Время собирать камни. Ч. 3, гл. 2 Песня песка

Глава 2. Песня Песка. Скитальцы.

- Все началось у нас с песни песка…
- Песни? Разве песок умеет петь?
- Не перебивай, а то ничего рассказывать не буду, - возмущенно воскликнул маленький обитатель Эвериса.
- Ладно, ладно, - милостиво согласился Эд. Он был в отличном настроении – ни есть, ни пить больше не хотелось. Теперь можно и послушать.
- Так вот…
- Я проснулся на рассвете от странных звуков… Казалось, что моя мать напевает колыбельную охрипшим за ночь голосом.  Поет без слов, раздражаясь и изнемогая от усталости. Песня, доносившаяся откуда-то издалека, становилась все громче и яростнее. В ней смешались вой раненого зверя и завывание ветра. Сердце мое замирало в груди, мурашки бежали по коже. Неудивительно – ведь я был тогда совсем маленьким.
- Можно подумать, что ты сейчас большой, - чуть было не брякнул Эд, с ухмылкой поглядывая на крошечного собеседника.
- Я выглянул наружу и на несколько мгновений застыл от ужаса – на наш дом стремительно, словно живая, надвигалась волна песка, поднятая вверх ураганом. Ни неба, ни солнца!  Одна сплошная «стена», затмевающая все вокруг. Я успел захлопнуть дверь как раз вовремя - песчаная лавина обрушилась на наш глинобитный домишко, издавая жуткий грохот и скрежет, от чего мои родители в страхе тоже вскочили с постели. Мы долго сидели молча, боясь произнести хоть слово до тех пор, пока буря не стихла. Отец первым сумел выбраться из дома, проделав отверстие в крыше, затем вытащил нас с матерью. В тот раз наше жилище занесло песком только наполовину, но расчистить завалы удалось лишь к вечеру следующего дня.
- Ну и ну. Невероятно! - воскликнул Эд. -Хорошо, что живы остались.
- Какая красота! - воскликнула мать, неожиданно наткнувшись на яркий желтый камешек в песке и мгновенно забыв о постигшем нас несчастье.
- Ой, я, кажется, тоже нашел…, - через какое-то время проговорил отец.
- И я, и я…, - доносилось то справа, то слева с соседских территорий.
Мы копошились в песке до самой ночи, как черви в земле, прорывали все новые и новые ходы, в которых находили желтые камни разных размеров и оттенков. Попадались и матовые, и прозрачные, похожие на окаменевшие слезы, и те, и другие - одинаково прекрасные.  Многочисленные вкрапления из песчинок образовывали диковинные узоры, словно водили хороводы внутри камней и застыли после стремительного танца. В одном, самом крупном, в центре, видимо, когда-то поселился большущий жук-отшельник, да так и остался навеки замурованным в каменном склепе.
- Ой! Ой! – радостно заорал флэмитянин.  - Кажется, у меня тоже был такой. Только внутри сидел не жук, а замурованный зловредный фу-фунг, пожиратель червей.
Коротышка насторожился.
- Пожиратель…? А где же сейчас этот камень… И какого он размера?
- Я вернул его эээ… погибшему другу, - в смущении произнес Дикарь.
- Его сожрал пожиратель? - в ужасе отшатнулся абориген. – И зачем мертвецу камень, не понимаю.  Впрочем, хорошо, что вернул. Иначе он сожрал бы и твою душу…
Эд стыдливо опустил глаза.
- Ну, и что же было дальше? Давай, рассказывай.
- Мать чуть с ума не сошла от радости и восхищения, обнаружив такую великолепную находку, - продолжил коротышка, - и с тех пор не расставалась с камнем-ловушкой ни на минуту.
- Я назову его «синтарик», нет лучше – «дзинтарик», - нежно приговаривала она, поглаживая гладкую поверхность пальцами.
- Отдайте мне все собранные камни, - вдруг приказала она тоном, нетерпящим никаких возражений.
- С какой это кстати? – возмутился отец, -Ни за что не отдам!
- Ты еще спорить со мной будешь?!- взъерепенилась мать и угрожающе нависла над моим родителем.
Коротышка приподнялся на цыпочки и изогнулся дугой, изображая разгневанную мамашу. Эд покатился со смеху. Видимо, самки везде одинаковы…
-  И нечего ржать - женщины в наших краях на голову выше мужчин и уж гораздо сильнее. Так распорядилась природа.
- А самки у вас дерутся? - вновь прервал аборигена Эд, задетый «за больное».
- Еще как! Чуть что не по нраву – таких оплеух надают!  В тот раз пришлось подчиниться и отдать найденные сокровища, хотя и пользы от них не было никакой. Что делать с камнями, мы тогда никакого понятия не имели. Так вот. Слушай дальше.
- Утром дом содрогнулся от истошного крика. Оказалось, что отец ночью потихоньку вернул себе утраченные камни, да еще прихватил и припрятал те, что собрали мы с матерью.
- Сам не знаю, как это получилось, - оправдывался он, возвращая дзинтарики и получив несколько затрещин.
Однако на следующую ночь история повторилась. Отец обнаружил материнский тайник и вновь похитил манящие камни, а на рассвете, получив синяк под глазом, вынужден был все вернуть.
  Покой в доме был нарушен. Мать совсем перестала спать по ночам, охраняя свои ненаглядные сокровища, а днем валилась с ног от усталости и засыпала на ходу, где попало. Этим обстоятельством непременно пользовался отец. Каким-то невероятным чутьем он разыскивал и вновь возвращал себе надежно спрятанные камни, любовался ими некоторое время, а затем отдавал их, чтобы на следующий день снова стащить. Из-за этой постоянной борьбы вести хозяйство стало некому - все пришло в запустение. И так продолжалось до очередного нашествия песка, приносившего с собой новые камни и новые несчастья. Все собранные дзинтарики немедленно отнимались властной рукой моей ненасытной матери.
Но самым страшным было то, что болезненная страсть к камням поселилась и во всех соседних домах, вызывая непримиримую вражду между обезумевшими мужчинами и женщинами. Дело кончилось тем, что жены сговорились между собой и однажды ночью сбежали, прихватив с собой все самое ценное - камни, верблюдов, одежду.
 А на утро разразилась песчаная буря невиданной силы, которая полностью завалила наши жилища. Пуститься в погоню мы не могли несколько дней, а беглянки тем временем успели уйти далеко. Так далеко, что не только мы, а и проклятый песок их не смог догнать. Видно, сам дьявол был на их стороне… Коварные женщины сумели добраться до гигантских Валунов, разбросанных цепью чьей-то всесильной колдовской рукой. Они-то и послужили основой для высокой стены, которая спасала не только от новых ураганов, но и от мести разъяренных мужчин.
 «Лагерь» первых беглянок постепенно разрастался - воровки камней из других поселений стекались туда со всех концов Эвериса. За несколько лет за неприступной оградой возник целый город, город женщин, который мы называем Крепостью желтого дьявола. Точнее сказать, дьяволицы…, а верховодит там…
- Кто? Кто верховодит? - перебил Дикарь, сгорая от любопытства.
- Моя мать – обладательница самого большого и красивого камня, того самого с жуком в сердцевине. Она провозгласила себя королевой и умудрилась подчинить своей воле всех обитательниц города.
- Так вот оно в чем дело! Не красный, не зеленый, а желтый камень дает могущественную власть! – вскричал потрясенный флэмитянин, а про себя подумал, – Надо добыть его любой ценой.
- Красный, зеленый? А разве такие тоже бывают?
Эд ничего не ответил и погрузился в молчание, придумывая, как бы половчее разведать у пустынного жителя дорогу в эту самую крепость.
- Расскажи, что же случилось с вами после того, как ваши самки ушли? – спросил он какое-то время спустя.
- Большинство мужчин так и не смогли выбраться из-под заносов, они умерли от голода, погребенные страшной стихией. У тех, кто уцелел, беспощадный песок отнял все, что еще оставалось после бегства женщин – дома, которые теперь невозможно было откопать, и грядки, дававшие скудный урожай даже в былые времена. Погибли и куры.
- Куры? А это кто такие? – снова не выдержал Эд.
- Домашняя птица, которая давала яйца.
- Ты издеваешься надо мной? Где это видано, чтобы птица жила в доме, никуда не улетала, да еще сама кому-то что-то давала! На птицу можно только охотиться. Скажешь, что вы ее тоже приучили, как и этих ужасных горбатых верблюдов?
- Ну, не мы, а наши далекие предки. К тому же, у курицы недоразвитые крылья, она вообще летать не может.
- Совсем не умеет?
- Да, только перебирает лапами, иногда так быстро, что не догонишь. Только убегать ей было особенно не зачем. Зачем убегать при хорошей кормежке? Куры у нас во дворе разгуливали важно, медленно, особенно по утрам, спросонья. Жаль, что все это в прошлом, и былое никогда не вернуть.
Эд снова задумался, пытаясь представить себе неведомых птиц с короткими крыльями – сонных куриц, не умеющих летать, едва перебирающих лапами, и горбатых чудовищ... Как странен этот мир, где и птицы, и животные никуда не улетают, не убегают, не боятся, что их убьют, и кормят как раз тех, кто их убить может! А зачем же убивать? Не зачем. Их нужно кормить, то есть отдавать свою еду... Ну, уж нет! Почему же нет? Ты их кормишь, а они тебя... Так просто.
Все перепуталось в его голове. Он решил подумать об этом позже. Коротышка на время замолчал, заметив, как на лице слушателя ходят желваки, а на лбу вздулись жилы от напряжения «мыслей». После небольшой передышки он продолжил «песню песка» в лицах, меняя голос и интонации. Ему, видно, нравилось изображать то отца, то мать, то других участников своего рассказа.
- Дзинтарики! Вот, что спасет наши жизни, - воскликнул отец, выбравшийся на поверхность одним из первых, и заметивший среди песчаной равнины яркие вспышки новых камней, переливающихся на солнце.
- Да, да, - загалдели остальные, - мы отправимся вслед за женщинами и отдадим им камни в обмен на молоко и другую еду!
- Но как найти беглянок? Песок не оставляет следов! – раздалось несколько робких голосов. 
- Знойный ветер налетает всегда с той стороны, - снова нашелся мой догадливый родитель, указывая рукой на наметенные барханы. - Мы пойдем наперерез песчаным волнам, которые нарисовал ураган, и, в конце концов, достигнем цели!
Немногие из нас добрались до крепости. Палящее солнце и жажда убили половину из тех, кто отправился в путь. Это потом мы научились находить воду в пустыне, а в тот злополучный первый переход через пески все умирали от жажды.
 Отца я потерял сразу, едва мы отошли от дома, вернее, от того места, где когда-то был наш дом. Его хватил солнечный удар, и сердце не выдержало. Бедняга так и остался лежать на обжигающем песке, никем не похороненный. Я забрал себе его долю камней и поспешил за остальными, боясь остаться один на один с «коварным раскаленным врагом», отнимающим наши жизни. Не помню, сколько дней и ночей мы тащились по пустыне, а когда дошли до высокой стены, то оставшиеся в живых совсем выбились из сил и упали тут же в объятья все того же ненавистного песка, нанесенного бурей и остановленного крепостным валом. Так смерть забрала еще нескольких наших собратьев. Но чудом слабый голос одного из нас был услышан, и какая-то женщина, работавшая неподалеку, вышла из ворот. Она-то и стала нашей спасительницей - принесла нам немного молока. Предварительно обобрав, конечно, наши карманы.
С тех пор мы стали вести кочевую жизнь, искать «окаменевшие слезы» за пределами города и обменивать их на пропитание. Камни взяли нас в плен, стали и смыслом, и целью нашего существования, и радостью, и страшной карой, которую мы, как заложники поневоле, вынуждены нести до последних дней.

- Значит крепость недалеко? - с надеждой, вкрадчиво поинтересовался Эд, пропустив мимо ушей рассуждения аборигена о смысле жизни.
- Одна ночь ходьбы.
- Ночь? Уж не хочешь ли ты сказать, что ходишь туда ночью?
- Именно так. Днем, как ты уже успел заметить, - съехидничал рассказчик, - стоит невыносимая жара и невозможно передвигаться. Мы обычно пережидаем зной в жилищах, построенных под толщей песка, а на закате выходим наружу, собираем дзинтарики и потом пробираемся к крепостной стене. Там нас уже ждут прислужницы моей матери, которые незамедлительно относят камни в «логово» своей королевы.
- Как же ты находишь дорогу в темноте?
Коротышка плотоядно улыбнулся.
- Ноги сами ведут куда надо, будто сила камней притягивает их. Ведь в городе за много лет скопились несметные сокровища! А вот в пустыне их находить стало все тяжелее. Бури и ураганы сейчас редки в наших краях, и разыскать камень в песке непросто. Мы начали враждовать и драться между собой за каждый дзинтарик. А когда оставшихся мужчин можно было пересчитать по пальцам, решили разбить окрестности вокруг города на отдельные территории и поклялись не мешать друг другу и не заступать в чужие пределы. Теперь каждый живет в одиночку и сам себя кормит.
- А что вы будете делать, если камешки совсем не будут попадаться?
- Об этом я и думать боюсь. Умрем тут без пищи. Нас и так мало осталось. Я давно уже никого не встречал, разве что Гриди роется еще в песке где-нибудь поблизости.
Эд всплеснул руками:
- А-а. Так это на него я наткнулся…вернее, он на меня…когда я здесь очутился. Маленький такой… Ой, извини… С противным, скрежещущим голосом.
- Похоже, что он. Значит, жив…
- Слушай, а те, что в крепости, они ведь тоже вымирают без самцов. Вымирают…, - ужаснулся своей внезапной догадке Эд.
- Ты прав, чужестранец. Мы обречены. Последний ребенок Эвериса появился на свет задолго до того, как женщины нас покинули.
Эд долго молчал и не задавал никаких вопросов. Мрачная перспектива умереть вместе с последними жителями желтого мира ему решительно не понравилась, но деваться было некуда, придется приспосабливаться к новой жизни. А там видно будет.
- А тебя-то как зовут? –  спохватился дикарь, вдруг вспомнив, что до сих не познакомился со своим собеседником.
- Не все ли равно! Много лет ко мне никто не обращался по имени. Зови меня просто – Скиталец.
- Скиталец?
-Да, тот, кто ходит, бродит, ищет…, в общем, скитается.
— Значит, я тоже Скиталец…, то есть мы оба – скитальцы.
Коротышка вдруг насторожил уши, свернув их в остроконечные трубки.
- А что же ты ищешь?
- Теперь я и сам не знаю. Раньше искал дорогу домой. Но похоже, окончательно заблудился.   Возьмешь меня с собой в Город Желтого дьявола? Жить-то ведь как-то надо, - сказал Дикарь и похлопал себя по тугому поясу, в котором еще оставались дзинтарики.
- Возьму, если хочешь. Сильный напарник всегда пригодится, - ответил Скиталец, с завистью поглядывая на крепкие мускулы Эдда и оттопыренный пояс. А камешки, я вижу, у тебя еще есть… Ты, наверное, их у Гриди из-под носа увел? То-то он разозлится, когда узнает, что ты копался в его владениях! Тебе за дзинтарики знаешь, сколько еды отвалят!?  Завтра ночью и отправимся.
- Зачем же ждать до завтра? – сгорал от нетерпения Эд.
- Камней у меня маловато. За это, - Скиталец потряс полупустым мешком, - много молока не дадут. Отдохнем пока в моем жилище, жара приближается…
Флэмитянин осторожно обнял Скитальца за хрупкие плечики и просительно заглянул в глаза.
- Ладно, только дай мне еще немного молочка для подкрепления. Мы ведь теперь друзья. И оба Скитальцы.
- Три дзинтарика за глоток, - невозмутимо отрезал коротышка.