Я искал тебя долго

Я искал тебя долго. Очень долго.
Бродил в толпе, чувствуя себя одиноким
Но уже не важно. Ведь в последствиях,
Как все уже поняли, с начальных слов,
Я вроде нашёл тебя. А ты думаешь: -"стоит
Ли начинать отношения?".

Отношения. Какое странное слово
То ли мы друг к другу, что-то должны и обязаны
То ли к нам предвзятость от общества
Я почему-то стесняюсь или боюсь этого,
Не понятно. Апатии с прошлым связаны.
А тут, опять какие-то новшества.

Я, при чём понимаю, что у тебя всё также
Также хочется, но не можется вроде
Такое бывает, когда слишком часто
Близкому человеку сильно доверяешь в душе
А получаешь от судьбы по морде,
В день, который совсем не ненастный.

Хочу сказать, смелей делай шаг, на встречу.
Но я сам был обманут. Поверь. И не раз.
Не раз приходилось, делать шаги компромиссов.
Мне очень страшно. Потому и боюсь сейчас.
Хоть и искал тебя, не опуская головы вниз
Испытать не хочется прошлых стрессов.

Я мечусь, в сомнениях, в догадках, томлении
Есть стремление быть аккуратным, заботливым
По тихоньку переворачивать всё на изнанку
Душа рвётся, с сумасшедшим давлением
Хочу просто любить, хочу просто быть нужным
Но это потом. Начнём по порядку...


Рецензии
ФЕДЕРИКО ГАРСИА ЛОРКА «НЕВЕРНАЯ ЖЕНА»

И в полночь на край долины
увел я жену чужую,
а думал — она невинна...

То было ночью Сант-Яго,
и, словно сговору рады,
в округе огни погасли
и замерцали цикады.
Я сонных грудей коснулся,
последний проулок минув,
и жарко они раскрылись
кистями ночных жасминов.
А юбки, шурша крахмалом,
в ушах у меня дрожали,
как шёлковые завесы,
раскромсанные ножами.
Врастая в безлунный сумрак,
ворчали деревья глухо,
и дальним собачьим лаем
за нами гналась округа...

За голубой ежевикой
у тростникового плёса
я в белый песок впечатал
её смоляные косы.
Я сдёрнул шёлковый галстук.
Она наряд разбросала.
Я снял ремень с кобурою,
она — четыре корсажа.
Её жасминная кожа
светилась жемчугом тёплым,
нежнее лунного света,
когда скользит он по стёклам.
А бёдра её метались,
как пойманные форели,
то лунным холодом стыли,
то белым огнём горели.
И лучшей в мире дорогой
до первой утренней птицы
меня этой ночью мчала
атласная кобылица...

Тому, кто слывет мужчиной,
не скромничать не пристало,
и я повторять не стану
слова, что она шептала.
В песчинках и поцелуях
она ушла на рассвете.
Кинжалы трефовых лилий
вдогонку рубили ветер.

Я вёл себя так, как должно,
цыган до смертного часа.
Я дал ей ларец на память
и больше не стал встречаться,
запомнив обман той ночи
у края речной долины, —
она ведь была замужней,
а мне клялась, что невинна.

Перевод А.Гелескула

Надежда Шевцова   20.03.2024 08:22     Заявить о нарушении