Сын солнца. Эпилог

— Ты сильнее всех, кого я только встречал, однако, этого явно недостаточно, произнес рыцарь, ударил в ответ.


Да так, что добрый молодец света белого невзвидел, однако, и его свалить оказалось нелегко, хоть и покачнулся, ведь за дело радел общее. Тут же сам ударил, с другой руки, уже немного разозлившись от боли, враг на два шага отпрянул, чуть не упал, постоял согнувшись, в себя приходя.


— Вот это уже намного лучше, но, все одно маловато, — прохрипел он.
И вот снова латник ударил, Лучик едва бездыханным не упал, но тут Зоряна вскрикнула, вспомнил, зачем здесь, опомнился, успел на шаг отступить ещё. Разъярился пуще прежнего, да где это видано, чтобы русского витязя да какая-то нечисть пересилила, собрал все силы, какие только смог, зарычал гневно и приложил стража, да так, что того унесло, не сумел устоять. Дочь луны запрыгала радостно, да в ладоши захлопала.


— Ну, меня ты одолел, теперь посмотрим, как на колонну влезть сможешь, — усмехнулся рыцарь, пытаясь выправить погнутый шлем.


— А зачем мне это делать? — победитель плечами пожал. — Все одно камень в меч вставлять треба.


Превратилась спутница в меч тут же, подбросил Владимир её, долетела серой утицей, до середины столба и вниз, едва поймал. Повторно запустил, преодолела две трети, белым лебедем. И лишь последний докинул куда надо. Зоряна сокровище забрала и спрыгнула, парила орлицей могучей, когда поймал богатырь, камень у неё во лбу оказался.


— Теперь нам никакие вражеские чары не страшны, — дева подмигнула, — надеюсь, в следующий раз, не так тяжко придётся.


И опять скакали странники долго, девять дней, да девять ночей и увидели вдалеке круг каменный, стоявший вертикально, а в центре его камень находился. Сторожил же его воин в восточных одеждах со шлемом, поверх которого была намотана чалма, кривой саблей на перевязи. Потянулся Лучик за секирой, да страж руки вверх поднял.


— Мое оружие лишь для татей приготовлено, — пояснил он, — тебе же, чтобы камень получить, надо меня перемудрить, как видишь, круг поделён на части, а на каждой из них руны нанесены, если коснуться верных, примутся вращаться, пока рядом с кругом не окажется норка, в которую и провалится, и так, пока снизу не вывалится. Дважды каждый из нас может ошибиться, а если на третий не освободишь, не видать этого вот сокровища, как своих ушей.


Уж такое испытание куда сложнее оказалось, русскую грамоту-то наш герой знал, а тут чего-то незнакомое, разве вправду угадаешь случайно. Да и дело совсем не привычное, не мечом махать. Конечно, русский люд весьма находчив и сообразителен, но тут знания конкретные не помешали бы, или огромная удача. И оставалось полагаться лишь на последнюю. Посмотрел богатырь на первый фрагмент круга, вроде один вид рун чаще других встречается, на него и нажал, только засветились значки алым пламенем и исчезли, словно и не существовало их никогда.


- Прощения просим, - недруг улыбнулся коварно, - первую ошибку совершили, о свет очей моих, к счастью, я имею право на подобное, потому как выигрывать не обязан вовсе.


И вот нажал соперник первую попавшуюся руну, которая тоже вспыхнула красным и исчезла. Теперь была снова очередь Владимира, себя попробовать. Взмолился он про себя, как не молился ещё ни разу в жизни, тронул круг и заиграла красивая мелодия, словно ангелы взялись за гусли и поддерживали богатыря. Повернулся фрагмент и камень скрылся в норке, приблизившись к нижней отметке. Пришла пора восточного воителя, и ему так же улыбнулась удача. Лучик поспешил чуточку, тронул не то, чего хотел и снова вспыхнуло пламя, исчезли символы. Страж рассмеялся злобно, нажал и так же ошибся, теперь многое зависело от того, кому повезет дальше. Оставался всего один фрагмент, хотел добрый молодец коснуться знака, да спутница его руку схватила и попросила ей доверить, вдруг, да и улыбнется удача? А нет, так спаситель благородный ни при чем будет, вся вина на девку глупую ляжет исключительно.


Не решился Лучик спорить со спутницей, не напрасно же так настойчиво упрашивает? Кивнул ей с улыбкой. Зоряна сразу тронула, заиграла музыка краше прежнего, круг повернулся и камень выпал из отверстия, победительница радостно завопила и кинулась обнимать спутника. Позабыла, что смущаться надо. После подхватила сокровище и прижала к левой ладони с тыльной стороны, тот сразу и погрузился в плоть. Полюбовалась украшением. Проигравший поклонился низко, сложив руки в молитвенном жесте и отступил назад, разразился цветастыми поздравлениями. Владимир на поклон ответил таким же, до земли, и поспешили дальше, за если не самым важным, то полезным камнем, потому как переправиться через реки повторно окажется весьма непросто, да и опасно, да и второго зуба смертоносного просто нет, а угрожать мечом рискованно, вдруг до драки дойдет, и девушка пострадает? Тогда и спасение смысл потеряет полностью. Двенадцать дней и ночей скакали, без отдыха, и вот показалась впереди некая странная и жуткая пещера от одного взгляда на неё, сердце в груди трепетать начинало от страха. Что же такого ждало странников впереди?


И вот вышел из пещеры совсем странный человек, чёрный, как ночь, с кудрявыми волосами, плоским носом, толстыми губами, весь цветными красками расписанный, облачённый в набедренную повязку, в одной руке копье, в другой, длинный и узкий щит, выше роста человеческого. В этот раз, не стал Лучик торопиться в драку лезть и правильно сделал, поскольку начал новый страж говорить и хоть язык бел незнакомый, понимали странники каждое слово.


— Если хочешь ты, чужак, получить третий камень, должен храбрость свою показать, — пояснил чёрный, войди в пещеру и если сумеешь из неё выбраться, то обретёшь камень самоцветный, нет, так и сгниешь внутри. Но, смотри, немало народу пробовало, да ни разу ещё никто не вернулся.


— Наверняка, средь пробовавших не было русичей храбрых, — богатырь усмехнулся, — уж поверь, всяких ужасов насмотрелся, не смотря на юные года, не знаю, чего такое показать надо, чтобы задрожал.


Конечно, Зоряне рисковать вовсе смысла не было, превратил её добрый молодец в меч, оружие, понятное дело, чувствами не наделено, вошёл в пещеру, не колеблясь, миг и учинился в родном селении. Только вот оно ныне на прежнее не походило, все избы сожжены, трупы валяются, некоторых мужчин распяли прямо на воротах, что во двор вели, у собственных жилищ, женщин недруги измучили насилием, детей и животных и тех не пожалели. Побежал странник к родному дому, а от него лишь горстка пепла осталась, да кости человеческие лежали. Кинулся Владимир к ним, возрыдал, заплакал, словно дитятко малое, затрясся, словно в лихорадке, подобрал с земли череп обугленный, и вдруг заговорила костяшка мертвая, да и матушкиным голосом печальным.


— Где же ты бродил так долго, сыночек любимый, отчего не сберёг родной матери, не защитил собственного дома? — спросила мертвая. — Али вина заморские слаще, или еда чужеземная больше по вкусу пришла, или девы иных народов краше наших будут? За какую такую правду вдали сражаешься, вместо того, чтобы оберегать землю русскую? Где же был, за горами, за долами, за широкими морями, когда меня чести и жизни лишили?


— А воюю я со злым колдуном, что зовётся Сто Бед, — богатырь сощурился, — тот, который наводнил чудовищами край родной, не видал я вин заморских, не пробовал закусок и заедок чужеземных, не целовал дев из иных народов, но оружие добываю волшебное, чтоб сразить нечисть безбожную. Настоящая матушка никогда бы меня винить не стала, упрекать, да и не допустил такого непотребства отец мой, батюшка, ясно солнышко. А случись беда, сердце-вещун предупредило бы, но не чувствую тревоги истинной, да и как бы мог дома очутиться, вижу морок это, видение, видать, это и есть мой страх истинный. Потому, все перенесу-выдержу, да вернусь в край родимый, освобожу его от супостата злобного, сниму его нечестивую головушку, да на кол посажу острый, дабы другим была наука главная, не чинить непотребства на святой Руси. Пока живы её богатыри, не видать покоя злой
нечисти. Мое слово крепкое, как сказал, так и будет.


Бросил странник череп на землю, раздавил его пятой могучей, и исчезло все. Но, пещера та коварная не желала отдавать камня самоцветного, принялась и обычной жути наводить, явились чудовища мерзкие, одно другого уродливее, начали на витязя наскакивать, да когтями острыми помахивать, зубами стальными пощелкивать. Но, уж таким добра молодца не испугать, налетел он на противников, как махнёт мечом, так улица перед ним, перемахнёт, так и с переулочком. Испарились чудища, да вместо них прибыли мертвецы полусгнившие, от одного запаху помереть можно, в глазницах алое пламя горит, рты разевают, грозят разорвать героя. Но, и здесь не растерялся Лучик, кружит на весте, как волчок, да и рубит без устали, лишь головы летят, как трава ложатся после ловкого косаря. И эти долго не выдержали, кто не полёг, тот ноги унёс. Но и здесь битва не закончилась, набежали бесы с вилами раскалёнными, упыри кровожадные, да вурдалаки с волкодлаками.


Воют, рычат, шипят, норовят Владимира сразить. Но не дрогнул странник, лишь больше возярился, налетел на нежить с нечистью, словно сокол на серых утиц, порубил, в прах развеял. Но, и тут не удалась пещера, невесть откуда появились волны огромные, вдвое выше горы, захлестнули доблестного витязя, попытались утопить. Только Лучик тонуть не торопится, никакому течению не снести богатыря, вверх устремляется, а как новая волна нахлестывает, просто подныривает. И исчезли воды бурные, но тут затряслась сама земля, заколебалась, посыпались с потолка каменья огромные, грозят воина похоронить заживо. Закрылся герой щитом своим с изображением солнышка, лишь зубами скрипит, да вперёд идёт скоренько. И подул ветер силы страшной, поднял пыль, и камни мелкие. Но и он не мог остановить поступи могучей, пусть и медленно, а вперёд идёт защитник земли Русской, святой Руси. Никакая буря не останавливает. И совсем уже от отчаяния, запалила пещера огонь яркий, запылал он вокруг чудо витязя, но в тот лишь посмеивается.


— Сыну солнца пламя совсем-совсем не страшно, не навредит оно мне, не сожжет, — Владимир плюнул, — а кончай пещера свои фокусы, не спутаешь злыми мороками, отдавай камень волшебный, добром прошу, а не то порушу своды твои, стены каменные, да сравняю с сырой землей.


А пещера все же ещё раз попробовала, обратила землю под ногами Лучика в грязь, в топь смертоносную, в кою начал погружаться странник, но и тут не поддался, вырывает ноги могучие из болотища. И вот узрел впереди свет таинственный, поспешил к нему и увидел камень чудесный. Только вдруг упал на него сверху валун огромный, раздробил в мелку крошку, пылью сделал. Вскрикнул Владимир яростно, подбежал, ударил кулаком по каменюге, расколол на мелкие куски, а под ней лежит самоцвет желаемый, целёхонький. Взял его воин грозный, поспешил обратно, да подумал, что лучше сразу в меч вставить, глядь, а рука пуста, потерял сокровище. И как подобное случиться могло? Захолостнуло сердце, неужели все напрасно было?


Да тут Зоряна, в облике меча, зазвенела, и ушло наваждение, а камень нужный вновь в руке, а ведь почти удалось пещере напугать, ещё бы чуточку и проиграл, да сгинул напрасно. А так вставил наш герой предмет волшебный в рукоять и немедленно пожелал перенестись к выходу из схорона таинственного, дабы забрать коня верного и поблагодарить стража у входа, а после и перенестись к жилищу колдуна, что зовётся Сто Бед. Очутился в ином месте совсем, посреди чёрных гор, где стоят палаты белокаменные, окружены они ордами чудовищ, одно страшнее другого, куда там морокам из пещеры? Зарычали твари по-звериному, зашипели по-змеиному, закаркали по-вороньи, принялись землю когтями царапать, щёлкать клешнями, да хлестать себя кнутами по бокам, а после и накинулись. Только Лучик бьется мудро, первых тварей, подскочивших охаживает, (и клинок чудесный чары разрушает, превращаются враги в людей, половцев, да татаринов злых, тех монголов, а звери, что с ними слиты были разбегаются, птицы разлетаются, гады уползают), а после подальше переносится, кидаются монстры вдогонку и вновь все повторяется.


Не могут нагнать витязя, окружить, разорвать его, числом взять. Меж тем, из оконца палат белокаменных высунулся сам колдун, волосом чёрен, бородища лопатой, кожа смуглая, на голове шапчонка квадратная, принялся в странника шары огненные метать, да молнии, только не могли они вреда причинить никакого. Подхватил Лучик одно из чудовищ, да запустил его в недруга бесчестного, пробил дыру немалую, колдуна злого с ног сбил, придавил. Испугалась тогда нечисть мерзкая, монстры злобные, бросились врассыпную, да попрятались кто где мог. Кинулся витязь к палатам, спрыгнул с коня своего верного, пнул раз ножкой и упали створки стальные, будто из соломы сплетенные. Понабежали тут воины-стражи злодея, пустые латы ожившие, кто с копьем, кто с мечом, кто с рогатиной. Не убоялся их Владимир, налетел с мечом, прервал их жизнь фальшивую, обратил обратно в мёртвый металл. Поспешил дальше скоренько, только подломилась под ним лестница и упал вниз в подвалы глубокие, только не долетев даже до полу, перенёс себя обратно, прямо в спаленку злого волшебника, который в е никак не мог из-под чудовища выбраться, несподручно ему колдовать оказалось. Лучик тварь рубанул, избавив от заклятья, наступил могучей ногой на мага безбожного, тому дюже занемоглось сразу, задыхаться начал. И взмолил он победителя.


— Отпусти ты меня сильномогучий богатырь, не губи живота моего, зарекусь я ходить на святую Русь, чары злобные, — начал Сто Бед, — откуплюсь от тебя златом-серебром, да каменьями драгоценными, хочешь, князем сделаю главным, али царем Византийским или вовсе императором?


— Нет такому коварному злодеи веры, — покачал головой витязь, — раз отпустишь, вдругорядь так спрячешься, и камень сыскать не сможет. Раньше думать надо было, когда зло творил, да невинных губил, теперь поздно, помолись, ибо приходит твой час последний.


Зарычал колдун мерзкий, начал плеваться и сыпать проклятьями, и вонзил ему герой меч в сердце чёрное, после снял его голову непокорную, из окна её выбросил. Задрожали палаты белокаменные, еле успел победитель, витязь доблестный, их покинуть, как обрушились, более силой нечистой не поддерживаемые. А подвалы под ними, пещеры древние, никуда не делись, спустился в них Лучик, отыскал злато-серебро награбленное, да камни самоцветные, выносил все на свет белый. И рассеялись чары темные, превратились чудища в людей, какими изначально были, собирались толпой немалою, спешили к своему спасителю, в ножки кланялись, благодари его, руки-ноги целовали, едва вырвался. И раздал герой людям многие сокровища, дабы было им на что домой возвращаться, не пожадничал, да и ему осталось достаточно, чтобы не бедствовать, да в походы дальние снаряжаться. Теперь можно и успокоиться. Поклонился батюшке, ясно солнышку, благодарил за науку и помощь его. Собирался в путь обратный потихонечку, да на святую Русь. Превратился меч его в девушку обратно.



— Ну, богатырь, теперь к князю да за наградой, станешь старшим в его дружине, — Зоряна вздохнула, — женишься на княжне прекрасной.


— Нечего мне при княжьем дворе делати, — Владимир покачал головой, — не защитник он для святой Руси, не опора, день деньской все пирует, да пьянствует, пока простой люд с жизнью прощается. Я и сам найду злых ворогов, насильников, для прибезчиков, и сниму их буйны головы, отучу нападать на родимый край. И княжны мне той не требуется, может, видом и миловидна, да норовом в своего батюшку, изведёт меня злыми ядами, иль приучит спать на постелях, на перинах мягких, пить заморские вина, да закуски с заедками и потчевать, позабуду, как мечом махать, да на коне скакать. Иная дева мне люба, что и сердцем чиста, и нравом удалась, и обликом. Коли не откажешь жестоко, конечно, не отвергнешь доброго молодца.


— Уж за одно то, что освободил, должна век благодарить, рабой верной прислуживать, — Зоряна смутилась, запылали щеки, как зорька с утра.


Взял Лучик невесту наречную за руку, да вернулся с нею и конем в родную деревню, поспешил к матушке, благословения просить, а та рада радешенька, что сынок живой вернулся невредимый, да с доспехом справным и с подруженькой, верной опорой. Не стали долго задерживать, сыграли свадебку разудалую на весь мир, честной пир. И я там был мед пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.