалуйста, не сомневайся в том, что наша свадьба состоится. Она состоится, я тебе обещаю.
Конечно, первой обо всём узнала Любка. Придя в очередной раз к подруге вечерком, она тут же увидела на её пальце кольцо.
-Подруууга! – протянула она, обнимая Полю – да ты замуж, никак, собралась? Виктор предложение сделал?
Полина кивнула и обняла Любку в ответ.
-Люб – произнесла она – я… ребёнка жду…
-Офигеть! – Любка от радости завизжала и стала прыгать на месте, как ребёнок – офигеть, Полька! Ну это же здорово!
-Здорово-то, здорово – произнесла девушка – только достойна ли я…
-Да о чём ты говоришь?! Ты столько выстрадала! Пора становиться счастливой, Полина!
-Да, ты права – улыбнулась Поля – пора становиться счастливой…
Также Полина обрадовала и сестру. Узнав такую новость, Аська на том конце разрыдалась от счастья. И тут же спросила, не нужна ли Полине помощь, мол, она готова приехать…
-Ты с ума сошла! – рассмеялась Полина – у тебя там хозяйство! Я беременная, Асенька, а это не болезнь!
Тогда сестра взяла с неё обещание сразу сообщить о том, когда придёт срок, потому что она намерена не откладывая, приехать. Поля ответила ей, что придётся приехать раньше, так как скоро они с Виктором собираются пожениться.
А скоро пришло и исковое заявление от матери Полины. Вернее, составленное матерью от имени якобы наследника – отца. После этого Полина опять почувствовала себя на грани истерики, но сдержалась и попыталась успокоиться – теперь в ней жила новая жизнь, и она намерена была во что бы то ни стало сохранить её. Она тут же показала исковое Виктору и адвокату.
Виктор сжал кулаки и заскрипел зубами, а Арсений Спиридонович только ухмыльнулся и сказал:
-Мы выиграем это дело, Поленька, даже не сомневайтесь…
В один из дней Полина приехала домой с работы позже, чем обычно. Виктора дома не было, также он в этот день отпросился с работы и не сказал Полине причину этого отгула. Она только было собралась позвонить ему, как в замке заскрежетали ключи, дверь отворилась, и уставший, вымотанный мужчина, грустный и задумчивый, опустился на банкетку в прихожей.
-Витя – Полина прикоснулась к его плечу – что случилось, Витенька?
Он помолчал, как-то странно посмотрел на Полю, а потом вдруг сказал:
-Ты знаешь, Поля… Если бы я убил твою мать, меня бы, наверное, оправдали… Или я бы отсидел и вышел, а ты бы спокойно жила всё это время…
-Витя – она отшатнулась от него – ты говоришь страшные вещи…
Она вдруг всё поняла:
-Подожди… Ты что, ездил к моим родителям?
-Да – признался он – я хотел убедить твою мать забрать исковое заявление из суда и отказаться от своих требований… Сказал, что ты беременна, что тебе нельзя волноваться, предлагал им отдать свою квартиру…
-Виктор! У меня слов нет! Ты с ума сошёл!
-Ради твоего спокойствия и здоровья нашего малыша, Поля, я готов был отправиться хоть в преисподнюю к самому дьяволу, чтобы найти деньги, которые так любит твоя мать…
-И…что? – со страхом спросила Полина – я надеюсь, ничего не вышло, и ты не вручил им тут же ключи?
-Ты представляешь – он грустно усмехнулся – а она отказалась… Я даже не думал, что она может отказаться… Взамен квартиры хотел взять с неё расписку, что больше они никогда не появятся в твоей жизни, никто из них… А знаешь, чем она мотивировала свой отказ?
Поля бессильно опустилась рядом.
-Тем, что хочет тебя наказать – продолжил Виктор – мол, мы раскроем махинации с завещанием, оставленным старушкой, и тебя посадят в тюрьму за мошенничество… Ну, в общем, она наговорила мне такого… Что желает смерти тебе, что ты позор семьи, что она тебя ненавидит… Что они пойдут любыми путями, лишь бы сгнобить тебя где-нибудь в тюряге… Она так орала – мне показалось, она не совсем здорова психически…
-Что ж – сказала удивительно спокойная Полина – ничего другого я и не ожидала от своей… В общем, можно считать, что у меня нет семьи, Витя. Кроме Аськи, Любки и тебя. Пообещай мне, что больше ты не поедешь туда унижаться…
-Конечно, нет… Я и отца твоего видел, пытался с ним поговорить. И он меня удивил своим равнодушием и мягкотелостью. Сказал только, что не будет переубеждать жену и что всегда и во всём её поддерживает…
-Значит, так тому и быть – задумчиво произнесла Полина – война, так война…
В НИИТО тоже уже знали и о положении Полины, и о том, что они собираются с Виктором пойти в ЗАГС. Главврач с сожалением потёр свои гусарские усы, и только когда Полина пообещала ему выйти из декрета через полтора года после рождения малыша, он сказал:
-Эх, без ножа режешь, Полина Николаевна… Ладно, готовь себе ВРИО в лице Раисы Михайловны… А Виктор тогда в США поедет опять опытом обмениваться…
Весь коллектив был рад счастью девушки. Особенно те, с кем она работала давно – все знали и видели, какой непростой путь она прошла от простой медсестры до заведующей отделением травматологии. И конечно, она заслуживала не только профессиональной реализации, но и счастья быть матерью…
Относились к ней теперь на работе с какой-то особой бережливостью, словно она была хрустальная ваза. Полина, конечно, была благодарна за заботу, но иногда сердилась или смеялась над этой чрезмерной опекой, в который раз доказывая тем, кто отправлял её отдохнуть, что беременность – это не болезнь.
Навестили они с Виктором и старенького Петра Петровича. Старик так обрадовался новости, что прослезился, а потом спросил осторожно:
-Детка… Я надеюсь, что с появлением ребёнка ты не слишком забудешь старика Петра, а? Хоть иногда будешь навещать?
Поля видела, как тяжело ему приходится, хотя он всё ещё старался казаться сильным и бодрым стариком, но ходил он уже осторожно, опираясь на трость, да и видел плоховато. Полина с тревогой посмотрела на Виктора.
-Господи, Пётр Петрович, да конечно мы вас одного не оставим! Витя будет приходить, Любка вас и так навещает. Да и я буду заглядывать. Не переживайте!
Пётр Петрович отечески гладил её по голове и Полина, придя домой, до сих пор потом ощущала его тяжёлую мужскую руку. Ей было жаль его, но пока она не знала, что делать и решила, что поговорит с Любкой и Раечкой и конечно, с Виктором, что нужно почаще заходить к старику.
В тот день она вернулась домой как обычно, вечером. Виктор остался на дежурстве в больнице и сказал Полине, чтобы она обязательно позвонила, как приедет.
Она вышла из машины, достала ключи от подъезда и только успела взяться за ручку двери, как почувствовала, что кто-то схватил её за запястье и крепко сжал. Резко обернулась – перед ней стоял мужчина…
26
-Вы кто? Что вам нужно? – посмотрела на него презрительно, знала, что когда так хватают, ничего хорошего можно не ждать.
-Не узнаёшь? Сестрёнка? – ухмыльнулся мужик, и тут Полина поняла, что это Костя. Просто выглядел он старше своих лет и недостаток ума и воспитанности с лихвой компенсировал наглостью и развязностью.
-Костя?! – удивилась она – Костя, я… Отпусти меня!
-Пойдём отойдём, поговорить надо!
-Отпусти, мне больно! – стала выдёргивать руку из его крепкой, сильной руки, не отпуская при этом дверь подъезда.
Его взгляд излучал опасность, и ей было страшно оставаться с ним наедине или идти куда-то. Он был похож на какого-то… маньяка, плотоядно смотрящего на свою жертву.
-Мама вырастила себе хорошую замену – холодно сказала Полина, всё ещё стараясь освободить ладонь – отпусти меня, а то я буду кричать!
Как правило такие люди боятся массовости вокруг, поэтому брат воровато оглядывался, и всё посматривал на кусты за гаражами. Полина понимала – вот его цель, он может затащить её туда, обокрасть, пригрозить, и она, ради того, чтобы спасти ребёнка, подпишет всё, что необходимо. Поэтому она боролась изо всех сил.
-Мать тебя отправила? – спросила она как можно громче – ведь так?
-А если бы и так? – шептал он, пытаясь оторвать одну из её рук от двери подъезда – смотри, Полька, не сделаешь так, как она просит – хуже будет! Это я тебе обещаю!
-Отпусти меня, и прекрати мне угрожать – ничего у вас не выйдет!
-Ну это мы ещё посмотрим…
И тут, когда Полина уже совсем запыхалась от борьбы с братом, из подъезда показалась соседка, та самая, которая вызывала для неё скорую. Увидев происходящее, она заголосила на весь двор:
-Ой, батюшки-светы! Это что же делается посреди дня?! К девкам во дворе лезут!
И со всей своей силы начала дубасить Костю зонтиком, который держала в руках, приговаривая при этом:
-Вот тебе, погань шалапутная! Вот! Будешь знать, как к бабам лезть! Я вот сейчас милиционера позову!
Не выдержав такого напора, Костя отпустил Полину и, погрозив ей кулаком, бросил:
-Смотри, Полька, я тебя предупредил!
И скрылся в тех самых кустах за гаражами.
Полина, еле придя в себя, посмотрела на запястье – по нему расползался огромный синяк. В ушах шумело, сердце колотилось от испуга и страха за ребёнка.
-Пойдём, пойдём, милая! – бабуля соседка, которая вынырнула из кустов, -  она не теряла надежду поймать убегающего Костика – помогла девушке подняться к себе, усадила на диван и, взяв у неё телефон, позвонила Виктору.
Через несколько минут мужчина был рядом с ней.
Он выслушал сбивчивый и воинственный рассказ старушки, а потом опустился перед расстроенной Полиной на колени. Поправил пряди волос у лица, спросил:
-Поля, твоя мать наняла кого-то? Кто это был?
-Костик… - произнесла она еле слышно – Витя, отведи меня домой.
-Я тебя отнесу…
Он унёс её на руках в квартиру, помог раздеться и устроиться на кровати, принёс ей успокаивающий чай и сел рядом, держа за руку.
-Вить – произнесла она – может, нам пойти им навстречу? Они ведь не отстанут… Я очень боюсь за малыша, очень… И все эти судебные дела – это нервотрёпка…
Виктор покачал головой:
-Нет, Поля, так нельзя. Я раньше тоже думал, что это хороший выход – отдать им половину и никогда больше не видеть, не слышать. Но они не отстанут. Твоя мать найдёт лазейки для того, чтобы снова насолить тебе чем-нибудь. Послушай, ты должна написать заявление в милицию. На подъезде висит камера видеонаблюдения – ваша с ним стычка должна целиком попасть в область её действия… Завтра я попрошу консьержку переписать мне эту запись.
-Ты что? – Полина схватила мужчину за руку – Витя, он же мой брат…
-Поля – вздохнул Виктор – я всё понимаю, но таких людей, как твоя мать и Костя, нужно учить их же методами… Пока кто-то из них не окажется по ту сторону свободы – в тюрьме или психушке - никто ничего не осознает.
-Ты думаешь, моя мать больна?
-Я почти уверен в этом. А то, что твоя сестра рассказывала про поведение твоего брата, заставляет задуматься о том, что он тоже в полном неадеквате. Уж извини…Хватит, Поля, цепляться за семью, которой у тебя нет… Пётр Петрович тебе ближе, чем эти ненормальные.
Полина была вынуждена согласиться с ним – это было действительно так. Бабушка и Пётр Петрович, который на всём трудном пути поддерживал её, были её семьёй, но никак не мать, отчим и брат.
Теперь Виктор – её семья, и малыш, который абсолютно беззащитен и нуждается в ней, Полине, больше, чем кто бы то ни было.
Они вызвали милицию и скорую помощь, Полину отвезли в больницу, осмотрели и сразу освидетельствовали синяки с обеих рук, на одной руке – с запястья, на второй – со стороны костяшек – брат пытался отцепить её руку от ручки двери и очень сильно давил.
В больнице Полину решили задержать на несколько дней, Виктор сразу же привёз ей все необходимые вещи, позвонил в НИИТО и, обрисовав ситуацию главврачу, договорился о том, что на работу он выйдет через два дня.
Полина очень боялась за малыша. Понятно, что срок был небольшой, но она и мысли не допускала, что лишится своей крохи. Слишком тяжело ей было от осознания того, что случится что-то такое, после чего она потеряет ребёнка.
За эти дни её навещала Любка, приехал Пётр Петрович, который просидел с ней почти до вечера – ему поставили в палату кресло из уважения к его возрасту, и когда Полина заснула, он уснул тоже, а проснувшись, долго не мог сообразить, где находится. Сообразив же, посмеялся сам над собой, спросил у Полины, не прогонит ли она его, если он и завтра приедет и, получив ответ, что, конечно же, нет, удовлетворённый и довольный, отправился домой. Девушка прекрасно понимала старика – ему хотелось быть кому-то нужным.
Приехала и Ася – на один день, привезла Полине гостинцы, хотя у неё и так вся тумбочка была забита, но она с удовольствием отведала куриный бульон – сестра зарезала петуха, ради того, чтобы привезти его, свежий и горячий, сестре.
Приходили и коллеги, шумной толпой ворвавшиеся в палату с гостинцами и воздушными шарами. После их ухода – медсестра еле их выпроводила – она сказала, меняя Полине капельницу и улыбаясь:
-У вас столько посетителей. Видите, как много людей вас любит!
Полине было приятно то, что молоденькая сестричка это заметила, и она подумала, что когда-то, много лет назад, она приехала в этот незнакомый город, одинокая, униженная, всеми отвергнутая и никому не нужная. Приехала, абсолютно не надеясь на то, что в её жизни когда-то появятся те, кто будет её любить.
И вот – эта девочка говорит о том, что у неё много людей, которые её любят. И это действительно так – и она счастлива.
Когда Любка узнала о том, что произошло, она так сильно ругалась, меряя резкими шагами палату, что Полина никак не могла её успокоить.
-Поля, ну позволь мне навалять твоему брату, а?! Ему просто хороших люлей ещё никто не давал! Ты же сама говорила – от него весь посёлок плачет! Я бы, знаешь, поехала туда, вывела его в белый день на центральную улицу, сняла бы с него штаны, и так бы отходила хворостиной по голой заdнице, что он бы у меня вообще сюда дорогу забыл!
-Люба, прошу тебя, не надо! Не связывайся… с этим деrьмом, ради всего святого…
Но у Любки очень сильно, по её словам, чесались руки…
Виктор был один дома и собирался к Полине в больницу, когда в дверь позвонили. Он открыл и увидел перед собой её мать – она с такой ненавистью смотрела на него, что Виктор хотел было закрыть дверь перед её носом.
Но женщина резво поставила ногу в ботинке в проём и сказала:
-Польку позови!
-Вы, уважаемая, тон-то смените. Здесь вам не холопы, которые должны перед вами пресмыкаться. А если будете скандалить и орать, я быстро вызову милицию.
Из соседней двери показалась голова любопытного соседа. Он подозрительно посмотрел на странную тётку, перевёл взгляд на Виктор и осведомился:
-Вить, всё в порядке?
-Да, Сань, привет. Всё нормально, не переживай.
-А как Полина? Мы тут все за неё волнуемся…
Виктор многозначительно посмотрел на него и тот со словами:
-Всё, всё, ухожу - закрыл дверь.
-Ладно – буркнула женщина – так Польку-то позови мне, разговор у меня к ней…
Мужчина усмехнулся:
-А вы думаете, что после того, что вы мне про неё наговорили, и после того, как подослали своего сыночка навредить ей, я позволю вам хоть на шаг к ней приблизиться? Странная вы женщина, право…
-Она зачем на своего брата заявление в милицию написала, тварь?! Он же с ней по-доброму хотел, по-хорошему!
-Только не получилось у него по-хорошему – сказал Виктор – или запись камеры вам в милиции ещё не показывали? И вот что я вам скажу, тётечка – поверьте, я сделаю всё, чтобы ваш дебильный сынок очутился в тюрьме, а вы – в психбольнице. У вас диагноз на лице написан. Жаль вашего мужа – вы загубили его жизнь, свою, вашего сына. И слава Богу, что вам не удалось это сделать с Полиной и Асей. Я должен был бы сказать вам спасибо за дочь, но я не стану этого делать – ни одна нормальная мать так бы не поступила. Ей во всём помогала Серафима Трофимовна, поэтому ей я благодарен, а вас презираю… Идите, от греха подальше, и предупреждаю – если узнаю, что вы приблизились к Поле хоть на шаг – я упеку вас туда, где вам и положено находиться. Там и сгниёте.
Он захлопнул перед опешившей женщиной дверь и подумал, что этой хамке и скандалистке просто никто и никогда не давал отпора.
Через несколько дней Полину выписали, и она с радостью отправилась домой – лежать ей надоело, хотелось скорее на работу и к Виктору.
Вскоре позвонила Ася, которая сообщила ей, что приезжала мать, даже не взглянула на внуков, не привезла хоть какой-то гостинец, хотя им и не нужно, они не нуждаются, но внимание было бы приятно. Приехала она для того, чтобы просить Асю поговорить с Полиной и убедить её забрать заявление из полиции.
Ася отказалась наотрез, заявив, что они с любимым Костиком виноваты сами – это первое, а второе – даже если Полина и захочет это сделать, всё равно ничего не выйдет – это статья Уголовного кодекса, и суд над дураком Костиком всё равно состоится.
К слову сказать, брата отпустили после нескольких дней в КПЗ, под подписку о невыезде, и мать строго настрого запретила ему приближаться к Полине хоть на шаг.
Виктор не рассказал Поле о её визите – посчитал, что не стоит беспокоить её, и Полина недоумевала, чего теперь так боится её отбитая на всю голову родительница. Виктор же довольно потирал руки – угроза возымела своё действие.

Прошло полгода с тех событий. За это время состоялся суд по делу Любки, на который Полина, несмотря на возражения подруги, тоже пошла и даже выступила там свидетелем. Она видела, с каким удивлённым выражением лица рассматривает судья это необычное дело, когда же она выяснила, что Любка – владелица своего салона, то просто спросила:
-Но…Я не понимаю… Чего вам не хватало, Свердлова? Свой салон, такая женщина приличная… И такие, простите, неадекватные поступки…
Любке пришлось рассказать, с чего всё началось. Судья долго смотрела на неё – вероятно, ей было очень непросто сейчас, а Любка только улыбалась уголками идеально накрашенных губ и думала о том, что же ей грозит.
Адвокат, конечно, был на высоте. Он напомнил судье о том, что молодёжь нарушала общественный порядок, да, пусть в тёмном сквере, но всё же… Также он привёл массу доводов и аргументов в защиту Любки, а финальная его речь была просто блестящей.
Как он и предполагал, Любка отделалась условным сроком.
Также за эти полгода прошёл и гражданский процесс, касающийся завещания Серафимы Трофимовны. И конечно, мать ничего не выиграла в данном случае. Завещание бабушка Полины писала, находясь в здравом уме, что подтверждалось соответствующей медицинской справкой, так что причин думать о мошенничестве у судьи не было.
Нанять адвоката у матери не было денег. Она просила у Аськи, но та отказала ей, и мать присутствовала в суде сама. В те моменты, когда адвокат особо остро высказывался по её поводу, она начинала злиться, кричать, и поносить Полину на чём свет стоит, за что её неоднократно выводили из зала и даже оштрафовали.
Но она ничего не могла сделать – суд отказал в удовлетворении её иска.
Костя за свои деяния тоже отделался условным сроком.
Когда все эти проблемы разрешились, Виктор и Полина начали думать о свадьбе.
Живот у Полины был маленький и аккуратный, что позволяло ей выбрать себе красивое платье, удобное и лёгкое, не стесняющее движений. Она решила обойтись без фаты, – какое уж там! – а выбрала тиару с блестящими камешками.
Свадьбу решили сделать небольшую – пригласить только близких, но в итоге набралось достаточное количество людей, так как позвали практически весь коллектив. Приехали на свадьбу из другого города и Леночка с Васей – она до сих пор дружила с ними. Их поселили у Любки, которая тоже с удовольствием приняла их, как своих, и в последующем продолжила с ними отношения.
Конечно, был приглашён и Пётр Петрович, у него была непростая миссия – поскольку семьи у Полины не было, решили, что он будет родителем с её стороны. Тот с удовольствием согласился, не только потому, что любил Полю, как дочь, но и потому, что когда-то пообещал Серафиме Трофимовне, что доживёт до её свадьбы. И когда девушка пришла к нему с этой просьбой, он прослезился.
Приехала Аська с семьёй, они шумной, весёлой компанией расположились в квартире Полины. Виктор предложил также сразу обвенчаться, но потом стал сомневаться, сможет ли она отстоять всю церемонию. Полина решила, что да – будет лучше, если они сделают всё сразу, и согласилась на предложение любимого человека. После ЗАГСа решено было, что те, кто хочет – поедут на церемонию венчания, остальные – отдыхать или кататься.
Но присутствовать на венчании решили все – было интересно посмотреть на красивый обряд.
В один из дней к Полине подошла Любка и глядя на подругу немного виновато и загадочно, сказала:
-Поль, у меня к тебе разговор…
-Ну так говори, Любка – Поля обняла подругу – чего мнёшься?
-Ты не могла бы – Любка загадочно отвела взгляд – позвать на свадьбу Арсения Спиридоновича?
-Чтооо? – улыбаясь, удивилась Поля – ну-ка, ну-ка, подружка, рассказывай…А чего ты молчишь тогда? Вы что, встречаетесь с ним?
Любка, смущаясь, кивнула.
-Ну наконец-то! – обрадовалась Поля – хоть кто-то тебя обуздает, Любка!
Она была рада за подругу. Похоже, и ей скоро светит счастливая семейная жизнь. Это была очень хорошая для Поли новость, и конечно, Арсений Спиридонович был тут же приглашён в их тёплый круг.
Накануне свадьбы Поля, как ни странно, заснула очень рано. Никаких девичников-мальчишников они не делали, Виктор ночевал в своей квартире, встретиться они решили только около ЗАГСа – Полина приедет на свадебной машине для жениха и невесты вместе с остальной компанией и Петром Петровичем, а Виктор приедет с коллегами.
Ася всё что-то делала по хозяйству – она не привыкла просто так сидеть, шикала то и дело на детей, чтобы они притихли и дали отдохнуть Полине, потом они с мужем открыли бутылку вина и уединились в одной из комнат, дети остались смотреть телевизор в большой комнате.
Утром Полина проснулась без будильника ни свет, ни заря. До беременности она бы пошла на пробежку, а сейчас встала перед зеркалом и с любовью погладила свой животик, поворачиваясь туда-сюда и любуясь им. После душа прошла на кухню, быстро приготовила всем завтрак.
Вышла заспанная Аська.
-Тебе чего не спится, невеста? – обняла сестру.
Полина пожала плечами, глядя в окно.
-Волнуешься? – спросила Ася.
-Не знаю. Как-то… Непривычно… Со мной всегда была бабушка, а теперь будет жить посторонний мужчина…
-Ну, какой же он посторонний, Поль?! – рассмеялась сестра – у вас вон, даже дитя уже, а ты – посторонний! А после сегодняшнего дня он тебе ещё ближе станет…
Они ещё немного поговорили, потом отправились одеваться и причёсываться. Макияж Полина накладывала сама, причёску тоже сделала самостоятельно, тем более, для её пышных длинных волос с медным оттенком можно было сильно ничего и не придумывать. Надела платье, остановилась перед зеркалом, внимательно посмотрела на своё отражение.
Рыжие волосы лежат волнами на худеньких плечах, красиво убранные, где-то перевитые блестящим украшением, тиара украшает аккуратную головку, личико чуть бледноватое, но искусный макияж скрывает это, платье струится вниз белым полотном, воздушно окутывая фигурку, блестит, переливается орнаментами из бусин и блёсток. Хорошо, что каблучки у туфель невысокие – удобно ногам, а из-за маленького размера они похожи на туфельки Золушки из сказки.
-Поля! – раздался голос Аси – ты скоро? Нам пора!
Полина вышла в комнату, где нарядные дети играли в какую-то игру, чтобы скоротать время. Сестра в новом платье выглядела просто сногсшибательно, и Анатолий рядом с ней смотрелся очень хорошо.
Она остановилась перед ними, и все затихли, с восхищением разглядывая её.
-Поля! – первой не выдержала Ася – Поля, какая же ты красавица!
Она хотела было заплакать, но испугалась, что потечёт тушь и потянулась за зеркальцем.
Маленькое зеркало выпало из её руки, Анатолий сделал неудачную попытку поймать его, но оно упало и разбилось на мелкие осколки.
Все застыли.
-Плохая примета… - медленно протянул Митька.
-Да ну! – тут же постарался всё исправить Анатолий – это на счастье!
И тут у Полины зазвонил телефон.

27
В комнате наступила тишина. Все смотрели на лежащий на столе телефон, который звонил как-то тревожно и слишком настойчиво.
-Ну, чего ты? – Ася посмотрела на сестру – бери, дурочка, звонит же кто-то!
-Это Виктор – лицо Полины было бледным – может, он передумал? Потому и зеркало…
-Ты с ума сошла?! Поль, беременность действует на тебя не самым лучшим образом – ты глупеешь на глазах.
-Да я просто нервничаю – девушка чуть не плакала.
Ася покачала головой и взяла телефон.
-Алло! Да! А… она одевается сейчас. Витя, у тебя всё в порядке? Аааа, понятно… А вот и она вышла, сейчас дам её тебе.
И Ася передала трубку сестре.
-Алло – слабый голос Полины о многом говорил её будущему мужу.
-Поля? – встревоженно спросил он – ты что, плохо чувствуешь себя?
Все застыли и прислушивались к разговору
-Да нет…. – произнесла Полина – просто мандраж… Вить, а ты чего звонишь-то?
-Так я специально позвонил, чтобы узнать о твоём самочувствии и пожелать доброго утра!
Все облегчённо завздыхали и заулыбались.
-Да я… - Полина была смущена – ей не хотелось выглядеть истеричкой в глазах своих близких и Виктора – Ася тут зеркальце разбила, а это плохая примета. И тут ты звонишь…
-И ты, конечно, подумала, что что-то случилось, да? – Полина прямо чувствовала, что Виктор улыбается – дай угадаю. Ты подумала, что я передумал?
-Вить, я такая дурочка…
-Любимая очень дурочка – пошутил Виктор – ладно, просто беременность действует на тебя не лучшим образом, вернее, на твою нервную систему. Хочу поддержать тебя и сказать, что очень-очень люблю. Скоро мы встретимся, нас поженят и больше я тебя никуда от себя не отпущу.
Полина была счастлива от осознания того, что ничего не произошло. Слава Богу, с Виктором всё в порядке!
-Я что-то правда расклеилась – сказала она сестре после того, как попрощалась с любимым.
-У меня есть превосходное средство – заявила Аська – травяной настой, абсолютно безвредный. Он тебя успокоит и даже немного повеселит!
Ася принесла ей настойку тёмно-рубинового цвета в небольшом стакане. Полина выпила и почувствовала, что ей действительно легче и спокойнее.
-Машины приехали – сообщил Анатолий, отходя от окна – свадебная, кое-кто из коллег, и Люба со своим кавалером.
-Тогда сначала за Петром Петровичем – сказала Полина – эх, надо было у нас его ночевать оставить, а то он весь вечер один был. Накануне такого события, наверное, грустно оставаться одному…
Они спустились вниз. Любка кинулась тут же обнимать подругу, восхищаясь её причёской, нарядом и сияющим от счастья личиком. Арсений Спиридонович галантно поцеловал Полине руку и сказал, что она просто неотразима. Они вручили ей шикарный букет цветов.
Коллеги тоже поздравляли её, обнимали и тоже дарили большие, красивые букеты. Раиса Михайловна даже прослезилась, глядя на свою коллегу и подругу – уж кто, как не она, знала, сколько пережила Полина за всё время, что они были знакомы. Медсестра Зиночка, которая была уже не просто Зиночкой, а старшей медицинской сестрой отделения долго не могла выпустить из объятий свою дорогую Полиночку Николаевну, желая ей счастливой семейной жизни.
Скоро всей шумной весёлой компанией они расселись по машинам и поехали в ЗАГС. Но сначала заехали за стариком Петром Петровичем. Полина решила сама, одна, зайти к нему, и все остальные остались ждать.
Дверь в квартиру была не заперта. Девушка прошла в прихожую, потом в зал. Он стоял напротив зеркала и был необычайно элегантен в костюме кремового цвета и светло-голубой рубашке. Поправляя галстук, увидел Полю, повернулся к ней и произнёс:
-Как же ты прекрасна, дочка!
Они обнялись, и Полина вдруг почувствовала, что вот они – настоящие отцовские объятия. Из подъезда они вышли под руку. Все улыбались, кто-то присвистнул, а Анатолий произнёс шутливо:
-Ну нифига себе, старичок! Он нам ещё фору даст, ребята!
Виктор и его друзья, и коллеги уже ждали их около ЗАГСа. Когда Пётр Петрович подвёл к нему девушку, он словно потерял дар речи, а старик, смахнув слезу, сказал ему, отдавая руку Поли в его крепкую ладонь:
-Береги её, Витя.
На второй этаж Виктор понёс будущую жену на руках, также потом нёс обратно, ощущая двойную, такую дорогую, тяжесть.
В церемониальном зале Полина успела оглядеть всех, кто пришёл с ними сюда, чтобы порадоваться этому событию – вот Ася с семьёй, Леночка с Васенькой, приехавшие из другого города, Любка с Арсением Спиридоновичем, Пётр Петрович, Раиса Михайловна, Зиночка, главный врач и много-много коллег. Как же все радуются за них, какие у них искренне-счастливые лица! От осознания этого Полина и сама была счастлива.
Церемония прошла без сучка, без задоринки. После неё немного потолклись на центральной площади города, нанятые фотограф и оператор снимали видео и фото, потом также, шумно-возбуждённой толпой загрузились по машинам и поехали в церковь, где должно было состояться венчание молодых.
Эта церемония была тоже необычайно торжественна. Потом были катания, фотосессия, во время всех этих мероприятий Виктор очень переживал за теперь уже жену и постоянно интересовался, хорошо ли она себя чувствует. Но у Полины словно крылья выросли. Беременность и так проходила легко, и не была для неё обременительной, а тут, видя столько добрых улыбок, взглядов, поддержки она просто расцвела, и улыбка не сходила с её лица.
После катаний поехали в ресторан. Столько пожеланий и тостов Полина не слышала за всю свою жизнь.
Особенно проникновенно выступил Пётр Петрович, который начал со слов: «Дорогие гости, близкие, родственники и коллеги Полины и Виктора. В силу сложившихся обстоятельств я в своё время не смог обзавестись семьёй. Занимался наукой, медициной в нашем НИИТО. И вот прошло уже столько лет, а я до сих пор, как сейчас, вспоминаю, как открылась однажды дверь в мой кабинет, и ко мне заглянуло настоящее солнце. В лице всеми нами любимой Полины Николаевны. И с тех пор я уже не чувствовал себя одиноким. Эта юное, маленькое, испуганное создание принесло в мою жизнь столько света…»
От его речи Полина расплакалась и не могла остановиться, её еле успокоили. Когда Пётр Петрович подошёл поздравить их, она уткнулась ему в плечо, а он лишь рассеянно поглаживал её то по густым волосам, то по обнажённым плечам. Так трогательно для неё ещё никто никогда не выступал.
Потом веселье постепенно набирало обороты – были и конкурсы, и танцы, и пели песни, и конечно, поздравляли, дарили подарки и глаз не могли оторвать от молодых. Пара была настолько гармоничной и красивой, что нельзя было не выразить им своё восхищение.
Потом они двигались в медленном танце, и казалось, что никого больше не существует в этом мире, кроме них двоих. Есть только они и никого больше…
Под конец вечера Полина устала. Молодые отправились домой, взяв с собой Петра Петровича, остальные уехали догуливать дальше – никому не хотелось расходиться, всем хотелось ещё раз поднять бокалы за счастливую, благополучную жизнь Поли и Виктора.
Ася с семьёй решили принять предложение Виктора, и переночевать в его квартире, чтобы оставить сестру с мужем наедине.
Перед отъездом Полина, согласно традиции, бросила букет невесты, который поймала Любка. Все сразу заулюлюкали, закричали, послышались фразы: «Ну, ждём приглашения!», «Люб, ты только не тяни, а то состаримся!». Смущённая, вмиг покрасневшая Любка не знала, куда себя девать. Таким же смущённым выглядел и её спутник.
-Я падаю от усталости! – сказала Поля и рухнула в кровать, когда они приехали домой. Виктор поддержал её и свалился рядом, заметив, однако, жене:
-А как же первая брачная ночь?
-Ну, это даже не обсуждается! – улыбнулась Поля и, надев халатик и вынув из волос шпильки, отправилась в душ.
Когда она вернулась, то обнаружила в комнате их столик для завтрака, на котором стояла ваза с единственной розой ярко-бордового цвета, бутылка безалкогольного вина и лёгкие десерты.
-Как ты так умеешь? – Поля нежно обняла Виктора – сюрпризы устраивать…
-Я стараюсь – Виктор поцеловал её – тоже в душ нужно. Дождись меня…
Когда он вышел из ванной, Полина уже спала глубоким сном. Он улыбнулся, нежно прикоснулся к её щеке губами и осторожно лёг рядом.


С тех событий прошло несколько лет. У Полины и Виктора росла дочь Серафима – девочку назвали в честь бабушки. Пятилетняя девчушка была на редкость бойкая и любознательная, развитая не по годам. Она была очень сильно похожа на свою мать внешне, а вот характер у неё был то ли отцовский, хотя Виктор был спокойным, то ли…
Иногда Полина думала, что дочка каким-то чудесным образом приняла на себя черты характера не родной бабушки. С удивлением она замечала ту же энергичность и эмоциональность малышки, хотя Виктор говорил ей, что дочь ещё израстётся, и её характер поменяется.
За это время Полина и Виктор продали две свои квартиры и купили уютный большой дом в два этажа в черте города. Они обзавелись огородом, которым с удовольствием занималась Поля, мангалом, беседкой – вобщем, всеми необходимыми атрибутами комфортной жизни.
Они также сильно и глубоко любили, и уважали друг друга, вместе работали, и довольно часто всё также спорили на работе на свои медицинские темы.
Как только купили дом – сразу же, по обоюдному согласию, перевезли к себе Петра Петровича. Близких у старика не было и, хотя он всё ещё старался показаться молодцом, здоровье уже частенько подводило его. Они смогли убедить его, что их дочери обязательно нужно воспитание дедушки, а поскольку ни у неё, ни у Виктора близких не было, а Петра Петровича они любили, и он любил их, то и речи не могло идти ни о какой неловкости.
Квартиру старика закрыли, иногда туда приезжал Виктор, чтобы проверить, всё ли в порядке.
Ася с Анатолием за это время обзавелись ещё и третьим наследником, они по-прежнему занимались хозяйством, детьми и были также счастливы своим тихим и простым счастьем. Митька после окончания школы приехал в город к Полине, молодые с удовольствием поселили его у себя, он поступил в медицинский и закончил уже третий курс.
Митя оставался всё таким же славным пареньком, любящим свою семью, по-прежнему Полина была для него примером – он с удовольствием возился с племянницей, слушал рассказы старого Петра Петровича, когда они усаживались вечерком на террасе в плетёные кресла, и он закуривал свою неизменную трубку. Парень старался помочь Виктору и Полине, но учёба отнимала большую часть его времени, поэтому Поля создавала для него все условия – ей важно было, чтобы племянник больше времени посвящал учёбе и практике.
За всё это время Поля мало изменилась – она оставалась такой же милой молодой женщиной с ямочками на щеках и длинными, с медным оттенком, волосами. На работе она по-прежнему была строга и требовательна с персоналом, и улыбчива с пациентами.
Виктор же довольно часто ездил в командировки по обмену опытом, в основном в США. Эти поездки были для него не только рабочими – втайне от жены он по крупицам искал и собирал информацию о её сыне.
Любка с Арсением Спиридоновичем до сих пор так и оставались парой – характер у обоих, как оказалось, был непростой, они то сходились, то расходились, то ссорились, то мирились, и Полина искренне не могла понять, чего же не хватает этим двум любящим друг друга людям. 
-Любка – ругала она подругу – ну ты совершенно не умеешь идти на компромисс! Разве так можно? Так от тебя любой мужик сбежит, а ты, чай, не девочка уже!
Любка сердилась, шипела, огрызалась, но в итоге соглашалась с Полиной. Хватало её ненадолго – она ничего не могла с собой поделать, и отшучивалась:
-У нас мексиканские страсти! Ну, не всем же жить так скучно, как вы. Столько лет прошло, а вы всё отлипнуть друг от друга не можете!
Также в хозяйстве у Полины числился огромный ньюфаундленд Шварц (так почему-то назвал его Виктор) и кот Бомбей, у которого забавно топорщились усы, и который целый день бегал от маленькой Серафимы, не зная, куда спрятаться, чтобы отдохнуть от настырной девчонки.
В общем, всё у них было замечательно, и Полина порой не верила в счастье, которое она выстрадала – семья, любовь, ребёнок. И даже отец, так она иногда называла Петра Петровича, рядом. А ещё есть подруги и коллеги, которые тоже любят её. И конечно, пациенты – те, кому тоже нужны её забота, внимание и поддержка.
Как-то раз главврач вызвал её к себе. Она пришла к нему в кабинет, села напротив и сразу поняла, что он чем-то озадачен. Спросила без всяких вступлений:
-Что случилось?
-Видите ли, Полина Николаевна – сказал он – мне до пенсии год с небольшим…
Он был смущён и подавлен, но продолжил:
-Сами знаете, какая нынче жизнь – требуют, чтобы положенный срок отработал и списывают человека. Дорогу надо молодым давать, тут я согласен… Сколько лет я руководил институтом… Но всё заканчивается рано или поздно. Поэтому хочу вас рекомендовать на мою должность. Будет комиссия по этому вопросу, экзамен нужно будет сдать. Вот так-то… Что скажете? Может, у вас кто другой на примете есть, кого я не вижу? Так вы скажите – мы рассмотрим. Но если согласны – я буду чрезвычайно рад. Лучше вас никто для этой должности не годится…
Полина опешила.
-Я… могу подумать? – спросила только – посоветоваться с домашними?
-Ну, конечно – сказал главврач – только недолго! Завтра же дайте мне ответ!
Полина остановилась у двери, потом медленно повернулась и произнесла:
-Спасибо!
-За что? – удивился тот.
-За доверие.
Вечером дома собрался семейный совет. Виктор, Пётр Петрович и до сих пор растерянная Полина, также присутствовала дочка и Митя, но только в качестве группы поддержки – они играли с котом и Митька сосредоточенно о чём-то рассказывал девочке.
Мужчины были убеждены, что Полина должна соглашаться. Виктор говорил:
-Кто, как не ты, достойна этой должности, Полина? Сама подумай!
Ему вторил Пётр Петрович:
-Девочка, от тебя многое будет зависеть и в первую очередь – жизнь больных…
-Я не знаю, справлюсь ли – сомневалась Поля – это ведь очень большая ответственность…
Наконец, они убедили её в том, что каждый может иметь право на ошибку, если что, а у неё, у Полины, есть все задатки умного управленца и руководителя. Да, ответственность большая, но в НИИТО ни у кого нет такой профессиональной популярности, как у неё, никто не обладает таким опытом, как она. Потому она должна, нет, обязана согласиться. И Поля сдалась, на следующий же день сообщив главврачу о своём решении. Тем более, Виктор и Пётр Петрович сказали, что она может рассчитывать на любую их помощь.
Полина же всё никак не могла поговорить с Виктором кое о чём, всё мялась и откладывала, но потом решилась и спросила:
-Вить… Я даже не знаю, как сказать… Ты нормально относишься к тому, что я твой начальник, а скоро стану вообще главврачом?
Он сначала не понял, что именно она имела ввиду, а потом обнял её и ответил:
-Для меня самое страшное – это не быть рядом с тобой. А остальное – это не важно. Я очень рад за тебя, и очень тебя люблю и всегда поддержу. И на новой должности, и даже если ты захочешь уйти с работы… Мне очень важно, чтобы ты была счастлива, Поля.
-А ты счастлив, Витя?
-Конечно.
-Я тоже.
Полина была на работе, когда раздался звонок. Посмотрела – Ася:
-Полина – голос у сестры был каким-то странным, и Поля поняла, что что-то случилось.
-Асенька, что произошло?
-Поля, отец уmер. Мать не знает твой телефон, но она просила передать тебе, что хочет, чтобы ты приехала на поhороны…
28
Полина положила трубку и в задумчивости села в кресло.
У неё не было абсолютно никаких мыслей в голове, она не знала, что и думать. Умер человек, с которым она никогда не была особо близка… Человек, который также, как мать, всячески старался сделать её жизнь ещё более невыносимой, который не препятствовал, когда мать била её порой, не препятствовал, когда она выгнала её из дому и даже больше – пришёл на её работу, чтобы кляузничать на неё.
Да, всё это было давно… Может ли она сейчас держать всё в сердце или… Конечно, она уже давно простила. Вся злость родителей – от их слабости, неумения и нежелания прощать. Отчим всю жизнь знал, что она, Поля, родилась от другого мужчины, и ревновал мать, а потому и к ней, к Полине, относился грубовато и без доброты. Хотя в чём она, ребёнок, была виновата? А мать, чтобы угодить отцу и показать, что он для неё значит больше, чем этот ребёнок, относилась к Поле тоже совсем не так, как относятся к любимому и желанному дитя.
Всю жизнь мать думала только о себе, о своём личном комфорте. Но должна ли она, Полина, сейчас вспоминать всё это? Она давно простила и отпустила это прошлое, сейчас она – другой человек…
Полина решительно направилась в кабинет главврача, поздоровалась и сразу с порога начала:
-Мне необходимо уехать на два-три дня – отчим умер, пожалуйста, дайте мне отгул.
Главврач не колебался:
-Ну если уж такое дело, то конечно. Но что-то я никогда не слышал о твоих родных, Полина…
Поля застыла на месте. Не в её возрасте уже врать и скрывать, да и зачем.
-Мы не общались – проговорила она – только со старшей сестрой, вы видели её на нашей с Витей свадьбе.
-Что ж – ответил мужчина – конечно, поезжай. Только прошу – будь осторожна…
Он словно чувствовал что-то.
По дороге домой Полине опять позвонила Ася.
-Поля, ну ты надумала ехать?
-Да, Ася, я приеду, конечно.
-Поль, ты уверена? Что тебе это нужно? Может, Виктора возьмёшь с собой?
-Нет, Ася, я и так отпросилась у главврача. У меня ещё полным ходом подготовка на должность идёт, он и так со скрипом отпустил, а если ещё и Витя отпросится, он вообще в осадок выпадет. Тем более, Витя готовится опять заграницу ехать по обмену опытом… И потом – это моя персональная война, Ася, только моя, поэтому я поеду одна. Тем более, там гостиница есть – не хочу останавливаться у матери.
-Ну смотри, Полина. Я приму любое твоё решение, и не удивлюсь, если ты передумаешь. Но если что, увидимся завтра, хорошо. Я не буду говорить матери, что ты приедешь, скажу, что пока думаешь. Мои со мной тоже не едут, я одна.
Поля попрощалась с сестрой и, войдя в дом и поцеловав дочку, стала готовить ужин.
За ужином она решила поговорить с мужем и Петром Петровичем о своей поездке.
-Витя, дедушка – в последнее время она именно так звала Петра Петровича – мне нужно будет уехать на пару дней. Митя – она обратилась к племяннику – я понимаю, что у тебя очень загруженные дни, тем более, сейчас весна, окончание учебного года, но пожалуйста, помоги, по возможности, Виктору и дедушке.
-Поля – Виктор внимательно посмотрел на жену. Митька уже рассказала им о том, что умер отчим – ты на поhороны собралась, никак?
-Ты прав – спокойно ответила Полина мужу – я еду на поhороны отчима.
-Поля, может, не нужно тебе этого делать?
-Я уже давно простила и отпустила, Витя.
-Хотя бы возьми с собой Любку! – попросил муж.
-Витя, у Любки работа, да и потом, там будет Ася, да и я уже не та загнанная, испуганная девочка. Ничего они мне не сделают.
Виктор знал, что в подобных случаях спорить с женой бесполезно – иногда она становилась упрямой до невозможности, и он готов был пойти на компромисс и отступить.
-Может быть, мне с тобой поехать, Поля?
-Нет, Виктор, не нужно, главный вообще тогда с ума сойдёт. Если мы вдвоём отделение оставим. Тем более, у тебя поездка на носу… - она ободряюще улыбнулась ему – Витенька, не переживай, я справлюсь.
Пётр Петрович положил руку на плечо Виктора:
-Виктор, пойми Полину, она не может не поехать. Пусть расставит уже все точки над «и»…
На том и сошлись, и вечером Полина начала готовиться к поездке. Вошедший в комнату Виктор некоторое время смотрел на жену, потом подошёл, обнял её сзади, уткнулся носом в волосы, вдыхая аромат.
-Поль – его голос был каким-то неуверенным и словно просящим о чём-то – а если там этот… ну, твоя первая любовь…
Полина обернулась и посмотрела на мужа, сначала словно не понимая, о чём он говорит.
-Ты о Самсонове что ли? Вить – удивилась она – ты, никак, ревнуешь? Разве я давала тебе повод когда-то? Пожалуйста, не стоит. Самсонов – это не человек, и с ним у меня ничего и никогда не может быть. Я люблю тебя, Витя, люблю нашу дочь и всех своих близких, и ты думаешь, что ради Самсонова я пожертвую всем этим? Да и нет его, скорее всего, в посёлке. У него была реабилитация, и я просто уверена, что он выздоровел и сейчас в городе. Пусть не лётчик, но кем-то всё равно работает. И потом, Вить, ну как ты можешь так думать обо мне?
-Прости меня, Полина… Просто мне невыносима сама мысль о том, что кто-то может тебя у меня отнять, понимаешь? Я слишком люблю тебя, и мне больно думать об этом.
Она рассмеялась и обняла его:
-Виктор, ну ты как ребёнок, честное слово! У меня в жизни никого нет дороже тебя и семьи, которая сейчас есть у меня. Я счастлива по-настоящему, я слишком много пережила, чтобы сейчас это счастье не ценить.
Она попыталась убедить мужа, что ему нечего тревожиться за эту поездку, хотя он много говорил о том, что ей опасно ехать туда одной. В конце концов он проследил за тем, чтобы она сунула в сумочку газовый баллончик и шокер, помог ей собраться, сам проверил её машину, уровень бензина в ней и строго-настрого наказал, чтобы она звонила, если вдруг что.
Утром они проснулись рано и обнаружили, что раньше их встал Пётр Петрович, который успел приготовить завтрак для всех. Митька и дочка Полины ещё спали, поэтому взрослые спокойно поели, причём Полина выслушала ещё тысячу наставлений от мужа и Петра Петровича.
Потом она поднялась в комнату дочери, поцеловала её осторожно, чтобы не разбудить, положила рядом купленную накануне игрушку, полюбовалась на своё чудо и осторожно вышла. Заглянула и к Митьке – он спал, раскинув руки, на лице его обозначились следы усталости – тёмные круги под глазами ясно давали понять, что парень лёг спать часа в два-три ночи. Полина вспомнила себя студенткой, сейчас ей казалось, что тогда она не спала совсем – учёба и работа сплошным хороводом завладели всем её временем.
Они простились около ворот – Виктор обнял жену, Пётр Петрович в очередной раз просил Полину быть осторожной – и когда она поехала, они ещё долго махали ей вслед.
Дорого занимала примерно часа два-два с половиной, Полина ехала не спеша – она не любила скоростную езду и трассу за городом считала опасной для этого.
Наконец перед Полиной появился отворот к посёлку, и сердце её сжалось от знакомых видов. Она словно снова окунулась в ту атмосферу, когда беззаботной девчонкой бегала по улицам посёлка, помогала матери, носила воду из колодца, ходила в магазин.
Здесь мало, что изменилось, разве что дороги были укрыты новым асфальтом, отстроен новый клуб, здание детского сада увеличили, достроив новый корпус, школа была покрашена снаружи не серой, а весёленькой жёлтой краской. Встречающиеся ей по пути жители с удивлением смотрели на ярко-красную спортивную машину с красивой женщиной за рулём.
Разволновавшись, Полина почувствовала жажду, вода же в бутылочке, которую она брала в дорогу, закончилась. Поля остановилась около магазина. И снова перед глазами воспоминания – вот она выходит из него, маленькая, испуганная шестнадцатилетняя девчушка, останавливается за дверью и слышит, как первые сплетницы посёлка вовсю обсуждают её. И ведь было у них, идеальных хозяек, время на то, чтобы точить лясы в магазине!
По иронии судьбы, некоторые из тех сплетниц, которым тогда было от тридцати до сорока лет, сейчас находились опять там же. Стрекоча с неизменной продавщицей тётей Грушей о делах, важных и неважных, они то и дело посматривали в окно, в надежде, что мимо пройдёт тот, за кого можно «зацепиться» глазом и, как следствие, языком.
С удивлением они увидели, как перед магазином остановилась незнакомая машина, и из неё вышла стройная женщина с длинными пышными волосами медного оттенка, в светлом коротком плащике, перетянутом поясом на талии и в облегающих длинные ноги светло-голубых джинсах. На ногах были чёрные лакированные «лодочки» на высокой платформе.
-Гли, Груша, какая краля в твой магазин залетела – загалдели бабы – ноги-то от ушей, поди, модель какая…
-Ага, скажешь тоже, откуда в нашей глухомани моделям-то взяться…
-Чё-то какая-то не нашенская, поди из городу…К кому, интересно?
-Подождите, да это же…
И тут дверь открылась, и «модель» с царской осанкой и высоко вздёрнутой головой вошла в магазин.
Полина и не ожидала, что здесь будут присутствовать те, кто когда-то называл её такими словами, которые стыдно было вообще произносить вслух. Видимо, для них это было обычным времяпрепровождением с утра.
Поначалу смутившись, она быстро взяла себя в руки, улыбнулась своей лучезарной улыбкой и вежливо со всеми поздоровалась.
-Тётя Груша – обратилась она к продавцу – дайте мне воды пожалуйста, вон той…
Она положила на монетницу деньги, и удивлённая продавец протянула ей бутылочку.
-Знакомы ли мы, красавица? – спросила осторожно.
И тут вокруг послышались шепотки: «Да это же Ревченко дочь средняя… Помните, в газетах ещё писали…», а самая смешливая из них, женщина уже в возрасте, языкатая и болтливая тётка Варя сказала громко:
-Нечто ты, Груша, не признала? Это же Ревченко дочка, Полинка…
Поля, по-прежнему улыбаясь, повернулась к ней и сказала:
-Да, вы правы, тётя Варя, это та самая Полинка Ревченко, гулящая девка и проsтитутка, которую валял весь посёлок на Остринке, и от которой надо беречь сыновей.
Все внезапно замолчали, поняв, что Полина теперь не отстаёт от той же тётки Вари по остроте язычка и прямолинейности. Девушка же, взяв воду, прошла к выходу, кивнула им и сказала вежливо:
-Всего хорошего.
За дверью воцарилась полная тишина, и Полина улыбнулась. Она всё ещё помнила, оказывается. Но не потому, что в сердце её жила злоба или чувство мести. Просто когда-то надо было бы поставить этих дамочек на место с помощью их же слов.
И только когда машина отъехала, в магазине загалдели:
-Вот вам, бабочки, и Полина…
-Говорят, она врач от Бога – Самсонова-то она тогда лечила…
-Я бы на её месте его на операционном столе… того… Спортил девчонку…
-Да ты что, у них, у врачей, кака-то там клятва, Денисовна-то говорила. Уж хвалила она её, хвалила, говорит, Полькины слёзы мне отливаются, что тогда не приструнила Ромку-то…
-Он сказал, что из-за неё у него жизнь не сложилась, мол, прокляла она его тогда…
-Ага, из-за неё! Меньше надо было по бабам валандаться, да на этих мотоциклах-то пьяному разъезжать!
-Говорят, семья у ей теперь, наши-то ездят в тот посёлок, где Аська живёт, ой чё она браво про их рассказывает! Муж, две машины, дом большой, дочка, вся вроде в Польку…
-Мужик-то ейный всё по заграницам раскатывает, говорят, типа опытом делится…
-Не одного человека-то она, говорят, на ноги поставила…
-Вот тебе и проsтитутка, ага… Много про неё и раньше в газетах писали, и сейчас в новостях проскакивает…Можно сказать, прославила посёлок наш… И выглядит, как картинка…
Полина же проехала, первым делом, в гостиницу. Это было небольшое, уютное здание в два этажа с новенькой черепичной крышей и пристроенной столовой.
Она вошла в холл, где на ресепшене сидела молоденькая полноватая девушка в очках и со строгой причёской. Увидев Полину, улыбнулась вежливо и спросила:
-Желаете номер?
-Да, хорошо бы было с душем и попросторнее.
-Конечно, у нас есть люкс, по местным меркам – душ, туалет отдельно, комната большая с телевизором. Подают бесплатный завтрак. Обедать и ужинать можно в нашей столовой, кормят у нас вкусно. Вам на сколько дней?
-На два пока.
-Отлично, сейчас оформим вас, и наш помощник поднимет ваши вещи на второй этаж.
-Не стоит, я сама – улыбнулась Полина.
Она прошла в номер и первым делом позвонила и успокоила Виктора и Петра Петровича. Виктор был уже на работе, но сразу ответил на звонок:
-Ты как доехала, Полина?
-Витя, я уже в гостинице, всё хорошо, ты не переживай. А как там моя куколка? Она не расстроилась, что я уехала?
-Полина, с Симой всё в порядке, она спустилась вниз с игрушкой, которую ты ей оставила, и когда ей сообщили, что ты уехала, она сказала, что ты, видимо, решила оставить игрушку вместо себя. И заметила совсем по-взрослому, что тебе тоже надо от нас отдохнуть.
-Ну, коза! – улыбнулась Поля – отдых-то немного не тот, который хотелось бы…
-Слушай, нам надо в отпуск и на море – втроём. Понятно, что сейчас не время, но мы тысячу лет никуда не ездили.
-Ты прав. Подумаем об этом, когда приму должность…
Они попрощались и Поля сразу отправилась в душ. Она переоделась, собрала волосы в хвост и критически посмотрела на себя в зеркало. Тёмно-синяя полупрозрачная блузка, чёрные классические брюки и те же туфли – вид очень строгий, как раз тот, что и должен быть.
Замкнула номер, спустилась вниз, перехватила восхищённый взгляд девочки за стойкой, отдала ей ключи от номера, поинтересовалась, куда можно ставить машину на ночь, и отправилась в дом, который когда-то давно был ей родным, а потом стал враждебным.
На крыльце гостиницы сидела неопрятная тётка неопределённого возраста в грязной чёрной куртке и стоптанных ботинках.
Посмотрела на Полину снизу-вверх заплывшими глазами-щёлочками, втянула носом запах её духов, схватила за брючину:
-Краля, подкинь рублей сто на опохмел…
Конечно, она её не узнала. А перед Полей тут же встала картина – вот на «брёвнах» красивая девочка хвастается новой синей юбкой с воланами, а Полина отчаянно завидует ей. Вот она поправляет свой красивый сарафанчик, стоя перед Полей и снова, как обухом по голове, слова: «Да поспорили мы с ним! Я же видела, как ты смотришь на него, и он тоже видел. Ржали над тобой втихушку - слишком уж моська у тебя была мечтательная! Вот я и вызвала его на спор - мол, сможешь её в постель уложить или нет. Ромка сказал, что сможет, и доказательство принёс - ты, оказывается, девственница у нас...была...». Лидочка Ильина. Красивая девочка из обеспеченной семьи, которой все пророчили очень хорошее будущее…
Поля невольно отшатнулась от одноклассницы и внимательно посмотрела ей в глаза. Некоторое время та колебалась, а потом вдруг встала на свои нетвёрдые уже ноги и сказала хрипящим голосом:
-Полька… Полька Ревченко…
Конечно, Полина тоже совсем не ожидала её увидеть, даже не так – она забыла о существовании какой-то там Лидочки Ильиной. А тут, стоя перед этим непонятным, неухоженным существом с острым запахом лука, перегара и табака, она вдруг подумала о том, что жизнь всё расставила по своим местам.
-Читала про тебя – усмехнулась Ильина – ты врачиха, оказывается.
-Да – сказала Полина холодно – заведующая отделением. Скоро стану главврачом.
-Так на опохмел-то подкинешь?
-Прости, Лида, не хочу портить карму…
-Ха, карма! – пьяно засмеялась та – да твоя карма испорчена уже давно! Ребёнка бросила в роддоме – и туда же – карма! Ой, держите меня семеро!
-Слушай, ты – Полина спокойно взяла её за грудки – ты на себя посмотри в зеркало – сама невинность! И это красивая Лидочка, которой пророчили светлое будущее?! Ну-ну…
Она откинула от себя эту опухшую тётку, которая сразу притихла, спустилась вниз, села в машину и поехала к дому.
Чем ближе она подъезжала, тем труднее становилось дышать – она гадала, как встретит её мать. Утешало одно – Ася уже приехала, уж она-то точно не даст в обиду ни себя, ни её, Польку. Да и сама Полина уже не позволит себя обидеть.
Дом, который когда-то был родным, словно врос в землю, стал меньше и выглядел очень неухоженным снаружи. Огород тоже весь зарос – похоже было, что здесь давно ничего не садили. Расшатанная дверь, которая вела в сени, громко заскрипела, когда Полина открыла её.
Она прошла к двери в дом по рассохшимся половицам – шаги её в этой тишине были необычайно звонкими – открыла её и переступила через порог.
Тело отца уже привезли – в большой комнате, в углу, гроб стоял на трёх табуретках, у изголовья горели свечи, рядом сидели Ася, мать и Костик. Мать постарела ещё больше с тех пор, как Поля видела её. Все трое повернулись к ней, когда она встала в дверном проёме.
-Здравствуй, мама – сказала Полина, глядя на заплаканную женщину в чёрном платке – здравствуй.

29
-Полина – мать встала и подошла к ней – здравствуй, Полина…
Костя сдержанно кивнул сестре, Ася подошла и обняла её, коснувшись щеки мокрой от слёз щекой. Потом вопросительно посмотрела на мать, тогда женщина обратилась к дочери:
-Мне можно тебя обнять?
Полина молчала и с удивлением смотрела на маму – это была совершенно не та женщина, которую она привыкла видеть, озлобленная на весь свет, жёсткая, крикливая. Она словно сбросила с души какую-то сильную тяжесть, потому что несмотря на горе, лицо её посветлело, стало каким-то открытым и более приятным, чем раньше.
Поля сама протянула руки и осторожно обняла мать, почувствовав, как та исхудала за всё то время, что они не виделись.
Потом прошла к гробу и посмотрела в лицо человеку, которого до шестнадцати лет считала отцом, а он оказался отчимом. Лицо его тоже было на удивление спокойным, каким-то гладким, даже черты не заострились, как это бывает у покойных.
-Ты присядь – сказала мать – с дороги ведь?
-Да – ответила Полина – оставила вещи в гостинице, приняла душ и сразу сюда. От чего он умер?
Вместо ответа Ася молча откинула белый саван, покрывающий тело покойного. Полина увидела, что у отца отсутствует одна нога. Посмотрела вопросительно на мать, та закрыла глаза кончиками платка и затряслась в рыданиях.
Тогда Полина повернулась к брату. Костя начал неуверенно:
-Он на работе за ржавую арматуру зацепился, икру распорол. Никому ничего не сказал, обработал, перемотал бинтами, а про хромоту ответил, что подвернул. Вроде у него прошло сначала, нормально ходить стал. А потом раз – и температура, ночью совсем худо стало, до сорока поднялась, мать испугалась – скорую вызвала. Они его в больницу в райцентр, там и сказали, что сепсис пошёл, заражение, гангрена началась. Сначала отняли ниже колена, но поздно было уже всё равно. Потом отняли по бедро… Но это тоже не помогло, сепсис остановить не могли. Умер. Врачи говорят, ещё долго продержался.
Полина повернулась к Асе, строго посмотрела на неё:
-Ты знала?
-Нет, конечно – Ася прижала кулачки к груди – если бы я знала – нечто бы не сказала тебе?
Полина опять повернулась к Косте:
-Почему мне сразу не сказали? Взяли бы у Аси телефон мой и позвонили бы. Я что – не человек, что ли? У нас в НИИТО такие препараты – мёртвых на ноги ставят, можно было бы спасти его.
Костя заёрзал на месте:
-Мамка запретила. Говорит, он ей не отец, и не обязана она помогать, мол, и так столько хлопот ей доставили, она и не согласится.
-При чём тут – отец-не отец? При чём доставили хлопот или нет? Он пациент, я врач, я обязана всё сделать для спасения человека…Вероятно, вы просто не хотели выглядеть просящими у меня? Поэтому не стали звонить? И что в итоге? – она указала рукой на гроб – вот результат. И это, в первую очередь, на твоей совести, Костя. Ты взрослый человек, ты мужчина, ты должен был настоять, чтобы позвонить мне.
Брат закрыл глаза руками и, склонившись к гробу, опёрся о него лбом.
Полина помолчала, потом прошла к матери в кухню. Вынула из сумочки небольшую пачку денег:
-Мама – тронула её за плечо – тут на хороший памятник, оградку и лавку со столиком. Нужно проводить его по-человечески. Также здесь останется на девять и сорок дней. Я сейчас вместе с Асей поеду в кафе в центре, договорюсь о поминках и оплачу всё – он был тружеником, проводить надо достойно.
-А ты разве не приедешь? – с какой-то тревогой спросила мать – на девять, да на сорок дней?
-Пока не знаю – уклончиво ответила Поля – Виктор скоро на стажировку в США едет, у меня учёба и комиссия на носу – вступаю в должность главврача НИИТО, Симу не с кем оставить будет – дедушка один не справится…
-Дедушка?
Полина объяснила матери ситуацию с Петром Петровичем. Мать задумалась, потом сказала:
-Мы успеем поговорить до твоего отъезда?
-Конечно, мама – ответила Полина – обязательно поговорим. Я ведь на несколько дней приехала.
-А почему в гостинице остановилась?
-Так спокойнее. У вас Ася, куда меня класть-то тут. Не хочу вас стеснять.
-Ну, как знаешь.
-Ладно, мы с Асей поедем. Нужно всё организовать, завтра поhороны, а ещё мало, что готово.
Она позвала сестру:
-Ася, поедем, поможешь мне с подготовкой к поминкам!
В машине Полина спросила у сестры:
-Ты тоже венок ещё не покупала?
-Нет. Тебя ждала, знала, что ты на машине приедешь, так проще будет.
-Да, поехали, заодно в кафе заедем…
-Маманя-то… в религию ударилась…
-Да ты что? – удивлению Полины не было предела. Она повернулась к сестре – ты это серьёзно?
-А ты что, не заметила? Вон она как изменилась… В церковь ходит, книгами библейскими весь дом забила, молится постоянно – грехи, мол, покоя не дают. Костьку за собой утянула туда…
-Ещё не лучше!
-Да уж лучше так! – уверенно сказала Ася – она этим занялась, когда отец заболел. Вот ведь мне даже ничего не сказали! От неё же все отвернулись, поселковые – кто с такой общаться будет – полусумасшедшая скандальная баба. А сейчас ничего – даже вон посветлела как-то…
-Ох, не знаю, Ася… Может, ты и права – так оно лучше.
Сначала они заехали в церковь, там, недалеко от неё, располагался магазин с ритуальными услугами. Выбрали по огромному, дорогому венку – от семей, и поехали в кафе.
Толстая пожилая заведующая с интересом глянула на них:
-Вы Ревченко, что ли, девки? Ох, ну и бравые вышли! Полина-то, Полюшка, тебя и вовсе не узнать!
Она сунула им меню и пока они выбирали, всё вздыхала, рассуждая про отца:
-Ничё про него не скажешь – труженник настоящий был, да непростой характер мамки вашей терпел, да оболтуса этого, Костьку. Хорошо, хоть счас парень выпрямился – на работу пошёл, глядишь, так и девку себе справную найдёт…
-Кого он найдёт – пробормотала Ася – свяжи ещё в памяти молодёжи его прошлые подвиги. Да и мать избаловала.
Заведующая ещё что-то говорила, но девушки уже не слушали её. Наконец меню было составлено, они примерно прикинули количество человек, расплатились и ушли.
Полина довезла Асю до дома матери, они выгрузили венки и вошли в дом. Венки сразу встали тут же, недалеко от гроба с телом отца. Полина опять присела на табуретку, глядя на такие знакомые до боли, но такие чужие черты лица. Рядом присел Костя. Он словно собирался сказать что-то, но не мог решиться. Наконец, заговорил:
-Мать мне всю сознательную жизнь внушала, что ты – позор семьи. Кому мне было верить, когда она постоянно со мной рядом? Да и из-за отца она всё это – боялась его потерять, по её же словам… Ты, надеюсь, простишь её когда-нибудь? И меня…
Она повернулась к брату, посмотрела в его такие похожие на отцовские, глаза, и сказала:
-Костя, я вам не судья. Я не испытываю ни злобы, ни ненависти… Вы поступали так, как считали нужным тогда… Но я вам не судья – ни тебе, ни маме. Я простила, и давно уже.
Он помолчал немного, потом сказал, кивая в сторону кухни:
-Она никогда не простит себе.
Поля поняла, что он говорит о матери.
Она встала и вышла туда, где разговаривали Ася и мать. Та всё уже объяснила – на сколько часов заказали поминки, на сколько человек. Мать выслушала внимательно, потом сказала задумчиво:
-Как жить будем без нашего кормильца, не знаю… Да дело и не в деньгах вовсе. Навроде вот всё жду я, что придёт он с работы, в дверь войдёт, сядет тут вот, на своё место… Слава Богу, в деньгах не нуждаемся – Костька сейчас работает, пока со мной живёт. У меня пенсия, опять же… Но дом-то пустой без него…Ладно, девки, проводим завтра его в последний путь. Спасибо за помощь вам.
-Я поеду – обратилась Поля к сестре – завтра вставать рано, хочу выспаться.
-Может, поешь с нами?
-Нет, мам, спасибо, аппетита нет.
-Ты и так худющая, в чём только душа держится – покачала головой мать.
Полина вышла. Когда она уже дошла до машины, услышала оклик Аси:
-Полина, подожди!
Около машины суетилась детвора, очень хотелось, особенно мальчишкам, рассмотреть диковинное чудо – у них-то в посёлке таких не было.
Ася подошла к ней:
-Хочешь, я с тобой поеду?
Погладила сестру по плечу:
-Прости, Асенька, мне надо побыть одной.
-Ну ладно, езжай тогда.
Она пошла в дом.
-Тётенька, тётенька, а у вас машина на полусинтетике ездит или на синтетике? – спросил один из мальчишек.
-На синтетике – улыбнулась ему Полина.
-Вот я же тебе говорил, чурбан! – и пацанёнок поставил звонкий щелбан другому – такие тачки только на синтетике гоняют, она ж спортивная! Так что проспорил ты мне сто щелбанов, балбес!
Они чуть не разодрались, но чем закончился их спор, Поля так и не узнала – она села в машину и поехала в гостиницу.
Лидочки Ильиной на крыльце уже не было – то ли прогнали сотрудники, то ли кто-то сердобольный дал ей денег на опохмел.
Сначала она позвонила мужу и Петру Петровичу. Виктор был встревожен тем, как встретила Полю мать, но когда он узнал новости, то очень удивился.
-Странно, Полина, ты извини, я понимаю, что она твоя мама, но она мне всегда казалась немного того… не в себе… Как-то с трудом верится, что люди так круто меняются, тем более, в таком возрасте. Но если это так – то я рад. Ну, а моё мнение, если хочешь знать – всё это из-за денег.
-Её подкосила смерть отца, Витя. Не суди её строго. Я уже давно простила…
-Мне это не просто сделать, Полина, ведь она так обращалась с тобой. А ты – человек, которого я люблю, так что очень сложно простить ей это. Нужно будет постоянно быть настороже.
-Вить, ты не волнуйся, со мной всё будет в порядке.
-Я знаю. Ты же сильная женщина. Настолько сильная, что вполне можешь простить своих обидчиков. Я люблю тебя, Поля.
-Я тоже тебя люблю.
-На сколько ты примерно останешься?
-Завтра поhороны, послезавтра вечером планирую вернуться домой.
-Мы все с нетерпением ждём тебя.
-Наверное, я приеду с Асей – она очень хочет увидеться с сыном. Каникулы у него только в июле начинаются, говорит, соскучилась по Митьке.
-Её мы тоже очень ждём. Эх, жаль она без Анатолия, а то бы мы с ним раздавили по коньячkу!
-Анатолий на хозяйстве – усмехнулась Поля – но думаю, что летом мы поедем к ним в гости, и там коньячоk не заставит вас ждать.
Они попрощались. Поля опять сходила в душ – на улице было жарко, в помещении тоже. Несмотря на то, что номер Полины был в деревенской гостинице, он был оборудован даже кондиционером. Она включила его и с удовольствием растянулась на кровати.
Навалилась усталость, даже больше не физическая – моральная. Она закрыла глаза и провалилась то ли в сон, то ли в дрёму. И в этом сне к ней приходили опять разные образы из прошлого.
Вот Ромка Самсонов мчится ей навстречу на велосипеде, клетчатая рубашка надувается пузырём на спине, густые волосы развеваются по ветру, смеющиеся глаза смотрят на неё то ли с жалостью, то ли с презрением. А она этого и не замечает.
Вот она крутится перед зеркалом в белой Аськиной кофточке, оглядывает себя придирчиво – конечно, ей ведь надо быть красивой, она идёт на «брёвна», а там будет Ромка Самсонов.
Вот Ромка вызывается проводить её, накидывает на плечи свою ветровку, они идут и разговаривают о разной ерунде, а потом он ведёт её к Остринке, там, где на поляне с мягкой травой стоит раскидистая сосна.
Сон не даёт ей покоя, она вертится в стороны, ей приятно то, что с ней делает Ромка, но как-то стыдно. Полина резко вздыхает и просыпается. Она никак не может отдышаться, сама не знает, к чему был этот сон, зачем сейчас все эти воспоминания.
Всё это уже давным-давно в прошлом, чем же так изранено сейчас её сердце? Ну, конечно. Ведь у этой единственной ночи остался след, след, который не стереть с лица земли, не выкинуть из сердца, не забыть, не предать. Хотя один раз она уже это сделала – когда оставила свою кроху там, в холодных и равнодушных стенах роддома. Она оказалась слабой, поддалась влиянию матери и отца – а что ещё она могла, маленькая, напуганная девчушка, сама ещё почти ребёнок…
Она садится на кровати и непрошенные слёзы начинают капать из глаз. Сейчас её сын – уже взрослый человек. Сколько ему? Двадцать два года… Уже мужчина. Суждено ли им свидеться в этой жизни, суждено ли ей, Полине, вымолить у него прощение, встав на колени, или она так и предстанет перед Всевышним с этим самым страшных грехом.
Она вдруг встаёт резко и начинает одеваться. Обтягивающие джинсики, белые, удобные кроссовки, футболочка и вязаный кардиган. На улице уже прохладно, а ей хочется побывать там, где прошли счастливые часы её юности.
Она решает оставить машину в гараже при гостинице и пойти пешком. Отсюда до «брёвен» довольно далековато, но перед сном стоит прогуляться, подышать воздухом вечернего посёлка.
Она долго идёт по улицам, не спеша, никуда не торопясь. Наконец подходит к знакомому месту. Сердце начинает стучать чаще и отдаёт куда-то в горло. Непонятное волнение овладевает ею. Почему? Она вообще уже должна быть ко всему этому равнодушна.
Вот и тропинка, ведущая в неглубокий овраг. Брёвна, почерневшие от времени, так и лежат на своих местах, одиноко ожидая, когда же новая молодёжь захочет прийти сюда. Но никого нет. Пусто, печально и уныло. Она спускается по тропинке и в смятении останавливается около них, этих свидетелей той далёкой, юной жизни.
Потом слышит сзади какой-то непонятный звук, это не шаги, такое ощущение, что кто-то неслышно шуршит чем-то мягким по тропинке.
-Полина?
30
Она повернулась и не поверила своим глазам. Это был Ромка Самсонов.
Ромка Самсонов, гроза всех девчонок, предмет тайных слёз и мечтаний тех, кому было от тринадцати до семнадцати, а то и старше, сидел в инвалидной коляске и смотрел на неё снизу-вверх.
Он очень изменился – некогда привлекательное, нет, даже красивое лицо похудело и вытянулось, неопрятная щетина, такая же неопрятная одежда, давно не стриженные волосы, мрачный взгляд, натянутая полоска губ – от прежнего кутилы и заводилы Самсонова не осталось и следа.
-Рома? – Полина даже не пыталась скрыть удивления – а что произошло? Я думала, ты прошёл реабилитацию… И у тебя всё в порядке.
Он посмотрел на неё мрачным взглядом из-под кустистых бровей.
-Всё так и было. И после реабилитации врач предупредил меня, что восстанавливаться надо постепенно, иначе, может стать хуже. Но я его не послушал и полез на тренажёры – очень хотелось в небо, знаешь ли…
-И? – спросила Полина – что произошло?
-От чрезмерной нагрузки образовалась грыжа на позвоночнике. А поскольку я не восстановился полностью, это привело вот к таким последствиям.
Он кивнул на коляску.
-Почему не обратился ко мне? – спросила Полина – Мария Денисовна знает мой телефон…
-Я запретил – мрачно ответил Самсонов – себе и ей запретил. Отец к тому времени умер уже… Я решил, что ты достаточно помогла, и ещё начитался всяких журналов об этой грыже…Всяких там… недоделанных врачей. И решил, что у меня нет шансов. Зачем тебя беспокоить? Ты не обязана со мной возиться!
-Господи, Самсонов, вот скажи, почему вы в этой деревне все такие упёртые? Ты, моя мать… Она потеряла мужа из-за того, что ей было неудобно ко мне обращаться, ты потерял мечту хоть как-то полететь… Пойми, я врач в первую очередь, меня не волнует то, что было в прошлом, меня волнует то, что человеку нужна квалифицированная помощь, понимаешь? Мать не хотела выглядеть просящей у меня, ты, вероятнее всего, тоже? Почему бы не сказать об этом прямо? Почему вы пытаетесь что-то скрыть, играть? Хоть раз скажите правду! Не мне – себе! Просить у Полины! Ну да, конечно, куда уж там – мы выше этого, ведь правда?
-Полина, ты не права… Всё не так…
-А как, Рома? Как?
-Мать хотела позвонить тебе… Я не дал… Считал, что это бесполезно.
- И чем ты занимаешься сейчас?3
-Мы живём с мамой – на её пенсию и на мою, по инвалидности. Работать меня, на коляске, конечно, никуда не берут, сама понимаешь. Семью так и не завёл, детей нет…Навещает только эта, Лидка-алкоголичка, всё ноет, мол, возьми меня замуж… Мать её уже сколько гнала из дома, она всё равно, выждет, когда та уйдёт и приходит. Иногда можем чекушку с ней распить…
Поля покачала головой:
-Лида – плохая компания. Вряд ли она уже встанет на ноги. Если только очень сильно захочет сама…
Он внимательно посмотрел на неё:
-Не твоё ли это проклятие, Полина?
-Я Лидку не проклинала. А что касается тебя – она гордо вздёрнула голову – если это моё проклятье, я за него перед Всевышним отвечу. Но напомню, что не я тебя тогда на алкоголь толкала, когда ты в аварию попал, и девушку убил…
-Не надо – он закрыл уши руками – думаешь, я об этом не думаю ежечасно? Я хоть и выпивший был, но у меня до сих пор её крик перед столкновением в ушах стоит. День и ночь мне чудится…
-Мы сами строим свою жизнь, Рома.
-Я знаю. Ты, вероятно, заслужила всё то, что сейчас есть у тебя – читал в соцсетях в сообществе, знаю, что замужем, что дочь у тебя… В медицинских кругах тебя считают уникумом и чудом природы, с твоей лёгкой рукой и мозгами, а также иконой стиля у медиков. Студентки тебя копируют, студенты хотят достичь того же, чего достигла ты… Тебя приглашают работать в Москву и за границу, но ты не предаёшь родное НИИТО. И не удивительно, посмотреть на наших баб, возраст которых приближается к сорока и на тебя, и невольно начинаешь думать, что ты действительно ведьма, Полина.
-Что ты несёшь – спокойно сказала она – я просто люблю свою работу, люблю своих близких, люблю своих пациентов… Также, как ты любишь небо, Ромка… Потому я счастлива.
Он невесело усмехнулся:
-То-то все те, кто с таким удовольствием чесал языки, после того, как ты из посёлка ушла, засунули их сейчас в своё отхожее место и притихли. История-то в магазине… По всему посёлку уже разошлась. Хорошо ты грязные рты затыкать научилась.
-И не только их. Ещё рваные раны, дырки в костях и позвоночнике. Кстати, скоро вступаю в должность главврача, и советую тебе подумать над тем, чтобы приехать в НИИТО…
-А смысл? Летать всё равно уже не смогу, а без неба мне жизни нет. Доживаю пока так, ради матери. А там…Не станет её, и я следом отправлюсь…
-Хочешь, чтобы тебя жалели и уговаривали не делать этого? Верёвку с мылом дать?
Он посмотрел на неё:
-Да не нужна мне жалость. Смысл какой? Ошибок в жизни много… Впустую прожил, считай. Ни женщины нормальной рядом, ни детей, ни семьи, ни любимого дела…Ради чего всё это? А только потому, что однажды растоптал чью-то одну жизнь.
Полина склонилась над коляской, опёршись о подлокотники:
-Не одну, Рома. Не одну. Две жизни. Даже три, если считать погибшую девушку.
Она резко развернулась и пошла, не попрощавшись с ним.
-Ты права – услышала только вслед – три жизни…
Ей больше нечего было сказать ему.
В гостинице она упала на кровать и уснула так быстро, что сама не заметила. Сны не снились вовсе – больше ничего не тревожило, все точки были расставлены над «и». Оставалось только выдержать завтрашний день и можно было возвращаться домой.
Утром рано позвонил главврач и осторожно спросил, когда она намерена вернуться. Полина объяснила ему, что завтра вечером будет в городе, а он участливо поинтересовался, может ли он чем-то помочь.
Тогда она попросила его, если не сложно, связаться с зарубежными партнёрами по обмену опытом и проконсультироваться по позвоночной грыже, по их разработкам, по результатам, по углублённому курсу лечения.
-У тебя там пациент намечается, что ли? – спросил он – интересный случай, особенно если это межпозвоночка.
-У нас таких немало было – заметила Полина – но этот… бывший лётчик… Конечно, он уже не полетит, но из-за собственной глупости оказался в инвалидном кресле. Мне нужна хотя бы консультация – может, у них какие-то новые методы появились… У него всё сложно…
-Хорошо, Поля, завтра свяжусь с ними. Береги себя.
Она пообещала доброму начальнику, что конечно, будет себя беречь, быстро оделась и поехала к матери.
Погода стояла какая-то сырая и промозглая, накрапывал мелкий, редкий дождь, кругом стояло туманное марево.
Вошла в ограду, где уже толпился народ – люди, узнавая её, уважительно склоняли головы. «Наша слава идёт впереди нас?» - подумала Полина и вспомнила, что когда-то она думала также, только совсем в другом ключе. Сейчас её слава действительно шла впереди неё… Слава доктора, врача, её вырастил этот посёлок, и она должна быть благодарна… Да, потом её не приняли и не поняли, но это только придало ей силы, и она смогла достигнуть того, чего мало достигали те, кто вырос здесь и потом уехал отсюда.
Вот вдалеке стоит располневшая Вика с Юркой. Он опускает глаза, сталкиваясь с прямым Полиным взглядом, она улыбается иронично, краешком губ, словно говорит ему: «Да не бойся, я не скажу, как ты пытался очернить свою жену передо мной…», чуть поодаль – классная руководитель Поли, помнится, она скрежетала зубами, когда девушка с огромным животом приходила на уроки, а сейчас кивает так, словно ничего и не было, а там, дальше, Мария Денисовна, несостоявшаяся свекровь, Ромки нет рядом, но она, Полина, знает, что он приедет чуть позже, а его мать подходит к ней:
-Поля, здравствуй, поговорить бы…
Полина кладёт руку на её маленькую иссохшую ладонь и уверяет:
-Конечно, поговорим…Извините, мне надо к семье…
Тут же, в огороде, Лидка Ильина с компанией – она смотрит на Полину с ненавистью, но с поhорон выгонять нельзя, хотя вряд ли они сюда пришли искренне, проводить покойного – скорее всего, только и ждут поминок.
Около крыльца её перехватывает директор школы – Полина смутно помнит его, раньше он был завучем. Он изменился, постарел, у него усики, как у Гитlера и маленькие глазки-щёлочки из-под очков.
-Полина Николаевна – говорит он заискивающе – позвольте узнать, надолго ли вы к нам?
-А в чём дело? – спрашивает Поля.
-Мы хотели просить вас выступить перед нашими одиннадцатыми классами на общем классном часу перед окончанием. У нас в посёлке мало примеров, подобных вам…
Полина смотрит на него таким взглядом, что он вдруг останавливает свою речь, осекается.
-Простите – мягко говорит она – вам не кажется, что сейчас не совсем подходящее время для обсуждения подобных вопросов?
-Да, но… Вы человек занятой…
-Я приду к вам в школу – останавливает его она – завтра. Сегодня времени не будет. А теперь, извините, мне нужно к семье.
Она оглядывается вокруг и вдруг понимает, что все эти люди пришли сюда не ради памяти отца. Вернее, не все. Часть из них…
Мать, конечно, безутешна. Впервые Полина видит её вот такой – в своём каком-то искреннем абсолютно, горе. Она не воет, не бьётся головой о гроб, не рыдает в голос – тихонько плачет, уткнувшись в платок. Поля, идёт чуть поодаль, мать целиком на руках Кости и Аси. Правда, она то и дело оглядывается, ищет глазами её, среднюю дочь, и, видя, что она неподалёку, словно успокаивается.
На кладбище они стоят рядом, все четверо, перед разверзнутой ямой, а Полина вдруг ловит себя на мысли – сколько она, за свои неполные сорок, перевидала этих ям… В первый раз она пошла на поhороны к Марине, своей подруге, потом была ещё масса пациентов, которых она ходила провожать в последний путь. Она вспомнила Исая Игнатьевича, его спокойное, счастливое лицо в гроbу… Странно, почему покойные все такие… с признаками вечного смирения на лице и какого-то… отпущения, что ли…Вот и отец…
Гроb опускают в землю, мать заходится в плаче на плече у Кости, а Полина отходит в сторону.
-Ты ведь многих так… Проводила в последний путь, правда? – слышит она голос Ромки за спиной. Когда он успел присоединиться? Вероятно, по дороге на клаdбище.
Поворачивается нехотя, кивает, не глядя в глаза:
-Не всех можешь спасти, к сожалению…
-Ты испытываешь вину? За то, что не спасла?
-Наверное, да – подумав, отвечает она – но я врач. И должна быть готова к такому.
Возвращаются назад в город, в кафе, где должны пройти поминки.
Алкоголиkи во главе с Лидкой Ильиной смачно потирают руки.
-Поль – шепчет ей Ася – может, не пускать их?
-Нельзя – отвечает Полина – ты не можешь выгнать с поминок. Давай просто следить за ними.
Они садятся в центре стола, рядом с матерью и Костей. Костя шепчет доверительно сёстрам:
-Вы только скажите – и я всех алканавтов выведу.
-Да сиди уж – Ася миролюбиво тыкает его в бок – выводильщик… Нельзя с поминок гнать… Если куролесить начнут – там посмотрим.
После поминок народ всё ещё возле кафе, расходиться не желает. К Полине подходит Мария Денисовна:
-Полюшка, может, у тебя время будет зайти ко мне…
-Я сама хотела, Мария Денисовна – отвечает ей Полина – зайду завтра…
-Дай Бог тебе всего – шепчет женщина и Поля видит, что она измучена болезнью и, видимо, капризами сына.
-Поль – говорит Аська, когда мать Самсонова отходит на порядочное расстояние – а не слишком ли ты с ней мягко? Может, вспомнишь, то, что было много лет назад? Как она там тебя называла?
-Ася, я же врач. Речь пойдёт о Самсонове – он в инвалидном кресле. А что там было когда-то – это уже не важно…
-Полька, ты, конечно, очень добрый человек. Но ты не ангел, крылышков вон за спиной нету. Ты тоже имеешь право на презрение и ненависть.
-Нет, Ася, не имею.
-Но он что у тебя – помощи просил?
-Не просил. Но мне важно предложить. Воспользуются – значит, моя миссия будет выполнена, нет – значит, что-то пошло не так.
-Поля, Поля, от них вместе с матушкой только сплошная боль и разочарование…
-Сестрёнка, я не собираюсь с ними жить. Просто хочу обрисовать перспективы приезда Ромки в НИИТО. Тем более, я уже не так часто практикую, в связи с тем, что скоро стану главврачом. Но у нас очень много тех, кто сможет поставить его на ноги.
-Уж не собираешься ли ты предложить его лечить своему мужу?
Полина закатила глаза:
-Ася, мы смотрим на человека в первую очередь, как на пациента, а не на какого-нибудь там соседа, сожителя или первую любовь.
-Ну тогда вы святые, точно – буркнула недовольная сестра.
После поминок они вчетвером отправились в дом мамы. Она накрыла там небольшой стол, и все сели ещё раз помянуть.
-Давайте – она посмотрела на сестёр, сидящих напротив и подняла лафитник с воdкой – очень печально, что все мы здесь собрались по такому поводу. Лучше было бы в радости собраться…
Посёлок окутали сумерки, когда Поля ушла в гостиницу. У неё хватило сил только на то, чтобы написать мужу сообщение, что всё в порядке и что завтра она возвращается домой. Он в ответ участливо поинтересовался у неё, как там чувствует себя её мать, спросил, есть ли какие-то новости и наконец, пожелав ей спокойной ночи и написав, что страшно скучает, наказал ей ложиться отдыхать.
Утром, после похода с родными на кладbище, Поля перво-наперво отправилась к Марии Денисовне. В лёгком цветастом платьице, в простых «балетках» на босу ногу и в короткой джинсовой курточке она выглядела совсем девчонкой.
Мария Денисовна пригласила её за стол, налила чай. Полина поинтересовалась, где её сын, на что та махнула рукой:
-На рыбалку мало-мало ездит, на берегу рыбачит, мелочь всякую приволочёт – ну хоть коту радость, а Ромке, стало быть, развлечение… Да ещё с этой связался, одноклассницей вашей, – королевой посёлка, по-другому и не скажешь – Лидкой-алкоголичкой. Ох, вот это меня и беспокоит больше всего! Ведь споит, споит мужика!
Она вдруг уткнулась в кухонное полотенце.
-Если б ты только знала, Поля, сколько мы с отцом себя проклинали за тебя! Если б ты только знала! Ведь если бы тогда я Ромку вздула, как следует – не было бы такого греха на душе!
-Давайте не будем об этом – успокаивающе сказала Полина – Мария Денисовна, вам нужно уговорить сына лечиться. Иначе… Всё будет только хуже. У него нет жажды к жизни, грыжа будет расти, и это может привести к необратимым последствиям. Я скоро стану главврачом НИИТО, и смогу принять Ромку в стенах нашей больницы. Знаете же, какие у нас врачи. Но вы мать, и никто кроме вас не сможет на него повлиять. У него, поверьте, есть шанс ещё встать на ноги и ходить хотя бы с тростью. Но если ещё тянуть – этот шанс может быть упущен.
Они поговорили о Ромке, Полина рассказала ей всё, что знала о его болезни, и та пообещала ей, что постарается сделать всё, чтобы Ромка захотел лечиться.
Мария Денисовна всё не отпускала её, расспрашивая о жизни, о семье, о дочери, но Полина сказала ей, что она должна ещё в школу зайти – она обещала директору.
Она пошла по тропинке к школе, но вдруг услышала резкий оклик:
-Полина!
Повернулась – Ромка.
-Тебе чего, Ром?
Он подъехал совсем близко и вдруг схватил её за руку:
-Полина, где мой сын?

31
Полина сначала растерялась совершенно от такого напора. Он крепко держал её за запястье и не отпускал, глядя снизу-вверх так, словно собирался испепелить её взглядом.
-Сын? – она резко наклонилась к нему – с каких пор ты интересуешься своим сыном, Самсонов? Ты же несколько лет назад утверждал, что это не твой ребёнок, а я просто шалаvа, которая переспала со всем посёлком! Или ты уже забыл?
Они разговаривали так громко, что мимо проходящие стали оглядываться на них. Полина чуть понизила голос, и сейчас буквально шипела, выплёскивая в лицо Ромки обвинение за обвинением.
-Я помню! – он всё ещё держал её за руку, а она всё ещё старалась освободиться – я всё помню, Полина! И очень сожалею о том, что случилось двадцать лет назад!
-Ты сожалеешь? – от возмущения щёки её порозовели, и Самсонов вдруг понял, что никогда за всю жизнь у него не было столько красивой женщины – сожалеешь? Да мне начхать – веришь, нет? Сожалеет он! Тебе плевать было тогда на то, что я чувствую, плевать на мои слёзы, ты знать не знаешь, что я пережила тогда, тогда, когда Аська буквально оттащила меня от моста через Остринку, куда я хотела кинуться, чтобы покончить со всем этим, что я пережила, когда оставила свою кровинку в роддоме только потому, что жутко ненавидела сына – ведь это был твой ребёнок! Что я пережила, когда ушла из посёлка – оплёванная, отвергнутая, без копейки денег, голодная, не знающая, куда пойти! Что я пережила, когда услышала, что моего мальчика усыновили и когда через всю свою жизнь пронесла это клеймо матери-кукушки! Сожалеет он! Ты с бабами развлекался и жил на полную катушку, а я рыдала по ночам, кусая одеяло, чтобы бабушка не слышала, думая только о том, где мне теперь искать сына! И теперь ты спрашиваешь, где твой сын?! А ты не оhренел ли, Самсонов? И зачем тебе он, МОЙ сын?! МОЙ, а не твой! Ты ещё до его рождения отказался от него…
Он не ожидал от неё. Просто смотрел, по-прежнему крепко сжимая её запястье. Потом сказал медленно:
-Я остался совсем один, Полина. У меня никого нет, кроме матери. И если с ней что-то случится, я тоже жить не буду, потому что тогда тем более никому не буду нужен, понимаешь. Слава Богу, Остринка близко…
-Ты меня разжалобить хочешь? – спросила Полина, резко вырывая руку – и не хватай меня, Самсонов, у меня в кармане шокер и баллончик, и я не посмотрю, что ты инвалид…
-Я не хочу разжалобить – я знаю, что не имею права требовать от тебя жалости или снисхождения. Я прошу только… Понять меня… И простить… Если можешь.
-Я давно уже простила – сказала ему Полина – но не требуй от меня невозможного. Даже если бы я знала, где мой сын, я бы никогда не позволила тебе и ему встретиться. Повторяю ещё раз – ты отказался от него ещё до его рождения. Ты не можешь требовать встречи с ним. И если когда-нибудь я найду его, я всё расскажу про тебя, – про его отца – я не стану скрывать от него правду…
Она резко развернулась и пошла к школе.
Директор был в своём кабинете. Услужливо предложил ей присесть, спросил, не желает ли она чаю или кофе. Полина отказалась, сославшись на то, что у неё мало времени – сегодня ей нужно вернуться в город. Поняв её намёк, директор тут же перешёл к делу. Выслушав его просьбу, Полина сказала:
-Извините, но я вынуждена вам отказать. Конец мая – начало июня в НИИТО – очень горячая пора, кроме того, мой муж скоро уезжает на стажировку, и, если ещё и я уеду, пусть на пару дней, думаю, руководству это вряд ли понравится. Кроме того, врач – это профессия скромных, а ещё очень тяжёлый труд, который не каждому по силам. Я не хочу выставлять лакированные бока перед вашими выпускниками. Если среди них окажутся люди, которых именно призвание позовёт в эту профессию – с удовольствием посодействую в прохождении практики, у меня много связей в городе среди медиков. Но читать лекцию о том, насколько хороша эта профессия или плоха, говорить о достоинствах, недостатках, операциях, зарплате, хвастать своими достижениями я не буду по вышеуказанной причине: врач – это профессия скромных. Прошу меня извинить.
Она встала, попрощалась с ним и поспешила уйти, зная, что он всеми силами станет уговаривать её.
Она действительно не желала говорить о своих заслугах и своей работе – только она знала, сколько пережила за эти двадцать с лишним лет, будучи сначала санитаркой, потом медсестрой, потом врачом, а потом завотделением.
Вернувшись в гостиницу, Полина сначала стала собираться, предварительно позвонив Асе и сказав, что скоро заедет за ней. Тщательно проверив и сложив все вещи, спустилась вниз и отдала улыбчивой девушке ключ от номера.
-Уже уезжаете? – участливо спросила та – что же – лёгкой дороги вам и приезжайте ещё в наши края.
Поблагодарив девушку, Поля села в машину и поехала к матери.
В доме было необычайно тихо. Кости не было, мать разговаривала с Асей в большой комнате. Поля вдруг поймала себя на мысли, что маленький домик матери выглядит более уютно, чем тогда, когда она жила здесь. Она сдержанно поздоровалась с женщинами, и Ася тут же встала.
-Я вас оставлю – сказала она и вышла.
Полина села в старенькое скрипучее кресло и посмотрела на сидящую напротив неё женщину. Сколько же горя принесла ей та, которая называлась её матерью! А сейчас она сидит, опустив потухшие от горя глаза, мнёт в руках белоснежный платочек и, видимо, не знает, как начать разговор.
-Полина – наконец говорит мать – послушай… Я очень виновата перед тобой. Очень. Никто, даже сам Господь Бог не видит границ этой вины, и мне за это отвечать, когда предстану перед ним. Я… Ты должна меня понять… Когда ты родилась, и твой отец пропал с поля моего зрения, я была очень несчастна и вернулась к Николаю, который принял меня, простив. Я всю жизнь жила с чувством вины перед ним и перед тобой. Я всю жизнь боялась, что из-за тебя он когда-нибудь меня бросит, я видела, как он относится к тебе и старалась поддержать его в этом, лишь бы угодить. Я не хотела остаться одна, а потому… Потому была с тобой чересчур строга, чтобы он видел, что я не балую тебя.
-Мама – остановила её Полина – мама, я была ребёнком, ребёнком, который не мог ответить тебе…
-Я знаю – мать зашвыркала носом – я знаю, потому и говорю, что конца-края не видно моей вины перед тобой, девочка. Когда же ты забеременела, отец совсем озверел…Мы с ним решили, что ты должна оставить дитя, он и так пахал, как проклятый и сказал, что не сможет прокормить ещё один рот. А потом добавил, что и тебя видеть не хочет – после такого позора пусть, мол, едет отсюда хоть в город, хоть в райцентр, живёт там и учится. Он дал денег тогда… Я собиралась передать их тебе, как и было между нами уговорено, но… Когда ты родила, заболел Костя и местная фельдшер сказала, что нужно лечь в больницу, в райцентре. На это тоже нужны были деньги – мало ли… А отец сказал, что зарплату задержат, поэтому я должна сама выкручиваться. Я поняла, что он имел ввиду. Он бы рассердился, если бы я отдала тебе деньги, это означало бы, что я пренебрегла нашим сыном. Поэтому я тогда и прогнала тебя так, без всего. Я была замучена этой ситуацией, замучена болезнью Кости, замучена слухами, которые ходили о тебе по посёлку. Я оказалась слабой, в отличие от тебя, Полина…
Она уткнулась в свой платок и заплакала, очень тихо и постоянно вздрагивая, так, как плачут измученные душевными переживаниями люди.
-Мама – тихонько позвала Полина – а если бы я умерла тогда, в то время… Ты бы горевала хоть немного? Только честно? Хотя зачем я спрашиваю – теперь это уже не важно.
Мать подняла на неё глаза, и Полина увидела в них такую боль и безысходность, что ей стало жаль эту рано постаревшую женщину.
-Я уже давно не думаю обо всём этом – спокойно сказала она – но знала бы ты, мама, как мне не хватало тебя тогда. Не такой – злой, бессердечной, кричащей, а такой, какой я вижу тебя сейчас – спокойной и тихой… Хорошо, что бабушка заменила мне мать, иначе я была бы совсем одинока в этом мире.
-Я понимаю, что мне не выпросить твоего прощения, девочка. Никогда не выпросить, скорее всего. Но я хотела сказать тебе – если ты не против, может, будешь навещать нас иногда? Нам ничего не надо – просто приезжай сама, по крайней мере, я буду знать, что у тебя всё хорошо…
-Конечно, мама.
-И ещё, не откажи мне в просьбе – привези внучку, я хоть посмотрю на неё одним глазком. И когда найдёшь сына, а я знаю, что ты его ищешь, может быть, сможешь тоже сделать так, чтобы мы встретились. Я хочу попросить у него прощения, ведь это с моей подачи он оказался в роддоме, всеми покинутый и брошенный…
Полина отвела взгляд – она не знала, стоит ли ей везти дочь к бабушке, но наконец, подумав о чём-то, кивнула.
-Хорошо. Я привезу внучку, но только тогда, когда буду в отпуске – сейчас мне предстоит очень много дел, вырваться смогу не скоро.
Когда они прощались у машины, подошёл Костя. Посмотрел на сестёр, обнял Асю и несмело потянулся к Полине:
-Я могу тебя обнять?
Она кивнула и обняла брата, сказав ему:
-Прошу тебя, береги мать. Ты один у неё сейчас остался.
-Хорошо – ответил он – я могу надеяться, что увижу тебя ещё?
-Конечно. Только не знаю, когда. Сейчас буду занята очень сильно, приехать смогу только в отпуске. Я обещала маме показать ей внучку.
-Я тоже буду рад видеть племянницу.
Они обменялись телефонами с Костей и матерью. Та обняла и перекрестила сначала Асю, потом спросила Полину:
-Позволишь обнять себя на прощание?
Они обнялись, и Полина подумала про то, как же ей не хватало этих тёплых объятий когда-то… А сейчас… Сейчас это всего лишь добродушный жест, не более того…
В дороге Ася повернулась к сестре.
-Разговаривала с Самсоновым?
Поля кивнула.
-Ты знаешь, мы дома были – прибегает бабка Домна, она же большая, толстая, обычно запыхивается, а тут знаешь, пыхтит, как паровоз – засмеялась Ася – но бежит, лишь бы первой сообщить. И говорит такая: «Там, на улице, Самсонов вашу Полину забижает!» И рожа довольная – вот, мол, какую я весть вам принесла. Ну, я смотрю, мать, как ужаленная, подскочила, у Костьки уже кулаки сжались, и он – швырк! – к двери. Я его остановила, мать успокоила и говорю старухе: «Вот чё ты ходишь, сплетни таскаешь, карга старая! Самсонов в инвалидной коляске, а Полинка сейчас не тот ребёнок зашуганный, как тогда, в обиду себя не даст!»
-О, Боже! – улыбнулась Поля – жителей нашего посёлка ничего не изменит! Любимое занятие – потаскать сплетни!
-Это точно! – видно было, что сестра сгорает от нетерпения – расскажешь, чего вы там с Самсоновым на всю улицу орали?
Полина замешкалась, а потом выложила сестре весь их разговор.
-Вот подонок! – с досадой заявила та – то ему ребёнок не нужен был, а то, ишь ты, «Где мой сын?» Сам и ногтя этого сына недостоин…
-Мы оба с ним недостойны, Ася – заметила Поля.
-Ну уж не надо – не согласилась сестра – сколько ты слёз выплакала и выстрадала…
Они довольно быстро добрались до города.
Дома их встретили с большой радостью – был накрыт стол и готов ужин во дворе, на мангале зажаривался ароматный шашлык, а Пётр Петрович играл с маленькой Симой. Полина, соскучившись, наобнималась с дочкой, Ася – с Митькой, Виктор же не отходил от жены ни на шаг, словно стараясь уловить в ней какие-то перемены после этой поездки. Но Поля была, как всегда, приветлива и весела, она словно совсем не устала, хотя Виктор понимал, насколько трудным для неё было всё то, что произошло в последние дни.
Они устроились за столом, поужинали и скоро разошлись по комнатам – пора было отдыхать. Поля прочитала дочке сказку на ночь и, поцеловав в сонное личико, ушла в их с Виктором комнату.
Он сидел на кровати, просматривая какие-то бумаги, поднял на неё глаза и, когда она села рядом, положив голову ему на плечо, спросил:
-Нелегко тебе пришлось, да?
Она кивнула и сказала:
-Вить, я же вижу, что тебя мучает. Да, я видела Самсонова…
И она рассказала всё о своей поездке. Виктор заметил:
-Я понимаю, что ты врач, Полина, но помогать Самсонову – это уж слишком…
-Возможно, ты прав – задумчиво ответила она – тем более, после нашего последнего разговора я поняла, что мне совсем не хочется это делать. Но я уже пообещала его матери…
-И как поступишь?
-Свяжусь с другой клиникой в соседнем городе, там главврач – мой знакомый. Попрошу принять Самсонова.
-Поля, пойми меня правильно. Я тоже врач, и моё призвание – помогать людям. Но они столько боли тебе принесли – и он сам, и его родители – а ты хочешь быть хорошей для всех. Так нельзя – ты всю себя растратишь, а получишь ли что-то взамен – вот вопрос…
-А я ничего и не жду взамен, Витя. И не должна ждать… Это моё призвание – лечить тех, кто в этом нуждается, и не ждать ничего взамен, понимаешь. Твоё, кстати, тоже.
-Но как ты себе это представляешь? Да я… Готов буду удушить этого Самсонова, если он появится в больнице.
-А ты смотри на него, как на пациента, а не как на… На отца моего первого ребёнка. Ну и потом, я же говорю – договорюсь в соседнем городе, думаю, мне не откажут.
Они ещё немного поспорили, обсуждая эту ситуацию, но каждый из них остался при своём мнении.
Прошло полгода, в течение которых Полина, наконец, вступила в должность главврача. Она изо всех сил старалась не ударится в бюрократию, а уделять больше времени пациентам. На многочисленных совещаниях она до хрипоты спорила, доказывая, что главврач такого заведения – это в первую очередь врач, а уже потом руководитель. Её уважали за прямоту, за то, что она не боялась высказать своё мнение и целеустремлённо шла вперёд, улучшая и улучшая НИИТО.
Проводы главврача и вступление в должность Полины отмечали всей больницей, с размахом, устроив выезд на природу. У совершенно постаревшего руководителя была семья и дети, и он сообщил Полине, что они продают здесь всё, что есть, и перебираются на юг, поближе к морю. Полина взяла с него обещание, что они не будут терять связь и обязательно будут созваниваться.
Виктору предложили должность заместителя, но он отказался, сославшись на неэтичность ситуации – муж и жена оба при должностях в одной больнице. Тогда эту должность передали Раисе Михайловне, которая с энтузиазмом взялась за дело.
Виктор же так и оставался врачом, продолжая ездить в США по обмену опытом, став в той больнице уже практически своим. Несколько раз ему предлагали вместе с семьёй перебраться туда, соблазняя жильём, работой и ещё массой привилегий, но Виктор отказывался.
За эти полгода состоялась свадьба Любки с Арсением Спиридоновичем, и сейчас счастливая подруга ждала, когда же первое УЗИ покажет пол их будущего ребёнка.
Полина была счастлива за подругу – уж кто-кто, а Любка, не знавшая в жизни материнской любви и ласки, точно была достойна обрести семейное счастье. Свадьба их была весёлой – отмечали на озере в домиках, собравшись практически той же компанией, которая была на свадьбе Виктора и Полины, плюс близкие и друзья жениха. Любка же, передружившись со всеми Полиными коллегами, позвала на свою свадьбу и их.
Несмотря на миниатюрность подруги, животик её уже был достаточно внушительных размеров, и Полина с уверенностью предрекала ей двойняшек.
Всё это время Полина пыталась хоть как-то нащупать след своего сына – благо, сейчас были доступны соцсети, и при большом желании можно было найти кого угодно. Но сколько бы она не пыталась, пересматривая на разных сайтах мужчин примерно возраста сына, у неё ничего не выходило – она была не уверена ни в одном из тех, кто хоть по каким-то параметрам подходил.
Вот-вот Виктор должен был вернуться из очередной своей поездки заграницу.
-Мааам! – нудила дочка – ну когда папа приедет? Его так долго нету в этот раз!
-Серафима – строго сказала Поля – имей терпение! Вернётся папа, скорее всего, завтра…
-Ладно – надула губы девочка – пойду, поищу Бомбея, он тоже, кстати, папу ждёт…
Она сказала это так серьёзно, что Полина прыснула – настолько смешно это выглядело.
За воротами послышался какой-то шум – напротив остановилась машина и раздались голоса.
Из окна Полина не смогла разглядеть, что там происходит, а потому спустилась вниз и решила сама посмотреть. На улице было холодно – стоял конец ноября, поэтому она надела меховую домашнюю куртку и тёплые ботинки. В таком немного нелепом виде пошла по тропинке к воротам.
Распахнув их, увидела выбирающегося из такси мужа, который доставал чемодан, о чём-то весело переговариваясь с водителем.
Сначала, с улыбкой наблюдая за Виктором, счастливая, что он вернулся, устроив ей сюрприз, она даже внимания не обратила на то, что недалеко от ворот стоит незнакомый мужчина.
Высокий, стройный, в модной кожаной куртке с меховым воротником и меховой же шапке он во все глаза смотрел на неё.
Наконец Поля отвела взгляд от мужа и уставилась на незнакомца. Он кого-то смутно ей напоминал, но кого – она не могла понять.
32
И отвести взгляд от этого лица она тоже не могла. Он же, в свою очередь, смотрел на неё, иногда улыбаясь, а иногда улыбка исчезала с его лица, словно он старался распознать её реакцию на его появление.
Конечно, он смутно кого-то ей напоминал. Она видела его в своих снах, сначала совсем малышом, этаким темноволосым бутусом у себя на коленях, потом юрким сорванцом-мальчишкой, потом серьёзным подростком…
Она никогда не видела до этого его лица, – ведь сразу после родов даже отказалась взглянуть на своего кроху, не хотелось привыкать, не хотелось, чтобы это крохотное, беззащитное личико осталось в памяти – но оно было именно таким, каким она его себе представляла.
Сколько потом бессонных ночей она провела, думая о нём, о том, где он, вспоминая и вспоминая его таким, каким увидела во сне. Он и не мог быть другим – незримая связь всё это время соединяла её с сыном.
И его голос! Она помнит, как сейчас, звонкий младенческий крик после того, как этот малыш появился на свет, потом этот крик становился всё тише и тише, и удалялся дальше и дальше по мере того, как медсестра уносила от неё её сына. Но она точно знала – сколько бы не прошло лет, она способна узнать своего сына даже по голосу.
Остановить бы то мгновение, соскочить с неудобного кресла, побежать непослушными, слабыми ногами за той медсестрой, тронуть за плечо, остановить её и забрать этот маленький комочек счастья, прижав к своей груди! А там – будь, что будет! Но нет, потребовалось двадцать с лишним лет, чтобы пронести через время всю ту боль и вновь увидеть того, кого так безжалостно предала тогда…
Вокруг них вдруг воцарилась такая тишина – уже не пели редкие птицы, не играла музыка в подъехавшем такси, Виктор весело не балагурил с водителем, вынимая чемоданы из авто. Время остановилось…
Остались четверо людей на этой жизненной картине – они двое, глядящие безмолвно друг другу в глаза, Виктор и водитель, которые наблюдали за этим.
-Здравствуйте – неуверенно произнёс молодой человек, и Полина убедилась, да, вот он, её мальчик, её самая большая любовь, самая страшная потеря, самая тяжёлая утрата!
Он смотрел на неё, словно боясь, что она сейчас прогонит его, может быть, этот Виктор наврал всё, и она совсем не хочет его видеть.
У неё странное выражение лица – напряжённое, какое-то… болезненное, само лицо, как у фарфоровой куколки, но бледное, совершенно без румянца, она смотрит так серьёзно, но вот уголки губ, они дрожат, она хочет то ли заплакать, то ли улыбнуться…
Первым опомнился Виктор – он осторожно подошёл к ним, посмотрел на жену, испугавшись – он никогда не видел её такой, и начал:
-Полина…
Но она не выдержала – всё напряжение этих лет, невыносимое ожидание хоть каких-то новостей о сыне, всё это тяжёлым грузом разом упало с её плеч. Он здесь – живой, здоровый и желающий выслушать её… Бессмысленно посмотрев на мужа, а потом на сына, она рухнула в обморок прямо на руки испуганному Виктору.
Когда она почти пришла в себя, ей стало казаться, что она опять лежит в родильном зале, как двадцать два года назад. Опять над ней суетятся акушерки и медсёстры, что-то говорят, пытаются приложить ребёнка к груди, но она отталкивает их, пресекая эти попытки, что-то бормочет про то, что ненавидит…
Нет! Страшный крик вырывается из её груди, задыхаясь, она приходит в себя, почти безумные глаза, наполненные слезами, оглядывают людей вокруг неё – Виктор, Митька, Пётр Петрович и тот, кого она узнала бы из тысячи, нет, миллиона незнакомых на этой планете. Её сын.
Он сидит рядом, держит её за руку и улыбается. Полина садится на диване, смотрит ему в глаза некоторое время, а потом утыкается в эту руку и плачет так, что у всех собравшихся здесь разрывается сердце от жалости, боли и, в то же время, ощущения счастья.
Виктор гладит жену по голове, стараясь успокоить, Пётр Петрович приносит валерьянку с водой, но успокаивает Полину не это – маленькая Серафима, которая всегда видела маму весёлой и живой, не понимает, что сейчас происходит, испуганные детские глазёнки со страхом смотрят на переполох, она расталкивает мужчин, подбираясь к Полине, и маленькой ручкой начинает гладить её по голове.
Наконец Поля успокаивается, подняв голову, смотрит на сына и говорит:
-Я… не могу просить тебя об этом… простить меня когда-нибудь. Но позволь мне обнять тебя сейчас…
Он сам тянет к ней руки, обнимает её, а она прижимается к его уже сильному, мужскому плечу, и опять чувствует, как рыдания сжимают её горло.
-Я всё знаю – шепчет он, Полина замечает в его голосе лёгкий акцент, но русский язык у него практически идеален, хотя жил он заграницей – мне Виктор, ваш муж, всё рассказал.
-Прости, Полина – тут же вступает в разговор Виктор – я… должен был рассказать, как всё было…
-Но я знал – опять заговорил молодой человек – мне отец открылся перед смеrтью. Они с мамой немного знали вашу историю, а я интересовался своими русскими корнями. Отец очень переживал, что оставляет меня с дедушкой в столь молодом возрасте, и хотел, чтобы я нашёл других своих родных… Он был почему-то уверен, что ты ищешь меня… мама…
Услышав это слово из уст своего вновь обретённого сына, Полина расплакалась ещё сильнее – она вообще не понимала, почему не может совладать с собой, она никогда не была истеричкой, а тут не могла остановить слёзы, которые нескончаемым потоком текли по её щекам. Слёзы счастья, слёзы надежды на то, что её сын пусть не простит, но поймёт её, слёзы облегчения, что теперь она знает, что с ним всё в порядке, и он сидит рядом, и он весь такой родной и знакомый, несмотря на двадцать с лишним пролетевших лет.
-Рома – наконец произносит она – так тебя назвали. Может быть, родители дали тебе другое имя?
-Нет, меня так и зовут – Роман. Когда Виктор нашёл меня, я сначала не поверил, что так бывает в жизни вообще. Он рассказал, что вы, мама, ищете меня, но безрезультатно. Я, видите ли, не слишком балуюсь соцсетями, меня там практически нет, но у меня есть свой сайт, он не русскоязычный, видимо, поэтому ваши поиски через интернет не имели успеха.
Полина подняла глаза на мужа и улыбнулась:
-Как тебе это удалось?
-Поля, я же обещал, что мы найдём твоего ребёнка. Это было сложно и заняло у меня практически четыре года. Нужно было всё тщательно проверить. И только тогда, когда я стопроцентно был уверен, что это твой сын – я пошёл к Роману для разговора.
И Виктор достал из своей сумки и положил перед Полиной результат экспертизы ДНК, сделанный в одной из лабораторий Детройта.
-Но как…- начала было Полина, но Виктор остановил её жестом.
-У меня ведь есть возможность взять у тебя локон волос, дорогая, или, к примеру, твою зубную щётку. А что касается Романа – я побывал на одной из его выставок, он художник, и незаметно забрал чашку, из которой он пил кофе…
-Это что-то из области фантастики – улыбнулась Полина, вытирая слёзы и посмотрела на сына – Рома, что ты думаешь обо всём об этом? Ты можешь пусть не простить, но хотя бы пытаться понять меня?
-Я благодарен вам за то, что появился на этот свет и живу чудную жизнь. И поверьте, я ни в чём не виню вас. Я знаю, что вы были молоды очень – вам было только шестнадцать, я знаю, что мой настоящий отец обманул вас, надсмеялся над вами, я знаю, что ваши родители поставили вам условие оставить меня в роддоме – и тогда они помогут, а потом выгнали вас. Я всё знаю, и я не держу зла или обиды. Ведь если бы не вся эта история, я не встретился бы с теми, кто подарил мне свою любовь, воспитал меня, дал образование… Наверное, так было надо, судьбе так было угодно, и сейчас мы не в силах что-то изменить. Но мы можем начать снова что-то строить, лучше узнать друг друга и общаться. Недаром мой мудрый отец просил меня найти вас…
Он снова осторожно обнял её, а она опять почувствовала, что готова разрыдаться. Почему, чем она заслужила такую благосклонность к себе?!
-Сынок! – осторожно сказала она, боясь, что он оттолкнёт её, но он по-прежнему сжимал её в объятиях – если бы ты только знал, что я пережила, пока искала тебя. Это была целая эпопея, и молилась я всегда только об одном – чтобы люди, усыновившие тебя, подарили тебе свою любовь и родительскую нежность – то, чего тебе не смогла дать я. Видимо, ОН услышал мои молитвы, ведь у тебя всё сложилось замечательно, и я рада от мысли об этом.
-Я видел тебя иногда в снах, мама – прошептал он – по крайней мере, иногда мне снился ангел с твоим лицом и волосами, и я не понимал, кто это… Но когда узнал от отца, то сразу решил, что эти сны – не просто так, ты приходишь в них ко мне и зовёшь меня…
Они ещё долго разговаривали, смеялись, плакали, снова и снова Полина просила прощения у своего сына, снова и снова он убеждал её, что простил и понял…
Полина познакомила его с Петром Петровичем, представив его, как практически своего отца, с сестрёнкой Серафимой, которая, серьёзно глядя на молодого человека снизу-вверх, изрекла:
-Ну вот, а говорят, дед Мороз подарки не приносит. Я как раз просила у него старшего брата…
После этих её слов все рассмеялись, а Роман не спускал сестрёнку с рук.
Митьке он серьёзно пожал руку, а когда Полина рассказала сыну его историю, тот заулыбался и обнял парня:
-Значит, мы с тобой братья по горшкам? – подмигнул ему.
-Не – ответил тот – мы ещё тогда на горшках не умели, наверное. А вот рядом полежать могли.
Потом был праздничный ужин, наскоро собранный Полиной и Петром Петровичем из того, что имелось в запасах в холодильнике, открыли даже бутылку шампанского и хорошее вино, привезённое Романом с собой.
И снова говорили, говорили, говорили…
-Значит, ты художник? – спрашивала Полина у сына – покажешь мне свои работы? Очень будет интересно посмотреть.
-Конечно. Кстати, у меня в Росси намечается выставка…
-Ты уедешь от нас? – сразу заволновалась Полина.
-Мам – Роман серьёзно посмотрел на неё – я постараюсь приезжать как можно чаще, но пойми, там мой дом, и там мой дедушка, который тоже нуждается во мне. Я буду звонить тебе, каждый день, в конце концов, вы можете приехать ко мне… Но я не могу остаться здесь, рядом с тобой. Там мои выставки, там моя жизнь, мой дед, там могилы моих родителей. Вы тоже мне… родные люди… теперь… Но прости и пойми – жить здесь я не смогу.
-Конечно, родной – Полина обняла сына – делай, как считаешь нужным, но помни, пожалуйста – здесь тебя всегда любят и ждут.
Роман рассказал им о том, что родители оставили ему очень хорошее наследство. Отец, служащий ранее в дипломатическом ведомстве, оставил службу и занялся коллекционированием. Заработанных средств хватало на грамотные инвестиции и безбедную жизнь, в результате чего он смог собрать неплохой капитал, который впоследствии достался ему, Роману, и который он смог приумножить за счёт своего таланта и устраиваемых выставок.
-У нас очень ценится искусство – рассказывал он – не скажу, что у меня огромный талантище, мне над этим ещё работать и работать, но люди с удовольствием идут, смотрят и покупают картины. Дедушка у меня тоже из русскоязычных, он отец отца. Мама не могла иметь детей, поэтому они решили взять из детдома, но в этом городе в детдомах ничего не было, поэтому они связались с тем, в райцентре. Так рассказывал мне отец.
-Да, я знаю – отвечала Поля – мне тоже самое рассказала бывшая директор, когда мы с Асей раскрыли её махинации с детьми… Рома, а… мама твоя? Ты сказал, что отец умеr, а она?
-Тоже умеrла, раньше отца на два года. У них была большая любовь, и он, мне кажется, заболел от тоски… Потому и прожил после её смеrти так недолго…
Вечером, готовясь ко сну, Полина подошла к мужу и внимательно посмотрела ему в глаза:
-Витя, я не знаю, как благодарить тебя за такой подарок судьбы. Если бы не ты…
-Поля, я же обещал, что найду твоего сына. А я всегда держу свои обещания. Не нужно благодарности, я же люблю тебя и сделаю всё, лишь бы ты была счастлива. Лишь для этого, чтобы наконец увидеть жизнь в твоих глазах при упоминании о сыне, а не этот беспросветный мрак отчаяния, я не оставлял поиски и упорно шёл к тому, чтобы наконец подарить вам эту встречу. Видишь, каким человеком вырос твой сын, Полина.
-Я бы хотела когда-нибудь оказаться на могилах тех людей, которые стали его родителями – задумчиво ответила она – чтобы поклониться им и сказать спасибо за сына.
-Ну, я думаю, что Рома совсем не будет против, если мы приедем к нему в гости.
Роман остался у них на целую неделю – они с Полиной не могли наговориться. Он охотно проводил время с Виктором, с маленькой Серафимой, уважительно относился к Петру Петровичу и готов был без конца слушать о жизни своей вновь обретённой матери.
-Очень жаль, мама, что я не был знаком с бабушкой – сказал он, когда Полина рассказала ему про Серафиму Трофимовну – она, наверное, была необычным человеком.
-Это так – согласилась Поля – если бы не она, Рома, я вообще не знаю, что бы со мной было.
Познакомила Поля сына и с Любкой и её семьёй, и с сестрой и её родными. Ася долго плакала, прижавшись лбом к плечу племянника, а тот с растерянной улыбкой поглаживал её по плечам и просил успокоиться.
-Я ведь тогда и предположить не могла – говорила Ася сквозь слёзы – что эта дурында – она кинула взгляд на Полину – тебя в роддоме оставит. Когда узнала, думала, изобью её, нафиг, так она там в таком состоянии была, когда мамаша её из дома выставила – краше в гроб кладут… Так что и я перед тобой виновата, Ромушка – надо было уговорить её забрать тебя, сразу…
Так в их большую дружную семью вошёл ещё один человек. Казалось, теперь наступила полная гармония и идиллия – Полина нашла сына, и он не винил её в том, что когда-то она совершила грех более страшный, чем все остальные грехи…
Он простил, понял её, тогдашнюю девчонку без рода, без племени, не знающую, выживет ли она сама… Понял, наверное, только потому, что оказался в хорошей семье, где его искренне любили, как родного.
Много раз Полина задавалась вопросом – а чтобы было, если бы Ромка не попал к ним? Если бы сейчас… он был другим? Наверное, он не простил бы её?
Она видела, что, несмотря на явное внешнее сходство Ромки с его отцом, характером сын, скорее всего, пошёл именно в неё, Полину.
-Я ведь тоже хотел стать врачом, мама – рассказывал он ей – но потом всё-таки понял, что моё призвание – это искусство… И им тоже можно лечить людей.
Полина признала несомненный талан у сына – он действительно рисовал так, что его работы вызывали бурю эмоций в душе. При чём, эмоций разных – от откровенного умиления до полного неприятия…
Сын же с восторгом относился к её профессии, считая её спасительницей людей и настоящей феей из сказки, которая, махнув волшебной палочкой (в его понимании, скальпелем), может спасти человеческую жизнь.
Когда Роман улетел к себе на родину, Полина стала тосковать. Приуныли и Серафима с Митькой, да и всем членам семьи стало по-настоящему тоскливо. Но он звонил каждый день и не забывал их, рассказывая свои новости и болтая с Полиной по часу, а то и дольше.
Он рассказывал ей обо всём, восторженно делился с ней своими успехами, и она иногда думала о том, сколько же она упустила в своей жизни без общения с этим чудом, подаренным ей когда-то…
У Романа действительно намечалась выставка в России, после которой он обещал обязательно навестить их. Выставка должна была состояться через полгода, и он сказал, что сразу после этого события приедет к ним.
Полина очень хотела вырваться на эту выставку, но дела в НИИТО не позволяли этого сделать, и тогда сын устроил им прямую трансляцию прямо из выставочного зала. Он прекрасно понимал свою мать – у неё как раз намечалось несколько сложных операций на тот момент, и Полина до сих пор такие операции проводила сама.
За всеми этими заботами и делами, за ожиданием приезда сына, Поля совершенно забыла о том, что обещала матери привезти и показать свою дочь.
До приезда Ромки оставался один день, Поля ждала сына на утро следующего дня. Заранее взяв несколько выходных, она наготовила к его приезду вкусностей, обустроила ему одну из комнат на втором этаже, и смотрела на довольного Митьку, потирающего руки в предвкушении приезда брата.
Утром, после встречи с сыном, она сидела на террасе, поглядывая на то, как Митька и Роман играют на площадке в настольный теннис и попивая свежевыжатый апельсиновый сок. Недалеко от неё, в плетёном кресле, сидел Пётр Петрович и сосредоточенно читал газету. Привычка к печатной продукции сохранилась у него с молодости, и он до сих пор выписывал журналы по медицине. То и дело вздыхая, он поправлял на носу очки и что-то бормотал про себя.
Из задумчивости Полину вырвал звонок телефона. Не переставая наблюдать за мальчиками, она взяла трубку.
-Полина? Привет, это Костя…
-Костик? Привет – Полина почувствовала в голосе брата тревогу – что-то случилось?
-Да. Мама… она в плохом состоянии. Скорую не даёт себе вызывать, говорит, пришёл её час. Она попросила позвонить тебе и узнать, сможешь ли ты приехать. И ещё – она хочет перед тем, как уйти, увидеть внучку.
33
-Что случилось, Полина? – Пётр Петрович внимательно смотрел на её разом побледневшее лицо – надеюсь, всё в порядке?
Полина помолчала, потом ответила ему:
-Мама… она умирает, дедушка. Не даёт вызвать себе скорую и говорит, что пришло её время. А ещё хочет увидеть внучку.
-Девочка – протянул Пётр Петрович – я думаю, вы должны поехать, всей семьёй. Если такое дело, тебе нужно пойти на встречу своей матери и наконец показать ей детей. Она уйдёт спокойно… С благодарностью к тебе и у неё, наконец, исчезнет чувство вины перед тобой.
-Почему она не даёт вызвать скорую, дедушка?! – Полина встала и в отчаянии заходила по террасе – неужели ей не хочется пожить ещё?!
-Полечка, может быть она знает, что врачебное вмешательство будет бесполезным? И не хочет отвлекать врачей от тех, кому действительно можно помочь? Это в любом случае её выбор, и тебе нужно его понять и принять. Понятно, что ты врач и обязана лечить, но в данном случае вряд ли ты можешь что-то изменить.
-Я понимаю – Полина опять опустилась в кресло – и я обязательно возьму с собой Рому, только поговорю с ним, возможно, он откажется ехать.
Полина набрала Виктора и рассказала ему новости о матери.
-Полина, я мог бы поехать с тобой, но в больнице тогда одна Раиса Михайловна из главных останется…
-Я понимаю, Витя. Конечно, тебе лучше остаться. А мне нужно ещё поговорить с Ромой, я не могу насильно заставить его ехать, он может отказаться. Тогда мы поедем с Симой.
-Конечно. Думаю, ты не будешь настаивать…
-Нет. Я пойму, если Рома откажется…
Ребята закончили игру и подошли к ним – высокие, статные, с маленькими ракетками в руках, оба в спортивных шортах и майках. Полина невольно залюбовалась сыном… Какой же он у неё красивый! Вылитый отец… Отец, которому он когда-то был абсолютно не нужен.
-Мам – Рома хорошо научился распознавать её настроение – что-то случилось? На тебе лица нет…
-Ром, мне… надо поговорить с тобой.
Они пошли в дом, и сели в гостиной на диван, Рома налил себе апельсиновый сок и приготовился слушать её.
-Рома – она внимательно посмотрела на сына – я не могу требовать этого от тебя, и пойму, если ты откажешься…
Полина рассказала ему про мать. Он слушал её внимательно некоторое время, а потом сказал:
-И речи быть не может о том, что я не поеду. Я хочу поехать, мама… Посмотреть на мою бабушку… Обязательно поеду. Да и тебе так будет спокойнее, тем более, Виктор не едет. Когда выезжаем?
-Завтра утром, сынок. Собери всё, что тебе будет нужно. Честно говоря, я не совсем представляю, сколько мы там пробудем.
-Мама, почему она не хочет лечиться?
-Пётр Петрович предположил, что болезнь затянута и лечение не поможет. Возможно, это так и есть…
-Мам, я тут альбом привёз, наш, семейный, хотел бы, чтобы ты посмотрела. Может быть, вечером?
-Да, обязательно посмотрим – она погладила его взъерошенный после игры чуб – спасибо, что ты у меня такой…
-Ну что ты, мам, это же нормально. Я хочу всё знать о тебе – где ты росла, где жила, а потому обязательно поеду. Несмотря на всё то, что сделала бабушка, она всё-таки твоя мать, и мне хочется увидеть её и поддержать. И тебя тоже.
Она обняла сына, чувствуя, как под спортивной майкой бьётся его сердце. Господи, какое счастье – он жив, здоров и рядом с ней! Он хороший, добрый человек, как же она благодарна тем людям, которые воспитали его вот таким! Как она благодарна его приёмному отцу за то, что он наказал сыну искать свою мать!
Он ушёл в душ, а Полина позвонила Асе.
-Мне уже Костя звонил – мрачно сказала та и заплакала – Полька, неужели ничего нельзя сделать?
-Ты же знаешь маму – она всегда была довольно упрямой. И если она вбила себе в голову, что пришёл её час, ты ни за что не переубедишь её.
-Это точно. Слушай, если я приеду к вам, у тебя будет в машине место для меня и Мити?
-Да, возьму минивэн Виктора. Со мной поедет Серафима и Рома.
-Он согласился? Несмотря ни на что?
-Да, представь. Я поговорила с ним, он сказал, что обязательно должен поехать.
-Полина, тебе очень повезло с сыном.
-Я знаю, Ася. Нам ещё столько наверстать нужно…
-И не говори. Мы до сих пор не верим в то, что Рома нашёлся – это просто чудо какое-то.
-Это точно, Асенька. А уж какое чудо для меня, ты даже не представляешь.
-Когда выезжать собираетесь?
-Завтра утром.
-Тогда я сяду в поезд сегодня вечером, и как раз успею приехать.
-Мы тебя дождёмся, не переживай.
Они попрощались, и Полина принялась за домашние дела – перед отъездом нужно было прибраться в доме, перегладить одежду, купить что-то перекусить и попить в дорогу. Виктор обещал, что по пути с работы заедет на станцию, чтобы проверить автомобиль.
День пролетел в домашних хлопотах и заботах. Рома сходил в детский сад за сестрёнкой, и Серафима с довольным выражением лица рассказывала Полине о том, как «все выпали в осадок, увидев её старшего брата».
-Даже этот противный Барабанов заткнулся – рассказывала девочка – а то доставал меня, прилипала, и всё время за косички дёргал.
-Может, он к тебе неравнодушен? – улыбнулся Роман.
-Да просто я ему кулаком в лоб могу въехать, вот ему и интересно меня дразнить – другие девчонки не дерутся, а я дерусь.
-Ну, драчунья – поддразнила её Полина – и кто только научил?
-Как кто? Митенька, мама. Он сказал мне: «Бей своих, чужие боятся будут», вот я Барабанова и лупцую.
Полина присела перед дочерью на корточки.
-Симочка, завтра ты; я, Митенька, Рома и тётя Ася поедем в одно место… В деревню.
Девочка серьёзно посмотрела на неё:
-А папа? А дедушка?
-Дедушка останется хозяйничать, а папа пойдёт на работу.
-А зачем мы туда поедем, мама?
-Там, в деревне, живёт моя мама, твоя бабушка, мы поедем к ней. Она болеет, и хочет увидеть Рому и тебя.
-Бабушка? – удивилась находчивая девчушка – а почему я её раньше не знала? Она, как Рома – потерялась, а теперь нашлась?
-Когда ты вырастешь, я обязательно тебе всё объясню. Но не сейчас.
-А Бомбея можно с собой взять?
-Нет, крошка, ехать далеко, на машине, Бомбей такую дорогу не перенесёт.
-Хорошо – протянула девочка – но я буду по нему скучать.
-Мы скоро вернёмся, крошка, поэтому не думаю, что ты успеешь соскучиться.
Полина поговорила и с Виктором, успокоив его, что всё будет в порядке.
-Полина, а Роман… Ты дашь ему встретиться с отцом?
-Я не думаю, что это нужно ему, Витя…
Виктор взял жену за плечи:
-Поля… Мне кажется, ты не должна отнимать у своего сына право познакомиться с отцом, если он того пожелает. Ваша вина в этой истории обоюдна, и ты не должна вот так мстить Самсонову. Скажи Роме, что его отец тоже там живёт, в этом посёлке…
Она думала некоторое время, потом сказала:
-Витя, я бы не хотела… Самсонов гнилой человек, он может использовать Ромку…
Виктор покачал головой:
-Твой сын очень умный парнишка, Поля. Не думаю, что он позволит Самсонову использовать себя. Но сказать ему надо об отце. А там пусть сам решает – встречаться с ним или нет.
Полина вздохнула:
-Я подумаю, Витя, над твоими словами.
Она ушла в комнату к Ромке – обещала же посмотреть с ним семейные фото.
Они уселись на кровати, поставили поднос с орехами, фруктами и соком, и стали увлечённо смотреть фотографии. Полина с интересом рассматривала людей, которые были родителями её сына. У обоих добрые глаза, приятные лица… Фотография дедушки – рыжеволосый, с задорной улыбкой, он произвёл на Полину очень приятное впечатление.
-Ром, а дедушка твой чем занимался?
-Он, мама, тоже был каким-то чиновником здесь, в этом городе. Потом они с бабушкой переехали заграницу, там он занялся бизнесом. А когда бабушка умерла, его парализовало, сейчас он в коляске. Но он очень живой человек, у него масса занятий и увлечений. Он занимается параолимпийским спортом. За его домом и за ним самим смотрит сиделка.
-Вероятно, он тоже очень хороший человек?
-Это так, мама. И сильно меня любит. Правда, я со своей занятостью не всегда могу его навестить, но когда мы встречаемся, то очень подолгу разговариваем.
Им никто не мешал, никто не приходил в комнату – знали, что им нужно побыть вдвоём, поговорить. Ведь сколько времени они упустили! Даже маленькая Серафима не заходила к ним, хотя она практически не сходила с рук брата, и то и дело просила его играть с ней.
Ночью Поля спала плохо – покоя не давал разговор с Виктором о Самсонове.
Как ей поступить? Стоит ли говорить Роме о том, что у него, если он хочет, есть возможность встретиться с отцом? Или лучше не нужно? По идее, не достоин этого Самсонов. Он всё сделал для того, чтобы она, Полина, в своё время возненавидела этого ребёнка и оставила его в роддоме, а потом мучилась от неизвестности – что с сыном и где он.
Так нужна ли сейчас эта встреча Роме и ей? Самсонов будет хвататься за любую соломинку, чтобы не быть одному, а поскольку человек он без совести, может начать использовать сына в своих корыстных целях. Не материальных… Моральных…
Ей, Полине, очень не хотелось бы так подставлять только что подаренного ей судьбой её ребёнка. Да, он уже взрослый, самостоятельный мужчина, но для неё он всё же ребёнок… Кто знает, что взбредёт в голову этому Самсонову?
Утром, ни свет, ни заря, приехала Ася. Семья уже не спала – Митька с нетерпением ждал мать, Виктор тщательно проверял, всё ли собрано в дорогу, Пётр Петрович готовил завтрак, Рома общался с Серафимой, помогая ей, по её просьбе, выбрать, в чём же поехать к бабушке. Сама Полина тоже занималась подготовкой к поездке.
Они сели завтракать все вместе, одной большой дружной семьёй, усадив и Асю за стол, совершенно не обращая внимания на её протесты.
-Вагонная еда, это не еда, деточка – выговаривал ей Пётр Петрович – а от сырников моих ты не откажешься, это точно. Даже Полина признаёт, что я их делаю вкуснее, чем она…
Наконец они отправились в путь, выслушав от мужчин сотни наставлений. Виктор обнял жену:
-Береги себя и детей, Поля…
В глазах его застыл вопрос, который он не мог задать: что решила Полина насчёт Самсонова и Ромки? Сразу поняв, что муж мнётся, не в силах спросить её, она сказала:
-Вить, я пока ничего не решила…
Он кивнул ей.
-Я надеюсь, Поля, что ты примешь правильное решение…
Наконец, попрощавшись с оставшимися дома, они тронулись.
-Мам – сказал сидевший рядом с ней в автомобиле Ромка – у меня же тоже права есть, пусть иностранные, если устанешь, я могу повести машину. Не думаю, что у вас тут на каждом сантиметре ГИБДД стоит…
Полина так и сделала – проехав большую часть пути, попросила сына сесть за руль.
Вскоре они въехали в посёлок.
-Останови! – вдруг резко попросила Полина сына.
Он остановил машину и вопросительно посмотрел на мать. Она же, в свою очередь, смотрела на дом, перед которым они остановились. Потом медленно повернулась к сыну.
-Рома… В этом доме живёт твой отец, вместе со своей мамой…. Если пожелаешь… Но мне бы этого не хотелось… Не тот это человек…
Он немного помолчал, думая, а потом ответил:
-Я понял тебя, мама. Я подумаю, стоит ли…
Скоро они подъехали к дому матери. Навстречу им вышел Костя. Обнял сестёр, Митьку, поднял на руки Серафиму:
-Ну что, племянница, давай знакомиться?
И тут только заметил смущённого Ромку. Вопросительно посмотрел на Полину, потом на парня… Кого же он так ему напоминал? Опять посмотрел на сестру, словно спрашивая её о чём-то… Полина не выдержала:
-Ты прав, Костя. Это самое настоящее чудо. Мой муж Виктор нашёл моего сына в Штатах.
Костя протянул Ромке руку:
-Ну что ж, племянник, добро пожаловать… Мы очень рады, что ты наконец с нами…
Сначала они пожали руки, но потом Костя не выдержал и первый обнял Ромку, похлопывая его по спине.
-Слава Богу, ты нашёлся. Недаром мы, значит, с матерью молились за тебя…
Они прошли в уютный, чистый дом. Полина удивилась – ведь всё это было на плечах у брата, а он умудрялся работать, ухаживать за матерью и содержать в чистоте и порядке их домишко. Это тот, кого раньше нельзя было заставить за собой посуду помыть!
Женщина, лежащая на кровати с белоснежным бельём, была худа, бледна и спокойна. Она спала, но как только все вошли в комнату, тут же открыла глаза. Ася и Митька поздоровались с ней, потом подошла Полина.
-Здравствуй, мама…- она сама не заметила, как предательские слёзы бегут по её щекам – ну что же ты? Может, всё-таки поедем в больницу?
Та обняла её слабыми руками, покачала медленно головой:
-Нет, Полюшка. Пришло, видать, моё время… У меня неоперабельно уже… Не буду мучить ни врачей, ни себя. У них есть, кого лечить… Спасибо, что приехала, девочка. Я должна… прощения у тебя вымолить, чтобы уйти спокойно…
-Не надо, мам – сказала Полина – кто прошлое вспомнит, тому глаз вон…
Она смахнула слезинки.
-Но я не просто так приехала, мама. Я приехала исполнить твою просьбу… Дети, поздоровайтесь с бабушкой…
Первой подошла Серафима. Обняла женщину, прошептала тихонько:
-Здравствуй, бабушка. Ты только не плачь и не болей. Моя мама врач, она тебе укольчики поставит – и ты выздоровеешь.
Женщина обнимала девочку и плакала, целуя её то в макушку, то в щёчки, то в носик.
-Не смогла я тебе быть настоящей бабушкой – произнесла она.
Все, кто присутствовал при этой сцене, отворачивались и смахивали невольно выступившие слёзы.
Потом подошёл Рома. Мать Полины смотрела на него, абсолютно не веря своим глазам. Перевела взгляд на дочь – та кивнула ей, улыбаясь сквозь слёзы.
-Здравствуй, бабушка – сказал он – хорошо, что мы свиделись с тобой.
-Рома? – не веря, произнесла женщина – я уж не чаяла, что увижу тебя. Но много молилась, чтобы моя дочь нашла тебя, мой мальчик. Ты прости меня… Ведь это я… виновата… Я заставила Полю тогда… Ты прости меня, Рома, если сможешь…
Она буквально захлёбывалась в рыданиях, и всё держала Ромкины руки в своих, вымаливая у него прощение.
-Не надо, бабушка – просил внук – я уже давно всё простил… Каждый поступает так, как считает нужным… Ты только не плачь, бабушка… Всё хорошо будет. Я покажу тебе альбом, наш, семейный, расскажу про своих приёмных родителей, про деда… Ты только не плачь…
-Теперь я могу спокойно уйти – то и дело говорила женщина, глядя на свою семью, плача и улыбаясь – теперь я у всех прощения попросила, со всеми встретилась, внуков посмотрела, Полиных детей… Теперь и уходить можно…
После обычных семейных разговоров все занялись делом. Полина съездила забронировала гостиницу, решено было, что Митька и Ася останутся в доме матери, а Полина с детьми остановится в гостинице – места у мамы больше не было. Ася, хоть дома и было чисто, занялась уборкой и готовкой ужина на такую, как она выразилась, ораву. Митька с Ромой пошли косить траву в огороде – росла она довольно быстро, а Костя всё не мог до неё добраться из-за занятости, а Серафима осталась с бабушкой, рассказывая ей разные нехитрые истории из своей жизни, при этом болтая без умолку.
Вечером они все вместе собрались в комнате матери, чтобы посмотреть Ромкин семейный альбом.
-Вот мама – Ромка показывал фото бабушке, успевая попутно рассказывать о тех, кто был на снимках – вот отец… Это наш первый дом… А вот это дом уже в Детройте…
Он дошёл до фотографии деда.
-Это дедушка…
Он хотел было перелистнуть страницу, но бабушка остановила его. Она смотрела на фото невидящим взглядом, удивлённо и словно не веря тому, что показывает внук. Все затихли, наблюдая за её реакцией и не понимая, что происходит…
А старая женщина, привстав, опёршись на подушки, протянула руку к фотографии, лицо её стало совсем бледным, огромные глаза смотрели на изображение.
-За… За… - сказала она и снова упала на подушки. Открытые остекленевшие её глаза так и смотрели на фото.
34
-Как ты думаешь, что это значило? – спросила Ася сестру. Они вместе ехали в то кафе, в котором проходили когда-то поминки отчима Полины – мама, когда увидела это фото, была так удивлена. И что-то хотела сказать, но не успела. Что именно?
-Мне пока в голову ничего не приходит – пожала плечами Полина – может, ребята что-то придумают на этот счёт. У меня и предположений нет, что её так удивило. И честно говоря, я сейчас абсолютно не соображаю ничего.
Они приехали в кафе, выбрали меню и договорились о дате поминального обеда. Потом вернулись в дом.
Ребят ещё не было – они поехали выбирать памятник и венки.
-Завтра привезут тело – всхлипывая, сказала Ася – отпевание закажем на день поhорон?
-Конечно.
-Тогда я дойду до церкви и поговорю с батюшкой.
Скоро пришли Костя, Ромка и Митя. Вид у всех троих был очень удручённый. Серафима тоже погрустнела, и тихонько сидела в комнате, листая книжки, которые взяла для неё Полина.
Это была та самая комната, в которой когда-то жили Поля и Ася.
-Можно? – спросил Костя, осторожно открыв дверь.
-Да, заходи.
Костик погладил по голове Серафиму и опустился напротив Полины на стул.
-Наверное, через шесть месяцев нужно будет оформлять наследство, продать дом и вырученные деньги поделить на троих? – спросил брат у Полины.
Та покачала головой:
-Нет, Костик, мне ничего не надо. У меня дом есть, я не буду претендовать на этот. Ася тоже вряд ли захочет это делать. Тебе же нужно жильё, так что и речи быть не может о продаже и делёжке. Тебе нужно будет устраивать личную жизнь, будет, куда привести хозяйку. Ты ещё молод, должен думать о том, чтобы создать семью.
-Да я не знаю, Поля – неуверенно сказал Костик – я тут подумываю уйти в монастырь… на службу церкви…
Полина застыла в удивлении.
-Да ты что, Костя! Мне кажется, это не самое лучшее решение…
-Наоборот – улыбнулся он – буду молиться о маминой душе и о вас - своих близких….
-Ладно – ответила Полина – не к месту пока этот разговор, и не ко времени. У матери ещё ноги не остыли, а мы с тобой о наследстве, как дураки…
Она погладила ершистую Костину макушку, встала и вышла из комнаты.
Вечером они уехали в гостиницу.
-Мам – спросил Рома Полину после того, как они все приняли душ и втроём устроились на широкой кровати смотреть телевизор, по которому шла какая-то занудная передача – что так удивило бабушку на фотографии моего деда?
-Я не знаю, дорогой. Может, ей привиделось что-то. У больных людей часто бывают галлюцинации…
Вскоре Ромка ушёл к себе в номер, оставив Серафиму и Полину.
Ночь была беспокойной. Поля спала плохо, боясь потревожить дочку, которая лежала с ней рядом и спокойно посапывала. В этой полудрёме опять приходили к ней образы из прошлого – улыбающаяся бабушка Серафима, рассказывающая ей про мать, Андрей со своими противными руками, раздирающий надвое её сарафанчик из лёгкой ткани, кричащий отчим в доме у бабушки, Любка, тянущая Полю за собой от неподвижного тела Андрея, спокойное лицо уснувшей навек Марины, Юра, пытающийся опорочить в её глазах свою жену…
Она проснулась невыспавшаяся и раздражённая, строго отчитала дочь за какую-то небольшую провинность, попросила Ромку принести им завтрак и сидела, стараясь не смотреть на своих детей. Господи, когда же закончатся все эти потрясения, сыпавшиеся, как из рога изобилия?!
Наконец ей удалось успокоиться, она извинилась перед Серафимой и обняла их обоих, чувствуя детское тепло дочери и участие сына.
Они поехали в дом матери – скоро её тело должны были привезти из морга.
Проезжая мимо дома Самсонова, Рома посмотрел на мать и спросил:
-Я понимаю, что не совсем вовремя, но может быть, зайдём?
Полина помешкала немного и кивнула, соглашаясь. Они открыли ворота и прошли в уютный, пахнущий пирогами, дом Самсоновых.
-А кто это тут у нас? – спросила Мария Денисовна и пошла навстречу Полине – Полюшка, какое счастье! Хотя, что это я говорю, совсем тронулась, старая! При таких-то обстоятельствах…
Она участливо обняла женщину, заметив, что Полина совсем похудела, выразила соболезнование, и всё не могла оторвать взгляда от несостоявшейся невестки.
-Мария Денисовна, вы познакомьтесь… Это моя дочь, Серафима… А это… ваш внук, Роман.
Женщина застыла, глядя на молодого человека, абсолютно не веря своим глазам, потом уткнулась в платок, который лежал у неё на плечах, и расплакалась.
Ромка подошёл к ней, осторожно обнял:
-Здравствуй, бабушка! Ты… не плачь только. Радоваться же надо, что встретились, а ты плачешь.
-Конечно, конечно – повторяла Мария Денисовна – мальчик, как же хорошо, что ты нашёлся! Сколько горя мы, дураки взрослые, причинили твоей маме и тебе, сколько слёз она из-за нас выплакала….
-Не надо, бабушка – повторял Роман – всё это уже в прошлом…
-Пойдёмте, пойдёмте, сейчас чаем вас буду угощать! – засуетилась женщина.
-Нет-нет, Мария Денисовна. Мы плотно позавтракали, и спешим – сегодня привезут маму, а там только Ася с Митькой и Костиком, ехать надо. Только вот, Рома отца хотел увидеть…
-Он к соседу уехал, скоро должен вернуться, вы подождите чуть-чуть.
Она всё плакала и не могла успокоиться и оторваться от внука – смотрела на него, то и дело обнимала, гладила по волосам, спрашивала, где он жил и как всё это время, просила у него прощения.
Наконец, скрипнули ворота. На инвалидной коляске во двор въехал сам Самсонов. Все затихли. Рома встал и медленно пошёл к отцу. Они остановились друг напротив друга – поразительно похожие внешне, только один старше, другой младше. В природе наступила такая тишина, словно всё специально погрузилось в молчание.
По заросшему лицу Самсонова-старшего текли слёзы – одна за другой, и Полина вдруг подумала о том, как же горько видеть слёзы такого некогда здорового, а теперь беззащитного, мужика.
Первым опомнился Рома, он протянул отцу руку и произнёс:
-Здравствуй, отец.
Самсонов старший пожал её крепко, потом сказал:
-Если бы я мог, сейчас бы упал перед тобой на колени и молил простить меня. Если бы не я тогда…
-Я всё знаю… И никого не виню – ни мать, ни тебя, ни дедушек с бабушками. Если бы этого всего не случилось, я бы никогда не попал в замечательную семью моих приёмных родителей. Которых уже, к сожалению, нет. Остался только дедушка.
-Нам пора, дети – сказала Полина, прощаясь с Марией Денисовной и кивнув Самсонову-старшему. Тот обеспокоенно посмотрел на неё, и Полина сказала – у нас поhороны, Рома, дел много, некогда.
-Полечка, обещайте, что выберете время и заедете к нам после всего, хорошо! – попросила Мария Денисовна. Самсонов закивал, стараясь вклиниться в разговор.
-Поля, прошу, не отказывайся заехать к нам, я бы хотел получше узнать сына.
Полина пообещала. Когда они подошли к воротам, он окликнул её:
-Полина!
Она повернулась.
-Спасибо тебе!
-Скажи спасибо сыну, Рома! Это его решение познакомиться с тобой.
Мария Денисовна проводила их до машины. Серафима, надув губы, выговаривала Полине:
-Мама, как так – у Ромки вон теперь бабушка есть и дед заграницей, а у меня ни дедушек, ни бабушек!
-Как это, Серафима? А деда Петя, который ждёт тебя дома?
-Да называй меня бабушкой, золотко моё! – счастливая Мария Денисовна обняла девочку – я и твоей бабушкой могу быть!
-Правда? – не поверила девочка и повернулась к матери – мама, можно?
-Можно, можно – улыбнулась Полина.
Когда они уехали, и женщина прошла к себе во двор, то увидела задумчивого сына. Тот сказал ей:
-Мам, тебе не кажется, что я упустил в этой жизни что-то очень важное?
В доме было тихо. Каждый был занят каким-либо делом. Полина принялась помогать Асе.
-Плохо спала сегодня? – спросила её сестра – выглядишь неважно.
-Да – подтвердила Полина – ещё с утра на Симку вызверилась абсолютно без причины. Кстати, Рома пожелал встретиться с отцом…
-Что ты говоришь? – удивилась Ася – и как отреагировал Самсонов-старший?
-Плакал, как и Мария Денисовна. Мне даже жалко её стало.
-Ох, Полька – покачала головой Ася – и добрая же у тебя душа… Сколько они зла тебе причинили…
-Я всё уже забыла, Ася…
-А вот не надо – наставительно сказала та – не надо забывать… С такими надо ухо востро держать. Это сейчас Денисовна попроще стала, а когда сынка в Москву учиться отправили, к ней и подойти нельзя было – гордячка была страшная. А как хвост-то поприжало…
-Да ладно тебе, Асенька… Если весь век зло в сердце таскать – сожжёшь себя изнутри. Столько событий хороших произошло…
-Это точно – согласилась сестра – до сих пор не верится, что ты сына нашла, Полинка…
-Мне тоже. Виктор сказал, что я не должна решать за сына – это касаемо знакомства с отцом… И общаться им в дальнейшем или нет – это тоже решит сам Рома. Я не стану вмешиваться.
-Ну, как знаешь, Полюшка. И всё-таки ты чересчур к ним ко всем добра, я бы так не смогла.
-Я просто людские страдания каждый день вижу, Асенька…
Гроб с телом покойной установили в большой комнате, под иконами. К вечеру в дом потянулась цепочка соседей и односельчан. Они приходили, здоровались с ними, выражали соболезнования и с интересом посматривали на Ромку.
-Счастливая Денисовна уже по всей деревне разнесла, что ты сына привезла с дочкой, мол, приходили навещать их с Ромкой – шепнула Полине Ася – многие ей при этом, говорят, припомнили, как она с тобой обошлась…
Приходила и Лидочка Ильина, видимо, в надежде, что нальют рюмку. Она хмурым взглядом окинула Полину фигурку в строгом чёрном платье, посмотрела с интересом на маленькую Серафиму и Ромку. Во взгляде её скользнуло удивление – Ромка, как две капли воды, был похож на своего родного отца.
Но рюмку ей никто не налил, она посидела немного около гроба, старательно вытирая несуществующие слёзы, и ушла не солоно хлебавши. На прощание она кивнула на Ромку и громко сказала:
-Сын-то – вылитый отец! Порода видна…
Её слова Ромке не понравились, он слегка поморщился, но Поля шепнула ему, чтобы он не обращал внимания.
-Это… та самая тётка, которая поспорила тогда с отцом? – спросил Роман.
-Она и есть – ответила Полина.
-Мам, ты рассказывала, что она была самая красивая. А от этой за версту сивухой прёт…
-Всё в жизни меняется, сынок – ответила Поля.
Вечером они опять уехали в гостиницу – перед завтрашним днём нужно было хорошо выспаться и отдохнуть. Полина позвонила мужу и рассказала ему все последние новости, не забыв упомянуть о встрече Ромы с отцом.
-Ты молодец, Полина – ответил Виктор – всё правильно сделала, я даже не сомневался, что ты так и поступишь. Что же – теперь всё по справедливости, а уж будут они общаться или нет – увидим. В любом случае прими любое решение Романа. Он умный парень, и я даже не сомневаюсь, что он сделает всё верно.
Утром следующего дня Поля стояла перед зеркалом и внимательно рассматривала лёгкое чёрное платье и чёрный платок, повязанный шарфом на голове и откидывающий чуть назад её длинные роскошные волосы. Что же – образ самый тот для такого печального события.
Они вошли в дом к матери – Ася была занята тем, что убирала купленные Костей продукты в холодильник и бурчала себе под нос:
-Нет, ну он удумал, так удумал! Это надо же такое удумать!
-Ты про что это, Асенька? – спросила Поля сестру.
-Да я про Костю! – она упёрла руки в свои тугие бока – нет, ты послушай только – он в монастырь собрался. Хочу, мол, духовником быть!
-Я слышала уже – Полина махнула рукой – и пыталась отговорить его.
-Видимо, плохо отговаривала. Ладно, тоже поговорю с ним. Не дело это. Веровать и так можно – зачем сразу в монастырь уходить. Грехи, мол, буду замаливать… Тоже мне…
Полина прошла в комнату и остановилась перед гробом. Лицо матери было теперь спокойным и умиротворённым. Казалось, она не умеrла, а просто уснула, даже восковая бледность не делала её похожей на покойницу. Сзади подошёл сын, обнял её за плечи.
-О чём ты думаешь, мам?
-Ты знаешь, мне так не хватало её… В юности и потом… Из-за каких-то ошибок мы очень многое упустили и самое печальное, что этого уже не наверстаешь.
Поhороны прошли, как полагается. Потом все отправились в кафе на поминальный обед. Полина позволила сыну сесть рядом с Самсоновым и видела, какой гордостью горели потухшие глаза этого немолодого, рано постаревшего, мужчины.
Он тихонько и ненавязчиво задавал Ромке вопросы, а тот также еле слышно отвечал ему, то и дело посматривая на маму.
Когда всё закончилось, к ней подошла Мария Денисовна.
-Полечка, вы когда уезжать планируете?
-Завтра вечером, Мария Денисовна.
-Успеете ли к нам зайти?
-Конечно, я же обещала.
-Ты знаешь, мне до сих пор не верится, что внук нашёлся. Не знаю, каким богам молиться за такой подарок – она всплакнула, уткнувшись в платочек – а Ромка-то, Ромка, Полюшка! Снова к жизни будто воспрял. Лидку прогнал вчера, когда она явилась, не приходи ко мне больше, говорит. И лечиться согласился поехать. Ты ведь… Помнишь, тогда говорила? – неуверенно спросила она – ты… не передумала?
-Нет, Мария Денисовна. Пусть приезжает. Я отдам распоряжения, чтобы его сначала обследовали, а там посмотрим, или у нас в НИИТО его оставим, или я договорюсь с больницей в соседнем городе.
-Спасибо тебе, девочка! Уж и не знаю, как благодарить тебя! Теперь я хоть со спокойной душой уйти смогу!
-Не надо, Мария Денисовна. Вы очень нужны своему сыну.
Вечером, по возвращению в гостиницу, Ромка сказал ей:
-Мам, мне поговорить с тобой надо…
-О чём, сынок.
-В общем, я тут с дедом переписывался. И отправил ему твоё фото и фото с бабушкой, я же успел с ней сфотографироваться. Так вот… Дед был очень удивлён… Он… знал бабушку.
-Знал? – спросила Поля – но откуда?
-Он написал мне, что это Галина – его любовь. Он некоторое время встречался с ней, потом женился на своей первой жене, и переехал в город. Потом, когда снова вернулся в посёлок, опять начал встречаться с Галиной, но когда узнал, что она беременна…
-Рома, а как зовут твоего дедушку?
-Захар…
В памяти Полины внезапно чётко и ясно всплыли слова бабушки Серафимы: «-Он из города приехал к родителям, раны, мол, зализать, отдохнуть... А тут, значит, ему Галка под руку подвернулась. Которая по-прежнему по нему сохла... Ну вот у них снова и завертелось-закрутилось... Она-то надеялась, что он в город её заберёт, вместе с Аськой, да и ушла опять от сына моего, только этот Захар фигу ей показал, да и уехал. А через девять месяцев ты родилась...
Она посмотрела на сына и произнесла:
-Не может этого быть…
35
Он сразу догадался, понял, что все эти годы жил рядом с родным дедом. Взял Полину за руки, проговорил возбуждённо, скороговоркой:
-Мама, послушай, я принесу ноут из своей комнаты, мы тут же свяжемся с дедом по видеосвязи, вы поговорите обо всём!
-Подожди, сынок! – она остановила его – подожди, не нужно…
-Почему?
-Я не готова пока… Эта новость – как обухом по голове. Я… не знаю, что сказать ему. Погоди пока, дай мне прийти в себя, потом решим, что делать со всем этим.
Она села на кровать и уткнулась в ладошки. Что происходит? Как так могло случиться, что её сын оказался в семье её родного отца?
Рома сел рядом с матерью и поглаживал её по волосам, потом обнял за плечи и прижал к себе.
-Мам, я отлично понимаю, что ты чувствуешь. Ты ведь тоже, по сути, брошенная… Им, моим дедом… Он оставил твою маму, несмотря на то, что знал о её беременности…
-Она уже была замужем тогда, – произнесла Полина. Голос её был каким-то странным, глухим, без эмоций – и изменила с ним отчиму, думала, что он заберёт её с собой. Видимо, она очень его любила… А потом ненавидела меня только потому, что он не оправдал её надежды.
-Всё это очень печально – проговорил Ромка – по сути, всё начинается с самого малого, но вслед за этим тянется цепь разрушения других жизней. Если бы дедушка тогда не отказался от тебя, всё могло бы пойти по совершенно другому пути развития. Бабушка не испытывала бы к тебе ненависти, ты не кинулась бы в объятия к отцу, подсознательно ища любви и тепла…
-Стоп, стоп – с улыбкой остановила сына Полина – тогда не появился бы ты, мой мальчик, на этот свет, и я не стала бы тем, кто я есть сейчас.
-Вот видишь, мама, ты во всём умеешь найти хорошее.
-Ты прав, Рома, но я пока не готова говорить с отцом.
-Ладно, я не стану настаивать, но, если ты соберёшься – скажи мне, и мы сразу же с ним свяжемся.
Так они и решили.
-Теперь нужно ложиться отдыхать – сказала Полина – завтра с утра сначала на кладбище, потом мы обещали заехать к Самсоновым, а уже потом домой.
-Домой, домой! – запрыгала Серафима – там, наверное, Бомбей и дедушка уже нас заждались!
Они улыбнулись, глядя на неё. Маленький ангел Серафима была сейчас для них неким спасителем и разряжала обстановку, принося хорошие эмоции.
На кладбище решили пойти пешком. Мужчины – Костя, Митька и Роман шли отдельно, Костя держал на руках Серафиму. Ася и Полина шли чуть поодаль, при этом Поля рассказывала Асе всё, что выяснил Роман про своего дедушку и её отца. Аська только охала и ахала от удивления.
-Боже, Полька, разве так бывает, а?
-В жизни, Асенька, и не такое ещё возможно. Но честно говоря, я сама до сих пор пребываю в лёгком шоке. Мой сын воспитывался в семье моего отца, которого я никогда не знала! Кстати, я похожа на него…
-Теперь-то это понятно – буркнула Ася – а тогда, когда Рома фотки показывал, мне даже в голову не приходило, что ты можешь быть дочерью этого… мужика. И что ты делать будешь теперь? Поедешь в Америку для встречи с ним?
-Ты что?! – Полина округлила глаза – с ума сошла? Какая Америка, Ась?! Я ещё никак не могу привыкнуть к мысли, что этот человек нашёлся, и что это мой отец, и что он воспитывал Рому!
-То есть ты не готова простить его?
Полина повернулась к сестре:
-Наверное, пока нет, Асенька…
-А вот Ромка простил тебя. Нашёл в себе силы. Хотя… Твою жизнь в родной семье не сравнить с его жизнью в чужой. Наверное, поэтому ты подсознательно его винишь?
-Может быть. Но сейчас всё это в прошлом и мне надо найти силы, чтобы всё-таки поговорить с ним, выяснить всё до конца. Не думаю, что мы станем очень близкими людьми, но это не отменяет того, что можем общаться.
После кладбища они втроём отправились к Самсоновым. Те уже в нетерпении ждали их, Мария Денисовна тут же, не слушая отказов, усадила их за накрытый стол, который ломился от вкусных блюд – пирог с мясом, пирожки с брусникой, котлеты с пюре, солёные огурчики и грибы, облепиховый морс, салаты.
Ромка хвалил бабушкины изыски и говорил, что несмотря на долгую жизнь в Америке, он всегда любил только именно русскую кухню, а уж домашнюю – тем более.
Мария Денисовна то и дело прикладывала к глазам свой платочек, снова и снова просила прощения то у Ромки, то у Полины, потчевала Серафиму, подкладывая ей то котлетку, то пирожок.
Самсонов, помолодевший за считанные дни на добрый десяток лет, чисто выбритый и сияющий, как начищенный гривенник, разговаривал с Ромкой, задавая ему вопросы о картинах, которые тот пишет, о жизни в Детройте, о дедушке.
После обеда они уселись смотреть фотографии на ноутбуке, который Ромка взял с собой, с ними примостилась и Серафима, а Полина осталась с Марией Денисовной за столом. Она отхлебнула чай из кружки, подняла глаза на несостоявшуюся свекровь и спросила:
-Мария Денисовна, вы же давно мою семью знали, скажите, вы когда-нибудь слышали о моём настоящем отце?
Женщина смутилась, опустила глаза, потом сказала:
-Полюшка, я бы не хотела… Твоя мать совсем недавно… Мы, вроде и подругами не были, так, знались немного, да поговорить могли иногда по душам, но всё же… А почему ты спрашиваешь?
-Мне бы просто хотелось знать, почему отец тогда, когда вернулся в деревню после смеrти первой жены, не захотел забрать с собой мать.
-Поль – женщина внимательно посмотрела на Полину – так сейчас зачем это всё уже теребить? Столько времени прошло, да и Галина, царство ей небесное, упокоилась.
Полина уставилась в стол, по которому ползла божья коровка, потом сказала:
-Видите ли… Оказывается, приёмный дедушка Ромы – мой родной отец.
Мария Денисовна привстала от неожиданности со стула, потом опустилась на него и громко охнула, закрыв ладошкой рот.
-Вот это да! Неужели ж так бывает в жизни?! Теперь понятен твой интерес – не можешь найти в себе силы поговорить с ним?
Полина кивнула:
-Потому мне важно выяснить, что произошло тогда. Если вы что-то знаете…
-Да весь посёлок тогда гудел – начала Мария Денисовна. Полине казалось, что всё было намного хуже, а женщина словно бы подбирает слова, чтобы не ранить ненароком и так пострадавшую от всего этого Полину – у него жена умеrла, у Захара-то, вот он и вернулся обратно – мол, с родителями побуду, да раны свои залижу. Галька-то тогда уже с Аськой была на руках… Мы думали, что всё кончилось промеж них, когда Захар-то уехал и первый раз женился, тем более, и Галка замужем, и Аська тут… Он, Захар, устроился без проблем в местную администрацию работать. Николай Галькин, ну, отчим твой, всё ходил и кривился на него. Но они долго друг без друга вытерпеть не смогли, и стали встречаться тайком, только видели их тогда несколько раз. До Николая стали слухи доходить, тогда он пошёл к Захару и пригрозил тому – если, мол, Галку не оставишь, у нас семья, дитё, то я сообщу, куда надо, быстро тебя лишат всех должностей. А он, Захар, ещё же и в партии состоял тогда. Мог лишиться партийного билета, представляешь, какой это был бы удар для него. Вот так-то, девочка. Потому, когда Галка к нему прибежала и сообщила, что беременна, он пришёл к Николаю и говорит – давай, мол, я заберу Гальку к себе, и Аську, ребёнок у нас, мол, будет, любить буду одинаково. Но Николай ему сказал, что тоже Гальку любит, и ребёнка, то есть тебя, тоже воспитует, как своего, ну и опять ему пригрозил. Так Захар и уехал ни с чем. А Галька, стало быть, куда ей одной без мужика, продолжила жить с Николаем. Но Николай слова своего не сдержал, и как родную тебя не воспитывал.
Полина махнула рукой:
-Что теперь говорить, Мария Денисовна. Ни отчима, ни матери нет. Просто мне важно было выяснить, почему отец не захотел мать забрать, если любили они друг друга. Спасибо, что рассказали.
-Не за что, девочка. Но как по мне – если бы Захар забрал к себе Галину, жизнь бы её более счастливой была. Захар не чета Николаю – интеллигентный, образованный, всегда поможет, и улыбчивый, а Колька – бирюк бирюком, вечно всем недоволен. Вот и Галька с ним такой же стала. Она ведь раньше другая была…
Перед уходом Самсонов-старший долго прощался с Ромкой, словно не желая отпускать его. Наконец Полина решила это остановить.
-Рома, возьми Серафиму и идите. Я вас догоню, мне ещё с отцом твоим поговорить надо.
Они ушли, а Поля предложила:
-Пойдём в сад, под яблоню.
В саду стоял такой аромат, что не передать словами. Он кружил голову и пьянил рассудок, а Полина вдруг отметила про себя, что несмотря на цветение растений один раз в году, в их посёлке почему-то постоянно, не только весной, стоял этот терпкий аромат цветения. Вот и тогда, в далёком августе, двадцать с лишним лет назад, в воздухе стоял запах яблонь.
Она зарылась лицом в листья дерева, потом резко повернулась к Самсонову. Увидела его взгляд, полный… желания… Он смутился, опустил глаза, хотя до этого беззастенчиво рассматривал её хрупкую фигурку, борясь с желанием вскочить на непослушные ноги, схватить её, сжать в объятиях… Нет… Ничего этого делать было нельзя.
Увидев этот его взгляд, Полина улыбнулась жёстко, нет, даже жестоко.
-Доволен теперь? – спросила она – Рома, ты понимаешь, что если бы не сын, я бы никогда не разрешила вам увидеться? И я тебе так скажу – я знаю твою гнусную натуру, а потому, если ты захочешь воспользоваться Ромкой в своих корыстных целях, или причинишь ему зло – я тебя уbью, понял, вот этими самыми руками…
Он промолчал, пока не понимая, как воспринимать её слова, потом произнёс:
-Посмотри на меня. Какое зло и кому теперь я могу причинить.
-О! – воскликнула женщина – я уверена, ты на многое способен! Я могла бы и Марию Денисовну обвинить в том же самом, но не стану – она и так многое пережила, когда ты попал в аварию, а потом потеряв мужа. Я вижу в ней искреннее раскаяние…
-А я? У меня ты его не видишь?
-Твоё раскаяние, Самсонов, не стоит выеденного яйца, потому что я тебе не верю. Ты тогда, двадцать лет назад, убил во мне эту веру, выкосил с корнем, и не только в тебя, а вообще во всех людей. Не понимаю, как у меня хватило сил побороть это в себе. Мне повезло, я встретила Виктора и поверила ему. Но тебе, Рома, веры нет, потому я тебя сейчас предупреждаю о том, что не дай Бог…
-Мне хотелось бы что-то сделать для него, для сына… Но я пока не знаю, что… Я обещаю, что никогда ничего у него не попрошу, может, тогда ты поверишь, что у меня нет никаких тёмных намерений относительно Ромки. Я не плохой человек, Полина. Я глупый, ужасно глупый человек… Если бы я не был таким дураком тогда, всё сложилось бы по-другому…
-Раскаиваться поздно, Рома. И мне, и тебе. Мы ещё ответим за это, но не здесь. Мы – потому что с себя я этой ответственности тоже не снимаю…
Она попрощалась с ним и ушла, провожаемая взглядом его глаз.
Они вернулись в город в том же составе, в котором уехали в посёлок.
Вечером Виктор расспрашивал жену о поездке. Она рассказала ему о той новости, которую он ещё не знал – что Рома воспитывался в семье её родного отца.
Виктор присвистнул от удивления:
-Вот это да! А я всё задавался вопросом – кого мне напоминает этот бодрый старик!
Кроме того, Полина рассказала мужу о том, что узнала от Марии Денисовны про отношения своей матери, отца и отчима.
-Да уж – любовный треугольник. Скорее всего, после того, как отчим пригрозил Захару тем, что наклепает на него, куда надо, Галина сама решила остаться с ним, ведь она любила твоего настоящего отца и не хотела ему таких проблем. Я больше, чем уверен, что было именно так. Ну, а Захар не стал бороться, да и всё… В общем, все виноваты, а пострадала в итоге ты…Захар оказался слабохарактерным, Николай – эгоистом, а твоя мать – просто любила, вот и всё. Знаешь, я думаю, в этой их истории есть много похожего с твоей…
-Всё повторяется – улыбнулась Полина и рассказала Виктору про Самсонова-старшего.
Тот только покачал головой:
-Хорошо же ты его…Что ж – ему нелишним будет. Гнилой мужичонка, а пафоса было…
-Мне даже жаль его немного, Виктор. Получается, моё проклятие тогда… сработало. Но я не хотела, чтобы так…
-Это не проклятие, Поля, это бумеранг. Он существует, поверь, и настигает тех, кто плохо поступил по отношению к другим. Вот Самсонова он и настиг. Очень надеюсь, что он понял, что это именно бумеранг, и понял, за что он ему прилетел.
Прошло ещё некоторое время. В семье установился мир, покой и порядок. Ромка часто навещал Полину и семью, которую уже давно считал своей. Вот и своё двадцатипятилетие Ромка решил отметить в России. Полина специально взяла отпуск, чтобы подготовиться к этому знаменательному дню и собрать вместе друзей, знакомых и семью.
На улице вовсю цвела весна, счастливая Полина вместе с Аськой хлопотала на кухне, им помогала Любка, которая пришла со своей семьёй – мужем и сыновьями-близняшками.
Мужчины – Виктор, Пётр Петрович, Арсений Спиридонович, Митька, Рома и Анатолий во дворе крутились около беседки и мангала, кто-то готовил шашлык, кто-то мариновал очередную порцию мяса, кто-то протирал стол и лавки в беседке. Все были при деле. Со стороны мангала раздавались весёлые голоса и смех.
Дети всей дружной командой то плескались в бассейне, – май стоял необычайно жаркий – то резвились в песочнице, то прибегали оказать «помощь» к мангалу или на кухню.
Полина была по-настоящему счастлива – рядом с ней были любимые и любящие её люди, друзья и её семья. Никогда ещё она не чувствовала настолько полной гармонии в своей жизни. Сейчас она твёрдо знала, что всё, что она пережила когда-то, было точно не зря.
-Мам! – в кухню вошёл Ромка – там дед прилетает через час, я возьму машину, встречу его, хорошо?
-Да, Рома, давай. И возьми кого-то из мужчин с собой, ладно? Один не езди, там, наверное, помощь потребуется.
-Хорошо, мы тогда с Митькой уехали!
-Как отец твой? Общаешься с ним? – осторожно спросила Ася у сестры.
Не поднимая глаз от салатника, в который она резала свежие огурцы, Полина ответила:
-Я помнишь, говорила тебе, Асенька, что мы в первый раз разговаривали по видеосвязи. А потом стали общаться по телефону или также, по видеосвязи. Привыкаем потихоньку. Вряд ли отношения между нами будут наполнены какой-то особой теплотой, мне Пётр Петрович ближе намного, если честно. Но вот Ромка захотел, чтобы дедушка присутствовал, говорит, это несправедливо, он там один… Я не могла сыну отказать.
-Полька! – Любка, которая тоже слушала этот разговор, шутливо ущипнула подругу за бок – а сыночек-то твой начинает тобой манипулировать!
-Да ну тебя! – надулась Полина – он не такой… Но я посчитала, что он прав. В любом случае, рано или поздно мы должны были встретиться… Кстати, Рома оплатил ему какое-то очень дорогое лечение, вернее, добавил денег. Они же что только не пробовали… А тут, представляете, помогло. Передвигается с палочкой, очень медленно, но всё же это лучше, чем в коляске.
Через полтора часа раздался шум колёс, и у дома остановился автомобиль.
-Приехали! – Поля сдёрнула фартук, быстро вытерла руки, и отправилась встречать отца.
Поздоровались они довольно скомкано – было видно, что обоим очень неудобно. Как поняла Полина, отец был готов обнять её, но она, словно боясь этого или стесняясь, сделала еле заметное движение назад, и мужчина просто галантно поцеловал ей руку, а потом, всматриваясь в такие похожие на его, глаза, провёл старческой рукой по густым рыжим волосам.
-Как же ты похожа на меня, девочка… - опустил голову, достал из кармана платок, вытер глаза и снова улыбнулся.
-Полька, ты что? – тихонько ругала её Ася на кухне, глядя в окно на то, как на террасе сразу разговорились Пётр Петрович и Полин отец – значит, Самсонова, его мамашу и мать с Костиком ты сразу простила! А отец твой? Он не заслуживает этого, что ли? Он только и ждёт того, чтобы ты обняла его, а ты!
-Ась, я не могу пока…
-Не может она! Ой, ладно, пойду, унесу им морса, а то до хрипоты там уже спорят о чём-то… Заодно послушаю. Надеюсь, не ругаются.
Спорили о политической ситуации в мире, что очень позабавило женщин.
-Мам, мне поговорить надо с тобой – опять пришёл Ромка – сильно занята?
-Нет, сынок. Девчонки тут доделают, да и помощницы вон пришли – она погладила по голове Серафиму и дочь Аси – пойдём в сад.
Они прогуливались по тропинке между кустов сливы, и Ромка вдруг выпалил:
-Мама, ты прости меня… Я… понимаю, что должен был посоветоваться с тобой в этом вопросе. Но… Я думал, ты откажешь…
-Ром, ты меня пугаешь. Что случилось?
-Я… Бабушку и отца позвал… На день рождения…
-О, Боже! – услышав это, Полина чуть в обморок не рухнула – Рома, ты должен был сказать! Нужно было подумать о Викторе, о его чувствах! Ну, бабушка – ещё понятно, но Самсонову здесь точно делать нечего!
-Мам, прости… Я хотел, чтобы в этот день вся семья наконец собралась…
-Ну, да – это же твой день рождения. И всё же, сынок, так не делается! Нужно думать и о чувствах тех, кто рядом с нами! И потом – Самсонов должен быть на реабилитации, в клинике, в соседнем городе. Ему же там операцию сделали, он теперь туда на реабилитацию ездит.
-Он прошёл уже её, мама, и домой вернулся. Я… за ними такси отправил, нанял… Они скоро будут тут.
-Рома, Рома! – Поля покачала головой – иди, зови отца. «Обрадуем» его.
Увидев их растерянные лица, Виктор сразу всё понял.
-Итак, кто и что из вас натворил?
Поля кивнула на сына.
-Ромка, ну отвечай сам, коли уж так – в её глазах стояли слёзы досады.
Роман всё объяснил Виктору, было видно, что он смущён и растерян. Глядя на его виноватый вид, на опущенную голову и плечи, на покрасневшее лицо, Виктор рассмеялся, потом обнял жену:
-Поль, Самсонов мне неприятен, но честное слово, я переживу как-нибудь! Ради тебя и твоего сына, переживу, правда!
Полина с досадой прикусила губу:
-У меня, честно говоря, тоже нет желания его видеть… Но теперь уже поздно. Надеюсь, праздник не будет испорчен.
Когда уже практически всё было готово, у ворот остановилось такси. Встречать пошли Ромка и его неизменный спутник Митька. В воротах показалась фигура Марии Денисовны и Самсонова с тростью.
Ася негодовала:
-Вот нафиг Ромка их позвал! Никому они тут не нужны! Хотя, конечно, его день рождения.
-Я, как и Виктор, придерживаюсь той позиции, что на Самсонова вообще не стоит обращать внимание. Как будто его тут и нет – заявила Любка.
Самсонов остановил Полину, когда та несла очередное блюдо со снедью к столу:
-Поля, подожди! Извини… - он поймал на себе колкий взгляд Виктора – я должен сказать. Я понимаю, что мы не должны с матерью быть тут. Но… Я не мог отказать Роме в его просьбе, пойми меня…
Полина кивнула и отправилась дальше.
Вскоре за огромным столом расположились все гости. Для детей был отдельно накрыт небольшой столик в саду. Периодически к ним захаживал Митька или Ромка, так сказать, для контроля.
Сначала все смущались из-за присутствия гостей, которых тут никто не ждал, но постепенно разговорились, улыбаясь, рассказывая какие-то истории. В основном Виктор старался разрядить атмосферу и рассказывал что-то смешное из их с Полей практики, потом подключился Пётр Петрович, шутила и сама Полина, то и дело бросая на мужа благодарный и в тоже время виноватый взгляд. Она предполагала, каких усилий ему стоило держать себя в руках при Самсонове, да ещё и шутить.
Мария Денисовна сидела между Петром Петровичем и отцом Полины, они увлечённо о чём-то разговаривали и даже спорили иногда.
Самсонов вёл себя скромно – сильно не вступал в разговоры, лишь внимательно слушал и только иногда перекидывался словами с Ромкой.
-Поль – спросила сидящая рядом с ней Ася – а где Костя-то? Он не приедет?
-Нет, Асенька, он мне звонил, у него Татьяну в роддом увезли. Так что мы с тобой скоро тётками станем!
-А семья-то растёт! – поддержала её Ася, улыбаясь.
-Дорогие мои! – Виктор постучал вилкой по бокалу – наполните бокалы этим замечательным kоньяком. Дамы! Вина?! Сейчас будет тост!
Полина блестящими от счастья глазами оглядела всю большую компанию. Вот оно – самое что ни на есть счастье! Рядом с ней близкие люди, рядом её сын, которого она безуспешно искала все эти годы и, наконец, обрела.
Поймав его благодарный взгляд, она кивнула ему, подмигнула и улыбнулась. Нельзя расстраиваться в такой день, и плакать нельзя, даже от счастья. Она стала прислушиваться к словам мужа, он говорил о том, как благодарен судьбе за встречу с таким человеком, как Полина, и как благодарен тому, кто вёл его правильной дорогой в поисках Ромки…
Тост был очень длинным, Виктор то шутил, то говорил серьёзно, его уже стали подначивать на предмет того, что уснут сегодня прямо тут, слушая его речь. Наконец он закончил, обнял Ромку, пожелав ему всего самого-самого, на что тот ответил: «Спасибо, отец», получив ревнивый взгляд Самсонова, все соединили бокалы за Ромкино здоровье, сын обнял Полину и со всех сторон раздались хлопки и поздравления.
Потом были подарки, ещё пожелания, Ромку то и дело поздравляли, а Полина, наблюдая за всем этим со стороны, думала о том, что сегодня она счастлива, как никогда.
Она дала себе обещание обязательно сохранить в себе это чувство счастья во что бы то ни стало, несмотря ни на какие события, горести и печали, на долгие годы…
Конец.
Эпилог
Я посвятила эту повесть своему любимому отцу и любимой мамочке,
Да упокоятся их души…
Мы сидели у самой кромки воды и болтали в ней ногами. Море накатывало барашками волн и снова возвращалось назад, унося свои беспокойные воды туда, где виднелся горизонт.
Вот уже как два дня мы отдыхали в пятизвёздочном отеле на берегу моря, они оказались нашими соседями и отдыхали уже пару недель, и мы как-то сразу познакомились. Внизу, в кафе, не было свободных мест, а большой стол на восемь персон был занят наполовину. Мы подошли и спросили, можем ли к ним присоединиться, и тогда она первая воскликнула: «Да вы же наши соседи по номерам!»
Так мы и разговорились. Она была старше меня на несколько лет, но выглядела так, словно сошла со странички журнала мод. Впрочем, это было неудивительно, с её-то внешностью. Я сразу обратила внимание на их отношения – они были настолько внимательны друг к другу, такая любовь мерцала в их глазах, что я невольно залюбовалась. Она отдыхала с мужем и двумя детьми – взрослым сыном и дочерью лет одиннадцати.
Я тоже была со своей семьёй, и наши вторые половинки как-то сразу разговорились и начали общаться.
Я же незаметно любовалась ей – хрупкая, стройная, с копной медно-рыжих волос и глазами, которые были похожи на два лесных озерца с чистой-чистой водой. Она казалась мне ребёнком, которого хочется ограждать и защищать от этого мира, но, поговорив с ней, я сразу поняла, что это очень сильная личность, несмотря на всю внешнюю хрупкость.
И вот, на третий день знакомства, когда наши близкие отдыхали сами по себе – мужья забрали детей и поехали на экскурсию, мы с ней устроились на пляже у самой кромки воды.
На ней был купальник-бикини ярко-красного цвета и белая шляпа с широкими полями. Я видела, что она привлекает к себе внимание не только мужчин – женщины тоже смотрели на неё с нескрываемым восхищением, и это было неудивительно.
-Расскажи о себе – попросила она – чем занимаешься, кто твои родители… Так интересно… Люблю людей.
И я как-то сразу стала рассказывать ей. Она была из тех людей, которым хочется открыться, рассказать, что тревожит, и даже может быть, получить какой-то совет.
А ещё она умела слушать, склонив свою красивую голову чуть набок и внимательно глядя на меня. Я рассказывала, рассказывала и рассказывала. О себе, о муже, о сыне, о своих родителях. В глазах её был нескрываемый интерес, когда я говорила именно про них, про то, что мама и папа в своё время оба лежали в НИИТО, где и познакомились.
Она вдруг стала спрашивать про их диагнозы, а я сначала не поняла, зачем ей это нужно. Но она сказала мне, что она – главный врач подобного НИИТО, только конечно, в другом городе, потому ей очень интересно, что было с моими родителями.
Я постаралась объяснить всё как можно подробнее, а она вдруг погрустнела и сказала:
-Жаль, что это случилось намного раньше. Вдруг я смогла бы что-то сделать для твоих родителей.
Мы ещё немного поговорили про это, а когда она узнала про случай с подругой мамы (история Марины), то вдруг страшно разволновалась и сказала, что у них случилось тоже нечто подобное, и ушедшая девушка была её подругой.
Когда я закончила свой рассказ, она спросила:
-А чем ты увлекаешься, у тебя есть хобби?
Помню, я рассмеялась тогда, и ответила ей, что моё любимое занятие – «пописывать в ящик».
Она задумалась, склонив голову к коленям и обхватив их руками, а потом вдруг сказала:
-Напиши про мою жизнь. Думаю, будет интересно…
Я удивилась, услышав это, но её предложение показалось мне очень-очень привлекательным, потому я согласилась, даже не раздумывая. Мы договорились, что завтра она начнёт мне рассказывать, а я попросила у неё разрешение записывать на диктофон её рассказ.
В тот день мы на этом и разошлись – договорились встретиться и начать на следующий день. У неё были свои дела, больше времени хотелось провести с детьми и мужем, впрочем, как и мне тоже.
На следующий день мы встретились за завтраком и договорились пойти к морю и там начать нашу совместную «работу».
Устроились на махровых простынях, которые взяли с собой, я включила диктофон, и она начала свой рассказ. С первых минут, как она стала говорить, я сидела, открыв рот, и, как заворожённая, слушала её.
Попутно задавала какие-то незначительные, уточняющие вопросы, а она рассказывала так, что я невольно начинала переживать те же эмоции, что и она. Я плакала вместе с ней, той, юной девочкой, которая встретилась с предательством парня, я тоже вместе с ней хотела кануть в воды речки и тоже ненавидела ребёнка, который появился на свет…
Странным было то, что мой рассказ про себя оказался очень коротким, а она рассказывала так, что я потеряла счёт времени, но при этом мы не одолели даже половину пути.
-Ну, достаточно на сегодня – она улыбнулась своей немного стеснительной, очаровательной улыбкой – вы с нами на экскурсию пойдёте?
Я с радостью приняла её приглашение. Честно говоря, мне не хотелось с ней расставаться, хотелось слушать и слушать её спокойную речь, наполненную таким глубоким смыслом… Она была из тех людей, которые притягивают к себе. А поскольку я сама не такая, подсознательно я тянулась к ней.
На следующий день мы опять устроились на пляже – эти встречи стали нам как-то очень сильно необходимы. Ей, видимо, очень хотелось выговориться, а меня занимал один вопрос, и я, извинившись, перебила её.
Я спросила, почему она решила вот так рассказать всё незнакомому человеку. На что она ответила после недолгих минут раздумья:
-Ты знаешь, все мои друзья и близкие знают мою историю от и до, как говорится. Они знают, что я чувствовала, что пережила, знают про каждую мою слезинку, про каждое проявление гнева… А поскольку это всё ещё сидит во мне, мне необходим кто-то, кому я могу снова рассказать обо всё об этом, понимаешь?
Я поняла её – ей не нужна была жилетка, в которую она поплачется о своей нелёгкой судьбе, ей нужен был тот, кто просто будет её слушать.
-Не переживай! – она опять улыбнулась – если когда-нибудь ты решишься писать «не в стол», эта книга станет бестселлером.
Конечно, это была шутка, потому что у неё не было настолько повышенного самомнения.
Она опять рассказывала, я – слушала, диктофон выполнял свою функцию. Вокруг нас суетилась жизнь, шумел пляж, шумело море, где-то недалеко были наши близкие, но у меня было ощущение, что я вырвана из реальности. Вырвана туда, где происходят все рассказываемые события.
В этот раз всё не закончилось – идти нужно было уже мне. Мы встретились в кафе, вечером, за ужином, а потом пошли гулять все вместе по вечернему городу. Но с нами были наши семьи, поэтому конечно, не могло быть и речи о том, чтобы продолжить.
На следующий день она принесла ноутбук и стала показывать мне фото. Их было много – с работы, дома, с семьёй, с друзьями, на отдыхе… Вобщем, обычный семейный архив, который есть в каждой семье. Она рассказывала историю каждой фотографии, оттуда я узнала о её отце, коллегах, подруге, сестре, брате.
Я подумала про себя – зачем она показывает мне их, и в голову закралась мысль, что может быть, боится, что я не поверю?
Потом она продолжила рассказ.
В этот раз мы с ней увлеклись очень надолго, и когда увидели, что огромный ярко-красный круг солнца садится за горизонт, то поняли, что опять потеряли счёт времени.
Она закончила и смотрела на меня, стараясь по глазам прочесть мою реакцию. У меня же не было слов- я была очень удивлена всем услышанным.
-Мы завтра рано утром уезжаем – сказала она – наше время здесь вышло. Я была рада рассказать тебе свою историю. Надеюсь, ты, в свою очередь, была рада её услышать…
Я заверила её, что именно так и есть, и что я не слышала в жизни ничего более интересного, чем история её жизни. Мне оставалось только поблагодарить её за доверие, что я и сделала.
-Мы с тобой больше никогда не увидимся – улыбнулась она – я чувствую это. А потому предлагаю тебе остаться просто случайными знакомыми. Может быть, когда-нибудь я прочитаю твою книгу и вспомню тебя. Наверное, мне будет грустно, и я буду плакать…
Я спросила у неё, могу ли я внести в её рассказ кое-какие коррективы, в частности, добавить историю моих родителей. Она согласилась и, задорно сверкнув глазами, сказала:
-Но только без фанатизма!
Я пообещала ей, что ничего не буду искажать, и передам всё максимально приближенно к её рассказу.
-Можно тебя обнять на прощание? – спросила у неё, и она кивнула, заметив, что сама хотела это предложить.
Мы обнялись, как старые добрые друзья, и она пошла по кромке воды, удаляясь от меня. Мне же не хотелось вставать с тёплого песка, и я следила за её уходящей в закат фигуркой.
На этот раз она была в белом бикини, и эта картина была прекрасна и зачаровывала: хрупкая женщина с огненно-рыжими волосами в белом купальнике и белой шляпе с широкими полями удаляется на фоне багрового заката. Море смывало следы её маленьких ног на песке, а я подумала про себя, что вот так же время смоет из моей памяти встречу с таким замечательным и необычным человеком.
Нам предстояло отдыхать ещё целую неделю, и только по приезду домой я вспомнила про диктофончик в своей сумке.
Однажды, когда дома никого не было, включила и стала слушать этот мягкий и в тоже время такой сильный, женский голос, который снова и снова возвращал меня к событиям её жизни.
Потом жизнь внесла свои коррективы, воспоминания об этой встрече были заброшены в дальний угол памяти, старенький диктофон пылился глубоко в шкафу в загородном доме. А потом я нашла его, и вспомнила своё обещание ей – что обязательно напишу про неё.
Вспомнила как-то резко, сразу, и закат, и её профиль на фоне этого заката, и как волны моря смывали следы её маленьких ног.
Спасибо тебе за то, что ты однажды была в моей жизни.