Дороги, которые мы выбираем

Старый анекдот вместо эпиграфа: надпись на дверях КГБ – «Стучать по телефону».

Это название рассказа уже однажды было использовано О. Генри, но ничего лучше я не придумал. Хотя правильнее было бы сказать «Дороги, которые выбирают нас».
Мне как-то сильно не везло с работой. Ну да, понимаю, вы сейчас припомните известное выражение о плохом танцоре, но это действительно так. Я написал дипломный проект в Институте технической теплофизики и должен был идти туда на работу. Диплом был реальным, включал кусок будущей диссертации, а также был специально отмечен, т.е. место моей работы было предопределено. Но не тут-то было. Каждый год институт запрашивал двух человек моей специальности и получал одного. И именно в мой год забыли дать запрос в Госплан. Специальность у меня была дефицитная, запросов в Госплан было больше, чем выпускников, поэтому об откреплении не могло быть и речи. Распределился в проектный институт Гипроград. Считалось, что это хорошо.

Надо признаться, что проектную работу я не любил и не хотел работать проектировщиком. Но почему-то начальство хотело меня. Как там говорил Фроим Грач у Бабеля: «Соломончик хочет Баську, но мадам Каплун не хочет меня»? У меня было наоборот. Все-таки я успел кое-чего наворотить в Гипрограде, а также приложил руку к той самой ужасной железной бабе, которая почему-то присутствует теперь на всех фотографиях Киева, снятых с левого берега Днепра. Короче говоря, я проработал в Гипрограде тридцать четыре месяца и четыре дня. Ну, четыре дня потому, что я просто доработал до конца недели, прежде, чем уволиться. А вот тридцать четыре месяца, а не тридцать шесть, потому, что я применил военную хитрость. В какой-то момент начальник отдела кадров обнаружил, что я собираюсь улизнуть, не отработав положенные три года. И тут я произнес заранее заготовленную тираду: «Я не виноват том, что родился мужчиной. Если бы я родился женщиной, то пришел бы к вам на два месяца раньше и сейчас был бы уже свободен. Но родившись мужчиной, я вынужден был провести два месяца после института в военных лагерях, что задержало нашу с вами радостную встречу. Неужели вы считаете, что мой долг перед родиной я должен исполнять за свой счет, а не за счет родной организации?». Крыть было нечем, и меня отпустили.

Описываемые события произошли через несколько месяцев после того, как мне предложили должность старшего научного сотрудника в одном очень солидном НИИ, куда я и отправился в ближайший понедельник после вышеупомянутой пятницы. Казалось бы, все хорошо, начинается новая жизнь. Но, как говорится, не долго музыка играла…

Меня вызвали в военкомат, я пришел в соответствующий кабинет, где престарелый отставник задрожал всем телом, увидев мою повестку, и попросил зайти в кабинет напротив. Там сидел некто в штатском, представившийся капитаном КГБ. Дальше шла длинная беседа «за жизнь», кто я да что я, чем интересуюсь, какие у меня планы, то да сё, «А, кстати, вы же советский человек», - «Ну да, конечно» и т.д. На прощанье милый капитан пообещал непременно встретиться со мной еще. И понеслось. Он звонил мне, назначал встречу где-нибудь в парке и долбил мне мозги одним и тем же, заходя с разных сторон. Идея была проста – стучать на коллег, но как творчески это было обработано. Я отбивался, как мог. «Вы же, наверное, хотите поехать за границу?», - «Ну что вы, у меня маленькая зарплата, я даже не думал об этом». В другой раз: «Вы же, конечно, хотите защитить диссертацию», - «Это как получится. Знаете, я пришел в НИИ из-за кульмана и всегда могу туда вернуться, чтобы заработать на кусок хлеба». Однажды я сказал ему: «Я считаю, что любым делом должны заниматься профессионалы. Вот, например, мой дед – профессионал и ваш коллега, полковник, между прочим. Занимал генеральскую должность, но образования для генерала не хватило» (дед действительно был полковником конторы). Капитан побелел, он понял, что, возможно, будут бить. В следующий раз он, не здороваясь, выпалил издали: «Что же вы не сказали мне, что ваш дед уже двадцать пять лет на пенсии?».

Эти игры продолжались несколько месяцев, после чего капитан от меня отстал. За это время я вычислил некоторых своих сотрудников, получавших такие же предложения. Ну, а приняли они его или нет стало ясно спустя некоторое время. Меня тормознули во всем, ни о какой аспирантуре не могло быть и речи. Правда и сделать мне что-либо серьезное, тоже не могли. Я говорил: «Мы с Сахаровым старшие научные сотрудники и нас это устраивает». Я так и остался старшим научным на пятнадцать лет, а когда мне предложили должность заведующего отделом, было уже поздно: я собирался уезжать в Штаты. А вот некоторые мои коллеги карьеру сделали – вступили в родную партию, быстро пошли в гору. Однако, с началом перестройки бежали, обгоняя друг друга, сдавать свои партбилеты. Ну, а потом двинули в торговлю, и сейчас у них все хорошо.

Я иногда думаю, что я потерял и что я мог выиграть? Да ничего я в итоге не потерял и ничего не мог выиграть. Зато как приятно чувствовать себя приличным человеком.

Нью-Йорк, апрель 2019 г.