Устройство и содержание...

     Когда читают, в первую очередь оценивают содержание прочитываемого. Знатоки-эстеты придираются ещё и к форме сочинения. Но без содержания нет формы. Только у нуля, как у символа, обозначающего отсутствие всякого содержания, есть круглая, а точнее - овальная  форма.

      Но текст - это не отсутствие содержания. Это очевидное его присутствие. В виде какого-то множества слов, состоящих из букв.

      Источником слов, из которых состоит сочинение, текст, является мышление автора, которое может быть не только беспорядочным, хаотическим, но и определённым  образом упорядоченным, то есть имеющим некое устройство.

      Беспорядочность, хаотичность мышления автора не может не ощущаться читательницами и читателями при чтении сочинённого таким автором текста.

       Не так уж много среди читателей тех, кого привлекают к себе беспорядочные, хаотические тексты, сочинённые авторами с беспорядочными, хаотическими мышлениями.

      Большинство читательниц и читателей имеют притяжение к текстам, которые являются результатом применения автором своего определённым образом упорядоченного мышления.

      Упорядоченнное, то есть имеющее определённое устройство, мышление автора, можно  предположить, должно быть способно:

     Первое. Усвоить и применять определённое количество тех понятий и художественных образов, которые имеют широкое распространения во время написания автором какого-то текста. Использование автором  именно тех понятий и образов, с которыми  знакомы возможные читательницы и читатели создаваемого текста, является необходимым, но не достаточным условием того, что кто-то созданный автором текст прочтёт.

     Второе. Или создавать свои собственные, то есть новые понятия и  художественные образы, или делать выпуклыми, заметными читателям те понятия и образы, которые используются и другими авторами, но у них они являются если не третьестепенными, то точно - второстепенными. До того, как авторы стали соревноваться не только друг с другом, но ещё и с искусственным интеллектом, среди них было расхожим слово "постмодернизм", которое означало, кроме всего прочего, отсутствие у авторов возможности создавать совершенно новые понятия и художественные образы. Автор-постмодернист и не обязан был создавать совершенно новые, свои собственные понятия и художественные образы. Для того чтобы тексты постмодерниста прочитывали,  ему достаточно было применения своей способности делать бросающимися в глаза и уши, выпуклыми те понятия и образы, которые у других авторов, у предшественников и у современников, являются не главными, а побочными, проходными, не первостепенными.

     Третье. Подбирать соответствующие конкретному понятию или художественному образу длительность и ритм как поэтической, так и прозаической строки. Слово "ритм" очень важное для словесно-литературных сочинителей, но означает не совсем то, как понимают это слово начинающие авторы музыки. Ритм для литературных сочинителей означает то, что очень похоже на золотое сечение, на пропорциональность, на точность соотношения частей целого у архитекторов, живописцев и скульпторов. Сочинитель, долго занимаясь этим своим трудом, может начать  чувствовать связь ритма с такими словами, как "архитектура" и "архитектоника". Но даже начинающий  сочинитель должен быть внимательном к такому определению: ритм - это воспринимаемые не столько поверхностной, сколько глубинной частью сознания автора беспорядочность, хаотичность или гармоничность, упорядоченность строки или всего текста.

     Четвёртое. Определять как недостаточность, так и избыточность для конкретного своего текста содержащихся в нём художественных образов. Данная способность часто называется пресловутым чувством меры, которое должно быть у автора-сочинителя. Тексты, перегруженные художественными образами, не только поэтические, но и произаческие, могут  отпугнуть возможных читательниц и читателей не менее сильно, чем  недогруженные образами сочинения.

     Пятое. Устанавливать ритм, которому должны быть подчинены все части создаваемого поэтического или прозаического текста, чтобы возможные читательницы и читатели продолжали бы его читать и прочитывали бы его до его завершения. Именно эту способность, касающуюся общего ритма создаваемого литературно-художественного произведения, часто называют главной способностью автора или авторским чутьём. Тот автор, чьи произведения прочитывают полностью, от начала до завершения, несмотря на их большие объёмы, можно назвать обладающим чутьём или развитой литературно-художественной интуицией.

     Шестое. Переребатывать те части литературно-художественного произведения, которые выламываются из общего ритма произведения, не соответствуют ему, входят с ним в диссонанс. Часто именно затянутые куски сочинения не соответствуют общему ритму произведения, их нужно сократить, но и коротенькие кусочки могут мешать читательницам и читателям вовлечься в общий ритм произведения. И тут автору ничего посоветовать нельзя. Ни на какого советчика сознательный автор не может переложить свою вину за то, что он так и не выработал в себе авторское чутьё.

     Седьмое. Оценивать готовность, завершённость произведения  с помощью соотношения авторской удовлетворённости и авторского недовольства произведением. Автор, имеющий чутьё, может опасаться того, что он на все сто процентов удовлетворён каким-то своим новым произведением. Очень часто у читательниц и читателей уважением пользуются те произведения, относительно  которых сам автор, при их выходе в свет,  испытывал не только удовлетворение, но и некоторое недовольство ими.

      Так выходит, что то устройство мышления автора, с помощью которого он может создавать  произведения, прочитываемые читательницами и читателями полностью, означает наличие у автора семи обозначенных способностей.

      Все семь способностей мышления автора, названные здесь, касаются одного только содержания создаваемого литературно-художественного произведения.

     Строгие критики всех предложений по литературной работе, которые делаются авторам-сочинителям, могут придраться к тому, что ни одна из названных здесь способностей не касается ни архитектоники, композиции, ни формы создаваемого произведения.

      Этим критикам можно возразить только одним, к сожалению, способом - заметить им, что композиция и  какая-то форма обязательно проявят себя, когда содержание литературно-художественнного произведения  будет создано автором, пусть без высокоразвитой литературно-художественной интуиции, но хотя бы с чувством сочинительского ритма.